Русский мир в контексте мировых цивилизаций

Сравнительно хорош сохранились росписи в небольшом приделе, посвященном Св.Троице, - это маленькое помещение на хорах, предназначенное для индивидуальной молитвы. Программой этой росписи стало созерцание подвижниками Святой Троицы.

Феофану Греку приписывают также создание знаменитой иконы Донской Божьей Матери (ок. 1395г.). Достоверных сведений в пользу авторства Феофана нет, но стиль живописи выдает руку мастера-грека, а образный строй иконы свидетельствует об исихастской направленности его мысли. Энергичная манера, яркие запоминающиеся образы, глубинные духовные прозрения и знание мистического созерцательного опыта - все это открывает нам личность самобытную, темпераментную, необычайно одаренную.

Иные зрительные и духовные образы создает другой великий иконописец Андрей Рублев. Известно, что встреча мастеров состоялась в работе над иконостасом Благовещенского собора Московского Кремля. Как сообщает летопись, в 1405г. по заказу великого князя Василия Дмитриевича, здесь работали три мастера: Феофан Грек, Прохор с Городца и чернец Андрей Рублев. То, что Рублев назван последним в этом списке, говорит о том, что по возрасту он был самым молодым. К тому же он назван чернецом, то есть простым монахом. Яркость дарования Грека и здесь проявилась с удивительной силой. Феофан прежде всего колорист - его насыщенный цвет заряжен удивительной силой энергии. Свет Феофана - это огонь, скрытый в хрупком и драгоценном сосуде человеческого тела: в сверкающей золотыми ризами фигуре Христа, преображенной плоти воскресшего Христа, в целомудренной задрапированной одеждами фигуре Богоматери, в аскетической фигуре Иоанна Предтечи.

Образы Рублева совершенно другие. Они также полны света, но тихий свет ровно заливает пространство иконы. В его иконе «Преображение» свет спокоен, благостен и мягок. Он воспринимается учениками, как величайшая тайна и как неизреченная благодать. Образы Рублева всегда отличаются уравновешенностью и спокойным состоянием духа, они - как чистая прозрачная вода.

Рублевский образ Св.Троицы - это классика русской иконописи. Написана икона в «похвалу Сергию» - тому, кто сам был великим подвижником молитвы, кто практически разрабатывал традицию «умного делания» на Руси. Образ Троицы является вершиной творчества Рублева. Здесь созерцательная основа духовной школы Сергия Радонежского находит свое совершенное выражение. На Руси не было традиции богословского диалога, которая пришла в Византию из античного наследия. На Руси богословствовали иначе - литургическая жизнь, монашеское послушание, иконописание были основными формами богословия. Именно на этой почве вырос гений Андрея Рублева.

Рублевскому канону следовал и Дионисий - последний из мастеров золотого века русской иконы. Дионисий не похож ни на Феофана Грека, ни на Андрея Рублева, хотя в устремленности к гармонии он ближе последнему. Дионисий много работал на Севере - в Ферапонтове, Кириллове и других северных монастырях, основанных учениками и сподвижниками преподобного Сергия. Гармония Дионисия основана на музыке линии и цвета, которые начинают приобретать самостоятельную эстетическую ценность.

Вершиной творчества Дионисия по праву считается роспись собора Рождества Пресвятой Богородицы Ферапонтова монастыря. Изысканность и удлиненные пропорции дионисиевских фигур не находят аналогий во всей древнерусской живописи. Но сквозь эту красоту и гармонию уже можно разглядеть те черты, которые очень скоро приведут это великое искусство к упадку.

Ферапонтовские росписи - это целая энциклопедия сюжетов и образов: евангельские события и сцены, история богородичных икон и Вселенские соборы, огромные композиции «Покров Богородицы» и «О Тебе радуется», святые подвижники и учители Церкви и т.д. И все образы полны светоносной энергией. Но эта светоносность не столько обусловлена присутствием нетварного света, сколько присуща самому миру, в котором живут и действуют персонажи Дионисия. Сама ткань этого мира пронизана светом. И сила, притягивающая нас к этому миру, не столько духовная, сколько художественная: мы невольно отдаем дань мастерству живописца более, нежели предстоим в молитвенном порыве.

Дионисий - предтеча будущего кризиса, но он же и последний из величайших иконописцев, раскрывший в полноте возможности иконописного языка. Последующие мастера воспользуются его находками, будут подражать его стилю, приемам, копировать композиции, но никто из них не достигнет той чистоты и звучности цвета, которые присущи только Дионисию.

