Интернет как отражение психической реальности и форма психического убежища

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

психический интернет зависимость

Актуальность исследования: В конце XX - начале XXI века человечеством был совершен шаг, ставший переломным и совершивший переворот как в сферах жизни общества (экономической, политической, социальной и духовной), так и в самом обществе в корне. Этот период как совершенно новый этап в истории человечества - начало информационной эпохи, символом которой стала система объединенных компьютерных сетей - интернет. Изначально целью создания интернета носило исключительно практический характер - использование в качестве инструмента быстрой передачи информации. Однако такая система впоследствии породила не просто сеть, но систему связей, отношений и коммуникаций между людьми с различных точек мира, создавая, тем самым, особое пространство для взаимодействия друг с другом. И с каждым годом это пространство под названием "Всемирная паутина" растёт и развивается, становясь не просто средством для передачи информации и коммуникации, но и непосредственно частью жизни человека, без которой почти невозможно существовать. В связи с этим человек уже иначе смотрит на мир и функционирует: совершенно иначе развивается его личность, и формируются интересы.

Особенно это наблюдается в юношеском периоде жизни - последним этапом подросткового периода. В студенческие годы происходит формирование внутренней позиции, жизненных планов и осуществляется поиск своего места в жизни. Поскольку данный период можно назвать решающим шагом вступления во взрослую жизнь, а студенческая жизнь представляется насыщенной в различных аспектах, это может сопровождаться сильными переживаниями, зачастую носящие негативный характер. И виртуальное пространство, таким образом, может стать своего рода психическим убежищем от подобных переживаний. В случае неспособности юноши справляться со столкнувшимися с ним негативными переживаниями в реальности, виртуальное пространство может стать не только местом, в котором безопасно, но и источником получения удовольствия, становясь тем самым частью психического убежища и укрепляя его. Отсюда формируется специфика психической реальности у студентов с различной степенью интернет-зависимости. В связи с этим данная тема представляет актуальность для исследования.

Научная новизна: В настоящее время в психологии достаточно широко представлены теоретические и практические исследования, посвященные интернет-зависимости. Изучалась природа, черты и характеристики интернет-зависимости (А. Ю. Егоров, А. Е. Войскунский, М. Гриффитс, Л. О. Пережогин, У. Браун, А. Голдберг, С. Чен, В. А. Лоскутова, Дж. Сулер и др.), а также психологические особенности личности, имеющей склонность к интернет-зависимости (В. Л. Малыгин, Т. С. Спиркина, А. Чудова, А. Кузнецова, М. С. Радионова, Е. Харди, К. Дэвис, И. Н Л. Лиан и др.). Также проводились исследования, ориентированные на изучение роли интернета как способ справляться с проблемами в реальной жизни (Г. Райнголд, Е. Рэйд, Дж. Этвуд, Л. Шварц). Изучение интернета было проведено также исследователями психоаналитического подхода А. Марзи, Н. Холландом, Х. Гаймон, Ш. Тёркл, Хорхе Л. Тизон, и т.д. Рассмотрение интернета в качестве убежища и побег в него для игроманов было впервые предложено А. Карповым. Несмотря на то, что произведено множество исследований на выявление факторов, причинно-следственных проявлений интернет-зависимости, еще не до конца изучены закономерности, механизмы, условия ее формирования. Также из исследований особенно упускается личностное составляющее, которое стоит за формированием интернет-зависимости - психическая реальность, которая заключается в том, как индивид видит, воспринимает реальность и существует в ней.

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что было проведено множество исследований проблемы интернет-зависимости. Однако исследований об интернете как отражение психической реальности и форма психического убежища еще не проводилось.

Предмет: Исследование интернета как отражение психической реальности и форма психического убежища.

Объект: Интернет как отражение психической реальности и форма психического убежища.

Цель: Изучить интернет как отражение психической реальности и форма психического убежища.

Задачи:

1. Провести теоретический обзор исследований о психическом убежище, психической реальности и виртуальной реальности.

2. Выявить уровень интернет-зависимости у студентов.

3. Сравнить восприятие интернета у интернет-независимых и интернет-зависимых студентов трех направлений.

4. Сравнить личностные особенности у интернет-зависимых и интернет-независимых студентов всех направлений.

5. Сравнить восприятие интернета как отражение психической реальности и форма психического убежища у студентов информационно-математического, практического и творческого направлений.

Гипотезы:

1. Интернет как отражение психической реальности и форма психического убежища наиболее характерен для интернет-зависимых, чем для интернет-независимых студентов информационно-математического направления.

2. Интернет как отражение психической реальности и форма психического убежища наиболее характерен для интернет-зависимых, чем для интернет-независимых студентов практического направления.

3. Интернет как отражение психической реальности и форма психического убежища наиболее характерен для интернет-зависимых, чем для интернет-независимых студентов творческого направления.

4. Существуют особенности интернета как отражение психической реальности и форма психического убежища у студентов информационно-математического, практического и творческого направлений.

Данная дипломная работа включает в себя 85 страниц, состоит из введения, двух глав (теоретической и эмпирической), заключения и списка используемой литературы.

