Миграционные тенденции и пространственное развитие дальневосточных региональных центров и их пригородов в 2012-2018 гг.

Источник: составлено автором на основе данных Росстата

Для Приморского края, несмотря на относительно более высокую плотность населения (11,6 чел./км2), характерны сильные различия в плотности населения внутри региона, что также свойственно слабоосвоенным территориям.

Вышеприведенные аргументы позволяют утверждать, что весь Дальний Восток России корректно рассматривать как территорию со слабым хозяйственным освоением и сравнивать с территориями нового освоения в России и других странах.

Направления изучения миграции на территории Дальнего Востока. Миграцию населения в ДВФО в своих исследования затрагивали специалисты различных направлений.

В изучении процессов миграции населения внутри Дальнего Востока и миграционного обмена с другими частями страны можно выделить несколько направлений. Территориально миграционный обмен происходит по нескольким векторам:

- Запад-Восток;

- Север-Юг;

- В рамках процессов урбанизации и формирования пригородных территорий.

Каждое из представленных направлений базируется на ряде теорий и теоретических концепций. Так миграционный обмен «запад-восток» рассматривается в рамках концепций «Западного дрейфа» и «центр-периферия». Миграционный обмен «север-юг» можно рассматривать в рамках теоретических концепций дифференциальной урбанизации и «центр-периферия». Процессы развития городских агломераций и формирования пригородных территорий связан с теориями диффузии инноваций, регионального развития, дифференциальной урбанизации и т.д.

Таблица 1. Направления отечественных исследований миграции населения на территории регионов Дальнего Востока

Источник: (Кузьмин, 2019).

Миграционный обмен «запад-восток». Миграционное движение населения между Европейской частью России и Дальним Востоком широко освещается в исследованиях миграций населения внутри России и проблем социально-экономического развития регионов Дальнего Востока. Миграционный обмен формировался в результате двух глобальных процессов, относящихся к различным историческим этапам.

Колонизация - первый из данных процессов. Наиболее интенсивно Дальней Восток России изменялся в результате колонизации во второй половине XIX - в первой половине XX века. Именно в данный период для освоения Дальнего Востока происходило активное привлечение ресурсов, в том числе людских, что выразилось в масштабном переселении населения из Европейской части России, Украины и Беларуси на восток страны.

Колонизация Дальнего Востока, изучалась в исследованиях Ж.А. Зайончковской (1999), Л.Л. Рыбаковского (1969, 2018), в работах сотрудников Института комплексного анализа региональных проблем ДВО РАН (Гаева и др., 2011; Мищук, 2013; 2015) и Института экономических исследований ДВО РАН (Мотрич, Кравчук, 2013; Мотрич, 2015).

В исследовании С.Н. Мищук (2013), выделены этапы освоения Дальнего Востока России, начиная с 1861 года. Было выделено семь этапов, которые имеют различия в интенсивности миграции населения дальневосточных регионов с Европейской частью России; в маршрутах, которыми пользовались мигранты, и преобладании коллективных или индивидуальных миграций (Мищук, 2013).

В статье Гаевой и ее коллег (2011) анализируется влияние геодемографических факторов на систему расселения Еврейской автономной области (далее, ЕАО) с середины XIX века до начала XXI века. Данным коллективом авторов также составлен прогноз изменений геодемографического потенциала ЕАО до 2020 года. По прогнозу ожидалось снижение общей численности населения региона и возможный рост численности населения отдельных населенных пунктов, располагающихся в пригородной зоне Биробиджана и Хабаровска (Гаева и др., 2011).В целом, реальная динамика была хуже: для ЕАО характерна убыль населения во всех районах (Кузьмин, 2019).

В статье С.Н. Мищук, опубликованной в 2015 году, описывается процесс освоения территории ЕАО, начиная с 1926 года, а также вклад миграции населения в освоение региона. С.Н. Мищук пишет, что миграционный прирост сменился миграционной убылью населения в 60-е годы XX века. Одним из направлений миграций в 1960-ые года из региона были поездки в северные регионы Дальнего Востока: на Камчатку и в Магаданскую область, которые привлекали население более высокими заработными платами (Мищук, 2015).

В статье «Государственная политика хозяйственного освоения и заселения Дальнего Востока с конца XIX в. до середины 1980-х годов», опубликованной Е.Л. Мотрич, С.А. Кравчук (2006) также анализируется освоение регионов Дальнего Востока в контексте периодов, различия между которыми связаны с путями формирования населенческого потенциала Дальнего Востока. Авторы в своих выводах отметили переход от доминирования экзогенных факторов экономической и военно-стратегической политики государства в отношении региона к преобладанию влияния внутренних факторов развития (после экономических преобразований 1990-ых годов). До конца 1980-ых годов все миграционные изменения характеризуются высокой степенью влияния решений центральных властей в области экономики или обеспечения обороноспособности.

