Позитивизм и марксизм

Из-за того, что буржуазное мышление в целом, в своей решающей классовой определённости статично и не владеет средствами философско-мировоззренчески изобразить, "ассимилировать" переход в качественно-иное состояние, оно не смогло построить, на требуемом уровне внутренней логической связности и единства, ни всеохватывающую картину мироздания (от неживой природы до человека как общественного существа), ни,- само собою разумеется,-отвечающую такой картине "систему наук", в которой не было бы характерного "развала" между познанием естественно-природных и познанием специфически-"человеческих", социально-исторических процессов.

Отсюда проистекло в корне ошибочное представление, будто "бэконианские" естественные науки (естествоведение,- повторяем,- как оно складывается и существует в рамках буржуазной общественно-экономической эпохи) внутренне "не имеют касательства" к тому истолкованию места человека и общества во Вселенной, общественных явлений и отношений между людьми, которое даётся буржуазным гуманитарным знанием и политической идеологией буржуазии. Возникли теории "внеидеологичности", "внесоциальности" и "надчеловечности" эмпирических наук, игнорирующие конкретно-исторический характер объективной истины и тот факт, что всё человеческое познание как таковое происходит из нужд общественной практики,- являясь, в последнем итоге, по своей глубинной сути не чем иным, как её (практики) своеобразным "концентрированным выражением".

В действительности,- конечно же,- ничего подобного, никакой "надсоциальности" естествоиспытательского мышления, никакой надуманной его "неопосредованности" общественно-практическими, классовыми интересами эпохи нет и не может быть; ибо познавательная способность человека вообще представляет собой лишь своего рода проекцию, специфический "концентрат" его производительной, практически-преобразующей способности, его деятельной социально-исторической сущности. Маркс и Энгельс в своих трудах неизменно подчёркивали, что господствующие в каком-либо историческом периоде мысли - это мысли материально господствующего класса, это "выраженные в виде мыслей господствующие материальные отношения". Спорить тут допустимо,- в какой-то мере,- единственно лишь о степени выявленности направляющих идеолого-мировоззренческих установок класса-гегемона на том или ином ответвлении, "этаже", "участке" общественной интеллектуальной активности; но то, что ни один такой "участок" или "этаж" не могут находиться в принципе "вне контроля" вышеуказанных установок, как не могут они находиться "вне контроля" социально-исторической практики вообще,- это, по-настоящему, уже давно бы никаким предметом дебатов в марксистской философии быть не должно.[1]

Следовало бы всячески акцентировать здесь, насколько подобные "методологические" изыскания (типа затронутых в вышеприведённом примечании) небезобидны, так сказать, с точки зрения эффективного удовлетворения реальных общественно-практических, в первую голову народнохозяйственных потребностей, целей и устремлений социалистического государства. Недавно в "Вопросах экономики" были подвергнуты резкой (вполне назревшей и заслуженной) критике некоторые весьма шумливые "концепции", распространившиеся в истекшем периоде среди части наших экономистов; критиковались они, прежде всего, за придание ими "науке роли демиурга экономики", сопровождавшееся "другими не менее удивительными рассуждениями".[2] Не будем углубляться тут в вопрос о самоочевидной противопоказанности такого рода "взглядов" как для народного хозяйства, так и для развития марксистской экономической теории. Но чрезвычайно жаль, что каждый раз при очередном критическом "прозрении" того или иного отряда наших обществоведов искусно скрываются в тень "методологи", поощрявшие и фактически провоцировавшие критикуемый вывих (со всеми его отрицательными социально-практическими результатами) и несущие за него подчас ничуть не меньшую ответственность, чем те же, хотя бы, поверившие им экономисты. Так, нетрудно убедиться: в основе "удивительных рассуждений" (Н.П.Федоренко и его сторонников) относительно того, что экономическая действительность едва ли не "возникает" в процессе "оптимального планирования",- в основе подобных рассуждений, на их "методологическом" уровне, лежат активно проповедуемые тем же Б.М.Кедровым домыслы, будто социально-экономическое развитие вообще являет собою лишь "следствие" развития, "происходящего в естествознании".

До недавнего времени даже один - по предположению-то более чем авторитетный - государственный документ назывался у нас: "комплексная программа научно-технического прогресса и его социально-экономических последствий". (Курсив,- как говорится,- мой.) Теперь он называется несколько скромней и реалистичней: просто "программой научно-технического прогресса", без всяких "последствий". Думаю, сие "усечение" произошло не без влияния того поистине яростного, непреклонного аналитико-критического сопротивления дезориентирующей и чисто-бухаринской в философско-методологическом плане идее "последствий", каковое сопротивление год за годом оказывалось ей и в моих не публиковавшихся - но регулярно поступавших во всевозможные партийно-государственные, издательские и пр. адреса - теоретических разработках. Надо ещё учесть при этом, что на всём протяжении 70-х годов выступать с открытойкритикой вышеочерченного содержания означало - по своим "последствиям" уже для её автора - совершение в некоем роде гражданского самоубийства. А как это делалось и делается,- лучше всего поинтересоваться у нашего "известного философа"; может быть, он Вам расскажет, сколько лет и почему вот и я, хотя бы, не имею законного рабочего места в Академии наук СССР: ему здесь и карты в руки, ведь это в доподлинно неизгладимой части его "произведение".

