Трансформации парков Москвы в современные публичные пространства: дискуссия в медиа (на примере парка Горького)

«Революции - писал архитектор Моисей Гинзбург в 1924 году - в их размахе и всплеске психической энергии, возникающей на этом пути, проводят четкую границу между старым и новым.,, очищение горизонтов и содействие кристаллизации новой и более жизнеспособной культуры» W.G. Rosenberg, Bolshevik Visions: First Phase of the Cultural Revolution in Soviet Russia (Michigan, 1990), с.113. Это всепоглощающее чувство культурного апокалипсиса, пропагандируемое новым большевистским режимом, предусматривало не только разрушением политического порядка, но и ликвидацию всех форм культурной жизни, который увековечил этот порядок и подавил развитие пролетариата. Следовательно, в качестве переходного шага разрушение было радикальным средством ускорения появления более совершенного общества, и этот идеал подпитывало насилие, с которым велась Гражданская война. После окончания военных действий советский режим перешел из состояния обороны в состояние восстановления в мирное время. Появилась острая необходимость определения позитивного видения нового общества и определения средств, с помощью которых это общество должно было быть построено.

В данном исследовании Парк Горького будет проанализирован как один из первых обширных проектов «аккультурации» предпринятые советским руководством. Именно этот вектор будет отражать то, каким путем будет развиваться этот новый тип паркового публичного пространства. Историк Дэвид Хоффманн говорил, что термин «аккультурация» относится к попыткам советской власти привить поведенческие нормы населению, которые сформировали ключевой элемент более широкого советского проекта по трансформации политической догмы в соответствии с новыми социалистическими ценностями D.L. Hoffmann, Stalinist Values: The Cultural Norms of Soviet Modernity , 1917-1941 (Ithaca, 2003), с. 17.. Правительство стремилось объединить европейские просветительские идеи прогресса, подразумевающие внедрение рациональных практик гигиены и порядка, и также стремились советские ценности среди населения, такие как «антикапитализм, коллективистские ценности и атеизм» D.L. Hoffmann, Stalinist Values, с. 11.. По своей концепции Центральный парк культуры имени Отдыха имени Горького позволял сформулировать не только эти новые советские правила поведения, но и предполагаемое взаимодействие искусственной среды и личности, которая считалась существенной для трансформация политического устройства. С момента создания парка в 1921 году до его реализации в 1928 году и постоянного обновления в течение 30-х годов Парк - это живая демонстрация развития советской политики в отношении экологической (и особенно городской) аккультурации. Изначально как проект, парк предусматривал собой изоляцию как пространства для отдыха, отличного от хаоса города и в то же время «коммунальный» порядок и отсутствие индивидуализма и частной жизни Gorky Park's role as a focus of Soviet debates on 'leisure culture' is similarly explored by Katharina Kucher in her monograph Der Gorki-Park: Freizeitkultur im Stalinismus 1928-1941 (Bцhlau, 2001).

3 сентября 1921 г. Московский комитет Коммунистической партии объявил, что, парк культуры и отдыха создан для улучшения здоровья и здоровья миллионов рабочих M.F. Parkins, City Planning in Soviet Russia (Chicago, 1953), с. 213. Решение о запуске проекта престижного парка в Москве стало свидетельством быстрого изменение статуса города после революции. После переноса столицы из Петрограда (Санкт-Петербурга) в Москву в 1918 году были предприняты шаги по обеспечению города как инфраструктурой, поддерживающей его новую роль, так и архитектурным символизмом, отражающим его статус «социалистической» столицы See Colton, Moscow, с. 10 .

На самом базовом уровне указ являлся свидетельством принадлежности нового правительства к рабочему классу, его стремлению обеспечить пролетариат институтами, специально приспособленными для его нужд. Однако в строго пространственном смысле пролетариат уже был сильно отождествлен с московским городским пейзажем. В 1918 году рабочие семьи массово переселились из своих загородных жилищ в квартиры и дома в пределах садового кольца, которые были экспроприированы у их буржуазных владельцев путем национализации всей земли и имущества большевиками M. Fowler, The Architecture and Planning of Moscow (Москва, 1980), с. 13. И это присвоение центра города Москвы предполагает, что все существующие институты могут быть пересмотрены с точки зрения работников, которых они сейчас обслуживают, став «пролетарскими» в их новых способах использования. Поэтому решение создать явно пролетарский парк в городе, уже богатом зелеными просторами - парках «Сокольники» и «Петровский», Александровском саду демонстрирует убеждение градостроителей в том, что особый дизайн пролетариата парковое пространство будет играть активную роль в формировании своих пользователей. В советском контексте эта поведенческая конструкция публичного общественного пространства приобрела идеологический подтекст, воплощаясь во всеобъемлющем взаимодействии физического пространства и сознания. На страницах журнала «Современная архитектура» способность зданий как «социальных конденсаторов» или инструментов для создания «нового советского человека» был постоянной темой на протяжении 1920-х годов Bolshevik Visions, с. 157. Даже в этом выражении стремления властей развивать пролетарское городское пространство, архитектурно предназначенное для максимального «сгущения» идеологии в массах, можно увидеть выражение стремления нового правительства к восстановлению.

Таким образом можно утверждать, что план парка функционировал как часть обширного видения, как нового общества, так и жилой среды, которая его формировала и отражала. Кроме функционирования как зеленого пространства в городе, парк отражает несколько основных проблем городского планирования 1920-х годов: понятие зеленого города и роль досуга в повседневной жизни. Несмотря на акцент на городском опыте в марксистской литературе, одним из наиболее значительных событий в городском планировании 1920-х годов было стремление ограничить различия между городом и деревней. Это также имеет свои корни в западном феномене: например, в том же городе-саде Эбенезера Говарда. Перевод его работы о городах-садах, о которых было написано в предыдущей части данного исследования, появился в России еще в 1905 году, и он представлял собой очень реальную альтернативу имперскому городскому пейзажу. Работы над первым русским городом-садом, так называемым «Зеленым городом» на окраине Москвы, начались под руководством архитектора-авангарда Константина Мельникова в 1929 году. Хотя это не стало нормой для реконструкции города, концепция города-сада повлияла на многих выдающихся людей, таких как Ле Корбюзье, чьи авангардные работы занимали видное место в архитектурном ландшафте Москвы.