Вторым «глобальным» процессом в истории миграции населения Дальнего Востока России является «западный дрейф». Данный процесс стал масштабным явлением в российской внутренней миграции с 1990-ых годов, однако, «западный дрейф» начал проявляться много раньше, уже в 1960-ые годы (Зайончковская, 1999). Процесс «западного дрейфа» изучали Ж.А. Зайончковской (1999), Н.В. Мкртчяна (2005), С.Н. Мищук (2013), Е.В. Донец и О.С. Чудиновских (2017) и многие другие.

Еще в конце XX века Ж.А. Зайончковская отмечала, что в результате миграции населения с востока на запад почти 800 тыс. человек за 1990-ые годы прошлого века покинули территорию Дальнего Востока (Зайончковская, 1999). Более поздние исследования показали снижение интенсивности западного миграционного дрейфа с течением времени (Авдеев и др., 2017, Кузьмин, 2019).

В рамках изучения западного дрейфа, кроме анализа фазы собственно перемещений населения, многие авторы затрагивают изучение миграционных предпочтений жителей Дальнего Востока России. Примерами служат работы Ю.А. Авдеева с коллегами (Авдеев и др., 2017), Е.О. Скрипник (2010), Е.Л. Мотрич (2017). В статье Ю.А. Авдеева и его коллег (2017) отмечается, что для дальневосточных регионов выше доля людей, желающих переехать из своего населенного пункта, чем в регионах Европейской части России. Одним из основных факторов, влияющих на желание переехать, является продолжительность проживания в одном населенном пункте: чем больше прожито лет в одном населенном пункте, тем реже у опрошенных обнаруживается желание переехать (Мотрич, 2017).

Затрагивается также проблема низкой привлекательности территории Дальнего Востока России для принятия нового населения, в том числе соотечественников из стран - бывших союзных республик. Л.Е. Бляхер и К.В. Григоричев (2011) пишут о недостаточности реализуемых в 1990-2000-ые годы мер и отмечают слабую проработанность государственных программ адаптации прибывших по программе соотечественников.

Миграционный обмен населением «запад-восток» оказал сильное влияние на демографические особенности регионов Дальнего Востока России. Применительно к отдельным дальневосточным регионам и Дальнему Востоку в целом наиболее анализируемым процессом в 1990-2000-е гг. был «западный дрейф», в результате которого здесь сформировалась устойчивая миграционная убыль населения в обмене с другими регионами страны. Относительно недавние исследования показывают снижение интенсивности данного процесса.

Миграционный обмен «север-юг». В определенном смысле это направление для Дальнего Востока можно считать отражением миграционного направления «запад-восток», но внутри Дальневосточного региона. В рамках миграции населения «север-юг» также происходил процесс колонизации и хозяйственного освоения северных территорий, сменившийся масштабным оттоком населения, начиная с 1990-ых годов. В рамках общего процесса межрегиональной миграции осуществляются переселения, направленные в сторону более благоприятных по природно-климатическим и инфраструктурным условиям южных регионов, прежде всего Приморского и Хабаровского краев. Необходимо отметить, что именно процесс миграции населения в направлении «север-юг» отражает различия в динамике численности населения и тенденциях миграционного прироста в различных по численности группах городов: отток населения с севера, где выше удельный вес малых и средних городов, привел к концентрации населения в крупнейших городах на юге Дальнего Востока России.

Е.О. Колбина и С.Н. Найден (2013) отмечают, что в результате миграции населения за период 1989-2010 гг. северные территории ДВФО потеряли более 1,1 млн чел., или треть своей численности населения. Под северными территориями понимается северная макроэкономическая зона Дальнего Востока. Границы макроэкономического зонирования не совпадают с границами административно-территориального деления. Подробно макроэкономическое зонирование представлено в работе Вишневского, Демьяненко (2010). В то же время доля населения, проживающего в региональных центрах субъектов ДВФО, возросла с 29 до 35%. Одной из основных причин оттока населения из малых и средних городов авторы видят проблемы с сохранением экономической специализации в данных городах в результате перехода к рыночной экономике (Колбина, Найден, 2013). К аналогичным выводам пришли Ю.А. Авдеев с коллегами (2017), которые отметили, что сильнее всего численность городского населения снизилась за период 1989 - 2015 гг. в северных регионах Дальнего Востока России: прежде всего в Камчатском крае и Магаданской области. Миграционное направление «север-юг» внутри Дальнего Востока России в XXI веке сопоставим по своим масштабам миграции населения в результате «западного дрейфа». На внутренние для Дальнего Востока перемещения приходилось около половины миграционного потока: в 2002 г. - 54,5%, в 2010 г. - 51,6%, в 2015 г. - 49,2%. В наибольшей степени в миграции с северных регионов в более южные участвует население Якутии, Приморского края и Амурской области. Авторы призывают учитывать различия в природно-климатических условий севера и юга. По их мнению, вахтовый метод должен быть основным для ведения хозяйства на севере, а для юга Дальнего Востока приоритетным должен быть рост постоянного населения, что требует реализации всех возможных мер, в том числе формирования социально-инфраструктурного комплекса (Авдеев и др, 2017).