Между тем, с решением о знаменательном "усекновении" перебрались-то ведь, в конце концов,- пусть "ощупью, шатаясь, иногда даже задом", как иронизировал в таких случаях В.И.Ленин,- на позиции, отстаивавшиеся по ходу обнаружившейся проблемной коллизии не "известным советским философом", а мной. Справедливо было бы только заодно довести до сведения широкой публики, во что обошлись государству примерно пятнадцатилетнее выворачивание наизнанку марксистских представлений о причинно-следственных связях в общественном развитии и поиски "социально-экономических последствий" там, откуда они никоим образом не могли проистечь. Сюда необходимо также добавить, что определённого толка теоретики отнюдь не дремали всё это время, но активно подавляли всякое выражение несогласия с бухаринщиной касательно тех же "последствий",- несогласия, как мало-помалу выясняется, всецело оправданного и в высшей степени конструктивного с государственной точки зрения. Вот и обрисуется поотчётливей истинная общественная "болезнетворность" того застарело-гнилостного явления в нашей идейно-теоретической жизни, которое неразрывно - увы! - с именем Б.М.Кедрова и его философствованием спаяно. И на защиту которого столь безоглядно вновь и вновь бросаются в Вашем лице "Известия", хотя куда больше пользы обществу доставило бы прислушаться к неопровержимым, тщательно и терпеливо обосновываемым доводам и отнестись к ним со всей требуемой непредвзятостью и серьёзностью.

Итак, "сверхзадача" позитивистской философии - представить естествоведческое мышление, естествоведческое познавательное отношение как классово, общественно-практически не "завербованное"; тем самым затушёвывается внутренняя, глубинная опосредованность всей "науки Нового времени",- за пределы которой мы, в общем-то, логико-мировоззренчески отнюдь ещё не вышли,- конституирующими принципами буржуазного мировосприятия.

Как,- без сомнения, воспламенитесь Вы сейчас,- разве наука не едина, не одна и та же для всех, наподобие таблицы умножения? Нет, не одна; и вспышка Ваша свидетельствовала бы лишь о том, насколько основательно поработали философы, утвердившиеся,- вот именно,- осознанно или неосознанно напозитивистской идейной платформе, над внедрением этого (по видимости "неоспоримого") антидиалектического и антиисторического понимания в общераспространённый образ мыслей, в качестве чего-то полноправно выступающего за диалектику и материалистический историзм.

Социалистическое общество - это, как все мы знаем, лишь первая ступень коммунистической формации, ещё обременённая разносторонним наследием предшествовавшей эпохи; так, мы используем товарно-денежные отношения (хотя и имеем в виду, что на высшей фазе коммунизма они отомрут), используем ряд структур и институтов представительной, парламентарной демократии,- хотя и обязаны отдавать себе отчёт, что "поголовная" (как В.И.Ленин её определял) демократия коммунизма непредставительна в своей сущностной основе. В данный момент, тем не менее, вышеперечисленные формы, отношения, институты до какой-то степени общи у нас с окружающим капиталистическим миром; на этом,- в итоге,- и спекулируют всевозможные ревизионистские, реставраторские идейные течения, попеременно провозглашая то один, то другой фрагмент неизжитого, диалектически ещё не "снятого" исторического наследства "вечным, универсальным и неприкосновенным" фактором, незыблемым "законом природы", который-де не преодолевать в будущем надо, а наоборот - приноравливать к нему собственное развитие социалистического строя. Одна из влиятельнейших и печально "популярных" таких фетишизаций - это хорошо всем известный "рыночный социализм", апологетика стоимостных, товарно-денежных взаимозависимостей в народном хозяйстве.

Сегодня,- однако,- на передний край идеологической борьбы весьма оперативно выдвинулась другая, более замаскированная и изощрённая разновидность вышеописанного реставраторского фетишизма: а именно, фетишизм "естественнонаучный", спекулирующий на том не столь уж хитром факте, что иестественнонаучное, эмпирико-естествоведческое знание, в нынешнем его состоянии, являет собою для нас также своеобразное и бесспорное "отслоение" предшествовавшей полосы всемирноисторического развития. Как и в случае со стоимостными закономерностями: не потому одинаково "общи" нам и буржуазной социально-экономической формации принципы "бэконианского" естествознания, что они "одни и те же для всех времён и народов",- но просто потому, что в основном мы ещё не выбрались за пределы естествоиспытательского познавательного отношения, вызванного к жизни буржуазной цивилизованностью, буржуазной эпохой мировой истории. В своё время Бэкон, Коперник, Бруно, Галилей, Кеплер, Ньютон и другие зачинатели "опытных наук" в их привычном дня нас облике создали тот уклад мышления о природе, ту структуру когнитивного отношения к ней, которые наилучшим образом отвечали цивилизаторской миссии тогдашнего передового, революционного класса - класса буржуазии; причём, обстоятельное формирование адекватных буржуазной цивилизации естествоведческих теорий, соответствующего математического аппарата и т.д. произошло много позже,- как это и должно было быть,- формирования социально-политических доктрин и завоевания буржуазией политической власти. Какой-то период буржуазная политическая идеология и общемировоззренческие, логико-методологические построения существовали,- в определённом смысле,- без конкретизированного природоведческого "обеспечения".

