Организация и рынок как объекты социального управления: институциональный анализ

Организация и рынок выступают в качестве альтернативных объектов социального управления. Для достижения определенных целей общественного развития отдельные люди и группы людей могут использовать организационные или рыночные правила. Особенности такого использования определяются институциональными факторами среды, в рамках которой осуществляется управленческая деятельность.

Для института рынка характерно признание равенства всех элементов, составляющих социально-экономическую систему. С точки зрения рынка все равны: мелкие и крупные фирмы, порядочные люди и мошенники, отдельные индивиды и громадные корпорации. Все они суть субъекты социально-экономической деятельности, подобно тому как все многообразие физических тел в теории динамики сводится к понятию центра тяжести. Между ними выстраиваются сложные контрактные отношения, природа которых подразумевает договоренность на паритетной основе, а не приказ, идущий сверху вниз.

Второй определяющий элемент рынка - это свобода и конкуренция. Равные по своим правам и возможностям элементы рыночной системы имеют полную свободу во взаимодействии друг с другом и доказательстве того, какой из них лучше, а какой хуже. В условиях рынка конкуренция представляет собой механизм, способствующий прогрессу и рациональному поведению субъектов, составляющих социально-экономическое пространство. При этом следует иметь в виду, что конкуренция создает систему отрицательных стимулов. Как и любая система с отрицательными стимулами конкуренция имеет свои понятные недостатки, проявляющиеся более и менее явно в зависимости от характеристик институциональной среды. Конкуренция также представляет собой специфический механизм познания реальности, на что в свое время обратил внимание немецкий социолог Л. фон Визе. Наряду с традиционным научным познанием, конкуренция способна открывать новые факты и новые возможности развития человечества. Конкуренция является специфическим иррациональным инструментом открытия новых истин.

Третьим правилом института рынка служит определяющее значение монетарных оценок. Данная черта характеризует рынок как экономический институт и отмечена в диссертационном исследовании в силу устойчивой традиции связывать институт рынка именно с ценовым механизмом. Если все элементы системы равны, для их сравнения необходим всеобщий эквивалент.

Организация как институт включает в себя правила, ровно противоположные рынку. Во-первых, это неравенство элементов, составляющих систему, обязательная иерархия. Даже в современных организациях с горизонтальными, малоуровневыми структурами всегда существуют начальники и подчиненные. Права первых всегда шире, чем права последних. Начальники имеют непререкаемое право отдавать приказы подчиненным, а те в свою очередь имеют незыблемую обязанность выполнять эти приказы. Они должны выполнять их не на основе контракта, не выторговывая для себя лучшие условия в каждом конкретном случае, а просто потому что их существование в организации означает выполнение приказов.

Второй отличительной чертой организации является необходимость ограничения конкуренции, ориентация на кооперацию. Ориентация на кооперацию во многом объясняет эффективность организации как института, которая заключается в синергетическом эффекте. Организация способна сама по себе порождать дополнительную энергию, как порождает ее конкуренция. Синергетический эффект в организации может при этом иметь множественную природу - от абсолютно рациональной (например, разделение труда) до связанной с мифотворчеством (создание норм и ценностей корпоративной культуры).

Однако кооперативная природа организации как института служит не только основой синергии, но и причиной его явной уязвимости. Организация подчинена центру. С его уничтожением организационная система неизбежно распадается. Рыночные структуры в этом смысле являются значительно более устойчивыми. Наиболее известная искусственно созданная сообразно правилам института рынка среда - Интернет - была изначально задумана американскими учеными как некая неуязвимая информационная оболочка, способная выдержать ядерный удар или любой другой катаклизм, затрагивающий значительную часть всей системы.

Наконец, третьим правилом организации является приоритет немонетарных оценок над монетарными. Подчиненных в организации оценивают по множеству качественных характеристик, а не по их «цене» (как бы ни интерпретировалось данное понятие). Р. Коуз очень точно в свое время охарактеризовал данную ситуацию: «Можно, я полагаю, считать отличительной чертой фирмы вытеснение механизма цен». Немонетарные оценки являются комплексными и говорят значительно больше об объекте управления, чем цифры прибыли и убытков, себестоимости продукции и рентабельности производства.

Отдельные виды деятельности и социально-экономических взаимодействий (трансакций) удобнее осуществлять на рынках, другие - в организациях. На вопрос о том, какой способ взаимодействия выбрать в конкретном случае, существуют два ответа. Первый, сугубо экономический, заключается в том, что институт, в рамках которого будет происходить взаимодействие должен обеспечивать минимум издержек, т.е. действие должно совершаться здесь в наиболее экономном режиме. Второй - социологический ответ делает ссылку на культурную обусловленность выбора институтов субъектами социального управления. Отдельные люди и их объединения, общности выбирают наиболее удобный и привычный (при этом, возможно, не самый дешевый) способ взаимодействия.

