Позитивизм и марксизм

И этот свой наиболее закамуфлированный идеологический "плацдарм",- исторически уже один из последних,- буржуазное миропонимание обороняет от неизбежного марксистского "вторжения", доказывая:

что "философия как таковая" (а в особенности и в первую очередь, конечно же, философия марксизма!) не должна заниматься вопросами "общего устройства" природы,- т.е., мировоззренческими вопросами, если отбросить разные эзоповы увёртки; марксистско-ленинской науке,- короче говоря,- не "подведомственны", якобы, общемировоззренческие проблемы: возможно ли вообразить себе худший, разрушительнейший для дела партии "теоретический" абсурд;

что предмет марксистско-ленинской теории, постольку, следует замкнуть единственно лишь изучением "законов познания", не касаясь самих по себеобъективных естественноисторических закономерностей процессирования отражаемого познанием материального мира;

что из марксистской философии надлежит "выбросить", таким образом, исторический материализм, переправив его в разряд неких "частных наук",- ибо ведь он трактует об обществе, которое есть, опять-таки, внешний человеку объективный мир, несводимый к голому "познанию" или "мышлению";

что в марксизме вообще не положено быть традиционному членению на "теорию" и "метод", так как вся собственно "теоретизирующая", объяснительно-мировоззренческая часть из него попросту "изымается";

что оставшееся после всех этих операций от цельного материалистического миросозерцания (как называл наше философское учение В.И.Ленин) должно - в методологическом плане - слепо и беспрекословно идти на поводу у частных естественных дисциплин; причём нас поистине заклинают никогда, ни при каких обстоятельствах не спрашивать - а какой, вообще-то, всемирноисторический тип материально-производительных, классовых отношений откристаллизовался в мыслительных структурах и приёмах, которыми дисциплины эти до сего дня "работают", и насколько всё это нам годится не в качестве вспомогательного познавательного средства, но в качестве некоего фундамента, опираясь на который, следует-де в корне ("научно") реконструировать, "заново и правильно изложить" весь наш взгляд на общественную и естественную действительность, на наше собственное место в системе мироздания, в едином мировом процессе.[15]

С позитивизмом мы можем встретиться и в зарубежном его варианте, и "у себя дома"; когда позитивистски настроенный западный философ проповедует, что философия - это, в конечном счёте, лишь обобщающая рефлексия над методом ныне наличествующих конкретно-эмпирических наук, то он или уяснил уже себе, или уверенно догадывается, что мировоззренческие основания у разделяемой им философии как идеологии господствующего в его стране класса и у нынешнего конкретно-эмпирического знания - одни и те же. Стало быть, та (буржуазная) идеолого-философская система, которой он, в общем и целом, служит, ничего от такой его проповеди не теряет: она просто меняет оболочку, "упаковку", в которой себя подаёт; передислоцируется с тех участков идеологического фронта, где опасается потерпеть (или уже потерпела) поражение, на такие, где ей легче маневрировать и маскироваться.

Совсем иначе,- однако,- оборачивается дело, когда призывы к превращению философского познания в некоего рода "метаестествоведческую" гностическую рефлексию исходят от философа-марксиста. Слишком во многом разные общемировоззренческие устои у нашей, марксистской философско-идеологической доктрины и у реально существующего покамест естествоиспытательства; поэтому, если буржуазная философия только выигрывает, облекаясь в наряд отвлечённого рефлексирования над нынешним естественнонаучным методом, то философия марксизма на этом пути фактически принуждается изменить своим наиболее глубоким мировоззренческим первоначалам, спускается концептуально на исторически более раннюю (и более примитивную) ступень, попадает в опаснейшую по своим последствиям идеологическую ловушку.

В ловушке этой можно оказаться по доброй воле, а можно запутаться безотчётно, будучи притом ещё и убеждён, что являешься марксистом; именно так и получилось в своё время с А.Богдановым.

Абсолютизируя, обожествляя естественнонаучное мышление, позитивизм легко приходит к абсолютизации мышления, сознания, познания и т.д. вообще (Богданов, например, предпочитал в данной связи говорить о "социально организованном опыте"); познавательная способность человека ("опыт" и т.п.) вырывается из контекста мирового эволюционно-исторического процесса, противопоставляется объективной реальности, примат которой при этом начинает более или менее явно браться под сомнение. Следующим шагом появляются различные версии "сотворения мира" через познавательную, "упорядочивающую", "организующую" и пр. человеческую активность; идея эта может фигурировать и в некоем предельном, "максималистском" виде, и в разных "ослабленных" модификациях.