Но не иначе обстоят дела и сейчас, когда на земном шаре утверждается,- пока ещё в ранних своих фазах,- коммунистическая общественно-экономическая формация, коммунистический тип культуры и цивилизованности. Идеолого-мировоззренческое и идеолого-политическое знание, характерное дня нового способа производства (учение марксизма-ленинизма) уже достаточно давно существует - и действует, причём вполне успешно; ему обязан своим восхождением к власти новый класс-гегемон, оно создаёт направляющую, структурирующую "рамку" для всех прочих, обслуживающих наступающую новую эру, познавательных, гностических отношений. Однако,- не все, так сказать, ячейки в этой "рамке" на сей день укомплектованы, и прежде всего это относится к отсеку, у входа в который начертано - "природоведение". Не располагаем мы сегодня такой природоведческой концепцией, которая развернула бы перед нами,- как этого требует диалектика,- единую естественноисторическую лестницу закономерно совершенствующихся, закономерно "перерастающих" одна в другую форм существования (уровней развития) материи, показала бы, как из неживой материи возникает живая, из "просто" жизни - мышление и самосознание, общественно-производственная активность преобразующего мир человека. И тут уже ничего не попишешь,- приходится немного ещё подождать "коммунистического Ньютона", который набросает и разработает новую подлинно-"развитийную" (подлинно-диалектическую) "систему природы", предложит новый математический аппарат, способный отображать не одни лишь чисто-континуальные ("количественные", "ростовые") процессы, но и качественные сдвиги, качественные скачки.

А пока - пока мы пользуемся тем естествознанием, которое досталось нам по наследству от класса, являющегося нашим всемирноисторическим "предшественником", и которое в своих глубочайших гностических основаниях заложено, слава богу, ещё гигантами европейского Возрождения. Оно - это "бэконианское" воззрение на природу - очень многого из того, что нам надо, "не умеет": неспособно построить целостную естественноисторическую "спираль развития", не обладает математическим инструментарием, улавливающим процессы возникновения и становления качественной новизны. Таким образом, оно не может концептуально воспроизвести механизм "естественного", спонтанного перехода одной формы движения материи в некую качественно-иную, а потому не сможет и послужить теоретической базой для безмашинной технологии коммунистического будущего. И тем не менее, покуда никакого другого, более совершенного учения о природе человечество не выработало, мы обязаны "жить в мире" с современным "бэконианством", широко использовать его достижения и прилагать усилия - разумные, конечно, а не грубо-административные,- к тому, чтобы естествоиспытательская мысль внутренне "диалектизировалась" (поистине, а не просто словесно) в самой своей гностически-мировоззренческой подоплёке, чтобы она скорей поднялась на тот идейно-познавательный "горизонт", на который давно уже вышло главное интеллектуальное оружие побеждающего класса современности - диалектический и исторический материализм.

Именно такова была,- как нетрудно лишний раз удостовериться,- и постановка В.И.Лениным вопроса о союзе реально наличествующего естествоиспытательства с марксистской философией, исчерпывающе ясно изложенная им в классической работе "О значении воинствующего материализма". С совершеннейшей очевидностью,- в ленинском понимании философия марксизма предоставляет общую концептуально-мировоззренческую "рамку" и методологическую структуру, и на эти новые, современные, как В.И.Ленин подчёркивал, методолого-мировоззренческие позиции постепенно (без какого-либо, конечно, административного нажима и "поторапливания") перебазируется всё конкретно-наполненное "тело", весь "корпус" естественных наук.

Но что же получится у нас, если мы уступим позитивиствующему фетишизму по отношению к "бэконианским" природоведческим дисциплинам и согласимся признать их "собственные", "внутренние" основоположения, как они более или менее явно нам в дисциплинах этих на сей день даны, некоей "вневременной" истиной, полностью свободной от всякой классовой, социально-практической предобусловленности и "нагрузки"? Получится то, чего неизменно и добивается,- как венца своих устремлений,- позитивизм, а именно: концептуальная "рамка" буржуазного миропредставления, на которую некогда, как на каркас или скелет, наросла (и продолжает ещё нарастать) вся изобильно-многообразная "плоть" естественнонаучного "бэконианства",- рамка эта окажется провозглашена чем-то таким, что безразлично "истинно" для любой социально-экономической формации и подлежит, следовательно, безоговорочному заимствованию, насаждению, культивированию повсюду, в любой области общественной жизни (нашей в данном случае), куда только сможет достичь, куда только сможет быть распространено.

Позитивизм в своём последнем предназначении, для чего и сформировало эту идеолого-философскую доктрину классовое сознание буржуазии, как раз и естьпроведение типичнейших, характернейших канонов буржуазного мышления о природном и социальном мире в качестве абстрактно-"надчеловеческих" истин никогда и нигде не существовавшей и не могущей существовать, антиисторичной "чистой науки".

Соответственно,- позитивистская ориентация в наших, социалистических условиях очень часто выступает, например, в форме призывов к сугубому, обычно снобистски трактуемому "онаучиванию" какой-либо сферы, усиленному внедрению в неё "научных начал"; причём в призывах этих,- если данная сфера до тех пор функционировала на верных, в общем и целом, марксистских основах,- сквозит, как правило, противопоставление старомодного-де "качественного" знания знанию "точному", "подлинно-научному", "точным количественным методам" и т.д. Само собою разумеется, что не всякое стремление к "научности" есть непременно сознательная и злонамеренная идеолого-мировоззренческая ревизия; но что подобная ревизия,- противопоставляющая, на поверку, не какие-то "научные" методы "ненаучным", а буржуазные - социалистическим,- что она может скрываться (и весьма нередко скрывается) за преувеличенным, фетишистским "наукопоклонством", этого нельзя, недопустимо не иметь в виду.[3]

Столь же глубоко негативные процессы (хотя покуда в гораздо меньшей степени сделавшиеся предметом общественного осознания) развивались и на идейно-теоретическом поприще; и тут под лозунгами конъюнктурно понимаемой, подчас агрессивно невежественной "сайентификации" фактически происходила экспансия буржуазной философско-мировоззренческой догматики в методологические разделы естественных наук и - что всего печальней - в марксистское обществоведение и даже в самоё диалектико-материалистическую философию.

