Интеграция мигрантов в принимающее сообщество

Размещено на http://www.allbest.ru/

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ИНТЕГРАЦИИ ИММИГРАНТОВ В ПРИНИМАЮЩЕЕ СООБЩЕСТВО

1.1 Необходимость интеграции иммигрантов в современном мире

1.2 Сущность понятия «принимающее сообщество» и «диаспора»

ГЛАВА 2. ИНТЕГРАЦИЯ МИГРАНТОВ В ПРИНИМАЮЩЕЕ СООБЩЕСТВО КАК ВАЖНЕЙШИЙ ФАКТОР ЭФФЕКТИВНОСТИ УПРАВЛЕНИЯ МИГРАЦИОННЫМИ ПРОЦЕССАМИ

2.1 Интеграция мигрантов в Российское общество и ее проблемы

2.2 Особенности интеграции Армянских мигрантов

ГЛАВА 3. ПУТИ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ИНТЕГРАЦИИ МИГРАНТОВ В ПРИНИМАЮЩЕЕ СООБЩЕСТВО

3.1 Особенности этнического фактора в процессе интеграции мигрантов

3.2 Деятельность Армянской диаспоры по интеграции иммигрантов в принимающее сообщество

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы. Изменение территориально-государственного устройства в постсоветском пространстве объективно повлияло на развитие всей совокупности миграционных процессов: как внутри- так и межстрановых, и неизбежно актуализировало проблемы этнической миграции.

Действительно, оптимистичные предположения о возможности быстрой ассимиляции этнических мигрантов были очень быстро опровергнуты на практике, и сначала на Юге России, а затем и в других регионах стали развиваться рецидивирующего характера локальные межэтнические конфликты между старожилами и мигрантами.

В то же время глубинный социокультурный пласт этнической напряженности и конфликтов в процессе интеграции мигрантов в принимающее общество не был достаточно исследован. К такому объекту, как этнические мигранты и их диаспоры, не применялись последовательно и системно социокультурные подходы исследования.

Международная миграция поднимает сложные вопросы об идентичности и ценностях личностей, семей и общин, а также общества в целом. Во многих странах граждане выражают озабоченность, как правомерную, так и необоснованную, по поводу прибытия людей из других стран и культур. С начала XXI столетия средства массовой информации по всему миру заполнены публикациями о мигрантах и миграции, многие из которых сосредоточены на сенсационных и отрицательных аспектах проблемы.

В целом ряде стран миграция оказалась политически взрывоопасной проблемой -- настолько, что смогла в нескольких случаях серьезно повлиять на результаты выборов.

Миграционные проблемы традиционно решались несколькими способами. Первый -- не допустить мигрантов (особенно временных трудящихся мигрантов и лиц, ищущих убежища) в общество, лишив их перспектив интеграции. Второй заключается в том, чтобы заставить мигрантов отказаться от собственной культуры и ассимилироваться с образом жизни большинства. Третий способ -- проводить политику, которая позволит всем членам общества -- мигрантам и принимающему их населению -- выражать их собственную культуру и убеждения при условии соблюдения ими правовых норм и признания ряда общих социальных ценностей.

Важнейшим инструментом совершенствования процесса интеграции иммигрантов в принимающее сообщество является деятельность диаспор. Одним из специфических факторов в процессе становления и развития независимой Республики Армения (РА), по сравнению с другими новообразованными государствами на постсоветском пространстве, является армянская диаспора. Отчужденная на протяжении прошлых семи десятилетий от Советской Армении, уникальная армянская диаспора, численность которой многократно превышает число жителей самой страны, с большой готовностью включилась в процесс разрешения множества проблем, вставших перед независимой Арменией.

После волны эмиграции 90-х годов население Армении составляет немногим более 3 млн. чел., тогда как число проживающих за пределами республики армян доходит до 7 млн.

Учитывая тесные взаимоотношения между Арменией и Россией и их стратегическое партнерство, особый интерес для обеих стран представляет армянская диаспора России, которая по числу самая большая армянская диаспора в мире, насчитывающая около 2,5 млн. чел., и ее влияние на армяно-российские отношения.

Степень разработанности проблемы характеризуется в целом тем, что исследование миграции является актуальным для современного российского общества и в последнее десятилетие изданы монографии, статьи и аналитические отчеты по результатам прикладных исследований процессов миграции, содержащие ценный материал для вторичного анализа. В социальной науке накоплен большой опыт исследования этничности и процессов этнической идентификации и практики кросскультурных взаимодействий.

Объектом исследования выступает интеграция мигрантов. Предметом исследования - деятельность армянской диаспоры по интеграции в принимающее сообщество.

Цель работы - исследование совершенствования процесса интеграции иммигрантов в принимающее сообщество на примере армянской диаспоры. Задачи работы:

- проанализировать необходимость интеграции иммигрантов в современном мире;

- выявить сущность понятия «принимающее сообщество» и «диаспора»;

- охарактеризовать особенности регулирования миграции и интеграции иммигрантов в принимающее сообщество;

- охарактеризовать армянскую диаспору в России;

- проанализировать деятельность армянской диаспоры по интеграции иммигрантов в принимающее сообщество;

- разработать направления совершенствования процесса интеграции армян в российское принимающее сообщество.

Гипотеза исследования заключается в том, что можно считать, что наличие армянской диаспоры и ее деятельность по интеграции армян в принимающее сообщество может интенсивно форсировать армяно-российские двусторонние отношения.

