Теория двойного различения Н. Лумана: понятия, интерпретация, версия

и схлопнулась прошлая пространственно-временная структура опыта. Расположенные в разных концах вселенной, но синхронно действующие, кванты в ином пространственновременном модусе оказались, напротив, на минимальном расстоянии друг от друга. Но это вовсе не означает, что необозримая вселенная сжалась до размера атома, как это представляют себе физики. В соответствии с принципом фундаментальной недетерминированности вселенная сама по себе не сжимается и не расширяется. В какой- то момент акта различения «срывается» измерение новой сопряженности как тот же самый объективный мир, но уже с другими искажениями пространства-времени, с измененными соотношениями прозрачности и выпуклости, света и тьмы, места и протяженности, последовательности и одновременности, масштаба и горизонта, длительности и мгновения, фона и границ, материи и движения. «Есть это различение теперь то же, чем оно было прежде? Есть ли еще тут то, что было прежде?» -- спрашивает Луман. В событии сопряженности прото-различений создаются предпосылки еще более радикальной «оперативной закрытости». Принципы коррелятивности «спутываются», возрастает их комплексность, усложняется контингентность. Динамическое единство вступает в противоречие с вновь образуемой нелокальностью актов, анонимность которых обретает поистине инфернальные очертания, и обособленностью элементов.

В контексте сказанного весьма сомнительно столь весомое для современной физики открытие феномена расширения вселенной, а также не менее «драматичного» противостояния гравитации и энергии вакуума (темной энергии). Скорее это следствие сложносоставного акта двойного различения в его троякой корреляции.

Аутопойесис как высшая динамическая форма

единства различений

Аутопойесис -- пожалуй, самое противоречивое и неоднозначное понятие в системной теории Лумана. Аутопойесис (от греч. -- «сам создаю, произвожу») буквально означает само-создание или создание себя через себя самого. Понятие аутопойесиса Луман также заимствует у Умберто Матураны и Франсиско Варелы -- основателей т. н. Сантьягской школы. Как она трактует аутопойесис? «Определяющей характеристикой аутопойетической системы является то, что она претерпевает непрерывные... изменения, при этом сохраняя... организационную модель»93. О чем нам это говорит? Мы опять имеем дело с остро переживаемым Луманом парадоксом различения. В чем его суть? Напомним, мы различаем нечто как таковое само по себе -- единичное и неделимое, определенное и конкретное, не испытывая при этом никаких экзистентных трудностей. Вот оно -- различенное, а вот мы -- различающие. Но как только мы намерены различить само различение, то сразу оказываемся в некой турбуленции форм и идентификаций, мер и измерений, попутно утрачивая собственную, некогда незыблемую, позицию наблюдателя. Возникает ситуация неопределенности, парадоксальности, толкающая нас к тому или иному выбору, к той или иной спасительной приверженности.

Преодолевая с некоторой степенью успешности искушение приверженностью, Луман стремится максимально приблизить и по возможности удержать независимые и равнозначные стороны парадокса, тем самым усиливая его самого и нагнетая. И затем “развернуть ” и разнять их в различении94. «Нужно только смочь -- а ни о чем ином и не говорит отсылка к парадоксу как конечной формуле всех наблюдений и описаний»95 Какую картину открывает столь невероятная попытка, если только мы понимаем парадокс не только как фигуру речи? Разворачивается динамическая панорама непрерывно движущейся демаркации, каждый раз расставляющей новые пары различий. Например, излюбленный Луманом парадокс свободы и зависимости. По мере того, как различение стремится к различению безусловной свободы, на уровне первичного функционирования продолжаются обусловленные собственным сценарием бессознательные акты. Всякое изменение концепта обусловленности возможно лишь в той мере, в какой возможна постоянная устремленность к самой безусловности. Мы имеем дело, таким образом, с неким самодвижущимся различением, стремящимся в пределе различать только самого себя и почти достигающим своей цели, а именно -- различать посредством различения чего-то исключительно собственное различение96. «И снова мы должны наблюдать наблюдателя»97, -- говорит Луман. Но мы не можем наблюдать наблюдателя, пока он сам что-то не начнет наблюдать. Т. е. мы наблюдаем наблюдателя, постоянно отстраняясь от того, как и что он наблюдает.

Одним из способов предельного нагнетания парадокса двойного различения для возможности присутствия (пусть даже шаткого) в динамическом измерении различения является лумановский аутопойесис. «Аутопойесис... определяется... способностью к самоидентификации и самообновлению.»98 Иными словами, аутопойесис -- это изменения как таковые, непрерывные, «взятые» в «чистом» виде, т. е. безотносительно к тому, что и как подвержено изменению. С другой стороны, это постоянное создание новых связей и отношений в рамках некой автономно функционирующей определенности.

