Проблема социальной реальности в классической и марксистской философии

Предложенное Ж.-П. Сартром решение этой -- антропологической -- проблемы связывается с необходимостью осмысления наличной жизненной ситуации, в которой оказался и из которой мучительно пытается выпутаться некоторый индивидуум, реализующий таким образом свой неповторимый экзистенциальный «проект». Анализ общественных связей данного индивидуума предполагается, конечно, великим французским философом в качестве необходимого момента такого осмысления, однако сами эти связи и отношения редуцируются им до уровня лишь непосредственно фиксируемых, субъективно переживаемых межличностных взаимодействий или до общего культурного фона (контекста), на котором строится и самопознание, и практическое самоопределение человека. Считая марксизм «единственно возможной формой действительно конкретного знания», Ж.-П. Сартр именно на него указывает как на адекватную и вполне эффективную методологию антропологического (само)познания, с оговоркой, правда, что имеет в виду лишь аутентичную версию самого Маркса, а отнюдь не «догматизированный», «закостеневший», «ленивый» и «склонный к поспешным обобщениям», «глухой и бесчувственный к болям и страданиям простого человека» официальный советский марксизм, который, «выродившись в бесчеловечную антропологию» и «в противоречии с самим собой» изгнав из поля своего зрения человека, сам же и обусловил необходимость существования в собственном «лоне» экзистенциализма. Экзистенциализм, полагает один из крупнейших его представителей, основываясь на том же знании, что и марксизм, должен в свою очередь попытаться дать диалектическое истолкование истории, до конца так не осуществленное марксизмом, а потом «утратит свое право на существование с того дня, когда марксистское исследование обретет человеческое измерение».

Отмечая благородство мотивов и философских целей экзистенциального переосмысления социальной теории К. Маркса, осуществленного Ж.-П. Сартром, диссертант вынужден был, однако, выразить свое несогласие с предложенной выдающимся французским мыслителем трактовкой этой Марксовой теории только лишь в качестве методологии осмысления, а не онтологии социальной реальности, тем более что реальность эта интерпретируется Ж.-П. Сартром в виде «бытия -- проекта» человеческой индивидуальности, «никоим образом не могущего быть определенным в понятиях», но «всегда доступного пониманию» через практическое воспроизведение на собственном жизненном опыте человека «диалектического движения, восходящего от претерпеваемых данных к значащей деятельности». При этом в диссертации отмечается, что взятый даже и в сугубо методологическом плане «экзистенциальный проект» Сартра выглядит столь же субстанциальным, что и «человеческая природа» у классиков гражданской философии Нового времени, выполняя ту же роль последнего довода, крайнего аргумента, оправдывающего все предлагаемые философом социально-антропологические построения.

Та же -- антропокультурологическая -- тема проходит красной нитью через все философское творчество представителей и «Франкфуртской школы» (М. Хоркхаймер,Т. Адорно, Г. Маркузе, Э. Фромм и др.). Плачевное и не вызывающее ничего, кроме протеста и раздражения, «одномерное» существование человека в современном индустриально-техническом обществе выводится «франкфуртцами» из «репрессивной» природы самого того «инструментального разума», под властью которого формировалась не только техника, экономика, политика западного общества, но и духовная культура европейского человека, а в последней утверждались традиции субъект-объектного миропонимания, закреплялась установка на рациональное доказательство, происходила универсализация функционального, одержимого волей к власти над миром способа понимания действительности (основным инструментом которого оказывается абстракция), редуцирующая качественные аспекты бытия количественным, осуществлялась последовательная математизация познавательного опыта и тому подобные процессы, разрушающие первичную целостность человеческого мировосприятия. «Просветив» душу, «инструментальный разум» наложил оковы на само тело человека, подавив или сублимировав в репрессивных формах культуры его эротические влечения, создал в конечном итоге, буржуазную цивилизацию, столь привлекательную для человека своими материальными благами и бытовым комфортом, столь соблазнительную прихотливыми порождениями индустрии развлечений и избавляющими человека от любых сомнений и размышлений формами массовой культуры, что тот почти уже не имеет в себе сил и желания от нее отказаться.

