Гендерные аспекты современных российских трансформаций: проблемы методологии исследования

В четвертом параграфе «Роль гендерного подхода в исследованиях современннных российских трансформаций» обосновывается статус гендерных исследований как составной части исследований социальных трансформациий и формулируются особенности подхода, положенного в основу диссертационного исследования.

В диссертации показано, что теоретические и методологические трудности, которые обнаруживаются, с одной стороны, в гендерных исследованиях, а с другой, во всем комплексе исследований российских трансформаций, аналогичны. В том и другом случае существуют проблемы множественности объяснений, связанных с использованием разнообразных западных концепций, необходимостью их критического переосмысления применительно к российскому материалу, и преимущественно, эмпирическим характером исследований, которые находятся на этапе «блуждания» между фактами и гипотезами.

Диссертант обращает внимание на то, что гендерные исследования не имеют в России среды, сформированной феминизмом и женским движением, в которой на Западе они зародились и развиваются, поэтому в России они уходят в академическую и образовательную деятельность, но их место и роль здесь также не определены до конца. Последнее связано с тем, что распространение результатов гендерных исследований рассматривается, в значительной степени, как способ внедрить феминисткую интерпретацию социальной реальности и ввести в научный обиход гендерную проблематику, язык которой сформирован другим культурным и социальным контекстом.

Россия имеет собственную богатую и разнообразную традицию постановки и попыток решения «женского вопроса», как в философии и классической литературе, так и в гражданской истории и непосредственно, в политике. В России «женский вопрос» и его сердцевина - движение за права женщин всегда являлись частью более широких общественных движений и подчинялись их задачам. Нынешний масштаб и влияние женского движения недостаточны для того, чтобы оно могло создать пространство, в котором могло бы развиваться публичное обсуждение гендерной проблематики, хотя в российский публичный дискурс при активном участии, в том числе, СМИ введены многие темы, впервые поставленные в гендерных исследованиях. Парадоксальность ситуации состоит в том, что в обсуждениях, в том числе и среди интеллектуалов, как правило, воспроизводится набор стереотипов, а сама постановка проблемы с позиций гендерного подхода воспринимается как попытка «уравнять» мужчин и женщин или «противопоставить» их друг другу, «посеяв между ними враждебность».

В диссертации подчеркивается, что в рамках такого дискурса отношения между мужчинами и женщинами еще не мыслятся как социальные. Это обусловлено структурными особенностями гендерных отношений в российском социуме, символизируемых представлениями о «природой обусловленной» различий мужественности и женственности, над которыми «надстраиваются» социальные различия, закрепленные в традиционных ролях и связанных с ними отношениях мужчин и женщин в обществе. Поэтому сложная, многоцветная социальная ткань отношений, обозначенная понятием «гендер», оказывается за пределами анализа, не становится объектом рефлексии. Это разрушает основания трансформации традиционных отношений в направлении партнерства и равноправия. На пути такой трансформации стоит воспроизводство традиционных отношений через акцентирование различия «мужских» и «женских» ценностей и стереотипных представлений о мужественности и женственности, чреватое разрастанием гендерного конфликта в обществе.

В реальности отношения все более разнообразного социального взаимодействия мужчин и женщин складываются под влиянием тех огромных изменений, которым подверглось за почти сто лет положение женщины в российском обществе. Ее новые социальные роли порождают многочисленные проблемы, которые сконцентрированы в таких тенденциях как «кризис семьи» и «демографический кризис», обострившихся в период социальных трансформаций. Постановка вопроса о роли гендерного подхода в их изучении ориентирует на развитие исследований и выяснение особенностей гендерной проблематики, как в традиции русской социальной мысли, так и в современном российском обществознании и публичной дискуссии.

В диссертации обосновывается необходимость вычленения гендерных аспектов в рамках исследований социальных трансформаций в России. Речь идет о гендерном анализе различных сфер российского общества (таких, как семья, образование, занятость, политика) и определении основных тенденций изменения российского гендерного порядка, связанных, в первую очередь, с появлением новых жизненных стратегий женщин.

Подход, положенный в основу диссертационного исследования, представляет собой соединение методологий гендерного подхода и сравнительных, кросскультурных исследований, что позволяет дать «объемное» видение гендерных аспектов социальных трансформаций. Это предполагает, что, во-первых, гендерные исследования должны стать частью общей программы изучения российских трансформаций, во-вторых, что необходим отбор используемых в них понятий и концепций и их соотнесение с результатами, идеями и гипотезами, которые обсуждаются в российских трансформационных исследованиях в целом. Такой подход применялся в осуществленных диссертантом исследованиях гендерных отношений в российском обществе.

В сравнительных исследованиях гендерных отношений то, что на поверхности выглядит как сходство, при более внимательном анализе обнаруживает культурную специфику. С одной стороны, эта особенность кросскультурного материала облегчает его объяснение, так как найденное сходство уже «готово» для интерпретации в рамках общей теории, в роли которой выступает гендерный подход. С другой стороны, интерпретация различий предполагает разработку гипотез и обобщающих моделей на основе анализа концепций, которые разрабатываются в исследованиях российских трансформаций, и позволяет объяснять, результатом каких процессов, отношений, представлений, существующих в данной культуре, стали обнаруженные различия.

Сравнительные межкультурные исследования являются, по сути дела, единственным способом проверить, имеем ли мы дело с социальными процессами, свойственными всем модернизирующимся обществам, или полученные результаты обусловлены, в большей мере, конкретными историческими, культурными или политическими обстоятельствами, присущими России.

