Неоклассическая модель исторического исследования

Характерной чертой неоклассической модели исторического исследования выступает разномасштабность рассмотрения исторической действительности. Первый масштаб предполагает изучение единичных действий и создаваемых ими исторических фактов; второй - конкретных исторических событий, процессов и институтов, целостный охват которых невозможен без определенных процедур, улавливающих движение во времени и в пространстве; третий - универсальных исторических событий и процессов. Разные масштабы рассмотрения исторической действительности отвечают, как полагают неоклассики, самой ее природе. Поэтому весьма опасны попытки объявить тот или иной масштаб единственно «реальным», а все другие - фикциями. Такие попытки ведут к искажению действительности, мешают воспринимать всю ее полноту и сложность.

В связи с этим принцип холизма в неоклассической исторической науке предполагает учет переплетения и взаимопроницаемости реальностей разных масштабов в пространстве «космоса» истории в целом. Ключевой задачей неоклассической модели исторического исследования является построение «дифференцированных моделей» объяснения реалий прошлого с последующим синтезом результатов и разномасштабных интерпретаций.

Однако предмет истории, как полагает неоклассики, не исчерпывается комбинацией объективных социальных факторов и субъективных человеческих действий. Дело в том, что в истории, как подчеркивает В.В. Ильин, в стихии личностной деятельности преследуется локальный (эгоистический) интерес; общий же смысл происходящего устанавливается задним числом, реставрацией идеалов. Поэтому результат деятельности, как отмечал еще Гегель, не совпадая с ее мотивами, осуществляет еще нечто более далекое, что хотя и заключено внутренне в субъективный интерес (локальное действие), но его перекрывает.

В рамках неоклассической модели исторического исследования историки стремятся к изучению не только поведения индивидов, но и крупных событий и коллективных изменений, которые не сводятся к совокупности людских стремлений. «Дело в том, - отмечает Д. Тош, - что под слоем очевидной истории высказанных намерений и осознанных (хотя порой и не выраженных словами) тревог лежит латентная история, состоящая из процессов, о которых современники имеют лишь смутное представление, таких, как демографические изменения, эволюция экономических структур и глубинных ценностей. Поскольку историки изучают развитие общества во времени, они способны выявить влияние подобных факторов. Поэтому историки заняты не только «воскрешением» прошлого. Этой задаче вполне бы соответствовала трактовка событий прошлого в изолированном, произвольном виде, но на самом деле историки трактуют их по-иному. Создание научного труда основано на предположении, что конкретное событие связано с тем, что происходило раньше, одновременно, а также с тем, что за ним последовало; короче, оно рассматривается как часть исторического процесса. Особенно важными, с точки зрения историка, считаются события, которые при ретроспективном взгляде оказались важными вехами развивающегося процесса.

В связи с этим исследователи отмечают, что «время и порядок событий во времени - лишь один ключ к разгадке; задача историка состоит и в том, чтобы выявить более существенные связи между ними, чем чисто хронологические». Историк должен не только «скользить» по поверхности исторических событий, но и вводить их более широкий временной и ценностный контекст, поскольку, как пишет В.В. Ильин, «прозрачные действия людей имеют непрозрачные значения, несовпадающие с перипетиями исторического самотека. История как бы расслаивается на историю событий и историю значений. Первое - фактофиксаторство, историография, хроника самоочевидной рутины естественного жизнетока. Вторая - понимающая история, идеалология, рефлексия целей, ценностей, отслаивающихся в надвременном. В хрониках остаются события, в анналах - тенденции (сверхличностные, имперсональные, транссубъективные, наддеятельностные составляющие хода вещей). Онтология истории, как видно, складывается из фактического и надфактического, к которому относится непреходящее измерение деятельности - способ организации жизни на инновационных, эффективных началах. Двойное, не видимое нами дно истории - это выходящее за эмпирическое время царство значений, аккумулирующее качество исторических дерзаний.

Целостное видение исторической реальности обусловливает, по мнению неоклассиков, необходимость комплексного подхода к ее изучению. Успешную реализацию этого подхода они связывают с применением в исторических исследованиях и методов количественного анализа, используемых, как правило, при изучении надындивидуальной реальности, и формально-логических методов в текстологии, предполагающих изучение баз данных с помощью компьютерных технологий, и методов неклассической герменевтики, направленных на постижение смысла чужих культур.

Признавая необходимость не только предметного, но и методологического холизма в исторической науке неоклассики вновь подняли вопрос об унификации научного знания. Они считают, что границу между социальными и естественными науками необходимо стереть примерно так же, как стерлась граница между химией и биологией. Такую попытку, в частности, предпринял Э.О. Уилсон, который в работе «Совпадение: единство знания», показал, что наше понимание окружающего мира и самих себя определяется человеческой природой, развивавшейся в постоянном взаимодействии генов и культуры.

Беря под защиту проект унификации научного знания, П. Гросс полагает, что он позволяет заполнить пробелы и установить взаимосвязи между различными науками, в том числе и гуманитарного цикла. Кроме того, в этом проекте П. Гросс усматривает не только шанс к возрождению в науке более строгих методов и критериев, но и средство к достижению более масштабных целей. Без универсалий, добытых наукой, подчеркивает Гросс, «мы имели бы лишь множество частных представлений, сложившихся у разных народов, в том числе и тех, к которым мы сами по воле случая принадлежим».

