Развитие временной перспективы личности: культурно-исторический подход

Детальный анализ полученных по методике «Золотой возраст» данных свидетельствует о том, что развитие временной перспективы, рассмотренное с точки зрения предпочтения прошлого, настоящего или будущего времени, нельзя себе представить как имеющее линейную, «векторную» направленность. Это сложное образование, всегда являющее собой определенное взаимоотношение настоящего, будущего и прошлого, характер которого подвержен весьма существенным социокультурным, возрастным, гендерным и индивидуальным вариациям.

Вопрос о том, какой вклад вносят представления о временной перспективе личности в проблематику психологического здоровья человека вообще и подростков и юношей, в частности, рассматривался многими авторами (Л. И. Божович, Ш. Бюлер, Л. С. Выготский, В. В. Ковалев, И. С. Кон, А. С. Макаренко, Е. А. Миско, И. П. Павлов, Н. В. Тарабрина, А. А. Ухтомский, R. J. Barndt, D. M. Johnson, A. David, C. Kidder, M. Reich, J. Nuttin, J. D. Foulks, J. T. Webb, M. Wallace, A. Rabin, R. A. Wyrick, L. C. Wyrick и др.). Все они, основываясь на самом разном материале, признают содержательно наполненную и далекую временную перспективу будущего как важную составляющую психического и психологического здоровья человека.

Эмпирическое изучение данного аспекта проблемы в нашей работе представлено исследованием особенностей временной перспективы у подростков, воспитывающихся в учреждениях для детей, лишенных попечения родителей, и у юношей с аддиктивным поведением.

В диссертации приводятся материалы, свидетельствующие о том, что у подростков, воспитывающихся в учреждении для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, складывается иной по сравнению с подростками, растущими в семье, хронотоп, который характеризуют, с одной стороны, привязанность к месту своего существования и тем мотивационным объектам, которые с ним непосредственно содержательно связаны, а с другой стороны, - другое, укороченное, будущее, другое, бедное воспоминаниями прошлое, другое, как будто бы и насыщенное актуальными заботами, целями, мотивами, но субъективно «еле ползущее» настоящее время.

В результате исследования особенностей временной перспективы у юношей с аддиктивным поведением с помощью метода мотивационной индукции, проводившегося нами совместно с С. А. Кулаковым, была обнаружена определенная деформация мотивационной сферы юношей с аддиктивным поведением, проявляющаяся в снижении интерперсональных связей, повышении мотивации личностной автономии, защиты Я, утрате временной перспективы будущего - способности видеть пути своего развития и в ряде других моментах. Составной частью данного исследовательского проекта было осуществление коррекционной и развивающей работы с этими юношами. Программа психокоррекционных мероприятий была направлена на создание альтернативной мотивации по отношению к возникающей потребности в алкоголе и токсических веществах. Сохранные элементы мотивации были тем фундаментом, на котором эта психотерапевтическая программа строилась. Программа осуществлялась в рамках групповой психотерапии с использованием элементов поведенческого тренинга. Несмотря на то, что в ней специально не ставилась задача расширения временной перспективы, такое изменение, равно как и трансформация содержательной стороны мотивационной сферы по итогам работы было зафиксировано. Иными словами, можно сказать, что общее улучшение состояния этих юношей, некоторое продвижении в их личностном развитии и расширение репертуара поведенческих реакций оптимизировало и их временную перспективу.

Что касается проблемы развития воли и произвольности, то обобщение полученных в проведенных исследованиях материалов позволяет сказать следующее. Переход от младшего школьного к подростковому возрасту связан с возникновением нового отношения к будущему, с новым этапом развития временной перспективы, что отмечают и другие авторы (Л. Б. Слугина, 1999). Этому соответствует развитие целеполагания и воли как желаний, обращенных в будущее. Спецификой развития воли в раннем юношеском возрасте является то, что в это время в определенном смысле объединяются две реальности воли - воля и произвольность: возникновение жизненного плана, т. е. целей и мотивов, во времени далеко выходящих за пределы актуальной ситуации жизнедеятельности субъекта, становится средством саморегуляции, преодоления ситуативности поведения, формирования способности к активному (а не реактивному) поведению. Возникновение такого способа овладения собственным поведением является и критерием перехода от подросткового к раннему юношескому возрасту, и существенным параметром психологического здоровья и психологической зрелости личности на данном возрастном этапе ее развития.

Материалы, представленные в девятой главе диссертации, позволяют сделать следующие выводы.

Используя в качестве приоритетного один и тот же метод - метод мотивационной индукции (ММИ) - на разных выборках подростков и юношей/девушек и для решения различных исследовательских задач, мы зафиксировали значительную вариабельность как содержательных, так и темпоральных характеристик мотивационной сферы, которая проявляется и в гендерных, и в возрастных различиях, и в различиях, определяемых типом образовательного учреждения, характером (семейным или интернатским) воспитания и, наконец, - в индивидуальных различиях. Эта вариабельность легко может быть подтверждена и исследованиями ряда других авторов, являясь несомненно интересной для решения отдельных теоретических, прикладных и практических задач, все же сама по себе не вызывает удивления.

Два принципиально важных, с нашей точки зрения, полученных факта заслуживают особого внимания.

