Пралогические образования в норме и патологии

На фоне отсутствия единых определений и классификации ПЗ по поводу их количества, специфичности, критериев дифференцированности на нормальные и патологические, понимания их роли в формировании личностных, невротических и психосоматических расстройств выделяются их общие свойства. Отмечается, что психологические защиты действуют в подсознании, отрицая, искажая или фальсифицируя действительность в ситуации стресса, конфликта, фрустрации, психотравмы, интрапсихической адаптации (Бассин В.Ф. 1975; Банщиков, В.М., 1984; Налчаджян А.А., 1988; Ташлыков В.А., 1992; Петровский А.В., Ярошевский М.Г., 1990; Карвасарский Б.Д., Исурина, Г.Л., 1998).

Установлена специфичность системы ПЗ, обусловленной возрастными и гендерными особенностями. Зрелые защиты в большей степени характерны для «маскулинных» испытуемых независимо от возраста и биологического пола (Каменская В.Г., Зверева С.В., 2005). Выявляется предназначение ПЗ в онтогенетическом аспекте как автоматическое приспособление к среде за счет самопротекции (Кляйн М., 2001). При этом, по мере взросления и усложнения взаимодействия с социальным окружением, недостаточность подобных механизмов защиты может приводить к дезадаптации ((Винникот, 2002).

При выделении различий между «зрелыми» и «примитивными» формами ПЗ обращается внимание на то, что архаические защиты действуют общим, недифференцированным образом во всем сенсорном пространстве индивида, «сплавляя» между собой когнитивные, эффективные и поведенческие параметры. Более совершенные защиты осуществляют определенные трансформации одной из психических сфер - мыслей, чувств, ощущений, поведения или их комбинации. Концептуальное разделение более архаичных и высокоорганизованных защит несколько произвольно. Например, зрелые защиты - соматизация, отреагирование, эротизация - могут проявляться подобно «низшим» защитам: действовать автоматически и быть недоступными для мыслительных процессов. К примитивным защитам относятся: изоляция, отрицание, всемогущественный контроль, примитивные идеализация и «обесценивание, проекция, интроекция, расщепление Эго, а также диссоциация (Laughin, 1970; Кернберг, 1996, 2000; Нэнси М.-В., 1998, 2003). Классификация низших ПЗ основывается на следующих критериях: обусловленность довербальной стадией формирования; недостаточность связи с реальностью; отсутствие учета определенности и константности объектов, находящихся вне границ «Я» (Нэнси М.-В., 1998).

Отмечается определенное сходство между некоторыми способами примитивной психологической защиты и проявлениями мифологического мышления (Фрейд З., 1996).

В параграфе 1.4. «Пралогические образования как способ психологической защиты. Соотношение социальных и коллективных представлений в качестве защитных стратегий» проводится анализ этих проявлений как феноменов психологической защиты.

В социальных представлениях выделяются следующие характеристики: интенсивная эмоциональная окраска (Андреева Г.М., 2000), крайний субъективизм, наполненность стереотипами, предрассудками, мистическим содержанием, иллюзорностью (Стефаненко Т.Г., 2003). Это способствует формированию личностно окрашенной, субъективно искаженной картины мира, включающей защитные элементы (Леонтьев Д.А., 2005). Выявляются стереотипы - мнения и убеждения, различающиеся интенсивностью мотивации и устойчивостью системы представлений (Налчаджян А.А., 2004). Основные функции стереотипов проявляются в упрощении картины объективной реальности (экономии собственных усилий при формировании картины мира), приспособлении к социально-средовым условиям жизнедеятельности (адаптивность), сохранении существующего правопорядка (тенденция к стабильности), искажении реальности (психологическая защита), в поддержании групповых ценностей (Трусов В.П., Филатов А.С., 1984; Залевский Г.В., Залевский В.Г., 2005). Мотивационные аспекты формирования стереотипов включают широкий спектр защитных механизмов, которые актуализируются в ситуации фрустрации. При этом «стереотипы становятся резервуарами проявлений агрессивности, враждебности, эмоционального напряжения» (Налчаджян А.А., 2001, 2004), а также базой для формирования фмксированных форм поведения (Залевский Г.В., 2000, 2004). Мотивами к проявлению стереотипов могут стать потребности в самооправдании, в отстаивании личных или групповых интересов, в дискредитации «жертвы» (Сикевич З.В., 1999). В стереотипах могут реализоваться психологические защиты по типу проекции, замещения, интроекции, идентификации (Дюйкер Х., Фрийда М., 1990; Налчаджян А.А., 2001).

В параграфе 1.5. «Стратегии совладания в контексте пралогических образований» обсуждаются концепции и модели копинг-поведения. Предлагается определение феномена как активных, динамичных когнитивных, поведенческих и эмоциональных проявлений, направленных на разрешение ситуации (Маслоу А.,1987). Отмечаеися, что выбор активных действий повышает вероятность устранения воздействия стрессоров на личность. Особенности стрессоустойчивости обусловлены «Я-концепцией», локусом контроля, эмпатийным потенциалом, условиями среды (Averil et al., 1971; Лазарус А., 1991; Neal, 1998). Обсуждаются концепции и особенности реализации совладающего поведения (Маслоу А., 1987; Лазарус А., 1991; Анциферова Л.И., 1994). Эффективное совладающее поведение описывается как повышающее адаптивные возможности личности, как реалистическое, гибкое, большей частью осознаваемое, активное, включающее в себя произвольный выбор (Fineman, 1983, 1987; Lasarus, 1985; Анциферова Л.И., 2000). Проводится анализ ПЗ и совладающего поведения, отмечается значимость веры для усиления конструктивности (Василюк Ф.Е., 1983; Либин А.В., Либина Е.В., 1996; Либин А.В., 1998). При расширении понятия психологической защиты стратегии совладания определяются как «защитные адаптивные стратегии» (Налчаджян А.А., 1988). Выделяются критерии для создания классификаций адаптивных стратегий (Малкина-Пых И.Г., 2004). Одним из основных компонентов в психологии совладания является образ «Я». Отмечается, что упрощенность, недифференцированность «Я» - образа, характерного для человека архаической культуры, обуславливает применение неадаптивных стратегий и усиливает процессы деиндивидуализации (Зимбардо, 1994; Либина Е.В., Либин А.В., 1996).

