Социокультурные изменения современной российской полиэтнической провинции

В итоге, в диссертации доказано, что мультиэтнический и мультикультурный средний слой и отчасти сохраняющаяся традиционная этническая палитра региона, пока способствуют динамической стабильности социально-политических и социокультурных процессов в исследуемом субъекте федерации. В тоже время, впервые научно обоснованы причины для серьезной озабоченности перспективами стабильного существования и (в отдаленном будущем) подконтрольности южнороссийских полиэтнических провинций Федеральному центру. Данные опасения мотивированы депопуляцией и культурной дезорганизацией славянского населения, растущей доминацией тюркско-мусульманских этносов, и, как следствие, выведением южнороссийских провинций в зону цивилизационного разлома Запад-Восток (христианский - мусульманский мир), а также внешним геополитическим давлением стран-соседей, заинтересованных в ресурсах южных российских территорий.

5. Раскрыта проблема значимости этнической идентификации для современного российского социума, в частности для многонациональных южных провинций. Показано, что именно культурный консерватизм этничности, становится нишей, где человек может укрыться от чрезвычайной социально-политической динамики, найдя в этноидентичности определенную психологическую опору. В то же время, акцентируется внимание на том, что ни одно полиэтническое общество не может существовать без общепринятых надэтнических ценностей, отвечающих требованиям главного общесистемного алгоритма. В связи с чем, выдвигается идея о важности сохранения евразийского социокультурного баланса иерархически упорядоченной моноцентрированной системы в многонациональных южных провинциях России.

Также охарактеризована специфика этнических идентификаций за последнее десятилетие в ЮФО в целом (и в Астраханской области в частности), тесно связанная с колоссальным миграционным притоком и транзитом на данных территориях. Впервые представлен и проанализирован статистический материал, отражающий деформации этнического поля региона, обусловленные миграционными процессами, исламизацией и депопуляцией реципиентного населения.

6. Обосновано принципиальное положение о том, что этнополитические и социокультурные проблемы многонациональных российских провинций, являющихся законной территорией Российской Федерации, не могут быть решены силами только региональных властей. Федеральный центр не должен оставлять без внимания, отражающиеся в сознании всего российского населения процессы. Их игнорирование или табуирование ведет к непредсказуемому развитию событий на южных рубежах России, перспектива миграционно-демографического передела которых реально просматривается уже сегодня. В работе впервые акцентируется внимание на том, что предпринимаемые меры федерального правительства должны быть ориентированы не только на экономические или политические мероприятия в названных регионах, но и на защиту прав и свобод реципиентного населения (русскоязычного и других коренных этносов) порубежных российских территорий.

7. Выдвинута идея об ориентации развития России на потенциал, представленный человеческим капиталом страны с его уникальной евразийской ментальностью и культурно-историческим основанием. Поскольку подавляющее большинство населения страны - это жители многочисленных российских провинций, то данное обстоятельство предполагает переосмысление значимости понятия провинция в рамках социологического знания и имеющегося отношения к социально-историческому и антропокультурному наследию на основе принципов существования моноцентрированной иерархически упорядоченной системы.

Теоретическая и практическая значимость данного исследования:

Теоретическая ценность работы заключается в акцентуации возрастающей стабилизационной значимости потенциала российской полиэтнической провинции в современных трансформационных процессах.

Практическая значимость диссертации в том, что ее материалы и выводы представляют интерес как для специалистов при чтении нормативных и специальных курсов по социологии, социальной философии, так и для широкой аудитории.

Методологические принципы, разработанные автором, могут быть использованы при изучении различных аспектов изменений российского социума в условиях транзитивности, а также при анализе трансформаций ценностных ориентаций и моделей поведения населения в российской провинции в период социальной нестабильности.

Основные положения исследования неоднократно докладывались автором на международных, общероссийских и региональных научных конференциях, вызывая позитивный интерес участников. В частности: на III Всероссийском социологическом конгрессе «Глобализация и социальные изменения в современной России» (Москва, 2006); на международных научно-практических конференциях: «Актуальные проблемы социально-экономического развития России» (Сочи, январь 2007); «Девиация и делинквентность: социальный контроль» (Нижний Новгород, 2006); «Социально-экономические проблемы переходного периода» (Уфа, 2006); «Этнопсихологические и социокультурные процессы в современном обществе» (Балашов, 2005); «Организация в фокусе социальных исследований» (Нижний Новгород, 2005); «Сорокинские чтения 2004. Российское общество и вызовы глобализации» (Москва, 2004); «Россия и Восток. Феномен сознания: интегральное видение» (Астрахань, 2004); «Специфика ментального сознания и поведения молодежи Северного Кавказа» (Астрахань, 2004); «Экстремальное поведение» (Санкт-Петербург, 2004); «Россия и регион: политико-правовые и гуманитарные проблемы» (Астрахань, 2003); «Образование. Экономика. Экология. Информатика» (Астрахань, 2003); «Геополитика и прикаспийский регион: взгляд в ХХI век» (Астрахань, 2002); «Единый Каспий: межгосударственное сотрудничество и проблемы экономического и социального развития региона» (Астрахань, 2002); «Человек в современных философских концепциях» (Волгоград, 2000) и др. Некоторые положения результаты данного диссертационного исследования использовались автором при чтении лекционного курса по дисциплине «Исследование социально-экономических и политических процессов» в Астраханском филиале Волгоградской академии государственной службы, а также по дисциплинам «Социология» и «Конфликтология» в Астраханском филиале Московского открытого социального университета.

