Размещено на http://www.allbest.ru/

ФИЛОСОФСКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ АНАЛИЗА ИСТОРИЧЕСКОГО ОПЫТА

Специальность 09.00.01. - Онтология и теория познания

Специальность 09.00.11. - Социальная философия

Автореферат диссертации на соискание ученой степени

доктора философских наук

ТИХОНОВ Владимир Александрович

Москва 2007

Работа выполнена на кафедре философии ГОУВПО «Московский государственный университет сервиса».

Официальные оппоненты - доктор философских наук, проф. Ахиезер Александр Самуилович

доктор философских наук, проф. Ильин Виктор Васильевич

доктор философских наук Зайцева Наталья Валентиновна

Ведущая организация - Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Самарский государственный аэрокосмический университет»

Защита состоится ________________ 2007 года в ____ часов на заседании диссертационного совета Д 212.150.04 в ГОУВПО «Московский государственный университет сервиса» по адресу: 141221, Московская область, Пушкинский район, пос. Черкизово, ул. Главная, 99.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке университета.

Автореферат разослан «____» _____________ 2007 года

Ученый секретарь диссертационного совета

доктор философских наук, профессор Анисимов А.С.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Анализ исторического процесса и вскрытие его уроков в виде законов, принципов тенденций социальной деятельности является одной из наиболее сложных областей научного познания. Ибо событийность, индивидуальная неповторимость социальных феноменов полагает в многообразии совершающихся событий существенное несовпадение формы и содержания, явления и сущности, значительно превосходящее по своим масштабам природные системы. Речь идет о том, что любые повторения в истории люди склонны воспринимать как закономерности, тогда как отдельные повторяемости в социальной практике вполне могут быть и незакономерными, проистекать вовсе не из природы вещей, а быть просто случайными совпадениями событий, ситуаций, вызванных стечением обстоятельств.

Известно, что в социальной истории всякий общий закон осуществляется весьма запутанным и приблизительным образом, реализуясь, как правило, в виде тенденции. Старое и новое, изменчивость и устойчивость, случайное и необходимое, традиции и социальное творчество, разнонаправленность процессов в отдельных сферах социума, необратимость истории в целом и регресс в отдельных ее звеньях, нарастание сложности, многообразия элементов общественных структур, связей между ними и одновременная интенсификация общественного развития - таковы ведущие онтологические антиномии социально-исторического познания. Они настоятельно требуют конкретных, соответствующих условиям исторической обстановки решений и еще более усложняются, создавая уникальные «хитросплетения» в условиях смены тысячелетий и вступления человечества в ХХI в.

В этих изменившихся социокультурных реалиях познание исторического процесса должно быть готово к тому, чтобы «схватывать» противоположные начала в человеческой жизнедеятельности: объективное и субъективное; необходимое и случайное; независимое от человека, субстанциальное и зависящее от его сознания, воли, выбора; закономерное и определяемое совокупностью конкретных обстоятельств; общее и отдельное. К данному перечню следует добавить также исключительный динамизм событий современной эпохи и их типологическое многообразие. Все это существенно усложняет процесс оперирования историческими аналогиями и законами, извлекаемыми исследователями при изучении прошедших эпох.

Кроме того, исследование истории в номологическом плане сталкивается с целым рядом других затруднений гносеологического порядка, а именно: с неполнотой или же относительной «избыточностью» информации о прошлом; невозможностью прямого экспериментально-практического взаимодействия с прошедшими эпохами; связью представителей исторического познания с интересами определенных общественных групп; необходимостью ускоренного овладения социальным опытом в единицу времени и т.п. В контексте нарастания темпов исторической динамики все большее значение приобретает проблема «уплотнения» огромных массивов исторических фактов и преподносимых ими уроков. В соответствии с этим операции по извлечению социального опыта приобретают все более опосредованный характер из-за количественного возрастания форм, способов фиксации и хранения опыта, самих механизмов трансляции культуры, дополнительных импульсов, получаемых в результате их взаимодействия.

Все это свидетельствует о настоятельной потребности усиления творческого подхода к проблеме преемственности социально-исторического развития, об актуальности осмысления самого феномена исторического опыта, его структуры и функций, а также методов его включения в практику современного социокультурного и политического бытия.

