Проблема субъекта в современной французской философии

В эпоху постмодерна наступает состояние « После оргии», происходит смешение политической, общественной и этической сфер, все сливается вместе. Ж. Бодрийяр объявляет наступление эры симулякров, наступление стирания различий между реальным оригиналом и воображаемым. Человек погружается в состояние гиперреальности, теряя свою подлинность и окружая себя тысячью подделок. «Экономика, ставшая трансэкономикой. эстетика, ставшая трансэстетикой, сексуальность, ставшая транссексуальностью, - все это сливается в универсальном поперечном процессе, где никакая речь не сможет более быть метафорой другой речи, потому что для существования метафоры необходимо существование дифференцированного поля и различимых предметов». Бодрияйр Ж. Прозрачность зла. - [электронный ресурс]- Режим доступа.- URL: http://gtmarket.ru/laboratory/basis/3413- (дата обращения 05.04.2018).

Можно выделить три порядка симулякров. Первый симулякр - это присвоение буржуазией знаков феодальной власти, в итоге знак теряет свою былую значимость и становится подделкой. Второй симулякр - промышленное производство копий вещей, значимость вещи начинает определяться ее рыночной стоимостью. Третий симулякр возникает в современном мире, где уже значимостью обладает не сам предмет, а знак.

«Диснейленд - прекрасная модель всех переплетающихся между собой порядков симулякров» Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляции / Ж. Бодрийяр; [ пер. с фр. А. Качалова].- М.: Изд. дом «ПОСТУМ», 2015, С. 20.. Человек погружается в пространство гиперреального, в котором сферы реального и воображаемого сливаются. Гиперреальность предстает яркой и насыщенной, реальность же скучной и одинаковой.

Субъект растворяется в пространстве гиперреальности, теряя свою сущность. «Реальность появилась лишь благодаря обеспечивающей его выражение рациональности, то есть набору параметров, позволяющих репрезентировать реальность посредством кодирования и декодирования в знаках» Дьяков А.В. «Жан Бодрийяр: Стратегии «радикального мышления» / Под ред. А.С. Колесникова - СПб.: Изд-во СПб. Ун-та, 2008, С. 81.. Диснейленд погружает человека в детскую реальность, но на самом деле он является машиной-знаком, указывающим нам на реальность снаружи парка. Таким образом, создается разделение между симулированным пространством и реальным, но на самом деле реальное пространство тоже является симулякром.

Человек сливается с экраном, наполняясь мыслями и чувствами другого человека из телевизора. Экран обеспечивает ему иллюзию включенности в социум, создается симулякр коммуникации между людьми. Итак, человек обретает свою субъективность под взглядом Другого. Человек уже может не стремиться стать кем-то в реальности, ему просто необходимо казаться. Сущность человека утрачивает свое значение, на первый план выходит демонстрация наружности с помощью многочисленных протезов современности. Приведем пример из книги Ж. Бодрийяра про Майкла Джексона: «Майкл Джексон переделал свое лицо, взбил волосы, осветлил кожу - короче, он самым тщательным образом создал сам себя…». Эти глобальные изменения внешности, когда тело становится конструктом для творчества, прекрасно отражают постмодернисткий поворот в массовой культуре.

Таким образом, человек конструирует с помощью различных символов, его идентичность становится подвижной и изменчивой. Так же отметим, что в обществе постмодерна происходит деонтологизация символа. Символ теряет устойчивое положение, утрачивает свое бытийное основание. Символ остановится знаком, он указывает на означаемое, но сам не обладает смыслом. Как отмечает Ж. Бодрийяр, для постмодерна характерно бесконечная отсылка от одного знака к другому, но никогда не отсылка к символу, так как для Ж. Бодрийяра в современном состоянии нет ничего подлинного, мы сталкивается с симулякрами следующего порядка, и знак никогда не указывает на то, что можно назвать подлинным.

В произведении «В тени молчаливого большинства, или конец социального» Ж. Бодрийяр констатирует превращение деятельного волевого человека в пассивную массу. Таким образом, субъект утрачивает свою активную роль в преобразовании истории. «Погруженные в свое молчание, они больше не субъект. Не будучи субъектом, они уже не могут оказаться отстраненными от самих себя» Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или конец социального. - [электронный ресурс]- Режим доступа.- URL: https://www.e-reading.club/book.php?book=73140 - ( дата обращения 04.04.2018)..

В другом произведении « Абсолютная реклама, нулевая реклама» Ж. Бодрийяр анализирует рекламу, которая вторгается и изменяет повседневность человека во второй половине 20 века. К 1980-тым годам реклама трансформируется в нечто иное, чем изначально себя позиционировала: т.е. репрезентации товара.

Таким образом, Ж. Бодрияйр отмечает, что реклама становится абсолютной и нулевой. Реклама проникает во все сферы человеческого мира и тем самым она исчезает во всей повседневной культуре. Реклама формирует реальность, и в то же время она уже не имеет отношение к товару. Реклама начинает манипулировать человеческими страхами.

Можно привести пример из другой работы Ж. Бодрийяра «Символический обмен и смерть», в которой он анализирует феномен смерти, а именно изгнание мертвых из пространства современного города. Смерть изгоняется из ландшафта города, рассеиваясь везде и всюду, таким образом, все пространство становится мертвенным. Если раньше существовали четкие границы между пространством живым и мертвым, то теперь смерть больше нигде не локализована. Человек постмодерна должен жить в вечном настоящем, поэтому о смерти больше не принято говорить. «О мертвых говорят все меньше и меньше, все более кратно, все чаще вовсе умалчивают - смерть лишается уважения. Не стало больше торжественной смерти в семейном кругу, теперь люди умирают в больницах - смерть сделалась экстерриториальной ». Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть- 5-е изд.-М.: «Добросвет», Изд-во «КДУ», 2015, С. 318. Можно справедливо отменить, что то же самое происходит и с рекламой - реклама не локализирована (то есть больше не относиться к товару) и все пространство заполняется рекламой, и тем самым, она перестает быть рекламой.

