Теории психотерапии

Психотерапевтический контракт -- согласованный набор ожиданий в отношении процесса и результатов терапии, который вырабатывается совместно психотерапевтом и клиентом.

В условиях платной психологической помощи для оптимального решения проблемы индивидуализации психотерапии возможно заключение П. к. или выработка "контрактной (договорной)" модели взаимоотношений "психотерапевт -- клиент". П. к. позволяет структурировать и контролировать терапевтический процесс обоими его участниками. Это соглашение определяется и оформляется нередко уже в течение первой встречи, хотя, может появиться и в неявной форме. В контракте можно оговорить степень подчинения клиента психотерапевту (какой объем ответственности за ход и результаты лечения каждый из них будет нести), характер эмоциональной дистанции между ними. Клиент обычно полагает, что заключение контракта гарантирует ему квалифицированную помощь, удобство и доступность (четкое расписание посещений), право прервать курс лечения и найти другого психотерапевта, и ожидает, что психотерапевт будет согласовывать с ним важнейшие шаги в ходе своей работы. П. к. требует согласования с клиентом лечебного плана, обсуждения и принятия общего понимания проблемы клиента, целей терапии, ее методов, частоты посещений, длительности и предполагаемых результатов лечения. Психотерапевт, исходя из своих возможностей, прогноза успешности терапии, приходит к решению начинать ли ему работать с данным клиентом, он может предложить клиенту заключить контракт на 3--5 сессий, после которых при наличии взаимной удовлетворенности ходом работы контракт продлевается. Терапевт предъявляет клиенту требование сотрудничать в процессе терапии, выполнять соответствующие рекомендации, правила, задания. Поскольку некоторые клиенты могут прямо или косвенно заявить психотерапевту в конце терапии о несоответствии затраченных денежных средств ее результатам, вопросы оплаты, также как и меру ответственности каждой из сторон за результаты терапии следует оговаривать в П. к.

П. к. может быть рассмотрен и с позиций оценки его психотерапевтической полезности. В когнитивной сфере важно предоставление пациенту информации, необходимой для сознательного и активного его участия в терапии. Пациент нередко нуждается не только в конкретной помощи, но и в своеобразном дружеском отношении. Психотерапевт в процессе заключения и последующего обсуждения П. к. регулирует взаимоотношения таким образом, чтобы они были эмоционально теплыми, но не приобретали свойств симбиозного или фамильярного характера. Обсуждение и согласование с пациентом задач психотерапии позволяет влиять на его мотивацию к лечению.

9.Стратегия и тактика психотерапии

1. Понятие стратегии в психотерапии

Слово «стратегия» в применении к психотерапии, вообще говоря, является неким эфемерным понятием. Большой энциклопедический словарь, например, определяет стратегию как «область военного искусства, охватывающую вопросы теории и практики подготовки страны и вооруженных сил к войне, ее планирование и ведение, исследующую закономерности войны». Никаких иных определений понятия «стратегия», кроме относящих его исключительно к военной теме, нам найти не удалось. Тем не менее, в жизни мы очень часто используем это слово применительно к любой достаточно сложной деятельности. Что же в таком случае мы имеем в виду? Что обозначает понятие «стратегия» в своем расширительном значении? Свято исповедуя принцип необходимости определения используемых понятий, мы попробуем, как всегда, дать свое понимание этого слова, никоим образом не претендуя на бесспорность и универсальность этого определения. Итак, когда мы говорим о стратегии, мы подразумеваем системное планирование деятельности, направленной на достижение какой-то определенной цели.

Соответственно, психотерапевтической стратегией можно считать системное планирование психотерапевтического процесса, направленного на достижение… А, кстати, на достижение чего? В применении к психотерапии нам не удастся так легко использовать понятие «цель», потому что само формулирование того, что же в каждом конкретном случае является целью, зачастую оказывается самой сложной и объемной частью терапевтического процесса. Ведь очевидно, что клиент свою цель понимает одним образом - даже тогда, когда в результате взаимодействия с терапевтом ему удалось сформулировать по-настоящему конструктивный запрос, - а терапевт ту же цель видит со своей точки зрения, формулируя ее, вполне возможно, на совершенно другом уровне и даже на совершенно другом языке. Например, клиент может хотеть, чтобы психотерапия завершилась приобретением им способности говорить «нет» в каких-то случаях, а терапевт ту же цель видит, как помощь клиенту в четком выстраивании его границ (речь об этом еще впереди). Ведь способность отказывать может основываться и на стремлении клиента всегда и во всем оппонировать своим партнерам по общению, и выработки такого умения отказывать, честно говоря, добиться весьма нетрудно…

И тут, как нам кажется, важно сформулировать одно принципиальное утверждение - для многих психотерапевтов, впрочем, вполне очевидное: психотерапевт не несет ответственности за результат психотерапии. Его ответственность ограничивается только грамотным и целенаправленным построением самого процесса психотерапии. Хотя такое утверждение кому-то может показаться весьма крамольным, оно, тем не менее, основано на реалистичности, с одной стороны, и уважении к свободе клиента - с другой. В самом деле, клиент ведь является отнюдь не объектом терапии, а ее свободным участником, обладающим собственной волей, желаниями и предпочтениями. Сколь бы ни был психотерапевт профессионален и эффективен, клиент имеет право не достигать им самим поставленных целей, если, например, вдруг оказывается, что на их достижение ему нужно затратить энергии больше, нежели на поддержание существующей проблемной ситуации. Он имеет право прекратить терапию, если перед ним внезапно встают другие, более насущные задачи, или если он осознает несомненную выгоду для него собственных страданий, и во многих других случаях. И это совершенно не будет обозначать, что психотерапевт сработал недостаточно профессионально!

С этой точки зрения оказывается необходимым признать, что психотерапевт не имеет ни права, ни возможности планировать процесс достижения целей клиента. Этот процесс целиком и полностью является прерогативой самого клиента. И нам остается смириться с тем, что психотерапевтическая стратегия - это системное планирование психотерапевтического процесса, направленного на достижение поставленной психотерапевтом цели.

