Та же проблема, вероятно, возникает и в случае с военными. Вооруженные силы Северной Кореи в настоящее время насчитывают более 1 миллиона человек. С объединением некоторые из этих сил будут поглощены южнокорейскими вооруженными силами. Диапазон 1,65 миллиона, скорее всего, будет уменьшен до трети от этого числа [Cha, 1997, p. 13-14].

На этом список проблем не заканчивается. В промежуточный период правительство будет обременено выплатой субсидий по безработице и проверкой потенциальных социальных расстройств (например, алкоголизм, преступность), вызванные разочарованием масс, которые думали, что объединение принесет им больше. Востоковед считает, что с вопросами занятости и потоков населения связан и валютный союз. С объединением, правительство, скорее всего, объединит две валюты под южнокорейской воной. Задача объединенного корейского правительства будет заключаться в объединении двух валют по курсу, обеспечивающему достижение нескольких конкурирующих целей. С одной стороны, необходимо установить обменный курс, который позволит обойти проблемы инфляции и безработицы, с которыми сталкивалась Германия. С другой стороны, эта ставка должна быть достаточно близка к паритету, чтобы обеспечить северян достаточным богатством. И с третьей стороны, назначенная ставка должна девальвировать Северокорейскую победу настолько, чтобы сохранить конкурентоспособную зарплату на севере. Это будет необходимо для привлечения иностранных инвестиций, а также для того, чтобы пожинать «плоды слияния» между южнокорейским капиталом и северокорейской рабочей силой [Cha, 1997, p. 14].

Американский эксперт в своей работе излагает мысль о том, что предпосылкой для успешного объединения двух экономик должна стать масштабная реконструкция северокорейской инфраструктуры. Одним из приоритетов - транспорт. Несмотря на то, что Северная Корея на 25 процентов больше по площади, чем Южная, она имеет менее трети общей пропускной способности дорог (23 000 против 70 316 километров соответственно). В то время как Юг может похвастаться 56 389 км асфальтированных дорог и 1800 км скоростных дорог, сопоставимые цифры для Севера стоят на ничтожной 1717 км (асфальтированный), и 354 км (шоссе) [Cha, 1997, p. 11]. Кроме того, северокорейские железные дороги крайне неэффективны и в большинстве своем не модернизировались со времен японской оккупации. Поэтому модернизация и строительство автомобильных и железнодорожных сетей, соединяющих объединенную Корею, будут иметь первостепенное значение.

Вторым инфраструктурным приоритетом будет энергетика. Общая электрическая мощность Северной Кореи (30-35 млрд кВт * ч) в настоящее время составляет менее четверти от Сеула (118-131 млрд кВт * ч) [Cha, 1997, p. 11-12]. Хотя Север имеет относительно меньшие потребности в энергии, чем Юг, оценки показывают, что он испытывает хронический дефицит в 10-15 миллиардов кВт/ч [Cha, 1997, p. 11-12]. Кроме того, линии электропередачи крайне неэффективны, и посетители Севера стали свидетелями частых отключений. Итак, обеспечение Севера электроэнергией будет являться одной из важнейших задач в процессе объединения. В результате этого значительные расходы будут связаны с долгосрочными проектами по расширению нынешних тепловых и гидроэлектростанций Севера, а также строительству новых электростанций и линий электропередачи [Cha, 1997, p. 11-12].

По проблемам экономических последствий после объединения стран писал и американский экономист, и востоковед Ральф Миллер в своем труде «Корейское объединение и банковская система. Анализ опыта Германии и корейских различий».

Миллер считает, что при быстром слиянии двух государств у Южной Кореи может не оказаться достаточно средств и ресурсов на момент объедения, что в свою очередь потребует помощи извне [Ralf, 2001, p. 26-27]. К тому же, Р. Миллер поддерживает У. Дреннана, и согласен с тем, что правительству Юга придется столкнуться на первых этапах объединения с такими серьезными проблемами в экономическом секторе, как нехватка финансовых ресурсов в Северной Корее, а также значительный инвестиционный риск для южнокорейских корпораций, инвестирующих в Север.

Подкрепляет слова Миллера своим исследованием научный сотрудник и директор центра общественного мнения и количественных исследований Института политических исследований Азии, Ким Джи Юн . В его расчётах в целом, 86,6% респондентов заявили, что воссоединение необходимо. Однако, когда вопрос заходил об экономической стороне вопроса, поддержка упала до 45,5 процента, а оппозиция выросла до 43,9 процента [Kim, Friedhoff, Kang, Lee, 2015, p. 22]. Хорошей новостью является то, что множество (48,1%) южнокорейской общественности сообщили о готовности платить налог на воссоединение. Это было несколько выше, чем те, которые сообщили, что готовы платить повышенные налоги для улучшения системы социального обеспечения. Но на самом деле, большинство (51.6%) против налогового обеспечения [Kim, Friedhoff, Kang, Lee, 2015, p. 22-23].

Последняя, третья группа, которую выделяет У. Дреннан - это социальная и политическая интеграция. Корея на протяжении веков страдает от ожесточенной региональной вражды, особенно между юго-западными регионами Хонам и юго-восточными регионами Йоннам в Южной Корее. Северяне десятилетиями питались устойчивой пропагандой, выделяющей Юг как страну «марионеток во главе с коллаборационистами и предателями, продающими нацию» в кармане американских «империалистов» [Drennan, 1997].

Социальные и психологические проблемы интеграции Севера и Юга исследовали и такие американские востоковеды, как Ким Джиюн, Карл Фрейдхов, Кан Чанг Ку, Ли Ючоль.

В Азиатском отчете общественного мнения, автором удалось доказать, что различия в политических системах и системах ценностей сильно увеличивают разрыв между странами. Что еще более важно, этническая связь, которая, как считается, связывает две Кореи, ослабевает среди южнокорейцев.