мигрант интеграция принимающий армянский

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ИНТЕГРАЦИИ ИММИГРАНТОВ В ПРИНИМАЮЩЕЕ СООБЩЕСТВО

1.1 Необходимость интеграции иммигрантов в современном мире

Усиление процессов глобализации, стирание границ, возникновение новых государств в современном мире приводит к массовым перемещениям населения. На увеличение миграционных потоков влияет большое количество факторов, таких как, экономическое неравенство между отдельными регионами, войны, голод, случаи геноцида и другие катаклизмы политического и экономического характера. Результатом глобальных миграционных потоков становятся диаспорные сети мигрантов и транснациональные пространства переселенцев. Поэтому изучение понятий диаспоры и транснационального пространства становится актуальным.

Распространение миграционного типа поведения среди населения стран выезда приводит к возникновению производных структурных изменений, меняя систему распределения дохода и земли, воздействуя на местное общество таким образом, что это вызывает дополнительную международную миграцию. С течением времени процесс распространения миграционных сетей становится самовоспроизводящимся, поскольку каждый акт миграции создает социальную инфраструктуру, способную создать дополнительное миграционное движение (теория кумулятивной причинности). Поскольку страны приема применяют запретительную политику для ограничения возрастающих волн иммигрантов, они тем самым создают прибыльную нишу, в которую внедряются агентские фирмы, вербовщики и другие посредники, участвующие в поддержании миграционного движения и обеспечивающие связь между районами, где имеется и где требуется рабочая сила, что становится еще одним средством поддержания и сохранения международной миграции (теория общественного капитала).

Анализируя классические и современные западные теории миграции, можно сделать следующие выводы.

Миграция, в том числе и международная, является следствием не отсутствия экономического роста и развития, а наоборот, результатом развития. По мере того как индустриализация распространялась по всей Европе после 1800 г., она вызывала волны эмиграции, вовлекая в нее последовательно одно за другим все государства; и в настоящее время странами выезда большей части международных мигрантов являются не только бедные и наименее развитые страны. Фактически ни одна страна не осуществила переход к развитой рыночной экономике без массового вытеснения людей из привычных для них способов существования, которые преимущественно связаны с сельским хозяйством (в значительной своей части эти люди в конце концов мигрируют за рубеж).

Иммиграция выступает как естественное следствие более широких процессов социальной, политической, экономической интеграции, перешагивающей через международные границы. Когда происходит поворот в сторону создания рыночной экономики, те, кто пытается адаптироваться к изменяющимся обстоятельствам путем эмиграции, не переселяются «куда попало», так же как и не переезжают в ближайшую богатую страну. Скорее они едут в те места, с которыми они уже имеют определенные связи экономические, социальные, политические, Экономические связи отражают более широкие отношения в области торговли и инвестиций. Политические связи проистекают из официальных договоров, колониальных отношений и военного сотрудничества. Социальные связи могут быть следствием любых институциональных мероприятий, которые способствуют возникновению устойчивых, регулярных контактов между людьми, например, взаимодействие в военной сфере, программы обмена студентами, дипломатические миссии, туризм, торговля и деятельность транснациональных корпораций.

Когда иммигранты въезжают в развитую страну, они обычно отвечают сильному и устойчивому спросу, который встроен в структуру постиндустриальных экономик. Благодаря сдвигам в технологии производства, формированию государственной идеологии, нацеленной на рост благосостояния, и распространению рыночных отношений на более широкие социальные структуры, рынки труда в развитых странах становятся все более сегментированными на первичный сектор, представляющий «хорошие» рабочие места, привлекательные для национальных кадров, и вторичный сектор, представляющий плохо оплачиваемые, «плохие» рабочие места, которых национальные кадры избегают. Для заполнения последних работодатели обращаются к иммигрантам, часто инициируя их потоки через прямую вербовку. Пели бы не было спроса на их услуги, иммигранты, особенно те, что без документов, не приехали бы, поскольку им не на что было бы жить.

Мигранты, которые въезжают в развитую страну впервые, обычно не имеют намерения обосноваться постоянно. Намерение обосноваться отражает подспудные мотивации мигрантов. Мотивация, которую воображает себе большинство людей, когда они размышляют об иммиграции, -- это их желание заработать как можно больше денег, чего действительно подразумевает смену постоянного места жительства. В реальности, однако, большинство переездов связано с желанием преодолеть несовершенство рынков капитала, кредитов и страхования. Люди становятся мигрантами для того, чтобы решить экономические проблемы у себя дома Они стремятся поработать за рубежом временно, для того чтобы заработать, и перевести на родину эти деньги, с тем чтобы диверсифицировать риски, накопить наличные средства и финансировать местное производство и потребление.

Признание разнообразия иммиграционных мотиваций порождает другое основополагающее заключение: международная миграция часто в меньшей степени подвержена влиянию условий на рынках труда, чем условий на других рынках. Нынешняя иммиграционная политика исходит из упрощенного представления о том, что иммигранты приезжают для получения максимальных заработков, и политика соответственно пытается влиять на условия рынков труда. Если же мигранты приезжают для «самострахования», создания условий для будущих капиталовложений или аналога кредитования, в гаком случае, даже если их зарплата окажется ниже ожидаемой, для них не теряется и даже не уменьшается стимул для международной миграции. Влияние на принятие решения о миграции может оказать воздействие на другие рынки, например, через программы, предназначенные для улучшения экономического положения и финансового состояния стран выезда.

Какими бы ни были первоначальные намерения эмигрантов, по мере того как международные мигранты приобретают за рубежом опыт, их мотивации изменяются, причем обычно таким образом, что они предпринимают поездки на все более длительные сроки, повышая со временем вероятность постоянного переселения. Хотя для большинства мигрантов первоначальной целью является заработок, со временем, под влиянием своего собственного «миграционного опыта», мигранты меняются сами. Жизнь и работа в передовых постиндустриальных странах предрасполагает их к потребительской культуре, которая насаждает новые вкусы и мотивации, которые уже не могут быть удовлетворены на родине. По мере того как мигранты все больше времени проводят за рубежом, они приобретают все более тесные социальные и экономические отношения со страной пребывания и начинают обращаться с просьбами о разрешениях на въезд членам своей семьи. Через некоторое время временные мигранты, таким образом, получают возможность превратиться в постоянно проживающих граждан.