Правда, тогда перед нами встает вопрос - а что же можно считать целью психотерапии в понимании психотерапевта? С точки зрения столь любимого нами здравого смысла цель психотерапевта не может быть сформулирована следующим образом - «сделать так, чтобы клиент…». Такая формулировка возможна лишь по отношению к объекту, то есть к чему-то, не обладающему собственной волей. Цель психотерапевта может иметь отношение лишь к тому, чего он может достичь САМ. Придется нам рискнуть снова дать собственное определение: целью любой психотерапии является создание условий для восстановления искажений базовых личностных структур клиента, обуславливающих конкретные нарушения его жизнедеятельности. Здесь следует отметить, что под базовыми личностными структурами мы подразумеваем не внутреннее устройство человека, а отдельные целостно функционирующие составляющие его личности (вспомните, например, что понимается под личностными структурами в бодинамике).

1) Понятие тактики в психотерапии

Те же трудности, что и при выяснении специфически психотерапевтического представления о стратегии, мы преодолевали и при поисках в литературе четкого понимания того, что же можно называть психотерапевтической тактикой. Как и в предыдущем случае, найти его нам не удалось, посему осталось только пытаться построить его самостоятельно.

Снова обратимся к Энциклопедическому словарю: «Тактика - это совокупность средств и приемов для достижения намеченной цели». Это определение нам кажется достаточно универсальным для того, чтобы целиком перенести его в психотерапию. Тем не менее, отдельные его стороны мы предлагаем обсудить более подробно.

Во-первых, важно понимать, что, если стратегия в основном соотнесена с понятием цели, то тактика по своей сути ориентирована на последовательное решение задач. И здесь стоит процитировать классика отечественной психологии А.Н.Леонтьева: «Задача - это цель, данная в условиях». Вы помните, что, когда мы разбивали процесс психотерапии на его основные этапы, то для каждого из них выделялось некоторое количество задач. Таким образом, можно сказать, что достижение конечной цели любого психотерапевтического процесса осуществляется через последовательное решение ряда задач. И тогда нам кажется логичным разговор о тактике психотерапевтического процесса построить через обсуждение средств, необходимых для решения каждой отдельной задачи, и используемых при этом приемов. Под приемами в этом определении мы понимаем способы использования средств, которые по своей сути являются более комплексными и обобщенными рабочими инструментами психотерапевта. При этом стоит иметь в виду, что большинство терапевтических средств и приемов весьма универсальны и применимы на разных этапах психотерапевтического процесса.

Что же можно считать относящимся к средствам, имеющимся в распоряжении психотерапевта? Если попробовать их обобщить, то это будут:

знания о механизмах личностного развития и патогенеза, типах личности, их особенностях и принципиальных ограничениях;

психотерапевтические интервенции как способы воздействия на личность клиента;

техники и упражнения как способы воздействия на личность клиента;

условия психотерапевтического взаимодействия;

личностные качества психотерапевта.

В последующих разделах мы подробнее остановимся на различных тактических средствах и приемах, предназначенных для решения поставленных психотерапевтом задач. Однако перед этим нам кажется важным поговорить о структуре каждой отдельной психотерапевтической сессии.

10. Концепция психопатологии в гештальт-терапии

Человек представляет собой целостное социобиопсихологическое существо. Любое деление его на составные части, например психику и тело, является искусственным. Человек и окружающая его среда представляют собой единый гештальт, структурное целое, которое называют полем организм/окружающая среда. Среда влияет на организм, а организм преобразует свою среду. Применительно к психологии межличностных отношений это означает, что, с одной стороны, на нас влияет поведение окружающих людей, с другой, если мы изменяем свое поведение, то и окружающие вынуждены меняться. 

Человеческое поведение согласно теории гештальт-терапии подчиняется принципу формирования и разрушения гештальтов. Здоровый организм функционирует на основе саморегуляции. Насущная потребность возникает и начинает занимать доминирующее внимание организма - фигура появляется из фона. Далее организм ищет во внешней среде объект, который способен удовлетворить эту доминирующую потребность, например, пищу при чувстве голода. Сближение и адекватное взаимодействие с объектом (разжевывание и проглатывание пищи в данном примере) приводит к удовлетворению потребности - гештальт завершается и разрушается. 

Контакт - базовое понятие гештальт - терапии. Организм не может существовать в безвоздушном пространстве, также как в пространстве лишенном воды, растений и живых существ. Человеческое существо не может развиться в среде лишенной других людей. Все основные потребности могут удовлетворяться только в контакте с окружающей средой. Место, в котором организм встречается с окружающей средой, в гештальт-терапии называют границей контакта. То насколько человек способен удовлетворять свои потребности, зависит от того, насколько гибко он может регулировать контактную границу. Гештальт-терапия описывает типичные нарушения контактной границы, которые делают взаимодействие со средой, в том числе межличностное, неэффективным. 

Осознавание - осведомленность о том, что происходит внутри организма и в его окружающей среде. Осознание нетождественно интеллектуальному знанию о себе и окружающем мире. Оно включает как переживание восприятия стимулов внешнего мира, так и внутренних организмических процессов - ощущений, эмоций, а также мыслительной деятельности - идей, образов, воспоминаний и предвосхищений, т.е. охватывает многие уровни. Осознанием, за исключением его мыслительного слоя, обладают и животные. Однако в цивилизованном мире у людей гипертрофировано мышление в ущерб эмоциям и восприятию внешнего мира. Именно осознание, в противоположность рациональному знанию, дает реальную информацию о потребностях организма и об окружающей среде. Основная цель практики гештальт-терапии - это расширение осознания. Огромное количество человеческих проблем связано с тем, что подлинное осознание реальности подменяется интеллектуальными и, зачастую, ложными представлениями о ней, например, о том, что можно ожидать от людей, как они относятся ко мне, что я должен хотеть и что должен делать. Такие ложные представления заслоняют реальность и затрудняют удовлетворение потребностей организма - процесс формирования и разрушения гештальта нарушается. Гештальт-терапия исходит из того, что если люди достигают ясного осознания внутренней и внешней реальности, то они способны самостоятельно разрешить все свои проблемы. Поэтому терапия не ставит своей целью изменение поведения, поведение меняется само по мере роста осознания.

