Влияние философии Фридриха Ницше на политическую мысль Германии в 20-30 годы ХХ века

К. Лёвит предпринимает попытку разрешения парадоксальности ницшевского «вечного возвращения», которая складывается из всех работ Ницше, в которых употребляется этот концепт. К. Лёвит дает две основные интерпретации «вечного возвращения», которые противоречат, по его мнению, друг другу. С одной стороны, К. Лёвит понимает «вечное возвращение» антропологически - как попытку человека преодолеть самого себя, создать новый проект себя и стремится к нему через преодоление нигилистической эпохи упадка христианского мировоззрения. С другой, К. Лёвит видит в «вечном возвращении» космологическое устройство мира, как необходимый закон вечного сохранения энергии, где человек предстает лишь частью вечно-повторяющегося мира, который тем не менее открывается уже заброшенному в него человеку.

Антропологическая интерпретация «вечного возвращения» или антропологическое уравнение, как это называет Карл Лёвит, сводится к новому категорическому императиву: «И учение о вечном возвращении, будучи ''тяжелой'' и ''суровой'' мыслью, должно заново утяжелить человеческое существование, дав ему категорический императив: проживай каждое мгновение так, чтобы всегда можно было захотеть пережить его снова» . Лёвит понимает «вечное возвращение» в антропологическом смысле как попытку Ницше противопоставить его упадническому духу современности через создание человеком нового проекта себя с новыми идеалами и ценностями. Образцом здесь выступает Заратустра как герой Ницше, а Наполеон и Гете великими «гуманными» людьми, которые были названы еще самим Ницше. Лёвит указывает на экспериментальный характер философствования Ницше, следствием которого является отсутствие точного решения по вопросу преодоления кризиса эпохи, и возложение ответственности на отдельного индивида. Каждый человек должен осознать постоянное «возвращение того же самого» и взять на себя ответственность за свои решения, за направление своего воления, за открытие новых горизонтов и новой цели. Лёвит называет такое понимание «вечного возвращения» новым атеистическим евангелием, где христианское «ты должен» преобразуется в самостоятельно-волящее «я так хочу».

В антропологическом прочтении «вечного возвращения» усматривается зарождение философии истории Карла Лёвита, которая позже будет развернута Лёвитом в его работе 1949 года «Смысл истории» («Meaning of History», нем. вариант - 1953). Лёвит указывает на историческое сознание европейца, которое обусловлено христианской теологией, в то время как осознание «вечного возвращения» и способность вынести эту мысль создает нового человека, который увековечивает себя в вечности через собственное желание и воление: «Мысль о вечном возвращении, если человек может ее вынести, приумножает в нем добрую волю к жизни, она перекрывает преж­ние лазейки, и в потусторонний мир, и в ничто, и в слепую секуля­ризацию ставшего для себя беспроблемным человека» . Тем не менее, говорит Лёвит, такое понимание «вечного возвращения» противоречит другому смыслу, который читается в других афоризмах Ницше - «вечное возвращение» как научная теория, как закон вечного возвращения энергии.

И хотя К. Лёвит называет Ницше в вопросе естествознания «философствующим дилетантом» , он внимательно разбирает отдельные фрагменты философии Ницше, которые складываются в другое уравнение - космологическое. Здесь Лёвит обращается к цитатам Ницше, которые описывают вечно-повторяющийся мир с тем же количеством силы и центров этой силы, с вечно-разыгрывающимися комбинациями, повторение которых бесконечно. Такой мир нужно воспринимать как позитивный, а не как бессмысленный, согласно Лёвиту. Такой вывод он делает из фрагмента, где Ницше обосновывает конечность мира и его неспособность к обновлению, но лишь к повторению. Человеческое существование в этой интерпретации понимается как «одно кольцо в великом кольце вечного возвращения всего сущего» . Лёвит пытается преодолеть предопределение человеческой жизни в космологическом уравнении через идею о том, что повторяющееся самоопределение человека изначально заложено в вечное природное повторение мира. Лёвит указывает на «сверхчеловеческое» решение Ницше, в котором воля человека признает основополагающее значение космологического «вечного возвращения» и начинает через преодоления себя стремится к нему, в процессе становясь доброй.

Лёвит предпринимает попытку такой интерпретации Ницше, в которой сам Ницше не выступает философом, разорвавшим связь человека с миром и Богом, а, напротив, пытавшимся ее восстановить. Лёвит критически замечает, что Ницше не удалось вырваться из позитивистского и нигилистического мировоззрения и прорваться к досократическому: «Кажется, что этот эксперимент удался в рамках концентрированной метафоры, однако в мысленном анализе сведенное воедино целое вновь распадается на две своих составных части» . Тем не менее, предположив, что сама экзистенция Ницше и его философия являются необходимым следствием вечно-повторяющегося мира, Лёвит разрешает возникшее противоречие.

Лёвит уделяет внимание символу «притчи» о «вечном возвращении» - полудню. Полдень как метафора означает то состояние, в котором находится человек в философии Ницше: ««Полдень и вечность» означает не только остановку времени, когда мир предстает как совершенный, но и, причем прежде всего, критическое «средостение», где человек определенной эпохи должен решаться, хочет ли он на будущее самого себя. Полдень - это время, когда солнце, в том числе солнце познания, стоит в зените, и заодно «крайний срок» в смысле наибольшей нужды и опасности» . В полдень, когда солнце стоит в зените, открываются две дороги одна, которая бесконечно ведет назад, другая - вперед, именно в этот момент человек должен решить, как он будет действовать дальше. Лёвит замечает, что невозможно помыслить эту метафору буквально.