§3. Новые подходы к изучению исторической реальности

Синергетика. В последнее время новую идею методологического холизма предлагает синергетика - область научных междисциплинарных исследований, занимающаяся изучением кооперативных явлений в сложных динамических системах в процессе их самоорганизации. Интерес к идеям синергетики в исторической науке обусловлен тем, что она предлагает новый взгляд на природу целостности исторической реальности. С помощью синергетики исследователи надеются преодолеть те методологические трудности, которые возникают при изучении «крутых поворотов истории», когда возникали альтернативные ситуации, предполагавшие необходимость социального выбора. Синергетика дает возможность в контексте самоорганизации общества как целостной системы по-новому рассматривать такие вопросы исторического развития, как возможность и действительность, традиции и инновации, прошлое и настоящее, альтернативность и выбор. При этом подчеркивается, что человеческое действие не является чем-то внешним по отношению к обществу как саморазвивающейся системе, а «как бы включается в систему, видоизменяя каждый раз поле ее возможных состояний».

Некоторые исследователи, правда, считают, что обращение к синергетике таит опасность позитивистской редукции исторического познания к естествознанию, поскольку в этом случае закономерности процессов самоорганизации в физическом мире переносятся на развитие общества. Они, в частности, сомневаются, что в рамках синергетического подхода вообще можно рассматривать «свободу воли», поскольку в самой синергетике отсутствует необходимый для этого математический аппарат. В целом синергетика не дает для исторического анализа ничего более, чем собрания новых терминов и метафор. Поэтому синергетический стиль мышления, по их мнению, не столько способствует реконструкции прошлого, сколько превращает историческое исследование в эксперимент, который в силу специфики исторического познания менее продуктивен, чем традиционный «поход» в прошлое.

В связи с этим надо отметить, что хотя синергетика как тип научной рациональности возникла в естествознании в 70-х гг. ХХ в., в настоящее время она претендует быть новой парадигмой научного познания вообще. Поэтому синергетический стиль мышления, сформировавшийся в поисках нового холистского миропонимания, по мнению многих отечественных и зарубежных исследователей, обладает мощным методологическим и эвристическим потенциалом. Об этом свидетельствует дискуссия, которая велась в 1991-1995 гг. на страницах журнала «History and Theory». В ней участвовали как сторонники, так и противники применения идей синергетики в исторических исследованиях, хотя последние оказались в меньшинстве. Синергетический стиль мышления позволяет развивать нестандартные подходы и в исторической науке, стимулируя решение в первую очередь тех проблем, которые обусловлены интересом к поиску единства в многообразии органических причин, способов и направлений исторической эволюции.

Синергетика как теория самоорганизации сложных систем основана на идеях целостности объективной реальности и общности развития всех уровней ее материальной и духовной организации, а также научного знания о мире. В этом плане синергетика как новое мировидение тесно связана с традиционным для восточных учений и поэтических творений миропониманием, которое основывается на представлениях о единстве мира, родственности живого и неживого, природного и человеческого, вселенского и микроскопического. В этом аспекте, по мнению некоторых исследователей, крайне интересными выглядят «переклички синергетики и русской религиозно-философской мысли».

В основе синергетического миропонимания лежит идея внутренней всепроникающей связи, «всего во всем». Такое миропонимание органически содержит в себе и тот взгляд, что мелкие, незначительные, случайные детали, составляющие едва различимый фон, могут проявить свою значимость и привести к большим, несравнимым с ними последствиям. Каждая мимолетность таит в себе выход в иные картины мира, может развернуть веер новых форм бытия, несущественное и незначительное может оказаться основополагающим и важным.

Синергетика стремится преодолеть «расчленение» мира на живую и неживую природу. Рассматривая природу как креативную систему, синергетика сближает в этом смысле ее эволюцию с историей общества. Поэтому некоторые идеи, являющиеся в синергетике центральными, генетически восходят к тем принципиальным положениям, которые уже давно являются предметом рефлексии, например, в историческом познании. Однако синергетика, используя развитый математический аппарат, по-новому переосмысливает эти идеи, включая их в более широкий контекст научных представлений, создавая универсальные модели объяснения процессов, происходящих в сложных системах, раскрывая механизм самоорганизации этих систем, независимо от природы их элементов.

Синергетика как новая парадигма познания возникла в качестве оппозиции позитивизму и классическому рационализму. Она стирает грань между природой и обществом, рассматривая их в качестве фенотипов одного генотипа - сложной системы. В этом смысле синергетика стремится преодолеть «ущербность» дисциплинарного расчленения единого знания о мире и процессах самоорганизации в нем.

В научном познании синергетика выступает прежде всего как теория самоорганизации сложных систем. Эти системы имеют одинаковую природу процессов, происходящих как на макро-, так и микроуровнях. Атрибутом сложной системы выступает эмерджентность, т.е. не сводимость свойств системы в целом к свойствам составляющих ее подсистем и элементов. Специалисты отмечают, что у сложных систем на определенном уровне самоорганизации могут возникать свойства, не сводимые к свойствам составляющих ее элементов. При этом они подчеркивает, что вывести регулярными методами свойства сложной системы из свойств ее элементов и особенностей их локального развития не удается.

В этом плане синергетический стиль мышления запрещает, например, историку выводить свойства общества как системы из свойств ее экономической, социальной или политической подсистем, а свойства надындивидуальной исторической реальности - из свойств индивидов или особенностей их локального взаимодействия.

Сложные системы являются открытыми, в них отсутствует жесткая детерминация и завершенность процессов. В связи с этим исследователь, изучая прошлое, должен представлять его в качестве становящейся и непрерывно возникающей исторической реальности. Поэтому в рамках синергетического стиля мышления категории «историческое бытие» и «историческое развитие» объединяются в одни понятийные рамки.