Однако эти отношения не так близки, как можно себе представить. Вызывает озабоченность то, что самые молодые южнокорейцы сообщают о большом дистанционировании с северокорейцами. Эта молодежная отстраненность от Северной Кореи является, пожалуй, самой важной повторяющейся темой в данных общественного мнения за последние пять лет. Те, кому сейчас за двадцать, гораздо более консервативны, когда дело доходит до Северной Кореи, чем те, кому сейчас за тридцать и сорок.

Авторы социологического исследования находят объяснение проблеме негативного восприятия Северной Кореи молодым поколением южного полуострова. В последние годы имели место неоднократные ракетные пуски, ядерные испытания, документально подтвержденные нарушения прав человека и убийства граждан Южной Кореи, поэтому неудивительно, что множество респондентов (37,5%) больше всего ассоциировали Северную Корею с «войной, военным и ядерным оружием». В целом, вторым наиболее цитируемым словом была «диктатура» (19,4%), за которой следовали «нищета и голод» (15,9%). Только 7,2% респондентов назвали Северокорейцев одной этнической группой [Kim, Friedhoff, Kang, Lee, 2015, p. 8-12].

К тому же, авторы приводят еще один аргумент, что те, кому за двадцать имели меньше всего шансов увидеть северокорейцев как людей, разделяющих одну и ту же родословную с южнокорейцами. Только те, кому за сорок лет, наиболее сильно ассоциируют «одну Корею» с Северной Кореей (18,2%) [Kim, Friedhoff, Kang, Lee, 2015, p. 8-12].

Интересен тот факт, что не старое поколение, а те, кому за сорок лет, являются самыми этнически националистическими. Это можно понять из идеологических позиций двух поколений. Авторы социальных опросов также анализировали в своей работе и такой аспект, как общие черты двух наций. Их недавние исследования показали, что этническая составляющая идентичности имеет все меньшее значение для самых молодых южнокорейцев. В последующих поколениях, вероятно, будет продолжаться процесс дальнейшего уменьшения общих черт между Югом и Севером. И в этом нет ничего удивительного, считают эксперты Норберт Эшборн и Янг-Юн Ким. Хоть правительство Республики Корея и ратует за объединение, в тоже время оно намеренно лишает людей возможности больше узнать о реалиях жизни в Северной Корее. Например, в соответствии с Южнокорейским законодательством пользование северокорейскими веб-сайтами является уголовным преступлением [Eschborn, Kim, 2013, p. 24-25].

Наиболее часто упоминаемой причиной недопонимания, по социологическим опросам востоковедов, стали различные политические системы (33,3%). Еще 27,5 процентов заявили, что именно разница в уровне экономического развития усугубила дистанцию между двумя народами. Наконец, 24,4% заявили, что существует разница в ценностях. Эти результат свидетельствует о том, что социальная интеграция станет еще одной проблемой в Объединенной Корее [Kim, Friedhoff, Kang, Lee, 2015, p. 9-10].

Что касается вопроса гуманитарной помощи, то тут авторы приходят к следующим итогам. Количество тех, кто выступает против предоставления экономической помощи Северной Корее - 46,3%. Они считают, что такая помощь не сможет улучшить жизнь северокорейцев. Следующий по величине сегмент (23,5%) заявил о несогласии с экономической помощью, поскольку ее предоставление станет задерживать реформы экономики Северной Кореи [Kim, Friedhoff, Kang, Lee, 2015, p. 11-12].

Вопрос о слиянии двух государств получился категориально очень сложным. Так при разбивке на возрастные группы возникают разные подходы. Неудивительно, что пожилые корейцы рассматривают воссоединение с этнической точки зрения, 51,3 процента лиц в возрасте 60 лет и старше заявляют, что воссоединение необходимо по этническим причинам, те же, кому за сорок (47,8%), наиболее решительно рассматривали воссоединение с экономической точки зрения [Kim, Friedhoff, Kang, Lee, 2015, p. 18-19].

С американской точки зрения предсказания неминуемой гибели Северной Кореи преждевременны. Северная Корея уже доказала, что она более устойчива, чем многие предполагали. Сочетание инстинкта режима к самосохранению, способность населения терпеть крайние трудности и плохое управление - это, по мнению экспертов, только вершина айсберга [Drennan, 1997].

С точки зрения американских экспертов мы можем проследить момент выделения и группировки проблемных ситуаций. Анализируя по частям следующие работы, мы попробуем показать несколько общих блоков проблем. Во первых - это проблемы связанные с военным аспектом, мы выделим его первым общим блоком и посмотрим, что о нем пишут другие авторы.

По этой теме особенно глубоко этот аспект был раскрыт в совместной работе ученых Центра Американской Безопасности, участие в которой приняли такие специалисты-востоковеды, как: Патрик М. Кронин, Ван Джексон, Элбридж Колби, Ричард Фонтейн, Дэвид Джи Ёнпен, Брайан Кирк, Дарси Драудт, и Ханна Су. Доклад носит название «Решение длинного деления. Геополитические последствия объединения Кореи», в ней авторы предпринимают попытку рассмотреть некоторые проблемы, которые, возможно, возникнут примерно через десять лет после объединения. К числу этих важнейших вопросов относятся изменение отношений между странами Северо-Восточной Азии, выживание или распад американо-корейского альянса, задачи и возможности вооруженных сил Объединенной Кореи, существование или утилизация ядерного оружия и актуальность ядерного сдерживания на полуострове.

Прежде всего, авторы проекта считают, что объединение Кореи поднимет важные стратегические вопросы о безопасности Северо-Восточной Азии, внешней и оборонной политике США, корейских вооруженных силах и региональной роли ядерного оружия и сдерживания. Объединение Кореи, вероятно, будет представлять собой как исключительную возможность, так и один из самых сложных политических и экономических процессов в современной истории.

