Особенности российской религиозности

Ключом к пониманию религиозной ситуации в рамках «разорванной» социальной нормы о религии оказывается социально-антропологическое исследование жизни верующих и общин, епархий и объединений1. Чем полнее изучена система ценностей тех, кто осуществляет религиозную политику, тех, кто руководит самыми яркими общинами, епархиями, союзами, идеологов, представителей интеллигенции, тем более полной будет картина многообразия религиозно-общественной жизни, тенденций ее развития, участия религии в формировании гражданских институтов, демократических норм и социальной этики. Примеры полевых исследований характеризуют своеобразие отдельных регионов России, в частности, в сфере религиозной политики.

Северо-Запад. Республика Карелия

С мая 2012 года республику возглавил Александр Петрович Худилайнен, который в интервью называл себя «рафинированным финном» и «финном в 15-м поколении». На территорию Ингерманландии предки Худилайнена переселились из прихода Париккала, расположенного в Южной Карелии, ещё в конце XVII века. Работал в органах местного самоуправления Гатчинского района и главой Заксобрания Ленинградской области. Худилайнен занимает взвешенную позицию в религиозной сфере - Глава республики регулярно поздравляет с праздниками представителей самых разных конфессий - православных, протестантов, католиков, а также мусульман. Администрация открыта для диалога и сотрудничества со всеми. Публично Худилайнен не заявлял о своей религиозной принадлежности, но в 2012 году посетил рождественское богослужение в Евангелическо-лютеранской Церкви Ингрии (приход «Святого Духа» в Петрозаводске). После этого некоторые карельские СМИ отмечали, что глава республики, возможно, лютеранин, что Худилайнен опровергать не стал.

Во время посещения лютеранского прихода Худилайнен напомнил, что с Петрозаводском его связывает история семьи, «когда в далеком 1958 году мама привезла его из Калининской области вместе со старшей сестрой в Карелию. Крестили будущего Главу Карелии здесь же, близ Петрозаводска». По словам Худилайнена, «Карелия очень перспективный регион, здесь живут отзывчивые, любящие свой край люди. В этот великолепный праздник хочу пожелать вам оптимизма, уверенности, душевного равновесия. Правительство Карелии делает все, чтобы консолидировать наше общество, чтобы люди всех национальностей жили на территории республики в мире и согласии. Этому учат и христианские истины, которые вы проповедуете». Официальное сообщение на сайте органов власти республики можно понять так: со времен Российской империи впервые главой региона стал лютеранин (или, по крайней мере, крещеный в лютеранстве), хоть и не объявляющий об этом открыто.

За религиозную политику в республике отвечает начальник отдела национальной политики и государственно-конфессиональных отношений Виктор Николаевич Бирин (сотрудник отдела - Роман Любимов). Отдел входит в структуру Министерства Республики Карелия по вопросам национальной политики, связям с общественными, религиозными объединениями и СМИ. Бирин - продолжатель традиций равного подхода ко всем религиозным движениям, вдумчивой работы с различными объединениями. Высокий уровень понимания религиозной ситуации и принципиальной веротерпимости был заложен Борисом Детчуевым, который с 1990-х до конца 2000-х годов отвечал за осуществление религиозной политики в Карелии.

Виктор Бирин также является секретарем Комиссии по вопросам религиозных объединений при Главе Республике Карелия, куда входят исключительно представители различных ведомств. При органах местного самоуправления большинства городов и районов также есть подобные комиссии. Комиссия была образована Указом Главы Республики Карелия Катанандова С.Л. от 5 декабря 2002 года № 185:

«Главная функция как республиканской, так и местных комиссий, - обеспечение реализации конституционных принципов свободы совести и вероисповедания, в том числе в деятельности религиозных объединений, достижение в этих вопросах взаимопонимания, терпимости и взаимного уважения. Корректность во взаимоотношениях органов власти всех уровней и религиозных объединений, диалог конфессий и религиозных течений - одно из важнейших условий гражданского мира, спокойствия и согласия в обществе».

На заседания Комиссии приглашаются представители всех объединений (несколько раз присутствовали и Свидетели Иеговы). Работу Комиссии курирует замглавы по региональной политике Александр Чаженков.

По словам Виктора Бирина, органы власти активно взаимодействуют со всеми - от епархии РПЦ и Церкви Ингрии до пятидесятников и адвентистов. Добрые и толерантные отношения между конфессиями, реальный, а не декларативный диалог священнослужителей сложился в республике, прежде всего, благодаря позиции архиепископа Мануила, который поддерживал и развивал традиции открытости и веротерпимости. Хорошие отношения сложились у православных с католиками и лютеранами - они приходят друг к другу на богослужения и общаются.

Администрация приглашает представителей всех религиозных объединений на межконфессиональные круглые столы и семинары, на ежегодный отчет правительства, совместно проводится в Карелии Международный день толерантности (16 ноября).

Ключевое внимание в политике властей, во взаимодействии с РПЦ уделяется теме поддержки и восстановления храмов, имеющих статус историко-культурных памятников. Объектом постоянной заботы является Валаам, где восстанавливается монастырь и благоустраивается территория. С 2008 года руководство республики с благословения монастырского начальства проводит на Валааме межконфессиональные встречи с участием православных (священнослужителей из районов республики, отец Мефодий представляет Валаамский монастырь), лютеран, пятидесятников и мусульман. Семинары были посвящены роли церквей в адаптации мигрантов, а также упрочению межнационального мира и согласия.

При поддержке властей на базе епархии РПЦ проводятся конференции по креационизму и семинары по семейным ценностям с участием лютеран и пятидесятников (Церковь ХВЕ «Новая жизнь» стала инициатором семинаров о родительстве и супружестве). С протестантами активно сотрудничает глава миссионерского отдела священник Вячеслав Распутин, который миссионерствовал в Индии. Ежегодно проводятся два больших фестиваля - духовной музыки «Пасхальный перезвон» и межконфессиональный фестиваль «Душа Карелии», где принимают участие церковные хоры православных, лютеран, пятидесятников и адвентистов. По словам Виктора Бирина, открытость епархии, сотрудничество не только с лютеранами, но и с пятидесятниками, вызывает раздражение и критику у целого ряда священнослужителей РПЦ, которые служат в районах и выступают с антисектантских позиций.

