Философско-методологические основания анализа исторического опыта

Стратегия социальных действий должна быть нацелена на социальное устроение, сочетающее различные виды инициатив и ресурсов, которые в целом следует подчинять достижению желательных состояний с позиций определенных критериев качества. Последние обеспечивают регулятивную коррекцию деятельности, отбирают из множества допустимых динамических форм (цели, средства, результаты - намерения, механизмы, действия) системы социальных действий, лежащих на оптимально эффективной траектории социального развития, в обосновании которого находятся ценности гуманитарно выраженного существования общества.

В разделе 4.2 «Социальное действие и социальные изменения» утверждается, что наивысшая цель социальной деятельности состоит в достижении благополучия всех на основе благополучия каждого за счет избавления от некритической устремленности к идеалу в обход гуманитарных ценностей. Реформирование не должно приводить к торжеству чистых, не сопряженных с жизнью идей, радикализму, масштабности и необозримости преобразований. Важно придерживаться мелиористских, эволюционистских, консенсусных подходов к достижению целей. В политике утверждаются не идеалы, а интересы, средство утверждения не сила, а легитимная народная воля. Возможность ее учета заключается в расширении социального вовлечения и участия, предполагающего легализацию диверсифицированных собственнических и гражданских форм. Унификации противопоставляются демассификация, дестандартизация, политический плюрализм, гарантии его обеспечения.

Оптимальные, поставляемые историческим опытом регулятивы социальной трансформации возникают из главного требования - сохранения, поддержания и обеспечения цивилизованного вершения истории, воспроизводства жизни. Политика обмирщает лишь тот курс, который санкционирует народ. Отсюда ставка на легитимацию, отсутствие которой сродни диктатуре. При подрыве демократии смещаются понятия допустимых масштабов, границ целенаправленного воздействия на общество в особенности жесткими социальными технологиями, практикуется предвзятое (из априорных идеалов) тиранотворчество. Существо социальной диктатуры кроется в стремлении создать упрощенный тип человечества, чему сопутствуют вмешательство правительственной власти во все отрасли общественных предприятий; стеснение труда, торговли, пользования собственностью; наложение пут на семью и воспитание, на верования, нравы и обычаи, на самое чувство; принесение отдельной личности в жертву общине, всемогуществу государственной власти.

Источник представления возможности, допустимости править обществом, культурой, жизнью заключается в механистической картине мира. Иллюзия конструируемости реальности утверждалась в европейском духе при переходе от качественной космософии средневековья (идея несокрушимой общественной иерархии) к порожденному Возрождением взгляду на мир как поле приложения деятельности, предмету собственного творения. Согласно такой парадигме всякий фрагмент мира - объект для обсчета, производя который можно содержательно его исчерпать, знать о нем все желательное. Между тем обществом следует не править, а управлять, на локальном уровне полагаясь на самоорганизацию, на страновом, региональном и глобальном уровнях - на действие циклов и мегатенденций.

В погоне за вожделением человечества - свободой и справедливостью - потребно понимать глубину их диалектики: нет свободы без справедливости, без справедливости нет свободы.

Гносеологический источник социального утопизма кроется в наивно-реалистической презумпции зеркального соответствия бытия и мышления в идее и в жизни. В неосуществимых, фантастических планах общественного реформизма отсутствует точка опоры, под которой разумеется программа наращивания позитивных показателей существования. При описаниях идеалов политическая технология их достижения игнорируется. Во всех известных нежизненных политических формах (от якобинской до большевистской) отсутствует технологическое обоснование, по причине чего возникают гражданские войны. Гносеологические (идеологические) ошибки оборачиваются расколом общественного целого на верных и неверных, что влечет репрессии. Утопия неизбежно становится кровавым движителем социального реформаторства. Однако приемлемы лишь ясные, обозримые цели, ориентирующие на повышение уровня жизни реалистические проекты социально-исторического творчества.

