Проблема причинности во взаимоотношениях души и тела

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Специальность 09.00.01 -- Онтология и теория познания

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Проблема причинности во взаимоотношениях души и тела

Тихонов Анатолий Сергеевич

Чебоксары 2009

Работа выполнена на кафедре философии и методологии науки

ФГОУ ВПО «Чувашский государственный университет

имени И. Н. Ульянова»

Научный консультант: доктор философских наук, профессор Феизов Энвер Зиатдинович

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Маслихин Александр Витальевич

доктор философских наук, профессор Борисова Елена Рафаиловна

доктор медицинских наук, профессор Николаев Евгений Львович

Ведущая организация: Федеральное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Чувашская государственная сельскохозяйственная академия»

Защита состоится 2 октября 2009 года в 12 часов на заседании диссертационного совета Д 212.301.04 в ФГОУ ВПО «Чувашский государственный университет им. И. Н. Ульянова» по адресу: г. Чебоксары, ул. Университетская, 38а, корп. III, зал ученого совета.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГОУ ВПО «Чувашский государственный университет имени И. Н. Ульянова».

Автореферат разослан «______» _________________ 2009 года

Ученый секретарь

диссертационного совета, кандидат философских наук Степанов А.Г.

Общая характеристика работы

Актуальность проблемы исследования. Проблема взаимодействия духовного и материального, психического и телесного является одной из древнейших проблем. Она представляет собой составную часть всякого философского мировоззрения, основного философского вопроса об отношении сознания к бытию.

История знает много форм решения этой проблемы. Среди них главными являются материалистическая и идеалистическая. История разрешения этой проблемы есть история борьбы между материализмом и идеализмом, монизмом и дуализмом. В работе дано краткое освещение истории основного вопроса философии (об отношении духа и тела), истории борьбы между двумя принципиально разными течениями в философии.

Исследование подчинено задачам раскрытия внутренних «механизмов» воздействия духовного на телесное, психического на материальную жизнедеятельность организма.

Между духовным и телесным происходит взаимодействие, а не только воздействие одного на другое. История философии и медицины показывает, что острой проблемой в этом взаимодействии является именно воздействие.

Для научного понимания «силы воздействия духа на тело» необходимо реконструировать понятие духа, приводя его в соответствие с причинностью, освещаемой на современном этапе развития фундаментальной науки. С этой целью значительное внимание в работе уделяется проблеме взаимоотношения психики и мозга Так как проблема имеет длинную историю, автор вынужден, хотя бы кратко, освещать не только новые, но и старые литературные источники, особенно советского периода..

Актуальность исследуемой проблемы продиктован теоретическим конфликтом, сложившимся между медицинской практикой и философской теорией, постулирующей фундаментальную демаркацию между духовными и телесными реальностями. Сложилась довольно парадоксальная ситуация во взаимоотношениях между медицинской психологией и догмами философского дуализма: первая обосновывает и доказывает, ссылаясь на практические наблюдения и эксперименты, эмпирическую достоверность воздействия души на тело как «сила на силу». Многие философские течения, в том числе и диамат, оставаясь на позиции нематериальности души, не признавали причинную связь между духовными и телесными реальностями. Как правило, философы закрывали глаза на реальные медицинские факты, прикрываясь постулатом: «нематериальное не может быть причиной материального, ибо между ними нет никаких точек соприкосновения». Более радикальные философы, особенно из числа диаматчиков, пытались выйти из положения путем неоправданной деформации философских категорий и положений.

В последние годы научная общественность страны четко и ясно осознала актуальность проблемы здорового образа жизни на общегосударственном уровне. Разумеется, что эта проблема, главным образом, имеет прямое медицинское назначение. Однако при ближайшем рассмотрении задача, поставленная Правительством России, не исчерпывается ее медицинским освещением и практическим воплощением в жизнь страны. Проблема многогранна. В ее решение должны быть вовлечены целый комплекс научно-исследовательских программ. Кроме медико-биологического подхода, проблема нуждается в глубоком изучении социальных ее аспектов. Здоровье обеспечивается не только нормальным физиологическим функционированием организма. Человек характеризуется широким спектром духовного образа жизни, способами оказать существенное влияние на здоровье.

Решение таких масштабных практических задач требует серьезного философско-теоретического исследования.

Во имя сохранения «чистоты» теоретических доктрин философы, имея права идеологического давления, сделали все, чтобы умолчать о реальных фактах, доказывающих силу духовного воздействия на тело.

Так как философская общественность мало или совсем не осведомлена в подобных фактах, автор счел необходимым познакомить читателя данными медицины, оставшиеся в свое время за кулисами идеологического пресса.

Степень разработанности проблемы. Проблема души и тела представляла живой интерес философов с древнейших времен. В диссертации историческим истокам посвящена первая глава. Главным образом в ней представлена история материалистического решения основного вопроса философии. Имена выдающихся философов озвучены в специальном параграфе первой главы. Так как тема данной работы посвящена, во-первых, истории решения проблемы в отечественной философии применительно к освещению методологических основ медицины, психологии и физиологии, и, во-вторых, истории становления нейронауки в плане реформирования ее концептуальных положений, пригодных к решению «парадокса», вызванного совмещением двух «несовместимых» определений -- идеальности и причинно-действенности психики.

В более узком плане диссертация посвящена анализу методологической дискуссии в отечественной философии и биологии, развернувшейся после сессии двух академий: Академии наук СССР и Академии медицинских наук СССР, состоявшейся в 1950 г. Казалось бы, дискуссия ушла далеко в историю, но она представляет живой интерес не только в историческом плане, но и в плане необходимости возврата к теоретическим проблемам, не получившим удовлетворительного решения в годы тоталитарного режима.