Южный федеральный округ. Волгоградская область.

Традиции веротерпимости и равного отношения ко всем религиям и конфессиям во властных структурах были заложены в области еще в начале 1990-х годов. Постоянство религиозной политики связано со специалистом по связям с религиозными объединениями в областной администрации, работавшим уполномоченным по религии еще в советское время, Юрием Тихоновичем Садченковым, который на протяжении почти 20 лет вплоть до конца 2000-х годов определял религиозную политику в регионе, обладая большим опытом и хорошо разбираясь во всех направлениях и движениях. Большинство представителей религиозных объединений подчеркивают его роль, как в организации диалога чиновников и церквей, так и в налаживании межконфессиональных связей.

В послеперестроечный период основное направление религиозной политики - это учёт поликонфессионального состава области, активное воздействие на «традиционные» религиозные группы (причем традиционными в Волгограде считают не только православных и мусульман, но и лютеран, католиков, методистов, баптистов, адвентистов, пятидесятников, молокан, старообрядцев, буддистов и др.) с целью побудить их к взаимному согласию и взаимодействию. По словам Садченкова, ни к баптистам, ни к Армии Спасения (прекратила свое существование к середине 2000-х годов), ни к мормонам в области нет претензий у органов юстиции и прокуратуры. Как подчеркивает Садченков, «у нас нет харизматов, а есть лишь традиционные пятидесятники воронаевского толка, да и сами харизматы у нас не приживаются». Т е новые харизматические общины, которые появлялись в области, обычно входили в региональное объединение пятидесятников Российской Церкви христиан веры евангельской (с 2002 года - РЦ ХВЕ). По словам Садченкова, «было принято решение о вхождение корейской церкви в объединение РЦ ХВЕ, а миссионерам из Церкви Христа Бостонского движения было сказано: либо уезжайте, либо присоединяйтесь к пятидесятникам».

Типичные инициативы администрации области - регулярное проведение межконфессиональных круглых столов, поддержка межконфессионального христианского благотворительного братства «Милосердный Самарянин» (которое в середине 1990-х гг. возглавлял иерей Вячеслав Дробанов), прекратившего своё существование в конце 90-ых гг., поддержка ежегодных экуменических богослужений всех традиционных церквей в годовщину окончания II Мировой войны

«Покаяние и примирение». Садченков отмечает, что если «духовенство в области начинает говорить или писать о сектантах, то я сразу спрашиваю, что конкретно они имеют в виду».

В администрации считают, что православная епархия поддерживает межконфессиональные примирительные инициативы властей «без энтузиазма». Впрочем, у властей вызывают раздражение и резкая антикоммунистическая риторика владыки Германа, и его стремление участвовать во всех сферах общественной жизни. В свою очередь, в епархии Садченкова именуют не иначе как «главный защитник сект». Глава отдела по связям с религиозными организациями считает, что православной епархии оказывается посильная помощь - при поддержке губернатора Максюты, к примеру, был сооружен храм Всех Святых на Мамаевом кургане. Кроме того, епархии помогают многочисленные спонсоры. По словам Садченкова, «епархиальное начальство уже не занимается коммерцией, и не конфликтует с областными властями, в основном, срываясь на критику коммунистов». В то же время политика администрации в отношении самостоятельно функционирующих иностранных миссионеров (а не помогающих уже существующим российским общинам) направлена на ограничение их деятельности и вытеснение. А это находит одобрение в епархии. По инициативе Садченкова любые миссионеры, приезжающие в область, обязаны приходить на прием в областную администрацию. Кроме того, при помощи ученых-экспертов и прокуратуры отдел Садченкова проверяет деятельность тех общественных организаций, которые могут в реальности заниматься религиозной пропагандой. Власти стараются также контролировать общественную и экономическую активность церквей. Так, в 1998 году одно из объединений Свидетелей Иеговы не прошло перерегистрации в органах юстиции, так как община не «обладала признаками религиозной деятельности и занималась полукоммерческой деятельностью».

С февраля 2012 года губернатором области был назначен Сергей Анатольевич Боженов, бывший мэр Астрахани. Начальником отдела по связям и содействию религиозным объединениям Управления по внутренней политике Аппарата губернатора и правительства Волгоградской области является ученик Ю.Т. Садченкова Юрий Юьевич Федоренков. В целом он является продолжателем политики, которую проводил Садченков. Налажена работа с муниципальными образованиями, для представителей которых регулярно проводятся семинары и встречи с представителями религиозных объединений. Администрация также советует миссионерам проводить консультации с отделом по связям с религиозными объединениями перед поездкой в районы и проведением каких-либо акций. Однако в новых условиях общефедеральная и региональная власти требуют большего внимания к нуждам и инициативам православия - Волгоградской митрополии РПЦ. Официально власти поддерживают «традиционные религии» - православие, ислам, буддизм, иудаизм. По словам Федоренкова, органы власти придерживаются политической конъюнктуры, но часто не понимают, что же имеется в виду под разными традициями. Большая часть работы чиновников связана с взаимодействием с митрополией и поддержкой вновь созданных епархий. Главная проблема, которая решается вместе с местными властями, это обеспечение материальной базы для новых епархий РПЦ. Например, в Урюпинске принято решение о выделении епархии здания и 35 млн. рублей на его реконструкцию. С Калачевской епархией сложнее, так как там нет богатых городов, много мусульманских районов (самую населенную и промышленно развитую часть области в рамках Волгоградской и Камышинской за собой оставил митрополит Герман). Владыка Герман обладает огромным авторитетом в области, умеет налаживать отношения с чиновниками всех уровней (также как и епископ Урюпинский Елисей), поэтому пока проблем с РПЦ не возникает.

