Общие проблемы философии науки. Философские проблемы социально-гуманитарных наук

Ф. Ницше уверен, что жизнь есть высшая господствующая сила, познание предполагает жизнь и заинтересовано в сохранении жизни. Понимаемая как воля к власти в природном и человеческом смыслах, жизнь для него предстает «первичной реальностью», главной ценностью, основанием и предпосылкой «духа» и познания.

Один из ведущих исследователей понятия «жизнь» - немецкий философ и историк культуры В. Дильтей, для которого эта категория становится фундаментальной при разработке методологии наук о культуре (о духе). Он понимал жизнь как жизнеосуществление в истории и культуре. Его не удовлетворяет причинно-следственная модель сознания, мир научных абстракций, из которого исключен сам человек. Он стремится к «человеку как целому», в многообразии его сил и способностей. Вернуть целостного человека в науки о духе и культуре возможно лишь через обращение к жизни. Дильтей руководствовался главным принципом - познать жизнь из нее самой и стремился представить мышление и познание как внутренне присущие жизни, полагая, что в ней самой формируются объективные структуры и связи, с помощью которых осуществляется ее саморефлексия.

Основополагающим для всех определений жизни, по Дильтею, является ее временная характеристика - темпоральность, проявляющаяся в «течении жизни», одновременности, последовательности, временного интервала, длительности, изменения. Переживание времени определяет содержание нашей жизни как беспрестанное движение вперед, в котором настоящее становится прошлым, а будущее - настоящим. Он стремился дать определения нашего отношения к жизни через понимание, категории значения, ценности, цели, развития и идеала. История обнаруживает себя как одна из форм проявления жизни, как объективация жизни во времени, организация жизни в соответствии с отношениями времени и действия - никогда не завершаемое целое.

Э. Гуссерль ввел понятие «жизненного мира» как «смыслового фундамента» науки. «Жизненный мир» - это мир «субъективно-соотносительного», в котором присутствуют наши цели и устремления, обыденный опыт, культурно-исторические реалии, не тождественные объектам естественно-научного анализа.

Особый поворот проблемы - категория жизни в онтологическом и культурно-историческом аспектах, который разрабатывал М. Хайдеггер, признававший, что проблема смысла человеческой жизни - одна из фундаментальных во всей западной философии.

В целом очевидно, что за термином «жизнь» в философском контексте стоит не логически строгое понятие или тем более категория, но скорее феномен, имеющий глубокое, культурно-историческое и гуманитарное содержание. Как бы ни менялись контекст и теоретические предпосылки осмысления и разработки этого понятия, именно оно, при всей многозначности и неопределенности, дает возможность ввести в философию представление об историческом человеке, существующем среди людей в единстве с окружающим миром, позволяет преодолеть абсолютизацию субъектно-объектного подхода, существенно дополнить его «жизненным, историческим разумом». Категория «жизнь» - базовая для самых различных гуманитарных и социальных исследований специального характера, широко обсуждаемая проблема этих наук. «Жизнь» как слово обыденного языка, всегда широко применявшееся в гуманитарных и социальных текстах, все более обретает категориальный статус в философии, осознается как необходимое понятие, научный термин в сфере наук о духе и культуре. С развитием методологии этих областей знания, утверждением их научного статуса потребность в понятии жизни как социокультурной жизнедеятельности будет возрастать, поскольку, являясь базовым, оно успешно сочетает в себе как единичное, индивидуальное, так и всеобщее, представленное в науках об обществе и культуре.

58. Понимание жизни за пределами ее биологических смыслов

В биологических науках жизнь понимается как одна из форм существования материи, осуществляющая обмен веществ, регуляцию своего состава и функций, обладающая способностью к размножению, росту, развитию, приспособляемости к среде -- в целом воспроизведением в соответствии с наследственной программой. В социальных и гуманитарных науках это понятие приобрело культурно-исторические и философские значения, в которых на первый план выходят интуитивно постигаемые первичность жизненной реальности, ее темпоральность, событийность и непрерывность течения. Сегодня формируется новое, вбирающее в себя оба подхода содержание понятия жизни на стыке учений о биологической и культурной эволюции -- в идее коэволюции, а также в идеях геннокультурной теории и эволюционной эпистемологии.

Стремление осмыслить жизнь в ее не биологическом, но социокультурном значении -- это не отрицание рационального подхода, но необходимость найти новые формы рациональности, не сводящиеся к «образцам», господствовавшим в механистическом естествознании и формальной логике.

Нем. философ В. Дильтей понимал жизнь как жизнеосуществление в истории и культуре и ставил перед собой задачу философски обосновать принципы исторического познания, в целом конкретных наук об обществе, исходя из «внутреннего опыта» и фактов сознания, связанных с ним. Его не удовлетворяет причинно-следственная модель сознания, мир научных абстракций, из которого исключен сам человек. Он стремится к «человеку как целому», в многообразии его сил и способностей, принимает в качестве метода опыт, в котором каждая составная часть абстрактного мышления соотносится с целым человеческой природы, как она предстает в языке и истории. Важнейшими составляющими нашего образа действительности и нашего познания ее являются, по Дильтею, «живое единство личности, внешний мир, индивиды вне нас, их жизнь во времени, их взаимодействие»¹. Все это, как и познание исторических взаимосвязей, может быть объяснено из целого человеческой природы и на основе жизни как входящих в круг жизнеосуществления.