Полуостров находится на геополитическом перекрестке Северо-Восточной Азии и на стратегическом перекрестке Китая, Японии, России и Соединенных Штатов [Solving long division, 2015, p. 10-12]. Исследователи пишут о том, что ключевой вопрос заключается в том, будет ли объединенная Корея относиться к сухопутной стране таким как Китай и Азиатскому континенту, или продолжать смотреть наружу в качестве морской державы, присоединенной к Соединенным Штатам, или проводить стратегию «Королевства-отшельника», сосредоточивая внимание на интеграции полуострова. Авторы доклада делают акцент на том, «с американской точки зрения, приоритет должен заключаться в том, чтобы способствовать дальнейшему сближению Объединенной Кореи с Соединенными Штатами и ее дальнейшему превращению в среднюю державу, которая берет на себя все большую долю глобальной ответственности» [Solving long division, 2015, p. 12].

Сотрудники Центра Американской безопасности признают факт переоценки отношений США с полуостровом. Для них, очевидно, что при отсутствии северокорейской угрозы, Североатлантический Союз должен будет либо перепрофилировать свою деятельность, либо прекратить свое существование на полуострове. Но даже при всем при этом, как заявляют эксперты, Соединенные Штаты будут заинтересованы в продолжении альянса по причинам, выходящим за рамки угрозы, создаваемой Пхеньяном, и Союз США и Объединенной Республики Корея может служить ключевой стабилизирующей силой в Северо-Восточной Азии. Востоковеды аргументируют свою точку зрения тем, что сразу же после объединения будут возникать вопросы о стабильности на полуострове, и американский Альянс, в данном случае, может помочь ослабить перспективы конфликта. В долгосрочной перспективе Североатлантический Союз, включая американские войска на полуострове, может помочь обеспечить более широкий баланс сил в Северо-Восточной Азии [Solving long division, 2015, p. 18-19].

Авторы придерживаются мнения, что высокоточные боеприпасы дальнего радиуса действия и информационная война являются наиболее вероятными основными чертами будущего конфликта, особенно среди восточноазиатских военных. В то же время значительная модернизация военно-морского флота, вероятно, будет продолжаться по всей Азии, в то время как морские районы Индо-Тихого океана будут приобретать все большее значение для окружающих стран. Эти события говорят о том, что военно-воздушные и морские силы должны стать приоритетом в военных бюджетах Кореи после объединения. К тому же, в Северной половине Кореи сохранившаяся Северокорейская военная инфраструктура могла бы служить полезными базами и объектами для корейских войск. Но Корея, вероятно, столкнется с сопротивлением Китая силам США, развернутым к северу от 38-й параллели [Solving long division, 2015, p. 21-25].

Если предположить, что объединенная Корея сохранит неядерные обязательства РК, ключевой вопрос будет вращаться вокруг средств физической безопасности и утилизации ядерного оружия. При мирном и стабильном сценарии воссоединения эти вопросы можно было бы решать на основе целенаправленных консультаций, что, вероятно, предполагало бы активное участие Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), других международных органов, а также Соединенных Штатов и, возможно, других стран, имеющих особые интересы или опыт в решении этой проблемы [Solving long division, 2015, p. 26-27].

Следующий блок проблем, которые выделяют американские авторы в своих научно-исследовательских работах - это моменты, связанные с взаимодействием стран - четверки (Россия, Америка, Япония, Китай) и их отношением к объединению разделенной Кореи. Американские эксперты, в отличие от российских востоковедов, делают большой акцент на этот международно-правовой блок. И о нем говорят и пишут множества авторов.

Так, например, американский профессор, которого мы упоминали ранее, старший военный сотрудник Института национальных стратегических исследований Уильям Дреннан считает, что центральную роль в данном вопросе занимает Америка. Вклад Соединенных Штатов в процесс объединения велик.

Он пишет, политика США в отношении Северной Кореи направлена на «построение прочного мира на полуострове как ключевого фактора региональной стабильности и содействие прогрессу корейского народа к национальному воссоединению» [Drennan, 1997]. В целях укрепления стабильности и содействия процессу перемен, который является управляемым и мирным, США призвали к построению позитивных отношений, которые дополняют и выходят за рамки сдерживания. Востоковед Уильям Дреннан пишет, что цель США состоит не в том, чтобы поддержать режим или систему на севере, а также не в том, чтобы добиваться ее краха; Штаты разделяют заявленную Южной Кореей цель поиска управляемого и мирного процесса перемен, приводящего к воссоединению полуострова, что способствует миру и стабильности в регионе. Американская политика основана на оценке того, что нынешние условия не способствуют достижению предпочтительного результата на полуострове - урегулирования путем переговоров на условиях, приемлемых для корейцев по обе стороны ДМЗ [Drennan, 1997]. Поэтому цель участия США в Северной Корее заключается в оказании помощи в изменении условий на полуострове, с тем, чтобы можно было продолжить примирение и воссоединение. Подход США согласуется с его активной и совместной ролью в поддержке цели четырех сторон переговоров инициировать процесс, направленный на достижение постоянного мирного соглашения, официально положившего конец корейской войне.

Вариант взаимодействия Японии, и ее вклада в решение проблем объединения Корейской Народно-Демократической Республики и Республики Корея, был хорошо описан в совместной работе востоковедов Майкла Х. Армакоста и Кеннета Б. Пайла «Япония и объединение Кореи: вызовы для координации политики США».

В этом исследовании рассматривается динамика отношений Японии с Северной и Южной Кореей, потенциальная роль Японии в объединении полуострова и связанные с этим последствия для политики США. Япония крайне заинтересована в результатах объединения, поскольку она будет оказывать глубокое влияние на отношения с ближайшим соседом, а также с Соединенными Штатами, Китаем и Россией. Любой из двух сценариев слияния КНДР и РК, кризис, вызванный крушением Северной Кореи, или мирный процесс сосуществования и постепенного объединения, потребует тесного сотрудничества США и Японии. Чтобы подготовиться к таким событиям, Соединенные Штаты должны работать с Японией, чтобы укрепить согласованные рамки 1994 года с Северной Кореей, ограничить северокорейскую ракетную программу, призвать к принятию руководящих принципов сотрудничества в области обороны, содействовать трехстороннему сотрудничеству с Южной Кореей и продвигать сотрудничество в области противоракетной обороны. В долгосрочной перспективе Соединенные Штаты должны работать с Японией, чтобы поощрять многосторонние институты в Северо-Восточной Азии, планировать новые механизмы безопасности и, прежде всего, обеспечить, чтобы объединенная Корея была безъядерным государством [Armacost, Pyle, 1999, p. 16-17].