Здесь-и-теперь - принцип, который означает, что актуальное для организма всегда происходит в настоящем, будь то восприятия, чувства, действия, мысли, фантазии о прошлом или будущем, все они находятся в настоящем моменте. Использование этого принципа позволяет интенсифицировать процесс осознания.

Ответственность - способность отвечать на происходящее и выбирать свои реакции. Реальная ответственность связана с осознанием. Чем в большей степени человек осознает реальность, тем в большей степени он способен отвечать за свою жизнь - за свои желания, действия, говоря словами Перлза, опираться на себя.

Феноменологический подход в гештальт-терапии реализуется через то, что терапевт с уважением относится как к субъективному опыту клиента, так и к своему личному субъективному опыту. Гештальт-терапевт не вкладывает какого-либо определенного значения в переживания и поведение клиента, в процессе осознавания клиент сам обнаруживает их значение.

Цели гештальт-терапии

Главная цель гештальт-терапии - достижение возможно более полного осознавания себя: своих чувств, потребностей, желаний, телесных процессов, своей мыслительной деятельности, а также насколько возможно полного осознавания внешнего мира, прежде всего мира межличностных отношений. Гешталь-терапия не стремится к немедленному изменению поведения и быстрому устранению симптомов. Устранение симптомов или изменение поведения, достигнутое без достаточного осознавания, не дает стойких результатов или приводит к возникновению новых проблем на месте старых. 

В результате гештальт-терапии клиент приобретает способность сознательно выбирать свое поведение, используя различные аспекты своей личности, сделать свою жизнь более наполненной, избавиться от невротических и других болезненных симптомов. Он становится устойчивым к манипуляциям других людей и сам способен обходиться без манипуляций, другими словами, он научается стоять на собственных ногах.

Практика гештальт-терапии

Гештальт-терапия является определенной психотерапевтической методологией, но не в коем случае не технологией. С самого начала своего развития гештальт-терапия ассимилировала техники, почерпнутые из разных терапевтических систем. Так Перлз активно использовал техники психодрамы, приспособив их для своих целей. В дальнейшем гештальт-терапевты заимствовали техники телесной терапии, танцевальной терапии, различных видов арт-терапии (рисунок, музыкотерапия). В гештальт-сеансе терапевт может использовать любые технические приемы, но использование техник подчиняется стратегическим целям гештальт-терапии.

Длительность

Хотя в период своего формирования гештальт-терапия противопоставлялась психоанализу, в частности, и своей краткосрочностью, тем не менее, если Вы выбрали Гештальт как метод своей личной терапии, не стоит надеятся на чудесный и немедленный результат. Хотя гештальт-сеансы способны вызывать бурные эмоциональные переживания, давать опыт нового чувствования, в целом, терапевтический процесс - это длительная, кропотливая работа, которая может продолжаться от месяцев до лет. Это связано с тем, что осознавание не всегда приятно, а зачастую болезненно и мы стремимся прерывать его. «Враг развития - фобия боли», - говорил Перлз. Требуется время, чтобы проработать все необходимые избегания сознавания. Однако определенные положительные результаты можно получить и при участии в краткосрочных терапевтических курсах или интенсивных групповых тренингах.

Где применим гештальт-подход?

Фритц Перлз был врачем и разрабатывал свой метод прежде всего для нужд лечения неврозов и других болезненных нарушений, однако еще при его жизни гештальт-терапия вышла за рамки сугубо медицинской практики (хотя с успехом применяется там и поныне). Гештальт-терапия является универсальным психологическим методом, который применим к широкому кругу человеческих проблем. Очертим некоторые области применения современной гештальт-терапии:

-клиническая психотерапия;

-семейная терапия;

-тренинги для людей, стремящихся к личностному росту и улучшению коммуникации;

-тренинги для представителей различных профессиональных групп (например, педагогов, менеджеров);

-гештальт-педагогика;

-консультирование организаций.

11.Уровни невроза по Перлзу

Структура невроза по Перлзу является пятиуровневой.

Первый уровень - клише или, как его еще называют «уровень фальшивых отношений, уровень игр и ролей» заключается в реагировании на других стереотипными и неподлинными путями. Это уровень, на котором люди играют в игры и теряют себя в ролях, пытается жить в фантазии, созданной нами или другими. Здесь люди активно манипулируют друг другом, прибегая к фиктивным ролям и играм, но получают при этом обратные результаты (например, широко распространены роли хулигана, очень важной персоны, плаксивого ребенка, миленькой девочки, хорошего мальчика).

Невротическая личность отказывается от реализации своего «Я», поступает согласно ожиданиям окружающих. В результате собственные цели и потребности оказываются неудовлетворенными. Человек в этом случае испытывает фрустрацию, разочарование и бессмысленность своего существования.

Второй уровень - фобический, связан с осознанием фальшивого поведения и манипуляций.

На этом уровне люди пытаются избежать эмоциональной боли, которая ассоциирую тем, что человек видит аспекты самого себя, которые предпочел бы отрицать. Но когда человек представляет себе, какие последствия могут возникнуть, если он начнет вести себя искренно, его охватывает чувство страха. Человек боится быть тем, кем является, боится, что общество отвергнет его.

Третий уровень - тупик (точка болезни) характеризуется фобической позицией, которая проявляется в уклонении и бегстве от подлинной жизни, потому что человек не знает, что делать, куда двигаться. Он переживает утрату поддержки извне, но еще не готов или не хочет использовать свои собственные ресурсы, обрести внутреннюю точку опоры.

