Социокультурная традиция: онтология и динамика

Научно-практическая значимость исследования определяется тем, что полученные в ходе него результаты дают возможность углубления имеющихся теоретических представлений о сущности, антропоонтологических основаниях и динамике исторических изменений социокультурной традиции, ее функционировании на уровне воспроизводства личной идентичности и культурной макроидентичности сообщества. Развитый в диссертации подход к исследованию традиции через типологию культурного воспроизводства личности позволяет глубже понять механизмы поддержания социокультурной преемственности и прояснить онтологический статус традиции с выходом в метафизику социального бытия.

Материалы исследования и полученные выводы могут использоваться в разработке и чтении общих и специальных курсов по социальной философии, культурологии, социальной и культурной антропологии, религиоведению и социальной психологии.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования, а также отдельные полученные по его ходу теоретические положения и выводы докладывались и обсуждались на всероссийских конференциях «Власть, право, толерантность» (Краснодар, 2004), «Сорокинские чтения 2004. Российское общество и вызовы глобализации» (Москва, 2004), на всероссийском форуме «Глобальное пространство культуры» (Санкт-Петербург, 2005), а также на научно-практических семинарах кафедры социологии, политологии и права Института по переподготовке и повышению квалификации преподавателей социальных и гуманитарных наук при Ростовском государственном университете.

Во Введении обосновывается выбор и актуальность темы, раскрывается степень ее разработанности, определяются основные цели и задачи исследования, формулируются присутствующие в диссертации элементы научной новизны и излагаются тезисы, выносимые на защиту.

В главе первой «ВЕРСИИ ПОНИМАНИЯ И МЕТОДОЛОГИИ ИССЛЕДОВАНИЯ ТРАДИЦИИ В РАМКАХ СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОГО ДИСКУРСА» анализируются основные имеющиеся парадигмы понимания традиции. Исследование традиции имеет такое широкое предметное поле, что практически должно охватить всю сферу социокультурных феноменов - от таких универсальных, как мифологии, базовые нарративы различных культур, ритуалы, до локальных обычаев и обрядовых практик, представляющих чисто этнографический интерес. Кроме того, само понятие сразу предопределяет исторический ракурс анализа, поскольку в нем имплицитно заложена временная динамика, взаимоотношения настоящего и прошлого и перспектива будущего. Наконец, понятие традиции предельно неконкретно: подступаясь к нему, любой исследователь неожиданно сталкивается с рядом эпистемологических трудностей. Хотя понятие традиции в смысловом отношении кажется совершенно прозрачным, это лишь видимость, и попытки дать ему удовлетворительное определение остаются малоэффективными.

Это побуждает начать рассмотрение темы именно с проблемы определения. В параграфе 1.1. «Проблема определения: онтологизм и конструктивизм» автор пытается систематизировать и подвергнуть критическому анализу имеющиеся определения традиции и кристаллизовавшиеся в них методологические подходы. Границы семантического спектра исходного латинского термина жестко указывают на основное качественное отличие того, что можно подвести под это понятие: традиция - это прежде всего то, что не создано индивидом или не является продуктом его собственного творческого воображения, короче, то, что ему не принадлежит и передано кем-то извне. Таким образом, аспект поддержания преемственности является ключевым в содержании понятия традиции, и это учитывается в большинстве имеющихся ее определений.

Обилие попыток подступиться к проблематике традиции и смысловая широта этого понятия, а также предметная и методологическая специфика исследующих традицию дисциплин обусловливают различие подходов к ее определению. В рамках классической модели социального знания и соответствующих ей представлений об объективности (социальный факт так же объективен, как и естественнонаучный) сложился исторически наиболее ранний подход, получивший в позднейшей литературе название натуралистического. Восходящий к натуралистическому подходу онтологический тип понимания традиции опирается на представление о поддающемся объективному определению социокультурном наследии прошлого, сохраняющем или модифицирующем свою качественную определенность при переходе в настоящее.