Реальность, сформированная рекламой, ввергает человека в пространство симулякров, жизнь человека становится прозрачной и невидимой. Такая ризоматичная реальность полностью поглощает человека как активного деятеля своих мыслей и желаний. Таким образом, человек начинает определяться только той реальностью, которую формирует реклама. Как умирающий человек изгоняется в пространство больницы, так и реклама порабощает волю человека цифровыми образами. Медицинские практики отчуждают от больного его тело, не давая ему спокойно умереть, даже если он смертельно болен. Если раньше жизнь и смерть была регламентирована соблюдением религиозных ритуалов, то сейчас смерть рассматривается как нечто ошибочное. Так же и рекламные образы, вторгаясь через экран в жизнь человека, порабощают его, заставляют потреблять все новые товары.

Как отмечает Б.В. Марков: «Отказ от мертвых -- побочный продукт развития капитализма, главной целью которого является неосознаваемое отвращение к смерти и умиранию. Это проявилось и в эволюции власти, которая прежде опиралась на древнее право на смерть, а потом постепенно переместилась в сферу управления жизнью» Марков Б. В. Мёртвое и живое.//Альманах « Фигуры Танатоса», Искусство умирания, Выпуск 4,/Сб. статей./ Под ред. А.В., Демичева, М.С. Уварова, СПб.: Изд-во СПбГУ, 1998. Если раньше человек умирал дома рядом со своими близкими, то сейчас он умирает в больнице под внимательным надзором врачей.

Единственной тактикой освобождения от этого господствующего обмена является символический вызов или проклятая доля. Это поступки или действия человека, направленные против логики обмена, которые могут просить вызов всему капиталистическому обществу. Прежде всего, это действия, связанные с человеческим телом, которые могут привести к болезни или смерти, такие как: самоубийство, несоблюдение правил безопасности на рабочем месте, сопротивление вторжению медицины в частную жизнь человека. Так как общество потребления нацелено контролировать жизнь человека, включая ее в товарообмен, то самоубийство и отказ от медицинских услуг, жизненный риск оцениваются как вызов. Любая символическая или реальная жертва, которую человек приносит только сам перед самой, позволяет ему на мгновение вырваться из уз капиталистической машины желания. Таким образом, можно сделать ряд выводов: во- первых, происходит смешение всех сфер общественной жизни, во- вторых, человеческая субъективность начинает восприниматься не как изначально заданная, а как пластичный социокультурный конструкт.

2.2 Общество спектакля в философии Ги Дебора

В капиталистическом мире ужесточается проблема сверхэкспуатации человека, более развитые страны эксплуатируют менее развитые. К проблеме отчуждения труда рабочих и подавлении желаний, обращались многие современные философы, такие как Г. Маркузе и Т. Адорно, их идеи существенно повлияли на философию Ги Дебора.

Жизнь человека в современном мире сводится сугубо к экономическому бытию, человек вынужден вечно производить и потреблять блага, его же человеческая сущность теряется среди этого товарообмена. С целью расширения власти буржуазия подавляет желания рабочих не только в сфере экономической, но и в личной сфере. Буржуазия устанавливает тотальный контроль над всеми желаниями рабочих и создает для них унифицированные потребности. Человек лишается свободного выбора, его интересы ограничиваются потреблением произведенных благ. Человек начинает накапливать вещи, гнаться за приобретением фетишей, он уже становится рабом вещей. Для всеобщего счастья и равенства был миф о существовании среднего класса, который отрицает существование классовой борьбы, внушает веру самому бедному стать богаче. Таким образом, пролетариат рассеивается в буржуазных спектаклях. Так как система политических выборов превратилась в фарс, то и лучший выход из этой ситуации - сознательное бойкотирование выборов. Потому что, только игнорируя капиталистические спектакли, человек может вырваться на некоторое время из желающих потоков капиталистической системы. Бунтуя, против установленных норм и форм, человек формируется как деятельный субъект.

Ги Дебор критикует буржуазный образ жизни, предлагает человеку выйти из этого круговорота потребляемых предметов. Класс буржуазии, находящийся у власти, отчуждает жизнь у пролетариата, полностью контролируя его жизнь, создавая общественные спектакли.

Как правомерно заметил К. Маркс, особая хитрость буржуазии состоит в том, что она выдает свой интерес за всеобщий. Поэтому, интересы и буржуазный образ жизни устанавливается как единственно правильный, пролетарский же изгоняется как маргинальный. « Буржуазной идеологией постоянно поглощена огромная масса людей, не имеющих собственного глубинного статуса и способных переживать его лишь в воображаемом, то есть ценой фиксации и обеднения своего сознания». Барт Р. Мифологии/ Пер. с фр. вступ. Ст. и коммент. С. Зенкина.- М.: Академический Проспект, 2010, С. 303.Одним из буржуазных мифов является само отрицание существования пролетарского класса, его включение и растворение в машине желания буржуазии.

Например, забота о собственном здоровье превратилась в фетиш, человек начинает ритуально поглощать целебные таблетки, веря в их чудодейственную силу. Роль врача занимает одно из самых важных мест в жизни современному человека, ему свято верят и следуют его рекомендациям. Ж. Бодрийяр сравнивает место врача в современном мире с ролью шамана у примитивных народов.

Можно сделать вывод, что врач является точкой сборки одного из социальных спектаклей, связанного с заботой о собственном теле. Беспокойство за телесное здоровье, посещение салонов красоты, поиск источника вечной молодости - все это создает определенный спектакль, а значит дисциплинарное пространство и контроль, который помогает направлять человеческую энергию в нужное для капиталиста русло. «Медицина, с ее понятиями дермы и эпидермы, также помогает поместить красоту кожи в глубинно - пространственную перспективу, заставляя женщину переживать себя как продукт некоего растительного круговорота веществ, где красота цветения зависит от питания корневой системы». Барт Р. Мифологии/ Пер. с фр. вступ. Ст. и коммент. С. Зенкина.- М.: Академический Проспект, 2010, С. 147. Представления о смерти и конечности человеческого существования полностью вытесняются, смерть начинает рассматриваться как нелепая случайность или ошибка врача. Человек панически боится старости, так как он утратит красоту и силу, а это сделает его внешность нереспектабельной, а значит, он не сможет больше получать наслаждение от включения в мир потребления.

