"Быть профессионалом": телесная работа, профессионализация и телесный капитал. Опыт анализа бодмод-сообщества Санкт-Петербурга

Дата: 24.02.2016, место: студия, где работает мастер

Время: 12.00 - 16.30 (приблизительно), длительность интервью: 2.27.00

Информант:

Алексей, 24 года, мастер по модификациям

Образование - неоконченное высшее медицинское

Есть опыт включения в практики экстремального спорта

И.: Ээ, можешь вспомнить момент вообще, когда ты первый раз увидел модификации любые, и подумал, что это интересно?

А.: Э, в 2002 году... это был, по-моему, февральский выпуск или мартовский. Я прочитал, э, о джентльмене из Нидерландов, у которого, э, в виду несчастного случая сгорела на **** рука, и ему вживили на оставшийся лучевой нерв, который уже хотели иссекать соседи студенты, по университету, чип, который снимает показание, собственно, с лучевого нерва. Он сидел и, значит, занимался тем, что механическая рука у него была такая, с фиксированным большим пальцем, и он за счет вот импульсов с лучевого нерва заставлял ее сгибаться и разгибаться. Ну вот. Меня это привело просто в восторг! Это казалось очень интересным. Наверное, вот это.

И.: Угу. А непосредственно уже татуировки, пирсинг, подвешивание?

А.: Ну в 13 лет я себе сделал татуировочную машинку… и сделал Баскетов (персонаж мультфильма канала 2х2) себе на ногах. У меня хватило мозгов сделать тату-машину, они у меня сгнивали месяца три наверное, меня это немножко отвратило от этого дела, потом я себе вот эту вот красоту навел, …14 мне еще не исполнилось … Наверное так, первый контакт. Ну а потом в Путягу попал, мне там было 15 лет, я попал на первый курс меда. Ну вот, и начался первый курс, пирсинги, там бровь прокололи в столовой, чё-то так было… Что-то еще?

И.: А, мм, если мы говорим, вот ты сказал первый курс меда, у тебя медицинское образование?

А.: У меня, я закончил сестринское, параллельно с 4 курсом переквалифицировался на фельдшера, потом 2,5 курса отучился в универе, но наша страна решила, что один солдат это намного важнее, чем один врач, и меня, как бы, в связи с отправкой в армию, пришлось уйти из медицины. Ну вот. Ну год я в армии подумал, и решил, что на **** мне эта медицина не сдалась. Ну как-то так.

И.: А как ты попал в эту студию, ну я имею в виду, начал работать с «А»?

А.: Ну мне стало, э, я вернулся из армии, поработал немножко пром. альпом, я еще, у меня хобби было, я прыгал со скал с веревками, и как следствие, вот, достаточно много знал об альпинистском снаряжении. Я работал промышленным альпинистом, мне это дело надоело, я решил, что нужно какую-то себе профессию более спокойную искать. Ну вот (смеется). Ну открыл интернет, посмотрел, кто преподает бодмод, вот, нашел Алису. Пришел, сказал: «Привет, давай работать». Ну, собственно, так это когда было, две тысячи.. тринадцатый год, начало 2014 года это было, щас так, чтоб не соврать, это было 12 мая. Пришел, сказал: «Привет, давай учиться». Начали учиться.

И.: И она, ну, спокойно тебя взяла, ну то есть я имею в виду, в виду твоего образования предыдущего? Тебе было легче?

А.: Ну мне до сих пор значительно легче, я понимаю, как работать.

И.: Угу. А, мм, получается, то что у тебя изначально была достаточно сильная теоретическая подготовка, а придя к «А» ты уже только начала нарабатывать практическую базу?

А.: (смеется) я работал на первом курсе, мне, значит, меня отправили раньше в школу, у меня не было 4 класса, и в итоге в 15 лет я уже был в Путяге. На первом курсе я был старостой, и у меня не было ни одной четверки. У меня вообще на время образования в меде не было четверок по предметам. Я - круглый отличник с красными дипломами. Ну вот. Аа (смеется) мне, за счет того, что я хорошо учился, М.М. (преподаватель), такая у нас была зав. кафедры, дала разрешение работать в медицине. Я пошёл, устроился в морг. Первые полгода я работал в морге, потом я работал на отделении для особо опасных неясных инфекций, потом я работал на онкологическом отделении в Александровской больнице, потом на приемнике в Елизаветинской. В общем, каждые полгода я менял место действий, лез вот в самые темные и страшные части медицины…. Так что, практики у меня там было намного больше, чем здесь, по факту. Те же самые трудельмальные швы [данное вид швов не был найден для уточнения термина] я уже давно умею складывать. Ну, в 18 лет я на кардиохирургической реанимации работал, ассистировал там при пересадках сердца… В 19 я первый раз держал в руках бьющееся сердце. Вот это был восторг настоящий (…) А как, работа с тканями или людьми во вскрытом состоянии, и понимание того, как они вообще функционируют , я знаю давно, очень давно, сколько себя помню, наверное.

И.: А вот ты сказал, что начал делать первые татуировки очень рано, ии твои родители, ну нормально это, к этому отнеслись?

А.: Ну чё-то, я её как-то, носил рубашки, не показывал, что у меня там есть. Но потом я сказал, что ж поделаешь, мама пожала плечами, и сказала: « ну ладно, запасной ребенок, все, все в порядке»…я думаю, главным родителем у меня можно маму назвать. С отцом они когда-то развелись, и он слинял в Чехию. Вот. А отчим у меня, он такой, настоящий мужик прям, ну учитель труда, ёпрст, как его можно еще охарактеризовать… меня родители научили тому, что не важно, как ты себя проявляешь, важно счастливым быть и видеть дорогу перед собой. Ну а мир в котором мы живем, он настолько многогранен и настолько странный, и нас так много, что можно в любом деле добиться успеха, вообще любом, чем бы ты не занимался. Вот. Пожали плечами, сказали, если ты так хочешь - делай так. Ну я как бы, у меня есть кодекс, грубо говоря, правил, по которым я живу. Вот например, то что касается татуировок. Я никогда не выйду за рубашку, никогда не захвачу кисти рук, и так далее. То есть, я одел рубашку, я прилично выгляжу. Этого достаточно, и это держит договор с родителями, и они вроде как не беспокоятся. К тому же, у меня в семье не татуированых нет. Вообще. Сестра старшая по-моему только.