Двойное уравнение притчи о «вечном возвращении» Лёвит называет крайней формой нигилизма. Лёвит подробно рассматривает путь, который прошёл исторический человек от христианского «ты должен» до ницшеанского «я хочу», где во второй формуле, казалось бы, теряются все ценностные ориентиры. Тем не менее, по Лёвиту, именно эта крайняя форма нигилизма должна быть преодолена в себе самой по законам «вечного возвращения». «Повторяющееся все снова самопреодоление трансформируется в решающее мгновение, которое -- в качестве совершенного «полудня» и в качестве критической «середины» -- тоже двусмысленно (с. 117 слл.), трансформируется через последнюю трансформацию в вечно ту же игру миров, в необходимый ход которой вовлечен и волящий человек» .

Таким образом, пытаясь снять противоречие «вечного возвращения», Лёвит пытается доказать основной тезис своей работы -- это учение является «ядром всей ницшевской философии» . Лёвит приходит к такому выводу потому, что Ницше в своей философии, встав на сторону мира, а не Бога, был вынужден вернуться к такому миропониманию, где не христианский Бог однократно сотворил мир, а мир был вечен, как, например, в философии досократиков. Именно поэтому концепция «вечного возвращения» находится в центре философии Ницше и из нее произрастает «воля к власти», «переоценка всех ценностей», «сверхчеловек», заключает Лёвит.

Стоит отметить, что в работе «Ницшевская философия возвращения того же» Лёвит использует при интерпретации фрагментов Ницше такие термины как «заброшенность», «выбрасывание», «сокрытие истины», «экзистенция», что свидетельствует о том, что в момент написания настоящей работы К. Лёвит находится под влиянием экзистенциальной философии в целом и своего учителя Мартина Хайдеггера в частности.

Далее стоит обратиться к работе К. Лёвита 1939 года «От Гегеля к Ницше», в которой автор предпринимает попытку осмысления места и влияния философии Гегеля и Ницше на последующую философию и духовную и политическую жизнь в целом. Лёвит останавливается на мыслителях, которые жили и философствовали в хронологическом промежутке от Гегеля к Ницше. Для настоящего исследования особенный интерес представляет обращение Лёвита к философии Ницше, хотя, как отмечает А.Б. Баллаев в своей рецензии на эту книгу, центральная фигура работы Лёвита все же Гегель, а не Ницше .

В первой части работы внимание Лёвита сосредоточено на доказательстве трёх аргументов про Ницше: «1. Ницше как судьба есть первый философ нашего ''времени''. 2. Как философ нашего времени, он столь же своевремен, сколь и несвоевремен. 3. Как последний любитель ''мудрости'', он является также и любителем вечности» . Доказывая первый аргумент, Лёвит демонстрирует, как Ницше предвосхитил будущий нигилизм Европы, вседозволенность. Здесь Лёвит повторяет свою концепцию из «Ницшевской философии вечного возвращения того же» - нигилизм с единством о вечном возвращении не всегда означает упадок, скорее это распутье, на котором оказывается человек/культура и есть выбор - поддаться упадническому настроению или же укрепить новую волю к бытию. Поэтому и сам Ницше, говорит Лёвит, одновременно и философ христианского мира и древнегреческого и потому философ нашей эпохи.

Доказательство второго тезиса начинается с утверждения о том, что Ницше преодолел свое время несмотря на влияния Р. Вагнера и А. Шопенгауэра, несмотря на политические настроения Европы. Ницше, согласно Лёвиту, смог стать философом своего времени. Здесь Лёвит обрушивается с критикой на уже разобранные в этом исследовании интерпретации Ницше Клагеса и Боймлера. Ни один из них, говорит Лёвит, не смогли понять целостность философии Ницше и «ополовинили» ее. Обвиняя Клагеса в пренебрежении «волей к власти» и представлении Ницше философом души и тела, а Боймлера в упущении дионисийской философии вечного возвращения и понимании Ницше как политического философа, Лёвит заключает, что оба этих философа далеки от понимания Ницше, но близки враждебному духу времени. Лёвит яростно критикует тех, что пытается толковать Ницше так, как вздумается, он объясняет, что философия Ницше, изложенная в афоризмах, позволяет «в частностях … найти то, что всегда хотят найти» . Лёвит уделяет особенное внимание «политическому» и «немецкому» в понимании Ницше и, хотя указывает на возможные противоречия при толковании, все же пытается оправдать Ницше от его интерпретаторов: «''Воля к власти'' - это книга исключительно для тех, кому мышление еще доставляет удовольствие; но нынешние немцы более не мыслители, теперь на них производит впечатление и доставляет им удовольствие нечто другое» .

В доказательстве своего третьего аргумента Лёвит вновь повторяет свою концепцию из своей ранней работы: смерть Бога, перетекающая в нигилизм, разрешается в вечном возвращении, которое укореняет человека в вечности, потому Ницше - «любитель вечности». Волю к вечности Лёвит понимает как обратную сторону ницшевской воли к ничто. В вечном возвращении, в котором человек осознает свою волю к вечности проявляется «воление долженствования» - воля уже хочет того, что она должна. Здесь снова отчетливо читается «бунт» Лёвита против той современности, которая уже окружает его самого, Ницше был последним, кто, преодолев христианское мировоззрение, попытался предложить другое понимание вечности - через «вечное возвращение», после него же, говорит Лёвит «большинство было послушно требованиям эпохи в качестве эрзац-вечности предлагавшей им никогда не портящиеся расистские товары политической зоологии» .