Но вот что интересно: феномен аутопойесиса максимально раскрывает себя, когда предпринята попытка высвобождения его самостоятельного содержания из биологического, социологического или какого-либо иного прикладного контекста. Как справедливо отметил Филиппов А.: «Понятие аутопойесиса и недооценивают (не понимают его радикальности, не видят, что здесь происходит решительный разрыв с традицией онтологической теории познания), и переоценивают (не видят, что его объяснительная ценность, особенно в социологическом контексте, ничтожна)»99.

Очевидно, в случае аутопойесиса мы имеем дело с той ситуацией, когда эмпирический, практический, сравнительный подходы только ограничивают динамическое содержание понятия. «Речь идет об аутологическом, самого себя имплицирующем, однако же и самого себя дезавуирующем понятии»100. Как вообще возможна экспликация аутологического понятия? Не окажется ли экспликация моментом самого этого понятия? Луман предупреждает, что аутопойесис неопределим в принципе. Надо полагать, аутологическое понятие должно раскрывать себя только в корреляции с собственным внутренним динамическим моментом. «Описание этой ситуации некоторым образом саму ее и подтверждает, а значит, является аутологической операцией»101.

В полемике с Матураной Луман обращает внимание на отношения аутопойесиса к структурной сопряженности. «Структурная сопряженность не пересекается с аутопойесисом системы. Матурана иногда формулирует это таким образом, что структурная сопряженность “ортогональна” аутопойесису, т. е. нет такого переноса причинности из сферы структурной сопряженности в сферу аутопойесиса, который можно было бы назвать каузальным законом»102. И еще один немаловажный комментарий: «УМатураны мы читаем, что все структурные сопряженности совместимы с автономией и аутопойесисом... Структурная сопряженность может принимать любые формы, если она совместима с аутопойесисом.»103

Это, пожалуй, самое сложное место не только у Лумана и Матураны, но и в любой теории, так или иначе, исследующей феномен различения в его двойной перспективе. Сложность состоит в том, чтобы описать, как возможно отношение к тому, что само есть в результате отношения. И речь идет даже не столько об отношении в отношении, сколько о двух модализациях одного и того же отношения. Одно различение является результатом отношений прото-различений, другое -- результатом отношения к самому себе. Необходимо выяснить, как соотносятся между собой данные различения. Структурная сопряженность, являющаяся феноменальным эстампом отношений первичных различений, вступает в отношение к аутопойесису. Важно помнить, что вид и характер взаимодействующих сторон отношения приоткрываются только в контексте отношения, при этом оно не создает, но лишь проявляет их вид и характер. Следовательно, в отношении внутри отношения должно проявиться то, что само дает проявить, дает быть.

Луман ставит вопрос: «Зачем знание о том, что скрывается, вводят обратно в общественный мир фактов?»104 Как нам представляется, «камнем преткновения», о который постоянно «спотыкается» теория аутопойесиса, является даже не столько то, что аутопойесис настойчиво ищут в прикладных исследованиях (т. е. вообще ищут в чем- то), сколько то, что в акте его различения каждый раз опрокидывается всякая опора поиска, кардинальным образом меняется структура соотносимости, масштаб и горизонт различения. Но мы этого не видим и продолжаем отслеживать признаки аутопойесиса в какой-то области исследований, не понимая, что стали на ложную тропу его нелепой и бессмысленной апологии, не замечая, как превратились в ловцов теней. Все дело в том, что, будучи обнаруженным в чем-то, аутопойесис более не нужно искать еще раз, он уже найден, пусть неявно и ненадолго, теперь, чтобы его «удержать», следует высматривать исключительно в нем те или иные явления мира. Потому что «только на основании такой захваченности можно привести всего один довод, если доводов много, то нельзя сказать, что ты захвачен...»105.

Насколько мы готовы к тому, что после различения аутопойесиса мы уже не застанем на «предыдущем месте» знакомый и известный нам общественный мир фактов, но с неизбежностью его утратим, одновременно обретая совсем иного рода связи и отношения, факты и достоверности (как единственно актуальные)? Ведь аутопойесис выскользнет из поля «незримого зрения», как только мы прекратим «держать» свою эезистентцию в его непрерывно меняющемся фокусе, в его игре мер и масштабов пространства-времени, замечать где-то там, на периферии мерцающую вереницу превращений целого, но однажды всмотримся в налично присутствующее, так и не вспомнив, свидетельством и знаком чего оно является. И вот мы уже не знаем, как вообще есть аутопойесис, как возможно его бытие. Откуда «приходит» эта «слепота», надолго заслоняющая собой то, что едва было различено?