В.К. Заусаев и его коллеги в своем исследовании (2010) на основе проведенных социологических опросов отмечают, что существуют различия в доле желающих переехать из южных районов Дальнего Востока и из северных. Формирование привлекательных мигрантов селитебных центров возможно только в южной части Дальнего Востока, однако, даже в наиболее привлекательных районах Дальнего Востока необходимо проведение мероприятий, направленных на повышение качества жизни, создания диверсифицированной и конкурентоспособной экономики (Заусаев и др., 2010).

Снижение интенсивности миграционной убыли населения в рамках «западного дрейфа» повысила значимость миграционного движения населения в направлении «север - юг», то есть внутриокружного миграционного движения. Миграционный обмен «север - юг» приводит к увеличению веса крупных и средних городов, что в некоторой степени похоже к возврату к стадии U-II теории дифференциальной урбанизации (Нефедова, Трейвиш, 2017).

1.2 Исследования урбанизации и формирования пригородной зоны региональных центров Дальнего Востока России

Процессы формирования городских агломераций и мобильности населения достаточно сильно связаны, эта связь в основном связана с «подпитыванием» городских агломераций извне. В данном разделе рассмотрим исследования, затрагивающие изменения городского пространства и характеристик населения за счет миграции населения.

Про процессы урбанизации и роли миграции населения на Дальнем Востоке России писали А.С. Бреславский, С.Н. Мищук, Е.О. Колбина, С.Н. Найден, Е.А. Коломак, З.И. Сидоркина и др.

А.С. Бреславский в своей работе «Незапланированные пригороды: сельско-городская миграция и рост Улан-Удэ в постсоветский период» (2014) проанализировал развитие пригородов третьего по размеру регионального центра в ДВФО - Улан-Удэ. Как отмечает исследователь, пригородная зона Улан-Удэ формируется по схожему образу с городами Глобального Юга и европейскими и американскими городами, происходившими более ста лет назад. Рост происходит за счет интенсивной миграции населения из сельской местности. Такой динамичный рост пригородов повлек за собой значительное количество инфраструктурных и бытовых проблем и в пригородах, и в самом «растекающемся» Ула-Удэ.

В работе С.Н. Мищук (2015), описывающей миграционные процессы, происходившие в ЕАО, отмечается, что в результате притока мигрантов из Хабаровского края в ЕАО и роста пригородных районов Хабаровска происходит рост пригородной зоны Хабаровска, периферийная часть которой приходится на Смидовичский район ЕАО.

В статье Е.О. Колбиной, С.Н. Найден (2013) отмечается, что за период с 1991 г. по 2012 г. доля населения Хабаровска в общей численности населения региона возросла с 38% до 44%. Наиболее значительная убыль была характерна для средних и малых городов края, в которых экономические изменения в постсоветские годы привели к росту безработицы и ухудшению социально-экономических условий в целом.

В другой своей статье, авторы на основе проведенного опроса в Якутске, Владивостоке, Хабаровске, Биробиджана и Благовещенска, а также статистических данных Росстата делают вывод, что Якутск, Хабаровск и Владивосток имеют условия для сохранения своего демографического потенциала. Также авторы отмечают, что желание переехать зависит не только от социально-экономических условий, но и массовым устойчивым миграционным настроением (Найден, Колбина, 2014).

В целом на начало XXI века в регионах Дальнего Востока России с точки зрения теории дифференциальной урбанизации сложился этап доминирования крупных городов. Однако средние и малые города остаются значительными по доле населения, который они аккумулируют, несмотря на происходящую в них депопуляцию, в том числе за счет миграционного оттока населения (Колбина, Найден, 2013). О росте роли крупных городов и пространственной концентрации экономической активности в регионах Сибири и Дальнего Востока пишет Е.А.Коломак (2014), которая отмечает, что восточные регионы повторяют тенденции характерные для России в целом, однако, изменение пространственного распределения экономической активности идет более медленно, чем в западной части России.