Во второй части работы, которая называется «Исследования по истории буржуазно-христианского мира» Лёвит поднимает пять основных проблем и рассматривает их с точки зрения разных мыслителей и философов, в том числе Ницше: проблема гражданского общества, проблема труда, проблема образования, проблема гуманности, проблема христианства.

Обращаясь к проблеме гражданского общества, Лёвит концентрирует свое внимание вокруг двух понятий Ницше: господа-вожди и посредственность. Несмотря на критику буржуазно-демократического и радикально социалистических строев именно они способствуют, согласно Лёвиту, утверждению ницшевской «большой политики». В таких обществах неравные уравниваются, необразованные классы превращаются в рабочие и тем самым отстраняются от истинной народной культуры, превращаясь в «последнего человека», которому противопоставляется «сверхчеловек». Отсюда будущие господа земли, которые отваживаются отличаться от остальных, но как ни странно именно они и являются средоточением посредственности: «Но не менее показательным, чем эта идея будущих господ земли, использующих нивелирование как средство для своих целей, является и совершенно иное предсказание: о том, что правление миром попадет в руки «посредственных», ибо «в мелочную эпоху» именно они остаются в живых для будущего» .

В разделе «Проблема труда» Лёвит вновь пытается отмежевать Ницше от звания прародителя тоталитарного государства. Лёвит указывает, что Ницше мог признать необходимость «рабства современности» для достижения более высокой цели, однако где те, для кого стоит трудится, вопрошает Лёвит. Здесь вновь просматривается негативное отношение Лёвита к современной Германии, которая посредством организации «Сила через радость» («Kraft durch Freude») превратила даже свободное время в труд, тем самым создав тотальную армию и милитиризовавшей все стороны жизни.

Обращаясь к проблеме образования, Лёвит сразу же озвучивает свою обеспокоенность смешивания таких сфер жизни как образование и политика. Отчетливо читается негативное отношение Лёвита к контролю образования государством. В философии Ницше Лёвит выделяет его двойственное отношение к Бисмарку, который с одной стороны способствовал общедоступности образования, что казалось Ницше неправильным, с другой Ницше видел в Бисмарке великого политика, который сам содержательно не вмешивался в сферу образования. Лёвит указывает на то, что для Ницше образование было необходимым для обретения человеком своей целостности: «Так его критика современного образования становится прежде всего и в конечном счете критикой современного понимания природы человека» .

Говоря об отношении Ницше к гуманности, Лёвит не соглашается с ним в том, что гуманность есть лишь порождение христианского мировоззрения. Для Ницше была неприемлема сама идея равенства людей, которая отчетлива постулируется в христианстве. Для Ницше равенство людей означало неспособность взять ответственность за свое воление, которая, как уже понятно из интерпретации Лёвита появляется из осознания вечного возвращения. Несмотря на то, что Лёвит не называет меру единства и равенства людей, он приходит к выводу, что гуманность есть прирожденное свойство человека, которое не является простым «предрассудком».

В разделе «Критика Ницше христианской морали и культуры» Лёвит анализирует развитие и становление ницшевского отношения к христианству. Лёвит вновь указывает, что «смерть Бога» для Ницше не освобождение человека от ответственности, а, напротив, ее возложение. Лёвит называет Ницше «честным атеистом», которыми не были Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель, Фейербах, Штраус. Нет и честной немецкой культуры, потому что она держится на философах, которые не до конца атеисты, не до конца теологи. Лёвит повторяет свою мысль о том, что Ницше преодолел нигилизм и выразил его в своём учении о вечном возвращении, которое может стать новой опорой для морали и культуры.

Позже на интерпретацию Карла Лёвита особенное внимание обратит внимание Курт Зонтхаймер в своей работе «Antidemokratisches Denken in der Weimarer Republik». Зонтхаймер соглашается, что несмотря на то, что мы не можем обвинить Ницше в том, что именно он выбран главным философом Третьего Рейха, мы не можем и полностью оправдать его. «Es ist nicht uberraschend, da? gerade die brutal-primitive Variante der Lebensphiloso­phie in den politischen Massenbewegungen des Zeitalters am ehesten zum Durchbruch kam. Hitler selbst hat sich wiederholt zum Recht des Starkeren bekannt, und ein ein­seitig interpretierter Nietzsche unter besonderer Betonung des «Willens zur Macht» wurde im Sinne dieser brutal-vitalistischen Ideologie im Dritten Reich zum Hofphilo­sophen erkoren....Was Nietzsche angeht, so hat Karl Lowith den Zusammenhang zwischen seinem Philosophieren und der politischen Wirklichkeit unter dem Nationalsozialismus mit gro?er Uberzeugungskraft dargestellt.»

Таким образом, Лёвит обращается к философии Ницше и раскрывает ее во многих аспектах. Тем не менее, осью рассуждений Карла Лёвита является ницшевская мысль о «вечном возвращении того же». Предлагая двойственную интерпретацию «вечного возвращения» - космологическую и антропологическую, Лёвит пытается разрешить противоречие, которое содержится в этой концепции. Лёвит также прибегает к концепции «вечного возвращения» при попытке охарактеризовать и другие аспекты философии Ницше, тем самым делая эту концепцию основополагающей для всей интерпретации.