Стремление к преобразованию необходимо согласовывать не с понятием неизбежности изменений (что практиковалось в марксизме-ленинизме, указывающем на необходимость перемен, якобы вскрытых теорией), а с народной волей, носительницей позитивных ценностей. Ориентирование на данные конкретные ценности человеческого существования и благополучия должно вытеснить в социокультурном сознании и подсознании стремление к возведению революционно нового на основе умозрительных выводных схем.

Соблюдения обозначенных императивов требует исторический опыт, показывающий необходимость четкого разграничения в общественной практике социальной апологии и социальной технологии. В апологии сконцентрированы гуманитарно оправданные образцы общественного устройства, которые требуют подчинения со стороны социальных агентов и дают универсальные критерии оценки социальных действий. Социальные технологии практически реализуют интересы и цели, определяют конкретные методы, средства, способы воплощения устремлений социальных агентов. Социальная апология заявляет, обосновывает, разумно ставит, оправдывает цели и интересы; посредством концептуальной проработки, интеллектуальной тематизации социальных действий она целеориентирует социальные технологии.

В серьезной политике нет программы без плана действий. Плодотворный союз теории и практики в политике возможен при условии, что апология (к которой ближе законодательная власть) конструирует, проектирует, ставит конечные цели, тогда как технологии (исполнительная власть) претворяют их, выступая тактическим, избавленным от глобализма, отрешенности, совершенствующим ресурсом, обеспечивающим эффективность механизмов и институтов социального целого.

Социальным технологиям противопоказан радикализм. Рациональность их обеспечивается постепенностью социальных изменений; демпфированием возмущений; слаженностью властей через разделенность функций; предотвращением автократии; саморегуляцией, минимальностью централизованных вмешательств в естественные ритмы жизни; уклонением от крупномасштабных всеобъемлющих реконструкций. Революционность, радикальность применительно к преобразованию реальности безответственны: сопровождающиеся насилием, страданием, они противопоказаны социальным технологиям, которые должны обеспечивать постепенную, постадийную, рефлексивную, минующую форс-мажорные крайности эволюцию.

В политике нужна отбраковка отклоняющегося, мизантропичного поведения, граждански опасных девиаций. Естественный отбор направляет воспроизводство жизни по вектору воплощения гуманитарных констант, абсолютных устоев социальности.

Регуляризованность социального бытия на больших интервалах означает исключение экстремизма, затратных крайностей. Исторический опыт показывает, что воплощаются немногие конкурентоспособные возможности, отличающиеся преимущественной жизнестойкостью в гарантиях достойности существования.

Рациональность социальной политики определяется сбалансированностью в триаде «цель - средство - результат». Очевидно, не все цели хороши, даже хорошие цели нередко не достижимы и даже достижимые хорошие цели никогда не достигаются любой ценой.

Поэтому историей правит не произвол, а прошедшие испытание цивилизационным отбором принципы целесообразной организации жизни. Произвол в истории происходит от государственно и морально безнравственного, безрассудного политиканства, защищающего не ценности, а исторические химеры. Сопрягаемая с социальными устоями политика блокирует отклонения от движения к жизненным гарантиям. Рациональность в социальной политике претворяется в достижении гарантированного существования, укреплении уверенности в завтрашнем дне, преодолении рабства, в духовном, гражданском раскрепощении, творческой продуктивной самореализации.

Арсенал воздействий на социальные единицы достаточно узок: наименее эффективны в нем традиционные, центрально-административные технологии, связывающие людей через диктат обряда, бюрократии. Богатство инициатив, простор воплощений здесь подчинены директивам.

Социальное действие, нацеленное на оптимальное достижение целей, проведение интересов, не может не быть конформным историческому опыту созидания таких форм социальности, которые олицетворяют начала достойного, желанного, потребного существования. Интенция на подобные формы в мысли и действии, не избавляя вовсе от случаев произвола, конституирует законосообразность, упорядоченность рациональность социальной сферы.