В исследовании З.И. Сидоркиной (2015) анализируются миграционные тенденции, наблюдаемые в крупнейших городах Дальнего Востока (Владивосток, Хабаровск) в первой половине 2010-х годов. Общие черты (данные города являются основными точками роста) сочетаются с различиями между ними. В частности, миграционный прирост Владивостока в первое десятилетие XXI в. формировался в большей степени за счет внутрирегиональной миграции, для Хабаровска же был более значим прирост за счет межрегиональной миграции. Для обоих городов в структуре входящего и исходящего миграционного потока преобладали регионы Центрального, Северо-Западного и Южного федерального округов. Миграционный отток в крупнейшие города России (Москва, Санкт-Петербург) вписывается в нестандартную смену стадий урбанизации в рамках теории дифференциальной урбанизации, характерную для России в целом (Нефедова, Трейвиш, 2017). Объединяет данные города также наличие инфраструктурных и природных факторов, ограничивающих рост их пригородов.

Представленные выше работы, демонстрирует схожесть с тенденцией во внутренней миграции, наблюдаемой в России в целом: концентрацией населения в региональных центрах, которые в своих работе отмечают Мкртчян Н.В., Карачурина Л.Б. (2013).

В исследовании Н.В.Мкртчяна (2018) отмечается, что миграционный прирост пригородов региональных центров выше, чем самих региональных столиц. При этом в ряде региональных центров (Улан-Удэ и Благовещенск) различия между центрами и пригородами наиболее существенны. Значительно различаются региональные центры и пригороды и по возрастной структуре привлекаемых мигрантов. Региональные центры в основном привлекают молодежь в возрасте 15-19 лет, в то время как пригороды имеют положительное сальдо миграции во всех других возрастных группах, за исключением 15-19 лет. Среди региональных центров-лидеров по интенсивности привлечения мигрантов в возрастной группе 15-19 лет выделяются Якутск, Хабаровск и Благовещенск. При этом, у Якутска и Благовещенска миграционный прирост достигается за счет внутрирегионального движения населения, у Хабаровска межрегиональный и внутрирегиональный миграционный прирост имеют сопоставимый вес (Мкртчян, 2018).

Интенсивность других форм мобильности, в большей степени трудовой миграции (отходничество, коммьютеры) довольно низка, что отмечал Е.В. Антонов (2016), что связано с факторами, влияющими на уровень мобильности населения отдельных территорий: расстояниями до региональных центров, уровнем развития инфраструктуры и прочими.

В рамках изучения пространственного развития городов с различной социально-демографической динамикой интересна работа Е.А. Батуновой и М.С. Гунько (Batunova, Gunko, 2018). В исследовании рассматриваются Генеральные планы средних и малых городов Южного и Центральных федеральных округов России, в которых наблюдается значительная убыль населения, в том числе миграционного оттока населения. В работе используются как количественный анализ статистики, так и качественный формализованный анализ Генеральных планов городов. Анализ Генеральных планов позволил авторам сделать вывод, что большинство данных документов пространственного планирования, несмотря на реальную на данный момент убыль населения, декларирует демографический прогноз, по которым численность населения городов растет. Причем заложенный рост численности населения в городах превышает рост жилищных площадей и площади застроенных территорий, что, по мнению авторов, приводит к неправильным управленческим решениям городских властей. В рамках данной работы особое значение представляет дизайн исследования Генеральных планов, включающий такие пункты как:

1) Наличие доступа в электронном виде;

2) Полнота и содержательность доступных в электронном виде материалов;

3) Анализ текущей демографической ситуации;

4) Демографический прогноз и его результаты;

5) Прогнозные значения социально-экономических показателей (жилищная площадь, площадь жилой застройки) (Batunova, Gunko, 2018).

Итак, на территории Дальнего Востока проявляются схожие тенденции в процессах урбанизации и роста пригородных зон с теми, которые отмечаются исследователями применительно к другим макрорегионам России: происходит масштабный отток населения из малых и средних городов в крупнейшие городские центры Дальнего Востока. В свою очередь из них также происходит отток населения, в том числе в крупнейшие города России. Данный процесс усиливается тяжелой адаптацией территории к государственно-рыночной экономической системе, переход к которой начался в 1990-ые годы. Однако существуют значительные различия между динамикой численности населения пригородных зон и собственно региональными центрами.

