Три подхода к осмыслению сознания

И в последнем варианте, если все же весь энергетический запас организма и является распределённым вплоть до момента, условно говоря, мутации. То всё же в самом процессе мутации мы можем вычленить момент необходимости наличия свободной энергии первого порядка у организма. При том организма, стоящего на абсолютно любой ступени эволюции.

Закономерен вопрос о том, насколько быстро и идеально происходят перегруппировки энергии внутри одного организма. Для того чтобы процесс эволюции произошёл направленным образом, то есть новообразование соответствовало актуальной проблеме, с которой организм не может справиться, используемая энергия должна пройти через определённый этап осознанного взаимодействия с окружающей средой. В течение этого этапа будет определена её будущая форма существования и функция. Для осуществления такого взаимодействия необходим известный уже нам процесс синтеза некой «твёрдой» структуры, которая будет воспринимать воздействия окружающей среды, и это будет позволять энергии вокруг неё «наполняться» определённой информацией.

Таким путём может происходить целенаправленное преображение любого организма, структура же, сформированная своевременно для осознания и осмысления взаимодействия, надо предполагать может иметь только несколько вариантов существования. Либо происходит её полное разрушение, и организм получает обратно всю полезную в работе энергию. То есть энергия первого порядка возвращается к реализации инстинктов, влечений, потребностей и проч. Либо в случае, если «твердая» структура сформировалась особенно сильной сложности и ухищрённости, то её разрушение не происходит, или происходит чрезвычайно медленно.

Под сложностью формирования «твердой» структуры мы понимаем ту ситуацию, в которой должно быть определено очень большое количество информации. То есть, чтобы сформировать целостный и адекватный ответ запросу адаптации в виде некоего новообразования, необходимо собрать информацию с большого числа объектов и произвести взаимодействие со многими факторами. Следовательно, и структура, образованная для взаимодействия, должна быть «многогранной», сконструированной по сложности и комплексности предъявляемой информации.

И на данный момент мы делаем наше последнее сильное предположение о том, что структура человеческого сознания образованна, именно благодаря очередному чрезвычайно сложному эволюционному скачку. Данная структура была необходима для определения представляющейся задачи, однако сложная совокупность факторов, которые было необходимо учитывать (социальный, биологический, физиологический, психологический) привели к тому, что освобождённая временно энергия первого порядка образовала структуру чрезвычайно прочную и самодостаточную, в совокупности с образовавшейся энергией второго порядка. К тому же образования такого рода, как упоминалось ранее, сонаправляется с тенденцией к упорядочиванию и уравновешиванию существования. Вероятно, помимо сложности и самодостаточности структуры играет роль тот факт, что объем освобождённой энергии величиной в 6% от общего объема действительно даёт организму большую выгоду от упорядочивания и сохранения состояния, чем от формирования необходимого новообразования.

Такого рода рассуждение наталкивает нас на ряд интересных замечаний, касающихся соотношения определённых философских предположений и идей относительно формирования сознания у человека, его состояния в отношении развития и завершенности как вида в царстве животных. Ницшеанская философия является очевидным и признанным носителем той идеи, что человек есть ещё не сформировавшееся животное, он ещё не занял свою биологическую ячейку и пребывает в процессе развития. Схожими рассуждениями характерен Эрих Фромм.

На идею такого же рода наталкивает нас произведённое теоретическое исследование. Структура, сформированная однажды для оценки окружающей и внутренней действительности индивида, оказалась устойчивой и самодостаточной в силу своей сложности и сложности обстоятельств её происхождения. Она же является и источником процесса эволюции, его, в определенной мере, основанием и средством. Стало быть, длительное её существование обеспечивает процесс эволюции так же долго и полноценно на протяжении всего онтогенеза. Данное замечание должно распространяться, естественно, не только в отношении представителя человеческого вида, но и в отношении других высокоразвитых животных, которые приобретают структуру, обеспечивающую сознательность на более длительное время, но которая всё же разрушается и со временем переходит в состояние энергии первого порядка.

Если речь идёт о человеке, то трудно не отметить, что он находится в очень своеобразном процессе эволюции и с одним уровнем интенсивности однозначно долго, на протяжении нескольких тысяч лет. Однако, пока необходимо удержаться в предположении того, что это состояние и этот процесс является привилегией человеческого вида.

Необходимо обратиться к удачно сформированному разделению всего царства животных на две группы. Группы альтрациалов и прокациалов.[14] Прокациалы отличаются тем, что от рождения они появляются в окружающий мир уже в некоторой мере дееспособными животными. У них сформированы различные группы мышц, более устойчивые и многофункциональные пищеварительные, сенсорные системы и проч. У них сформировано более большое количество рефлексов. Такое состояние организма от рождения располагает его к тому, что процесс эволюции во время онтогенеза будет чрезвычайно пассивен. Как правило, что бы организм приобрел и закрепил за собой какое либо определённое новообразование, мутацию, должно произойти её многократное повторение на протяжении многих поколений, которые должны будут попадать в сходные условия существования и испытывать потребность в приобретении закрепляемого качества.

Это подкрепляется и определёнными условиями существования организма. Прокациалы как правило обитают в среде, не испытывающей каких либо частых изменений условий. Если же мы обратимся к созданной модели, то можно заключить, что у данного организма энергия, которая расходуется в процессе эволюции на формирование «твердой» структуры, никогда не остаётся в измененном состоянии. Она постоянно преобразуется обратно в энергию первого порядка. И каждое животное при рождении обладает только одним типом энергии и умирает также, обладая одним типом энергии. Замечание же об однотипности и стабильности окружающей среды, в свой черёд обосновывает это обстоятельство, так как отсутствуют причины создания определённой сложной, громоздкой, устойчивой структуры.