Когда различенное уже не обладает единичностью/индивидуальностью, а начинает распадаться, множиться, «прятаться», исчезать, на его «месте» рано или поздно высвобождается «хаотический шум», но уже с иной пред-субъектной интуицией бесконечности и безмерности. Он затягивает в себя, одновременно отменяя устоявшийся модус различения, и тогда мы сталкиваемся с т. н. онтологическим парадоксом. Будучи элиминированной, структурная сопряженность оставляет вторичное различение вне- модусным, безвременным, бескоррелятным, подвешенным. В мгновении бескоррелятности вспыхивает новый деформационный узор реликтовых различений, несущий столь же объективные, но принципиально иные физические свойства и меры различенного. Вторичное различение теперь уже в своей последующей итерации («знаменитое re-entry «повторное вхождение» у Спенсера Брауна»)106 «не замечает» изменения свойств различенного, не различает самой этой подмены. Повторное различение107 словно «перепрыгивает» через гегелевское «небытие инобытия»108 -- не «видит» его, «накидывает» над его пропастью «мембрану сознания»109, уготовляя новые меры различения, осуществляя «переход к различиям другого типа»110. «Это не означает, что “немаркированное пространство” “всего возможного” может исчезнуть в “маркированном пространстве” актуально обозначенного. Ведь оно конституирует актуальное как раз благодаря тому, что переступает через него».

Выделим ключевые моменты отношений структурной сопряженности и аутопойесиса по Луману-Матуране. Во-первых, структурная сопряженность не пересекается с аутопойесисом, но ортогональна ему. Во-вторых, подразумевается такая совместимость, при которой принципы каузальности одного неприменимы к другому. Если условием и способом бытия структурной сопряженности служит эффект деформаций и сгибов первичных различений, их противоходов и противонаправленности, деструкций и преломлений, то в случае аутопойесиса речь идет о бытии чистыми непрестанными изменениями/обновлениями. Как оно есть?

Бытие чистыми непрестанными изменениями (аутопойесис) есть не вопреки и наперекор чему-то исходному, оно есть само из себя в динамической синхронности моментов его самодвижения. Будучи перманентно устремленным к своему иному, оно неизбывно устремлено к себе самому. Как только оно приблизилось к различению себя, сразу переключился «регистр» модальностей, каждый раз дающий вслушиваться и прозревать там, где еще мгновение назад царило безмолвие неопределенности, простирался горизонт латентного. И снова «исчисление... не может учитывать наблюдение»112, поскольку вторично различенное уже изменено в своих мерах различения и само пока не исчислено. Наблюдатель очутился в таком сценарии, где различаются предметы в той же перспективе всеобъемлющего и единичного, в таком же горизонте бескрайнего дальнего и приближенного близкого, но с иными масштабом и мерами исчисления. Наблюдатель не встроен в этот масштаб, пока не знает о своем существовании, но как только обнаруживает себя, сразу становится ясно, что сам «наблюдатель есть различение, а именно, различение наблюдателя и того, что он наблюдает»113. Иными словами, наблюдатель Лумана различает ровно настолько, насколько постоянно запаздывает различать собственное различение. Но в стремлении его различить сам мгновенно «соскользнет» в тень «слепого пятна», в «unmarked space». «Наблюдатель должен... сначала расщепить наблюдаемое, чтобы суметь обозначить нечто... Делая это, он одновременно отличает себя самого (как то, что остается немаркированным) от того, что он наблюдает».

Аутопойесис соотносится со структурной сопряженностью так, что все время отталкивает ее (ортогонально) от себя. Разделяющая их граница крайне подвижна и динамична, она сворачивается в своем уже известном масштабе и тем же самодвижением одновременно разворачивается в новом горизонте, у которого еще нет мер индивидуальности и бесконечности, единичного и целого. Столь динамичная подвижность бесконечных формообразований откликается на неизбывное само себя различение, которое каждый раз иное. Оно непосредственно не связано («не пересекается») со структурной сопряженностью, но она образуется сама по себе всякий раз, когда различение различает исключительно себя. Здесь осуществляется чистое различение себя и всего, беспрерывный переход из себя в себя в каждом моменте собственного различения, неотличимо-отличного от движения бесконечного целого, «втягивание» его в себя для слияния с собой и одновременно «выталкивание» из себя для отличия. В событии сопряженности различений формируется своего рода протокол коррелятивности, в то время как аутопойесис уже создает предпосылки иной «оперативной закрытости», «запутанности», не эксплицируемой комплексности и контингентности. Структурная сопряженность как динамический момент вступает в противоречие с вновь образованной нелокальностью аутопойесиса.

Запускается череда объективаций, каждый раз выхватываемых из зеркал первичных различений. Но это не просто зеркала, «копирующие» реальность. Они деформируют отраженное ими всякий раз, когда в них снова и снова смотришь. Они отражают и сразу преломляют в очертания и образы те измерения, которые сами по себе никогда не сближались и не пересекались. Потому что преломляются друг в друге не прото-измерения первичных различений, а их деформационные проекции в горизонте структурной сопряженности.

