Другое объяснение, менее распространенное, предполагает, что совокупность элементов приобретает качество, которого не было у каждого отдельного элемента и которое является результатом возникновения этой самой совокупности. Примеров тому мы имеем в окружающем нас мире предостаточно. Первый из них - это вычислительные машины и программы для них.

Еще одно объяснение - компромиссное. Оно прямо не отрицает и не утверждает божественного происхождения человеческого или иного интеллекта, но и не спорит, что его возникновению способствует объединение первичных элементов в совокупности. Причем имеется в виду, что первичные элементы - "умные" или "почти умные". Сочетание слов "распределенный интеллект" именно это и предполагает. В качестве примера нередко приводят сообщества муравьев. Вроде у каждого из них маленький, но интеллект. Однако каждый отдельный муравей, как принято считать, не имеет плана на создание муравейника или организации сообщества муравьев. А много муравьев строят муравейники и живут в сложном сообществе.

Нам как авторам этой работы пример с муравьями кажется предельно неудачным, опирающимся на неверные допущения. Если быть точным, то в данном примере муравьи действуют как бы на пользу себе, создают муравейник, в рамках которого и решают более сложные задачи, непосильные каждому из них в отдельности. Это и вводит наблюдателя в заблуждение, заставляет поверить, что создание муравейника есть результат более сложного расчета самих муравьев. Однако в природе сколько угодно примеров, когда живые особи действуют целенаправленно, однако далеко не всегда себе на пользу. Например, есть вид тропических термитов, которые перед спариванием роятся и при этом теряют крылья. В результате они становятся легкой добычей других существ, так как являются вполне съедобными, даже вкусными. Потеря крыльев и сохранение качества съедобности (могли бы стать ядовитыми) совсем не соответствует интересам самих термитов.

Есть паразиты, которые заставляют свои жертвы вести себя определенным образом, таким, чтобы сами паразиты потом попали, например, в организм третьих существ и там успешно прошли этап своего развития. Но не сами же паразиты планируют такие последствия! Такое поведение называется манипуляцией поведением промежуточного хозяина, и это установленный научный факт. Helluy S. Un mode de favorisation de la transmission parasitaire: la manipulation du comportement de l'hote intermediare//Revue d'Ecologie, 1983, v.38, №2. Кое-кто полагает, что вирус гриппа заставляет нас чихать и тем самым заражать других людей, а вирус бешенства заставляет жертву кусать других особей и таким образом распространять его.

У некоторых пауков самки съедают самцов в ходе спаривания, но при этом сам копулятивный орган ампутируется и продолжает выполнять свою прямую функцию. Михайлов К.Г. Кастрация и половой каннибализм у пауков. Природа, 2002, №5. Похожая ситуация наблюдается и у некоторых головоногих. Такие действия никакой целесообразностью или выгодностью для самих пауков никак не объясняются.

Как ориентируются по звездам и птицы, и членистоногие, причем последние не менее успешно, хотя не имеют никакого мозга? А каким образом камбала, если ее положить на шахматную доску, воспроизводит на себе рисунок клеток?

Можно упомянуть и действия одноклеточных, эксплуатирующих иммунитет высших животных. Бактерии активно приспосабливаются генетически, причем это совсем не пассивное ожидание нужных мутаций. Что все это значит? Акты внутриклеточного мышления, редактирование РНК? Распределенный интеллект? Или высший план (идея), заранее записанные на клеточном уровне? Кое-кто даже полагает, что такой план формируется вне живых существ, а те его в ходе свой жизни просто считывают. Чайковский Ю.В. Наука о развитии жизни. Опыт теории эволюции. М., Тни КМК, 2006, с. 389.

Адаптивное управление. Это понятие используется при создании систем управления, при этом предполагается, что параметры или структура регулятора могут изменяться в зависимости от внешних неконтролируемых или контролируемых изменений, а также изменений самого объекта управления. Осипов Г.С. Лекции по искусственному интеллекту. Красанд, 2009, 272 с.

Распознавание образов. Эта задача обычно считается существенной частью общей задачи создания искусственного интеллекта. Человек, как и другие живые организмы, постоянно распознает предметы, образы, понятия. При этом он выделяет какие-то характерные для такого предмета общие признаки или свойства. Современная наука исследует проблему по двум направлениям. Во-первых, изучаются и моделируются способности живых существ (человека) к распознаванию. Во-вторых, создаются и совершенствуются методы распознавания, используемые при решении определенных прикладных задач.