Диссертант отмечает, что для методологии исследования социальных трансформаций принципиальной является проблема точки отсчета и временных рамок изучаемого процесса. В исследованиях, положенных в основу диссертации, такой точкой отсчета является позднее советское общество, как оно сформировалось на рубеже 80ых-90ых годов. В диссертации проанализированы гендерные аспекты социальных трансформаций постсоветской системы, которые отчетливо обозначились в течение десяти - двенадцати лет, прошедших с начала 90ых годов. В течение этого периода выявляются - хотя и в ином контексте - основные черты и конфликты, существовавшие в предыдущий период, и складываются тенденции, значимые для дальнейшего развития социальных изменений.

Диссертант подчеркивает, что исследование различных сторон переходного общества - включая его гендерные аспекты, исключительно значимо, как для определения сценариев российского развития, так и для становления современной социально-философской и социологической теории.

Во второй главе - «Гендерные представления в контексте трансформации современного российского общества» рассматривается специфика социально-философского анализа представлений о мужественности и женственности в работах русских философов; анализируется значение понятия «гендерные границы» как методологического инструмента для анализа современных представлений о гендерных различиях; обосновывается роль и место гендерных представлений в повседневной идеологии; обосновывается постановка проблемы гендерного просвещения как общественной дискуссии.

В первом параграфе - «Проблема женственности и мужественности в контексте «русской идеи» показано, что в период, охватывающий ХIХ - начало ХХ веков русские мыслители формулировали и развивали концепции, важные для понимания специфики российских представлений о гендерных различиях. Диссертант избегает упрощенных интерпретаций проблемы «женственность» - «мужественность», представленной в русской философии, подчеркивая, что ее необходимо рассматривать сквозь призму философского спора об историческом пути России и смысле ее существования в мире.

Диссертант выделяет тот аспект «русской идеи», который связан с проблемой женственности и мужественности, понимаемых русскими мыслителями как два противоположных начала русской жизни, отношения между которыми разворачиваются в форме конфликта, символизирующего отношения России и Европы.

Уже в первой половине ХIX в. в западническом дискурсе обосновывалось право рационального - «мужественного» - начала (европейского) дисциплинировать и оформлять экспрессивное - «женственное» - начало (Россию). Напротив, в славянофильском дискурсе идеализировались «женственные» черты России, ее исконное «стремление к цельности бытия внутреннего и внешнего» (И. Киреевский), не доступное рациональному европейскому разуму.

В диссертации показано, что вплоть до того момента, когда история дореволюционной России была прервана Первой мировой войной, представления о взаимоотношениях женственности и мужественности разворачивались в рамках спора о «русской идее». В нем одна сторона выделяла черты присущего России идеального женского характера, как он представлен в патриархальной картине мира, обосновывала превосходство славянского культурно-исторического типа над европейскими типами (Данилевский) или наделяла Россию мощной «природной» женской силой, которая, в конечном счете, всегда побеждает «железную» мужественность и «великое мещанство» европейской цивилизации (В.А. Розанов). Другая сторона в этом споре, подчеркивая искажение «идеи» России в ее эмпирической реальности, видела одним из знаков этого разъединенность мужеского и женского начал в русской жизни, отсутствие их «совершенного взаимодействия и общения», которое рождается из преодоления замкнутости на себе и своих интересах (преодоления «эгоизма») и составляет «смысл любви» (В.С.Соловьев). Созданная русской историей «ловушка», попадая в которую женственность и мужественность (они же «русское» и «западное») обнаруживают свои темные стороны («пассивная рецептивность» и «рассудочно-деловое» начало), образована «несоединенностью мужественного и женственного в русском духе и русском характере» (Н.А.Бердяев).

В диссертации обосновывается, что постепенно национальный образ России все более осознается как двойственный, сотканный из противоречивого сочетания воли и безволия, силы и зависимости, стремления к «мужественной» активности и «женственной» пассивности, то есть основанный на жестком противопоставлении женственности и мужественности, содержательная интерпретация которых выступает частью философского виденья российской истории.

Во втором параграфе - «Методологическое значение концепции «гендерных границ» в исследованиях гендерных представлений» обосновывается, что в исследовании представлений о гендерных различиях особое значение играет понятие гендерные границы, разработанное в рамках методологии гендерного подхода. Гендерные границы определяются как «комплексные образования - физические, социальные, идеологические, психологические - устанавливающие различия и сходство как между мужчинами и женщинами, так и среди женщин и среди мужчин» (Ю. Герсон и K. Пайс). Фиксируемые гендерными границами различия между «настоящим мужчиной» и «настоящей женщиной» являются способом конструирования гендерно ассиметричных отношений.

Диссертант подчеркивает, что гендерные границы не представляют собой непереходимых барьеров; они проницаемы, (хотя степень их проницаемости различна), не являются раз и навсегда определенными, активно конструируются как часть динамической системы создания и воспроизводства гендера, поэтому открыты изменениям и обсуждению. Анализ реального взаимодействия мужчин и женщин позволяет увидеть множественность, подвижность и проницаемость гендерных границ, а не только поляризацию и жесткость фиксируемых ими различий.

Концепция гендерных границ приобретает методологическое значение в исследованиях современных обществ, характерной чертой которых является отсутствие ясных и четких норм, регулирующих гендерные отношения в частной и публичной сферах.