Сложные системы существуют только на основе своей включенности в окружающий их мир. Такие системы, получившие название «вложенных», поддерживают свое существование, обмениваясь энергией и информацией с другими супер- и субсистемами, в этом также проявляется открытость сложноорганизованного мира.

Эволюция сложных систем - это ритмичный процесс, в основе которого лежит переход от неустойчивого состояния системы (хаоса) к относительно устойчивому (порядку) и обратно. На ритмы истории обратили внимание уже давно, но синергетика позволяет интерпретировать ритмичность в качестве функциональной общности процессов самоорганизации сложных систем и рассматривать, например, кризис и стабильность как естественно-исторические состояния общества, а «застой», «спад» или «подъем» в истории не только как следствие чьих-то «просчетов» или «мудрого» руководства, но и как проявление механизма самоорганизации социальных систем в процессе их эволюционного развития.

Синергетика как теория самоорганизации сложных систем объясняет механизмы возникновения, существования и разрушения упорядоченных макроструктур, имеющих место в такого рода системах. Согласно этой теории механизмы перехода от хаоса к порядку и обратно не зависят от конкретной природы элементов или подсистем. Они присущи и миру природных (живых и неживых), и миру человеческих, социальных процессов. Синергетика раскрывает общие, универсальные механизмы самоорганизации. Она, как отмечают специалисты, «делает понятными те законы, по которым складывается, пишется удивляющий ученых единый рисунок событий в самых разных областях и масштабах действительности».

Сложные системы - нелинейные. В синергетике нелинейность интерпретируется как возможность многовариантной эволюции систем. Нелинейность применительно к истории может быть развернута посредством идеи необратимости и альтернативности исторического процесса и возможности общественного выбора в ситуации исторической неопределенности.

Особенностью нелинейных систем является то, что при одинаковых приращениях внешних воздействий на систему она может давать совершенно различную реакцию, зависящую от исходного своего состояния. В то время как реакция линейных систем зависит только от величины приращения такого воздействия. На этой особенности сложных строится эффект управления ими: малые внешние воздействия на систему могут привести к большим последствиям и, наоборот, большие воздействия могут оказаться в управленческом плане ничтожными. Знание этого эффекта дает историку возможность понять, почему, например, многие реформы не приводили к желаемому результату, несмотря на существенные затраты, и, наоборот, незначительные, казалось бы, события вызывали катастрофические порой последствия.

В синергетике произошел отказ от образа мира, построенного из элементарных частиц (кирпичиков объективной реальности), в пользу мира как совокупности нелинейных процессов, которые характеризуются альтернативностью и необратимостью развития. В связи с этим синергетика предлагает качественно иную картину исторической реальности как по сравнению с классической, так и неклассической наукой.

Основу этой картины составляет представление об исторической реальности как сложной системе, которая в процессе самоорганизации проходит исторический цикл, связанный с возникновением упорядоченных макроструктур, их относительно устойчивым существованием и разрушением. Возникновение устойчивых макроструктур означает переход от хаоса к порядку, разрушение макроструктур - переход от порядка к хаосу. Хаос - это характеристика сложной системы в состоянии неравновесности и неопределенности. Применительно к истории хаос - это «кризис», т.е. такое состояние социальной системы, при котором перестают нормально функционировать ее различные подсистемы, в том числе блок управления и общественное сознание. В состоянии хаоса в обществе возникают альтернативные ситуации, в рамках которых складываются различные возможности его дальнейшего развития. Возникновение альтернативных ситуаций придает историческому развитию вероятностный характер, выявление которого предполагает изучение тех исторических возможностей, которые существовали в определенное время в конкретной исторической ситуации.

Таким образом, синергетика, акцентируя внимание на проблеме вероятности исторического развития, актуализирует вопрос о взаимосвязи возможного и действительного в историческом процессе.

Прошлое как историческая действительность в том виде, как оно состоялось, было инвариантным, т.е. однозначным. Прошлое как историческая реальность включало в себя различные возможности исторического развития, и его инвариантность была результатом реализации одной из этих возможностей. Отсюда следует, что важной задачей исторического исследования является изучение не только инвариантов исторического развития, но и тех потенциальных возможностей, в рамках которых этот инвариант состоялся как реализация одной из них.

Возникновение различных возможностей в историческом процессе обусловлено неоднозначностью взаимосвязи формы и содержания, цели и средств исторического развития. Одно и то же содержание исторического развития может выражаться в разных формах, но и одна и та же его форма может наполняться разным содержанием. Точно так же, одна и та же цель исторического действия в зависимости от конкретно-исторических условий может достигаться разными средствами и, наоборот, одни и те же средства могут служить достижению разных целей. Все это, как полагают специалисты, и приводит к возникновению разных исторических возможностей в исторической реальности.

При выделении и оценке реальных возможностей, как подчеркивают исследователи, важным и сложным, но необходимым является определение их временных и пространственных границ. В ходе исторического развития всякая возможность возникает в определенный момент времени. При наличии соответствующих условий, создаваемых общественными силами, она может превратиться в действительность. Но этого может и не произойти, если предпринимаемых усилий оказывается недостаточно. Некоторые возможности вообще могут оставаться потенциями, не замеченными современниками. Но в любом варианте возможность имеет пределы реального существования. Игнорирование этих пределов при анализе исторических возможностей может привести историка к ошибочным заключениям.