В разделе 4.3 «Социальные решения и исторический опыт» утверждается, что выработка социальных решений требует дифференциации реалий, выявления типологически схожих ситуаций, применения адекватных найденным типам методов аналитики и прогностики событий. Исторический опыт выступает материалом для выработки как самих решений, так и различных (в соответствии с определенными типами опыта) социальных технологий реализации.

При этом выверенная стратегия принятия социально значимых решений должна опираться на обнаруживаемый с помощью количественных методов факт существования определенной цикличности протекания процессов, формирующих социально-историческую действительность. Процессы различного уровня, масштаба обладают вычислимой и прогнозируемой фазовой и пропорциональной природой, что обусловливает возможность управления течением социальных трансформаций путем предупреждающих турбулентные фазы резонансных и интерференционных воздействий на ключевые точки социальной системы.

В этом смысле знание онтологии истории не самоцель. Сложность морфологии истории влечет представление о наличии различных типов исторического опыта, диктует необходимость планирования социальной деятельности на основе учета многослойности социально-исторической реальности. Аналитика, прогностика, технологии социальной деятельности должны принимать во внимание циклы и ритмы различного уровня и локализации, количественные пропорции и соотношения фаз различных процессов. В инструментарий подготовки социальных решений входит статистическая обработка данных, позволяющая выявлять нормальные абсолютные числовые и относительные (пропорциональные, фазовые) показатели и, следовательно, фиксировать отклонение от них.

Факторы, предопределяющие пролонгирование жизни, рассредоточены по трем типам причинности, через которые проявляется исторический опыт.

1. Знание циклов и ритмов дает возможность стратегического планирования деятельности, предвосхищения кризисных ситуаций.

2. Знание устойчивых пропорциональных и фазовых характеристик социальных систем и процессов обусловливает накопление исторического опыта на уровне державного управления.

3. Исторический опыт свидетельствует: в ткани истории имеют место импульсивные выбросы самости, лица и их поступки формируют определенные социально-политические типы. Последние имеют принципиально различный потенциал воздействия на текущие события. Знание типажей, возможность выявлять маргинальные элементы через соответствующие экспертизы, тестирование, комплекс заранее спланированных мер (законодательных, институциональных и т.д.) в сфере проявления личностных факторов способны обеспечивать санацию политических процессов в случае повышенного вовлечения в них политиков импульсивных типов.

Исторический опыт не провиденциален и не волюнтарен. Он проявляется через различные типы причинности, учет многофакторности фундирует выработку социальных решений. Знание циклов, ритмики, пропорций оптимального развития социальных систем позволяет создавать технологии купирования нежелательных турбулентных режимов социальной интеракции, облегчает целенаправленное поддержание оптимальных ритмов движения социальной материи.

Для выработки социальных решений это знание дополняется анализом исторического опыта с позиции определения ценностных регулятивов социально-исторической деятельности.

Аналитика и технологическое освоение ценностных регулятивов социально-исторической деятельности близки аналитике и технологизации на материале количественных параметров ориентацией на основанные на историческом опыте гуманитарные абсолюты как образцы общественного устройства, базирующиеся на идее общего Блага. Приближение к ним является приближением к оптимальной реализации человеческого, социального, геополитического, физического, властного потенциалов, обеспечивает жизненные гарантии, нормальную самореализацию индивида, государства, народа, ламинарное воспроизводство социальной реальности.

Построение технологий, направленных на поддержание гуманитарно наполненного социального бытия, предполагает фокусировку на модели устранения социальных изъянов на базе четкой программы решительных общественных преобразований и модели органичной социально-культурной преемственности, продлевающей линию гуманитарного развития, необходимого для достойного воспроизводимого существования, огражденного от угроз утраты плодов цивилизованности.