В диссертации обосновывается, что данная концепция плодотворна в исследованиях гендерных аспектов российских трансформаций, в ходе которых мужчины и женщины вынуждены искать способы адаптации в противоречивых, потенциально конфликтных социальных ситуациях.

В диссертации понятие гендерные границы используется в анализе представлений о гендерных различиях, в связи с проблемами главенства в семье и партнерства женщин и мужчин в современной российской политике.

Третий параграф - «Гибкость гендерных границ: исследования семейного главенства» посвящен анализу особой роли, которую в формировании и изменении представлений о гендерных различиях играют взаимодействия в семье и возникающие в их ходе внутрисемейные договоренности по поводу семейного главенства и разделения домашних обязанностей.

В диссертации на базе анализа результатов российско-чешского исследования «На пути к разнообразию семейных моделей. Экономический вклад супругов и семейная власть» показано, что представления о роли кормильца, закрепленной исключительно за мужчиной, в нашей культуре маркируют одну из важнейших гендерных границ. Способность быть кормильцем семьи является главной составляющей образа «настоящего мужчины». Вместе с тем в современной семье традиционные гендерные границы, связанные с ролью кормильца семьи становятся все менее жесткими и открыты изменениям. Это выражается в том, что, хотя роль кормильца остается важнейшей частью самоидентификации мужчины-семьянина, супружеское взаимодействие строится на основе договоренностей по поводу основных семейных решений и повседневных проблем.

В диссертации показано, что в русле общей тенденции «отхода» от норм традиционной семьи складываются разные модели супружеского взаимодействия, соответствующие традиционной или эгалитарной семье, а также семье, основанной на договоре между супругами, определяющем их права и обязанности. Так, последняя модель является нормативной у чехов, у россиян нормативной моделью выступает эгалитарная семья. Традиционная семья остается второй по значимости нормативной моделью в России - подобную роль в Чехии играет эгалитарная семья. Вместе в тем, конфликт двух противоположных моделей (традиционной и эгалитарной) более напряженно выражен в российских ответах - как мужских, так и женских.

В диссертации вводится важное в методологическом плане различение явного и скрытого внутрисемейного договора. Если явный (декларируемый) договор фиксируется в нормативных представлениях супругов о том, к какому типу принадлежит семья (традиционному, эгалитарному или «договорному»), то скрытый договор формируется в опыте конкретного супружеского взаимодействия и как ответ на решение семьей проблем ее адаптации в обществе. Скрытый договор не менее важен, чем явный. Если явный договор фиксирует четкость нормативных для данного общества гендерных границ, то скрытый договор предполагает их гибкость, проницаемость и изменяемость. От того, в какой мере совпадают, различаются или противоречат друг другу явный и скрытый договоры, зависят стабильность семьи и общая удовлетворенность супружескими отношениями, способность семьи адаптироваться в обществе, решать задачу социализации членов семьи и отвечать на «вызовы» окружающего мира. Эти вопросы с становятся особенно острыми в период интенсивных социальных трансформаций.

В диссертации показано, что причина воспроизводства традиционных представлений о гендерных различиях (традиционных гендерных границах) в современной российской семье состоит в том, что профессиональная стратегия мужчины и женщины оказалась полностью зависимой от размера заработка, который, как правило, обеспечивают «неженские» сферы занятости. Этот процесс, характерный для семей из российского среднего класса, возник и развивается в условиях незавершенности формирования рынка рабочей силы. Иначе говоря, становление новой трудовой мотивации столкнулось с отсутствием преобразований в сфере занятости, которые могли бы обеспечить радикальная реформа оплаты труда и развитие рыночных отношений. Это вызвало переоформление семейного договора, «явная» часть которого стала меняться в сторону большей гендерной асимметричности, особенно заметной в результатах сравнительного исследования. Проанализировав их, диссертант приходит к выводу, что в семьях нарождающегося среднего класса, с которым связывается успешность социальных преобразований в России, формируется тенденция традиционализации представлений о гендерных различиях, предполагающая более жесткие границы мужской и женской ролей. В диссертации проанализирован феномен взаимной жертвы: если это позволяет заработок мужа, женщины жертвуют профессиональной самореализацией ради семьи, а мужчины также жертвуют профессиональной самореализацией ради заработка для семьи. «Взаимная жертва» является выражением скрытого семейного договора. Именно он, по сути, дела представляет собой ответ мужчин и женщин на ситуацию, в которой общество порождает у них отчужденность и сильнейшую тревогу, а семья становится буфером, смягчающим социальное напряжение и компенсирующим экономические дисфункции в обществе.

Диссертант подчеркивает, что для большинства супружеских пар предметом споров являются представления о гендерных границах. При этом женщины значительно чаще придерживаются эгалитарных взглядов на гендерные отношения в семье и склонны менять границы, разделяющие гендерно закрепленные сферы ответственности. Мужчины, напротив, чаще выступают на неизменяемость гендерных границ, поддерживающих, с их точки зрения, мужскую идентичность. Поэтому именно возможность изменения гендерных границ (их гибкость, характерная для современной семьи) постепенно превращает семейное несогласие в согласие.

Переоформление гендерных границ, в свою очередь, является ответом на изменения в социально-экономическом положении семьи, характерные для периода социальных трансформаций. Тем не менее, даже наиболее традиционно настроенные мужья не решаются отрицать право жен работать, что свидетельствует о том, что самореализация женщин в профессии - превратилась в норму современной культуры и одно из оснований комплекса представлений о гендерных различиях.