И.: Угу. И, и то есть получается и у отчима, и у мамы есть татуировки?

А.: Э, мама отгрохала себе на 40 лет там на заднице татуху. Отчим - ВДВшник бывший, он вообще весь в наколках, целиком, с ног до головы. Так что думаю, ими довольно лояльно воспринималось в свое время.

И.: Ага. Ты сказал, что ты занимался промышленным альпинизмом, а как вообще ты, ну, попал в эту сферу?

А.: В пром. альп?

И.: Угу.

А.: Я прыгал с веревкой. Знакома с явлением роуп-джампига?

И.: Нет…

А.: Зря, очень советую, надо пойти попробовать. Это, собственно, прыжки со статичных объектов на страховке. Изначально, жил-был Дэн Осман, он сорвался с, достаточно много пролетел по вису с этим фулфактором, ему понравилось то, что он испытал, то есть ему, как собственно, наоборот, не понравилось, он был в ужасе. И он решил это повторить, чтобы побороть страх альпиниста бояться срыва. Ну вот. А собственно роуп-джампинг - это как боязнь, его часто с тарзанкой путают, с банджой. Это прыжки с веревкой с мостизации просто. Вот я 5 лет был, параллельно там с учёбой, организатором прыжков, в команде «Своя». И мы много с чего прыгали, много чего интересного было. И если сравнивать мой опыт, с опытом обычного промышленного альпиниста, я круче в миллион раз. Потому что я строил очень большие, очень сложные системы, в отличие там от двух веревок, с которыми обычно работают. А поскольку есть снарядье, есть опыт и здоровье позволяет, почему бы не заработать на этом денег? В принципе, платят не плохо.

И.: Угу. И это было, ну, как-то организованно, или это скорей группа знакомых, собирается и прыгает?

А.: Это… Это сложное объединение людей, у которых есть, то есть, это сложная организация людей, у которых есть и, грубо говоря, начальство, есть идеологический центр, и финансовая часть, поскольку все это немалых денег стоит, и идеологическая подготовка, и тренинги. Ну, в общем это был сложный коллектив, очень дружный коллектив, хороший. Но мне там, пришлось его покинуть… К сожалению.

И.: А вот ты, когда говорил о своем первом опыте, ты сказал, что он был, ну как бы, не очень удачным. Ии ну, что тебе, ну то есть ты все равно, потом к этому вернулся, и вот, через что (…)

А.: Я всю жизнь, ну мама рассказала когда-то, она сказала, что если есть какая-то неудача, в этом случае, в тот раз это был просто эпический *****, прошу прощения за мой французский. Ээ, есть, э, ситуация, из которой нужно синтезировать проблему, осознать её, и сделать выводы. Выводы, этими выводами придумать для себя новое правило, которому нужно следовать, чтобы не напоролся на ту же проблему. И пробовать дальше. И попробовал дальше.

И.: Угу. То есть это ты воспринял скорее как ошибку, которую нужно исправлять, и двигаться дальше?

А.: Не, это просто интересно. А то, что долго, а то, что там оно закончилось чем-то, чем оно закончилось - плохим или хорошим - это не важно, потому что это опыт. А татуировки - это такая штука, временно, максимум дней 20 просто необходимо.

И.: А, ну вот у тебя есть медицинское образование. А как ты думаешь, для мастеров, ну у нас же вообще очень плохо законодательно с этим, и, а как ты думаешь, нужно ли вводить, э, официально такие профессии как тату-мастер, мастер по модификациям, что б это было на таком уровне?

А.: Я думаю, что надо вводить не это, нужно водить курсу по подготовке с точки зрения медицины. Мастер татуировки должен знать по сути за стерилизацию, что и как делается, на самом деле, чтобы это было эффективно, то есть, во имя не распространения инфекций. Им нужно понимать, что входить в дерматологию, куда они вообще краску складывают. Это простые курсы, их можно в полтора месяца подготовки упаковать. Есть люди, которые сейчас занимаются, разработкой общих программ, вот, и … пускай так и будет. Рано или поздно их разработают, это просто необходимо, чтобы отделить, сейчас татуировщик каждый второй, вот, а реальные мастера они профессионализируются, то есть они отделяются от общей массы. Татуировщиков много, большая часть из них поработают, повеселиться с этого, забросят свою тачку, и она у них будет лежать на полке. И она там и останется так и проваляется там не знаю сколько времени, пока внуки не найдут, и не сделают, не знаю что они сделают, из этой тачки (…). Те профессионалы, которые ушли действительно целиком, с головой, в профессию, которые имели перед собой цель, и понимают куда им нужно развиваться, и каким образом развиваться, что с технической точки зрения, что с точки зрения там моторики, которая необходима для создания татуировки, они останутся, и будут просто профессионализироваться. Вот и все, так действует со всеми. Вообще, татуировщик это очень-то странная, это такой, как исторический атавизм, потому что, у нас что есть? У нас есть буржуазия и пролетариат. Буржуазия владеет средствами производства, но ни **** ниче не делает, пролетариат не владеет средствами производства, но при этом вкалывает. Вот эти вот ребята, это ремесленники, это профессии прошлого тысячелетия, раньше это было повсеместно, то есть к ремесленнику приходит человек, молодой профессионал, там чинник, он у него получает некоторое образование, без дипломов и так далее, и работает по этой профессии, например, сапожник там, гончар. Ну вот, он владеет средствами производства, которые ему достаются от учителя, или он свои новые средства производства создает, и создает себе рабочее место и самостоятельно на них работает, и получает от этого доход. Он относиться одновременно и к буржуазии, и к пролетариату, это вот тот самый средний класс слабый, которого у нас нет, от части. Это вот, как раз представители социума, которые говорят о том, что средний класс тут есть. Странное явление. И вообще радости такие, что похож не средний класс.