В 1929 году Ле Корбюзье писал: «The gigantic phenomenon of the great city of tomorrow will be developed amid pleasant verdure... a proportional "mean" between the fact "man" and the fact "nature"» Le Corbusier, The City of To-morrow and its Planning (Oxford, 1929), с. 79. Для Ле Корбюзье выгоды от зеленых насаждений не были несовместимы с гигантским влиянием городского центра, и это понятие не могло не повлиять на тех, кто стремится не принять это во внимание при планировании нового социалистического города. Распространение зеленых насаждений было закреплен в законодательстве по градостроительству в начале двадцатых годов указом, что ни одно новое жилье не должно быть дальше 640 метров от паркового пространства D.J.B. Shaw, 'Recreation and the Soviet city', Chichester, 1979, с. 125. Развитие проекта Парка Горького также совпало с переосмыслением роли досуга в советском обществе. В первые годы революции обсуждение «досуга» было сосредоточено на реструктуризации и быта, и работы See Shaw, Recreation and the Soviet city. Уже в конце 1920-х годов развитие культурной осведомленности о досуге стало местом коллективных преобразований. Как предположил Льюис Сигелбаум, рабочий клуб, в котором сочетаются архитектурная специфика и разграниченная культурная деятельность, сформировал «культурную базу полного воспитания», функционирующую на четырех уровнях: когнитивном, символическом, аксиологическом и культурном L. Siegelbaum, 'Shaping Soviet workers' leisure', International Labour and Working Class History, 1999, с. 78-89..

Несмотря на большую культурную значимость Московского парка, от начала проекта до его открытия 12 августа 1928 года прошло семь лет. Большинство западных историков склонны рассматривать создание парка с точки зрения комментария Оксаны Булгаковой о том, что «пространство не связано со старым история подтвердила свое первенство во времени и в памяти» O. Bulgakowa, footnote, in E. Dobrenko and E. Naiman, The Landscape of Stalinism: The Art and Ideology of Soviet Space (Seattle, 2003),. В частности, Тимоти Колтон остановился на том факте, что парк расположен« там, где раньше была главная свалка города - и это мощное олицетворение новой культуры Colton, Moscow, с. 21.

Кажущееся взаимодействие с коммерческой культурой контрастирует с государственным вмешательством в проект. Внедрение плановой экономики с сопутствующими ей «шоковыми проектами» и радикальными способами достижения целей указывало на распространенное в советском правительстве понятия, что государство не могло ждать естественного развития совершенного социалистического общества, а вместо этого должно было бы: принять активное участие в формировании этого общества. Это противоречие вышло на первый план в том, что Эрик Найман назвал тревогой, порожденной НЭПом 0 E. Naiman, Sex in Public: The Incarnation of Early Soviet Ideology (Princeton, 199 7), с. 6 -смешанная экономика этого периода рассматривалась как возможность процветания социально нежелательных элементов или «классовых врагов». Их стали воспринимать как «внутренних эмигрантов» или «бывших людей», которые могли бы заразить или, по крайней мере, задушить развитие пролетариата. Результатом именно таких представлений стал сильный акцент на активное вмешательство или профилактику в области аккультурации. Это было также важно, потому что парки традиционно воспринимались в русской культуре как места морального вырождения, проституции, пьянства и хулиганства.

Таким образом, Парк культуры и отдыха создал внутри себя некий баланс между современной потребительской культурой и желанием использовать парк в качестве как инструмент для советской педагогики.

Первым таким вмешательством была борьба с алкоголизмом, буквально описанная «Правдой» как «предмет шока» « Москва на отдыхе: открытие парка культуры и отдыха» Правда (Москва, 14 Августа 1928), с. 6..Эта борьба велась посредством лекций в главном павильоне, проводимых в дискуссиях на территории парка в рамках «Общества трезвости». Возможно, эти преобразования были мотивированы потребностями советской экономики: с началом пятилетки возникла острая потребность в квалифицированных рабочих, которые должны были быть эффективными членами пролетариата Hoffmann, Stalinist Values, с 31. Однако более общие поведенческие проблемы, выдвинутые в «Правде» и «Известиях», предполагают, что аккультурация все еще оставалась проблемой. В обеих газетах развлечения царской эпохи противопоставлялись высокому качеству современного досуга. Это мнение было выражено в противопоставление народного гулянья и культуры. Первое, являлось «народным празднованием» и подразумевало, в широком смысле, преступность и антиобщественное поведение (включая пьянство). Второе - «культура», как предполагает Вадим Волхов, стала подразумевать «ценность, которую можно накапливать, целенаправленно передавать и приобретать более широкие слои населения»: иными словами, агент аккультурации 5 V. Volkhov, "The concept of Kul'turnost', in S. Fitzpatrick (ed.), Stalinism: New Directions (London, 2000). Газета «Правда» транслировала мысль, что культура была жизненно важным стремлением тех, кто посещал Парк Горького». «Известия» пошли дальше, проведя различие между культурной и культурно-просветительской деятельностью. Первое был определено с точки зрения физического (танец, представления, спорт), а другое - с точки зрения ментального (музеи, выставки, лекции и тому подобное). Вместе они могут рассматриваться как способствующие достижению общей цели аккультурации в политике социалистического общества. Важно также отметить стремление к чтению, которое также было жизненно важной задачей Hoffmann, Stalinist Values, с .44.. Концептуально оно представляло собой реализацию человеческого потенциала как предварительное условие для полного участия людей в коллективе. Таким образом, положительно воспринимаемые досуговые мероприятия оказывали влияние на развитие пролетарской природы человека. Сравнение с западным опытом также подчеркивает изменение «публичного» пространства в использовании парка культуры и отдыха. Если в капиталистических странах парк был территорией между муниципальными зданиями, то в советской обстановке вся земля номинально принадлежала пролетариату, что делало такое разграничение на «общее» и «частное» недействительным.