Степень научной разработанности проблемы. Одним из парадоксов современной научно-исследовательской литературы по обозначенной выше проблематике является то, что при всем обилии разного рода материалов по вопросам использования зарубежного и отечественного исторического опыта в настоящее время практически отсутствуют общетеоретические работы, специально посвященные рассмотрению данного феномена. В работах обобщающего плана по социальной философии и методологии истории См., напр.: Лепешко Б.М Эвристическая роль аналогии в историческом познании: Автореф. дис. … д-ра ист. наук. - Минск, 2001; Рашковский Е.Б. На оси времени. Очерки по философии истории. - М., 1999; Савельева И.П., Полетаев А.В. История и время. В поисках утраченного. - М., 1997; Семенов Ю.И. Философия истории. От истоков до наших дней: Основные проблемы и концепции. - М., 1999. понятие «исторический опыт» в его специфике фактически не анализируется. Впрочем, имеются и исключения, свидетельствующие о возрождении интереса к теории и методологии данной проблемы.

Так, акад. Т.И. Ойзерман в своей статье «Опыт критического осмысления диалектического материализма» обращается к анализу понятий «социальная практика», «социальный эксперимент», «уроки истории», «место истории» и т.п. Нельзя не согласиться с мнением автора статьи, что «в области познания социальных процессов практика является критерием истины, несмотря на то, что экспериментирование в этой области играет по сравнению с естествознанием незначительную роль и в ряде отношений вообще невозможно. В этой области познания практика обычно понимается как исторический опыт [курсив наш - В.Т.]» Ойзерман Т.И. Опыт критического осмысления диалектического материализма // Вопросы философии. - 2000. - № 2. - С. 27.. Т.И. Ойзерман, разумеется, прекрасно осознает всю сложность поставленной проблемы и отмечает в этой связи, что само понятие «исторический опыт» «...не отличается достаточной определенностью, поскольку нет и не может быть согласия между исследователями относительно уроков истории. Тем не менее имеется достаточно много социальных знаний, истинность которых получила историческое подтверждение» Там же..

Еще один отечественный исследователь А.А. Олейников в процессе осмысления эвристического потенциала понятия «исторический опыт» См.: Олейников А.А. Исторический опыт, способы проблематизации // Материалы научн. конф. Преемственность и разрывы в интеллектуальной истории. - М., 2000. С. 26-29. приходит к достаточно скептическим выводам. Однако сам факт обращения к анализу данной категории является, на наш взгляд, весьма показательным. Ценные результаты, имеющие непосредственное отношение к изучаемой проблеме, содержатся также в исследованиях А.С. Ахиезера, И.В. Бестужева-Лады, И.Т. Касавина, А.С. Панарина, М.И. Пантыкиной, Р.Г. Пихои, Ж.Т. Тощенко, А.Я. Флиера, Б.В. Царева См., напр.: Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. Т. 2. Теория и методология: Словарь. - Новосибирск, 1998; Бестужев-Лада И.В. Ретроальтернативистика в философии истории // Вопросы философии. 1997. № 8; Касавин И.Т. К понятию предельного опыта // Разум и экзистенция: Анализ научных и вненаучных форм мышления. - СПб., 1999. - С. 388-400; Флиер А.Я. Социальный опыт как основа функционирования и исторического воспроизводства сообществ // Общественные науки и современность. 2002. № 1. С. 166-178.. Справедливости ради отметим, что подобные работы в современной научно-исследовательской литературе все еще являются единичными, что парадоксальным образом контрастирует с теоретико-методологической ситуацией 60-80-х годов XX века.

Это время в отечественной философской и методологической литературе ознаменовалось появлением целого ряда специальных научных работ, посвященных анализу содержания категории «исторический опыт» и родственных ей понятий. В их числе научные труды Г.А. Антипова, Н.В. Буянова, Н.М. Есипчука, Б.И. Коваль, В.Г. Панова, А.И. Уварова и др. См., напр.: Антипов Г.А. Историческое прошлое и пути его познания. - Новосибирск, 1987; Ракитов А.И. Историческое познание: Системно-гносеологический подход. - М., 1982; Уваров А.И. Исторический опыт - основа объективности исторического познания // Принцип объективности и его роль в социальном познании. - Калинин, 1980. С. 89-95. Коллективными усилиями указанных выше авторов категория «исторический опыт» была включена в круг центральных проблем и понятий методологии истории и политической науки, подготовлены основания для ее объективного и всестороннего анализа. Существенную роль в плане общетеоретического изучения исторического опыта сыграли также работы М.А. Варшавчика, А.В. Гулыги, В.А. Ельчанинова, В.В. Иванова, Б.Г. Могильницкого, А.И. Ракитова, С.С. Хромова и др. См., напр.: Гулыга А.В. История как наука // Философские проблемы исторической науки. - М., 1969. С. 7-50; Иванов В.В. Соотношение истории и современности как методологическая проблема. - М., 1973; Могильницкий Б.Г. Введение в методологию истории. - М., 1989., в котрых более развернуто и конкретно, чем это было ранее, рассматривалась роль исторических знаний в идейно-политической, нравственной и воспитательной сферах общественной жизни.