Если речь идет об альтрациалах, имеется принципиально иная ситуация. Альтрациалы рождаются беспомощными и неприспособленными к хоть в малой мере самостоятельному образу жизни, их двигательные способности сильно ограничены, мышцы, суставы не развиты, пищеварительная система приспособлена только к определённому типу пищи, они очень восприимчивы к инфекции, сенсорная система и имунная созревают постепенно, в зависимости от необходимости. Животные такого рода долгое время проживают вместе с матерью, находясь под её уходом. Количество рефлексов минимизировано, а те, которые приобретаются в развитии, в большинстве своём приобретаются только в определённых условиях; приобретение условных рефлексов не представляет определённых проблем.

Для таких организмов имеет исключительную важность процесс онтогенеза. В нём приобретается всё необходимое для нормальной жизнедеятельности организма. В процессе онтогенеза организм обладает достаточной гибкостью, формирование и созревание может происходить в различных условиях существования, что задаёт развитие определённых специфических черт и качеств организма. Приобретаются условные рефлексы. До определённого возраста организм чрезвычайно восприимчив к мутациям, адаптации и приспособлению к различным ситуациям. Возраст же ограничивающий эту гибкость объективно определяется биолого-физиологическим состоянием организма, то есть только тем насколько организм ограничен состоянием своих внутренних органов, опорно-двигательного аппарата, центральной нервной системы.

Приводя данный тип описания организма в соответствие с созданной моделью, становится очевидным, что организмы данного типа обладают устойчивой структурой осознания. Находясь постоянно в условиях неустойчивой окружающей среды, в психике организма энергия первого порядка образует сложную структуру, необходимую для оценки и взаимодействия сразу со многими факторами и условиями окружающей действительности. Такая структура обладает определённой устойчивостью и сохраняется у организма на момент половозрелости в большинстве случаев, что определяет её генетическое наследование для последующего поколения. Структуры, создаваемые для процесса осознания в психике организма, имеют различный уровень сложности, не только в зависимости от вида животного, но и от сложности и комплексности условий их формирования уже внутри одного вида.

После данного замечания проявляется аналогия с психзофизиологическим законом, говорящим о наличии положительной корреляционной связи между «насыщенностью» окружающей среды и уровнем интеллектуального развития животного.[1] Однако в условиях представляемой теории мы предполагаем, что данная корреляция не прямая, а осуществляемая через положительную корреляцию «насыщенности» окружающей среды и сложности образуемого механизма осознания необходимого для осуществления процесса эволюции в определённый момент.

Произведя такой анализ фактов, мы приблизились к предположению о том, что обладателем сознания является не только человек, а любое животное, участвующее в процессе эволюции, даже независимо от принадлежности к группе прокациалов (периодическое, кратковременное возникновение сознания) или группе альтрациалов (постоянное или периодическое, устойчивое наличие сознания). Человеческую исключительность, в данном случае, составит только уровень сложности и функциональности структуры сознания. Именно это отличит его от уровня развития других животных (обладателей менее сложной структуры сознания) и предопределит отсутствие ориентира для своего положения в животном царстве.

Однако, говоря таким образом, создаётся неверное впечатление, что человеческое сознание отличается от животного признаком выражаемым количественным путём, что очевидным образом неверно, ибо если сравнивать уровень сложности окружающей среды у гоминидов на момент разделения эволюционных путей на пути развития человека и высших приматов, то существенных разрывов в социальной, физиологической, биологической или психической организации этих двух видов не наблюдается, и полагаться на количественное существенное различие в сложности структуры сознания для человека и примата для объяснения феномена не приходится. (Хотя исключить возможность и такого стечения обстоятельств мы не можем.)

Необходимо обнаружить возможное качественное различие между сознанием человека и другого некоего животного. Учтя, что структурные особенности не содержат такого основания, необходимо обратится к функциям, которые оно может выполнять и значимости для выживания человеческого типа сознания.

Логично предположить, что структура, сформированная для определения направления эволюционного процесса и его непосредственного проведения, в силу своей сложности и комплексности, оказалась способной выполнять определённые функции энергии первого порядка. Функции необходимые для нормальной жизнедеятельности организма в его обычных условиях. Что закрепило за ней несколько необходимых положений. Первое - её необходимость для процесса жизнедеятельности. Второе - её достаточный объём и масштаб, позволяющий установить функциональные взаимоотношения с первоначальной структурой психики. Третье - структура такого типа в сложившихся условиях может направить эволюционное воздействия на себя как на часть организма, обеспечивающую его жизнедеятельность. Первый и третий фактор в совокупности составляют решающее обстоятельство, необходимое для качественного, значительного преображения, как структуры сознания, так и его положения в системе организма.

Таким образом, сознательность - свойство, присущее всем живым организмам, в различной степени. Оно обеспечивает эволюционно-адаптационный процесс. В случае же человека сознательность приобретает дополнительные функции, позволяющие занять ей место в психической структуре. Это происходит по причине особой сложности эволюционной ситуации человека и составляет качественное отличие человеческой сознательности от животной. Предложенная модель сочетается с представлением З. Фрейда о функциях сознания и его положении в общей структуре психики.

Первое заключение.

Подводя итог первой части нашего рассуждения, можно сказать следующее. Было произведено установление аналогии между законами, регулирующими процесс ядерного синтеза, и психоанализом относительно свойств и особенностей взаимоотношения структуры сознания и бессознательного в психике человека. Произведённое соотношение было успешным и получило определённое подтверждение со стороны разбора информационных процессов и теории клинического анализа, что дало повод к дальнейшей разработке намеченной модели.

