Психология нарциссизма

Размещено на http://www.allbest.ru/

Статья по теме:

Психология нарциссизма

Е. Т. Соколова, Е. П. Чечельницкая

Введение

Антропологические, философские, культурологические и психологические исследования нарциссизма затрагивают одну дилемму: изоляция против общности. Термин «нарциссизм» стал настолько всеобъемлющим в «век нарциссизма» и при этом его содержание остается настолько размытым и противоречивым, что даже предлагается вообще отказаться от его употребления в психоаналитическом языке (Leavy S.A., 1996).

Под нарциссизмом понимаются одновременно сексуальная перверзия и самоуважение, помещение либидозной энергии в селф и тип межличностных отношений, стадия развития и клинический синдром. В связи с нарциссизмом дискутируется целый ряд вопросов. Подразумевается ли под ним чувство превосходства или неполноценности? Самовосхищение или самоненависть? Соотносится ли нарциссизм с переживанием пустоты или «раздутости»? Это нормальное, здоровое или патологическое состояние?

В рамках данной работы обсуждаются, главным образом, проблемы патологического нарциссизма, рассматриваемого клиницистами как нарциссическое расстройство личности. Психологические аспекты изучения патологического нарциссизма связаны с особенностями самосознания и самоидентичности, а также принципами психотерапии, которой отводится решающая роль в вопросах адаптации таких «трудных» для самих себя и окружающих личностей. В работе представлены психодинамически-ориентированные подходы к пониманию патологического нарциссизма. За рамками рассмотрения остаются наиболее общие экзистенциальные представления о нарциссическом субъекте постмодернистского общества, частные гештальтистские размышления о влиянии «эготизма» на прохождение «цикла опыта» и концептуализации о слиянии души и фальшивой «персоны», предлагаемые юнгианцами.

Основное внимание в работе уделяется структурно-динамическим характеристикам и феноменологии переживаний нарциссической личности; когнитивные особенности рассматриваются в связи с нарциссической «грандиозностью». Проводится анализ психотерапевтических установок и тактик психотерапевтического общения, свойственных различным подходам к патологическому нарциссизму и во многом зависящих от представлений о механизмах формирования и функциях Грандиозного Я.

1. Классические исследования нарциссизма в психоанализе

1.1 Базовые представления о нарциссизме

Термин «нарциссизм» З. Фрейд стал употреблять с 1905 года вслед за П. Неке и Х. Эллисом, использующих его при описании особого вида сексуальной перверзии. О заимствовании у Неке Фрейд пишет в работе «О нарциссизме» (1914); позднее, в примечании, добавленном к «Трем очеркам по теории сексуальности» в 1920 году, он утверждает, что термин был введен Эллисом. Фактически, как пишут Ж Лапланш и Ж.-Б. Понталис в «Словаре по психоанализу» (1996, с.246), понятие «нарциссизм» начал применять Неке, комментируя в 1899 году концепцию Эллиса, который первым в работе «Психологическое исследование автоэротизма» («Autoerotism, a psychological study», 1898) соотнес автоэротизм с чувством самовосхищения и мифом о Нарциссе.

В «Трех очерках по теории сексуальности» (1905) Фрейд считает «нарциссизмом» гомосексуальный выбор объекта, базирующийся на отношении любящей матери к Я. Нарциссизм рассматривается как сексуальная перверзия. В «Случае Шребера» (1911) нарциссизм начинает пониматься как особая стадия психосексуального развития, промежуточная между автоэротизмом и объектной любовью. На стадии нарциссизма, в отличие от автоэротизма, объектом любви уже становится Я как целое (как единый образ тела). Позднее, в «Я и Оно» (1923) различия между автоэротизмом и нарциссизмом не будут приниматься во внимание. В «Тотеме и Табу» (1912) представлена та же точка зрения, что и в «Случае Шребера»; утверждается, что на этой стадии развития ребенку свойственна вера во всевластие мыслей.

В 1914 году Фрейд посвящает нарциссизму отдельное исследование. В работе «О нарциссизме» новым, по сравнению с представлением о перверзии, является понимание нарциссизма как «либидозного вложения в Я». С опорой на принцип сохранения либидозной энергии постулируется равновесие между Я-либидо и объектным либидо: чем больше поглощает одно, тем сильнее истощается другое. Концентрация либидо на Я становится патогенной в случаях парафрении с бредом величия и ипохондрии. Фрейд разделяет идеи К.Абрахама о процессе востребования либидо субъектом, описанном им на примере «раннего слабоумия». Нарциссизм представляется либидозным дополнением к эгоизму инстинкта самосохранения: сильный эгоизм защищает от болезни, но в конце концов необходимо начать любить, чтобы не болеть. Выделяются два типа любви: с анаклитическим выбором объекта, когда любишь «вскармливающую женщину» или «защищающего мужчину», и с нарциссическим выбором объекта. Последний уже не трактуется как гомосексуальный, а понимается в более широком смысле: любишь то, что сам из себя представляешь, или то, чем прежде был, или то, чем хотел бы быть, или человека, который был частью тебя самого (нарциссическая любовь матери к ребенку).

Нарциссическая любовь нестабильна. Любые разочарования в совершенстве объекта любви (объекта идеализации) подвергают ее опасности, и привязанность сменяется нарциссизмом. Подчеркивается амбивалентность отношения к объекту, выбранному на нарциссической основе. В работе «Печаль и меланхолия» (1917) Фрейд объясняет меланхолию (в современном понимании -- эндогенную депрессию) обращением ненависти на Я, которое идентифицировалось с объектом. Вслед за О. Ранком, Фрейд видит в замене любви к объекту идентификацией с объектом «значительный механизм в нарциссических заболеваниях». Нарциссическое заболевание, или «нарциссический невроз», в современном понимании есть психотическое заболевание. Фрейд считал, что психотическая патология представляет собой, по крайней мере частично, возврат к очень раннему уровню функционирования психики, когда способность относиться к окружающим и любить их, отделяя от собственной личности, еще не развилась. Он утверждал, что при «нарциссическом неврозе» больной неспособен к развитию перенесения, и поэтому психоаналитическое лечение невозможно. Как уже отмечалось, Фрейд, развивая свои представления о нарциссизме, принимал во внимание идеи К. Абрахама и О. Ранка. В 1919 году в работе «Особая форма невротического сопротивления аналитическому методу» («A particular form of neurotic resistance against the psychoanalytic method») К. Абрахам впервые описал нарциссическую форму сопротивления, когда пациент идентифицируется с врачом, и ведет себя как супераналитик. Таким образом, он избегает сближения с врачом и зависимости от него.