Любопытно, что схожая ситуация имела место и в обществоведческой западной литературе, где в тот же самый и даже более ранний временной период многие исследователи обратились к всестороннему осмыслению феномена «исторический опыт». В качестве иллюстрации приведем мнение видного мыслителя XX столетия X. Ортеги-и-Гассета. «Бедные животные, - пишет он, - начинают новый день, не помня почти ничего из пережитого вчера и потому их интеллект вынужден обходиться жалкими крохами опыта... Напротив, человек, благодаря своей способности помнить, копит собственное прошлое, владеет им и извлекает из него пользу. Он никогда не окажется первым на земле человеком - его существование начинается на определенной высоте, на вершине накопленного.

Это единственное богатство человека, его привилегия и его родовой признак. И наименее ценно в этом богатстве то, что кажется удавшимся и достойным памяти: главное и самое важное - это память об ошибках, позволяющих избегать их. Подлинное богатство человека - это накопленный тысячелетиями жизненный опыт человеческих ошибок. Поэтому высший человеческий тип Ницше определил как существо «с самой долгой памятью» Ортега-и-Гассет X. В гуще грозы // Иностранная литература. 1998. № 3. С. 245.. И далее Х. Ортега-и-Гассет специально подчеркивает: «Это и значит быть людьми - следуя прошлому, жить будущим, то есть действительно пребывать в настоящем; лишь наличие прошлого и будущего - то единственное место, где они реально существуют» Там же. С. 246..

Разнообразные аспекты содержания понятий «уроки истории», «исторический опыт» затрагивались также в специальных научных исследованиях, например, в трудах известных западных методологов В. и А. Дюрантов, Дж. Рюзена и др. См., напр.: Durant W. & A. The lessons of history. - New York, 1968; Rusen J. Historische Vernunft. - Gottingen, 1983. Однако, несмотря на полученные ими продуктивные теоретико-познавательные результаты, весьма распространенным на Западе по-прежнему остается скептическое направление, подчеркивающее реальные трудности, а порой даже и невозможность использования опыта прошлого в интересах настоящего.

Так, например, известный политолог 3. Бжезинский в своей нашумевшей работе «Вне контроля: всеобщий беспорядок накануне XXI столетия» отмечает наличие действительно серьезных препятствий на пути обобщения уроков истории: «История не завершилась, - пишет он, - а стала сжатой. Если ранее можно было довольно четко обозначить исторические эпохи и определить таким образом смысл исторического развития, то сейчас в этом процессе отсутствует последовательность, а существующие закономерности вступают в противоречие друг с другом, сужают наше восприятие исторической перспективы и искажают наше понимание истории». Цит. по: Лопес-Кларос А. Интеграция против страданий // Знамя. 1998. № 4. С. 181.

В современном западном мире подобный скепсис пользуется значительной популярностью - особенно в среде гуманитариев, близких к постмодернистской исследовательской парадигме. Возможно, этим объясняется тот факт, что в современной западной философской и общественно-политической литературе практически полностью отсутствуют специальные труды, посвященные осмыслению теории и методологии исторического опыта. И это наравне с тем, что реально издается огромное количество работ по социальной философии, социологии и политологии, авторы которых активно используют в своих рассуждениях уроки конкретных эпизодов жизни прошлого.

Как видим, и в России, и за рубежом состояние изучения избранной проблемы вряд ли может быть названо удовлетворительным. Между тем сложилась такая ситуация, когда без системного и углубленного анализа специального категориального аппарата, включающего такие понятия, как «уроки истории», «опыт истории» и пр., становится весьма затруднительным изучение реального эмпирического материала и конкретного исторического опыта.

Особо подчеркнем, что автор отнюдь не оспаривает ценности исследований, ранее созданных на эту тему (в том числе на базе марксистской методологии), тем не менее он видит настоятельную необходимость проработки данного материала на современной методологической основе. Особенно актуальным это представляется в свете политической ситуации, сложившейся в современном российском обществе, для которого отрыв от исторического прошлого и нигилизм в отношении к его урокам «смерти подобен».

Объектом исследования выступают теория и практика гносеологической и социально-практической мобилизации уроков прошлого, имеющая своей конечной целью их внедрение в сферу современного общественно-политического бытия.

Предметом исследования является исторический опыт как феномен гносеологической и социокультурной рефлексии.

Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования заключается в осмыслении социокультурных оснований, гносеологической природы и сущности исторического опыта, а также важнейших форм и способов его освоения и мобилизации. В диссертации впервые в отечественной методологической литературе всестороннее анализируются структура и функции исторического опыта, рассматривается вопрос о формах и способах его включения в практику современного общественно-политического бытия.