И.: То есть, то чем вы занимаетесь, татуировка, пирсинг и прочие модификации - это атавизм, это ремесленники?

А.: Это, это, да, это ремесленники все, получается, что так. Пока нет централизованного образования, и, ну там, за редкими исключениями, нет буржуазии, они просто не представлены. Ну как художники, ну художники тоже ремесленники, от этого никуда не избавиться, это индивидуальное производство.

И.: Угу. А, ну тогда если мы говорим о марксизме, то, мм, вот эта идея, мм, пролетариата, буржуазии и завязано все на том, владеет ли средствами производства этот класс, у них так же, там же еще есть понятие отчуждения, да? Вот этих средств производства (…)

А.: да, есть понятие отчуждения

И.: И вот, как ты думаешь, если мы говорим о ремесленниках (…)

А.: Это не отчуждение, то есть они сами, ээ. Отчуждение - это что? Это отбор, грубо говоря, у буржуазии их средств производства. Так? Это не то, не тот случай. Они ни у кого ничё не отбирали. Они сами создали своё рабочее место, сами принесли и поставили кушетки, сами 0 выставили свои тачки, сами закупают свои материалы, сами получают за это деньги.

И.: Угу. А вот ты сказал ну приходят, и ну вся вот эта система ученичества, вот это вот передача устная, э, передача знаний, и очень много основано именно на непосредственно практике. И вот тебе кажется, ну такая система наиболее удобной для бодмода, ну как бы наиболее (…)

А.: То, что касается бот мода конкретно, это… туда вообще без медицинского образования не **** лезть. Потому что нужно понимать, куда ты лезешь. Татуировщик - это вот иголочками верхний слой кожи, как бы пробивая только базальную мембрану, и в сосудисто-нервный слой, складывая краску, все, ни выше, ни ниже. Нужно понимать, куда тебе её нужно сложить, тебе об этом скажет учитель, на какую глубину. Вот. А бодмод - это (…)бодмод нужно понимать. Чё там происходит, как это функционирует, чё, откуда и куда. Ну например, мы выковыривали там парню из висков, эм, импланты, которые хорошо видно, что человек, который их ставил, ээ, понятие не имеет, что такое человеческая анатомия нормальная, потому что он поставлен как раз сверху над тройничным нервом и над артерией с не той стороны. И если вот выбирать место, это одно из самых опасных, вот над артерии есть место, может быть реально опасным. А так это безумие какое-то, я не знаю вообще, как можно осмелиться туда со скальпелем лезть без разложенной противошоковой укладки, без открытой операционной. Это просто как грех на душу повесить, по этой теме

И.: То есть, ээ, мастерам обязательно нужно медицинское образование и художественное образование для тату-мастеров? Это обязательные условия.

А.: Нет обязательного ничего для тату-мастеров. Тату-мастера может другой мастер научить. Ии, зачастую оказывается так, что мастера, тот же, хотят видеть в учениках абсолютного нулёвого человека, чтоб он не умеет даже рисовать, чтобы научить его полностью с нуля, чтобы у него не было научных капризов. А вот то, что касается бодмода, это… сложная профессия с правовой точки зрения, потому что когда не залезть без медицинского образования, так, чтобы никому не навредить, воот, все-таки практическое образование требуется для этих целей. И при этом нужно быть абсолютно официальным, или как минимум иметь медицинское образование, это конечно обалденно. Вот моя группа, там 27 человек, они все работают в медицине… Там есть пара девочек, которые студентам ушли, но они в общем работают в смежных профессиях. Я туда не попал, просто, просто потому что медицина - это кровь, пот и слёзы, а я этого не вынес. Наверное так. У меня там было время подумать в армии. Как я сюда попал, о боги, за кем я сюда пришёл, это такой, просто (…) Но медицинское образование и мастер бодмода ну очень не помешает. Пирсинг можно и без этого делать, вообще вполне. Но чтобы резать и шить, нужно понимать чё, откуда ноги растут.

И.: Угу. А вот тема сертифицирования. А, ну, насколько я знаю, в России у мастеров тоже есть такое, что ты учишь кого-то и даешь сертификат, но у нас они не имеют особой силы.

А.: Они не имеют юридической силы. Реальной. Ну вот. Ну… смотря на этот сертификат, который висит вечно у меня на стенке, во-первых, он внушает как клиенту доверительные чувства, а во-вторых, эти сертификаты по сути нужны не для клиента, а для мастера. Потому что это знак, говорящий о том, если ему дал такой сертификат его учитель, то это знак, говорящий о том, что вот мой учитель решил, что я готов.

И.: А, мм, ты помнишь как бы свой переход, когда, ну ты же уже мастер, и вот свой вот этот переход от ученичества уже к тому, чтобы стать мастером?

А.: У меня не было такого перехода, я себя всегда себя таким чувствовал. Ну просто у всех людей ошибки, просто мне нужно было получить достаточное количество информации о том, это же по сути дела те же самые операции и все, просто они проводятся по другим протоколам. Ну дальтомия, есть папка специальная, специальные инструменты, которые для этого нужны, специальные препараты, которые для этого нужны, собираешься вырезать аппендицит, открываешь такую папку, заготовленную в биксе, бреешь пузо человеку от сосков до колена, вот, и все делаешь по протоколу. Здесь все тоже самое. Просто нужно эти протоколы выучить. Ну вот, а они, мы не делаем эту дальтомию, мы не лезем в полости. Ну вот, большую часть я и так уже знал, саму по себе техник, моторикой мелкой я обладаю, для того чтобы супер маленькие шовчики поставить, эстетически; для чтобы взрослые швы там утягивающие накладывать, для того, чтобы правильно скальпелем пользоваться, не задевать типа там сосуды и нервные окончания, которые можно повредить, и в последствии навредить человеку намного серьезнее, чем принести пользы. Ну вот. Мастером, мне уверенности всегда хватало, это оно оттуда осталось еще, еще из прошлого образования. Ну, выучил протоколы и оно как-то незаметно прошло, наверно. Не было такого, чтоб мне выдали сертификат.