Выводы диссертационного исследования могут быть положены в основу разработки социокультурных программ развития современной полиэтнической российской провинции в условиях транзитивного состояния общества.

Апробация: По материалам исследования были опубликованы две научные монографии: Фролова Ю.С. Социокультурные процессы в России: системный подход. - М.: Изд-во МОСУ, 2004; Фролова Ю.С. Типология личности в современной российской полиэтнической провинции. - Астрахань, изд-во АФ МОСУ, 2005. А также ряд статей в коллективных научных монографиях Фролова Ю.С. Феноменологический анализ ценностных ориентаций транзитивного общества. //Новая феноменология духа. /Под ред. проф. П.Л. Карабущенко. - Москва, 2004; Фролова Ю.С. Современная российская полиэтническая провинция и молодежь: анализ социокультурных особенностей. //Современные массовые процессы и молодежь. - Воронеж, 2004. Т.1; Фролова Ю.С. Антропокультурный ресурс российской молодежи и проблема «проедания» интеллектуального потенциала. //Современные массовые процессы и молодежь. - Воронеж, 2005. Т.2. и серия научных публикаций в центральных российских научных периодических изданиях: «Альма-матер», «Социологические исследования», «Высшее образование в России», «Астраполис», «Актуальные проблемы социогуманитарного знания. Сборник научных трудов МПГУ» и других общим объемом более сорока печатных листов.

Диссертация обсуждена на кафедре социологии управления факультета государственного управления МГУ им. М.В. Ломоносова и рекомендована к защите. Оглавление диссертации выглядит следующим образом:

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1. Синтез основных положений ОТС и социокультурного подхода - перспективное научное направление, трактующее общество как самоорганизующуюся систему, адаптивную к ресурсному потенциалу среды. Ограниченность ресурсов мотивирует систему к поиску нового режима (модальности) существования, отвечающего потребностям базового системного алгоритма. Алгоритм - единый способ действий (мышления), элементов системы (индивидов, групп), обеспечивающий их ожидаемое поведение и формирующийся на базе общих критериев оценки действительности. Воплощаясь в ценностной шкале, он ограничивает отступления от оптимального для системы стереотипа деятельности. Алгоритм задается комплексом внешних и внутренних факторов: типом взаимодействия со средой (ресурсно-природный фактор) и типом внутрисистемных связей (организационный фактор).

Поле реализации базового системного алгоритма - все социокультурное пространство социума. Однако на периферии (в провинции), степень приверженности к привычному типу жизнедеятельности выше, по причине сниженного (по сравнению с центром) социально-экономического, политического, информационного и культурного взаимодействия с системами иного типа. Подсистема управления контролирует соблюдение базового алгоритма в двух формах: моноцентрированной (иерархической) и полицентрированной (плюралистической). В первой все подсистемы подчинены центру и дифференцированы по степени доступа к ресурсам и защищенности. В полисистеме нет центра-доминатора, все элементы равнодопущены к ресурсопотреблению и защищены. Обе системные формы существования обоснованны и ценны. В полицентрированных системах складывается индивидуалистическое мировоззрение, так как единица данной системы - инициативный субъект. В иерархических системах превалирует коллективное мировосприятие, поскольку иерархия возможна лишь в группе. Социокультурные системы реализуются через локальные цивилизационные модальности. Исчерпывая ресурс одной модальности, система переходит в другой динамический режим (новую модальность), соответствующий потребностям ее основного алгоритма жизнедеятельности на новом уровне. Изменение формы управления в любой системе и перевод ее к цивилизационной модальности иного типа, не соответствующей требованиям системного алгоритма, ведет к распаду ее основного алгоритма выживания и к коллапсу всей системы.

Таким образом, методологический подход, построенный на синтезе системных и социокультурных исследовательских позиций, существенно обогащает современное обществознание. Раскрывая сущность нелинейных процессов в сложноорганизованных социальных системах, генную обусловленность формы управления того или иного типа системы и значимость ее ценностно-культурного ядра, соответствующего базовому алгоритму выживания, он позволяет аргументировать идею о невозможности смены исторически сложившейся формы управления в системе без разрушения основного принципа существования самой системы.

2.Синтез системного и социокультурного подходов дает возможность глубже исследовать трансформационные процессы современной России, учитывая при этом метасистемные тенденции глобальных цивилизационных циклов. Мировая цивилизация (метасистема) подразумевает баланс систем различного типа. Поиск новых цивилизационных модусов сразу несколькими системами разного типа означает фазовый переход метасистемы к следующему эволюционному этапу. Такие «смены эпох» - это периоды цивилизационных разломов и столкновения культур, сопровождающиеся деформациями сложившихся системных алгоритмов, сломом ценностно-нормативных моделей людей, продолжительными реформациями и хаотизацией социумов. В этом контексте современные российские трансформации - есть локальное проявление глобального фазового перехода. Однако положение России критичнее, поскольку она, как социокультурный феномен, формировалась на пространстве основного цивилизационного разлома современности «Восток - Запад», вобрав в свое масштабное социальное «тело» все его противоречия.

В условиях фазового перехода сильные системы, стремятся превратить крупные социокультурные образования иного типа в часть своей ресурсной среды, сырьевые придатки (глобальная вестернизация). Однако построение однополярной метасистемы противоречит диалектическим принципам системной эволюции, провоцируя осложнения в фазовом переходе.

В этих условиях для России опора на собственный антропосоциокультурный потенциал и исторически сформировавшийся системный алгоритм выживания в условиях непростой ресурсной среды - путь выхода из критического состояния. Однако сегодня большая часть россиян (жителей провинции) ментально находятся вне процесса малопонятной им модернизации, что, конечно, нельзя игнорировать.