Глава 1. Теоретический обзор исследований

1.1 Определение психического убежища. Подход к изучению психического убежища

Согласно Джону Стайнеру, психическое убежище - это безопасное внутреннее пространство, область относительного покоя и защиты от тревоги и напряжения. При возникновения значимого контакта, тот воспринимается как угроза, и в результате выстраивается "ложный", поверхностный контакт с целью избежать невыносимой тревоги. Так, индивид скрывается за мощной системой защит, которые Стайнер определил как «Патологические организации личности», которые заключают в себе чрезвычайно стойкие группы защитных систем, помогающие индивиду изолироваться от контакта с внешней реальностью. В качестве наглядного описания психического убежища, Стайнер пишет: "Обычно оно представляется в виде дома, пещеры, крепости, необитаемого острова или другого подобного места, выглядящего как зона относительной безопасности. Кроме того, оно может принимать межличностную форму, как правило - организации объектов или частичных объектов, которая готова предоставить защиту. В описании зачастую явственно видны элементы тиранического или перверсивного характера, но иногда индивид идеализирует эту организацию и восхищается ею" (Стайнер Дж., 2010. 17). Данная позиция позволила исследовать, как именно функционируют защиты и их формирование в сложные и сплоченные защитные системы.

В данной главе мы рассмотрим более подробно понятие психического убежища, а также теории других исследователей, которые были включены в изучении данного феномена.

К психическим убежищам больше прибегают люди психотического, пограничного уровней и склонных к перверсиям. Убежище становится не только безопасным местом, защищающее от тревог, но в то же время особым местом в психике человека, в котором возможна реализация фантазии о всемогуществе и ощущении триумфа, найти успокоение и укрытие от внешней реальности. В то же время состояние пребывания в убежище достигается ценой изоляции, застоя и отступления (Стайнер Дж., 2010).

Психические убежища и их системы защит могут варьироваться в своем содержании, исходя из следующих характеристик:

1. Убежища могут отличаться от степени зависимости от них: от полностью «застрявших» личностей до тех, кто пользуется убежищем лишь иногда и по своему усмотрению.

2. Убежища могут отличаться по масштабности и охвату. В одних областях своей жизни некоторые люди способны развиваться и поддерживать адекватные отношения, в других же оставаться «застрявшими».

3. Системы защит могут отличаться по силе. В случае, если в систему защит ничто не вмешивается, люди ограждены от тревоги и не испытывают никаких затруднений. Другие же остаются в убежище, даже если то приносит им страдание. Оно может стать хроническим и устойчивым или мазохистическим и привычным. Страх перемен и попытки вывести личность из убежища может сопровождаться еще большим уходом в него (Стайнер Дж., 2010).

В создании психического убежища могут быть вовлечены патологические организации, которые являются внутренней конфигурацией защит, имеющие высокоорганизованный характер, и могут служить сильным препятствием при возникновении каких-либо изменений в жизни индивида. Данный феномен прослеживался в ряде работ о нарциссизме: исследования нарциссического сопротивления (Abraham, 1919), "Броня характера" (Reich, 1933), высокоорганизованная система защит (Riviere, 1936), описание деструктивного нарциссизма (Rosenfeld, 1971a) и др. Возникновение препятствий к изменению в работе "Анализа конечного и бесконечного" Зигмунд Фрейд связывал с инстинктом смерти и отмечал особую роль патологических организаций в проблеме примитивной деструктивности, которая затрагивает человека на самом глубоком уровне, независимо от внутренних или внешних причин ее возникновения (Фрейд, 1996).

Герберт Розенфельд описывал психические убежища как ловушки, в которых человек оказывается узником деструктивных нарциссических частей своей самости, и не может сбежать (Rosenfeld, 1983). Стайнер также добавляет, что, несмотря на то, что индивид оказывается заложником этих частей, убежище воспринимается как защита, и любая попытка потерять это убежище или покинуть сопровождается невыносимой тревогой (Стайнер Дж., 2010). Идея Фрейда о бреде как попытка исцеления также заключается в том, что чрезвычайно патологическое убежище может служить укрытием. При переживании утраты психотик, чтобы защититься от деструктивных переживаний, создает для себя новый мир: приблизительно похожий, который был до утраты, и в котором он может жить (Freud S., 1954).

В обычных случаях задачей защитных организаций является связывание примитивной деструктивности, ее нейтрализация и контроль независимо от ее источника, и это также является универсальной чертой структуры защит человека. Защиты действуют только тогда, когда тревога превышает порог переносимости, и по мере уменьшения тревоги защиты завершают своё действие. В других случаях, когда деструктивность наиболее сильно выражена, действие защитной организации становится патологической и начинает доминировать в психике: вместо функции защиты формируется изоляция как от внешнего (ограждая от всякого контакта и каких-либо отношений), так и для внутреннего мира, тем самым "замораживая" человека в развитии (Стайнер Дж., 2010).

Формирование и протекание патологических организаций на невротическом и не невротическом уровнях представлены в работе Биона. В психотических и пограничных организациях личности защитная организация является доминирующей: она используется для "корректировки" поврежденных частей Эго и в результате оказывается неотъемлемым компонентом психотической части личности. Непсихотическая личность менее склонна к деструктивным нападениям на собственную психику, и поэтому возможно чередование проективных и интроективных процессов. Несмотря на различия, существуют элементы патологических организаций личности, которые являются общими для всех уровней личности, и могут превалировать, когда человек испытывает давление. Поэтому даже у невротиков убежище, представленное как пространство, возникшее естественным образом или сформированное окружением, можно считать результатом действия мощных защитных организаций (Бион, 2008).

В механизме патологической организации задействованы многие примитивные, базовые защиты, наиболее часто которой выступает проективная идентификация, которая в паталогическом случае не способна к обратному процессу (принятию и возвращению частей своего Эго) и в результате происходит расщепление и образование хорошей и плохой частей самости. В процессе проективной идентификации личность приписывает существование частей самости другому, одновременно отрицая наличие этих частей у себя. В результате отношения субъекта с другим человеком устанавливаются не как с отдельной личностью, а с самостью, спроецированной в него,- при том, что к ней относятся как к другому (Стайнер Дж., 2010). Эта позиция исходит из мифа о нарциссе, влюбившегося в собственное отражение в воде, но воспринимавший это отражение не как себя, а как другого незнакомого юношу. Также проективная идентификация, которая приводит к объектным отношениям нарциссического типа, описана в работе Фрейда с Леонардо, где тот проецировал свою инфантильную самость в учеников и заботился о них так, как хотел бы, чтобы о нем заботилась его мать (Фрейд, 1910).