В период между открытием в 1928 году и карнавалом, посвященным празднованию принятия новой советской Конституции 12 июля 1936 года, Парк Горького претерпел радикальные изменения в своей организационной и физической структуре. А в 1931 году указом было объявлено о создании парков культуры и отдыха в городах по всему Советскому Союзу, взяв за основу модель Московского парка культуры и отдыха 3 Shaw, 'Recreation and the Soviet city, с. 125. Четыре года спустя в Сталин составил план реконструкции Москвы, который включал в себя видел разрушение монастырей, церквей и средневековых городских стен, чтобы освободить место для грандиозной «социалистической реконструкции» города, в котором также имело место быть стремление к зеленым зонам в непосредственной близости от жилых и рабочих зон. Эта часть плана по реконструкции включала в себя создание парков разных масштабов: районные парки, районные или общественные парки, детские парки спортивные парки и парки культуры и отдыха. Концептуальное первенство парков культуры и отдыха в этом комплексе было усилено в 1935 году строительством первой линии Московского митрополита, которая шла от парка в Сокольниках на северо-востоке до Парка Горького на юго-западе, проходящий через Охотный ряд и резиденцию советского правительства. В административном отношении парк начал развивать свои собственные учреждения, а с 1929 года начал выпускаться журнал «Парк культуры и отдыха» V. Tolstoy, I. Bibikova and C. Cooke, Street Art of the Revolution: Festivals and Celebrations in Russia 1918-33 (New York) с. 199.

В 1931 году был объявлен Генеральный план реконструкции Центрального парка культуры и отдыха, который был определен архитектурным конкурсом (который вскоре стал нормой в советских строительных и градостроительных проектах). Это было профинансировано за счет резкого увеличения государственного бюджета Центрального парка с 500 000 рублей в 1928 году до 6 миллионов рублей в 1933 году и достижения максимума в 32 миллиона рублей в 1938 году. Впервые в развитии парка целью было явно поощрять аккультурацию через пространственное проектирование. В издании «Советская архитектура»1932 года Л.Б. Лантс призывал к тому, чтобы парк был спроектирован таким образом, чтобы «поднять общую культуру масс и, прежде всего, помочь им понять конкретные вопросы и задачи современного этапа в борьба за социализм.,., пропагандировать международный смысл СССР.,., чтобы открыто продемонстрировать рост нашей военной готовности и подготовить рабочих к национальной обороне » S.F. Starr, Melnikov : Solo Architect in a Mass Society (Princeton, 1978), с. 168.

В 1934-36 гг. Парк претерпел существенную реконструкцию. И очень заметным в этой реконструкции было введение постоянных каменных сооружений, в том числе набережных вдоль реки, лестниц и тропинок. Несмотря на классический характер архитектуры (которая, на первый взгляд, кажется поразительно похожей на императорской стиль), статуи принимали в качестве своего субъекта не богов и херувимов древности, а физическую красоту рабочего: Акцент на совершенных примерах из пролетарского коллектива также указывает на изменение характера аккультурации в 1930-х годах в выделении героев для подражания массам.

Однако наиболее поразительным изменением между 1928 и 1936 годами стало поведение, поощряемое в пределах парка. Это можно наблюдать на примере появления ежегодного карнавала, проводимый в парке Горького. Хотя карнавал не был новым явлением - первое подобное событие, посвященное празднованию достижений советского общества в бунте песни, танца, еды и питья, состоялось в 1929 году, но именно в 1936 году «карнавал» как особая советская форма поведения достиг своего зенита.

12 июля, в 9 часов вечера, Парк Горького открыл свои ворота множеству гуляк в масках, которые прибыли (на общественном транспорте, естественно) со всех уголков Москвы, чтобы отпраздновать формирование новой советской Конституции Гарант недавно провозглашенной «хорошей жизни». В отличие от освещения торжеств, посвященных открытию 1928 года, «Правда» и «Известия» были уверены в том, что это событие глобально повлияло на советское общество. Через призму карнавала его идеальное воплощение, желанное революционерами 1917 года, уже не было в переходном периоде, а фактически достигнуто. Как и положено обществу, сформированному в связи с теориями экологического детерминизма, эти достижения охватывают как социальное взаимодействие, так и пространственные проблемы.

Как и положено обществу, сформированному в связи с теориями экологического детерминизма, эти достижения охватывают как социальное взаимодействие, так и пространственные проблемы. Территория парка была преобразована продуктами советского труда: украшены «лучшими художниками столицы», «пропитаны электрическим светом, цветами и красочными красками» Крен, «Карнавальная ночь», Правда (Москва, июнь,1936) с. 6.

В результате работы над устройством Парк Горького обрел прочный фундамент, на котором можно было бы ценить высшую культуру (которая когда-то была прерогативой дореволюционных элит). Деятельность, демонстрирующая этот шаг к высокой культуре, привлекла постоянное внимание средств массовой информации. Например, литературный вечер в честь Конгресса по защите культуры в Париже состоялся в Зеленом театре в парке Горького, куда стекались 20 000 рабочих, чтобы услышать слова Андре Жида о «культурной битве» «Судьба культура связана с СССР, Правда, Москва, июнь,1936) с. 11. Важно отметить, что в связи с тем, что «культура» стала синонимом вопросов технического потенциала, было сочтено необходимым, чтобы советский человек был знаком с самыми передовыми технологиями в области сельского хозяйства, промышленности и образования. Эта потребность в технических знаниях сочетается с еще одной озабоченностью конца 30-х годов: необходимостью повышения осведомленности людей о внешних угрозах. Эта тема стала большим проектом парка, объединяя выставки новейших оборонных технологий с лекциями, дискуссиями, тематическими вечерами и частыми визитами военнослужащих, которые часто представляли свои танки и самолеты для показа публике. За восемь лет, прошедших с момента открытия парка, понятие аккультурации расширилось, чтобы охватить целый ряд видов деятельности и конкретных целей: патриотизм, понимание высокой культуры и знание технологий.

Парк Горького с самого начала представлял собой общественное пространство совершенно нового типа, на котором разыгрывались теория и практика советской политики аккультурации. В 1920-х годах в контексте послевоенного восстановления и потребности в квалифицированных и культурных работниках эта политика проявлялась в реформах, способствующих трезвости, грамотности и физической подготовке.

Проводя параллель между современным Парком Горького и его первоначальным устройством, различий немного - общая догма и целостность остались те же: культурологическая инженерия, четкое зонирование и соответствующее медийное освещение. Именно это позволяет сделать вывод о том, что по своей сути парадигма благоустроенного парка, как публичного пространства в России не меняется уже 90 лет и все так же является своеобразным инструментом для упорядочивания и внесения догм в досуг горожан. Различия, которые важно отметить - это отсутствие идеологической составляющей и появление рыночных отношений в пространстве.