И.: Угу. А ты непосредственно, ну все время, что учился, ты только работал в этой сфере, или параллельно занимался еще чем-то?

А.: Я еще, ээ, варил метал, строил дома, ээ, я вот вернулся сейчас из командировки с Северного полюса, 4 месяца там провёл. У меня сфер деятельности достаточно много. Вот (…). Сложно отойти от тяжёлого физического труда, потому что к нему есть привычка, и это весело. Вот это было, то что здесь происходит, это тоже весело.

И.: Угу. А нас сколько, ну скажем, комфортно, совмещать несколько видов деятельности, которые не всегда там сильно связаны между собой?

А.: Ну это разные социальные среды. То вот есть социальная среда здесь, а есть социальная среда покинутой мною команды, где меня всегда, я хорошо ушёл, где меня всегда рады видеть, и … рады со мной поработать и я иногда ребятам помогаю, когда очень просят. Есть среда социальная отдельная сумасшедших туристов-экстремалов, есть отдельная среда рабочая, с точки зрения промышленного альпинизма, там у меня другие контакты абсолютно. И в разных социальных средах я различаюсь, я другой. Ну, там, прихожу я на тот же самый, я там серьезный вот дядя, вот я понимаю, что туда я могу грамотным техничным языком изъяснятся с технадзором, объясняю ему что, почему и как, понимаю, откуда такая документация растет, что мне нужно у него подписать, чтобы потом ко мне не было претензий и так далее. То есть, это другой опыт, просто и еще одна жизнь. Я не знаю, мне кажется, это не сложно совмещать, если уметь абстрагироваться от характера поведения. Как-то так.

И.: А то есть, получается, мм, ты видишь себя в разных сферах сразу, то есть, бодмод не является для тебя чем-то основным?

А.: Ну я стараюсь сюда перейти, это самая интересная часть деятельности. Ну… я не вижу смысла в том , чтобы зацикливаться на одной работе. Промышленный альпинизм - это очень хорошие деньги. Вооот. Действительно очень хорошие, здесь не заработаешь полмиллионза10 минут, а там можно. Эм, то, что касается экстрима, вот я там прыгаю с веревками, катаюсь на сноуборде, катаюсь на сёрфе и так далее. Ну это вот, жажда адреналина, это отдельная тема. То, что скатался на Северный полюс, мне предложили командировку. Северный полюс, правда? Я никогда там не был, надо там побывать. Вот. И мне там было пофигу, сколько мне за это заплатят, насколько я туда уеду и вернусь ли я оттуда или не вернусь, надо было просто ехать. Потому что я там не был, это какой-то новый опыт, это интересно… А так. Есть интересно и неинтересно(смеется). С неинтересной работой я просто не контактирую.

И.: Ага. Ты говорил про материалы, и вот насколько удобный, возможно брать, покупать материалы, поскольку некоторые из них ну они все равно медицинские, та же анестезия и так далее, нет ли проблем с этим?

А.: У меня достаточно опыта, если что, я могу спросить у своих бывших коллег помощи, они мне могут что-то индивидуальное подмоги, технику найти легкую. То есть с оснащением я проблем вообще не вижу. Мы живем в большом городе, иметь технику тут понятно, я знаю, в какой что дешевле, и в какую нужно ходить за каким товаром и если что-то мне вот так позарез нужно будет, в течение полдня и готово будет если что.

И.: Угу. А, мм, на сколько я знаю, была такая фишка, ну в принципе да, подвешивание, потом перешли в, ну, в экстремальный спорт(…)

А.: Это ты за Аксёнова, да ?

И.: Угу.

А.: Ну я как раз с друзьями тогда занимался, мы в первый раз прыгали. Первый раз, когда он прыгал с венками - это мы организовывали. Ну вот, ну так довольно стрёмно. Мы увидели, пришёл какой-то бородастый чувак, сказал вот, хочу, а мы: «да, может выдержать, да, всё хорошо». Ну немножко задумались, ну а тут прыгнул, опробовал ( смеется). Это же опять же, весело. Ну вот. Ну, он попрыгал, ему понравилось, он ушел в экстрим. Я думаю, если б он в свое время свернул не на ту дорогу, не пошел бы в бодмод, подвес и так далее, а занялся бы просто роуп-джампингом или пошёл б прыгать, чем он собственно сейчас и занимается, ему бы на фиг не нужны были эти гребанный подвесы. Есть адреналиновые маньяки, которым, которые после первого прилива адреналина понимают, что им это необходимо. И без этого деваться некуда, потом просто не выберешься в общество, нет выхода здесь, вот это вот, в городе, в тесноте, в метро. Некуда девать то, что внутри, а нужно выбирать. А есть такие люди, которым необходимо гореть, чтоб там как в печке было, полена сложить, костёр не развести без, вот об этом речь. Есть эти люди, которым это необходимо, они себя выжигают. Ну вот, Аксёнов один из них. Один как раз из тех людей, кому необходимо изжечь себя дотла. Оно ж на низкой скорости неинтересно.

И.:А вообще насколько закономерно и логичен, ну, переход бодмода в разные сферы там? Искусство, экстремальный спорт и так далее? Насколько это жизнеспособно как бы в дальнейшем?

