Понимающая социология

Размещено на http://www.allbest.ru/

Понимающая социология

1. Предварительные замечания

Советский читатель сравнительно слабо знаком с концепциями «понимания», получающими ныне все более широкое распространение в философии и социологии на Западе. Поэтому, прежде чем углубиться в систематическое рассмотрение и критику этих концепций, хотелось бы отметить несколько моментов, характерных именно для данного направления буржуазной социологической мысли.

Понимающая социология стоит несколько особняком по отношению к прочим буржуазным социологическим теориям. Хотя проблематике понимания посвящено в последние годы на Западе значительное количество работ, многие социологи относятся к понимающей социологии весьма осторожно, считая (и небезосновательно) «понимание» не социологической проблемой, а родом экзотического философствования, полумистической проповедью, пришедшей из глубин «темной германской философии». Всякие попытки технико-социологического истолкования, а также выработки метода и процедуры понимания превращаются в логически строго структурированные тривиальности; многолетние дискуссии на эту тему не увенчались сколь-нибудь заметным успехомAbel Th. The Operation called Verstehen. _ The American Journal of Sociology, 1948, vol.54, N3. Данная работа, хотя и написана сравнительно давно, стала своего рода запальной свечой, послужившей поводом для начала дискуссии, не утихающей до сих пор. Материалы этой дискуссии, исторический обзор проблематики и анализ современных тенденций приспособления понимания к потребностям эмпирического исследования см в кн.: Verstehen: Subjective Understanding in the Social Sсiences /Ed. by M. Truzzi. Reading (Mass.), 1974. См. также: Brande L. Die Verstehende Sociologie: A New Look at an Old Problem. _ Sociology and Social Research, 1966, vol.50, N2; Baar K. Max Weber and the Process of Social Understanding. _ Sociology and Social Research, 1967, vol.51, N2; Markos G. The Model of Man and the Problem of Understanding. _ Revue Internationale de sociologie, 1969, vol.5, N3; Diquattro A. Verstehen as an Empirial Concept. _ Sociology and Social Research, 1972, vol.57, N1; Leat D. Misunderstanding Werstehen. _ The Sociological Review, 1972, vol.20, N1..

Почему же столь бесплодными оказываются споры? Может, так называемая понимающая социология действительно не несет в Себе никакого положительного содержания? Может быть, понимание _ действительно псевдопроблема и правы социологи позитивистской ориентации, утверждающие теоретическую бесполезность споров о сознании, внутреннем содержании, мысли, или, говоря более широко, о субъективном факторе в социальном процессе?

Разумеется, ответ на последний вопрос будет отрицательным. Этим отрицанием предопределяется и ответ на первый из поставленных вопросов: дискуссия о понимании в современной западной социологии потому и оказалась бесплодной, что в целом натуралистическая и позитивистски ориентированная буржуазная социология не способна осмыслить проблематику понимания в широком мировоззренческом философско-социологическом контексте. А без такого осмысления весь круг проблем, связанных с изучением субъективного фактора в социально-историческом процессе, действительно лишается всякого права на существование.

С точки зрения марксизма позитивистский нигилизм подобного рода совершенно недопустим. В. И. Ленин именовал «пустоцветом» формально изощренные версии философского идеализма, но он подчеркивал, что пустоцвет этот произрастает на живом дереве человеческого познания. Поэтому В.И. Ленин учил не отвергать с порога идеи буржуазных теоретиков, а «перерабатывать» их, раскрывать их гносеологические и классовые корни, выявлять лежащие в их основе действительные проблемы, выдвигая при этом альтернативные марксистские решения по всем затрагиваемым вопросам Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 322..

На первый взгляд может показаться, что область проблем и идей, интересующих теоретиков понимания, не имеет ничего общего с проблематикой марксистской социологии. Не случайно у большинства сторонников понимания (как в прошлом, так и в настоящем) нет не только ссылок на труды, нет даже упоминаний имен классиков марксизма-ленинизма или современных философов-марксистов. Сам факт существования марксистской философии и социологии будто бы прошел мимо их внимания. На самом же деле принципы понимания в социологии сформировались в скрытой борьбе, в скрытой полемике с марксизмом. В основе понимающей социологии лежит идея практики. Как известно, проблема практики также занимает одно из центральных мест в марксистской философии. Поэтому ряд вопросов, таких, например, как роль субъективного фактора в социальной жизни, место понятия «сознание» в социологии, специфика социального познания являются объектом исследований для обеих теорий. Но по каждому из этих вопросов марксизм и понимающая социология дают различные, чаще всего в корне противоположные ответы, ибо подход к ним с точки зрения понимания зиждется на субъективистской интерпретации проблемы человеческой практики, проблемы соотношения познания и деятельности, т.е. основных, фундаментальных по отношению к указанному кругу вопросов, проблем.

Вышесказанное объясняет, почему столь бесплодной оказывается технико-методологическая, процедурная направленность дискуссии, ведущейся в буржуазной социологии по поводу понимания. Проблема понимания _ не технико-социологическая, а философско-социологическая, мировоззренческая. Поэтому и критический анализ той или иной системы понимающей социологии должен идти не «снизу» _ от так до сих пор и не выработанной никем формализованной процедуры понимания, а «сверху» _ от теоретической системы и теоретико-познавательных постулатов, которых придерживается автор той или иной концепции понимающей социологии.

Именно с этой точки зрения мы и рассмотрим основные типы и направления разработки концепций понимания в буржуазной социологии. Можно выделить три таких типа, охватывающие весь спектр концепций понимания: 1) натуралистическая рационализация понимания (сюда относится «объективно-понимающий» подход Карла Поппера и «точка зрения понимания», свойственная теориям «социального действия» Т. Парсонса, Р. Макайвера и др.; 2) так называемая диалектическая (на деле _ эклектическая) модель понимания (в том виде, в каком она разрабатывается в критической теории Ю. Хабермаса и неокантианской герменевтике К.-О. Апеля); 3) дескриптивная понимающая социология (представлена понимающей социологией А. Шюца и лингвистической социологией П. Уинча).