Типичным поведением при этом является следующее: люди пытаются манипулировать окружающей средой, чтобы она видела, слышала, ощущала, думала и принимала решения за них. В тупике они часто ощущают нечто вроде смерти и чувствуют, что они - ничто.

Четвертый уровень - имплозия. Это состояние внутреннего смятения, отчаяния, отвращения к самому себе, обусловленное осознанием того, как человек ограничил и подавил себя. Такое состояние характеризуется страхом смерти или ощущением отсутствия жизни.

Ф. Перлз считает, что необходимо пройти через этот имплозивный уровень, чтобы обрести собственное Я. Только вступая в контакт с этим уровнем, и неподлинными проявлениями, человек обнаруживает защитные механизмы и начинает контактировать с собственным "Я". Перлз утверждал, что снятие имплозивного уровня создает взрывное состояние.

Пятый уровень - эксплозия (взрыв) -- это глубокое и интенсивное эмоциональное переживание. Достижение этого уровня означает сформирование аутентичной личности, которая обретает способность к переживанию и выражению своих эмоций. Перлс описывает четыре типа эксплозии: скорбь, гнев, радость, оргазм:

- скорбь (печаль), если человек переживает потерю, которая не ассимилировалась. Эксплозия истинной скорби является результатом работы, связанной с утратой или смертью близкого человека;

- оргазм (для сексуально блокированных людей);

- гнев и радость связаны с раскрытием аутентичной личности и подлинной индивидуальности [3].

Эксплозии могут быть различными по интенсивности, в зависимости от количества энергии, вложенной в имплозивный уровень.

Таким образом, невроз по Перлзу состоит из пяти уровней. Для преодоления невроза человек должен пройти все уровни и дойти до «взрыва». Но не каждый может самостоятельно выйти из невроза, чаще всего людям необходим а помощь. Перлз считал, что в терапии невроза человек обязательно должен пройти через «взрыв». Только в этом случае гештальт может быть завершен, а, следовательно, проблема решена.

12.Основные технические процедуры гештальт-терапии Перлза

Проведение и техники.

Систематическое описание методов и техник гештальт-терапии отсутствует. Конкретные упражнения представлены в книге «Ego, Hunger and Aggression» (Perls, 1947), а также в «Gestalt Therapy» (Perls et al., 1951). Вместе с тем поскольку невроз является признаком задержки роста, лекарством должна быть не столько терапия, сколько метод возобновления роста. Именно эту цель преследуют упражнения. Задача состоит в обнаружении своего «Я», что достигается не путем интроспекции, а через действие.

У среднего человека осознание развито недостаточно. Первая половина книги «Gestalt Therapy» содержит упражнения, призванные помочь человеку развить осознание своего функционирования как организма и как личности. Первый комплекс упражнений предназначен для всех и направлен на:

-- контактирование с окружением с помощью осознания текущих чувств, ощущения противонаправленных сил, концентрации внимания, дифференциации и объединения;

-- развитие самоосознания через воспоминания, оттачивание чувства тела, переживание непрерывности эмоций, слушание собственных вербализаций, интегрирующее осознание;

-- направление осознавания посредством превращения слияния в контакт и изменения тревоги на возбуждение.

Другой комплекс упражнений нацелен на хронические нарушения функционирования организма, его назначение состоит в изменении этих процессов посредством:

-- ретрофлексии, путем исследования ошибочного поведения, напряжения мышц, выполнения противоположного действия;

-- интроекции, путем интроецирования и процесса еды, и смещения и переваривания интроектов;

-- проекции, путем обнаружения проекций и ассимиляции проекций.

Эти упражнения являются неотъемлемой частью терапии.

Особое внимание уделяется уникальным способам, при помощи которых пациенты пытаются манипулировать своим окружением (включая психотерапевта) для получения внешней поддержки. Таким образом, терапия строится в духе импровизации. Методы варьируют в зависимости от пациента и конкретной ситуации, при этом психотерапевт опирается на уже известные техники. «Годится все, что способствует осознаванию» (Enright, 1975). Вместе с тем у психотерапевтов имеется некоторое единство, несмотря на различия в методах и стиле. «Вариантов гештальт-терапии столько же, сколько гештальт-терапевтов» (Latner, 1973). Некоторые техники все же можно считать общими, если не сказать, стандартными. Все они направлены на осознание.

Во многих случаях гештальт-терапия проводится в группах либо в форме семинаров, которые предложил Перлз, когда психотерапевт работает с индивидом в условиях группы, или в более традиционной групповой форме, когда психотерапевт обычно уделяет внимание только одному человеку в каждый конкретный момент. В предисловии к книге «Ego, Hunger and Aggression» 1969 г. издания Перлз заявляет, что индивидуальная и долгосрочная терапия устарели, а индивидуальные сессии скорее являются исключением, чем правилом. Групповой формат вызвал развитие техник, получивших название «игр» (см. далее примеры).

Роль психотерапевта

Как ни парадоксально это звучит, но психотерапевт не должен оказывать помощь. Однако пациент хочет заручиться его поддержкой. Психотерапевта, оказывающего помощь, пациент побуждает эту помощь наращивать, если же психотерапевт не помогает или не может помочь, пациент дает ему почувствовать себя неадекватным. Помощь означает оказание поддержки, причем требование пациентом поддержки является его собственной проблемой. Хорошо сформулировал это Гудмен: «Худшее, что вы можете сделать для людей, это помочь им» (Glasgow, 1971). Предоставление помощи не помогает.

Напротив, задача психотерапевта состоит во фрустрации просьб пациента о поддержке и помощи, чтобы пациент сумел выявить собственные ресурсы для разрешения проблем.

«Мы фрустрируем пациента так, чтобы он был вынужден раскрывать собственный потенциал. Мы искусно прибегаем к фрустрации, чтобы заставить пациента искать собственный путь, выявлять собственные возможности, свой собственный потенциал и обнаружить, что все ожидаемое от психотерапевта он может сделать самостоятельно» (Perls, 1969а, р. 37).