Следующим шагом стала попытка определить причины и необходимость возникновения структур в психике, обеспечивающих сознательное взаимодействие с окружающей средой организма. (Которые, однако, ещё не являлись тем, что подразумевается под сознанием в психоаналитическом смысле). Была сформулирована гипотеза о необходимости феномена сознательности для течения процесса эволюции, что определило его наличие у всех эволюционирующих организмов в равной вероятности.

Используя данную гипотезу, мы предположили, что формирующиеся в процессе эволюции структуры сознания могут иметь различный уровень сложности своего строения и различный уровень устойчивости и долговременности своего существования в психике живого организма. Данные различия предположительно зависят от сложности и комплексности окружающей среды, в которой происходит эволюционный процесс и формируется структура обеспечивающая сознательность. Очевидно, корреляция этих свойств положительная: повышение уровня сложности окружающей среды обусловливает повышение уровня комплексности структуры сознания.

Последним этапом стало обоснование существенного различия между структурой обеспечивающей сознательность в любом организме и тем, что мы подразумеваем под человеческим сознанием с точки зрения психоаналитической концепции. Определив данное различие как качественное, а не количественное, в качестве причины этому мы определили изменение функционального содержания и значимости сознания в структуре психики человека. Это произошло в связи с определённой величины соотношением объёмов преобразованной и первообразной энергии в психике организма и, как следствие, изменением взаимоотношений этих энергий с последующими структурными преобразованиями.

Сознание как основа децентрализации человеческих потребностей.

Вторая часть нашей работы складывается из нескольких оснований. Наших выводов в первой части статьи, независимых достижений естественных наук, и достижений гуманистического психоанализа. (Под «независимыми» мы понимание те достижения, применение которых, в нашем случае, не противоречит общепризнанным положениям психологии.) Согласно идеям нашего исследования, в первой части мы воспользовались рядом положений классического психоанализа, отличавшихся своей метафизичностью и терпимостью к достижениям иных направлений глубинной психологии. Положения не соответствующие данной характеристике, вероятно, будут оговорены.

Рассуждая о значении сознания в процессе эволюции, пространственной организации психики и ее энергетических характеристиках, мы сформулировали ряд ответов. Однако как в естественных науках кривизна пространства является частным условием физических процессов, так и наши предполагаемые ответы есть частное условие для более подробного описания психических процессов. Задача же более подробного описания заключается не только в описании самом по себе, но и в проверке и уточнении сформулированных условий. В данном случае, обращаясь к работам гуманистических психологов, к аналитической психологии и иным достижениям психологической науки, мы сознательно пренебрегаем идеей работы "вне знаний от изучения взаимодействий". Теперь мы используем именно такое знание, и его согласование с предположенным ранее есть, своего рода, эмпирическая проверка.

Итак, Абрахам Маслоу в 1943 году предложил схему иерархии человеческих потребностей известную как пирамида Маслоу. В ней расположены человеческие потребности в порядке усложнения, начиная от первоочередных потребностей каждого живого существа (воздух, пища, сон и т.п.), и заканчивая потребностью в самоактуализации, в том, что, в определенном смысле, приближает человека к божественному началу. Областью наибольшего внимания в этой пирамиде стала ее иерархичность. Не смотря на ее ценность как таковую, вопрос о неподвижной иерархии потребностей, как изначально сформулировал Маслоу, стал центральным. В конечном итоге ученый изменил свое мнение и охарактеризовал иерархию как изменчивую структуру.

Мы снова обращаем внимание на иерархичность этой структуры, но не с целью оспаривания, а чтобы рассмотреть отличность двух вариантов. Мы предположим, что данная пирамида применима ко всем живым существам на Земле. За исключением отдельных элементов пирамиды, и к растениям тоже. Однако, для ряда дальнейших предположений мы оставим пирамиду и изобразим структуру потребностей в виде множества концентрических окружностей. Центральная из которых символизирует потребность в самоактуализации. Самая крайняя (внешняя) биологические потребности. Таким образом мы сохраняем иерархию потребностей и помещаем ее в общее удобное геометрическое пространство (без зазубрин и сингулярностей, как, вероятно, отметили бы математики). Изобразить динамичность иерархии в нашем случае будет удобнее именно в таком пространстве. Отметим также, что в своих работах Маслоу нигде не упоминает пирамиду. Работа же, написанная в 1943 году, и которая является первой и основной работой на тему иерархии потребностей, называется "A Theory of Human Motivation". Пирамиды в ней так же не упоминаются.

Первая идея заключается в том, что в науке применимы оба вида концентрических окружностей, статическая и динамическая. Статическая применима к анализу поведения животных, динамическая к анализу поведения человека. Однако мы не будем, как может показаться, сокращать количество окружностей, применяя данную структуру к представителю класса червей, сороке или хламидоманаде. Мы полагаем, что содержание той или иной окружности может лишь несущественно изменяться, но их количество, порядок и содержание остается неизменным у всех живых организмов.