Прежде всего остановимся на выявлении гносеологических корней и социально-политических предпосылок возникновения проблематики понимания в буржуазной общественной мысли. Рассмотрим эти вопросы на примере первой теоретически и метометодологически оформленной концепции понимания, возникшей в рамках «философии жизни» В. Дильтея.

Выше уже говорилось, что понимающая социология спекулирует на действительно важных проблемах, имеющих ныне первостепенное значение для всего комплекса социальных наук. Критика мировоззренческих подходов к их постановке и решению в рамках доминирующего в буржуазной социологии натурализма и понимающей субъективистской социологии должна стать одним из шагов в направлении их позитивного марксистского разрешения. Что касается идеологического смысла концепций понимания, то он будет раскрыт в ходе анализа «понимающего» подхода, в том виде как он представлен в системе буржуазного социального знания в его современной (кризисной) ситуации.

Переходя к рассмотрению концепции Дильтея, отметим, что именно тесная связь между усилением внимания к проблематике понимания, с одной стороны, и обострением противоречий и нарастанием кризисных тенденций _ с другой, оказалась характерной не только для настоящего времени, но и для эпохи на рубеже XIX-XX вв., когда буржуазная социология переживала глубочайший кризис, с которым и было связано само возникновение понимающей социологии.

понимающий социология концепция

2. Социально-политические и гносеологические предпосылки возникновения проблематики понимания

Конец XIX _ начало XX в. _ время, предшествующее этапу общего кризиса капитализма, период нарастания противоречий в социальной системе капитализма. Прогрессистские рационалистические иллюзии, свойственные раннебуржуазной идеологии, были разрушены самим ходом исторического развития. Их крушение вызвало быстрое распространение в сфере идеологии (философия, искусство, наука) идей иррационализма.

Классики марксизма-ленинизма раскрыли античеловеческую сущность капиталистического способа производства и всей системы капитализма. Познание законов функционирования и развития общества поставило на повестку дня вопрос практического изменения капиталистической действительности, т.е. вопрос о ее революционном преобразовании.

Но буржуазной идеологии была чужда революционность марксистских выводов. Осмысление буржуазной общественной наукой кризиса собственных теоретических и гносеологических основ пошло иным путем. Антигуманная сущность капитализма была истолкована ею как иррациональность социального бытия вообще. Для некоторых теоретиков буржуазной общественной мысли это положение стало отправным пунктом наступления на рационалистическую, построенную по образцу естественных наук социологию О. Конта и, вообще, на социологию как позитивную науку. Борьба шла по линии отрицания возможности объективно-научного познания социальных явлений. С таких позиций выступал, в частности, В. Дильтей (1833-1911), иррационалистическая концепция «философии жизни» которого оказалась наиболее яркой попыткой обосновать метод понимания как специфический метод исторических и общественных наук, как якобы единственно отвечающий их предмету.

Следует отметить, что в разработку методологии понимания в тот период внес вклад не только Дильтей. Можно назвать имена философа и теолога Ф. Шляйермахера, историков Т. Ранке и И. Дройзена, философов Г. Риккерта, В. Виндельбанда и др. Мы же останавливаемся на теории Дильтея, ибо он впервые попытался дать всестороннее гносеологически и методологически обоснованное решение этой проблемы, а также потому, что в дильтеевской концепции понимания четко обозначались черты, характерные для «понимающего» подхода и проявляющиеся в последующих теориях понимающей социологии.

Иррациональный поток жизни, открывающийся внутреннему взору человека, и есть, по Дильтею, «последняя» реальность общества. Непосредственность внутреннего переживания есть критерий его достоверности, противостоящей «проблематичности» естественнонаучного познания. «Природа чужда нам,-- пишет Дильтей... Общество же _ это наш мир... Игру взаимодействий в нем мы сопереживаем силами всей нашей сущности, так как мы сами, изнутри, в живом беспокойстве познаем состояния и силы, из которых строится его система» Dilthey W. Gesammelte Schriften. Bd.1-16. Stuttgart, 1900, Bd.1, S.36.. Именно это сопереживание и постижение Дильтей именует «пониманием» (das Verstehen).

Внутренний опыт становится для Дильтея главным источником, а интроспекция _ важнейшим методом познания человеческой реальности. Однако он понимал несовершенство интроспекции и невозможности обоснования объективного знания на столь шатком фундаменте. Собственный внутренний опыт, полагал Дильтей, должен быть дополнен постижением внутреннего мира других людей. Дильтей обращается к исследованию проявлений, объективации внутренних состояний других индивидов и конкретизирует проблему понимания следующим образом: понимание _ это «процесс, в котором душевная жизнь познается через свои чувственно данные проявления» Dilthey W. Op. cit., Bd.5, S.318.. Или в несколько другом варианте: «Мы называем пониманием ...процесс, в котором мы из знаков, чувственно данных нам извне, познаем внутреннее» Dilthey W. Op. cit.. Объективации интересуют Дильтея не как таковые. Они для него лишь знаки, шифры более или менее чуждого индивиду духовного мира другого, нуждающегося в истолковании, интерпретации. Между субъектом понимания и пониманием индивида должно существовать нечто третье _ медиум, посредник, ключ к шифру. Таким медиумом становится для Дильтея объективный дух, представляющий собой «расчлененный порядок», т.е. соответствующим образом структурированный. Элементами этой структуры выступают право, религия, язык, всякого рода образцы поведения, т.е. культурные символы различных типов человеческой деятельности. Единичные объективации схватываются субъектом понимания при посредстве объективного духа, в котором они выступают уже как принадлежащие сфере общего, некоему типу. Но эта типизация не есть рациональное научное конструирование, ибо ее последний критерий _ переживание: «В науках о духе каждое абстрактное положение должно получать свое оправдание через связь с духовной жизненностью, как она дана в переживании и понимании» Dilthey W. Op. cit., Bd.7, S.133..