Энергия, ошибочно направленная на поиск внешней поддержки, может быть использована для самоактуализации, а не для актуализации нереалистичных представлений о себе. Пациент должен понять это самостоятельно; обучение, обусловливание, предоставление информации, толкование не могут сделать это за него.

Пациент противостоит этой фрустрации, избегает «дыр» и отчужденных частей собственной личности. Пациент боится, и у него развивается дефект поля зрения; он не замечает очевидного. Психотерапевт фрустрирует пациента, пока «тот не окажется лицом к лицу со своими блоками, запретами, нежеланием видеть, слышать, обладать силой, властью, самостоятельно обеспечивать свою безопасность (Perls, 1969a, р. 39).

В тот момент, когда пациент утрачивает способность манипулировать окружением (психотерапевтом), получая помощь извне, и когда он еще не способен вести себя самостоятельно, говорят, что пациент находится в тупике. Он блокирован. Осознание того, как именно он блокирован, само по себе может привести к выздоровлению. Пациент обнаруживает, что тупик в основном является плодом фантазии, что у него всегда было достаточно ресурсов для выхода, однако эти ресурсы не использовались по причине мысленного представления катастрофических последствий.

Вместе с тем задача психотерапевта -- создать ситуацию, в которой пациент ощущает принятие и не испытывает угрозы. Фрустрация не связана с враждебностью. Психотерапевт проявляет симпатию, участие в пациенте и фрустрирует его в контексте этой симпатии лишь потому, что это единственный способ оказать реальную помощь.

Психотерапевт создает «безопасную обстановку», в которой пациент может приступать к процессу обретения самостоятельности. Психотерапевт выступает в роли фасилитатора. Психотерапевт является экспертом, направляя процесс попадания пациента в тупик, выхода из него, осознавания и обретения независимости. При этом психотерапевт должен быть чутким, наблюдательным, способным получать информацию от пациента по всем каналам коммуникации, особенно в невербальной ее части, поскольку «вербальная коммуникация обычно лжива» (Perls, 1969а, р. 53).

Осознавание здесь и сейчас

Девиз гештальт-терапии гласит: «Я и ты, здесь и сейчас». «Сейчас» -- это нулевая отметка между прошлым и будущим, которых в действительности не существует; существует только сейчас. Невротическая личность имеет проблемы не столько в прошлом, сколько в настоящем, причем эти проблемы могли проявляться также и в прошлом. Прошлое влияет на поведение только в том случае, если оно представлено в настоящем. Если пациент

«сможет в каждый момент времени осознавать себя и свои действия на любом уровне, фантастическом, вербальном или физическом, он увидит, как сам создает себе трудности, поймет, в чем они заключаются, сможет самостоятельно разрешить их в настоящем, в ситуации здесь и сейчас» (Perls, 1973, р. 62).

Будут затронуты также все прошлые проблемы, коль скоро они являются частью текущих. Настоящее, здесь и сейчас, -- это собственно терапевтическая ситуация. Пациент проживает свою проблему в интервью. Психотерапевту нет необходимости обращаться к личной истории пациента. Пациенту даже не надо формулировать свою проблему словами, поскольку она неизбежно проявится в невербальном поведении. Пациенту не разрешают говорить «о» проблемах в прошедшем времени или в терминах воспоминаний; пациенту предлагают пережить их сейчас. Говоря в общем, пациента просят пережить как можно полнее свое дыхание, жесты, чувства, эмоции и голос. Важна выразительная манера, а не содержание переживаний.

«Вслушайтесь в то, что говорит вам голос, поза, образ. Если у вас есть уши, вы узнаете о другом человеке все. Не надо слушать, что говорит другой человек: слушайте звуки... Живой голос, жесты, поза, выражение лица, психосоматический язык... Если воспользоваться глазами и ушами, можно понять, как выражает себя тот или иной человек» (Perls, 1969а, pp. 53-54).

Пациенту следует повторять основное предложение: «Сейчас я осознаю». Обязательно использование настоящего времени. Возможны следующие варианты вопроса: «Что вы осознаете сейчас?», «Где вы сейчас?», «Что вы видите? чувствуете?», «Что вы делаете рукой? ногой?» или «Осознаете ли вы, что вы сейчас делаете своей...?», «Что вы хотите?», «Чего ждете?».

Задача психотерапевта -- привлечь внимание пациента к его поведению, чувствам, переживаниям, не давая им интерпретации. Задача состоит в том, чтобы выяснить как, а не почему -- как пациент мешает собственному осознанию незавершенного или прерванного дела, «дыр», или недостающих частей личности, отвергаемых или диссоциированных ее аспектов. Осознание нельзя вызвать силой; формирование гештальтов -- процесс автономный. Таким образом, если пациент сопротивляется работе с материалом, к которому привлекает его внимание психотерапевт, не следует его подталкивать. Придут другие времена, когда пациент будет готов к такой работе.

Само по себе осознание может оказаться целительным, поскольку ведет к контакту с незавершенными делами, которые могут быть завершены. Цель всех техник гештальт-терапии, а не только метода здесь и сейчас, -- пробудить в пациенте осознание, чтобы он мог интегрировать отчужденные части своей личности.

Пробуждение у пациента ответственности

Реакции пациента на вопросы об осознавании, как вербальные, так и невербальные, дают информацию о личности в целом; они служат выражением самости. Психотерапевт наблюдает за этими реакциями, задавая дополнительные вопросы. Реакции пациента часто проявляются в форме избегания или встречных вопросов в адрес психотерапевта, они также могут содержать другие указания на попытку избежать ответственности за поведение. «Для него ответственность есть вина, поэтому он боится быть обвиненным, но готов обвинять сам. Он словно говорит: "Я не несу ответственности за свои установки, все дело в моем неврозе"» (Perls, 1973, р. 78). Или пациент проецирует ответственность на других людей, чаще родителей, или ранние переживания. Кроме того, пациенты могут диссоциировать себя от невербальных реакций, говоря о своем теле или его частях «оно», а о его действиях «они».