Стратегическое видение требует строения жизни по законам здравого смысла, исключения абстрактного утопизма, ориентирующего на романтическую идеальную жизнь. Жизнь невозможна вне полноты подлинного, а не мнимого существования. Жизнь, не ставящая идеалом существование в настоящем, цивилизованной не является, что подтверждается опытом казарменно-социалистического экспериментирования. Но и строить жизнь за счет настоящего также представляется ошибкой, означающей возрождение иных форм утопизма.

Возвращение в цивилизацию, выход из закрытого общества к достойному существованию происходят на фоне ускорения изменений в самой современной цивилизации. Многие ранее главенствовавшие в ней принципы, включая формулу «жить настоящим», трансформированы, так как перестали соответствовать условиям новой жизни. Возникла потребность в некоем новом типе философии, в которой настоящее реализуется сквозь призму и прогнозирование будущего развития. Постижение скрытых тенденций будущего позволит находить ответы на реальные проблемы жизни, не отвлекаясь на вопросы, которые не поставлены актуальными задачами обеспечения грядущего жизнеустроения.

Таким образом, при верной стратегии выработки социальных решений, проектировании существования не настоящее определяет будущее, а будущее определяет проектирование существования в настоящем. Всесторонне изучая и учитывая исторический опыт, требуется искать идеалы не в прошлом, а в будущем. Теория, руководствующаяся вектором из прошлого, учит, как жить должно, тогда как теория, руководствующаяся вектором из будущего, учит, как жить лучше. Обнаруживая перспективные, судьбоносные линии и тенденции, социальный деятель обязан вызывать к жизни именно их.

Исторический опыт аккумулирует представления об оптимальном пути устроения социальной жизни, служит базой для выработки адекватных социальных решений, выбора социальных технологий.

В Заключении подводятся основные итоги исследования, резюмируются его основополагающие выводы и результаты.

По теме диссертации опубликованы следующие работы

1. Тихонов В.А. Философско-методологические принципы освоения исторического опыта. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2003. 223 с.

2. Тихонов В.А. Уроки истории: сущность, формы фиксации и освоения. Самара: ООО «Офорт», 2006. 227 с.

3. Тихонов В.А. Философско-методологические основания анализа исторического опыта. Самара: Самарское отделение Литфонда, 2007. 188 с.

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:

1. Тихонов В.А. Категория «исторический опыт»: попытка обоснования категориального статуса // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. 2004. №3. С. 5-13.

2. Тихонов В.А. Гносеологический потенциал исторического опыта // Известия Самарского научного центра Российской Академии наук. Специальный выпуск «Новые гуманитарные исследования». 2004. С. 5-14.

3. Тихонов В.А. Социально-практический контекст функционирования исторического опыта // Известия Самарского научного центра Российской Академии наук. Специальный выпуск «Гуманитарные исследования». 2005. С. 13-18.

4. Тихонов В.А. Историческое сознание и опыт: особенности оформления и воспроизводства // Известия Самарского научного центра Российской Академии наук. Специальный выпуск «Новые гуманитарные исследования». 2005. С. 15-21.

5. Тихонов В.А. Историческое сознание и традиции: особенности оформления и воспроизводства // Известия Самарского научного центра Российской Академии наук. Специальный выпуск «Философия и история». 2005. С. 36-43.

Публикации в других научных изданиях:

1. Тихонов В.А. Власть и реценция исторического опыта // Культура и власть: Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции. Пенза: Приволжский Дом Знаний, 2003. С. 149-152.

2. Тихонов В.А. Недоверие к нарративу: исторический опыт в ситуации постмодерна // Менеджмент и маркетинг в социальной сфере: Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции. Пенза: Приволжский Дом знаний, 2004. С. 149-152.

3. Тихонов В.А. «Уроки истории» и их нравственный смысл // Этические проблемы развития современной цивилизации: Сборник материалов Международной научной конференции. Пенза: ПГСХА, 2004. С.89-90.