3. Перестройка системы с целью оптимизации доступа к ресурсам в период реформ проводилась по методике ориентированной на выстраивание полицентрированного социума, что противоречило исторически сложившимся принципам жизнедеятельности социокультурного пространства моноцентрированной иерархической системы. Ослабление роли центра привело к активизации периферийных подсистем (регионов), а превращение соподчиненных подсистем в партнеров делало иерархическую систему горизонтальной по форме, дезорганизуя население и разрушая основной принцип ее существования. В соответствии с идеей «догоняющего развития» игнорировался факт принципиально иного устройства российского общества. Однако за годы реформ концепции «единых правил развития» для всех обществ и «рынка как универсального регулятора социальной структуры и процессов» на российских просторах себя дискредитировали. Стало очевидно, что нет смысла переделывать одну систему под параметры другой, если базовые принципы их строения различны.

Факты, воспринимаемые прозападными реформаторами как признаки необратимого кризиса системы, были лишь показателями высокого уровня сопротивления всех подсистем российского общества насильственному переформатированию. Большинство жителей обширных российских территорий в итоге оказалось не активным участником объявленной модернизации, а жертвой инокультурного прессинга. Лишь незначительная часть населения, аккумулированная в столице и нескольких крупнейших российских мегаполисах, активно включилась в трансформационные процессы, приняв индивидуалистическую ценностную шкалу плюралистических систем. В целом же среднестатистический житель российской провинции, демонстрируя высокую степень отчуждения и невероятный социально-политический абсентеизм, старается укрыться от чрезвычайной социальной динамики в узком пространстве повседневных проблем, связанных с элементарным выживанием.

4. Системные трансформации последних лет существования СССР и постсоветского десятилетия размывали базовые жизненные параметры, позитивно воспринимаемые социальные стандарты и привычные алгоритмы деятельности. Но невероятный экономический спад, деградация социальной сферы, рост внешней задолжности и другие показатели общего кризиса социалистической системной модальности не сразу были осмыслены большинством населения. Ощущение краха пришло с разрушением структур повседневности и приходом незнакомых ранее феноменов рыночной оптимизации: невыплат заработной платы, безработицы, коммерциализации социальных структур, включая здравоохранение и образование, регионального сепаратизма и локальных вооруженных конфликтов.

Однако базовый системный алгоритм не удалось уничтожить окончательно. Сегодня очевидно, что российская социокультурная система выжила и формирует новую цивилизационную модальность на всем своем обширном пространстве. В связи с чем, необходимо оценить и сохранить один из основных позитивных капиталов предыдущей эпохи - антропоресурс. Отрицательное влияние экономических, культурных, демографических и миграционных факторов может лишить Россию этого социального капитала, лишив и перспектив полноценного развития.

Российский антропоресурс сегодня - это в основном население периферийных территорий, провинций, обладающее специфическими демографическими показателями, ментальными характеристиками, социокультурными ориентирами, сформированными иерархической моноцентрированной системой.

5. В разных цивилизационных модальностях системы ценностные акценты могут меняться, но в целом должны соответствовать общей шкале, заданной основным системным алгоритмом. Этим объясняется устойчивость коммунального сознания в менталитете жителей российской провинции.

Этический строй плюралистической системы заметно отличается от ценностных идеалов системы моноцентрированной. Например, концепция моральных мотиваций А. Маслоу соответствует ценностным (протестантским) параметрам западных обществ, описанных М. Вебером. Однако она воспринимается как шкала антиценностей (грехов) православной культурой, где самоактуализация понимается не через поэтапное и методичное удовлетворение потребностей, а через их сдерживание и преодоление, где достижительные устремления трактуются как гордыня, а умножение богатства как грех стяжательства и сребролюбия.

Длительная модернизация, безусловно, повлияла на ценностные ориентиры россиян. Однако новые модели в большей степени ассимилируются жителями столицы и нескольких крупнейших городов. Большинство же населения российской провинции и сегодня не представляет себе понятных и приемлемых путей реализации инокультурных ценностей в окружающем их специфическом евразийском социопространстве.

«Раздвоенность» между привычными ценностными ориентирами коллективизма и новыми ценностями индивидуалистического плана, постепенно погружает россиян в состояние ресентимента («социокультурного нигилизма», «самоотравления души» - М. Шелер). Ресентимент, отрицая любую систему ценностей, делает социальное самоощущение доступным лишь через деструктивные акты. При длительном сохранении ресентиментальных установок у людей формируется ценностно фальсифицированное, маргинализированное мировосприятие. В ресентиментальный период ценности замещаются своеобразной «философией грязи». «Грязь» (деструкция) становится социокультурным индикатором, разлагающе действующим на общество.

За время реформационных катаклизмов, ощутив как плюсы, так и минусы индивидуалистического существования, почувствовав экзистенциальную заброшенность, россияне, живущие в провинции, охладели к позитивно воспринимаемым поначалу ценностям западных демократий. В связи с этим, аксиологические приоритеты основной массы населения, описав на рубеже ХХ - XXI вв. «дугу», возвращаются сегодня к консервативным, национально-державным ориентирам, что подтверждается результатами социологических исследований.

Однако размывание основ российской социальной системы продолжается. Усекновения науки и системы образования, манипуляции общественным сознанием, экономические трудности и т.п., продолжают снижать социокультурную значимость нашего населения, грозя превратить жителей российской провинции в малочисленных, спивающихся, безграмотных маргиналов. В связи с этим, особенности социокультурных процессов в южнороссийских полиэтнических провинциях, требуют пристального внимания.