ГЛАВА IV. ПРАКТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ. ТРАНСФОРМАЦИЯ ПУБЛИЧНЫХ ПРОСТРАНСТВ: АНАЛИЗ ПАРКА ГОРЬКОГО

4.1 Экспертные интервью

В первом разделе данной работы представлен анализ интервью с экспертами, который необходим для ясного понимания концепции парка как публичного пространства в рамках российской истории, тенденций урбанистики и его воплощения в российской действительности.

Первое интервью было проведено с Павлом Гнилорыбовым (создатель telegram-канала «Архитектурные излишества», советник Центра компетенций по развитию городской среды в Минстрой России, заведующий кафедрой мнемонической урбанистики в Университет КГИ, сотрудник Музея Москвы, член Совета в Вольном историческом обществе и координатор проекта МОСПЕШКОМ). Задача данного интервью заключалась в том, чтобы выявить значение и особенности устройства общественных пространств в России, сейчас и в прошлом, а также обозначить, что, по мнению Павла, определяет общественное пространство как качественное.

В результате интервью было сделано несколько выводов о том, что важно учитывать при планировании такого общественного пространства как парк с точки зрения его проектирования, которое, во-первых, в идеале не должно быть «авторитарным» и диктовать человеку, что и как делать: форма досуга не должна быть четко регламентирована и «стерильна», так как если цель современного публичного пространства с точки зрения места для отдыха, то и его наполнение должно быть свободно. Парк Горького в этой позиции оказывается не в выигрышном положении: «Догма регламентации, по сути, осталась такой же, как и в 1930-ые.Только, наверное, с поправкой на рыночные отношения. Например, в ПГ очень жесткая регламентация проводимых активностей, мероприятий и даже экскурсий: это одна их самых недружелюбных для гидов территорий города. Они не дают никому аккредитации, а настойчиво суют своих гидов. Еще есть, знаменитое правило исполнение музыкальных композиций, которые вывешено у них на сайте - документы, которые очень смешат своим канцеляризмом: музыкант, который выступает в ПГ, обязан еще какое-то количество раз выступать на общегородских праздниках, площадках для московских фестивалей» (см. приложение 1). К тому же основное предназначение Парка Горького не изменилось со времен правления Сталина «В документах начала 1930-ых годов даже говорится, что создание условий для отдыха - это тоже один из показателей пятилетки» (см. приложение 1). Пусть в свое время сам формат парка культуры и отдыха был совершенно новаторским с точки зрения его устройства, но сейчас он не представляет собой полноценного гибридного пространства, так как представляет собой яркий пример зонирования, где природное отделено от человеческого: то есть является своеобразной декорацией для досуга: Мне кажется, что, как и в 30-ые, ПГ имеет четкое зонирование, где в каких-то местах природе совершенно ничего не предоставлено, а в дальних частях она выполняет свою функцию. Но они предельно четко разделены: Нескучный Сад, Голицынские пруда. Люди понимают, где тише, где громче. Но если посмотреть схемы 30-ых годов, то там можно увидеть строжайшую регламентацию ПГ: «семейная зона», «холостяцкая зона», «зона для прослушивания тихой музыки», «зона для выставок» и так далее» (см. приложение 1). Образ Парка Горького, поддерживаемый в медиа, по мнению Павла Гнилорыбова, играет важнейшую роль в его восприятии как безопасного «В других парках можно и получить по голове, и лишиться кошелька (это признано и в медиа). Но ПГ - это место, где ничего не должно происходить кроме регламентированного. И у этих мест есть четкие границы. Я бы называл это очень авторитарным типом пространства» (см. приложение 1). Также, возвращаясь к вопросу об архитектурной составляющей общественных пространств, было выявлено, что несмотря на «глянцевость» самых современных парков Москвы (Парк Горького и Зарядье), ситуация по обустройству и ее архитектурной ценности сейчас находится в не самом лучшем состоянии «Условно говоря, есть какие-то фестивали, где мы воспринимаем арт-объекты как что-то «высокое»: АРХстояние и АРТовраг, например. А потом мы видим, что чиновники пытаются это копировать «из палок» и любых подручных средств, что так любимо русским народом, к сожалению. Но тем не менее, это и есть приближение к «высокому», оно очень народное и оно далеко от каких-то сложных рассуждений. Но когда происходит распределение средств на программу комфортной городской среды, они там у себя придумывают два парка ужасных, за которые хочется лопатой по голове ударить, и при этом они ориентируются либо на что-то из интернета, либо на что-то увиденное в ходе поездок. И очень часто это как раз фестивали. А уж потом народные умельцы из покрышек и ковки делают эти ужасные мосты. Вот, кстати, что у нас любят, так это вырыть канаву и перекинуть через нее мост. У нас чиновники не смотрят на примеры хорошей городской среды. Они увидели, что Зарядье -- это хорошо, и начинают строить свои собственные “Зарядья”» (см. приложение 1). Для понимания организации досуга необходимо было также разобрать особенности и значения московских фестивалей от правительства, которые в свою очередь, являются важной частью и характеристикой создания социальной составляющей публичных пространств, парков в том числе. В ходе интервью было обнаружено глобальное различие в организованными властью городскими активностями (фестивалями, гуляньями) прошлого и настоящего: «фестиваль московское варенье никогда не станет традицией, потому что он вообще никак не связан с городскими сообществами и на кого он ориентирован кроме туристов, которые случайно попали на Кузнецкий мост. Кроме того, эти фестивали предельно искусственны». А у нас в Москве происходит смешение смыслов и, главное, нет понимания, а кто потребитель?» (см. приложение 1).

Также, был поднят вопрос о том, к какому результату приводит процесс организации пространства социальными группами горожан (для примера было приведено общественное пространство «Яма», расположенное на Хохловской площади) «Сейчас существует местные социальные группы, как раз как посетители этой «Ямы». Мне кажется, что это место получилось именно благодаря им. Наверное, сейчас это самое живое общественное пространство: там идет нормальная жизнь, там люди едят веселятся, играют на гитаре. И там пространство высказывания гораздо выше, чем на Никольской, на Арбате, на Кузнецком и так далее. Это такая «слепая зона», где всем на все плевать и слава Богу» (см. приложение 1).