О. Ранк исследовал природу женского нарциссического тщеславия («Ein Beitrag zum Narzissmus» / «К вопросу о нарциссизме», 1911). Оно понималось им двояко: и как нормальная, естественная любовь женщины к своему телу (эту точку зрения разделял и Фрейд в упоминаемой ранее работе «О нарциссизме»), и как защита от «плохости мужчин», настолько неспособных к любви и пониманию красоты и ценности женщины, что она вынуждена возвратиться к нарциссическому состоянию самолюбви. Уже в 1913 году Э. Джонс в работе «Комплекс Бога» («The God complex») соотносил самообожествление с нарциссизмом. О. Ранк позднее («Will Therapy» / «Терапия воли», 1945) предложил динамическое объяснение тщеславия, самовосхищения и самовосхваления через самообожествление индивидуальной воли. Концепт творящего, всемогущего, всезнающего Бога интерпретируется им как проективная персонификация индивидуальной воли. Воля становится самообожествляющей тенденцией, с самонадеянным желанием быть не только как Бог, но самим Богом. Происходит самовольная переоценка Я таким образом, что понятия возраста, болезни и смерти перестают иметь отношение к Я.

Если в классическом психоанализе нарциссизм ассоциируется с самовлюбленностью, то неофрейдистами он понимается в первую очередь как самоненависть и самодеструктивность. Неофрейдисты критикуют концепцию нарциссизма за понятие фиксированного количества либидо. Они отмечают, что, согласно Фрейду, чем больше любви направлено на внешний мир, тем меньше остается самому себе, и наоборот. Э. Фромм («Man for Himself» / «Человек для себя», 1947) возражает против этой формулировки, так как она приводит к неприемлемой позиции: нарцисс представляется обогащенной личностью по сравнению с человеком, способным к любви. По мнению Фромма, в действительности человек, испытывая любовь к окружающим, не истощается, а обогащается.

К. Хорни систематизировала свои представления о нарциссизме и нарциссической личности к 1950 году («Neurosis and Human Growth» / «Неврозы и личностный рост»). Нарциссизм рассматривается как одно из направлений процесса патологического развития, как защита от тревожности через идентификацию с воображаемым «идеальным Я». «Реальное Я», средоточие сущностного конструктивного личностного потенциала, борется за выживание с таким безжалостным и неумолимым противником, как «идеальное Я». Невозможность самореализации ведет к деструкции индивидуальности. Автор считает, что нарцисс, любящий фантазийный идеальный образ, не способен к истинной заботе о себе.

В. Джоффе и Дж. Сэндлер (Joffe W., Sandier J., 1967) отвергли определение нарциссизма как либидозного вложения в Я или незрелого выбора объекта. Они связали понятие нарциссизма с самоуважением. В отличие от экономического тезиса, они утверждают, что личность с высоким самоуважением также уважает других, с низким -- более заинтересована в себе.

1.2 Первичный и вторичный нарциссизм

Под первичным нарциссизмом большинством авторов понимается состояние новорожденного, не различающего себя и внешние объекты. Либидо полностью обращено на самого ребенка. Он ощущает себя всемогущим, поскольку все его потребности удовлетворяются как само собой разумеющееся. Считается, что младенец обладает «океаническим чувством». В последующей жизни перед лицом серьезных стрессов индивид испытывает соблазн возвратиться к первоначальному идиллическому чувству безопасности. Клинической иллюстрацией этому служит кататоническая шизофрения. Фрейд понимает вторичный нарциссизм как процесс изъятия либидо из объектных нагрузок и обращения его вновь на Я. Нарцисс больше не желает одаривать объекты в своем окружении и сжимается, сосредотачиваясь на восстановлении нарушенного самоуважения. В работе «О нарциссизме» Фрейд пытается обосновать концепцию первичного нарциссизма дедуктивным методом, исходя из наблюдений за родителями новорожденного: родительская любовь к «Его Величеству ребенку» есть возобновление нарциссизма. Судя по текстам 1910--1915 гг., фаза первичного нарциссизма располагается между первичным автоэротизмом и объектной любовью и возникает одновременно с Я как первой формой единства субъекта. При таком понимании Фрейдом первичного нарциссизма, он соотносим со «стадией зеркала» по Ж.Лакану.

Позднее, при разработке второй топики, не проводится различий между автоэротизмом и первичным нарциссизмом, который считается самым первым этапом жизни, предшествующим возникновению Я и строящимся по образцу внутриутробной жизни. В «Я и Оно» (1923) источником первичного нарциссизма понимается Ид. Через несколько лет взгляды исследователя изменились, и первичный нарциссизм был вновь отнесен к Эго.

Ф. Гринейкр (Greenacre P., 1945) связывает концепцию «первичного нарциссизма» с введенным ею понятием «первичной тревоги»: увеличение тревоги вызывает нарастание нарциссизма, избыток нарциссизма развивается отчасти в качестве попытки преодолеть повышение тревоги. Крик новорожденного выражает тревогу и служит сохранению «могущества» посредством призыва родителей на помощь. Первичный нарциссизм, по мнению автора, несет в себе начала активного психического влечения, основанного на биологической потребности выживания. В периоды психических стрессов, таких, как травма или депривация, происходит наращивание нарциссизма, описываемого как либидозный заряд побуждения, направленный на атаку или защиту.

Э. Джекобсон (Jacobson E., 1964) предлагает использовать термин «первичный нарциссизм» для описания недифференцированной (на субъект и внешний мир) стадии развития первичного «психофизиологического Я», когда ощущается только нарастание и уменьшение напряжения. На стадии «первичного нарциссизма» ребенком не осознается ничего, кроме собственного опыта фрустраций и удовлетворения. Понятие «вторичный нарциссизм» относится к стадии начала формирования Эго, когда переживаются различия между либидо и агрессией, при том, что еще смешаны Я-образы и объектные образы.

