Проблема социальной реальности в классической и марксистской философии

Размещено на http://www.allbest.ru/

40

1

Санкт-Петербургский государственный университет

ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ В КЛАССИЧЕСКОЙ И МАРКСИСТСКОЙ ФИЛОСОФИИ

09. 00. 11 -- Социальная философия 09. 00. 03 -- История философии

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Соколов Андрей Сергеевич

Санкт-Петербург 2010

Работа выполнена на кафедре социологии факультета политических и социальных наук ГОУ ВПО «Петрозаводский государственный университет»

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор Хмылев Петр Николаевич

доктор философских наук, профессор Чукин Сергей Георгиевич

доктор философских наук, профессор Щелкин Александр Георгиевич

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Санкт-Петербургская государственная лесотехническая академия им. С. М. Кирова»

Защита диссертации состоится «____» _____________ 2010 г. в ____ часов ____ мин. на заседании Совета Д 212.232.05 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, г. Санкт-Петербург, В. О., Менделеевская линия, д. 5, философский факультет СПбГУ, ауд. ______.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета.

Автореферат разослан « » _________________ 2010 г.

Ученый секретарь Совета А. Б. Рукавишников

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

С тех пор как общество оказалось предметом пристального философского и научного рассмотрения, объем теоретической литературы, посвященной анализу различных аспектов социальной жизни, вырос практически до необозримых пределов. Законное сомнение поэтому должна вызывать любая претензия сказать в этой области нечто новое. Обращает на себя внимание, однако, то обстоятельство (затрудняющее восприятие исторического движения социально-философской мысли человечества как целостного, объективно обусловленного, идейно-преемственного и логически связного процесса), что в тени многочисленных, подчас масштабных и скрупулезных, исследований элементного состава и устройства социума, этапов и законов его исторического развития остается обычно проблема онтологического статуса самой социальной реальности как таковой, иными словами вопрос о том, когда, как и почему в теоретическое обществознание, да и в обыденное человеческое сознание вообще, пришла мысль о необходимости вычленить из структуры мироздания такую -- качественно самостоятельную и покоящуюся на собственных законах -- сферу бытия, как социальная.

Данное вычленение не является принципиально обязательным для организации обыденной жизни человека, его повседневного поведения и даже для функционирования всей системы его общественных отношений. Теоретическое же выделение социальной реальности из общей структуры бытия долгое время не осуществлялось в силу многовековой традиции проецирования на область общественной жизни закономерностей не собственно социального, а иного (божественного или природного) происхождения. Формирование социального мировосприятия происходит в эпоху гораздо более близкую уже к нашему времени и обуславливается целым рядом материально-производственных, общественно-коммуникативных, когнитивно-гносеологических и иных предпосылок, содержащих в себе, помимо прочего, особую модель личностной самоидентификации человека.

Выяснение указанных предпосылок, сопоставление, в зависимости от существа обсуждавшихся онтологических проблем, этапов развития социальной философии, а также систематизация ее основных концептуальных направлений и методологических парадигм, выявление их эвристического потенциала -- эти задачи пока еще ждут удовлетворительного решения от современного исследователя. Лишь при условии специального и подробного изучения всех перечисленных вопросов, связанных с философским прояснением онтологического статуса социальной реальности, низкая степень исследованности которых отмечается и в самуй современной историко-философской литературе См., напр., авторитетное свидетельство Ю. В. Перова: «Проблемы типологизации философских учений, выделения основных направлений, тенденций и этапов социальной философии еще ждут своего решения» (Перов Ю.В. Человек в социальной философии Нового времени // Человек в зеркале наук. Ї Вып. 2. Ї СПб., 1993. Ї С. 135)., более понятными оказались бы и процесс конституирования человеком в качестве важнейшего элемента организации его жизненного мира такого сверхприродного, эмпирически в своей самобытности неочевидного объекта, как социум, и, одновременно, та роль, которую в данном процессе играет философия. Между тем, указанные социально-онтологические вопросы, за редким исключением, затрагиваются почти мимоходом, в связи с обсуждением иных, более конкретных и частных проблем, или же их вовсе обходят молчанием в историко-философскойи теоретико-социологической литературе. В систематическом виде они не рассматриваются даже в весьма содержательных, полных и интересных работах обобщающего характера Наиболее показательными среди них можно считать, напр.: История теоретической социологии: В 4 т. / Отв. ред. Ю. Н. Давыдов. М., 2002; Семенов Ю. И. Философия истории от истоков до наших дней: основные проблемы и концепции. Ї М., 1999; Громов И. А., Мацкевич А. Ю., Семенов В. А. Западная социология. Ї СПб., 1997; Плахов В. Д. Западная социология XIX-XX веков: от классики до постклассической науки. Эпистемическое обозрение. Ї СПб., 2003. или исследованиях, специально посвященных анализу теоретико-методологических аспектов изучения социальной реальности См., напр.: Розов Н. С. Структура социальной онтологии: по пути к синтезу макроисторических парадигм // Вопр. философии. Ї 1999. № 2. Ї С. 3--22; Он же. Философия и теория истории. Пролегомены. Ї М., 2002; Асадуллин А. Р., Хазиев В. С., Шарипов Р. А. Истинность социума. Уфа, 2003; Ткачева Н. Г. Проблемы исследования социальной реальности (теоретико-методологический аспект): автореф. дисс. … канд. филос. наук. Иркутск, 2006. Более основательную проработку соответствующих социально-онтологических вопросов применительно к категориально-философской специфике исторической реальности см.: Перов Ю. В. Историчность и историческая реальность. Ї СПб., 2000; Сунягин Г. Ф. Социальная философия как философия истории. Ї СПб., 2008. , в то время как именно эти вопросы и должны затрагивать наиболее тонкий и болезненный проблемно-теоретический нерв обществоведческой мысли.