Более детальное рассмотрение вопроса о разграничении рынков и организаций требует обращения к одной из наиболее значимых категории неоинституциональной теории - категории трансакционных издержек. С экономической точки зрения, трансакционные издержки - это издержки пользования рынком как институтом и хозяйственным механизмом. С социологической точки зрения, трансакционные издержки - это цена свободы. Общественная система, допускающая свободу входящих в нее элементов, неизбежно сталкивается с «хаотичностью» их движения. Для того, чтобы заставить такие элементы координировать свои усилия, самой системе нужно понести определенные затраты. По аналогии с физикой данные издержки могут быть сравнены с силой трения. На рынке действие аналогичной силы ощутимо в полной мере. Эта сила и соответственно издержки по ее преодолению замедляют возможную координацию усилий различных субъектов деятельности. Когда образуются организации, они радикально облегчают необходимые взаимодействия элементов социальной системы. При этом свобода последних значительно сужается.

Для реализации некоторой конкретной стратегии социального управления, требующей участия различных субъектов деятельности, несвобода оказывается дешевле, чем свобода. Выстроить четкую единонаправленную систему из постоянно и спонтанно движущихся элементов практически невозможно. Задавшись подобной целью, прежде всего, необходимо ограничить возможные движения элементов. Такую задачу с момента своего возникновения и призваны решать организации.

К традиционным типам трансакционных издержек относятся: материальные и временные затраты на заключение контракта, издержки информации, издержки масштаба (рыночной инфраструктуры), издержки поведения (рыночного оппортунизма). Автором выделен еще один принципиально важный вид издержек - ментальные. Они связаны с затратами на освоение знаний и приобретение привычек, необходимых для компетентного использования института рынка. Это цена ошибок при выборе партнеров, цена овладения современными экономическими и маркетинговыми знаниями, цена изменения нерыночного поведения на рыночное. С социологических позиций, ментальные издержки становятся первостепенным критерием выбора института организации или рынка в качестве объекта или инструмента социального управления. Отдельные люди, компании и целые народы привыкли действовать тем или иным образом. Жесткое навязывание им способов поведения без учета их культурных стереотипов и институциональных факторов среды их развития, а лишь на основе экономико-математических расчетов не может быть оправдано ни с точки зрения затрат, ни с моральной точки зрения.

Для компетентного использования организации и рынка в качестве объектов социального управления необходимо выявить их наиболее значимые характеристики. С момента своего возникновения как целостной социально-экономической системы рынок всегда представлялся иррациональным феноменом. Развиваясь спонтанно, рынок часто не укладывается в рациональные закономерности, установленные людьми относительно его функционирования. Именно поэтому рынок может быть враждебен человеку. Адам Смит характеризовал иррациональность рынка как «невидимую руку» («невидимую», потому что непонятную), К.Маркс называл рыночную иррациональность «товарным фетишизмом», Ф.Хайек считал рынок «моральным обычаем» (необъяснимым по сути).

У иррациональности рынка есть два аспекта: отрицательный - враждебность по отношению к человеку, непредсказуемость - и положительный - способность к саморазвитию. О непредсказуемость рынка свидетельствуют, прежде всего, экономические кризисы. Но именно благодаря своей загадочности рынок способен развиваться сам, он не стагнирует и не умирает. Рынок постоянно рождает новые идеи, претворяет их в жизнь. Причем, для производства таких изменений не нужно творца, дополнительного энергетического начала, внешнего воздействия. Рынок таит в самом себе источник развития. Субъект социального управления, создавая рыночную систему любого уровня, может не беспокоиться о ее развитии, о необходимости постоянно подталкивать ее к тем или иным действиям.

Организация же, напротив, рациональна и социально комфортна для человека. Человек создает ее по строгим логическим законам. Он понимает, как в ней жить, как взаимодействовать с другими людьми, как делать карьеру, как вести себя в различных ситуациях так, чтобы получился предсказуемый результат. Здесь есть разумный распорядок вещей, есть защищенность от внешних событий и уверенность в будущем, нет угрозы непредсказуемых кризисов. Единственное, чего лишены организации, это механизма саморазвития. Изменение для организации представляет серьезную проблему. Если бы не изменения во внешней среде многие организации вообще бы не изменялись (лучший пример тому - монополии).

В диссертации сделан вывод, что организация и рынок как институты, т.е. как совокупности правил, характерны не только для экономики. В поведенческих принципах, конституируемых как тем, так и другим, заключен общий макросоциальный смысл. Исследование различных сфер общественной жизни с целью выявления соответствия их строения принципам организации и рынка позволяет понять универсальную природу институтов, общую логику их использования в социальном управлении.

Аналогичными рынку явлениями общественной реальности являются демократия, естественные языки и искусство. Все эти весьма отличные друг от друга социальные сущности не подразумевает ни централизованного управления, ни абсолютной рациональности в своем объяснении. Организационные принципы находят свое воплощение в авторитарных и особенно в тоталитарных политических режимах, искусственных языках и спорте.