По итогам интервью с Павлом Гнилорыбовым было определено несколько составляющих парка как современного публичного пространства:

1) Гибридность и отсутствие четкого зонирования

2) Свобода высказывания и отсутствие культурологической инженерии

3) Транспортная доступность парка

4) Архитектурная составляющая как необходимый элемент

Второе интервью было проведено с Анастасией Ромашкевич (главный редактор издания Architectural digest, Депутат в Совете депутатов Пресненского района). Анастасия плотно занимается вопросами благоустройства, преобразования общественных пространств, а также ратует за сохранение исторического наследия в нашем городе. Мы поговорили с Анастасией и выяснили особенности обустройства публичных пространств в России, элементы насаждения досуга «сверху», а также обсудили моменты, которые могут сделать общественное пространство действительно качественным.

В первую очередь, важно было обозначить современное предназначение ПГ как уникального типа парка культуры и отдыха. Анастасия утверждает, что Парк Горького - это воплощение того, что в Москве считают хорошим парком, именно потому, что он «программирует твои активности: то есть, там есть место для йоги, детская площадка, пространство для игры теннис, танцев. В Лондоне, например, к паркам совершенно другое отношение - там, это прежде всего просто зеленый массив в городе» (см. приложение 2). В этом заключается уникальность и в то же время авторитарность парка. Что касается устройства современного публичного пространства «по системе «Projects for public spaces» считается, что современное публичное пространство считается успешным, когда в нем заложено минимум 10 разных активностей: при этом, тихо посидеть на скамейке тоже считается активностью. И эту задачу можно решать разными способами - тихими садами или занятиями йогой» (см. приложение 2). То есть в любом случае, надстройки сверху могут быть, но их наполненность варьируется от типа пространства. Насчет гибридизации пространства с точки зрения слияния в парке «природного» и «человеческого» Анастасия думает, что у нас пока что не умеют хорошо работать с ландшафтным дизайном, в особенности, с искусственным внедрением дикой среды «у нас есть известный ландшафтный дизайнер Саша Андреева, которая делала «Музеон», которая в его структуру внедряла дикие растения, и практика тогда показала, что наши садовники пока что просто не умеют справляться с такими насаждениями, поэтому в результате все у нас сменяется на более привычные нам формы» (см. приложение 2). В отношении ПГ эксперты высказался с той позиции, что изначально этот парк был задуман вовсе не для слияния природы и человека, поэтому природа в нем - это декорационная часть. Но в то же время, Анастасия отметила, что ПГ - это первое место у нас, где серьезно проработали доступ к реке, ведь у нас вся Москва в каменных берегах, и в ПГ же были сделаны настилы, где проходят танцы, йога, просто люди зависают - это ведь очень важно, дать людям возможность отдыхать у воды, которая и есть природа в своем незыблемом виде. Трансформация образа ПГ в медиа - это мощнейший двигатель работ по благоустройству всей страны, по мнению депутата: «Но в конечном счете, это позитивное освещение в «Афише», например, повлияло на развитие районных парков. Например, парк «Красная Пресня» тоже было отремонтирован по подобию ПГ, успех которого можно объяснить хотя бы новым типом паркового пространства в Москве, и благодаря такому освещению, ПГ создал модель для других парков. То есть все, что отреставрировали в ПГ, было перенесено в другие парки при благоустройстве, пусть и в более компактном формате» (см. приложение 2). Также, Анастасия обозначила курс политики парка в наше время, которая впредь будет определять и информационную повестку: сейчас, насколько я знаю, оно (руководство парка) считает, что государство слишком много денег вкладывало в парк для привлечения молодой перспективной молодежи. И это не догадка, действительно, такая задача была. Но поскольку эти люди все равно не любят Собянина, то руководство решило, что это все-таки неправильная политика, что в таких людей не нужно вкладывать деньги и сейчас ПГ будет мутировать в сторону Сокольников.

Необходимым пунктом интервью, также был вопрос о продвижении российского уникального ландшафтного дизайна в общественные пространства: «Ситуация такая, у нас не так много архитектурных бюро, которые действительно хорошо работают: у нас есть WOW house, КБ Стрелка - они делают нормальные проекты. Вот в том же ПГ поставили какую-то уникальную горку для детей в прошлом году. То есть там момент штучности как раз» (см. приложение 2). Из-за распространения типовой застройки, процесс грамотного благоустройства и создания действительно качественных публичных пространств может тормозиться: «А что касается дворов и маленьких скверов, людям приносят три варианта дизайна и говорят, выбирайте. И это, на самом деле, история, обусловленная коррупционным фактором, потому что жилищнику проще договориться с одним застройщиком, получить от него поощрение за то, что он продвигает продукт и навязать людям типовой дизайн. При этом благоустройства действительно много, и да, оно серийное. Потому что это удобно и это очевидно политический момент». Еще одним важным моментом для исследование было разобрать ситуацию с различными «активностями», проводимыми государством, потому что именно это сейчас влияет на преобразование, внешний вид и организм города и его зеленых зон.

В ходе беседы с Анастасией Ромашкевич было выявлена специфика общественных городских пространств и введения в них «фестивального» элемента правительством города: во-первых, эти благоустроенные павильоны распределены «сгустками» и при этом только в центре - «Вообще, такие фестивали проходят в разных городах, но тут важен вопрос масштаба и рациональности используемых средств и отсутствия коррупционной составляющей. Я не считаю, что эти праздники плохие, но их количество и масштаб создает проблемы. И их бы стоило проводить в депрессивных районах, чтобы хоть как-то их оживить» (см. приложение 2).

