Гримасы медиафилософии: Бравый рассудок, "медиаиблисы" и живая клетка

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Гримасы медиафилософии: Бравый рассудок, «медиаиблисы» и живая клетка

Вместо предисловия: моя позиция - независимый наблюдатель

Я совершенно индифферентно отношусь к медиа, медиадискурсивности и «медиафилософии». Однако, эти субъекты в своей неудержимой экспансии достигли областей моих интересов и я, подобно Нине Андреевой, «Не могу молчать».

Кроме того, мифология, и в частности нартский эпос, повествует о том, что в древние времена, когда людей на Земле было очень мало и жили Богатыри, которые отправлялись на поиск друг друга для схватки не для того, чтобы поработить друг друга или захватить территорию соперника, а для единоборства с целью установления иерархии. В моем выступлении присутствует и этот мотив.

Вначале в поле моего зрения попал главный шаман «медиафилософии» и лидер «когорты основате-лей медиадискурсивности» В.В. Савчук, а точней, противоречия его поведенческой функции. В частности, он, с одной стороны, декларирует чувство гордости за культурологию как «продукт исключительно отечественного производства» ^[1], а, с другой стороны, игнорирует русский язык, сплошь и рядом употре-бляя иностранные слова, выражения, ссылки. И дело не в чувстве патриотизма, а в методологическом несовершенстве. 40 тыс. лет назад на Земле существовал только один язык - язык древних русов ^[2], в котором за каждой буквой, за каждым словом стоял смысл. Все последующие языки являлись искаженными производными от языка русов, в которых в большей или меньшей степени утрачивался изначальный смысл. Из научно-ходовых языков наибольшие искажения отмечаются в греческом и английском языках. Исходя из этого можно сделать следующий вывод: использование в изложении, дискурсах и доказательствах иностранных слов и выражений искажает исконный смысл понятий.

Можно отметить и другие противоречия дискурсов В.В. Савчука, которые корреспондируются с его фотографическим образом: очки на носу, а смотрит поверх очков. Но дело не в этом, а в том, что, являясь «генерирующим центром» медиафилософии, этот образ проецирует противоречия на свое детище.

Поскольку объектом данного исследования является не субъект, а сами объекты: медиа, медиафилософия, медиадискурсивность и т.д. вернемся к «нашим баранам».

Одним из проявлений принципа максимума энтропии является метод провокации, позволяющий получить дополнительную информацию. В качестве еще одного ракурса исследования выберем контраст рассудочного дискурса и его мгновенного интуитивного восприятия автором данной работы.

Тезис: «Начало нового направления в культуре всегда заявляет о себе манифестами, тезисами и вопросами к дискуссии. Так было в эпоху буржуазных революций, авангарда и постмодернизма. Не иск-лючение и становление дискурса медиафилософии». Антитезис: «Гремит пустая бочка» (Пословица).

Тезис: «…прямым следствием (становления дискурса медиафилософии) является кристал-лизация когорты людей, которых с известной долей условности можно назвать основателями медиадискурсивности». Антитезис: «» Увлекательная» (культурология - Р.К.) предстает как компиляция ярких и разноречивых дефиниций, как феерические ряды культурных событий, артефактов, известных и малоизвестных имен». (Х.Г. Тхагапсоев: выступление на Первом РКК).

Тезис: «Сегодня сказать, что новые медиа и экранные технологии повлияли на все стороны нашей жизни, на образ мысли, поведение и воображение человека - ничего не сказать, поскольку изменения очевидны, повсеместны и необратимы». Антитезис:

Утром лица тюльпанов покрыты росой,

И фиалки, намокнув, не блещут красой,

Мне по сердцу еще не расцветшая роза,

Чуть заметно подол приподнявшая свой.

Омар Хайям.

медиадискурсивность философский трансцендентный

Позиция независимого наблюдателя не ограничивает свободу суждений, вплоть до резких (контрастных), но исходить они будут из фактажа медиадискурсивности по принципу «черного ящика». Поэтому прошу: «если рожа крива, не пенять на зеркало».

В своих суждениях мы исходим из следующих положений, принципов и правил:

а) Если неизвестных больше чем уравнений, то необходимо перейти к новой системе уравнений более высокого иерархического уровня ^[3].

б) Чем шире обобщения, тем ближе к истине ^[4].

в) Заключительными этапами любого познания являются аналогии и обобщения ^[5].

Противоречия как движущая сила развития

Два заметных события характеризуют культурную жизнь России на переломе П и Ш тысячелетий: осознание культурологии как метанауки ^[6] и институализация медиа как «медиафилософии» ^[7]. Причем, оба эти объекта исследования (ОИ) прямо или косвенно связаны с Аристотелем, а в наше время, с главным медиашаманом России В.В. Савчуком. Последовательность появления рассматриваемых ОИ с разницей в несколько лет, дает основание предположить, что второй ОИ явился реакцией на появление первого ОИ. Немаловажную роль, в ракурсе экологии медиапространства, имеет болезненная, как потерпевшего, реакция В.В. Савчука: «Культуролог в России больше, чем философ?» ^[8] и его уничижительное отношение к культурологии: «Некоторые по-прежнему именуют себя культурологами, дистанцируясь от скомпрометировавшей себя на родной почве философии. Иные же называют себя культурологами, так как у них не хватает ни сил, ни призвания дисциплинировать себя в одном из традиционных дискурсов. Часть профессионального сообщества, не справляясь с настоящим, занимают себя историей культуры, родного края, литературы, философии» ^[9]. Особенно В.В. Савчука не устраивает представление культурологии в качестве метанауки: «Возможно, культурология обнаруживает, по инерции, желание «поиска неведомой нам прежде исследовательской парадигмы, которая наметилась в конце 80-х годов» ^[6]. Но и этот запал гаснет. Сегодня культурология не оправдала надежд одних, так как «проявила свою несостоятельность в той мере, в какой она претендовала на научность, и вопреки всем попыткам, хотя поверхностным и конъюнктурным, вместить в себя принцип научности»».