В администрации отмечают постепенное развитие социальной работы в епархии (детский дом для девочек в Волжском, Центр «Умиление» в селе Заплавном и т.д.), католической благотворительности в рамках «Каритас», энергичную деятельность протестантских церквей по помощи нуждающимся, по организации реабилитации наркозависимых. Мусульмане представлены в области официально зарегистрированным подразделением ЦДУМ, неофициально действуют группы от Совета муфтиев России и Саратовского ДУМ. Мусульманским является Паласовский район области. В администрации подчеркивают влияние Казахстана, откуда мигрируют мусульмане, в том числе, нетрадиционных направлений.

Мэрия города Волгограда традиционно проводит активную самостоятельную политику взаимодействия с религиозными организациями, ориентированную, в основном, на сотрудничество и поддержку инициатив только православной епархии.

Мэр Волгограда Юрий Викторович Чехов в 1995-2003 гг. согласился стать главой попечительского совета по строительству храма Всех Святых в Земле Российской Просиявших, хотя значительной материальной помощи это не принесло. Была разработана программа «Основные направления социального партнёрства г. Волгограда с религиозными объединениями». В соответствии с этой программой все зарегистрированные религиозные организации привлекаются к сотрудничеству в области благотворительности, культуры и просвещения. В соответствии с распоряжением главы го рода «О восстановлении историко-культурного наследия» на годы вперёд планируется реставрация и строительство церковных зданий. В 2001 г. был подписан договор о социальном партнёрстве и сотрудничестве между администрацией города Волгограда и Волгоградской епархией.

Отношения с городской администрацией были частично испорчены политическим просчетом владыки Германа. В 1999 году Герман поддержал на выборах в мэрию оппонента Чехова - Ищенко, который проиграл.

В результате политических ходов митрополита Германа областная администрация и мэрия объединились в сфере религиозной политики. Специалисты по связям с религиозными организациями в мэрии и области проводили совместные консультации, вместе организовывали круглые столы для ведущих религиозных организаций Волгограда и области, обсуждают проблему сотрудничества власти и различных церквей в социальной сфере.

Центральный федеральный округ. Белгородская область

Губернатор области с 1995 г. Евгений Савченко практикующий православный, всеми силами поддерживает епархию.

По словам отца Сергия Дергалева, Савченко даже поинтересовался у начальника управления образования области, знает ли тот молитву «Отче наш». Получив отрицательный ответ, губернатор чуть было не решил приказать всем ведущим чиновникам области молитву выучить.

Однако после 2002 года земское движение пошло на спад и к 2010 прекратило существование. Причинами этого были как неэффективность его работы, так и очевидное несоответствие российскому законодательству, что вызывало критику с самых разных сторон.

Однако желание оформить симфонию епархии и местной власти в каком-нибудь виде совсем не пропало. Неудивительно, что в мае 2010 г. в присутствии патриарха Кирилла в Белгороде было учреждено белгородское региональное отделение международной общественной организации «Всемирный русский народный собор» (ВРНС). ВРНС ставит перед собой цели, схожие с земским движением, хотя никогда еще и нигде не доходил так далеко в организационном оформлении «симфонии», как земство в конце 90- х гг. на Белгородчине. Сопредседателями белгородского регионального отделения ВРНС избраны архиепископ Иоанн и председатель Совета Общественной па- латы Белгородской области В.В. Овчинников. На должность ответственного секретаря избран настоятель Преображенского собора протоиерей Олег Кобец.

Непосредственно религиозной политикой на уровне области занимается заместитель начальника отдела по связям с общественными, религиозными объединениями и политическими партиями областной администрации Алексей Глущенко. Специалист по религиозным объединениям отдела - Григорий Валерьевич Болотнов.

Администрация привлекает епархию к культурным и социальным проектам, к примеру, за каждой больницей закреплен священник, а представители епархии и, в частности, хор Белгородской семинарии исполняет церковные песнопения и классические произведения на различных патриотических мероприятиях и фестивалях.

В Белгородской области принята программа по восстановлению и реставрации православных храмов области, в рамках которой ищутся спонсорские средства и строятся и реставрируются храмы, разрушенные в годы советской власти - около 10 храмов в год. Сами жители, по словам Болотнова, проявляют инициативу и обращаются с просьбами по поводу восстановления церквей.

По словам Григория Болотнова, губернатор Евгений Савченко является русским человеком, выходцем из сельской местности - традиционная культура ему ближе всего. Общество в области также традиционное и не очень хорошо воспринимает иные конфессии, кроме православия. Согласно социологическому исследованию 2007 года, 96,4% жителей области называют себя православными, 3,3% составляют неправославные деноминации, по большей части протестанты, 0,3% - это верующие нехристианских религий.

Начиная с 1995 года, епархия заключила с различными областными ведомствами более 20 договоров о сотрудничестве.

Нововведением в Белгородской епархии стало ежемесячное проведение собраний духовенства по благочиниям области для того, чтобы охватить ими всю область. В этих собраниях принимают участие не только священнослужители определенного благочиния и главы комиссий при епархии, но и чиновники районных администраций. В епархиальных съездах духовенства, в свою очередь, участвуют губернатор и руководители департаментов его администрации.

Белгородская область - единственный субъект РФ, где предмет Основы православной культуры преподается во всех школах и является обязательным. С 1996 г., когда был принят областной закон о предметах «регионального компонента» общеобразовательных школ, закрепивший «Православную культуру» (далее ПК) в сетке учебных дисциплин, - на его изучение отводится по одному часу в неделю со 2 по 11 классы. По данным, обнародованным в 1999 г. Министерством образования, из почти полумиллиона детей и подростков, изучающих ОПК почти в 40 регионах России, 130 тысяч приходится на Белгородскую область.