Проективная идентификация как основа объектных отношений нарциссического типа, которые являются центральным аспектом патологической организации, сама по себе не является патологическим механизмом и, напротив, помогает сформировать основу для построения эмпатических отношений. При нормальном психическом функционировании проективная идентификация используется субъектом гибким и обратимым способом, чтобы человек мог видеть других людей и взаимодействовать с ними с позиции собственной идентичности и отказа от проекций. Во многих патологических состояниях такая обратимость заблокирована, и личность не способна вернуть себе части своего Эго, утраченные при проективной идентификации. В результате он теряет контакт с теми аспектами своей личности, которые постоянно пребывают в идентифицированных ими объектах. Помимо этого неспособность к обратимости истощает самость, а объект, на которого были спроецированы отщепленные части Эго, искажается (Стайнер Дж., 2010).

Защитная ситуация в данном случае может возникать в результате расщепления, когда объект воспринимается как хороший или плохой, и индивид пытается с помощью хорошего защититься от плохого. Такое расщепление, согласно Мелани Кляйн, всегда сопровождается соответствующим расщеплением в Эго, где происходит разделение на хорошую часть самости, установившую отношения с хорошим объектом, и плохую часть самости, установившую отношение с плохим объектом. Если это расщепление успешно поддерживается, хорошее и плохое настолько изолируются друг от друга, что между ними вообще не происходит никаких пересечений и взаимодействий. Однако личность может обратиться к защите хорошего объекта от плохого с целью сохранить равновесие (Кляйн, 1952).

В случае если так и не удается сохранить равновесие, согласно Биону, может происходить патологическое расщепление с фрагментацией самости и объекта и их выталкивание в более жесткой и примитивной форме проективной идентификации. Затем возникают патологические организации, которые собирают эти фрагменты, результатом которых может снова стать ощущение защищенности и изолированности хорошего объекта от плохих (Бион, 2008). Однако здесь процесс является на деле сложным, чем простое расщепление на хорошее и плохое, и результатом будет расщепление личности на несколько элементов, спроецированных в объекты и затем собранных заново таким образом, что это имитирует контейнирующую функцию объекта. Так, патологическая организация в конечном итоге идеализируется для индивида, представляется хорошим объектом, который защищает его от деструктивных атак, но сама структура организации состоит из проецированных хороших и плохих элементов, полученных из самости объектов. Однако и сама самость зависимая от превалирующей организации, также может иметь сложную структуру (Стайнер Дж., 2010).

В патологических организациях личности проективная идентификация может использовать не один конкретный объект, а охватывать группы объектов для установления отношений между ними. Эти объекты чаще всего являются частичными, сконструированы из опыта взаимодействия с ранним окружением личности. Фантастические фигуры внутреннего мира личности иногда основаны на его реальном опыте, полученном во взаимодействии с плохими объектами, а иногда оказываются искажениями и неверными интерпретациями раннего опыта, что и приводит к созданию патологических организаций (Стайнер Дж., 2010).

Таким образом, можно увидеть образование сложных систем и отношений с объектами в патологических организация в стремлении создать относительное равновесие или защиту от деструктивности.

Как уже было ранее сказано, основной задачей патологических организаций личности становится связывание, контейнирование и нейтрализация примитивных деструктивных импульсов. И для того, чтобы с ними справиться, личность отбирает деструктивные объекты, в которые можно спроецировать деструктивные части самости. Согласно Розенфельду (Rosenfeld, 1971a), Мельтцеру (Meltzer, 1968) и других исследователей, эти объекты собираются в "банду" на бессознательном уровне и во снах личности, предлагая себя в качестве убежища для защиты от преследования, вины и других невыносимых состояний. В результате формируется сложная сеть объектных отношений, где каждый объект контейнирует отщепленные части самости, а единство группы для объектов достигается сложным, специфичным образом. Патологическая организация «контейнирует» тревогу, предлагая себя в качестве защитника, и делает она это перверсивным образом, сильно отличающимся от нормального контейнирования, которое происходит, например, как описывал Бион, между здоровой матерью и ее ребенком (Бион 2008, 2009).

Впоследствии, оказавшись затянутым в такую систему отношений, индивиду сложно противостоять и отречься от этой организации, и обратимость проективной идентификации становится невозможной. Процесс возвращения частей самости, утраченных при проективной идентификации, возможен только при работе скорби переживании утраты, в которой происходит встреча с реальностью того, что принадлежит объекту и что принадлежит самости. Для преобразования объекта как внутреннего необходимо отказаться от объекта как внешнего, после чего он может быть интериоризирован как отдельный от самости, и впоследствии будет возможно идентифицироваться с ним гибким и обратимым образом. Когда контейнирование обеспечивается не одним объектом, а их организацией, очень трудно добиться обратимости проективной идентификации. Невозможно отпустить от себя какой-либо объект, скорбеть о нем и, впоследствии, отвести от него проекции, поскольку он не функционирует отдельно, а соединяется с остальными членами организации мощными связями, которые поддерживаются, с целью сохранения организации в неприкосновенности (Стайнер Дж., 2010).