С течением времени международная миграция имеет тенденцию создавать свою собственную инфраструктуру. В результате миграционные потоки приобретают сильную внутреннюю инерцию, что позволяет им сопротивляться манипуляциям государственной политики. Политики то одной, то другой страны убеждаются, к своей досаде, что иммиграцию гораздо легче начать, чем прекратить. Наиболее важным механизмом, поддерживающим международную миграцию, является создание и распространение миграционных сетей, которые возникают везде, где бы ни появился член некой социальной структуры, эмигрировавший в страну с высоким уровнем зарплаты. Эмиграция трансформирует обычные связи, такие как родство и дружба, в потенциальный источник общественною капитала, который потенциальные мигранты могут использовать для получения доступа к высокооплачиваемой работе за рубежом.

Наконец, несмотря на сильные тенденции к самосохранению и укреплению, иммиграционные потоки не вечны - они имеют естественный срок жизни, который может быть длиннее или короче, но всегда ограничен. Данные указывают на то, что большинство европейских стран прошли «эмиграционный переход» от низкого к высокому и вновь низкому уровню эмиграции по мере экономического развития. Исторически этот процесс занял 8-9 десятилетий, что, естественно, является продолжительным периодом времени, в течение которого страны-рецепиенты принимали иммигрантов, ожидая, пока в странах выезда произойдет улучшение экономических условий. Однако недавний опыт показывает, что время перехода существенно сократилось.

Иммиграционная политика часто колеблется в выборе между открытыми и закрытыми границами, между свободным и беспрепятственным движением мигрантов, с одной стороны, и введением строгих ограничений их числа и характеристик, с другой. Независимо от того, удается ее реализовать или нет, государственные деятели, когда рассуждают о миграции, обычно полагаются на концептуальный аппарат теории неоклассической экономики. Они видят мир, заполненный миллионами безнадежно бедных людей, которые вне зависимости от того, будут ли их сдерживать силой или, по крайней мере, политикой непоошрения иммиграции, все равно будут искать способы улучшить свое положение путем переезда в развитую страну. Будучи сформулированной в этих жестких терминах, необходимость строгой иммиграционной политики представляется очевидной и, если принять во внимание концептуальные инструменты, предлагаемые теорией неоклассической экономики, единственной реалистической политикой может быть попытка повысить издержки и снизить выгоды от иммиграции.

Однако, как мы видим, причины международной миграции никоим образом не сводятся к тем, которые определяет теория неоклассической экономики. Международная миграция движется механизмами, описанными теорией неоклассический экономики, в той же мере, как и теми, что описаны новой экономической теорией трудовой миграции, теорией общественного капитала, теорией сегментированного рынка труда и теорией мировых систем. Если ясное понимание международной миграции требует синтеза разных теоретических взглядов, то тем более этого требует формулирование легкоосуществимой и эффективной иммиграционной политики.

Признание этого предполагает выбор третьего пути между крайностями открытых границ и драконовскими запретами международного движения. Вместо того, чтобы пытаться остановить иммиграцию путем односторонних репрессий, имеющих целью прекращение потоков, которые глобальная международная торговля, напротив, поощряет, политики должны признать иммиграцию естественной частью глобальной экономической интеграции и действовать в многостороннем порядке, чтобы управлять ею более эффективно. Подобно тому, как организованы потоки капиталов и товаров для взаимной выгоды торговых партнеров посредством многосторонних соглашений и институтов, таких как ГАТТ и ВТО, точно так же трудовая миграция могла бы быть организована совместными усилиями для максимизации выгод и минимизации издержек как для посылающих, гак и для принимающих государств. Короче говоря, международная миграция должна быть признана неотъемлемой частью экономической глобализации и должна осуществляться под эгидой более широких многосторонних соглашений, регулирующих торговлю и инвестиции.

Развитие социологического знания о миграционных процессах (как зарубежного, так и в отечественного) базируется на интеграционных подходах.

Интеграция социальная (от лат: integration -- восполнение, восстановление; integer -- целый) -- понятие, пришедшее в социальные науки из математики, физики, биологии и характеризующее: совокупность процессов, благодаря которым происходит объединение в целое, систему (социальную общность, общество) разнородных взаимодействующих частей и элементов. Процессы социальной интеграции могут иметь место как в рамках уже сложившейся социальной системы (общества, группы и т. д.) в этом случае они ведут к повышению уровня ее целостности и организованности, так и при возникновении новой системы из ранее не связанных элементов; формы поддержания определенной устойчивости и равновесия социальных отношений между индивидами, группами, организациями, государствами и т. д.; способность социальной системы или ее частей к сопротивлению разрушительным факторам, к самосохранению перед лицом внутренних и внешних напряжений, затруднений, противоречий; меру совпадения целей, интересов различных социальных групп и индивидов.

Смысл понятия социальной интеграции каждый раз уточняется в контексте других социологических понятий, обслуживающих сходные задачи. Близкими социальной интеграции являются понятия: социальная связь, социальная сплоченность, включенность индивида в группу, солидарность и др.