Первый - как будто игнорирующая эту вариативность, почти со сто процентной вероятностью определяемая «приписанность» каждого отдельного протокола, каждого индивидуального «списка» желаний, планов, надежд, опасений к тому историческому времени, которое совпало с юными годами человека. Кроссисторическое исследование и, в особенности, дискриминантный анализ убедительно об этом свидетельствует, выявляя тем самым в качестве доминирующего фактора, определяющего характер временных перспектив в переходный от детства к взрослости период, широкий социокультурный контекст, который мы предпочли в данном исследовании описывать как хронотоп культуры, задающий пространственные (в широком смысле этого слова) и временные координаты жизни отдельного человека.

Второй факт состоит в том, что в основе различий, обусловливающих вариативность временной перспективы, понимаемой как пространство мотивации, в подростковом и юношеском возрасте, лежат именно темпоральные параметры мотивации, иными словами, именно временная составляющая индивидуально формирующегося хронотопа оказывается в этом возрастном периоде тем дифференцирующим критерием, который определяет вариативность путей развития и временной перспективы, и личности в целом.

Десятая глава «Социально-психологическое исследование временной перспективы как составляющей ментальности».

Многие психологи отмечали, что, начиная с подросткового возраста, собственно возрастные закономерности развития начинают отходить на второй план, уступая место, с одной стороны, индивидуальным различиям (чем дальше, тем больше включающим не только психофизиологические особенности, но и то, как были прожиты годы жизни), а, с другой, фактору культуры. Культурные различия, разность профессий, биографий, здоровья и другие факторы, влияние которых с возрастом растет, делают, с нашей точки зрения, осмысленными два методологических подхода в изучении хронотопа и, как его аспекта, временной перспективы взрослых людей. Это, с одной стороны, идиографическое изучение жизненного пути человека в логике, например, школы Б. Г. Ананьева. Такого рода подход к изучению психологического времени личности продуктивно используется в каузометрии. С другой стороны, интересные данные могут быть получены в ходе масштабных - в идеале кросскультурных и кроссисторических - социально-психологических исследований с грамотно подобранными выборками.

Опыт такого рода исследования и представлен в десятой, заключительной главе диссертации. В 1996 году в составе коллектива авторов под руководством И. Г. Дубова нами было проведено изучение интенциональности как одного из аспектов ментальности жителей российского мегаполиса. В исследовании приняли участие 1000 респондентов-москвичей в возрасте от 18 до 60 лет. Двухступенчатая случайная выборка была квотирована по полу, возрасту и образованию в соответствии с половозрастной и образовательной структурой населения г. Москвы.

Мы исходили из того, что изучение потребностей, мотивов, целей, направляющих поведение человека, определяющих характер его переживаний, чувств, эмоций и его целостную картину мира, отвечает действительному смыслу понятия интенциональности. История изучения проблемы ментальности говорит о том, что именно интенциональность, «страстность» отношения к жизни, долгое время игнорировавшаяся, в последнее время все более привлекает внимание социологов, историков, культурологов. Проблему интенциональности совершенно невозможно обойти, имея задачу приблизиться к пониманию российской ментальности, уже потому, что именно специфика целей, по мнению многих, как раз и определяет массовое сознание россиян. В главе приводятся результаты социологических и социально-психологических исследований, в том или ином ракурсе освещающих проблему интенциональности.

В основу исследовательской методики был положен метод, обратный методу мотивационной индукции. На основании имеющегося опыта использования МИМ нами был составлен список целей и мотивов - мотивационных объектов, или дескрипторов. Первоначально данный список включал 188 позиций. На втором этапе полученный список был подвергнут процедуре классификации. Полученные данные были кластеризованы с помощью стандартной процедуры иерархической кластеризации, имеющейся в статистическом пакете SPSS. Сформированный по итогам кластеризации исходного списка конечный список содержал 80 важнейших жизненных целей. Кроме вопросов о жизненных целях, опросник включал также вопросы, выявляющие базовые ценности респондентов.

В диссертации описана и проанализирована факторная структура целей, представленных в массовом сознании россиян. Отдельно проанализированы ответы респондентов на вопрос об их главной жизненной цели. Выявлено, что в качестве таковой - с большим отрывом от остальных - определились следующие три позиции: «обеспечить счастье моих детей» (20% опрошенных), «иметь хорошее здоровье» (14,6 %) и «иметь хорошую семью» (11,6 %). Еще 17 целей собрали от 1 до 5% опрошенных каждая. Полученный результат, совпадающий с результатами других эмпирических исследований, в частности, с проведенным в 1994 году опросом ВЦИОМ, представляется естественным, хотя и не согласуется с приведенными в начале главы стереотипными представлениями о сознании россиян.