Основополагающим для всех определений жизни, по Дильтею, является ее временная характеристика -- темпоральность, проявляющаяся в «течении жизни», одновременности, последовательности, временного интервала, длительности, изменения. Переживание времени определяет содержание нашей жизни как беспрестанное движение вперед, в котором настоящее становится прошлым, а будущее -- настоящим. Особыми возможностями познания жизни обладает поэзия, которая связана с «комплексом действий жизни», с переживаемым или понимаемым событием. В отличие от поэта историк, также стремящийся познать жизнь, выявляет и упорядочивает взаимосвязь действия, осознает реальный ход событий жизни. Здесь выясняется очень важный момент: проявления жизни одновременно предстают как репрезентация всеобщего. История обнаруживает себя как одна из форм проявления жизни, как объективация жизни во времени, организация жизни в соответствии с отношениями времени и действия -- никогда не завершаемое целое.

За термином «жизнь» в философском контексте стоит не логически строгое понятие или тем более категория, но скорее феномен, имеющий глубокое, культурно-историческое и гуманитарное содержание.

59. Время, пространство, хронотоп в социальном и гуманитарном знании

Время - характеристика изменчивости. Пространство - характеристика устойчивости. Движение - единство устойчивости и изменчивости.

Из концепции времени Канта следуют две идеи, важные для выяснения как форм присутствия времени в познании, с одной стороны, так и способов познания самого времени -- с другой. 1. это идея об априорности (до опыта) времени как необходимом представлении, лежащем в основе всего познания как его «общее условие возможности». Оно представлено аксиомами, главными из которых являются следующие: время имеет только одно измерение; различные времена существуют не вместе, а последовательно.

Признавая, что кантовская идея априорности времени имеет фунд-ное значение для философии познания в целом, независимо даже от трактовки самого происхождения априорности, будем исходить из того, что априорность представлений о времени укоренена в культуре, в материальной и духовной деятельности человека. Однако известно, что каждое новое поколение обретает представления о времени не только как следствие собственной деятельности и опыта (после опыта), но и как наследование готовых форм и образцов, т.е. уже имеющихся в культуре представлений о времени.

2. это видение его как «формы внутреннего чувства, т.е. созерцания нас самих и нашего внутреннего состояния», как «непосредственного условия внутренних явлений (нашей души)», определяющего отношение представлений в нашем внутреннем состоянии. Кант ставит проблему «субъективного» времени, понимая, что, в отличие от физического, это собственно человеческое время -- длительность наших внутренних состояний. Имеется в виду не биофизическая характеристика процессов психики и не субъективное переживание физического времени (например, один и тот же интервал переживается по-разному в зависимости от состояния сознания и эмоционального настроя), а время «внутренних явлений нашей души.

Французский мыслитель А. Бергсон разработал концепцию времени как длительности, время предстает неделимым и целостным, предполагает проникновение прошлого и настоящего, творчество (творение) новых форм, их развитие.

Для понимания природы времени в познании и способов его описания особую значимость имеют опыт и идеи герменевтики. Время осмысливается здесь в различных формах: как темпоральность жизни, как роль временной дистанции между автором (текстом) и интерпретатором, как параметр «исторического разума», элемент биографического метода, компонент традиции и обновляющихся смыслов, образцов. Время становится внутренней характеристикой жизни субъекта. Время рассматривается как особого рода категория духовного мира, обладающая объективной ценностью, необходимая для того, чтобы показать реальность постигаемого в переживании. Собственно герменевтическое видение проблемы отстояния во времени состоит в том, что дистанция позволяет проявиться подлинному смыслу события.

М.М. Бахтин переосмысливая категории пространства и времени в гуманитарном контексте, ввел понятие хронотопа как конкретного единства пространственно-временных характеристик для конкретной ситуации. Бахтин оставил своего рода модель анализа темпоральных и пространственных отношений и способов их «введения» в художественные и литературоведческие тексты. Взяв термин «хронотоп» из естественно-научных текстов А.А. Ухтомского, Бахтин не ограничился натуралистическим представлением о хронотопе как физическом единстве, целостности времени и пространства, в «художественном хронотопе» происходит «пересечение рядов и слияние примет» -- «время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем».

60. Объективное и субъективное время

Такие понятия, как минута, час, год, век и тому подобное придуманы человеком, который начал измерять время. До появления разумной жизни время никем не измерялось, так как это было никому не нужно. Человек это единственное существо на земле, способное, как бы “улавливать” время и делить его на три составляющие: прошлое, настоящее и будущее. Наш мозг способен хранить информацию о прошлом, планировать или прогнозировать будущее на основе собранной информации и фиксировать настоящее, при помощи органов чувств. Ощущение темпа движения времени это чисто субъективное понятие и зависит от того, в каком состоянии находится ваш мозг. Когда человек ночью спит, то эта ночь для него проходит намного быстрее, чем тогда, когда он не спит. Тоже самое происходит, когда вы смотрите интересный фильм или читаете интересную книгу.

Можно привести массу примеров того, что время в нашем сознании может растянуться или сжаться. Более того, согласно всё той же теории относительности А. Эйнштейна, время в различных системах отсчёта течёт по-разному. Например, на Земле оно идёт медленнее, чем, скажем, на Луне, так как Земля имеет более сильное гравитационное поле. Конечно, разница хода часов в приведённом примере ничтожна и зафиксировать её крайне проблематично, но если мы захотим сравнить темп движения времени на Земле и на какой-нибудь нейтронной звезде (сверхплотная звезда с сильным гравитационным полем), то эта разница будет очень заметна. На нейтронной звезде время течёт медленнее, не говоря уже о чёрных дырах, которые обладают таким мощным гравитационным полем, что время там практически останавливается. Человек, пока он живой, “улавливает” время, то есть его мозг находится в неком временном поле и в зависимости от состояния этого мозга, наше сознание по своему воспринимает темп движения времени. В спящем состоянии наше сознание как бы подобно нейтронной звезде, нам кажется, что прошло всего, например, два часа или даже меньше, а прошла, на самом деле, целая ночь. В спящем сознании время замедляется, относительно внешнего мира, то есть относительно того, кто не спит.