6. Российская провинция - специфическое социокультурное пространство. В мировосприятии ее жителей сильны этнокультурные традиции, соответствующие требованиям основного системного алгоритма. Даже в условиях жесточайшего социетального кризиса российская провинция продолжает жить, воспроизводя базовый алгоритм существования на всем социальном пространстве, несмотря на нарастающую вестернизацию центра и овосточивание периферии.

В современной России выделяют две провинции: «большую» (крупные города) и «малую» (небольшие городки, села). И та и другая фактически выполняют функции «сервера» по обслуживанию потребностей столицы: экономических, демографических, интеллектуальных.

Российская провинция значительнее пострадала от реформационных ударов постсоветского периода, чем столица, обладая несравнимо меньшим спектром адаптационно-амортизационных стратегий в условиях кризиса. Между тем, 60 % населения страны - это жители отдаленных российских территорий, основной антропокультурный ресурс общества с особым мировоззрением, что нельзя не учитывать в процессе социального развития.

Говорить о деградации российской провинции сегодня нет оснований, хотя определенный культурный упадок виден. Однако в целом, российская периферия выжила. Ее население демонстрирует различные типы поведенческих стратегий, например, экстрапровинциальный и интрапровинциальный тип поведения. Они отличаются разнонаправленными векторами активности и ценностными ориентирами, что свидетельствует об ассимиляции некоторой частью провинциалов иносистемных моделей (хотя и сквозь призму своего социокультурного опыта и пространства). Кроме того, в российском социуме должно присутствовать напряжение между полюсами Центр - Периферия т.к. это обеспечивает реализацию основного алгоритма иерархической соподчиненности подсистем.

7. Модель относительно мирного сосуществования и взаимодействия этносов с разными ценностными системами наблюдается в некоторых южнороссийских полиэтнических провинциях (например, в Астраханской области). Многие южные территории России исторически формировались как место компактного проживания значительного числа этносов, что отразилось на их современном социокультурном колорите.

Эмпирические исследования показали, достаточно высокий уровень этнорелигиозной терпимости в южнороссийских полиэтнических провинциях (в частности в Астраханской области), что крайне важно для сохранения мира в столь сложном регионе. Однако значительные миграционные потоки за последние 15-20 лет меняют исторически сложившийся этнический баланс в сторону превалирования горских народов Северного Кавказа - Закавказья и тюркских народов Средней Азии. Дальнейшее усиление этой тенденции и неконтролируемое увеличение числа мигрантов может привести к консолидации мусульманского населения и росту сепаратистских настроений, при ущемлении интересов и прав реципиентного славянско - христианского этнического компонента. В конечном счете, это чревато ослаблением влияния центра на данную периферийную зону, обладающую выгодным геополитическим и экономическим положением. Во избежание подобной перспективы важно содействовать сохранению явно выраженной евразийской специфики области законодательными методами и политикой обоснованного квотирования (по принципу потребности в трудовых ресурсах) на федеральном и областном уровнях.

8. Социальное пространство российской провинции сегодня поляризовано, хотя и не так сильно как столичное. Эмпирические исследования показывают тенденцию формирования специфического среднего слоя на периферии. Средний слой в южнороссийской провинции сегодня является отпечатком породившей его эпохи, он малочисленен, полиэтничен, экономически сегментирован и маргинален. Неравномерность развития центра и периферии в России обуславливает и дифференциацию средних слоев в названых полюсах, уровень дохода которых, образ жизни, образование и система потребительских практик заметно отличаются в пользу столичных. Удаленность от финансово-экономических центров, политический абсентеизм, слабая социальная инфраструктура и замедленность информационно-культурных процессов влияют на механизм, тип и темпы формирования поликультурного среднего слоя в российской провинции. И лишь системное рассмотрение стратификационных и социокультурных показателей существования современной российской периферии, может дать некоторое представление о ее сегодняшней специфической социальной структуре и перспективах.

9. Выделение надэтнических социально-экономических и культурных ценностей (соответствующих общесистемному алгоритму) без утраты этнической идентичности - сегодня актуальная проблема. Близкое к данной модели состояние наблюдается в некоторых южнороссийских провинциях (в частности в Астраханской области). Здесь этнокультурная и религиозная терпимость позволяет многочисленным этногруппам относительно мирно уживаться на общей территории, формируя евразийскую систему ценностных ориентиров, общую инфраструктуру и экономическую взаимозависимость, дополняющиеся единым языком общения (государственным русским) и законодательством.

Этничность, минимально связанная с социальной динамикой, становится осью ориентации в кризисные периоды, приобретая и статус критерия стратификации, особенно на периферии. В ситуации нарастающей естественной убыли трудоспособного населения проблемы миграции и, как следствие, этнической идентификации и интеграции, становятся сверхактуальными. Имея положительные и отрицательные стороны, этническая и трудовая миграция порождает ряд сложностей, особенно в буферных российских провинциях, принимающих на себя основной удар миграционной волны. Улучшить демографическую ситуацию и решить проблему нехватки рабочих рук на юге России, сдерживая при этом активно идущий процесс исламизации, может только продуманная и согласованная миграционная политика федерального и регионального уровня.

10. Неконтролируемое изменение исторически сложившейся этнической палитры на южнороссийских территориях в пользу горских и тюркских этносов - опасная для целостности России тенденция. На протяжении веков российской истории в большинстве провинций, при наличии значительного числа разнообразных этносов, обычно доминировало, либо заметно уравновешивало этнопестроту славянское ядро. Оно же являлось проводником политики и государственной власти на периферии. Однако сегодня эта традиция активно размывается.