Если организационные и рыночные правила можно широко использовать в различных областях социальной практики, с позиций социального управления резонно задаться вопросом о целях такого использования. По отношению к рынку такую цель определить весьма сложно вследствие спонтанного характера формирования данного института. Вместе с тем следует признать, что социально-экономическая практика последних 20-30 лет (рыночные и демократические реформы во множестве стран мира, а также реформы естественных монополий, начавшиеся в США и Великобритании в начале 1980-х годов) позволяет обозначить эту цель. С позиций социального управления главной целью таких преобразований служит запуск механизма саморазвития. Речь идет о создании механизма возникновения и достижения множественных целей, механизма, не контролируемого сознательной волей отдельных людей и саморазвивающегося. Социологическое исследование репутации «Второй генерирующей компании оптового рынка электроэнергии», проведенное в 2007 г. с участием автора, показало потенциал самостоятельного развития подразделений ранее единой монопольной корпорации (РАО «ЕЭС России»). Такие подразделения начинают наращивать нематериальные активы, развивают значительное число социальных и экологических инициатив для обретения устойчивости своего развития в условиях не организационных, а рыночных отношений.

Приоритетом использования института организации в социальном управлении является достижение конкретной цели. Такое инструментальное понимание данного института позволяет достаточно успешно рационализировать социальную деятельность. Подобно тому как люди выбирают для себя наиболее удобные инструменты с целью обработки некоторых материалов, они способны переструктурировать и изменять организации с целью получения максимального дохода, а также для решения других задач.

Согласно традиционной экономической логике, базовой целью конкретной организации является увеличение прибыли. Ориентация на увеличение прибыли служит универсальным критерием эффективности управления. Автором подчеркивается, что институциональная методология исследования социального управления дает совсем иную трактовку целей реальных организаций. Она заключается в том, что институт-субъект (в данном случае - организация), создавший и утвердивший институциональный фактор навсегда оправдывает свое существование. Он начинает создавать правила не внутри, а вовне себя. Он начинает формировать свою особую культурную среду. Именно в этом высшем проявлении институциональные факторы фактически становятся синонимами культурных ценностей. Цель организации - создать свою собственную культуру, и тем самым проявить насилие по отношению к спонтанно развивающемуся и оказывающему на нее давление окружению. Примерами такой институциональной «экспансии» являются не только очевидные успехи коммерческих фирм, занятых массовым производством («Кока-кола», «МакДональдс», «ИКЕА» и др.), культуру формируют и университеты (Гарвард и Йель в США, Оксфорд и Кэмбридж в Великобритании, Московский университет в России). В этом ряду есть и не столь уж мощные организации, какими являются французские и итальянские модные дома и др. Фактически именно эти организации становятся инициаторами целенаправленного изменения институциональных факторов.

Автором диссертационного исследования выделены два процесса, принципиально значимых для понимания динамических особенностей создания организациями культурных ценностей - процесс адаптации и процесс контрадаптации. Адаптация - это приспособление правил института-субъекта к институциональным факторам среды. Вне адаптации нет возможности выжить. Контрадаптация представляет собой процесс изменения институционального окружения, создания новых институциональных факторов, которые являются стабильными и независимыми от отдельных организаций. На основе использования модели жизненного цикла организации Г.Л. Липпита и В.А. Шмидта, можно сделать вывод о том, что на начальных этапах развития организации преобладает процесс адаптации, тогда как на этапе зрелости первостепенную роль в управлении начинает играть контрадаптация.

Данные процессы могут быть выявлены и по отношению к институту рынка. Правила рынка адаптируются к той культурной среде, в раках которой он развивается. В определенной мере рынок адаптируется и к совокупности реальных организаций, действующих в нем. Контрадаптивная тенденция со стороны рынка проявляется либо в ходе сознательных рыночных реформ (всего национального хозяйства или одной отрасли), либо в периоды кризиса, когда рынок начинает навязывать новые правила поведения функционирующим в нем субъектам. Выход из кризиса в этом плане характеризуется формированием новой институциональной среды, новых правил, новых институциональных факторов рынка.

Организационная и рыночная модели поведения людей непосредственно связываются с моделями мышления, моделями познания, присутствующими как в истории, так и в сегодняшнем дне человечества. Одновременно с организацией и рынком как двумя социально-экономическими механизмами взаимодействия людей в обществе существуют и две системы мысли, две ментальных структуры - организационное сознание и рыночное сознание. С их помощью можно по-разному упорядочивать явления, искать между ними связи, осуществлять процесс творчества.

Организационное сознание многообразно, но при этом является достаточно изученным. Это объясняется тем, что его постулаты и принципы в целом соответствуют европейскому типу рациональности и в этом смысле являются традиционными и понятными. Традиционные научные системы всегда создавались по принципу иерархии: от нескольких базовых аксиом или недоказуемых законов - к бесчисленному множеству теорем и закономерностей. Правила института организации проявляются в данном случае и в синергетическом эффекте, возникающем из строгой структурированности знаний. В рамках иерархии весь процесс накопления информации представлялся кумулятивным. Наука создавала громоздкие пирамиды, накапливая опыт и встраивая все новые кирпичики в относительно единую конструкцию знаний о предмете. Такое сознание сегодня часто ассоциируют с эпохой «модерна». Его дополнительными свойствами является вера в разум человека и прогресс (по крайней мере, прогресс знания). И то, и другое в принципе может подвергаться умеренной критической оценке, но не отвергаться в принципе.

Традиционное научное сознание, представляемое как наиболее абстрактная форма мышления, соответствующая правилам институтом организации, имеет свои явные сильные и слабые стороны. До сих пор оно представляет собой магистральную линию мышления большинства людей. Но в рамках постиндустриальной реальности ее проблемы становятся все более очевидными, и все активнее становятся попытки разработать некоторые новые принципы структурирования мыслительных объектов.