В дискуссии, не получившей своего теоретического завершения, участвовали: В. М. Архипов, А. В. Антонов, Н. П. Антонов, Е. И. Бойко, Б. В. Беляев, А. В. Булыгин, Л. М. Веккер, С. И. Гальперин, Ф. И. Георгиев, Д. И. Дубровский, В. Д. Евстратов, А. М. Иваницкий, Э. В. Ильенков, Ф. Ф. Кальсин, В. Ф. Кивенко, В. М. Ковалгин, В. Н. Колбановский, Л. П. Кузьмина, В. Н. Куликов, М. П. Лебедев, В. А. Лекторский, А. Н. Леонтьев, Б. Ф. Ломов, В. И. Мальцев, Н. В. Медведев, Ф. Г. Михайлов, Д. Л. Мишахин, М. Р. Мочендович, В. Н. Мясищев, В. В. Орлов, П. М. Рубинштейн, С. Л. Рубинштейн, Е. Н. Соколов, В. Г. Спиркин, Э. З. Феизов, М. А. Хромов, В. Н. Чекалин, Е. В. Шорохова и др.

После сессии двух академий -- Академии наук СССР и Академии медицинских наук СССР -- развернулась острая дискуссия по проблеме взаимосвязи психических явлений с физиологическим процессами, происходящими в мозгу человека. Многие участники дискуссии, решая проблему, исходили из единой философской методологической платформы -- диалектического материализма. Пестрое разнообразие точек зрения показало трудности решения проблемы, оставаясь лишь в рамках общефилософских положений. Выяснилась необходимость разработки методологии, занимающей промежуточное положение между «чисто» философскими и естественнонаучными знаниями.

Выявилось серьезное «белое пятно», когда дискуссанты затронули вопрос о том, каким образом духовное, нематериальное начало оказывает очевидное причинное воздействие на телесные, материальные органы организма. Материализм не может пренебречь эмпирически достоверными положениями, известными из области медицины, психофизиологии и общественной жизни. Образовался методологический вакуум, требующий перебросить логический мост между философской доктриной и эмпирическими данными, не укладывающимися в рамки первичности материи и вторичности сознания. Особенно кризисное положение сложилось в понимании методологической эффективности признания нематериальности, т.е. идеальности сознания. Простейшим выходом из положения явилось смелая, но зато голословная позиция, согласно которой сознание не идеально, а материально (В. М. Архипов, Ф. Ф. Кальсин). Можно считать это исключением. Большинство специалистов исходило из признания психики идеальной, а тело -- материальным.

Как философы-материалисты, так и психологи, опираясь на общепризнанное определение сознания как функцию мозга, пытались подогнать психическое и физиологическое под единую формулу вопреки их философской демаркации, позволяющую включить в цепь причинных событий нематериальное начало. Но позже стало известно, что это просто невозможная вещь.

Парадоксальная ситуация, сложившаяся в определениях идеальности и действенности сознания, вызвала к жизни обилие точек зрения в нашей психологической и философской литературе. Большинство авторов, втянутых в дискуссию, потратило огромное усилие и остроумие на совмещение «психического» и «нервного» таким образом, чтобы одновременно оправдать как определение «идеальность», так и определение «действенность». С этой целью среди претендентов на решение проблемы большое распространение получила формула «психическое есть одновременно идеальное и нервно-материальное». Эклектическая природа этой формулы вскоре стала прозрачной и, вследствие чего, неприемлемой. Дискуссия, начавшаяся очень бурно, постепенно потеряла свою остроту, хотя и не завершилась.

Тупиковое положение, в котором оказалась дискуссия тех времен, объясняется бесперспективностью методологии, основанной на жонглировании «чисто» философскими абстракциями.

Выход философской методологии на эмпирическую арену требовал проложить логический мост, способный связать высшую форму абстракции с ее эмпирической базой. Появилась надобность найти логический аппарат, играющий роль промежуточного звена. Тупиковая ситуация, сложившаяся в рамках чисто философского осмысления проблемы, может быть разрешена путем смены парадигмы. Это значит, что термины «материя» и «сознание», «материальное» и «идеальное» должны перевестись на новые ментальные рельсы. Такие возможности содержатся в методологическом аппарате теории информации. Такие участники дискуссии как С. Л. Веккер, Д. И. Дубровский, Э. З. Феизов, А. М. Иваницкий сделали первые шаги к использованию теоретического аппарата из новой парадигмы.

Наша задача заключается в том, чтобы решить ряд проблем биологии и медицины, пользуясь достижениями нейронауки и теории информации.

Объектом исследования выступает взаимосвязь духовной и материальной сфер жизнедеятельности организма. Предметом является механизм каузального воздействия духовного на телесное, психического -- на жизнедеятельность организма.

Цель и задачи исследования: раскрыть внутренние «механизмы» причинения духовного на телесное, психического на органическое. Для достижения избранной цели: 1) проанализировать литературные источники, известные с именами выдающихся философов, врачей и психологов; 2) определить основные концептуальные направления в истории философии, раскрыть необходимость логической реконструкции смены парадигмов; 3) показать связь философских концепций с развитием теоретической медицины и биологии; 4) обосновать предлагаемую концепцию причинности, обеспечивающей воздействие психического на телесное; 5) обосновать соответствие авторской теоретической концепции достижениям современного естествознания.

Методологические основания исследования. Автор руководствовался следующими методологическими принципами:

-- объективности, вытекающий из потребности экстраполяции научного решения основного вопроса философии (материи и сознания) на обсуждаемую проблему;

-- логико-теоретическими следствиями, реализующими основные принципы научного познания: системности, историзма, причинности, восхождения от абстрактного к конкретному, единства эмпирического и теоретического, необходимое для организации накопленного материала и придания ему формы академических выводов.