На те же цифры и при поддержке Русской Православной Церкви, требующей, как минимум, сохранить статус-кво - "кто на что учился, ему придется продолжить", максимум - постоянно расширять контингент обучающихся (самое идеальное, это делать то, что уже существует в Белгороде). (Портал-Кредо 5. 07. 1999). власти, однако, были обеспокоены тем, что неправославные иногда перейти от формальной регистрации или зарегистрировать свои молельные дома у частных лиц. С этим чиновники администрации намерены бороться.1 мая 2010 года во время своего визита в Белгород особые слова благодарности Патриарх Кирилл обратился к губернатору Белгородской области Савченко "за его принципиальную позицию по вопросам церковно-государственных отношений, за его способность, оставаясь светским, политическим деятелем, чтобы увидеть те стороны народной жизни, без каких-либо позитивных изменений, в которой не может быть никакого обновления и никакого совершенствования жизни общества и государства". Патриарх Кирилл с удовлетворением отметил, что может воочию успешного сотрудничества государства и церкви на региональном уровне, которые были слышны до приезда в Белгород. Дальний Восток. Камчатский криза осуществления религиозной политики области отвечает Дмитрий Львович Кульков, советник отдела по работе с общественными, религиозными и некоммерческими организациями Агентства по внутренней политике Камчатского края. Кульков с 1995 по 2005 год работал в епархии, учился в университете. По словам Кулькова, от владыки Артемия и губернатора края Владимира Илюхина установила хорошие отношения, глава региона принял епископа в его поездке в северных отдаленных районах. Губернатор соблюдает традицию Крещенского купания зимой, на Рождество, архиепископ пришел в администрацию с колядками. Почти сразу же была достигнута договоренность о реализации программы строительства в 14 районах на территории храма также будут построены Церкви в Петропавловске (20 храмов).

Одна Церковь в Никольское, командорские острова уже построено, строится в Палане, построил Церковь в Петропавловске. Собор был заложен, когда губернатор Машковцев и построен на деньги "Газпрома", с губернатором Кузьмицким (менеджеры Газпрома пожертвовали около 240 млн. рублей). Фонд поддержки строительства СВТ. Иннокентий, который обрабатывает все фонды. Сенатор от Камчатки Борис Невзоров за свой счет построил два храма - в гостинице в Усть-Камчатском. Как отметил Кульков, активное развитие Православной жизни в епархии началось после 2004 года, тогда было всего около 10 священников. Когда епископ Игнатий начал активно приходят миссионеры, священники были отправлены на Камчатку на практику. Игнатий показал себя как миссионер и общественный деятель, умеющий находить общий язык с учениками, и с губернатором. Была традиция фестивалей духовной музыки с участием светских и религиозных групп. На курсах повышения квалификации учителей епископ Игнатий сам читал лекции для учителей о психологии и духовности (Игнатий окончил университет, и получил психологическое образование). Игнатий говорит также в школах, колледжах, университетах, и везде были вынуждены действовать в качестве священников. С приходом владыки Артемия, более частного лица, социальной деятельности епархии стало менее заметным. Молодежный клуб также был создан Игнатием, который был его душой. Наиболее видное место в общественной жизни священников, по словам Кулькова, настоятель собора, отец Алексий, имея черный пояс по карате и занимался в военно-патриотическом воспитании. Первый священник, который приехал в 1985 году, отец Ярослав Левко. Отец Владислав Revenok - священник, который принимает участие в гонках на собачьих упряжках "Берингия". Сам владыка Артемий редко выступает в СМИ. Православная епархия участвует в национальных условиях Коряков и других коренных народов, но еще и полноценных сообществ в северных селах у церквей полного Евангелия "Благовестие" и несколько Баптистских общин. Администрация периодически собирает представителей разных конфессий на межрелигиозной конференции. В общем, власть терпит религиозных меньшинств широко представлены в Камчатский протестантских церквей. Когда губернатор Машковцев управляется Советом, на который приглашаются как православные, так и неправославные, в частности, пятидесятников (Совет потом перестал действовать). Однако протестанты видели постепенное ухудшение уровня и качества взаимоотношений протестантов с властью. Если Машковцев был инициатором диалога, то губернаторы региона скорее перестал замечать протестантов, но никакой вражды было показано. В 2000-е годы протестанты были включены в межрелигиозный диалог на самом высоком уровне во многом благодаря личной позиции главы Камчатской епархии архиепископ Игнатий - он встречался с пасторами, сделали совместное заявление (в 2007 году против актов вандализма), представители епархии приняли участие в круглых столах и конференциях с протестантами. Наряду с этим, Камчатский пасторы подчеркнули, что власти все-таки заключить соглашения о сотрудничестве с епархией РПЦ, официальных заявлений признать существование только "традиционных религий". Эта тенденция ускорилась с приходом владыки Артемия, который перестал поддерживать любые контакты с протестантами, межконфессиональные встречи, которые проводятся исключительно по инициативе протестантов, приходит борец с сектами отец Михаил Неверов. В марте 2012 года с лекциями на окраине епархии был приглашен sectores из Новосибирска Олег Заев, после чего объединение протестантских церквей Камчатского края обратились в администрацию и прокуратуру с беспределом на разжигание религиозной ненависти и вражды в лекции отраслевых, но пасторы получали только отписки. Однако, светской властью агрессивных действий против протестантов не проводят, признавая их фактического влияния в сфере социального обслуживания в бизнес-среде, среди коренных народов. Фрагментация социальных норм, о религии проявляется на постсоветском пространстве, где сильна приверженность идеологических концепций как в государстве, так и в религиозных учреждениях, где идеология часто заменяет религию, и практический уровень религиозности очень низок в силу, унаследованные от СССР, и поздняя секуляризация, десекуляризация борется с наступающей, усиление религиозного фактора в общественной жизни и дискуссий. Однако Россия - не единственная страна, где процессы регионализации, глобализации привел не только к унификации определенных аспектов жизни, но и глокализации - сохранение и укрепление местных традиций и различий в религиозное мировоззрение и религиозная мотивация возникает с особой силой. На идеологизацию общественной дискуссии, отсутствием широкого диалога между конфессиями и религиями позволяет понять тенденции и региональные особенности религиозной жизни только в непосредственном контакте с ее носителями Степень вовлечения российской молодежи в религиозные организации