Другим из спектаклей является игра вокруг эмансипации женщины, которая активно используется в капиталистическом обществе. Сексуализация женщины активно продается потребителю, желающему ощутить всю радость от эротических игр. Также как и миф об эмансипации, активно использующийся для удовлетворения желаний женщин-борцов за освобождение от всех форм эксплуатации.

Освободиться от всех этих буржуазных спектаклей возможно лишь при осознании себя субъектом истории. Субъектом развития исторических процессов по Ги Дебору может стать только пролетарский класс, который осознает свою роль в революционном проекте преобразования общества.

«Субъектом истории может стать лишь человек самосозидающий, являющийся господином и обладателем собственного мира, собственной истории, и осознающий правила своей игры». Дебор Г. Общество спектакля Общество спектакля / Пер. с фр. / Перевод C. Офертаса и М. Якубович. М.: Издательство “Логос” 1999, С. 74.

Это означает, что необходимо сознать свой пролетарский проект развития человека, для того чтобы противопоставить его многочисленным буржуазным спектаклям. Буржуазные спектакли же хорошо продуманы, они формируют досуг человека, наполняют его жизнь нужными событиями и ценностями, которые так плотно сращиваются с сущностью человека, что тот не замещает подмены. Событийность человеческой жизни создается буржуазной мифологией, которая задает варианты и формы позволительного поведения, и даже образа мысли.

Капиталистическая система выдает человеку готовую модель мышления, которая порождает символическую реальность. Человек бездумно потребляет множество созданных образов, формирующих его идентичность. На смену сущности человека приходит социальный конструкт, который внедряет в человека убеждения без размышлений.

«Потребляемое псевдоциклическое время является зрелищным не только как время потребления образов (в узком смысле), но и даже шире: как образ потребления времени. Время потребления образов, т.е. среда обращения всех товаров, одновременно выступает и как некое поле, где всецело задействованы все методы спектакля, и как цель: некая парадигма, одинаковая форма для любого потребления.» Дебор Г. Общества спектакля. Общество спектакля / Пер. с фр. / Перевод C. Офертаса и М. Якубович. М.: Издательство “Логос” 1999, С. 76. Буржуазные спектакли могут с легкостью трансформироваться, создавая все новые и новые образы. «Пролетарское движение -- это самоцель. Ибо только в нём отрицается отрицание жизни, осуществляемое спектаклем.» Дебор Г. Общество спектакля. Общество спектакля / Пер. с фр. / Перевод C. Офертаса и М. Якубович. М.: Издательство “Логос” 1999, С. 117. Таким образом, только человек, обладающий классовым сознанием сможет противостоять буржуазной реальности.

2.3 Конец политического субъекта в философии Ж. Рансьера

Французский философ Ж. Рансьер поднимает проблему формирования политического субъекта, который является встроенным в систему политических отношений, не являясь при этом их центральным звеном. Сфера политического является местом сцепления властного, эстетического и морального дискурса. Политика проникает во все сферы общественной жизни, нигде при этом не локализуясь. Происходит конец политического, так как уже не имеет значение жесткое противостояние интересов разных групп, все приходят к компромиссу. Выражение политических убеждений из теоретической области переносится в эстетическую сферу, большее значение приобретает не сущность идеи, а видимость образа. Как отмечает в своей статье М.А. Шестакова: «Подлинную политику и искусство он трактует как несогласие с установленным режимом разделения чувственного, как деятельность по реконфигурации сложившегося чувственного порядка, как введение новых субъектов политической и эстетической деятельности, меняющих наличное разделение чувственного». Шестакова М.А. Разделение чувственное - эстетическая феноменология Ж. Рансьера - [электронный ресурс]- Режим доступа.- URL: https://www.socionauki.ru/journal/files/fio/2014_3/120-130.pdf - (дата обращения 14.04. 2018).

Ж. Рансьер в произведении « На краю политического» дает четкую формулировку процесса субъективации: «Это формирование некоей единичности, каковая является не самостью, но отношением самости к кому-либо другому» . Рансьер Ж. На краю политического. / Пер. с франц. Б.М. Скуратова. - М.: Праксис, 2006, С. 103. Процесс субъективации всегда встраивается в систему полемической аргументации, он происходит на языке определенной социальной группы. Демонстрация ценностей определенной группы выражается через конкретную жестикуляцию, язык, лозунги и призывы. Человек, причисляя себя к какой-либо партии, общественному движению, тем самым отвергает иные модели субъективации. Субъективация всегда происходит по отношению к другому. Обсуждение важных вопросов, разрешение споров и урегулирование конфликтов невозможно без субъективации.

Политическая субъективация становится точкой сборки для возможности коммуникации. Коммуникация может выражаться в форме диалога или спора между различными группами, всегда сохраняя при этом возможность выбора за ними. Демонстрация политической принадлежности создает общее пространство для возможности равенства между субъектами. Постановка вопросов о равенстве и неравенстве, о справедливости и несправедливости и ответ на них создает основу для идентификации и деидентификации людей. «Но жизнь политической субъективации происходит благодаря дистанции между голосом и телом, благодаря интервалу между идентичностями». Рансьер Ж. На краю политического. / Пер. с франц. Б.М. Скуратова. - М.: Праксис, 2006, С. 106.

Таким образом, самоопределение человека и его места в мире происходит с помощью признания им равенства и различения с другим. «Место политического субъекта -- промежуток или зазор: бытие-вместе как бытие-между: между именами, идентичностями или культурами». Рансьер Ж. На краю политического. / Пер. с франц. Б.М. Скуратова. - М.: Праксис, 2006, С. 106. Итак, можно заключить, что политическая идентичность современного человека конструируется из различных социальных и культурных элементов, не имея под собой прочной теоретической основы.