Изучая исторические возможности, исследователи часто сожалеют по поводу того, что какие-то из исторических возможностей не были замечены современниками или неправильно реализованы, в результате чего исторические события свершились не так, как могли бы произойти. В научной литературе отмечается, что желание увидеть в истории воплощение каких-либо этических и моральных принципов приводит к «сожалениям» о так называемых «упущенных возможностях» и «потерянных путях», «не проведенных реформах» и «не принятых решений». Историк, конечно, может руководствоваться мотивами «суда над прошлым» и извлечениями «уроков истории», однако задача исследователя состоит прежде всего в выяснении и объяснении того, почему и как были реализованы те или иные исторические возможности.

Поскольку исторические возможности имеют определенные временные рамки свого существования, то их выявление предполагает изучение конкретных альтернативных ситуаций. Альтернативной является такая историческая ситуация, которая характеризуется наличием, с одной стороны, различных исторических возможностей, а с другой - социальных сил, осознающих эти возможности и способных их реализовать. Следовательно, возникновение конкретных альтернативных ситуаций в исторической реальности было обусловлено как объективными, так и субъективными факторами.

Интерес к изучению альтернативных ситуаций в истории возник помимо синергетики, однако в рамках синергетики как теории самоорганизации сложных систем дается новая трактовка механизма реализации той или иной исторической возможности и превращения ее в историческую действительность. В исторической науке вопрос о превращении возможности в действительность традиционно связывался с наличием определенных общественных сил, которые деятельно стремились реализовать ту или иную историческую возможность. Эти силы, как отмечалось в исторической литературе, должны осознать эту возможность, по крайней мере, на уровне обыденного познания исторической реальности, соотнести ее со своими интересами и начать борьбу за ее осуществление. При этом подчеркивалось, что возникновение разных возможностей - это объективный процесс, альтернатива - это субъективный выбор из существующих возможностей и борьба за реализацию выбора. Поэтому субъективный фактор в исторических альтернативах представлял собой компонент, который определял исход борьбы за реализацию той или иной из существенно отличных возможностей развития. Этот исход зависел от соотношения борющихся сил, их целеустремленности, сплоченности и организованности.

Познавательный интерес неоклассиков к альтернативным ситуациям в исторической реальности во многом обусловлен тем, что их изучение позволяет историку, с одной стороны, не оглядываться постоянно на текущие события, не заниматься поиском исторических прецедентов, а выявлять реальные исторические возможности. С другой стороны, изучение альтернативных ситуаций позволяет неоклассикам реализовать принцип холизма в той его предметной области, которая синтезирует объективные и субъективные моменты исторического развития. А это является одной из методологических установок неоклассической модели исторического исследования.

Продолжая традиции изучения альтернативных ситуаций как взаимосвязи объективного и субъективного, заложенные в предшествующей историографии, неоклассики вместе с тем считают, что познавательные возможности исторической науки в этой области значительно расширяет синергетика.

Синергетика как теория самоорганизации сложных систем при изучении альтернативных ситуаций в обществе дает возможность представить конкретные потенции исторического его развития и по-новому раскрыть соотношение и взаимосвязь в нем необходимого и случайного. Согласно этой теории в альтернативной ситуации, в точке бифуркации, когда превращение возможностей в действительность становится исторической реальностью, поведение социума как сложной системы характеризуется неустойчивостью и неопределенностью и зависит от некоторых, относительно немногих факторов, которые называются параметрами порядка. Параметры порядка, формирующиеся в системе более высокого уровня иерархии, становятся управляющими параметрами для подсистем более низкого уровня. Эти параметры определяют поведение подсистем сложной системы и как бы «подчиняют» его некоторой единой поведенческой структуре. В свою очередь, сами подсистемы формируют параметры порядка и, таким образом, возникает круговая причинная связь. Если учитывать временные масштабы, то изменение параметров порядка в системе происходит значительно медленнее, чем изменения «подчиняющихся» ей подсистем. Возникновение параметров порядка в сложной системе связано с взаимодействием и конкуренцией подсистем.

Параметры порядка следует отличать от управляющих параметров, которые представляют собой внешние воздействия, изменяющие параметры порядка. Воздействия на управляющие параметры в моменты бифуркации могут приводить к существенным изменениям в поведении сложных систем. Таким образом, «параметры порядка» и «управляющие параметры» играют решающую роль при объяснении процессов самоорганизации на всех уровнях сложных систем.

Для историка принципиальное значение имеет положение о том, что общество как сложная система в альтернативной ситуации может резко изменить свое состояние под воздействием самых незначительных факторов. Такими факторами выступают прежде всего управляющие параметры, или внешние воздействия на систему, которые выводят ее на определенный аттрактор исторического развития (относительно устойчивое существование макроструктур) и превращают одну из возможностей развития в историческую действительность.

Согласно синергетике в исторической реальности как нелинейной среде в точке бифуркации потенциально существует спектр структур (форм организации), которые в ней могут появиться. Причем то, какие структуры могут возникнуть в данной среде, т.е. каковы возможности исторического развития, определяется исключительно внутренними свойствами этой среды, а не параметрами внешнего воздействия. Иными словами, в самой исторической реальности как нелинейной среде в ситуации альтернативности скрыто поле органически возможных путей ее развития. Однако незначительные внешние воздействия (случайности) могут оказать существенное влияние на «выбор» вариантов этого развития.

Синергетика определяет также необходимое условие, при котором малое воздействие (случайность) может привести к большим результатам, к существенным изменениям системы. Таким условием является неустойчивое состояние нелинейной среды, означающее ее чувствительность к малым внешним воздействиям, порожденным историческими случайностями. Отсюда вытекает, что развитие общества как сложной системы носит, во-первых, вероятностный и, во-вторых, необратимый характер. Вероятность является атрибутом развития открытой системы, играющий важную роль в эволюционных механизмах, поэтому с позиций синергетики нельзя отождествлять вероятность развития с незнанием.