Стоит признать, что современная культура существует в форме культуры массовой, которая является «универсальным культурным проектом», адаптирующимся под национальные и социально- экономические условия20. В рамках этого проекта, собственно, снимается дихотомия элитарной и массовой культуры, народной и официальной (авторской, по терминологии А.В. Терехина). При этом нужно понимать, что массовая культура XXI века радикально отличается от массовой культуры ХХ столетия. Это отличие состоит как в морфологических, так и в функциональных особенностях. Массовая культура XXI века - это культура, специфику которой определяют факторы глобализации, становления информационно-коммуникативного пространства, а также попытки осмыслить наследие постмодернизма. Соответственно, массовая культура современного информационного общества выражается не в тенденции к усреднению и обезличиванию, а, напротив, к созданию видимости культурного плюрализма. В условиях современной массовой культуры сосуществует огромное количество субкультур, выбираемых индивидом свободно, на основании собственных предпочтений. Что в итоге приводит к «парализующему обилию выбора», сверх-выбору, превращая свободу в зависимость. Данная социально-культурная ризоморфность отражает функциональные изменения массовой культуры, которая в современном обществе начинает выполнять не столько рекреационную функцию, сколько функции социальной адаптации и идентификации23. Именно субкультуры в молодёжной среде становятся основным средством идентификации, обеспечивая пристальный научный интерес к их различным видам и формам. Усложнение механизмов самоидентификации в современном обществе привели не только к «субкультурному взрыву», но и к созданию новых форм идентичностей. Так, А.Н. Крылов, например, выделяет следующие идентичности, складывающиеся в современный период: виртуальную, корпоративную, потребительскую, идентичность по стилю жизни и др.

Особое проблемное поле представляет изучение религиозной идентичности в условиях современной массовой культуры. Нарушение культурной целостности, выступающей гарантом стабильности идентификационных процессов, не могли не повлиять на формирование религиозных чувств молодого поколения. Уже цитируемый А.Н. Крылов обозначает ряд взаимосвязанных социальных факторов (глобализация, религиозная индивидуализация, либерализация религиозной жизни, культурный плюрализм и релятивизм, интенсификация социальных процессов, деинституализация религии), определивших сущность религиозной идентичности24. Религиозная идентичность в условиях массовой культуры отличается свободой персонального конструирования на основании плюрализма религиозных ценностей и идей. В итоге происходит размывание границ собственно религиозного, что выражается в сакрализации объектов повседневности, ритуализации обыденной жизни и продуцировании новых мифологем. Это новое отношение к религиозному находит свое осмысление в терминах «постсекулярность», «новая религиозность» (Ю.В. Рыжов), «бедная вера» (М. Эпштейн). В частности, Ю.В. Рыжов, развивающий концепцию новой религиозности, полагает, что массовая культура выступает «питательной средой» для продуцирования новых форм религиозности.

Многие молодежные субкультуры, возникающие в контексте современной культуры, претендуют на наличие некоего духовного опыта, несвязанного с традиционными формами религии. Так, молодежные группы Нью Эйдж, неоязычники, индеанисты, растафари уже рассматриваются не столько как субкультурные, сколько как религиозные движения. Другие субкультуры (готы, металлисты, панки, байкеры и т.д.) активно используют оккультную, мистическую символику, что в массовом сознании часто приравнивает их к деструктивным сектам.

В концептуальном пространстве научного дискурса понятия религиозность и религиозная идентичность часто разводятся, однако при этом всеми исследователями признается, что оба эти феномена имеют два полюса выражения: социальное и индивидуально-личностное. Не вдаваясь в рамках данной статьи в дискуссию, отметим лишь, что в качестве теоретико-методологического основания мы предполагаем подход, признающий данные понятия синонимичными, а основным индикатором религиозности для нас будет выступать самоидентификация. Данный подход (который мы встречаем у таких исследователей, как В.Ф. Чеснокова, Ю.Ю. Синелина, С.Б. Филатов, Р.Н. Лункин и др.) позволяет сочетать объективированный подход к религиозности как к надындивидуальной, групповой форме с интроспективным подходом, предполагающим религиозное самоопределение. В качестве эмпирической базы мы используем данные, полученные в результате исследования ценностных ориентаций молодёжи, проводимого нижегородской группой ученых под руководством профессора Е.П. Савруцкой. Принимая непосредственное участие в данном исследовании в период с 2014 по 2015 гг., мы могли уточнить данные анкетирования (5200 анкет) в ходе интервьюирования отдельных представителей молодежных групп (опрошено 247 человек).