Конец XIV - начало XVI века - время в масштабах вечности небольшое, всего полтораста лет, но за этот период на Руси произошел необычайный взлет иконописного искусства, на отечественном духовном небосклоне вспыхнули три величайшие звезды - Феофан Грек, Андрей Рублев и Дионисий.

Литература:

Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., Наука, 1977.

Бычков В.В. Византийская эстетика. М., Искусство, 1977.

Мень А., прот. Православное богослужение: Таинство, Слово и Образ. М., Слово, 1991.

Трубецкой Е.Н. Три очерка о русской иконе: Умозрение в красках. М., Инфоарт, 1991.

Философия русского религиозного искусства XVI-XX вв.: Антология. М., Прогресс, 1993.

О.Флоренский Павел. Избранные труды по искусству. М., Изобразительное искусство, 1996.

Языкова И.К. Богословие иконы. М., Издательство общедоступного православного университета, 1995.

Лекция №5

Восточная культура в культуре России. Византия в русском православии и в русской культуре. Идея «Москва - третий Рим» и ее влияние на миросозерцание русского человека. Россия и еврейство, В.В.Розанов, В.С.Соловьев о евреях в России, великие евреи в русской культуре: И.Левитан, Э.Гилельс, М.Юдина, А. Мень и мн. другие. Древняя Русь и великая степь: великое противостояние, Скифия, татары, монголы. Взгляд Л.Н.Гумилева на проблему татарского нашествия и ига. Русский человек на Востоке: Кавказ в русской культуре 19 века: поиски свободы А.Пушкиным и М.Лермонтовым; кавказские пленники от Л.Толстого до Афганской и Чеченской трагедии в 20 веке.

EX ORIENTE LUX

«С Востока свет, с Востока силы!»

И, к вседержительству готов,

Ирана царь под Фермопилы

Нагнал стада своих рабов.

Но не напрасно Прометея

Небесный дар Элладе дан.

Толпы рабов бегут, бледнея,

Пред горстью доблестных граждан.

И кто ж до Инда и до Ганга

Стезею славною прошел?

То македонская фаланга,

То Рима царственный орел.

И силой разума и права -

Всечеловеческих начал -

Воздвиглась Запада держава,

И миру Рим единство дал.

Чего ж еще недоставало?

Зачем весь мир опять в крови?

Душа вселенной тосковала

О духе веры и любви!

И слово вещее - не ложно,

И свет с Востока засиял,

И то, что было невозможно,

Он возвестил и обещал.

И, разливаяся широко,

Исполнен знамений и сил,

Тот свет, исшедший от Востока,

С Востоком Запад примирил.

О Русь! В предвиденье высоком

Ты мыслью гордой занята;

Каким же хочешь быть Востоком:

Востоком Ксеркса иль Христа?

1890. В.С.Соловьев

Вопрос, прозвучавший в стихотворении Владимира Соловьева, не потерял своей актуальности ни для русской истории, ни для русской современности. Восток, настолько близкий нам, что он является частью нашего самосознания, многолик: это и мягкий, исполненный любви Восток Христа, и суровый Восток Великой степи; это витиеватая Византия и жестокий Кавказ. Все эти столь различные восточные влияния слились в русской культуре, оказывая на нее противоречивые, иногда - взаимоисключающие воздействия. Самым ранним и одним из самых мощных было влияние Византии.

Византия просуществовала целое тысячелетие: от периода становления в 4-6 веках до насильственной гибели в 1453 году. В 10 веке Константинополь был самым великолепным городом и самым блистательным культурным центром во всем христианском мире. Критериями византийской государственности были:

православная христианская вера;

высокий уровень цивилизованности, дополняемый литературой и высокой философской культурой античного типа;

законное преемство по отношению к христианско-императорскому Риму Константина Великого.

Ни одно из существовавших в то время государств не отвечало всем этим критериям и не могло соперничать с Византией. Сама история, а затем христианское истолкование истории связали христианство и Рим совсем особой связью. Византийские авторы любили отмечать, что рождение Христа совпало с царствованием Августа. По словам С.С.Аверинцева, римская держава воспринималась как вселенская рамка для вызывавшей трепет картины священной истории. Понтию Пилату выпала страшная честь войти в христианский символ веры: «… распятого же при Понтийстем Пилате…» У Фридриха Ницше есть высказывание: «Чтобы человек стал героем, прежде змея должна стать драконом». Так вот, Рим и был таким «драконом», о силе римского законодательства в Евангелии сказано: «Несть власть, ниже' от Бога». Римские власти долго преследовали раннехристианских проповедников, но расходились эти проповедники по удивительной прочности дорогам, проложенным римскими солдатами. Рим для сознания человека поздней античности был границей, отделявшей космос цивилизации от хаоса варварства.