Реализация поставленной цели предполагает постановку и решение следующих основных задач:

1. Прояснить логические основания экспликации категории «исторический опыт» в контексте многообразия ее трактовок в отечественной и зарубежной научной литературе; определить гносеологический статус и методологический смысл данной категории в ее соотношении с другими, смежными с ней понятиями.

2. Исследовать объективные основания формирования исторического опыта, в том числе роль и типологию повторяемости в общественном развитии; представить повторяемость в качестве объективного основания накопления исторического опыта; выделить основные уровни и масштабы повторяемости.

3. Посредством анализа проблемы актуализации исторического опыта вскрыть специфику диалектического взаимодействия современности и прошлого; обосновать принцип детерминированности исторического процесса и объективности уроков истории; выявить социальное предназначение исторической науки и исторического опыта.

4. Выделить и систематизировать комплекс форм и способов обобщения, фиксации и трансляции уроков истории; проанализировать феномен исторического сознания как важнейший компонент сознания общественного; выявить роль и значение социальных традиций, понятий, типологий и законов в ходе освоения уроков прошлого.

5. Изучить достижения западной историографии с целью использования наработанных ею аналитических методик в сфере аккумулирования исторического опыта; в свете логики производимых в работе теоретико-методологических изысканий дать оценку опыту постмодернистской деконструкции истории.

6. Эксплицировать логические основания выделения функций исторического опыта; разработать функциональную классификацию уроков истории с учетом всестороннего раскрытия познавательной и социально-практической «отдачи» исторического опыта.

7. Проанализировать возможности и перспективы гносеологического и социологического подходов к историческому опыту; выявить специфические особенности их критериального разграничения, выделить соответствующие им функции и подфункции, осуществляющие целенаправленную и конкретную реализацию уроков истории.

8. Проинтерпретировать социально-политические решения как продукты критической аналитики уроков истории, выявить механизмы ценностной саморегуляции социально-исторического развития. Руководствуясь этим, представить исторический опыт как базу для выработки адекватных социальных решений и выбора социальных технологий.

Весь приведенный выше комплекс задач, ввиду их исключительной сложности и многоаспектности, рассматривается в диссертации в тесной связи с политической проблематикой современности - с учетом противоречивых реалий начала XXI века. Последние, с точки зрения автора, являются крайне сложными и требуют максимальной гносеологической и практической мобилизации уроков истории, а также всемерной опоры на научно обоснованные и объективные социальные закономерности.

Методологические основания исследования. Важнейшими методологическими принципами диссертационного исследования являются принципы восхождения от абстрактного к конкретному, единства исторического и логического. Данные принципы реализуются в плане перехода от абстрактных представлений об историческом опыте к раскрытию конкретных объективных оснований его формирования и важнейших направлений функционирования в сфере современного общественно-политического бытия.

В процессе написания диссертации автор опирался на работы Г.А. Антипова, Я.Ф. Аскина, В.Г. Афанасьева, М.А. Барга, В.Н. Борисова, А.В. Гулыги, А.Я. Гуревича, Н.В. Зайцевой, Г.И. Зверевой, В.В. Иванова, В.П. Иванова, В.В. Ильина, Н.Г. Козина, И.С. Кона, В.А. Конева, А.М. Коршунова, Б.Г. Могильницкого, Т.И. Ойзермана, А.С. Панарина, А.И. Ракитова, Л.П. Репиной, А.И. Уварова, С.Л. Утченко, А. Хоцея А., Е.М. Штаерман, А. Шубина и др. См., напр.: Барг М.А. Категории и методы исторической науки. - М., 1984; Ильин В.В. Новый миллениум для России: путь в будущее. - М., 2001.; Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. - М., 1998.; Шубин А. Ритмы истории. Периодическая теория общественного развития. - М., 1997., посвященные анализу философско-методологической проблематики социального познания и, в частности, исторической науки и исторического опыта.

Научная новизна проведенного исследования определяется идеей многообразия категориальных характеристик и «срезов» исторического опыта, имеющих различное функциональное предназначение, и заключается в следующем: исторический опыт детерминирование история

1. На основании анализа отечественной и зарубежной методологической литературы произведены экспликация и концептуальное прояснение категории «исторический опыт», в том числе в ее соотношении с другими, смежными с ней понятиями, такими как «социальная практика», «социальный опыт» и др. Установлено, что в сравнении с названными феноменами, родственными по содержанию рассматриваемой категории, исторический опыт отличается следующими специфическими чертами: а) итоговостью, б) аккумулированностью и усвоенностью социальными субъектами, в) прерывностью, г) дискретностью, д) учетом повторяемости элементов практики и социального бытия.