Научная новизна. Показано, что проблема, просматриваемая в историческом разрезе, хотя и не нова, (1) нуждается в последовательном систематическом освещении с позиции достижений современного естествознания. Отмечено, что обсуждаемая проблема раньше освещалась более языком афоризмов и в стиле метафорического описания, то теперь -- после появления более строгого стиля -- (2) научно-теоретического способа освещения -- она приняла форму острой теоретической дискуссии о соотношении двух категорий реальностей.

Обилие точек зрения о взаимосвязи души и тела продиктовано, во-первых, плюрализмом философских течений, каждое из них исходило из постулатов, присущих только для данного течения. Отмечено, что серьезные расхождения (3) в семантике терминологического состава послужили серьезной помехой во взаимопонимании философов друг друга, особенно в тех случаях, когда философы разделились на идеалистов и материалистов. Учитывая печальную историю дискуссии отечественной науке конца XX века относительно души и тела, сложившегося методологического тупика, автор решил заменить не оправдавшую себя парадигму оперирования классическими терминами на иную, позволяющую обсуждать тему на когнитивной «площадке» методологии семантической теории информации.

Другой не менее серьезной помехой, во-вторых, послужило (4) понимание причинности, исходящего из механистического мировоззрения. Спасло судьбу проблемы лишь появление в XX веке информационной концепции причинности. Выяснено, что решению проблемы препятствовало онтологизация феномена духовности (идеальности), присущего психическим явлениям. Показана необходимость различения между двумя проекциями единых мозговых процессов: субъективной и объективной.

Предпринято освещение (5) содержания темы в новых терминах, близких к сути реализации поставленных задач. Сделана оправдавшая себя попытка перебросить логико-методологический мост между философской теорией соотношения материи и сознания и решением поставленной проблемы на естественнонаучном и эмпирическом уровнях. Решена главная задача перехода от философского освещения проблемы к методологическому решению причинности, лежащей в основе воздействия духовного на телесные процессы.

Семантическая и информационная концепция использована для преодоления логических и методологических тупиков, порождаемых онтологизацией субъективной реальности, данной в интроспекции.

Положения, выносимые на защиту.

1. Эмпирическая (наблюдательная и экспериментальная) достоверность воздействия духовного на телесного (материальное) получила всеобщее признание главным образом в естественных науках о природе человека. Философская дискуссия вокруг проблемы спровоцирована теоретической парадоксальностью взаимодействия двух несовместимых реальностей: духовной и материальной.

2. Возникла потребность в адекватном логико-философском осмыслении вопроса о том, каким образом перебросить мост между такими «несовместимыми» реальностями как нематериальный и материальный. В работе проводится новая интерпретация отражения, способная стирать обоюдные грани между вышеуказанными реальностями. Для этой цели, во-первых, уточнено отношение духовного и материального в двух планах: отношение духовного (души) к телу, т.е. организму, работающему главным образом, в энергетическом режиме, и к материальным процессам, происходящим в мозгу, в органе, непосредственно обеспечивающим духовно-психические процессы. Причинное объяснение воздействия одного явления на другое невозможно без четкого различения объективного феномена психического и мозговых средств репрезентации материальных процессов.

3. Отражение, через который перебрасывается мост между феноменом действенности и нейродинамическими механизмами его обеспечения, имеет в своей структуре две объективно реальные стороны: 1) феномен репрезентации объекта (стимула) в субъектном образе и 2) материальные элементы (нейрофизиологические коды), интеграцией которых формируется структура отражения. Вышеуказанные две стороны отражения по-разному проецируются, во-первых, на феномен субъективной реальности, данной человеку в интроспекции, и, во-вторых, на субъективно невидимую композицию материальных (нейродинамических) элементов, моделирующих объекты внешнего мира.

4. Воздействие духовного (психического) на телесные процессы каузально возможно лишь в том случае, если субъективный (репрезентативный) феномен не является самодостаточной (инвариантной) реальностью, а представляет собой лишь одну из проекций структуры отражательного процесса, осуществляемого мозговыми средствами. Феномен субъективности сам по себе не может иметь статуса быть причиной чего-либо. Фундаментальной ошибкой прошлого является онтологизация этого феномена. Ошибка проистекает из всеобщей иллюзии отсутствия мозга (элиминации мозговых механизмов) в интроспекции. Теперь мы имеем возможность наблюдать эти «механизмы» объективно, например, в биоэлектрических записях, используемых в психофизиологических экспериментах. Верно, что нейродинамика, лежащая в основе психики, не дана в самонаблюдении, но зато представлена объективно в физиологической индикации внутренних процессов.

5. Диссертационная концепция основана на экстраполяции природы и структуры информационной причинности на проблему воздействия духовных факторов на деятельность организма. Информация как семантическая репрезентация сообщения не может существовать само по себе. Она передается, записывается и принимается лишь благодаря сигналам. В качестве сигналов выступают физические, химические и биологические агенты. Информационная причинность в своей сущности означает перенос упорядоченности от одного объекта к другому (от души к телу). Свойство упорядоченности не может быть сведено к веществу, энергии и массы. Также обстоит дело с психикой, наделенной свойством духовности, нематериальности.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Проблема взаимосвязи психического и телесного не является чисто эмпирической, узконаучной. В настоящей работе она затрагивается и как философская и методологическая проблема биологии и медицины. Врачи считают, что существуют органические заболевания, вызываемые исключительно психическими факторами. Из называют психогенными. Врачебная практика показывает, что психические переживания не только усиливают или задерживают функции внутренних органов, но и выводят их из равновесия, нарушая нормальную жизнедеятельность организма. Исходя из этого твердо установленного факта, врачи в своей лечебной практике пользуются не только фармакологическими, но и психологическими средствами.