В 395 году Римская империя разделилась на Западную империю со столицей в Риме и на Восточную - со столицей в Константинополе. Западная империя закончила свое существование в 476 году, Восточная просуществовала еще тысячелетие, в течение которого ее жители называли себя римлянами (ромеями). В мире могла существовать только одна империя, и это была Римская империя. В русских церковных кругах идея «священной миссии» власти возродилась с особой силой после падения Константинополя (1453). Когда Византия пала, в русском церковном сознании стала настойчиво выдвигаться мысль о том, что отныне «богоизбранным» царством является именно русское царство. В конце 15 века в посланиях инока Филофея развивается знаменитая теория о Москве, как о «Третьем Риме». Теория эта является целой историософской концепцией. Эта теория примыкала к эсхатологическим ожиданиям своего времени (конец мира, согласно исчистелниям того времени, ожидался в 1492 году). Конец мира есть, вместе с тем, конец истории, т.е. наступление Царства Божия. Но когда прошел 1492год, эсхатологическая концепция неизбежно должна была принять другую форму, которой оказался очень широко понимаемый провиденциализм, т.е. круг представлений о том, что судьбы мира скрыты от человеческого понимания, логика истории не выводится из ее эмпирического течения. Важным выводом из теории провиденциализма была мысль о том, что конечные судьбы мира связаны лишь с тем, что происходит в христианских странах. Для старца Филофея «исторический пульс бьется лишь во взаимоотношении Бога и «избранного народа», по словам Г.П.Федотова. Не все христианские народы являются избранными: в определении этого избрания решающая роль принадлежит идее «христианского царя». С падением Византией с особой силой стала утверждаться идея «странствующего царства»: первые два Рима (Рим и Константинополь) пали, где же искать третий, новый? Русская мысль уверенно указывала на Москву, как на третий Рим, ибо только в Москве и хранилась, по представлению русских людей того времени, истинная православная вера. По словам К.Н.Леонтьева, «Перенесенный на русскую почву византизм встретил не то, что он находил на берегах Средиземного моря, не племена, усталые от долгой образованности, не страны, стесненные у моря и открытые всяким враждебным набегам… он нашел страну дикую, новую, едва доступную, обширную, он встретил народ простой, свежий, ничего почти не испытавший, простодушный, прямой в своих верованиях.

Вместо избирательного, подвижного, пожизненного диктатора византизм нашел у нас Великого князя Московского, патриархально и наследственно управлявшего Русью. В византизме царила одна отвлеченная юридическая идея: на Руси эта идея обрела себе плоть и кровь в царских родах, священных для народа. Родовое монархическое чувство, этот великорусский легитимизм, был сперва обращен на дом Рюрика, а потом на дом Романовых» (Леонтьев К.Н. Византизм и славянство. // Избранное. М., Рарог, 1993).

В связи же с прежними эсхатологическими идеями, к этому присоединилось положение: «четвертому Риму не быть», т.е. русскому царству дано будет стоять до конца мира. Отметим, как наделенную особым смыслом и вытекающую из учения о Москве как о «третьем Риме», идею особой миссии русского народа, русского царства. Как раз в 16веке выдвигается учение о «Святой Руси», об универсальном всемирном значении России. За понятием «Святой Руси» стоит не национальная идея, не географическое и не этническое понятие. Святая Русь - категория едва ли не космическая. По крайней мере в ее пределы (или в ее беспредельность) включаются и ветхозаветный Эдем и евангельская Палестина. Выразительные примеры собраны были Г.П.Федотовым в его исследовании о русском духовном фольклоре:

Прекрасное солнце

В раю осветило

Святорусскую землю…

… Посылает Ирод-царь посланников

По всей земле свяиторусской…

… Ходила Дева по святой Руси,

Искала Сына своего…

У Святой Руси нет локальных признаков. У нее только два признака: первый - быть в некотором смысле всем миром, вмещающим даже рай; второй - быть миром под знаком истинной веры.

Русские церковные круги взяли от Византии идею священной миссии царской власти, и еще в 17 веке восточные патриархи утверждали, что русские цари получили власть византийских императоров. В посланиях инока Филофея царь именуется «хранителем православной веры», т.е. имеет церковную власть. В царе утверждается «таинственное», т.е. недоступное рациональному осознанию сочетание начала божественного и человеческого, в нем освящается историческое бытие. Эта идеология тем более была дорога церковному сознанию, что в ней весь исторический процесс мыслился движущимся к своему оцерковлению, к превращению земного владычества в церковное: «царь» и есть, собственно, некий «церковный чин», по этой идеологии.