Таким образом, в философской академической среде обнаруживаются несколько интерпретаций философии Ницше. Альфред Боймлер, обращаясь к понятию «воли к власти», понимает под ней наиболее политические следствия - необходимость войны и подчинения, постоянной борьбы. Боймлер предпринимает попытку философского обоснования идей национал-социализма и опирается в этом на философию Ницше. Наследие Боймлера наравне с другими нацистскими идеологами забыто и оставлено в прошлом. Карл Ясперс пытается обратиться к самой экзистенции Ницше и понять центральные понятия философии Ницше через обращение к той культурно-исторической эпохе, жизненным обстоятельствам, физической составляющей, которые составляли и обуславливали жизнь Ницше. Только так, говорит Ясперс, возможно понимание той диалектической попытки, которую предпринял Ницше. И такое чтение не должно дать нам готовой развернутой философской системы, но может приблизить нас к самому Ницше и его способу осмысления действительности. Мартин Хайдеггер обнаруживает в ницшевой «воли к власти» метафизический принцип всего сущего, который в то же самое время выступает основной ценностью, которую можно помыслить. В понимании Хайдеггера «воля к власти» есть тот принцип и ценность, который искал Ницше в своем призыве «переоценки» всех ценностей. Хайдеггер, причастный к событиям, тесно связанными с деятельностью национал-социалистов оказался в сфере политического несмотря на отсутствие этой темы в его философии как таковой. Именно поэтому его интерпретация Ницше была также воспринята как опасная и идеологизированная, но при внимательном чтении самого Хайдеггера обнаруживается лишь интерпретация, связанная с вопросом о бытии, который являлся для самого мыслителя основным.

Карл Лёвит вслед за своим учителем Мартином Хайдеггегорм пытается обнаружить в философии Ницше основополагающий принцип его философии, однако сосредотачивается на другой концепции - «вечное возвращение».

Лёвит усматривает в этой концепции сущностное противоречие и через двойственное прочтение - антропологическое и космологическое - пытается его разрешить.

Тем самым демонстрируя учение Ницше с одной стороны об этике, а с другой о космологическом устройстве мира, которые парадоксально содержатся в учении о «вечном возвращении».

Заключение

Таким образом, в работе были рассмотрены интерпретации и комментарии философии Ницше 20-30-х годов XX века в Германии. В первой главе было кратко показано восприятие Ницше в среде лево-марксистских авторов, которые сформировали стереотип о Ницше как о предтече нацизма. Дьёрдь Лукач как один из ярких представителей этого течения отмечает, что Ницше справедливо усмотрел деградацию современного человека в рамках «капиталистических» отношений, но не увидел ее истинную причину. Согласно Лукачу, фашизм есть следствие иррациональной философии, апогей которой был достигнут именно в философии Ницше. Также кратко было освещено восприятие Ницше в среде западных и советских марксистских авторов.

Во второй главе основное внимание уделяется интерпретациям мыслителей, которые входили в Круг поэта Стефана Георге, а именно Эрнсту Бертраму и Людвигу Клагесу. Эрнст Бертрам предпринял попытку мифолагизации фигуры Ницше, руководствуясь принципом Круга - конгениальности интерпретатора автору. Биография, предложенная Бертрамом оказала сильное влияние на последующие интерпретации Ницше и одной из первых подчеркнула значимость фигуры Ницше для Германии в эти годы. Тем не менее, работы была предана забвению на долгие десятилетия в связи с политическими событиями в Германии, в которые Эрнст Бертрам оказался вовлечен.

Людвиг Клагес увидел в Ницше «первого психолога» и, найдя ошибки и противоречия в работах Ницше, попытался самостоятельно объяснить те концепции, которые являются центральными для ницшевской философии. Клагес выстроил собственную концепцию - психологическую, объяснив понятие «воли к власти» стремлением к собственной значимости, а критику субъекта самоутверждением Я. Клагес также затронул вопрос об антисемитизме Ницше, полностью опровергнув такое предположение.

В третьей главе рассматривается рецепция Ницше в академической среде Германии. Рассмотрены интерпретации Альфреда Боймлера, Карла Ясперса, Мартина Хайдеггера, Карла Лёвита. Мы увидели, что каждый из вышеуказанных авторов обращается к Ницше с разной целью. Так, самую опасную и радикальную философскую интерпретацию предложил Альфред Боймлер. В работах Боймлера прослеживается расцвет нацистского понимания Ницше. До прихода Гитлера к власти акцентируются такие моменты как борьба, подчинение, война, а после 1933 Боймлер и вовсе говорит о том, что, славя Гитлера, немецкий народ славит Ницше. Стоит сказать, что Боймлер и его попытка поставить Ницше на службу нацизму была не решающей и не определяющей в вопросе связи Ницше и нацизма. Ницше был также широко распространен в культурной среде Германии 20-30-х годов. Таким образом, восприятие Ницше как политического философа сложилось, но в академической среде было представлено только работами Альфреда Боймлера.

Карл Ясперс предпринимает попытку экзистенциального прочтения Ницше. Ясперс в своей работе предлагает обратиться к личности Ницше, приняв во внимание такие аспекты как биография Ницше, его здоровье, семью, друзей. Только попытавшись понять все это и ту культурно-историческую среду, в которой жил Ницше мы, согласно Ясперсу, сможем понять и основные концепции его философии.