Обоснование этого положения будет приведено несколько позже. Потребности животного, вряд ли это вызовет у кого-то сомнения, действительно определены в строгом порядке. Применительно к нашей схеме, они централизованны. Каждая окружность имеет центр, совмещенный с центрами всех других окружностей-потребностей. Положение в зависимости от центра определяет приоритетность удовлетворения той или иной потребности. У человека структура динамична, то есть децентрализована. Окружности могут утратить свой центр, перемещаться в различном направлении внутри общей окружности, сжиматься, вытягиваться. Однако относительно вложенности друг в друга и своей топологичности они постоянны. То есть окружности не разрываются, не меняются местами целиком и т.п. На данный момент мы объясним это условие тем, что хотя определенные по случаю человеческие потребности могут чрезвычайно депривироватся и игнорироватся у отдельных личностей (как, например, у аскетов, йогов, монахов, шаманов, а также писателей, художников, ученых и просто людей преданных и увлеченных своей профессией), все же их нельзя устранить из нашей психики, или загнать в самый глубокий и глухой ее угол. Истории известны лишь единицы похожих случаев.

И перед тем как перейти в более отдаленную от этой область рассуждений, мы предложим совершить наложение двух сферических моделей психики, которые получились у нас в первой и второй частях работы. Структуру потребностей, представленную концентрическими окружностями, мы преобразуем до концентрических сфер и накладываем на них сферы, описывающие взаимодействие сознания и бессознательного, движение их энергетических потенциалов и информации. Получается следующее. Внешний слой психики, представляющий собой сознание, и у животных и у человека содержит низшие потребности. В зависимости от уровня развития и длительности присутствия сознания в психике живого оно контролирует удовлетворение потребностей и отношение к ним.

Как мы отмечали ранее, феномен сознательность присутствует у всех живых существ лишь в разной мере. Таким образом, животные с низким уровнем сознательности и ее непостоянством контролируют самый край сферы потребностей. То есть первичные биологические потребности. Вся деятельность таких организмов направлена на поддержание жизни и простейшую жизнедеятельность. Эволюционные решения затрагивают ту же самую область. Это собственно не препятствует наличию у простейших потребности в самоактуализации. Она попросту не активна, как и у некоторых людей.

В случае же человека область сознания постоянна и существенно шире (не смотря на 6%, существенно). Шире ее зона контроля и реализации. Также мы предположили, что высокая степень его развития делает возможным внутреннее взаимодействие с бессознательной областью. Здесь мы возвращаемся к вопросу: если человек способен и расположен к самоактуализации, то чем это определено? Способностью сознательной части психики на автономное существование и равноправное (хотя и не равносильное) взаимодействие с бессознательной или упомянутым явлением децентрализации? Мы считаем: и тем и другим. Однако перед описанием процесса актуализации высших потребностей нам следует раскрыть причины децентрализации потребностной структуры у человека. Что определило динамичность и непоследовательность (с точки зрения животного мира) его потребностей?

Архетип как поведенческая модель.

Мы переходим к вопросу природы потребностей и поведения. Естественнонаучный взгляд на природу потребностей трудно оспорить. Еще труднее привнести в него какое либо существенное новаторство. Биологические потребности определены структурой и функционированием биологической составляющей человека, как и часть социальных потребностей. К тому же наше предположение о наличии совокупности всех потребностей пирамиды Маслоу у любого живого организма укрепляет естественнонаучную позицию. Мы таким образом утверждаем, что вся совокупность потребностей дается человеку априори, просто по факту существования или рождения. А этот факт определен исключительно биологическим критерием.

После данного уточнения мы концентрируем внимание на феномене поведения. Поведение направленно на реализацию потребностей. Однако его вариативность гораздо шире. В зависимости от морфологии живого организма одни и те же потребности могут удовлетворяться разным поведением. Например, процессы ухаживания за самкой у пернатых и пресмыкающихся очень различны, а змея охотится совсем не так как лев. Всякие варианты решения задач при удовлетворении потребностей возникают эволюционным путем. С нашей точки зрения, благодаря феномену своевременной сознательности. В данном контексте это замечания удивительно похоже на идею гештальт-психологов, в частности Курта Левина о личностном поле, ассимилирующем и преобразующем действительность. Это сходство приводит нас к понятию опыта, широко используемом в гештальтпсихологии. Единица опыта - одно из их фундаментальных понятий. Соединяя это замечание с нашей идеей, можно сказать, что в процессе эволюции периодическая сознательность создает единицы опыта, которые затем реализуются в поведении живых организмов.

Соединив воедино понятия опыта, поведения и эволюции, мы пришли к очередному крупному ученому, чьи идеи обещали использовать в данной работе. Это Карл Гюстав Юнг и его научные достижения, убедившие общественность в существовании коллективного бессознательного. Не смотря на то, что концепция аналитической психологии в основном говорит о человеке, широко используется в клинической практике и в коммерции, множество идей Юнга направлены на понимание эволюционных процессов.

Есть ли в учении Юнга темы сходные с приведенной здесь. Что ученый говорит о единицах опыта, приобретаемых в течении эволюции животного мира? Он распространяет фундаментальные идеи аналитической психологии и на древний животный мир. То есть все живые организмы, по идее Юнга, кристаллизуют опыт своего существования в архетипы. Так опыт развития в определенных условиях и удовлетворения своих потребностей формируют образ будущего человека задолго до его появления. Более того, в концепции аналитической психологии учитывается опыт не только животного, но и растительного мира. Говорить сейчас о правомерности такого утверждения трудно, ибо слишком велики те пласты философии, физики и таких научных разработок как, например, хадо-медицина[15](Объединяющая царства растений и животных через изучение водных энергетических свойств.), что бы их поднимать в этом вопросе. Важнее для нас отметить то, что рассуждение Юнга сонаправлено нашему. Фрагментарная сознательность живых организмов, о которых мы говорим, может быть распространена на царство растений, так как они тоже участники процесса эволюции. Результат, который получают живые организмы, есть эволюционный скачек, единица опыта, модель поведения (приемлемо и в случае растений), архетип. На примере растений и примитивных животных это более явно, так как этот процесс качественного преображения значительно фрагментарнее чем процесс человеческого развития в наше время. И приравнять эволюционный скачек и возникновение архетипа проще.