Пренебрежение психологическими факторами телесного заболевания привело к лечебному кризису в медицине. В эпоху развития и расцвета научной медицины «внутренняя картина болезни» не случайно была официально исключена из круга интересов врачей как область иррационального, вызывающей недоверие и скептицизм.

«Врачи тела» спрашивали, как исследовать то, что «нельзя ни разрезать, ни подвергнуть химическому анализу, ни положить на предметное стеклышко микроскопа»? Определенное отставание в развитии психологии в настойчивых поисках точного, естественнонаучного метода исследования больного способствовали известному снижению престижа психологического подхода к больным, страдающим, например, псевдоорганическими симпотомами.

Эмоциональным нарушениям должна быть отведена в клинике внутренних заболеваний значительно большая роль, чем это делалось до сих пор, что нет соматических болезней без вытекающих из них психических отклонений, как нет и психических заболеваний, изолированных от соматических.

Нарастающая разобщенность между психиатрами и представителями других клинических дисциплин еще более, чем во времена Сократа и Платона, противопоставила «врачей тела», производящих объективное исследование человеческого организма, «врачам души», ставшими узкими специалистами, ограничивали себя анализом или гаданием о странных изменениях, происходящих в глубине души больного. Душевная болезнь -- это не только болезнь души, но и тела.

История медицины свидетельствует о том, что философская интерпретация психики лишь как нематериального, призрачного мира отозвалась в практической жизни довольно печально. Субъективный мир личности не ограничивается лишь информированием о происходящем в объективном мире, но и о мире, расположенным под сознанием. Казалось бы, субъективное настолько субъективно, что оно не может соприкасаться с процессами, происходящими в телесной организации. Наблюдения и факты говорят о противоположном. Только философия, опирающаяся на дуализм, настаивает на отчужденности «нематериального» от материальной телесной организации.

Наша задача заключается в противоположном: субъективный мир человека обращен не только к внешнему миру, но и к миру, расположенному внутри себя. Он включается в цепь причинных связей не в качестве феномена субъективности, а в качестве, как будет показано ниже, процессов, осуществляемых нейродинамикой мозга.

Философская интерпретация проблемы неотделима от научно-теоретического ее обоснования. Известно, что практическое приложение теории имеет большой диапазон потребности в области психотерапии. В последние годы большое значение придается роли социально-психологических факторов в оздоровлении общества. Существует настоятельная потребность в теоретическом обосновании идеи социально-культурного просвещения. Положения, изложенные в работе, вселяют убеждение в реальности лечения больных, страдающих органическими заболеваниями, духовно-психологическими средствами.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования представлены автором на межрегиональной научной конференции, посвященной творчеству Э. З. Феизова; на VII республиканской научно-практической конференции «Социально-экономическое развитие Чувашии: теория и практика» (Чебоксары, 2007 г.); на Всероссийской научно-практической конференции «Организация педагогического процесса в условиях регионально-национального образования» (Чебоксары, ЧГПУ, 2008 г.); на Всероссийской научно-практической конференции «Проблемы формирования личности учителя в условиях регионально-национального образовательного пространства» (Чебоксары, ЧГПУ, 2008 г.); на научно-практической конференции студентов и преподавателей Чебоксарского института экономики и менеджмента (филиала) СПбГПУ (Чебоксары, ЧИЭМ СПбГПУ, 2009); на Всероссийской научно-практической конференции «Педагогический процесс и проблемы его организации» (Чебоксары, ЧГПУ, 2009).

Структура диссертации состоит из «Введения», четырех глав, заключения и библиографического списка использованной литературы. Содержание определена логикой и целью исследования и отражает последовательность концептуального решения поставленной проблемы.

Основное содержание работы

Во «Введении» обоснована актуальность темы исследования, охарактеризована степень разработанности проблемы, сформированы цели и задачи исследования, раскрыты его методологические основы, изложены научная новизна исследования и положения, выносимые на защиту, обозначена теоретическая и практическая значимость работы, представлена апробация ее результатов.

Первая глава «Душа и тело в истории философии» посвящена обзору истории материалистического подхода к решению проблемы взаимосвязи души и тела. Указаны достоинства и недостатки в концепциях того или иного философа.

В первом параграфе «Основные направления о проблеме души и тела» представлен небольшой обзор философских, главным образом, материалистических направлений, предшествующих зарождению психологических гипотез.

Проблема соотношения телесного (физического) и психического имеет огромную историю. По своему она решалась древними философами-материалистами. Так, например, в древней Индии черваки рассматривали сознание как модификацию четырех элементов: земли, огня, воды и воздуха. Они пришли к выводу, что «материя может мыслить». Древнегреческие материалисты Анаксимандр, Анаксимен и Анаксагор сказали, что «природа души воздухообразна». Гераклит рассматривал психику как результат взаимопревращений элементов материи. Наивный материализм достигает в лице Демокрита, Эпикура, Лукреции Кара своего высшего развития. Развивая идеи Гераклита, они дополнили ее атомистической концепцией. Душа -- это «огнеподобное сложное (соединение) умопостигаемых (телец), имеющих сферические формы и огненное свойство». Другой представитель атомизма Эпикур открыто противопоставлял свой материализм идеализму. «… говорящие, что душа бестелесна, говорят вздор». «Душа есть состоящее из тонких частиц тело». Борьбу «линии Демокрита» против «линии Платона» продолжил Лукреций Кар. По его мнению, душа не противоположна телу, она так же как и тело, материальна.

По мнению Аристотеля, ощущение немыслимо без внешнего ощущаемого объекта, а также оно немыслимо и без ощущаемого тела. Душа осуществляется только в теле. Он сравнивал отношение души и тела с отношением воска и изображения на нем. Это говорит об оригинальной попытке философа применить к решению проблемы души и тела теории отражения.