Известный философ И.Кант писал: «Время есть ничто иное, как форма внутреннего чувства, то есть созерцания нас самих и нашего внутреннего состояния». Фактически, Кант отрицает время вне человеческого разума и по его убеждению, до появления человека разумного времени не было, ибо это плод человеческого воображения и не более того. И в наши дни эта концепция находит немало сторонников. Конечно, измерять время в секундах, часах, годах и тому подобное это чисто человеческое «изобретение», но то, что время существовало задолго до человека не вызывает сомнений. Задолго до человека, на Земле происходили какие-то события, которые сменяли друг друга. Не было бы времени, не было бы смысла говорить о смене тех или иных событий, той или иной эпохи, невозможным было бы движение, так как чтобы переместиться из одной точки в другую нужно время. Человек просто стал это время измерять, как ранее начал измерять пространство в определённых расстояниях.

Существует два понятия времени, а именно, самого времени, которое существует вне человеческого сознания (объективность), и темпа движения времени, который воспринимает наш мозг или ощущение скорости “текучести” времени (субъективность). Конечно же, само время существовало задолго до появления человека, ибо время, как известно, один из атрибутов существования материи. Земля двигалась вокруг Солнца и два миллиарда лет назад и три. По этому движению можно было бы тоже отмерять время, только вот отмерять было тогда ещё не кому. Что же касается темпа движения времени, то здесь всё зависит только от состояния нашего мозга. Вне мозга, не имеет смысла говорить о том, много ли прошло времени с того или иного события или мало, так как в разных системах отсчёта время течёт по-разному.

Объективное с т. зр. ученых обладает характеристиками - метрические (момент, как квант времени, и длительность, как совокупность моментов) и топологические (это одновременность, необратимость, наглядность) Два способа описания времени: прошлон-натоящее-будущее, раньше-одновременно-позже.

61. Коммуникативность в науках об обществе и культуре

Проблема коммуникативности исследуется сегодня в различных направлениях и аспектах. Во-первых, как передача информации с помощью различных социальных институтов и структур, в первую очередь СМИ, которые собирают, перерабатывают и распространяют информацию. Во-вторых, коммуникативность исследуется как профессиональное общение внутри наук, в том числе социально-гуманитарных, где главными коммуникационными структурами являются научные сообщества, кафедры, лаборатории, институты, публикации и экспертизы, конференции, симпозиумы, семинары, системы научно-технической информации, а также «невидимые колледжи» -- неформальные объединения, личное общение конкретных ученых. Коммуникации реализуются через такие формы общения, как сотрудничество, соавторство, ученичество и принадлежность к научной школе.

В последнее время в рамках социологии складываются новые парадигмы для социального познания, опирающиеся на «социологию человека и среды» и теорию социальной коммуникации как универсального социокультурного механизма. В этой концепции особое место отводится «режиму диалога» и «текстовой деятельности» как основным механизмам коммуникации в обществе. Эти аспекты коммуникативности исследуются социологией и науковедением, но они не обращаются к эпистемологическим проблемам, выясняющим, как коммуникативность влияет на сам процесс получения знания, на его методы и формы, каковы философские смыслы феномена коммуникации в познавательном процессе.

В методологии и философии науки разрабатывается идея о коллективном субъекте как носителе познавательного процесса -- одного из видов коммуникативной деятельности. Индивидуальный субъект включен одновременно в различные системы познавательной деятельности, с их стандартами и нормами, которые интегрируются в нем в некоторую целостность, являющуюся необходимым условием его единства. Межчеловеческие коммуникации относятся к «глубинной структуре» познающего субъекта, затрагивают его сущность. В науке коммуникации предстают как диалог и рациональная критика. Это взаимная деятельность, взаимодействие свободно участвующих в процессе равноправных партнеров, каждый из которых считается с другим, и в результате которой оба они изменяются. Такой подход предполагает нередуцируемое многообразие, плюрализм разных позиций, точек зрения, ценностных и культурных систем, вступающих друг с другом в отношения диалога и меняющихся в результате этого взаимодействия». Эти идеи представляются особенно значимыми для понимания когнитивных следствий коммуникативной составляющей познания.

Коммуникативный аспект познания наряду с культурно-историческим, социально-психологическим и лингвистическим аспектами в полной мере выражает социокультурную природу познания. Коммуникации складываются в целостную систему различных интерсубъективных, межличностных, массовых формальных и неформальных, устных и письменных связей и отношений и тем самым предстают как феномен, чутко улавливающий и фиксирующий изменения ценностных ориентации научных сообществ, смену парадигм, исследовательских программ, отражающих, в конечном счете, изменения в социально-исторических отношениях и культуре в целом.

62. Научные конвенции (соглашения, договоренности) как необходимость и следствие коммуникативной природы познания

Особое значение имеют конвенции, соглашения, введение или исключение которых является одной из универсальных процедур познания наряду с отражением, репрезентацией и интерпретацией. Познавательная конвенция предполагает введение норм, правил, знаков, символов, языковых и других систем на основе договоренности и соглашения субъектов познания.