Как отмечали многие исследователи См., к примеру, Eisenstadt, S.N. Tradition, Change, and Modernity. New York, 1973; Rudolph, Lloyd I., and Susanne H. Rudolph. The Modernity of Tradition. Chicago: University of Chicago Press, 1967; Singer M. When a Great Tradition Modernizes. New York: Praeger, 1972; Tipps D.C. Modernization Theory and the Comparative Study of Societies: A Critical Perspective. Comparative Studies in Society and History. 1973, 15:199-226., одно из затруднений такого подхода состоит в том, что он базируется на противопоставлении «традиционного» и «современного» как двух конкретных, устойчивых и взаимоисключающих состояний, тогда как в живой культуре практически невозможно провести грань между традиционным и инновативным. В установлении этой дистинкции участвует наблюдатель, который сам вовлечен в социальное взаимодействие, и потому здесь тесны классические представления об объективности: сами понятия «традиционное» и «новое», «традиция» и «новация» имеют скорее субъективный, интерпретативный, нежели описывающий, объективный характер: изменчивость и неопределенность явлений культуры как социальных фактов означает постоянное обновление того социокультурного содержания, которое, тем не менее, продолжает символически интерпретироваться как традиционное См.: Smith, M. Estellie. The Process of Sociocultural Continuity // Current Anthropology. 1982. № 23. P. 127-141.. Таким образом, понятие традиции в значительной мере связано с интерпретативной дистинкцией и в этом контексте становится условным.

Относительность и условность содержания понятия традиции в интерпретативной парадигме стала еще очевиднее по мере осмысления модернизации как социального и исторического явления, осознания последнего как имеющего цивилизационные границы и принадлежащего западному типу общества, отражающего его специфические социетальные, культурные и ментальные черты. В целом, подчеркивает автор, в неклассическом интеллектуальном контексте понятие традиции фактически теряет объективное содержание, и правомерность использования его без поправки на его относительность оказывается под вопросом.

В работах советских и российских авторов, преимущественно пользующихся деятельностным подходом к изучению феноменов культуры, проблема соотношения традиции и современности, традиции и новации также находит отражение и вызывает дискуссии. В деятельностном подходе заложены априори изменчивость и динамическая подвижность традиции, понимание ее как продукта исторического опыта. Однако здесь понятие традиции теряет определенность границ и практически распространяется на всю культуру.

Натуралистическое понимание традиции принадлежит классической парадигме. Оно представлено крупными мыслителями начиная с Э. Бьорка и К. Мангейма, хотя уже в Х1Х в. представления о традиции и традиционном обществе нашли воплощение в известных теоретических построениях, основанных на партикуляризме и антитезе: это теории статуса и контракта Мейна, «общины» и «общества» Ф. Тенниса, механического и органического типов солидарности Э. Дюркгейма. Однако если рассматривать натуралистическое понимание традиции более широко, оно связано с определенным типом историософии, предполагающим дихотомическое отношение к традиции. Из него выросло концептуальное направление, которое можно условно обозначить как модернизм или прогрессизм и для которого традиция выступает как отмеченная негативным знаком «диалектическая пара» новации. Другой вариант той же модели и второе звено оппозиции сложились преимущественно на почве философии, - это консервативный романтизм со своим восторженно-апологетическим отношением к традиции, составивший почву для конституирования философского и политического традиционализма. Возвращаясь к проблеме определения традиции, автор подчеркивает, что в конечном счете на основе классической парадигмы и восходящего к натуралистическому подхода возможен только один тип определения традиции - это определение, разграничивающее и противопоставляющее традиционную часть культуры и ее инновативную часть. В определениях такого типа традиционное полагается неизменным, а традиция понимается как передача этих практически неизменных моделей и культурных характеристик во времени. При этом временная непрерывность социокультурного воспроизводства рассматривается как основа социальной и культурной идентичности.