В параграфе 1.6. «Пралогические образования и психологическая защита в континууме «здоровье-болезнь». Архетипическая защита» проявления пралогического рассматриваются на донозологическом и нозологическом уровнях. В исследованиях А.Е. Личко (1985) изучаются приметы и ритуалы в качестве специфической психологической защиты от тревоги за будущее, которая свойственна индивидам с психастенической акцентуацией характера. Психологическая защита, основанная на использовании ритуалов, обрядов, примет придает уверенность в себе, поднимает настроение, снижает тревожность. Отмечается роль магического настроя в психотерапевтической практике как фактора, повышающего чувствительность к внушающему воздействию, Однако при высоких его показателях затрудняется усвоение психотерапевтической информации вследствие предубежденности, склонности к стереотипам мышления и предрассудкам (Захаров А.И.,1992). В представлениях М.-В. Нэнси (1998, 2003) о примитивных защитных механизмах, характерных для психопатических личностей, основной защитной является «всемогущий контроль». Кроме того, используется проективная идентификация, множество диссоциаций и «отыгрывание» вовне. Психоаналитически ориентированные исследователи (Когут Х., 1991; Ressler,1992; Абрахам Р., 1998) выделяют разнообразный специфический спектр МПЗ при различных видах психопатических нарушений, включая возбудимые, нарциссические, шизоидные, параноидные, депрессивные личности. Исследователи обращают внимание на то, что защитные механизмы выполняют различные функции в отношении Я в зависимости от ранга расстройств. При невротической организации личность использует зрелые защиты для того, чтобы уберечь себя от интрапсихического конфликта (Адлер А., 1995). Психотические пациенты используют примитивные защиты, чтобы установить внешние границы «Я», уберечься от дезинтеграции. При аномалиях личности используются примитивные защиты против внутреннего конфликта (цель - невротическая, механизм - психотический). Примитивная изоляция, расщепление и отрицание - наиболее частые способы психологической защиты у больных с простой формой шизофрении. При параноидной шизофрении к этим способам присоединяется проекция и всемогущество. Шизотипические («рефлексирующие») пациенты используют интеллектуализацию, поворот против себя (Кернберг, 2000; Мучник М.М., Семке В.Я., Семке А.В., 2001).

Другим вариантом примитивной психологической защиты являются описанные Д. Калшедом (2001) «архетипические защиты личностного духа». Эти феномены возникают в результате детской травмы и наносят серьезный ущерб развитию и здоровью. Отличительной чертой такой травмы является переживание невыразимого ужаса перед угрозой растворения «связного Я» (тревога дезинтеграции). Эти защиты проявляются бессознательно в мифопоэтических образах, в фантазиях и сновидениях. Исследователь формулирует гипотезу, согласно которой архаические защиты, связанные с травмой, персонифицированы в архетипических демонических образах. Образы снов, связанных с травмой, представляют собой автопортрет архаичных защитных действий психики. Создавая эти «автопортреты», сновидения участвуют в процессе исцеления, продуцируя символы аффектов и тех фрагментов личностного переживания травмы, которые иначе не могут быть представлены в сознании.

В параграфе 1.7. «Личностные особенности и способы психологической защиты и совладания у пациентов с невротическими расстройствами» обсуждаются теории неврозогенеза. Отмечается, что личностные особенности, обуславливают проявления психологических защитных комплексов.

Концепции неврозогенеза отражают роль личностных проялений при сохранении либо нарушении здоровья (Юнг К.Г., 1996; Хорни К., 1998; Франкл В., 2000). Проводится анализ личностных особенностей здоровых и склонных к невротическим нарушениям. Характерным для «неврозоустойчивой» личности является широкий репертуар стилей поведения (сценариев) в условиях фрустрирующих событий, гибкость стратегий поведения в условиях действия психотравмы. «Потенциальный невротик» склонен к шаблонному и стереотипному реагированию, ригидности, что затрудняет адаптацию. Фиксированные (ритуальные) формы поведения как составляющие психической ригидности, характерные для пациентов с невротическими нарушениями, выявлены в исследованиях Г.В. Залевского (1993, 2004, 2005).

Распознавание невротических расстройств базируется на выявлении специфичных клинических проявлений и психогенном механизме формирования (Семке В.Я., 1990 - 2004). Выделяются основные диагностические критерии неврозов (Мясищев В.Н., 1960; Карвасарский Б.Д., 1990; Менделевич В.Д., Соловьева С.Л., 2004). Активно разрабатывается проблема вероятностного прогнозирования и антиципации (Ананьев Б.Г., 1968; Асмолов А.Г., 1977; Ломов Б.Ф., Сурков Е.Н., 1980; Брушлинский А.В., 1979). Исследования Гульдана В.В., Иванникова В.А. (1974), Мельницкого Д.Н. (1981), Соложенкина В.В., Носкова Г.Г. (1985) показали перпективность изучения этого феномена в аспекте неврозогенеза, раскрывается содержание антиципационной концепции (Менделевич В.Д., 2002). Показано, что антиципационная несостоятельность у пациентов может быть объяснена закреплением в процессе социализации и «цементированием» народными традициями психологического стереотипа - своеобразных патогенных паттернов, запрещающих прогнозировать отрицательный исход событий, сформированных стереотипов, направленных на невостребованность антиципационных способностей. Уточняется, что уникальность феномена антиципации проявляется в том, что она отражает настоящее, сохраняет прошлое и активно овладевает перспективой будущего (Ломов Б.Ф., 1991). Адаптивное значение антиципации представлено в работах Ф.Е. Василюка (1984, 1991) и Л.И. Анциферовой (1996).