1.3 Зарубежный опыт исследования миграции населения слабоосвоенных ресурсных территорий

Слабоосвоенные ресурсные регионы, кроме России, имеются еще в ряде стран мира: Канаде, США, странах Северной Европы (Таблица 2).

Данные страны имеют схожую черту: в них наблюдается контраст в социально-экономических условиях и плотности населения между условными «югом» и «севером», что характерно и для территории Дальнего Востока России. Это позволяет прослеживать закономерности в миграции населения и процессах урбанизации и формирования пригородов между данными странами и территорией Дальнего Востока России.

Таблица 2. Зарубежные исследования внутренней миграции слабоосвоенных территорий

Источник: составлено автором, (Кузьмин, 2019)

Кроме зарубежных авторов опыт других стран по тематике освоения территорий, урбанизации и миграции слабоосвоенных ресурсных территорий анализируют и российские исследователи: А.Г. Агранат (1970), А.Н. Пилясов и Н.Ю. Замятина (2019) и др.

Зарубежные исследования России. Зарубежные специалисты не обошли вниманием российский опыт массовой миграции населения с северных регионов России (Heleniak, 1999, Huskey, 2005, Thompson, 2004),

Л. Хаски в своей статье, опубликованной в 2005 г., отмечал значение сокращения государственных субсидий промышленности и населению в массовом миграционном оттоке, наблюдаемом в северных регионах России в 1990-ые годы (Huskey, 2005).

Ранее Т. Хелениак (Heleniak, 1999) говорил о влияние природно-ресурсного потенциала на миграцию населения. Автор отмечал, что сокращение числа населенных пунктов должно приводить не только к миграционному оттоку населению из северных регионов, но и концентрации населения в их региональных центрах (Кузьмин, 2019). Сокращение количества населенных пунктов и концентрация населения является положительной тенденцией для слабоосвоенных территорий, так как снижает государственные и частные расходы на жизнеобеспечение населения и экономической системы за счет эффекта масштаба.

Основным сдерживающим фактором дальнейшей миграции из северных регионов, по мнению Хелениака, являются значительные затраты на переезд.

Миграция населения в слабоосвоенных районах Северной Америки. В странах Северной Америки (Канада, США) более распространено вахтовое освоение территории, чем в Северной Европе и России что ведет к более низкой численности населения в северных районах (Паникар, Шапаров, 2016),

Относительно низкой плотностью населения и инфраструктурной освоенностью в США характеризуются такие штаты как Аляска, Вайоминг, Монтана, Северная и Южная Дакота, Нью-Мексика, Айдахо, Небраска и Невада. В них плотность населения не превышает 10 человек на кв км United States Census Bureau.. Данные штаты относятся к горным штатам Запада или Северо-запада. Среди перечисленных штатов особенно низкой степенью освоенности выделяется Аляска.

Внутренняя миграция в Аляске проанализирована Л. Хоу (Howe, 2009). Автор отмечает отток населения из сельской местности в столицу штата. В свою очередь, города Аляски имеют отрицательное сальдо миграции с другими штатами. Данная тенденция характерна и для Дальнего Востока России. Для Аляски не работает модель миграции, которая объясняет миграцию населения с помощью расстояния между населенными пунктами или разницей доходов (Howe, 2009), что говорит, что финансовое стимулирование не обязательно приводит к сдерживанию миграционного оттока.

В Канаде вахтовый метод - основной путь хозяйственного освоения северных территорий. Три территории (Нунавут, Юкон и Северо-Западная территория) относятся к Дальнему Северу. Они занимают около 40% площади всей страны, но плотность населения на данных территориях менее 0,1 человека на кв км (Паникар, Шапаров, 2016). Среди провинций Канады наименьшей плотностью характеризуются Саскачеван, Манитоба, Ньюфаундленд и Лабрадор, которые достаточно слабоосвоены (плотность населения в них составляет от 1,2 до 1,9 человек на кв км). Провинции с низким уровнем урбанизации и степенью освоенности (Манитоба, Саскачеван) характеризуются миграционной убылью населения во всех возрастных группах. Данная тенденция наблюдается как минимум с 1975 года. Особое место миграция внутри провинций имеет в более плотнонаселенных Квебеке и Онтарио, в которых активно происходит перераспределение населения в направлении из их северных слабозаселенных территорий в южные, которые являются более урбанизированными и экономически развитыми. Данные тенденции устойчивы и не подвержены влияниям экономических колебаний (Coulombe, 2006).