Интеграция социальная как проблема обшей теории социокультурных систем, исследующая условия и показатели сплоченности, минимально необходимые для существования и деятельности любой социальной группы, заняла важное место в социологии. Для философов-утилитаристов (Т. Гоббс, Дж. Локк и др.) было характерно представление об обществе как агрегате автономных единиц, действующих на основе эгоистических интересов. Э. Дюркгейм, М. Вебер, В. Парето установили наличие интеграции социальной системы на базе общих для всех ценностей и норм. Представители функциональной антропологии довели идею социальной интеграции до представления о полной интеграции общества. Т. Парсонс ввел понятие нормативной и целостной социальной интеграции в свою 4-функциональную парадигму рассмотрения социальных систем, показав, что функция социальной интеграции обеспечивается деятельностью специализированных подсистем. По мысли Т. Парсонса, проблемы социальной интеграции возрастают но мере дифференциации и усложнения систем действия. Соответственно, для обеспечения стабильности и дальнейшего развития системы необходимо развитие механизмов социальной интеграции.

В современных обществах интеграционные проблемы решаются с помощью таких механизмов, как универсалистская правовая практика, добровольные ассоциации, расширение прав и привилегий членов сообщества п др. Теоретики нефункционалистских направлений (Р. Бенедикс, Э. Гоулднер) часто критикуют функционалистов за преувеличение возможной степени интеграции социальной системы, утверждая, что эмпирический уровень интеграции недостижим и практически вреден, т. к. лишает социальную систему подвижности и гибкости.

Типология социальной интеграции зависит от способов расчленения социокультурной системы и от анализа отношений между ее элементами. Например, различают четыре типа социальной интеграции:

- культурную выражающую согласованность между культурными стандартами, нормами и образцами повеления, внутреннюю связанность отдельных подсистем символов;

- нормативную -- говорящую о координации между культурными стандартами (нормами) и поведением людей, т. е. о таком состоянии, в котором основные нормы культурной подсистемы «институализированы» в элементах, составляющих социальную подсистему, в частности, в действиях индивидов;

- коммуникативную, основанную па обмене культурными символами, информацией и показывающую степень охвата ими всего общества или группы;

- функциональную - основанную на вытекающих из общественного разделения труда взаимозависимости и обмене услугами между людьми. В зависимости от доминанты тех или иных оснований процессы интеграции приобретают специфические формы. Выделяются естественная и принудительная социальные интеграции.

Естественная интеграция возникает на основе совпадения индивидуальных и групповых интересов. Принудительная строится посредством запрета на различия, подчинения личных интересов заданным извне целям Крайней формой принудительной интеграции является тоталитаризм. Естественным вариантом крайней социальной интеграции выступает синкретизм, когда индивид в обществе ценен не столько в зависимости от того, к какому социальному целому он принадлежит (к какой социальной группе, организации и т. п.), а насколько он отличен от других.

В принципе интеграция не обязательно погашает социальное разнообразие. Напротив, самая жизнеспособная разновидность социальной интеграции складывается из единства разнообразия, формирования целостности на основе совпадения отдельных целей и интересов.

Социальную интеграцию рассматривают как процесс, тесно связанный с другими процессами, типа социализации, аккультурации, ассимиляции, адаптации, т. е. как некий результат этих процессов.

Всякая социальная интеграция (как и ее противоположность -- дезинтеграция) относительна и неполна, но определенная степень ее является необходимым условием функционирования социальной системы. Иногда под социальной интеграцией понимается социальная интегрированность, т. е. некий результат процесса интеграций, состояние упорядочивания функционирования частей целого. Использование термина «интеграция» в отношении миграции неоднозначно.

В настоящее время в научной литературе, с одной стороны, термин «социальная интеграция» используется как родовое понятие для различных способов интеграции, а с другой стороны, как достижение определенного результата. Это приводит к неопределенности, которая, в свою очередь, осложняется непоследовательным, а иногда и противоречивым использованием понятий ассимиляции, роста культурного уровня, приспособления, поглощения, адаптации, объединения.

Можно выделить три различных подхода к пониманию социальной интеграции.

Первый подход наиболее ярко выражен в работах С. Эйсенстедта и называется поглощение, или абсорбция.

Абсорбция имеет три измерения. Первое -- показатели роста культурного уровня иммигранта (имеется в виду освоение им норм и правил поведения в принимающем обществе). Второе уровень обеспокоенности иммигранта тем, в какой степени страна приема влияет на его индивидуальность, интересы и возможности справиться с различными проблемами в новой для него ситуации. Третье -- степень обеспокоенности иммигрантом местом своей мигрантской группы в общественном устройстве принимающей страны.

А. Гордон рассматривает интеграцию как ассимиляцию, понимая под ней одномерный процесс, в котором иммигранты постепенно теряют свою старую культуру и принимают культуру нового общества. Но его мнению, существует семь типов ассимиляции:

- изменение культурных установок, включая религию (рост культурного уровня);

- крупномасштабное вхождение в первичные группы общества приема (структурная ассимиляция);

- крупномасштабный смешанный брак (объединение);

- ассимиляционная идентификация:

отсутствие предубеждений (ассимиляция восприятия отношения);

отсутствие дискриминации (ассимиляция восприятия поведения);

отсутствие конфликта с властями (гражданская ассимиляция).

Главное утверждение А. Гордона: каждый из перечисленных типов ассимиляции может иметь место, но проявляется в различной степени. Однако рост культурного уровня невозможен без структурной ассимиляции. «Как только произошла структурная ассимиляция, все другие типы ассимиляции будут неизбежны», считает он.

Третий подход отражен в работах X. Берри, И. Боурхиса, П. Стокера, которые сосредотачивают свое внимание в процессе интеграции на аккультурации, рассматривая ее как альтернативу ассимиляции и понимая под ней изменения в культурных образцах поведения после прямого контакта между группами или индивидами различны культур. П. Стокер считает, что этот вариант интеграции можно назвать «миской салата, в которой все ингредиенты создают единое блюдо, но каждый из них сохраняет свою отдельную сущность».