ЮФО в целом является одним из самых чувствительных к воздействию внешних и внутренних мигрантов на русскоязычное население. Кроме того, невысокие темпы экономического роста, узость рынка труда и брачно-семейных отношений в ситуации гендерного дисбаланса, заставляют людей искать другие места для жизни. Главным образом иммигрируют представители квалифицированного русскоязычного реципиентного населения южнороссийских провинций, экономически и социально активного возраста. Миграционный же поток в последние годы приносит в основном неквалифицированную рабочую силу, часто пополняющую криминогенную среду. Еще одна проблема южнороссийских провинций - диаспорность и большие семьи мигрантов, чьи культурно - религиозные установки на многодетность и ограничение социальной активности женщин (жен мигрантов-мусульман), не позволяют им пополнить численность активного трудоспособного населения. Однако они же создают дополнительную финансовую нагрузку на бюджет области в связи с необходимостью выплат социальных пособий на многочисленных детей (при официальной регистрации). Все это провоцирует рост ксенофобии и этнофобии, что может привести к нарушению хрупкого баланса мирного сосуществования в многонациональных российских провинциях юга. Политика же замалчивания этой проблемы бесперспективна и опасна.

Основное содержание работы

социальный менталитет российский полиэтнический

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, рассматривается степень ее научной разработанности, определяются объект, предмет, цель, задачи и гипотеза работы, освещаются теоретико-методологические основы и эмпирическая база диссертации. Формулируется научная новизна и излагаются положения, выносимые на защиты. Помимо этого, во Введении содержится информация об эмпирических исследованиях, теоретической и практической значимости работы и ее апробации.

В первой главе «Теоретико-методологические подходы к исследованию современного российского общества» рассматриваются эвристические возможности применения основных принципов общей теории систем к анализу современных российских трансформаций. Системный подход обосновывается как дающий максимальные возможности для комплексного исследования глубинных причин социетального кризиса в России на рубеже ХХ - ХХI веков в целом и специфики трансформационных процессов провинциального российского социума в частности.

В первом параграфе «Принципы построения и функционирования сложноорганизованных динамических систем» в соответствии с общим контекстом исследования приводится краткое изложение основных принципов общей теории систем (ОТС), на основе которого формулируются базовые исследовательские тезисы работы. По мнению автора, сегодня наука не может ограничиваться лишь гуманитарной познавательной моделью при изучении общества. Необходимо привлечение плодотворных идей из других областей знания, в частности из общей теории систем, позволяющих повысить уровень теоретических и практических исследований сложных системных объектов, в том числе и социума.

В данном параграфе отмечается, что масштабные преобразования общественных отношений в России за последние десятилетия породили отчуждение между социальной практикой и привычным ценностным набором людей, что фиксируется эмпирическими исследованиями. Опираясь на синтез основных положений ОТС и социокультурного подхода, автор видит причины подобной ситуации не только в сложностях адаптации к быстро меняющейся действительности или «неумелом» проведении реформ, но и в устойчивости системного алгоритма к инородным влияниям.

В параграфе показано, что в сложных системных образованиях (обществах), характеризующихся неупорядоченностью, неравновесностью и нелинейностью отношений, прямые причинно-следственные связи теряют актуальность, подтверждая эвристические преимущества системного подхода. Далее характеризуется его сущность, этапы формирования, рассматриваются ведущие тезисы основных представителей данного направления. Анализируются определения понятия «система», механизм ее самосохранения и типы связей подсистем.

Выделяется значимость базового системного алгоритма - общего способа действий (мышления), элементов системы (индивидов, групп), обеспечивающего их ожидаемое поведение и формирующегося на базе единых критериев оценки действительности. Он воплощается в ценностной шкале, ограничивая отступления от оптимального для системы стереотипа деятельности и детерминируется комплексом внешних и внутренних факторов. Системный алгоритм реализуется на всем социокультурном пространстве. Однако на периферии (в провинции), он проявлен ярче, поскольку провинция меньше центра подвержена иносистемным диффузиям.

Констатируется, что формы организации системы, гарантирующие соблюдение базового алгоритма (моноцентрированная и полицентрированная) принципиально отличаются. Каждая формирует свой тип мировоззрения: коммунальный или индивидуалистический. Изменить форму управления, сохранив жизненную программу алгоритм системы, невозможно. При насильственном изменении трансформируется тип взаимодействия системы со средой и ее ценностная база. Люди пытаются адаптироваться к новым условиям, но их этические привычки, трудовые стереотипы, менталитет, сложившиеся распределительные и потребительские модели оказываются непригодны. В итоге система распадается.

Таким образом, в рамках параграфа делается вывод, что любая социальная система (в том числе и российская) может быть классифицирована по критериям названных форм управления сложноорганизованных динамических систем. А методологический подход, объединяющий принципы системных и социокультурных исследований, раскрывает связь формы управления системы и ее ценностно-культурного ядра, соответствующих базовому алгоритму выживания. Это подтверждает тезис о невозможности смены исторически сложившейся формы управления в системе без ее разрушения.