Феномен психологической защиты содержит центральное противоречие между стремлением человека сохранить психическое равновесие и потерями, к которым ведет вторжение ПЗ. Если они непосильны для личности, то это приводит к появлению специфических невротических симптомов и нарушениям приспособляемости (Фрейд З., 1996; Грановская Р.М., Никольская И.М., 1998; Ташлыков В.В., 1998; Карвасарский Б.Д., 2005).

Для больных неврастенией с депрессивным типом внутренней картины болезни (ВКБ) в начале заболевания характерны такие стратегии совладания, как переключение мыслей на более важные, чем болезнь, размышления, уход в работу, сохранение самообладания. У пациентов с фобическим типом ВКБ чаще проявляется проблемный анализ болезни и ее последствий, поиск соответствующей информации, пассивное сотрудничество с передачей ответственности за выздоровление медицинским работникам. Больные истерическим неврозом в ситуациях фрустрации используют прежние, инфантильные стереотипы поведения. В качестве психологической защиты для них характерен механизм регрессии, а также манипулятивный способ ухода в болезнь с целью перекладывания ответственности за решение собственных проблем на врача и лиц ближайшего окружения (Ташлыков В.В. и др., 1988). Для пациентов неврозами навязчивых состояний характерными являются защитные механизмы интеллектуализации и изоляции аффекта (Вассерман Л.И., Клубова Е.Б. 1998). При изучении способов ПЗ и совладания, у пациентов с невротическими расстройствами отмечается большая частота дезадаптивных стратегий по сравнению с нормой. К дезадаптивным стратегиям относятся конфронтация, избегание, дистанцирование, бегство. В качестве способов психологической защиты используются «проекция» и «замещение».

Совокупность подобных проявлений защитно-овладевающего стиля в виде пассивных форм реагирования не приводит к изменению ситуации, но усиливает нарастание эмоционального напряжения и тревоги вплоть до появления телесных дисфункций - головной боли, общего дискомфорта как соматических эквивалентов тревоги. Это способствует потенциальной угрозе дестабилизации личности (Вассерман Л.И., Исаева Е.Р., 2003).

В параграфе 1.8. «Личностные особенности и способы психологической защиты и совладания у пациентов с психосоматическими расстройствами» рассматриваются модели формирования психосоматических расстройств и личностные особенности больных. На примере гипертонической и язвенной болезни желудка изучаются проявления психологической защиты и совладающего поведения.

Согласно концепции Ф. Александера (1985), внутриличностный конфликт между потребностью и страхом у лиц, склонных к психосоматическим нарушениям, может выражаться разными способами: с помощью психических перестроек, посредством телесных нарушений (дисфункций), проявляющихся в виде хронических психосоматических симптомов, а также в форме изменения способа поведения. Отмечается роль архаических импульсов, которые формируются на довербальных стадиях развития (Мак-Дауголл Д., 1982). В концепции Г. Амона (1979, 2000) утверждается, что психосоматические расстройства являются выражением структурного Эго-дефицита, берущего начало в раннем симбиозе мать-ребенок. Взаимоотношения ребенка с матерью могут быть построены таким образом, что болезнь для него является единственным способом эмоционального контакта. В соответствии с представлениями М. Шур (1998), автора концепции десоматизации-ресоматизации, предрасположенность к психосоматическим заболеваниям вызвана недостаточной дифференцированностью эмоциональных и соматических процессов. Роль поисковой активности как объяснительного принципа возникновения и формирования болезни рассматривается в работах В.С. Ротенберга, В.В. Аршавского (1984, 1996). Выделен феномен «выученной беспомощности», основной характеристикой которой является ее тенденция к генерализации. (Селигмен Р., 1995; Петровский А.В., Ярошевский М.Г., 1998). Отмечается, что выученная беспомощность проявляется эмоциональными расстройствами (депрессия, невротическая тревога), на фоне которых возникают психосоматические заболевания.

Для пациентов характерны эгоцентризм, эмоциональная незрелость, инфантилизм, неспособность к управлению символическими процессами, недостаточная вовлеченность в актуальную ситуацию, неумение описывать нюансы переживаний, повышенная истощаемость, высокая тревожность. Отмечается доминирующая роль образа «Я» как механизма поведенческой регуляции, недостаточность адекватных способов удовлетворения потребностей (Рейковский Я.Л., 1979; Тхостов А.Ш., Арина И.Е., 1991; Ересько Д.Б., Исурина Г.С., Кайдановская Е.В., 1994; Обухов Я.Л., 1999; Березовский А.Э., Крайнова Н.Н., Бондарь Н.С., 2001).. Большинство авторов рассматривают эгоцентризм как фиксированность на собственных интересах и телесных ощущениях при отсутствии учета интересов других и требований ситуации, окружающего мира в его пространственно-временном континууме как обязательную принадлежность «психосоматической», личностной структуры. Эгоцентрическая направленность личности обнаруживает себя в гипертрофированно рациональном отношении к миру, прагматизме, потребительских склонностях, ригидных установках (Залевский Г.В., 2001; Менделевич В.Д., Соловьева С.Л., 2002).

