Экспозиция феноменологического метода в когнитивных науках: натурализация феноменологии

Итак, результаты, добытые в феноменологическом исследовании, здесь используются как критерии эмпирического исследования и дизайна экспериментов. Данный подход отличается от нейрофеноменологического. Здесь не подразумевается феноменологическая тренировка испытуемых и даже сбор отчетов от «первого лица». К примеру, такой подход применим в исследованиях, связанных с нейровизуализацией. Галлахер в своём феноменологическом анализе непроизвольных действий вводит дистинкцию управления (agency) и чувства сопричастности к действиям (ownership for action), которая остается незаметной внутри протекания самого опыта. Например, если кто-то воздействует на моё тело или его часть, и оно движется, я ощущаю это движение, но не управляю им. На основе экспликации этой дистинкции было поставлено несколько экспериментов, где были выявлены и визуализированы её нейрональные корреляты. Таким же образом могут использоваться открытия, сделанные в нейрофеноменологии, больше того, некоторые считают нейрофеноменологический эксперимент Лутца одним из примеров того, как должна осуществляться феноменология «предварительного включения».

Таким образом, данных подход никак не исключает нейрофеноменологический, поскольку результаты нейрофеноменологических экспериментов могут служить источником различных концептуализаций, используемых в феноменологии «предварительного включения». Само собой, что дизайн экспериментов в этом случае не всегда подразумевает феноменологически подготовленного субъекта - иногда есть необходимость сохранения наивной установки или проходит изучение субъектов, не способных следовать феноменологическому методу, вроде маленьких детей или душевнобольных. В данном подходе в наиболее приближенной к букве Гуссерля форме осуществляется взаимодействие между феноменологической и естественно-научной установкой, где и феноменология и естественная наука сохраняют собственные границы и дистанцию, не смешиваясь в противоречиях.

Заключение

Что прежде всего бросается в глаза в изложенных попытках натурализации феноменологии - они исходят из частичной внутренней натурализованности самой феноменологии, которая стала возможной благодаря тем акцентам, которые расставил в своих работах Мерло-Понти, через призму которых по большей части и происходило знакомство ученых с феноменологией. При этом в этих подходах натурализация феноменологии не сопровождается феноменологизацией науки. Интересно, что после сборника «Naturalizing Phenomenology» планировалось выпустить вторую часть - «Phenomenologizing Natural Science», которая не увидела свет из-за преждевременной смерти Ф. Варелы. Проект феноменологизации естествознания начал воплощаться с появлением когнитивных подходов, отчасти учитывавших феноменологические призывы, но понятые в свете естественной установки. Будучи направляющей и верной в своей направленности формой идеализма, феноменология для ученых тем не менее осталась лишь пыльным архивом удивительных разработок и метода, который остался почти незамеченным наукой и приказал долго жить - игнорирование феноменологической эпистемологии явно указывает на то, что она не была воспринята всерьез, как и любой проект «универсальной науки». Нельзя сказать, что до появления трансцендентализма наука не пыталась оглянуться на собственные основания, но после Канта это получило систематическую разработку в формах тех или иных «наукоучений». Сложно сказать, претерпела ли наука трансцендентальный поворот (последние преобразования в физике представляются спорными в этом плане), но когнитивная наука в силу специфики своего предмета и богатой предыстории научно-философских дебатов вокруг него, кажется наиболее восприимчивой к трансцендентализму научной дисциплиной.

Э. Томпсон и Ф. Варела в своих ранних работах (а Томпсон - и в публичных лекциях), связанных с феноменологией, отсылают в основном к «Кризису европейских наук» как опорной работе для своих программ. В дальнейшем в связи с разработкой прагматизации редукции и изучением антинатуралистических мотивов Гуссерля был введен в оборот корпус текстов, связанных с «Философией как строгой наукой» и «Идеями I». Так или иначе, их интересы касаются феноменологии после трансцендентального поворота, который многие ученики самого Гуссерля не приняли, восприняв его как возвращение к метафизике, от которой феноменология была призвана избавить. Возможно, что именно к области феноменологии до и вне трансцендентализма стоит обратиться когнитивной науке.