Анализируя специфику религиозной идентичности молодёжи в контексте современной массовой культуры, мы можем выделить ряд её специфических черт. Во-первых, фиксируется определённая диспропорция между социальным и личностным уровнями религиозной идентичности. В качестве основного показателя социального уровня мы рассматриваем конфессиональную принадлежность, в качестве личностного - признание себя верующим. Подавляющая часть опрошенной молодежи (74 %) с определенной долей уверенности считает себя верующими. С точки зрения конфессиональной принадлежности основная часть респондентов отнесла себя к православным - 70,1 %. Но лишь менее половины (49,5 %) молодых людей, считающихся православными, относит себя к верующим. При этом 56,8 % опрошенной молодежи, которые сомневаются относительно собственной веры, и 12, 6 % неверующих идентифицировали себя в качестве православных. Это подтверждает вывод многих исследователей (М.П. Мчедлова, Ю.Ю. Синелиной, Т.И. Варзановой, Е.В. Панкратовой и т.д.), что религиозная идентичность российских граждан (включая молодежь) взаимообусловлена этнической и культурной принадлежностью. Во-вторых, для данной возрастной группы молодежи (15-22 года, но в основном это 17-21 год) и соответствующего ей статуса («учащиеся»), в большей степени характерно индивидуальное переживание своих религиозных чувств, чем осознание социальной значимости принадлежности к группе единоверцев. Подобный религиозный индивидуализм, как мы предполагаем, объясняется особенностями синтетически-конвенциональной стадии развития религиозного сознания (по Дж. Фаулеру). Он находит своё проявление в распространении внеконфессиональной религиозности (14,4 % опрошенных выбрало ответ «в Бога верю, но конкретного вероучения не исповедую»), плохом знании догматических положений, а также в низком уровне религиозной активности (всего 6 % молодых людей, уверенно идентифицирующих себя как верующих, участвуют в религиозных обрядах каждую неделю).

Анализ данных анкетного опроса подтверждается выводами, сделанными во время интервьюирования лидеров мнения студенческой молодёжи, и заставляет нас предположить, что плохое знание молодёжью догматики и культовых особенностей традиционных религий связано не столько с уровнем воцерковленности, сколько с общим уровнем образованности, который в условиях современного общества весьма низок. Религиозность современной российской молодёжи отличается эклектичностью, синкретичным сочетанием разнородных положений, что находит свое отражение в отношении к ряду религиозных проблем, идей, ценностей (смысл жизни, грех, смерть, вера, Бог).

Некоторые исследователи, характеризуя религиозность российской молодежи, отмечают склонность молодых людей к суеверию. При этом суеверия типичны именно для верующих и воцерковленных28. Можно полагать вслед за Ю.Ю. Синелиной, что суеверия современной молодёжи обусловлены спецификой русской культуры, воплощающейся в синтезе православной и языческой традиций. Однако современные суеверия, представляющие синкретическое сочетание веры в амулеты и гороскопы, домовых и инопланетян, колдунов и экстрасенсов, духов и супергероев, уже не имеют отношения ни к православной, ни к языческой традициям. Они порождение массовой культуры, которая формирует и активно внедряет новые мифологемы. Собственно, религиозная эклектика во многом обусловлена ещё одной чертой массовой культуры современности: её укоренённости в медиареальности. Перенос социально-культурных взаимодействий в новую реальность приводит к тому, что в исследованиях, посвященных современной культуре, зачастую (пусть и не всегда оправдано) происходит подмена понятия «массовая культура» концептом «медиакультура»30.

В массмедийном пространстве любое религиозное обращение, адаптированное под запросы массовой аудитории, теряет свою целостность и ценностное значение, превращаясь в общественный продукт. Среди всех средств массовой коммуникации самое непрогнозируемое влияние на формирование религиозности оказывает Интернет. Виртуализация религиозной жизни молодёжи через активное участие в обсуждении религиозных и эзотерических тем на различных форумах, в блогах и социальных сетях может привести к складыванию двойной религиозной идентичности (социальной и социально-виртуальной). Закрытость некоторых социальных сетей и форумов делает их подобием сект, неподконтрольных как религиозным, так и светским структурам. Собственно, сама структура Интернет-пространства и связанные с его возникновением технологии порождают уникальный феномен «технологического мистицизма», «техногнозиса» (по терминологии Э. Дэвиса) и особое представление о Бог-Творце (технотеизм). «С момента своего появления Веб стал вместилищем квазирелигиозных устремлений, - писал Н. Карр, - ... Для тех, кто искал трансцендентального пробоя за пределы вещественного мира, Сеть представляет собой чуть ли не готовую землю обетованную. В интернете мы все бестелесны - символы, общающиеся с символами посредством символов. Мы становимся «сетянами», свободно парящими в некоем пресветлом, чуть ли не ангельском мире»31. Интересно, что Н. Карр, сравнивая интернет-коммуникацию с про- цессом трансцендирования, употребил термин бестелесность. Действительно, развитие информационных технологий отделило информацию от её телесного воплощения, открывая перспективы «посттелесной цивилизации». Ощущение конечности собственной телесности и, соответственно, обнаружение возможности выхода за пределы собственно человеческого бытия, обеспечили философский интерес к проблеме человеческого тела и аспектов его существования, что особенно наглядно проявилось в постмодернистском дискурсе. Массовая культура, определяемая во многом этикой и эстетикой постмодернизма, гиперболизирует и культивирует телесность.

В иерархии ценностей массовой культуры витальные ценности занимают приоритетное значение, обеспечивая пристальный интерес ко всем аспектам проявления телесности. Чувственность, соматичность массовой культуры находит свое проявление и в отношении религиозного. Можно выделить несколько аспектов такого проявления. Во-первых, оно выражается в особом образе сверхъестественного, запечатленном в произведениях масскульта. Например, ангелы и демоны предстают антропоморфными и антропопатичными, они телесны и могут не просто зримо присутствовать в нашем мире, но и разделять судьбу людей. В произведениях самого востребованного массовой культурой вида искусства - киноискусстве - представлена именно такая трактовка. Вот далеко неполный перечень кинофильмов и сериалов на эту тему: «Мой парень ангел» (реж. В. Сторожева),

«Сверхъестественное (сериал), «Евангелион» (аниме), «Куда приводят мечты» (реж. В. Уорд), «Ч/Б» (реж. Е. Шелякин), «Сигаретный ожог» (сериал «Мастера ужасов» реж. Дж. Карпентер), «Орудия смерти» (реж. Х. Цварт), «Константин: Повелитель тьмы» (реж. Ф. Лоуренс), «Ангел-А» (реж. Л. Бессон), «Догма» (реж. К. Смит), «Между ангелом и бесом» (реж. Ж.-М. Пуаре), «Небо над Берлином» (реж. В. Вендерс), «Город ангелов» (реж. Б. Силберлинг). Мы привели этот длинный список фильмов и режиссёров их снимавших, чтобы показать, что тенденция к созданию подобного образа сверхъестественного встречается на всех уровнях массовой культуры (от китча до арта) с минимальным учетом национальной культурной специфики. У М. Эпштейна есть попытка анализа этого феномена массовой культуры, который он называет «возвращение ангелов», «ангелизм», правда толкуя его в контексте своей концепции «бедной веры».