Эволюционные алгоритмы. В этом случае речь идет о разработке моделей, отражающих биологическую эволюцию. Моделируются процессы отбора, мутации и воспроизводства. При этом исследуется поведение множества агентов (популяция). Данное направление в создании искусственного интеллекта является перспективным хотя бы в силу того, что позволяет создать и усовершенствовать методы эволюции самого интеллекта, что совсем не означает признание биологической эволюции. В этом же контексте говорят о генетическом программировании, то есть о создании или изменении программ с помощью генетических алгоритмов. Целью является совершенствование программ. При этом генетические алгоритмы - это эвристические алгоритмы поиска, использующие методы, напоминающие биологическую эволюцию. Такое программирование предполагает автоматическое внесение случайных изменений (оператор мутации) и объединение алгоритмов (оператор скрещивания).

Искусственная жизнь. Когда оперируют данным понятием, то имеют в виду нечто несколько иное, нежели искусственный интеллект. Последний - это более широкое понятие, включающее самые разные инженерные технологии и математические концепции. По мнению сторонников искусственной жизни, создатели искусственного интеллекта не могут уйти от четких и прозрачных причинно-следственных (казуальных) связей между исходными данными экспериментов и результирующим поведением моделируемых объектов. Роботы при этом действуют, как правило, на основе систем логического вывода, выполняющих манипуляции с наборами фактов и правил. Однако, как соглашаются сторонники искусственной жизни, например, нейронные сети имеют менее предсказуемый результат, а следовательно, находятся на стыке искусственного интеллекта и искусственной жизни. Генетические алгоритмы и вовсе рассматриваются как полноценная вотчина искусственной жизни. Главное отличие искусственной жизни от искусственного интеллекта заключается в желании добиться не просто поведенческого сходства искусственных существ с биологическими, а достичь этого с помощью естественных, природных, эволюционных подходов.

"Китайская комната", это эксперимент, предложенный в 1980 году американцем Джоном Серлем. Searle, J. R. "Minds, Brains, and Programs", The Behavioral and Brain Sciences, vol. 3 (1980): pp. 417-424. Он критически относился к идее создания "сильного искусственного интеллекта" и в этой связи предложил провести мысленный эксперимент. Смысл его заключался в следующем. Человека помещают в комнату, где находятся как бы корзины с китайскими иероглифами. У человека есть руководство (книга правил, компьютерная программа), согласно которому можно на определенный набор иероглифов, представляющий из себя вопрос на китайском языке, давать определенный набор иероглифов в качестве разумного ответа. Смысл теста в следующем. Действительно, можно разработать программу, которая будет на определенное сочетание иероглифов отвечать другим сочетанием, которое будет иметь какой-то смысл на китайском языке. Однако это не будет означать, что человек, сидящий в комнате, будет понимать китайский язык. Точно также не будет понимать этот язык и программа, которая будет подбирать ответы.

Этот эксперимент представлял собой критику теста Тьюринга. Якобы тест выдержан, а машина при этом не обладала свойствами, приписываемыми интеллекту.

Мы как авторы данной работы в этом месте не можем удержаться и позволяем себе высказать следующие свои критические, хотя и дилетантские мысли в отношении "китайской комнаты". Серль в своем эксперименте выводит в какую-то самостоятельную субстанцию сознание человека. Его можно понять. Действительно, субъективно мы считаем, что у нас имеется сознание. Но что это такое на самом деле, сознание? Можно ли тут доверять нашим чувствам, которые понемногу, но одновременно повсюду нас обманывают? Может быть, на самом деле сознание - это не что иное, как появление феномена деления интеллекта?

Поясним свою мысль. Когда мы говорим о сознании, то имеем в виду собственную возможность наблюдать как бы со стороны за процессом обработки поступающей информации и принятием решения и при этом участвовать в принятии этого решения. Ну и что тут особенного? Многие полагают, что интеллект делится при этой операции на две части. Первая чисто механически обрабатывает информацию, поступающую, например, в виде речи, расчленяет ее, опознает отдельные элементы, выясняет, какая именно задача была поставлена говорящим. Потом анализирует задачу, зашифрованную в виде речи, решает ее и выдает решение, также предварительно зашифровав ее в человеческую речь. При этом речь может быть на любом языке (действительно, какая разница, как шифровать, лишь бы можно было расшифровать). А вторая часть интеллекта наблюдает за всем этим процессом, также анализирует его, обобщает и делает общие выводы о ходе расшифровки - анализа - принятия решения - зашифровки. Все эти операции вполне укладываются в компьютерное моделирование. Первая часть интеллекта выполняет механическую работу, и она, по Серлю, действительно не сознает, что делает. Однако вторая часть наблюдает за процессом со стороны, вот она и есть то самое загадочное человеческое сознание. И нет необходимости говорить о какой-то божественной и непостижимой субстанции под названием "сознание". Может быть, правы те, которые считают, что в нашем мозгу происходит лишь манипулирование синтаксисом?

Конечно, мы тут существенно упростили проблему. В частности, в данном случае мы не говорим о таком важном основании сознания, как разделение окружающего мира на "я" и на "все остальное". Однако, как представляется, в данном случае суть проблемы не сильно пострадала от всех упрощений.