Существенно важно было бы здесь понять, наконец, что именно таков философско-методологический источник распространившихся у нас (выше уже упоминавшихся) представлений, якобы изменения в материальной общественно-экономической действительности являют собою производное от "процессов, происходящих в естествознании".[16] Спора нет,- естественнонаучные открытия и инженерные изобретения, воплощающиеся в новой, более эффективной технике и технологии, оказывают огромное влияние на социальную жизнь: внедрение принципиально-нового технико-технологического решения может совершенно преобразить облик целой отрасли народного хозяйства, а вместе с тем трудовые и иные жизненные условия немалой массы людей. Но всё же подобные сдвиги, как бы ни были они поверхностно впечатляющи, по своей внутренней природе - явление лишь вторичное. На сущностной глубине общественно-исторического прогрессирования, где "работает" основное социодиалектическое противоречие - закон соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил,- там положение вещей определяется именно уровнем развитости класса-производителя как главной производительной силы и способом его соединения со средствами производства (формой собственности). Структура собственности (или способ мироприсвоения, отличительный для данной формации) затем с той или иной степенью отчётливости "дублируется" во всех прочих отношениях членов общества к окружающей действительности и к самим себе - в познавательных взаимозависимостях, технологических, эстетических и др. И хотя дальнейший научно-технический прогресс влияет, конечно, на социально-экономическую обстановку, всё-таки изначально он сам формационно ( классово, в широком смысле слова) детерминирован, и чтобы вызвать мощные, по-настоящему революционизирующие и освежающие перемены на инженерно-техническом фронте, надо фундаментально что-то "стронуть с места" в отношениях собственности, в самих исходных "присвоенческих" механизмах.

На этом зиждется марксистская теория качественно реорганизованных, обновлённых производственных (базисных) отношений как "главного двигателя" в развёртывании и наращивании общественных производительных сил, прежде всего их материально-технического компонента. Если же,- напротив,- говоря о "последствиях научно-технического прогресса", подразумевают не определённые вторичные проявления, а как раз движение самих базисных, производственно-отношенческих конструкций общественного целого, то тут обнаруживается неоспоримое соскальзывание к точке зрения, методолого-философски не слишком далеко отстоящей от богдановского волюнтаристского "миростроительства" при помощи принципов, почерпнутых из бэконианского эмпиризма и из практики функционирования "образцового" крупнокапиталистического предприятия.

"Теоретическую основу этой концепции составляет всё та же логика эмпиризма, имеющая дело преимущественно с механическими системами,- правильно указывал Э.В.Ильенков.- Исследование таких систем сводится к выделению устойчиво повторяющихся типов взаимодействия их частей и, соответственно, к ориентации мышления не на процесс, а на состояние. … Логика эмпиризма, или, что то же самое, логика воспроизведения в мышлении и практического конструирования механических систем, вполне работоспособна, даёт большой практический эффект и выгоду. Но только до той поры, пока и теоретик, и практик имеют дело с механической системой. Этот ограниченный рамками объектной науки тип мышления и разрастается в глазах Богданова в универсальную схему мышления вообще …"[17]

"… тот научный метод, которым-де на самом деле была создана теория научного социализма и прежде всего её фундамент - политическая экономия марксизма, "Капитал",- с разговорами о материалистической диалектике ничего, мол, общего не имел и не имеет. Это-де самый "обыкновенный" научный метод, которым добывает свои результаты любая современная наука, и прежде всего, разумеется, физика."[18]

Но разве не в точности то же слышим мы сегодня от Б.М.Кедрова? С единственной только малосущественной разницей, что он по видимости не противополагает "обыкновенный научный метод" материалистической диалектике, а отождествляет их; хотя и здесь он ничуть не оригинален, ибо именно такую трактовку рассматриваемого вопроса отстаивали механицисты 20-х - 30-х годов - в лице, например, И.И.Скворцова-Степанова.[19] И почему, если взгляды того же Скворцова-Степанова оценивались как несостоятельные и вредные в практическом отношении, ведущие к свёртыванию, скрытому "самоупразднению" марксистской философии,- почему те же прокламации "в исполнении" Б.М.Кедрова мы должны воспринимать как-то по-другому?

Слепое преклонение перед "методами естествознания" не единожды приводило механицистов (позитивистов) к утверждениям, будто содержание частнонаучных понятий - или даже попросту "чувственных представлений" и пр.- как раз и являет собою не что иное, как подлинную реальность, "существующую вне нас действительность".[20] В.И.Ленин квалифицировал подобные заблуждения как "основную нелепость, основную путаницу и фальшь махизма, из которой вылезла вся остальная галиматья этой философии"[21]; но вот в наши дни Б.М.Кедров возносит обильную дань указанной махистской нелепице,- в цитированной выше книжке "Единство диалектики, логики и теории познания", где им многократно повторено, что "познание (отражение действительности в сознании человека) совпадает с самой действительностью", что содержание познания - частнонаучного, конечно!- "тождественно с бытием", "первично", что оно и есть "сам отражаемый объект".[22]

Коль скоро же содержание мыслей естествоиспытателя-"бэконианца" возведено в некий абсолют и провозглашено подлинной "субстанцией мира",- нетрудно догадаться, что в таком изображении "физической реальности" для материи (как категории истинно-реалистичной философии диалектического материализма) места вообще не осталось. Поэтому и "классические" махисты начала нашего столетия оказались столь отзывчивы на скороспелый квази-"научный" тезис "материя исчезла",- и, с другой стороны, не приходится удивляться, читая нынче у Б.М.Кедрова о какой-то "новой концепции природы", отличительным свойством каковой концепции является-де признание возможности возникновения и исчезновения "определённых форм материи". Это не обмолвка, а закономерный финал длинного ряда аналогичных по своей идейной ориентации зигзагов. Если из марксистско-ленинской философии,- в её "изложении" по Б.М.Кедрову,- продолжительное время методически "исчезали" то весь её "верхний этаж" - исторический материализм, то целиком мировоззренческая, то вообще всякая теоретико-объяснительная часть, тут "исчезновение определённых форм материи", безусловно, всегда было вопросом только удобства момента, избираемого для соответствующего оповещения.