2. Выявлены объективные основания накопления человечеством и отдельными социальными субъектами опыта, дающего им возможность осуществлять целенаправленную историческую деятельность: а) определенная устойчивость в функционировании и развитии общества, б) наличие стабильных факторов и тенденций социально-исторического процесса, в) повторяемость, выражающаяся в эпизодическом или регулярном воспроизведении основных социальных структур и связей, задающих специфику тех или иных общественных процессов или явлений.

3. Специфика диалектического взаимодействия современности и прошлого раскрыта посредством детального анализа проблематики актуализации уроков истории. На конкретных примерах показано, что история никогда не дает готовых ответов на запросы и вызовы современности. Она предоставляет опыт выбора: тот выбор, который был некогда сделан на основании каких-либо общих ценностей прошлыми поколениями, служит уроком для выбора, целенаправленно осуществляющегося поколениями последующими. Исторический опыт тем самым становится мощнейшим фактором исторического действия, выступает в качестве основания правильности сделанного выбора.

4. Выделены и проанализированы формы фиксации и обобщения уроков истории, порождаемые потребностью в трансляции исторического опыта. Поскольку все они обладают определенными достоинствами и недостатками, их оценка произведена а) по линии реализации необходимости максимального охвата и сохранения всего богатства уроков истории, а также их сущностного осмысления; б) по линии оптимального «сжатия» уроков истории для достаточно быстрого, «экономного», более или менее однозначного их усвоения; в) по линии обеспечения их эмоционального восприятия, прочувствованности, осознанности массовым сознанием.

5. В свете логики производимых в работе теоретико-методологических изысканий дана оценка опыту постмодернистской деконструкции истории. На основе изучения инновационных историографических построений постмодерна сделан вывод, что постмодернизм в своих крайних формах девальвирует сам феномен «исторического опыта», что грозит утратой исторической памяти и чувства преемственности с прошлым.

6. В целях конкретного раскрытия значения опыта истории предложено логически-критериальное обоснование выполняемых им функций. Исходя из этого, разработана функциональная классификации исторического опыта, базирующаяся на использовании гносеологического и социологического подходов.

7. Функции исторического опыта дифференцированы и подразделены на гносеологические и социально-практические. В гносеологическом плане выделены и проанализированы критериально-объяснительная, эвристическая и мировоззренческо-идеологическая функции; в социально-практическом - социально-управленческая и воспитательно-нравственная функции, а также адаптивная функция, функция формирования и развития социального контроля, функция содействия оптимизации социальных систем.

8. Установлено, что выработка конкретных социально-политических решений предполагает дифференциацию общественно-политических реалий, выявление типологически схожих ситуаций, применение адекватных выделенным типам методов аналитики и прогностики событий. В соответствии с этим исторический опыт позиционируется в качестве материала для выработки как самих решений, так и различных (в соответствии с определенными типами опыта) социальных технологий их реализации. Исторический опыт ценен тем, что аккумулирует представления об оптимальном пути устроения социальной жизни.

Положения, выносимые на защиту:

1. Опыт истории представляет собой исторически накапливающийся, отражающийся в общественном сознании и деятельности общественных субъектов комплекс реальных, относительно неопровержимых свойств и закономерностей социального бытия и общественного развития. Он фиксируется в виде знаний, выводов, а также навыков и примеров по регулированию социально-политической практики, выявлению устойчивости и повторяемости различных аспектов и ситуаций истории. Эти последние, при учете объективных условий, потенциально способны обеспечить эффективность, оптимальную направленность и интенсивность социального действия. Исторический опыт становится тем самым показателем уровня, масштабом познания и практического использования объективных законов функционирования и развития социума.

2. Объективным основанием накопления исторического опыта выступает повторяемость в истории. Она представляет собой объективный процесс, который вычленяет наиболее рациональные и эффективные стороны жизнедеятельности общества, сохраняя их в более широких диапазонах времени, что, естественно, способствует накоплению опыта. Сообразно с потребностями накопления опыта в политике выделяются следующие уровни и масштабы повторяемости: а) повторяемость в социально-экономических фундаментах политической сферы общества; б) повторяемость в политической организации общества, в общей схеме партийного деления и пр.; в) повторяемость общей схемы и отдельных элементов политического действия, политической культуры различных обществ; г) повторяемость на уровне социальной психологии общественных групп и сознания политических лидеров.

3. Возможность извлечения из прошлого уроков, полезных для настоящего и будущего, основывается на признании детерминированности исторического процесса. Разумеется, речь идет не об «абсолютном», а об «умеренном» детерминизме, который является вполне правомерным, поскольку основывается на представлении о закономерном характере общественного развития. Проблема исторического опыта становится тем самым проблемой осмысления ведущих тенденций общественного развития. Объективность прошлого задает и объективную природу уроков истории, подтверждая наличие в них объективно значимого опыта. Одна из важнейших задач исторической науки в этой связи заключается в том, чтобы сделать данный опыт достоянием настоящего. Эта задача реализуется как в накоплении фактического знания о прошлом, так и в совершенствовании самой его интерпретации. Этот веками обобщаемый исторической наукой опыт составляет ту объективную основу, благодаря которой становится возможным извлечение уроков из исторических событий.