Полагаем также, что это наше изложенное выше авторское предположение в целом перекликается с таким подходом создания искусственного интеллекта как многоагентная система. Тарасов В.Б. От многоагентных систем к интеллектуальным организациям: философия, психология, информатика. - М.: Эдиториал УРСС, 2002. - 352 с. В ее рамках взаимодействуют относительно самостоятельные элементы, называемые интеллектуальными агентами.

Когда человек отвечает по определенным правилам на набор звуков, которые на самом деле являются речью на китайском языке, он конечно "не понимает", что тоже говорит на китайском. Поначалу не понимает. Точно также, как ребенок, еще не освоивший язык родителей. Но потом ребенок запоминает определенные сочетания звуков, ассоциирует их с каким-то реальным предметом ("мама", "еда", "игра" и т.д.) И начинает определенным образом отвечать. Как только ребенок освоит достаточное количество таких словосочетаний и поймет, чему именно они соответствуют, он с этого момента уже "знает" китайский язык. Сказать честно, тут не видно принципиальной разницы с машиной, тоже прошедшей этот путь. Разве что человек всячески дает понять, что он способен оценить в целом картину общения на определенном языке. Это и неудивительно, ведь мы оперируем не знаками, а целыми образами Кузнецов О.П. Быстрые процессы мозга и обработка образов. Новости искусственного интеллекта, 1998, №2. и различными по сложности моделями. Потому-то у нас и возникает в виде зрительных или иных образов общая картина происходящего. Можно говорить не о моделях, а о паттернах. Глубокое исследование на эту тему поводилось Л. Бобровниковым. См.: Бобровников Л. Молекулярно-биологические и физиологические основы нейросинергизма. М., 2005, с. 81. Если это так важно для решения вопроса о том, обладает машина интеллектом или нет, то можно и ее научить делать примерно то же самое. Скорее всего, для опытного программиста тут нет ничего немыслимо сложного.

Конечно, мы не единственные, кто критически относится к "китайской комнате". Обычно критики этого эксперимента говорят о том, что нужно было в совокупности рассматривать как саму комнату, так и человека, находящегося внутри, а вместе с ним и все правила игры и ее составные элементы (иероглифы). Тогда и получится совокупное понятие, которое могло бы претендовать на то, чтобы считаться носителем интеллекта.

Тут надо пояснить, что "китайская комната" предполагает, что существует самостоятельное понятие "семантика", отличное от понятия "синтаксис". Под семантикой обычно понимают правила определения поведения отдельных языковых конструкций. Величковский Б.М. Когнитивная наука. Основы психологии познания. Т.2, М., 2006, с. 139. Синтаксис, это строй связной речи. При этом выделяют учение о словосочетании и учение о предложении. Некоторые специалисты полагают, и, возможно, не без основания, что семантика как таковая не существует, что это искусственная конструкция, не отражающая реального положения вещей. Слово есть, а явления нет? Очень даже может быть.

В чем-то проблема создания искусственного интеллекта созвучна с созданием летательных или подводных аппаратов. Ведь можно же было пытаться создать аналог птицы, который точно также и летал бы. Однако до сих пор человечество не добилось тут заметных результатов. Живые птицы летают намного лучше, чем созданные человеком модели. Однако можно было пойти и по другому пути: не воспроизводить птиц в точности, а лишь бороться за достижение конечного результата - перелета из одного места в другое на аппарате тяжелее воздуха. Именно так в реальной жизни и произошло. Был изобретен самолет, который очень даже успешно летает и перевозит людей и грузы. Самолет не очень похож на птицу и в любом случае не машет крыльями. Однако предельно эффективен. Точно также хорошо летает и вертолет, тоже не являющийся механической моделью какой-либо птицы. Подводные аппараты также не сильно похожи на рыб и, как правило, не машут хвостами. Но плавают не хуже рыб, во всяком случае выполняют поставленные человеком задачи более эффективно, чем модели рыб.

Если пытаться воспроизвести именно человеческий интеллект, имитируя достаточно точно работу головного мозга, то это явно исключительно сложная задача. ЭВМ и человек - это принципиально разные платформы для интеллекта. "Железо" в том и другом случае довольно сильно различается. Задача создать на ином "железе" аналог конкретного интеллекта непроста и неизвестно когда будет решена. Однако человечество исключительно успешно создает элементы интеллекта, которые на базе машин решают все более обширный круг задач, стоящих перед человеком. Более того, в наше время нередко решаются задачи, которые традиционно считались чисто человеческими, неподвластными искусственному разуму.