Бесспорно, историко-философские исследования И. А. Гобозова, И. А. Громова, А. В. Гулыги, Ю. Н. Давыдова, И. Ф. Девятко, Л. Г. Ионина, А. М. Каримского, М. А. Кисселя, А. Д. Ковалева, В. Д. Комарова, А. Ф. Лосева, К. Н. Любутина, Н. В. Мотрошиловой, И. С. Нарского, Ю. В. Перова, К. С. Пигрова, В. Д. Плахова, Ю. И. Семенова, К. А. Сергеева, Э. Ю. Соловьева, Е. И. Темнова, А. Ф. Филиппова, П. Андерсона, Р. Арона, Л. Козера, Дж. Ритцера и мн. др. отечественных и зарубежных авторов содержат глубокий, содержательно интересный, обычно систематический и всегда высокопрофессиональный комментарий теоретических идей и методологических принципов классиков социальной мысли. С уважением принимая результаты таких исследований, используя их, наряду с самими первоисточниками, в качестве информационной базы для собственных рассуждений, диссертанту приходится констатировать все же, что, за редким исключением, предметом историко-философских изысканий выступает не столько сама социальная философия (онтология) как особая форма общественного сознания, сколько хронологическая последовательность текстуально оформленных социально-онтологических проектов (теорий) отдельных авторов или авторских школ, трактуемых как продукт, главным образом, личной, субъективно свободной, исследовательской инициативы своих создателей. Такой тематический ракурс неизбежно провоцирует историка философии сосредотачивать внимание больше на анализе терминологического способа выражения классиками некоторых (социально)философских идей, чем на выявлении смыслового инварианта последних, на особенностях авторской техники аргументации более, чем на вопросе о принципиальной доказуемости заявляемых этими авторами тезисов, на биографически прослеживаемом взаимовлиянии литературно-философского наследия именитых мыслителей, нежели на социальной обусловленности и исторической преемственности их размышлений, что с учетом не только языковой, но и содержательной и методологической разноречивости концептуальных построений классиков теоретического обществознания порождает порой у читателя подобных историко-философских реконструкций впечатление некоторой мозаичности, смысловой гетерогенности процесса становления и развития социальной философии.

Толкование же философии вообще и социальной философии в особенности как необходимого и функционально значимого элемента общественного сознания дает гораздо более эвристичный выход именно на последние из перечисленных вопросов, поскольку достоянием общества, предметом культивирования и передачи из поколения в поколение, согласно данному подходу, становятся уже не отдельные формулировки и мимоходом высказанные замечания и догадки, сколь бы глубоки и прозорливы они ни были сами по себе, а лишь немногие, концептуально хорошо проработанные идеи, причем созвучные тем проблемам и умонастроениям, которые «витают» в обществе. Подобная -- социологически релевантная -- интерпретация исторической сути философского процесса принимает в качестве заслуги и признака личной гениальности любого мыслителя его способность уловить и концептуализировать данные проблемы, найти -- среди всех логически возможных -- наиболее убедительные и социально приемлемые варианты их решения, предполагая однако, что само содержание решаемых философами-обществоведами проблем, а также конституирование набора социально востребованных и допустимых стратегий их решения обусловливаются не личной творческой инициативой субъекта познания, а причинами иного, не теоретического, но сугубо социального характера. Формирование моделей социальной реальности является продуктом естественно-исторического развития самого общества, хотя и осуществляется при теоретическом содействии социальной философии, способной концептуализировать данные модели и предложить законосообразное объяснение бытийного своеобразия этой реальности как таковой.

Учитывая то фундаментальное место, которое занимает онтология в структуре философского знания, прояснение онтологического своеобразия социальной реальности позволило бы самой социальной философии гораздо адекватней оценить собственный философский статус, а историко-философской науке дало бы лишний повод перейти с уровня реферативно-текстологических комментариев к высказываниям классиков на уровень более глубоких концептуально-типологических реконструкций их философских идей и убеждений. Поэтому, сколь абстрактной и даже схоластической (в нарицательном, конечно, а не в собственно историческом смысле этого слова) ни показалась бы на первый взгляд постановка проблемы философского понимания онтологического статуса социальной реальности (как совокупного обозначения всего комплекса вопросов, связанных с определением бытийного своеобразия последней), именно такой проблемно-тематический ракурс является как теоретически оправданным, так и необходимым для осмысления исторических судеб социальной философии. Перечисленными обстоятельствами определяется актуальность темы предпринимаемого исследования.

Целью диссертационной работы является историко-типологический анализ основных теоретических направлений в области социальной онтологии. В соответствии с заявленным выбором главной проблемы диссертационного исследования реализация указанной цели обеспечивается последовательным выполнением следующих задач:

1) выявление предпосылок и реконструкция процесса формирования социальной философии в качестве особой отрасли онтологического знания в связи со становлением социального способа человеческого миро- и самовосприятия как такового;

2) сопоставительный анализ концептуально-методологических особенностей основных социально-онтологических направлений, сложившихся начиная с эпохи Нового времени в русле т. н. «классической» философской традиции, с выделением логически необходимых оснований их периодизации и типологической классификации;

3) комплексный анализ теоретической новизны («неклассичности») социально-онтологической концепции К. Маркса и Ф. Энгельса;

4) выделение особенностей теоретической трансформации базовых социально-онтологических принципов «исторического материализма» в философии западного неомарксизма ХХ века.