Мы солидарны с Савчуком по поводу «личного состава» культурологов ^[10], но здесь речь не о том.

Приверженцы медиа декларируют становление дискурса медиафилософии, «прямым следствием которого является кристаллизация когорты людей, которых с известной долей условности можно назвать основателями медиадискурсивности». Лидер этой когорты В.В. Савчук в своих работах проповедует дискурс как магистральный путь к истине. В соответствии с ^{[11, с. 24]}: ДИСКУРСИВНЫЙ (от позднелат. discursus - рассуждение, довод) - рассудочный, опосредованный, логический, демонстративный (в отличие от чувственного, непосредственного, созерцательного, интуитивного).

Дискурс характеризуется двумя противоположностями: ограниченными возможностями гносеологии и неограниченными проявлениями бравого рассудка. Природа, в отличие от бравого рассудка, избегает уходить в дурную бесконечность. Формального умножителя всегда настигает коллапс. В синергетике это называют самоорганизованной критичностью. Коридор эволюции достаточно узок ^[12].

Когорта не обладает самоорганизованной критичностью и проявления бравого рассудка преподносит как большое достоинство: «Термин «медиа» охватывает столь обширную сферу, что утрачивает границы определенности. Вопреки очевидному контрасту значений, крайние точки оказываются суть одно и тоже, сливаются до неразличимости как в подлинном ритуале жертвоприношения, как в экстазе, медита-ции, воодушевлении и азартной игре. Надо полагать, именно поэтому И.П. Смирнов к первой форме медиальности относит не только «похоронный ритуал, но и жертвоприношение»». И еще: «Таким образом смысл медиа растворяется в многообразии денотатов, трудно схватываемых в одном понятии» ^[7].

Перевод с русского на русский

Для того чтобы понять негативную экологию медиапространства необходимо сделать перевод (с русского на русский) некоторых реперных понятий с броского, но малопонятного языка медиакогорты, на научный язык системологии. В качестве таких реперов выберем: 1) истина (истинность), 2) мироощуще-ние, 3) событие, 4) явления, 5) упрощение, 6) смерть, 7) рассудок, 8) импульс сознания, 9) мозаичность, 10) рефлексия, 11) семантическая граница, 12) неопределенность, 13) трансцендентное, 14) актуализм, 15) середина, 16) крайность

Актуализм - ощущение времени, при котором настоящее воспринимается как единственная объективная реальность.

Импульс сознания - эгоизм, требующий (в отличие от аттрактивности) для своей реализации рассудка и воли.

Мироощущение - фиксированное сознанием происхождение отраженного от вакуума импульса пассионарности (биохимической энергии), выражающееся в отношении к идеальным абстрактным ценностям и материальному миру.

Мироощущение негативное - отношение к материальному миру, выражающееся в стремлении к упрощению системы.

Мироощущение позитивное - отношение к материальному миру, выражающееся в усложнении системы.

Мозаичность (этноса) - неоднородность внутренней структуры, необходимая для поддержания этнического единства.

Рассудок - способность свободного выбора реакции при условиях, это допускающих.

Смерть - способ существования биосферных феноменов, при котором происходит отделение пространства и времени. Похоронный ритуал и жертвоприношение - суть фиксация смерти.

Упрощение - уменьшение плотности системных связей в системе.

Явления - результаты влияния биосферы на поведение человека и этнического коллектива.

Неопределенность - может рассматриваться как энтропия (хаос, суета). Это следует из наиболее общего определения энтропии как меры неопределенности системы.

Семантическая граница - функционально может рассматриваться как внутренняя среда. При этом сама граница, разделяющая среды (внешнюю и внутреннюю) наиболее информативна, а по мере движе-ния к ядру среды доля информации уменьшается, а энтропия возрастает. Вот почему, располагая конту-ром образа, мы имеем почти полное представление о нем: внутренняя прорисовка лишь уточняет детали.

Трансцендентное и рефлексия представлены в развернутом виде подраздела.

Фундаментальное представление феномена рефлексии

Традиционно в психологии под рефлексией понимают осознание человеком своей собственной психической деятельности (отражение сознания в самом себе) и изменение этой деятельности под влиянием такого осознания. Именно подобные процессы принято называть рефлексивными (относящимися к собственно рефлексии, в узком смысле этого слова).

В широком представлении под рефлексией следует понимать «надстраивание» самого процесса, протекающего на нижележащем уровне пирамиды циклов, при котором он становится объектом управления следующего, вышележащего уровня. При понимании рефлексии как переносе управления на параметры самой системы управления к феномену рефлексии относятся: автокаталитическая реакция, гиперцикл Эйгена (предполагаемая основа возникновения живой материи), работа генов-модификаторов, циклическая организация процессов. Такое фундаментальноепредставление феномена рефлексии позволяет подняться от восприятия явления (сферы эмпирического знания) к познанию его сущности (сфере теоретического знания), применить к рефлексии Всеобщий принцип максимума информации и на его основе аналитически описать любые естественные явления, включая дуализм поведенческой функции людей и любых живых систем.