Аутопойетическое различение узнает, пробуждается, угадывает, обретает свое различение, но сразу отталкивается от него, как только пытается различить само себя, осуществляя бесконечное бегство от себя в себя. Одновременно отстраняя всякое определенное, всякое «само», «самой», «самим», отбрасывая его в тень подразумевания как то, через что преодоление, от какого сна пробуждение, над чем возрастание и среди чего угадывание. Невозможно повторно различить один и тот же предмет, он тут же выскользнет из всякого «это» с его местоположением, неподвижностью и относительностью и тут же окажется выпростанным бескрайним простором первичного различения.

Аутопойесис -- выбор как свободное самодвижение возможностей. Структурная сопряженность -- тоже выбор, но как реализованная возможность. Как соотносятся между собой эти два типа выбора? Свобода выбора с позиции аутопойесиса -- внутреннее состояние. Пока аутопойесис различает свое различение, там, на ортогонально расположенной окраине, неостановимо мерцает многообразие всевозможных сценариев структурной сопряженности, наполняя саму их смену динамическим энергийным ускорением. Здесь все неустойчиво и подвижно, все, что различается, впервые обнаруживается, любое различенное, известное из мира фактичности, беспрерывно раскрывается в своих все время новых незнакомых мерах и перспективах. Как только различение различено, оно сразу меняет свой горизонт, дистанции, пропорции, деформации пространства-времени. Потому что различать здесь -- отнюдь не то же, что наблюдать любопытства ради неизменные вещи, не спеша их высматривая, никак при этом не затрагивая экзистенцию человека. Различающий аутопойесис -- это вновь и вновь возобновляемое предвосхищение-угадывание прото-различений в их тотальной неопределенности, периодически расшатывающей позицию наблюдателя. Здесь невозможно остаться и успокоиться, что-то окончательно понять, внутренне остановиться, перевести дух, подвести черту, подытожить, принять решение, сделать взвешенный выбор, осмотреться.

В приостановке различения той или иной объектности и развороте его обратно на себя наблюдатель тут же «проваливается» в безвременье, в межпространственное измерение в сторону иной возможной объективации.

«Всякое познание есть конструкция мира в мире»115. Если позволить себе интерпретацию высказывания Лумана в контексте аутопойесиса, то получится следующее: познание как бытие аутопойесисом есть непрерывное конструирование мира в мире. Своим беспрерывным мерцающим формообразованием мир зовет и притягивает. И он тем более многолик и притягателен, чем более от него отклоняем (ортогонально) динамически обращенный вовне-внутрь себя аутологический аутопойесис.

Но как только взор «застывает» на вторично различенном, определенном в его фактичных сюжетах, динамическая форма останавливает круговорот миро-метаморфоз и тут же сама оказывается в конкретной объективации, аутопойесис «растворяется» в своем бытии чистыми изменениями. Именно в этой ситуации возникает искус переключить внимания исключительно на вторичное (предметное) различение, ошибочно полагая, что отныне оно само себя воспроизводит, черпает свои энергии изнутри себя, отбросив за ненадобностью собственные прото-измерения первичных различений. К сожалению, как нам представляется, мимо этого искуса не всегда удается пройти и Луману. Одно из достаточно основательных размышлений ученого дает повод так думать: «Само различение латентного и явного, кажется, исчерпало свои возможности. Латентности трансформируются в контингенции. Поэтому и всякое первое различение должно пониматься как контингентное. Это получается в результате сведения всякой теории к нуждающемуся в разрешении парадоксу проведения различений. Тогда от всех объективных латентностей (которые «могут происходить») остается лишь один импликат всякого совершения наблюдений, а именно, ненаблюдаемость своей собственной операции»116.

Мы исходим из того, что в контексте аутопойесиса возможности различения латентного и явного поистине неисчерпаемы, если только мы экзистентно обращены к непрерывно генерируемой неопределенности первичных различений, к «ненаблюдаемому в чистом виде, которое воспроизводится при всякой смене различений»117. И вопрос вовсе не в том, чтобы раз и навсегда высветлить «ненаблюдаемое» темное и сделать его предметно доступным, а в том, чтобы быть готовым к тому, что любая попытка его различения по-новому конституирует оппозицию различенного определенного и латентного/реликтового. Мы понимаем импликат Лумана как исконное неостановимое бегство «слепого пятна» к самому себе неразличенному, вслед за которым мчатся мерцающие своими очертаниями «острова света»118, видо-миро- образования. Разбросанные вдоль реликтового пространства-времени «насечки»119 проторазличений дают вторично различать уже совсем иные предметы как те же самые.