Прежде всего, здесь оказался извращён до диаметральной своей противоположности смысл ленинских наставлений относительно общих основ организации союза между философией диалектического материализма и естествознанием. Получилось, что уже не естественнонаучные дисциплины должны внутренне реконструироваться и подняться к философско-методологическим высотам последовательно диалектического, "развитийного" взгляда на мир, но наоборот,- чуть ли уж не самой диалектике надлежит "перестроиться" на методологических основаниях, которые могут быть извлечены, "отцежены" из современных нам наук о природе. При этом начисто игнорируется существеннейшее обстоятельство, что предуказанная В.И.Лениным объективно-необходимая "диалектизация" естественнонаучного познания протекает (как, впрочем, В.И.Ленин и сам предвидел) весьма медленно, трудно, и говорить о ней сегодня как о свершившемся факте нет абсолютно никакого резона. При незавершённости же подобной диалектической реконструкции все "отцеживаемые" из современного природоведения методологические схемы и подходы являются производными - увы - не диалектико-материалистических, но определённо домарксистских, буржуазных общефилософских, общемировоззренческих представлений.

Сколько-нибудь здравомыслящему человеку едва ли нужно далее подробно растолковывать, чем чреваты для диалектико-материалистической теории вышеописанные фетишистски-"научные" тенденции; поддаться им - значит в самый короткий срок превратить диалектический и исторический материализм в мешанину "взглядов", ничего существенно общего с марксистско-ленинской философией не имеющих, и практически потерять марксизм-ленинизм как идеологию революционного пролетариата.

Суммируем ещё раз: в наши дни главным плацдармом идеологического "контрнаступления" буржуазии сделался тот комплекс исторически сложившихся обстоятельств, что общефилософское учение класса - строителя коммунистической цивилизации по своей внутренней понятийной, гностической структуре несколько "ушло вперёд" (как это и всегда бывает непосредственно вслед за победоносным революционным переворотом), система же частнонаучного знания равноценной мироприсвоенческой высоты покуда фактически не создана, и мы должны пользоваться тем же конкретно-научным "багажом", который заготовила и которым наряду с нами живёт продолжающая параллельно существовать цивилизация капитала. Ничего экстраординарного в этом нет, всякий новый всемирноисторический гегемон в начале своего пути стоит какой-то период перед аналогичной дилеммой, как в своё время стояла и сама буржуазия. Поражаться здесь особенно нечему, но эту глубочайшую, потайную мировоззренчески-гностическую "неадекватность" реально используемого нами естествознания нашей общефилософской, программно-стратегической концепции необходимо доподлинно всякую минуту "держать перед глазами". Нельзя,- правда,- придавать указанной глубинной концептуальной "расстыковке" нарочитое значение, ибо в существующих конкретно-исторических условиях она не в столь ещё ощутимой мере обнаруживается на уровне практических инженерно-технических приложений науки; но игнорировать, "не замечать" или искусственно преуменьшать её - вдвойне, втройне недопустимо. Это и есть платформа, "опорная база", откуда действует позитивизм: он берёт буржуазно-мировоззренческие по своему характеру сущностные основания ещё не подвергшегося "диалектизации" естествоиспытательства, провозглашает их необсуждаемыми "надчеловеческими" истинами в последней инстанции и в качестве таковых старается подсунуть их всюду взамен марксистских, диалектико-материалистических основоположений, принципов, установок, ориентиров и т.д. В особенности разрушительны,- как нетрудно понять,- подобные фальшиво-"онаучивающие" упражнения по отношению к самой системе диалектического и исторического материализма.

Возвращаясь здесь к Б.М.Кедрову,- нужно со всей определённостью констатировать, что среди предпринимаемых у нас многолетних (к сожалению) деструктивных попыток столкнуть систему нашего общефилософского знания с марксистских методолого-мировоззренческих рубежей на "бэконианские"(спенсерианские, если угодно, и далее - вплоть, вот именно, до богдановских) выступлениям Б.М.Кедрова принадлежит едва ли не "ведущая" роль.

В течение ряда лет,- до самого последнего времени,- Б.М.Кедров усиленно пропагандирует фальсифицирующую, иначе не скажешь, по своей идейно-политической направленности "теорию", якобы "тем самым" материалистически-диалектическим методом, который был развёрнуто высвечен Марксом какидеологом пролетарской революции и явился её, революции, решающим интеллектуальным инструментом,- якобы "этим самым" методом естествознание "работает", начиная чуть ли не с Евклида (и уж во всяком случае с Ньютона, не позднее). Утверждается, будто "тот самый метод, который применил Маркс в "Капитале"", уже наличествовал, в некоем "математизированном варианте", и в геометрии трёхмерного пространства, и в ньютоновской механике, и в классической термодинамике,- и ныне на нём зиждутся кибернетика, информатика, системный анализ и т.п.[4]

"Вполне естественно было бы ожидать,- заявляет Б.М.Кедров далее,- что если частные науки строятся, излагаются и изучаются в их систематизированном виде по такому именно методу, то и сама философия марксизма (то есть диалектика, или диалектический материализм) тем более должна строиться, излагаться и изучаться по такому же точно методу, причём своему же собственному."[5]

Обратим внимание на это характерное "должна"; ибо из освещения затронутой проблемы Б.М.Кедровым невозможно сделать никакого иного вывода, кроме того, что по "собственному" методу марксистской философии испокон веков, с незапамятных времён и по сей день "строятся и излагаются" практически все науки, за исключением… её самой. Она этот свой "собственный" метод только ещё "должна" себе уяснить. Выходит, что кибернетика, информатика и системный анализ едва ли не в большей мере являются теорией революционного действования пролетариата, нежели сам марксизм.