Принцип максимума информации можно записать в двух эквивалентных формах:

J (X, Y) = H(X) - H (X/Y) = H(Y) - H (Y/X) = max.

Эти формы совершенно равноправны, но интерпретируются несколько по-разному: в первой акцент делается на внешние стимулы Х, во второй - на реакции организма Y. Нужно понимать, что достигаемый максимум информации всегда условный, т.е. достигается лишь настолько, насколько позволяют условия, ограничения, наложенные на реакции. Изложенные представления являются практической реализацией введенного автором принципа (правила) поиска истины: «Чем шире обобщения, тем ближе к истине».

Развенчание философской категории «трансцендентное»

Трансцендентное (от лат. transcendere - переступать) - категория западной философии - понятийное обозначение всего того, что выходит за пределы нашего опыта, допускается в качестве предмета, существующего вне сознания. В онтологическом смысле это есть признание существования бытия, которое в то же время не является объектом наших мыслей, восприятий. В гносеологическом смысле трансцендентное обозначает, что мы познаем не то, что содержится в сознании, в опыте, а то, что находится вне нас. Признание трансцендентного приводит нас к антитезе «мышление - бытие» и порождает трудный вопрос: как возможно познать мыслью то, что самой мыслью не является, как мысль овладевает немыслью? Противоположность - имманентное ^{[11, с. 79]}.

Гносеологически начальный факт тематизации трансцендентальной идеи связывают, как правило, с Кантом. И это мнение в целом справедливо ^[13]. Далее А.А. Шестаков пишет: «Трансцендентализм, вообще говоря, являет собой совершенно определенную традицию в истории культуры, в которой закрепляется антропологическое начало любых возможных размышлений о мире. Особенность названной традиции состоит в том, что человек здесь отображается не в реальном богатстве его мироотношения, но в виде некой рафинированной сущности, или трансцендентального субъекта. Конкретные воплощения этого феномена в культуре весьма разнообразны: Богочеловек, герой, гений, пророк и даже царь (в том числе «Иисус Назарей, Царь Иудейский») и т.д.».

В заголовке работы ^[13] автор увязывает эту культурную традицию с философским опытом спасения человека. Уже сам факт последнего обстоятельства свидетельствует о необходимости освещения вопроса трансцендентного в системном философском описании проблемы взаимосвязи «природа - общество» в ее ракурсе выживания человека и человечества посредством культуры.

Семантическая составляющая этого вопроса находит отражение в работе А.П. Огурцова «Природа как трансцендентальная идея» ^[14].

Анализ этой работы начнем с ее финального фактажа, в котором автор фиксирует многообразие (точнее: «множество») и даже альтернативность онтологических схем, на которых основываются различные научные дисциплины, в том числе, в физике, психологии, логике, науках о культуре и т.д. Заключительный аккорд: «Онтология как метауровень относительно онтологических схем знания разного типа. Задача: осмыслить многообразие онтологических схем, упорядочить их, понять их организующую функцию, определить избираемые критерии онтологической реальности (например, роль принципа симметрии при допущении схемы целостных структур)».

Несмотря на некоторые неточности (не принцип симметрии, а принцип асимметрии определяет движущую силу развития), автор совершенно правильно ставит вопрос (задачу), и только отсутствие методологической основы и теоретического (функционального) инструментария не позволило автору исполнить увертюру более выразительно, целеустремленно и завершено: «1. Необходимость воссоздания философии природы в составе философского знания - не натурфилософии, а именно философии природы как осмысления метафизических (или онтологических) схем естествознания. Функция трансцен-дентальных идей заключается в том, что они обуславливают 1) возможность эмпирического и теоретичес-кого знания о своих предметах; 2) задают способы систематического единства знания, понимаемого 3) как проектируемого, т.е. проблематическое, а не дисциплинарно-онтическое, единство; 4) представлены в совокупности онтологических схем, конструируемых эмпирическим и теоретическим знанием и нереф-лексно принимаемых в качестве конститутивных характеристик объекта, специфичных для той или иной дисциплины.

2. Трансцендентализм как философское уяснение возможных условий эмпирического и теоретического знания. Одним из условий являются онтологические предпосылки, допущения и гипотезы.

3. Можно вычленить четыре трансцендентальные идеи: 1) природа; 2) культура; 3) общество; 4) сознание. В соответствии с этим выделить 4 группы наук.

4. Природа - онтологическая идея, имеющая регулятивно-методологическое применение и предполагающая аксиологический выбор между различными (нередко альтернативными) онтологическими схемами.

5. Основной изъян натурфилософии (особенно после Канта) - превращение трансцендентальных идей из регулятивных в конститутивные» ^{[14, с. 70]}.

Итак, «четыре трансцендентальные идеи: 1) природа; 2) культура; 3) общество; 4) сознание» имеют литературную аналогию: это, соответственно, Арамис, Атос, Партос и Д'Артаньян из романа А. Дюма «Три мушкетера». Причем, Д'Артаньян изначально не является мушкетером, т.е. не лежит в плоскости «трех мушкетеров», но при этом качественно меняет их поведение. Эта последняя аналогия соответствует объемной фигуре - трехгранной пирамиде (тетраэдру) с Д'Артаньяном в ее вершине, заключенной в шаровую поверхность, и создает геометрический образ триалектики Вернадского.