Специфическим «отклонением» от научного сознания является сознание утопические. На протяжении нескольких столетий эпохи Возрождения и Нового времени были созданы сотни произведений в жанре утопии. Утопию можно представить как мифологизацию института организации. В то время в среде ученых и философов институт организации обладал исключительной притягательной силой. Организация была не просто инструментом достижения цели, а идеалом. Самое лучшее устройство общества в утопиях мыслилось как абсолютное главенство организационных принципов во всех сферах человеческой жизни. Рациональное устройство всегда базировалось на строгой социальной иерархии и подразумевало всеобщую организованность, недопущение спонтанности, противоречивости, неуправляемости. Следует обратить внимание на то, что в истории человечества фактически не было рыночных утопий.

Рыночное сознание является во многом нетрадиционным и проблемным. В отличие от организационного сознания, создающего четкую иерархическую структуру мыслительных объектов, жестко соединенных законами формальной логики и выстроенных по некому принципу (от простого к сложному, от абстрактного к конкретному, от старого к новому и т.д.), рыночное сознание порождает принципиально иное видение и понимание реальности. Оно презентует себя как некую выставку идей, где представлены для восприятия самые различные символы.

К абстрактной форме рыночного сознания следует отнести постмодернизм. В настоящем исследовании постмодернизм рассматривается как особый стиль, особая форма мышления. С точки зрения институционального анализа, постмодернизм представляет собой специфическую совокупность правил структурирования мыслительных объектов в соответствии с институтом рынка. Постмодернизм возникает в искусстве. В этом факте находит отражение сходство рынка и искусства как специфических неиерархизированных феноменов социальной жизни. Изобразительное творчество постмодернизма провозгласило лозунг «открытого искусства», которое свободно взаимодействует со всеми старыми и новыми стилями. Затем постмодернизм проникает в философию и методологию научного исследования, и пытается на весьма чуждой для него почве выстроить некоторое новое знание. Мыслительная картина мира строится по принципу выставки. Двигаясь по ней в различных направлениях, сознание человека способно открывать истины, не связанные жесткой логикой друг с другом.

Главный вопрос, на который пока нет ответа - это вопрос о силе новых идей, продуцируемых с помощью рыночного сознания. В диссертации рассматриваются случаи, когда нетрадиционное сознание доказало свою эффективность в управлении социально-экономическими процессами. Первый случай - это технический анализ, широко используемый сегодня биржевыми спекулянтами. Технический анализ не имеет ничего общего с попытками полстроения четких научных закономерностей, жесткой иерархии идей о предмете. Ценные бумаги растут и падают в цене, подчиняясь каким-то закономерностям, может быть, даже художественного толка, но не имеющим никакого отношения к реальным хозяйственным процессам. Неслучайно, А.Г. Дугин назвал технический анализ «экономическим эквивалентом постмодернистской стратегии». Рациональное организационное сознание в данном случае не работает или работает хуже, чем сознание, основанное на рыночных принципах. Капитал, который многие люди приобретают на биржах в последнее время, является лучшим практическим тому подтверждением.

Второй случай успешного с практической точки зрения применения рыночного сознания - это современная теория управления (менеджмента). В диссертации доказывается, что за свою недолгую историю (с начала прошлого столетия) теория управления из некоторой стройной системы идей, в принципе вписывающейся в каноны традиционной науки (тейлоризм, школа человеческих отношений, системный подход), превратилась в постмодернистский рынок концепций. Представители тейлоризма, школы человеческих отношений и системного подхода создавали иерархию идей в менеджменте, схожую с той, которая имеет место в других науках. На сегодняшний день теория управления представляет собой специфическую совокупность идей, концепций и мнений, которые в некотором единстве и одновременно противоборстве друг с другом продуцируют новые знания для управления компаниями по всему миру. В этом плане она служит своего рода примером «кризиса модерна» и классической рациональности. Интересно, что в современном мире такое «выставочное» постмодернистское мышление возобладало у наиболее прагматически ориентированного сегмента элиты общества - топ-менеджмента компаний и обслуживающих их исследователей.

В рамках рынка теории управления можно выделить два больших (в каком-то смысле - смежных) сегмента. Первый сегмент представляет собой рынок консультантов, второй - рынок гуру менеджмента или собственно рынок идей. Сегмент консультантов является скрытным сегментом, где рекламируются имена и названия фирм. В отличие от него, рынок гуру менеджмента характеризуется тем, что здесь презентируются не просто имена, а идеи. Сам термин «гуру», заимствованный из восточной традиции распространения знаний, свидетельствует о новом восприятии теории управления. Ф.Тейлора, Э.Мэйо и большинство других теоретиков менеджмента первой половины ХХ века никто не называл и не назовет «гуру». Они творили в рамках традиционной научной традиции. Они пытались создать рациональную иерархию идей, они не жили в рынке идей, не презентировали свои концепции как товар на выставке.