При всех складывающихся сложных условиях на корейском полуострове, Майкл Х. Армакост и Кеннет Б. Пайл считают, что, скорее всего, Япония будет реагировать и адаптироваться к процессу унификации и изменяющимся обстоятельствам, осторожным и постепенным образом. Япония не может позволить себе сопротивляться объединению. Ресурсы, которые может принести Япония, и та роль, которую она играет, будут во многом способствовать определению долгосрочного урегулирования на полуострове и достижению стабильного нового порядка в Северо-Восточной Азии.

Что касается вопроса объединения корейского полуострова, то на данный момент Япония крайне заинтересована в ее результатах.

Несмотря на длительную политическую горечь между Японией и Республикой Корея после Второй Мировой войны, между двумя странами сложились тесные экономические связи. Япония обеспечивает модель роста и поставляет многие товары, необходимые для индустриализации Южной Кореи, наряду с официальной помощью в целях развития, значительными потоками частных инвестиций, все более значительными передачами технологий и рынком для некоторых видов импорта. К 1990-м годам Южная Корея стала жестким конкурентом Японии в области стали, бытовой электроники, судостроения и многих других ключевых областях. В то же время Япония стала вторым ведущим торговым партнером Южной Кореи, после Соединенных Штатов, и ее ведущим источником иностранных инвестиций. Обширная взаимозависимость их экономик была очевидна в недавнем финансовом кризисе в Южной Корее: Япония внесла миллиарды долларов, чтобы помочь спасти экономику РК а, также поддержать часть японских банков, которые держали более трети внешнего долга Южной Кореи [Armacost, Pyle, 1999, p. 17-18].

О заинтересованности Японии в результатах объединения Северной и Южной Кори писал и Брюс Клингнер , старший научный сотрудник в азиатском исследовательском центре.

Так, например, как подчеркивает автор, при объединении стран Токио больше не придется выделять значительные средства на развертывание системы противоракетной обороны, а также поддерживать присутствие американских вооруженных сил в своей стране, как в денежном выражении, так и под угрозой северокорейских угроз ядерного нападения.

Япония получит значительные выгоды в плане безопасности и экономики от слияния двух государств, поскольку это улучшит безопасность и процветание Северо-Восточной Азии [Klingne, 2015]. В дополнение, объединение Кореи можно рассматривать как предоставление более крупного корейского рынка и создание возможностей для японского бизнеса. Японские фирмы, вероятно, будут среди тех, кто будет учавствовать в развитии ветхой инфраструктуры Севера, и его торговцы могут получить прибыль в долгосрочной перспективе от расширенного корейского экспортного рынка [Klingne, 2015].

Но, как подчеркивают авторы Майкл Х. Армакост и Кеннет Б. Пайл в своем тексте, на карту поставлено больше, чем просто отношения Японии с Кореей. Вопрос объединения Кореи с будущей структурой международных отношений в регионе настолько важен, что он будет в значительной степени влиять на отношения Японии с другими крупными державами, чьи интересы пересекаются на Корейском полуострове. Наибольшую озабоченность вызывает будущее отношений с Соединенными Штатами. После объединения американо-корейский Альянс и продолжающееся военное присутствие США на полуострове убедят Японию в том, что объединенная Корея будет настроена на улучшение связей с Японией [Armacost, Pyle, 1999, p. 18].

Статус американских сил в Корее неизбежно будет иметь эффект на американское военное присутствие в Японии, пишут авторы работы, которое японское правительство, вероятно, хотя и пожелает продолжить, но неизбежно уменьшит и изменит его конфигурацию. Курс на объединение также будет иметь особое значение для отношений Японии с Китаем и Россией [Armacost, Pyle, 1999, p. 19-21].

Для исследователей, очевидно, какими бы ни были мотивы Пхеньяна в поисках ядерного оружия, ясно, что Соединенные Штаты не могут разработать эффективную стратегию ядерного нераспространения на севере без активного сотрудничества Японии. Военный ответ США потребует политической и материально-технической поддержки Японии. Экономические санкции были бы невозможны и неэффективны без участия Токио [Armacost, Pyle, 1999, p. 25].

Вторая точка зрения - это концепция «вооруженного нейтралитета», которая предполагает независимую единую Корею, объединенную в Северо-Восточную азиатскую региональную экономику. Этот вариант, по мнению востоковедов хорош тем, что инвестиции и торговые связи укрепили бы недавно нормализованные отношения с Китаем и ослабили бы исторические противоречия с Японией. В военном отношении объединенная Корея, скорее всего, сохранила бы нейтралитет в восточноазиатском балансе, по аналогии с Австрией или Швейцарией [Cha, 1997, p. 17].

Корея в любом случае должна будет принять декларацию нейтралитета, но для ее же блага лучшим вариантом была бы разработка самодостаточных вооруженных сил, которые смогли бы подавить любую державу, пытающуюся оказать какое-либо влияние на нее.

Виктор Д. Ча считает, что выше описанное альтернативное видение в равной степени может быть осуществимо. Ведь экономический и военный потенциал объединенной Кореи вполне сможет сделать ее видной региональной державой. К тому же, отсутствие северокорейской угрозы, сделают Корею менее зависимой от США, а, следовательно, ее отношения с Японией улучшатся. В частности, на это повлияют три фактора: геополитические императивы, присущие объединению полуострова; непомерные затраты на объединение; и менее доминирующее присутствие США в Азии после холодной войны.

Виктор Д. Ча в своей работе подробно проанализировал геостратегические реалии Китая в отношении объединённой Кореи, и его вклада в решение проблем объединения Корейского полуострова [Cha, 1997, p. 16-17].