Аристотель преодолел односторонний онтологизм своих предшественников и современников. Он опроверг точку зрения субстанциальности сознания.

Проблема влияния души на тело для древних материалистов не представляла особой трудности. Для большинства их влияние души на тело означало лишь влияние одних видов материи на другие. Только взгляды Аристотеля отличаются более или менее философской корректностью. С натуралистических позиций такое влияние для него означало воздействие одних функций тела на другие.

Материализм, рассматривающий сознание как атрибут материи, сменяется материализмом, рассматривающим сознание как механическое движение материи. Выступая против декартовской духовной субстанции, Гоббс рассматривал сознание как движение в мозгу, возбуждаемое внешними причинами. Так как ему было известно только механическое движение, поэтому и ощущение он рассматривал лишь как внутрителесный механический процесс.

Душа, по мнению Декарта, желая чего-нибудь, заставляет маленькую железу, с которой она непосредственно связана, двигаться так, как это необходимо для того, чтобы вызвать действие, соответствующее этому желанию. Чувствуя шаткость своей гипотезы, Декарт ограничил влияние души на тело способностью менять только направление телесных процессов, т.е. оказывать «вертикальное действие». Но отторжение им двух несовместимых субстанций друг от друга не спасло его концепцию.

Изучение философии Декарта подсказывает необходимость различать дуализм онтологический и «дуализм» гносеологический. Очень часто «раздвоение» мира на оригинал и образ, правомерное в узких рамках гносеологии, подменяют раздвоением мира на две сущности: психическую и физическую.

Мир, разделенный на два универсальных качества, на две сущности, или субстанции, неравнозначен миру, разделенному на оригинал и образ. Хотя образ противоположен оригиналу, но он не составляет особого бытия с особой сущностью.

Философское определение сознания как атрибута материи восходит к Спинозе (1632-1677). По мнению последнего, единая субстанция обладает такими бесконечными атрибутами, как протяжение и мышление. Атрибутом мышления, по его мнению, обладает вся природа (гилозоизм). Разница между человеком и неорганической природой только количественная. В противоположность Декарту (1596-1650), считавшему сознание особой субстанцией, Спиноза выводит сознание из единой субстанции и рассматривает его не как субстанцию, а как атрибут. Таким образом, сознание не имеет собственной сущности, сущность его бытия заключается в субстанции, единой и тождественной с природой.

Если душа как модус мышления и тело как модус протяжения не имеют ничего общего между собой, то они не могут прямо действовать друг на друга. Но такое взаимодействие существует. Внешний предмет, действуя на тело человека, вызывает одновременно и телесное, и духовное изменение. Последние не имеют прямой причинной связи между собой.

Хотя у Спинозы понятие (термин) параллелизма не встречается, но это его положение воспринято философами и психологами в смысле параллелизма процессов психических и телесных.

Философско-методологические слабости Декарта решил преодолеть Лейбниц. Для того, чтобы избежать затруднения, с которыми столкнулся Декарт, Лейбниц сделал следующие методические ходы. Во-первых, добился отрицания универсальной, субстанциальной противоположности между душой и телом и, во-вторых, -- отрицания универсального взаимодействия. Нет взаимодействия не только между душой и телом, но и между телами. Монады не действуют друг на друга, ибо они не имеют окон и дверей. Хотя они заключают в себе деятельность, но она не получена извне, а присуща им вечно.

Оппоненты Лейбница не могли требовать ответа на вопрос: как взаимодействуют душа и тело. По системе предустановленной гармонии «… тела действуют так, как будто бы (предполагая невозможное) вовсе не было душ, а души действуют так, как будто бы не было никаких тел; вместе с тем оба действуют так, как будто бы одно влияло на другое».

Взаимодействие есть лишь видимость. Реальную основу этой видимости составляет предустановленная гармония.

Согласованный ход душевных и телесных процессов Лейбниц показал метафорическим примером. Он сравнивал их с часами, идущими в такт, показывая одно и то же время, хотя причинной связи между ними нет.

Дискуссия после Декарта, Лейбница и Спинозы вновь вспыхнула в XIX веке в связи с попыткой сблизить психологию с физиологией. Эта попытка в отчетливой форме представлена в труде В. Вундта под названием «Физиологическая психология». Эмпирическое стремление психологии к сближению с физиологией вызвало бурную теоретическую (методологическую) реакцию со стороны философов и философствующих психологов. Эта реакция хорошо выражена в борьбе между теорией параллелизма и теорией взаимодействия.

Французские материалисты XVIII века, развивая атрибутивную точку зрения, пытались преодолеть недостатки сведения (редукции) сознания к механическому движению.

Наибольшее внимание к проблеме духовного и телесного уделил Фейербах. Он пытался преодолеть ограниченность атрибутивной точки зрения. Для него душа, хотя и не есть тело, но она не бестелесна. Нельзя согласиться с ним, когда он писал, что духовная деятельность отличается от других родов деятельности только тем, что она есть деятельность иного органа. Рассматривая сознание с двух сторон: со стороны субъекта и со стороны объекта, Фейербах называл сознание с первой стороны нематериальным, а со второй -- материальным, в частности, физиологическим. Разумеется, такой подход к предмету исследования ставит его в зависимость от точки зрения, не может считаться объективным.

Вульгарный материализм (Кабанис, Мелешотт) рассматривал мысль как жидкость, выделяемую мозгом. Бюхнер выступал с поправками, однако эти поправки сводились лишь к тому, что сознание не есть «жидкость», «вещество», а мозговой физиологический процесс.