Во втором параграфе «Системный анализ социокультурного ресурса России» отмечается, что синтез системного и социокультурного подходов позволяет рассмотреть российские трансформации, учитывая тенденции глобальных цивилизационных циклов. Констатируется, что мировая цивилизация (метасистема) - предполагает баланс между системами различного типа, которые реализуются через локальные цивилизационные модальности. Исчерпывая ресурс существования той или иной модальности, социальная система может переходить в другой динамический режим (новую модальность), соответствующий потребностям ее алгоритма жизнедеятельности, воплощенного в общей ценностной шкале, объединяющем культурном ядре, позволяющим элементам системы взаимодействовать в любых условиях. В контексте сказанного в параграфе рассматриваются современные трактовки понятия цивилизация и культура. Переход к цивилизационной модальности, не отвечающей требованиям системного алгоритма, ведет к сбою жизнедеятельности системы.

В параграфе, обосновывается идея о том, что одновременный поиск новых цивилизационных модусов несколькими системами разного типа означает очередной эволюционный виток метасистемы, фазовый переход к следующему этапу всеобщей истории. Такие «смены эпох» - это периоды цивилизационных разломов и столкновения культур, сопровождающиеся деформациями сложившихся системных алгоритмов, разного рода бифуркациями, сломом ценностно-нормативных моделей и мировоззрения людей. В этом смысле современные российские трансформации предстают лишь частным проявлением общего метасистемного кризиса, глобального фазового перехода, а не исключительно российской проблемой. Просто наша страна, как социокультурный феномен, погружена в пространство основного цивилизационного разлома современности «Восток - Запад», что существенно ее переходное состояние многочисленными противоречиями.

Также в работе отмечается, что лидирующие социальные образования данного этапа развития метасистемы (плюралистические западные общества) в условиях фазового перехода стремятся раздробить крупные системы иного типа, переформатировав их в часть совей ресурсной среды (в сырьевые придатки). Глобальная вестернизация - яркая иллюстрация данного процесса. Но выраженная однополярность метасистемы противоречит законам диалектики, делая ее не жизнеспособной и осложняя «фазовые переходы».

В рамках параграфа автор выдвигает тезис о том, что сложный процесс, «фазового перехода», может быть менее болезненным только если конкретный социум (страна), не разрушая свои этнокультурные традиции (что крайне важно!), включится (инъектируется) в глобальное сообщество, привнося свое культурное богатство.

Далее внимание акцентируется на том, что сегодня задача России, найти свой способ прохождения переходной фазы. Системные исследования показывают перспективность опоры на собственный социокультурный потенциал, исторически сформировавшийся системный алгоритм выживания в условиях сложной ресурсной среды, культурный багаж и энергию основной массой населения страны. Ведь большинство жителей российской глубинки, в ходе прозападного реформирования, оказалось вне активных социокультурных процессов, погрузившись в затяжную депривацию. По мнению автора, игнорировать их потребности (подобно реформаторам перестроечных и первых постперестроечных лет), воспринимая страдания людей как неизбежный фон текущих преобразований, нельзя.

В параграфе рассматривается беспрецедентное давление Запада на социокультурный феномен Востока (Евразии, России), сопровождаемое почти эсхатологической убежденностью в необходимости вестернизации. В этой ситуации значимость России, как носителя специфической культуры и лидера оппозиции в новом миропорядке растет. Поэтому, делается заключение в параграфе, развитие российского социума стоит рассматривать с социологических, культурологических и философско - антропологических позиций, относящихся к проблеме выживания человечества в целом.

В третьем параграфе «Системные трансформации современного российского общества» исследуется поведение сложноорганизованной иерархической системы (в приложении к российскому социуму) в условиях ресурсодефицита. Указывается, что согласно принципам ОТС, управляющая подсистема в ситуации недостатка ресурсов, обеспечивает себя в ущерб другим подсистемам. В этой связи анализируется ситуация, когда в СССР управляющая подсистема первой осознала недостаток средств и инициировала переструктуризацию с целью оптимизации доступа к ресурсам. Трансформационные акции декларировались, как проводимые в интересах народа. На деле же реализовывались потребности активного управляющего меньшинства, при несопротивляющемся большинстве, которое, в соответствии с алгоритмом социально одобряемого поведения в иерархической системе не проявляло инициативы.

Методика оптимизации была ориентирована на выстраивание полицентрированного социума, что в корне противоречило исторически сложившимся принципам жизнедеятельности российской моноцентрированной иерархической системы. Ослабление роли центра и активизация периферийных подсистем (регионов) делало ее горизонтальной, игнорируя факт принципиально иного устройства. Однако прозападные мифологемы на исходе второго реформационного десятилетия уже не вызывают былого доверия. Это доказывается в тексте параграфа на базе анализа эмпирических данных, полученных в ходе различных социологических опросов населения в разных регионах России. Как вывод - формулируется тезис о бесперспективности переформатирования системы «А» под параметры принципиально иной системы «В».

В тексте отмечается, что внутрисистемные процессы, переходного российского периода, обусловленные ресурсно-технологической базой и природно-географическими условиями нашей страны, не были поняты реформаторами-западниками. Они воспринимались как феномены, не поддающимися анализу по критериям плюралистических систем и трактовались как признаки необратимого распада системы. В реальности же, как доказывает соискатель, все эти процессы свидетельствовали о высоком уровне сопротивления различных подсистем российского общества насильственному переформатированию.

Кроме того, в данном разделе обосновывается утверждение о том, что менталитет основной массы населения, рассредоточенной в отдаленных российских провинциях, не меняется также быстро, как политика. В итоге растет отчуждение человека от общества. Большая часть населения обширных российских территорий сегодня индифферентна к актуальным социальным процессам. Лишь незначительная часть населения столицы и ряда крупнейших российских городов включена в трансформационные процессы, принимая индивидуалистическую ценностную шкалу плюралистических систем. В целом же, констатируется в параграфе, дистанцирование человека от социума за годы реформ зашло настолько далеко, что средний житель российской провинции проявляет недоверие почти ко всему происходящему в стране, абстрагируется от болезненного ощущения социальной брошенности, концентрируясь на вопросах личного повседневного бытия, не характерно для коллективистской российской социокультурной традиции.