В отличие от А. Гордона, который является сторонником одномерной модели (где на одном полюсе сохраняется высокая степень приверженности к старому культурному наследию, а на другом полюсе высокая степень приема в культуры нового общества), X. Берри, И. Боурхис и другие разрывают данный континуум на два обособленных подызмерения.

X. Берри предлагает рассматривать две проблемы для каждого подызмерения и комбинирует их в следующей модели стратегий роста культурного уровня (рис. 1).

Рис. 1 Модель ассимиляционных стратегий X. Берри

Интеграция как успешная стратегия роста культурного уровня требует соответствующего отношения и ведет к взаимному принятию. Ассимиляция ведет к культурной потере. Разделение -- стратегия роста культурного уровня, свободно выбираемая отдельным иммигрантом или группой. Исключение иммигрантов коренным населением приводит к сегрегации. Маргинализация происходит тогда, когда иммигранты не заинтересованы в принятии культуры и в установлении отношений с коренным населением.

И. Бурнис расширяет модель X. Берри уточнением роли местного населения. По его мнению, прежде всего необходимо знать, с одной стороны, отношение местного населения к сохранению (поддержанию) иммигрантами их культуры, а с другой стороны, одобряет ли местное население восприятие иммигрантами его культуры. Во-вторых, П. Бурнис предлагает еще одну стратегию культурного уровня: индивидуализм. Индивидуалисты не принимают предписаний группы и поэтому не солидаризируются с новым обществом. В-третьих, И. Бурнис объединяет стратегии роста культурного уровня иммигрантов и аборигенов в диалоговой модели роста культурного уровня с 25-ю возможными комбинациями. Однако только три из этих комбинаций (интеграция с интеграцией, ассимиляция с ассимиляцией, индивидуализм с индивидуализмом) являются согласованными. Все остальные комбинации являются конфликтными.

Другие авторы сосредотачивают свое внимание в основном на социально-экономических аспектах интеграции. Есть попытки связать интеграцию иммигрантов с ключевыми концепциями власти и престижа. В этом аспекте, например, ставится задача ответить на вопрос, в какой степени иммигранты и местное население имеют возможность достигнуть определенного статуса, опираясь на имеющуюся власть (например, через работу и доход) или имея определенный престиж (например, образование).

На наш взгляд, эти модели интеграции можно представить через два измерения: структурное и культурное. Наше предложение базируется на идеях, высказанных, в частности, С. Рексом, который говорит о двух главных особенностях мультикультурного общества: оно гарантирует равенство возможностей (в структурном измерении), терпимость и поддержку культурных различий (в культурном измерении).

Культурное измерение охватывает отношения и поведение, нормы и мораль, язык и религию и другие аспекты, которые находят отражение в каждодневной жизни и образе жизни в целом. Путь, по которому иммигранты становятся частью нового общества в культурном измерении, идет в основном через адаптацию. Это не значит, что иммигранты станут похожими на аборигенов в их повседневной жизни, но иммигранты так или иначе должны изменить образ жизни, чтобы достигнуть определенного понимания в новом обществе.

С позиций социологии нельзя выдвигать жесткие требования, стандарты в культурном измерении, которым все члены общества должна строго подчиняться. Более того, каждый человек должен признавать и права других людей. Так, существование сегодня в мире многоязычных обществ (Швейцария, Индия, Канада) доказывает, что языковое разнообразие не препятствует согласованной интеграции.

Кроме того, у определенной степени можно утверждать, что современное общество в принципе безразлично к культурным различиям вообще и этнической принадлежности в частности. С позиций общества невозможно оценить адаптацию, т. к. все возможные нормативные принципы спорны. Однако с позиций конкретного индивида (иммигранта или местного жителя) можно проанализировать, как его индивидуальный образ жизни соотносится с традициями и нормами, и этот образ жизни не будет расценен большинством принимающего общества как низший или ненормативный.

Индивидуальный образ жизни иммигранта может соответствовать образу жизни различных групп старого или нового общества или их комбинаций, или это вообще будет что-то новое. В литературе адаптацию и изменения в культурных образцах часто разделяют на общественную и частную сферы. На наш взгляд, такое разделение не всегда правомерно. Как. например, классифицировать мусульманскую девочку, носящую косынку в школе? Это может быть расценено как культурный образец в общественной области или как культурный образец в частной области, поскольку религиозная вера -- частный вопрос.

Изменение территориально-государственного устройства в постсоветском пространстве объективно повлияло на развитие всей совокупности миграционных процессов: как внутри - так и межстрановых, и неизбежно актуализировало проблемы этнической миграции. Динамика иммиграции в Россию в 90-х гг. принесла новую волну этнической напряженности и ксенофобии: «В 1992-1993 гг. это был Таджикистан и республики Закавказья, в 1994-1996 гг. - Казахстан и Узбекистан». Немаловажную роль в развитии вынужденной миграции сыграли абхазо-грузинский, грузино-осетинский, осетино-ингушский конфликты, Чеченский кризис и последующая военная фаза урегулирования сепаратистского конфликта, исход русскоязычного населения из Казахстана в конце 1990-х гг. Волны этнической миграции объективно приносили с собой столкновение очень разных моделей группового социального опыта и ценностных картин мира. С социологической точки зрения миграционный конфликт проявлял каждый раз взаимодействие стилей поведения, групповой интеграции и саморегуляции, мигрантов и старожилов, различие их культурных стандартов и типичных психологических установок.