Уже из истории самой феноменологии видно, что сохраняя своё ядро, она претерпевает сильные концептуально-терминологические преобразования, и натурализация феноменологии подразумевает именно отход от феноменологии Гуссерля в пользу новой формы феноменологии, не вязнущей в собственных основаниях, а идущей дальше. Основная проблема проекта натурализации в том, что он преподносится в качестве научной программы, соответствующей известным критериям, вроде наличия эксплицитных допущений, задающих предметную область, методов сбора данных и различных методов, связанных с обработкой и вычислением этих данных. Вопросов собственных оснований как науки эта программа не касается, как и не подвергает свой предмет дотеоретическому эйдетическому исследованию. Возможно, это связано с недоверием к самой феноменологии из-за недостаточной осведомленности о её нюансах или отсутствию строгого и ясного метода (в практическом смысле - Гуссерль не даёт четких предписаний о процессе проведения редукции), который можно было бы признать в научной среде. Наука здесь не выходит за собственные пределы и не желает признавать эпистемологические притязания феноменологии, она поглощает феноменологию путём включения её в структуры, где результаты феноменологии редуцируются к более общему основанию, вроде математики.

В этом смысле подходы, рассматривающие феноменологию как перспективу от «первого лица» и вообще прибегающие к разделению на первое и третье лицо оказываются лишь частичным, но наиболее доступным и конкретно реализованным на сегодня способом натурализации, включающим в себя учет тех или иных тематических результатов феноменологических исследований и прагматизацию самого метода феноменологической редукции. С точки зрения феноменолога такие подходы неприемлемы.

Что касается значимых предложений именно со стороны феноменологов, то необходимо указать на Ш. Галлахера и Д. Захави, которые видят необходимость разработки дисциплины феноменологической психологии, введенной Гуссерлем [15]. Она должна заполнить лакуну, стать буфером между трансцендентальной феноменологией и естественной наукой - эта дисциплина лишена трансцендентальной составляющей, но осуществляет исследование феномена сознания в естественной установке. Но Дэн Захави в свою очередь считает сомнительной выгоду от взаимосвязи феноменологической психологии и науки [32, p. 340]. К сожалению, никакой конкретной и даже более глубокой теоретической разработки в условиях современной науки эти программные заявления не получили. Более того, у самого Гуссерля отношения между феноменологической (эмпирической) психологией и трансцендентальной феноменологией остаются непроясненными, поскольку первая, когда воздерживается от полагания лишь некоторых предметностей, но не мира в целом, все же имеет доступ к чистому сознанию, и необходимо перестает полагать субъекта в качестве живого организма. По своему методу и предмету психология почти полностью совпадает с трансцендентальной феноменологией, о чем даже упоминается в «Кризисе»: «чистая психология в себе самой тождественна трансцендентальной философии как науке о трансцендентальной субъективности» [2, с. 340]. Таким образом, даже сам Гуссерль не смог окончательно решить вопрос о конкретных способах взаимодействия науки о сознании и трансцендентальной феноменологии.

Итак, базовая предпосылка натурализации феноменологии состоит в том, что трансцендентальная феноменология натурализована быть не может. В этом контексте научные исследования сознания, предлагаемые Варелой, Галлахером, Томпсоном и их коллегами, представляют собой примеры феноменологической психологии, применяющей феноменологический инструментарий без процедур редукции и epoche (со стороны самих ученых). Как было показано, в контексте этих программ (кроме программы Галлахера) феноменология включается внутрь естественно-научной программы, частично модифицируя научную перспективу, но не касаясь ее основоположений: эти программы продолжают работать с эмпирическим сознанием, стремясь к наиболее полному его описанию именно в эмпирической перспективе.