«Инструментальный разум» обусловил также господство и сугубо позитивистской модели рациональности, требующей рабски покорного принятия неумолимой силы фактов (нередко создаваемых самим человеком, причем по той же модели рациональности, по которой он их постигает и которая, таким образом, получает удобный случай самое себя собой же еще раз подтвердить), не позволяя критически оценить социальную реальность даже ученому-теоретику, не говоря уже об обычном, массовом человеке. Не удивительно поэтому, что шанс на исторический выход из этой бесчеловечной, «отчужденной» от человека реальности видится представителями «Франкфуртской школы» в развертывании (и в рамках «критической» теории, долженствующей прийти на смену традиционной философии, и в массовом общественном сознании) невиданных прежде нерепрессивных форм мышления и свободного сюрреалистического искусства, а практически -- в анархическом бунте сексуально раскрепощенного и свободного от «инструментального разума» человека -- представителя маргинальных слоев современного общества.

Принятие некоторой, исторически условной, модели рационального познания и поведения человека в качестве конечной объясняющей причины всех неурядиц общественной жизни, метафизически звучащее закрепление ее как некоего «проекта» исторического бытия вообще, вместо выяснения собственно социальных причин и механизмов ее формирования и превращения в нормативную парадигму человеческой деятельности, не позволило диссертанту настаивать на тесной идейной близости предложенного «франкфуртцами» варианта социальной философии к историко-материалистической концепции самого К. Маркса, равно как и квалифицировать в качестве органичного продолжения, дальнейшего творческого развития Марксовой методологии социально-исторического познания ту модель «негативной диалектики», которая была разработана представителями «Франкфуртской школы» в виде универсального закона строения, развития и, одновременно, самопознания социальной действительности. Основные положения этой «негативно-диалектической» теории общественного бытия, присущие ей явные концептуальные несообразности столь часто оказывались предметом пристального рассмотрения и основательного разбора в отечественной историко-философской литературе, что автору диссертационного исследования оставалось здесь лишь согласиться с содержащимися в ней критическими комментариями.

На фоне рассмотренных вариантов антропокультурологического прочтения социально-философского наследия К. Маркса (вариантов, широко известных и еще не так давно даже «модных», оказавших большое влияние на умонастроения западной интеллигенции и политическую идеологию движения «новых левых» 1960-х гг.) теоретически более обоснованными и интересными диссертанту представляются относящиеся к тому же периоду построения Л. Альтюссера. В пику экзистенциалистам и представителям «Франкфуртской школы» создатель таких этапных для неомарксизма работ, как «Читать Капитал» и «За Маркса», справедливо отметил, во-первых, что еще в 1845 году молодой Маркс решительно порвал с философской антропологией Нового времени как методологической установкой социального познания и, во-вторых, что созданная Марксом «новая социальная наука», будучи в методологическом плане проявлением подчеркнутого «теоретического антигуманизма», не только не предполагает высокомерного и пренебрежительного отношения к нуждам и чаяниям индивида, но и, напротив, оказывается необходимым, даже «абсолютным (негативным) условием, предпосылкой как позитивного познания самого человеческого мира, так и его практического преобразования».

Впрочем, соглашаясь с Л. Альтюссером в том, что К. Маркс был далек от трактовки всех общественных отношений в духе любой «антропологической субъективности», диссертант отмечает, что французский мыслитель несколько «перестарался» в своей попытке депсихологизировать категорию социального субъекта, придав своей интерпретации Марксовой онтологии общественных отношений форму неоправданного (структуралистического) субстанциализма. Равным образом отмечено было в диссертации и то, что представления Л. Альтюссера об онтологически однозначно не субординированном характере взаимосвязи между различными социальными структурами все же несколько отличаются -- при всем желании автора убедить свою аудиторию в обратном -- от положений историко-материалистической социальной онтологии (даже если брать в расчет все те оговорки, какие сделаны были основоположниками марксизма в отношении самостоятельности надстроечных (идеологических) элементов общественной формации).