Отмечается также, что закон сохранения энергии позволяет «осколкам» распавшейся системы жить по принципам системы-матери и, со временем, возродить ее. Возрожденная система может иметь иную внешность (модальность), но ее суть, принцип построения (иерархический или плюралистический) останутся, как останется и специфический человеческий фактор с особым этнокультурным багажом. Так, несмотря, на назойливую вестернизацию, Россия все равно остается Россией со столицей, аккумулирующей экономический и политический ресурс, и провинцией, питающей столицу.

Во второй главе «Социетальная поливариантность трансформирующейся России» исследуются истоки тяжелейшего кризиса России, специфика деструктивного состояния российской провинции в период реформ и возможные альтернативы сложившейся ситуации, основанные на равноправном экономическом, политическом и социокультурном взаимодействии России с внешним миром.

В первом параграфе «Трансисторические структуры и самоорганизация российского периферийного социума» доказывается, что в СССР реформационная волна 80-х годов ХХ века не опиралась на поддержку широких слоев населения. Обосновывается утверждение о том, что изменения социума в последние годы существования СССР и постсоветское десятилетие, большинством людей были восприняты как катастрофа, поскольку распадались базовые жизненные параметры, позитивно воспринимаемые социальные стандарты и привычные алгоритмы деятельности. Невероятный экономический спад, деградация социальной сферы, рост внешней задолжности и другие показатели общего кризиса не сразу были осмыслены. Ощущение краха пришло с распадом структур повседневности и приходом особенностей рыночной экономики: безработицы, невыплат заработной платы, коммерциализации социальных структур, сепаратизма, упразднивших патерналистские функции государства.

Исследуя в параграфе особенности социальной активности и инициативы в иерархической системе, соискатель отмечает их специфическое понимание в России, выделяя руководящую и исполнительную инициативы. При этом констатируется, что чем ниже социальная страта, тем слабее исполнительская инициатива. Люди многочисленных низших страт в нашей стране (в основном жителями отдаленных провинций) испытывают активное давление внешней среды, в связи с чем, проявляют инициативу именно по отношению к среде, (выживают). Для того чтобы человек низших страт проявил еще и достаточную исполнительскую инициативу, давление «сверху» должно превышать давление «извне». Поэтому, делается вывод в параграфе, выживая в сложных условиях, большинство жителей российских провинций предпочитают опираться на отобранные длительной эволюцией ценности и деятельностные алгоритмы, проявляя консервативность и готовность подчиняться центру на условиях возобновления патерналистских отношений.

Сегодня даже активные западники признают сложность построения очага индивидуалистической достижительности в условиях превалирования социальной аномии, коммунального сознания и массового отторжения конкурентной этики.

На основе выше сказанного утверждается, что базовый системный алгоритм российского социума не удалось уничтожить окончательно, что и доказывается многочисленными эмпирическими данными. Российская социокультурная система продолжает жить, формируя новую цивилизационную модальность. Для этого, по мнению диссертанта, ей необходимо сохранить важное наследие предыдущей стадии - людей.

Основная часть российского антропоресурса сегодня - это основная часть населения провинций, со специфическими гендерно-демографическими показателями, менталитетом, ценностями, сформированными иерархической моноцентрированной системой. Дальнейшее давление иносистемных экономических, культурных, демографических и миграционных факторов может вскоре уничтожить это наследие, лишив Россию перспектив полноценного развития.

В параграфе доказывается, что успешное прохождение бифуркационной стадии социумом возможно только при сохранении базового системного алгоритма, культурного ядра и соответствующим образом структурированного антропоресурса. Кроме того, отмечается в разделе, постбифуркационный этап может характеризоваться более благоприятными условиями для реализации преимуществ системы того или иного типа. В частности на данном этапе развития метасистемы (даже в плюралистических обществах) растет значимость управленческой подструктуры, что органично иерархическим системам. Таким образом, по мнению диссертанта, новый исторический этап актуализирует ценности моноцентрированных иерархических систем, выработав потенциал систем плюралистических. В подобной ситуации перед Россией открывается значительная перспектива, но при условии степени централизации адекватной задачам развития, а не превосходящей их.

В итоге отмечается, что понимание трансисторических закономерностей нашего социума требует анализа комплекса структур и принципов, на которых основана Россия (и дореволюционная, и советская, и постперестроечная) и носителем которых является российская провинция.

Во втором параграфе «Культура - смыслообразующее ядро российского общества» центральное место уделено анализу понятия менталитет в контексте системного подхода, где он трактуется как слабо рефлексируемый пласт сознания, воплощающий базовый алгоритм социума. Ориентируя деятельность человека на ценностную шкалу, адекватную потребностям системы и способствуя отторжению чуждых культурных артефактов, менталитет сплачивает социальную агрегацию. Такой подход позволяет увидеть связь между системными трансформациями и изменениями в мировоззрении людей.