Для них феноменологическая перспектива представляется коррелятивной, но не основополагающей, и даже не вполне самостоятельной, поскольку феноменологический метод подвергается сильной прагматизации, а разработки феноменологии рассматриваются как значимые эмпирически, вне контекста чистого сознания. Как следствие, преодоление «разрыва в объяснении» в рамках натурализованной феноменологии оказывается непосильной задачей: громкие заявления о разрешении давней философской проблемы скрывают стремление репрессировать ее философскую составляющую. Науке пока сложно разделить эпистемологический пьедестал с феноменологией, но долгосрочные и активные исследования, разработка практически значимых исследовательских программ, открытие тематических научных изданий показывают, что наука двигается в сторону изменений, продиктованных взаимодействием с феноменологией.

Дэн Захави убедительно показывает, что Гуссерль уже в 1914 - 1915 гг. говорит о том, что субъект как конституирующая инстанция должен быть воплощен и встроен в интерсубъективный порядок множества таких же субъектов; указывая на это, Захави говорит о необходимости новой критики трансцендентальности у Гуссерля во всей её специфике [31, p. 41]. Этим же в более наглядной форме занимается Мерло-Понти, показывая, что преимущество феноменологического трансцендентализма состоит в том, что он учитывает воплощенность сознания в теле и открывающуюся перед ним интерсубъективность. Галлахер и Захави солидарны с Мерло-Понти в том, что необходимой составляющей обоюдного прогресса феноменологии и позитивной науки, по крайней мере в вопросе сознания, является их принципиальная конфронтация. Продуктивный обмен эмпирическими результатами и концептуальными уточнениями должен дополняться взаимной критикой, что не только избавит науку от реалистической наивности, но и пресечет тенденцию философии к спекулятивным построениям. То есть, наука (пусть даже поглотившая часть феноменологического инструментария, но все-таки остающаяся наукой) и феноменология остаются «при своём» и учатся вести диалог друг с другом. По моему мнению, это позволяет составить практичный тандем из ученых, обладающих конкретными определенными знаниями о своём эмпирическом предмете, и феноменологов, которые могут заступать в перспективу ученых, проясняя теории и их основания, эпистемологически и методологически направляя развитие исследования. И здесь встаёт уже проблема дисциплины и пропедевтеки феноменологического учения, которое нужно некоторым образом нормировать, чтобы сделать статус феноменолога значимым для интересов науки.

Различия между феноменологией и естественной наукой исходят из разницы их методов. Разработка феноменологии в известном нам виде продиктована, по Гуссерлю, именно спецификой предмета, чистого сознания, за которым феноменология следует, а не предзадает его [3, с. 698]. Наибольшую проблему для проекта натурализации феноменологии составляет её трансцендентальная сущность, создающая огромное напряжение в попытках слияния эмпирического и феноменологического подходов. В свете всего вышеизложенного, представляется необходимой ревизия дихотомии трансцендентального и эмпирического, которая будет направлена на изучение возможностей совместимости феноменологии и естественной науки, сделав их сосуществование менее парадоксальным. То есть натурализация, если она осуществлена до конца, должна иметь в виду не отказ от трансцендентальности, а её модификацию, реконцептуализацию. На необходимости некой точки бифуркации в слиянии феноменологии и науки настаивают исследователи, которые уже давно изучают проблему натурализации феноменологии [24; 31, p.40]. Из этого следует, что полная натурализация подразумевает равноправное включение феноменологии и эмпирической науки в единое целое, где их различия не стираются, таким образом не сводя ни одну из дисциплин к инструментальной роли. В этой связи Г. Юдин приводит свидетельства того, что Гуссерль оставил лазейки для открытия психологией доступа к трансцендентальной сфере, которая или должна исследоваться теми или иными дисциплинами по-своему, или добытые там при смене установке созерцания чистого сознания должны оформляться в психологии. Такие допущения были созданы в ходе сближения рациональной психологии с образцом трансцендентальной феноменологии, то есть Гуссерль пытался уподобить эмпирическую науку о сознании феноменологии, тем самым замутнив критерии их различия. Поэтому мне представляется крайне важным, чтобы в рамках натурализации феноменология и естественная наука объединялись лишь предметом исследования, при этом не смешивая свои полномочия и юрисдикции. Это значит, что хотя за феноменологией и остается эпистемологическое первенство, оно находит свое конечное обоснование в науке. Таким образом, вопрос о натурализации феноменологии становится рубрикой вопроса о возможном примирении трансцендентализма и натурализма (эмпиризма).