Скажем в заключение несколько слов о том, на чём мы прервали анализ в предыдущем параграфе,- о недопустимости смазывания граней между теорией иметодом в диалектико-материалистической философии (когда целостную философскую систему приравнивают одной лишь методологии,- или, завуалированно, "диалектике", ибо диалектика в последнем счёте и выступает не чем иным, как методом марксизма).

Суть дела сосредоточена тут в том наиважнейшем пункте, что философия наша есть материализм : всякую деятельность сознания она рассматривает не как обретающуюся где-то в безвоздушном пространстве, а как отображение, концентрированное выражение, определённых материальных процессов, протекающих в объективно-данном природном и общественном окружении человека.

"Сознание вообще отражает бытие,- это общее положение всего материализма."[23]

Но почему, в силу каких причин сознание способно воспринять в себя и верно "скопировать", воспроизвести фактически любую закономерность противолежащей ему объективной действительности? Ясно, что если не ответить на этот вопрос, то и вышеприведённое "общее положение всего материализма" лишается надёжной опоры, превращается в декларацию. Само собою,- это было ясно и классикам марксизма; искомый ответ,- постольку,- был выработан и гласил: потому сознание так пластично и так восприимчиво к любому типу закономерного процессирования в мире, что оно есть функция высочайше организованного материального "носителя",- "носителя", который является венцом всей свершившейся до сих пор эволюции и в строении которого объективно "сняты", "записаны" в сжатом виде основные принципы жизнедеятельности всех нижестоящих на эволюционной лестнице уровней развития материи, материальных форм. Именно и единственно поэтому указанные эволюционные закономерности и актуализуются, "оживают" в сознании - столь сравнительно легко - при его контактах с внешним миром; бесспорно, этого не было бы, если бы сам "носитель" сознания не стоял на верхней ступеньке естественноисторического процесса и не заключал в себе "снятыми" определяющие законы всех предшествующих ступеней.

"Это и есть материализм: материя, действуя на наши органы чувств, производит ощущение. Ощущение зависит от мозга, нервов, сетчатки и т.д., т.е. от определённым образом организованной материи. Существование материи не зависит от ощущения. Материя есть первичное. Ощущение, мысль, сознание естьвысший продукт особым образом организованной материи."

"… мысль есть функция мозга."

"… сознание есть внутреннее состояние материи …"[24]

Итак, зависимость сознания от бытия имеет специфический двойственный характер: сознание отражает бытие, внешний мир постольку, поскольку внутренне, функционально в нём - в сознании - отражена или выражена эволюционно-историческая высота развития его носителя, поскольку оно вооружено этим функциональным совершенством, этой естественноисторической высотой. "… дух есть вторичное, функция мозга, отражение внешнего мира."[25]

Материальный носитель сознания, в первом приближении,- мозг; несколько шире - вообще человеческий организм, человеческий индивид.[26]

Но и этим удовольствоваться нельзя, ибо из исследования изолированно взятого индивида (тем более мозга) мало что удастся почерпнуть разумного касательно их истинной природы. Человек - существо общественное, и подлинным "корневищем" всех его функций и потенций, в том числе сознания, является егоматериальная родовая жизнь, представленная прежде всего множественностью чувственно-данных индивидов, связанных между собою отношениями по производству разнообразных необходимых для продолжения и развития сообщества благ.

Вот здесь-то и произошёл тот громаднейший прорыв материалистических воззрений вперёд, то "достраивание здания материалистической философии доверху"[27], каковым обнаружила себя выработка исторического материализма, материалистического понимания истории. Наконец-то в качестве объективно-сущего носителя сознания - этого наиболее удивительного среди проявлений вечно движущегося и развивающегося естества - было определено материально-практическое бытие людского рода. Сознание, при всей его "закреплённости" на эмпирически-конкретном индивиде, удалось показать как родовую функцию, как "сжатую запись" системы материально-практических (производительных, или производственных) взаимоотношений между людьми. Одновременно эта же целокупность, "ткань" материально-деятельностных межчеловеческих взаимосвязей, будучи для сознания его подлинным органом ("седалищем", как иногда В.И.Ленин говорил), оказывается для него и первоочередным предметом "отражения" со стороны внешнего мира. Именно потому, что в структуре материально-практической жизнедеятельности человечества (а не просто в анатомии мозга!) объективно подытожены, "сняты" закономерности функционирования более ранних форм движения материи,- именно в силу этого человек, соприкасаясь через общественную практику со всем многообразием эволюционно-исторической реальности, всюду в ней угадывает, так сказать, самого себя и уверенно "отражает" её, вовлекает в круг своих сущностно-родовых отношений, в том числе и познавательных, гностических.[28]

"Общественное сознание отражает общественное бытие - вот в чём состоит учение Маркса /курсив мой.- Т.Х./."