Однако наша мысль нацелена на иное. Мы обращаем внимание на роль архетипа в жизни организма. По своей сущности архетип есть модель поведения. С нашей точки зрения, это модель поведения, приобретаемая в процессе эволюции благодаря активной сознательности, и нацеленная на удовлетворение потребностей. И именно здесь чрезвычайную важность играет идея Юнга о том, что сформированные модели поведения не исчезают и не закрепляются за обстоятельствами жизни отдельного вида, а кристаллизуются в общем коллективном бессознательном, которое оказывает огромнейшее влияние на ход дальнейшей эволюции. Это несколько сложнее увидеть при взгляде на поведение человека, однако смысл архетипа как явления эволюции бесспорен и там. Он нацелен на удовлетворение потребностей.

Для того чтобы понять как децентрализовались человеческие потребности в отличии от потребностей животных, организованных в статические структуры, мы рассмотрим поведение. То есть мы обратим внимание на то, чем отлично человеческое поведение от животного. Обе группы живых организмов пользуются совокупностью эволюционных приобретений, архетипов, как мы позволили себе их называть. Одни пользуются ими упорядоченно и организованно. Определены ситуации и способы поведения у них. У них же определена иерархия в структуре потребностей. Мы говорили о животных. Люди пользуются архетипами неупорядоченно. Использование определенных психических образов и моделей поведения часто неконтролируемо. Ряд из них подчиняем себе мы, ряд из их подчиняет себе нас. Здесь мы пониманием, что контроль на самом деле осуществляется постоянно. Он не отключается ни на мгновение, просто не всегда принадлежит нам, не всегда находится в области сознания. То есть существует две силы, упорядочивающие наше поведение, наши архетипы, и лишь над немногими мы имеем существенную власть.

Здесь начинает раскрываться суть нашего взгляда на проблему того, что потребности человека неупорядочены подобно структурам потребностей животных. Нужно обратить внимание не на упорядоченность потребностей, а на упорядоченность способов их удовлетворения. Причем способы удовлетворения в случае человека подразумевают уже сложные схемы поведения, которые складываются из невероятного количества эволюционных приобретений, то есть архетипов.

Попытаемся сложить общую картину. Все живые организмы в процессе эволюции создают новые модели поведения, которые удовлетворяют их потребности. Потребности удовлетворяются в строгом порядке. Каждому живому организму представлена вся совокупность потребностей, включенная в пирамиду Маслоу. Новые модели поведения есть архетипы, которые в течении всей эволюции живого складываются в общий резервуар опыта, именуемый коллективным бессознательным. Коллективное бессознательное используется живыми организмами для новых эволюционных скачков, а затем обогащается новыми способами поведения для удовлетворения потребностей. Архетипы строго подбираются под удовлетворение определенной потребности, этот выбор контролируется бессознательным. Сознательность ответственна за создание новообразований: новых типов поведения, новой биоморфологии и новой психоморфологии. Сознательность фрагментарна в жизни живых организмов. Человек представляет переломный момент. Человек удовлетворяет потребности в субъективном порядке, сохраняя некоторый уровень объективной строгости. Архетипы в человеческой психике реализуется хаотично, так как их направляет две силы: бессознательная и сознательная. Однако обоюдный контроль может достигать значительной упорядоченности. И человеческая сознательность устойчива.

Среди приведенных суждений нам необходимо обратить внимание на два наиболее объективных их элемента. Первый - человек, как биологический вид, есть исторически крайний этап эволюции, следовательно, он пользуется самым многочисленным набором архетипов. Второе - человек обладает сознанием практически непрерывно, исключения составляют особые состояния организма и психики, в том числе, измененные состояния сознания. Эти два суждения дают начало разрешению вопроса децентрализации структуры потребностей, ибо остальные связанны либо с отсутствием децентрализации, либо с ее непосредственным проявлением.

Далее мы переходит к иным двум непротиворечивым самим по себе утверждениям. Количество архетипов причастных к жизни некоего животного (не человека) всегда оптимально. В жизни животных катаклизмы редки. Второе - сознанию для управления необходима такая функция как воля. Обратимся к первому. Мы утверждаем об отсутствии (не абсолютном) нетипичного поведения среди животных. Действия животных всегда упорядочены, соответствуют определенным стимулам и условиям. О человеке мы, следовательно, заключаем, что его действия гораздо менее строго упорядочены, так как его поведение во многом непредсказуемо и часто нетипично. То есть неупорядочено использование образцов поведения, архетипов. Человек использует сознательную регуляцию поведения, а бессознательную следует считать недостаточной.

Далее обратим внимание на то, что очевидна зависимость между количеством используемого психического материала (архетипов) и степенью нагрузки на бессознательное, которое их упорядочивает. (В этом случае мы уже должны конкретизировать: идет ли речь об индивидуальном бессознательном или о коллективном. Но, к сожалению, мы пока не готовы предложить однозначный ответ. Мы не можем исключить один тип бессознательного из этой функции, ибо они оба активны и инициируют самостоятельное, прямое или косвенное влияние на сознательное. Если мы присвоим функцию организации и распределения архетипов коллективному бессознательному, то вопрос о пределах его возможной нагрузки окажется чересчур надуманным и неочевидным. В случае приватизации этой функции индивидуальным бессознательным, для коллективного останется лишь функция хранилища архетипов. Оно же, по мнению Юнга, так же активно и в определенной мере независимо. Потому на данный момент мы удовлетворимся лишь предположением, что коллективное бессознательное контролирует, образно говоря, поток архетипов, тогда как индивидуальное бессознательное занято их конкретной организацией и распределением. Так мы не исключим функции взаимодействия индивидуального и коллективного бессознательных, а также ограничим функцию организации и распределения архетипов энергетически. Притом позднее мы отметим, что, в случае человека, индивидуальное бессознательное энергетически ограниченно существенно).