Решение поставленных перед диссертационным исследованием задач предполагает уточнение используемого категориального аппарата. Подразумевая под «социальной реальностью (действительностью)» комплекс присущих социуму наиболее существенных признаков, позволяющих ему быть теоретически выделенным из общей структуры мироздания и представленным в качестве специфического, онтологически своеобразного, и закономерно упорядоченного объекта (фрагмента реального мира), автор диссертационного сочинения пользуется, таким образом, терминологией наиболее удобной, во-первых, в силу ее максимальной идеологической нейтральности и несвязанности с чьей-либо определенной авторской традицией ее употребления, а во-вторых, в силу того особого, «объективностного», модального оттенка, который отличает понятия «реальность», «действительность», от «ирреального», «мнимого», «неподлинного», «в действительности не существующего» и т. п. Будучи категориями предельной степени общности и абстрактности, они могут быть не определены единственным логически строгим способом -- через соотнесение с еще более общими, родовыми, понятиями, а лишь тавтологически заменены равнообъемными, семантически эквивалентными категориями вроде «бытие», «сущее», «мироздание», «универсум» и т. п., которые также используются в диссертации в качестве синонимов тогда, когда это оправдано соответствующими контекстуальными условиями и стилистическими условностями, причем употребляются все эти онтологические универсалии в их тривиально самоочевидном, общеузуальном смысле, а само диссертационное исследование направлено на экспликацию не этого -- общеупотребительного -- смысла перечисленных категорий, а именно социальной составляющей их значения, всегда разнящейся для представителей различных социально-философских школ и направлений. социальный онтология философия материализм

Поскольку непосредственным объектом диссертационного исследования выступает не сама социальная реальность как таковая, а история ее теоретико-философского осмысления, причем анализируются все разбираемые концептуальные модели социальной действительности главным образом в аспекте их теоретической стройности и аргументативной убедительности, но не эмпирической релевантности (референциальной достоверности, адекватности фактическому обстоянию дел на социальной арене), оно не содержит ни -- логически безупречно все равно невозможной -- строгой дефиниции, ни развернутой формулировки собственной, авторской, концепции социальной реальности, тем более что такая концепция покоилась бы на не менее условных теоретических допущениях и не в меньшей степени зависела бы от исторически изменчивых социальных условий своего появления, чем любая из разбираемых социально-онтологических концепций, и потому едва ли смогла бы стать безусловно надежным и объективным критерием истинностной оценки последних.

Разумеется, любой претендующий на достаточно высокую информативность, содержательно интересный комментарий социологических воззрений классиков и выдающихся мастеров современной философской мысли не может быть свободным от суждений по поводу реалистичности исходных посылок, допущений разбираемых теоретических построений, эвристичности и методологической эффективности применяемых их создателями познавательных приемов, правдоподобности итоговых выводов, что само по себе уже предполагает неявное использование комментатором некоторой модели социальной реальности в качестве основания таких оценочных суждений; тем более этого использования требует от него необходимость реконструкции культурно-исторического контекста, общественных условий формирования и функционирования анализируемых социально-философских концепций. Однако, не обладая логическими возможностями и не ставя диссертационной цели обоснования безусловной адекватности собственного видения социальной реальности, автор настоящей работы подчеркивает свое стремление не злоупотреблять оценочными суждениями в отношении реалистичности и сравнительной правдоподобности (эмпирической подтверждаемости) рассматриваемых концептуальных парадигм социальной онтологии, по крайней мере, не использовать их в качестве решающего аргумента в пользу теоретического превосходства одних из них над другими.

Теоретико-методологической основой диссертационного исследования является убеждение его автора в существовании фундаментальной взаимозависимости представлений человека о внешнем мире (в том числе и об обществе) -- с одной стороны, и о самом себе -- с другой, причем зависимости, предполагающей, что параметры теоретических моделей социальной действительности обусловлены особенностями гос-подствующих в культуре данного общества моделей личностной самоидентификации человека, тогда как последние являются результатом не искусственной и целенаправленной деятельности по их теоретической разработке, а субъективно непреднамеренным (хотя и пригодным ко вторичной рационализации) продуктом естественно-исторического процесса их формирования, содержательно зависимым от наличных, объективно заданных, социальных условий этого процесса. Поскольку данное допущение носит посылочный, а не выводной характер, обоснование его содержательной истинности не входит в круг задач настоящего диссертационного исследования, однако высокая его эвристичность и методологическая эффективность могут быть подкреплены материалом данного исследования. Указанный теоретико-методологический принцип, а также стремление обращаться в поисках объясняющих оснований вновь возникающих духовных тенденций, антропологических моделей и философских идей к материально-производственному контексту культурно-исторического процесса явно свидетельствуют о тяготении автора диссертационного исследования к теоретико-методологическим традициям «исторического материализма», всегда стремившегося находить объяснение самых сложных и тонких форм общественного сознания в фигурах материальной практики человечества, что и обусловливает то значительное место, которое отводится в диссертационном сочинении анализу социально-онтологических положений именно этого направления философской мысли.