М. Малер (Mahler M., 1969) предложила различать две субфазы фазы первичного нарциссизма. Первая субфаза относится к первым неделям жизни. Это стадия «абсолютного нарциссизма», или «нормального аутизма». На этой стадии мать не осознается даже в качестве частичного отдельного объекта. Вторая субфаза, или «нормальная стадия симбиоза», может продолжаться до трех месяцев жизни. На этой стадии первичный нарциссизм превалирует, но уже не является абсолютным. Уже осознается, что удовлетворение исходит от удовлетворяющего потребность частичного объекта (груди). Это осознание происходит с «орбиты» всемогущего симбиотического двойного единства с матерью, к которой обращено либидо. Если Ш. Ференци называл «первичный нарциссизм» стадией абсолютного, или безусловного, галлюцинаторного всемогущества, то М. Малер, перефразируя данного автора, называет вторую субфазу первичного нарциссизма «условным галлюцинаторным всемогуществом». С 3-го до 4-го месяцев жизни первичный нарциссизм модифицируется, тело становится объектом вторичного нарциссизма, материнской заботы. Внешний объект (мать) становится объектом идентификации. Нарциссизм на пике с 10-го--12-го по 16-ый--18-ый месяцы, когда происходит нарциссическое вложение в тело и его функции (вторая под-фаза процесса индивидуации: «практика»).

Является ли первичный нарциссизм состоянием, предшествующим дифференциации на «субъект» и «внешний мир»? Ряд авторов полагают, что объектное отношение, или «первичная объектная любовь» (Balint Л/., 1960), существует уже у младенца, что заставляет считать мифом само понятие «первичного нарциссизма» как первой безобъектной стадии жизни во внеутробном состоянии. По М. Кляйн (Klein M. et al., 1952), объектные отношения существуют изначально и потому говорить о нарциссической стадии неправомерно; существуют лишь особые «нарциссические состояния», связанные с обращением либидо на интериоризированные объекты. То, что младенец с самого рождения способен дифференцировать себя от матери, вслед за М. Кляйн полагает Х. Сегал, а также В.Р.Д. Фэрберн.

Э. Джекобсон, М. Малер, Д. Винникотт и О. Кернберг полагают, что инициальная стадия недифференциации существует. О. Кернберг считает этот кажущийся абстрактным вопрос о существовании инициальной стадии критическим при формулировании современной метапсихологии нарциссизма. Этот вопрос касается того, выражена ли на этой стадии «чисто нарциссическая всемогущая Я-репрезентация» или «недифференцированная Я-объект репрезентация» (Kernberg O.F., 1984).

1.3 Нарциссизм и характер: классическая и современная точки зрения

Наибольшее распространение получила точка зрения О.Феничела, который в работе «Психоаналитическая теория неврозов» («The psychoanalytic theory of neurosis», 1945) связывает нарциссизм с уретральным характером, отличительными чертами которого являются амбициозность и состязательность как защита от стыда за энурез.

Г. Шоэнволф (Schoenwolf G., 1997) недавно предложил концепцию анально-нарциссического характера, связанного со стыдом за энкопрез. Такой стыд видится более глубоким по своей сути, поэтому реактивно возникают не только амбициозность, но и компенсаторная грандиозность и презрение к другим. Исследователь полагает, что наиболее близок к пониманию анально-нарциссической структуры характера (при этом не называя ее таким образом) был Х. Кохут (Kohut H., 1979) в описании «случая мистера Z». З. Фрейд связывал анальный нарциссизм с анально-удерживающим характером. А. Грин-штейн полагал, что анальный нарциссизм представляет собой регрессию с фаллического нарциссизма, подчеркивая страх кастрации. Л. Шенголд описал анально-нарциссическую защиту как идеализацию, символизирующую возвращение к самопоглощенному сверхоцениванию содержания нашего собственного сада Эдема в раннем детстве. Важной частью анально-нарциссической защиты является контроль сфинктера. Анально-нарциссическая защита репрезентирует телесное «нет». Закрытый сфинктер формирует установку обесценивания.

Шоэнволф выделяет анально-нарциссический характер как один из трех видов анального характера. Он связывает презрительность анально-нарциссической личности не только со стыдом, но также с садизмом отца и мазохизмом матери. Мать мазохистически позволяет своему сыну испражняться на нее, буквально и фигурально. Такое безусловное принятие со стороны матери ведет к чувству грандиозности -- чувству, что его экскременты не пахнут, даже когда он исторгает их на других. Такая установка находится в конфликте с реальностью стыда перед отцом и другими. Анальный нарциссизм представляет собой фиксацию на анально-эротической (анально-изгоняющей, или анально-садистской) стадии. Сексуальность анально-нарциссических личностей несет в себе элемент садизма. Будучи унижаемыми и травмированными детьми, они строят отношения, в том числе сексуальные, как защиту от унижения. Они видят унижение где бы то ни было и защищаются от него «словесным поносом» -- вербальным эквивалентом дефекации. Их агрессивные действия садистические и мазохистические одновременно; они обычно успешны в нанесении раны другим, но также продуцируют напряжение и провоцируют контрдействия, что заставляет их усиливать постоянную бдительность. Целью компульсивного повторения является уничтожение детской травмы. Анально-нарциссические личности активно агрессивны в большей степени, чем пассивно агрессивны, за счет идентификации с отцом. В детстве они формируют грандиозные идеи о ценности фекалий, как эквиваленте денег, с одной стороны, и мощном смертельном оружии -- с другой.

Так как матери их баловали, а отцы наказывали, у них сформировались две различные установки: установка на «особые права», когда все действия должны приветствоваться окружающими как подарок (как приветствовались матерью), и садистская установка в отношении всех, кто встанет на пути. В трансфере анально-нарциссические личности демонстрируют бойцовскую установку, повторяя мучительные отношения с родителями. По механизму проективной идентификации аналитик выступает в качестве контейнера садизма пациента. Анально-нарциссических личностей трудно лечить, они скрывают информацию о детском энкопрезе и вытесняют любые чувства, кроме идеализации матери. Воспоминания опасны как чувством стыда, так и угрозой грандиозности Я, с которым они почти полностью идентифицируются.