Гендерные представления, ядром которых являются самореализация женщины в профессии и связанная с этим нормативность эгалитарной семьи, достаточно пластичны, реагируя на социальные изменения и обеспечивая способы защиты индивидуума и семьи в эпоху социальных потрясений. Эта гибкость гендерных границ, выразилась в «скрытом» семейном договоре. Благодаря этому «традиционализация» представлений о гендерных различиях, проявляющаяся, главным образом, в акцентировании роли мужчины-кормильца, не становится ренессансом патриархатной семейной власти. Напротив, можно видеть в этом один из способов адаптации, выработанный в период социальных трансформаций. Такой способ адаптации основан на неустойчивом компромиссе (феномен взаимной жертвы), позволяющем мужчинам и женщинам сохранить ценности семьи и ценности самореализации, укорененные в «двухкарьерной семье» советского типа (семье двух работающих супругов, имеющих высшее образование) в условиях, когда в обществе возникло противоречие между значимостью ценностью самореализации и «денежным измерением» профессии.

Диссертант обращает внимание на то, что это реальное противоречие, с которым столкнулось поколение, создавшее семьи в 90ые г.г., лежит в основе усиления гендерной асимметрии, основанной на более жестких гендерных границах, но одновременно, делает описанную тенденцию непродуктивной, неустойчивой и в перспективе, подрывающей семейную стабильность.

В четвертом параграфе - «Гендерные границы в сфере политики: проблема партнерства мужчин и женщин» рассматриваются два различающихся, комплекса представлений о политическом участии женщин, или представлений о гендерных различиях в политике и возможности партнерства в ней мужчин и женщин. Это, с одной стороны, представления мужчин и женщин, профессионально занимающихся политикой, а с другой стороны, комплекс массовых представлений населения.

В диссертации показано, что в массовых представлениях населения ясно проступает разрыв между представлениями об общественно-политической активности, которую более половины населения рассматривает как возможную и желательную для женщин, и представлениями о профессиональной политике, в которой население не видит существенной необходимости участия женщин. При этом можно с большой долей уверенности предположить, что оба эти убеждения в ходе социальных трансформаций только окрепли.

На основе анализа тенденций, демонстрирующих, как менялись представительство и роль женщин в политике, а также на базе анализа резулшьтатов исследования «Партнерство в политике» диссертант делает вывод, что в российском обществе сфера профессиональной политики отличается наибольшей жесткостью гендерных границ, которые формируются в связи с обладанием политической властью.

В диссертации описаны две модели интерпретации гендерных различий в политике: модель «двух начал» и «партнерство профессионалов».

Представления о «природной» полярности гендерных различий формируют и представления об «идеальном партнерстве», или гармоническом сочетании мужского и женского начал, на основе принципа взаимодополнительности,

Основываясь на том, что различия в мужском и женском способе восприятия жизни и принятия решений абсолютны, в рамках модели двух начал делается вывод, что на практике идеальное партнерство невозможно, поэтому вместо него предлагается компромиссный вариант взаимодействия мужчин и женщин в политике. Он основан на принятии жестких гендерных границ: для мужчин «естественно» стремление быть на виду и стремиться завоевать высокий социальный статус; женщины, напротив, «по своей натуре» не честолюбивы и не склонны к публичности и довольствуются тем, что имеют доступ к принятию решений, работая в политике «в тени мужчин».

В диссертации показано, что модель «двух начал» воспроизводит комплекс гендерных представлений о традиционной семье, и предполагает многочисленные ограничения и высокую управляемость участия женщин в политике. В рамках этой модели женщины не участвуют в открытой борьбе за власть, не соперничают с мужчинами, а «помогают» им, обеспечивают «надежный тыл». При этом отказ женщин от участия в политической конкуренции является необходимым условием их выживания как политиков.

Вторая модель - «партнерство профессионалов» - основана на апелляции к западному опыту участия женщин в политике. На первый взгляд, создается впечатление, что «партнерство профессионалов» противоположно модели «двух началах». В действительности, даже те, кто утверждают, что «в политике нет пола» (то есть декларируют гендерную нейтральность политики), по ходу своих рассуждений приходят к выводу, что даже успешная женщина-политик - это, по сути дела маскулинизированный тип женщины, который не примет российский избиратель, поэтому, в конечном счете, партнерство мужчин и женщин неосуществимо в российской полтике.

Диссертант анализирует внутреннее противоречие, разрушающее «партнерство профессионалов», основанное на либеральной концепции «формального равенства»: профессионализм подразумевает конкуренцию, но гендерные границы, определяющие политику как сферу мужской активности, отрицают самую возможность открытой конкуренции между мужчиной и женщиной в этой сфере.

В диссертации обосновывается, что в рамках двух моделей гендерного взаимодействия в политике партнерство мужчин и женщин в ней, практически, не реализуемо, поскольку обе модели основываются на идее «естественно» заданных гендерных границ, фиксирующих, что политическая власть принадлежит мужчинам.

Реальная ситуация участия женщин в политике более многогранна, и в современной России создаются основы новой - политической - профессии для женщины. Диссертант подчеркивает, что в отличие от недавнего прошлого, можно говорить не только об отдельных фигурах, но о нескольких типах женщин-политиков - то есть о тенденции изменения гендерных границ в сфере власти.

В диссертации описаны четыре типа современных женщин-политиков: общественница, революционерка, звезда, эксперт. Тем не менее, сложно определить перспективы каждого из этих типов в российской политике, поскольку жесткость и непроницаемость гендерных границ осознается как женщинами, прошедшими опыт предвыборных кампаний, так и населением.