Рассматривая историю как необратимый процесс, синергетика обосновывает несостоятельность постановки в научном сознании таких проблем, как «исправление ошибок прошлого» или «поиск выхода из исторического тупика». С позиций синергетики «исправить ошибки прошлого» нельзя, поскольку каждая новая альтернативная ситуация создает свой спектр исторических возможностей, реализация которых зависит во многом от случайностей. Это же касается и «поиска выхода из исторического тупика», поскольку нельзя вернуться назад, на ту «развилку истории», которая якобы увела нас с истинного пути развития. С позиций синергетики прошлое в точке бифуркации не детерминирует настоящее. В связи с этим Н.Н. Моисеев писал: «Бифуркация - это состояние системы, когда «траектория» ее может ветвиться и выбор нового русла эволюционного развития становится неоднозначным, когда наследственность, т.е. зависимость настоящего, а следовательно, и будущего от прошлого практически исчезает - многие говорят, что в такой ситуации происходит потеря системной памяти».

Таким образом, синергетика при изучении перехода от хаоса к порядку ориентирует исследователя на поиск в истории альтернативных ситуаций, создающих реальные возможности для выбора путей и средств общественного развития и их реализации в виде различных его вариантов, а также тех факторов, которые оказали влияние на этот «выбор».

Синергетика как теория самоорганизации сложных систем объясняет также переход от порядка к хаосу, связанный с разрушением относительно устойчивого состояния упорядоченных структур. Для этого в синергетике используется понятие «диссипация», которое в физическом смысле означает процесс рассеяния энергии упорядоченного состояния в энергию неупорядоченного процесса. Диссипация рассматривается в синергетике не как «зло» и фактор разрушения, а как важное свойство самоорганизации, необходимое для выхода в «детерминированный хаос». В этом плане разрушение относительно устойчивых социальных структур и выход в «детерминированный хаос», или кризис, сопровождаемый складыванием альтернативной ситуации, есть конструктивное начало, необходимое для дальнейшего развития общества как сложной системы.

Переход от порядка к хаосу обусловлен изменениями в управляющих параметрах, оказывающими разрушающее воздействие на параметры порядка сложной системы. Большую роль в этих изменениях синергетика отводит флуктуациям (случайным отклонениям). В истории переход от хаоса (неустойчивого состояния системы общественных отношений) к порядку (относительно их устойчивому состоянию) и обратно представляет собой ритмичный процесс, в котором случайность приобретает конструктивную роль.

Таким образом, существенной характеристикой нелинейного мира, сложных систем выступает случайность. Синергетика «открывает» особую, творческую роль случайности в процессах самоорганизации сложных систем. Синергетика формирует принципиально важный и нетрадиционный взгляд на случайность, играющую в нелинейных системах роль того спускового механизма, той силы, которая способна вывести систему на аттрактор (относительно устойчивое состояние), на одну из собственных структур самоорганизации.

Если в классической науке случайность является только дополнением к форме проявления необходимости, отражением внешних, несущественных связей действительности, то синергетика допускает, что при определенных условиях необходимость становится дополнением к случайности. Согласно синергетике однозначное направление эволюции нелинейной системы после того, как пройдена точка бифуркации, является итогом корреляции взаимоусиливающихся флуктуаций, и поэтому необходимость и случайность в сложных системах дополняют друг друга, и в плане укорененности в бытии они равноправны.

Синергетика рассматривает два вида флуктуаций. Первый вид - это случайность, лежащая вблизи точки бифуркации (ветвление возможных путей эволюции системы). Такая случайность, находящаяся у истоков исторического развития, возникновения нового, определяет возможные «блуждания» по полю путей этого развития и задает, в конечном счете, его направление. В этом случае историческая необходимость рождается как следствие «игры случая». Второй вид - это случайность, которая дополняет необходимость и сопровождает всякий процесс, направление которого уже вполне определилось. Здесь случайность «выжигает», «отсекает» все лишнее, мешающее выходу системы на аттрактор - относительно устойчивую структуру.

Таким образом, случайность в нелинейных процессах играет разную роль в зависимости от этапа самоорганизации сложной системы. Случайность вблизи точки бифуркации порождает необходимость, а между точками бифуркации выступает случайностью второго вида, т.е. конструктивной, благодаря своей разрушительности.

Классическая наука, рассматривая случайность только как дополнение к необходимости, игнорировала случайность как несущественный фактор в истории, отказывая ему, соответственно, в статусе самостоятельного измерения исторического бытия. Новое осмысление роли случайности в синергетике позволяет по-иному интерпретировать роль случайности в истории, рассматривая ее прежде всего как конструктивное начало исторического развития и причину появления нового. Конструктивная роль случайности в истории обусловлена тем, что она «запускает» механизм перехода от одной относительно устойчивой ситуации к другой, «выбирая» при этом один из путей этого перехода, возможный спектр которых определяется самой системой.

Это - один из существенных выводов синергетики, коренным образом изменяющий классические представления об историческом процессе, которые хотя и были ориентированы на описание единичного и случайного, ибо без этого теряется сам смысл исторического познания, но в которых собственно научными признавались лишь знания об исторической необходимости и исторических закономерностях.