Опыт изучения миграции населения в слабоосвоенных территориях Северной Европы. Исследованиями внутренней миграцией в странах Северной Европы занимались Т. Недомысль, Дж. Амкофф (2011), Ф. Рис (Rees и др., 1998), М. Купичевский (Kupiszewski и др, 2000, 2001) и др. (Кузьмин, 2019).

М. Купичевский и его коллеги провели серию исследований по внутренней миграции населения в странах Восточной Европы, в том числе северных - Финляндии, Норвегии, Дании, Швеции.

В исследовании по Финляндии (Kupiszewski et al., 2000) делается вывод о том, что в последние десятилетия XX века в стране наблюдалось интенсивное перемещение население с севера и востока в юго-западную часть Финляндии. Исследование выявило гендерные различия: женщины более мобильны и с большей вероятностью переезжают из сельских районов в города, что создает предпосылки к формированию гендерного дисбаланса в сельской местности. Авторы отмечают, низкую влияние ситуации на рынке труда на миграционную подвижность населения (Kupiszewski et al., 2000).

По схожему исследовательскому дизайну был проведен анализ внутренней миграции в Швеции. В целом ситуация в Швеции оказалась схожей с финской. До конца 1990-ых годов миграция населения вела к деконцентрации населения. Но с 1998 года направленность миграции изменилась: население стало переезжать с районов со слабоосвоенных районов в крупнейшие города. Наиболее интенсивная миграционная убыль населения была характерна для провинции Норрланд на севере Швеции (Kupiszewski et al., 2001).

В исследовании внутренней миграции в Норвегии Ф. Риса, Л Орсби, Х. Дарема, М. Купичевского (Rees et al., 1998), отмечено снижение численности населения в северных и внутренних горных муниципалитетах за период 1984-1994 годов. В основном миграция населения происходила в возрасте студенческих миграций. Другой тенденцией во внутренней миграции, связана с процессом субурбанизации, который привел к оттоку из крупных городов населения в средних и старших возрастных группах. На миграционную привлекательность оказывала влияние структура экономики: население стремится в районы с развитым сектором услуг, а наибольшую миграционную убыль испытали районы со значительной долей первичного сектора в экономике, что связано с повышением производительности труда (Rees и др., 1998).

Прочие примеры слабоосвоенных и ресурсных территорий. Схожесть с наблюдаемым на Дальнем Востоке России значительным миграционным оттоком можно увидеть на Фарерский островах в 1990-ые года, где снижение уловов трески, повлекло масштабный отток население преимущественно в возрасте от 20 до 25 лет. Причем, сильнее была миграционная убыль женского населения. Это способствовало значительным изменениям структуры населения в сторону повышения среднего возраста и доли мужского населения. В свою очередь это привело к изменению потребности в услугах и человеческих ресурсах, которые необходимы тут для альтернативной экономики (Hamilton, Colocousis, Johansen, 2004). Отличием от Дальнего Востока России является тот факт, что «миграционный кризис» запустил экологический фактор, а не социально-экономические преобразования. Но важным сходством является существование проблемы выхода из сложившийся ситуации. Фарерские острова смогли перестроить свою экономическую структуру, развив сервисную экономику. Является ли это решением для Дальнего Востока России - вопрос, требующий дополнительных исследований и находящийся вне непосредственной темы данной работы.

В отличие от приведенных выше примеров, в Австралии, несмотря на высокую мобильность населения, внутренняя миграция не ведет к дальнейшей концентрации населения. Г. Хьюго, Дж. Уолл и М Янг (2016) в своем исследовании отмечали, что за 150 лет в Австралии пространственная структура населения трансформировалась слабо, несмотря на значительное изменение общей численности страны за данный период. В Австралии сохраняются сложившиеся пропорции населения, проживающего в городских агломерациях, прочих городах и сельских территориях (Hugo., Wall, Young, 2016). Скорее всего это связано с высокой мобильностью населения: она позволяет сохранять устойчивую численность постоянного населения слабоосвоенных территорий.

Миграционная убыль постоянного населения из слабоосвоенных территорий наблюдается в большинстве развитых стран. Исключением здесь является Австралия, в которой население находится в «динамическом равновесии»: при общей высокой мобильности населения пространственная структура населения изменяется слабо.

Явление масштабного миграционного оттока населения из слабоосвоенных территорий не уникально для Дальнего Востока России: существуют зарубежные примеры данного явления. В некоторой степени ситуация в России осложнена избыточным постоянным населением и недостаточным развитием вахтовой миграции в данном макрорегионе, сложившимися в советское время. Тенденции 2010-ых годов свидетельствуют о замедлении западного дрейфа. Однако для стабилизации демографической ситуации в ДВФО необходимы меры повышения привлекательности и конкурентоспособности условий социально-экономического развития в региональных центрах Дальнего Востока России, которые в этом случае должны выступить новыми точками роста. В ряде работ декларируется именно такая стратегическая задача.