Во-вторых, гиперболизированность телесного в массовой культуре, пристальное внимание к аспектам его проявления (прежде всего, сексуальности) сказывается и на изменении отношения молодёжи к греху. Грех начитает идеализироваться, восприниматься не как нечто ужасное, связанное со страданием и смертью, а напротив, как нечто притягательное, заманчивое, как воплощение земных устремлений. При опросе значительная часть студенческой молодёжи использовала в качестве синонима понятию «грех» слово «ошибка». Надо отметить, что изменение морального сознания молодежи происходит очень быстрыми темпами. В сравнении с исследованием 1997 года, где вера в греховность и воздание за грех была присуща почти половине опрошенных молодых людей34, в исследовании 2014 года учение о грехе не получает широкой поддержки - его разделяют всего 34,6 %35. Интервьюирование отдельных групп молодёжи показало, что связь между такими явлениями как «тело», «грех», «смерть» отсутствует в представлении современного молодого человека. Для христианства же эта связь выступает основанием этики.

«Падением изменились и душа, и тело человека... Падение было для них вместе и смертью ... смерть есть только разлучение души с телом, прежде того уже умерщвленных отступлением от них Истинной Жизни, Бога» (Святитель Игнатий (Брянчанинов)).

В народной культуре отношение к телу отличалось амбивалентностью, сочетанием христианской модели телесности («Тело есть раб души, а душа - царица» по словам Преподобного Серафима Саровского) с идей целостности человека36. Массовая культура, несмотря на некоторое фиксируемое исследователями сходство с народной, выводит проблему телесности из области религиозной этики. В современной культуре практически все аспекты и формы телесной деятельности становятся предметом рассмотрения этик светской или медицинской, биоэтики.

Болезнь и смерть являются важнейшими моментами человеческого существования. В контексте массовой культуры, акцентуирующей проблему телесности, формируется несколько стратегий отношения к смерти: от страха смерти до смеха над ней, от стыда и дистанцирования от проблемы смерти до идеализации её образа. Но главное, как верно заметил патриарх Кирилл, в массовой культуре «смерть превращается в шоу», и выводится «за рамки мировоззрения современного человека».

Для современной российской молодежи в силу возраста и определённых цивилизационных условий (вера в научный прогресс и медицинские технологии, отсутствие эпидемий, войн, геноцида) смерть представляет собой либо некую досадную помеху, которую наверняка как-то можно будет решить (это реакция дистанцирования от проблемы смерти, неприятие мыслей о ней). Либо как нечто таинственное, окутанное мистическим ореолом (эту реакцию можно назвать идеализацией/романтизацией смерти). Романтизация и фетишизация смерти характерна для таких молодежных субкультур, как эмо и готы.

В исследовании нижегородской группы, проведенном в 2014 году, отчётливо зафиксировано влияние витальных установок массовой культуры на отношение молодёжи к смерти. Так, наиболее популярным тезисом, разделяемым подавляющим большинством молодых людей, стал тезис о возможности загробной жизни. В жизнь после смерти верят 36,1 % внеконфессиональных верующих, 31,3 % православных, 17,3 % атеистов и 15,8 % неверующих. Дальнейшее исследование (анкетирование 2015 года и интервьюирование) показало, что идея жизни после смерти трактовалась довольно широко, представляя сочетание различных религиозных и эзотерических учений и практик. Самым распространённым вариантом стала вера в реинкарнацию и последующее продолжение телесной, чувственной, полной радости жизни.

Таким образом, очевидно, что массовая культура оказывает дестабилизующее влияние на формирование религиозности российской молодёжи, деформируя религиозные ценности традиционных религий.

Изучение отношения молодежи к религии нельзя назвать абсолютно новой сферой интересов социологической науки. В течение последних лет отечественные ученые (С. М. Климова, Г. В. Мартынова, Т. М. Петинова, А.В. Ткаченко, В. В. Ушакова и др.), провели немало исследований, посвященных религиозному сознанию молодежи, однако все они выглядят несколько однобокими, поскольку направлены в основном на анализ степени и характера религиозности молодых людей посредством проведения более-менее стандартизированного опроса о религиозной самоидентификации, частоте участия в религиозных обрядах и влиянии религии на ценностные ориентации.

В исследовании автор поставлены несколько иные задачи: изучить мнение молодежи о влиянии религии и церкви как социального института на жизнь современного общества и сравнить это мнение с суждениями основной (условно взрослой) массы населения страны. Результаты исследования базируются на двух основных источниках данных. Основой для выводов об отношении к церкви общества в целом послужили результаты опроса «Левада-Центра», проведенного в марте 2013 года по репрезентативной всероссийской выборке городского и сельского населения среди 1601 человека в возрасте 18 лет и старше в 130 населенных пунктах 45 регионов страны. Мнение молодежи по тем же самым вопросам выяснялось посредством анонимного анкетирования студентов крупнейшего вуза Пензенской области. Анкетный опрос был проведен 3-23 июня 2013 года по репрезентативной выборке студентов городского и сельского происхождения среди 513 человек в возрасте 18-20 лет. Количество представителей мужского и женского пола среди опрашиваемых было примерно равным (45 и 55 %). Предлагаемая анкета состояла из вопросов закрытого типа (с предусмотренными вариантами ответов). С целью выяснения развернутого суждения молодежи по задаваемым вопросам им было предложено по желанию любым образом прокомментировать свой выбор. Результаты анкетного опроса обрабатывались вручную. Анализ результатов производился по выборке в целом. В качестве негативной составляющей методического опыта следует отметить вынужденную необходимость округления полученных статистических величин до целых чисел с тем, чтобы привести их в формальное соответствие с показателями результатов опроса «Левада-Центра». Округление производилось по общепринятым правилам. Таким образом, в конечных результатах исследования заведомо присутствует статистическая методическая погрешность в размере 0,5 %.