В связи с этим, в рамках натурализации можно ввести понятие «дефеноменологизации», которое указывает на процесс транскрипции содержания, открытого и описанного в феноменологической установке, на почву мира, а именно в специфические условия естественной установки. И поскольку как феноменологи мы здесь обладаем способностью удерживать различение установок, то эти различия между конкретными установками, свойственными той или иной науке (а так же, обогатив условия установки, индивидуальному научному исследованию), мы можем изложить, придав им строгий вид. То есть, составив исчерпывающий индекс включенных/выключенных предметностей, учитывающийся в конкретной науке, мы можем придать дефеноменологизации строгий и универсальный образец, который в каждом конкретном случае дефеноменологизации будет корректироваться. Интересно, что в социальных исследованиях «дефеноменологизацию» принято связывать с утратой смысла, кризисом и различного рода деструктивными процессами, которые обрастают спектаклем бессмысленных симуляций. В контексте экспериментальных феноменологических практик данное понятие должно быть взято вне этих негативных коннотаций. Проект натурализации должен, как мне кажется, прежде всего учитывать концепцию смены установок, а не перспектив «первого/третьего лица». Данной дихотомией не подчеркиваются именно эпистемологические различия в основаниях обеих перспектив, которые, тем не менее, совместимы в форме консультирующих и направляющих друг друга дисциплин, где не отдается предпочтение одной из них.

Список литературы

1. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга первая / Пер. с нем. А.В. Михайлова; Вступ. ст. В.А. Куренного. -- М.: Академический Проект, 2009. -- 489 с. -- (Философские технологии).

2. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология / пер. с нем. Д. В. Скляднева. -- СПб.: Фонд «Университет», Владимир Даль, 2004

3. Гуссерль Э. Коперниканский переворот коперниканского переворота. Перво-Ковчег Земля / Ежегодник по феноменологической философии; Том II, 2009-2010, М.: РГГУ, с. 349 - 362

4. Гуссерль Э. Философия как строгая наука / Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философии. Философия как строгая наука. - Мн.: Харвест, М.: ACT, 2000. - 752 с. - (Классическая философская мысль). С.668 - 743

5. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. 1945. Санкт-Петербург: "Ювента" "Наука", 1999. 605с.

6. Мерло-Понти М. Видимое и невидимое / Морис Мерло-Понти; пер. с фр. О.Н. Шпарага. - Мн.: Логвинов, 2006. - 400 с. - (Conditio Humana)

7. Bayne T. (2004). Closing the gap? Some questions for neurophenomenology. Phenomenol. Cogn. Sci. 3 349-364

8. Bockelman B., Reinerman-Jones B., Gallagher B. (2013). Methodological lessons in neurophenomenology: Review of a baseline study and recommendations for research approaches. Frontiers Human Neuroscience, № 7: 608

9. Depraz N., Zahavi D. (1998). Alterity and Facticity: New Perspectives on Husserl. SPRINGER SCIENCE+BUSINESS MEDIA, B.V.

10. Depraz N., Varela F. J., Vermersch P. (2000). The gesture of awareness: an account of its structural dynamics, in Investigating Phenomenal Consciousness, ed Velmans M., editor. (Amsterdam: John Benjamins; ), 121-137

11. Depraz N., Varela F., Vermersch P. (2003). On Becoming Aware: A pragmatics of experiencing. Advances in Consciousness Research

12. Gallagher S. (1997). Mutual enlightenment: recent phenomenology in cognitive science. Journal of Consciousness Studies, 4, No. 3, pp. 195 - 214

13. Gallagher S. (2003). Phenomenology and Experimental Design: Toward a Phenomenologically Enlightened Experimental Science. Journal of Consciousness Studies 10(9-10): 85-99.