Продиктованные последним обстоятельством композиционные особенности настоящего текста, а также характер поставленных задач, широта и многообразие источниковой базы исследования, включающей в себя не только труды классиков мировой философской мысли, но и работы современных обществоведов и историков социальной философии, обусловливают вынужденный отказ диссертанта от традиционного для историко-философских исследований подробного анализа творческого наследия каждого из упоминаемых авторов в пользу более компактного и более характерного для жанра социально-философских работ типологического подхода, к сожалению, неизбежно отчасти «смазывающего» своеобразие индивидуального философского почерка относимых к одному теоретическому направлению мыслителей, которые, разумеется, часто не сходились меж собой не только в тонкостях изложения и обоснования общих для них социально-онтологических идей, но и тем более в вопросах иного рода, не являющихся предметом обсуждения в данной работе.

Выявление же исторических особенностей социально-философского процесса, как в части реконструкции исторической изменчивости объективных общественных условий формирования сопоставляемых социально-онтологических концепций, так и в части выделения теоретически разнящихся этапов этого процесса, предполагает использование также и сравнительно-исторического подхода, который, наряду с уже упомянутым типологическим, а также теоретически неспециализированными, общелогическими приемами рассуждений, входит в методологический инструментарий настоящего диссертационного исследования.

Наконец, поскольку целевой установкой диссертационого исследования является стремление не просто пересказать, цитатно воспроизвести и прокомментировать высказывания классиков социальной онтологии, а реконструировать те многообразные ее предпосылки и допущения, которые нередко оставались отчетливо не осознаваемыми, скрытыми для них самих или, напротив, казались им столь самоочевидными, что даже не требовали обстоятельного изложения, диссертанту не обойтись без применения и такого -- методологически менее строгого -- подхода, как интерпретативный. При этом очевидно, что воссоздание самой исторической логики идей социальных мыслителей (а не только авторских формулировок), потребность апеллировать при этом к широкому социокультурному контексту, предполагают такой уровень интерпретации материала, который в гораздо большей степени зависит от исторического чутья, собственных ценностных предпочтений и общего уровня философской культуры исследователя, нежели от его приверженности какой-либо формализованной методике рассуждений, и способен потому обернуться не всегда бесспорными суждениями, единственной «страховкой» от которых может стать лишь субъективная установка автора на непредвзятость его оценок, отказ от поспешности и категоричности в выводах и стремление подкреплять, насколько это возможно, свои утверждения ссылками на материал привлекаемых к анализу источников.

Научная новизна диссертационного исследования определяется как оригинальностью постановки решаемой в нем проблемы, так и содержанием полученных результатов. Впервые в систематическом виде осуществляется:

-- выявление предпосылок и особенностей процесса формирования социальной онтологии как особой формы философского знания;

-- определение ключевых социально-онтологических проблем, могущих выступать логическим основанием для выделения этапов исторического развития социально-философской мысли и типологической классификации ее ведущих направлений;

-- критическое осмысление и сопоставительный анализ основных теоретических направлений социальной философии в качестве концептуально-методологических парадигм решения базовых для каждого из этапов ее развития онтологических проблем.

Содержание полученных выводов конкретизируется следующими принципиальными и наиболее подробно прописанными в диссертационном сочинении положениями, выносимыми на защиту.

-- Философская специфика теоретического обществознания обусловливается в первую очередь адекватным законосообразным определением онтологического своеобразия его предмета, т. е. самой социальной реальности как таковой, и зависит не только от теоретико-методологических особенностей разрабатываемых философских моделей этой реальности, но также и от целого ряда исторически обусловленных материально-производственных, общественно-коммуникативных, культурно-мировоззренческих, и, главное, социально-антропологических предпосылок.

-- Указанные предпосылки окончательно сложились только к эпохе Нового времени. Лишь новоевропейская, эгокреативная, модель личностной самоидентификации человека, превращающая социальный успех, умение рационально организовать систему собственных общественных отношений одновременно и в главную жизненную проблему и в решающий критерий самой его человеческой состоятельности, позволила выделить из общей структуры мироздания социальную реальность, качественная специфика которой впервые осознается в рамках теории «общественного договора» и интерпретируется в качестве продукта деятельности не всемогущих божественных или природных сил, а субъективно свободных и преследующих собственные цели индивидов.

-- Используемая представителями данной теории методология познания, проецирование на область социальной действительности принципов классической метафизики не обеспечили, однако, адекватной законосообразной интерпретации объективной природы этой действительности, что превратило социальную философию XVII-- XVIII вв. не столько в исследовательско-объяснительную деятельность, сколько в способ нормативного теоретизирования, в разработку правового проекта устроения идеального общества, каковым оно должно было бы быть или стать в дальнейшем.

-- Несоответствие нормативно-теоретических предписаний реальному ходу исторического развития общества оборачивается в XIX в. идейным кризисом договорной парадигмы социальной философии и переориентацией европейской теоретической мысли на поиск объективных законов строения, функционирования и исторического развития общества. Нормативная социальная философия трансформируется в философию истории, что знаменуется разработкой новых моделей общественного бытия, многообразие авторских вариантов которых принципиально сводимо к четырем крупным теоретически оригинальным направлениям (провиденциальному («идеал-реализм»), структурно-функциональному («социологический позитивизм»), «социально-феноменологическому» (интерпретативному), «историко-материалистическому» (марксистскому)).