Стоит ли пространно доказывать, насколько это явный и пагубный позитивистский "занос"? Здесь совершенно скрадено всё классовое, идеолого-политическое содержание и значение марксизма, главная его функция - обоснования и раскрытия всемирноисторической роли пролетариата как созидателя коммунистического общества.[6] Достижения эмпирических и математических дисциплин, напротив того, безудержно и почти что смехотворно преувеличены, обожествлены, рассматриваются вне всякой исторической перспективы. Спора нет, евклидова геометрия - превосходная наука, но утверждать, будто используемый ею метод - "тот же самый", которым написан Марксов "Капитал" и при посредстве которого можно совершить социалистическую революцию, это, конечно, попросту своего рода "методологический" анекдот; правда,- учитывая причиняемый им реальный вред,- анекдот вовсе не такой уж потешный. Не случайно Б.М.Кедров упорно избегает говорить о "Капитале" именно как о политэкономической теории пролетарской революции,- каковою это великое произведение по сути своей и является; применительно к "Капиталу" у Б.М.Кедрова речь идёт неизменно лишь о некоем специфическом варианте "политической экономии капитализма".[7]

Совсем непозволительно принижено Б.М.Кедровым философско-методологическое новаторство Маркса, по существу оказалась целиком смазана, перечёркнута принципиальная новизна, внесённая Марксом, его последователями и продолжателями в историю революционно-преобразовательных учений, прогрессивной социально-политической мысли вообще; если уж методом революционной диалектики (поверим на минуту Б.М.Кедрову) руководствовались все, как говорится, кому не лень, то невозможно понять, почему именно Марксом и марксизмом датируется превращение социалистических утопий, пламенных мечтаний о лучшем будущем в реалистичный, практически осуществимый и осуществившийся общественно-преобразовательный проект. Искажённо представлена вся фактическая сторона формирования диалектико-материалистической методологии, замалчивается тот кардинальнейший момент, что марксистский революционный метод ведёт непосредственное своё происхождение от диалектики Гегеля, а не от естествоиспытательского механицизма, не от спенсеровского "закона динамического уравновешивания" и пр.

Следует также настоятельнейшим образом подчеркнуть, что всё описываемое Б.М.Кедровым под названием "Марксова метода", "метода восхождения от абстрактного к конкретному" на самом деле есть лишь примитивно-механистическая версия движения "от простого к сложному": иными словами, приблизительное изображение роста, а не развития,- не схватывающее внутренней, сущностной противоречивости естественноисторических и общественно-исторических процессов и имеющее, постольку, весьма скудное родство с подлинно диалектическими логико-аргументационными схемами, в основе которых лежит конструкция сущностного противоречия. Метод же восхождения от абстрактного к конкретному,- в его правильном марксистском истолковании,- представляет собой инструмент выявления, прослеживания и разрешения противоречий в самой объективной реальности, показ того, как развивающийся феномен переходит из своего лишь возможного (абстрактного) существования к существованию конкретизированно-"действительному"; т.е., как совершается смена этапов развития, смена "качества" в процессах развития, качественной скачок. И только потому, что марксистско-ленинская теория в принципе владела этим инструментарием (и именно им, а не "законом динамического уравновешивания"!), марксисты в России смогли предсказать, а затем и уверенно возглавить столь эпохальную "смену качества" в общественном развитии, как социалистический переворот. И именно потому это произошло на базе теории Маркса, а не Ньютона, не Клаузиуса и не Дарвина, что бэконианский так называемый "естественнонаучный" материализм понятийно, когнитивно статичен, как статично породившее его буржуазное миросозерцание, и средствами интеллектуально программировать революционные скачки никогда не располагал и не располагает.