Философию Дильтея относят обычно к гегелевской традиции. Но его гегельянство _ это гегельянство эпохи империализма. Место гегелевской диалектики, явившейся вершиной буржуазного рационализма, занимает у Дильтея иррациональная диалектика «жизни», а в теории познания господствует субъективно-идеалистический эмпиризм. Именно конкретизацией этого субъективного эмпиризма в области методологии общественных наук и стал дильтеевский принцип понимания. Со времен Дильтея и по сию пору для всех теорий понимания как в немецкой, так и в американской социологии характерна или в качестве имплицитной посылки, или как сознательная позиция тенденция к субъективному эмпиризму, объявляющая внутренний опыт основой и критерием социального познания. В этом, по нашему мнению, заключается первая важная особенность концепции понимания Дильтея, свойственная также и всем последующим теориям понимающей социологии.

Второй существенной чертой дильтеевской концепции выступает ее принципиальная антисоциологичность. Дильтей боролся не за «очищение» социологии, не за аутентичное понимание этой науки. Он вообще отрицал правомерность существования социологии, называя в качестве своих идейных противников социологов-позитивистов и органицистов! (О. Конт, Г. Спенсер, П. Лилиенфельд и др.). Борьба против натурализма и объективизма в социологии превратилась у Дильтея в борьбу против социологии как таковой. В этом есть глубокий исторический смысл, ибо последовательное проведение точки зрения понимания влечет за собой отрицание возможности объективного социального познания, т.е. отрицание возможности социологии как науки. В данном отношении Дильтей оказался последовательней своих учеников, боровшихся с существующей социологией под флагом «истинной» социологии, с наукой под флагом «аутентичной» науки. Нынешняя понимающая социология претендует на объяснение места социальной науки в структуре социального бытия, на выявление ее корней в «жизненном мире», но объективно она служит отрицанию социологии как науки, ее конечные выводы в принципе совпадают с выводами Дильтея.

Концепция Дильтея стала первой попыткой разработать гносеологически и методологически обоснованную теорию понимания. Именно потому, что она была первой, она оказалась прямой реакцией на стремление к объективному, к научному познанию общественной жизни. В ней отчетливо проявились черты, которые в ходе дальнейшего развития понимающей социологии оказываются как бы скрытыми, замаскированными: идеализм, субъективизм, релятивизм, антинаучность. Субъективизируя понятие «социального», отрицая возможность объективного познания общества, дильтеевская концепция понимания снимает как бессмысленный самый вопрос о необходимости сознательной революционной деятельности по преобразованию общества. В этом своем аспекте теория Дильтея выполняет определенную идеологическую функцию, состоящую в защите и оправдании status quo буржуазного строя. Дальнейшее развитие понимающей социологии при всем разнообразии теоретических подходов и принципов демонстрирует полное единство с концепцией Дильтея в том, что касается ее идеологических выводов.

Но об этом _ позже. Пока же нам следует выяснить, какие особенности действительного человеческого познания и действительной человеческой деятельности позволили Дильтею строить систему социального познания на фундаменте гносеологии субъективного эмпиризма? Другими словами: нам предстоит выявить гносеологические корни дильтеевской концепции понимания.

Дильтей, так же как и другие современные ему теоретики понимания (И. Дройзен, Т. Ранке, Ф. Шляйермахер и др.), особенно настойчиво подчеркивали некое особое, «интимное» отношение субъекта и объекта познания в социальных науках. «Природа чужда нам... Общество же -- это наш мир»,-- пишет Дильв цитированном выше фрагменте. Человек может истинно познать только то, что он сделал сам, утверждал в «Новой науке» Дж. Вико Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций. Л., 1940, с.108., который ныне считается основателем традиции герменевтики и понимания. В этих и многочисленных других подобного рода высказываниях познание природы противопоставляется познанию общества. Особенностью наук об обществе в отличие от наук о природе считается такой характер познавательного отношения, где объект в некотором роде тождественен субъекту познания, или где по крайней мере субъект познает лишь то в объекте, что родственно, близко ему по своей природе.

Подобное разделение проводится Дильтеем a priori как не подлежащее дальнейшему исследованию, оно выступает в качестве посылки, из которой развертывается затем вся теоретико-методологическая система обществознания.

Разумеется, социальное познание, т.е. познание социальных явлений, имеет свою специфику, свои особенности, которым нет аналога в естественнонаучном познании. Так что в некотором смысле можно говорить о двух взаимосвязанных типах познания. Но нельзя противопоставлять их абсолютно. Дильтей упустил из виду, что различие этих типов познания носит исторический характер, а значит -- не абсолютно. Кроме того, как в одном, так и в другом случае, познание представляет собой изучение объективных явлений и закономерностей и, хотя отношение «объект -- субъект» реализуется по-разному в естественнонаучном и социальном познании, тождества субъекта и объекта не существует ни в одном из этих типов познания.

Искаженное представление о взаимосвязи субъекта и объекта в социально-научном познании возникло в понимающей социологии Дильтея вследствие неверного понимания природы и функций практики. Еще К. Маркс писал, что в процессе трудовой, чувственно-практической деятельности происходит опредмечивание сущностных сил человека, окружающий мир становится «действительностью человеческих сущностных сил, человеческой действительностью и, следовательно, действительностью его собственных сущностных сил, все предметы становятся для него опредмечиванием самого себя, утверждением и осуществлением его индивидуальности, его предметами, а это значит, что предмет становится им самим» Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М.: Госполитиздат, 1956, с.593.. Таким образом, познавая в процессе практической деятельности предмет, человек как бы познает частицу самого себя. Однако из этого совсем не следует вывод о тождественности субъекта и объекта познания, так как между ними стоит активность субъекта, практика. Но именно такой вывод и делает Дильтей исходя из гегелевского понимания сущности практики как духовной деятельности.