-- Ни одному из немарксистских направлений социальной философии второго этапа ее развития (XIX--XX вв.), пытавшихся преодолеть правовой нормативизм, юридикализм в понимании онтологического своеобразия социальной реальности, так не удалось выйти за принципиальные границы метафизической парадигмы мышления, свойственной прежней, «классической» философской традиции, равно как и избежать теоретической мистификации источника объективной закономерной упорядоченности этой реальности или же вынужденного отказа от самой необходимости его поиска вообще.

-- Только в рамках «материалистического понимания истории» удалось найти действительно новый и при этом адекватный способ социально-философских построений, который обеспечивает возможность законосообразной интерпретации общественных отношений без апелляции к «природе», «высшим силам», «скрытым сущностям» или к субъективным мотивам участвующих в данных отношениях индивидов и -- посредством анализа причинно связанных, в целом обусловленных состоянием производительных сил общества и доступных наблюдению («материальных») элементов социальной системы («формации») -- позволяет реконструировать сам механизм ее воспроизводства, одновременно оказывающийся и законом ее исторического обновления. Именно К. Марксом впервые было предложено теоретически убедительное объяснение объективной закономерной упорядоченности общественных отношений как онтологически обособившемуся продукту сознательной деятельности преследующих свои субъективные цели индивидов и действительно неклассическое (хотя и не абсолютно инородное новоевропейским традициям гражданской философии) -- реляционное -- истолкование природы социальной реальности.

Теоретическая значимость диссертационного исследования определяется тем, что оно представляет собой содержательно оригинальную и концептуально проработанную попытку систематической реконструкции социальной философии как целостного, исторически обусловленного и логически связного процесса развития теоретических представлений человека о социальной реальности.

Практическая значимость диссертационного сочинения заключается в том, что содержащиеся в нем материалы и результаты исследования могут быть использованы и используются при чтении соответствующих разделов общих курсов по философии и истории философии, курсов социальной философии, философии истории и теоретической социологии в системе вузовского образования, при разработке специальных курсов для студентов и аспирантов, посвященных (социально)онтологической проблематике в целом либо отдельным социально-философским школам и концепциям.

Апробация. Основные положения диссертационного исследования отражены в монографических и статейных публикациях автора, излагались на межвузовских, всероссийских и международных научных конференциях и семинарах, использовались при чтении философских и социологических курсов и спецкурсов в Петрозаводском государственном университете. По теме диссертационного исследования автором делались доклады на заседаниях кафедры истории философии Санкт-Петербургского государственного университета, кафедры философии Петрозаводского государственного университета, Ученого совета факультета политических и социальных наук Петрозаводского государственного университета. Диссертационное сочинение обсуждалось на расширенном заседании кафедры социологии Петрозаводского государственного университета.

Структура работы определяется последовательностью и логикой решения поставленных задач. Диссертация состоит из введения, четырех глав и заключения. Основной текст сопровождается библиографией на русском, английском и немецком языках (332 позиции). Общий объем диссертации -- 364 стр.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении (с. 3--14) обосновывается актуальность обсуждаемых в диссертационном сочинении проблем, формулируются цели и задачи, а также исходные методологические принципы диссертационного исследования, обозначается новизна и значимость полученных выводов.

Первая глава работы «Становление социальной онтологии как формы философского знания» (с. 15--54) посвящена предыстории социальной философии. Приступая к анализу предпосылок и к реконструкции самого процесса становления социальной философии, автор диссертационного сочинения исходил из убеждения в антропологической фундированности любой, в том числе и философской, формы познавательной деятельности. Принимая процесс познания в качестве деятельности не абстрактного, изолированного гносеологического субъекта, решающего столь же абстрактные, очищенные от суетных житейских нужд и забот теоретические проблемы, а эмпирически реального человека, пытающегося обустроиться в мире его практической жизни, вынуждаемого мыслить неумолимой силой объективных обстоятельств, при определении природы социальной философии как особой формы теоретической «заботы» человека о себе именно субъектно-антропологические ее аспекты выделяются в диссертации приоритетными среди прочих -- также весьма важных -- объектных и методологических. Сама способность человека выделять из общей структуры мироздания область социальной реальности, тем более давать ей адекватное, теоретически строгое, законосообразное истолкование, предполагает вполне определенную, утверждается в диссертации, социально обусловленную и исторически локальную, модель его личностной самоидентификации, сформировавшуюся окончательно лишь к началу Нового времени.

Что и как говорится о чем-либо, во многом зависит от того, кто, зачем и почему это говорит. К социальной философии можно отнести не любые размышления об обществе, кем бы и с каких позиций они ни осуществлялись, а лишь теоретически оформленные рассуждения того субъекта, который свою собственную человеческую природу определяет в качестве социально сформированной, а не онтологически предзаданной социуму и в нем лишь исторически реализующейся, развертывающей свое внесоциальное (космическое или божественное) содержание.

В диссертации утверждается, что господствовавшая издревле формула личностной самоидентичности, основанная на принципе уподобления всех индивидов, принадлежащих некоторой (сословной, политической, этнической, религиозной и т. д.) группе, одному, общему для них и, при этом, сверхчеловеческому образцу (некоему онтологическому абсолюту), не только исключала индивидуалистические претензии со стороны человека и делала для него психологически гораздо более значимым символическое подтверждение его человеческих достоинств со стороны Бога, Космоса или иных «высших» инстанций, нежели мнение о нем современников, т. е. социальный успех, но и не позволяла осознать качественную специфику социальной реальности, приводила к проецированию на область общественных отношений законов иного -- не собственно социального -- происхождения и содержания.