Но вернемся к вопросу нагрузки. Мы уточнили, что количество архетипов используемых животными оптимально, так как их поведение стабильно и предсказуемо. Это говорит о том, что бессознательное хорошо выполняет свою функцию и достаточно энергетизировано. Соответственно о человеке мы заключим обратное. Индивидуальное бессознательное не достаточно сильно и не справляется со своей нагрузкой. (Напомним, что мы говорим не говорим о коллективном бессознательном, так как возможность его энергетического ограничения не очевидна).

Человеческое поведение действительно регулируется не одним индивидуальным бессознательным, это известный факт. Таким же известным фактом является особый интерес и особое придание значимости эмоционально-волевой сфере человеческой психики. Эмоционально-волевая сфера - это не только область исследований, а в пониманий многих отличительная черта человека от животного. Как психологи, так и философы утверждают об исключительности этого элемента психики у человека. Воля традиционно рассматривается как следствие наличия сознания. Воля применяется именно для управления поведением, для выбора необходимых действий и алгоритмов, удовлетворяющих потребности. Однако отметим: эта способность есть не только вольность выбора поведения, а способность устанавливать порядок удовлетворения потребностей. Действительно, ранее необоснованно подразумевалось в трудах множества ученых, что это очередность потребностей организует наличные модели поведения. Тогда как в сущности может оказаться, что это организация порядка использования моделей поведения организует порядок удовлетворения потребностей. Мы предполагаем именно второй вариант. И именно в таком случае способность управлять своим поведением, основанная на сознательной воле, становится способностью управлять своими потребностями. Сутками отказываться от еды для медитации, не спать ночей для подготовки к экзамену, выпить воды больше чем требует организм, пренебречь безопасностью во имя чести. Здесь мы видим беспорядочное перемешивание уровней в пирамиде Маслоу. Однако теперь мы думаем иначе: мы наблюдаем не нарушение априорно упорядоченной структуры потребностей, мы видим изменение структуры сил упорядочивающие поведение человека. Парадоксально, но наш вывод: не потребности стимулируют поведение и управляют поведением, а поведение управляет потребностями. Потребности не первичны.

С одной стороны может показаться, что мы придаем своему выводу излишнюю значимость. Никому не новость, что человек имеет волю и управляет своим поведением, в том числе и удовлетворяет потребности. С другой стороны, нельзя упускать из внимания то, что мы рассматриваем этот феномен систематически, в контексте выделения путей происхождения человека и, что особенно важно, в связи с функцией бессознательного, которую сознание стремиться компенсировать. Позднее мы увидим, что неспособностью справиться со своей задачей бессознательное обязано именно сознанию.

Далее заметим, как характеризует появление сознания у человека П.С. Гуревич: «С появлением сознания разрушается мир привычной гармонии; предсознательное единство биологического организма и природы распадается на две половины - объект и субъект. Эта двойственность оказывается психологической основой религии, в ней начало всех философий, из нее происходит научный поиск, наконец, она служит той почвой, на которой произрастают мораль и искусство.»[3] Эта формулировка говорит нам о неком распаде, или лучше удвоении, реальности, благодаря удвоению психической структуры. В таком понимании подразумевается наличие двух информативных потоков. Один из них идет к неосознаваемой части психики, другой представляет собой, собственно сознательность. Это справедливо даже в том случае, если поток удваивается непосредственно сознательностью. Данные положения частично подтверждают нашу концепцию. Однако вместе с тем наше предположение опровергает данную интерпретацию. Понимание сознания как вида информационного ресурса ограничивает представленность его в психике только как ресурса. Такую же угрозу оно составляет и для понимания бессознательного. В системе же наших утверждений удвоение информационного потока мы рассматриваем не как данность или способность, а как необходимость, заданную существованием двух психических структур: бессознательного и сознания. Для адекватного функционирования, то есть соотнесенного с условиями, в которых осуществляется поведение, для адекватного выбора элементов и алгоритмов поведения, представленных архетипами, человеческой психике действительно необходимы два информационных потока. Один будет поступать в бессознательную часть психики, иной - в сознательную, так как они обе выполняют функцию организации поведения и притом достаточно автономно. Таким образом, понимание сознания как способности и необходимости одновременно становится непротиворечивым.

Весь этот механизм, как мы помним, формируется на основе одной общей задачи: централизация структуры потребностей. Перед человеком остается задача организовать свое поведение и таким образом свои потребности. Задача сильно отличается от задачи любого другого животного условиями ее разрешения. В психике появляется новая структура. И проблема децентрализации связана отныне не со структурой потребностей самой по себе, а со структурой психики, организующей поведение, удовлетворяющее эти потребности.

Делая такой вывод, мы уточняем для себя, что причину надо искать в процессе происхождения сознания и энергетических характеристиках бессознательного (индивидуального). Потому мы снова обращаемся к первой части статьи. В ней мы пришли к выводу, что сознательность, как устойчивое явление и как индивидуально энергетизированная структура психики встречается только у человека и у некоторых высокоразвитых животных. Однако у людей сознание оказывается способным и к самостоятельному плодотворному функционированию и индивидуальному взаимодействию с бессознательным. Совершенно очевидным является то, что энергетический ресурс бессознательного в этом положении будет сокращен. Частично, приватизацией энергетического запаса психики сознанием, значительнее, расходами на организацию взаимодействия с новой структурой.