Автор пишет, что нынешние темпы наращивания военной мощи и экономического роста Китая, а также его огромные размеры делают его единственной державой в регионе, которую другие государства не могут уравновесить в одиночку. Эти факторы вкупе с китайскими амбициями в Юго-Восточной Азии делают его наиболее вероятной угрозой после холодной войны.

Однако автор также отмечает, что быстрый рост экономических отношений РК-Китай будет только умножаться, когда Корея объединится. Китай стал третьим по величине рынком иностранных инвестиций для РК, а Республика Корея стала восьмым по величине торговым партнером Пекина. Но, несмотря на эти тенденции, трудно понять, как они могли бы полностью смягчить проблемы безопасности. Другая проблема заключается в том, что низкие производственные издержки Китая и обесценившаяся валюта сделали его продукцию настолько конкурентоспособной, что теперь они бросают вызов югу за долю рынка в Японии и США с конца 1980-х до начала 1990-х годов, например, преимущество Кореи над Китаем в экспорте в США сократилось с $11,6 млрд до $3,3 млрд [Cha, 1997, p. 19-20].

Возрожденный корейский национализм, возникший в результате объединения, может также вылиться во вражду по отношению к Китаю.

Поглощение Севера в единую Корею при Сеуле представило бы Пекину перспективы еще одной несоответствующей державы (а-ля Вьетнам) на его Южном фланге с конкурирующей идеологической и социальной системой, как пишет автор. Китай не будет легкомысленно относиться к последствиям такой ситуации для безопасности. Например, он уже начал выражать озабоченность по поводу наращивания южнокорейских и японских военно-морских сил. Эти проблемы будут усугубляться в случае объединения Кореи. Наконец, националистический пыл из объединенной Кореи может вызвать озабоченность Пекина по поводу этнических корейских общин в Южной Маньчжурии. Высокообразованная и проживающая автономно в провинции Цзилинь, эта группа населения насчитывает около двух миллионов человек и представляет собой самый большой контингент корейцев в мире [Cha, 1997, p. 19].

По мнению экспертов Норберта Эшборна и Янг-Юн Кима, официально Пекин всегда поддерживал принцип воссоединения Кореи мирными средствами. Однако в Сеуле более или менее открыто намекают, что Пекин не имеет реального интереса к воссоединению Кореи, потому что Китай хочет сохранить Северную Корею в качестве де-факто буферного государства между собой и Южной Кореей, имеющей прочные связи с США. Пекин тоже боится массового наплыва беженцев в свои границы провинций в случае быстрого краха режима Кима, ведущий к кризисной ситуации [Eschborn, Kim, 2013, p. 18].

Интересное мнение об отношении России к процессу объединения было выдвинуто Д. Когланом.

Под руководством президента Владимира Путина Москва заняла более активную дипломатическую позицию по отношению к корейскому полуострову, стремясь восстановить часть того влияния, которое она потеряла в 1990-е годы, чтобы воспользоваться экономическими возможностями в регионе. Разделяя общую границу с Северной Кореей на российском Дальнем Востоке, Москва не заинтересована ни в войне на полуострове, ни в развале Пхеньяна и поэтому поддерживает статус-кво [Goghlan, 2008, p. 19-20]. В долгосрочной перспективе Россия рассматривает воссоединение как возможность восстановить свою стратегическую значимость для региона и получить экономические выгоды. Чтобы реализовать такие возможности, Москва проводит хорошо выверенную «двух-корейскую политику», основанную на значительно расширенном экономическом партнерстве, которое обеспечило ежегодный рост торговли между Россией и КНДР на 36 процентов и российско-южнокорейской торговли на 23 процента [Goghlan, 2008, p. 19-20]. С точки зрения безопасности оптимальный исход для России от воссоединения крайне маловероятен. Поэтому Россия выступает за единую Корею. Такой исход позволил бы России разработать два крупных экономических проекта - транснациональный нефте- и газопровод через Северную Корею для снабжения Японии и юга, и Транскорейскую железную дорогу, соединенную с Транссибирской железнодорожной системой, которая предлагает «дразнящую перспективу» железнодорожного сообщения между объединенной Кореей и прибыльными европейскими рынками [Goghlan, 2008, p. 19-20].

Еще один блок проблем является довольно не типичным, но у американских исследователей он занимает достаточное место в исследованиях, об этом блоке проблем обязательно пишут и говорят, когда речь заходит об объединении Севера и Юга Кореи. И этот вопрос связан с деятельностью, будущим существованием и развитием северокорейских элит уже в новом объединенном государстве.

Особенно примечательна по этой теме работа Брюса У. Беннетта «Подготовка северокорейских элит к объединению», мы уже останавливались на одной из его работ выше.

В своем докладе автор пишет о том, что северокорейская пропаганда до сих пор продолжает внушать северокорейской элите страны, что объединение под руководством РК будет для них катастрофой, настолько ужасной, что они вряд ли даже выживут. По мнению Брюса У. Беннетта, пока эти взгляды северокорейской элиты не могут быть изменены, трудно представить, как можно достичь мирного объединения [Bennett, 2017].

В своем исследовании автор постарался рассмотреть, что можно сделать, чтобы убедить северокорейские элиты в том, что объединение было бы для них полезно. Он описал пять проблемных областей, с которыми должны столкнуться северокорейские элиты в результате объединения. А также автор попытался сконструировать основные положения политики, которые правительство РК могло бы воплотить в жизнь, что дало бы северокорейским элитам надежду на то, что объединение будет приемлемым для них.

У. Беннетт предлагает политику унификации в этих пяти проблемных областях, которые правительство РК должно рассмотреть в срочном порядке. Для северокорейской элиты могут потребоваться годы, чтобы поверить в то, что Республика Корея готова действовать благоприятным для них образом.

Северокорейские элиты хотят определенных гарантий в рамках объединения Кореи. Есть пять условий, которые, вероятно, помогут им почувствовать, что объединение может быть для них выгодным: обеспечить их индивидуальную безопасность, сохранить свои позиции, сохранить «свое богатство», обеспечить безопасность и привилегии своей семьи и быть в состоянии сделать что-то значимое для своей страны [Bennett, 2017]. Ведь в условиях объединения им будет хуже, чем сегодня.