Диссертант приходит к выводу, что обладание властью сконструировано в российском обществе как одни из самых жестких гендерных границ. Их обсуждение ведется в пределах, ограниченных двумя возможными моделями партнерства, каждая из которых базируется на идее «естественной заданности» гендерных границ, что сокращает возможности усиления политического участия женщин через формирование современного гендерно-чувствительного подхода в политике.

В пятом параграфе - «Повседневные гендерные идеологии» разрабатываемая в зарубежной и отечественной литературе концепция повседневных идеологий рассматривается как дополнительный методологический ресурс, позволяющий анализировать гендерные представления, существующие в массовом сознании.

В диссертации обосновывается, что повседневные гендерные идеологии представляют собой определенным образом организованные комплексы представлений о мужественности и женственности, о взаимоотношениях полов в семье и обществе, которые можно обнаружить в обычном рассуждении людей. Эти комплексы формируются в культуре и выражают опыт отношений между мужчинами и женщинами в обществе. Чем ближе к ядру гендерной идеологии находятся те или другие представления, тем более значима их роль для ее оформления и тем сильнее их сопротивление изменению.

Анализ повседневных гендерных идеологий, проведенный в диссертационном исследовании, показывает, что в их ядре наряду с представлениями о гендерных различиях находятся представления об особых свойствах России, определяющих логику рассуждений о гендерных отношениях, обусловленных специфической, матрицентричной структурой российской семьи и особым статусом женщины в культуре, связанным с гиперответственностью женщины за сохранение семьи в кризисном социуме.

В диссертации анализируются повседневные гендерные идеологии журналистов, для которых характерно противоречивое сочетание традиционных и модернизированных представлений о гендерных различиях. Это обнаружилось в исследовании как противоречие между ответами на вопросы анкеты о положении женщины в обществе и рассуждениями журналистов на фокус-группах, где они имели возможность развернуто формулировать свою точку зрения. Интерпретируя это противоречие сквозь призму понятия гендерные границы, можно утверждать, что результаты анкетного опроса свидетельствуют о гибкости и проницаемости границ - напротив, феноменом групповых дискуссий было конструирование полярных гендерных различий.

Анализируя результаты исследования повседневных гендерных идеологий, диссертант приходит к выводу, что они обладают устойчивостью и самодостаточностью, что позволяет им блокировать или, по меньшей мере, игнорировать вызовы, которые несут в себе проблемы, возникающие в реальном опыте мужчин и женщин. В повседневных идеологиях закрепляются гендерные стереотипы, которые создают препятствия усвоению нового знания, искажают восприятие новой информации. Гендерные идеологии воспроизводят традиционную логику рассуждения, поэтому легко воспроизводятся и прочно закрепляются в среде, где отсутствует обсуждение гендерных проблем, или общественная дискуссия, в которой можно ставить вопросы и искать на них ответы. Развитие такой дискуссии предлагает метод гендерного просвещения.

В шестом параграфе - «Гендерное просвещение как публичная дискуссия» анализируя опыт семинаров, проведенных в рамках проекта «Женщина третьего тысячелетия: гражданская и политическая ответственность российских женщин», диссертант рассматривает проблему развития публичного гендерного дискурса.

В диссертации развивается понимание просвещения, как развития публичной дискуссии. Если речь идет о гендерной тематике, то дискуссия позволяет обнаружить препятствия для становления гендерной идентичности - и личностного становления («взросления»). Она дает толчок к осмыслению индивидуального опыта - и в то же время обнаруживает типичные способы сопротивления усвоению новой информации, которые способны блокировать развитие публичного гендерного дискурса, необходимого для того, чтобы гендерное равенство было воспринято как ценность и социальная проблема, требующая политического решения.

Диссертант рассматривает широко употребляемое отечественными исследователями понятие дискурс, как обозначение содержания, логики и способов рассуждения на наиболее важные для данного общества темы. В дискурсе выражаются, воспроизводится, создаются и развиваются фундаментальные черты культуры. Неразвитость дискурса означает, что тема табуирована в данной культуре или не признается существенной. Последнее характеризует, как показано в диссертации, публичный гендерный дискурс в современной России.

Результаты исследования, проанализированные в диссертации, показали, что, как правило, обсуждение сводится к противостоянию двух способов рассуждения, или стратегий ведения дискуссии - просветительской и патриархатной. В рамках просветительской стратегии любая проблема сводится к «незнанию» и «неразвитости сознания». Просветительскую стратегию, как правило, развивают женщины, которые получили информацию о гендерной проблематике на различных курсах, семинарах, школах, в женских организациях. Для просветительской стратегии характерно однозначное видение решения проблемы (контр - стереотип), которое уже не подвергается анализу.

Просветительской противостоит патриархатная стратегия, уравнивающая нормы узаконенных в традиционном обществе системы властных отношений между мужчинами и женщинами и «общечеловеческие ожидания». Один из основных аргументов здесь - отождествление гендерного подхода с идеологией и отказ видеть в нем метод социального анализа. Эту стратегию, как правило, развивают мужчины.

Вместе с тем, в диссертации подчеркивается, что особенностью дискуссий на по гендерной проблематике является доминирование патриархатной стратегии присутствующей в рассуждениях, как мужчин, так и женщин и противостояние просветительской и патриархатной стратегий, способное завести дискуссию в тупик, заблокировать содержательный диалог и, в конечном счете, развитие публичного гендерного дискурса.