«Трансцендентальные идеи: 1) природа; 2) культура; 3) общество» - это та триединая система (ТЕС), которую автор использует в качестве методологии и теоретического (функционального) инструментария для системного философского описания проблемы взаимосвязи (бинарной оппозиции) «природа - общество».

«Трансцендентальная идея: 4) сознание» - это не что иное, как космическая управляющая система, надстраиваемая над планетарной триединой системой: Природа - Культура - Общество. А все четыре компонента образуют гносеологию понятия «Ноосфера», которое пока не имеет онтологии. Онтология «Ноосферы» обретет свои права, когда сознание (самосознание) значительной части человечества (общества), посредством культуры, не достигнет нового качественного уровня.

В этом контексте гносеологически совершенно не важно кто является Творцом Природы: Бог или сама Природа. Это убедительно показал В.И. Левин посредством декомпозиции постановки вопроса о совместимости науки и религии. «Единственная характерная черта верующего ученого - вера в то, что законы природы созданы Богом. А наиболее характерная черта неверующего ученого - вера в то, что законы природы возникли сами собой. Что касается всего остального, в первую очередь, методологии научных исследований, то здесь между верующим и неверующим учеными нет никаких существенных различий. Поэтому вера в Бога не может помешать научной работе, а научная работа - вере в Бога, так что свойства «быть верующим» и «быть ученым» вполне сочетаются» ^[15].

Что же касается самого определения философской категории «трансцендентное», то предпринимаются многочисленные попытки познания его сущности, но, образно говоря, «много движений, да мало достижений». Дальше «подходов к определению трансцендентного», задающих (но не отвечающих!) объем и содержание этого понятия они не идут. Так И.М. Лаврухина ^[16] констатирует подходы: онтологический, реализующийся в религиозном знании, целевой, представленный в эзотерических формах знания, и эпистемологический, характерный для философии. И далее: «Сейчас оформилось культурологическое понимание трансцендентального как таких сверхприродных надиндивидуальных предпосылок, которые определяют и формируют в человеке собственно человеческие характеристики (М. Мамардашвили, П. Гайденко)… В рамках трансцендентного подхода признается существованиенекой первой реальности, определяющей существование мира (Шеллинг, Ясперс)».

По мнению автора, для познания семантики «трансцендентного» необходимо просто отделить все вековые наслоения схоластических философствующих мысле-форм и вернуться к его исходной семантике, переводимой с латинского языка как «переступать», и поискать смысловые аналогии в различных областях знания. В первую очередь, это относится к архетипам культуры ^[17] как закристаллизованной (т.е. структурированной) информации, позволившей древнему человеку выжить. Там мы находим архетип культуры «межа» ^{[17, с. 369-391]}, которую «хочется и колется» переступить, а вместе с ним смысловое гнездо аналогов. Обращение к другим отраслям знаний превращает это гнездо в систему.

Фантазия человеческая поистине неисчерпаема в изобретении всякого рода границ, в том числе и символических. У некоторых племен поваленные и сложенные кругом деревья могут означать и огражденное место, и ритуальный «забор», и жилище вождя. Кольцо Мира, наконец. Нередко территория, обнесенная валами, рвами, стенами, в совокупности с ними ассоциировалась с концентрацией власти, находившейся под божественным покровительством. С наведением границ, устройством рубежей фактически начиналась государственность, предполагавшая в основе своей установление пределов распространения верховной власти.

Многие народы и племена верили и верят, что достаточно обвести место своего нахождения, скажем, чертой (только обязательно замкнутого контура), чтобы обезопасить себя от злых духов. У белорусов чудотворный круг назывался чуром: «Через чур и конь не ступит». Более того, Чур еще и божество, стоящее на страже крестьянских земель. Место, куда являлся Чур непременно освящалось, тогда только родовые владения оставались под его попечительством. Все, что выходит за установленную норму, общепринятые границы морали, нравственности, вкуса, принято относить к «чересчур», к неприемлемому, из ряда вон выходящему. К тому, чему следовало положить конец.

Понятие межи-границы под тем или иным наименованием нашло отражение и в истории философии, начиная с античности. Аристотель: «Замете, что восприятие места в корне отличается от восприятия изолированных объектов… Места плавно переходят в смежные места («множества» - Р.К.), тогда как объекты (системы - Р.К.) имеют четкие границы» ^{[17, с. 371]}. Но категориальный статус граница впервые получает у Гегеля. Диалектическая природа границы заключается в противоречии одновременного сосуществования и отрицания нечто и иного, наличное бытие которых находится по ту сторону друг друга и их общей границы. «Граница, - по определению Гегеля, - как небытие каждого из них есть иное обоих» ^[18].

Однако уже в самом нечто есть то, что заставляет его выходить за свои пределы. Это особого рода беспокойство, исходящее от противоречия границы, явленного как предел. Поскольку граница существует должно переступать ее (вот и смысловая онтология трансцендентного!).