В противоположность Гегелю (и Дильтею), видевшему в объекте не более, чем отчужденное самосознание, стоявшему, следовательно, на позициях тождества бытия и мышления, Маркс говорил о так называемой внутренней мере предмета, т.е. его объективной сущности, с которой сообразовывает свою активность деятельный субъект и которая реализуется в познании как мера его истинности. Познание выступает в таком случае как результат активности познающего, но не просто активности сознания, а активности человеческой практики Арефьева Г.С. Социальная активность. М.: Мысль, 1974, с.14-39..

Идеалистически истолковав процесс практики, отождествив деятельность с деятельностью сознания, т. е. по существу, с познавательной деятельностью, лишь ценой такой ошибки Дильтей получил возможность расщепить человеческое познание на две абсолютно не связанные друг с другом разновидности: социальное и естественнонаучное _ и объявить понимание единственно адекватным орудием социального познания. Позиция Дильтея оказалась антиисторичной (так называемый историзм Дильтея был, по существу, формой релятивизма и не имел ничего общего с подлинно научным историзмом марксистского взгляда на познание) и антидиалектичной, ибо выпячивала, абсолютизировала лишь одну сторону чрезвычайно сложного и многогранного процесса человеческого познания.

Но именно в русле дильтеевской традиции развивалась и развивается поныне понимающая социология. И сегодня для нее характерны воинствующий антинатурализм, субъективный эмпиризм и отождествление в конечном счете познания и деятельности, общественного бытия и общественного сознания В дальнейшем изложении мы опускаем анализ целого этапа в развитии проблематики понимания _ от Дильтея и до настоящего времени, т.е. до конца 50-х годов, хотя именно в этот период возник сам термин «понимающая социология» (в трудах Макса Вебера), был сформулирован ряд концепций понимания как в немецкой (М. Вебер, Г. Зиммель и др.)-так и в американской (Ч. Кули, Дж. Г. Мид и др.) социологии. Подробнее о творчестве этих философов и социологов см.: Критика современной буржуазной теоретической социологии. М.: Наука, 1977; Кон И.С. Позитивизм в социология. Л.: Лениздат, 1964; Наумова Н.Ф. Буржуазная социология и философия. _ В кн.: Философия в современном мире: Философия и наука. М.: Наука, 1972; Ионин Л.Г. Критика социальной психологии Дж.Г. Мида и ее современных интерпретаций. _ Социологические исследования. 1975, №2.

Хотя идеи и концепции названных авторов и были важным звеном в цепи развития буржуазного социального знания, немногие из выдвинутых ими теорий понимания пережили свое время и играют активную роль в современной буржуазной философии и социологии. Наибольшее влияние оказали, пожалуй, идеи Макса Вебера, вошедшие в качестве составных элементов в концепции социального познания «теории социального действия», «критической социологии» Франкфуртской школы, а также отдельные аспекты философско-социологического учения Дж.Г. Мида. Но единственной теорией понимания, сформулированной еще в 30-е годы и активно обсуждаемой, анализируемой, дискутируемой и поныне, стала феноменологически обоснованная концепция понимающей социологии А. Шюца..

3. Концепции понимания в современной буржуазной социологии и философии

Итак, как уже отмечалось, можно выделить три основных типа современных концепций понимающей социологии. К первому типу, условно обозначенному нами как «натуралистическая рационализация понимания», относятся теории, которые не являются собственно-понимающими. Ярлык понимания заимствован авторами этих натуралистических, т.е. позитивистских, по существу, теорий, с целью продемонстрировать, что их концепции способны якобы отразить человеческую субъективность и субъективные аспекты жизни общества. Тем самым натурализм стремится компенсировать однобокость собственного теоретического осмысления природы общества и социального познания.

Второй тип, обозначенный как «диалектическая» (а по существу эклектическая) модель понимания, включает в себя концепции, претендующие на диалектическую интерпретацию общества и социального познания. Фактически же авторы этих теорий пытаются сочетать в одной концептуальной схеме принципиально несовместимые подходы: натурализм и субъективизм, позитивизм и понимание, _ не учитывая различия мировоззренческих установок, лежащих в основе этих подходов. Элементы понимания действительно имеются в этих теориях, но понимающий подход не проводится в них последовательно, представляя собой лишь одну из частей эклектически собранного целого.

Наконец, третий из выделенных нами типов _ дескриптивная понимающая социология _ и есть собственно-понимающий подход, соответствующий в основном указанным выше критериям: субъективному эмпиризму в теории познания, субъективистскому истолкованию соотношения познания и деятельности, отождествлению социального бытия и общественного сознания в области онтологии.

Следует сразу оговориться, что такая классификация исследуемых теорий на «собственно»- и «несобственно»-понимающие играет второстепенную роль. Она есть разделение внутри идеалистических буржуазных философско-социологических теорий. Тем не менее подобного рода классификация позволяет более четко определить гносеологические и классовые корни той или иной теории, заострить и скорректировать критические аргументы в их адрес и, наконец, более точно сформулировать действительные актуальные проблемы общественных наук, требующие позитивного марксистского исследования и разрешения.

Переходя непосредственно к рассмотрению выделенных типов теорий, заметим, что анализ взглядов авторов каждой из них на проблему понимания возможен лишь в более широком контексте их взглядов на проблему познания вообще, на проблему соотношения познания и деятельности. Можно сказать, что концепция понимания в каждой из исследуемых теорий выступает как социальная гносеология, как теория познания социальных явлений.