Мартин Хайдеггер в 1930-е годы читал целый курс лекций, посвященных философии Ницше. Основными вопросами, к которым обращается Хайдеггер являются вопросы о нигилизме и воле к власти. Продумывая философию Ницше, Хайдеггер углубляется в важный для него самого вопрос о бытии и уже через него предлагает понимать принцип всего сущего - волю к власти в ее связи с вечным возвращением. Для Хайдеггера, Ницще мыслит в рамках все той же западноевропейской традиции, в которой мыслили Платон и Аристотель, а потому мыслит самый важный и единственный вопрос - вопрос о бытии. Как было замечено выше, в интерпретации Хайдеггера усмотрели политическое и опасное понимание, на наш взгляд, в первую очередь из-за исторических событий, в которые Хайдеггер был вовлечен.

Карл Лёвит обращается к концепции «вечного возвращения» Ницше и пытается разрешить ее внутренние противоречия. Именно эта концепция, согласно Лёвиту, является основополагающей для всей философии Ницше и только поняв ее, можно понять остальные аспекты его философии. Карл Лёвит также критически относится в своих работах ко всем выбранным для настоящей работы авторам и потому представляет дополнительный интерес в качестве предмета исследования.

В интерпретациях выбранных авторов обнаружено обращение к основным концепциям Ницше и их разные прочтения. Каждый мыслитель сконцентрирован на отдельных понятиях, так для Бертрама важными оказываются понятия «сверхчеловека», «нигилизма», «вечного возвращения», «дионисийского», в то время как понятия «воли к власти» и «переоценки всех ценностей» практически не привлекают внимание автора. Клагес обращается к понятию «воли к власти» и предлагает ее психологическое прочтение. Для Альфреда Боймлера важным также оказывается концепция «воли к власти», которую он понял крайне политически. К. Ясперс предпринимает попытку экзистенциальной интерпретации концепций «сверхчеловека», «воли к власти», «перспективистской истины», «смерти Бога». Хайдеггер обращается к понятиям «воли к власти» и «нигилизма», которые в его прочтении понимаются метафизически. Для Карла Лёвита основополагающей концепцией Ницше становится «вечное возвращение», в котором заключается противоречие антропологического и космологического прочтения. Таким образом, каждый из выбранных авторов предлагает «своего» Ницше, выбирает разные концепции для своей интерпретации, часто не обращая внимание на остальные понятия. Самым проблемным термином в выбранных интерпретациях становится концепция «воли к власти», которая читается по-разному каждым автором за исключением Э. Бертрама, который не уделяет этому понятию практически никакого внимания.

Цель, поставленную в введении настоящего исследования можно считать достигнутой. Проведена реконструкция рецепции Ницше в Германии 20-30-х годов ХХ века на примере работ Э. Бертрама, Л. Клагеса, А. Боймлера, М. Хайдеггера, К. Ясперса, К. Лёвита. Все эти мыслители предложили собственную интерпретацию Ницше, и эти интерпретации были долгое время неизвестны в русскоязычной историко-философской среде. Настоящая работа восполняет этот пробел знания и может быть полезна для проведения будущих исследований по смежным тематикам.

Таким образом, обращаясь к формулировке, вынесенной в название настоящей работы хочется сказать, что влияние Ницше на политическую мысль в 20-30-е годы в Германии имело место быть наравне с влиянием на другие разносторонние прочтения. Популярность Ницше в обществе послевоенной Германии, его восприятие марксистскими мыслителями как предвестника фашизма, интерпретация Альфреда Боймлера действительно подтверждают данную мысль. С другой стороны, настоящая работа показывает, что Ницше также был крайне популярен в литературных кругах и философской академической среде. На примере работ Бертрама, Клагеса, Ясперса, Хайдеггера, Лёвита мы видим, что Ницше осмысляется в разных направлениях литературной, исторической и философской мысли. Таким образом, гипотезу настоящего исследования можно считать подтвержденной.

Список использованной литературы

1. Баллаев А.Б., От Гегеля к Ницше, История философии. Вып. 10. М.: ИФ РАН, 2003

2. Бертрам Э., Ницше. Опыт мифологии. -- СПб.: Издательство «Владимир Даль», 2013

3. Бибихин В.В., «Дело Хайдеггера», Философия Мартина Хайдеггера и современность. - М.: Наука, 1991

4. Бибихин В.В., Ницше и современная западная мысль: сб. статей под ред. В.Каплуна. - СПб, 2003

5. Бибихин В.В., Чтение философии. - СПб: «Наука», 2009

6. Боймлер А., Ницше, политик и философ [Электронный ресурс] -Режим доступа: URL: http://www.nietzsche.ru/look/xxa/beumler/ (14.05.17)

7. Знаменский С.П., «Сверхчеловек» Ницше, "Ницше: pro et contra" издательства Русского Христианского гуманитарного института, СПб, 2001 год, С. 904-944

8. Лейтейзен М.Г., Ницше и финансовый капитал, -М.: Гос. издат., 1928

9. Лёвит К., Ницшевская философия вечного возвращения того же. - М.: Культурная революция, 2016

10. Лёвит К., От Гегеля к Ницше. - СПб: - «Владимир Даль», 2002, стр. 336

11. Лукач Г., Ницше как предшественник фашистской эстетики, - Литературный критик, 1934 г. № 12. С. 27-53

12. Максаков В. (2014), Тяжба с сердцем [Электронный ресурс] - Режим доступа: URL: - http://gefter.ru/archive/11494 (12.05.18)