Само собою разумеется,- в природе, в обществе и в мышлении отдельно взятого индивида, всё и повсюду подчиняется законам диалектики; ход мыслей любого персонажа, включая и таких, которые никогда ничего не слышали о Гегеле, объективно пронизан диалектическими закономерностями, но эту объективную, "материальную" пронизанность нельзя путать с сознательным применением диалектического метода. Наши науковеды и философы, занимающиеся методологическими проблемами естествознания, исследуя структуру теоретических построений в естествоиспытательстве, перипетии совершения тех или иных открытий и т.д., обнаруживают во всём этом - неудивительно! - глубинную объективную противоречивость, столкновения противоположных, противоборствующих тенденций, "снятие" менее развитых трактовок более зрелыми и массу прочих "диалектизмов" - и нередко подытоживают отсюда, будто соединение материалистической диалектики с науками о природе, это исторически уже решённый вопрос. Однако, подчиняться диалектике стихийно и использовать логический схематизм её закономерностей осознанно, как планирующее руководство к действию,- это две существенно разные вещи. Если первое в современном естествоиспытательском познании налицо (да иначе и быть-то не может!), то до второго пока ещё очень далеко. Слишком уж это неоспоримое подсовыванье желаемого вместо действительного - доказывать, якобы учёные-естественники наших дней сознательно, "в рабочем порядке" строят свою аргументацию в категориях диалектического противоречия, борьбы противоположностей, перехода количественных изменений в качественные, двойного отрицания и т.п. Добросовестней всё-таки будет согласиться, что все эти собственно-диалектические определения и характеристики, если и приложимы к логике их рассуждений, то исключительно апостериори, "задним числом", и не обнаруживают ещё до сих пор сколько-нибудь активной роли в качестве намеренно и целеустремлённо употребляемых приёмов установления естественнонаучной истины. Соответственно,- и добываемые нынешним природоведением результаты оказываются той же, отнюдь не более высокой, познавательной "пробы": они не могут адекватно воспроизвести таких системообразующих реалий естественноисторического мира, как "междукачественные" узловые превращения основных форм движения материи (к примеру, неживого в живое, инстинктивного в мыслящее, природно-органического в социальное), не в состоянии дать убедительную целостную картину развивающегося универсума ни в историко-генетическом, ни в пространственном, ни в прогностически-перспективном аспекте,- а значит, и предложить какие-то принципиально новые способы взаимодействия с природой, на смену исчерпавшему себя и толкающему человечество к экологической катастрофе механистическому "природопокорительству". "Перестраивать" и "упорядочивать" на этих исторически безнадёжно-yстаревших предпосылках методолого-мировоззренческую часть коммунистического учения - совершенно то же самое, что философски "обезглавить" всю классическую марксистскую доктрину и сползти на уровень, в лучшем случае, плоского "естественнонаучного" эволюционизма, не видящего и фактически не приемлющего диалектических скачков, а в худшем - угодить вообще в объятия чего-то вроде приснопамятной, воинствующе статичной теории равновесия.

"… допустимо ли,- читаем у Б.М.Кедрова,- обобщать методы изложения (изучения) частных наук и выводить отсюда соответствующий общий метод для марксистской диалектики? Не равносильно ли это будет уступке позитивизму и даже переходу на его позиции? Такое сомнение можно легко рассеять: если фактически стихийно, то есть помимо воли и сознания самих учёных, диалектика проникла во все частные науки, то её сознательное извлечение из них (путём обобщения!) есть не проявление какого-либо позитивизма, а установление правильных, нормальных взаимоотношений между философией (общей наукой) и частными науками."[8]

Что касается "лёгкости" рассеивания тщательно аргументированных критических сомнений,- это, конечно, очень "легко", если не давать оппоненту возможности обнародовать его работы: как застряла, хотя бы, без всякого движения ещё с 1978г. в "Вопросах философии" моя статья "Материалистическая диалектика и позитивистская схоластика", как раз вышеобрисованной проблематике и посвящённая. Относительно же всего остального повторим вновь: "стихийно" проникнуть в частные науки диалектика может только в качестве общей объективной закономерности развития природы, социума и человеческого мышления; с этой точки зрения всё на свой лад "диалектично", вплоть до религии и древнеязыческого мифотворчества, но мы ведь не ставим вопроса об "извлечении" оттуда марксистского диалектического метода "путём обобщения". Точно так же незачем "извлекать" Марксову методологию из бэконианства,- по той элементарной причине, что революционная диалектика как откристаллизовавшаяся методолого-мировоззренческая концепция (а не просто принудительная естественноисторическая необходимость) представлена в трудах не Шорлеммера и Менделеева, но именно Маркса. С какой стати,- вообще,- после всего написанного и практически воздвигнутого основоположниками научного коммунизма выдумывается вдруг "задача" выколупывать диалектический метод из частных эмпирических дисциплин? Мировоззрение передовых классовых сил современности есть высшее выражение именно творческой самосознательности эпохи, и оно по самому своему определению не может существовать где-то "помимо" чьего-то сознания и воли; оно существует, прежде всего, в произведениях идеологов данного класса и в его реальных, общественно-сознательных революционизирующих свершениях. Где оно наличествует,- по заверениям,- лишь "стихийно", там его попросту ещё нет. И распространяется оно,- согласно общепонятным законам всего сущего,- оттуда, где оно уже сложилось и имеется, туда, где его - как было только что сказано - ещё покамест нет. А никоим образом не наоборот. Затея с "извлечением" марксистской диалектики из частных отраслей сегодняшнего "бэконианского" естествознания - это всецело, неразличимо то же, что извлекать из естествознания "социально-экономические последствия": мысль, достаточно уже своим многолетним иссушающим бесплодием себя, как кажется, дискредитировавшая.