а) Натуралистическая рационализация понимания. К наиболее характерным теориям этого типа относится концепция социального познания Карла Поппера _ основателя философии критического рационализма. Согласно фундаментальным принципам критического рационализма задача теории познания _ логический анализ метода эмпирических наук. «Поппер, _ справедливо отмечает советская исследовательница Т.А. Хабарова, _ отождествляет гносеологию с логикой научного открытия» Современная идеалистическая гносеология. М.: Мысль, 1968, с.297..

Главное возражение Поппера против традиционного учения о научном методе заключается в возражении против индуктивного характера этого метода. Развитие эмпирических наук, считает он (сюда Поппер включает и социологию), связано не с индуктивным мышлением (при таком способе познания движение научного знания осуществляется путем выведения теорий или общих суждений из единичных суждений, основанных на результатах наблюдений эмпирической реальности). Поппер решительным образом отвергает традиционный индуктивизм, видя специфику познания эмпирических наук в применении дедуктивного метода. Именно дедуктивное суждение, полагает Поппер, характерно для научного метода, и именно оно может служить признаком, отделяющим истинно-научное суждение от псевдонаучного или «метафизического». Если теория или гипотеза, относящаяся к целому классу явлений и процессов, уже сформулирована, то суждение о единичном явлении, полагает он, может быть логически дедуцировано из этой теории. Затем происходит эмпирическая проверка суждения. Если результат проверки показывает несоответствие теоретического суждения реальности, гипотеза или теория, из которой суждение дедуцировано, считается «фальсифицированной» и отбрасывается наукой. Однако, если теория проходит эмпирическую проверку, это вовсе не означает, говорит Поппер, что она адекватным образом отражает эмпирическую реальность. Теория в таком случае считается не «верифицированной» (доказанной), а «корроборированной» (corroborated), т. е. «неопровергнутой». «Корроборация» ничего не говорит об истинности или ложности теории; она говорит лишь о том, что данная теория на данном этапе развития научного знания находится в большем соответствии с реальностью, чем конкурирующие теории. Но и она в ходе развития знания, получения новых эмпирических данных может быть фальсифицирована и заменена новыми теориями и гипотезами.

Обобщенная картина развития научного знания представляется Попперу, в следующем виде: «Путь, по которому движется наше знание... это путь не обоснованных (да и не могущих быть обоснованными) предвосхищений, догадок, временных решений назревших проблем, предсказаний. Эти предсказания контролируются критикой, т.е. постоянно существует стремление опровергнуть их путем жестких эмпирических проверок» Popper К.R. Objective Knowledge: an Evolutionary Approach. London, 1972, p.138.. Отсюда следует определение эпистемологии: «Эпистемология становится теорией решения проблем, или, иными словами, конструирования, критического обсуждения, оценки и критической проверки конкурирующих между собой предсказывающих теорий» Ibid, p.142..

Все это относится как к естественным наукам, так и к социологии, считает Поппер. С его точки зрения, и физика, и социология носят и эмпирический, и теоретический характер. «Теоретическая» по отношению к науке означает, что наука предсказывает и объясняет явления с помощью теорий и законов; «эмпирическая», _ что ее объяснения подвергаются проверке по отношению к эмпирической реальности. Теоретические, или, по Попперу, «генерализирующие», науки пользуются единым гипотетико-дедуктивным методом независимо от того, исследуют ли они природные, или социальные объекты.

Главной проблемой теоретической социологии для Поппера выступает так называемая ситуационная логика. Ситуационная логика, по Попперу, представляет собой «чисто объективный метод» социальных наук, который также может быть обозначен как «объективно-понимающий» (objektive-verstehende) метод Popper К.R. Die Logik der Sozialwissenschaften. _ In: Positivismusstreit in der deutschen Soziologie /Autor. Koll: T. Adorno u. a. 1969, S.120.. «Объективно-понимающая» социология должна разрабатываться без обращения к субъективным или психологическим понятиям. Суть ее заключается в анализе ситуации действующего индивида с целью объяснения действия из ситуации. «Объективное понимание» состоит в видении социологом «ситуационной обоснованности» поведения. Другими словами, ситуация анализируется столь глубоко, что психологические моменты, например чувства, мотивы, воспоминания, кажущиеся первоначально решающими, как бы растворяются в ситуационных моментах. «Из человека, обладающего теми или иными стремлениями, _ пишет Поппер, _ получается человек, к ситуации которого относится тот факт, что им преследуются те или иные объективные цели. А из человека с теми или иными воспоминаниями или ассоциациями получается человек, к ситуации которого принадлежит то, что он объективно обладает той или иной информацией, теми или иными теориями» Ibid..

Необходимо ответить на два вопроса: во-первых, почему Поппер именует свою ситуационную логику хотя и «объективно-», но все же «понимающим» методом; во-вторых, как совместить введение им в свою систему принципа понимания (с самого своего возникновения известного как особенный, специфический метод общественных наук) с позитивистским тезисом о единстве науки?

На первый вопрос Поппер отвечает следующим образом: объяснения, даваемые ситуационной логикой, представляют собой гипотетические, рациональные реконструкции ситуации так, как она выглядит в глазах действующего индивида. Поэтому метод именуется понимающим. Но эти реконструкции всегда упрощены, схематизированы по сравнению с реальной ситуацией, а следовательно, могут быть фальсифицированы. Они могут опровергаться, развиваться, совершенствоваться. Поэтому они, с точки зрения Поппера, объективны.