Поскольку предметную область философии образуют такие проблемы, решение которых событийно и релевантно для человеческой жизни, так что все они в конечном счете стягиваются в универсальную проблему смысла жизни и места человека в мироздании, само появление философии рассматривается в диссертации в качестве свидетельства крупного антропологического переворота как в сфере коренных мировоззренческих установок человека, так и применяемых символических средств и приемов их выражения. Когда распад древнейших мифологических структур сознания обернулся потерей человеком ощущения своего живого и непосредственного родства с природой и люди впервые оказались перед необходимостью автономно-рационального самоопределения в окружающем мире, античному человеку первым довелось испробовать вкус такого автономного смыслообеспечения собственного бытия теоретическим силами своего философского разума.

Исходя из идеи перспективности поиска смысла жизни только в случае, если мироздание, место в котором ищет для себя человек, действительно есть здание, а не руины, что люди живут в организованном Космосе, а не в Хаосе, греческая философия именно проблему целостности и упорядоченности бытия сделала центральной темой своих размышлений, а возможность рационально-логической реконструкции космоса стала для нее гарантом смысловой обеспеченности человеческой жизни. Античные авторы разработали классическую модель философского дискурса -- онтологию, в рамках которой заданное по разуму бытие возвратно проецировалось на природу человека, и последний своим существом лишь копировал универсальную структуру (им же самим примысленную) мироздания. Так разорвавшаяся нить мифологического родства человека с живыми и чувственно воспринимаемыми сущностями окружающего мира (обнаруживаемая и в первобытных тотемистических культурах, и в зооантропоморфных изображениях древневосточной культуры) восстановилась символическим самоотождествлением людей с умопостигаемой (идеальной) структурой бытия, и заданная еще Платоном философская модель человека как микрокосма, космоса, собранного в миниатюре, продержалась в разных вариантах тысячелетия, пройдя отчасти даже через Средневековье и Возрождение в форме неоплатонического пантеизма, возродившись в величественных периодах гегелевской логики, найдя пристанище и в российской «метафизике всеединства» конца XIX -- начала XX в.

Столь удивительная долговечность античной философской схемы объясняется в диссертационном сочинении ее антропологической «утешительностью»: в поисках смысла своего бытия человек мог положиться на всю мощь рационально сконструированного космоса. Логическим же гарантом этой онтологической конструкции служила аксиоматико-дедуктивная модель умозаключения, ставшая для греческих мыслителей эталонной формой познания вообще и обеспечивающая высокую податливость осмысляемого материала при наложении на него любых теоретических схем, удовлетворяющих критерию логической непротиворечивости и формальной правильности, обоснованности. Неизбежный же в этом случае тезис о сущностном тождестве бытия и мышления оказался со времен Парменида излюбленным положением всей последующей идеалистической философии, стремящейся дедуцировать все конкретные признаки изучаемого предмета из его a priori заданного понятия.

В диссертации отмечаются, однако, и теневые стороны указанной философской традиции.

Во-первых, -- отсутствие историзма: космос должен быть незыблемым, как сама логика, рациональная исчерпанность онтологической структуры человеческой жизни компенсировалась почти полным историческим омертвением последней.

Во-вторых, античной философии, как, впрочем, и античной культуре в целом, было чуждо понимание уникальности человеческой личности: коль скоро человек в сущности своей есть микрокосм, а последний, чтобы быть единым, должен быть один, то и люди как его миниатюрные воспроизведения также по самой своей природе должны быть однотипны. Индивидуальность проявлений человеческой жизни могла быть истолкована лишь как признак ее ущербности, а логическая невыводимость единичного из общего и понятийная неопределенность (в системе дескриптивных высказываний) индивидуального стали общим местом античной логики, перешедшим и в средневековую европейскую схоластику.

Наконец, античная антропология, отмечается в диссертации, не нуждалась в том, чтобы быть именно социальной. Сведение сущности человека к системе его общественных отношений являлось бы для древних резким и ничем не оправданным сужением онтологической основы их человеческой жизни.

Сколь бы ни расходились античные мыслители в объяснении частных аспектов общественной и личной жизни, все они рассматривали общество не в качестве онтологически самостоятельной, имеющей свою сущность, свои законы и свою историю реальности, а в качестве арены действия сил и законов внесоциального содержания и происхождения, причем структура общественных отношений интересовала античных философов главным образом лишь с точки зрения их большего или меньшего благоприятствования для реализации единственной (социально не обусловленной, но все обуславливающей и тождественной самодовлеющему, как его характеризует Аристотель, существованию человека), при этом сугубо этической цели -- достойной, счастливой и прекрасной жизни. Ставя общее благо превыше всего прочего и возлагая на государство (полис) заботу по поддержанию нравственного порядка в обществе и воспитанию гражданских добродетелей его членов, античная философия в лице виднейших своих представителей решительно возражала против трактовки государства в качестве «простого союза» индивидов, а закона -- как «простого договора» о гарантиях личных прав и безопасности граждан. Исключая из сферы своего анализа материально-производственные, экономические, социально-классовые и даже семейно-бытовые отношения как находящиеся за пределами человеческой свободы и, следовательно, политики, античная философия само строение общественного бытия объясняла по той же универсальной схеме, что и космос, и отдельное человеческое существо: некая идеальная форма держит в подчинении материальный субстрат. Причем и космос, и полис, и человек, не различаясь принципиально на уровне своего закономерного устройства, лишь копировали, отмечает диссертант, универсальную, вечную и единственно возможную структуру умопостигаемого и божественного Логоса.