Для соотнесения целей и ценностных ориентации был осуществлен факторный анализ целей и ценностей. Ценностные факторы семантически оказались во многом совпадающими с факторами целевыми, что закономерно, поскольку между жизненными целями и базовыми ценностями существуют хоть и неоднозначные, но, тем не менее, легко прослеживаемые отношения соподчинения. В этой связи была предпринята попытка выявить указанные отношения путем совместной факторизации целей и ценностей. Полученные в результате факторы лишь в редких случаях включали цели и ценности одновременно. Часть факторов состояла из одних только целей, практически воспроизводя факторную структуру блока целей, часть - только из ценностей, воспроизводя факторную структуру ценностей. Этот вывод подтверждает и нерасчлененная факторная структура, полученная до ротации векторов. В ней наиболее ярко выражено разделение на цели и ценности, обусловившее формирование конечной факторной структуры, в которой одни факторы состоят исключительно из целей, а другие - из одних только ценностей. Эту исходную факторную структуру составляют 16 униполярных факторов, два из которых забирают 19,4% дисперсии и включают 98 из 117 дескрипторов «целевого» и «ценностного» блоков опросника. Выделенные два протофактора, первый из которых состоит практически из одних только целей, а второй вобрал в себя абсолютное большинство ценностей, чрезвычайно интересны для психосемантического анализа. Особое внимание привлекают здесь и исключения из этого «правила», т. е. , с одной стороны, те цели, которые попали в "ценностный" фактор, а с другой, - те ценности, которые оказались отнесенными к "целевому" фактору.

Выявлено, что в «целевом» протофакторе кроме множества целей однозначно (с факторным весом, намного превышающим факторные веса данного дескриптора в других факторах) оказываются ценности «профессионализм», «успех», «новизна», а также ценность «свобода». Кроме того, в этот протофактор входит и такая ценность, как «любовь».

В «ценностный» протофактор, кроме множества ценностей, однозначно включены такие цели, как «Достойно умереть», «Делать добро для других людей», «Быть честным, порядочным человеком», «Жить духовной жизнью», «Вести добропорядочную, нравственную жизнь».

В то же время ряд ценностей, относящихся ко второму, «ценностному», протофактору, одновременно тяготеют и к первому, «целевому», имея в нем приблизительно такие же факторные веса, как и во втором. К первому протофактору относятся более конкретные («материальные») жизненные цели и некоторые либеральные ценности. Другие ценности и цели, составляющие «либеральную парадигму», хоть и находятся во втором протофакторе, но проявляют выраженное (по сравнению с другими ценностями этого протофактора) тяготение к первому протофактору. В то же время второй протофактор включает в себя основную массу ценностей, а также ряд целей, относящихся к духовной и нравственной сфере. Отсюда следует, что массовое сознание отчетливо разделяет сферы материального и духовного, относя к первой большинство конкретных жизненных целей и ряд либеральных ценностей, а ко второй - большинство базовых ценностей и ряд целей, имеющих духовную и нравственную природу.

Определить специфичность данного явления исключительно для обыденного сознания россиян, чья религия особенно контрастно противопоставляла материальное (низкое) духовному (высокому), или, наоборот, показать его универсальность для всех представителей рода человеческого способны лишь масштабные кросскультурные исследования. Тем не менее, можно отметить, что выделенная факторная структура позволяет уверенно утверждать, что массовому сознанию середины 90-х (по крайней мере, сознанию москвичей) было свойственно четко разделять деятельность людей, направленную на их физическое выживание, и деятельность, посвященную бескорыстному духовному созиданию и нравственному совершенствованию.

Исследование выявило значительную неоднородность интенциональности мужчин и женщин, людей разного возраста, разного уровня образования, представителей разных социальных слоев нашего общества, непростые соотношения их жизненных целей и ценностей.

Подводя итоги эмпирического исследования интенциональной стороны ментальности жителей московского мегаполиса середины 90-х г. г. прошлого века, следует сказать, что выявленный характер их жизненных целей и мотивов не укладывается ни в «дореволюционный» образ российского человека, живущего либо сиюминутными удовольствиями, либо мечтой о какой-то далекой, послезавтрашней жизни, ни в социалистические представления о «советском человеке - строителе коммунизма», сознательно жертвующем многим из своей актуальной жизни ради счастья будущих поколений. Москвичи последнего десятилетия ХХ в. жили проблемами своей семьи, своих детей, здоровья, работы - то есть, той самой «заботливой», рассчитанной на нормальную перспективу жизнью, в существовании которой многие аналитики им подчас отказывают.

Подтверждение, однако, нашло другое широко распространенное представление - о разрыве в массовом обыденном сознании материального и духовного, высшего и низшего, заботы о себе и заботы о других. Даже любовь россиянина оказывается как бы разорванной разными факторами: секс - в одном, потребность в аффилиации - в другом, семья - в третьем, а поиск настоящей любви - в четвертом. И это, как следует из проведенного исследования, характеризует многие другие отношения.

Таким образом, представленные в диссертации результаты цикла эмпирических исследований демонстрируют продуктивность рассмотрения развития временной перспективы, интенциональности в контексте становления индивидуального хронотопа. Это дает возможность по-новому увидеть целостный процесс развития личности, понимаемый как развитие функциональной системы, волевой структуры, дающей человеку возможность активного, осуществляемого в соответствии со своими собственными целями поведения, иными словами, развития субъектности. Сочетание использованного в исследовании мотивационного подхода к изучению временной перспективы и представлений о формировании личности, развивавшихся в школе Л. И. Божович, наследующей традиции культурно-исторической теории позволило представить специфику и выявить ключевые факторы онтогенетического развития временной перспективы личности.