2. Современные психодинамические подходы к изучению нарциссизма

2.1 Кляйнианский подход: концепция деструктивного нарциссизма Герберта Розенфельда

Г. Розенфельд (Rosenfeld Я., 1964), развивая свою концепцию деструктивного нарциссизма, базируется на описании К. Абрахамом нарциссического сопротивления в трансфере, на представлении о «двойной направленности» нарциссизма Г. Андреас-Саломе, на понимании Дж. Ривьер негативной терапевтической реакции и на исследовании М. Кляйн зависти и благодарности. Г. Андреас-Саломе, исследуя либидозные и агрессивные аспекты нарциссизма, описала его «двойную направленность». Нарциссизм характеризуется двойным способом достижения самоутверждения и наслаждения. В смысле выделения индивидуальности нарциссизм представляет собой «чистое себялюбие»; «двойственность» же проявляется в одновременной тенденции ощущать себя в нерасчлененном единстве «субъект--объект». Эта тенденция отражает деструктивную сторону нарциссизма: осознанно или неосознанно преследуемая цель -- сохранение идеала гармонии, чистоты и согласия -- достигается через дест-руктивность, жестокость и уничтожение ради стремления к совершенству. Дж. Ривьер описала пациентов, состояние которых ухудшалось в ходе психоаналитического лечения, так как улучшение означало признание принятия помощи. Неспособные выносить вину из-за собственной базовой агрессии, они оказывались неспособными к принятию чего-то хорошего от аналитика.

В серии из четырех статей, опубликованных с 1964 по 1978 гг., Г. Розенфельд детализирует структурные характеристики нарциссической личности и их развитие в трансфере. Он впервые связывает кляйнианский подход к лечению с описанием и характерологическим анализом особой группы пациентов и развивает первую современную теорию патологического нарциссизма. В начале своих исследований автор предполагает, что нарциссические личности всемогущим образом интроецируют «хороший» частичный объект (грудь) и всемогущим образом проецируют их собственное Я в такой объект. В нарциссических объектных отношениях всемогущество играет ведущую роль. Инкорпорируя грудь, ребенок начинает обладать ею. Мать, или грудь также используются всемогущим образом для контейниирования через проекцию всего неприемлемого, вызывающего боль или тревогу. При этом отрицается сепаратность Я от внешнего объекта, за счет чего пациенты могут отрицать потребность в какой-либо зависимости от него. Зависимость подразумевает потребность в объекте любви, являющимся потенциально фрустрирующим, поэтому он также и интенсивно ненавидится, и эта ненависть принимает форму необычайной зависти. Зависть, заключает Розенфельд вслед за М. Кляйн, есть первичное интрапсихическое выражение инстинкта смерти, самая ранняя манифестация агрессии в области объектных отношений. Нарциссические объектные отношения позволяют избежать агрессивных чувств, возникающих из-за фрустрации и любого осознания зависти. Пациент нуждается во внешних объектах для проекции всех неприемлемых частей, аналитик же используется как «уборная». Такие отношения удовлетворяют нарциссического пациента, поскольку все «неудовлетворяющее» он разгружает в аналитика, воспринимая себя «полностью хорошим».

Такие пациенты имеют высоко идеализированный образ Я и всемогущим образом отрицают все интерферирующие влияния. Они быстро ассимилируют ценности и идеи других, декларируя их как собственные, или могут бессознательно обесценивать и разрушать все, что получают от других (так как это вызывает зависть), испытывая при этом хроническое чувство неудовлетворенности.

Г. Розенфельд (Rosenfeld Я., 1971) исследует свойство нарциссических личностных структур, возникающее из-за контаминации самоидеализации с идеализацией всемогуще-деструктивных частей Я. Он вводит понятие «деструктивного нарциссизма», чтобы обозначить особое психодинамическое развитие у определенных пациентов. Происходит идеализация деструктивных аспектов Я, которые подчиняют положительные и зависимые аспекты Я и удерживают их, препятствуя формированию рабочего альянса пациента с аналитиком. Таким образом, деструктивные и всемогущие аспекты Я предотвращают или обесценивают «хорошие» объектные отношения.

Инфильтрация патологического Безумного Я примитивной агрессией придает таким пациентам качество насильственной самодеструктивности. При таких условиях они бессознательно ненавидят все хорошее и ценное не только во внешних объектах, но и в своих собственных потенциально «хороших» аспектах нормального зависимого Я. В крайних случаях такие пациенты чувствуют безопасность и триумф, только когда разрушают всех и каждого, и, в особенности, фрустрируют усилия тех, кто их любит. Чувство властной мощи представляется в таких случаях дериватом от непроницаемости по отношению к обычным человеческим слабостям. Крайне нарциссические личности отличаются злокачественным слиянием либидо и агрессии, вложенных в Безумное Я, где агрессия выраженно предоминирует. Очень трудно «спасти» зависимые здоровые части Я из «капкана» нарциссической структуры. Пациенты кажутся индифферентными к внешнему объектному миру. Они ощущают себя дающими жизнь самим себе и способными один на один встретиться со всеми своими нуждами. Они предпочитают умереть, отрицая факт рождения, и разрушают любой потенциал помощи, чтобы не зависеть от аналитика. Самодекструктивное отреагирование может идеализироваться ими как ответ на возникающие проблемы.

Розенфельд различает здоровый нарциссизм, обеспечивающий либидозное усиление Я, и нарциссизм, характеризующийся идеализацией деструктивных аспектов Я. Исследователь полагает, что деструктивный нарциссизм есть манифестация инстинкта смерти, который находит свое выражение в хроническом «параличе», удерживающем пациента «вне» жизни, вызывающем интенсивный страх смерти и противоположном воле пациента к жизни. Подчеркивается, что силы смерти становятся более угрожающими, когда пациент «отвернут» от жизни и «хороших» объектов. .