13. Марков Б.В., Homo philosophans, Сборник к 60-тилетию профессора К.А.Сергеева. - СПб, 2002. С.205-225

14. Марков Б.В., Человек, государство и Бог в философии Ницше. - СПб: «Владимир Даль», 2005

15. Маяцкий М.А., Спор о Платоне: Круг Штефана Георге и немецкий университет, - М.: Издательский дом Высшей Школы Экономики, 2012

16. Михайлов А. В.,Вместо введения, Мартин Хайдеггер. Избранные работы. -- М.: «Гнозис», 1993

17. Михайловский А.В., Три принципа «политической теологии», Вопросы философии, 2013, № 5

18. Моссе Дж., Нацизм и культура. Идеология и культура национал-социализма, - М.: Центрполиграф, 2010

19. Мотрошилова Н.В., Философия Мартина Хайдеггера и современность. - М.: Наука, 1991.

20. Мотрошилова Н.В., «Черные тетради» М. Хайдеггера: по следам публикации,- М.: Вопросы философии, 2015

21. Клагес Л., Психологические достижения Ницше, - М.: Культурная революция, 2016

22. Кунц К., Совесть нацистов, - М.: Ладомир, 2007

23. Ницше Ф., К генеалогии морали, сочинения в 2-х томах, Том второй, - М.: "Мысль", 1990

24. Ницше Ф., Так говорил Заратустра, сочинения в 2-х томах, Том второй, - М.: "Мысль", 1990

25. Ницше Ф., Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей, пер. с нем. Е. Герцык и др. - М. Культурная революция, 2005

26. Ницше Ф., О пользе и вреде истории для жизни. Сумерки кумиров, или Как философствовать молотом, Минск, Хорвест, 2003

27. Ницше Ф., По ту сторону добра и зла: Сочинения, - М.: Эксмо, 2006

28. Ницше Ф., Рождение трагедии: Или: эллинство и пессимизм - М.: Академический Проект, 2007

29. Нортон Р., Тайная Германия: Стефан Георге и его круг, - СПб.: Наука, 2016

30. Одуев С.Ф., Тропами Заратустры, - М.: «Мысль», 1971

31. Сафрански Р., Хайдеггер: германский мастер и его время, - М.: Молодая гвардия, 2005

32. Стайнер А., Дело Мартина Хайдеггера, философа и нациста, 2000

33. Троцкий Л., Сочинения. Том 20. Москва-Ленинград, 1926

34. Хайдеггер М., Ницше, Том первый, «Владимир Даль»: - СПб, 2006

35. Хайдеггер М., Ницше. Том первый, «Владимир даль»: - СПб, 2006

36. Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мертв» // Вопросы философии, 1990, №7

37. Юнгер Ф.Г. Ницше / Пер. с нем. А. В. Михайловского. - М.: Праксис, 2001

38. Ясперс К., Ницше и христианство, - М.: Московский философский фонд "Медиум", 1994

39. Ясперс К., Ницше. Введение в понимание его философствования, СПб, «Владимир Даль», 2003

40. Ницше и современная западная мысль. Сборник статей под ред. В. Каплуна. - СПб, 2003

41. Baeumler А., Nietzsche, der Philosoph und Politiker, Verlag von Philipp Reclam, Leipzig, 1931

42. Hadot P., Introduction to Ernst Bertram, Nietzsche: Attempt at a Mythology, The Agonist, A Nietzsche Circle Journal, Volume 3, Issue 1, 2010

43. Hunt Lester H., Politics and Anti-Politics: Nietzsche's View of the State, University of Illinois Press on behalf of North American Philosophical Publications, History of Philosophy Quarterly, Vol. 2, No. 4 (Oct., 1985), pp. 453-468

44. Kaufmann W., Nietzsche Philosopher, Psychologist, Antichrist, - Princeton: New Jersey Princeton University Press, 1974

45. Lowith K., Nietzsche's Philosophy of the Eternal Recurrence of the Same, California: - University of California Press, 1997

46. Lukacs, G., Die Zerstorung der Vernunft. Berlin, 1954

47. Thiele Leslie Paul, Twilight of Modernity: Nietzsche, Heidegger, and Politics, Sage Publications, Political Theory, Vol. 22, No. 3 (Aug., 1994), pp. 468-490

48. Sontheimer K., Antidemokratisches Denken in der Weimarer Republik. MUC: - Nymphenburger Verlagshandlung, 1962

49. Teichfischer Ph., Die Masken des Philosophen. Alfred Baeumler in der Weimarer Republik - eine intellektuelle Biographie, Doctoral Dissertation accepted by: Otto-von-Guericke-Universitat Magdeburg , The Faculty for the Humanities, Social Sciences and Education, 2008

50. Whyte M.,The Uses and Abuses of Nietzsche in the Third Reich: Alfred Baeumler's 'Heroic Realism': Journal of Contemporary History, Vol. 43, No. 2 (Apr., 2008), pp. 171-194

51. «Nur noch ein Gott kann uns retten». Spiegel-Gesprach mit Martin Heidegger am 23. September 1966 // Der Spiegel . 30. Jg . N 23. 31. Mai 1976.