В Заключении обсуждены результаты проведенного диссертационного исследования, намечены перспективы дальнейшего изучения временной перспективы и индивидуального хронотопа в контексте культурно-исторической психологии личности и сформулированы выводы:

1. Разработан новый подход к изучению феномена временной перспективы, основанный на его анализе как элемента культурного и индивидуального хронотопа в контексте конкретно-исторической психологии.

1. 1. Временная перспектива понимается в данном исследовании как заданная культурой форма интенциональности субъекта в единстве ее темпоральных и пространственных характеристик. Понимаемая таким образом временная перспектива является репрезентацией мотивационной сферы, каждый элемент которой (мотив) представляет собой неразрывное единство предметного содержания мотива, определяемого его местом в ценностно-смысловом поле личности (пространственная характеристика), и антиципируемого периода реализации этого предметного содержания (временная характеристика). Такой подход позволяет исследовать временную перспективу в качестве специфического хронотопического образования.

1. 2. С позиции культурно-исторического подхода временную перспективу личности, можно рассматривать как высшую психическую функцию, натуральной основой которой является способность к антиципации, присущая всем живым организмам, обладающим психикой; человеческая форма этой способности формируется в результате ее опосредствования заданными в определенной культуре представлениями о времени и пространстве, паттернами отношения к ним, которые зафиксированы в знаках, символах, орудиях, предметах данной культуры.

1. 3. Проведенный под этим углом зрения анализ существующих данных и гипотез об эволюции интенциональности как фундаментальной способности наделенных психикой живых существ прогнозировать будущее и учитывать его в своем поведении выявил существующую на всех этапах филогенеза неразрывную связь пространственных и временных аспектов интенциональности, что, в свою очередь, позволяет говорить о существовании некоторой «натуральной» основы индивидуального хронотопа человека.

1. 4. Теоретико-культурологический анализ проблемы хронотопа, демонстрирующий культурно-исторические различия в представлениях о пространстве и времени, паттернах отношения к ним у людей разных культур в разные исторические периоды, доказал необходимость учета хронотопа культуры как принципиально важного элемента социокультурного контекста онтогенетического развития личности.

2. Разработанная концепция развития временной перспективы, базирующаяся на культурно-историческом подходе к пониманию личности, расширяет представления об онтогенезе временной перспективы за счет введения принципа гетерохронии развития пространственной и темпоральной составляющих индивидуального хронотопа, позволяет описать качественное своеобразие этапов развития временной перспективы как специфического хронотопического образования.

2. 1. Выявлено принципиальное соответствие заявленной модели идее возрастной периодизации Д. Б. Эльконина: периоды преимущественного развития мотивационной стороны деятельности соотносятся с периодами, сензитивными для развития временной составляющей хронотопа и воли как «органа будущего», а периоды преимущественного развития операционально-технической стороны - для развития пространственной стороны хронотопа и произвольности как способности к владению своим поведением в актуальном, здесь-и-теперь существующем пространстве своей жизнедеятельности.

2. 2. Происходящий на самых ранних этапах новорожденности переход от физиологического ритма взаимодействия плода с материнским организмом и непосредственной пренатальной общности «мать-ребенок» к ритму культурного взаимодействия матери с новорожденным ребенком рассматривается в данной работе как начало становления индивидуального культурного хронотопа ребенка. Интенциональность в младенчестве представляет собой неразрывное единство когнитивной, мотивационной и волевой ее сторон, что поведенчески выражается в проявлениях гипобулической воли как способности удерживать то или иное потребностное состояние. На этом этапе происходит интенсивное развитие способности к антиципации, что выражается в многократном увеличение времени отсрочки антиципируемого явления как на когнитивном, так и на аффективном уровне.

2. 3. Ранний возраст является периодом преимущественного развития пространственной стороны индивидуального хронотопа, когда ребенок активно соотносит свое тело с окружающим его физическим пространством и пространством предметов культуры, одновременно развивая свою произвольность в процессе овладения своим телом и своим поведением в ситуации разнонаправленности мотивов, внутренних и внешних требований, определяемой конкретной ситуацией.

2. 4. Дошкольное детство - время интенсивного развития временной стороны хронотопа и, прежде всего, временной перспективы всей будущей жизни. В этот период происходит переход от преимущественно циклического к линейному времени. Важным моментом этого перехода является осознание ребенком смертности человека вообще и своей, в частности. Дошкольный возраст - это сензитивным период для развития воли, а наилучшим средством для этого является свободная игра ребенка, в которой он является творцом ее замысла.

2. 5. Младший школьный возраст - период преимущественного развития пространственной стороны индивидуального хронотопа. Определяющим фактором этого развития является содержание и способ организации учебной деятельности. Дифференцирующим критерием, разделяющим младших школьников (обучающихся по разным технологиям, различающихся общим уровнем психического развития, воспитывающихся в семье и вне семьи), является именно пространственная сторона хронотопа.

2. 6. Переходный период, объединяющий подростковый и ранний юношеский возраста, является периодом преимущественного развития развития временной составляющей хронотопа, несмотря на качественные различия в отношении к будущему у подростков и юношей. Материалы исследования позволяют рассматривать изменение отношения к будущему как один из параметров, позволяющих различать эти возраста.