Новый оттенок понятие границы получает в философии экзистенциализма в связи с «пограничной ситуацией» (К. Ясперс). Граница человеческого бытия имеет решающее значение в обретении человеком подлинности своего существования. Граница не случайна, никоим образом не устранима, она определяет его в самой глубине его существа. В наиболее радикальные моменты жизни (страдание, борьба, смерть), очерчивающих твердую границу (уменьшающую число степеней свободы, а с ней и энтропию), человек способен достичь своей истинной сущности - экзистенции (сопровождающейся ростом информации о себе и мире). Рано или поздно человек начинает тяготиться сферой его индивидуального бытия и он, сознательно или бессознательно, стремиться выйти за его пределы (т.е. переступить), взглянуть на мир и самого себя по-новому, осмысленно.

Этот выход может осуществиться в религии, однако религиозные догматы, на начальном этапе обеспечивающие снижение энтропии (суеты) и, соответственно рост информации (Откровений), в последующем являются путами, сдерживающими полет мысли. Выход из этого положения автор видит на путях сближения науки и религии, обогащающих обе стороны ^[19].

В философии же изначально сокрыта эта не дающая покоя трансценденция: попытка выйти на уровень мирового целого, обжить его и оформить гармонично. Выход философии за пределы непосредственного опыта отвечает фундаментальной духовной потребности человека. В пограничной ситуации современной культуры философия является наиболее адекватным средством преодоления порочного круга неподлинного бытия «man», считает автор ^[18].

Особенностью границы является то, что она имеет два (две) криволинейных контура (при плоскостном отображении) или поверхности (при объемном отображении): внутреннюю и внешнюю. На примере философии автор показал ^[20], что максимум информации достигается при увеличении внешней поверх-ности и «подтягивания» к ней внутренней, что превращает границу в тонкую пленку (мембрану). Таким образом, мы подошли к реальной модели (системе) триединого мировоззрения, которая вполне со-ответствует реально сложившемусясоотношению ^{[21, c. 53]} между наукой, философией и религией.

Полюсы структуры цикла взаимодействия (диалектической борьбы противоположностей) имеют внешнюю границу: религия размытую, в принципе стремящуюся к бесконечности, наука - четкую, определяемую философией.

Философия же имеет две границы: внешнюю - со стороны религии и внутреннюю - со стороны науки, что предопределяет ее счастливую звездную роль (и в прямом и в переносном смысле этого слова). Здесь мы вплотную подошли к информационному понятию границы: граница наиболее информативна т.е. позволяет при наименьшей энтропии (затратах) получить наибольшую информацию; недаром при изображении предметов достаточно бывает очертить только их контуры, выбросив внутренние области. Можно интерпретировать этот эффект и в терминах энтропии: области вблизи границы обладают большей энтропией (разнообразием стимулов), чем области вдали от нее.

«Эффект границы» наблюдается во многих формах поведения, а также в иллюзиях (Поггендорфа, Мюллера-Лайера и др.), существующих вне сознания. Этологам хорошо известно, что опушка леса, берег реки или моря, граница распаханного поля и вообще любая особенность на однородной местности неудержимо притягивает к себе всякое живье - птиц, зверей, насекомых. Плотность «населения» вблизи границы всегда выше, чем во внутренних областях. Среди прочих факторов не последнюю роль играет и разнообразие условий (информативность!), обещающее более интересную жизнь. Наши предки также предпочитали селиться не посредине однообразного степного ли, лесного ли - массива, а вблизи какой-то особенности, будь то река, берег моря, граница леса и т.п. Наконец, если посмотреть, как вообще распределена жизнь на Земле, то мы видим, что она кишит главным образом на границе трех сред - океана, суши и атмосферы. По мере удаления от этой границы в глубь любой из этих сред, напор жизни ослабевает, концентрация биомассы уменьшается.

Философиябудет обладать наибольшей информациейпри максимальном увеличении периметров внешней и внутренней границы (для плоскостной фигуры) и наружной и внутренней поверхностей (для объемной фигуры), превращаясь при этом в узкую «приграничную полосу» между наукой и религиейс двумя пограничными периметрами, или объемную мембрану с двумя пограничными поверхностями (для объемной фигуры).

В настоящее время ведутся недостаточно корректные дискуссии о том, является ли философия наукой или искусством. Философия включает в себя науку, но она шире науки, что относится к коли-чественной категории. Аналогия философии с искусством относится к качественной категории, рас-крывающей ее семантику (внутреннее содержание). Искусство способно тренировать человека в содержательной деятельности: можно давать конкретные, уже «готовые» жизненные гармоничные сочетания признаков (литература, живопись), можно и просто тренировать в самой процедуре поиска таких гармоничных сочетаний (музыка, поэзия). Именно эта семантика философии выделяет ее из науки.

Таким образом, онтологический подход позволил установить связь (аналогию) между трансцендентным (переступать), границей, информацией и мембраной. При гносеологическом подходе, с его плоскостной причинно-следственной логикой, установить эти связи (аналогии) невозможно.

С «эффектом границы» связанны особенности и свойства казачьего (пограничного) этноса, что дает основание автору утверждать «звездную» роль казачества в судьбах России, всего мира, проблеме выживания человечества. Рядом своих работ (книг и статей) автор демонстрирует это.

Наконец, с границы можно заглянуть в мир иной (чужой). Для этого на границе делаются высокие вышки для обзора. В процессах познания аналогией пограничных вышек является переход на более высокий уровень познания сущности явлений. Таким более высоким уровнем познания Природы (материи), Общества и Культуры является теория триединых систем, отраженная в семантике (внутреннем содержании) диссертационной работы ^[22], позволившей автору в общефилософском и культурологичес-ком виде разрешить ряд проблем, столетиями не имевшим разрешения.