В классической исторической науке случайность трактовалась лишь как повод исторических событий, который никогда не смешивался с причинами (исторической необходимостью). Это происходило потому, что с позиций классической науки именно необходимость определяет развертывание исторического процесса, а случайности сказываются лишь на его форме. С позиций синергетики случайность может оказаться тем фактором, который определяет, какая из объективных возможностей начнет реализовываться в действительность, и поэтому такая случайность уже является не поводом развертывания цепи исторических событий, а причиной того, что эта цепь будет развертываться именно в такой последовательности, а не другой, хотя сам спектр этих возможностей обусловлен исторической необходимостью. неоглобализм универсализм стратегия когнитивный

Синергетика как теория самоорганизации сложных систем, широко используя математический аппарат для описания и объяснения происходящих в ней процессов, формализуя тем самым ход исторического развития, вместе с тем «поэтизирует» историю. Восстанавливая в историческом познании роль и значение флуктуаций (случайностей) как самостоятельного и важного измерения исторического бытия, синергетика наполняет историю творческими процессами эволюции, рассматривает надындивидуальную историческую реальность как креативную систему. Мир творим случайностью - таков один из важнейших постулатов синергетического стиля мышления, и благодаря случайности и в своих случайных чертах исторический мир становится прекрасным.

Рассматривая общество как сложную систему, синергетика вместе с тем не отождествляет механизмы природной и социальной эволюции. Синергетика рассматривает социальную реальность как креативный мир с неполной информацией и изменяющимися ценностями, мир, в котором будущее может быть представлено во многих вариантах. При этом социальная проблема ценностей в широких пределах может быть вполне увязана с нелинейностью, ибо ценности - это духовные коды жизнедеятельности, которые используются людьми, чтобы удержать социальную систему на некоторой линии развития, которая была выбрана историей. Система ценностей поэтому всегда противостоит дестабилизирующим эффектам флуктуаций, которые порождаются самой системой. Это и придает историческому процессу в целом черты необратимости и непредсказуемости.

Используя идеи синергетики, научное мышление демонстрирует преимущества плюралистической интерпретации истории и одновременно ограниченность монистических к ней подходов, предостерегая вместе с тем увлеченное историческое сознание от признания за синергетикой статуса универсальной научной парадигмы. Синергетика рассматривает процесс познания как «диалог» субъекта и объекта, независимо от того, является этот объект природным или социальным. Суть этого «диалога» заключается не только в том, что ученый постоянно «вопрошает» предмет своего исследования, но и в том, что «видение мира, который находится вокруг нас, и того, который мы имеем внутри себя, конвергирует». Поэтому в гносеологическом плане идеи синергетики достаточно созвучны идеям неоклассической исторической науки, в рамках которой переосмысливает роль субъекта в процессе познания как «нейтрального наблюдателя».

Неоклассические теории локальных цивилизаций. На рубеже XX - XXI вв. актуализация цивилизационного дискурса была обусловлена темой социокультурного плюрализма человечества, возвращающегося от униформизма к специфике. Представителей неоклассической модели исторического исследования отличает стремление к синтезированию различных метатеоретических конструктов. Это отчетливо проявляется, например, в попытках, связанных с проблемами синтеза формационной и цивилизационной теорий в исторических исследованиях.

Так, в последнее время в рамках «синтетического» подхода была выдвинута концепция «формационно-цивилизационного резонанса», согласно которой исторический процесс представляет собой «продвижение» человеческого общества, состоящего из взаимодействующих цивилизаций, от одной формации к другой. В ходе этого «продвижения» возникают особые исторические ситуации так называемого «формационно-цивилизационного резонанса», при которых «формационные характеристики оказываются в наибольшей степени органично соответствующими цивилизационным характеристикам, что обеспечивает наиболее быстрое развитие той или иной цивилизации по сравнению и с другими этапами ее собственного развития, и с другими цивилизациями».

Другой попыткой синтеза различных метатеоретических конструктов является построение теории локальных цивилизаций в контексте глобализации. События, произошедшие в мире в начале ХХI в., еще более актуализировали проблему их цивилизационной интерпретации. Речь сегодня уже не идет о конце истории как торжестве цивилизационных идей Запада. Предметом споров стала цивилизаионная концепция формирования нового мирового порядка, предложенная С. Хантингтоном. В центре внимания оказались проблемы, связанные с содержанием и перспективами взаимодействия цивилизаций в современном мире. Вопрос - «конец истории или борьба цивилизаций?» - был трансформирован в дилемму: «конфликт или диалог цивилизаций?».

Однако эвристические возможности существующих цивилизационных теорий оказались недостаточными для решения этих проблем. Появилась потребность в создании новых теорий, которые, в отличие от более ранних их вариантов, будут способны органически соединить изучение духовно-родственного и «чужого», общего и особенного в истории, основных тенденций мирового развития и локальных вариантов исторического процесса, логику которых можно понять только в рамках мировоззрения и системы ценностей местных культур.

Методологическая рефлексия подсказывает, что необходим новый уровень концептуализации, который может задать парадигма нового универсализма. Его основу составляют теории «культурного плюрализма» и те теории глобализации, которые постулируют позитивную связь между процессом глобализации и культурной разнородностью мира. Эти теории определяют глобализацию как становление мироцелостности в виде единого пространства, включая сюда и осмысление этого процесса в различных культурных дискурсах.