Розенфельд связывает свою теорию с наиболее тяжелыми формами негативной терапевтической реакции. Он полагает также, что бессознательная грандиозность таких пациентов принимает форму фантазий о том, что они инкорпорируют одновременно маскулинные и феминные аспекты внутренних и внешних объектов, становясь, таким образом, полностью свободными от сексуальных нужд, как и от других потребностей, связанных с зависимостью.

«Слом» нарциссических структур может вести к психотическим переживаниям параноидального круга, тогда становится необходимой интерпретация, чтобы пациент мог продвинуться к ситуации истинной зависимости: к депрессивной позиции и переживаниям эдипова конфликта. Патологическое Грандиозное Я таких пациентов отражает наиболее примитивные, тяжелые, неподатливые формы сопротивления, когда бессознательная вина вызывается садистским Суперэго, характеризуя негативную терапевтическую реакцию. В отличие от других кляйнианцев, Розенфельд интересовался феноменологическими аспектами патологии характера и их дифференциальным диагнозом. Это позволяет с большей легкостью интегрировать его клинические наблюдения в основное русло психоаналитического мышления. Исследователь снабдил нас важным описанием клинических характеристик нарциссических пациентов и особенностей развития трансфера.

Тема деструктивного нарциссизма, описанного Г. Розенфельдом, получила дальнейшее развитие в работах О. Кернберга (Kernberg O.F., 1975, 1984, 1989, 1995, 1997), исследующего «злокачественный нарциссизм» (см. параграф 2.3).

Клинические аспекты деструктивных сторон нарциссизма также изучались Г. Зайдлером (1997). Автор обращает особое внимание на соединение регрессивных тенденций с деструктивностью и идеализацией. Он видит в деструктивном нарциссизме способ структурно-специфического разрешения эдипова конфликта. Реальность Другого/Чужого стоит на пути цели достижения идеальной гармонии с субъектом. На эдиповой стадии, уже переработав разрушение нерасчлененности, нужно заново выстроить ее на триадном уровне. Неудавшаяся попытка переработать содержание эдиповой стадии средствами, характерными для раннего нарушения, является признаком деструктивного нарциссизма.

То, что закрывает путь к предполагаемой идеальности, интегрированности с другими, убирается с дороги в интересах достижения идеала. В плане динамики деструктивного нарциссизма идет речь о разрушении «третьей стороны» на всех стадиях ее формирования. Выделяются четыре основные клинические картины проявлений деструктивного нарциссизма: «громкая» картина симптомов -- насилие как способ избавиться от чуждости незнакомых чувств (стыда); «тихая»картина симптомов -- отсутствие контактов; психосоматическая картина симптомов и деструктивно-нарциссическое взаимодействие (садомазохизм).

Психотерапия

Розенфельд утверждал, что возможно проводить анализ с большинством нарциссических пациентов. Позднее он уточнил, что для нарциссических пациентов с насильственными агрессивными чертами анализ не показан. Он предложил модификацию психоаналитической техники при лечении нарциссических пациентов с тяжелыми формами регрессии. Он считал необходимым интерпретировать и позитивный, и негативный трансфер, применяя «операциональные кларификации».

2.2 Подход психологии Я: хайнц кохут

В серии статей и в двух книгах Х. Кохут (Kohut Я, 1971, 1977) предложил совершенно особую метапсихологию, клинические объяснения и терапевтические процедуры для нарциссических расстройств личности. В сущности, он доказывает, что существует группа пациентов, психологические отклонения у которых занимают промежуточное место между психозами и пограничными расстройствами, с одной стороны, и психоневрозами и легкими расстройствами характера -- с другой.

В отличие от фрейдовской теории конфликта, Кохут развивает теорию дефицита. Психоаналитическая модель конфликта и психоаналитическая модель дефицита сравнимы по следующим категориям: 1) основная стадия развития -- эдипова/преэдипова; 2) основные взаимоотношения -- триада/диада; 3) цель психотерапии -- проработка конфликта/ новая структура Я; 4) фактор изменения -- инсайт/эмпатия; 5) «модус операнди» -- терапевтическая нейтральность и интерпретация/эмпатия и возмещение раннего дефицита.

В своей ранней работе «Анализ Я» («The Analysis of the Self», 1971) Кохут оперирует фрейдовскими терминами «нарциссическое либидо» и «объектное либидо», понимая их иначе. Он предполагает, что нарциссическое либидо и объектное либидо имеют независимые источники энергии, независимые линии развития и трансформации и отражают различные виды опыта. И нарциссическое, и объектное либидо катектируют на объектах. Объектное либидо катектирует на «истинных» объектах, сепаратных от субъекта; нарциссическое либидо катектирует на Я-объектах, где объект переживается как продолжение Я. Сцепленное и сепаратное Я формируется в процессе трансформации нарциссического либидо; это означает, что развитие Я происходит независимо от развития объектного либидо. Ранний нарциссический либидозный опыт присутствует в двух видах: грандиозных Я-конфигураций, связанных с «отзеркаливающими» Я-объектами, и Я-образов, слитных с архаическими идеализируемыми Я-объектами. Первое переживается как «Я совершенен, Ты оцениваешь и отражаешь Мое совершенство», второе -- «Ты совершенен и Я часть Тебя».

Кохут описывает процесс здорового развития как постепенное формирование реалистических образов Я и объекта за счет интернализации высших взаимоотношений с Я-объектами в устойчивые психические структуры. Этот процесс называется «трансмутирующей интернализацией», т.е. «преобразующей интернализацией». Процесс «запускается» естественными и неизбежно увеличивающимися разочарованиями в самом себе и в идеализируемых Я-объектах с самого раннего детства. Если фрустрация, приводящая к разочарованию, является оптимальной фазе развития, это приводит к росту и зрелости. Грандиозное Я в течение первых нескольких лет жизни развивается в зрелое Эго, характеризующееся самоуважением, амбициями и способностью к удовольствию; процесс этот протекает главным образом во взаимоотношениях с матерью. «Идеализированное родительское имаго» развивается к 4--6 годам (в процессе взаимодействия с обоими родителями) в «идеализированное Суперэго», выполняющее функции, связанные с идеалами и целями. Однако, если фрустрация желания слияния является разрушающей, т.е. экстремальной и хронической (а не оптимальной), то это ведет к фрагментации личности, наблюдаемой при пограничной патологии, вплоть до разрушения личности при шизофрении. Средняя по интенсивности фрустрация ведет к задержке развития на уровне архаичных Я-структур -- грандиозной и идеализируемой -- образующих биполярную конфигурацию.