Психотерапевт требует от пациента изменить формулировку с вопросов на утвердительные предложения, заставляя пациента взять на себя ответственность за них. Психотерапевт предлагает пациенту говорить я вместо оно, когда речь идет о частях тела и их действиях. «Главная задача психотерапевта -- не оставить без внимания ни одного утверждения или вида поведения, которое не отражает самости и свидетельствует о недостатке у пациента ответственности за себя» (Perls, 1973, р. 79). Следовательно, пациента подводят к тому, чтобы он взял ответственность за себя и свое поведение здесь и сейчас, чтобы он лучше осознавал себя.

Работа с драмой и фантазией

Хотя техника улучшения осознавания дает хороший эффект, работает она медленно. Психотерапевт может ускорить процесс, вводя ряд других техник, требующих драматической деятельности (принятие ролей) и воображения пациента. Психотерапевт может работать с поведением и переживаниями пациента как в воображаемом, так и в реальном мире. Этот подход особенно полезен, если взаимодействие пациента с реальностью блокировано. Фантазия с помощью символов отображает реальность в миниатюре, хотя имеет с ней значимую связь. Фантазия может быть вербализована, записана или отыграна в различных формах с психотерапевтом, другими участниками группы или в процессе монотерапии. При монотерапии пациент создает и направляет все действо, сам играет все роли. Фантазия предполагает отыгрывание в терапии невротических тенденций, которые впоследствии могут быть взяты под контроль. Работа с воображением включает ряд различных драматических техник.

На Перлза произвело большое впечатление использование драмы, сам он имел некоторый опыт работы в театре, сотрудничал с Джекобом Морено, создателем психодрамы как метода лечения для госпитализированных пациентов. Вместе с тем, в отличие от Морено, Перлз не вовлекал других в драматическое действо. Напротив, он поручал пациенту самому играть все роли. Используя различные техники и ситуации, он поощрял исполнение ролей пациентом.

Техника челнока. Речь идет о переключении внимания пациента попеременно с одного вида деятельности или переживания на другой. Так, пациент может чередовать говорение и слушание себя. Психотерапевт может облегчить процесс, привлекая внимание пациента к тому, что было сказано и как это было сказано, например с помощью вопроса: «Осознаете ли вы это предложение?»

Кроме того, пациент может переключаться с переживания прошлого опыта в воображении и в ситуации «здесь и сейчас». Переживание вызывает внутренние ощущения, которые, будучи осознаны, заполняют пробелы, связанные с переживанием, и способствуют завершению соответствующего незавершенного дела. Техника челнока частично входит в другие техники, в частности в диалоги нападающий/защищающийся (topdog / underdog) и технику «пустого стула».

Диалог нападающий/защищающийся. Невротические конфликты затрагивают противоположные или противостоящие черты или аспекты личности. Когда психотерапевт обнаруживает подобный раскол в личности, он предлагает пациенту провести эксперимент с вовлечением каждой конфликтующей стороны в диалог. Наиболее распространенным является раскол между двумя аспектами, или двумя «я», в личности, называемыми «нападающим» (top dog) и «защищающимся» (underdog). «Нападающий» соответствует фрейдовскому Суперэго. Он представляет «долженствования», интроецированные индивидом, обычно от родителей. Это праведное, перфекционистское, авторитарное, наказующее и запугивающее образование. «Защищающийся» соответствует Ид, или инфраэго, по терминологии Перлза. Это нечто примитивное, уклончивое, оправдывающееся по типу «да, но», пассивно саботирующее требования «нападающего» и обычно одерживающее верх. Успех этот, однако, не разрешает конфликта; конфликт может быть разрешен только путем интеграции пациентом двух аспектов своей личности. Процесс интеграции происходит, когда пациент осознает «нападающего/защищающегося», вступая в диалог, в котором он попеременно выступает от имени того и другого.

Пустой стул. Одной из наиболее распространенных гештальтистских техник является пустой стул. По сути дела, это метод фасилитации ролевого диалога между пациентом и другими людьми или между частями личности пациента. Эта техника обычно используется в групповой ситуации. Два стула ставят друг напротив друга: один соответствует пациенту или одному из аспектов его личности (например, «нападающему»), а другой соответствует другому человеку или противостоящей части личности (например, «защищающемуся»). Меняя роли, пациент пересаживается с одного стула на другой.

Психотерапевт может ограничиться наблюдением за диалогом или рекомендовать пациенту, когда следует пересесть на другой стул, предлагать варианты ответов, привлекать внимание пациента к сказанному и к тому, как это было сказано, или же просить пациента повторить или усилить слова или действия. В процессе такой работы пробуждаются эмоции и конфликты, возникают и разрешаются тупики, может произойти осознавание и интеграция полярностей, или расколов, внутри пациента, между пациентом и другими людьми, между желаниями пациента («защищающимся») и социальными нормами (представленными «нападающим»).

Техника пустого стула часто используется в групповой ситуации, когда психотерапевт работает с участником группы один на один. Человек, с которым проводится работа, занимает «горячий стул» и садится напротив пустого стула перед группой.

Замешательство

В книге «The Gestalt Approach and Eyewitness to Therapy» (Perls, 1973) Перлз описывает технику работы с замешательством, не приводя показания к ее использованию. Всем пациентам свойственно замешательство, которое проявляется в колебаниях между контактом и отстраненностью, последняя представляет действительную потребность невротической личности. Поскольку замешательство -- чувство неприятное, пациент пытается избавиться от него путем избегания, заглушения, многословия и фантазирования. В терапевтической ситуации все это выглядит как «обесцвеченное моторное поведение» (faded motoric behavior). Психотерапевт должен помочь пациенту осознать, выдержать и пережить это замешательство. Если не избегать замешательства, не прерывать его, а позволить развиться, оно трансформируется в чувство, которое можно пережить и предпринять адекватные действия. Попытка разумного понимания замешательства, напротив, не разрешает его, а прерывает, преждевременно прекращает его развитие.