2. 7. Темпоральные характеристики временной перспективы являются дифференцирующим критерием личностного развития в переходном возрасте, что проявляется в различиях этих характеристик у юношей и девушек, у учащихся массовых школ и воспитанников школ-интернатов для детей оставшихся без попечения родителей, у юношей, характеризующихся аддиктивным поведением, в сравнении с их обычными сверстниками.

3. Кроссисторическое исследование особенностей временной перспективы подростков и юношей за последние 30 лет жизни нашей страны показало, что произошедшие радикальные изменения в жизни российского общества оказывали непосредственное влияние на характер временной перспективы вступающих во взрослую жизнь людей. Наибольшие изменения зафиксированы при сравнении подростков и юношей середины 1980-х гг. с их сверстниками середины 1990-х гг. прошлого века, что подтверждается материалами, полученными в исследованиях других авторов, на других выборках и с использованием других методических приемов. Данные диссертационного исследования свидетельствуют о том, что в наибольшей степени эти изменения затронули именно темпоральную (а не содержательную) сторону мотивации, составляющей временную перспективу будущего.

4. Этапам развития временной перспективы и, шире, индивидуального хронотопа соответствуют определенные этапы в развитии воли и произвольности. Периоды преимущественного развития временной составляющей хронотопа являются в то же время периодами развития воли, понимаемой как «свободная воля», как обращенное в будущее желание. Периоды преимущественного развития пространственной составляющей хронотопа - это периоды становления произвольности как способности к владению своим поведением в актуальном, «здесь-и-теперь» существующем пространстве жизнедеятельности. В раннем юношеском возрасте эти две реальности воли в определенном смысле объединяются: возникновение жизненного плана, т. е. целей и мотивов, во времени далеко выходящих за пределы актуальной ситуации жизнедеятельности субъекта, становится средством саморегуляции, преодоления ситуативности поведения, формирования способности к активному (а не реактивному) поведению. Возникновение такого способа овладения собственным поведением является и критерием перехода от подросткового к раннему юношескому возрасту, и существенным параметром психологического здоровья и психологической зрелости личности на данном возрастном этапе ее развития.

5. Полученные в исследовании данные подтверждают высказывавшиеся в психологии мысли о характере временной перспективы как существенном показателе психического и психологического здоровья в переходном возрасте, конкретизируя это положение акцентом на темпоральных аспектах временной перспективы.

6. Социально-психологическое исследование интенциональной стороны ментальности жителей российского мегаполиса продемонстрировало эффективность мотивационного подхода в изучении интенциональности большой по численности группы взрослого населения, выявив значительный разброс данных в зависимости от пола, возраста, образовательного и социального уровня респондентов. Факторный анализ полученных данных выявил несовпадение ценностной и мотивационной сторон ментальности, а также разрыв в массовом обыденном сознании россиян материального и духовного, высшего и низшего, заботы о себе и о других.

7. Разработанная концепция развития временной перспективы, базирующаяся на культурно-историческом подходе к пониманию личности, расширяет представления об онтогенезе временной перспективы за счет введения принципа гетерохронии развития пространственной и темпоральной составляющих индивидуального хронотопа, позволяет описать качественное своеобразие этапов развития временной перспективы как специфического хронотопического образования.

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНО В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ

Статьи в научных журналах, рекомендованных ВАК

1. Толстых Н. Н. Психология воспитания воли у младших школьников// Вопросы психологии. 1979. № 4. С. 146 - 150. (0,5 п. л.)

2. Прихожан А. М, Толстых Н. Н. Особенности психического развития младших школьников, воспитывающихся вне семьи // Вопросы психологии. 1982. № 2. С. 79 - 86. (0,8/0,4 п. л.)

3. Толстых Н. Н. Жизненные планы подростков и юношей // Вопросы психологии. 1984. № 3. С. 79 - 86. (1 п. л.)

4. Толстых Н. Н. , Кулаков С. А. Изучение мотивации подростков, имеющих пагубные привычки // Вопросы психологии. 1989. № 2. С. 35 - 38. (0,6/0,3 п. л.)

5. Толстых Н. Н. , Филиппова Е. В. Проблема человека - проблема реального гуманизма // Психологический журнал. 1988. Т. 9. № 5. С. 3 - 13. (1/0,5 п. л.)

6. Толстых Н. Н. , Филиппова Е. В. Проблема человека - проблема реального гуманизма // Психологический журнал. 1988. Т. 9. № 6. С. 11 - 22. (1/0,5 п. л.)

7. Прихожан А. М. , Толстых Н. Н. «Интересная психология»: Л. С. Выготский и Л. И. Божович // Вопросы психологии. 1996, № 5. С. 63 - 72. (1/0,5 п. л.)

8. Прихожан А. М. , Толстых Н. Н. Л. И. Божович и современная психология развития // Вопросы психологии. 1999. № 2. С. 120 - 122. (0,4/0,2 п. л.)

9. Толстых Н. Н. Как возможна внутренняя свобода: три ответа Л. И. Божович // Вестник Московского университета. Серия 14. Психология. 2007. № 1. С. 147 - 160. (0,7 п. л.)

10. Толстых Н. Н. Возможность свободы // Журнал культурно-исторической психологии. 2007. №1. С. 19 - 28. (1 п. л.)