А.: Ну я думаю, что в данный, сейчас можно предполагать только о развитии бодмода в ноосферу, в электронику, то есть в кибернетику далеко. Бодмод - это такая штука, которая не боится, грубо говоря, чтобы вживить тому же самому парню Тайлеру, вот этому вот парню, у которого на лучевом нерве был электрод, я кстати с ним познакомился потом, у него их сейчас 18, ему вживили два титановых стрежня в лучевую и локтевую кость, сверху поставили блок питания, собственно вот, чип-съемник электродатчиков, у него сейчас бионический протез, который чувствует температуру и давление. Электроды, которые только получали сигнал, со временем были переделаны в электроды, которые дают сигналы, и его нервная система адаптировалась под бионическую, он чувствует температуру протеза, чёрт возьми! Это с ума сойти можно. Он там этот, занимался чем, то, что я видел, яйца в ладошке катал, у него протез был супер чувствительный, достаточно усилий, чтобы их не уронить, но при этом, и фиксировано, чтобы не раздавить. Удивительно абсолютно. И женщина у него без духа, с такими то протезами (смеется). Вот это интересно, бионика будет в 21 веке, я думаю, достаточно острой вполне темой, сейчас будут другие примеры, вшивать в руку имплант, с которого у него будет заводиться машина. То есть он сел, ладошку на уборную панель в правильное место и он завелся, он поехал. Ну вот. достаточно эффективная противоугонная система, я думаю, вряд ли кто-то пойдет рубить парню руку, чтобы угнать его тачку. Это нужно быть полным психопатом (…) вот только интересно, куда вот двинется бодмод, поскольку то, что касается Тайлера, по-моему Тайлер его зовут, да Тайлер, и его бионического протеза, он этот протез собрал, получается, за 12 лет, ну вот, до того состояния, в котором он сейчас находится. В медицине классическая вот эта конвенчина, на это бы ушли десятилетия, а то и… ну сотни лет вряд ли, на это потратили, понадобилось значительно больше времени, в том, что очень много бумажек. А вообще, бодмод - это такая штука, нас сейчас 7 миллиардов на планете, 3 миллиарда, с ума сойти, 7 миллиардов! 7 миллиардов, знаешь, сколько это - 7 миллиардов? Ну как это выразить, как выразить это число, помимо как цифрами? Я тебе расскажу. Это столько же, сколько родилось и умерло за последние 40 тысяч лет. За всю историю существования человечества. Сейчас на планете Земля живет столько людей, сколько было до этого за все время. Это ж ****** можно, сколько нас! Конечно, мы хотим отличаться. Конечно, мы хоти быть индивидуальными. К сожалению, не всем хватает мозгов, силы воли, духовности, талантов, чтобы выделиться из этих всех, нужно выделяться чем-то внешне, чтобы сразу бросаться глаза. Иначе вся жизнь теряет смысл у многих. Ну, так вот, а чтобы выделиться, бодмод подходит для восприятия, как нельзя лучше.

И.: Мм, но в таком случае, мы всегда можем говорить, о людях, которые этим занимаются, и более мейнстримной волне, которые приходят уже после и повторяют те или иные вещи.

А.: За что, ну вот смотри, ну с пирсингом вот какая, ну испытал, они спокойно абсолютно приходят, в основном люди, которые, в основном приходят с коррекцией, потому что за 2-3 года портятся и срастаются. Они уже полностью живут в этой среде, из этой среды никуда не деться, она новая. По сколько нас достаточно много, мы, у нас расширилась норма реакции. Знаешь, что такое норма реакции?

И.: Ты имеешь в виду понятие нормативности, то, что считать нормой?

А.: Понятие кривой норм реакции.

И.: А, нет.

А.: Ну смотри, сходи как-нибудь по осени в Новый лес, набери 100 листьев клена, собери с земли. И когда ты приходишь домой и меряешь их размер листьев кленовых, получается, что очень маленьких, самый маленький, он один, он разительно отличается от размером, сантиметра полтора, от следующего размера. И самый большой он один, и он опять же разительно отличается размером от средней массы, их там чуть ли не 50%, хотя последний раз, когда я считал, их было 44,5%, но я та 1000 штук читал. Развлечения мои. Ну вот, если рисовать эту диаграмму, то выглядит так: самых больших очень мало и самых маленьких тоже очень мало, а середина она очень ярко выражена, её очень много. Но дело в том, если мы возьмем 100 листов, э, шкала будет вот такой ширины, не очень большая, а если мы возьмем 200 листов, то она будет вот такая, возьмем 1000, она будет еще шире. И чем больше нас на планете Земля, тем дальше вот эти ветви уходят, вот этих самых отличных, самых неадекватных, самых сумасшедших людей. Потому что офисного планктона, его всегда будет значительно больше, всегда будет 90%, грубо говоря, адекватных, спокойных, скучных, одинаковых, этих людей, которые работают и не знают для чего, для того, чтобы работать, для того, чтобы рожать семью. Я не спорю с тем, что это плохой способ прожить жизнь, но это просто мне не подходит. И вот этим вот людям по краям, им тоже не подходит. И чем больше нас на планете Земля, нас становиться, кстати говоря, с каждым годов все больше, тем больше необходимости выделиться, тем больше необходимости отречься от этого социума. Ну а поскольку бодмод это так ярко, так здорово, но мозгов не всем хватает на самореализацию, ну и нужен бодмод, исправлять себя и переделывать. Я не говорю о том, что низкий уровень интеллекта это плохо - это данность. Ну с этим ничего не поделаешь. И опять же, это не самый плохой способ прожить жизнь. У меня вот есть знакомый, он не глупый парень, он вообще и в шахматы он хорошо играет, и в принципе, поговорить с ним есть о чем, но он в своё время отказался от функции думать. Он перестал думать. Он абсолютно счастлив… он работает там, где придется, и делает всё, чё ему захочется. И не думает о последствиях, не думает о том куда он идет, не думает о том, зачем он идет, не думает ни о чем ни ****. И он абсолютно счастливый человек. Намного счастливее, чем я и ты. Но это тоже нонсенс, и он тоже где-то с краю норма реакций на шкале. Так что, хм, быть даже последним идиотом на этой планете не так то и плохо, на самом деле интеллект он только несчастья приносит. Ну вот. Я вот, я не могу себя прям супер интеллектуалом назвать, каким-то очень умным чуваком, или очень дальновидным, но, в общем и целом, картину этой системы, как она устроена, я вижу, как социум делиться на рабочий класс, на пролетариев, вот они здесь будут, их много, они работают, они одинаковые, вот они вот здесь находятся, на сумасшедших, которые работают, вот, студии татуировки, продают всякое стороннее барахло в магазинах, занимаются рекламой, там всяким интернет пиаром. То есть такой работой, которая социумом не одобрена, которая, в общем-то, нестабильна, которая не несет за собой большого количества бонусов, которая не дает уверенности в завтрашнем дне. Но эти люди все равно этим занимаются. А в силу чего они этим занимаются? Потому что они не умеют, наверное, заниматься бумажной работой в офисе. Административный город, мы тут все бумажки перекладываем, а не торгуем стульями… А вот эти психопаты, они выпадают из толпы. И в этом нет ничего плохого, потому что они формирую новую социальную среду, как вон большой этот мусорный риф, на котором уже сформировалось новых видов абсолютно новых, ну представляете, что там происходит в Тихом океане, да?