Затуманенность (blankness) является коррелятом замешательства. Пациент не может создать четкого мысленного образа; в его воображении все находится как в тумане. Если пациент выдержит такое состояние, все очистится и сформируется четкий образ. Еще одним проявлением замешательства может быть густая пелена или чернота, подобная черному бархатному занавесу. Пациенту можно преложить мысленно распахнуть занавес, за которым обычно находится то, что пациент пытается скрыть. Смущение можно преодолеть также с помощью «ухода в плодотворную пустоту», что является мрачным переживанием, сходным с гипнагогическими галлюцинациями перед засыпанием. Это может привести к «ага!»-переживанию, когда смущение трансформируется в ясность.

Работа со сновидениями

Фрейд говорил о сновидении как о прямом пути в бессознательное. Перлз полагал, что это прямой путь к интеграции. Если психоаналитик работает с ассоциациями к отдельным элементам сновидения и дает им интерпретацию, то гештальт-терапевт пытается заставить пациента повторно пережить сновидение в настоящем, в терапевтической ситуации, включая его отыгрывание. Интерпретации не даются, поскольку они ведут лишь к интеллектуальному пониманию. Давать интерпретацию поручают самому пациенту. «Чем больше вы воздерживаетесь от вмешательства и сообщения пациенту о том, на кого он похож и как он себя чувствует, тем больше оставляете ему шансов открыть себя самого, а не быть введенным в заблуждение вашими концепциями и проекциям» (Pagan & Shepherd, 1970, p. 29).

Сновидение отражает или содержит в той или иной форме незавершенную, не ассимилированную ситуацию.

«Сновидение представляет собой экзистенциальное сообщение. Это больше, чем незавершенная ситуация; это больше, чем неисполненное желание, это больше, чем пророчество. Это сообщение от вас вам, той вашей части, которая слушает. Сновидение, вероятно, является наиболее спонтанным самовыражением человека» (там же, р. 27).

Разные его части есть проекции разных и конфликтующих сторон самости. В принципе сновидение содержит все необходимое для исцеления, если понять и ассимилировать все его части. «Здесь есть все... Мы находим в сновидении все, что нам требуется... Понимание сновидения означает осознание, когда вы избегаете очевидного» (Perls, 1969a, р. 70). Формы меняются, однако в каждом сновидении по-прежнему есть все. «Сновидение есть концентрированное отражение нашего существа» (там же, р. 147).

Сновидения выявляют недостающие части личности и методы избегания, которыми пользуется пациент. Пациенты, не запоминающие сновидений (всех сновидений), отказываются взглянуть на свои проблемы; они «думают, что заключили сделку с жизнью» (Perls, 1969a, р. 120). Таким пациентам предлагают обратиться к ускользнувшим сновидениям: «Сны, где вы?»

При работе со сновидением пациента просят сыграть роль разных людей и объектов. В процессе игры пациент отождествляет себя с отчужденными частями своей личности и интегрирует их. Затруднения при игре или отказ означают, что пациент не желает присвоить или получить назад свои отвергнутые части. Облегчает процесс использование техники пустого стула, когда пациент пересаживается со стула на стул при взаимодействии с героем сновидения, объектом или частью себя.

Домашнее задание

«Мы просим всех своих пациентов попробовать выполнить те или иные домашние задания, причем многим удается за счет этого заметно ускорить процесс терапии» (Perls, 1973, р. 82). Вместе с тем не все пациенты способны выполнить домашние задания, причем иногда они готовы приложить немалые усилия, чтобы этого избежать. Домашнее задание заключается в том, что пациент заново переживает сессию, представляя себя в терапевтической ситуации. Если почему-либо это дается с трудом, надо постараться выяснить, в чем проблема, может быть, что-то было недосказано на сессии. Если это так, то может ли пациент теперь это сказать? Акцент делается на осознавании факта избегания и прерывания самовыражения.

Интеграция

Эти техники (осознавание, вручение ответственности, работа с драмой и воображением, замешательство, работа со сновидениями и домашнее задание) применяются не изолированно, путем фокусирования на самих по себе конкретных действиях, чувствах, переживаниях или осознавании. Все они направлены на интеграцию цельной личности. В гештальт-терапии основной упор делается на интегрировании, а не на анализе, как в психодинамической терапии. Все, что подверглось проекции, встречает сопротивление, должно быть присвоено, ассимилировано.

Все, отчужденное индивидом, может быть восстановлено, этому служит понимание, игра, представление себя отчужденными частями. Позволив пациенту играть и «обнаружить, что все это у него имеется (все, что, как он полагает, могут дать ему только другие), мы повышаем его потенциал... Таким образом, в процессе терапии мы пытаемся шаг за шагом помочь пациенту присвоить отчужденные части личности, пока он сам не станет достаточно сильным для фасилитации собственного роста» (Perls, 1969a, pp. 37-38).

Интеграцию можно ускорить, если пациент поработает с любой частью своей личности (телом, эмоциями, мышлением или речью), с одной стороны, и физическим и социальным окружением, с другой стороны, поскольку все они взаимосвязаны и существуют в функциональном единстве. Вместе с тем, если работать исключительно с одной из них, «результаты не распространятся на те сферы, которые не были затронуты. Если придерживаться какого-либо частного подхода в изоляции от других методов, сопротивление прочих компонентов функционирования настолько усилится, что избранный подход перестанет быть эффективным, пока не будут подключены другие виды материала; лишь тогда будет достигнуто «исцеление» в виде нового, более адекватного стереотипа» (Perls et al., 1951, pp. 112-113).

Основное правило психоанализа, что пациент должен высказывать все, что приходит ему на ум, расширяется. Помимо выражения мыслей и эмоций пациент должен выражать все телесные ощущения, причем не только выраженные физические симптомы, но и минимальные ощущения. Кроме того, поскольку пациента заставляют говорить все, пациент подавляет смущение посредством «уклончивых высказываний на вызывающие смущение темы, сдерживания себя или приглушения эмоций... Нам следует разъяснить пациенту, что не надо подавлять или насиловать свои проявления, что следует непременно сообщать аналитику о каждом случае сознательного сопротивления в форме смущения, стыда и т. п.» (Perls, 1947, р. 74).