Социальный аспект адаптации иммигранта -- это выработка у него оптимальных поведенческих норм и ценностей для успешного реагирования на изменение среды. Адаптация ведет к сокращению социокультурной дистанции, разделяющей иммигранта и коренного жителя принимающего общества. При прочих равных условиях его социокультурная адаптация тем успешнее, чем интенсивнее его контакты с местным населением, чем продолжительнее его пребывание в принимающем обществе. В процессе адаптации к условиям иммигрантского бытия происходит аккультурация, т. е. отбор и бережное сохранение привычных для него норм и ценностей того, что нельзя менять ни при каких обстоятельствах, чтобы не утратить идентичность, и того, от чего можно безболезненно отказаться. Одновременно иммигрант, приспосабливаясь к новой среде, усваивает непривычные прежде понятия и представления и находит свою жизненную нишу.

Уникальность современной миграционной ситуации состоит не просто в формировании массовых трансгенных потоков трудовых мигрантов, в стремительной и устойчивой динамике этих процессов. Суть проблемы - в беспрецедентно высокой роли этого фактора в экономической, социальной, этнокультурной, политической возможно и геополитической сферах жизни.

Современная российская миграция характеризуется ярко выраженной этнокультурной дифференцированностью, что порождает социокультурную напряженность и конфликты в принимающем сообществе. Сохранение социокультурного баланса и снижение конфликтогенности миграции связано с введением селективной иммиграционной политики - т. е. стратегии воспроизводства этнического баланса в процессе миграционного замещения демографического дефицита российского населения.

Культурная адаптация большей части иммигрантов, русскоязычных славянского происхождения, облегчена формой реинтеграции, основанной на знании языка общения, обычаев, норм поведения, образа жизни и традиций.

Вместе с тем нормативно-ценностная система регуляции внутри мигрирующих этнических групп выступает основой для поддержания идентичности и сохранения этнической границы, обеспечения внутригрупповой социальной интеграции. Первой, формальной, ступенью социального включения мигранта является овладение им языком общения принимающего сообщества. Однако межэтническое напряжение сохраняется до тех пор, пока не становятся прозрачными для взаимодействующих групп (старожилов и мигрантов) структуры восприятия и ценностные миры друг друга.

Различные теоретико-методологические подходы к анализу этничности по-разному интерпретирует актуализацию внутриэтнической солидарности. Так, неомарксистский подход акцентируют значимость экономических факторов во внутригрупповой интеграции, что соответствует доминирующим мотивациям мигрантов к переезду. В теории ресурсной конкуренции подчеркивается роль государственного строительства, которая обостряет этническое сознание и самосознание и определяет повышение уровня этнической консолидированности. Этим объясняется парадокс роста этноаффилиативных тенденций не только у этнических мигрантов, актуализирующих свою национальную идентичность в иноэтничном окружении, но и у представителей принимающего сообщества. Символико-интеракционистский подход позволяет рассматривать весь комплекс социального взаимодействия как базисный процесс оценивания этногруппами друг друга, что выступает основой для корректировки взаимных действий в конкретных контекстах этноанклавизации и интеграции.

Социальный опыт этнических мигрантов рождает одновременно две тенденции в формировании идентичности в новых условиях: усиление этноаффилиативных установок и возникновение установки на региональную идентичность, т.е. на социокультурную интеграцию в принимающее общество. Зрелый уровень этнической идентичности соответствует не аскриптивному, полученному в процессе социализации, а конструируемому причислению и определяется преимущественно социокультурной ориентацией личности.

Социокультурный аспект интеграции мигранта в принимающее сообщество проявляется в преодолении мигрантами этнокультурной границы, что выступает важным этапом интеграции в принимающее сообщество. Реальное построение системы отношений и действий в различных этноконтактных ситуациях сообщает интерактивность всему процессу адаптации и социокультурной интеграции этнического мигранта в принимающее сообщество. Этническая идентификация, интериоризация соответствующих авто- и гетеростереотипов тесно связаны с регулятивными аспектами принадлежности мигранта к этнической группе: этническими установками в отношении своей и других национальных групп, стратегиями межгруппового взаимодействия и реальным поведением в ситуациях взаимодействия со старожильческим населением.

Вторичный анализ современных эмпирических исследований, проведенных в российских регионах, показывает, что вместе с заметным ростом выраженности этноаффилиативных установок русских россиян в этот период возрастала и этнофобия, направленная преимущественно на кавказских мигрантов. Содержание этнических гетеростереотипов свидетельствует о высокой тревожности русских, вызваной представлениями об экономическом и территориальном экспансионизме малочисленных этносов Кавказа, который рассматривается населением как угроза этническому балансу российских территорий и сложившемуся социально- правовому порядку.

Этническая иммиграция в культурном отношении дает непропорционально больший социальный резонанс, нежели репатриация русских: этнические мигранты более заметны, их воздействие на культурное пространство принимающего сообщества сильнее выражено. Динамика этого сегмента в контексте глобализационных процессов порождает предпосылки становления нового этнического порядка, обусловленного сетевым характером социального внедрения этнической миграции и этнической ориентацией миграционных потоков.

Фобийные общественные установки конструируют социальную ситуацию, при которой экономическая активность иммигрантов воспринимается враждебно, а реальная конкуренция за соответствующие хозяйственные сегменты со стороны титульного населения в целом невысока. Структура коммуникативного взаимодействия поддерживает культурные ограничения интеграции мигрантов и способствует анклавизации этнических диаспор. Негативные стереотипы культурного сдерживания этнической миграции предполагают ее многочисленность, криминальность, социальную опасность и нежелательность включения мигрантов в общество, - не подтверждаясь на уровне анализа объективных характеристик современной этнической миграции в стране.

Субъектами постмиграционных отношений в принимающих территориях выступают этнические диаспоры, в которые включаются прибывающие мигранты и которые представлены компетентными и социально авторитетными лидерами; местное сообщество; субъекты государственного управления и федеральной политики на местах. Доминирующая роль в формировании постмиграционньгх отношений принадлежит государственным органам, в политике которых, с одной стороны, должна определяться желательность мигрантов в конкретных регионах, установлены нормативные и политические требования к их поведению, участию в разных сферах человеческой активности; с другой стороны, должны быть созданы условия для деполитизации этнических различий и реализации принципов мультикультурализма.