В исследованиях личности психосоматических пациентов выделено понятие «инфантильная личность» (Райх Дж., 1996; Былкина Н.Д.,1999), для которой характерны зависимость и пассивность, детские способы мышления, импульсивность, завышенные притязания, пассивная агрессивность. У пациентов эмоции и чувства не выражаются в экспрессивном поведении, фантазии стереотипны и примитивны, отмечается «эмоциональная сцепленность» с «ключевой фигурой», обычно - с матерью.

Среди факторов, предрасполагающих к возникновению психосоматической патологии, выделяется феномен алекситимии, содержание которого включает трудности при описании собственных чувств, недостаточность аффективного опыта, невысокие возможности в операциях символизации, бедность фантазий и воображения, предпочтение фокусированности на внешних объектах (Урванцев Л.П., 1998; Эйдемиллер Э.Г., Макарова О.Ф., 2000). Установлены критерии «отрицания» и «дефицита». Первый предполагает выраженное торможение аффектов, что вызывает «вторичную алекситимию», которую можно рассматривать в качестве психологической защиты, и предполагать ее обратимость (Nemah J.S., 1997). В ряде случаев авторы отмечают необратимость алекситимических проявлений у пациентов (Исурина Г.Л., Кайдановская Е.В., Карвасарский Б.Д., 1994). Здесь в качестве объяснения подобных феноменов используется модель «дефицита», вызванного биохимическими, нейрофизиологическими или генетически обусловленными нарушениями. Алекситимия как способ ПЗ использует незрелые механизмы в форме отреагирования, отрицания, проективной идентификации. Непосредственной причиной подобного дефекта развития может быть нарушение ранних отношений «мать-ребенок», негативно влияющее на становление представлений о мире и собственной личности (Урванцев Л.П., 1998; Кохут Х., 2001; Кляйн М., 2002; Нэнси М.-У., 2003). В.В. Николаева (2000) установила взаимосвязь феномена алекситимии с особенностями психической саморегуляции, основываясь на концепции смысловых образований личности (Братусь Б.С., Василюк Ф.Е., 2000).

При изучении адаптации пациентов с онкологическими заболеваниями, выявлены особенности переживания и реакции пациентов при узнавании о болезни (Семке В.Я., Гузев А.В., 1995).

Специфика внутриличностного конфликта у пациентов с гипертонической болезнью проявляется в интерперсональное напряжении, существующем между агрессивными импульсами и чувством зависимости (Alexander F., 1951). Социальное поведение пациентов описывается как чрезмерно адаптивное, уступчивое, ориентированное на социальный успех, пассивное, направленное на избегание конфликтов и сдерживание аффектов (Данбар Ф., 1956; Каплан Г.И., Сэдок Б.Д., 1994, Айвазян Т.А., 1990; Волков В.С., Цикулин А.Е., 1989; Собчик Л.Н., 1990). Особенности психологической защиты и совладания определяются характером саморегуляции, а также когнитивными, эмоциональными и поведенческими стереотипами личностного и социального функционирования (Ташлыков В.В., 1998). Л.И. Вассерман, Е.Б. Клубова (1998) отмечают, что больные с хронической сердечной недостаточностью по сравнению с людьми без нарушений здоровья обнаруживают повышенную напряженность ПЗ, что свидетельствует о наличии актуальной психотравмирующей ситуации. Для многих пациентов характерен высокий уровень защиты по типу отрицания, вытеснения, что отражает активное исключение из сознания определенных психотравмирующих событий.

Язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки традиционно относится к группе заболеваний, в патогенезе которых важную роль играют эмоциональное реагирование, структура и содержание внутриличностного конфликта. Этот конфликт базируется на фрустрированной потребности в эмоциональной привязанности и компенсаторном лидерстве в межличностных отношениях. Подчеркивается роль ранней эмоциональной депривации в формировании патологического стереотипа эмоционального реагирования (Рысс Е.С., Щерба Н.Н., Соловьева С.Л., 1986), дефектность первичного эмоционального опыта, отсутствие глубоких привязанностей, неблагоприятные отношения в родительской семье (Орлова М.М., Фролова С.В., 1996). Выявляются фрустрация потребности в аффиляции и независимости, трудности в общении, конфликтность, склонность к обвинительным реакциям с фиксированностью на защите «Я», снижение возможностей при формировании конструктивных способов разрешения проблем, нарушение связей между ментальными и соматическими процессами (Йенсен, 1995). Уточняется роль родительской семьи, в которой формируются определенные базисные схемы, являющиеся глубинными мировоззренческими установками по отношению к самому себе и окружающему миру. Такими схемами у пациентов с язвенной болезнью становятся фиксация на реальной или мнимой утрате, негативное отношение к себе, к окружающим, к будущему, тирания долженствования (Кулаков С.А.,2003), запрет на выражение чувств (Холмогорова А.Б., Гаранян Н.Г., 1999).