Уже в ответе на первый вопрос в скрытом виде содержится ответ на второй. Поппер отвергает точку зрения, согласно которой понимание _ характерный метод общественных наук, но он не отвергает сам метод, полагая, что понимание имеет место и в естественных науках. «Мы понимаем человека, _ пишет Поппер, _ по причине рациональности его мышления, мы понимаем законы природы также вследствие присущей им рациональности» Popper К.R. Objective Knowledge..., p.183.. Фактически не существует, полагает Поппер, различия между нашим знанием других людей и знанием природных объектов, поскольку и то и другое _ гипотетическое знание. Разумеется, Поппер не отвергает очевидных фактов и признает, что мы можем знать самих себя непосредственно _ таким образом, каким невозможно знать объекты природы. Но, для того чтобы это знание стало научным знанием, оно должно быть обобщено, ибо иначе нет возможности применить его к другим людям. А в этом случае оно становится гипотетическим и подлежит эмпирической проверке.

Таким вот образом теория понимания (теория социального познания) подводится Поппером под теорию познания вообще как ее частный случай, а теория познания вообще отождествляется им с гипотетико-дедуктивным методом развития и накопления научного знания.

Разработка социогносеологической концепции критического рационализма (кроме самого Поппера, в этом направлении работают X. Альберт, Э. Топич и др.) происходит в непрерывной борьбе как против теоретиков логического позитивизма, из недр которого вышел сам Поппер, так и против сторонников герменевтико-феноменологического подхода к проблемам социального познания. Основной пункт разногласий _ место и роль понимающего подхода в социальных науках. Позитивисты критикуют Поппера за отступление от индуктивной модели построения научного знания, за уделение слишком большого внимания моменту выдвижения гипотез, т.е., в некотором смысле, моменту интуиции, и за «заигрывание с пониманием». В свою очередь, представители герменевтической и феноменологической традиции оспаривают возможность натуралистической рационализации «понимания», подчеркивая специфичность принципов и методов социального познания в противоположность естественнонаучному.

Последние правы в том смысле, что позиция Поппера по проблеме социального познания никак не может быть названа «понимающей». Признание метода понимания самим Поппером _ результат софистической игры понятиями. «Очеловечение» природы _ вот что предполагает последовательное проведение точки зрения «понимания», у Поппера же налицо обратное _ «натурализация» человека. Понимание предполагает самоочевидность и признание данного в опыте как последней реальности (субъективный эмпиризм), Поппер же подчеркивает гипотетический характер «реконструкций» субъективных состояний. Далее, понимающая социология стремится рассматривать ситуацию деятельности так, как она явилась сознанию Здесь уместно напомнить так называемую теорему Томаса, ярко и афористично выражающую смысл ситуационного подхода, как он выступает в рамках понимающей социологии: «Если ситуация определяется как реальная, она реальна по своим последствиям» (Social Behavior and Personality. W.I. Thomas's Contributions in Social Theory /Ed. by E. Volkart. N.Y., 1951, p.14)., тогда как Поппер, наоборот, стремится объяснить содержание сознания через анализ ситуации деятельности. И наконец, понимающая социология протестует против рационалистического «насилия» над человеческой субъективностью, над непосредственностью познания и действования, тогда как Поппер, наоборот, отождествляет законы человеческой субъективности с законами природы и объявляет оба вида законов доступными «пониманию» в силу их рациональности.

Налицо явная противоположность подходов. Налицо очевидная узурпация Поппером как самого термина «понимание», так и некоторых элементов понимающей фразеологии. Концепция социального познания Поппера не является понимающей, ибо зиждется на противоположных теоретико-мировоззренческих принципах. Однако мало сказать, что его концепция не является «понимающей». По существу своему это _ позитивистская концепция, ибо она следует требованию единства научного метода и представляет собой мировоззренческую экстраполяцию методов и результатов естественнонаучного познания на область познания социального Марксистскую оценку и критику эпистемологии К. Поппера см.: Богомолов А.С. Английская буржуазная философия XX века. М.: Мысль, 1973; Серов Ю.Н. Концепция «предположительного» знания Карла Поппера. _ В кн.: Позитивизм и наука. М.: Наука, 1975.. Концепция Поппера весьма далека от марксистского диалектического взгляда на природу и соотношение естественнонаучного и социального познания.

К тому же «натуралистическому» типу понимания, что и попперовский «объективно-понимающий» подход, можно отнести некоторые теоретические положения о природе социального познания и деятельности, свойственные так называемым теориям социального действия, пользующимся большим влиянием в современной буржуазной социологии и так же претендующим на статус понимающего подхода.

Концепции Р. Макайвера, Ф. Знанецкого, Т. Парсонса и некоторых других авторов, объединяемые обычно под именем «теорий социального действия», весьма различны, и их выделение в одно течение или направление _ условно. Но можно определить нечто, общее всем этим теориям. Это _ так называемая концептуальная схема действия, или совокупность теоретических постулатов, применяемых при анализе социального поведения. Обычно выделяют три таких постулата Hinkle R., Hinkle G. The Development of Modern Sociology. N.Y., 1968, p.57-59.: 1) индивид стремится к достижению целей, реализации интересов, удовлетворению влечений, поэтому поведение следует соотносить с субъективными интенциями действующих индивидов. Именно в этом соотнесении оно должно пониматься как значимое; 2) целенаправленное поведение осуществляется в ситуации, т.е. в специфическом месте и в определенное время. Неизменяемые элементы ситуации _ условия действия, изменяемые _ средства; 3) действующий индивид всегда стоит перед выбором той или иной возможности действия; этот факт выражается в таких терминах, как: «выбор», «оценка», «суждение» и т.д.