Приложение

Перевод выбранных фрагментов из работы А. Боймлера «Ницше. Философиполитик» (1931)

Baeumler А., Nietzsche, der Philosoph und Politiker, Verlag von Philipp Reclam, Leipzig, 1931

Стр. 96-97

Кстати говоря, нет недостатка в доказательствах того, что Ницше знал об этом глубоком родстве с к нордическо-воинственным миром, поскольку он вообще всегда гениально находит связи и противоположности. В то время, когда исландские саги были еще неизвестны в широких кругах, он характеризует "благородного человека", человека власти, вполне в духе этих саг как того, «который имеет власть над собой, кто умеет говорить и молчать, кто с удовольствием практикует строгость и твердость в отношении себя и имеет почтение ко всему строгому и жесткому» («Jenseits von Gut und Bo?se», 260.) Далее он говорит о немецкой аристократии как об «аристократии викингов, по сути» (Антихрист), и в его наследии также есть ссылка на викингов. Там они помещаются вместе с людьми эпохи Возрождения. Вместо «возрожденчества Ницше» лучше говорить о его германизме, который совпадает с его греческой этикой и метафизикой борьбы. Более того, аристократия верхне- и среднеитальянских городов-государств, которые в своей вражде породили тот тип, которым восхищается Ницше, происходит, скорее всего, из германской крови. Не искусство эпохи Возрождения, а воинственно-агональный человеческий тип эпохи вызвали это восхищение.

Эстеты и эстетически настроенные писатели высказывали мнение о том, что восхищение Ницше властью и воинственным характером родилосьтолько из опыта тоскующего мечтателя, утонченного идеалиста, опьяненного образами силы и жестокости после осознания собственной беспомощности. Известный учебник по истории философии говорит об этом восхищении с неподражаемой искренностью: «Это нервный профессор, который хотел бы быть диким тираном». Психологизирующая интерпретация такого рода игнорирует тот факт, что Ницше прославляет власть не на субъективном уровне, а скорее описывает типы, формы жизни, которые реализовались в истории, и системы воспитания на основе природы.

Стр. 131-133

На момент написания «Человеческого, слишком человеческого» Ницще уже резко выступает против национализма: национальное как догма, по его мнению, практически требует узости, ограниченности: ограждение высокой культуры заборами может пойдет ей только во вред. В черновиках «Воли к власти» мы обнаруживаем отрицание «национальной ненависти» и замечание о том, что быть национальным в том смысле, в каком сейчас (восьмидесятые годы) это требуется общественным, было бы для людей более духовных не только безвкусием, но и нечестностью. С тяжелого вздоха по поводу «этого ското-национализма», за которым не стоит никакой идеи, начинается афоризм 748 «Воли к власти». Ницше указывает на взаимное сплавление и оплодотворение, в котором состоит истинная ценность и значение «современной культуры», и предвидит экономическое объединение Европы; реакциейявляется «партия мира», которая какое-то время будет партией угнетенных, но затем станет большой партией. Афоризм завершается незаконченным предложением: «Партия войны, с такой же принципиальностью и строгостью в отношении самого себя, идущая в обратном направлении -».

Нигденациональное государство не критикуется из-за его склонности к войне, скорее Ницше придерживается своего первого мнения о том, что демократические государства должны бояться войны. Однако национальное государство уже из-за всеобщего избирательного права является для Ницше демократическим. В упомянутом выше афоризме из «Воли к власти» именно поэтому снова обнаруживается презрительный взгляд на империю Бисмарка: «И «новая империя», опять основанная на самой измученной и презренной мысли: равенстве прав и голосов».

Таким образом, мы приходим к выводу, что Ницше не сочувствовал национальному движению, которое сопровождало основание Германской империи, точно так же, как он не понимал освободительные войны и отрицал их. Когда он видит только плохое в национальном государстве, это происходит не потому, что он смотрит на него глазами пацифиста, а потому, что считает такую демократическую структуру неспособной подготовить народ к сотворению Гения. Это отрицание уже совершенно четко высказано во фрагменте о греческом государстве, где современная понятие национальности называется перед лицом Пифии смешной, а римская концепция государства отвергается потому, что она является, по его словам, неуклюжим желанием рассматривать нацию как механическое единицу, снабженную величественным правительственным аппаратом и военным великолепием.

Стр. 178 - 183

Было бы в духе Ницше дать определение: господство духа - еще одно слово для «анархии». То, что политизирующий «дух» (der politisierende «Geist») мог однажды сослаться на Ницше, относится к иронии истории. Заблуждение в конечном счете основывается на негативном отношении Ницше к государству и на трудно искоренимой легенде о его «индивидуализме». Очевидно, что в его мире всегда оказывается правым индивид, а не раса, народ или государство. Но тогда должно озадачивать то, что этот индивид является господствующим - таким образом, без связи с государством мир Ницше не может существовать. Но эта связь завалена: нигде его время не ощущается так сильно, как здесь. То, что область политики для Ницше лежит в тени, не обусловлено сутью дела. В «Государстве» его большого соперника Платона есть фраза: «А самое великое наказание -- это быть под властью человека худшего, чем ты, когда сам ты не решился управлять.» Это высказывание об основах государства может быть девизом «Воли к власти». Не допустить власти худших, когда лучшие из отвращения отходят в сторону, - это, несомненно, одна из целей Ницше.