В работе «Реставрация Я» («Restoration of the Self», 1977) Кохут одновременно и критикует теорию влечений, и пытается примирить свои представления с классической фрейдовской теорией. Исследователь рассматривает влечение как продукт личностной дезинтеграции, подчеркивая, что поиск удовлетворения, жадность и/или гнев выступают на первый план только в случаях тяжелой патологии. Автор вводит принцип комплиментарности, в соответствии с которым предполагается, что психология Я адресуется другой области человеческого опыта, дополнительной по отношению к той, что находится в фокусе классической теории влечений. Он вводит метафоры «человек трагический» и «человек виновный». «Человек виновный», рассматриваемый в теории влечений, вытесняет содержание, включая влечения и кас-трационную тревогу. «Человек трагический», рассматриваемый психологией Я, вытесняет структуры, т.е. расщепленные и фрагментарные аспекты Я. Кохут проводит диагностические различия между «структурными неврозами» и «расстройствами Я». Он считает, что объяснительный контекст теории влечений адекватен для структурных неврозов, когда Я уже сформировалось. Не конфронтируя прямо с классической теорией, автор шаг за шагом переносит акценты с импульсов и конфликтов как движущих сил развития на межличностные отношения. Его концепт «отзеркаливание» к 1977 году значительно расширился по своему значению и стал включать в себя целую матрицу взаимодействия «мать--ребенок». Под «отзеркаливанием» понимается не только отражение грандиозности, но и надежность, забота, эмоциональная адекватность, эмпатическое отношение в целом. При том, что в клинических иллюстрациях обращается внимание на всю комплексность взаимоотношений ребенка с родителями (см. «The Two Analyses of Mr. Z», 1979), в своих теоретических формулировках исследователь центрирует все межличностные категории вокруг понятия «нарциссических потребностей». Поэтому значимые Другие в развитии личности остаются, скорее, схематичными фигурами, важными только с точки зрения выполнения ими ролей: удовлетворение либо фрустрация нарциссических нужд. В этом обнаруживается сходство с теорией влечений, где объекты важны с точки зрения удовлетворения или торможения последних. Кохут атрибутирует всю психопатологию нарциссическим поражениям из-за недостаточности «отзеркаливания» или идеализации, поскольку понятие «нарциссизм» является для него центральным.

Сравнение взглядов Х. Кохута и В.Р.Д. Фэрберна

Взгляды Х. Кохута было бы интересно сравнить с представлениями Д.В. Винникотта, Р.Д. Лейнга, К. Хорни и ряда других авторов, развивающих отчасти сходные идеи. В виду ограниченности рамками работы предлагается только сравнение взглядов Х. Кохута со взглядами В.Р.Д. Фэрберна -(Fairbaim W.R.D., 1966).

Кохут не ссылается на теорию объектных отношений В.Р.Д. Фэрберна, поэтому Х. Бакаль (Bacal Я., 1987) достаточно спекулятивно утверждает, что исследователь, скорее всего, не изучал работ Британской группы теоретиков объектных отношений. Однако другие авторы видят возможным сравнение их представлений о нарциссизме. М. Рендон (Rendon M., 1981) отмечает сходство описания Фэрберном шизоидной личности и описания Кохутом нарциссической личности. М. Роббинс (Robbins M., 1992) обращает внимание на то, что характеристики нарциссической личности у Кохута очень похожи на три основные характеристики шизоидной личности у Фэрберна (всемогущество, отделенность, самопоглощенность). Термин «грандиозность» последним не .используется, но подразумевается имплицитно. Оба автора видят причину патологического развития во фрустрации (слабой эмпатии) со стороны материнской фигуры. И тот, и другой описывают вертикальное расщепление (фрагментацию) и горизонтальное расщепление (репрессию). Фэрберн описывает шизоидный процесс, как расщепление Я, если одновременно отвергается любовь ребенка и не удовлетворяется его потребность быть любимым. У Кохута это звучит сходно в отношении неудовлетворенных нарциссичес-ких нужд. Оба исследователя придавали основное значение диадическим взаимоотношениям, а не эдипову конфликту. Кохут считал, что в триангулярной ситуации происходит лишь проекция «хорошего» и «плохого» частичных объектов на родительские фигуры, и что значимость эдиповых конфликтов становится отчетливой только при патологическом (дефицитарном) развитии Я.

Фэрберн и Кохут сходным образом рассматривают феномены, связанные с влечениями, как результат патологического «слома», дезинтеграции.

Различие позиций в понимании нарциссизма относится к идеализации. Идеализированный объект Фэрберна, в том смысле, в каком Кохут видит полюс архаичного нарциссизма, включает реальные качества первичного объекта. Идеализированный объект, освобожденный от неприемлемых качеств подавлением, становится ядром Эго-идеала. Фэрберн считал, что инфантильная инициальная идеализация реалистична, а нереалистическая, или патологическая нарциссическая идеализация является ответом на фрустрацию. Кохут, наоборот, полагает, что нормальное архаичное идеализированное родительское имаго совершенно нереалистично, и что при нормальном развитии возникают гораздо более реалистичные идеалы.

Психотерапия

По Кохуту, пациенты с нарциссическими расстройствами личности подлежат анализу. Они отличаются своими трансферными манифестациями. Диагносцировать нарциссическую личность в психоаналитической ситуации можно по двум основным типам трансфера: «идеализирующему» и «зеркальному». В «зеркальном» трансфере выделяются три уровня. Наиболее архаичным является уровень «слияния», где происходит распространение Грандиозного Я на аналитика. Менее архаичной формой является уровень «Альтерэго», или «двойника». Наименее архаичной формой является «зеркальный» трансфер в узком смысле.