Организация и рынок как институты, сообразно правилам которых могут быть выстроены определенные сферы общественной жизни и мыслительные системы, могут взаимопроникать друг в друга. Границы между организациями и рынками в социально-экономическом пространстве могут не только сдвигаться в ту или иную сторону, они могут размываться становиться «прозрачными», в результате чего образуются некие гибридные формы социальности. Важность гибридных форм для социального управления обусловлена тем, что во многом именно с их использованием связаны многочисленные особенности современного общественного развития.

Ситуация конца XIX - начала XX веков характеризовалась явным противостоянием рыночных и организационных структур. До кризиса 1929-33 годов на Западе макроэкономическая реальность с незначительным государственным регулированием была ярким воплощением идеального типа рынка как института. Рынок действительно способен к саморазвитию, но вместе с тем он же способен разрушительно воздействовать на общество в результате генерируемых им кризисов. Рынку противостояли «чистые» организации, имевшие жесткую бюрократическую пирамидальную структуру с максимальной централизацией процессов принятия решений и финансовых потоков.

Затем положение вещей начинает заметно изменяться, и эти изменения закладывают совершенно новую структуру социально-экономической реальности. Рынок начинает упорядочиваться. В нем подспудно начинают возникать организационные элементы в виде государственного регулирования. В результате к настоящему времени рынок развитых стран представляет собой определенную гибридную модель, характеризуемую тем, что «организация вошла в рынок». Формы этого вхождения могут быть различны: госсектор, участие государства в капитале компаний, госзаказы, лицензирование деятельности, квотирование и др.

Организации в свою очередь начали впускать в себя рыночные отношения в форме образования групп компаний. В диссертации произведена классификация таких гибридных организационно-рыночных форм. Объединения, имеющие в своей основе отношения собственности, следует разделить на характерные для европейской традиции холдинги с четко выделенной головной компанией и азиатские (в первую очередь, японские) кейрецу, основанные на перекрестном владении акциями и принципе консенсуса. В обоих случаях организация создает внутри себя эрзац-рынок, мини-рынок со значительной степенью управляемости. Это делается для того, чтобы расшатать консервативную бюрократическую структуру, в которой каждый работник - лишь чиновник, исполняющий волю начальства и которая неспособна к саморазвитию. Другим типом гибридных форм являются самые разнообразные сетевые структуры, основанные на неформальных соглашениях между организациями. В этом случае компания формально остается абсолютно самостоятельной, но берет на себя некоторые весьма важные обязательства по отношению к другим организациям. В результате получается весьма причудливый симбиоз конкуренции и кооперации. Примеры таких симбиозов можно найти в самых различных частях света. Ярким примером такой структуры является промышленный район (industrial district), характерный для ряда районов Европы, прежде всего для Северной Италии. Видный специалист по данному вопросу М.Бест видит основную суть промышленного района в «реструктуризации без иерархии», которая позволяет независимым небольшим фирмам в каких-то областях конкурировать, а в каких-то активно сотрудничать. Институциональным фактором для развития такой структуры послужило отношение жителей ряда европейских стран к бизнесу как к делу своей жизни. При этом они не продавали его даже в случае выгодных предложений, препятствуя тем самым укрупнению компаний. Другим примером служат китайские «гуанси» (сети малых предприятий), которые активно работают в случаях получения кредитов и исполнения крупных заказов. Союзы малых фирм действуют подобно крупной сильно децентрализованной компании, сочетая гибкость и экономию на масштабе. Историческое противостояние северных и юго-восточных провинций Китая (в последних вследствие этого организовывались тайные общества), а также уникальная слабость китайского государства в начале ХХ века послужили в данном случае теми институциональными факторами, которые способствовали активному распространению сетевых структур.

3. Институциональные трансформации современных организаций как объектов социального управления

Выявлены базовые тенденции развития организаций и управления в информационном обществе. Данное общество может быть охарактеризовано тем, что реальные компании в своей деятельности все дальше отходят от классических принципов института организации. Рынок подспудно проникает в организации, изменяя все их базовые характеристики - размер, структуру, методы мотивации персонала, особенности взаимодействия людей.

Первая тенденция развития современных организаций как объектов социального управления касается уменьшения их размера. Малый бизнес получил второе дыхание в своем развитии уже в послевоенные годы. Однако торжество малых предприятий как наиболее эффективной формы организации приходится на постиндустриальную эпоху. Объективно это связано с тем, что наиболее важные в экономике последнего времени отрасли (прежде всего, производство информационных технологий) не нуждаются для своего поступательного развития в концентрации усилий множества людей. Компьютерные программы самого высокого качества и глобального значения в принципе могут создавать небольшие группы людей. Следовательно, малые формы предприятий перестают восприниматься сегодня как нечто неполноценное. Богатство современных развитых стран все в большей степени начинает создаваться именно малыми организационными формами. Работать на малых предприятиях или даже в одиночку становится престижным. Подобное трудоустройство все реже рассматривается как ответ на неудачу в получении работы в крупной компании.

Заметная социально-экономическая роль крупных корпораций (в первую очередь многонациональных компаний) в современном мире не противоречит данной тенденции. За последние 20 лет крупные фирмы достаточно полно реализовали идею разукрупнения своих подразделений с передачей им широкого круга полномочий. Гигантская глобальная компания сегодня уже не представляет собой единого организационного целого, единой пирамиды, это союз множества часто очень небольших организаций.