В той же мере, в коей античным человеком все-таки ощущалась качественная специфика социальной реальности, последняя вообще выпадала из-под его рационального контроля и оказывалась царством темной и слепой силы судьбы, ни повлиять на которую, ни даже предугадать ее античный человек не мог, и поэтому рациональная упорядоченность индивидуального его поведения на социальной арене сочеталась с иррационализмом в понимании той могущественной роковой силы, что управляла жизнью всего социума. В силу указанных обстоятельств автору диссертационного сочинения не представляется удивительной крайняя неразвитость в античную эпоху теоретически строго разработанного обществознания, равно как и философии истории.

Зародившись в эпоху глубокого кризиса античной цивилизации христианство осветило мрак и заполнило пустоту, разверзшуюся в человеческом сердце, вновь придало жизни индивида надежду и смысл. Христианская идея выработала не только новый идеал социального общежития, но и в корне перевернула всю систему фундаментальных антропологических ценностей античного мира: вместо культа физической силы и интеллектуального могущества, рационально-волевого самообладания человека она предложила понимание хрупкости и слабости подверженной сомнениям и искушениям человеческой природы. Новая религия признала атрибутивными свойствами человеческой личности логически не формализуемые душевные переживания людей -- их способность к любви, милосердию, вере в будущее царство добра и справедливости. Свобода воли, нравственного выбора, предоставленная человеку свыше, сделала его в определенной мере хозяином своей судьбы (хотя бы и в загробном мире). Античный круговорот вещей и политических форм распрямился в стрелу исторического времени, причем ход человеческой истории оказался под патронажем благого и мудрого Божественного провидения и через истину откровения стал доступен для человеческого разумения. Жители средневековой Европы хорошо знали, с чего началась и чем завершится всемирная история, каковы ее основные вехи и движущие силы.

Однако, спустившись с макросоциального на индивидуальный уровень бытия, неведение наполнило повседневную жизнь каждого отдельного человека, сделав ход ее событий непрогнозируемым и самим человеком не управляемым, превратив ее в юдоль печали, страданий и искушений и поставив человека перед нравственной необходимостью сказать «нет» своим страстям и практическим заботам, чтобы отстоять себя в качестве той богоподобной личности, которая, по формуле Августина, «дороже всего космоса». При этом, берем ли мы тезис о человеке как микрокосме или рассматриваем формулу божественного подобия, сама процедура его смысловой самоидентификации, как утверждается в диссертационном исследовании, в принципе осталась неизменной: символическое самоотождествление с внеэмпирически спроектированной (методом ли логической дедукции или интуитивного озарения -- все равно) структурой мироздания. Ввиду такой фундаментальной онтологической родственности античного и христианского миропонимания обе эти мировоззренческие традиции, отмечает диссертант, переплетались в средневековой философии, дополняя друг друга, или вовсе сходились (как, например, в томистском учении об истине или неоплатоническом пантеизме) точно также, как сходным оказывался тот этико-антропологический, а не функционально-производственный контест, в который помещали свои рассуждения об обществе и античные, и средневековые мыслители.

Таким образом, осуществленный в первой главе диссертационного сочинения анализ предпосылок формирования социальной философии приводит автора к выводу о том, что насчитывает она не столь уж длительную историю. Хотя социальная регламентация человеческой жизни в прошлом была даже более жесткой, чем ныне, тем не менее сам факт существования в мире какой-то особой и качественно самостоятельной -- социальной -- реальности как бы ускользал от взгляда человека, а первые примеры теоретически разработанного обществознания можно найти лишь начиная с эпохи Нового времени. Для того, чтобы в пространстве мировой культуры расцвела философия общества и истории, должна была случиться своего рода социально-антропологическая революция, плоды которой человечество пожинает до сих пор и обстоятельства которой становятся предметом рассмотрения в первой главе диссертации.

В связи с процессом становления простого товарного, затем и собственно капиталистического способа производства, а также сопровождавшей его массовой урбанизацией населения постепенно, начиная с эпохи Возрождения на европейской социальной арене появляется новый исторический субъект, носитель такого типа личности, для которого наиболее значимо не то, чем он похож на других, родственнен окружающему миру, а наоборот, то, что образует его неповторимое человеческое своеобразие. Речь в этой части диссертации идет о личности т. н. «работающего собственника», т. е. такого существа, который отличается социально активной жизненной позицией, предприимчивостью, одержим пафосом практического дела, успех в котором воспринимается в качестве главного способа творческой реализации человека, как показатель самой его личностной состоятельности. Современная западная цивилизация, отмечается в диссертации, многими своими экономическими и социокультурными особенностями оказалась обязана свершившемуся к началу эпохи Нового времени открытию человеческой индивидуальности, а также воспетому еще итальянской гуманистикой, затем закрепленному религиозно-догматическим образом в протестантизме творческому отношению работника к своему труду - призванию. Новая установка на творческую неповторимость личности была связана, как утверждается в первой главе диссертации, с технологической формой производственной деятельности «работающего собственника». Промышленный (первоначально -- ремесленный и мануфактурный) труд может быть организован только в рамках привычной для нас теперь субъект-объектной модели рациональности. Такой способ трудовой деятельности, становясь постепенно экономическим базисом общественного производства и эталонной формой инструментальной человеческой деятельности вообще, и задал методологический норматив как науки, так и «здравого смысла», и обусловил объективистский подход к самой человеческой психике, а позднее и сформировал классические образы «философии представления» Нового времени. Применительно же к проблеме становления социальной философии диссертанту важно было подчеркнуть то, что отношение к предмету труда как к мертвому, не имеющему собственной воли материалу целесообразной активности человека и превращение индивида в самостоятельный субъект своей жизнедеятельности, во-первых, поставило все миропонимание на фундамент антропологический и уже в эпоху Возрождения сделало антропологическую проблематику философской in sensu propria, а во-вторых, лишило человека традиционных ментальных социально-коммуникативных инструментов личностной самоидентификации. Когда -- к началу Нового времени -- прерванными оказались не только древние мифогенные нити эмоционально-живого родства человека с природой, но и более поздние античные каналы философско-интеллектуального самоотождествления его с рационально сконструированной структурой мироздания, когда и христианский Бог -- мироустроитель, в новом, протестантском, его истолковании, также оказался слишком трансцендентным для поддержания с ним личных духовных контактов, вся прежняя антропологическая модель сущностного уподобления всех людей одному и тому же сверхчеловеческому образцу (онтологическому абсолюту) лишилась необходимых и теоретических и даже психологических оснований, приобретя, наконец, социоморфный характер.