Глава 2. Основные характеристики миграционного движения населения на территории Дальнего Востока в 2012-2018 годах

2.1 Миграция населения в разрезе регионов Дальнего Востока

По состоянию на начало 2018 года во всех регионах ДВФО за исключением Чукотского автономного округа, фиксировалась миграционная убыль населения.

Если в 2017 г. наблюдалось снижение миграционной убыли в ДВФО относительно 2012 г. на 0,4‰, то после включения Бурятии и Забайкальского края миграционная убыль достигла в 2018 г. 4‰, что обусловлено тем, что в данных регионах миграционная убыль в обмене с другими федеральными округами выше среднего значения по ДВФО в границах до 2018 года. Кроме Дальнего Востока устойчивая миграционная убыль наблюдается Северо-Кавказского, Сибирского, Уральского и Приволжского федеральных округов. Однако, именно в ДВФО она наиболее интенсивна. Наибольший относительный миграционный прирост отмечается в Центральном и Северо-Западном федеральных округах, в которых расположены крупнейшие городские агломерации России - Московская и Санкт-Петербургская (рис. 2).

Наблюдается лишь незначительные изменения в структуре выбывших из регионов ДВФО в 2018 г. относительно 2012 г. На миграцию внутри Округа приходится около 220 тыс. человек, что составляет примерно 68% от числа всех выбывших. Изменение состава регионов в ДВФО не так сильно повлияло на структуру: доля перемещений внутри округа увеличилась на 1,7%: Забайкальский край и Бурятия, по-видимому, не имеют сильных различий в структуре внутренних выездных мигрантов от прочих регионов ДВФО.

По сравнению с 2012 г. в 2018 г. незначительно возросла доля людей, переехавших из регионов ДВФО в Северо-Западный и Сибирский ФО (на 3,8 и 1,6 п.п. соответственно) (рис. 3). В тоже время, доля переезжающих в Центральный и Приволжский федеральные округа снизилась (на 2,7 п.п. и 2,5 п.п. соответственно).

Рис. 2. Коэффициент нетто-миграции федеральных округов России (по всем направлениям миграции) в 2012, 2017 и 2018 гг., ‰

Составлено автором по данным Росстата

Рис. 3. Структура выбывших из ДВФО по федеральным округам в 2012 и 2018 гг., %

Составлено автором по данным Росстата

Всего в регионы Дальнего Востока из других федеральных округов в 2018 г. прибыло 68,8 тыс. человек, шестью годами раньше данный показатель был равен 46,7 тыс. человек. Структура прибывших за эти годы тоже почти не изменилась. На внутриокружную миграцию в 2012 г. пришлось 77,8% всех прибывших. В 2018 г. данный показатель был равен 79,0% (рис. 4). За 2012-2018 гг. незначительно увеличилась доля прибывающих из Северо-Кавказского и Центрального ФО (на 5,1 п.п. и 3,1 п.п. соответственно). Такие слабые изменения структурных показателей, говорят о некоторой стабилизации миграционных потоков.

Рис. 4. Структура прибывших в ДВФО по федеральным округам в 2012 и 2018 гг., %

Составлено автором по данным Росстата

Внутри ДВФО по показателю коэффициента нетто-миграции населения в 2018 г. близкие значения к среднему по федеральному округу имеют Амурская область, Хабаровский край, Якутия и Бурятия. Однако данные регионы имели разную динамику: если для Якутии, Бурятии и Амурской области было характерно снижение миграционной убыли, то в Хабаровском крае наблюдался рост данного показателя с 0,4‰ до 3,7‰.

Высокие значения коэффициента миграционной убыли населения наблюдались в Магаданской области и ЕАО: 18,7‰ и 11,1‰, соответственно. Миграционный прирост наблюдался только в Чукотском автономном округе, однако значение показателя коэффициента нетто-миграции в 2018 г. для данного региона аномально, т.к. до этого на протяжении 2010-2017 гг. коэффициент миграционной убыли населения находился здесь в диапазоне от 3‰ до 13,8‰. Для Магаданской области и Чукотского АО не обнаруживается однозначной тенденции как к снижению, так и к росту миграционного оттока. В ЕАО миграционный отток был устойчивый. В 2012-2018 гг. значительных изменений как в сторону увеличения, так и в сторону уменьшения миграционного оттока населения не наблюдалось.