4. Потребности в трансляции, передаче исторического опыта последующим поколениям с учетом необходимости максимального сохранения всего богатства уроков истории и их успешного использования порождают многообразные исторически совершенствующиеся формы фиксации и уровни обобщения данных уроков. Это исторические знания и представления, на которые опираются и из которых исходят формы общественного сознания и общественные науки (в первую очередь, философия и история), традиции, понятия, типологии, законы. Только в своей совокупности указанные формы и уровни обобщения исторического опыта предоставляют необходимый обществу в целом и каждой из входящих в его состав социальных групп арсенал уроков прошлого. И только их включением в целостный анализ опыта истории может быть раскрыта мера реальных возможностей социальных субъектов в полном и эффективном его использовании.

5. Ведущим течением современной западной историографии является постмодернизм. Для постмодернистского направления характерно отрицание объективности исторического знания, преувеличение фактора субъективной воли историка, суверенно «творящего» исторический текст, и, как следствие, истолкование исторического опыта в субъективистском ключе. Исторический опыт предстает здесь в форме субъективного опыта самого историка, навязывающего его реальной действительности. Последняя установка находится в резком противоречии с самоопределением постмодернизма, так как, по существу, исключает пропагандируемые им полицентризм, полифонию и диалогизм: все они заменяются монологической трактовкой прошлого и современности (зачастую с резко выраженными презентистскими и идеологизированными обертонами). Тем самым история истолковывается с ярко выраженными волюнтаристско-иррационалистическими коннотациями.

6. Классификация функций исторического опыта должна выстраиваться с учетом следующих обстоятельств: а) историческое знание выступает в функциональном плане именно как исторический опыт и выполняет тем самым функцию социальной памяти; б) объем функций, мера их реализации зависят от уровня развития общества, масштабов его сознательного вмешательства в объективный исторический процесс; в) роль исторического опыта тесно связана с условиями и спецификой жизнедеятельности определенной социальной группы; г) исторический опыт отличается разнообразием структурных элементов, что в принципе не позволяет предложить такую классификацию его функций, в рамках которой они бы совершенно не «перекрещивались»; д) необходимо выделение не только равномощных по своей значимости функций, но и своего рода подфункций, более конкретно реализующих функции основные; е) перечень функций, как и выбор логического основания для его составления, зависит, в первую очередь, от сферы общественного бытия, избираемой в качестве объекта исследования.

7. Функциональный анализ исторического опыта осуществлен на базе диалектического единства двух возможных подходов к нему: гносеологического и социологического. Гносеологический подход используется с целью выяснения того, как и по каким направлениям опыт помогает раскрывать закономерности и тенденции исторического процесса. Социологический подход позволяет дать функциональную характеристику социального опыта по линии реализации социально-практических потребностей различных социальных субъектов. В гносеологическом плане выделяются критериально-объяснительная, эвристическая и мировоззренческо-идеологическая функции. К социально-практическим функциям опыта истории относятся социально-управленческая и воспитательно-нравственная функции, а также адаптивная функция, функции формирования и развития системы социального контроля, содействия оптимизации социальных систем.

8. Выработка конкретных социально-политических решений должна с необходимостью базироваться на анализе исторического опыта. Последний не провиденциален и не волюнтарен. Он проявляется через различные типы социальной причинности, учитывает многофакторность истории и фундирует тем самым выработку социальных решений. Знание циклов, ритмики, пропорций оптимального развития социальных систем позволяет создавать технологии купирования нежелательных турбулентных режимов социальной интеракции, облегчает целенаправленное поддержание оптимальных ритмов движения социальной материи. Для выработки социальных решений это знание дополняется анализом исторического опыта с позиций определения ценностных регулятивов социально-исторической деятельности. Таким образом, исторический опыт аккумулирует представления об оптимальном пути устроения социальной жизни, служит базой для выработки адекватных социальных решений, выбора социальных технологий.

Теоретическая и научно-практическая значимость исследования. Диссертационное исследование может быть полезно для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов высших учебных заведений. Его основные выводы могут использоваться в преподавательской практике при чтении лекций по истории разных стран и событий ввиду неизбежной в этом случае оценки значения их исторического опыта. Материалы диссертации могут также применяться в историографических работах при определении основных линий когнитивной и социально-культурной предназначенности и объективной отдачи исторической науки; в работах по истории философско-исторических и социально-политических учений при оценке их реального вклада в процесс учета объективных уроков истории. Содержание диссертационного исследования может быть оформлено в качестве самостоятельного спецкурса или отдельного раздела в рамках традиционного вузовского курса по социальной философии.