14. Gallagher S. (2010) Phenomenology and Non-reductionist Cognitive Science. In: Schmicking D., Gallagher S. (eds) Handbook of Phenomenology and Cognitive Science: 21-34

15. Gallagher S. & Varela F. J. (2003). Redrawing the map and resetting the time: Phenomenology and the cognitive sciences. Canadian Journal of Philosophy 33(sup1): 93-132

16. Gallagher S., Zahavi D. (2012). The phenomenological mind. - 2nd ed. Routledge

17. Husserl, E. (1982). Ideas pertaining to a pure phenomenology and to a phenomenological philosophy. First book, F. Kersten (trans.). Dordrecht: Kluwer Academic Publishers

18. Husserl E. (1993). Ideas Pertaining to a Pure Phenomenology and to a Phenomenological Philosophy, Second Book: Studies in the Phenomenological Constitution, trans. Richard Rojcewicz and Andrй Schuwer, Dordrecht, Boston, London: Kluwer Academic Publishers

19. Husserl E. “Philosophy as rigorous science” in Phenomenology and the Crisis of Philosophy, trans. Quentin Lauer, New York: Harper Torchbooks, 1965.

20. Husserl E. The Crisis of the European Sciences and Transcendental Phenomenology: An Introduction to Phenomenological Philosophy, trans. David Carr, Evanston: Northwestern University, 1988.

21. Levine J. Materialism and qualia: the explanatory gap // Pacific Philosophical Quarterly. -- 1983. -- Vol. 64. -- P. 354-361.

22. Lutz A., Lachaux J.-P., Martinerie J., Varela F. J. (2002). Guiding the study of brain dynamics by using first-person data: Synchrony patterns correlate with ongoing conscious states during a simple visual task. Proc. Natl. Acad. Sci. 99 1586-1591

23. Lutz A., Thompson E. (2003). Neurophenomenology integrating subjective experience and brain dynamics in the neuroscience of consciousness. J. Conscious. Stud. 9, 31-52

24. Petitot J., Varela F. et al. (1999). Naturalizing Phenomenology: Issues in Contemporary Phenomenology and Cognitive Science. Stanford, CA: Stanford University Press

25. Thompson E. Mind in Life: Biology, Phenomenology, and the Sciences of Mind, Harvard University Press, 2007, 543pp

26. Thompson E., Lutz A., Cosmelli D. (2005). “Neurophenomenology: an introduction for neurophilosophers” in Cognition and the Brain: The Philosophy and Neuroscience Movement eds Brook A., Akins K., editors. (New York, NY: Cambridge University Press; ) 40-97

27. Varela F. J. (1996). Neurophenomenology: a methodological remedy for the hard problem.J. Conscious. Stud. 3 330-349

28. Varela, F.J. (1999). 'Steps to a Science of Inter-being: Unfolding the Dharma Implicit in Modern Cognitive Science', in Watson, Batchelor and Claxton, (eds.): 71-89.

29. Varela F., Shear J. (1999). THE VIEW FROM WITHIN.- First-person approaches to the study of consciousness. (Imprint Academic, London)

30. Varela F., Francisco J., Thompson, Evan T., and Rosch, Eleanor. (1991). The Embodied Mind: Cognitive Science and Human Experience. Cambridge, MA: The MIT Press.

31. Zahavi D. (2003c). Intentionality and phenomenality: a phenomenological take on the hard problem. In E. Thompson (ed.), The Problem, of Consciousness: New Essays in Phenomenological Philosophy of Mind. Canadian Journal of Philosophy, supplementary vol. 29, pp. 63-92. Calgary: University of Alberta Press.

32. Zahavi, D. (2013). Naturalized phenomenology: A desideratum or a category mistake? Royal Institute of Philosophy Supplement, 72, 23-42

33. Zahavi D. (2004). Phenomenology and the project of naturalization. Kluwer Academic Publishers. Phenomenology and the Cognitive Sciences 3: 331-347

Размещено на Allbest.ru