В структуре личности язвенных пациентов выявляются проявления зависимости, отказ от доминирующих орально-рецептивных потребностей из-за их несовместимости со стремлением к независимости (Александер, 1985), вытесненная склонность к самоповреждению (Overbeck, Biebl, 1975). Многообразие личностной типологии включает «невыразительную» личность с бедной фантазией, ригидную и механистичную, которая в окружающих видит лишь себя, а в кризисных ситуациях привычно реагирует развитием психосоматической симптоматики (Данбар Ф., 1993). При гиперактивном типе личности желание зависимости отвергается, вследствие чего больные часто попадают в хронически фрустрирующую ситуацию. (Александер Ф., 1934). Характерными проявлениями являются неуравновешенность, вспыльчивость, повышенная реактивность, преобладание процессов возбуждения над торможением (Зюбан А.Л., 1972). Выявляются эмоциональная возбудимость, склонность к проявлениям тревоги, страха (Лорие И.Ф., 1959; Коркина М.В., Марилов В.В.,1982), честолюбие, стремление к самоутверждению, гиперсоциальная исполнительность (Белов В.П., 1971), астенические проявления в сочетании с повышенной самооценкой, ответственностью, приверженностью морально-этическим принципам (Немчин Т.А., 1974). К преморбидным особенностям относятся раздражительность, пониженное настроение с оттенком мрачности и угрюмости, замкнутость и сенситивность (Губачев Ю.М., 1990). Способы психологической защиты у пациентов пассивного типа связаны с мотивацией боязни неудачи и проявляются в вытеснении, регрессии, уходу в болезнь. У пациентов активного типа выявляются механизмы совладания в виде отвлечение внимания от болезни либо стремление получить о ней полную информацию. Наиболее частые варианты психологической защиты проявляются в виде отрицания (неохотное посещение врача) или агрессии (обвинения других в возникновении трудностей), а также вытеснения чувства вины (Ташлыков В.В., 1998).

В параграфе 1.9 «Личностные особенности и способы психологической защиты и совладания у пациентов с проявлениями аддиктивных нарушений» эти феномены изучаются в рамках алкогольной и наркоманической зависимостей.

Состояние опьянения рассматривается как компонента мистического сознания, а власть наркотика происходит от его способности стимулировать мистические свойства человеческой натуры. (Джеймс У., 1923). Установлено, что для пациентов с алкоголизмом и наркоманией свойственны проявления магического мышления, характеризующие изменения личности под влиянием болезни (Сухарев А.В., Брюн Е.А., 1998). У пациентов, злоупотребляющих психоактивными веществами, отмечается наличие полярных и противоречивых качеств: резкие колебания настроения, неустойчивость интересов, собственная переоценка, сенситивность, склонность к самоанализу, излишняя самоуверенность и легкая ранимость, развязность и застенчивость, ласковость и жестокость (Бехтель Э.Б., 1997; Бохан Н.А., Мазурова Л.В., 2004; Менделевич В.Д., 2001; Братусь Б.С. (1984), Пятницкая И.Н. (2000), А.И. Мандель (2003) отмечают, что личность наркомана в преморбиде отличают черты незрелости, неустойчивости, невыраженности и постепенного снижения интеллектуальных проявлений, отсутствие нравственных норм, склонность к колебаниям настроения. В условиях фрустрации потребностей у пациентов редуцируются рационалистические основы мышления и цикл осознанных рганизованных действий, а на первый план выступает аффективный компонент мышления, базирующийся на иррациональных представлениях заместительного характера (Выготский Л.С., Лурия А.Р., 1993). Больные стараются избегать ответственности за происходящее в реальной жизни, объясняют неудачи неблагоприятным стечением обстоятельств с перенесением акцента на внешний локус каузальности. Для каждого пациента характерны свои излюбленные темы фантазирования и нереалистического отношения к действительности, которые используются для снижения уровня тревоги. Этот способ изменения психического состояния фиксируется в определенный часто повторяющийся стереотип поведения - ритуал (Генайло С.П., 1995). В процессе течения болезни у больных происходит «стирание», обеднение индивидуальных отличий и усиление стереотипных, фиксированных ритуальных форм поведения (Братусь Б.С., 1982; Залевский Г.В., 1999). Важная роль отводится семейным особенностям пациентов с алкогольной и наркотической зависимостью как социально-психологическому фактору, способствующему формированию аддиктивного поведения (Максимова Н.Ю., Милютина Е.Л., 2000; Бохан Н.А., Мазурова Л.В., 2003). Выявляются конфликтные отношения между членами семьи (враждебность, агрессивность, конфликты между родителями), психологические особенности взрослых (отец отсутствует или отличается слабым характером, мать - излишне заботлива, уступчива или проявляет излишнюю властность, холодность), нереальные стремления родителей по отношению к детям (Уильямс Б., 2000; Белокуров С.Б., 2001). Описан психологический портрет «наркогенного» отца (Менделевич В.Д., 2001). Установлено, что у пациентов с алкогольной зависимостью по сравнению с лицами без нарушений психического здоровья на достоверно значимом уровне преобладают ПЗ «отрицание» и «компенсация». Большая выраженность отрицания у пациентов интерпретировалась как следствие болезни, а также как преморбидная черта личности, способствующая формированию аддикции (Клубова Е.Б., 1995). По сравнению со здоровыми людьми у больных наркоманией преобладают неадаптивные стратегии в форме избегания разрешения проблемной ситуации, пассивной кооперации (Ялтонский В.М., 1995).

В параграфе 1.10 «Пралогические образования в системе защитных стратегий» обобщаются исследовательские подходы при изучении содержаний пралогического как способа психологической защиты. Установлена значимость коллективных представлений в контекстах приспособительного взаимодействия человека с природной и социальной средой в культурно - историческом, а также социокультурном контекстах. Выявлено сходство функциональной направленности пралогических образований с другими защитными стратегиями (мифологическими и социальными представлениями и установками, психологическими защитами и стратегиями совладания).