В диссертации выделены этапы «вхождения в тему» дискуссии: неприятие информации или снисходительное, пренебрежительное, недоверчивое отношение к ней; попытка обесценивания информации; поверхностное восприятие информации без анализа и попытки осмысления. Описаны способы сопротивления новой информации: защита с помощью стереотипов, выдвижение контр-аргументов, извлеченных из повседневных гендерных идеологий, формирование контр-стереотипов. Диссертант подчеркивает, что особенностью публичного гендерного дискурса, развивающегося в ситуации противостояния просветительской и патриархатной стратегий, становятся принятие новой информации при сохранении старых позиций и убеждений в почти неизменном виде и конформизм в дискуссии, который приводит к возвращению на прежние позиции после ее окончания.

Анализируя причины трудностей продвижения гендерной тематики в публичном пространстве, диссертант показывает, что одним их важнейших факторов, влияющих на восприятие новой, социально актуальной информации, полученной в гендерных исследованиях, и «нейтрализующих» ее действенность, являются социальная тревожность и страх перед неопределенностью и опасностью будущего, связанной с вызовами и рисками нового века, которые грозят сделать слишком проницаемыми границы, разделяющие «мужской» (преимущественно, публичный мир) и «женский» (преимущественно, частный, семейный мир). В ситуации неразвитости публичного гендерного дискурса ответом на вызовы, связанные с новыми социальными проблемами, становится стремление опереться на «проверенные», «от природы данные», унаследованные от «давней истории» истины (патриархатная стратегия) или полное отвержение последних и принятие новых - также воспринимаемых как «незыблемые», непроницаемые для критического взгляда, как и старые, «отжившие», «неправильные» воззрения( в этом случае выбирается «просветительская» стратегия).

«Гендерная тема» сама по себе, несомненно, вызывает тревогу, и надежным прибежищем от нее становятся мифы и «самоочевидности» повседневной идеологии. Диссертант подчеркивает, что обращение к термину гендер и его распространение означает рост влияния женщин в обществе. Опыт гендерного просвещения как публичной дискуссии позволяет утверждать: важнейшим условием развития конструктивной общественной активности женщин является их участие в обсуждении гендерной проблематики, как она представлена в современных исследовательских работах, просветительских и публицистических текстах, а также в дискуссиях с участием мужчин и женщин - как сторонников, так и противников идей гендерного равенства.

В третьей главе - «Тенденции изменения семьи и жизненных стратегий: гендерный анализ», посвященной рассмотрению того, как влияют социальные трансформации на положение мужчин и женщин в российском обществе, анализируются магистральные изменения, которые происходят в семье и гендерных отношениях в ходе модернизации и глобализации и обосновывается вклад гендерной теории в исследование этого процесса; рассматривается проблема жизненных стратегий женщин в условиях углубляющейся социальной дифференциации российского общества и анализируются гендерные аспекты бедности, выразившиеся в тенденции «феминизации бедности»; обсуждается связь социальных трансформаций с обеспечением гендерного равенства.

В первом параграфе - «Семья и гендерные отношения в контексте модернизации и глобализации» анализируются современные проблемы трансформации семьи, связанные с продолжающейся модернизацией (переход к нуклеарной, «супружеской» семье) и семейной динамикой в контексте глобальных изменений в современном мире, в котором биография, прожитая как «судьба», сменяется проектированием жизненных стратегий, основанных на новых возможностях личностного выбора. Поскольку современность, для которой характерны динамичные изменения социальных институтов, самым радикальным образом влияет на повседневность и затрагивает «личностные аспекты нашего опыта» (А.Гидденс), семья, оставаясь существенной частью как «традиционной», так и «новой» биографии, также переживает принципиальные изменения. Она утрачивает свою «автономность» в обществе, становится более открытой изменениям, происходящим в публичной сфере и во многом утрачивает свою важнейшую функцию «убежища» в мире. Динамика индивидуализации усложняет современным мужчинам и женщинам задачу следовать «нормативным требованиям пола» (У.Бек) Большинство исследователей сходятся во мнении, что сегодня не существует единственной, нормативной модели семьи.

В диссертации показано, что в контексте этих новых теоретических подходов складывается концепция постсовременной семьи. Ее характерными признаками является отсутствие ясных, четких норм, определяющих гендерное взаимодействие: мужчины и женщины ориентируются на отношения, лишенные патриархатной субординации, в то же время эмоциональные потребности и индивидуальные стремления выдвигаются на первый план. Это ставит под угрозу семейную стабильность, фундаментом которой в традиционной семье является солидарность, основанная на полном единстве интересов членов семьи и одновременно, комплиментарность гендерных ролей. В противоположность этому в постсовременной семье все важнейшие стороны ее жизни становятся объектом обсуждения и возможных гендерных конфликтов.

В диссертации рассматриваются две влиятельные в западной социологии концепции, фиксирующие принципиальные изменения, связанные с модернизацией семьи в условиях современной глобализации. В концепции Э. Гидденса рассматривается трансформация идеалов любви, связанная с меняющейся ролью традиции в жизни современного человека и возвышением ценностей интимности. Это выражается в возникновении феномена «чистых отношений», которые развиваются как альтернатива традиционному браку, основанному на экономической зависимости женщины. А. Хохшилд, в свою очередь, анализирует тенденцию трансформации эмоциональной составляющей семейной жизни, связанную с тем, что в повседневной реальности семья и близкие вытесняются на периферию жизненного мира под давлением «работы» и «супермаркета» - доминирующих символов и ритуалов современного капитализма - «высоко организованной системы производства, рекламирования и продажи вещей» (Хохшилд). В ответ на распространение «религии глобального капитализма» семья и близкие приобретают для большинства людей более высокую ценность, чем раньше. Тем не менее, центральным пунктом противоречий в постсовременной семье, остается наличие сильнейших центробежных тенденций.