Глава 3. Вопрос о воскрешении субъекта и множественности форм субъективации

3.1 Идея постсуществования в философии Жана Бодрийяра

В этой главе мы рассмотрим вопрос о воскрешении субъекта и множественности форм субъективации. Если в эпоху модерна формирование идентичностей происходило по национальным, социальным и экономическим критериям, то для посмодерна является важным создать иные формы субъективации. Человек определял себя через причастность к определенной нации, к социальной группе, к полу.

Детерминированность человека как субъекта истории своим прошлым, не позволяла ему сменить идентичность, стать причастным к другой социальной группе или культуре. Постмодерн же предлагает нам формировать себя посредством ризоматичной идентичности, которая не сводится к детерминированным формам и жестким структурам. Постмодернисткая чувствительность предлагает более мягкие формы идентичности, легко заменяемые друг другом.

Как отмечает А.С. Колесников: «Освобожденная от уз общественной функциональности, социальная идентичность приобретает свободный игровой характер театральной саморепрезентации личности, становится высоко индивидуализированной, неустойчивой и текучей».

«Субъект может лишь желать - только объект может соблазнять» Бодрийяр Ж. Фатальные стратегии / Пер. с фр. А. Качалова, науч. ред. текста к. ф. н. Д. Дамте.- М.: РИПОЛ классик, 2017. - это главный пафос Ж. Бодрийяра, который пронизывает практически все его произведения.

В современном обществе утрачивается роль человека как активного субъекта истории, и он начинает занимать второстепенное положение, а его образ жизни и ценности начинают формировать средства массовой информации. Человек, который полностью погружен в многочисленные дискурсивные практики, вынужден постоянно потреблять новые спектакли, которые призваны создавать новую реальность, со своими нормами и играми. Тело человека превратилось в товар, оно стало объектом потребления в массовой культуре.

Демонстрация тела находит свое выражение в диалектике раба и господина, когда тело овеществляется и становится объектом под взглядом другого. Взгляд другого сводит человека до состояния только тела, лишая его всякой индивидуальности, это ведет к утрате субъективности. Эротические танцы и реклама призваны вызвать удовольствие у смотрящего человека, так как он занимает позицию господина - субъекта, снимающего субъективность. Человек, на которой смотрят, сводится до состояния вещи, его тело отчуждается под взглядом.

Сексуальность, которая пронизывает отношения между мужчиной и женщиной, также устанавливает формы объективации тела. Ж.-П. Сартр показывает, что во время сексуальных игр, взгляд мужчины, рассматривающего женщину, делает ее объектом, снимая при этом ее субъективность. Можно заключить, что человек в современном мире сам жаждет быть объективированным под взглядом Другого.

Ж. Бодрийяр выделяет два аспекта в сексуальности: во-первых, возможность эротической ситуации, которая всегда отсылает нас в воображаемому, во-вторых, тело предстает перед нами в предельно натуралистичном виде, полностью теряет субъективность. Такое тело следует рассматривать как чистый объект. Отношения между полами строятся на тайне наслаждения, так как наслаждение всегда индивидуально. «Как субъект, мужчина может играть лишь по правилам метафоры. А женщина, вырываясь изо всех метафор, становится фатальным объектом, который увлекает субъект к гибели» Бодрийяр Ж. Фатальные стратегии / Пер. с фр. А. Качалова, науч. ред. текста к. ф. н. Д. Дамте.- М.: РИПОЛ классик, 2017, С. 175. Поэтому сценарии выражения любовных чувств и романтическая культура нашли свое выражение во всех сферах искусства: в живописи, в поэзии, в литературе и. т. д.

Идея феминизма, провозглашаемая многими женщинами, тоже носит оттенок соблазна. «Так, женщина может требовать, чтобы ее признали в качестве полноправного субъекта (что, впрочем, является новым способом соблазна, и игра в эмансипацию субъекта не лишена шарма, когда приносит объективное удовольствие и той и другой стороне), и мужчина охотно позволяет поймать себя в эту ловушку, потому что он также любит соглашаться на некоторые жертвы» Бодрийяр Ж. Фатальные стратегии / Пер. с фр. А. Качалова, науч. ред. текста к. ф. н. Д. Дамте.- М.: РИПОЛ классик, 2017, С. 179..

Масс-медиа насаждают идеал повышенного любования своим телом, так как тело превратилось в объект потребления, оно отчуждается от субъекта. Телесные модели сегодня производятся и потребляются как события и знаки. А.В. Дьяков отмечает: «Нарциссизм, столь характерный для отношения современного человека к своему телу, вписан сегодня в рамки функциональной эстетики тела, представляет собой подчинение субъекта своему телу нарциссическому «Я идеалу» ничем не отличается от общественного принуждения. В этом процессе у человек не остается иного выбора, кроме самоинвестиции по правилам, предписанным социумом». Дьяков А.В. Жан Бодрийяр: Стратегии «радикального мышления»/ Под ред. А.С. Колесникова - Спб.: Изд-во С.-Петерб.ун-та, 2008, С. 187.

Как правомерно замечает Ж. Бодрийяр, мы живем в эру трансполитического, которая характеризуется господством аномалий во всех сферах жизни. Аномалия выражается в утрате привычного понятия нормы, это находит свое выражение в ожирении, в терроризме, в порнографии и. т.д. Все эти формы объективации человеческого тела, которые призваны максимально близко продемонстрировать тело в натуралистическом виде. Доброжелательное отношение к ожирению разрушает представление о здоровом или больном теле, тем самым, стираются представления о человеке. Порнография также снимает границы о возможном сексе, максимально близко показывая каждую отдельную часть человеческого тела, трансформирую реальность телесного. Террористические акты нарушают порядок и равновесие в обществе, так как такая спонтанная жестокость воспринимается как конец общественного договора между людьми. « Террор обсценен, потому что он кладет конец сцене запрета и насилия, которые, по крайней мере, были для нас привычными» Бодрийяр Ж. Фатальные стратегии / Пер. с фр. А. Качалова, науч. ред. текста к. ф. н. Д. Дамте.- М.: РИПОЛ классик, 2017, С. 58.