Продолжая поиск аналогий трансцендентного (переступить) в различных отраслях знаний, кроме рассмотренных: межа-граница и пленка-мембрана, мы находим: фильтр, семантический фильтр, информационный фильтр, информационная граница, барьер, энергоинформационный барьер и т.д. Онтологические обобщения семантики этих понятий и категорий позволяют систематизировать их в одно обобщающее понятие - принцип дополнительности (в пределе «любви»). Последний принцип был провозглашен две тысячи лет назад в Нагорной проповеди: «Не думайте, что пришел Я с тем, чтобы уничтожить закон или писания пророков. Пришел не для того, чтобы их уничтожить, а чтобы исполнить их учения» [Матф. 5: 17]. И: «Я же говорю Вам: Любите врагов своих…» [Матф. 5: 44]. «Любите врагов своих», т.е. переступите через неприязнь, отчуждение, борьбу, по своему смыслу вполне соответствует трансцендентному (переступать).

Рефлексия этого обстоятельства позволяет, больше того, требует в приведенных выше высказываниях различных авторов, заменить определение «трансцендентное» на «принцип дополнительности», согласо-вав падежи, склонения и т.д., и тогда они обретают смысловое единство, целостность и начинают работать, а не ставить вопросы.

Попутно следует отметить, что давно уже назрела необходимость отправить в архив многие схолас-тические категории западной философии (в древне-русском языке за словом всегда стоял смысл), порож-дающих энтропию познания и создающих информационный «шум», препятствующий четкому звучанию многих философских категорий, в том числе отмеченных Р.Ф. Абдеевым, А.Ф. Бугаевым, Р.Г. Баранцевым и другими, соответствующих новой мировоззренческой парадигме Единой теории мира. Этот исторический «обоз» отягощает авангард научно-философской мысли в его быстром передвижении от восприятия явления (сферы эмпирического знания) к познанию его сущности (сферы теоретического знания).

Принцип дополнительности выступает как системообразующий и управляющий фактор («генери-рующий центр») и лежит вне плоскости бинарной оппозиции (структуры цикла взаимодействия («диалектической борьбы») противоположностей). В бинарной оппозиции «природа - общество» в качестве принципа дополнительности выступает «культура», переводящая структуру анализа в структуру синтеза. К последней многие философы относятся с недоверием, а зря!

Триединство средств познания мира в самом общем виде осуществляется посредством трех моделей (форм) системы Единой теории мира: физической (вихрь), функциональной (фрактал) и структурной (пентатетраэдр). Функциональная модель (фрактал) в этой триаде является принципом дополнительности (системообразующим и управляющим фактором) и поэтому несет знания (информацию) о двух других моделях, образующих структуру цикла взаимодействия. Поэтому философское познание (описание) мира (Природы, материи) удобно производить именно через функциональную модель (фрактал) в которой, в качестве системообразующего и управляющего фактора, фигурирует мембрана (информационная граница, ИЭ-барьер, семантический фильтр, а в общем случае принцип дополнительности).

Резюмируя изложенное выше, можно подойти к концепту фрактала научно-философской фундамен-тальности знания, основанного на теории триединых систем как методологии и теоретического (функции-онального) инструментария для системного философского анализа и синтеза проблемы взаимосвязи «природа - общество». С учетом богословия он преобразуется в фрактал научно-философской фундаментальности.

Фрактал научно-философской фундаментальности представляет собой структуру цикла взаимо-действия («диалектической борьбы») противоположностей, имеющих разные уровни онтологии и характера развития: фундаментальной культурологии (как ядра артефакта) и концепций современного естество-знания (обобщаемых синергетикой) как отражения природной компоненты. Системное философское описание взаимосвязи «природа - общество» (обобщенное в философию) преодолевает противоречие различных уровней онтологии и характера развития, выступая в качестве принципа дополнительности (системообразующего и управляющего фактора).

Современная синергетика, используя онтологический подход, в отличие от гуманитарных наук, использующих гносеологический, пока еще не может обойтись без богословских знаний, о чем красноречиво свидетельствует автор книги ^[23]. Таким образом, богословские знания «перетекают» в концепции современного естествознания.

Имеющий уши - да услышит

Конференции по медиафилософии, проведенные в 2007-2009 гг., и выпущенные при поддержке РФФИ три сборника по результатам конференций зафиксировали неразработанность понятийного аппарата, дефицит концептов и методологических схем ^[24].

Такое положение можно сравнить с попыткой плавания корабля без штурмана, лоцманских карт и знания морского семафора. Такой корабль, если не утонет, то вряд ли дойдет до порта назначение. Возможным выходом из такого положения может быть отслеживание курса с высоты «птичьего полета». Однако, «когорта людей, которых, с известной долей условности, можно назвать основателями медиа-дискурсивности» не способна на это уже в силу своего гуманитарного образования. Возможно, что наиболее продвинутые из них способны на взгляд «с пригорка», но основная масса медиаоператоров осуществляет взгляд из «мышиной норы» ^[25].