Диссертант подчеркивает, что динамика индивидуализации, которая выражается в стремлении каждого члена семьи удовлетворять свои стремления, связана с подвижностью скрепляющих отношения норм супружеского взаимодействия, которые были четко прописаны в традиционной семье и фиксировали гендерные границы: экономический вклад мужчины в семью, неоплачиваемый домашний труд женщины, семейное главенство мужчины, обязанности женщины по ведению домашнего хозяйства и уходу за детьми. Напротив, постсовременная семья представляет собой проект, осуществление которого требует значительных усилий и который содержит в себе высокую степень неопределенности гендерных отношений.

Анализ, проведенный диссертантом показывает, что постсовременная семья является своеобразным ответом модернизированной семьи на вызовы глобализации, однако она порождает новые проблемы, требующие дальнейшего анализа и нетрадиционных подходов к их решению.

Во втором параграфе - «Концепция «гендерного контракта» в исследовании жизненных стратегий российских женщин» анализируя изменение социального положения российской семьи в период социальных трансформаций, диссертант подчеркивает, что российская семья включена в мировую тенденцию изменений, современный этап которых ознаменован появлением постсовременной семьи. Спецификой России является то, что в ходе модернизации, которую российская семья переживает, начиная с середины прошлого века, происходят глубокие структурные изменения советской модели - «семьи с двумя зарплатами», или семьи «работающей матери». Затяжной социально-экономический кризис 90ых годов, выразившийся в резком расслоении населения и формировании стратегии выживания как основной для подавляющего большинства семей, имел противоречивое, но главным образом, негативное воздействие на общество. Одним из результатов кризиса стало то, что именно семье пришлось взять на себя все основные функции жизнеобеспечения своих членов. В результате в период социальных трансформаций резко усилилось значение как экономических функций семьи (развитие надомного труда, расширение семейного самообслуживания), так и ее психологических функций, связанных с возрастанием роли эмоциональной поддержки и доверия, обеспечиваемых семьей и ближайшим окружением. Это лежит в основе переоценки ценностей модернизированной семьи, связанных с возрастанием ценности профессии в жизненной стратегии женщины.

Рассматривая проблему жизненных стратегий российских женщин в период российских трансформаций, диссертант подчеркивает, что особую сложность вызывает их анализ в переходном обществе. В качестве методологического инструмента исследования этой проблемы в диссертации используется концепция гендерных контрактов, позволяющая исследовать особенности решения конфликта «семья--работа», как основы формирования жизненной стратегии российской женщины.

Конфликт между семьей и работой - «классическая» проблемой социологии семьи -- связан, с одной стороны, с возрастающим значением работы и профессии в жизни женщин и изменением баланса гендерных ролей в семье, а с другой стороны, с наличием в культуре современных обществ двух противоположных жизненных стратегий - преимущественно «мужской», связанной с реализацией в профессии и публичной сфере, и преимущественно «женской», ориентированной на семью и частную жизнь. Традиционно конфликт между семьей и работой рассматривается как основной ролевой конфликт современной женщины. В 90ые гг. в России он обострился в связи с декомпозицией базового гендерного контракта советской эпохи - контракта «работающей матери».

Теоретическая разработка этого понятия в отечественных исследованиях представлена в работах А.А.Темкиной и А.Роткирх. Понятие гендерный контракт определяет правила, обеспечивающие разделение труда по признаку пола и систему предписаний, в соответствии с которой оформляется поведение мужчин и женщин в публичной и частной сферах. Поскольку гендерные отношения в этих сферах построены как отношения иерархии, гендерный контракт фиксирует компромисс между сторонами, наделенными разными властными полномочиями.

Условием возникновения и сохранения контракта «работающей матери» является вынужденная занятость женщин на производстве. В диссертации проанализированы основные черты контракта «работающей матери», который фиксирует отношения между советским государством и женщиной и отличается, как от контракта «домашней хозяйки», базового для традиционной, патриархатной семьи, так и от контракта «равных статусов», на который ориентируется модернизированная семья.

Принципиальное «условие» контракта - исключительность роли женщины-матери в обществе, обеспечивавшая ее безусловный приоритет в воспитании детей. Помощь государства в воспитании детей была важнейшей составляющей контракта работающей матери. Другой его важной характеристикой в России была «женская доминанта» в воспитании и проблематичность (а иногда и устранение) роли отца даже в полных семьях. В послевоенный период, и особенно, начиная с 60ых годов, жизненная стратегия работающей матери включала получение среднего и высшего образования, обеспечивающего определенный уровень социальной мобильности.

Базовый гендерный контракт советской эпохи обеспечивал определенную степень сочетания семьи и работы в жизненной стратегии женщин. Вместе с тем, основанием контракта оставались традиционные представления о гендерных различиях, неравное распределение бытовых обязанностей и «двойная занятость» женщины, препятствующие формированию стратегии профессиональной ориентированности, являющейся базовой в модернизированной семье. В отличие от советской семьи, в ней баланс семьи и работы обеспечивается контрактом «равных статусов», который основан на ценности гендерного равенства и поддерживается политикой, направленной на его достижение.