Домарксовские материалисты, решая проблему воздействия психического на телесное, вставали на ошибочный путь отождествления сознания с движением материи. Разумеется, легко утверждать, как одна форма движения материи действует на другую. Но это не снимает логических трудностей. Современная научная философия (например, диамат) считает, что сознание не сводится ни к самой материи, ни к движению материи, оно является идеальным, и, следовательно, противоположным материальному. Эта позиция исключает всякую возможность объяснения влияния сознания на материальное.

История решения проблемы взаимодействия психического и телесного в лице философов Декарта, Спинозы и Лейбница представляет определенный интерес и для современных дискуссий, развернувшихся вокруг этой проблемы в конце XX века. Те же самые теоретические затруднения, для преодоления которых эти философы затратили много времени и остроумия, остаются не устраненными и в настоящее время.

Изучение истории проблемы взаимосвязи психического и телесного показывает, что нельзя ответить на вопрос о причинном воздействии психического, оставляя в тени гносеологическую противоположность материи и сознания. Объяснение влияния сознания на телесные процессы как действие одного вида движения материи на другой приводит лишь к игнорированию основного вопроса философии. Поэтому оно не может быть принято современным научным материализмом.

Нас интересуют те попытки решения проблемы, которые исходят из признания идеальности психического и материальности телесного.

Анализ относящихся сюда концепций Декарта, Лейбница и Спинозы, а также теории психофизического параллелизма и взаимодействия показывает, что эта проблема не может быть решена с позиций дуализма и эпифеноменализма.

Логической причиной несостоятельности дуализма является превращение гносеологической противоположности материи и сознания в онтологическую противоположность духовного и телесного. Онтологическое противопоставление возводит различие образа и оригинала в субстанциальную противоположность души и тела.

Дуализм не мог решить проблему взаимодействия психического и телесного потому, что он абсолютизировал такие отрицательные качества психического, как непротяженность, невещественность и т.д. Вопрос, поставленный в такой абстрактной форме, не может быть решен научными средствами. Действительно, невозможно себе представить, каким образом непротяженный процесс мог бы оказать воздействие на протяженный. Поэтому как Декарт, так и Лейбниц, будучи рационалистами, решили эту проблему иррациональными средствами, ссылаясь в конечном счете на вмешательство бога.

Спиноза преодолел субстанциальный дуализм Декарта. Мышление и протяженность являются лишь атрибутами единой субстанции.

Духовное и телесное не являются тождественными, но имеют общую основу существования. Взаимодействие между ними осуществляется через субстанцию. Внешне это объяснение выглядит как материалистическое и, следовательно, детерминистическое. Однако субстанция Спинозы, общая для этих противоположностей, т.е. для души и тела, есть метафическая абстракция. Для нас нет ничего третьего, кроме материального и идеального. Поэтому концепция Спинозы не может удовлетворить требования, предъявляемые к решению этой проблемы современным материализмом.

Во втором параграфе «Теории параллелизма и взаимодействия души и тела в истории психологии и философии» дан обзор решения проблемы теоретиками психологии и физиологии.

По мнению параллелистов, «процессы в нервной системе и душевные процессы протекают друг подле друга в строгом соответствии, но не вмешиваясь один в другой: они в конечном выводе суть две различные стороны одного и того же опыта. Одна сторона не может быть причиной другой… Нервная система не обуславливает, а объясняет душу» (Эббингауз). Исходным положением психофизического параллелизма является признание существования двух самостоятельных замкнутых рядов: психического и физического. «Члены одного ряда не вызывают членов другого ряда и никогда не вторгаются в него; напротив того, по внутренней своей связи, по причинному сцеплению своих членов оба ряда остаются друг другу совершенно чуждыми» (Титченер).

Последовательный объективный и субъективный идеализм не представляет особого интереса для науки. Притупляет внимание непоследовательный идеализм, например, психофизический параллелизм, который выступает не только в идеалистическом, но и материалистическом наряде.

Субъективный идеализм не находит противоположности между мозгом и сознанием, ибо мозг тоже суть не что иное как ощущение.

В отличие от субъективного идеализма психофизический параллелизм (Вундт, Циген, Титченер и др.) признает существование замкнутой системы причиненных связей материального мира. Параллельно этой системе существует другая самостоятельная замкнутая система -- мир субъективных переживаний. Между этими двумя системами нет никакой причинной связи, но есть точечное соответствие: каждое психическое явление сопровождается соответствующим ему физиологическим процессом.

Психофизический параллелизм порожден логикой абсолютизации противоположности между материей и сознанием. Если, считают они, сознание находится за пределами пространства, то оно непротяженно, а материя протяженна, потому она материальна. Поэтому не может быть никакой связи между ними.

Существует несколько разновидностей психофизического параллелизма. Одни считают, что причинная связь имеет место только в материальных процессах и событиях, а в психических явлениях нет причинной связи. Поэтому последовательность психических актов может быть объяснена только из последовательности материальных событий (Гексли, Маудсли, Рибо).

Согласно другого варианта параллелизма, причинная связь существует не только между материальными событиями, но и между психическими актами. Физиологическое и психическое представляют при этом две замкнутые самостоятельные системы. Между этими системами нет никакой причинной связи (Фехнер, Паульсен и др.).

Другая разновидность параллелизма появилась под названием «физиологической теории» или «теории автоматизма». Она противоречит реальности.

Учение о психической энергии связано с распространением в одно время энергетизма Оствальда. Как известно, последний отрицал материальность, субстанциальность явлений, процессов объективного мира. Процессы природы, «очищенные» от телесности, легко было сблизить с душевными процессами, которые издавна считаются нематериальными. С этой точки зрения объяснение взаимодействия духовного с телесным не представляло никакой трудности, ибо речь шла о взаимосвязи не телесного с бестелесным, а бестелесного с бестелесным же.