Эпистемологические типы и функции общения, влияющие на ход научно-познавательной деятельности и ее результат -- знание - это оформление знания в виде определенной объективированной системы, т.е. в виде текстов (формальная коммуникация); применение принятого в данном научном сообществе унифицированного научного языка, стандартов и конвенций, формализации для объективирования знания; передача системы предпосылочного знания (мировоззренческих, методологических и иных нормативов, принципов и т.д.); передача способа видения, парадигмы, научной традиции, неявного знания, не выраженного в научных текстах и передаваемого только в совместной научно-поисковой деятельности.

Ю. Хабермас ввел понятие «коммуникативная рациональность», что предполагает вместо отношения частного субъекта к чему-либо в объективном мире -- межличностные отношения, в которые вступают субъекты, осуществляющие познание, объяснение, опровержение и тому подобные формы, направленные лично участнику общения. Очевидно, что профессиональное общение, различного рода коммуникации существенно обогащают средства и формы, а также возможности познавательной деятельности субъекта научного познания. Важнейшими и очевидными конвенциями в научно-познавательной деятельности являются языки (естественные и искусственные), другого рода знаковые системы -- модели, схемы, таблицы, а также логические правила, эталоны, единицы и приемы измерения, когнитивные стандарты в целом. Они понимаются как исторически сложившиеся и закрепленные соглашением конструкты, имеющие объективные предпосылки, отражающие социокультурный опыт человека, служащие конструктивно-проективным целям познания и коммуникации в целом.

Проблема конвенций, как показал известный методолог XX в. К. Поппер, возникает и в случае постановки общей проблемы выбора теории, что также предполагает определенные коммуникации ученых. Поскольку выбор не определяется опытным оправданием высказываний или логическим «следованием» теории из опыта, то выбирают наиболее пригодную для выживания теорию, которая выдержала жесткие проверки и как инструмент оказалась наиболее продуктивной. В конечном счете, как и конвенционалисты, Поппер принимает «соображения полезности»: «...окончательно решает судьбу теории только результат проверки, то есть соглашение о базисных высказываниях. Вместе с конвенционалистом я заявляю, что выбор каждой отдельной теории есть некоторое практическое действие».

В отличие от природных законов, нормативные регулярности, порождаемые коммуникациями, не являются вечными, неизменными, поскольку вводятся самими людьми и ими же могут быть изменены или даже отменены. Если нормы устанавливаются соответственно идеалу, то идеал -- это тоже феномен, создаваемый человеком, ответственность которого сохраняется.

Поппер отмечает, что введение нормы является фактом, но сами нормы фактом не являются, они остаются соглашениями, и невозможно вывести предложение, утверждающее норму, из предложения, утверждающего факт. Необходимо учесть, что сама искусственность конвенций -- это «не то, что они были сознательно сконструированы, а то, что люди могут их оценивать и изменять, т.е. нести за них моральную ответственность». Но их выполнение в значительной степени зависит от установленных норм; в социальных институтах сочетаются те и другие, так же, как, например, механические двигатели работают не только по законам механики, но их конструкция предполагает и выполнение определенных норм-конвенций, проектов и схем.

63. Проблема в СГН

Проблема истинности и рациональности - центральная проблема науки. Ее решение исторически изменчиво, но при всех изменениях цель научной деятельности остается направленной на получение истины, на формирование стандартов научной рациональности, неразрывно связанных с рациональностью во всех ее проявлениях и во всем объеме.

Классическая концепция истины в социальных науках утверждала принцип объективности и следовала формуле отражения общества как объекта познания в сознании познающего субъекта: О - S. Так, истина есть соответствие наших знаний о мире самому миру, слепок с объекта познания в знании.

Неклассическая концепция истины вынуждена признать присутствие субъекта познания в таком объекте познания, как общество, и перейти, к формуле O/S - S. Такое понимание истины способствовала тому, чтобы различные трактовки могли найти место в социальном познании, выступая как ракурсы интерпретации или как эквивалентные описания, с которыми успешно работает и естествознание.

Постнеклассическая трактовка истины признает уже не только наличие субъекта в социальной реальности, но и его практическую роль, в том числе в социальном конструировании самой этой реальности, усложняя процесс получения истины до 0/S/P - S, где О - объект, S - практический или познающий субъект и Р - практика. При этом субъектом познания в таких концепциях чаще всего выступает общество, являясь вместе с тем объектом познания. Объективность знания во всех трех моделях научности и рациональности - классической, неклассической и постнеклассической - достигается стремлением субъекта познания к адекватному воспроизведению изучаемой реальности, сколь бы сложной она ни была.

Невозможно разобраться в эволюции методов познания, не раскрывая тех изменений, которые происходят в трактовке самого понятия истины.

Классическая «матрица» европейской культуры покоилась на таких принципах, как гуманизм, рационализм, историзм и объективность познания (единственность истины).

Гуманизм ориентировал на высшие проявления творческого духа человека. Рационализм - на способность разума к овладению условиями познания и существования. Историзм - на признание развития, преемственности и разумности истории, прогресса разума и свободы. Объективность - на познаваемость мира, достижения такого результата познания, который бы не зависел от человека или человечества, а соответствовал познаваемому предмету.

Оптимизм этой концепции не выдержал испытания временем. Неклассическая трактовка истины, отдельные черты которой вызревали еще в эпоху классики, латентно обосновывались уже не гуманизмом, а, скорее, личной ответственностью и трудовой этикой. Уже не апеллировали к рационализму в указанном возвышенном понимании, а придали ему более плоскую форму - позитивистской веры в науку и в достижимость целей (целерационалъность) взамен прежней универсальной веры в разум. Историзм, утверждавший преемственность и разумность истории, сменился верой в материальный прогресс.