При попытке покинуть патологические организации, которые защищают от примитивных состояний фрагментаций и преследований, а также от боли и чувства вины, при возникновении нового контакта или развития может возникать страх и тревога, которые заставляют индивида вернуться в убежище. Тревога же, в свою очередь, согласно Мелани Кляйн, подразделяется на две позиции: параноидно-шизоидную и депрессивную, которые являются совокупностью защит и моделями тревог, и характеризуются типичными психическими структурами и формами объектных отношений - внутренних и внешний (Кляйн, 1988, 2001). И патологические организации личности призваны защищать личность от обоих позиций тревоги (Steiner, 1979, 1987).

Используя концепцию Кляйн, психическое убежище можно определить как особую позицию - пограничную, которая находится на границе между позициями параноидно-шизоидной и депрессивной (Кляйн, 1988, 2001). Личность может перемещаться в убежище, на пограничную позицию, где он находится под защитой патологической организации. При «застревании» пациент будет прочно обосновываться в убежище под защитой патологической организации и очень редко выходить с целью избежать столкновения с депрессивными или параноидно-шизоидными тревогами (Steiner, 1987).

Для убежищ также характерен особый тип отношений с реальностью, выражающийся в перверсивной установке. Исходя из работы Фрейда о фетишизме (Freud S., 1927), данный тип отношений заключает в себе следующие аспекты:

Первый аспект заключается в формировании специфического отношения, где реальность и не принимается, и не отвергается, тем самым могут сосуществовать и согласовываться одновременно несколько противоречащих взглядов на реальность (Freud S., 1927). Такое перверсивное псевдовосприятие придает привлекательность психическому убежищу, предоставляя возможность как поддерживать контакт с реальностью, чтобы казаться «нормальным», так и избегать наиболее болезненных ее аспектов (Стайнер Дж., 2010).

Второй аспект перверсии являются садо-мазохистические отношения между организацией и индивидом (Freud S., 1927), где организация предстает садирующей, контролирующей и запугивающей, а индивид, "очарованый" идеализированной тиранией, встает на мазохистическую, зависимую от организации позицию, получая при этом мазохистическое удовольствие (Стайнер Дж., 2010).

Так, пребывание в убежище для индивида является привычным, от которого сложно отказаться и в котором можно получить перверсивное наслаждение. Перверсивно - функционирующие психические механизмы играют центральную роль в патологических организациях, поскольку формируют перверсивные связи, сохраняют целостность и неизменность структуры организации. (Стайнер Дж., 2010).

Дональд Калшед предлагает рассмотреть психическое убежище с другой точки зрения. Опираясь на идею Стайнера, Дональд выступает против патологизации психического убежища и зависимой части. Дональд считает, что главное предназначение защитной системы состоит в адаптации, а также тот факт, что система может послужить "временным приютом" на пути к индивидуации, и что «зависимая часть» тем самым может быть значима для личности в целом.

Согласно Калшеду, защиты возникают по определенной причине. Они стараются защитить функционирование психики, так же как иммунная система защищает функционирование организма. В своей работе "Травма и душа" Дональд приводит клинический пример, когда внутренний "ребенок" отступает во внутреннее священное убежище. Благодаря этому маневру психики сакральное ядро личности предохранено от дальнейшего насилия и избавлено от невыносимого страдания. Исключение этого жизненного ядра из процессов нормального функционирования Эго создает дефицит в аффективной компетентности и активности Эго, однако благодаря такой защите сохраняется нечто, имеющее большое значение для будущего развития.

Калшед, таким образом, предлагает рассматривать психические убежища не как патологическую организацию, а как внутреннее пространство, в котором "сохраняются и находят приют творческий потенциал и витальная искра личности" (Калшед, 2015).

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что психическое убежище можно воспринимать как безопасное место, зависящее от патологической организации, в которое личность может сбегать от невыносимой тревоги. Саму эту организацию можно рассматривать как высокоструктурированную систему защит, а также как плотно организованную сеть объектных отношений. Базовыми защитами патологической организации являются проективная идентификация, характеризующаяся невозможностью присвоения частей самости, и расщепление на хорошую и плохую части самости, изолированных друг от друга. Наряду с параноидно-шизоидной и депрессивной позициями, убежище может выступать в качестве третьей позиции, где индивид может скрыться от тревог, связанных с любой из двух предыдущих позиций. И, наконец, перверсивный характер убежища можно рассматривать как особые отношения человека с реальностью, с одной стороны, и в терминах объектных отношений садомазохистского типа - с другой. Калшед предлагает расширить понятие о психическом убежище, тем самым рассматривая не только в патологических случаях, но и в других возможных сферах. В нашей работе будет представлено исследование интернета как отражение психической реальности и форма психического убежища.

1.2 Определение психической реальности. Теории и подходы к изучению психической реальности

Психическая реальность - устойчивое и независимое от окружения ядро сопротивления, которое единственно можно считать «реальным» на фоне других психических феноменов; в основном это бессознательные желания и связанные с ними фантазии (Лапланш, Понталис, 1996).

В данном параграфе мы собираемся рассмотреть понятие психической реальности, а также другие подходы к определению психической реальности.

В работах Фрейда психическая реальность противопоставляется "внешней" (Freud S., 1950), фактической" (Фрейд, 1912-1913) или "материальной" реальности (Freud S., 1916-1917). З. Фрейд выступал против отождествления психики с сознанием. Психическая реальность по большей части не является прерогативой сознания. В ней властвует бессознательное психическое, далеко не всегда попадающее в поле сознания, однако оказывающее существенное воздействие на поведение человека. Бессознательное психическое являлось для З. Фрейда не меньшей реальностью, чем существующий внешний мир. Реальным признавалось нечто психическое, имеющее свою собственную природу, подчиняющееся особым закономерностям развития, не всегда имеющим аналог в мире физических явлений (Лейбин, 2010).