Из этих положений можно сделать вывод, что одна из основных задач исследователя социального действия _ изучение внутренних субъективных состояний действующего индивида. Отсюда вытекают определение Макайвером социального факта как «факта сознания» и его требование включения метода «симпатической реконструкции» в инструментарий социолога Mclver R. Society: It's Structure and Change. N.Y., 1931, p.530., отсюда _ мнение Знанецкого о необходимости рассматривать данные «науки о культуре» с учетом так называемого человеческого коэффициента Znaniecky F. Method of Sociology. N.Y., 1934, p.36-37., отсюда _ принятие Парсонсом точки зрения «понимания». «Существенным элементом теории, _ писал Парсонс, _ должны быть постулируемые в качестве аналитических единиц «знающие» и «чувствующие» ...действующие индивиды, для которых объекты их ситуации являются объектами, обладающими значением. Это и есть знаменитая «субъективная» точка зрения (Verstehen) Вебера, которая ...составляет существенный момент нашей схемы» The Social Theories of T. Parsons /Ed. by M. Black. Englwood _ Cliffs (N.J.), 1961, p.25..

Теория социального действия Т. Парсонса _ самая влиятельная и наиболее детально разработанная из всех перечисленных. Рассмотрим, что означает «понимание» в контексте взглядов Парсонса, что означает наличие «действующих индивидов», объекты деятельности которых _ так называемые значимые объекты.

Индивид понимается Парсонсом как «система ориентации». Ориентации представляют собой усвоенную в ходе социализации совокупность культурных норм. Культурные нормы, с другой стороны, институционализированы в социальной системе и в ходе взаимодействия выступают в качестве групповых экспектаций. Действие индивида в отношении объектов ориентируется на эти экспектации через посредство системы символов, общей для него и остальных членов группы, т.е. общую культуру. В результате существует изначальная связь между ориентациями индивида, восприятием им ситуации и групповыми экспектациями. Действие индивида согласно этой схеме предопределено a priori содержанием общей культуры Подробнее о социологической системе Парсонса см.: Новиков Н.В. Буржуазная наука о социальном поведении. М.: Высшая школа, 1964; Ручка А.А. Социальные ценности и нормы. Киев, 1976; а также главу II настоящей книги..

Именно теоретическая модель социализированного индивида, с точки зрения которого социолог должен рассматривать элементы ситуации как субъективно значимые, и есть, по Парсонсу, «знаменитая субъективная точка зрения» или принцип понимания. Но что должен «понимать» социолог, если содержание индивида практически исчерпывается у Парсонса содержанием общей культуры? Деятельный субъект как таковой отсутствует в системе Парсонса. Справедливо замечает американский социолог Р. Мерфи, что категория «деятеля» у Парсонса _ «практически бессодержательная, резидуальная категория» Murthy R. The Dialectics of Social Life. N.Y., 1972, p.56.. Но в таком случае и само понимание отсутствует в силу отсутствия субъекта понимания. На сцену вместо активного деятеля выступает, по терминологии американского социолога феноменологической ориентации Г. Гарфинкеля, «рассуждающий болван» (judgmental dope), т.е. «индивид-в-обществе-как-оно-видится социологом, который воспроизводит стабильные общественные структуры, действуя в согласии с предустановленными узаконенными альтернативами, предоставляемыми общей культурой» Garfinkel H. Studies in Ethnomethodology. Englwood _ Cliffs (N.J.), 1967, p.24.. На место понимания социального поведения приходит его объяснение, базирующееся на дедуктивной модели, типа попперовской версии естественных наук. Согласно этой модели эмпирически описанные факты объясняются путем показа того, что они могут быть логически дедуцированы из некоторых теоретических посылок. В случае парсонсовской теории действия таковыми посылками выступают модель действующего индивида как совокупности интернализованных норм и тезис о наличии общей культуры. Именно эти два принципа, согласно Гарфинкелю, выступают для натуралистических теоретиков «излюбленными средствами, применяемыми для того, чтобы свести концы с концами в решении проблемы необходимого выбора, пусть даже ценой превращения личности _ в _ обществе в рассуждающего болвана» Garfinkel H. Op. cit., p.24..

Подобного рода подход характерен для всех теорий социального действия, но именно он и не позволяет отнести указанные теории к собственно-понимающей социологии, определяя тем самым границы, дальше которых не в состоянии пойти натуралистические концепции буржуазной социологии в процессе осмысления и понимания субъективного, «смыслового» фактора социальной жизни.

б) «Диалектическая» модель понимания. К диалектикам причисляют себя представители так называемой критической теории франкфуртской школы, приобретшей особую известность в связи с выступлениями на Западе левых радикалов. «Диалектика» франкфуртской школы, как показали многочисленные критические труды философов-марксистов Штейгервальд Р., Хейзелер И.Г. Франкфуртская школа в свете марксизма. _ Проблемы мира и социализма, 1970, №8; Социальная философия Франкфуртской школы. М.: Мысль, 1975; Давыдов Ю. Н. Критика соци-ально-философских воззрений Франкфуртской школы. М.: Наука, 1977., насквозь эклектична и представляет собой, по существу, мелкобуржуазную ревизию Марксовой диалектики, опирающуюся на идеи феноменологии, философии лингвистического анализа, фрейдизма, социологического учения М. Вебера, социологии познания М. Шелера и К. Мангейма.

Именно эклектичность этой теории и дает возможность современным теоретикам Франкфуртской школы, и прежде всего Ю. Хабермасу, проводить точку зрения понимания, не отвергая в то же время некоторых принципов натуралистического подхода к проблеме социального познания. Хабермас стремится уделить «всем сестрам по серьгам», объединив в рамках единой концептуальной схемы и непосредственность, «интимность» понимания, и отчужденную, «вещную» объективность подхода, свойственную натурализму в социологии.