"Материализм вообще признаёт объективно реальное бытие (материю), независимое от сознания, от ощущения, от опыта и т.д. человечества. Материализм исторический признаёт общественное бытие независимым от общественного сознания человечества. Сознание и там и тут есть только отражение бытия …"[29]

Со всей достижимой чёткостью надо бы здесь уяснить, что вышеуказанное ленинское "и там и тут" - это не какие-то две разные области философского рассмотрения, которые одна после обнаружения другой способны сохранить некую первозданную самостоятельность; нет, это - два уровня рассмотрения, абстрактный и конкретно-всеобщий, и после выхода анализа на конкретно-всеобщий уровень (материалистического историзма) первоначальный уровень "материализма вообще" самостоятельно фигурировать уже не может, всё его содержимое должно быть "снято", преломлено через призму социально-исторического понимания.

Сознание "вообще" отражает внешнюю действительность, поскольку ему это позволяет внутренне, функционально его определяющая высокоразвитая организация человеческого мозга как его непосредственного носителя.

Сознание, рассматриваемое диалектически конкретно,- т.е. по его сущности, как общественный феномен,- отражает внешнюю действительность, поскольку ему это позволяет внутренне и без остатка его определяющая высокоразвитая структура его подлинного, сущностно понятого носителя:общественного бытия, материальной практики человеческого рода.

Следовательно, нельзя ленинскую формулировку трактовать столь примитивно, что имеется-де "сознание вообще", отражающее "мир вообще", вне всякой социально-практической опосредованности,- и плюс к нему ещё некое особое "общественное сознание", которое отражает не мир как таковой, а лишь явления общественной жизни. "Общественное сознание" в ленинской формуле из "Материализма и эмпириокритицизма" - это не сознание, рефлексирующе направленное на изучение социально-исторической действительности (в противоположность нацеленности на природу), не коллективное сознание в противоположность индивидуальному и пр. "Общественное сознание" у В.И.Ленина - это сознание, взятое в его сущностных определениях, как феномен, вот именно, целиком и полностью общественно-исторический, родовой. Оно изнутри обусловлено закономерностями общественно-производственной практики - и "вовне" также первым делом встречается с ними же; ибо мир открывается человеку исключительно лишь через структуру его практического действования в мире, и чтобы интеллектуально выйти куда-то "на просторы космоса", человек должен прежде всего осмыслить это "бытийное", объективно-детерминантное начало в самом себе, схватить "дух эпохи" и общую ориентацию современного ему этапа исторического процесса.

Соответственно,- нет ничего более ошибочного, нежели утверждать, якобы в марксистской философии представима какая-то "теория познания" отдельно от исторического материализма и якобы вообще вся она (философия) может быть к подобной внеисторичной "теории познания" сведена. Ибо материалистическое понимание истории есть не какой-то "довесок" к теоретико-философской проблематике марксизма, а выход, подъём всей этой проблематики на сущностный, подлинно объясняющий и подлинно конструктивный уровень её постижения.

Покуда мы не поднимаемся на концептуальный "горизонт" материалистического историзма, у нас ни в общемировоззренческом, ни в гносеологическом плане по существу не определён носитель сознания, "духа"; точнее, он определён лишь весьма абстрактно,- ибо, чрезмерно замыкаясь на дефинициях типа "мозг", "организм" и т.д., мы рискуем соскользнуть в какую-нибудь теоретико-познавательную, а затем и политико-философскую робинзонаду, остаться в рамках материализма отнюдь не диалектического, но созерцательно-метафизичного. Строго говоря,- вне исторического, "истматовского" подхода никакого диалектического, в собственном смысле слова, материализма и не может быть; лишь здесь, после того как в качестве носителя сознания указаноматериальное общественно-практическое бытие, вещи становятся на свои места, появляется возможность убедительно продемонстрировать происхождение сознательной деятельности, мышления, получает надлежащее разрешение основной философский вопрос о примате материального над духовным. Заявлять, будто в философии марксизма наличествует некий "общетеоретический" раздел, могущий существовать и достигнуть сколь-либо вразумительной концептуальной законченности независимо от "истматовского" угла зрения,- значит попросту не понимать, "в чём состоит учение Маркса".

Совершенно неприемлемы,- постольку же,- "трактовки" исторического материализма как дисциплины, якобы "отпочковавшейся" от диамата (наподобие философских вопросов естествознания или научного атеизма), как чего-то возникшего "вместе" с марксизмом и пр. в том же роде.[30] В.И.Лениным дана классическая интерпретация соотношения между диалектическим и историческим материализмом, которой и следует неукоснительно придерживаться: этодостраивание философии материализма доверху.[31] Именно этот "сплав" диалектического и исторического материализма В.И.Ленин и считал целостностью Марксовой философской доктрины, "вылитой из одного куска стали", где "нельзя вынуть ни одной основной посылки, ни одной существенной части, не отходя от объективной истины, не падая в объятия буржуазно-реакционной лжи".[32]

Между тем, Б.М.Кедров,- к примеру,- бесцеремонно "изымая" исторический материализм из состава марксистско-ленинской философии, связывает понятие "недробимости", внутреннего неразрывного единства марксистского философского учения не с идеей нераздельности диамата и истмата (как это следовало бы по В.И.Ленину), а с тезисом о "ненадобности трёх слов" для обозначения диалектики, логики и гносеологии марксизма. Но это явная передёржка, во всех отношениях аналогичная разобранным выше. Она как раз позволяет без лишних затруднений рассечь марксистскую философскую науку на том самом стыке диалектического материализма с историческим, где В.И.Ленин предупреждал о необходимости видеть единый "кусок стали". С другой стороны, она не даёт вычленить и в разумной мере обособить то, что в современной хорошо проработанной философской системе должно быть вычленено и до известной степени между собою "разведено": а именно, её теоретическую и методологическую часть.