Индивидуальное бессознательное животного не отягощено такой нагрузкой и в процессе организации поведения функционирует стабильно. У человека же, как мы и предположили, это функционирование нарушено вышеописанными причинами. Вот почему деятельность бессознательного оказывается разделена между двумя структурами. Не смотря на то, что изначальная функция сознания заключается в ориентировании эволюционного процесса, то есть разработке и обеспечении (психическом и биологическом) новых моделей поведения (архетипов), теперь оно задействовано, в добавок к вышеприведенному, в распределении и организации архетипов и в процессе удовлетворения потребностей. Эта формулировка, с нашей точки зрения, представляет широту действий сознания самым полным образом.

Теперь у нас существует представление о многом: о функции бессознательного, о происхождении и функции сознания, о том, как появление сознания отразилось на работе бессознательного, о том, почему структура потребностей стала динамичной. В этот момент мы ставим следующий вопрос. Почему сознание и бессознательное, осуществляя одну и ту же функцию, действуют несогласованно и противоречиво? Почему они мешают друг другу, а не создают синнергетический эффект, который бы сделал поведение человека невероятно точным и упорядоченным? И это не смотря на то, что они являются частями психики одного живого существа. Так же мы поставим вопрос о том, как сознание, в десятки раз менее энергетизированное, чем бессознательное, и осуществляющее непрерывную дипломатию с ним, выполняет свою новую функцию организации поведения, с которой не справляется бессознательное.

Не смотря на плотный поток вопросов, все они систематически разрешаются одним положением. Сознание в отличии от индивидуального бессознательного осуществляет эволюционную функцию. А для того чтобы ответить более последовательно мы начнем, парадоксально, с последнего вопроса. Сознание действительно очень слабо в энергетическом плане, это отмечают представители совершенно разных направлений глубинной психологии и представители иных направлений психологии вообще. Если речь идет о преимуществах сознания, то обозначают качественное превосходство, но не количественное. Сознание занимает в психике незначительную часть. С точки зрения Адлера оно может запросто выступать марионеткой в отношениях с бессознательным. С позиции Фрейда оно вечно вынуждено защищаться и идти на компромиссы. Юнг говорит о его нежной юности. Мнения всех этих специалистов имеют некоторую схожесть. И вместе с тем все они внегласно признают еще одно. Успех сознания. На что он опирается?

Ответ кроется в том числе в характере взаимоотношений сознания и бессознательно, который лучше всего виден на примере клинического анализа. Мы должны обратить внимание на многообразие форм защиты сознания, на огромное количество механизмов и условий их реализации. Среди практикующих аналитиков существует известный принцип работы, сформулированный К. Юнгом. Тот утверждал, что во избежание технологизации терапевтической процедуры аналитик должен освободить свое сознание от всевозможных концепции и теории в разговоре с пациентом. Это должно сделать терапию подобной художественному процессу и полностью подчеркнуть индивидуальность пациента, тщательное понимание которой необходимо для работы. Это правило вместе с тем подразумевает исключение поиска аналогов и сходных клинических ситуаций, которых касался будущий психоаналитик во время своего обучения, которые наблюдал в повседневной жизни, о которых слышал от коллег по учебе и работе. Сознание очень вариативно, и если многообразие форм защиты может таковым не показаться, то несомненна вариативность их применения. Мир, в котором живет человек, почти не может предложить ему тупиковую ситуацию. Такую, что сознание не найдет варианта адаптировать свои формы защиты и взаимодействия. Это непреклонно утверждает адаптивную функцию сознания, которая, по сути, есть выражение эволюционной функции.

Бессознательное, напротив, очень инертно и малоподвижно. Эти его характеристики дают возможность его описать, сформулировать определение бессознательного. Это определение, как правило, определение через содержание и ряд простых механизмов. Оно чаще бывает точнее, чем формулировка сознания. В своих проявлениях бессознательное так же консервативно, иначе его было бы гораздо труднее изучать в историческом плане. Гораздо труднее чем сознание, которое в плане хронологии также является исключительно подвижным и изменчивым.

Эти замечания дают нам основание утверждать, что сознание справляется со своей функцией организации поведения благодаря ее комбинированию с функцией эволюционного преображения. Однако, мы так повели наше рассуждение, что теперь впору усомниться в том, что сознание вообще причастно к использованию форм поведения представленных архетипами. Это одно из наиболее сложных для понимания мест в нашей работе. Мы утверждаем, что сознание причастно к использованию архетипов при организации поведения в той мере, в какой поведение человека можно описать как допустимо отклоняющееся от определенного архетипа. Дело в том, что участие сознания в жизненной активности будет всегда охарактеризовано эволюционным преображением. Грубо говоря, ориентиром является сам факт осознанности. Если мы наблюдаем в поведении конкретную модель, о которой мы можем сказать, как она сложилась исторически, в каких условиях, более того, можем ее предсказать, то с уверенностью можно сказать, что сознание не причастно к данной модели. Как правило, это наиболее древние и простые алгоритмы, сформировавшиеся задолго до появления человека. Именно при наблюдении их проявления мы говорим об инстинктах, в частных случаях о регрессе.