11. Толстых Н. Н. Формирование личности как становление субъекта развития // Вопросы психологии. 2008. № 5. С. 134 - 140. (0,5 п. л.)

12. Толстых Н. Н. Некоторые особенности мотивации и временной перспективы детей-сирот из учреждений // Психологическая наука и образование. 2009. № 3. С. 33 - 43. (0,8 п. л.)

13. Прихожан А. М. , Толстых Н. Н. Особенности развития личности детей, воспитывающихся в условиях материнской депривации // Психологическая наука и образование. 2009. № 3. С. 5 - 12. (0,6/0,3 п. л.)

14. Толстых Н. Н. Развитие индивидуального хронотопа в детстве и юности// Вопросы психологии. 2010. № 2. С. (1,3 п. л.)

Монографии

15. Прихожан А. М. , Толстых Н. Н. Дети без семьи. М. : Педагогика. 1990. (10/5 п. л.)

16. Толстых Н. Н. Хронотоп: культура и онтогенез. - Смоленск-Москва: Универсум. 2009. (17 п. л.)

Статьи в научных изданиях

17. Толстых Н. Н. Проблема целеобразования и развитие личности ребенка // Коммунистическое воспитание учащихся в процессе овладения основами наук. М. : Изд-во АПН СССР, 1979. С. 112 - 113. (0,1 п. л.)

18. Толстых Н. Н. Роль целеполагания в формировании личности // Психологические основы формирования личности в условиях общественного воспитания. М. : Изд-во АПН СССР, 1979. С. 18 - 20. (0,2 п. л.)

19. Толстых Н. Н. Возрастные и половые различия в представлениях подростков о своей будущей семейной жизни // Психолого-педагогические проблемы воспитания детей в семье и подготовки молодежи к семейной жизни / Под ред. И. В. Дубровиной. М. : НИИ общей педагогики, 1980. С. 68 - 79. (0,8 п. л.)

20. Толстых Н. Н. Изучение некоторых механизмов целенаправленной деятельности в подростковом и юношеском возрасте // Психология формирования личности и проблемы обучения / Под ред. Д. Б. Эльконина и И. В. Дубровиной. М. : Изд-во АПН СССР, 1980. С. 161 - 164. (0,4 п. л.)

21. Толстых Н. Н. Динамика возрастных изменений представлений о своей будущей семейной жизни у мальчиков и девочек // Семья и личность (психолого-педагогические, социологические и медико-психологические проблемы). М. : АПН СССР, 1981. С. 208 - 209. (0,1 п. л.)

22. Толстых Н. Н. Сравнительное изучение отношения к будущему у подростков, воспитывающихся в семье и вне семьи // Возрастные особенности психического развития детей: Сборник научных трудов / Отв. ред. И. В. Дубровина, М. И. Лисина. М. : Изд-во АПН СССР, 1982. С. 111 - 122. (0,7 п. л.)

23. Толстых Н. Н. Формирование жизненной перспективы в подростковом и раннем юношеском возрасте // Психолого-педагогические проблемы мотивации учебной и трудовой деятельности. Новосибирск, 1985. С. 146-147. (0,1 п. л.)

24. Прихожан А. М. , Толстых Н. Н. Психолого-педагогические проблемы воспитания младших школьников в закрытом детском учреждении // Результаты психологических исследований - в практику обучения и воспитания / Под ред. И. В. Дубровиной, Б. С. Круглова, А. Г. Рузской М. : Изд-во АПН СССР, 1985. С. 42 - 56. (0,8/0,4 п. л.)

25. Толстых Н. Н. Отношение к будущему // Формирование личности в переходный период от подросткового к юношескому возрасту / Под ред. И. В. Дубровиной. М. : Педагогика, 1987. С. 42 - 65. (1,4 п. л.)

26. Толстых Н. Н. Формирование временной перспективы - важный аспект оптимизации процесса личностного развития в подростковом возрасте // Научно-практические проблемы школьной психологической службы: Тезисы докладов Всесоюзной конференции / Ред. колл. : А. К. Бабанский, А. А. Бодалев, И. В. Дубровина. М. :, 1987. С. 180 - 182. (0,2 п. л.)

27. Толстых Н. Н. Изучение временной перспективы в контексте развития мотивационной сферы в подростковом и раннем юношеском возрасте // Мотивационная регуляция деятельности и поведения личности. М. : Изд-во АПН СССР, 1988. С. 164 - 169. (0,5 п. л.)

28. Толстых Н. Н. Использование методики неоконченных предложений для изучения временной перспективы // Научно-методические основы использования в школьной психологической службе конкретных психодиагностических методик / Под ред. И. В. Дубровиной. М. : Изд-во АПН СССР, 1988. С. 95 - 109. (0,8 п. л.)

29. Толстых Н. Н. Варианты временной перспективы // Формирование личности старшеклассников / Под ред. И. В. Дубровиной. М. : Педагогика, 1989. С. 41 - 56. (1 п. л.)

30. Толстых Н. Н. Жизненные планы старшеклассников // Формирование личности старшеклассников / Под ред. И. В. Дубровиной. М. : Педагогика, 1989. С. 25 - 41. (1 п. л.)