Выпрастываясь из себя-уже-незнакомого и устремляясь к себе-еще-неизвестному, аутопойесис дарует наблюдателю свободу от принадлежности однообразным сценариям, подхватывая его все время вовне себя, непрерывно расшатывая его экзистенцию, попутно открывая миры «вне нашего светового конуса... нельзя сказать, находятся ли они по отношению к нам в будущем, прошлом или настоящем,..»120. Но аутопойесис наделяет непрерывно изменяемой мерой различения исключительно себя для собственного распознавания в неизведанных измерениях, и в этом нескончаемом наделении -- его волнение и мятежность, пульсация и дыхание. Он сразу оттолкнется от себя, ставшего себе уже чуждым, как от своего прошлого, попутно отбрасывая-разбрасывая свои всякий раз измененные меры-линзы в сторону нового мира и его будущим различиям, давая видеть и восхищаться его мерцающим многообразием. Но стоит наблюдателю обратить внимание на предметы и сюжеты мира, как аутопойесис тут же перестанет различать в них свое бытие. Потому что различение уже устремлено в другое прото-измерение, туда, где перед наблюдателем вновь незримо и величественно простираются неистовые мембраны первичных различений, безраздельно простирается горизонт латентного. «Присутствующее обязано собой отсутствующему, которое делает возможным его явление, а... следовательно, обязано собой... смещению надреза,..»121, -- говорит Луман.

Бытие аутопойесисом -- неостановимый подхват к себе иному, оно одно и то же, когда оно всякий раз иное, оно возможно как непрерывная и неутомимая инаковость, «неизбывная дифференция»122, дрейфующий надрез латентного. Аутопойесис, «непрерывно генерирующий самого себя»123, подхватывает новое отличие себя от себя, причем так, как он себя еще/уже не помнит. Его подхватывание-отпускание так стремительно меняет саму различительную размерность, что способствует непрерывному вспыхиванию миров внутри миров. Безудержно мчащийся, обгоняющий собственные динамические моменты, аутопойесис представляет собой череду различений, сжавших время и пространство, эпохи и расстояния в мерцающую иллюминацию вспыхивающих различений, ортогонально просеченных новыми пределами миров. Столь фантасмагорическое свето-звуко-действо разворачивается из аутопойетического бытия, с легкостью играющего мерами длительности, протяженности и непроницаемости. Но достаточно обратить и задержать взор в направлении подвижной многомерности миров, как один из них тут же окажется актуальным (остановленным). В каком отношении находится аутопойесис к спонтанно вспыхивающим то тут, то там мирам? Не будь аутопойесиса, не было бы многообразия мира, не было бы соответственно мер различения и восприятия самого многообразия.

Аутопойесис -- непрерывно пульсирующая всеобъемлющими горизонтами «свободно парящая интеллигенция»124, беспрестанно расставляющая новые экраны двойных перспектив. И одновременно незримая демаркация актуальности, пробегающая между «зеркалами» первичных различений, захватывающая и несущая в себе компоненты как одних, так и других для сопоставления между собой. Непрестанно меняя соотношения актуализации/потенцирования, инициируя свободное перемещение наблюдателя из одного субъектного наброска в другой, поочередно пробуждая их ото сна потенциации, всегда по-иному свидетельствуя, как там обстоит дело с каждой новой актуальностью.

Различенное само по себе как таковое различается как знак более изначального различения. По способу своей данности различенное заимствует эту идею самости/таковости от бесконечно дифференцируемого аутопойесиса. Сложность его понимания состоит в том, чтобы научиться мыслить его дифференциально/динамически, аутологически. Как это возможно? Различая что-либо малое или великое, значимое или не вполне, тут или там, вблизи или поодаль, мы однажды «увидим» (умозрительно), как в то же самое время аутопойесис различает сам себя, по ходу дела выдавая человеку меры различения. Он различает и одновременно самим же различением отменяет само различенное. Отныне он сам выступает переменным динамическим коррелятом по отношению к самому себе. Как только различение состоялось, оно тут же обменено на свой коррелят, продолжая различать, но уже не себя-различенного, а свою противоположность -- себя-иного. Различая только себя, то одного, то другого, различение всякий раз «поворачивается» своей обращенностью к себе-неизбывно-иному, принимая в себя и сразу отбрасывая вовне -- в мир -- новые меры различения, будто его глаза, давая видеть и бесконечно восхищаться его неповторимостью, величием и многообразием. «Мир наблюдает сам себя»125, -- говорит Луман.

Аутопойесис различает не реальность мира в ее исторически организованных значениях, каким видит ее наблюдатель, а свою собственную динамическую реальность в мерцающих образах миров. Иными словами, аутопойесис различает не то, как есть миры, но в степени и мерах их периферийного многообразия различает, как есть он сам, постоянно ожидая «возможность воображаемого “повторного ввода” формы в форму»126. При этом «являясь неким различением, которое -- как отличенное -- вновь обнаруживается в самом себе»127. В подвижном мерцании форм и пространств он узнает себя, зовя на место себя невиданные прежде, но долгожданные миры с признаками его присутствия. На самом деле это вырвавшийся из себя в себя аутопойесис, неостановимо разбрасывающий меры различения/распознавания. Именно посредством этих мер перед наблюдателем раскрываются новые витальные панорамы, которые он понимает и обживает, соотносит с собой, со своей историей; они вспыхивают, прорезая существующие измерения, и распахиваются новыми, но уже со своими горизонтами, спектрами реактивности и чувствительности, гравитацией и сценариями.