Способ осмысленного, целенаправленно-конструктивного действования человека в любой сфере окружающей его естественноисторической реальности (его "метод", в широком истолковании этого термина), если подходить к вопросу материалистически, ближайшим образом определяется внутренней логикой, внутренними закономерностями процессирования самой этой изучаемой, осваиваемой области явлений.[33] Когда же проблема метода поднята на собственно-философский уровень анализа, здесь требуется прояснить уже самый факт, почему человеческая деятельностная (в том числе мыслительная) способность столь совершенно "подстраивается" под любые "внешние" закономерности, с которыми опыт сталкивает людей. Ответом на этот вопрос служит указание на носителя мышления (равно как всех прочих человеческих способностей): на материальную организацию человека как индивида и на структуру его общественно-исторической практики, которая, будучи вершиной всего протекшего до сих пор развития, содержит в себе "снятыми" организационно-структурирующие принципы всех предшествовавших форм, в силу чего принципы эти встречно "актуализуются", когда та или иная материальная форма попадает в поле человеческой производительной активности.

Универсализм, всеобщность специфически-человеческого отношения к действительности ("метода"), стало быть,- это прежде всего универсализм человеческого практически-преобразовательного отношения, объективно "обобщающая" мощь социопроизводственной практики человечества, взятой в её историческом развёртывании. Марксистской философией полностью приняты на вооружение - в их материалистической интерпретации, конечно,- идеи Гегеля касательно того, что метод есть систематизированно выраженное движение самого "существа дела". Когда мы говорим о каких-либо конкретных методах, обращённых на те или иные участки, фрагменты, области материального мира, тут тем "существом дела", движение которого резюмировано в методе, являются,- понятно,- в первую очередь объективные "внешние" закономерности, конкретно в данной области господствующие, Когда мы о методе говорим философски обобщённо (т.е., как вообще о характерном познавательно-творческом "всемогуществе" человека, о безграничности его проникновения в тайны мироздания), тут "существо дела", к которому следует адресоваться и объективный закон движения которого надо концентрированно выразить,- это социально-историческая практика, спонтанно развивающееся социопроизводственное бытие.

Коль скоро мы хотим системно, предельно обобщённо (как единственно и подобает в философской науке) изобразить свойственный нам, людям, метод,- наиболее глубокую, сущностную структуру нашей разумной деятельности,- нам с неизбежностью приходится сжато изображать всю эпопею историко-эволюционного возникновения и последующего мощного, интенсивнейшего прогрессирования общественного производства. Тогда лишь становится ясно, что человек, материально помещаясь на самой верхушке, в высшей точке эволюционной "пирамиды", именно благодаря этому столь свободно проникает такой своей функцией, как сознание, разум, в объективную логику жизненного процесса любого из нижележащих эволюционных "этажей".

Сжатое, общеконцептуальное представление о "спирали развития",- таким образом,- описание исторической последовательности основных форм эволюционирования материи и приблизительной "механики" их поступательной смены, вплоть до появления и утверждения на планете человека как общественно-производящего существа,- это неотъемлемая составная часть, теоретико-мировоззренческая (или, если угодно, онтологическая) "половина" философии марксизма, его философская теория (в том смысле, в каком слово это употребляется при противопоставлении "теория - метод"). Сопоставление "метод - теория" логически продолжает собою тот же ряд, что и пары "дух - материя", "функция - носитель": оно в плане внутреннего строения самой системы марксистских философских взглядов выражает материалистический характер данной системы и не может,- не нарушая этого её материалистического статуса,- быть из неё устранено.[34]

Следует,- пожалуй,- лишний раз здесь указать на недопустимость отношения к термину (и понятию) "онтология" как к некоему жупелу и как к чему-то, подлежащему "изгнанию" из марксизма; при этом ссылаются обычно на хорошо известную неприязнь В.И.Ленина ко всевозможным так называемым "всеобщим теориям бытия". Но тут необходимо чуть внимательней разобраться, что именно подразумевается под определением "бытие". Создание исторического материализма означало, что мощнейшая материально-"бытийная" подоснова усмотрена и выделена там, где её раньше фактически не видели: в общественной жизни; и этим "бытийным" фундаментом социума оказалось,- как незачем уже до бесконечности повторять,- общественное производство. Сравнения ради напомним, что домарксовский материализм в этих вопросах не поднимался выше признания "бытийности", материальности за одной лишь морфофизиологической организациейчеловеческих индивидов, взятых грубо эмпирически, разрозненно, "врассыпную". Немудрено, что при таком подходе человек трактовался чрезмерно натуралистично, механистически, "вещно"',- в конечном итоге, он выглядел лишь несколько более сложным объектом в ряду других объектов.