Демографический кризис в России не оставляет для страны выбора: мигранты -- единственная возможность оперативно восполнить недостаток населения, связанный с естественной убылью населения, т.е. перевесом смертности над рождаемостью. И, прежде всего, это относится к трудовой миграции, позволяющей заполнить имеющиеся вакансии, на которые не идут местные жители или же не хватает своих работников (рабочие, водители, дворники и т.д.). Здесь проходит тонкая грань между интересами местных трудящихся, работодателями и прибывшими мигрантами. При верно определенной стратегии трудовая миграция может стать благом для экономики государства, в противном случае -- обернуться многочисленными проблемами. Добиться баланса интересов местного населения и мигрантов, как показывает мировой опыт, можно, хотя и сложно.

Одна из необходимых для этого мер -- установление четких правил, среди которых наличие преференций для коренного населения при трудоустройстве. Например, путем повышения налогов для работодателей, принимающих на работу иностранцев, если на свободные места не приняты работники той же квалификации из числа собственных граждан. Это профилактическая мера, снижающая градус социальной и иной напряженности на местах. Стоит отметить, такая позиция властей понятна и приезжим: реальность такова, что мигрант, решившийся поехать в другую страну жить или работать, прекрасно понимает, что ему придется поступиться частью своих прав.

Давно известно, что опосредованные, косвенные меры куда более действенны в демографии, чем прямые. Об этом следует помнить, как и о комплексном характере проводимой политики, поскольку вышеперечисленные меры без специальной борьбы государства с демпингом заработной платы окажутся малорезультативными.

Баланс интересов может по-разному складываться в различных регионах. Вопрос в том, как привлечь мигрантов в трудодефицитные центры, перенаправить их из Москвы. В ряде регионов есть переизбыток рабочих рук, а значит, там необходимы особые режимы регулирования миграции. И не запретами, а стимулами, дабы люди ехали в тот или иной край не по разнарядке, а потому что там -- перспективы и возможности. Конкретные стимулы для региона должны учитывать его традиции и историю.

1.2 Сущность понятия «принимающее сообщество» и «диаспора»

В условиях, когда массовый приток инокультурных мигрантов неизбежен, а также неизбежен конфликтный характер данного процесса, жизненно важной задачей принимающего общества и государства является выработка стратегии управления процессом. Цель стратегии - добиться формирования такой ситуации, кода разнообразие не угрожало бы базовым ценностям всех сторон и не воспринималась бы как угроза. Это предполагает, прежде всего, взаимную адаптацию.

Адаптация, сопровождающая миграционный процесс, является его неотъемлемой составной частью. Адаптация принимающего общества к мигрантам, к ситуации формирования «общества мигрантов» весьма неоднозначна. Для самих мигрантов существуют два аспекта проблемы. С одной стороны их собственные стихийно формирующиеся стратегии и практики, с другой вклад в этот процесс принимающего общества. Среди собственных, в первую очередь, выделяется стратегия диаспорализации.

Кандидат философских наук Р.Р. Назаров, утверждает, что «этнические процессы, система межэтнических взаимодействий и межгосударственных отношений, тесно связаны с формированием и развитием такого социокультурного феномена как этнические диаспоры».

Следует отметить, что в настоящее время область явлений, обозначаемых как «диаспора», заметно расширилась, а частота употребления этого термина существенно возросла. В связи с этим смысл, вкладываемый в слово «диаспора», значительно изменился. Данная тенденция обусловлена во многом тем, что разработка понятия «диаспора» ведётся специалистами различных направлений, среди которых не только этнологи, социологи, политологи, но и писатели, режиссеры, журналисты.

В настоящее время термином «диаспора» могут обозначаться такие неоднородные явления, как беженцы, этнические и национальные меньшинства, трудовые мигранты и т.п.

С точки зрения В.Д. Попкова, в переводе со слогового русского первоязыка слово диаспора читается как движение сына, воспевающего Бога (Ра). В этом случае сыновний (дочерний) клан, перемещаясь на новое место, сохраняет (или должен сохранять) духовные основы, то есть процессы духотворчества в устойчивом виде. Новые позиции, неизменно возникающие в новых условиях в этом случае, утверждает исследователь, не должны касаться духовного стержня, духовных корней мигрирующих людей. Так как миграция - явление, равное по возрасту жизни человечества, то и диаспора и диаспоральные образования всегда привлекали окружающих на разных уровнях осознания этой структуры.

На современном этапе большинство исследователей полагает, что диаспора - это часть этноса, проживающая за пределами своего национального государства.

Есть авторы, которые рассматривают понятие диаспор и относят к ним также этнические общности, проживающие в едином государстве, но за пределами своей «титульной» республики (чуваши, татары, буряты, башкиры в России и др.).

Ж. Тощенко и Т. Чаптыкова относят к диаспорам народы, проживающие в России, но за пределами их «титульных» республик с выполнением самых простейших функций поддержания как социальных, так и духовных контактов.

Т.В. Полоскова приводит два основных толкования понятия диаспора:

1. этническая общность, находящаяся в иноэтничной среде,

2. население той или иной страны, принадлежащее этнически и культурно к другому государству.

При этом автор указывает на существование иммигрантских диаспор и групп коренных жителей страны, оказавшихся оторванными от основного места пребывания своего этноса в силу перекройки государственных границ и других исторических обстоятельств. В этом смысле лучше говорить не о диаспоре, а об ирреденте.