Обнаруживается связь истины с интересами. Объективность знания состоит в нахождении наиболее адекватных интересам способов деятельности.

64. Проблема рациональности в СГН

Проблема истинности и рациональности - центральная проблема науки. Ее решение исторически изменчиво, но при всех изменениях цель научной деятельности остается направленной на получение истины, на формирование стандартов научной рациональности, неразрывно связанных с рациональностью во всех ее проявлениях и во всем объеме.

Рациональность классической философии состояла в вере в способность разума к освоению действительности, в тождество разума и бытия. Неклассическая рациональность подменила эту формулу верой в способность науки к постижению и преобразованию мира. В постнеклассический период возникло представление о типах рациональности и тем самым ее плюрализме. Между тем во все времена научная рациональность была оплотом рациональности других сфер общества.

На современном этапе происходит новый качественный скачок в науке. Она начинает учитывать нелинейность, историзм систем, их человекоразмерность. Степин ясно формулирует отличия классического, неклассического и постнеклассического типов рациональности, задавая науке соответствующую типологию: классический тип рациональности сосредоточивается на отношении к объекту и выносит за скобки все относящееся к субъекту и средствам деятельности. Для неклассической рациональности типично представление о зависимости объекта- от средств деятельности. Анализ этих средств становится условием получения истинного знания об объекте. Постклассическая рациональность соотносит знание об объекте не только со средствами, но и с ценностями и целями деятельности. Данная методология глубоко эвристична. Она позволяет соотнести развитие науки не только с внутринаучной логикой, но и с социальными факторами. В работах Л.М. Косаревой, B.C. Степина и др. прослеживается связь научных революций с социальным контекстом. И если это справедливо для естествознания, подобная методология еще более продуктивна для социальных наук.

65. Объяснение, понимание, интерпретация в СГН

Сегодня операциональность таких методов, как аргументация, доказательство, обоснование, объяснение и т.п., понимается преимущественно в безличностном, логико-методологическом смысле. Однако в истории научного познания за этими методами стоят реальные процедуры человеческой убеждающей и объясняющей деятельности.

Объяснение - одна из главных функций теории. Объяснительная функция является ведущей, тесно связанной с предсказательной функцией, реализуется в многообразных формах, в частности, как причинное объяснение; объяснение через закон (номологическое объяснение); структурно-системное, функциональное и генетическое (или историческое) объяснение. В гуманитарном знании в качестве оснований для объяснения часто выступают типологии, а процедуры объяснения с необходимостью дополняются пониманием и интерпретацией, в частности, предпосылок и значений, смыслов текстов и явлений культуры.

В социально-гуманитарном знании объяснение существенно дополняется пониманием и интерпретацией, описание которых в полной мере представлено в философской герменевтике.

По мнению М. Хайдеггер, понимание - это фундаментальный способ человеческого бытия. Хайдеггер выявляет два вида понимания: первичное - это открытость, настроенность, дорефлексивное пред-понимание, или горизонт, от которого нельзя освободиться, не разрушив познание в обще; вторичное - это понимание, близкое рефлексии, не способ бытия, но вид познания.

Гадамер разработал концепцию традиций, рассматривая «событие традиции» как присутствие истории в современности. Знание создается в рамках традиции, и само постижение истины, ее проблематизация имеют временную структуру. Нахождение внутри традиции, причастность к общему смыслу - важная предпосылка понимания, предполагающая взаимодействие смыслов, «слияние горизонтов» автора и интерпретатора. Для него понимание - это развертывание внутренней логики предмета, соответственно понять текст означает понять «суть дела», обсуждаемого автором, произвести свой смысл по отношению к нему, а не реконструировать авторский.

Интерпретация, исследуемая в герменевтике, аналитической философии, методологии и логике, является общенаучным методом и базовой операцией социально-гуманитарного познания. Она предстает как истолкование текстов, смыслополагающая и смыслосчитывающая операции; в естественных науках - как общенаучный метод с фиксированными правилами перевода формальных символов и понятий на язык содержательного знания; наконец, в философии наряду с методологическими функциями исследуется и онтологический смысл интерпретации как способа бытия, которое существует понимая. Понимание трактуется как искусство постижения значения знаков, передаваемых одним сознанием другому, тогда как интерпретация, соответственно, как истолкование знаков и текстов, зафиксированных в письменном виде.

Для интерпретации значимы взаимодействие между автором и интерпретатором, намерения которого влияют на ее содержание и, в конечном счете, сказываются на ее глубине и завершенности. В гуманитарном знании интерпретация - фундаментальный метод работы с текстами как знаковыми системами. Текст как целостная функциональная структура открыт для множества смыслов, существующих в системе социальных коммуникаций. Он предстает в единстве явных и неявных, невербализо-ванных значений, буквальных и вторичных, скрытых смыслов.

Сложилась определенная традиция исследования и классификации типов интерпретации. Переход от частных герменевтик к общей теории понимания вызвал интерес к вопросу о множественности типов интерпретации, представленных во всех гуманитарных науках. Были выделены грамматическая, психологическая и историческая интерпретации (Ф. Шлейермахер, А. Бек, Дж.Г. Дройзен), обсуждение сути и соотношения которых стало предметом как филологов, так и историков. Грамматическая интерпретация осуществлялась по отношению к каждому элементу языка, самому слову, его грамматическим и синтаксическим формам в условиях времени и обстоятельствах применения. Психологическая интерпретация раскрывает представления, намерения, чувства сообщающего, вызываемые содержанием сообщаемого текста. Историческая интерпретация предполагала включение текста в реальные отношения и обстоятельства.