Важно отметить, что подъем Москвы точно совпал хронологически с падением Константинополя. В 1478 году Москва присоединяет земли Великого Новгорода, в 1480 - окончательно уничтожает татарское господство. Оригинальными были не сами по себе слова Филофея: «вся христианская царства приидоша в конец и снидошася во едино царство нашего государя». Новым было стечение исторических обстоятельств, сделавшее эти слова истинными на долгое время, и приведшее в середине 17 века к трагедии русского раскола. После татарского завоевания, а в особенности после освобождения при Иоанне III и при победоносных походах Иоанна IV на татар, после завоевания Казанского и Астраханского ханств Русь все более становится державой евразийской (подобно стоявшему на перекрестке Европы и Азии Константинополю).

Здесь уместно еще раз вспомнить географический фактор, тот самый, который властно господствует над нашим историческим движением» (П.Я.Чаадаев). Ю.М.Лотман называл такую культурную модель «центристской». По его словам, в ее основе лежит представление о том, что Москва расположена в центре религиозной и культурной ойкумены, что центр всемирной святости (или, соответственно, - культуры, мировой революции и т.д.) находится в Москве, Москва же есть центр России. Центристская модель, основываясь на представлениях о том, что мир положительных ценностей со всех сторон окружен агрессивным миром зла, неизбежно тяготеет к изоляционизму, к замкнутости в себе во всех культурно-политических сферах. Все это черты глубокого сходства между религиозным пониманием государственности в Византии и на Руси.

С.С.Аверинцев указывает также на важные различия. По его мысли, Византийский монархический строй был унаследован от Римской империи, которая генетически восходит не к архаической патриархальности, а к режиму личной власти полководцев вроде Суллы и Цезаря, созревшему в очень цивилизованный век, после столетий республиканского строя. Для Византии, как ранее для Рима, императорским саном должен быть облечен самый удачливый и самый способный, династический принцип, как таковой, бесконечно нарушается. Феномен самозванства, в столь высокой степени характерный для русской истории, нехарактерен для византийского самодержавия: зачем трудиться принимать чье-то имя, когда успех сам по себе, мирская «харизма» вполне достаточны. По остроумному замечанию С.С.Аверинцева, византиец не понял бы сетования пушкинского Пимена, в котором схвачен существенный мотив традиционной русской психологии:

Прогневали мы Бога, согрешили:

Владыкою себе цареубийцу

Мы нарекли.

Византийцы не поняли бы, почему к лику святых причислены убитые в междоусобной распре Борис и Глеб, несчастный царевич Димитрий, ведь они погибли не за веру, а стали жертвами обстоятельств. Отрока, зарезанного в Угличе, на века запомнили все. Важно отметить, что русские великие князья представляли собой единый род, а константинопольский престол был открыт любому авантюристу, пришедшему ниоткуда. Монархия на Руси сложилась не как прагматический выход из положения, а органически выросла из патриархальных отношений. И, наконец, следует учитывать такую вещь, как византийская рассудочность и русский склад души, о чем писал К.Н.Леонтьев: «Что такое византизм? Византизм есть прежде всего особого рода образованность или культура, имеющая свои отличительные признаки, свои общие, ясные, резкие, понятные начала и свои определенные в истории последствия.

Славизм, взятый во всецелости своей, есть еще сфинкс, загадка.

Отвлеченная идея византизма крайне ясна и понятна. Эта общая идея слагается из нескольких частных идей - религиозных, государственных, нравственных, философских и художественных. Ничего подобного мы не видим в славянстве. Представляя себе мысленно всеславизм, мы получаем только какое-то аморфическое, стихийное, неорганизованное представление, нечто подобное виду дальних и обширных облаков, из которых по мере приближения их могут образовываться самые разнообразные фигуры» (Византизм и славянство, стр.19).

Литература:

Бердяев Н.А. Русская идея. //О России и русской философской культуре. М., Наука, 1990.

Флоренский П.А. Первые шаги философии. // Сочинения в 4 тт. Т.2,: М., Мысль, 1996.

Флоренский П.А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. Курс лекций, прочитанных во ВХУТЕМАСе. М., Прогресс, 1993.

Аверинцев С.С. Византия и Русь. // Новый мир, 1988, №№7,9.

Леонтьев К.Н. Избранное. М., Рарогъ, 1993.

Зеньковский В.В. История русской философии. Л., Эго, 1991.

Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., Товарищество Клышников, Комаров и К., 1992.

Бычков В.В. Малая история византийской эстетики. Киев, Путь к истине, 1991.

Данилевский Н.Я. Европа и Россия. М., Книга, 1991.

Восток - Запад. Исследования, переводы, публикации. М., Наука, 1988.

Размещено на Allbest.ru