"Главную задачу … подлинно диалектического изложения диалектики,- по Б.М.Кедрову,- Ленин видел в доказательстве того, что всему человеческому мышлению, начиная с простейших суждений, присуща органическая диалектика."[9] Неужели же ничего более,- никаких иных задач, кроме как ломиться в открытые двери и доказывать, что простейшим суждениям присуща диалектика,- В.И.Ленин перед революционной диалектико-материалистической теорией не выдвигал и никакого иного употребления из неё не делал? Со всей очевидностью, подобная нацеленность в вопросах "изложения диалектики" не только не выражает каких-либо "правильных взаимоотношений между философией и частными науками", но она,- напротив,- переворачивает эти правильные взаимоотношения с ног на голову и силится сбить материалистическую диалектику с единственно верного пути, на котором может быть получена её новая, подлинно-современная и практически эффективная систематизация: а именно, с пути изучения и логического обобщения реального опыта, реальной практики социалистического и коммунистического строительства, равно как уяснения, подытоживания и всемерного дальнейшего развития того, что было творчески достигнуто в этой области классиками марксизма-ленинизма и коллективным разумом марксистско-ленинских партий. Вместо ориентации на живой, непосредственный "питающий контакт" с практической партийной политикой постановка проблемы, навязываемая Б.М.Кедровым и его единомышленниками, уводит - и это здесь ещё не самое худшее - к пустопорожнему иллюстративно-гадательному схоластизированию вокруг того, какими способами совершались различные физические или химические открытия и много ли "органической диалектики" при сём присутствовало. Потеря марксистской диалектической концепции именно как партийной теории, способной вырабатывать надёжные и эффективные практически-политические решения,- вот тот однозначный и неизменный результат, перед которым фактически вплотную ставило нас это "направление" в нашей философии всякий раз, как ему удавалось временно в ней возобладать.

Следовало бы напомнить также, что "извлечением" методологических программ из конкретных естественных наук в их сегодняшнем облике активнейшим образом занимаются и на Западе; ну, можно ли всерьёз поверить, что если бы по ходу подобных извлечений на свет и впрямь появлялась марксистско-ленинская диалектика, то на всю эту извлекательскую деятельность там не был бы немедленно наложен жесточайший идейно-политический запрет? Суть дела в том и состоит, что никакой не марксизм-ленинизм "отцеживается" из естествоиспытательского бэконианства, а всё те же, мировоззренчески во многом антагонистичные марксизму "киты" механистической и статичной картины мироздания, которая объективно и неустранимо "запрессована" во все культурные продукты буржуазной цивилизации, включая и бэконианский стиль познавательного "обращения" с природой.

Сейчас посмотрим, как и по каким линиям будет позитивиствующее мышление "обороняться" от марксизма, коль скоро ему (позитивизму) удастся до некоторой степени закрепиться на вышеразобранном его "плацдарме": т.е., на упорно, всеми силами внушаемых представлениях о "надклассовом" и "внеидеологическом" когнитивном характере частнонаучного познания природы.

С первого взгляда ясно,- прежде всего тут надо постараться вообще держать марксистскую философию как можно дальше от царства эмпирических наук, от всякого концептуального "выхода" на изучение и постижение, хотя бы в предельно "контурной" форме, естественно-природных процессов: нетрудно ведь догадаться, что марксизм начнёт с установления конкретно-исторической "подвижности" естествоведческих истин, и весьма быстро пропаганда буржуазного мировосприятия под флагом "вечных принципов" беспристрастной-де, равнодушной к социальным системам науки окажется существенно осложнена.

С этой целью (отстранения марксистско-ленинской философии от проблем построения общей естественнонаучной картины мира) пускается в оборот ряд вспомогательных уловок, среди которых одна из наиболее агрессивных - это "гносеологизация" философского исследования как такового, стремление ограничить предмет философии вопросами теории познания, гносеологии; и здесь, опять-таки,- если говорить о наших отечественных "гносеологизаторах",- именно позиция Б.М.Кедрова может служить прискорбным "образцом".

Так, в январском номере "Вопросов философии" за 1982 год Б.М.Кедров опубликовал статью, в которой провозглашает некую "срочную и острую необходимость" редуцировать философию марксизма к одному лишь диалектическому материализму, отбросив материалистическое понимание истории (вполне в духе Бухарина, считавшего,- как известно,- исторический материализм частной общественной наукой); затем объявляется, что "диалектический материализм и материалистическая диалектика - это одно и то же"[10], т.е. диалектический материализм приравнивается диалектическому методу, собственно диалектике; и наконец, притягивается ленинский тезис о "совмещении" диалектикой в марксизме одновременно функций логики и гносеологии - и раз уж диалектика "тождественна" теории познания, то с теорией познания преспокойно отождествляется марксистско-ленинское философское учение всё целиком.

С какими передёржками мы в данном случае сталкиваемся и каково тут действительное положение вещей?

Само собою,- всякий сколько-нибудь квалифицированный, так сказать, позитивист прекрасно отдаёт себе отчёт, что "бэконианство", наличествующая ныне система естествоведческих дисциплин внутренне всё ещё чужда осознанно-диалектическому мироощущению, и дабы это не обнаружилось, диалектическую философию нельзя и близко сюда подпускать; только эту цель и преследует объявление диалектики исключительно лишь наукой "о мышлении", "о познании".[11]

Между тем,- подобные "установки" идут совершенно вразрез с коренной марксистской характеристикой диалектики как учения о наиболее глубоких, всеобъемлющих закономерностях развития природы, общества и мыслящей человеческой индивидуальности. Марксистско-ленинская теория, живительным "нервом" которой диалектика как раз и является,- это прежде всего мировоззрение определённого класса, а класс выходит на историческую арену с намерением не философствовать отвлечённо, но изменить, переделать реальные общественные отношения, реформировать сам способ производства; и для этого ему нужна связная систематичная картина того, что совершается именно в мире, в объективной природной и общественной действительности, а не просто "в познании".

Процитирую других авторов, чтобы не создавалось впечатления, будто пагубность разбираемых отклонений остаётся столь уж "незамеченной".

"Всякое ограничение предмета философии рефлектирующим мышлением, и отсюда сведение философии марксизма-ленинизма к теории познания не согласуется с фундаментальными принципами диалектического и исторического материализма."[12]

"... нередко говорится, что предмет диалектики как науки - не сама объективная действительность, а только понятия, отражающие действительность.