Диссертант подчеркивает, что контракт «работающей матери» подрывает основы патриархальной семейной власти, предполагающей главенство мужчины-кормильца, поскольку разрушал экономическую зависимость жены от мужа и поддерживался идеологией женского равноправия. Вместе с тем контракт «работающей матери» содержит в себе скрытый гендерный конфликт, проявлением которого явялется феномен двойной занятости работающих женщин и скрытая дискриминация по признаку пола..

В диссертации на базе анализа результатов сравнительных исследований, осуществленных автором работы, делается вывод, что появление новых жизненных стратегий женщин в 90ые гг. связано не с трансформацией базового гендерного контракта советской эпохи, а с его разрушением и распространением жизненных стратегий выживания. Диссертант подчеркивает, что после распада советской системы контракт «работающей матери» был в одностороннем порядке разорван государством, которое, используя шоковые методы перехода к рынку, перестало поддерживать его идеологически, политически и экономически. В диссертации рассмотрены основные составляющие процесса декомпозиции базового гендерного контракта, результатом чего стали резко возросшие трудности в совмещении семьи и работы. Это ухудшило жизненные шансы большинства работающих женщин и стало главным условием снижения их конкурентноспособности на рынке труда. Результатом этого стало усиление экономического гендерного неравенства, снижение экономической отдачи образования для женщин, и возрастание их социальной незащищенности. В диссертации показано, что разрушение основ контракта работающей матери явилось мощным тормозом для формирования жизненной стратегии современной профессионально-ориентированной женщины, основанной на сочетании ценностей семьи и профессиональной самореализации.

Разрушение контракта «работающей матери» ярче всего проявились в кризисе «двойной», то есть семейно-профессиональной, идентичности, связанном с обострением конфликта семьи и работы. В диссертации показано, что по мере углубления социальных трансформаций, в российском обществе разворачивается противоречие между семейно-ориентированной стратегией женского поведения и стратегией индивидуального успеха, на которую ориентируются, преимущественно, молодые женщины. Этот конфликт разнонаправленных жизненных стратегий приходит на смену кризису двойной идентичности, остро пережитому российскими женщинами в первой половине 90ых годов. Характерным для формирующейся жизненной стратегии женщины является противоречие между ценностью успеха и ценностью семьи и разрушение стереотипных представлений о различиях мужского и женского поведения. Новая жизненная стратегия, основанная на ценностях личной независимости и успеха, является не стратегией самореализации, а одной из разновидностей стратегий выживания в жестких условиях сегодняшней российской реальности. В диссертации этот вывод подтверждается анализом результатов российско - шведского исследования «Жизненные стратегии молодых женщин в условиях культурной модернизации». Исследование показало, что, стремясь к самореализации и успеху, россиянки в то же время ощущают недостаток ресурсов, обеспечивающих их равноправие на рынке труда и в обществе в целом. При этом гендерный фактор существенно снижает шансы женщин, стремящихся к профессиональной и личностной самореализации.

В третьем параграфе - «Гендерный анализ проблемы бедности» показано, что одной из наиболее заметных тенденций периода социальных трансформаций оказалось то, что гендерный фактор существенно усиливает риск бедности для женщин. Эта тенденция переходного периода, характерная в той или иной степени для всех постсоциалистических стран, получила название феминизации бедности. В России из общей численности женщин в группу бедных попадает почти половина.

Гендерный аспект проблемы бедности состоит в том, что женщины составляют большинство среди бедных и в том, что женская бедность имеет особенно тяжелый и застойных характер, и для выхода из нее требуются специальные меры социальной помощи. Статистически фиксируются две группы женщин, наиболее подверженных риску бедности. Это женщины - главы семей с одним работником (неполные семьи) и пожилые одинокие женщины. Именно увеличение удельного веса этих групп в населении России позволяет говорить о развитии тенденции феминизации бедности.

Основными причинами того, что женщины, как правило, беднее мужчин являются: неравенство мужчин и женщин на рынке труда, неравное распределение материальных ресурсов между мужчинами и женщинами в обществе и в семье, преобладание женщин в материально-уязвимых социально-демографических группах.

Мужчины и женщины не обладают равными возможностями на рынке труда. Это проявляется в гендерной дифференциации оплаты труда, в горизонтальной и вертикальной профессиональной сегрегации по признаку пола, в характере женской безработицы. Самый высокий риск попасть в группу низкооплачиваемых существует у молодых и пожилых женщин, у женщин, работающих в бюджетной сфере, на традиционно «женских» рабочих местах.

Основными причинами неравенства женщин и мужчин на рынке труда являются: различия в структуре распределения времени у мужчин и женщин, дискриминация женщин со стороны работодателей, особенности гендерной социализации и различия в жизненных притязаниях мужчин и женщин.

Исследования, проведенные как среди работников, так и среди и работодателей показывают, что наиболее актуальным видом дискриминации на российском рынке труда является дискриминация при найме и увольнении.

Интенсивная занятость в сфере домашнего труда и традиционная женская социализация во многом объясняет стереотип поведения самих женщин на рынке труда, проявляющийся в том, что они не ставят перед собой высоких карьерных целей и выбирают те профессии и должности, которые оставляют время для занятий домом и детьми. Женщины, которые знают, что к ним относятся как к менее предпочтительным работникам, исходят из того, что соревноваться с мужчинами, у них нет возможностей, и выбирают виды деятельности, которые требуют меньшей профессиональной квалификации.