Альтюссерианское направление, пытавшееся развивать марксизм как науку с большой буквы, продолжается и отчасти сменяется с начала 1980-х годов т. н. «аналитическим марксизмом» (Дж. Коэн, А. Пжеворски, Дж. Рёмер, Дж. Эльстер и др.). Будучи столь же академичным, подчеркнуто отстраненным от любого революционно-политического движения направлением теоретической мысли, как и неомарксистский структурализм, этот подход, утверждается в диссертации, в еще большей степени демонстрирует свою идейную близость к классической традиции новоевропейской гражданской философии, чем все прочие варианты современной марксоориентированной социальной мысли. Желая исследовать и развивать ту теорию, которую предложил Маркс, в свете последовавшего исторического развития и средствами немарксистской (!) науки и философии и стремясь освободить марксистское мышление от якобы дискредитированных историей методов и условностей, сторонники «аналитического марксизма» выбирают в качестве методологического основания своих рассуждений различные формы математической «теории игр» и «рационального выбора» и трактуют социальную действительность как комбинацию («игру») самостоятельно осуществляемых каждым отдельно взятым индивидуумом рациональных действий, порядок выбора и смысловое наполнение которых должны объясняться исходя из собственных предпочтений индивида.

Соглашаясь, в принципе, со сторонниками «аналитического марксизма» в том, что пересечение (комбинация) индивидуальных человеческих действий в само деле способно приводить к т. н. «непредумышленным последствиям», которые именно по этой причине могут считаться объективными и доступными законосообразному толкованию, диссертант отмечает, однако, что одного только этого утверждения было бы недостаточно, чтобы квалифицировать его в качестве положения, раскрывающего самое суть именно марксистской социальной онтологии. «Материализуя» эти непредумышленные последствия осознанных человеческих (взаимо)действий в виде «производительных сил» и ограничивая состоянием последних субъективную вариативность поведения представителей каждого следующего из выходящих на историческую арену поколений, К. Маркс все-таки сумел создать такой категориальный язык, который позволил законосообразно объяснять и устройство, и эволюцию общественных отношений без апелляции к субъективным целям («предпочтениям», «замыслам» и прочим мотивам) тех лиц, чьими действиями эти отношения были конституированы, как к логическому основанию законосообразной интерпретации последних; иными словами, он сумел объяснять общественные отношения как целостную, онтологически автономную и самодостаточную систему, как социальную, но не антропологическую, к человеческим действиям обратно уже теоретически не редуцируемую реальность. Характерная же для сторонников «аналитического марксизма» установка на интерактивное (игровое) понимание природы человеческих отношений (взаимодействий), желание сочетать объективизм, законосообразность в интерпретации структуры этих отношений с психологической реконструкцией мотивов действующих лиц не могло не обернуться, отмечается в диссертации, и явной методологической гетерономией в понимании самого существа социальной реальности, и сугубым формализмом в определении тех закономерностей, которые эту реальность характеризуют (закономерностей, понимаемых лишь как нормативные правила поведенческого согласования индивидуальных планов (целей) разных людей друг с другом, обеспечивающие возможность нахождения максимально эффективной технологии достижения ими субъективно поставленных частных задач своей деятельности), и иными теоретическими несообразностями (например, в рамках -- явно отличной от марксистской -- теории эксплуатации Дж. Рёмера).

В диссертации отмечаются особенности исторического развития западного неомарксизма в ХХ в., повлиявшие на его отступление от фундаментальных принципов социальной онтологии самого К. Маркса, а также очерчивается круг тех насущных и теоретически емких социальных проблем, решение которых потребовало бы актуализации содержащегося в ней концептуально-методологического потенциала и могло бы позволить марксоориентированному направлению философской мысли вновь стать значимым фактором общественного и культурного развития человечества. В качестве итога диссертант отмечает, что предпринятые западным марксизмом в ХХ в. попытки в его рамках теоретически «подправить», «улучшить», модернизировать социальную философию К. Маркса в духе позднейших (или, наоборот, предшествовавших ей, «классических») философских традиций оказались способными лишь привести к существенной деформации принципиальных онтологических ее положений или даже к полной утрате ее теоретико-онтологического своеобразия. А то обстоятельство, что в результате подобного рода модернизации в квазимарксистских словесных одеяниях всегда являлось на свет нечто очень похожее то на «социальный атомизм» в духе теории «общественного договора», то на позитивистски ориентированный структурализм, на неоромантическое воспевание полноты человеческой жизни, ее свободы и самоценности, на коммуникативно-символический интеракционизм или на что-либо еще, столь же чуждое духу социальной мысли самого К. Маркса, свидетельствует для диссертанта как о правомерности предложенного им выделения внутри социальной философии начиная с Нового времени нескольких устойчивых теоретических подходов, связанных с пониманием специфики социальной реальности, так и о том завидном месте, которое среди них занимает марксизм, за чье идейное наследие и вели столь долгую борьбу представители иных, альтернативных ему социально-философских течений.