Для решения всех этих проблем востоковед У. Беннетт предлагает следующие рекомендации. Прежде всего, автор выдвигает теорию, что Южная Корея может решить проблему объединения, создав правовую основу для распространения амнистии на большинство северокорейских элит после объединения и для планирования продолжения роли многих элит в объединенном корейском правительстве или экономике. Южная Корея также должна собирать средства для поддержки расходов на объединение, чтобы разъяснить Северокорейцам реальность южнокорейского планирования в соответствии с видением объединения. А также Южная Корея должна сообщить об этих изменениях Северной Корее, чтобы та смогла принимать непосредственное участие в политической жизни объединенной страны [Bennett, 2017].

Отдельно хотелось бы в конце вынести и проанализировать работу Ма Тонг Хуэй «Воссоединение Кореи - важный вопрос безопасности на полуострове». Так этот автор один из немногих, кто в своем исследовании пишет о разделенной Кореи, как о цели и продукте политики США. А также он один из немногих, кто сделал анализ программ, предложенных Южной Кореей для объединения.

Прежде всего, Ма Тонг утверждает, что разделение Кореи никоим образом не является продуктом внутреннего противоречия корейской нации. В отличие от разделения Германии, которая была побежденной нацией после Второй Мировой Войны, Корея была разделена на север и юг вскоре после освобождения от японского колониального правления, потому что американские войска оккупировали Южную Корею. Разделение противоречило требованию и желанию корейского народа, но отвечало интересам крупных держав. Разочарование и задержки в усилиях по воссоединению Кореи объясняются непрекращающимся вмешательством иностранных сил [Hui, 2010, p. 13-15].

Национальное разделение, которое было навязано корейскому народу после его освобождения от японского колониального правления, не имело под собой никаких правовых оснований и породило проблему воссоединения Кореи в результате американской оккупации Южной Кореи и агрессивной политики США.

Как утверждает автор, многовековые амбиции США вторгнуться в Корею встретили свой расцвет после Второй Мировой Войны. В разгар этой войны Соединенные Штаты, считавшие корейский полуостров важной военно-стратегической базой и опорой для своего господства над Азией и остальным миром, прибегли к заговору, чтобы реализовать свою агрессивную цель по завоеванию Корейского полуострова. Поскольку поражение Японии надвигалось, США, в своем стремлении доминировать на Корейском полуострове вместо Японии, подняли вопрос о международной опеке над Кореей на закрытых переговорах. Аргумент США относительно опеки над Кореей был открыто озвучен на Тегеранских переговорах (ноябрь-декабрь, 1943) и Ялтинской конференции (февраль, 1945) [Hui, 2010, p. 13-15]. В 1945 году США тайно подготовили отдельный план операции в преддверии капитуляции Японии, поскольку поражение страны восходящего солнца было расценено многими как установленный факт. Стратегия Америки заключалась в том, чтобы оккупировать ключевые районы бывших колониальных территорий Японии, включая корейский полуостров, прежде чем Советский Союз сделал бы какой-либо шаг. Однако Япония объявила о своей безоговорочной капитуляции до завершения плана операции США. Америка в конечном итоге приняла решение о плане разделения корейского полуострова на две части по 38-й параллели в качестве демаркационной линии.

С самого начала оккупации Южной Кореи США не делали никаких заявлений о своем намерении увековечить разделение Кореи и превратить Южную Корею в колонию, а также военную базу для осуществления своей политики доминирования на всем Корейском полуострове и в Азии. Заложив основы своего колониального господства над Южной Кореей, США приступили к плану по созданию марионеточного режима. Московская конференция министров иностранных дел США, Великобритании и Советского Союза, состоявшаяся в декабре 1945 года, постановила, что остатки японского колониального правления должны быть ликвидированы и что в Корее должно быть создано «демократическое Временное правительство» [Hui, 2010, p. 13-15]. Однако США проигнорировали это решение и саботировали работу совместной комиссии СССР и США, которая должна была оказать содействие в создании Временного правительства в Корее.

Итак, попытка США установить марионеточный режим в Южной Корее закончилась провалом решительного противостояния корейского народа и прогрессивных народов мира. Впоследствии США вынесли корейский вопрос на 2-ю Генеральную Ассамблею ООН. Организация Объединённых Наций в это время была не чем иным, как средством лоббирования интересов Соединенных Штатов. Под прикрытием «временной корейской комиссии ООН» в мае 1948 года в Южной Корее прошли отдельные выборы, и марионеточный режим был сфальсифицирован [Hui, 2010, p. 13-15]. В результате корейскому полуострову пришлось столкнуться с непрекращающимся расколом, который продолжается и сегодня. Разделение Кореи и создание проблемы воссоединения Кореи полностью связано с американской оккупацией Южной Кореи и политикой разделения США.

Как подчеркивает в своем тексте автор, последствия разделения для безопасности Корейского полуострова самые катастрофические. Разделение Кореи стало не только логической основой агрессивной войны против КНДР, развязанной США под прикрытием «Организации Объединенных Наций», но и прелюдией к началу войны.

Что касается вопросов о сценариях объединения, предложенных Югом, стремящимися к перемирию на корейском полуострове, то здесь востоковед Ма Тонг Хуи уделяет этому вопросу, даже отдельную главу в своей работе. Мы попытаемся кратко остановится на основных моментах.

Во-первых, воссоединение Кореи не следует рассматривать только в контексте географии или демографии; воссоединение-это не объединение разделенной территории и нации. По выдвигаемым им тезисам, это политический вопрос прекращения иностранного господства и вмешательства в дела Южной Кореи и восстановления национального суверенитета на Корейском полуострове в целом. Вопрос восстановления национального суверенитета является основополагающим для автора. Во-вторых, независимость - это жизненная сила страны и нации. Только тогда, когда нация придерживается независимости, она может отстаивать свое национальное достоинство и подлинную политическую независимость и процветание [Hui, 2010, p. 22-29].