Стыд и смущение «являются основными инструментами подавления... Переживание смущения позволяет вынести подавляемый материал на поверхность... и помогает пациенту принять ранее отвергаемый материал, испытав удивительное облегчение оттого, что стоящие за смущением факты не столь ужасны и даже могут представлять интерес для аналитика... Осознавание нежелательных эмоций и способность их выдерживать являются залогом успешного исцеления; эти эмоции смогут разрядиться только после того, как станут Эго-функциями. Этот процесс, а не процесс воспоминания, формирует путь к здоровью.» (Perls, 1947, pp. 178-179).

Таким образом, терапия для пациента не является приятным и легким делом. Работа с избеганием болезненна. Как результат, большинство из тех, кто начинает терапию, прекращают ее досрочно. Однако пациент, проявляющий настойчивость,

«усваивает, что трудная работа не обязательно должна быть нудной. Как бы сильно она ни отличалась от его представлений о том, что нужно делать и с чего начать, пациент постепенно начинается ориентироваться в происходящем. Он теперь сознает, что частные симптомы служат лишь поверхностным проявлением более общей и сложной системы нарушенного функционирования, которая лежит в основе симптомов и поддерживает их. Хотя теперь стоящие перед пациентом задачи выглядят грандиознее, а для их решения потребуется заведомо больше времени, чем первоначально предполагалось, работа обретает смысл, а усилия представляются оправданными» (Perls et al., 1951, p. 141).

Психотерапевт более тактично, чем родные и друзья, подводит пациента к необходимости взглянуть в лицо фактам, которых пациент желает избежать. Тем не менее после «медового месяца» возрожденных надежд в начале терапии пациент обычно склоняется к критике терапии и психотерапевта; возникает то, что фрейдисты называют «негативным переносом». Если пациент способен на открытое выражение и обсуждение своей обиды, терапия продолжается и даже ускоряется; если этого не происходит, терапия замедляется, возрастает риск досрочного ее прекращения пациентом.

Осознавание направлено на подавленный материал. Однако, в отличие от психоанализа, который фокусируется на восстановлении подавленного, гештальт-терапия делает акцент на самом факте подавления или избегания и формах их проявления. Блокированный импульс проявится сам собой. При ретрофлексии импульс, направленный на самого индивида вместо его окружения, адресуется естественному объекту в окружении. Этот процесс нельзя назвать легким или быстрым. Сначала пациент должен осознать ретрофлексию, подавление, подавленный импульс, его принятие, изменение его направления (возможно, после модификации), а также его адекватное выражение. Реинтеграция разрозненных частей болезненна; «она всегда предполагает конфликт, разрушение и страдание» (Perls et al, 1951, p. 166).

В отличие от лечения ретрофлексии, которое предполагает принятие и интеграцию разрозненных частей личности, вмешательство при интроекции заключается в «осознавании чужеродного для вас материала, обретении избирательной и критичной установки в отношении всего, что вам предлагается, и, главное, в развитии способности "откусывать" и "пережевывать" опыт для извлечения из него пользы» (Perls et al., 1951, p. 191).

Интроекция ведет к формированию Эго, представляющего собой набор неассимилированных черт и качеств, заимствованных у авторитетных фигур без критического осмысления. Осознавание привычки заглатывать большими кусками, даже целиком, своей жадности и отвращения -- это первый шаг. Далее следует мобилизовать переживание отвращения, прожевав кусочек пищи до полного размягчения; затем надо взять отрывок печатного текста или трудное предложение, тщательно его проанализировать и «пережевать». В процессе терапии все, что было проглочено целиком, должно быть заново пересмотрено, с тем чтобы быть отвергнутым или пережеванным, то есть ассимилированным. Катарсиса недостаточно; пациент должен научиться не прибегать к интроекции. «Проработка» в психоаналитическом понимании возможна в отношении ограниченного набора аспектов поведения.

Если предстоит иметь дело с проекциями, их следует выявить и распознать. Проекции провоцируются нашей речью, склонностью приписывать свое поведение внешним причинам. Процесс отчуждения необходимо повернуть вспять, изменив наш язык и мышление с языка типа «оно» (Ид) на ответственное «Я». «Цель заключается в том, чтобы заново осознать свою креативность и ответственность за окружающую вас действительность -- именно ответственность, а не вину, в том смысле, что вы вольны ее сохранить или изменить» (Perls et al., 1951, p. 216). Когда проекции распознаны, их следует принять как аспекты себя, ассимилировать и модифицировать.

Правила и игры. Правила и игры гештальт-терапии обобщены Левицки и Перлзом (Levitsky & Perls, 1970). Правила включают принцип «сейчас» (употребление настоящего времени), «я и ты» (прямое обращение к человеку, а не обсуждение этого человека с психотерапевтом), использование Я-высказываний (замена оно на «Я», когда речь идет о теле, его действиях и поведении), использование континуума осознавания (фокусирование на как и что опыта, а не на почему), недопустимость сплетен (прямое обращение к присутствующему человеку, а не комментарии о нем), просьбу к пациенту переводить вопросы в утверждения.

Игры -- это основные техники, используемые в группах. Коротко охарактеризовать их можно следующим образом.

1. Игры в диалог. Пациент играет роли аспектов расщепленной личности и ведет диалог между ними. Эти части включают «нападающего» (Суперэго или долженствования) / «защищающегося» (пассивное сопротивление), агрессивное/пассивное, хорошего парня/скандалиста, мужественность/женственность и т. д.

2. По кругу. Пациент развивает общее утверждение или тему (например, «Терпеть не могу всех, кто находится в этой комнате») перед каждым человеком в отдельности, с соответствующими дополнительными комментариями.