В Заключении диссертационного сочинения (с. 330--334) кратко резюмируются основные итоги проделанной работы.

ПУБЛИКАЦИИ

1. Проблема социальной реальности в классической и марксистской философии. 1-е изд. Петрозаводск: ПетрГУ, 2002. 160 с.; 2-е изд., испр. и доп. Петрозаводск: ПетрГУ, 2006. 175 с.

-- статьи в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК РФ для докторских диссертаций:

2. Антропологические аспекты социальной онтологии К. Маркса // Вестник СПбУ. Сер. 6. 2006. № 1. С. 71--75.

3. Проблема причинности и закономерности в социальной онтологии К. Маркса // Философия и общество: научно-теоретический журнал. 2007. № 1. С. 69--81.

4. От теории «общественного договора» к «философии истории» Нового времени: предпосылки формирования постклассических моделей социальной реальности // Известия РГПУ им. А. И. Герцена. 2009. № 12 (90). С. 8--16.

5. Социальная философия как форма онтологического знания: теоретико-методологический и историко-философский аспекты // Знание. Понимание. Умение: научный журнал Московского гуманитарного ун-та. 2009. № 1. С. 31--35.

6. Социальная реальность как предмет историко-философского осмысления // Личность. Культура. Общество: международный журнал социальных и гуманитарных наук. 2009. Т. ХI. Вып. 1. № 46--47. С. 285--289.

7. Гносеологические аспекты социальной философии Нового времени и К. Маркса // Философия и общество: научно-теоретический журнал. 2009. № 2. С. 82--99.

8. Антропологические предпосылки формирования социальной философии как формы онтологического знания // Вестник Вятского государственного гуманитарного ун-та. 2009. № 3 (4). С. 49--55.

-- статьи в иных периодических научных изданиях, сборниках научных трудов и материалов российских и международных научных конференций:

09. Собственность, труд, миропонимание // Культура и мироотношение: межвуз. сб. науч. ст. Петрозаводск: ПетрГУ, 1990. С. 31--40.

10. Социальная философия в антропологическом измерении. Депон. в ИНИОН АН СССР 25. 07. 1991. № 45061. 23 с.

11. Социально-историческая теория К. Маркса в контексте европейской философии человека и общества // Философское наследие и современность: межвуз. сб. ст. Петрозаводск: ПетрГУ, 1993. С. 19--41.

12. Коммуникация как проблема философии: ценностно-рациональная дихотомия в современной культуре // Коммуникации в культуре: мат-лы межвуз. науч.-теор. семинара.-- Петрозаводск: ПетрГУ,1996. С. 5--11.

13. Пути разума: социально-антропологические аспекты типологии рациональности. Петрозаводск: ПетрГУ, 1996. 47 с.

14. Антропологические основания философии общества и истории // Человек -- Философия -- Гуманизм: мат-лы Первого Российского философского конгресса. Т. 4. СПб.: СПбГУ, 1997. С. 204--206.

15. Культура и человек: история одного соблазна // Культура: соблазны понимания: мат-лы межвуз. науч.-теор. семинара. Ч. 1. Петрозаводск: ПетрГУ, 1999. С. 5--15.

16. Рациональные основания социальной философии Нового времени, Г. Гегеля и К. Маркса // Наследие К. Маркса и современность: межвуз. сб. науч. ст. Мурманск: МГПИ, 2000. С. 3--13.

17. Проблема социальной реальности в философии Нового времени и К. Маркса // Человек в мире ценностей и смыслов: межвуз. сб. науч. ст. Петрозаводск: ПетрГУ, 2001. С. 71--88.

18. Социальная философия К. Маркса и актуальные проблемы современного общественного развития // Марксизм: прошлое, настоящее, будущее: мат-лы Междунар. научно-практ. конф-ции. М.: ИФ РАН, 2003. С. 343--347.

19. Философская классика и современность: смена парадигм // Проблемы развития гуманитарной науки на Северо-Западе России: опыт, традиции, инновации: мат-лы науч. конф., посвящ. 10-летию РГНФ. Петрозаводск: ПетрГУ, 2004. С. 17--20.

20. Марксистская концепция места общественного сознания в структуре социальной действительности // Северное измерение: социально-политический альманах. Петрозаводск: ПетрГУ, 2008. Вып. 2. С. 68--76.

Размещено на Allbest.ru