Ж. Батай, один из основателей коллежа социологии, говорит, о важности соблюдения запретов и трансгрессии, так как сфера сакрального предшествует, и задает сферу социального. Взаимосвязь между контролем насилия и жертвоприношением, приводимая Р. Жираром, так же показывает акт терроризма как разрушающий установленный порядок, лишающий жертвоприношение его жизнеутверждающей функции в обществе. Р. Жирар отмечает важность соблюдения различий в первобытных сообществах, так как религиозный консерватизм оберегает общество от неконтролируемого насилия и кровопролития. Этот механизм сохранения порядка в обществе действует и в современном мире, поэтому акт терроризма и смерть являются тотальной тратой в обществе потребления.

«Обсценность - это абсолютная близость наблюдаемой вещи, погружение взгляда в экран обозрения, гипервизия крупным планом, пространство без дистанции, полный промискуитет с тем, что видится. Проституирование взгляда» Бодрийяр Ж. Фатальные стратегии / Пер. с фр. А. Качалова, науч. ред. текста к. ф. н. Д. Дамте.- М.: РИПОЛ классик, 2017, С. 81. Из-за переизбытка информации и власти масс-медиа над человеком, он лишился всех оснований. Никто уже не несет ответственность за достоверность информации, события и сенсации быстро сменяют друг друга. Человек, включенный в этот круговорот информации, не успевает осмыслить и дать оценку происходящему.

Субъект низвергается со своего места, он уже не может ни на что влиять, его место занимает объект. «Объект - это то, что исчезло с горизонта субъекта, и именно из глубин этого исчезновения он обволакивает субъект своей фатальной стратегией. И тогда субъект исчезает с горизонта объекта» Это растворение объекта в желании субъекта, стирает границы между ними. Субъект уже не может отличить свою волю и желания, он хочет стать частью объекта, слиться с ним. Объект превращается в желанный фетиш, который соблазняет безвольный субъект. Такая потеря субъективности и большая страсть к объективации находит выражение в бесконечном абсолютном производстве, и в потреблении товаров-фетишей.

Современное искусство приобретает соблазнительные черты товара, которые увеличивают желание приобрести его себе. Произведения искусства уже не отсылают к прекрасному, они больше не пробуждают в человеке благородные порывы, наоборот основной функцией искусства становится возможность вызвать тревожность и страх, тем самым погрузить человека в гиперреальность. « Вот каково должно быть произведение искусства: оно должно приобрести все признаки шока, странности, неожиданности, тревожности, ликвидности, даже саморазрушения, мгновенности и ирреальности, то есть признаки, присущие товару» Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляции / Ж. Бодрийяр; [пер. с фр. А. Качалова].-М.: Изд. дом «ПОСТУМ», 2015, С. 56.

Деятели искусства производят странные и неожиданные объекты - фетиши, потребление начинает формировать события жизни.

Если для эпохи модерна было характерным столкновение идеологий, противодействие между различными политическими взглядами, но в эпоху постмодерна стираются границы между сферой политического и другими сферами человеческой жизни, иерархии ценностей смещаются, и бинарные оппозиции утрачивают свое прежнее влияние. Человек эпохи постмодерна больше не видит разницы между идеологическими системами, он прибывает в символическом мире, окруженном соблазном.

В современном мире сохранилась только претензия на субъективность. Полной зависимости и инфантилизму объекта, субъект противопоставляет возможность бунта и неповиновения. « Сопротивление субъекта сегодня однобоко ценится выше и рассматривается как положительное - так же, как в политической сфере лишь поведение, направленное на освобождение, эмансипацию, самовыражение, становление в качестве политического субъекта, считается достойным и субверсивным». Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляции / Ж. Бодрийяр; [ пер. с фр. А. Качалова].-М.: Изд. дом «ПОСТУМ», 2015, С. 118. Поэтому, политической элите выгодно создавать иллюзию выбора у масс, так как эта игра в ответственный и решающий судьбу выбор создает у массового человека иллюзию свободы. На самом же деле, совершая выбор в пользу какой-либо политической партии, человек выбирает лишь предпочтительный спектакль из всех возможных. Такая игра в выбор, в принятие волевого решения субъектом, включает его в пространство симуляции с удвоенной силой. Это находит свое выражение в отстаивании интересов каких-либо социальных или политических групп.

Любое самовыражение и требование быстро встраивается в действующую систему. «Все те движения, которые делают ставку лишь на освобождение, эмансипацию, возрождение субъекта в истории, группы, слова, на сознательность, или даже на « извлечение бессознательного» субъектов и масс, не видят того, что они находятся в русле системы, чьим императивом сегодня является как раз перепроизводство и регенерация смысла и слова». Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляции / Ж. Бодрийяр; [пер. с фр. А. Качалова].-М.: Изд. дом «ПОСТУМ», 2015, С. 119. Таким образом, субъект начинает производить смысл и слово, выгодное системе симуляции, что в дальнейшем приводит к перепроизводству смысла.

2.3 Машинерии субъекта и новые пространства субъективации в философии Мишеля Фуко

Человек формируется как субъект под воздействием дисциплинарных и педагогических практик. В современном мире жизнь человека стремительно изменяется, технологии существенно ускорили ритм жизни человека. Поэтому необходимы специальные практики, которые помогают встраиваться человеку в изменившийся мир.

Как отмечает Б.В. Марков: «При этом под техникой можно понимать не только инструменты, орудия труда и другие средства производства, но психотехнику, непосредственно направленную на «просветление» сознания. Суть этих технологий состоит в том, чтобы превратить человека из субъекта - господина природы, в «просвет», т. е. место, где она реализуется как бытие». Марков Б.В. Трансформация субъективности.- [электронный ресурс]- Режим доступа.- URL: https://cyberleninka.ru/article/v/transformatsiya-subektivnosti- (дата обращения 31.03.2018). Таким образом, созидающий субъект превращается инструмент, для дальнейшей включенности в общество.