31. Толстых Н. Н. Роль временной перспективы в развитии личности и индивидуальности в юношеском возрасте // Научные основы прикладной психологии. Тезисы докладов к VII съезду Общества психологов СССР. М. , 1989. С. 151 - 152. (0,1 п. л.)

32. Андреева А. Д. , Гуткина Н. И. , Дубровина И. В. , Круглов Б. С. , Прихожан А. М. , Снегирева Т. В. , Толстых Н. Н. , Юферева Т. И. Индивидуальные особенности формирования личности в старшем школьном возрасте // Формирование личности старшеклассников / Под ред. И. В. Дубровиной. М. : Педагогика, 1989. С. 140 - 164. (1,6/0,2 п. л.)

33. Толстых Н. Н. Психологическая технология развития временной перспективы и личностной организации времени // Активные методы в работе школьного психолога: Сборник научных трудов / Под ред. И. В. Дубровиной. М. : Изд-во АПН СССР, 1990. С. 80 - 95; 1991. С. 62 - 73. (1 п. л.)

34. Прихожан А. М. , Толстых Н. Н. Подросток в учебнике и в жизни. М. : Знание, 1990. - 80 с. (3,5/1,75 п. л.)

35. Прихожан А. М. , Толстых Н. Н. , Младший школьник // Психическое развитие воспитанников детского дома / Под ред. И. В. Дубровиной, А. Г. Рузской. М. : Педагогика, 1990. С. 175 - 204. (2,4/1,2 п. л.)

36. Прихожан А. М. , Толстых Н. Н. , Юферева Т. И. Подросток // Психическое развитие воспитанников детского дома / Под ред. И. В. Дубровиной, А. Г. Рузской. М. : Педагогика, 1990. С. 205 - 246. (3/1 п. л.)

37. Толстых Н. Н. Подростковый возраст // Рабочая книга школьного психолога / Под ред. И. В. Дубровиной. М. : Просвещение, 1991. С. 124 - 145. (2 п. л.)

38. Прихожан А. М. , Толстых Н. Н. Что характерно для современного подростка?// Воспитание школьников. 1991. № 5. С. 32 - 44. (1/0,5 п. л.)

39. Прихожан А. М. , Толстых Н. Н. Что характерно для современного подростка?// Воспитание школьников. 1991. № 6. С. 40 - 53. (1/0,5 п. л.)

40. Толстых Н. Н. Социальная ситуация развития и проблемы возраста // Формирование личности в онтогенезе / Под ред. И. В. Дубровиной. М. : Изд-во АПН СССР, 1992. С. 43 - 50. (0,5 п. л.)

41. Прихожан А. М. , Толстых Н. Н. Развитие личности в условиях психической депривации // Формирование личности в онтогенезе / Под ред. И. В. Дубровиной. М. : Изд-во АПН СССР, 1992. С. 99 - 104. (0,5/0,25 п. л.)

42. Prykhojan A. M. , Tolstykh N. N. , Children without family: psychic and personality development // Socio-Cognitive Development of the Child. M. , Russia, 1993. P. 88-89. (0,1/0,05 п. л.)

43. Толстых Н. Н. Некоторые задачи развития и коррекции временной перспективы у старших школьников // Практическая психология образования. Материалы I съезда практических психологов образования России. Часть I. М. : Изд-во РАО, 1994. С. 92 - 96. (0,4 п. л.).

44. Толстых Н. Н. Временная перспектива и психическое здоровье // Психическое здоровье детей и подростков в контексте психологической службы / Под ред. И. В. Дубровиной. М. : Издательский центр «Академия», 1994, 1997. С. 146 - 152. (0,7 п. л.)

45. Прихожан А. М. , Толстых Н. Н. Активность против реактивности (школа Л. И. Божович) // Ярошевский М. Г. Историческая психология науки / Под ред. А. И. Мелуа. СПб. : Изд-во Межд. фонда ист. науки, 1995. С. 310 - 315. (0,5/0,25 п. л.)

46. Дубов И. Г. , Толстых Н. Н. Жизненные цели жителей Российского мегаполиса // Ментальность россиян / Под ред. И. Г. Дубова. М. :ИМИДЖ-КОНТАКТ. 1997. С. 96 - 134. (3/1,5 п. л.)

47. Толстых Н. Н. Я работаю психологом в учреждении для детей-сирот // Я работаю психологом. . . / Под ред. И. В. Дубровиной. М. : Сфера. 1999. С. 140 - 158. (1 п. л.)

48. Степанова В. В. , Толстых Н. Н. Школа развития индивидуальности // Прикладная психология. 2000. № 4. С. 37 - 44. (0,8/0,4 п. л.)

49. Степанова В. В. , Толстых Н. Н. , Назарова Н. П. , Петреев Е. Ю. , Степанов Р. Д. Первый год в школе развития индивидуальности // Организация деятельности экспериментальных площадок. Вып. 5. М. : Центр «Школьная книга», 2001. С. 160 - 175. (1,5/0,3 п. л.)

50. Прихожан А. М. , Толстых Н. Н. Исследование сферы мотивационных предпочтений // Психологическое обследование детей дошкольного - младшего школьного возраста: Тексты и методическое пособие / Ред-сост. Г. В. Бурменская. М. : УМК «Психология», 2003. С. 203 - 206. (0,4/0,2 п. л.)