По итогам анкетирования можно с уверенностью констатировать существенно большую заинтересованность студентов в религии, чем показал общероссийский опрос «Левада-Центра». Говоря о роли религии в собственной жизни, 44 % молодых людей охарактеризовали е? как «очень важную» (всего 33 % в общероссийском опросе ответили аналогично), 48 % - как «не слишком важную» (против 43 % по России) и только 8 % признались, что религия не играет в их жизни никакой роли (в целом по стране таких было существенно больше -117 19 %). Интересен и тот факт, что ни один студент не затруднился с ответом на данный вопрос, в то время как по результатам опроса «Левада-Центра» «неопределившихся» было целых 4 %. Пояснения к ответам дали возможность предположить в качестве причины подобного расхождения в цифрах специфическое восприятие содержания понятия «роль религии в жизни». Около половины из тех, кто указал на особую важность религии для себя, почти никогда не посещают церковь, не знают ни одного традиционного текста молитвы наизусть, не соблюдают посты, не намерены венчаться при замужестве и даже не прочитали Библию (Коран) полностью. В то же время большинство из них (в среднем около 90 %) привыкли к ношению нательного крестика, собираются крестить собственных детей в будущем и объясняют свое отношение к религии суждениями, привитыми старшими родственниками («у нас вся семья такая», «мама и бабушка ходят в церковь», «я окрещен еще в детстве», «так принято и это правильно» и т.п.). Кроме того, почти 70 % студентов из этой группы в сложных моментах жизни прибегали и снова готовы прибегнуть к молитве, хотя и не всегда уверены в том, что это поможет. Молитва при этом воспринимается респондентами несколько упрощенно - как любое обращение к Богу в произвольной форме и в произвольном месте («неважно как, лишь бы шло от души», «Он меня везде услышит», «каждый выбирает сам, как ему удобнее молиться» и т.п.).

На основе полученных данных можно предположить, что, несмотря на выявленную повышенную внешнюю религиозность, современная молодежь оценивает религию довольно специфичным образом - не как набор религиозных предписаний, догм и религиозных практик, а, скорее, как некий уровень культурной самоидентификации, принятый в их среде. Кроме того, явственно прослеживается сведение понимания религии к простой вере в Бога, общение с которым воспринимается как строго индивидуальное мысленное действо, порядок и правила которого определяются каждым человеком самостоятельно (в той или иной форме эта мысль прослеживается у 85 % опрошенных). От анализа религиозности перейдем к рассмотрению отношения молодежи к церкви и иным религиозным организациям. Довольно интересно проявили себя студенты в оценке современного влияния церкви на политический строй в России: существенно меньший процент молодежи, по сравнению с населением страны в целом, доволен уровнем влияния церкви на государственную политику, признавая его таким, каким оно и должно быть (26 % против 48 % общероссийских). Почти половина опрошенных (48 %) считает необходимым в той или иной степени усилить это влияние.

В то же время молодежь не определилась с тем, как конкретно это следует производить. Большая часть студентов (около 67 %) не дала никаких пояснений по данному вопросу, остальные свели свои рассуждения к вялым высказываниям относительно важности в семьях правильного понимания морали и нравственности, которое должно прививаться именно церковью («чтобы разводов было меньше», «муж должен уважать жену и детей, не изменять им», «члены семьи должны быть добрее друг к другу» и т.п.). Конкретных предложений по формированию именно государственной политики в ответах дано не было (что весьма странно в условиях наличия среди опрошенных немалого количества учащихся юридического факультета). Возможно, при ответе на данный вопрос студенты просто продемонстрировали наличие высокого уровня потребности в улучшении морального климата в обществе в целом и в семье в частности, в изменение которого силами государства они не верят, а потому перекладывают данную задачу на религиозные организации. Ожидания молодежи относительно функционального назначения религиозных организаций в обществе хорошо показали их ответы на соответствующий вопрос. Почти половина опрошенных (44 %) назвала главным призванием церкви необходимость поддерживать общественную мораль и нравственность. На втором месте по популярности находится поддержка благотворительности и помощь бедным (30 %). Опрос ярко продемонстрировал, что главные запросы в обществе по отношению к церкви как у всего населения, так и у студенческой молодежи совпадают. Это поддержание общественной морали, благотворительность и удовлетворение духовных потребностей верующих. Последний вопрос, предлагавшийся студентам в ходе анкетирования, ставил перед собой задачу сопоставить вариативность выбора ими определенного курса в рамках введенного с 2012 года обязательного предмета «Основы религиозных культур и светской этики» с данными о результатах соответствующего выбора родителей четвероклассников в 2012-2013 учебном году. Удивительно, что именно в этом вопросе мнение студентов почти полностью совпало с суждениями взрослого населения страны. Немного повышенный уровень интереса к «Основам исламской культуры» объясняется большим числом студентов-мусульман, обучающихся в вузе, где проводилось исследование, по наблюдениям автора, почти всегда обладающих повышенным уровнем самоидентификации собственной национальной и религиозной принадлежности. «Основы буддийской культуры» выбрала группа студентов, единогласно (и абсолютно идентично) высказавшаяся за то, что им «надоели уже все эти проявления религиозности в обществе», и «пора всем начать учиться буддийскому спокойствию, тогда и в обществе мира будет больше». Возможно, данные проявления следует оценивать как статистическую погрешность, но вообще не отметить их было бы неправильно, поскольку высказанные суждения также отражают мнение какой-то части студенческой молодежи.