Нас уже нет там, откуда мы только собирались уйти, но мы всегда там и в том всецело и безоглядно, где намеревались быть. Мысль и действие, стремление и владение, даяние и воздаяние -- между одним и другим нет промежутков. Потому что пространственно-временные корреляты уже не поспевают объективироваться в различении, оно различает, мгновенно искривляя пространство/время, пронзая его, и сразу вовлекая в дальнейшие беспрерывные деформационные смещения. Уже нет никакого «вне», которое не было бы одновременно «внутри». Аутопойетическое различение -- мгновенное схлопывание/простирание пространства/времени, в результате чего всякий раз «высыпаются» каскады уникальных несхожих миров и их историй. Аутопойетическое различение не знает, прерывается ли оно на мгновение или на тысячелетия, внутри себя оно непрерывно и неостановимо. В какой-то момент времени аутопойесис становится тем единственным нелокальным «вот», где что-то происходит и вообще может происходить. И если экзистенция, как проекция нашего двоякого присутствия-обращенности, не будет помещена внутрь аутопойесиса, то мы «застынем в объятьях» великой потенциальности прото-различений в ожидании события их феерической синхронности, пробуждающей нас от вековых снов, одновременно пробуждая сознание сопричастности и сотворчества.

«Этот космос... не создал никто из богов, никто из людей, но он всегда был, есть и будет животворящий огонь, мерой возгорающийся, мерой угасающий».

Притягательность лумановской теории двойного различения состоит в том, что она на фоне всего социологического наследия Лумана обладает собственной жизнью, дыханием, пульсацией, некой экзотической фрактальностью. И это связано, прежде всего, с тем, что, едва оттолкнувшись от специфически социологических оснований, Луман сразу ступает на крайне подвижную почву аутологического способа исследования. Применительно к теории двойного различения данный способ оказался весьма эффективным, но имелись также и трудности. Понятия, вовлеченные в аутологический дискурс, невозможно трактовать не из них самих, и тем более неоднократно применять в границах тех или иных гуманитарных наук. В противном случае мы должны быть готовы к неизбежной утрате этих границ и, соответственно, тематического понятийного аппарата, целевой аудитории и т. д. В связи с этим Луман постоянно сталкивается, прежде всего, с парадоксальностью выбранного им метода исследования. Парадоксальность этого выбора заключается в том, что, опираясь на некие исходные позиции, метод уже не имеет обратного хода, постоянно требуя разработки нового контекста, многократно меняя собственные основания. В конечном счете, требование актуальности исследования однажды с неизбежностью ставит под сомнение целесообразность междисциплинарных границ, так или иначе препятствующих свободному поиску и эволюции изысканий.

Для выполнения названного требования приходилось идти на немалый риск, а именно -- периодически отвлекаться от специфически лумановских теоретических постановок и «переводить» интерпретацию на язык версии. Нам хотелось не только охватить объем лумановского проникновения в проблематику двойных различений, но и самим приблизиться к ней, насколько это возможно, на предельно близкую дистанцию. Задача оказалась двоякой, в связи с чем была применена предложенная нами т. н. формула актуальности исследования, которая наверняка была бы поддержана немецким социологом: «интерпретация автора» + «версия интерпретатора» = «живой отклик понимания». В противном случае мы оказались бы в плену исключительно авторской системы, непростительно упуская из виду беспокойную пульсацию исследуемой сути. На протяжении всего своего научного пути Луман не просто борется со всевозможными признаками строго детерминированной системности -- это скорее следствие, нежели цель, -- он с завидным постоянством пытается высвободить из жестких понятийнотеоретических структур динамическое единство различительных актов, дабы приоткрыть в нем его реликтовое перманентное самодвижение, рискуя быть непонятым своим профессиональным сообществом. Вдохновляя тех, кто чуток к подхватам мысли, независимо от притязающих на нее рубрик.

Литература

Крейк А. И., Комф Е. В., Карпова И. П. «К вопросу об использовании понятия «наблюдатель» в научном дискурсе Никласа Лумана». URL:

https://www.science-education.ru/ru/article/view?id=131751¦

Ксенофонтова А. «Ключ к параллельным мирам: о чем говорится в последней работе Стивена Хокинга». URL: rhttps://russian.rt.com/science/article/494293-hoking-rabota-parallelnye-mirvl.

Лотман Ю. Культура и взрыв. М.: Гнозис. Изд. гр. «Прогресс», 1992. 272 с. URL: rhttps://studfile.net/preview/1787816/page:14/l.

Луман Н. Введение в системную теорию. М.: Логос, 2007. 360 с.

Луман Н. «Власть». URL: rhttps://studfile.net/preview/5561029/ . l.

Луман Н. Общество общества. Кн. 1. Общество как социальная система. Кн. 2. Медиа коммуникации. Кн. 3. Эволюция. М.: Логос, 2011. 637 с.