Узнав об открытиях Оствальда, Маха, Эйнштейна, психологи надеялись получить возможность монистического решения проблемы, отказаться от параллелизма и дуализма. А в эпоху, открывшую «аннигиляцию» материи, стало возможным рассматривать психику лишь как разновидность мировой энергии. Нет никакой трудности принимать концепцию взаимодействия, если различие психического и физического можно рассматривать лишь как различие между отдельными видами энергии. Такая видимость легкого решения проблемы явилась причиной того, каким образом энергетизм склонял к себе даже материалистически мыслящих естествоиспытателей.

В третьем параграфе «Иррационалистическое освещение взаимосвязи души и тела в зарубежной психосоматике» показана научная несостоятельность позиции и мистическая настроенность зарубежных психосоматиков.

Методологическое решение теоретической проблемы психосоматики вовсе не безразлично для дальнейшего прогресса практической медицины. Произвольная методологическая конструкция, основанная на мифологии бессознательного, привела западную психосоматическую медицину к кризису, к разброду среди ее представителей (С. Куби, Ф. Александер, Ш. Селесник).

Возникновение «психосоматики» было мотивировано поисками решения проблемы целостности организма, попытками преодоления «органолокалистического» подхода к болезни. Выясняя роль личности и эмоциональной установки в происхождении болезни, зарубежные представители «психосоматики» искали пути целостного и личностного лечебного воздействия. Но эти прогрессивные тенденции скоро были вытеснены мифологической методологией. Современная психосоматическая медицина строится не на базе объективного клинического и экспериментального анализа, а на основе псевдонаучных и спекулятивных воззрений глубинной психологии. Это обстоятельство в корне подрывает возможность адекватного истолкования информации, полученной от больного человека.

Отечественная медицина не отрицает действенность психического фактора в патологии и терапии. Она только считает, что такое реальное действие психики на тело необъяснимо с позиции философии индетерминизма.

Проблема взаимосвязи психического и телесного имеет прямое отношение к теории и практике духовного воспитания масс, в частности, к вопросам пропаганды здорового образа жизни (В. М. Бехтерев). Теологическое учение о власти духа над телом, об активности духа и инертности тела всегда использовало в качестве примера так называемые «чудесные исцеления» и религиозные стигматы. Задача науки заключается не в том, чтобы огульно отрицать реальность этих феноменов, а в том, чтобы, опираясь на данные современного естествознания, дать им материалистическое, причинное объяснение.

Догматический идеализм (например, неотомизм), постулирующий приматом духа над материей, по наивности не испытывает особой логической трудности при объяснении влияния духа на тело. Но идеалистическое учение о духе противоречит естествознанию и поэтому оно не приемлемо для научного детерминистического объяснения влияния психического на телесное.

В четвертом параграфе «Обзор точек зрения в отечественной философии и психологии» сделан обзор отечественной философии по проблеме.

Исходя из жизненных наблюдений, люди давно пришли к выводу, что психические переживания оказывают непосредственное влияние на телесные процессы. Однако в теоретическом плане такое влияние истолковывается очень часто как философский парадокс. В историческом плане дискуссия по этому вопросу оживилась особенно после сессии двух академий, состоявшейся в 1950 г. Никто из участников не сомневается в реальности подобного влияния психики, но каждый из них дает ему свое философское объяснение. Не говоря уже об идеалистической, даже в нашей философской литературе, из эмпирической картины взаимодействия делают прямолинейный вывод об активном влиянии идеального (нематериального) на материальное. Анализ материалов дискуссий показывает, что нельзя подменять эмпирическое положение теоретическим. Эмпирически наблюдаемое взаимодействие не дает основания для теоретического (философского) заключения о причинном взаимодействии между духовным и телесным, нематериальным и материальным. Кроме того, такое понимание подкрепляется утверждением, что якобы диалектическое понимание причинности допускает активное влияние психического на физическое (П. М. Рубинштейн).

После доказательства нетождественности психического и нейрофизиологического и относительной самостоятельности их, С. И. Гальперин пишет: «У человека психические процессы оказывают существенное влияние на физиологические».

П. М. Рубинштейн, Д. А. Мишахин, С. И. Гальперин и др. утверждают об активном влиянии психического на физиологическое, идеального на материальное не только в эмпирическом, но и теоретическом (философском) смысле.

Однако эта точка зрения не считается с теоретическими затруднениями, ибо эмпирически человек может констатировать только факты, взятые из самонаблюдения или наблюдения за другими по аналогии с самим собой.

Приведенные во введении фактические данные говорят о несомненной эмпирической достоверности воздействия психического на телесное. Но установление фактической эмпирической достоверности изучаемого феномена еще не достаточно для научного познания. Необходимо доказать также и теоретическую «достоверность» такого воздействия. Трудно представить, как «неэнергетическое» явление (а что психика -- не энергия, давно доказано) могло бы оказать воздействие на энергетическое, не прилагая никакой энергии.

В нашей философской литературе имеется немало высказываний и гипотез о соотношении психического и нейрофизиологического (в смысле соотношений идеального и материального). Но конкретный анализ взаимодействия их встречается очень редко. Многие авторы, затрагивая и решая психофизическую проблему, т.е. проблему взаимосвязи психики и ее материального субстрата, останавливаются на полпути -- не дают объяснения «механизма» взаимодействия психического и органического. На самом деле научная и практическая ценность решения психофизической проблемы в целом проверяется именно ответом на вопрос -- как идеальное действует на материальное.