И.: В Тихом океане?

А.: Да. Большой мусорный риф. Знаешь, да, что это такое? Полторы тысячи километров. Полторы тысячи километров и 250 метров в толщину. Полиэтилен. На нем наплодилось уже новых видов больше, чем человеку успел истребить. То есть, по итогу, как бы, последних 40 тысяч лет, того, что мы там натворили, дродов убили, нарвалов, хотя нарвалов видел недавно - ни хрена не умерли - это все бред и провокация. Там, парниковый эффект запустили, видов поуничтожали, там чёрные носороги, белый вон последний почёсывает, в окружении 4 охранников с автоматами. Ну вот. Истребили видовое разнообразие, но видового разнообразия стало больше буквально на столько же. Зачем это сделали - не понятно, короче, о чем говорят глобалисты - тоже **** его знает… то есть, ээм, дело то всё в том, что мы просто создаем новые среды. Воот. И вот эта вот возможная среда новая, татуировочная, она тоже включается туда. Я где-то на границе. То есть, я одел рубашку, я, в принципе, нормально себя чувствую в социальной среде, в адекватной, в рабочем классе. Ээ, снял все, в майке остался - и я здесь. Э, одел, у меня есть ковбойская шляпа старая, рваные штаны и ботинки, рюкзак забросил на горб и пошёл в горы - я в третьей среде. Переоделся в арктический комбез, взял доску и полез на (?) чёрный, чтобы кататься ночью - я в четвертой среде. Я пограничный. Ну, вот это интересно, переходить в другие среды, смотреть, насколько они отличны друг от друга, ии … насколько они при этом похожи, люди то везде одинаковые. У них одни и те же переживания, одни и те же нервы, они парятся по одним и тем же поводам, всем не хватает денег, всем не хватает любви, все не хватает чего-то там, то есть се при этом живут почему-то, дальше… Странные какие-то социальные среды. Можно по этому поводу поговорить.

И.: Угу. А вот ты говорил о людях, ну вот в самом начале еще, а я имею в виду в самом начале вот последнего, а, что это определённый уход от социального. И вот ты воспринимаешь это как аскетизм, как, ну в том числе?

А.: Это не уход, это переход, никуда мы не деваемся, мы все рано в этом городе живем, все равно за свет платим, все равно покупаем продукты в биксе. Никуда не уйти таким образом. Уйти можно в горы, пока еще можно, пока их все не сделали горнолыжными склонами, пока нас еще не слишком много. Еще есть места, куда можно уйти. Но реальных аскетов … есть мне известных пару случаев, когда люди действительно говорили: « всё, хватит!». Или там вот, например, знакомый взял ружье, закинул за горб и пошёл в Сибирь, и пропадал там два года. Вернулся, сказал: «круто!», взял снаряжение и ушёл обратно. Чё там щас с ним, я не знаю. Вот это аскетизм, действительно, настоящий… Это отречение не просто от социальной среды, то есть, можно и в монастырь уйти, там другая социальная среда, другие люди, это отречение от людей вообще, потому что осточертели. Потому что вот это вот весь этот разврат, который на улицах твориться, он, тот джентльмен не смог вынести. Ну а всё остальное, даже уход в монастырь - это не аскетизм уже.

И.: угу. Ну когда мы говорим, то есть, мы можем говорить не о физическом или географическом аскетизме, а аскетизме как уходе в телесные экспериментирования, познание себя, с этой точки зрения?

А.: Здесь не уходят от людей. Есть уникумы, есть уникумы, которые уходят глубоко в себя, которые реально чё-то понимают. А все остальные играют просто, потому что это весело и интересно.(смех на заднем плане) Так что всё намного проще. Здесь никуда не деваемся.

И.: А когда мы говорим о понятии нормы, как ты думаешь, бодмод и, в принципе, тот факт, что телесные модификации стали встречаться намного чаще, расширяет ли это понимание нормы у людей, которые просто это видят?

А.: А что такое норма, вообще?