Хрупкость Грандиозного Я требует эмпатии и нормальных «зеркальных» функций матери как Я-объекта, чьи любовь и служение позволяют вначале консолидизироваться Грандиозному Я, а позднее развиться в более зрелые формы самоуважения и уверенности в себе через все менее архаичные типы «зеркал». Оптимальные отношения с отзеркаливающим Я-объектом также фасилитируют развитие нормальной идеализации, которая через «трансмутирующую интернализацию» идеализируемого Я-объекта в интрапсихическую структуру в качестве Эго-идеала формирует идеализирующие качества Суперэго и обеспечивает, таким образом, новую внутреннюю регуляцию самоуважения.

Нарциссическую патологию Кохут рассматривает как следствие травматической слабости материнской эмпатии и нарушений в развитии процессов идеализации. В ходе психотерапии психоаналитику следует позволить развиться нарциссической идеализации и не разрушать ее интерпретацией. Это позволяет постепенно развиться и зеркальному трансферу. Психоаналитик становится Я-объектом, обеспечивая процесс грансмутирующей интернализации. Ему нужно быть эмпатичным, фокусироваться на нарциссических нуждах и фрустрациях пациентов, а не на конфликтах, вызывающих эти фрустрации. Слабость эмпатии со стороны аналитика ведет к частичной фрагментации Грандиозного Я, нарциссическому гневу, диффузной тревожности, ипохондризации и даже более тяжелым состояниям деперсонализации и патологической регрессии с холодной параноидной грандиозностью. В каждом таком случае психотерапевт вместе с пациентом исследуют, когда и как первый не проявил эмпатии и как это соотносится с травматическими ситуациями в прошлом пациента.

Кохут считал, что речь идет лишь о модификации стандартной психоаналитической техники для лечения нарциссических пациентов, подчеркивая эмпатию аналитика по контрасту с «объективной нейтральностью» и фокусируясь на превратностях Я больше, чем на влечениях. В описанной им технике нарциссического удовлетворения можно отчетливо увидеть освобождение от пут «правила абстиненции». По сути, Кохут отстаивал принцип безопасности (см. Томэ X., Кэхеле Х., 1996, т. 1, с.316). Его сторонники обращают внимание на то, что частый негативный терапевтический результат при использовании стандартной техники отражает недостаток психотерапевтической поддержки. При ограниченности ресурсов Эго и отсутствии поддержки для пациента крайне трудна проработка вариантов трансфера (см. Patrick /., 1985). Из-за обесценивающих и эксплуатирующих материнских установок в прошлом, пациент хронически ощущает свою «плохость, никчемность». Нарциссический гнев является защитой, позволяющей регулировать самоуважение. Конфронтация же с враждебностью и завистью только усиливает первичное чувство «плохости». При слабом реалистическом базисе терапевтических отношений и выраженном структурном дефиците, конфронтация результирует в «невыносимый баланс хорошести», «плохости» и «власти» (Epstein L., 1979). Проработка нарциссического гнева в трансфере не ведет к интрапсихической интеграции, а лишь подтверждает «во-всем-плохость». Тяжелые нарциссические пациенты способны принять и доверять только позитивной обратной связи, которая воспринимается как ответ на их усилия «быть хорошим».

Я-психология подчеркивает, что именно эмпатическое понимание позволяет смягчить гнев и успокоить, как это должно происходить в раннем детстве. Отзывчивость психотерапевта, возмещая дефицит эмпатии со стороны материнской фигуры, способствует трансмутирующим (преобразующим) микроинтернализациям. Исправление структурных дефектов происходит за счет постепенного принятия пациентом функций терапевта как Я-объекта по регуляции гнева и пониманию нарциссических нужд.

Критика теории и терапевтических установок Кохута проводится, в первую очередь, О. Кернбергом (см. параграф 2.3). Ряд критических замечаний высказывается и авторами, разделяющими теорию Кохута в целом. Временами сведение всех понятий и представлений к нарциссизму выглядит редукцио-нистским и сверхупрощающим реальность. Х. Томэ и Х. Кэхеле считают (1996, т. 1, с.476), что, отвергая символический интеракционизм Ч. Кули и Д. Мида, даже в той его форме, в какой он представлен у Э. Эриксона, Кохут весьма обеднил свою теорию и практику. Возникает и ряд других вопросов. Так, поскольку биполярность традиционно понимается как неинтегрированность, то нарциссическая личностная биполярная структура Я приобретает качества пограничной организации. Еще одним вопросом является вопрос об «отзеркаливании» грандиозности -- действительно ли оно важнее реального эмоционального принятия ребенка со всеми его ограничениями в возможностях? Наконец, является ли основой для роста и развития Я разочарование инфантильного нарциссизма или реальный, не иллюзорный контакт между родителями и ребенком (Mitchell S., 1981)?

2.3 Структурный подход Отто Кернберга

О. Кернберг проходил обучающий тренинг по психоанализу в Южной Америке, где было выражено влияние М. Кляйн на психодинамическое мышление. В дальнейшем в США на него оказала влияние эго-психология, с ее вниманием к процессам развития. С. Туттман (Tuttman S., 1981) считает, что в своем подходе к лечению «трудного пациента» исследователь интегрировал идеи М. Кляйн с идеями З. Фрейда, Х. Хартманна, М. Малер, Э. Джекобсон и Р. Спица.

О. Кернберг относит нарциссических пациентов в подгруппу пациентов с пограничной личностной организацией1. Им свойственно лучшее, чем у открыто-пограничных пациентов, социальное функционирование, у них более выражен контроль импульсивности и выше толерантность к тревоге. Нарциссических пациентов отличает необычайно «раздутое» представление о себе и огромная потребность в восхищении и шумном одобрении. При прекращении внешнего нарциссического обеспечения («подпитки самоуважения восхищением») они чувствуют беспокойство и скуку. Такие пациенты идеализируют фигуры, от которых ожидают нарциссического удовлетворения; обесценивают и презирают остальных; завидуют окружающим, даже тем, кто не достиг особого положения в жизни; их отношения с людьми носят эксплуататорски-паразитический характер с уверенностью в своих «особых правах», их эмоциональность поверхностна, они холодны и безжалостны. Нарциссические пациенты могут демонстрировать черты зависимости, так как нуждаются в признании и поклонении; глубинно же неспособны к зависимости из-за недоверия к другим и их обесценивания. Аналитическое исследование обнаруживает интенсивный оральный гнев, занимающий центральное место в их психопатологии, а также патологию объектных отношений: неспособность зависеть от «хороших» внутренних объектов при выраженности отношений с «угрожающими» объектами.