Место и специфика социального познания в системе человеческого познания вообще рассматривается Хабермасом в соответствии с разработанным М. Шелером учением о трех формах знания. Речь идет об исследовании предпосылок человеческого отношения к миру _ «познавательных интересов», делающих возможным существование науки, философии и других форм познавательной деятельности Давыдов Ю.Н. Макс Шелер как социолог науки. _ В кн.: Концепции науки в буржуазной философии и социологии. М.: Наука, 1973.. Хабермас выделяет три типа познавательных интересов; технический, практический, и, освободительный (эмансипаторный). Этой триаде интересов соответствуют три формы знания, воспроизводящие шелеровскую триаду: знание «во имя господства», знание «во имя совершенствования», знание «во имя спасения». Хабермас кратко обозначает эти формы как «информация», «интерпретация», «критика». Интересы и формы знания лежат в основе типологии подходов к исследованию мира: натуралистический подход, герменевтический подход и подход, свойственный критической социальной науке.

Рассмотрим подробнее, как представляет Хабермас каждый из трех типов интересов. «Технический» интерес возникает из необходимости для общества овладевать средой своего существования (физической и социальной) и манипулировать ею. Затем появляется потребность получения и переработки информации, ибо в конечном счете успешная деятельность возможна лишь, постольку, поскольку она основывается на добротном знании закономерностей природы и общества. Прототипом для связанного с техническим интересом натуралистического подхода выступают естественные науки, а также эмпирическая социология, ориентирующаяся на естественнонаучную методологию.

Для «практического» познавательного интереса характерна его связь с языком (языковой традицией) как основным посредником человеческого общения. Практический интерес есть стремление понять, связать, соединить современников между собой и тем самым, полагает Хабермас, «открыть человеку его самого». Практическому интересу соответствует герменевтический подход. Совокупность дисциплин, к нему относящихся, включает в себя: так называемые интерпретивно-исторические науки, занятые анализом и интерпретацией текстов; «понимающие науки о духе» (verstehende Geisteswissenschaften), представляющие собой методы познания целей и намерений, лежащих в основе деятельности людей прошедших поколений и современников.

«Эмансипаторный» интерес возникает, по Хабермасу, из необходимости выработки на четкой этической основе планов и стратегий поведения в конкретных ситуациях. Этим предполагается, как говорит Хабермас, «идентификация Я», возникающая как результат понимания; индивидом своего отношения к группе и ее нормам, к традиции, внутри которой он существует. Таким образом, реализация эмансипаторного интереса необходимо требует герменевтической деятельности.

Хабермасовская программа развития социальных наук обосновывает существование двух взаимодополнительных типов социального знания, достигающих ступени синтеза на высшем уровне _ в критической социальной науке. Это _ эмпирико-аналитиеское и герменевтическое знание. В эмпирической социологии, как показано выше, познавательный интерес чисто технический. Она занята изучением специфических факторов, помогающих организации рациональной деятельности. Поэтому, считает Хабермас, данные эмпирической социологии, так же как и их теоретическое осмысление в рамках эмпирико-аналитической социальной науки, мало что могут сказать об истинной природе социальной реальности, ибо мы ничего не знаем об отологическом соответствии ее категорий действительности. Теория в этой науке _ всего лишь «упорядочивающая схема».

Другими словами, Хабермас отказывает эмпирической, естественнонаучной ориентированной социологии в праве на истинное отражение исследуемой ею реальности. Причина тому, по мнению Хабермаса, _ искажение в эмпирико-аналитической социологии специфического объекта социальных наук. Если в естественных науках, пишет Хабермас, четко логически структурированные тривиальности безопасны, то в социальных науках имеет место своеобразная «месть объекта», ибо «субъект в процессе познания оказывается зажатым в тисках именно той сферы, которую он намеревается исследовать» Habermas J. Analytische Wissenschaftstheorie miund Dialektik. _ In: Der Positivismusstreit in der deutsche Soziologie, S.158.. Социолог сможет освободиться от этих оков лишь тогда, когда он «поймет жизненную связь социального целого (Lebenszusammenhang) как тотальность, определяющую само исследование» Habermas J. Op. cit., S.158.. Только лишь включение в аппарат науки того знания об объекте, которое существует у познающего субъекта до и вне всякого исследования, утверждает Хабермас, может обеспечить выполнение требования соответствия категориальной схемы реальности.

Другими словами, герменевтика, понимание, дает возможность, по мысли Хабермаса, связать категориальный аппарат социологии с реальностью общества, разорвав заколдованный круг, в котором вращается чисто эмпирико-аналитическая социальная наука. «Этот круг, _ пишет Хабермас, _ не может быть разорван никакой эмпиристской или априористской непосредственностью подхода, но разрешается диалектически лишь благодаря связи с естественной герменевтикой социального жизненного мира. На место гипотетико-дедуктивной связи предложений вступает герменевтическая экспликация смысла, вместо необратимо однозначного соподчинения символов и значений смутно различаемые категории обретают определенность постепенно, в соответствии с их местом в развивающейся взаимосвязи, реляциональные понятия уступают место понятиям, способным отразить субстанцию и функцию одновременно» Habermas J. Op. cit., S.158-159.. Таков, по Хабермасу, естественный путь социального познания.

Отметим сразу, что теория Хабермаса коренным образом противоречит единственно научному диалектико-материалистическо-му взгляду на природу социального познания. Это касается буквально всех ее пунктов. Прежде всего неверна оценка Хабермасом места эмпирической социологии в системе социального познания, ее теоретико-познавательного статуса. Хабермас считает, что ее понятийные схемы не могут претендовать на истинность отражения социальной реальности. Действительно, добываемые ею результаты и обобщения не являются абсолютно истинными, но они являются объективно-истинными, ибо развитие науки отражает потребности развивающейся человеческой практики. Наука, таким образом, оказывается изначально, генетически связанной с реальностью общества и не нуждается для установления этой связи в «герменевтической экспликации смысла», как того требует Хабермас.