В "толковании сновидений" Фрейд пишет следующее: "Бессознательное есть истинная психическая реальность; в своей глубочайшей природе оно так же неизвестно нам, как и реальность внешнего мира, и оно так же неполно представлено содержанием сознания, как внешний мир - сообщениями наших органов чувств" (Фрейд, 2003. 279). Бессознательная деятельность человека находит свое выражение в различных формах. Она проявляется в ошибочных действиях (оговорки, описки, очитки, забывания, потеря предметов и др.), сновидениях, фантазиях, грезах, иллюзиях, которые как раз составляют основу психической реальности (Лейбин, 2010). Так, переживаемое как психическая реальность выступает отражением содержания бессознательного.

Валлерстайн делает акцент на смешение внутреннего и внешнего. По его мнению, Фрейд занимался концепциями проверки реальности и принципа реальности и взаимосвязь отношений между ними, но уделял гораздо меньше внимания определению того, что он подразумевается под реальностью или различению того, что он называл внешней (или материальной) реальностью и внутренней (или психической) реальностью. Валлерстайн отрицает строгую дихотомию Фрейда; он уделяет особое внимание тому, до какой степени психическая реальность способна влиять на восприятие внешней реальности. Согласно Валлерстайну, психическая реальность - это поток внутреннего ментального опыта, питаемый движимыми фантазиями и желаниями, причем патогенез и нейросогенез проистекают из конфликтов по поводу этих фантазий и желаний, а внешние события и случайности представлены только через избирательные восприятия и, следовательно, избирательные реакции, которые соответствуют требованиям конфликтных катектических интенсификаций (Wallerstein, 1985).

Для Арлоу, психическая реальность не фантазия, которая принимается за действительность, а "реальное" со смесью факта и фантазии. Последующие события и восприятие реальности избирательно организуются в схему памяти созвучную внутреннему фантазийному мышлению. Когда память и восприятие предлагают содержание, совпадающее с фантазийным мышлением, происходит осознание опыта и переживаний, а воспоминания всплывают избирательно. И всё это организуется таким образом, чтобы служить посредником для вторичных репрезентаций желаний и страхов, воплощенных в бессознательных фантазиях (Arlow, 1996).

Психическая реальность, согласно Майснеру, определяется следующим образом. Психическая реальность эквивалентна субъективному сознанию, охватывающему все сознательное представление как о внешних, так и о внутренних объектах и реальностях, и является отражением бессознательных влияний как в отношении содержания, так и в отношении мотивации. Психическая реальность имеет больше общего со значениями, чем с фактами, она больше связана со знанием, чем с известным. То, что известно - объективно, поскольку оно является объектом познания, но оно может быть реальным или нереальным,

Полезными моделями интеграции сознательного и бессознательного мышления являются:

- сновидения - форма субъективного опыта, включающая значительную бессознательную деривацию

- перенос - в которой субъективный опыт других людей подвергается влиянию в той или иной степени бессознательных остатков, полученных из опыта развития и других переживаний с предшествующими объектами и объектными отношениями.

Поскольку познание всегда есть познание объекта в некотором смысле, психическая реальность также включает в себя объективный опыт, будь то внутренний или внешний объект. Подразумевается, что психический опыт, а следовательно, и психическая реальность не могут рассматриваться исключительно как субъективные или объективные, но по своей сути являются и тем и другим. Психическая реальность не может быть сведена к простой субъективности (фантазии, воображению, галлюцинации, заблуждению и т. д.), а также не может считаться полностью объективным (недвусмысленное знание реального, абсолютная истина и т. д.); скорее, она охватывает оба аспекта. Подразумевается, что перенос как форма психической реальности может сосуществовать с другими формами психической реальности (Meissner, 2000).

В данной работе для исследования психической реальности будет использована методика незаконченных предложений Сакса-Леви SSCT (Sack's Sentence Completion Test). Метод незаконченных предложений характеризуется изучением и диагностикой личности (Brown,Unger, 1998). Данный метод дает возможность проявить свободные ассоциации без ограничений и оценок, насколько ответы правильны или неправильны. Предполагается, что возникает своеобразный эффект экрана, когда человек как бы «проецирует» свои внутренние личностные особенности и привычное функционирование вовне в неопределенных ситуациях (Румянцев, 1969). Наибольшую пользу метод незаконченных предложений приносит в тех случаях, когда он применяется для получения информации о том, как испытуемый ведет себя в обыденной жизни или какое впечатление он хочет произвести на окружающих (Forer, 1950). Достоинствами метода незаконченных предложений являются его гибкость, возможность адаптации к разнообразным исследовательским задачам: выявления мотивов, потребностей, другие - чувств обследуемого, его отношения к семье, сексуальной жизни, вышестоящим коллегам по работе и т. д. Согласно оценке ряда зарубежных специалистов, валидность и надежность этих методик достаточно высоки (Holaday et al., 1985).

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что психическая реальность является отражением бессознательного и определяет мир так, как он воспринимается и понимается субъектом. Психическая реальность включает в себя аспекты опыта субъекта, которые могут отражать объективное восприятие и оценку действительности, включая в некоторой степени определенные аспекты опыта отношений с другими людьми и внутреннего опыта, исходящих при этом из бессознательного контекста.

1.3 Интернет и виртуальная реальность как отражение психической реальности и форма убежища. Теории и исследования виртуальной реальности как отражение психической реальности

Киберпространство как мир виртуальной реальности - воображаемая реальность, созданная компьютерными сетями. Пространственная среда, моделируемая компьютером в реальном времени дает пользователю иллюзию погружения в пространственную реальность, с которой он может взаимодействовать (Gibson, 1984).