Одновременно существуют и другие подходы к типологии интерпретации. Так, одна из известных сегодня типологий Л.А. Уайта рассматривает исторический подход, эволюционизм и функционализм как три различных, четко отграниченных друг от друга способов интерпретации культуры, каждый из которых одинаково важен и должен быть учтен при изучении процессов не только в культуре, но в обществе в целом.

66. Вера, сомнение, знание в СГН

Важное место в СГН занимает вера в ее соотношении с сомнением и знанием. При этом имеется в виду не религиозная вера - это особый случай, требующий специального рассмотрения, - но вера вообще как состояние сознания, не испытывающее сомнения, принимающее события, высказывания и тексты без доказательств и проверки. Это явление не отвечает научным критериям, но вместе с тем тема веры, достоверности, сомнения оказывается одной из фундаментальных в познавательной деятельности, особенно в неформализованном, нематематическом либо интуитивном и метафорическом знании об обществе, культуре, человеке, его сознании и жизни.

Социально-гуманитарные науки, в отличие от естествознания не забывающие о своих корнях в «человеческих смыслах» и отношениях, рассматривают веру и верования человека прежде всего как данность его бытия среди людей.

Вера присутствует и в структуре научного знания. Как правило, исследователи стремятся предельно ограничить в науке область веры, что является одним из важных требований научности, но одновременно многие мыслители, особенно в сфере философии и культуры, признают конструктивную роль веры в познании.

В научно-исследовательскую деятельность ученого различного рода верования входят в такую формах, как личностное неявное знание, представленное в форме индивидуальных навыков и умений, практического знания, знания о пространственной и временной ориентации, двигательных возможностях нашего тела - своего рода «личностного коэффициента», «инструмента» взаимодействия с миром вокруг нас. Признание эвристической значимости неявного знания, в свою очередь, влечет за собой введение субъективной веры, поскольку «неявное знание не может быть критическим. ...Систематическая критика применяется лишь к артикулированным формам, которое мы можем испытывать снова и снова». Часто вера как субъективная уверенность является началом и источником знания. Вера присутствует также и как доверие к показаниям органов чувств, которое коренится в чувственно-практической деятельности человека; в отнесении объектов к определенному классу вещей, событий.

Как соотносятся вера, сомнение, истина? Это классическая тема, особое значение ей придавав Декарт, требовавший подвергать все сомнению, чтобы освободить научное знание от обыденных заблуждений и принятых на веру эмпирических представлений.

Сомнение - это состояние беспокойства и неудовлетворенности, заставляющее действовать с целью его устранения, порождающее желание перейти к состоянию верования - спокойного и удовлетворенного. Итак, сомнение, усилие для его преодоления - это стимул исследования и достижения цели.

Однако в науке ставка только на сомнение приобрела прочность предрассудка, который должен быть сам подвергнут критике. И тогда выяснится, что не только вера, но и сомнения могут оказаться необоснованными, (фанатическими и догматичными) допущение или недопущение сомнения само есть акт веры. Вместе с тем очевидно и другое: речь может идти только о единстве и взаимодействии доверия и сомнения в научном познании, именно так здесь реализуется рациональность.

Таким образом, признание конструктивной роли веры в повседневности, в познавательной и преобразующей деятельности дает возможность по-другому оценить соотношение веры и сомнения в познании. По-видимому, нельзя однозначно решать вопрос в пользу сомнения, если даже речь идет о научном познании, широко использующем критикорефлексивные методы. За этим, по сути, стоит вопрос о степени доверия убеждениям, интуиции ученого, его творческому воображению.

Важнейший аспект веры - ее соотношение с истиной. Проблема соотнесения веры и истины, обращения веры в истину, принятия истины на веру остается ведущей в работах, посвященных проблеме веры, при этом подходы варьируются в зависимости от понимания того, что есть вера и что есть истина. Положительная оценка веры дается тогда, когда ею пользуются для признания особого рода положений, например, о том, что природа завтра будет следовать тем же законам, которым она следует сегодня. Это истина, которую не может знать ни один человек, мы ее постулируем и принимаем на веру в интересах познания и нашей деятельности. Однако в других подобных ситуациях «принятие на веру» подвергается жесткой критике. Необходимо признать, что человек не может мыслить и действовать без определенной степени веры, она для него «рабочая гипотеза», причем ему приходится в своих поступках исходить из истинности этой гипотезы независимо от того, подтверждается (опровергается) ли это в короткий срок или в результате усилий многих поколений.

Стало своего рода «предрассудком» утверждение о том, что верить - это то же самое, что признавать за истину. Они отличаются прежде всего степенью близости к основаниям жизни и глубине нашей души», а также эмоциональной окрашенностью или ее отсутствием. Истиной считают такие научные знания, как таблица умножения, теоремы, формулы, законы логики и исторические факты. Как и таблицу Менделеева, таблицу логарифмов, карту Европы и тому подобное, их принимают и применяют не с «верой», но с «познавательной уверенностью», как «холодные истины», признанные в теории за истину, правильные и верные на практике. По сравнению с ними «вера есть нечто гораздо большее, более творческое и более жизненное»; «о ней позволительно говорить только там, где истина воспринимается глубиной нашей души; где на нее отзываются могучие и творческие источники нашего духа; где говорит сердце... Человек верит в то, что он воспринимает и ощущает как самое главное в своей жизни».