Таблица 3. Коэффициент нетто-миграции (во всех потоках) в регионах Дальнего Востока в 2012-2018 гг., ‰

Составлено автором по данным Росстата

Все регионы Дальнего Востока имеют устойчивый межрегиональный миграционный отток (Таблица 4). В 2018 г. в Чукотском автономном округе наблюдался межрегиональный миграционный прирост, однако, как было замечено выше, это скорее статистическая аномалия, чем реальная долгосрочная тенденция. За период 2012-2018 гг. среднее значение коэффициента межрегиональной нетто-миграции было выше всего в Магаданской области (15‰), ЕАО (11,3‰), Камчатском крае (9,6‰) и Чукотском АО (9‰). Относительно низкая интенсивность межрегиональной миграционной убыли среди регионов ДВФО наблюдалась в Приморском (3‰), Хабаровском (3,5‰) краях и Бурятии (3,6‰). Переходное место между регионами с максимальной и относительно низкой интенсивностью межрегиональной миграционной убыли населения занимают Сахалинская, Амурская области, Якутия и Забайкальский край. В данных регионах коэффициент межрегиональной убыли населения находился в диапазоне от 4,4‰ до 7,3‰. Различия в значениях коэффициента межрегиональной нетто-миграции можно объяснить более сильным снижением занятости в малых и средних городах на севере Дальнего Востока (Колбина, Найден, 2013). Хабаровский и Приморский край стягивают население других регионов ДВФО за счет наличия крупнейших городов, которые привлекают своими возможностями в трудоустройстве и предоставлении услуг, прежде всего высшего образования (Сидоркина, 2015).

Таблица 4. Коэффициент нетто-миграции межрегионального движения населения в регионах Дальнего Востока в 2012-2018 гг., ‰

Составлено автором по данным Росстата

Регионы ДВФО имели различную динамику коэффициента межрегиональной нетто-миграции за период с 2012 года по 2018 год. Снижение оттока наблюдалось в Сахалинской, Амурской, Магаданской областях, Камчатском крае и Якутии (Кузьмин, 2019). На это могло повлиять несколько факторов. Первый - это реализация крупных инфраструктурных и ресурсных проектов: «Сахалин-2», космодром «Восточный», ВСТО (Восточная Сибирь-Тихий Океан), «Сила Сибири», инфраструктурные объекты к Саммиту АТЭС в 2012 г. и т.д. Так по инвестициям в основной капитал выделяются Якутия, Сахалинская область, Приморский и Хабаровский края. Также снижение межрегиональной миграционной убыли может быть связано с некоторым «исчерпанием» населения, имеющего желание и возможности к переезду из регионов Дальнего Востока.

Таблица 5. Инвестиции в основной капитал в регионах ДВФО в 2010-2018 гг., млрд рублей в ценах 2010 г.

Составлено автором по данным Росстата

Относительно слабо колеблются значения коэффициента межрегиональной нетто-миграции в Бурятии, Амурской области, Приморском и Хабаровском крае. Хабаровский край устойчиво имеет положительные значения межрегионального миграционного прироста в возрастной группе 15-19 лет, что говорит о выполнении данным регионом роли образовательного центра. Несмотря на появления кампуса ДВФУ во Владивостоке, Приморский край выступает в роли «донора» мигрантов в возрасте 15-19 лет, характерным для учебной миграции. Максимальная по своей интенсивности миграционная убыль в возрасте 15-19 лет наблюдается из Чукотского АО и Магаданской области (рис. 5), что можно связать со слабым развитием высшего образования в данных регионах (Кузьмин, 2019)

Рис. 5. Коэффициент межрегиональной нетто-миграции населения в возрасте 15-19 лет в регионах Дальнего Востока в 2018 г., ‰

Составлено автором по данным Росстата

В большинстве субъектов ДВФО наблюдается миграционный прирост в возрастной группе 20-24 лет. Предположительно это связано с действующими правилами статистического учета миграции населения. После окончания обучения в учебных заведениях в другом регионе студенты с точки зрения учета «возвращаются» в регион постоянной регистрации. Максимальная интенсивность межрегионального прироста в возрасте 20-24 лет наблюдается в Чукотском автономном округе, Сахалинской области и Камчатском крае. Можно предположить, что в этих регионах есть реальный приток мигрантов: в регионах реализуются проекты по освоению природных ресурсов, а также возможно это обусловлено переездом семей военнослужащих на территории данных регионов (Кузьмин, 2019). Прирост в более старших возрастах из вс...