Представленная работа и полученные в ней выводы могут быть использованы в качестве методологической основы и материала для дальнейшей научно-исследовательской деятельности в области изучения опыта истории и смежных с этой тем социальной философии и теории познания. Кроме того, полученные в исследовании теоретические выводы могут найти свое конкретное применение в сфере социокультурной и политической практики. Особо ценными они могут стать в контексте формирования контртенденции нигилистическим воззрениям постмодернизма, навязывающего историческому познанию собственную иррационалистическую логику. Без должного противодействия эта последняя способна девальвировать сам феномен исторического опыта и, как следствие, привести к утрате исторической памяти и чувства преемственности с прошлым.

Апробация работы. Основное содержание работы отражено в опубликованных автором монографиях и статьях. Результаты исследования докладывались в выступлениях на научных конференциях: Ежегодной итоговой научно-технической конференции Самарского государственного архитектурно-строительного университета «Актуальные проблемы в строительстве и архитектуре: образование, наука, практика» (2002-2006 гг.); Всероссийской научно-практической конференции «Культура и власть» (Пенза, декабрь 2003); Международной научной конференции «Этические проблемы развития современной цивилизации» (Пенза, январь 2004); Международной научно-практической конференции «Менеджмент и маркетинг в социальной сфере» (Пенза, январь 2004); Всероссийской научно-практической конференции «Совершенствование управления научно-техническим процессом в современных условиях» (Пенза, январь 2004); II-й Всероссийской научно-методической конференции «Современный российский менеджмент: состояние, проблемы, перспективы, развитие» (Пенза, март 2004); Международной научно-практической конференции «Нравственность и религия» (Пенза, март 2004); 61-й региональной научно-технической конференции «Актуальные проблемы в строительстве и архитектуре. Образование. Наука. Практика» (Самара, апрель 2004 г.); Всероссийской научно-практической конференции «Традиционное, современное и переходное в российском обществе» (Пенза, сентябрь 2004); Всероссийской научно-практической конференции «Духовная культура России: прошлое, настоящее и будущее» (Пенза, 12-13 октября 2004); Международной научно-практической конференции «Инновационные процессы в менеджменте» (Пенза, февраль 2005); Всероссийской научно-практической конференции «Россия: социальная ситуация и межнациональные отношения в регионах» (Пенза, март 2005); II-й Международной научно-практической конференции «Социально-экономическое развитие общества: система образования и экономика знаний» (Пенза, апрель 2005); VII-й Международной научно-практической конференции «Экономика, экология и общество России в XXI столетии» (Санкт-Петербург, 17-19 мая 2005 г.).

Структура диссертационного исследования подчинена поставленным в нем целям и задачам. Диссертация включает в себя «Введение», 4 главы «Основной части», состоящие из 12 разделов, «Заключение» и «Список литературы». Общий объем диссертации составляет 257 страниц. Список литературы включает 356 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, раскрывается степень разработанности проблемы, формулируются цель и задачи исследования, определяются его методологические основания, новизна и научно-практическая значимость, дается общая характеристика структуры работы.

В главе 1 «Место категории «исторический опыт» в системе понятий, описывающих социально-исторический процесс» проясняются логические основы экспликации категории «исторический опыт» в свете многообразия ее трактовок в специальной исследовательской литературе (отечественной и зарубежной); определяются методологический статус и содержательный смысл данной категории; выделяются и анализируются объективные основания формирования исторического опыта.

В разделе 1.1 «Экспликация категории «исторический опыт»» всесторонне рассматриваются вопросы определения содержания понятия «исторический опыт», в частности, в его соотношении с другими однопорядковыми концептами, такими как «социальный опыт», «социальная практика» и пр.

Начиная исследование, автор отмечает, что в отечественной и в зарубежной философско-методологической литературе не существует пока более или менее однозначного, достаточно обоснованного определения содержания понятия «исторический опыт», способного отразить сущность и наиболее характерные черты данного феномена. Разночтения в дефинициях, по мнению автора, являются естественным следствием многослойности, многосторонности, необычайной многогранности исторического опыта как социокультурного явления.

Так, одни исследователи полагают, что исторический опыт есть мыслительный итог, «кристаллизованная» форма обобщения практики (В.В. Иванов), что он выражает логику исторического процесса, являя собой синтез тех закономерностей и необходимых тенденций, которые оказываются за фактической, событийной оболочкой реальности (Н.В. Буянова). Другие придерживаются мнения, что исторический опыт - это не только знания о законах и закономерностях, свойственных историческому процессу, но и знания об оптимальности различных форм и методов решения определенных социальных задач (Г.А. Антипов). Третьи считают, что исторический опыт представляет собой меру познания и практического использования объективных законов (В.Г. Панов), является посредником между теорией и практикой, отражает всеобщие связи и события на уровне явлений и логически, а также исторически предшествует теоретическому познанию и его результату - теории (В. Лобода).