Чтобы построить внешний мир внутри себя, индивид включает свои ожидания, основанные на прошлых переживаниях, воспоминаниях и бессознательных фантазиях о проецируемых объектах, в дополнение к восприятию объективного мира. Так, личные отношения являются ключом к идентификации и идентичности в построении личности. Существование виртуальной коммуникации порождает различные пространства отношений, которые проявляются в форме кажущейся игры. В этой игре могут появиться расщепление личности, диссоциации, изменения ролей, параллельные фантастические жизни и другие явления. Это может привести к изменениям в образе мышления, в сексуальности и идентичности человека (Guimon, Zac de Filc, 2001). Согласно Шерри Тёркл, компьютер, помимо облегчения работы и общения, предложил новые модели разума и новую среду, где можно проецировать идеи и фантазии. Другими словами, компьютер стал чем-то большим, чем просто инструментом. Он работает как зеркало (хотя и создает иллюзию, что мы можем пройти через него), в котором наши фантазии приобретают подобие реальности (Turkle, 1997)

В данном параграфе нашей задачей будет исследование психической реальности в пространстве интернета и виртуальной реальности, а также определение компьютерной зависимости, особенности проявлений компьютерной зависимости и исследования данного феномена.

Наиболее подробно о понятии виртуальной реальности, ее роли и участии в психическом развитии и функционировании, а также жизни человека в целом было изложено в работе А.В. Котлярова. Исходя из его работы, можно предположить, что виртуальная реальность может являться отражением психической реальности человека. Как пишет Котляров, попытки сформировать особую реальность предпринимались еще до возникновения компьютеров и выражались в других технологиях и методах, которые были связаны непосредственно с развитием человечества. В процессе истории человек всегда стремился подстроить реальность под себя. Первым из методов создания и отражения психической, особой реальности являлось искусство. Художник имеет возможность отразить на холсте любую реальность, которую захочет. Однако в данном ее отражении предстает только застывший, запечатлённый образ одного из мигов психического и, вероятно, нечто идеального, непостижимого и впоследствии не поддающийся иным изменениям и влияниям - образ, который можно только пассивно созерцать. В дальнейшем были созданы различные технологии (средства передвижения, бытовые и т.д) и оружие, которые могли упрощать взаимодействие с реальностью и даже контролировать ее, но не позволяли в полной мере формировать ее под образ психической реальности. Компьютер как инструмент, играющий в настоящее время почти незаменимую роль в жизни человека, принципиально отличается от других технологий. Его особенность заключается не только в формировании реальности «под себя», но и активно участии в ней. Имея возможность и способность к манипуляции с компьютером, происходит формирование новой реальности в жизни человека, которая является противоположной естественной, внешней реальности, её воображаемым, информационным эквивалентом - виртуальная реальность (Котляров 2006).

Виртуальная реальность «имитирует» те же действия и чувства человека, которые он может испытывать в физической реальности. Несмотря на возможности в отношении контроля, манипуляции и отражения своей реальности в виртуальную, последнее формируется как независимое пространство.

Котляров определяет виртуальное пространство как особое, "промежуточное" психическое "пространство", которое отражает восприятие компьютера в зависимости от потребностей человека. За счёт виртуальной реальности человек реализует внутреннюю реальность в том направлении, которое соответствует его ожиданиям. Виртуальная реальность заполняет "пустые" места в жизни человека, даёт возможность "изменить, улучшить и создать" на месте обычной реальности свою реальность. "Новая" реальность даёт возможность реализовать свои желания и потребности без всяких препятствий, тем и является привлекательной для человека. Котляров добавляет: "Виртуальная реальность не создаётся для того, чтобы полностью повторять обычную жизнь, её задача -- заполнить "щели в разрывах" действительности, обычной жизни, "провести ремонт" внешнего и внутреннего мира в соответствии со своими целями" (Котляров 2006. 31).

Виртуальная реальность, таким образом, является пространством, которым человек может управлять и формировать в соответствии со своим внутренним миром. В то же время данная реальность является отражением, в которую человек может проецировать свою жизнь, достижения и проблемы.

Первоначальное назначение виртуальной реальности -- помочь человеку достигать его цели в реальной жизни. Но, как только индивид перестаёт использовать виртуальную реальность как инструмент и полностью перемещает в нее психическую реальность, она становится для него основным пространством. Это выражается в признании виртуальной реальности основой своей жизни, единственным достойным местом и снижение значимости внешней реальности. Происходит стирание границ между реальной жизнью и виртуальным миром компьютера. Виртуальный мир постепенно начинает заменять собой реальную жизнь человека, после чего для психической реальности "Настоящим" миром становится виртуальная реальность. Виртуальная реальность становится не только убежищем, где можно скрыться от тревоги, проблем и неудач, но также пространством компенсации и получения удовольствия. Благоприятные условия для ухода в виртуальную реальность -- это анонимность и доступность. Человек получает возможность свободно проявить любые скрытые или подавляемые фантазии без страха, контролировать и изменять пространство и процесс, не сталкиваясь с тревогами, потерями или ограничениями. Так, человек предстает перед собой в облике всемогущего творца своего идеального мира, где фантазии и желания, невоплощенные в реальном мире, могут быть "реализованы" в виртуальном мире: это могут быть, к примеру, воспоминания, нехватка родительской любви и т.д. (Котляров 2006).

Виртуальная реальность позволяет создать иллюзию защиты от одиночества, получить эмоциональную поддержку и признание в Интернете. Она компенсирует причины трудностей, с которыми человек сталкивается в реальности. Сетевой мир позволяет легко перенести любые фантазии на воображаемого собеседника и взаимодействовать с ним: «наделить» его любыми способностями, выгодными для своих ложных целей - проецирование частей самости в виртуального собеседника. В данном случае также уместно упоминание мифа о нарциссе, влюбившегося в собственное отражение в воде, но воспринимавший это отражение не как себя, а как другого незнакомого юношу (Котляров 2006).