Именно став эгоцентрированным существом, человек впервые обнаружил сам факт существования в мире особой, онтологически самобытной, области общественных отношений и принял социальную обусловленность своей жизни в качестве личностно наиболее значимой. Поскольку факт существования любого объекта вообще замечается лишь по той силе, с которой он сопротивляется каким-то воздействиям со стороны других объектов или самого человека, вполне естественно, что представитель добуржуазных цивилизаций, даже будучи более скованным общественными нормами, чем его новоевропейский потомок, но внутренне принимая их как сверхчеловеческую данность, им не сопротивляясь и не пытаясь их изменить, не толковал эти нормы как именно социальные, т. е. чем-либо отличающиеся от естественных (или сверхъ-естественных) ограничений своей жизнедеятельности. Напротив, пытаясь найти собственный, творчески неповторимый путь в жизни, реализовать сугубо личные, а не общие и для всех по существу одинаковые цели, человек сразу же столкнулся с необходимостью координировать свои усилия с действиями себе подобных и обнаружил, что в результате интерференции этих сознательных человеческих усилий создается незримая, хотя столь же прочная, как законы природы, система общественных зависимостей. Подчеркивая, что результативность практических начинаний обрела для человека новой -- буржуазной -- формации не только утилитарную значимость, но стала также и главным критерием самой его личностной состоятельности, автор диссертации объясняет, почему именно рациональную оптимизацию своих межчеловеческих связей представители этой общественной формации уже с XVII в. стали считать главной задачей своего социального творчества, а тезис о сущности человека как ансамбле его общественных отношений оказался мировоззренчески несомненным, психологически даже «естественным» для европейской культуры.

В качестве итога разобранного в первой главе диссертации материала делается вывод о том, что именно начало эпохи Нового времени знаменуется становлением как объектных, так и субъектных предпосылок теоретического обществознания. В этот период сложилась буржуазная система социальной коммуникации, предъявляющая особые требования к человеческой личности, и завершилось формирование новой модели самой этой личности, которая осознает себя -- через социальное признание -- в качестве творчески неповторимой индивидуальности, полностью ответственной за свои действия, слова и обязательства, т. е. за всю свою жизнь, как автор за собственное произведение. Эта новая антропологическая модель («я есть то, что и как я делаю») свела, утверждается в диссертации, к единому рациональному знаменателю прежде расходившиеся индивидуально-личностный и социальный порядки человеческой жизни, к знаменателю свободного и спланированного акта межчеловеческого взаимодействия (признания). А возникшая в результате договорная концепция общественного строя, законы которого суть не что иное, как совместно и самостоятельно принятые гражданами -- на основе разумного понимания собственных природных прав и потребностей -- нормы их социального взаимодействия, оказалась столь компактной, простой и внутренне убедительной, что со времен Т. Гоббса и Дж. Локка стала рассматриваться как сама собой разумеющаяся, даже «естественная», форма социального бытия человека вообще.

Анализу социально-онтологических идей, доминировавших на начальном этапе развития новоевропейской социальной философии (XVII--XVIII вв.), посвящен первый параграф «Договорная концепция социального бытия в философии Нового времени» (с. 55--100) второй главы «Проблема социальной реальности в классической философии» (с. 55--174) диссертационного исследования. При этом в центре данного исследования оказались не только и даже не столько те -- хорошо известные -- политико-правовые положения, которые со времен французского Просвещения стали достоянием массового общественного сознания, превратились в идейное знамя масштабных буржуазно-демократических революций, вошли во все декларации «прав и свобод гражданина», в конституционное право уважающих и называющих себя цивилизованными стран и народов, стали философским кредо буржуазного либерализма как такового. Главным было для автора показать, что договорная интерпретация социальной действительности (при понимании самого общественного договора не в качестве инструмента, используемого «высшими» (космическими или божественными) силами для реализации своего исторического замысла посредством человеческой деятельности, а как способа свободного и осознанного осуществления людьми собственных, человеческой их природой обусловленных, частных целей и интересов) впервые позволила выделить из общей структуры бытия такую качественно специфичную область, как социум. Обнаружив в мироздании онтологически самостоятельную -- социальную -- сферу реального, теоретическое обществознание наконец вышло из своего предысторического состояния и, обретя собственный предмет для осмысления, конституировалось в качестве особой формы философского дискурса.