1 О. Кернберг рассматривает три уровня личностной организации: невротический, пограничный и психотический. Сравнивая невротических и «пограничных» пациентов, он отмечает, что у вторых более выражены диффузия идентичности, примитивные защитные механизмы и трудности тестирования реальности.

Вслед за Х. Ван-дер-Вальсом, О. Кернберг утверждает, что выраженный нарциссизм не является простой фиксацией на ранних стадиях развития и простым отклонением в развитии объектной любви, но характеризуется одновременным развитием патологических форм самолюбви и патологических форм объектной любви. Отмечая, что уже А. Рейх (Reich A., 1953) описывала в качестве защиты слияние примитивного Эго-идеала с Я, исследователь постулирует слитность в патологическом Грандиозном Я (термин используется вслед за Х. Кохутом, но в другом смысле) идеального Я, идеального объекта и актуальных Я-образов. За счет этого становится возможным отрицание нормальной зависимости от внешних объектов и их внутренних репрезентаций. Для нарциссических пациентов зависеть -- значит завидовать, ненавидеть и быть в опасности эксплуатации и фрустрации. Неприемлемые Я-образы проецируются вовне, на объекты, которые таким способом обесцениваются. При патологическом нарциссизме не происходит нормальной интеграции Суперэго; интернализуются лишь чрезмерно высокие родительские требования, которые в своем примитивном агрессивном качестве не интегрируются с любящими аспектами Суперэго. Глубинный образ Я нарциссических пациентов О. Кернберг описывает как голодное, пустое Я, полное гнева из-за фрустраций и обнаруживающее себя в мире, полном ненависти и мести.

Продолжая развивать теорию патологического нарциссизма, исследователь постулирует, что нарциссическая личность в отличие от открыто-пограничной обычно имеет интегрированный Я-образ, но он является патологическим и грандиозным. Однако нарциссическая личность ясно презентирует недостаточную интеграцию образа значимых других. Структурные характеристики нарциссической личности обычно обнаруживаются только в средней фазе интервью. До этого пациент демонстрирует хорошую способность к тестированию реальности и достаточную интегрированность Я-образа. Но затем становится очевидной поверхностность описаний значимых других, с одновременным тонким самовозвышением и неуловимым, а часто и не столь уж неуловимым, уничижением интервьюера.

Исследования психопатологии и лечения нарциссических личностей обеспечили автору клинические доказательства в поддержку следующих идей (Kernberg О.Р., 1984):

* Хотя нормальный нарциссизм отражает либидозное вложение в Я, нормальное Я интегрирует вложенные и либидо, и агрессию. Интеграция «хороших» и «плохих» Я-репрезентаций в реалистический образ Я, инкорпорирующий, а не диссоциирующий различные компоненты Я-репрезентаций, есть необходимое требование для либидозного вложения в Я.

* Специфические сопротивления отражают свойственный пациентам патологический нарциссизм, отличающийся и от нормального нарциссизма взрослого, и от нормального инфантильного нарциссизма. Для патологического нарциссизма характерно либидозное вложение в патологическую расщепленную Я-структуру, а не в нормальную интегрированную Я-структуру. Патологическое Грандиозное Я включает в себя реальное Я, идеальное Я и идеальные объектные репрезентации. Обесцененные или агрессивные Я-репрезентации и объектные репрезентации отщеплены или диссоциированы, подавлены или спроецированы.

* Патологический нарциссизм может пониматься только в терминах и либидо, и агрессии.

* Структурные характеристики нарциссических личностей не могут быть поняты только в терминах фиксации на нормальных условиях развития или в терминах дефицита определенных интрапсихических структур в ходе развития, а должны рассматриваться как следствие патологического развития Эго и Суперэго.

* Нормальное Я, в отличие от патологического Грандиозного Я, представляет собой интегрированную интрапсихическую структуру, состоящую из трех частей.

Кернберг проводит следующую классификацию нарциссизма: нормальный инфантильный, нормальный взрослый и патологический. В свою очередь, патологический нарциссизм бывает двух видов: с нарциссическим выбором объекта при гомосексуальности и с выраженностью патологического Грандиозного Я.

Особое внимание в своих работах исследователь уделяет агрессии у нарциссических личностей. По его мнению, некоторые нарциссические личности, функционирующие на более высоком уровне, могут достичь сублиматорной интеграции агрессии с относительно адаптивными Эго-функциями, достигая амбициозных целей. По отношению к остальным могут быть обнаружены три варианта: 1) открыто-пограничное функционирование нарциссических личностей с выраженной импульсивностью, склонностью к параноидному развитию и нарциссическому гневу; 2) манифестация садистических перверзных фантазий; 3) малигнантный (злокачественный) нарциссизм с прямой инфильтрацией патологического Грандиозного Я примитивной агрессией. В последнем, наиболее тяжелом, случае пациент достигает триумфа над страхом и болью через вызывание страха и причинение боли другому.

О. Кернберг о подходе Г. Розенфельда

О. Кернберг солидаризируется с мнением Г. Розенфельда о необходимости интерпретировать и позитивный, и негативный трансфер. Он не согласен с кляйнианскими представлениями о зависти как манифестации инстинкта смерти и с тенденцией интерпретировать нарциссические конфликты как имеющие отношение только к первому году жизни. Также он дискутирует с отнесением ведущих стадий в развитии к первому году жизни. По мнению Кернберга, Розенфельд чересчур оптимистично подходит к возможностям проведения анализа и показаниям к нему у большинства нарциссических пациентов (Kernberg O.F., 1984).

О. Кернберг о подходе X. Кохута

По мнению О. Кернберга, Х. Кохут внес фундаментальный вклад в понимание нарциссических трансферов, описав идеализацию и грандиозность в качестве их характеристик. Он считает, что психотерапевтическая техника Кохута ведет к адаптивному использованию грандиозности нарциссических пациентов, что может быть уместным в наиболее тяжелых случаях. В остальном Кернберг критикует концепцию Кохута и его психотерапевтические принципы.