Ничто не кажется более трудным, чем найти переход от индивида к коллективу в мире Ницше. И все же коллективное обязательно находится на пути, который нужно пройти, «руководствуясь телом». Философ «Воли к власти» отчетливо слышал то тихое журчание потока сквозь эпохи (истории человека), из которого и появляется индивид. Сознательные связи, которые люди устанавливают во времени, обычно считаются самыми важными - «в то время как по существу реальная связь (через продолжение рода) идет по своему неизвестному пути» (Wille zur Macht, 676.) Отдельный человек, индивид - это всего лишь ошибка: «Мы больше, чем индивид: мы еще и вся цепь с обязанностями всех будущих этой цепи» (Wille zur Macht, 687.) «Отъединенность индивида не должна вводить в заблуждение - на самом деле, что-то протекает между людьми» (Wille zur Macht, 686.) Тот, кто руководствуется телом, не может быть индивидуалистом; точно так же не может быть индивидуалистом тот, кто мыслит исторически. В отношении Ницше к великим сходствам есть такой же обусловленный временем разрыв, как и в его отношении к истории. Насколько неиндивидуалистски он мыслил в пределах исторической сферы доказывается «Генеалогией морали»: не индивиды, а роды, расы, народы, сословия и противостояния между ними - этот пафос отдаленности - являются для него отправными точками всего исторического существования. Иногда кажется, что его интересует только будущее человечества. Но реалист знает слишком хорошо, что такого рода, как «человек» не существует в качестве исторической единицы. Коллектив, в котором рождается отдельный человек, никогда не является человечеством, а всегда конкретным единством, расой, народом, сословием. ««Сохранение общины (народа)», я бы сказал - вместо «сохранения рода». «Различные моральные суждения до сих пор возводились не к существованию человеческого рода: а к существованию «народов», «рас» и т. д., а именно к народам, которые хотели выступить против других народов, к сословиям, которые резко хотели отграничиться от низших слоев».

Благодаря тому, что индивид берет на себя требования народа, его сила растет; разделяя напряженность, которая существует между единицами мировой истории, он идёт к величию. Для каждого деятельного существа этот путь лежит через государство. Среди трудов Ницше нет учения о государстве - но именно его работы открыли путь к новому учению о государстве. Как может философ, который понимает тело как «систему господства», не являться проповедником государства? «Как можно меньше государства!» - этот возглас отвращения предназначался упадочной римско-христианской форме государства, а не самой политической форме жизни.

Государство как героическое явление, как система господства, как течение всего великого, как средство и проявление борьбы за высшую власть, которая никогда не является просто экономической или физической, - таково германское представление о государстве. Именно оно живо в Ницше, даже там точнее, именно там, где он выступает против государства, и там, где он критикует Германию. Именно оно живет и в гимнах Гёльдерлина. Там, где нет борьбы за верховную фигуру, не может быть государства. В поездках немецких императоров в Италию живет тот дух государства, на который способен германец. Этот дух государства не сводится к экономическому и финансовому обеспечению власти, он обнаруживает опасное презрение ко всему статическому мышлению, он чисто динамичен: государство есть там, где есть величие, где смелый вождь повелевает воинствующими мужчинами и преследует далеко идущие цели. Государство там, где мужество и гордость, где смелость и сила, где ставятся цели и задачи. В молодости европейских народов героическая идея германского государства произвела огромное впечатление: соседние короли добровольно склонились перед саксонской, салической и швабской династией. С ХIII века, великого века церкви, это остановилось, и падение настолько глубоко, что даже в Германии память о героическом периоде не сохранилась.

Ницше вновь пробуждает в нас эту память. Его жесткая критика «империи» («Reich») проистекает из чувства всемирно-исторической задачи, которая нас ожидает. Он не хотел ничего знать о государстве как о моральном организме в смысле Гегеля, впрочем, он также не хотел ничего знать о христианской «малой Германии» Бисмарка. Перед его глазами снова стояла старая задача нашей расы: стать вождем? Европы. Будущая немецкая политика немыслима без Гёльдерлина и Ницше. А от немецкой молодежи зависит будущее Европы. Для молодежи других европейских народов государство не является проблемой; для немецкой молодежи это главная проблема. Что было бы с Европой без германского севера? Что было бы с Европой без Германии? Была бы римская колония. Как верно, во время мировой войны, наши враги почувствовали германское в Ницше! Они увидели в его произведении покушение на «христианскую культуру», то есть на хорошо проверенную связь Евангелия и дела; они восприняли этот честный и мужественный дух как отрицание той цивилизации, которая воевала под знаком креста,они почувствовали нападение Зигфрида на урбанизм (Urbanita?t) Запада. Непримиримым противником той западной цивилизации, которая объявила нам войну в 1914 году, является Ницше. Ибо иллюзии этой христианско-романской цивилизации «Запада» он уничтожил в «Воле к власти». Через тысячелетия в нем снова ожил чуждый Риму, родственный грекам дух севера. Христианско-германское государство романтиков и «реальных политиков» является для него таким же отклонением от духа севера, как и цивилизационное государство всеобщего благосостояния Запада.

Германия может существовать в мировой истории только в форме величия. У нее есть выбор: либо быть антиримской державой Европы, либо не быть вообще. Если она встроится в цивилизации Запада, то подчинится Риму; если забудет свое германское происхождение, то станет жертвой Востока. Творцом Европы, которая больше чем римская колония, может быть только нордическая Германия, Германия Гёльдерлина и Ницше.

Место Ницше не рядом с Бисмарком - он принадлежит эпохе великой войны. Немецкое государство будущего не будет продолжением того, что создал Бисмарк, а будет создано из духа Ницше и духа Великой войны.

Размещено на Allbest.ur