Поэтому сведения, приведенные в предыдущих разделах относительно рефлексии и развенчания философской категории «трансцендентное», те принципиальные подходы и методологические приемы, с помощью которых это было сделано, должны быть взяты на вооружение когортой. Тем более, что эти подходы обобщают и аналогизируют те медиаявления, которые, именно как восприятия (относящиеся к сфере эмпирического знания) характеризуются (описываются) в докладах и работах медиаоператоров. Некоторые из них мы сопроводим комментариями.

«На пленарном заседании руководитель конференции профессор В.В. Савчук в докладе «Философская аналитика медиареальности» обратил внимание на то, что происходит истончение реальности до медиареальности, а виртуальная реальность уже стала нормой нашего обыденного существования. Привычные философские понятия получают приставку медиа: медиасубъект, медиареальность, медиасфера и т.д. Философская рефлексия медиа должна быть направлена, главным образом, на осмысление существования медиа внутри нас, то есть того, как они определяют наши желания и стратегии поведения, чувственность, как они задают конструкцию взгляда. Он подчеркнул необходимость суммировать существующие и выработать новые методы и подходы к пониманию структуры медиареальности и процессов, происходящих с человеком в мире медиатехнологий, а также проверить, насколько эффективны эти методы для познания быстроменяющегося мира медиа. Было предложено переосмыслитьэвристический потенциал феноменологии как возможного метода познания медиареальности» ^[24].

Истончение реальности - нормальный, закономерный процесс, который происходит с философией в её стремлении увеличить свою информативность. Это в пределе превращение философии в информационную границу между наукой и богословием (теософией). Этот процесс обобщается в понятие принципа дополнительности (системообразующего и управляющего фактора). Но это В.В. Савчуком и иже с ними не осознается. Тем более, вся когорта и её лидер, связанные по рукам и ногам путами артефакта, не могут понять, что «истончение реальности» - это одно из великих изобретений Природы, а именно полупроницаемая мембрана, которая уже миллионы лет реализована в живой клетке. Клеточная мембрана предназначена для получения ядром клетки из внешней среды (подверженной флуктуациям) вещества, энергии и информации и, одновременно, сброса во внешнюю среду накопившейся энтропии.

Философская рефлексия медиа требует переосмысления как в направлении фундаментального представления рефлексии, так и в направлении управления «нашими желаниями и стратегией поведения, чувственностью и конструкцией взгляда». Без этого вся медиафилософия превращается в статистику, идущей на поводу инстинктов. А это и есть «переосмысление эвристического потенциала феноменологии как возможного метода познания медиареальности».

«В выступлении волгоградского философа Д.Ю. Сивкова внимание было сосредоточено на ускользающей реальности медиа. Материальность медиа ускользает, а исследователи обращают внимание только на образы. Они захвачены образами и текстами, хотя это всего лишь часть. Однако ускользание-сопротивление медиа может рассматриваться как условие обнаружения медийной материальности».

Наблюдения правильные, но их трактовка, сводящаяся к использованию медиа в качестве индикатора «условного обнаружения медийной материальности» недостаточно корректна.

Этологам хорошо известно, что опушка леса, берег реки или моря, граница распаханного поля и вообще любая особенность на однородной местности неудержимо притягивает к себе всякое живье - птиц, зверей, насекомых. Плотность «населения» вблизи границы всегда выше, чем во внутренних областях. Среди прочих факторов не последнюю роль играет и разнообразие условий (информативность!), обещающее более интересную жизнь. Но за интересную жизнь надо платить и, зачастую, самой жизнью, так как на границе в наибольшей степени реализуются трофические связи. Любители «интересной жизни» исчезают («ускользают») в желудке хищника и остается только их образ в виде перьев, копыт и прочих трудно перевариваемых частей.

Тоже самое происходит и в Монте-Карло, где «неудачник не только плачет», но и исчезает из материальной жизни, оставляя по себе воспоминания (тексты) и образ неудачника.

Понятие и вселенский мотив медиа

«Media (от лат. medium) - нечто среднее, находящееся посреди, занимающее промежуточное положение, середина, центр; в средневековой мистической традиции - медиум. В мифологической традиции медиум (жрец, колдун, шаман, трихетер) соединял основные семантические оппозиции: землю и небо, дух и тело, и тем удостоверял их существование.

В различных европейских языках medium означает: средство; посредник, человек легко поддающийся внушению, и, наконец, в физическом смысле - среда. Например, в английском языке значение этого слова раскрывается в слове «посредник», но так же: а) способ, средство, деньги, средство коммуникации (mass media), поддержки, посредничество, середина, промежуточная ступень, промежуточная стадия, среда (вещество, в котором существует что-либо); б) окружение, окружающая реальность, а также и центр, и посредник, и средство, и новая среда: общество, общественная жизнь, гласность, нечто, находящееся в общественном пользовании. Таким образом смысл медиа растворяется в многообразии денотатов, трудно схватываемых в одном понятии» ^[7].

«С каждым новым открытием в области медиа создаётся новая картина мира, в которой иначе структурируется пространство и время, конституируется субъект и актуальные способы само-идентификации человека». Эту дефиницию следует рассматривать в совокупности с утверждением: «По сути, природа медиа (вариант медиальности) и медиума едина … Термин «медиа» охватывает столь обширную сферу, что утрачивает границы определенности. Вопреки очевидному контрасту значений, крайние точки оказываются суть одно и тоже, сливаются до неразличимости как в подлинном ритуале жертвоприношения, как в экстазе, медитации, воодушевлении и азартной игре. Надо полагать, именно поэтому И.П. Смирнов к первой форме медиальности относит не только «похоронный ритуал, но и жертвоприношение»» ^[7].