Наиболее распространенной формой решения проблемы в свое время являлась голословная ссылка на указание истмата о свойстве сознания оказывать обратное воздействие на бытие. Однако современное естествознание требует от философов не постулирования, а конкретизации этого положения. Для этого необходимо дать вначале правильное решение психофизической проблемы. Трудность решения этой проблемы в рамках материализма обусловлена необходимостью перебросить логический мост между признанием нематериальности сознания и его способностью оказывать обратное действие на материальное бытие, согласования гносеологического разделения действительности на материю и сознание с материалистическим монизмом.

Эмпирически известно, что сознание есть результат деятельности мозга, но теоретически трудно понять как материя производит нематериальные явления. Практически известно, что поведение регулируется сознанием, но теоретически невозможно представить, каким образом явление, не имеющее ни энергии, ни массы, оказывает решающее влияние на явления, обладающие всеми этими качествами. Нетрудно ответить на эти вопросы, если считать сознание не идеальным, а материальным. Так поступил в свое время метафизический материализм. Но определение сознания как материального противоречит гносеологической характеристике его.

Призвание идеальности сознания полностью отвечает гносеологическим принципам современного материализма. Но, в то же время, оно затрудняет объяснение фактического влияния его на материальные функции организма. Признание влияния чего-то нематериального на материальное равнозначно признанию чуда. Можно было бы как-нибудь отрицать это влияние практически (что имело место в истории науки). Непризнание приводит к признанию биологической бесполезности сознания, к эпифеноменализму. Если бы сознание было бесполезным (побочным) свойством организма, то оно и не возникло бы и в итоге эволюции должно было бы атрофироваться. Но в действительности оно лишь прогрессирует.

Можно бы объяснить активность сознания путем признания идеальности его в гносеологическом плане и материальности в онтологическом плане. Но это несовместимо со «здравым смыслом», элементарной логикой.

Теоретически несостоятельно также решение проблемы с точки зрения взаимодействия причины и следствия. Верно, что в природе следствие обратно действует на производящую причину, но не верно, что это может распространяться на соотношение идеального и материального, психического и физического.

Совершенно несостоятельно решение проблемы взаимодействия с точки зрения онтологической «материальности» сознания и, тоже самое, с точки зрения тождества психического и нейрофизиологического. Влияние психического на жизнедеятельность организма при этом означало бы просто влияние одного физиологического явления на другое.

Решение проблемы представляется не возможным и с той точки зрения, согласно которой психическое есть результат, продукт физиологического, но само не является физиологическим. Если бы авторы этой точки зрения, признавая сознание как продукт физиологического, не стали говорить об его активности, то их обвиняли бы в эпифеноменолизме, а если бы они отождествляли психическое с нейрофизиологическим, то их обвиняли бы в вульгарном материализме. Оставаясь между двух огней, они оказались в плену у субординационного дуализма. В этой концепции психическое и физиологическое представлены в виде двух «соседних» процессов, связанных между собой ассоциативной связью. Кроме того, они взаимодействуют друг с другим, несмотря на то, что одно из них является идеальным, а другое -- материальным.

Разногласия и противоречия, имеющиеся в нашей философской литературе, обусловлены объективными причинами, коренящимися в трудностях самой проблемы.

Некоторые авторы нашли необходимым представлять психику, ссылаясь на существование различных аспектов, то как идеальной, то как материальной. Если психическое само по себе идеально, то как процесс в мозгу оно материально. Однако ее никак нельзя считать научно корректной. Это есть ни что иное, как эклектика.

Существует предположение, что при влиянии психического на телесное «влияет не психическое само по себе, а физиологическое, обладающее свойством психического». Если психическое не оказывает никакого влияния, то не есть ли оно побочный продукт мозга, бездействующий эпифеномен? Значит, сознание не может оказать влияния и на поведение. Управляя поведением, сознание участвует лишь как спутник, лишь как пассивная принадлежность физиологического. Эта концепция тоже неудовлетворительна.

Наиболее ухищренной является концепция, согласно которой влияние психического на физиологическое осуществляется как влияние высшей функции мозга на его низшую функцию. Эта аргументация похожа на софизм. В жизни мозг -- это живой, действующий мозг. Поэтому, когда речь идет о влиянии психики на тело, то имеют ввиду влияние одного процесса на другой процесс, а не влияние процесса на вещество. Психическое и физиологическое -- две «равноправные» функции мозга, и что предосудительного, если допустить, что они взаимодействуют между собой? Конечно, если они являются таковыми функциями мозга, то они взаимодействуют друг с другом в естественном порядке вещей. Однако психическое и физиологическое не являются такими «равноправными» функциями мозга. Понятие «психическое» подменяется понятием «материальный мозг». Понятно, каким образам материальный мозг подчиняет себе свою низшую функцию, но непонятно, как духовная функция подчиняет себе телесную функцию.

Подводя психическое и нейрофизиологическое под одно общее название «функция мозга», -- эта концепция заслоняет «универсальную» противоположность между ними, на которой они сами настаивают.

Следующий вариант решения, встречающийся в литературе, заключается в указании на то, что влияние идеального на материальное осуществляется через Физиологические процессы мозга, что сознание действует на поведение человека через свою материальную основу -- физиологический процесс в мозгу.

Точка зрения опосредствованного действия идеального на материальное является особым методом решения проблемы взаимоотношений психического и физиологического. Так как признание прямого влияния идеального на материальное «режет ухо» материалистически мыслящему человеку, то его можно «дипломатически» миновать, утверждая, что такое влияние опосредствовано физиологической или практической деятельностью. Таким образом, действие материального на идеальное совершается непосредственно, а обратное влияние идеального на материальное осуществляется опосредствованно, через соответствующие нервные процессы в коре мозга. Каким обрезом идеальное действует на материальное через другое материальное? Если оно не может влиять прямо, то тем более не может влиять опосредствованно, ибо речь идет о принципиальной невозможности влияния нематериального на материальное.