Компьютер также предстает объектом различных необратимых проекций человека. В случае преследования, человек воспринимает компьютер как предмет, на который можно спроецировать свою агрессию за его несовершенство, недостатки. В случае ухода от ответственности, человек возлагает её на компьютер, отказываясь тем самым от нее, принимая на себя ограничение и убегая в виртуальную реальность (Котляров 2006).

Исходя из вышесказанного, можно сделать следующее заключение:

1. Виртуальный мир имеет общие признаки с реальностью, что способствует «размыванию» и устранению границ между ними, времени и пространства.

2. Виртуальный мир пропагандирует возможности и преимущества перед реальностью, тем самым поддерживая иллюзию всемогущества и контроля в виртуальном пространстве.

3. В виртуальном мире предоставляется возможность взять себе любую роль и поведение без ответственности, страха получения последствий, отвержения или осуждения, а также спроецировать свой образ в виртуальный мир. Это достигается за счёт анонимности, недосягаемости и возможности производить изменения.

Эндрю Марзи рассматривал виртуальную реальность следующим образом: "Это невидимый аппарат, о котором мы, как пользователи, не хотим знать, и который мы ценим только конечный результат или эффект, видимый нам на экранах наших ПК. Но то, что невидимо, неизменно притягательно и завораживает, и вызывает больше фантазий, чем то, что видно" (Marzi, 2016. 52). По этой причине интернет часто считают виртуальным продолжением реального мира. Однако Марзи считал, что интернет, напротив, как в своей структуре, так и в содержании является нечто иным - как цифровая составляющая реальности. Эта предполагаемая виртуальность существует только в сознании человека, являясь частью личного виртуального представления реальности (Marzi, 2016).

Представление о реальном происходит через чувства и сознание человека, создавая субъективное видение мира. Виртуальное подобно бессознательному предстает перед человеком как то, что ускользает, невидимо или незаметно от него. Так называемое виртуальное есть лишь результат сложной игры проективных и трансферральных феноменов и отражений нашего внутреннего мира, наших фантазий, потребностей и желаний. То же самое происходит и с невидимым интернетом, с потоками данных, контактами и возможными коммуникациями через Интернет, которые сильно возбуждают фантазии и проекции (Marzi, 2016).

Первобытные народы смотрели на зеркала и фотографии первобытные народы как на зло, которое способно похитить душу. Эти народы воспринимали такие изобретения как жадных похитителей, заключающих в тюрьму само изображение лица и тела. И многие люди чувствовали то же самое (некоторые до сих пор чувствуют) по отношению к компьютеру и интернету, возможно, потому, что эти инструменты позволяют или обещают даже больше, чем телевидение, одинокое и нарциссическое использование. Вероятно, потому, что все, что передается экранами, содержит нечто, что тесно связано с фантазией и бессознательным, желаниями и мечтами, тревогами и кошмарами (Marzi, 2016).

Данный феномен можно связать с трудом Винникотта "Игра и реальность": самое трудное - думать и действовать конструктивно и по-взрослому, выбирая и придерживаясь подходящего, сбалансированного и оперативного, а также творческого и конструктивного способа использования машины (Винникотт, 2017). Не случайно, что в последние двадцать лет большинство психологических или психоаналитических работ, касающихся использования компьютера и интернета, в основном касались в отношении его злоупотребления или как причина развития негативных или психопатологических аспектов: запутывающей природы ИТ-устройства; его способности приводить к регрессии, нарциссическому уходу, расщеплению, отрешению от реальности; легкого пути, который он ведет, в цифровых взаимодействиях, ко лжи, к маскировке, к манипулятивному и извращенному поведению. Эти психопатологические аспекты в значительной степени обусловлены отсутствием основы в этой странной ситуации непосредственности и непрерывности интернет-отношений, которые, кажется, позволяют очевидное и постоянное сейчас, без необходимости когда-либо быть разделяемым здесь (Marzi, 2016).

В своей статье об интернет-регрессии Норман Холланд выделяет сильную сопутствующую всем этим регрессиям разновидность бессознательной фантазии и реальные и / или истинные трансферральные отношения, которые отображаются в основном у людей, которые используют компьютер и особенно если они используют его для выхода в интернет. Фантазии о власти, доминировании, нарциссическом удовлетворении и т.д, но также и о том, чтобы быть втянутым, поглощенным, вторгнутым или проникнутым (Holland, 1996).

В центре интернет-регрессии, по мнению Холланда, находится спутанность психического и виртуального пространства: тот, кто использует кибернетическое пространство, является всемогущим продолжением его самого или его идеальным нарциссическим двойником. Человек склонен низводить контакты и отношения с другими людьми, встречающимися в интернете, наполняя их своими собственными проекциями, и/или потребительскими объектами, которыми можно свободно наслаждаться или манипулировать без ограничений и препятствий. Возможно, именно поэтому многие люди в интернете кажутся неспособными сопротивляться удовольствию погружения себя без ограничений и без времени в киберпространство как альтернативу повседневной жизни, в бесконечные исследования, которые часто не имеют четкой цели. И поэтому очень легко избавиться от вербальных, эмоциональных и сексуальных запретов и быть более свободным в агрессивных выражениях и/или действиях (Holland, 1996).