В рамках этой парадигмы «глобалисты», отказавшись от европоцентристского видения мира, пошли навстречу «локалистам», признавая цивилизации важнейшими компонентами глобальной общности и подчеркивая, что их теории глобализации постулируют позитивную связь между процессом глобализации и социокультурной разнородностью мира. Современные «локалисты», в свою очередь, преодолев шпенглеровский тезис о единстве человечества как «ложной концепции», уже не отрицают наличия проблем глобального взаимодействия. Поэтому взаимодействие локальных цивилизаций они рассматривают не только под углом их взаимной социокультурной соотнесенности, но и в ракурсе их сопричастности к проблемам и нормам глобального, универсального порядка. В связи с этим специалисты подчеркивают, что императивом теоретического анализа цивилизаций в современном мире становится поиск принципов их взаимодействия, обусловленного и опосредованного мировым контекстом.

Неоклассики выступили с идеей преодоления односторонностей глобалистского и мондиалистского подходов и предложили синтетическую концепцию локальных цивилизаций в условиях глобального их взаимодействия, учитывающую как тенденцию к глобализации, так и тенденцию к локализации. Признавая существование глобальной конфигурации универсальных символических форм и даже глобального сознания, они начинают применять понятие «цивилизация» только к тем социокультурным образованиям, которые обладают творческой способностью вырабатывать (или перерабатывать) универсальные символы, т.е. обладают способностью к коммуникации, усвоению и толкованию универсальных идиом и значений. При этом подчеркивается, что отдельные цивилизации вырабатывают собственные оценки этих универсалий (например, свободы, прав человека, власти и т.д.) и выражают таковые через призмы своих ценностей и исторического опыта. И в этом плане некоторые исследователи вообще рассматривают локальные цивилизации как «вызовы» глобальным императивам.

Представляя функциональное стремление цивилизации к универсальности как постоянную способность к генерализации и коммуникации, исследователи предлагают положить в основу определения локальной цивилизации не ее социокультурный код, как это обычно делается, а принцип «соотнесенности» присущих ей символических универсалий.

В рамках такого понимания цивилизации признается, что в современном мире, с одной стороны, идет процесс глобализации, а с другой - возрастает значение цивилизационных различий. Универсальные идиомы и значения воспринимаются и осмысливаются людьми через цивилизационную призму своего исторического опыта, противопоставляющими свои ценности «семиотическому империализму» глобальной культуры. Поэтому различные локальные цивилизации сохраняют свою жизненную силу, поскольку служат основой для самовыражения масс населения, для выработки соответствующих символов.

Таким образом, в рамках этой версии цивилизационного подхода, с одной стороны, современный мир рассматривается как polylogue of civilizations (многозначность цивилизаций) и civilization of meeting (цивилизация встречи), с другой - сами цивилизации становятся возможными лишь как «встреча цивилизаций», как их диалог на базе всеобщих символических форм. На этой основе происходит как специфически цивилизационная интерпретация всеобщих универсалий, так и вырабатывается их глобальная конфигурация.

Такая коммуникационно-герменевтическая трактовка цивилизаций преодолевает представление о них как дискретных социокультурных единицах. Новации в такой трактовке понятия «цивилизация» состоят в том, что одновременно реализуется и цивилизационный, и мондиалистский подходы, признается социокультурная специфика цивилизаций и сохраняется экуменистское видение мира, устанавливается взаимосвязь «локализма» и «глобализма» через посредство универсально-символических форм.

Трудность создания новых цивилизационных теорий состоит в том, что в современном научном дискурсе существует широкий разброс значений и смыслов, в которых употребляется понятие «цивилизация». Это дает основание некоторым ученым утверждать, что в настоящее время единого, общепринятого значения термина «цивилизация» не существует, в разных контекстах этот термин может обозначать прямо противоположные понятия. Поэтому термин «цивилизация», как отмечают они, стал воплощением «цветущей и жужжащей неразберихи», в которой то возникают десятки цивилизаций на одном континенте, то фигурирует единая «мировая цивилизация».

В специальной литературе отмечается, что понятие «цивилизация» принадлежит к числу семантически весьма емких, и в современном мире его используют так часто, что порой просто забывают о дефинициях. При этом подчеркивается, что в современных представлениях о цивилизациях существует полный произвол, и наука вообще «не располагает методологическим инструментарием для выделения системообразующих оснований цивилизации». У некоторых ученых вообще возникают сомнения в целесообразности использования этого понятия в исследовательской практике.

В научной литературе подчеркивается, что многообразие трактовок понятия цивилизации не позволяет однозначно определить некую специфическую социальную реальность, которая могла бы раз и навсегда быть занесена в рубрику «цивилизаций». Исследователи пока не в состоянии выделить то глубинное внутреннее основание, которое делает все эти «цивилизации» чем-то единым, позволяет интегрировать в едином «логическом пространстве» этнические, экономические, социальные и культурные характеристики, взятые в их всемирно-исторической разверстке. Поэтому понятие цивилизации в большей мере выступает не как отражение некой социальной реальности, а как философский принцип с весьма неопределенным содержанием, как достаточно размытая общесоциологическая установка, которая позволяет «расчленять» общество на определенные «срезы».

Это наводит на мысль, что понятия цивилизации, используемые в современной литературе, - это мыслительные конструкты, созданные независимо от эмпирической реальности. Впервые на это обратил внимание, по-видимому, Р.Дж. Коллингвуд, который полагал, что «цивилизация» принадлежит к тем понятиям, которые называются «философскими», «метафизическими», или, по Канту, «трансцендентальными», возникающими в силу «рефлектирующей способности суждения», независимой от эмпирического материала. Об этом свидетельствуют и замечания некоторых исследователей, занимающихся изучением творчества А.Дж. Тойнби, одного из классиков цивилизационного подхода. Они отмечают, что предложенное им определение термина «цивилизация» как «умопостигаемого поля исторического исследования», на котором основывается вся его концепция, не позволяет сделать вывод о реальном существовании самого феномена. Возникают серьезные подозрения - не является ли «цивилизация» у А.Дж. Тойнби всего лишь мыслительным конструктом?