Создаётся новая картина мира - может означать только изменения в мировоззрении (мироощущении) отдельного субъекта или среды (толпы), поскольку реальный мир остается прежним. Причем, имеет место явная тенденция к упрощению системы, т.е. негативное мироощущение.

Природа медиа и медиума едина - в математической транскрипции определяется понятием «множество» - это бесструктурное состояние равноправных элементов, объединенных между собой общим основанием (целью) и общим пространственно-временным континуумом, с абсолютно равными связями между ними (или отсутствием связей) в любом направлении. Следствием этого состояния является крайняя неустойчивость множества (что характеризуется «ускользанием медиа среды»).

Существует еще один ракурс этого утверждения (наблюдения) - духовный, в соответствии с которым Сатан (падший архангел) и сатанизм (как явление) имеют одну природу. Подробно будет изложено ниже.

Утрата границ определенности термином «медиа» делает его неопределенным, то есть превращает в энтропию (мера неопределенности системы), конечной «станцией» которой является «смерть» (или может рассматриваться как «падение»). Это подтверждается утверждением: «создаётся новая картина мира (т.е. мир потусторонний или виртуальный), в которой иначе структурируется пространство и время (происходит отделение пространства от времени: смерть)». Похоронный ритуал и жертвоприношение, являющиеся спутниками смерти, лишь уточняют ход процесса и его атрибуты. Еще один возможный ракурс: телесный (или бестелесный, который проповедует Сатан). В этом ракурсе понятна тяга когорты к теме: «Взаимоотношение чувства и тела в мире медиатехнологий».

«Частотность и популярность термина в сочетании с неопределенностью его семантических границ дает основание подозревать, что медиа и порождаемые им артефакты являются более сложным объектом рефлексии, чем это может показаться на первый взгляд».

Сущность жизни - поддержание биологических норм, противостояние силам, стремящимся низвести жизнь до уровня физического равновесия (энтропии). Сущность человека, помимо того, - поддержание высокого социального и нравственного статуса, умение «продержаться» вопреки тем силам, которые стремятся низвести его к уровню животному и физическому.

В этой иерархии можно выделить результаты первичные, которые являются самоцелью, важны организму (человеку, этносу, государству и т.д.) сами по себе, и результаты вторичные, которые служат средствами достижения первичных. Самым первичным, исходным результатом является выживание.

У человека дерево вторичных результатов разрослось особенно буйно: жилище, одежда, транспорт, вооружение, да и, по сути, вся наша цивилизация, вся индустрия, работающая на ее поддержание, - все это ветви того же дерева, выросшего из единого корня - стремления к выживанию. Социальные функции культуры являются отражением вторичных результатов. Но, развивая их в ущерб фундамен-тальных функций культуры, отражающих первичный, исходный результат выживания, мы уподобляемся наркоману (что характеризуется как медитация, экстаз, удовольствие).

«Но хитрость мирового разума здесь проявляется в том, что в истории средство становится целью, а цель средством, вбирая крайности в качестве семантической полноты или, быть может, интуитивно высказываемой неопределенности, именно неопределенность является привлекательным моментом, поскольку обретает смысл в актуальных дискурсах в таком качестве, которое позволяет использовать этот термин, избегая прямого значения. Медиа оказывается не столько посредником, сколько средой, включающей в себя то, что прежде противостояло друг другу: мир небесный и земной, субъективную и объективную реальность, индивида и общество. Универсальность отсылает к неопределенности, а потенциальность к актуальности, средство к цели, а начало к итогу».

В этом абзаце в разных ракурсах (хитрость: Лукавый; мировой разум: Антихрист; избегая прямого значения: появление под разными именами) дана характеристика одного и того же медиасубъекта (Иблиса), который оказывается не столько посредником, сколько средой (имя ему легион ^[25]), включающей в себя то, что прежде противостояло друг другу: добро и зло.

Ограничив свои творения артефактом, гуманитарными знаниями и состоянием энтропии (равновесия, аморфности, смерти) «когорта основателей медиадискурсивности», которых, в соответствии с приведен-ным выше системным анализом, можно назвать «медиаиблисами», излагает частную материально-вирту-альную версию явления медиа и её атрибутов, в том числе медиафилософию. Однако реально существу-ет Вселенский мотив медиа, в котором соединительным союзом является «И», От него и «попляшем».

С.Н. Булгаков, прочитав в рукописи двухтомный труд своего ученика и друга Л.А. Зандера «Бог и Мир. Миросозерцание отца Сергея Булгакова» (Париж, 1948), заметил, что в названии «Бог и Мир» логическое ударение падает на союз «И», который не просто соединяет два независимых понятия, но знаменует их необходимую внутреннюю связь, отображая тем самым изначальный образ их бытия. В слове «И», сказал Булгаков, сокрыта вся тайна мироздания. Понять и раскрыть смысл данного слова - значит достигнуть предела знания. Ибо «И» есть принцип единства и цельности, смысла и разума, красоты и гармонии. Понять мир в свете «И» - значит охватить его единым всепроникающим взглядом. Собственно, это вселенское «И» как принцип всеобъемлющего единства и есть то, что в философии именуется Софией.