Если это погружение не контролируется и не прерывается, люди могут легко стать зависимыми от компьютера, создавая нарциссические зеркальные отношения со своим компьютером и интернетом, используя экран компьютера как зеркало самих себя и своих желаний и ища в интернете все решения для своих потребностей. Зависимые от компьютера вступают в отношения с идеальным партнером, который полностью их понимает. С их компьютерами они чувствуют, что у них есть эмпатические отношения сотрудничества с настоящим другом: другом, который не отступит перед лицом ошибки, сделанной и который никогда не перестанет быть верным другом. Также компьютер может выступать в качестве родительской фигуры, которая никогда не осуждает, а в случае ошибки компьютер останавливается и терпеливо ждет правильного ввода.

Интернет для Холланда-это инструмент открытости, а онлайн-общение-это прежде всего обмен информацией. Такая открытость также подразумевает потребность в удовлетворяющих отношениях и, следовательно, уязвимость. И потребность отдавать, вероятно, скрывает потребность получать от других и от мира в целом. Поэтому Холланд считает, что регрессия в интернете зависит от двух сторон одной медали: сексуальности и агрессии, как в позитивной, так и в негативной, активной и пассивной формах. И то и другое возникает из-за отсутствия торможения (Holland, 1996).

Однако для того, чтобы полностью понять механизм регрессии в интернете, наряду с фантазиями о ПК, необходимо иметь в виду фантазии, касающиеся пространства, существующего среди компьютеров, перед которыми люди ищут контакты. Пространство, которое связывает, объединяет и, следовательно, стимулирует высшие и интеллектуальные функции, а также самые примитивные инстинкты человечества. Таким образом, это также может быть пространство исследования и надежды, в котором выражаются самые возвышенные человеческие аспекты. Человек стремится искать новые способы самовыражения и общения с другими людьми, искать новые коммуникативные пути для творческой деятельности, выходить за пределы уже известного и даже помогать другим с великодушием и честностью, превосходящими бессознательные конфликты (Holland, 1996).

Холланд видит, как киберпространство может восприниматься как “другое место”, потенциальное пространство, где происходят регрессивные, но также позитивные и прогрессивные вещи, и завершает свое исследование интернет-регрессии утверждением, что удовольствие не всегда и не обязательно является признаком регрессии. Особенно если представить себе киберпространство в духе Виникотта как пространство для игры с идеями, отношениями и личностной идентичностью где-то между собой и другими, царство творчества, саморазвития и, возможно, даже самопревосхождения.

Наиболее подверженными к затягиванию в интернет-пространство являются студенты. Студенты относятся к подростковому периоду, в котором происходят глобальные переломные изменения и формирование внутренней позиции. Уход в виртуальный мир может оказать негативное влияние, формируя угнетенные психические состояния, отрывая тем самым индивида от реальности и возможности реализации и лишая возможности глубинного общения и доверительных отношений. Т.М. Корягиной в исследовании о формировании интернет-зависимости у студентов было выделено несколько факторов: внешние (доступность интернета; особенности воспитания и внутрисемейных отношений; специфические свойства интернета) и внутренние. Внутренние факторы в свою очередь подразделялись на психофизические (быстрая, повышенная возбудимость, утомляемость; невнимательность, гиперактивность, импульсивность); индивидуально-психологические (эмоциональная неустойчивость, низкий самоконтроль, робость, тревожность, возбудимость, неуверенность в себе, низкий уровень агрессии, интровертность); социально-психологические (одиночество, проблемы межличностных отношений). В работе Корягиной был произведен факторный анализ, который показал выраженность таких факторов как эмоциональная и познавательная поглощенность (которые могут быть связаны с учебной деятельностью) интернетом и неудачные попытки контроля времени студентами (Корягина, 2017). Два фактора также были выделены и в канадском исследовании (Watters, 2013).

Согласно Анне Фрейд, подростковый период приносит качественное изменение влечений, так как развивается генитальная зрелость. В данном периоде "сексуальные желания остаются одними и теми же", однако происходит смена одного влечения другим при столкновении Я с внешним миром. Анна Фрейд подчеркивает, что не само по себе нарастание силы влечений ведет к инстинктивному поведению и не снижение силы влечений вызывает к жизни Я, а опасность, связанная с влечениями, которая усиливает сопротивление Я. Анна Фрейд полагает, что Я защищается от количественной стороны влечений, а не от качественной. При этом в подростковом периоде происходит либо резкий отказ от влечений, либо чрезмерное их проявление. По словам Анны Фрейд, недоверие к влечениям у подростков приобретает опасно прогрессирующий характер, который выражается в отказе заботиться о себе (Freud A., 1936).

Блос приписывает подростковому возрасту особую функцию отыгрывания, которое играет важную роль для исторической преемственности Я в утверждении своих прав. Отыгрывание имеет значение «для синтеза Я», особенно у тех подростков, которые находятся в процессе расставания с пред-подростковыми объектами (Blos, 1973).

Блос использует также термин «нарциссизм» в качестве подфазы подросткового возраста, где он говорит о «переходном нарциссизме»: "Самораздувание» подростков выполняет не только функции «замедления и задержания развития», но и инициирует постепенное смещение катексиса, что ведет к окончательному разрыву с инфантильными объектами". Эта промежуточная нарциссическая стадия трактуется Блосом (вслед за Ландауэром) как интенсивное присвоение объекта через разрушение старых и очередного воспроизведения в галлюцинаторной форме, что является необходимым для возникновения большего интереса к собственному Я»: при помощи такой «ассимиляции объекта» подросток обогащает свое Я (Blos, 1973).

Аннетта Штреек-Фишер придает большое значение объектной стороне этого особого вида нарциссизма, свойственного подростковому возрасту. Исходя из понятия "задержка развития", заимствованное у Джоваккини, она описывает конфликт, обусловленный неодновременностью телесного и душевного развития (Streeck-Fischer, 1994).