Альтернативу онтолого-натуралистическому пониманию традиции составляет конструктивизм, представители которого рассматривают традицию и все феномены культуры как символическую конструкцию, непрерывно творимую живущими поколениями и меняющуюся в зависимости от субъективной интерпретации и переосмысления. Такая интерпретация зачастую служит идеологическим целям. С точки зрения конструктивизма социальный факт представляет собой нечто неопределенное, процессуальное, находящееся в постоянном изменении; его объективность под большим вопросом. Автор полагает, и это признают сами конструктивисты, что их основным методологическим ориентиром стал принцип, разработанный в экзистенциализме, согласно которому «существование предшествует сущности и делает ее возможной». Имеется в виду онтологический приоритет живого, текущего и изменчивого субъективного бытия, которое обретает неподвижную поддающуюся определению, то есть ограниченную, предметную сущность, только когда становится прошлым. В таком случае субъект сам в процессе жизни творит свое прошлое и интерпретирует его. Различие между настоящим и прошлым для внутреннего мира субъективности раскрывается как разница между свободным бытием личности и объектным бытием вещи, «фактичностью» в терминологии Сартра.

Перенося этот принцип на социальные и культурные явления, конструктивисты рассматривают социальный факт уже не как факт, а как неопределенную в своих границах, непрерывно меняющуюся субъективно-объективную конструкцию. Такое понимание прослеживается в конструктивистских определениях традиции. В качестве примера автор анализирует позицию постмодернистского культуролога А. Гласси См.: Glassie H. Tradition // Journal of American Folklore. 1995, № 108. P.395-412., по мнению которого предпочтительным является следующее определение: традиция - это культурный продукт, созданный или продолженный прошлыми поколениями, который, будучи принят и переосмыслен последующими поколениями, дошел до настоящего времени. Цель такого пересмотра состоит в установлении корреляции между унаследованным содержанием традиции и нормативными принципами, которые считаются предпочтительными с точки зрения представлений о рациональности данного поколения, так, чтобы унаследованная традиция удовлетворяла их в целом и составляла жизнеспособную и социально эффективную культурную структуру. Определение аналогичного типа приводится в обзоре Е. Шацкого Шацкий Е. Утопия и традиция. М.: Прогресс, 1990. как «субъектное»: его смысловым центром является не процесс социокультурной трансляции, не содержание транслируемых норм, а интерпретирующее и оценивающее отношение данного поколения к наследию прошлого. Итак, подчеркивает автор, проблема исчерпывающего и лишенного внутренних противоречий определения традиции, похоже, с полным основанием может быть отнесена к разряду неразрешимых. С одной стороны дискуссия ведется вокруг разведения понятий традиции и культуры. С другой стороны, наибольшую сложность представляет установление соотношения традиционного и инновативного моментов в культуре при определении традиции как неизменного ядра культуры. Отсутствие четких границ понятия, его многозначность и явная потребность в редукции к более определенным терминам приводят одних исследователей к страстному стремлению найти, наконец, адекватную дефиницию, а других - к сознательному нежеланию пользоваться понятием традиции Ben-Amos D. The Seven Strands of Tradition: Varieties in its Meaning in American Folklore Studies // Journal of Folklore Research, 1984. № 21. P.125. или к отрицанию его эвристического потенциала Blum Stephen, Philip V. Bohlman, and Daniel M. Neuman, eds. Ethnomusicology and Modern Music History. Chicago: University of Illinois Press, 1991. P.6; Marcus, George E. The Redesign of Ethnography After the Critique of its Rhetoric. In Rethinking Knowledge. Reflections Across the Disciplines, eds. Robert F. Goodman and Walter R. Fisher. Р. 103-121. Albany: State University of New York Press, 1995. P.106; Myers, Helen, ed. Ethnomusicology: An Introduction. New York: W. W. Norton, 1992. P.11..

По мнению автора, достижение более адекватного понимания требует учета включенности субъекта в процесс динамического конституирования традиции наряду с признанием объективности традиционного содержания, ограничивающего возможности произвольной интерпретации.

Параграф 1.2. «Традиция как метаисторическая реалия: философия традиционализма» посвящен анализу традиционализма как философской парадигмы понимания традиции. В философском исследовании традиции невозможно обойтись без анализа того способа ее понимания, которое предлагает традиционализм. Наиболее значимое отличие традиционализма в интерпретации традиции составляет наличие трансцендентального измерения как перспективы «вглубь». Если исследования традиции, осуществляемые в стандартах современной научной рациональности, замыкают горизонт философского видения социальной реальности границами человеческого жизненного мира, именно из последнего выводя генезис социальности, то основная теза традиционализма, напротив, заключается в требовании разомкнуть этот горизонт и включить в него надчеловеческую и трансисторическую перспективу.