4. Тихонов В.А. Историческое сознание и его структура // Актуальные проблемы в строительстве и архитектуре. Образование. Наука. Практика: Материалы 61-й Региональной научно-технической конференции по итогам НИР за 2003 год. Самара: СГАСУ, 2004. Ч.I. С. 24-27.

5. Тихонов В.А. Технологическая составляющая цивилизационного развития // Совершенствование управления научно-техническим прогрессом в современных условиях: Сборник материалов II Всероссийской научно-практической конференции. Пенза: ПГСХА, 2004. С. 276-278.

6. Тихонов В.А. Гносеологические основания социального проектирования // Современный российский менеджмент: состояние, проблемы, развитие: Сборник статей II Всероссийской научно-методической конференции. Пенза: Приволжский Дом Знаний, 2004. С. 206-208.

7. Тихонов В.А. Нравственный потенциал истории // Нравственность и религия: Сборник материалов Международной научно-практической конференции. Пенза: Приволжский Дом Знаний, 2004. С. 131-133.

8. Тихонов В.А. Место категории «исторический опыт» в системе социально-философского познания // Философия. Наука. Культура. М.: Изд-во Московского университета, 2004. Вып.5. С. 134-145.

9. Тихонов В.А. Гносеологический потенциал исторического опыта // Философия. Наука. Культура. М.: Изд-во Московского университета, 2004. Вып.5. С. 16-28.

10. Тихонов В.А. Общественная модернизация и ценности прошлого // Традиционное, современное и переходное в российском обществе: Сборник статей Всероссийской научно-практической конференции. Пенза: Приволжский Дом знаний, 2004. С. 3-5.

11. Тихонов В.А. Базовые функции исторического опыта // Философия. Наука. Культура. М.: Изд-во Московского университета, 2005. Вып.1. С. 197-203.

12. Тихонов В.А. Опыт прошлого как основание политико-ситуационного предвидения // Философия. Наука. Культура. М.: Изд-во Московского университета, 2005. Вып.1. С. 156-162.

13. Тихонов В.А. Социальное проектирование в стратегии социального развития // Социально-экономические аспекты современного развития России: Сборник статей II-й Всероссийской научно-практической конференции. Пенза: Приволжский Дом знаний, 2005. С. 110-112.

14. Тихонов В.А. Современная бизнес-элита и уроки прошлого // Инновационные процессы в менеджменте: Сборник материалов Международной научно-практической конференции. Пенза: Приволжский Дом знаний, 2005. С. 84-86.

15. Тихонов В.А. Востребованность исторического опыта как индикатор социального самочувствия // Россия: социальная ситуация и межнациональные отношения в регионах: Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции. Пенза: Приволжский Дом знаний, 2005. С. 5-7.

16. Тихонов В.А. Общественная модернизация и ценности прошлого// Социально-экономическое развитие общества: система образования и экономика знаний: Сборник статей II-й Международной научно-практической конференции. Пенза: Приволжский Дом Знаний, 2005. С. 45-47.

17. Тихонов В.А. Идейные основания российского реформаторства: либерализм «западничества» - консерватизм «почвенничества» // Философия. Наука. Культура. М.: Изд-во Московского университета, 2005. Вып.4. С.80-85.

18. Тихонов В.А. Феномен коммунистического исторического сознания: опыт критического осмысления // Философия. Наука. Культура. М.: Изд-во Московского университета, 2005. Вып.4. С.118-121.

19. Тихонов В.А. Современная бизнес-элита и уроки прошлого // Экономика, экология и общество России в XXI столетии: Труды VII-й Международной научно-практической конференции. СПб.: СПб. гос. политех. ун-т, 2005. Ч.I. С. 94-95.

20. Тихонов В.А. Логические основания классификации опыта истории // Философия. Наука. Культура. М.: Изд-во Московского университета, 2005. Вып.8. С. 224-230.

Размещено на Allbest.ru