Во второй главе «Исследование пралогических образований как способов психологической защиты в системе адаптивно-защитных стратегий» излагается программа исследования. Обосновываются концептуальные подходы, позволяющие изучать пралогические образования как способ психологической защиты в системе других защитных стратегий. Проводится операционализация понятий. Рассматриваются подходы к изучению специфичности пралогической защиты как одного из уровней адаптивного комплекса, включающего различные способы психологической защиты и совладания. Осуществляется моделирование алгоритмов пралогической защиты. Проводятся процедуры стандартизации. Определяется модель адаптивно-защитного комплекса, включая пралогическую и психологическую защиты и стратегии совладания. Описывается психодиагностическая программа, позволяющая реконструировать пралогические образования у пациентов с невротическими, психосоматическими и аддиктивными расстройствами, а также у людей без нарушений психического здоровья. Дается характеристика выборки исследования.

В параграфе 2.1. «Программа исследования» излагается процесс формирования исследовательской проблемы. В результате предварительного анализа предмета исследования выдвинуты основные гипотезы и обоснованы предположения об особенностях пралогических образований как способов психологической защиты у пациентов с невротическими, психосоматическими и аддиктивными расстройствами в сравнении с людьми, не имеющими подобных нарушений. Предложены подходы к изучению специфичности пралогической защиты как одного из уровней адаптивного комплекса, включающего различные способы психологической защиты и совладания. Рассматриваются методологические основания, разработка методов, позволяющих изучать особенности пралогических образований как способы психологической защиты у пациентов с непсихотическими расстройствами. Описываются методы организации исследования, принципы создания авторской программы изучения пралогических образований, сбора эмпирического материала, анализа и интерпретации результатов исследования, методы математической статистики.

Планирование деятельности базировалось на следующих направлениях исследовательского поиска: а) разведывательная стратегия - формулировка проблем, обуславливающих изучение пралогических образований у пациентов непсихотического регистра в качестве объекта исследования; б) описательный вариант, позволяющий качественно представить объект исследования; в) аналитико-экспериментальная стратегия, с помощью которой описательная модель-концепция пралогической психологической защиты наполняется эмпирическими характеристиками; г) установление специфичности проявлений пралогической защиты у пациентов всех нозологических форм по сравнению с людьми без нарушений здоровья, между нозологическими группами, а также в каждой из нозологий; д) повторно-сравнительный вариант - описательная модель соотношений пралогической психологической защиты с другими видами ПЗ и стратегиями совладания у больных непсихотическими расстройствами.

В параграфе 2.2. «Реконструкция пралогических образований. Программа и методика эмпирического исследования. Моделирование алгоритмов пралогической защиты» обосновывается необходимость создания программы психодиагностики пралогических образований, принципы ее реализации, этапы и условия ее реализации, способы разработки.

Реконструкция пралогических образований осуществлялась с помощью моделирования установок, отношения, переживания и поведения людей в жизненных ситуациях, восстанавливающих пралогические способы реагирования. Воссоздавая индивидуальный ракурс пралогического реагирования, а затем, обнаруживая его соответствие условиям реализации и частоту использования, выявлялись закономерности проявлений пралогической защиты.

Осуществлялись следующие этапы программы реконструкции пралогических образований:

· Проведение пилотажного исследования для выявления содержаний пралогического, а также экспертного опроса здоровых людей и страдающих расстройствами непсихотического спектра для составления списка пралогических образований и определения их востребованности, направленности, содержательной предпочтительности.

· Разработка экспериментальной (предсказательной) модели изучения пралогических образований и стандартизация опросника «ОВИС».

· Формирование выборки исследования (пациенты с невротическими, психосоматическими и аддиктивными нарушениями и нормативная группа).

· Психодиагностика больных, страдающих непсихотическими психическими расстройствами, а также людей нормативной группы с учетом возрастных, половых различий и образования на выявление востребованности пралогических образований.

· Определение специфичности пралогической защиты в норме и нозологических подгруппах пациентов с непсихотическими расстройствами.

· Создание эмпирической (предсказательной) модели адаптивно-защитного комплекса, включающего, пралогическую и психологическую защиту и стратегии совладания.

· Психодиагностика адаптивно-защитного комплекса в нормативной группе и у пациентов с расстройствами непсихотического спектра.

· Выявление специфичности адаптивно-защитного комплекса в нозологических группах и в норме.

В процессе пилотажного исследования выявлены алгоритмы пралогического реагирования, под которыми понимаются устойчивые паттерны выполнения защитных действий с опорой на магические силы в угрожающих для индивида ситуациях. Одним из этапов реконструкции пралогических содержаний стало создание «Опросника верований и суеверий» (ОВИС).

Содержание опросника посвящено использованию в жизнедеятельности примет, ритуалов, поверий, закрепленных социокультурными традициями в коллективных представлениях либо моделируемых самостоятельно. Окончательный вариант включает шкалы «Пралогического восприятия», «»Магической тревожности», «Магического прогноза», «Применения нетрадиционных способов лечения», «Действенного использования пралогических образований», представляющих различные компоненты пралогической защиты. Ответ на каждый вопрос предполагает один из пяти вариантов ответов, а семибальная система оценок способствует большей наглядности результатов и позволяет более точно выявить степень выраженности (пралогической) психологической защиты (ПрЗ) у испытуемого. При интерпретации данных можно получить качественную информацию о содержании, активации и востребованности тех или иных видов пралогической защиты, мотивах их использования. Количественная выраженность каждой шкалы опросника способствуют выявлению уровня напряженности отдельных компонентов, а общий показатель пралогической защиты (ОППрЗ) - интегративный уровень ПрЗ. Наличие количественных оценок ПрЗ открывает возможность сопоставительного анализа между показателями отдельных шкал ОВИС, а также общего показателя напряженности ПрЗ. Представлены критерии эффективности ОВИС как метода экспресс-диагностики, процедуры стандартизации, а также факторы, которые могут повлиять на достоверность результатов.