Совместное рассмотрение веры и истины лежит в русле экзистенциально-антропологической традиции, которая глубоко укоренена в европейской философии и представлена, как мы Видели, идеями крупных философов. Такой подход служит важнейшим основанием для понимания философских и методологических проблем социально-гуманитарного знания и его природы.

67. Основные исследовательские программы СГН

Исследовательская программа содержит в себе характеристику предмета, метода исследования, общих предпосылок научной теории, способов перехода от философской системы к научным построениям. Отличаясь от философской системы, научная (исследовательская) программа не тождественна и научной теории: «В отличие от научной теории научная программа, как правило, претендует на всеобщий охват всех явлений и исчерпывающее объяснение всех фактов, т.е. на универсальное толкование всего существующего. Принципы или система принципов, формируемая программой, носит всеобщий характер».

Сегодня вопрос об исследовательской программе или близком к ней понятии парадигмы в социальных науках сталкивается с двумя трудностями:

1) избрания масштаба исследования (идет ли речь о дисциплине, теоретическом построении известного ученого определенной специальности, обсуждается ли способ решения некоторой проблемы или речь идет о социальных науках в целом)

2) многообразия исследовательских программ, многопарадигмальности, совершенно очевидно господствующей сегодня в социально-гуманитарных науках.

Последователи натуралистической исследовательской программы полагают: либо предмет наук об обществе тот же, что и у естественных наук, либо предметы различаются, но методы наук об обществе те же, что у естественных наук. Часто под натурализмом понимают редукционизм как отождествление высших форм познания с низшими. Это лишь крайность, которая иногда присуща натуралистической исследовательской программе.

Согласно натуралистической исследовательской программе, мир рационален и есть то, что он есть или чем он кажется, но не иная «вещь». Это относится как к предметам естествознания, так и наук об обществе. Например, есть человек. Он думает и говорит, он живет в обществе, он производит духовную и материальную культуру. Можно рассмотреть эти и другие параметры человеческого существования как нечто, что постоянно и является неизменном, подобно природной основе его существования. Главный результат применения натуралистической исследовательской программы к обществу - объяснение.

Кризис натуралистической программы в конце XIX - начале XX в. (не помешавший между тем ее оживлению в конце XX в.) был связан с осознанием различий природы и культуры, отличия природных объектов от общественных. Поэтому антинатуралистическая программа может быть названа культурцентристской. В культурцентристской исследовательской программе этот позже, чем природа, открытый объект - культура - становится логически первым. Главная идея новой программы есть отличная от природы самостоятельная реальность - культура, не позволяющая уподобить многие явления социального мира вещам. Теории культуры могут обеспечить солидную основу для научного анализа общества. Они включают в науки об обществе правила и структуры сознания повседневности, что требует специальных методов - индивидуализации, понимания, интерпретации. С позиций этой программы явления не самотождественны, они всегда другие. Мы находим различную реальность в примитивных обществах, в прошлом, в своем и чужом обществе. Но тема «другой» реальности не ограничена определенным временем или местом. Дети, женщины - иные, чем мужчины. Есть другие среди нас. Мы сами всегда другие. В отличие от уподобления социального мира вещам, теперь он уподобляется субъекту, человеку. В культурцентристской программе можно быть ученым не тогда, когда анализируешь социальные факты как вещи, а когда включаешь мнения людей, их ценности. Антинатуралистическая исследовательская программа не столь явным образом, как натуралистическая, опирается на частные науки, ибо общественные науки, на которые она могла бы опереться, сами в существенной мере формируются той или иной исследовательской программой. И все же можно фиксировать присущую культурцентризму ориентацию на антропологию, историю, искусство и науки об искусстве, культурологию, психологию и пр., но в гораздо большей мере - на развитие этих наук под влиянием культурцентристских ориентации.

Натуралистическая и антинатуралистическая программы направлены на изучение одного и того же объекта, но в соответствии со своей методологией (исследовательской программой) они превращают в свой предмет исходно разные части этого объекта: натурализм позволяет изучить «жесткий каркас», «скелет», взаимодействие частей социальной системы, антинатурализм - «мягкие ткани» общества, вплоть до того, чтобы построить историю без героев (школа Анналов), социологию - без общества.

Обе исследовательские программы - натуралистическую и антинатуралистическую - следует признать основными в методологии социально-гуманитарных наук. Они являются системообразующими факторами обществознания, определяющими видение его специфики и его методов. При этом культурцентристская исследовательская программа более многообразна в плане философских предпосылок, чем натуралистическая.

В XX в. противоречие двух исследовательских программ - натуралистической и антинатуралистической - явилось одним из источников движения методологического знания, а также самих наук. Эти программы следует признать основными в методологии обществознания. Они являются системообразующими факторами обществознания, определяющими видение его специфики и его методов.

68. Натуралистическая исследовательская программа СГН

Раннебуржуазная и классическая философия были ориентированы на природу и изучающие ее науки, на следующую отсюда натуралистическую парадигму. Они использовали образ природы как основы познания, реально и логически первую.

Последователи натуралистической исследовательской программы полагают: либо предмет наук об обществе тот же, что и у естественных наук, либо предметы различаются, но методы наук об обществе те же, что у естественных наук. Часто под натурализмом понимают редукционизм как отождествление высших форм познания с низшими. Это лишь крайность, которая иногда присуща натуралистической исследовательской программе.

Согласно натуралистической исследовательской программе, мир рационален и есть то, что он есть или чем он кажется, но не иная «вещь». Это относится как к предметам естествознания, так и наук об обществе.

Главный результат применения натуралистической исследовательской программы к обществу -- объяснение. Генетически первой исследовательской программой обществознания Нового времени была натуралистическая программа, которая формировала идеал и нормы научности по образцу естественных наук.