Марксистская же, диалектико-материалистическая философия, помимо чисто-вещной реальности "выдернутого" из своей жизненной среды индивида, цепко схватывала также и реальность самой этой "ткани" межличностных практически-производительных сопряжений, реальность не просто индивида, а и рода. "Главный недостаток всего предшествующего материализма … заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берётся только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика …"[35]

С указанием на "человеческую чувственную деятельность", на производительную практику как на специфически-общественный тип материальности ("предметности") индивид, естественно, погружался в систему составляющих эту материально-практическую родовую деятельность связей и отношений и истолковывался тем самым именно "системно", если пользоваться привычными нам сегодня оборотами современного теоретико-философского языка (или сущностно,- если говорить на языке более традиционном; что, впрочем, в том и другом случае означает, что и индивид, и социум стали с этих пор исследоваться подлинно-научно).

"Как Дарвин положил конец воззрению на виды животных и растений, как на ничем не связанные, случайные, "богом созданные" и неизменяемые, и впервые поставил биологию на вполне научную почву, установив изменяемость видов и преемственность между ними,- так и Маркс положил конец воззрению на общество, как на механический агрегат индивидов, допускающий всякие изменения по воле начальства (или, всё равно, по воле общества и правительства), возникающий и изменяющийся случайно, и впервые поставил социологию на научную почву, установив понятие общественно-экономической формации, как совокупности данных производственных отношений, установив, что развитие таких формаций есть естественно-исторический процесс."

"Диалектическим методом - в противоположность метафизическому - Маркс и Энгельс называли не что иное, как научный метод в социологии, состоящий в том, что общество рассматривается как живой, находящийся в постоянном развитии организм (а не как нечто механически сцепленное и допускающее поэтому всякие произвольные комбинации отдельных общественных элементов), для изучения которого необходим объективный анализ производственных отношений, образующих данную общественную формацию …"[36]

Собственно,- при появлении исторического материализма произошло открытие не только "общественного сознания" - как сознания, впервые увиденного и воспринятого во всей полноте его сущностно-родовых определений, но прежде всего открытие и общественного бытия : "совокупности данных производственных отношений", способа производства людьми предметных, "чувственных" благ как высшей формы материального, естественноисторического процессирования.

Но коль скоро,- говоря огрублённо,- оказалась открыта некая в определённом смысле "новая", притом экстраординарно важная "разновидность" бытия, то, конечно, после этого уже никакая "теория бытия", никакая "онтология", не включающая вновь открытую "разновидность", вновь открытую форму существования материи в свою орбиту, не могла претендовать на научное признание.

Вот по этой-то линии марксизм и разошёлся с прежней - главным образом, метафизично-материалистической[37] - "онтологией", которая безнадёжно не усваивала субстанциального единства между человеком и миром, духом и материей, не в состоянии была проследить происхождения мыслящей материи из материи немыслящей, тем самым наивно выталкивала из своего рассмотрения как раз "высший цвет" бытийности (объективности), её совершеннейшую и "влиятельнейшую" модификацию, и в результате строила "безлюдные" теории мироздания,- по мере развития естественных наук выказывавшие себя лишь их не всегда удачным абстрактным "дубликатом".

Не тем были плохи старая "онтология" (и даже, решимся сказать, натурфилософия), что они стремились при помощи сложнейших теоретико-философских абстракций вычертить, "оконтурить" общую картину мира, картину природы; ничего "зазорного" в этом отнюдь ещё нет, это естественная, необходимая задача всякой философии как основной составляющей соответствующего классового мировоззрения,- что полностью относится, как выше было продемонстрировано, и к философии марксизма-ленинизма. Просто с распространением материализма на истолкование феноменов общественной жизни обнаружившаяся новая сфера материального - социопроизводственная практика и сознание как одна из функций этого "носителя" - должны были быть с неизбежностью в картину мира включены.

Марксистская "онтология",- согласно В.И.Ленину,- и есть "картина того, как материя движется и как "материя мыслит"."[38] Приписывание же классикам марксизма таких вещей, что они якобы "отвергали" правомерность систематизированного изображения, в лоне своего учения, мирового эволюционного процесса и суммарного устройства мирового "целого",- это или какое-то труднообъяснимое недоразумение, предвзято противоречащее огромной массе самонагляднейших фактов, или сознательный позитивиствующий "подкоп" под наиболее фундаментальные устои общей Марксовой философско-мировоззренческой концепции. Спрашивается,- мы ранее на это уже обращали внимание,- каким же образом намеревалась коммунистическая философия "переделывать мир", если бы она с порога, априори отмежевалась от всяких попыток установить, как этот мир устроен?

Марксисты выступали всегда не против воссоздания специально-философскими средствами общей картины вселенной, объективной логики естественноисторической спирали, но только и исключительно против "безлюдных" мировоззренческих построений, не доведённых до выяснения структуры взаимоотношений между миром и мыслящим субъектом как высшим, предельно заострённым и в то же время предельно объемлющим выражением именно материальности, спонтанной всепорождающей мощи саморазвивающейся материи.