Феноменология пралогического изучалась с помощью стандартизированного интервью, которое проводилось после выполнения задания по заполнению ОВИС с целью объективизации результатов исследования. Содержание интервью направлено на выявление особенностей осознания и выделения соотношения между составляющими индивидуального опыта, включая опору на самостоятельное установление причинно-следственных отношений между происходящим, на традиции старшего поколения или на действие магических сил (как компоненты пралогических образований). Выявлялся опыт ситуативного применения верований и/или/ суеверий, использования примет в повседневности, характерные переживания, обусловленные ПрО, особенности их трансформации как символа веры. Устанавливалась значимость ПрО в контексте жизнедеятельности и отношение к ним.

В параграфе 2.3. «Алгоритм защитно-адаптивного комплекса» рассматриваются способы моделирования защитно-адаптивного комплекса и установления его эффективности. При создании защитно-адаптивной системы выделялись алгоритмы пралогической и психологической защиты и стратегии совладания в качестве факторов, содержащих специфическую функциональную направленность и способы реализации. Эффективность комплекса обусловлена системным взаимодействием всех его уровней, проявляющихся в аспекте взаимодополнения. Кроме того, эффективность определяется ведущей ролью конструктивных стратегий совладания и соподчиненной - психологической защиты. В качестве методов изучения выделены «Опросник верований и суеверий», «Индекс жизненного стиля», «Исследование копинг-стратегий».

В параграфе 2.4. «Характеристика выборки исследования» представлены особенности выборки, определяемы аналитическими задачами данного исследования, а ее репрезентативность - целевой установкой исследовательской программы. Исследование проводилось в течение 1998-2005 годов на базе клиник НИИ ПЗ ТНЦ СО РАМН и НИИ кардиологии СО РАМН, Областной клинической больницы. Всего обследовано 332 пациента с клиническими диагнозами, сформулированными на базе современной Международной классификации психических и поведенческих расстройств (МКБ-10) и включающие различные варианты невротических, психосоматических и аддиктивных нарушений. Из них 151 - с невротическими расстройствами: с диагнозам «диссоциативные истерические расстройства» (экспрессивный и импрессивный варианты) - 112, «посттравматическое личностное расстройство» - 39; «артериальная гипертония, П стадия» - 53, «язва желудка и двенадцатиперстной кишки П степени, стадия декомпенсации» - 58; «хронический алкоголизм, П стадия» - 35, «лекарственная наркомания, П стадия» - 35.

С диагнозом «истерическое расстройство личности» (F60. 4), который относится к категории «Диссоциативные невротические расстройства» (Семке В.Я., Перчаткина О.Э., 2000) обследовано 112 пациентов, 11 мужчин и 101 женщина в возрасте. от 19 до 60 лет. Средний возраст испытуемых - 38, 47±1,82, средняя давность заболевания - 11±0,7 лет. Клиническая типология диссоциативных расстройств (Семке В.Я., 2000, 2001) включала экспрессивный и импрессивный варианты, различающихся внешним и внутренним планом проявлением эмоций.

С диагнозом «Посттравматическое стрессовое расстройство» или ПТСР (F43.2) обследовано 39 пациентов мужского пола, бывших участниками военных действий в Чечне. Средний возраст - 28,59 ±1,20 лет. давность заболевания - 3,73±0,43 года. Типичными в клинической картине проявлениями являлись повторные переживания психологического стресса в виде навязчивых воспоминаний (реминисценций), кошмарных сновидений, ангедонии, избегания любых ситуаций, напоминающих о трагических событиях, проявления импульсивности, состояния «оцепенелости», эмоциональной притупленности, или депрессии и тревоги.

Средний возраст больных артериальной гипертонией (F45) - 39, 06±0,2 лет, из них 27 женщин и 26 мужчин. Давность заболевания - 7, 36±29 лет. Психологические особенности, сопровождающие клинические проявления, включали невротические симптомы в форме повышенной тревожности, сверхконтроля над импульсами враждебности и агрессивности, боязни потерять благосклонность значимых людей, стремление к самоутверждению и осознание невозможности выражения этих проявлений. Из пациентов с язвенной болезнью желудка и двенадцатиперстной кишки (F45) мужчин - 17 , женщин - 41. Средний возраст - 36, 8±09 лет. Давность заболевания - 6,34±0,3 лет. Клинической картине заболевания сопутствовала невротическая симптоматика со стремлением к маскировке собственной неуверенности, демонстрации независимости, повышенным уровнем психоэмоциональной напряженности, тревожности, склонности к перепадам настроения.

Средний возраст мужчин - с фармакологической аддикцией (F19) - 26±03 года, средняя продолжительность заболевания - 4,6±0,9 года. Пациенты с алкогольной зависимостью (F10) - мужчины, средний возраст - от 37±1,8 лет, средняя продолжительность заболевания 8,5±0,7 лет. Все пациенты с аддиктивными расстройствами не имели грубых изменений личности. Половые, возрастные критерии выборки, а также давность заболевания пациентов различных нозологических групп позволили сопоставлять особенности пралогических образований с учетом критериев нозологии и, пола и возраста.

В качестве сравнительной группы в выборку включены жители Томска и Томской области, не имеющие нарушений психического здоровья и соответствующие основной группе по половому, возрастному, образовательному критериям и месту проживания. Обследовано 253 человека. Это медицинские сестры - 70, студенты 1 и Ш курсов психологического и спортивного факультетов ТГУ и ТГПУ - 110, врачи - 41, преподаватели ТГУ и ТПУ - 32. Ориентация на выделенные критерии позволила получить информацию о феномене пралогических образований в нормативной и нозологической группах.