М. Фуко в произведении « Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы» поднимает важный вопрос о возможности воскрешения субъекта и о степени допустимости воздействия на него властных структур. «Можно или восстанавливать юридического субъекта общественного договора, или формировать покорного субъекта согласно общей и детализированной форме власти» Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. / Пер. с фр. В. Наумова, под. ред. И. Борисовой- М.: Изд-.во Ад Маргинем Плюс, 2015. Таким образом, субъект сам себя создает под воздействием дисциплинарных практик. Человек, осознает себя субъектом, когда он формирует свое « Я» в различных модальностях.

В «Истории сексуальности» М. Фуко анализирует формирование человеческой сексуальности и возникновение субъекта как представителя определенной сексуальной ориентации. Сексуальность рассматривается как социально-культурный конструкт, который возникает под воздействием определенных властных практик.

Исходя из рационалистической концепции Канта, субъект - есть мыслящее существо, действия которого есть применение практического разума, который полагается в качестве автономной воли. Человек свободен - потому что он разумен, его действия обусловлены применением разума. Противоположной позиции Канта, в которой мы принимаем свободу в качестве apriori, является позиция М. Фуко. М. Фуко предлагает рассмотреть дисциплину в качестве культурной практики европейского общества. Он показывает на то, что человек как субъект находится внутри дисциплинарного пространства, в котором он подвергается дрессуре, в результате его действия полностью определяются дисциплинарными практиками, а не свободной волей как это было в классической философии. В данном контексте субъективность следует понимать как телесность. Так как дисциплина, воздействующая на субъект, объективирует его, а это означает, что объективации подлежит тело.

М. Фуко рассматривает, как через повседневные практики создается субъект, действия которого полностью определенны воздействовавшей на него дисциплиной. М. Фуко выделяет дисциплинарные пространства, в которых человек европейской культуры подвергается дисциплинарным практикам. Такими пространствами являются: школа, армия, цех. Во всех этих пространствах тело подвергается практикам жесткой дисциплины, тем самым тело отчуждается от субъекта. Пространство власти создает человека - машину: идеального ученика, солдата, рабочего. М. Фуко отмечает, что преобразование тела, в соответствии с требованием дисциплинарного общества происходит путем вписывания субъекта в структуры пространства и времени.

Можно привести для примера школу: ученики распределены по классам, каждому классу определена своя учебная аудитория. Существует иерархия по возрасту учеников. Каждому из них определена отдельная парта. С младших классов, тело ученика подвергается детальному преобразованию в соответствии с дисциплиной; ученика приучают держать осанку, правильно держать ручку, вставать при входе учителя в класс. Воздействие данной дисциплины является примером структуризации общества. Таким образом, ученик подлежит включению в структуры времени. Каждый урок проходит по расписанию, время же уроков разграничивается звонками. Так же существует иерархия учеников по возрасту учеников, которая определена временем, с каждым годом ученик переходит на класс старше, так как предполагается, что он усвоил знания предыдущего года. В старшем классе предметы усложняются. Итак, субъект, тело которого было подвергнуто влиянием дисциплинарного общества, становиться предопределен в соответствии с требованием этого общества.

М. Фуко анализирует проблему конструирования человеческой телесности через анализ трансформации практик наказания. Для средневековой системы было характерным наказывать тело преступника, так как оно неразрывно было связано с концепцией греха в христианстве. На человеческой плоти был отпечаток первородного греха, поэтому она воспринималась слабой и порочной. Душе же оставляли шанс на спасение и примирение с Богом. Телесные наказания, казни и членовредительства, должны были вызвать сильный страх в обществе, то есть показать, что за преступления придется расплатиться собственным телом.

Потом происходит трансформация системы практик наказания - от практик устрашения к практикам дисциплины и контроля.

« В классический век произошло открытие тела как объекта и мишени власти. Не оставляет труда найти призраки пристального внимания к телу-телу, которое подвергается манипуляциям, формированию, муштре, которое повинуется, реагирует, становится ловким и набирает силу». Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. / Пер. с фр. В. Наумова, под. ред. И. Борисовой- М.: Изд-во Ад Маргинем Плюс, 2015, С. 166.

Тюремное заключение преступника отнимает у него свободу передвижения, тем самым отчуждается часть его жизни. От тюрем, эти практики контроля проникают во все сферы человеческой жизни: в армию, в школу, в больницу, в цех. В этих институциях происходит тотальный контроль над телом, который осуществляется через многочисленные дисциплинарные практики. Это происходит с помощью выстраивания пространства по клеточкам, то есть пространство разбивается на разные локации.

Жизнь каждого индивида строго встраивается во временные рамки : звонки на заводе, расписание в школе, постельный режим в больнице. Во всех этих инстанциях действует иерархическая структура, то есть начальник всегда контролирует своего подчиненного. Дисциплине подвергается каждая часть тела в мельчайших движениях. Например, телодвижениям рабочего за станком приписывается определенная ритмичность, его тело сращивается со станком, образует одну машину желания.

М. Фуко показывает, что все современное пространство становится паноптическим, то есть каждый человек находиться под наблюдением. Само городское пространство, и отдельное помещение сконструировано таким образом, чтобы каждый человек всегда ощущал незримый взгляд Другого. Итак, можно сделать ряд выводов: во-первых, доминирующий дискурс формирует нужных ему субъектов, во-вторых, липкая и всепроникающая власть подвергает дрессуре тело человека, для того чтобы он был успешно встроен в отводимое ему пространство, в- третьих, если раньше власть действовала явно, но сейчас она стала паноптической.

3.3 Новые формы субъективности в философии Жиля Делёза и Феликса Гваттари

Значительной особенностью философии Жиля Делёза и Феликса Гваттари является концепция ризомы. Ризома - корневище, с множеством ответвлений в разные стороны противопоставляется образу дерева классической рациональности.