В основе уменьшения размера компаний лежат изменения базового источника прибыли. Если ранее таким источником была экономия (в особенности, экономия на масштабе), то в условиях развития потребительского рынка, роста благосостояния людей и их требований к продукции им стала инициатива. Возможность производить много и дешево в современных условиях отнюдь не гарантирует успеха. Императивом социального управления становится гибкость, основанная на возможности раскрепостить инициативу людей. Небольшая фирма предоставляет людям такую возможность.

Количественное изменение персонала организации существенно изменяет ее качественную сущность. Если в компании работают многие сотни людей и они образуют единую иерархию, такая компания начинает напоминать «государство в государстве», она создает свое пространство, полностью соответствующее правилам института организации. Рынок может в этом случае существовать только между организациями. В случае же, когда в социально-экономических взаимодействиях участвуют главным образом индивиды и малые фирмы, рынок начинает все активнее управлять настроениями и стратегиями людей. С уменьшением размера организация теряет свою жесткую оболочку, в нее начинает проникать энергия рынка. Социальное управление приобретает рыночную логику, оно не может быть основано на расширении границ организации.

В рамках данной тенденции следует обратить внимание на возможные альтернативы преобразования классических пирамидальных организаций. Во-первых, как было показано выше, они могут трансформироваться в мелкие фирмы, союзы мелких фирм, организационные сети, состоящие из малых предприятий. В этом случае резко возрастает значение неформальных отношений и организационной культуры как средств мотивации персонала. Малая фирма напоминает семью, и человек присоединяется к ней не для того, чтобы полностью отгородиться от превратностей рынка, а для дополнительного психологического комфорта. Во-вторых, организация может превратиться в проект. Эти временные объединения людей все шире используются в постиндустриальной экономике. Здесь институт организации возвращается к своей исконной сущности - достижению цели, причем, одной цели. Проектные структуры - это воплощение института организации в чистом виде. При этом проект сохраняет жесткость и формальность классической организации. Он в процессе своей реализации практически полностью ориентируется на формальные связи. Четко разрабатывается структура и график достижения цели. Люди, включенные в проект, могут совсем не знать друг друга и даже не видеть друг друга (например, при создании компьютерной программы специалистами из разных стран). Неформальные отношения здесь по понятным причинам минимизируются.

Второй тенденцией развития реальных организаций в информационном обществе является трансформация традиционных механизмов вознаграждения сотрудников и их мотивации. Традиционная организация выступала неявным гарантом стабильных доходов своих участников. Поступая в организацию, человек прощался с рыночной свободой, обретая надежность и предсказуемость своих доходов в качестве участника организационной системы. Человеку платят только за исполнение приказов или хорошую работу в рамках четко очерченных внутриорганизационных юрисдикций. Такая практика, безусловно, характерна для института организации как инструмента социального управления. Колебания, происходящие на рынке, особенности сбыта продукции, изменения цен и других параметров, влияющих на прибыль, не должны затрагивать интересы отдельного работника, выполняющего какую-либо узкую функцию в организации.

Механизм мотивации людей как один из системообразующих элементов системы социального управления трансформируется сегодня на основе все более полного задействования института рынка. Даже внутри крупных компаний, функционирующих в целом в соответствии с правилами института организации, появляются мотивационные программы, которые имеют в своей основе рыночную природу (участие в капитале и участие в прибылях). Таким образом, в определенной мере искусственным путем субъекты социального управления нацеливают организационную систему на запуск механизма саморазвития. Источниками саморазвития в данном случае начинают служить рядовые работники. Участвующий в прибылях работник в значительно большей степени оказывается склонным проявлять инициативу и увеличивать тем самым свой доход, а не просто существовать в системе жестких правил поведения, консервирующих стабильную структуру взаимоотношений между людьми.

Третья тенденция - внедрение правил института рынка в механизм принятия решений. Согласно классическим правилам института организации, все значимые решения принимаются только на вершине иерархии. Рядовые работники не привлекались к общим вопросам управления. Считалось, что подчиненные просто не заинтересованы в данных вопросах. Если их привлечь к выработке решений, они будут выбирать варианты, при которых можно меньше работать и при этом больше получать. Однако и в эту сферу в последние десятилетия стал проникать институт рынка с его политическим воплощением - демократией. С 1980-х годов программы участия в прибылях и демократизации управления в различных ее формах (коллегиальные решения, делегирование полномочий и др.) идут рука об руку. Человек должен понимать, что ему платят за те результаты, на которые он каким-либо образом мог повлиять. В противном случае возникает серьезная проблема справедливости таких выплат.

Внедрение правил института рынка затронуло и самую вершину организационной пирамиды посредством развития механизма корпоративного управления. Речь в данном случае идет прежде всего о крупных фирмах, где организационные принципы оказываются наиболее стойкими. В рамках работы совета директоров на вершине организации возникает мини-рынок, где в результате сложного переговорного процесса должны рождаться решения отвечающие интересам мажоритарных и миноритарных акционеров, менеджмента и работников, а также иных стейкхолдеров (государства, местных властей, экологических организаций и др.). Такой, по сути своей рыночный, механизм принятия наиболее важных решений в акционерном обществе существенно сужает сферу полномочий традиционной иерархии должностей в руководстве, с которой собственно и ассоциировались большинство преимуществ крупной индустриальной корпорации.