При этом автором подчеркивается, что со временем типичный способ жизнедеятельности (алгоритм), может транслироваться на другие виды деятельности. Исходя из этого, соискатель утверждает, что российский менталитет отражает систему ценностных установок всех россиян (как русского этнического ядра, так и других этносов, исторически входящих в состав социокультурного пространства нашей страны). Менталитет - это сквозное понятие для всех общественных институтов, структур и слоев. Он устойчив к влиянию извне, позволяя осваивать мир в ракурсе своей культуры и эпохи, являясь как бы скорлупой, защищающей этнос. Выделяется послойно-сферическая структура российского менталитета, объединенная значимостью коллективного способа выживания, и такая его черта как импульсивность, обусловленная типом хозяйственной деятельности (высокой коллективной трудовой активностью летом и сниженной зимой). Отмечается, несопоставимость основных характеристик российского менталитета и регламентированной реальности плюралистических систем.

Однако в рамках данного раздела диссертант констатирует влияние многолетнего прозападного реформирования на ценности сегодняшних жителей российской провинции. Но даже рост рационализации не вытесняет из сознания современных жителей российской периферии импульсивно - эмоциональной мотивации к деятельности. Не утрачена и значимость коллективного мировосприятия. Хотя, принявшие западные социокультурные ценности управленческая и финансовая элита, как в центре, так в провинции, усиливает поведенческую и социальную дифференциацию.

Анализ эмпирических данных о специфике ценностных ориентаций сегодняшних россиян, показывает, что условием успешности социокультурных трансформаций в нашей стране является не только их адекватность потребностям системы, но и высокий авторитет государственных структур (подсистемы управления). В связи с акцентуацией российского менталитета на идее социальной справедливости, выдвигается сомнение в том, что западная (индивидуалистическая и конкурентная, по сути) ценностная модель может быть в полной мере понята и воспринята в российской провинции.

Отмечается потребность сегодняшней России в общенациональной солидаризирующей идеологии, которая не может быть внедрена «извне». Такая идеология складывается сама из доминирующих общественных настроений и веками формирующейся ценностной парадигмы социальной системы иерархического типа.

Параграф третий «Ценностные основания современного российского общества» посвящен рассмотрению динамики ценностных ориентаций жителей современной российской провинции. Утверждается допустимость при фазовых переходах смене аксиологических акцентов при общем соответствии ценностной шкале, заданной основным системным алгоритмом. Это обстоятельство объясняет устойчивость в менталитете жителей российской провинции коммунального сознания. Россия всегда занимала значимое место на мировой арене во многом благодаря приверженности ценностям коллективного выживания.

В диссертации обращается внимание на то, что для обеспечения условий, аналогичных западным стандартам индивидуального потребления, в России требуются колоссальные энергозатраты, в силу географических масштабов и природно-климатической ситуации. Такие энергозатраты нерентабельны и невозможны. Следовательно, Россия вынуждена и впредь ориентироваться на наиболее адекватный в ее условиях путь - идеологию коллективного выживания при наличии сильного координирующего центра.

Далее автор определяет принципиальное отличие этического строя субъектов плюралистической системы от ценностных идеалов системы моноцентрированной. Проводится сравнительный анализ модели моральных мотиваций А. Маслоу, вполне соответствующей ценностным протестантским параметрам западных обществ, описанных М. Вебером, и православной культуры. Акцентируется внимание на том, что последняя воспринимает многие ценности первой как шкалу антиценностей.

Повышенный интерес в рамках параграфа вызвала проблема ресентимента, ставшего результатом длительного разрушительного воздействия на ценностные ориентиры россиян. Ее исследование показало, что новые ценностные модели в основном ассимилировались жителями столицы и нескольких крупнейших городов. Большинство же населения российских провинций весьма специфично воспринимает инокультурные ценности, плохо понимая их суть и формы реализации в евразийском социокультурном пространстве.

и сегодня не представляет себе понятных и приемлемых путей реализации в окружающем их специфическом, евразийском социокультурном пространстве. Балансируя между привычными ценностными ориентирами коллективизма и новыми ценностями индивидуалистического плана, россияне в итоге проваливаются в ресентимент («социокультурный нигилизм», «самоотравление души» - М. Шелер), который отрицает все ценности, оставляя человеку лишь деструктивность. Долгое пребывание в состоянии ресентимента маргинализирует мировосприятие, замещая ценности своеобразной «философией грязи», разлагающей социум.

Реформационные потрясения охладили интерес россиян к ценностям западных демократий. В связи с этим аксиологические приоритеты основной массы населения возвращаются сегодня к традиционным понятиям, о чем свидетельствуют данные эмпирических исследований, проведенных как автором диссертации, так и другими учеными в разных регионах России.

Однако базовые принципы российской социальной системы продолжают подвергаться прессингу. В связи с чем, снижается социокультурная значимость нашего населения, делая жителей российской провинции не способными защитить себя от косвенной инокультурной и прямой миграционной экспансии. В данном контексте обращается внимание на необходимость серьезного исследования социальных процессов и вектора ценностных ориентаций жителей российских полиэтнических провинций (в частности юга России), требуют серьезнейшего внимания ученых. Основная причина - именно эти территории испытывают двойной прессинг: вестернизацию через СМИ и активную исламизацию через миграционные потоки.

В третьей главе диссертации «Современная российская провинция в контексте общесистемных изменений» обращается внимание на то, что Россия - одно из государств, где сохраняется четкое разделение общественной жизни на «столичную» и «провинциальную». Определяются характеристики российской провинции, свойственные ее населению нормы поведения и потребления, шкала ценностей, представления о жизненных перспективах, отвечающие основному социокультурному алгоритму системы. Отмечается этический характер категорий «провинция» и «столица» в русской историко-культурной и социально-политической исследовательской традиции. Утверждается, что консерватизм и инерционность российской провинции позволяет объемнее оценить различные аспекты инновационных процессов в сегодняшней России.