Нельзя поэтому не согласиться с авторами, подчёркивающими, что теоретико-"онтологический" компонент неотторжим от марксистско-ленинской философии, что предметом философской "онтологии" марксизма служит мир как целое и что концептуальным приёмом, позволяющим избежать здесь абстрактного схоластизирования, является материалистически раскрытая структура основного философского вопроса (вопроса о соотношении между объектом и субъектом), выведение всей "онтологической" проблематики на человека и показ человека, его общественно-практического бытия не как статично противолежащего природе, материи, но именно в качестве завершающего "аккорда" протекшего до сих пор материального развития.[39]

В ленинских трудах поистине бессчётное множество раз заходит речь о философском миросозерцании марксизма (т.е., в конечном итоге, как раз о той самой зловредной "онтологии"!), о "последовательном материализме, охватывающем и область социальной жизни",- в известную противоположностьдиалектическому методу. В.И.Ленин говорит о "доктрине" Маркса как об опирающейся "на материалистическое понимание истории и, во-вторых, на диалектический метод"; о "методе диалектики и миросозерцании материализма", о "философском материализме вообще" и "диалектическом методе Маркса и Энгельса".[40]

Первоочередной заботой философа-материалиста должна быть, по В.И.Ленину, выработка "цельного, охватывающего и теорию и практику миросозерцания, построенного на детерминизме".[41] "У Энгельса вся живая человеческая практика врывается в самоё теорию познания …"[42] Характерно тут до чрезвычайности, что вопросы объективного "мироустройства" вводятся в философское учение марксизма ("врываются" даже) прежде всего именно в облике живой, материальной человеческой практики,- взятой, разумеется, в её историческом развитии. Здесь прекрасное созвучие и безукоризненная преемственность с тезисом Маркса относительно того, что предмет, действительность, чувственность должны браться в первую голову как человеческая чувственная деятельность, а не просто в форме внешне воспринимаемого статичного объекта. Выше мы уже анализировали этот мыслительный ход,- прослеживая, как смыкаются между собою в марксизме, через понятие производительно-практической человеческой деятельности, гносеологическая и "онтологическая" проблематика, представления о познании и об отражаемом нашей познавательной способностью объективном мире, "объективной причинности природы".[43]

Социально-историческая практика - это закономерное продолжение естественной истории, истории природы, и постольку в философскую теориюмарксизма вовлечено обобщённое рассмотрение дочеловеческих стадий существования и эволюционирования мироздания; но марксизм не занимается,- как уже было сказано,- общемировой "спиралью развития" помимо её выхода на человека, и в данном пункте противники введения "голой" ("безлюдной") онтологии в марксистско-ленинскую философию на свой лад совершенно правы. "Дочеловеческий" отсек мировой спирали затрагивается марксистами лишь в тех его наиболее общих определениях, которые в известном смысле "подтверждаются" социальной практикой и, в свою очередь, служат ей обоснованием и разумным ориентиром. Так, невозможно согласиться с распространившимися в последнее время "взглядами" на жизнь как на уникальную "случайность" во вселенной, ибо при таком допущении лишается внутренней закономерности и весь процесс общественно-исторического развития, превращается в "игру случая" построение коммунизма; но против этого восстаёт многовековой революционно-преобразовательный опыт народных масс как высшая реальность развивающегося бытия, и подобные "гипотезы" отвергались и будут отвергаться марксизмом, какие бы под ними ни подписывались естественнонаучные "авторитеты". Следует при этом всячески акцентировать, что такого рода философский "негативизм", как мировоззренчески, стратегически правильный, в разбираемых ситуациях всегда в итоге идёт на пользу и самому естественнонаучному мышлению как таковому, не давая ему сбиться в своих исканиях на заведомо безрезультатные, тупиковые пути. Это и есть тот характерный "ракурс", тот способ, каким диалектико-материалистическая философия может и обязана "вмешиваться" в развитие частных наук, блокируя слишком явные рецидивы буржуазного миропонимания и, с другой стороны, тактично "подсказывая" естествоиспытателям концептуально уже разведанные, "прощупанные" направления, конкретная разработка которых обещает обильные духовные и практические плоды. Достойно всякого сожаления, что в последние десятилетия эта общеориентирующая, первопроходческая роль прогрессивной философско-мировоззренческой мысли по отношению к эмпирическому познанию оказалась у нас фактически сведена на нет.

Если под вышеобрисованным углом зрения вернуться ненадолго к сталинской работе "О диалектическом и историческом материализме", то можно видеть, что в ней абсолютно правомерно и последовательно разграничены метод и теория диалектического материализма; тем самым подчёркнут и структурно зафиксированобъективный характер марксистской философской методологии, её корни в реальной действительности, в жизненной практике передового класса современности. Следовало бы лишний раз отметить, что методология, трактуемая в отрыве от проблем её объективного обоснования, как субъективистская "отмычка", якобы безразлично приложимая к любым условиям и обстоятельствам,- в своём роде ничуть не меньшее извращение, нежели "онтология", абстрагировавшаяся от взаимосвязей между космосом и человеком, блуждающая в безлюдных пространствах "метаестествоведческих" фантазий.[44]

Далее, в полнейшем соответствии с ленинскими установками исторический материализм в труде, которого мы здесь коснулись, определён как "распространение положений диалектического материализма на изучение общественной жизни, применение положений диалектического материализма к явлениям жизни общества".[45]