Луман Н. Общество общества. Кн. 4. Дифференциация. Кн. 5. Самоописания. М.: Логос, 2011. 640 с.

Луман Н. Реальность массмедиа. М.: Праксис, 2005.

Луман Н. Социальные системы. СПб.: Наука, 2007.

Луман Н. ”Что происходит?” и “Что за этим кроется?”. Две социологии и теория общества. Социологическое обозрение. Т. 6. № 3, 2007. URL: rhttps://sociologica.hse .ru/data/2011/03/29/1211823269/6 3 8.pdfl.

Мамардашвили М. Психологическая типология пути. РХГИ. СПб., 1997. 571с.

Мануковский В. В. «Экзистенциалы в философии К. Ясперса». URL: rhttps://cyberleninka.ru/article/n/ekzistentsialy-v-filosofii-k-yaspersal.

Матурана У. Цит. по Капра Ф. Скрытые связи. М.: София, 2004. URL: rhttps://vikent.ru/enc/2087/l.

Молчанов В. И. Исследования по феноменологии сознания. М.: Территория будущего, 2007. 456 с.

Неретина С., Огурцов А. Реабилитация вещи. И.д. «Мщъ». СПб., 2010. 800 с.

Николаева Т. Г. «Критический анализ понятий «предикация» и «предикативность» в современной лингвистике». Филологические науки. URL: rhttp://izvestia.vspu.ru/files/publics/127/82-87,pdfl.

Новоселова Г. Г. «Сущность и эволюция понятия «аутопойезис». URL: rhttp://www.dy.nayka.com.ua/?op=1&z=634l.

Онетти Х. К. Избранное. М.: Радуга, 1983. «Короткая жизнь». 408 с.

Подорога В. Метафизика ландшафта. М.: Канон-плюс, 2013. 552 с.

Старобинский А. «Игра воображения»: Как Стивен Хокинг переосмыслил теорию Большого взрыва». URL: rhttp://l24.lt/ru/raznoe/item/245380-igra-voobrazheniya-kak-stiven-khoking- pereosmyslil-teoriyu-bolshogo-vzryval.

Теляшев Д. «О чем последняя статья Стивена Хокинга». URL: rhttps://www.buro247.ru/lifestyle/obshcestvo/20-mar-2018-hawking.html l.

Филиппов А. «Теория систем: аутопойесис продолжается». Социологическое обозрение Том 3. № 1, 2003. URL: rhttps://cyberleninka.ru/article/n/teoriya-sistem-autopoyesis-prodolzhaetsyal.

Хайдер Ф. Цит. по Луман Н. Введение в системную теорию. М.: Логос, 2007.

Хайдеггер М. Бытие и время. СПб.: Наука, 2002. 451 с.

Хайдеггер М. Основные понятия метафизики. СПб.: Владимир Даль, 2013. 591 с.

Хокинг Ст., Млодинов Л. «Высший замысел». URL: rhttps://elementy.ru/bookclub/chapters/431557/Vysshiy zamysel Glava iz knigil.

Хуртак Дж. Книга знания: Ключи Еноха. Академия науки будущего, 2009. URL: rhttp://oovcxovz.c4uhosting.com/category-qneydc-8/ptiytl-107.html?i=1l.

Черняков А. «Онтология времени. Бытие и время в философии Аристотеля, Гуссерля и Хайдеггера». URL: rhtt.p://www.al24.ru/wp-cont.ent./uploads/2014/12/%D1%87%D0%R5%D1%80 1 .pdfl.

Naked science. № 51. Август -- сентябрь 2020. «Квантовая запутанность -- королева парадоксов». URL: rhttps://naked-science.ru/article/nakedscience/kvantovaya-zaputannostl.

References

Annenskii, I. Stihi. rhttps://www.culture.ru/poems/30012/dekoraciyal. (In Russian)

Aristotel. Metafizica [ra geia ra 9uoiKa]. Kniga II. M.: Institut filosofii, teologii i istorii sv. Fomi. 2006. 232 pp. (In Russian.)

Arcadiev, M. Lingvisticheskaya catastrofa. SPb.: Izd. Ivana Limbaha, 2013. 504 pp. [https://imwerden.de/pdf/arkadjev lingvisticheskaya katastrofa 2013.pdfl. (In Russian.)

Batischev, G. S. Osobennosti culituri glubinnogo obschenia. Voprosi filosofii, 1995. № 3. [https://www.kph.npu.edu.ua/ie-book/clasik/data/vopros/03.html l. (In Russian.)

Baecker, D. «V obschestve -- ob obschestve». Sociologos. Obschestvo i sferi smisla. Vipusk 1. Pod red. V. V. Vinokurova i A. F. Filippova. M.: Progress, 1991. 480 pp. [https://studfile.net/preview/460633/page:13/l. (In Russian.)