В связи с этим одной из важных методологических задач является «прояснение» значения понятия «цивилизация», подверженного в настоящее время самым различным интеллектуальным интерпретациям.

Актуализация проблемы «взаимодействия цивилизаций в условиях глобализации» предполагает выяснение эвристических возможностей, в первую очередь различных локально-исторических концептов цивилизации. Таких концептов можно выделить два - одномерный и многомерный. В рамках одномерного концепта сложились «узкое» (однофакторное) и «широкое» (многофакторное) толкования понятия цивилизации. В русле «узкого» толкования понятия локальной цивилизации с учетом доминирующего фактора можно выделить несколько подходов в его интерпретации: культурологический, этнопсихологический, экологический и социологический.

В специальной литературе (за исключением - немецкой) в целом преобладает культурологический подход, в рамках которого локальная цивилизация или отождествляется с культурой, или культура рассматривается как основание цивилизации. В русле культурологического подхода от М. Вебера идет традиция, в рамках которой основания локальных цивилизаций усматриваются в религии. В русско-язычной литературе наиболее отчетливо эта тенденция прослеживается в работах Л.С. Васильева, в которых цивилизация представляется «в смысле уникальной развитой религиозно-культурной традиции». Сходных позиций придерживается и В.М. Межуев, считающий, что при некоторой спорности «определения цивилизации, отождествляющего ее с культурой (что вообще характерно для англо-американской научной традиции), оно верно фиксирует исходное отличие одной цивилизации от другой - тип религиозной веры, т.е. культуры в той ее части, в какой она еще не отделилась от культа». В этом смысле «религия является как бы последней границей между цивилизациями».

Этнопсихологический подход базируется на посылке: сколько народов - столько и цивилизаций. Начало ему положила «этнографическая концепция цивилизаций» Т. Жуффруа, высказавшего в 30-х гг. XIX в. мнение о том, что у каждого народа - своя цивилизация. Поэтому в рамках этого подхода понятие цивилизации связывается, с одной стороны, с особенностями этнической истории, а с другой - с психологией (национальным характером) того или иного народа. Некоторые современные исследователи специфику локальной цивилизации усматривают в суперэтническом архетипе.

В современной литературе существуют представления о локальных цивилизациях, базирующиеся одновременно на этнопсихологическом и культурологическом подходах. В этом случае понятие «цивилизация» сводится к «самобытности культуры и психологии каждого народа» при сохранении их взаимообусловленности и внутренней целостности на всех этапах истории. Благодаря чему в определенном «историко-культурном и географическом пространстве тысячелетиями происходит воспроизводство различных «факторов духовной и материальной культуры», «традиций и обычаев» народов.

В рамках экологического подхода сложилось представление о том, что решающее воздействие на характер цивилизации оказывает географическая среда существования того или иного народа, которая оказывает влияние прежде всего на формы кооперации людей, постепенно изменяющих природу. Этот подход предполагает рассмотрение локальных цивилизаций в контексте единства общества и среды его обитания. При этом цивилизация понимается как развивающаяся, устойчивая в своих основных типологических чертах историко-культурная и социально-экономическая система, детерминированная особенностями природно-ландшафтных условий и находящая свое выражение в специфическом комплексе хозяйственных, социальных, духовных и психологических черт.

В русле социологического подхода локальные цивилизации определяются как социальные образования, носящие гетерогенный этнический, культурный и конфессиональный характер. При этом одни исследователи считают, что цивилизации, имеющие общий временной и пространственный ареал, существуют как социальные системные общности, благодаря действию механизмов социально-политических связей, включающих отношения сотрудничества и конфликтности. Другие рассматривают локальные цивилизации как устойчивые «метаэтносоциокультурные общности» и считают, что системообразующие их связи лежат в сфере коммуникации, представляя глубинные символические структуры.

В русле «широкого» (многофакторного) толкования понятия локальной цивилизации сложился «синтетический» подход, представители которого считают, что основу локальной цивилизации составляет не какой-либо один фактор, а взаимодействие самых разных факторов. Так, по мнению одних исследователей, «цивилизация - это сообщество людей, объединенное основополагающими духовными ценностями и идеалами, имеющее устойчивые особые черты в социально-политической организации, культуре, экономике и психологическое чувство принадлежности к этому сообществу». Другие исследователи, считая, что критерием выделения цивилизаций должна быть «система ценностных ориентиров общества», указывают на большую цивилизационную роль геоэкономических и историко-политических факторов, а также различных форм эксплуатации.

Основы «широкой» интерпретации понятия цивилизации были заложены французскими учеными. Так, у А. Ничифоро цивилизация - это совокупность способов бытия и деятельности группы людей, выражающихся в материальной, интеллектуальной и моральной жизни, политической и социальной организации. По мнению М. Крузе, каждая цивилизация определяется совокупностью идей и политических институтов, условиями материальной и культурной жизни, производительными силами и общественными отношениями, всеми проявлениями религиозной, интеллектуальной и художественной деятельности.

«Широкой» интерпретации понятия цивилизации придерживались и представители школы «Анналов», у которых оно по существу оказалось синонимом слова «общество». Это позволяло, как отмечается в литературе, применять термин «цивилизация» по отношению к любым сложно устроенным обществам, в которых важное значение имеют как экономические факторы, так и социальная система, как моральные принципы регуляции отношений, так и политическое устройство, как практические знания, так и эстетические идеалы.