В рамках обсуждения и утверждения стратегии в совете директоров действует не приказ, а некое подобие контракта между инсайдерами и аутсайдерами (внутренними и внешними, привлеченными директорами). Возможны длительные переговоры и нахождение консенсуса. Все это уподобляет совет директоров не организационной, а рыночной структуре. Причина такой практики управления кроется в стремлении к тому, чтобы компания могла постоянно поступательно развиваться. Акционерное общество не умирает с истощением креативного потенциала исполнительного директора, оно развивается на основе столкновения идей и информации, берущих свое начало вне организационной иерархии.

Четвертая постиндустриальная тенденция развития организаций обнаруживает себя в структурных преобразованиях современных компаний. Традиционные пирамидальные многоуровневые структуры управления начали уходить в прошлое. Новые структуры пытаются полностью соответствовать новой организационной среде, характеризующейся глубоким проникновением рыночных правил в институциональные основы организации. Это стремление вылилось в резкое сокращение уровней управления. Подобная структурная трансформация имела своим основанием идею создания максимально адаптивной организации, способной быстро реагировать на происходящие во внешнем окружении изменения.

Малоуровневая организационная структура подразумевает наличие в компании небольших самоуправляемых коллективов, составляющих основание иерархии и определенного количества менеджеров, которые управляют этими коллективами и несут ответственность за их работу. Новые структуры отличаются не только количественные параметры организационного строения, но и стилем социального управления - управление отдельными людьми уступает место управлению командами.

Следует обратить внимание еще на один социальный аспект структурных преобразований. Пирамидальные организации конституировали вечный конкурс между сотрудниками. Для победы в данном конкурсе человеку зачастую приходилось и приходится проявлять не лучшие свои качества. В малоуровневой структуре больше возможностей не для продвижения вверх по служебной лестнице, а для самореализации работников, позитивно взаимодействующих друг с другом.

4. Оганизационные и рыночные основания социального управления в различные эпохи общественного развития

Рассмотрены социально-экономические особенности управления государствами-корпорациями в истории человечества, обосновано изменение соотношения институтов организации и рынка на совремнном этапе общественного развития, определены критерии эффективности в использовании институтов, выявлены принципиально значимые институциональные факторы, определяющие экономико-культурное разнообразие общностей людей и принципов социального управления.

Социальное управление может в большей или меньшей степени полагаться на использование организационных правил поведения людей. В истории человечества существовали эпохи - от самых ранних государств Междуречья, Древнего Египта, Древнего Китая и Южной Америки до Советского Союза в новейшей истории, когда организация как институт расширялась до размеров общества. Именно такие государства-корпорации (в данном случае синонимом будут «страны-организации») позволяют говорить о реальных пределах распространения организационных правил поведения.

В диссертации делается вывод о том, что государства-корпорации как объекты социального управления, где бы они ни развивались, по большей части обладали схожими социальными характеристиками. Эти характеристики таковы: всеобщий доскональный контроль и развитие бюрократии, четкое разделение труда, предписываемое сверху, ослабление роли денег в регулировании социально-экономических взаимодействий. Ограничивая свободу выбора своим членам и четко предписывая им участки работы, государства-корпорации добивались невиданных успехов в самых различных областях деятельности.

Ранние государства-корпорации не обладали четко сформулированной целью своего существования. Отсутствие такой цели в обществах Древнего Египта, Месопотамии, а также в ряде исконных государств Латинской Америки (в первую очередь империи инков) дает возможность постоянных спекуляций по поводу некого внеземного источника образования данных цивилизаций. В большинстве же известных нам случаев (в особенности, касающихся Новой и Новейшей истории) такие социальные системы открыто и достаточно четко формулировали свою цель. Именно она давала рациональную основу для деятельности бюрократии, системы всеобщего контроля и механизма макросоциального разделения труда как атрибутов социального управления. В истории можно выделить две глобальные цели, которым может быть подчинено создание государства-организации. Первая из них - это достижение господства посредством победы в военных действиях. Вторая цель заключалась в попытке воплотить в реальность некую идею, а, точнее, идеологию, причем последняя может быть самого различного толка. Часто в истории данные цели смыкались друг с другом.

Военная победа как цель создания государства-корпорации проявлялась на протяжении нескольких тысячелетий, начиная с Древнего Китая (в особенности IV-ого век до н.э.) и заканчивая нацистской Германией. Примерами, олицетворяющими вторую возможную цель создания государства-организации, являются самые разные общества, в которых правители хотели во что бы то ни стало воплотить в жизнь принципы определенной идеологии - начиная от государства иезуитов в Парагвае (сеть редукций XVII века) и заканчивая различными коммунистическими режимами в ХХ веке. Именно по отношению к таким государствам-корпорациям в ХХ веке стал употребляться термин «тоталитарные». Тоталитаризм есть наиболее «рациональный» строй. Принципы «идеальной бюрократии» и иерархии, логическая непротиворечивость общественного целого, достижение наибольшей управляемости системы посредством централизма, планирование - все эти черты института организации достигают своего апогея в тоталитаризме.