Мы все достаточно хорошо внаем, что материалистическая диалектика - это наука о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления. Такое понимание предмета нашей философской науки вошло и в Программу нашей партии."

"… именно потому, что эта сторона дела, т.е. проблема объективной действительности, которая является предметом нашей науки, недостаточно сильно и чётко подчёркивается в нашей теоретической работе, … мы не движемся вперёд серьёзно в области философии …

Диалектика наша может идти вперёд, развиваться и обогащаться анализом конкретных явлений действительности. Именно на основе диалектического анализа конкретной действительности, природы, общества и т.д. можно делать широкие общетеоретические выводы, относящиеся уже к диалектической теории как таковой."[13]

Самое поразительное, пожалуй, во всём здесь излагаемом - это то, что вообще подобные дебаты могли обрести злободневность (причём, наиострейшую!) спустя столетие после смерти Маркса, в государстве, официально руководствующемся его философской доктриной; какую же надо было вселить сумятицу и путаницу в умы, чтобы относительно философии, которая сформировалась под лозунгом "изменить мир", сама себя определила как оружие революционного пролетариата в его материально-практической борьбе,- чтобы относительно этой философии вновь возникла необходимость дискутировать, являются ли общие законы преобразуемого ею мира её предметом (или, может быть, таковым предметом служат лишь мыслительные процессы, лишь закономерности "познания", а не практически-преобразовательного действования).

Следующая фальсификаторская передёржка - это отождествление диалектического материализма и вообще марксистско-ленинской философии в её целостности с одной лишь "материалистической диалектикой" (формулировки типа: "материалистическая диалектика, составляющая марксистскую философию", "диалектический материализм, который представляет собой диалектику"[14]). Коль скоро мы договорились,- всё-таки!- что марксизм есть учение не просто о "мышлении", но об общих закономерностях объективного мира, включая мыслящий мозг как определённую ступень естественноисторического развития,- невозможно далее не соглашаться и с тем, что эта его мировоззренческая сторона должна получить адекватное отображение в его структуре. Соответственно,- философия марксизма имела испокон века в своём составе общемировоззренческую часть - "материалистическую теорию" и, с другой стороны,диалектический метод; этот единственно правильный подход к делу и был в своё время зафиксирован в классической для того периода работе И.В.Сталина "О диалектическом и историческом материализме". С конца 50-x годов указанная работа попала под явно неоправданные и носящие характер бесспорного перегиба "критические" проскрипции, а теперь,- как видим,- мы вынуждены в ряде случаев, словно из дурного сна, выкарабкиваться к тем самым давнишним марксистским аксиомам, от которых так или иначе никуда не денешься и которые были в ней достаточно удачно закреплены.

Прервём на минуту наше изложение,- чтобы, учитывая весь "накопленный" по ходу обсуждения материал, окинуть лишний раз взглядом целостность разбираемой проблемы, наш отправной вопрос о том, что такое позитивизм, каково нынешнее его соотношение с марксистскими общефилософскими воззрениями и какие концептуальные приёмы употребляются им в противоборстве с идеологией рабочего класса.

К середине нашего столетия сделалось очень трудно, а практически подчас и вовсе невозможно защищать капиталистический общественный строй путём прямого, "фронтального" декларирования тех принципов, которые когда-то обеспечили буржуазному укладу право на место во всемирной истории: принципы эти устарели, обнаружили свою ограниченность и неадекватность потребностям прогрессивного развития людского сообщества, и даже среди "штатных" идеологических адвокатов буржуазной системы ценностей мало кто сомневается, что цивилизация бизнеса как таковая исторически обречена. В этих условиях получила широкое распространение проповедь буржуазных идеологических стереотипов в замаскированном виде: в качестве неких "общечеловеческих" и "надчеловеческих" основоположений, с которыми бесполезно-де спорить и бессмысленно стремиться их ниспровергнуть, ибо они неизменно и безразлично "справедливы" для любого имеющего существовать социального устройства.

Само собою разумеется, что этим "вечным" истинам надо подыскать какую-то почву в реальной действительности: т.е., нужно попытаться абсолютизировать, фетишизировать, объявить "непреходящими" те или иные стороны, аспекты, фрагменты буржуазной социальной организации. Так, одно время излюбленным объектом вышеописанного фетишизма выступали рыночные отношения в общественном производстве; провозглашая рынок "вечным" атрибутом всякой достаточно развитой системы хозяйствования, тем самым завуалированно протаскивали в ранг внеисторических неприкосновенностей традиционнейшие объяснительные шаблоны и рекомендации буржуазной политической экономии. Ещё один "язык", далеко протянувшийся в пределы коммунистической общественно-экономической формации из нашей буржуазной "предыстории",- это стиль мышления о природе и технологического к ней отношения, сложившийся когда-то при выходе буржуазии как класса на мировую арену. Вот это и есть поле деятельности, где искони подвизается позитивизм как версия частнособственнической, элитарно-эксплуататорской идеологии; ибо, настаивая на индифферентно-"общечеловеческом" характере механистического естествознания (которое на самом деле пришло вместе с буржуазной эпохой в мировой культуре и вместе с ней рано или поздно окончательно уйдёт),- настаивая на этом, можно надеяться придать вид "естественнонаучного закона", "закона природы" любому, сколь угодно плоскому и затасканному буржуазно-идеологическому клише.