По аргументации Ма Тонга, ослабление напряженности между Севером и Югом и устранение угрозы войны могут быть урегулированы только тогда, когда корейское соглашение о перемирии будет заменено мирным договором.

Первый сценарий, который рассматривает автор - это программа Федерации, предложенная Югом. По мнению Ма Тонга, различия в идеях и системах вообще не будут проблемой при таком сценарии, поскольку региональные правительства должны проводить независимую политику с равными правами и обязанностями. К тому же, режим федерации является наилучшим методом осуществления независимого и мирного воссоединения на основе принципа сосуществования, а не с целью завоевания другой стороны.

Структура и состав Федерального государства по программе должны основываться на создании единого национального правительства, в котором север и юг представлены на равноправной основе, и его основная функция должна заключаться в уважении и защите интересов всей нации. В нем также закреплены права и обязанности федеральных и региональных органов власти на основе принципа беспристрастности. Поэтому интересы любого класса, социальных слоев и политических групп на севере и юге не будут ущемляться [Hui, 2010, p. 22-29].

В своих рассуждениях по этому вопросу автор приходит к следующему выводу: «предложение о воссоединении, основанное на Федерации, предусматривает, что все вопросы строительства единого государства решаются в соответствии с общими чаяниями и желаниями нации без какой-либо одной стороны» [Hui, 2010, p. 22-29]. Таким образом, воссоединение Федерации является справедливым, разумным и реалистичным предложением, поскольку стремление к воссоединению не зависит от политических взглядов и веры.

Вторым неплохим сценарием для объединения автор считает «Конфедерацию республик». Программа заключается в создании символической центральной власти с очень ограниченными полномочиями и без военных и дипломатических сил. То есть он позволяет Северной и Южной сосуществовать как «полностью независимое правительство» [Hui, 2010, p. 30-33]. В свою очередь это непременно должно помочь двум странам восстановить «национальную однородность» на первом этапе, и сформировать единое правительство путем постепенной передачи власти независимых государств центральной власти после создания атмосферы взаимного доверия. Иными словами, это предложение можно назвать предложением о поэтапной Конфедерации с целью поэтапного решения вопроса о воссоединении, проходящей через переходный период в течение достаточно длительного времени в рамках системы «одна конфедерация и два независимых правительства» [Hui, 2010, p. 30-33].

С точки зрения власти, общие элементы заключаются в предложении наделить региональную автономию большей властью в предварительном порядке и повысить функции федерального правительства шаг за шагом. Север предложил, чтобы объединение постепенно осуществлялось Федерацией, наделяя региональную автономию Федерального государства более широкими полномочиями. КНДР также предложила, чтобы региональные правительства Севера и Юга продолжили поддерживать отношения, которые они уже установили с другими странами.

Республика Корея в своем ответе КНДР предложила, чтобы север и юг сосуществовали как «полностью независимое правительство» и чтобы был создан символический Федеральный механизм с весьма ограниченной властью без военных и дипломатических полномочий.

Итак, по сценариям автор делает следующие выводы. Для того чтобы обеспечить воссоединение нации с помощью режимов Федерации или Конфедерации с великим национальным единством, север и юг должны отдавать приоритет общим интересам нации и подчинять все делу национального воссоединения, преодолевая различия в идеях, системах и религиозных верованиях. Опасность войны должна быть устранена, а прочный мир обеспечен. [Hui, 2010, p. 36-39].

Таким образом, делая вывод по второй части второй главы, мы можем сказать следующее - эксперты сходятся во мнении, что выбор, который делают сейчас Вашингтон и Сеул, может повлиять на контуры объединения Кореи, независимо от того, начнется ли этот процесс через 20 дней или через 20 лет. В ходе этого диалога и Вашингтон, и Сеул должны твердо помнить о своем желаемом конечном состоянии: едином Корейском полуострове под демократическим руководством, без ядерного оружия, но способном защищать корейский суверенитет, приверженном либеральному политическому и рыночному порядку, стремящийся к региональному миру и стабильности. В рамках этих общих принципов предстоит многое решить, включая присутствие американских сил и позицию противоракетной обороны, характер отношений Объединенной Кореи с Китаем и Россией, международную роль в восстановлении экономики и многое другое. Но общая американская точка зрения на сегодняшний день такова, что для многих южнокорейцев, Северная Корея рассматривается как угроза безопасности, которой управляет неразумный диктатор, и чувства к Северокорейскому народу менее теплые, чем к американцам и китайцам. Хотя более 80 процентов Южнокорейцев покорно отвечают, что Корея должна воссоединиться, менее 20 процентов поддерживают немедленное воссоединение. Больше всего это воспринимается как серьезное экономическое бремя. К тому же, исследователи сходятся во мнении, что в предстоящие годы позиции нынешней молодежи могут стать все более сложной задачей для властных органов. Итак, объединение Кореи с точки зрения американских экспертов и востоковедов представляется как сложный и многогранный процесс, требующий времени и четко выверенных действий, как со стороны КНДР и РК, так и со стороны международных стран-участников.

Заключение

Делая выводы по первой главе нашего исследования, можем подытожить, что в истории дипломатических отношениях Республики Корея и Корейской Народно-Демократической Республики все время наблюдаются скачки, от сближения и экономического сотрудничества к охлаждению, кризису и регрессу. В принципе, интересы сторон понятны. КНДР ни за что не хочет мириться с денуклеаризацией из-за факта нахождения американских войск на Корейском полуострове, а Юг противится выводу американского контингента в силу нерешенности ядерного вопроса. Все это напоминает замкнутый круг. Есть лишь один вариант решения - доверие. Стороны должны выстроить, прежде всего, доверие друг к другу. Это единственный на данный момент выход.