И.: Есть очень много, ну есть дебаты на самом деле об этом, и я (…)

И.: Вот, я об этом же. Огромные дебаты, что такое норма. Нуу, с моей точки зрения, норма - это то, что принято в социальной среде. Так? Э, теперь вопрос, о какой социальной среде мы говорим, если мы говорим о социальной среде города - то это не норма, если мы говорим о конкретно о сообществе татуированных, пирсингованых, перерезанных, перекроенных людей - то это абсолютная норма, это здорово, если мы говорим о приверженцах ээ, там РПЦ и других конфессий, которые категорически отрицают возможность безгрешно кроить свою тушу - это третий вариант нормы, который будет это всевозможно, всячески это отрицать, вообще, что можно так делать. Ну вот… я думаю, большая часть населения, ну сколько нас сейчас в Петербурге, ээ, 12% детей. Да, дети восприимчивы, дети это воспринимают как весело, тоже самое, снова весело. Бабушки, бабушки процентов где-то 15,плюс минус, я не знаю точно, сколько у нас престарелых. Они воспитаны на другом абсолютно, на другой идеологии, и нам их не понять уже, потому что они, они яро отличаются от нас, в меру восприятия. Да, и о чем я говорил, мы настолько быстро меняемся. То есть раньше как было, раньше каждое поколение, плюс минус 20 лет, э, последние сто лет почти, сопровождалось рывком прогресса, грубо говоря. До этого, до 1900 года, этот период составлял не 20 лет, а там плюс минус 40-50 лет. Чем раньше мы, чем дальше мы заглянем в историю, в недра, тем больше этот период вот от скачка прогресса до скачка прогресса. Там, изобретение колеса, э, изобретение выплавки стали, медный век, начало, и так далее, вот эти все этапы, которые я сейчас очень последовательно называю (смеется). Ну вот. Ну как это было, почему ремесленники тогда были. Ремесленник, он всю жизнь работает на одном гончарном круге, к нему приходит его ученик, он тоже работать на этом же гончарном круге, на этом же, ну там ремонтирует его, колесики там, вытащил, поставил. И он работает на этом гончарном круге, его следующий ученик будет работать на этом гончарном круге. Если это одна семья, то это и внук, и внук, и внука, и внука, и внука будет работать на этом гончарном круге. Пока через тысячу лет не изобретут, э, прямой привод там например от мельницы, да, грубо говоря от воды или от ветра, от воды чуть сильнее будет. Ну вот ремень натянули, и дальше немножко у нему и начинаем круг крутить, и он крутится самостоятельно. Ну вот. То, что касается прошлого столетия. Вот например, человек родившийся в 1899 году, да, допустим это джентльмен, который живет в Петербурге, он в 18 лет увидел смерть царя, и что тогда есть, тогда есть мостовые, мощеный булыжниками, телеги, вот всевозможные повозки, дилижансы и так далее. С 1800, с 1907 года встречаются трамваи, запряженные теми же самыми лошадьми, не электрифицированные. Электрификации нет, газификации нет, э, водоснабжения нет, канализация только сточная, пассивная. Э, к 30-ому году, к тому времени, как ему исполняется 31 год, он в полном рассвете сил, время немножко прошло, уже есть электрификация, уже есть холодная вода проведенная, резким скачком, и уже есть, э, начало газификации, и уже трамваи ездят на электрической тяге, кое -где начали складывать ровные асфальтовые дороги. Потому что появляются автомобили, потому что появляется колесный транспорт, на резиновых колёсах, то, что мы сейчас видим.. и его сын, которому к тому времени там допустим 5-6 лет, для него это норма абсолютная, то , что есть электричество, то , что есть вода, и то, что есть машины на резиновых колёсах. А для этого человека, который в 1899 году родился, для него нормой изначально было то, что, ээ, у него в деревне есть телега одна, со старой клячей и никакого электричества, ничего такого нету. Мало того, он еще и доживет до того, что,э, до запуска водородной бомбы , до самой разрушительной войны за историю человечества, до полёта человека в космос, возможно до электроники, а его сын, с 30-тых годов, доживёт вот к 70 годам до наших дней, когда увидит, 80 ему допустим будет, да, когда увидит компьютер персональный вот эти вот гаджеты сумасшедшие абсолютно, мы же уже относимся к этому, как данности. И дело в том, и, э, что гончар, передавая своему сыну свои знания, он передавал те знания, которые передал отец, а тут нам приходиться из социальной среды черпать знания, потому что из семьи их уже не вычерпнуть. А социальная среда развивается значительно быстрее, чем наши розовые мягкие мозги, вот, и получается, что разрыв техники между предыдущим поколением и нынешним, то есть дети нынешние они, а, там те кто вот щас дети, получается, с 10-ого года, которым по 5, по 7 лет,… они настолько ******** работают с этой электроникой. Я думал, я понимаю, что там происходит, я человек каменного века, по сравнению с ними. Вот, то есть, эволюция, эм, психосоматическая, она происходит за счет того, что нас окружает о внешней среде социальной, а раньше это было связано с тем, что в среде семьи происходило, быт в своем укладе, тут быт слишком быстро меняется. Поэтому понятие норма, оно вообще в скором времени перестанет существовать, поскольку прогресс набирает оборотов. И реально, не с каждым 10-летием, а с каждым годом, происходят вот эти вот, ну например щас, вылечили рак, вылечили СПИД, то есть уже препараты, они проходят тестирование, СПИД, там генная терапия, это один укол в плечо - ну вот, и все, нет СПИДа. Единственное, что его нужно протестировать на том, какие будут, что будет потом, если человек будет по сто пар. Как-то вот так вот получается.

И.: Пары дискордантные?

А.:У?

И.: Ну, пары дискордантные, то есть один ВИЧ-положительный, второй - ВИЧ-негативный?

А.: Нет, они, ээ, оба инфицированы. По-моему, эээ, сразу им сказали, чтоб были, по-моему, если я не ошибаюсь. Надо почитать подробнее эту тему, то есть я бегло по ней пробежаться, но меня порадовало, что прогресс все-таки не стоит на месте. Вот в феврале презентовали в Белинбурге лекарство от рака.

И.: Вот эти микро, микро-роботы?