Кроме того, довольно часто указывается, что исторический опыт функционирует в форме навыков, традиций, как арсенал аккумулированных способностей к последующему эффективному действию (В.П. Иванов), как специфическая предметно-чувственная деятельность, в которой наблюдается повторяемость или определенная закономерность (Л.Г. Николаенко).

Таким образом, понятие исторического опыта по своему содержанию исключительно многообразно и многослойно. Неоднозначны также и трактовки его определения в зависимости от типа носителя, продуцента опыта, от выбранного круга общественной проблематики, от внешнего или внутреннего плана рассмотрения. В этой связи исторический опыт можно рассматривать в различных аспектах: в социологическом плане он характеризуется как необходимый комплекс факторов (навыки, традиции и т.п.) в жизнедеятельности социума; при гносеологическом подходе - признается определенным видом отражения, мерой познания социально-исторической действительности. Не тождественными указанным являются также его характеристики с политической и культурологической точек зрения.

Чрезвычайно важным представляется разведение понятий «исторический опыт» и «социальная практика». Автор констатирует такие черты исторического опыта в сравнении с общественной практикой, как итоговость (практика же есть непосредственная материальная и социально-преобразующая деятельность), аккумулированность и усвоенность массами, прерывность, дискретность (в практике процесс взаимодействия субъекта и объекта непрерывен), дающие возможность минования теми или иными народами отдельных ступеней истории, повторяемость элементов практики в содержании опыта как ее исходного начала и результата.

В качестве синонима исторического опыта часто используется термин «социальный опыт». Не отрицая правомерности такого отождествления, автор тем не менее считает необходимым зафиксировать некоторые различия в содержании данных понятий, выявляющиеся при более конкретном их соотнесении. Так, понятие «социальный опыт» более абстрактно, менее определенно. Оно вполне может включать в себя повседневную жизнь, например, трудовые и профессиональные навыки. Но чаще всего его применение практикуется лишь для обозначения современного опыта. В понятии же «исторический опыт» имеются в виду феномены прошлого и современности в их совокупном единстве.

Определение категории «исторический опыт» с учетом потребностей различных субъектов исторического процесса (ими могут быть как человечество в целом, так и отдельные классы, нации, партии, личности) в сфере социально-политической жизни на различных этапах ее развития в более или менее концентрированном, «свернутом» виде должно указывать на следующие необходимые факторы: основу опыта; свойства этой основы, позволяющие накапливать опыт; источник опыта; место и роль в отражении действительности; неопровержимость; кумулятивность; роль в социально-политической и социокультурной деятельности общественных субъектов.

Исходя из этих требований, автор дает следующее определение исторического опыта. Исторический опыт есть исторически накапливающийся, отражающийся в общественном сознании и деятельности общественных субъектов комплекс реальных, относительно неопровержимых свойств и закономерностей социального бытия и общественного развития. Исторический опыт фиксируется в виде знаний, выводов, а также навыков и примеров по регулированию социально-политической практики, устойчивости и повторяемости различных аспектов и ситуаций истории. Последние потенциально способны (при учете объективных условий) обеспечить в той или иной степени эффективность, оптимальную направленность и интенсивность действия. Таким образом, исторический опыт является показателем уровня, масштабов познания и практического использования объективных законов функционирования и развития общества в целом.

В разделе 1.2 «Структурные компоненты и формы бытия исторического опыта (нормы, типы, образования)» в связи с обилием и разнообразием компонентов исторического опыта, их своеобразием в воздействии на социальное поведение и многонаправленностью практическо-познавательного применения выделяются его (опыта) специфические нормы, образования и типы (по мнению автора, их вполне можно рассматривать как отдельные формы существования исторического опыта).

Крайне важным представляется выделение данных компонентов по социальному носителю - конкретной исторической личности, социальной группе, этнической общности. По характеру источника исторических уроков выделяются прямой (непосредственный) и косвенный (опосредованный) опыт. Исходя из целостного отношения к результатам опыта практической деятельности тех или иных субъектов истории или исторических эпох, можно говорить о положительном или негативном опыте. Важным является также выделение тех содержательных компонентов исторического опыта, которые соответствуют основным сферам социальной практики как его главного источника. Так, в социально-политическом плане возможно выделение политического, правового, нравственного и религиозного опытов, образующихся на соответствующих этапах развития идеологических отношений.