В рамках натуралистической исследовательской программы со временем происходит осознание нетождественности предметов социальных наук изучаемым объектам природы. Программа трансформируется, но не сдает своих позиций. Безусловным проявлением натурализма является социоцентризм. (концепция, согласно которой общество является более значимой реальностью, чем составляющие его индивиды) Предельной формой развития натуралистической социологии XIX в. является экономический материализм, вульгарно сводящий весь социально-культурный процесс к проявлению первичного экономического фактора, действующего в качестве естественного.

Можно назвать ряд причин, в силу которых натурализм возможен как исследовательская программа естествознания в XVII--XVIII вв.

Во-первых, принцип раннебуржуазного и классического буржуазного рационализма состоял в утверждении тождества разума и бытия, при котором разум сам рассматривается как природное свойство. Отсюда следовало, что культура (это понятие возникло еще в XVII в.) есть способ адекватной реализации природы человека, быть культурным человеком -- значит не забывать своей природы.

Во-вторых, естествознание выделилось раньше в самостоятельную область и давало блестящие образцы исследования уже тогда, когда обществознание еще не имело собственного опыта.

Кризис натуралистической программы в конце XIX -- начале XX в. (не помешавший между тем ее оживлению в конце XX в.) был связан с осознанием различий природы и культуры, отличия природных объектов от общественных. С развитием капитализма разрушались первоначальные природные зависимости людей и создавались все новые связи, определяемые совокупным общественным трудом. Открытие второй, по сравнению с природой, онтологической реальности -- культуры означало отказ от ее понимания как деятельности, направленной на реализацию природной сущности человека. Культура была теперь понята как формирование человека и общественных связей, как продукт истории и сама история, как самоосуществление человека, в ходе которого меняется его собственная природа.

Открытие культуры как особой реальности не разрывает связей человека с природой. Это одна из причин, в силу которой антинатуралистическая исследовательская программа не упраздняет натуралистическую программу. Природа остается в качестве предпосылки деятельности человека, но оставляет место натурализму. Другой причиной жизненности натуралистической исследовательской программы является вызванное объективными социальными изменениями крушение классических рационалистических установок. Неклассический рационализм существует как представление о тождестве целей и средств. Натурализм соответствует новой фазе рационализма, более грубой и упрощенной по сравнению с классическим рационализмом.

В силу сказанного натуралистическая исследовательская программа может распространяться и на такой объект изучения, как сама культура. Способ натурализации культуры состоит в рассмотрении ее не как самоосуществления человека, в ходе которого меняется он сам и его социальные связи, а как деятельности, источник активности которой лежит в индивидуальных устремлениях абстрактного индивида. Натурализация культуры состоит также в превращении ее из процесса в объект, состояние, лишь результат деятельности, воплощение активности природного существа.

Натуралистическая и антинатуралистическая программы направлены на изучение одного и того же объекта, но в соответствии со своей методологией (исследовательской программой) они превращают в свой предмет исходно разные части этого объекта: натурализм позволяет изучить «жесткий каркас», «скелет», взаимодействие частей социальной системы, антинатурализм -- «мягкие ткани» общества.

69. Антинатуралистическая культурцентристская исследовательская программа СГН

Ограниченность натуралистической исследовательской программы в определенной мере была уже осознана немецкой классической философией. Диалектический подход к социальным явлениям, рассмотрение истории деятельности людей служило основой для попыток построения антинатуралистической исследовательской программы.

Ее формирование было медленным, а влияние - слабым вплоть до XX в. Для того чтобы антинатуралистическая исследовательская программа окрепла, требовались условия, при которых была бы найдена иная онтологическая реальность, отличная от природы, но столь же самостоятельная и значимая, как первая. Такая новая реальность была найдена в культуре, получившей признание такой же самостоятельной сферы, что и область природы. В качестве ведущей черты неклассической (современной) философии многие исследователи отмечают переход от ориентации на каноны наук, изучающих природу, к признанию равноправия с природой культуры, социальной сферы и соответственно равноправия изучающих их наук с естествознанием.

В культурцентристской исследовательской программе культура становится логически первым. Главная идея новой программы есть отличная от природы самостоятельная реальность -- культура, не позволяющая уподобить многие явления социального мира вещам. Теории культуры могут обеспечить солидную основу для научного анализа общества. Они включают в науки об обществе правила и структуры сознания повседневности, что требует специальных методов -- индивидуализации, понимания, интерпретации. С позиций этой программы явления не самотождественны, они всегда другие. Мы находим различную реальность в примитивных обществах, в прошлом, в своем и чужом обществе.

Антинатуралистическая стратегия устанавливает концептуальные границы объяснения и вводит принцип понимания в качестве ведущего методологического средства. Эта стратегия также представляет собой концептуальное упрощение и унификацию социального мира: реальность упрощается и редуцируется до ее культурных элементов, до ценностей индивида, коллектива или социальных групп. Антинатуралистическая программа одновременно является антропологической. Она близка к «естественному» взгляду на вещи обычного человека, хотя дает этому взгляду научное обоснование.

Антинатуралистическая исследовательская программа не столь явным образом, как натуралистическая, опирается на частные науки, ибо общественные науки, на которые она могла бы опереться, сами в существенной мере формируются той или иной исследовательской программой. И все же можно фиксировать присущую культурцентризму ориентацию на антропологию, историю, искусство и науки об искусстве, культурологию, психологию и пр., но в гораздо большей мере -- на развитие этих наук под влиянием культурцентристских ориентации.