Делая выводы по второй главе при конструировании сравнительной модели российского и американского дискурса, мы будем использовать общие положения, сформулированные Т. ван Дейком в работе «Дискурс и власть». Особое внимание мы уделим следующим аспектам, это: контекст американского и российского дискурса по проблеме объединения Кореи, категории с точки зрения самого дискурса, социальные структуры американского и российского дискурса. Но наш анализ не претендует на глубокое исследование социо-когнитивных феноменов. Мы не стремимся показать глубокие лексические и языковые различия российского и американского дискурсов. Из научно-исследовательского текста Тёна ван Деёка мы лишь возьмем только общие принципы анализа и будем использовать их, как оптику для нашего исследования.

Прежде чем приступить к сравнительному анализу двух моделей исследования по вопросу объединения Кореи, для начала хотелось бы остановиться немного на основных моментах методологической системы Т. ван Дейка. Нидерландский лингвист из всего большого спектра дискурсивных подходов выводит всего два определения дискурса. В широком смысле дискурс у ван Дейка «есть комплексное коммуникативное событие, происходящее между говорящим и слушающим, в определенном временном, пространственном и прочем контексте» [ван Дейк, 2013]. В узком смысле под дискурсом Т. ван Дейк понимает текст устный или письменный с учетом присутствия только одной вербальной составляющей [Темнова, 2004].

Дискурс, по ван Дейку, может заключать в себе различные единицы анализа, такие, как отдельные слова, часть предложения, последовательность предложений или целый текст. В дополнение, дискурсы являются также неотъемлемой частью коммуникативных актов в определенных социальных ситуациях, которые называются «контекстом» [Шленская, 2015].

Контекст автор определяет в терминах когнитивных моделей участников коммуникативных событий. По сути, данные модели для Тёна ван Дейка представляют собой субъективные и оценочные репрезентации, как самого субъекта коммуникативной ситуации, так и других ее участников и дискурсно-релевантных категорий.

Если же мы посмотрим на мнения российских и американских экспертов по проблеме объединения Севера и Юга Кореи, то мы удивим следующее. У российских экспертов общим контекстом по теме слияния государств выступает подход, выявляющий причинно-следственную связь процесса воссоединения двух корейских наций. Когда как у американских исследователей контекстом политического дискурса стала тема роли, значения и действий разных международных участников в объединении Республики Корея и Корейской Народно-Демократической Республики.

При анализе контекста ван Дейк выделяется такую структурную единицу анализа, как дискурсивная поляризация «мы - они», она является типичной для политического дискурса, отражает не только ментальные репрезентации тех, о ком говорят, но и категории участников, к которым обращаются в коммуникативной ситуации [ван Дейк, 2013]. Тема «мы - они», несомненно, присутствует в обоих экспертных мнениях. Однако у российских исследователей она имеется в текстах в меньшей степени. Мы ее можем удивить только в контексте обсуждения социально-психологических проблем северных и южных корейцев. У американцев же схема «мы и они» встречается не только чаще, она выступает одним целым, даже в какой-то степени, с самим контекстом. Для них вопрос объединения Кореи неразрывно связан с активным участием США в этом процессе, и неважно, в каком ключе преподносятся действия Штатов, критикуют или поддерживают их исследователи. Для американских востоковедов и экспертов Соединенные Штаты не мыслиться без Южной Кореи и наоборот, они считают, что США и РК должны действовать вместе и сообща при решении проблемы присоединения Северной части полуострова.

Контекстные модели также, по системно-аналитической работе Тёна ван Дейка, способны регулировать стиль автора, то есть использование просторечных выражений с целью убеждения и позитивной саморепрезентации, к которой может прибегать автор, претендующий на то или иное видение событий [ван Дейк, 2013]. Но так как в нашей дипломной работе мы имеем дело с исследовательскими текстами, написание которых предполагает особый научный стиль и правила, следовательно, эта часть конструкции анализа дискурса у нас отсутствует.

Между тем, дискурс ограничивается не только контекстными моделями, но также и моделями событий - тем, как говорящий интерпретирует событие, о котором говорит. Дополнительным рамочным фактором служат и общие социальные репрезентации на уровне участников социальных групп [ван Дейк, 2013]. В этом аспекте анализа интерпретации российских и американских востоковедов по поводу путей слияния корейского полуострова получились очень разными. Но общей особенностью является то, что мы можем выделить схожие черты к рассмотрению проблемы, оценка всегда ведется либо с политического или экономического подходов, либо с социально-психологического или международного.

Также в ходе исследования удалось выяснить, что американский тип дискурса склонен отрицать потенциальные контраргументы. Другими словами, выбор отрицательных характеристик из специальных когнитивных событийных моделей. И как пишет в своей работе Т. ван Дейк «Дискурс и власть»: «такой подход подчиняется главной задаче, связанной с отрицательной репрезентацией оппонента, такая организация исходных допущений, неизбежно ведет к негативным выводам» [ван Дейк, 2013]. Это особенно касается вопросов Северной Кореи. Если же в российском дискурсе мы можем наблюдать нейтральное отношение исследователей к КНДР, даже в некотором роде их аналитические модели подразумевают участие и взаимодействии России и других стран с северной стороной полуострова при решении дилеммы объединения страны. В американском же дискурсе подобное отсутствует. Северная Корея представлена в работах исследователей, как страна, которая угрожает безопасности не только на Восточноазиатском Тихоокеанском регионе, но и посягает на мировую безопасность и безопасность других стран. Действия КНДР часто оценивается американскими экспертами, как неприемлемыми, нерациональными, с которыми нельзя мириться. То есть, выявляя структурные особенности по ван Дейку, мы можем видеть, что данные преувеличения, контрасты, метафоры направлены усиление идеологически обусловленного выбора негативных пропозиций событийной модели автора речи. Отчасти эту позицию исследователей можно объяснить жесткой политикой, проводимой Америкой против Северной Кореи, которую пропагандируют и освещают властные СМИ. Возможно, такая критическая позиция может быть объяснена и тем, что большинство экспертов, которые попали в нашу выборку, работают либо во властных структурах, либо при общественных аналитических центрах. То есть они состоят и работают в организациях, которые в том или ином виде представляют точку зрения власти.