51. Prikhozhan A. M. , Tolstykh N. N. “Interesting Psychology” L. S. Vygotsky and L. I. Bozhovich // Journal of Russian and East European Psychology. Vol. 42. N 4. 2004. P. 7 - 19. (1/0,5 п. л.)

52. Толстых Н. Н. Использование метода мотивационной индукции для изучения мотивации и временной перспективы будущего // Психологическая диагностика. 2005. № 3. С. 77 - 94. (1 п. л.)

53. Толстых Н. Н. Тенденции изменения мотивации и временной перспективы российских подростков // Ребенок в современном обществе / Науч. ред. Л. Ф. Обухова, Е. Г. Юдина. М. : МГППУ, 2007. С. 142 - 150. (0,7 п. л.)

54. Толстых Н. Н. Жизненные цели и социальная ситуация развития в юности // Современные проблемы психологии личности: теория и практика. Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Лидии Ильиничны Божович. М. : Издательство Московского психолого-социального института; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2008. С. 174 - 178. (0,8 п. л.)

55. Толстых Н. Н. Поколение Next: временная перспектива жизни // Психологические проблемы смысла жизни и акме. Международный симпозиум. М. , 23-24 апреля 2008 г. www. pirao, ru. (0,8 п. л.)

56. Толстых Н. Н. Теория личности: от структурной модели к функциональной // Журнал практического психолога. 2008. № 5. С. 66 - 85. (0,8 п. л.)

57. Толстых Н. Н. Развитие воли и произвольности в онтогенезе// Личностный ресурс субъекта труда в изменяющейся России: Материалы II международной научно-практической конференции (11-14 ноября 2009 г.). Часть II. Субъект и личность в психологии саморегуляции. - Кисловодск-Ставрополь-Москва. 2009. С. 362 - 367. (0,4 п. л.)

58. Толстых Н. Н. Развитие временной компетентности как важная задача профессиональной подготовки специалистов в области финансового бизнеса // Психологические инновации в экономике и финансах: Материалы международной научно-практической конференции. М. , 19 - 20 марта 2009 г. / Отв. ред. А. Л. Журавлев, В. С. Трипольский, М. А. Федотова. М. : ФА, «Ларклтд», 2009. С. 383 - 386. (0,4 п. л.)

59. Толстых Н. Н. Социально-психологические аспекты развития индивидуального хронотопа // Социальная психология малых групп. Материалы I всероссийской научно-практической конференции, посвященной памяти профессора А. В. Петровского / Отв. ред. М. Ю. Кондратьев. М. : МГППУ, 2009. С. 228 - 231. (0,3 п. л.)

Учебные пособия. Методические рекомендации

60. Прихожан А. М. , Толстых Н. Н. Психологические рекомендации по воспитанию детей в детских домах и школах-интернатах (дошкольный и младший школьный возраст). М. : Изд-во АПН СССР, 1986. (1,75/0,8 п. л.)

61. Толстых Н. Н. Подростковый возраст // Рабочая книга школьного психолога. М. : Просвещение. 1991. С. 124 - 145. (2 п. л.).

62. Прихожан А. М. , Толстых Н. Н. Работа психолога в учреждениях интернатного типа для детей, оставшихся без попечения родителей // Рабочая книга школьного психолога. М. : Просвещение. 1991. С. 274 - 301. (2/1 п. л.)

63. Толстых Н. Н. Работа школьного психолога с учащимися разных возрастов: Подростковый возраст // Психологическая служба школы. М. ;МПСИ; Воронеж: НПО «МОДЭК», 1995. С. 82 - 110. (1 п. л.)

64. Толстых Н. Н. Программа развития временной перспективы и способности к целеполаганию у учащихся 15-17 лет // Психологические программы развития личности в подростковом и старшем школьном возрасте. Пособие для школьных психологов / Под ред. И. В. Дубровиной. М. : Издательский центр «Академия». 1995, С. 61 - 73. Екатеринбург: Деловая книга, 1998. С. 68 - 82. (1 п. л.)

65. Толстых Н. Н. Ранняя юность // Практическая психология образования: Учебное пособие / Под ред. И. В. Дубровиной. М. : Сфера, 1997, 1998. С. 372 - 426. М. : Просвещение, 2003. С. 402 - 458. (3 п. л.)

66. Прихожан А. М. , Толстых Н. Н. Психологическая помощь в воспитании детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей: Рекомендации для психологов учреждений, оказывающих социальную и психолого-педагогическую поддержку детей. М. : ПИ РАО, Городской психолого-медико-социальный центр комитета образования, 1998. - 98 с. (4/2 п. л.)

67. Толстых Н. Н. Ранняя юность // Практическая психология образования: Учебное пособие. 4-е изд. , перераб. и доп. / Под ред. И. В. Дубровиной. СПб. : Питер, 2004. С. 478 - 531. (3,5 п. л.)

68. Прихожан А. М. , Толстых Н. Н. Психология сиротства. Учебное пособие. СПб. : Питер, 2005, 2007. - 400 с. (25/12,5 п. л.)

Размещено на Allbest.ru