«Что я поняла из разговора с Немирюком: они обустроили эти центральные улицы, и теперь они должны показывать прирост пешеходного трафика. И вот эти ярмарки его увеличивают. Но все-таки общественные пространства должны жить своей жизнью», - это еще одна составляющая, по мнению эксперта, успеха обустройства и надстройки активностей и пространства в городе. В пример такому обустройству Анастасия приводит площадь у памятника Юрию Долгорукому и площадь у ЦУМа: «Сравнивая с площадью у ЦУМа, где расположены рестораны и магазины, где люди отдыхают независимо от проведения фестивалей, вокруг Долгорукого нет ничего кроме банков, там не сделано ничего для того, чтобы туда приходили люди. А на площади ЦУМа есть все и плюс это один из центров пешеходной зоны». По поводу пространств по типу «Ямы» на Хохловской площади, Анастасия высказалась положительно, ссылаясь на Яна Гейла, которому удалось преобразить Копенгаген, он говорил, что город - это не дома, а пространство между ними. В течение какого-то времени он наблюдал за площадями в Италии и выявил закономерность, что люди всегда тусуются по периметру, потому что ты защищен. «В этом смысле «Яма» - это очень хорошее место, потому что ты сидишь так, что чувствуешь себя немного закрытым и там ты всегда на периметре, как и площадь у ЦУМа. Я сейчас была в Милане и обратила внимание, что почти перед каждой церковью люди сидят либо на ступенях, либо на земле и почти всегда что-то едят или даже выпивают» (см. приложение 2). Еще одним пунктом для проектирования важного пространства эксперт считает возможность наблюдать за людьми: как они едят, ходят, пьют и так далее. А «Яма», по ее мнению - это образец публичного пространства, которое просто запрограммировано на активность. «И задача дизайнера - это не просто прийти и сделать красиво, а понять, чего там не хватает» (см. приложение 2). И наконец, одним из главных препятствий к преобразованиям и трансформациями в городе и его зеленых зонах, эксперт считает страх людей: «Люди склонны думать плохо о своих соседях. Есть такой тест, который проводил, Антонас Мункус (один из мэров Богаты, именно он запустил кампанию для того, чтобы сделать город классным), когда приезжал в Москву. В этом тесте ты отвечаешь на вопросы, как бы ты себя повел в той или иной ситуации и как бы, по-твоему мнению, себя бы повели другие. По результатам, только в нескольких странах люди считают окружающих хорошими, а во всех остальных окружающие - упыри», - именно поэтому люди часто отказываются озеленять дворы и скверы (потому что другие все потопчут), не ставят скамейки (соседи алкаши будут там пить) и так далее (см. приложение 2).

Итогом экспертного интервью с Анастасией Ромашкевич стало, во-первых, выявление медийного влияния на благоустройство и реновацию парков Москвы - Парко Горького в этом отношении стал моделью для последующих трансформаций в парковых зонах. Во-вторых, выделено такое понятие как «запрограммированность» публичного пространства, которое обсусловлено такими факторами как локация, количество и разнообразие предложенных активностей. Что касается тенденций в современном развитии благоустройства - в России сейчас сфера ландшафтного дизайна и грамотного распределения средств на облагораживания публичных пространств находятся не в самом лучшем состоянии и требуют больше вложений и внимания для того, чтобы культура грамотного архитектурного и ландшафтного производств могла работать.

4.2 Репрезентация Парка Горького в городских медиа (на примере новостной онлайн-платформы the Village)

Для того, чтобы разобрать информационное поле, транслируемое вокруг Парка Горького как современного пространства, была выбрана новостная онлайн-платформа The Village - один из крупнейших современных источников новостей городской жизни (4,503,968 - Ежемесячная уникальная аудитория; 25-34 года - Ядро аудитории) Медиакит The Village 2019 - http://mediakit.lookatmedia.ru/vil/ . Данное медиа было выбрано для анализа, во-первых, из-за возраста ядра аудитории: именно этот сегмент был приоритетным для привлечения руководством Парка Горького в ходе реновации, превращения парка в современное публичное пространство.

Во-вторых, The Village - это именно тот формат новостной онлайн платформы, который акцентирует внимание на разборах и освещении городских событий, преобразований, а также архитектурных особенностей городского ландшафта.

Для анализа медиатекстов была сделана выборка по запросу «Парк Горького» https://www.the-village.ru/search?query=парк%20горького&page=3 в разделе сайта The Village «город». Хронологические рамки по запросу были установлены между 2011 и 2018 годом. Для анализа статей было выбрано два аспекта: инфоповод, тип текста (новость, интервью, обзор составляющих парка).

По результату анализа 111 статей было выявлено несколько особенностей:

1) Большинство текстов о Парке горького на сайте The Village посвящено облагораживанию территории и появлению новых видов активности (открытие новых велопрокатов, появление снежных дорожек, открытие бегового клуба и т.д.)

2) Второй тип медиаосвещения: анонсы фестивалей

3) Оставшаяся часть текстов посвящена интервью с градостроителями и архитекторами, которые, в свою очередь высказываются о Парке Горького, как о новом типе общественного пространства, с набором опций для отдыха и саморазвития и инновационного с точки зрения ландшафтного дизайна).

По итогу анализа можно сделать вывод о том, как конкретно создается положительный образ парка как публичного пространства: постоянное освещение новшеств, и трансляция парка в контексте стремления к тенденциям современной урбанистики.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе проделанной работы было дан структурированный анализ понятия «современное публичное пространство» в контексте городского ландшафта с точек зрения его многофункциональности, доступности и гибридности. Помимо этого, были выявлены тенденции развития парковых зон с позиций ландшафтного дизайна и его связи с текущим развитием градостроительства. Также, был рассмотрен ЦПКиО им. Горького как новый тип парковой зоны сквозь призму исторической данности, которая и является последствием сохранения и, главное, распространения такого типа публичного пространства как Парк Горького.

Экспертные интервью позволили данному исследованию охватить развитие парков со стороны как исторической, так и современной политической и социальной реальностью России, где Парк Горького стал отправной точкой благоустройства зеленых зон. При помощи анализа теории, интервью и онлайн платформы The Village, можно сделать вывод о том, как Парк Горького повлиял на становление нового типа обустройства города, став первым в своем роде катализатором надстроек и обустройства досуга и культурного времяпрепровождения горожан, создав вокруг себя мощное информационное поле.

По итогам исследования было выявлено несколько пунктов, которые обуславливают популярность Парка Горького. Именно эти элементы его устройства могут стать важными при планировании.