Господство института организации в социальном управлении на государственном и корпоративном уровнях всегда приводит к ослаблению спонтанно развивающихся общественных процессов, что, в конечном счете, влечет за собой стагнацию. Когда к концу ХХ века данная истина стала очевидной, субъекты социального управления стали прибегать к новым институциональным основам регулирования поведения людей. Социальное управление сегодня - это совсем необязательно построение иерархии людей, основанное на стоящей за этим процессом иерархией идей (стройной идеологией). Расширение границ института рынка в социальном управлении и сущностная гибридизация реально действующих организаций стали императивами общественного развития в XXI веке.

В диссертации подчеркивается, что изменение соотношения институтов организации и рынка в практике социального управления представляет собой важнейший процесс, характеризующий реалии информационного общества. До недавнего времени важнейшим институтом, определявшим социально-экономическое развитие общностей людей, была организация. С одной стороны, рынки в своей локальной форме всегда оказывались «под» государством как организацией. С другой стороны, организация в ее корпоративной ипостаси воспринималась наиболее эффективным инструментом осуществления социально-экономических процессов. Сама структура социально-экономического пространства индустриального общества заставляла людей видеть в организации важнейший инструмент реализации своих идей. Чаще всего человек не мог обозначить свою значимость в мире, не будучи руководителем крупной, подчиненной его воле организации - будь то компания, партия, армия, государство и т.п. Только на вершине пирамиды власти, образуемой организацией, он чувствовал себя свободным и способным к самореализации.

В постиндустриальной цивилизации уже сегодня наблюдается некоторое общее падение роли института организации. Развитие телекоммуникационных сетей и информационных технологий резко сократило трансакционные издержки и сделало рынок более доступным для значительного количества людей. Современный человек не проводит в организациях столько времени, сколько его непосредственные предшественники. Доля людей, большей частью работающих на дому, заметно растет. Растет и количество «свободных агентов» - людей, заключающих индивидуальные контракты с другими людьми или организациями. Эти люди полностью включены не в организационные, а в рыночные или сетевые отношения. В индустрии высоких технологий и в непроизводственной сфере все большее значение приобретают проекты, а не организации. Эти объективные процессы сопрягаются сегодня с немалыми субъективными усилиями, предпринятыми адептами неолиберализма как на уровне теории, так и на уровне социально-экономической политики. Таким образом, те сферы деятельности и те начинания, которые еще не так давно требовали организационных методов социального управления, сегодня осуществляются рынком.

Самое главное изменение произошло в глобальной экономике. Если для индустриального мира на макро-уровне было характерно господство организации как института, выражавшееся в доминировании государства над национальным рынком, в постиндустриальном обществе глобальный рынок заметно сузил возможности отдельных национальных государств регулировать социально-экономические процессы. Возникновение и постоянное усиление наднационального уровня социальной реальности (мета-уровня) происходит в форме доминирования рыночных правил поведения.

На основе результатов социологических исследований общеизвестности товарных знаков в диссертации выявлена тенденция к реализации рыночного подхода в данной сфере на глобальном уровне. Традиционная государственная регистрация товарного знака в стране в современных условиях дополняется рыночным механизмом подтверждения его общеизвестности на основе множественных международных соглашений, а не с помощью создания в мире единого регистрационного органа. В мировом масштабе не существует созданной в соответствии с правилами института организации административной системы регистрации товарных знаков. Нет и тенденции к ее созданию. Спорные вопросы использования аналогичных или похожих знаков решаются в судебном порядке на основе подтверждения известности товарного знака в стране. Компании вынуждены нести существенные затраты (общенациональное исследование обходится в десятки тысяч долларов), но эти трансакционные издержки никоим образом не сопровождаются попытками создания всемирного регистрационного органа или наделения такими функциями уже существующих организаций (например, Всемирной организации интеллектуальной собственности). Такое положение вещей можно наблюдать и в других случаях (международные авиаперевозки, лицензирование видов деятельности и др.). Там, где ранее в социальном управлении обязательно был бы задействован институт организации, сегодня используется институт рынка с множественными контрактными отношениями.

Автор выделил причины такого изменения соотношения институтов, сформулировал ответ на резонный вопрос, почему мета-уровень оказался тем, что можно назвать «мета-капитализмом». Организационные принципы оформления наднациональной общественной реальности подразумевают создание всемирного государства, что является весьма опасной и рискованной альтернативой. Организация всегда таит в себе тенденцию к стагнации. Организации - это не саморазвивающийся институт. Доминирование института организации на мета-уровне социальной реальности может самым существенным образом затормозить развитие человечества.

В силу вышесказанного организация глобального порядка по рыночным законам представляется наилучшим направлением развития человечества. Если мета-уровень социально-экономической реальности существует, то лучше, чтобы он был рынком, а не организацией. Рынок как объект социального управления в этом плане характерен тем, что его спонтанное развитие всегда несет в себе элемент случайности и неожиданности. Современный однополярный мир, столь многими справедливо критикуемый, но существующий в рамках законов рынка, обладает реальным потенциалом к изменениям. Долго удерживать лидирующее положение в рамках рыночной системы будет сложно даже такой могущественной державе, как США. Если же на Земле возникнет единое государство, мир по определению будет однополярным.