Третья глава «Пралогические образования как способы психологической защиты» посвящена эмпирической проверке концептуальной модели пралогической защиты. Выявляются различия в проявлениях пралогической защиты в аспекте активации разных сфер жизнедеятельности, соотнесенности с другими жизненными стратегиями, особенностями трансформации. Устанавливается специфичность пралогической защиты в каждой нозологической группе, особенности ее составляющих, а также общей выраженности. Определяется эффективность пралогической защиты как системного образования.

В параграфе 3.1. «Пралогические образования в контексте личностного опыта пациентов с непсихотическими расстройствами и здоровых людей» В разделе рассматриваются сферы применения пралогических образований, включая сохранение традиций, межличностные отношения, учебной и профессиональной деятельности, здоровья, семейных аспектов, природной среды, повседневной жизнедеятельности. На модели нормативной группы установлено, что в процессе изменения социокультурных условий меняются соотношения востребованности жизненных стратегий. Выявляется тенденция к преобладанию рационального способа разрешения жизненных ситуаций с дополнительным использованием традиционных подходов и опоры на действие магических сил. В группе пациентов с непсихотическими нарушениями опора на помощь магических сил и использование традиций сохраняет свою значимость, что формирует неэффективные способы взаимодействия с реальностью. Доказывается специфичность трансформациипралогических образований как культурного феномена.

Полученная информация подтверждает предположения о включенности пралогических образований, отражающих соматические, личностные и ситуационные аспекты человеческого бытия, в картину мира современного человека.

Изучались актуальные сферы применения ПрО, осознание их использования, особенности восприятия. Выявлены актуальные сферы применения ПрО, включая сохранение традиций предков, межличностные отношения, учебная и профессиональная деятельность, здоровье, семья, необычные явления природы, повседневная жизнедеятельность. Эти данные подтверждают предположения о включенности коллективных представлений, отражающих соматические, личностные и ситуационные аспекты человеческого бытия, в картину мира современного человека. При ранжировании применения ПрО установлена их различная значимость в зависимости от сферы жизнедеятельности.

У пациентов с невротическими нарушениями значимыми являются ПрО в сферах «здоровье» и «межличностные отношения», затем следуют «традиции предков», «необычные явления природы», «семьи», «повседневная деятельность». Последнее место занимает сфера профессиональной деятельности (различия достоверны при p ? 0,01). При психосоматических нарушениях предпочитаются ПрО в сферах здоровья и природных явлений, которые выступают в качестве исцеляющего источника. Следующие позиции занимают «семья», «повседневность», «сохранение традиций предков», «профессиональная деятельность», «межличностные отношения». Для пациентов с аддиктивными расстройствами характерно следующее соотношение ПрО: «традиции предков», «профессиональная деятельность», «необычайные явления природы», «семья», «межличностные отношения», «здоровье», «повседневность». При этом актуализация пралогических образований порождала воспоминания о ритуальных действиях, связанных с аддикцией. В нормативной группе профессиональная и учебная деятельность наряду с сохранением традиций предков и семейными ритуалами являются наиболее востребованными по сравнению с другими сферами жизнедеятельности (p ? 0,01).

Достоверные различия между показателями пациентов различных нозологических групп и здоровых людей выявляются при сравнении личностного опыта, включающего опору на установление причинно-следственных отношений, опору на традиции или действие магических сил в качестве основного и дополнительного способов разрешения жизненных ситуаций (таблица №1).

У пациентов на достоверном уровне снижается вклад причинно-следственного способа и увеличивается роль опоры на традиции и, особенно - на действие магических сил. При этом показатели опоры на незримые силы в качестве основного и дополнительного способа равномерно распределяются во всех группах больных (различия недостоверны), а сумма этих стратегий превосходит показатели установления причинно-следственных связей и опоры на традиции на уровне тенденции (различия недостоверны).

Таблица 1. Распределение способов жизнедеятельности среди больных непсихотического спектра и в норме

У пациентов с аддикцией отмечаются наиболее низкие показатели установления причинно-следственных связей в качестве основного способа жизнедеятельности. При этом как дополнительный способ рациональный подход преобладает в этой нозологической группе и достоверно превышает показатели пациентов с неврозами. Сумма показателей рационального подхода на достоверном уровне снижена (по сравнению с нормативной группой, а также с пациентами других нозологий). Сумма способов опоры на традиции у аддиктивных пациентов является самой незначительной по сравнению с другими способами. В наиболее высоких значениях данный феномен проявляется у пациентов с психосоматическими нарушениями и на уровне достоверности отличается от показателей пациентов с невротическими и аддиктивными расстройствами. Опора на магические силы в качестве основного и дополнительного способа взаимодействия с реальностью является высокой у пациентов с аддикцией и невротическими нарушениями и на уровне достоверной значимости преобладает по сравнению с пациентами психосоматическими расстройствами. Недоверие к себе, переживание недостаточности опоры в настоящем обуславливает у больных обращение к магическим силам как способу психологической защиты, на которую можно возложить ответственность за все, что происходит с ними в жизни.

В показателях переживаний, вызванных ПрО (табл. №2), у пациентов по сравнению с нормативной группой проявляется тенденция к увеличению тревоги и снижении эмоционального реагирования в виде улыбки (над этим можно пошутить) (на достоверном уровне значимости).

Таблица 2 Переживание действия магических сил у пациентов и в норме