Ряд исследователей полагает, что диаспоры идентичны понятию субэтноса, под которым в свою очередь подразумеваются «территориальные части народности или нации, отличающиеся локальной спецификой разговорного языка, культуры и быта (особое наречие или говор, особенности материальной и духовной культуры, религиозные различия и т.д.), имеющие иногда самоназвание и как бы двойственное самосознание».

Ученые, исследующие эту проблему, едины в том, что диаспора является частью народа, проживающая вне страны его происхождения, имеющая общие этнические корни и духовные ценности. Следовательно, охарактеризовать феномен диаспоры можно с помощью выделения системообразующих признаков, к которым относятся:

· этническая идентичность;

· общность культурных ценностей;

· социокультурная антитеза, выражающаяся в стремлении сохранить этническую и культурную самобытность;

· представление (чаще всего в виде архетипа) о наличии общего исторического происхождения.

Таким образом, термин “диаспора” широко используется учеными, публицистами, - этнологи, политологи, юристы вкладывают в него свой смысл. Дело в том, что хотим мы того или нет, современная диаспора - это этнокультурная и этнополитическая сущность, которая оказывает влияние не только на внутреннее политическое развитие страны, но и на состояние международных связей.

В научной литературе есть различные подходы к дефиниции понятия “диаспора”. Большинство полагает, что диаспора - это группа людей, проживающих за пределами своего государства; другие считают, что диаспоры - это некие этнические общности, проживающие за пределами своей “титульной” территории, республики и так далее.

Все исследователи сходятся в том, что для носителей диаспоры всегда характерно множественное самосознание, предполагающее этнокультурную связь и со страною проживания, и с “исторической Родиной”. Все эти определения тождественны понятию так называемой этнической группы, т.е. диаспора просматривается как часть народа, этнической общности, проживающая за пределами титульного государства, имеющая общие духовные и этнические ценности. С точки зрения международных проблем важно разделять те этнические группы, которые не являются участниками системы политических отношений, и те этнические группы, которые, напротив, активные акторы социальных и политических процессов, и для них как раз может быть применимо понятие диаспоры.

Диаспоры формируются на основе этнических групп, но не совпадают с ними по объективным этническим характеристикам. Важнее другой аспект: представителями какой культуры ощущают себя эти люди? На кого ориентированы эти организации? Российский ориентир - значит, это наш объект. Если ориентируются на поддержание контактов с Украиной, значит, эта организация украинская.

Диаспора - это совокупность этнических групп, проживающих за пределами титульного государства, для которых характерен ряд признаков. Дальше мы выделяем функциональные признаки. Это прежде всего:

· множественная этническая самоидентификация, предполагающая наличие этнокультурной связи и со страной проживания, и с этнической родиной;

· существование институтов, призванных обеспечить сохранение и развитие диаспоры, в том числе международного характера.

· наличие стратегии взаимоотношений с государственными институтами как страны проживания, так и титульного государства.

В диаспоре есть социальные подструктуры, духовная подструктура и идеологическая подструктура. Что влияет на развитие диаспоры в стране? Влияет социально-экономическая ситуация в стране проживания. Потому что мы знаем примеры, когда права ущемляются, но люди не едут из страны не только потому, что им некуда ехать, но и ввиду более благоприятной социально-экономической ситуации.

В настоящее время исследователи выделяют «классические» и «современные» диаспоры.

К «классическим» («историческим») диаспорам относят еврейскую и армянскую диаспоры.

Исследователь феномена этнических диаспор В.Д. Попков выделяет несколько базовых характеристик «классической» диаспоры:

1. Рассеивание из единого центра в две или более «периферийных» области или иностранных региона. Члены диаспоры или их предки были вынуждены покинуть страну (регион) своего первоначального проживания и не компактно (как правило, относительно небольшими частями) переселиться в другие места.

2. Коллективная память о стране происхождения и ее мифологизация. Члены диаспоры сохраняют коллективную память, видение или миф о своей первоначальной стране исхода, ее географическом положении, истории и достижениях.

3. Ощущение своей чужеродности в принимающей стране. Члены диаспоры полагают, что они не являются и не могут быть полностью приняты обществом этой страны и, следовательно, чувствуют себя отчужденно и изолировано.

4. Стремление к возвращению или миф о возвращении. Члены диаспоры считают страну исхода своим родным и идеальным домом; тем местом, в которое они или их потомки в конечном итоге вернутся, когда условия будут подходящими.

5. Помощь исторической родине. Члены диаспоры преданы идее всемерной поддержки (или восстановления) страны исхода и полагают, что им следует сообща взяться за это и тем самым обеспечить ее безопасность и процветание.

6. Сохраняющаяся идентификация со страной происхождения и базирующееся на этом чувство групповой сплоченности.

Другая концепция, предложенная Х. Тололяном, концентрирует внимание на следующих элементах, в которых, по мнению автора, отражена суть феномена «классической» диаспоры.

1. Диаспора формируется вследствие принуждения к выселению; в результате этого за пределами страны происхождения оказываются большие группы людей или даже целые общины. Одновременно может иметь место добровольная эмиграция индивидов и малых групп, что также приводит к возникновению анклавов в принимающих странах.

2. Основа диаспоры - сообщество, которое уже обладает ясно очерченной идентичностью, сформированной в стране исхода. Речь идет о сохранении и непрерывном развитии первоначальной и «единственно верной» идентичности, несмотря на возможность появления новых форм самоидентификации.

3. Диаспорной общиной активно поддерживается коллективная память, которая является основополагающим элементом ее самосознания. В случае с еврейской диаспорой коллективная память воплощена в текстах Ветхого Завета. Такие тексты или воспоминания могут впоследствии стать ментальными конструкциями, служащими для сохранения цельности и «чистоты» идентичности.

...