Автор показывает, что надчеловеческое в традиции, согласно традиционализму, поднимает ее над человеческим жизненным миром, который, в свою очередь, тем самым приобретает высокий, никогда в принципе не достижимый стандарт, с которым его соизмеряют. Это надчеловеческое начало раскрывается в непосредственном опыте сакрального, маркирует достигнутый реципиентом опыта предел, за которым далее начинается область трансцендентного, область ценностного, отличающегося от полезного и удобного, сфера сакрального, отличная от профанной повседневности. Так понимаемая традиция, подчеркивает автор, - это гораздо большее, чем социальная и культурная данность: это особая онтологическая реалия, наделенная полнотой бытия и сообщающая эту полноту человеческому существованию. Согласно социальным импликациям этого положения базовые характеристики традиционного общества суть проявления сакральных принципов социоустроения. По мере отхода от этих принципов, то есть по мере модернизации, в жизни общества нарастают негативные тенденции. Пропорционально росту материального благополучия и комфорта снижается духовный потенциал общества, сознание людей технизируется и атомизируется. Исторический процесс, мыслимый как нисхождение от сакрального истока, постепенная профанизация и десакрализация социальности, в контексте традиционализма представляет собой движение от полноты к оскудению, «забывание» аутентичной традиции, короче говоря, путь утраты. Как отмечает автор, представление о нисходящей направленности истории человеческого общества присуще не только традиционализму. Отчасти трактовка истории как нисхождения свойственна, например, философам постмодерна, пишущим о процессе деградации форм социального бытия, в конечном счете ведущем к распаду социальности, констатированному Ж.Бодрийяром. Для европейских романтиков упадок культуры связан с утратой способности к иррациональному, эмоциональному постижению, заменой живого чувства истинами рассудка. Определенные параллели можно проследить и в отношении экзистенциальной деградации сознания, констатированной М. Хайдеггером в понятии «забывания бытия». По мнению автора, между философией Хайдеггера и философским традиционализмом существует интересная аналогия, поскольку Хайдеггер рассматривает историю европейской мысли и духовности тоже как историю падения и заблуждения, а изначальную ситуацию, предшествовавшую падению, - как аутентичное состояние. Автору представляется, что сопоставление с Хайдеггером способствует прояснению понимания традиции с точки зрения философии и методологии традиционализма. Для генонистов традиция в ее социальном измерении - только результат и отражение качественно иного бытия, обладающего плеромой и аутентичностью. Это бытие самотождественно, и в нем конечный итог движения и изменения есть возвращение к началу, в примордиальную точку. Преодоление забвения и у Хайдеггера, и у традиционалистов мыслится как результат специальной методологии, которая по своей сути представляет собой в обоих случаях герменевтико-лингвистическую реконструкцию. Хайдеггер реконструирует смысловые структуры древнегреческого языка, находимые им в высказываниях философов-досократиков; это делается для того чтобы выявить специфические черты мышления, архаически слитого с бытием, поскольку язык рассматривается как феноменология мысли. У традиционалистов задача заключается в том, чтобы реконструировать язык традиции, преодолев ставший всеобщим в мире язык модерна, и тем самым освободить человеческое мышление от внедрившихся в него профанных смысловых клише. Приписывая традиции метафизический, а не просто социокультурный статус, мыслители традиционалистской школы, в отличие от Хайдеггера, ориентируются на экзистенциальную целостность человеческого бытия в системе традиции, взаимосвязанность всех его проявлений, связь между проявленным и непроявленным уровнями реальности. Отвергая профанное понимание реальности как единого одномерного пласта, традиционализм, опираясь на эзотерические учения, отстаивает ее многомерность и в то же время холизм на основе общего для архаических культур принципа единства макрокосма и микрокосма.