Обратную характеристику имеют архетипы, к созданию и организации которых сознание причастно. Эти архетипы нельзя расписать во всей строгости определения. Они изменчивы, разнообразны в культурах, хотя и имеют общую основу. Из известных и выделенных на сегодняшний день архетипов, эти представляют даже большинство. Однако это лишь указывает на область научного внимания, но не на действительную пропорцию. Динамику этих архетипов мы можем проследить исторически вплоть до первых хронологических упоминаний о человеке. Это архетипы мудреца, героя, охотника и т.п. О других люди в большинстве случаев только предполагают, ибо всякая активность в их отношении бессознательна. Подобно этому в известном боевике «Матрица» главному герою объясняют движение ветра, птиц, микроорганизмов, восхода - «Программы повсюду, все они выполняют свою часть работы. Они незаметны, ты и не догадаешься об их существовании.» Так же и нам трудно предположить и дифференцировать наличие и границы архетипов в жизнедеятельности всего живого мира.

Однако, если мы возлагаем на индивидуальное бессознательное ответственность за организацию только архетипов древности, скрытых от нашего сознания весьма глубоко, то мы автоматически приходим к известному факту. А именно, что сознание, как автономная сила, имеет свою бессознательную область, отвечающую уже не за создание и обработку моделей поведения, а за их организацию. Традиционно эту область называют Сверх-Я или Супер-Эго. Юнг, как известно, указывает на непосредственную связь между актуализацией архетипов и данной областью.

К данному совпадению мы пришли не случайно. Мы, таким образом, опираемся на достоверные разработки отцов психоанализа и подготовленными переходим к следующему вопросу. Почему взаимодействие сознания и бессознательного противоречиво и часто антагонистично? Ответ заключается в различии условий организации поведения той и другой психической структурой. Бессознательный элемент не опирается на социальную ситуацию и противоречит ей. Это справедливо замечают как основатели глубинной психологии, так и ученые продолжающие их дело. Однако этот элемент весьма эффективен в случае асоциальной ситуации. Это автоматически объясняется его прямым предназначением к таким условиям. Животному миру не известны настолько сложные социальные ситуации как в человеческом обществе. Сознанию напротив. Изощренная социальная среда привычна и удобна. Ведь оно является основанием этого феномена. Потому все множество архетипов, понятых нами как созданные сознанием, учитывает социальную ситуацию во всем ее многообразии. Более того, социальная обусловленность есть базовое отличие архетипов бессознательного от архетипов сознания. Это отличие ярче всего проявляется в предположении Фрейда о том, что Сверх-Я это психическая структура, основанная на социальных запретах и табу, интроецированных или спроецированных в жизнь индивида через образы родителей. Понимание же Юнгом этого элемента соответствует нашим представлениям почти полностью.

Разница в условиях ориентирования отвечает на поставленные вопросы. Бессознательное организует поведение независимо от социальной ситуации, ибо информативный поток, на который оно ориентируется, не содержит сведений о ней. Сложная социальная ситуация существует для человека только в условиях сознательной активности. Фактически сознание есть психическая форма, при попадании в которую, информация приобретает особый (социальный) характер, как следствие непосредственной эволюционной направленности. В ином случае наличные обстоятельства, очевидно, не являются достаточным условием формирования такого восприятия окружающих условий.

Сознание же организует поведение в полноте собственного понимания социальной ситуации. Потому действия сознания и бессознательного анатагонистичны. Они опираются на различные потоки информации, они располагают различным набором форм поведения, эти формы в разной степени динамичны. Бессознательное, само по себе, консервативнее эволюционно направленного сознания.

Второе заключение.

Так мы разрешаем вопрос о структуре потребностей у человека. Изначально мы адаптировали пирамиду Маслоу к топологической модели психики, созданной нами на основании работ З. Фрейда. Затем, допустив феномен децентрализации потребностей, мы предположили возможные условия и механизм децентрализации. Упомянутые условия складываются из эволюционного накопления моделей поведения, разрабатываемых в процессе эволюции (к которым мы приравниваем архетипы) с целью удовлетворения потребностей, и факта наличия у живых организмов сознательности (у человека - сознания), которая непосредственно причастна к эволюционному процессу. Возникновение сознания у человека повлекло за собой ослабление бессознательной части психики. Это стало причиной разделения функции организации поведения между сознанием и бессознательным. Предположив то, что упорядоченность потребностей не есть естественное условие живых организмов, а она возникает опосредованно, через организацию поведения, мы объяснили децентрализацию структуры потребностей у человека тем, что его поведение организуется двумя изначально рассогласованными психическими структурами.

Рассогласованность действий двух психических структур объясняется их различными условиями ориентирования и образом восприятия информации. Бессознательное более консервативно и ориентируется на исходный набор фактов. Сознание направленно на эволюционные преображения и ориентируется на окружающую действительность как на сложную социальную ситуацию.

Сколько измерений существует для человеческого сознания?

Третья часть нашей статьи по своему содержанию будет наиболее скромной, если говорить о количестве предположений и наиболее туманной в отношении тех предположений, которые будут сделаны. Мы продолжим еще одну идею взаимной ассимиляции физики и психологии в сфере пространственной топологии. Зачастую простую истину, которой мы воспользуемся, изрекают как физики, так и геометры, и психологи, и биологи. «Высказанное мною утверждение трудно принять на веру, поскольку если и есть что-то, что мы можем с уверенностью сказать об окружающем нас мире, что-то о чем нам говорят наши ощущения, начиная с первого сознательного момента и первых осязательных опытов,- то это число измерений. И это число - три» - так высказывается Шинтан Яу в своей "теории струн". В подавляющей части современных учебников по психологии мы встречаем аналогичные утверждения.