Во-первых, для того чтобы превратить неэффективное пространство в современное и публичное жизненно место, необходимо ввести физические элементы, которые сделают людей желанными и удобными, такие как сидения и новое благоустройство, а также посредством «управленческих» изменений в схеме циркуляции пешеходов и развития наладить более эффективные отношения между окружающей розничной торговлей и действиями, происходящими в общественных местах. Цель состоит в том, чтобы создать место, которое имеет сильное чувство общности и комфортного имиджа, достигаемое во многом, засчет внедрения геомедиа, а также создание позитивного образа в СМИ.

Во-вторых, в успешное общественное пространство легко попасть и пройти; это видно как издалека, так и близко. Доступные пространства имеют высокий оборот парковки и, в идеале, удобны для общественного транспорта.

В-третьих, мероприятия - это основные блоками в парке, как в современном публичном пространстве: они являются причинами, почему люди посещают их и почему они продолжают возвращаться.

Парк Горького стал прототипом для дальнейшего создания или благоустройства парков (например, Зарядье, Красная Пресня) и является отражением общественного мнения о «хорошем парке» именно благодаря вышеперечисленным факторам.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бархин, М.Г. Архитектура и человек. Проблемы градостроительства будущего / М.Г. Бархин. - М.: Наука, 1979, с 240

2. Гейл Я. Города для людей / пер. с англ. М.: Концерн «Крост»; Альпина Паблишер, 2012. с. 153

3. Гольдштейн, А.Ф. Франк Ллойд Райт / А.Ф. Гольдштейн. - М.: Стройиздат, 1973, 136 с.

4. Джейкобс, Дж. Смерть и жизнь больших американских городов / Дж. Джейкобс. - М.: Новое издательство, 2011, с. 460

5. Дмитриев А., Московские парки отдыха и культуы, Всесоюзное общество связей заграницей. (Moscow, август. 1928)

6. Забелина Е. В. Поиск новых форм в ландшафтной архитектуре: учебное пособие. М.: Архитектура-С, 2005.с 7

7. Как устроена Россия? Портрет культурного ландшафта / В. Каганский. - М.: Strelka Press, 2013. - С. 50-72.

8. Крен, «Карнавальная ночь», Правда (Москва, июнь,1936) с. 6

9. Маккуайр С. Геомедиа. - сетевые города и будущее общественного пространства.: Stelka press, 2018

10. Москва на отдыхе: открытие парка культуры и отдыха, Правда (Москва, 14 Августа 1928), с. 6.

11. Н.Б. Лбина, Повседневная жизнь советского города: нормы и аномалии: 1920-1930 годы (St Petersburg, 1999

12. Ожегов, С.С. История ландшафтной архитектуры: Учебник для студентов вузов / С.С. Ожегов, Е.С. Ожегова. - М.: Мир и Образование, 2011. - 256 с

13. Рыбчинский, В. Городской конструктор: Идеи и города/ Рыбчинский В. - М.: Strelka Press, 2014. - 220 с

14. Судьба культура связана с СССР, Правда, Москва, июнь,1936) с. 11

15. Трубина Е.Г. Город в теории: опыты осмысления пространства / Елена Трубина. М.: Новое литературное обозрение, 2011

16. Celebrations in Russia 1918-33 (New York) с. 199

17. Cronon W. Nature's Metropolis: Chicago and the Great West. N.Y.: Norton, 1992.

18. D. Pisarevskii, 'Parki Kul'tury i Otdykha (PKiO)', in BoVshaia Sovetskaia Entsiklopedia, 1st edn, vol. XIV (Moscow, 1939),

19. D.J.B. Shaw, 'Recreation and the Soviet city', Chichester, 1979, с. 125

20. D.L. Hoffmann, Stalinist Values: The Cultural Norms of Soviet Modernity, 1917-1941 (Ithaca, 2003), с. 17.

21. E. Naiman, Sex in Public: The Incarnation of Early Soviet Ideology (Princeton, 199 7), с. 6

22. Eder K. The Social Construction of Nature. L: Sage, 1996.

23. Ellin, N., Integral Urbanism, Routledge: New York, 2006. с. 18--59.

24. Gandy M. Concrete and Clay: Reworking Nature in New York City. Cambridge: MIT Press, 2002.

25. Gaventa S. New Public Places. L.: Octopus Publishing Group, Ltd., 2006. с. 208

26. Gaventa S. New Public Places. L.: Octopus Publishing Group, Ltd., 2006, с. 208

27. Gill D.t Bonnett P. Nature in the Urban Landscape: A Study of City Ecosystems. Baltimore: York Press, 1973

28. Gorky Park's role as a focus of Soviet debates on 'leisure culture' is similarly explored by Katharina Kucher in her monograph Der Gorki-Park: Freizeitkultur im Stalinismus 1928-1941 (Bцhlau, 2001)

29. Hoffmann, Stalinist Values, с 31

30. Howard, E. (1902). Garden cities of to-morrow. London: Swan Sonnenschein & Co, с. 18

31. Kaplan, Rachel. With People in mind: design and management of everyday nature. Washington: Island Press, 1998, с. 226

32. Le Corbusier, The City of To-morrow and its Planning (Oxford, 1929), с. 79

33. M. Fowler, The Architecture and Planning of Moscow (Москва, 1980), с. 13

34. M.F. Parkins, City Planning in Soviet Russia (Chicago, 1953), с. 213

35. O. Bulgakowa, footnote, in E. Dobrenko and E. Naiman, The Landscape of Stalinism: The Art and Ideology of Soviet Space (Seattle, 2003),

36. Patel Taylor: http://www.pateltaylor.co.uk/works/landscape/thames-barrier-park

37. S.F. Starr, Melnikov: Solo Architect in a Mass Society (Princeton, 1978), с. 168Sassen S. Open Source Urbanism; New City Reader, 2011, № 15