А.: Я не знаю, что там, да там какие-то нанотехнологии, которые просто уничтожают сосудистую систему онкологии. То есть она перестает питаться и улучшается по средствам абактоза, то есть организм расчищает бактерии в разные стороны. И то , что для меня всю жизнь было, вот это есть самые серьезные заболевания, там, гепатит С, ВИЧ, онкология и так далее, то есть, я привык к тому, что это крах, ты дожился. К тому же, я посмотрел там и в инфекционке на ВИЧ-положительных ребят, вот состоянии СПИДа яркого, и на онкологии полгода работал, представляю, как все это выглядит, насколько людей сжирает заболевание, а тут раз - все! Хватит. И к этому перфомансу не привыкнуть, к нему не адаптироваться, потому что мир постоянно меняется, как и скорость, за которой мы не успеем угнаться. В 21 веке все люди будут те, что адаптируются быстрее других к новым условиям. Так вот, я все это к чему, и какое здесь может быть понятие нормы, когда мы не можем разобраться в своих ощущениях, во внутренних, потому что есть в этом мире, чего нет , в том, что хорошо, что плохо, когда, э, а с вас еще и спрашивают: « а вот это нормально вообще?». Хоть бы в своей башке разобраться, прежде, чем выкладывать, ну, наружу. Нет понятия нормы, его не будет, его будет все меньше и меньше, а мы подробимся, собственно, подробимся на социальные классы на отдельные, большая часть пролетариата будет, это понятно, э, самый маленький класс будет буржуазия, где-то наверху там в вяленых облаках, а вот ремесленники, они как атавизм , почему-то остаются, не знаю почему, ведь получается, смотри, там же(…)

И.: Ну нет, мне кажется это отсылка к, ну, то есть , это … достаточно очевидно, ну не очевидный, но понятный процесс, потому что, когда мы говорим о ремесленнике.

А.: Потому что продукт такой

И.: Да, это уникальный продукт, который обладает

А.: Который должен привлекать

И.: Да. Поэтому да, вот так вот, достаточно интересно, но… эм, да вот и вопрос по поводу… все равно, и когда мы говорим об уникальном продукте... И вот как тебе кажется, можем ли мы говорить о студиях и о бодмоде как об определенном креативном пространстве (…)

А.: Креативное пространство вот здесь. Это не помещение. Здесь все абсолютно логично. Креатив отсюда идет. Это зависит скорее не от места, хотя место тоже немаловажно, а от людей, которые этим занимаются, от того, насколько они развиты, насколько они готовы к переменам, насколько они пластичны, насколько они приспосабливаются. Ну например, если взять тот же самый бодмод, вот мы пытаемся придумать какую-то новую технологию, да? Чё нам для этого надо? Нам надо для этого понять вообще чё мы хотим, ну например там рога какие-то, понять, как их ставить, то есть характеристики задать, то , что мы хотим, например, мы хотим вставить огромные трансдермалы , которые идут площадкой,, 2,5 на 2,5 сантиметра, то есть здесь огромные рубцы от карманов, которые раскрываются, туда заводятся , безумно сложная операция, синяки огромные, отёки. А мы вот пришли, нас для этого должно было собраться медик , 2 штука, которые между собой решили … ну своеобразный консилиум , как это будет выглядеть, насколько потянет кожа такими трудами, и веб-дизайнер, который придумал супер лёгкие рога, он вставил очень-очень маленькие дермалы, то есть это, у меня это делается, чё-то засекал, 4,5 минуты. Скажем так, надрезается 2 дырки, туда маленький микродермал заводиться, вешается такой же рог, только не стальной, а локти, он травматичный, от него не остается рубцов. Тогда, то есть, ну если не нужны они тебе, скрутил, у тебя две маленькие стальные точечки вырванной кожи, тональным кремом замазал, вот это можно использовать. Это можно использовать в социуме, то есть так легче адаптироваться, с такими конкретно рогами, если они ***** как нужны, но при этом работаешь в офисе, все равно хочешь другой социальной среды, то, эм, это необходимо, так что цель яркая и ясная, непосредственно нового креатива, новой разработки. А, да вот действительно потому спросом, спроса требует, нужно было, чтобы собрались профессионалы, вроде как смежных, но собственно разных сфер, там вот, ну качественный бутафорщик и пара медиков, которые решили может это так быть или не может, и придумали технологию. То есть, решалось это все по-моему где-то то ли в баре, то ли, по сути, на улице на лавке с пивом, как-то вот так. То есть пространство непосредственно, в котором происходило отработка, это не важно. То, что касается татуировщиков, я на самом деле не могу за это дело отвечать, но я думаю, что там скорее всего все новые выходы технологий, они берутся, практически, из школы. У них же задача какая? Они, э, ну вот например, есть механизм, да, точная передача фотографии, это просто если есть техника, если ты можешь каждую точку увидеть там, поставить пиксель, они ж пикселями работают, пиксели складывают. Ну вот, а есть акварель, в плане есть акварель, например, а для этого сначала трансформировать, увидеть, ту же самую швейную машину, трансформировать её в акварельный образ, потому что он будет выглядеть абсолютно не так. Вот это вот сама по себе картина акварели, её выдает краска, особенности краски, ну вот, развести её сначала в вот этот вот образ, которого ты действительно не имеешь в действительности, и потом уже оттуда брать точки и понимать, какой пигмент куда сложить, как эта акварель растечётся. Они соответственно работают с натурой, точки расставляют, так что это синтез, у, ээ, татуировщиков, это синтез между техникой работы, просто техникой, точки, точки, точки. Куда их поставить правильно, не слишком глубоко, не слишком высоко, э, под правильным углом, чтобы не было плюауты, правильной машинкой, правильной иголкой, и так далее. То есть, это обучение непосредственно профессионалов, который тебя, хм ,тянет к новым горизонтам. А само по себе виденье вот этого вот акварельного пятна - это очень большой талант. То есть это синтез, это два человека, по сути дела, очень точный техник и очень талантливый художник, потому что на чём-то писать намного проще, чем татуировки делать акварелью, вполне логично.