Biblia polnaia. Kniga Ezdri III. [http://www.biblioteka3.ru/biblioteka/biblija/3ezdr/txt07.html l. (In Russian)

Cassirer, Er. Opit o cheloveke: Vvedenie v filosofiyu chelovecheskoi culitury [An Essay on Man. An Introduction to a Philosophy of Human Culture! // Problema cheloveka v zapadnoi filosofii. M.: Progress, 1988. 552 pp. (In Russian.)

Cherniacov, A. Ontologia vremeni. Bitie i vremea v filosofii Aristotelea, Gusserlea i Heideggera. [http://www.al24.ru/wp-content/uploads/2014/12/%D1%87%D0%B5%D1%80 1.pdfl. (In Russian.)

Filippov, A. Teoriya sistem: autopoyesis prodolzhaetsya. Sociologicheskoe obozrenie. T. 3. № 1, 2003. [https://cyberleninka.ru/article/n/teoriya-sistem-autopoyesis-prodolzhaetsyal. (In Russian.)

Goswami, A. Samosoznayuschaya vselennaya. Kak soznanie sozdaet materialnyy mir. [https://avidreaders . ru/read-book/samosoznayuschaya-vselennaya-kak-soznanie- sozdaet-materialnyy .html ?p=4l. (In Russian.)

Hegel, G. W. F. Nauka logiki [Wissenschaft der Logikl, V 3 tt. T. 1. M.: Misli, 1970. 501 pp. (In Russian)

Hegel, G. W. F. Enciklopedia filosofskih nauk. [Encyklopдdie der philosophischen Wissenschaften im Grundrissel, T. II. Filosofia prirodi. Fizica vseobschey individualinosti. M.: Sozekgiz. 1934. (In Russian.)

Heraklit. DK 22. B 30. (In Russian.)

Grof, St. U istokov. [https://www.youtube.com/watch?v= QUKhJXB74sl. (In Russian.)

Husserl, Ed. Fenomenologia vnutrennego soznania vremeni [Zur Phдnomenologie des inneren Zeitbewusstseinsl. M.: Gnozis, 1994. 192 pp. (In Russian.)

Heider, F. Cit. po Luhmann N. Vvedenie v sistemnuiu teoriu [Binfiihrung in die Systemtheoriel. M.: Logos, 2007.

Heidegger, M. Bitiye i vremea [Sein und Zeitl. SPb.: Nauka, 2002. 451 pp.

Heidegger, M. Osnovnie poniatiya metafizici [Die Grundbegriffe der Metaphysikl. SPb.: Vladimir Dali, 2013. 591 pp.

Hawking, St., Mlodinov L. «Vysshiy zamysel» [The Grand Designl. [https://elementy.ru/bookclub/chapters/431557/Vysshiy zamysel Glava iz knigil. (In Russian.)

Hurtak, J. Kniga znaniya: Kluchi Enoha. Academiya nauci buduschego, 2009. [http://oovcxovz.c4uhosting.com/category-qneydc-8/ptiytl-107.html?i=1 ]. (In Russian.)

Jeleznov, A. S. «Vera kak practicheskoe otnoshenie k kontingentnomu bitiyu». [https://cyberleninka. ru/article/n/vera- kak-prakticheskoe-otnoshenie- k- kontingentnomu-bytiyu l. (In Russian.)

Karelin, V. «Dvoinaya kontingentnostii «mistica» kommunicacii». [https://syg.ma/@vladislav- karielin/dvoinaia-kontinghientnost-i-mistika-kommunikatsiil. (In Russian.)

Kreik, A. I., Komf E. V., Carpova I. P. «K voprosu ob ispolizovanii poniatia «nabludateli» v nauchnom discurse Niclasa Lumana». [https://www.science-education.ru/ru/article/view?id=13175l . (In Russian.)

Ksenofontova, A. «Cluch k parallelinim miram: o chem. Govoritsea v posledney rabote Stivena Hokinga». [https://russian.rt.com/science/article/494293-hoking-rabota-parallelnye-miryl. (In Russian.)

Lotman, U. Culitura i vzriv. M.: Gnozis. Izd. gr. Progress, 1992. 272 pp. [https://studfile.net/preview/1787816/page:14/l. (In Russian.)

Luhmann, N. Vvedenie v sistemnuiu teoriu [Binfiihrung in die Systemtheorie]. M.: Logos, 2007. 360 pp.

Luhmann, N. «Vlasti» [Macht]. [ https://studfile.net/preview/5561029/ . ]. (In Russian.) Luhmann, N. Obschestvo obschestva [Gessellschaft der gessellschaft]. Kn. 1. Obschestvo kak socialinaya sistema. Kn. 2. Media communicaciya. Kn. 3. Evoluciya. M.: Logos, 2011. 637 pp.

Luhmann, N. Obschestvo obschestva [Gessellschaft der gessellschaft]. Kn. 4. Differenciaciya. Kn. 5. Samoopisaniya. M.: Logos, 2011. 640 pp.

Размещено на Allbest.ru