38. Siegelbaum, 'Shaping Soviet workers' leisure', International Labour and Working Class History, 1999, с. 78-89.

39. Simonds, John Ormsbee. Garden Cities 21: creating a livable urban environment / McGraw-Hill, Inc., 1994, с. 232

40. Smith N. Uneven Development: Nature, Capital and the Production of Space. Oxford: Blackwell, 1992

41. Stevens, QThe Ludic City: Exploring the Potential of Public Spaces, London, Routeledge

42. The London Docklands Development Corporation: http://www.lddc-history.org.uk/royals/

43. Thorns D. The Transformation of Cities: Urban Theory and Urban Life. Palgrave: Basingstoke, 2002.

44. Troshina, M., Milan waiting // Project International 38: Joint projects, 2014. с. 50--61

45. V. Tolstoy, I. Bibikova and C. Cooke, Street Art of the Revolution: Festivals an

46. V. Volkhov, "The concept of Kul'turnost', in S. Fitzpatrick (ed.), Stalinism: New Directions (London, 2000)

47. Van Dijk J. The Network Society. Social Aspects of New Media. Sage Publications, 2006

48. W.G. Rosenberg, Bolshevik Visions: First Phase of the Cultural Revolution in Soviet Russia (Michigan, 1990), с.113

49. Waldheim, C., Landscape as Urbanism A General Theory, Princeton University Press Princeton and Oxford: New Jersey, 2016

50. Zanni, F., Urban hybridization, Politecnica: Milano, 2012.

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

Интервью с Павлом Гнилорыбовым (создатель telegram-канала «Архитектурные излишества», советник Центра компетенций по развитию городской среды в Минстрой России, заведующий кафедрой мнемонической урбанистики в Университет КГИ, сотрудник Музея Москвы, член Совета в Вольном историческом обществе и координатор проекта МОСПЕШКОМ)

РАСШИФРОВКА ИНТЕРВЬЮ:

ВОПРОС: В 1921 году Эль Лисицкий писал, что «конструктивная жизнь -- это искусство будущего». С приходом советской власти потребность в регламентация свободного времени порождает систему клубов для рабочих и крестьян.

Как Вы думаете, обновленный ПГ регламентирует досуг посетителей в таком ключе?

ОТВЕТ: Догма регламентации, по сути, осталась такой же, как и в 1930-ые.Только, наверное, с поправкой на рыночные отношения. Например, в ПГ очень жесткая регламентация проводимых активностей, мероприятий и даже экскурсий: это одна их самых недружелюбных для гидов территорий города. Они не дают никому аккредитации, а настойчиво суют своих гидов. Еще есть, знаменитое правило исполнение музыкальных композиций, которые вывешено у них на сайте - документы, которые очень смешат своим канцеляризмом: музыкант, который выступает в ПГ, обязан еще какое-то количество раз выступать на общегородских праздниках, площадках для московских фестивалей. В общем, договоры у них довольно кабальные. Но, в целом, конструирование досуга сверху и культурологическая инженерия она присутствует и в 1930-ые, и в нынешнее время.

ВОПРОС: Люди создают пространство или пространство людей?

ОТВЕТ: Это как курица и яйцо. Сначала люди создают пространство, а оно уже рождает новую генерацию людей, которые могут это пространство размножать, создавать новые с хорошими концепциями. Вообще историзм нас заставляет нас рассматривать понятие «общественного пространства» с точек зрения 19-20 века, все его типы имели разную функцию и здесь трудно провести общую черту и перекинуть мостик между Тверским бульваром времен Английского клуба с садом-Аквариумом начала ХХ века и ПГ 1930-ых годов. Но если говорить о России, то заимствование типов общественного пространства, конечно, до 1917 года превалирует, а уже в 20-ые годы - это преимущественно создание пространств без учета иностранного опыта, именно у нас появился особенный тип и такое понятие как «парк культуры и отдыха». До ПГ такого формата не было. Именно поэтому в ПГ везли Бернарда Шоу, Герберта Уэллса, потому что им это было интересно не с той точки зрения, что пролетариат дротики кидает или плавает на скорости, им было интересно, как парк работает в качестве социальной машины.

В документах начала 1930-ых годов даже говорится, что создание условий для отдыха - это тоже один из показателей пятилетки. Поэтому ПГ - это такой же «цех» пятилетки как и Днепрогэс и какие-то заводы. Не зря Бетти Блан называет свою книгу «Фабрика счастливых людей в тоталитарном режиме». И опять же, это многих притягивало. Хотя вот, например, у Бродского есть классная фраза о том, что пролетариату нечего терять кроме своих парков культуры и отдыха. Он смеялся над такой формой пространств.

ВОПРОС: К теме об экологическом искусстве, которое сейчас набирает обороты и является одним из инструментов для преобразования публичных пространств. Когда природа объективируется, она перестает быть средой, в которой мы существуем: «… когда вы упоминаете окружающую среду, вы привносите ее на передний план, делаете видимой. Другими словами, она перестает быть окружающей средой Morton Timothy. Ecology Without Nature: Rethinking Environmental Aesthetics. Cambridge, MA.: Harvard University Press, 2007»

Как вы считаете, может ли такое современное публичное пространство как парк не иметь границ между природным и человеческим и восприниматься как единое целое? В ПГ природа - это нечто большее чем декорации для человеческого досуга?

Все очень любят постить каждый месяц постить знаменитую фотографию в Центральном Парке в Нью-Йорке в 1840 году и его же в наше время, мол город изменился, а парк остался совершенно таким же, как и практически 150 лет назад. ПГ - это совершенно рукотворная вещь, этим он совершенно не отличается от регулярных парков конца 19-ого века, ни от английских, ни от французских. И вот, например, читая документы времен Николая Первого, там встречается в отношении деревьев слово «должно», то есть им предписывается стоять «так-то», кустарникам должно стоять «так-то». То есть они построены по ранжиру на как солдаты в казарме. И в ПГ изначально было абсолютно так же. Там же была самая большая свалка до начала 20-ых годов. И вот есть один разговор, состоявшийся между Михаилом Фрунзе и одним из его подчиненных о том, что сложнее, с белыми воевать на перекопе или с комарами в будущем ПГ (какое-то время на его месте была промышленная выставка, где было малярийное болото, довольно знатное). Мне кажется, что, как и в 30-ые, ПГ имеет четкое зонирование, где в каких-то местах природе совершенно ничего не предоставлено, а в дальних частях она выполняет свою функцию. Но они предельно четко разделены: Нескучный Сад, Голицынские пруда. Люди понимают, где тише, где громче. Но если посмотреть схемы 30-ых годов, то там можно увидеть строжайшую регламентацию ПГ: «семейная зона», «холостяцкая зона», «зона для прослушивания тихой музыки», «зона для выставок» и так далее.