"Недробимость", "монолитность" и пр. марксистско-ленинской философии,- за что иные столь горячо ратуют на словах,- связана у И.В.Сталина, также единственно правильно, в первую голову именно с этим внутренним взаимопроникновением диалектического и исторического материализма (а не с тезисом о совпадении в марксизме диалектики, логики и теории познания). Марксистская философия концептуально "недробима" потому, что в ней материализм и принцип развития распространены на высшее проявление спонтанных эволюционно-творческих сил - на общественный способ производства, чем созданы предпосылки для построения ещё небывалой по своей полноте картины мира, органически включающей и социум, а с другой стороны - философский метод впервые в истории "заземлён" до степени сознательно применяемого инструмента практически-преобразовательных свершений. "Недробимость" Марксова философского учения есть нераздельность в нём природоведческой и обществоведческой проблематики; это позволяет трактовать историю общественно-производственных отношений и соответствующих им надстроечных, общественно-политических форм как глубоко закономерный "естественный" процесс, внутренняя логика которого может (и должна) быть постигнута, а на этой основе открывается и перспектива разумных, имманентно необходимых шагов к революционному преобразованию, облагораживанию совместной жизни людей. Снова повторим, что и напротив,- метод философской науки при таком размещении акцентов также перестаёт вращаться в замкнутом кольце отвлечённых теоретико-познавательных абстракций, впервые обретает всю полнокровность и мощь практического метода, практического орудия изменения, переделки, усовершенствования окружающих человека общественных реалий.

С выходом на мировую арену философской системы, получившей пока что несколько громоздкое, на первый взгляд, но внутренне строго оправданное наименование диалектического и исторического материализма, в науку превращается, если можно так выразиться, сама революция : наиважнейший и наисложнейший род деятельности людей, нацеленный на разумное овладение тем, что их всего более затрагивает, предопределяет, "лимитирует" и стимулирует,- реальностями их общественно-производительной жизни. И это достигается именно благодаря постепенному складыванию принципиально-новой мировоззренческой панорамы, новой картины универсума, в которой общество и природа органически слиты между собою при помощи найденной, наконец, объективно-логической схематики - через конструкцию "спирали развития". Что же касается положения о специфическом "совпадении" в нашей философии диалектики, логики и гносеологии,- оно, безусловно, играет огромную роль при освещении соответствующих вопросов, но не на нём зиждется марксизм-ленинизм как теория пролетарски-революционного мирового переустройства.

Соблюсти требование монолитности, внутреннего единства марксистско-ленинского учения, отсюда,- это значит ни при каком рассмотрении не разрывать между собою общемировоззренческих, "эпистемологических" и социальных проблем, не "тонуть" порознь ни в "онтологии", ни в гносеологии, ни в социальных материях, уметь любой анализ построить на "развитийном" подходе, историческом и пронизанном динамикой, любое рассуждение "насадить" на гибкий и мощный аргументационный костяк, естественно и конструктивно сочленяющий самые "академичные", веками отцеживавшиеся приобретения изощрённой умственной культуры с животрепещущими задачами сегодняшней практической борьбы трудящихся масс.

Но не что иное мы и видим в упоминавшемся выше труде И.В.Сталина.

Сначала в названной работе приводятся,- как известно,- определяющие основоположения марксистского диалектического метода:

принцип целостности, органичности рассмотрения ( системности, как сказали бы нынче)[46]; марксизм позитивный философия конт

принцип развития[47];

фундаментальнейшее различение между развитием и ростом (между динамическими и статическими, продуктивными и репродуктивными процессами)[48];

принцип сущностного (внутреннего) противоречия.[49]

Хотя в работе имеется специальный (третий) раздел "Исторический материализм", автор - не дожидаясь его, так сказать,- немедля "прошивает" сформулированными методологическими ориентировками основную совокупность как естествоведческих, так и обществоведческих вопросов, стремясь приложить полученные выводы "к практической деятельности партии пролетариата".[50] Вот это и есть подлинная, не присочинённая "недробимость" марксистской философской позиции, когда философское теоретизирование взмывает в выси обобщающих "вселенских" умозрений лишь для того, чтобы верней и эффективней служить земному, насущному классовому делу.

На обществоведческом материале принцип системности "уточняется" до принципа конкретного историзма, из принципа развития вытекает "подвижность" отношений собственности на средства производства, неотвратимость замены капиталистического строя социалистическим, а также исключительно важное в практически-политическом плане требование держать равнение "не на те слои общества, которые не развиваются больше, хотя и представляют в настоящий момент преобладающую силу, а на те слои, которые развиваются, имеют будущность, хотя и не представляют в настоящий момент преобладающей силы".[51]

Соответственно,- принцип развития как динамического процесса, подразумевающий периодический переход количественных изменений в качественные, обусловливает правомерность и внутреннюю логичность революционного переворота, подсказывает взгляд на качественный скачок в социальной жизни не как на хаотический бесконтрольный "всплеск", а как на предвидимое и целеустремлённо подготовляемое разрешение критической ситуации, с которой время от времени неизбежно, в той или иной форме сталкивается любой общественной организм.