Как отмечает Дьяков А.В: «Делёз уподобил характер связей между означающим и означаемым ризоме -- хаотически растущему в любых направлениях корневищу, у которого нет никакого центрального стебля или корня». Дьяков А.В. Децентрация субъекта и скольжение смысла: О возможности нецентрированной модели субъективности. - [электронный ресурс]- Режим доступа.- URL: https://cyberleninka.ru/article/n/detsentratsiya-subekta-i-skolzhenie-smysla-o-vozmozhnosti-netsentrirovannoy-modeli-subektivnosti - ( дата обращения 04.04.2018). Корни дерева олицетворяет прошлое, его ствол - настоящее, а листва - будущее, таким образом, субъект модерна формирует неразрывно от исторического процесса. Национальные и территориальные особенности формировали определенную идентичность, выйти за границы которой было невозможно. Моральные ориентиры модерна предписывали строгие требования к личности человека.

Ризому можно рассмотреть как постмодернисткую методологию, которая предлагает отказаться от линейного понимания исторического процесса. Если для эпохи модерна было характерно удержание вертикали в производстве смысла, и поддержание иерархической структуры в общественной жизни, то посмодерн отказывается трансцендентного.

Важной особенностью философии постмодерна является переход от трансцендентного, и создание горизонта абсолютной имманентности. Необходимо пересмотреть философские концепции, созданные во время классической рациональности, а так же и ее саму. Вместо академических форм философствования Ж. Делёз предлагает обратиться к номадической форме мысли. Номадизм позволяет выявить скрытые культурные аспекты, так как децентрализованный стиль философствования свободен от устоявшихся догм, он подвижен и свободен в своем духовном поиске. «Делёз ставит на место классического субъекта т. н. «номадическую сингулярность» -- «кочующую» единичность. Философы -- сторонники номадического мышления, по Делёзу, противостоят «государственной философии», т. е. репрезентационным теориям метафизики Запада, которые выступают служителями порядка и официальных институтов» Дьяков А.В. Мишель Фуко и его время. / А.В. Дьяков. -- СПб.: Алетейя, 2010.- 672 с. - (Серия «Gallicinium»), С. 537.

Номад перебегает на поверхности смысла, он выстраивает смыслы из многокультурного пространства, не подчиняясь при этом строгой иерархической структуре. Ж. Делёз предлагает заменить классическое рациональное понятие субъекта на новую подвижную номадичность «Я» . Номад ускользает от общественных нормативов, не вписывается в строгую иерархическую структуру.

Субъект оказывается не укорененным и в физической, и в социальной сфере, тем самым, его проект по формированию своего « Я» оказывается открытым. Такие вечно ускользающие формы субъективации позволяют преодолеть тоталитарный стиль мышления, сведение всего к одному главному принципу. Дьяков А.В. отмечает: "Любые формы субъективной оседлости оборачиваются философским и политическим шовинизмом. Концепт "оседлого" мыслящего человека ставит последнего в привилегированное отношение по сравнению с телесностью и чувственностью вообще. Неспособные к перемещениям оседлые стремятся объявить противозаконными всякие перемещения" Дьяков А.В. Человек кочующий: Номадизм как средство от тоталитаризма // Компаративистский анализ общечеловеческого и национального в философии. Под ред. А.С. Колесникова. СПб: "Роза мира", 2006. - С. 44-51.

В модерне доминировал параноидальный тип субъекта, для него было характерным четкое разделение границ и соблюдение иерархий. Для такого человека, его «Я» всегда находилось в центре, а значит, выстраивались регламентированные представления о допустимом и недозволенном. Европейская культура и образ жизни европейца признавались высшим идеалом для любой другой цивилизации, иные же формы отвергались и подавлялись.

Ценности модернизма формировались на основе бинарных оппозиций, таких так: свое-иное, мужское - женское, европейское - неевропейское, нормальное - ненормальное. Идентичность человека определялась его национальностью, социальным статусом в обществе, классом.

Если для параноидального субъекта было характерным следование одной доминирующей идентичности и территории, то для шизоидного типа субъекта характерен принцип множественности и детерриторизации. Эго параноидального субъекта доминирует над сферой бессознательного, рациональность властвует над иррациональным. Понятие линейного времени, вечного устремления к прогрессу, заменяется идеей темпоральности как внутреннего чувствования мира. Ж. Делёз предлагает понятие хроноса - рассмотрение времени как прошлого и будущего, или только как настоящего, это подвергает сомнению прошлую трехчастную структуру: прошлое, настоящее, будущее. Человек живет либо в настоящем, либо в прошлом и будущем.

Модернисткий человек жил одновременно в неразрывной связи со своим прошлым, и был в то же время устремлен в будущее, то человек постмодерна живет в вечном настоящем. Параноидальному субъекту противопоставляется шизоидный тип субъекта, характерный для современного капиталистического общества.

Шизоидный тип субъекта формирует новый тип человека, находящегося в вечном становлении и изменении. Человек лишается главных оснований, ему уже не на что опереться. Здесь можно провести параллели с философией Ф. Ницше, поднявшего проблему смерти Абсолюта, а отсюда вытекает столкновение с Ничто - как отрицание прежней онтологии. Человек оказывается лишенным всех фундаментальных оснований.

Если раньше, человек с религиозным сознанием обретал смысл существования через веру, то сейчас, его « Я» оказывается встроенным в желающие потоки капиталистической системы. Религиозная вера являлась ядром личности человека, регламентировала его поступки и действия. Атеистическое сознание изгоняет Абсолют, и погружает человека в преобразование социальной действительности. Социально-политические проекты по преобразованию человека получили свое выражение в форме фашизма в Италии, нацизма в Германии, коммунизма в СССР.

В современном же капиталистическом обществе произошел отказ от метанарративного руководства по преобразованию человеческой природы, теперь человек может сам себя конструировать. Вот как описывает Ж. Делёз процесс становления детерриториального субъекта, а также нового человека : " …порождает себя как свободного человека, лишенного ответственности, одинокого и радостного, способного, наконец, сказать и сделать нечто простое oт своего имени, не спрашивая на то разрешения: это желание, не испытывающее ни в чем нужды, поток, преодолевающий барьеры и коды, имя, не обозначающее больше какое-либо "это". Он просто перестал бояться сойти с ума" Делёз Ж. Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения - [ электронный ресурс]- Режим доступа.- URL: http://yanko.lib.ru/books/philosoph- ( дата обращения 23.03.2018). Безумие рассматривается как форма освобождения от машинного производства смысла. Номад скользит между смыслообразующими сериями, декодируя центральные инстанции смысла. Как отмечает Дьяков А.В.: « Итак, детерриторизация, производимая властными машинами, имеет двоякий характер: с одной стороны, она ведет к кристаллизации желания в различных сферах (в форме фашизма, коммунизма или бюрократии, а то и в их смеси), с другой - благодаря инерции властных машин формируются линии ускользания и бегства, а направляющееся по ним желание препятствует кристализации. Поиск линий бегства гораздо важнее критики существующего социального строя». Дьяков А.В. Жиль Делёз. Философ различия.- СПб.: Алетейя, 2015, С. 181.

Ж. Делёз в произведении « Эмпиризм и субъективность» дает следующее определение субъекта: « Субъект определяется движением и через движение своего собственного развития. Субъект - это то, что развивает само себя» Делёз Ж. Эмпиризм и субъективность: опыт о человеческой природе по Юму. Критическая философия Канта: учение о способностях. Бергсонизм. Спиноза: Пер. с фр.- М.: ПЕР СЭ, 2001, С. 87.. Субъект, с помощью веры и изобретения, конструирует смысловое пространство вокруг себя, устанавливая определенные правила и нормы. Субъект творит идеи, и через конструирование идей, устанавливается сам как синтез времени. Обстоятельства и отношения, формирующие субъективность, всегда выражаются в практическом плане: в социальной сфере, а так же в моральной и в других сферах.

Ж. Делёз и Ф. Гваттари в работе « Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения» находят связь между психическим подавлением человека и общественной эксплуатацией, которая выражается в следовании объединяющей тоталитарной структуре. Важным понятием в философии Ж. Делёза и Ф. Гваттари является концепт машин желания, которые определяются как система срезов, содержащая особый код. Субъект занимает место около машин желания, являясь их частью. Субъект существует только благодаря подавлению и удерживанию. « Этот странный субъект, без фиксированной идентичности, блуждающий по телу без органов, рождающий из состояний, которые он потребляет, и перерождающийся с каждым состоянием». Делёз Ж. Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения/ Жиль Делёз, Феликс Гваттари; пер. с фр. и посл. Д. Кралечкина; науч. ред. В. Кузнецов.-Екатеринбург: У-Фактория, 2008, С. 34.

Все формы общественного производства созданы производством желаний. Машины желания производят реальность. Ризоматичный субъект, созданный потоками желания, обладает плюральной идентичностью, может быть встроенным сразу во множество культур. «...Мы с Делёзом, -- пишет Гваттари, - тоже отказались от дуализма Сознательное - Бессознательное фрейдовской топики и всех манихейских оппозиций, воспоследовавших на уровне эдиповской триангуляции, комплекса кастрации и т. д.» Гваттари Ф. Язык, сознание и общество. - Логос, кн. 1. - Ленинград. 1991, С. 156. Отказ от бинарных оппозиций, таких как: правильное - неправильное, видимое- невидимое, больной-здоровый, открывает нам новые формы горизонтального мышления.

Например, в психоанализе можно проследить жесткую структуру: фаллоцентризм, сведение всех проблем в жизни человека к маме, папе и Эдипу. Эдипов комплекс объединяет социум, эта структура прочно встроена в человеческое бессознательное. Все действия и поступки человека истолковываются посредством этого треугольника. Психоаналитик устанавливает формы власти, которые обязаны вписать невротика в общественную иерархию. Социальные институты, психиатрическая клиника, безумцы и врачи образуют машину желания. Безумец обязан контролировать свои эмоции и действия, он соблюдает определенные дисциплинарные практики, его режим дня строго расписан. Пациенты предстают перед нами обездоленными и жалкими людьми, чей разум спит сном неразумия.

М. Фуко также отмечает тоталитарный характер речи психоаналитика, где больной как бы нем, так как его речь неразумна, только психоаналитик может объяснить проблему больного. Психоанализ создает новые формы власти над больным, это выражает в самоконтроле своих желаний больным, и в соблюдении внешней дисциплины. «Отныне - на период, верхнюю границу которого установить пока невозможно,- любые речи неразумия будут неразрывно связаны с наполовину реальной, наполовину воображаемой диалектикой Семьи» Фуко М. История безумия в классическую эпоху.- Спб, 1997, С. 480.. М. Фуко критикует психоанализ за его сведение всех проблем больного к эдиповому треугольнику, и игнорирование социально-культурных предпосылок в развитии заболевания. Психоаналитик манипулирует желаниями больного, подчиняя безумие разуму.

Таким образом, можно рассмотреть безумцев как молярное общество, включенное в машину желания психиатрической клиники. Психиатрическая больница формирует реальные ситуации и пространство, в котором живут пациенты. Итак, идея порядка и строгий режим дня не является центральной и самой важной для организации клиники, а лишь добавляется к реальной ситуации. Здесь можно привести в качестве наглядного примера клинику «La Borde»,в которой работал Ф. Гваттари. « Поэтому в клинике практиковались своего рода «квалификационное смешение»: политика избегания жесткой профессиональной квалификации предполагала, что и врачи, и пациенты могут сегодня работать в типографии (а такая в клинике была), а завтра выступать в качестве ночных сторожей или птичников». Дьяков А.В. Феликс Гваттари, философ трансверсальности.- Спб.: Изд-во « Владимир Даль», 2012, С. 41. Машины желания работают нелогично, то есть дисциплинарные практики всегда возникают в момент определенных срезов. Части психиатрической больницы друг от друга не зависят, в них нет центра, а логика устройства клиники - образует добавочную желающую машину.