Говоря о проблеме создания искусственного интеллекта, нужно чуть подробнее коснуться и такого понятия, как когнитивность. Дело в том, что те или иные аспекты проблемы интеллекта, как искусственного, так и естественного, изучают специалисты очень разных профилей. Например, психологи. Они, конечно, не ставят задачу создания искусственного интеллекта. Но определенным образом относятся к интеллекту человека. Это отношение имеет свои особенности.

Можно определить когнитивность как способность к умственному восприятию и переработке внешней информации. Тем не менее можно встретить использование этого термина и в других смыслах, например, как процесс появления и становления знаний и концепций, выраженных как в мысли, так и в действии. Исторически когнитивный подход пришел на смену бихевиоризму ("действие" сменило "реакцию"). Когнитивный подход широко используется в психологии и касается психических процессов личности, психических состояний с точки зрения обработки информации. Величковский Б.М. Когнитивная наука. Основы психологии познания. В двух томах, М., 2006. Ильин Е.П. Психология индивидуальных различий. Питер, 2004, 701 с. Baumgartner, Peter, and Sabine Payr, eds. Speaking Minds: Interviews with Twenty Eminent Cognitive Scientists (Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1995). Например, изучаются индивидуальные особенности психики личности (когнитивные стили), при этом полученные выводы несомненно имеют практическую ценность. Холодная М.А. Когнитивные стили. О природе индивидуального ума. СПб.: Питер, 2004. Более того, некоторые специалисты полагают, что таким путем можно найти вариант объединения общепсихологического и дифференциально-психологического аспекта изучения человеческого интеллекта с выходом на понимание природы индивидуального разума.

Когда говорят о когнитивных процессах, то, как правило, имеют в виду память, внимание, восприятие, действие, принятие решений и воображение. Традиционно эмоции не относились к когнитивных процессам, хотя теперь специалисты пытаются выделить когнитивную составляющую и в эмоциях.

Так вот, любопытно, что современные ученые далеко не всегда прямо связывают когнитивные процессы с физиологическими процессами головного мозга человека. Хотя, конечно, никто не отрицает, что мозг играет важную роль в психических состояниях личности. Обычно говорят, что мозг - это только орган, но не источник психической деятельности. Субъектом же психической деятельности является якобы не мозг, а человек.

Опять-таки в данном случае проблема заключается в том, как понимать феномен сознания человека и все иные подобные состояния. Может, как результат физиологической работы мозга по переработке поступающей информации? Ученые, занимающиеся когнитивными науками, подчас обходят этот неприятный вопрос. В результате когнитивные процессы превращаются в какую-то самостоятельную субстанцию. Прямо никто, конечно, не говорит, что такие процессы имеют божественное или какое-то другое сверхъестественное происхождение. Но как же иначе в таком случае понимать, что, например, сознание - это что-то самостоятельное, а не простая функция мозга?

Конечно, хорошо было бы, если бы кто-то со стороны, но не человек, оценивал состояния нашей психики. Его мнение могло бы быть объективным. Но, к сожалению, пока есть только один субъект для осуществления таких наблюдений - это сам человек. Он сам должен оценивать собственное поведение и состояние собственной психики, то есть высказывать интроспективное суждение. А это никак нельзя сделать, игнорируя собственное восприятие. Но не исключено, что оно, это восприятие, является не в полной мере объективным. Более того, скорее всего оно ко всему прочему перегружено разными закоренелыми убеждениями, неверными, но твердо устоявшимися. А также представлениями "здравого смысла" о тех или иных ментальных состояниях.

Согласитесь, все-таки уж очень мы с вами искажаем окружающий мир, окрашивая его в те или иные оттенки (речь идет не только о цветах), чтобы яснее обозначить для себя границы качественных переходов. Это что касается органов чувств. Но ведь себя мы тоже воспринимаем субъективно. И, скорее всего, тоже в чем-то не совсем точно.

Специалисты полагают, что существуют такие самостоятельные субстанции, как мысль, сознание, понимание, мышление. Подробнее эти вопросы будут рассмотрены в других разделах данной книги. Но все-таки позволим себе уже здесь высказать кое-какие соображения. В частности, не ошибается ли человек, не приписывает ли он относительно простым процессам оценки и переработки информации какие-то собственные, особые, чуть ли не божественные свойства? Вот, например, идет в нашей голове процесс анализа полученной информации. Полученные образы сравниваются с имеющимися в голове шаблонами (моделями). Мы делаем какие-то выводы. Человек способен видеть (ощущать) этот процесс как бы со стороны. Так, может быть, и не надо тут ничего усложнять? Ведь оценка, особенно критическая, процесса обработки информации - это вполне понятное действие. Его, вероятно, можно смоделировать в вычислительной машине. Наверное, что-то похожее и имеет на практике место в случаях использования агентного подхода, обратной связи, параллельных процессов обработки информации. См., например: Ezhkova I.V. "Natural Logic and Cognitive Economics", International Conference on Cognitive Economics, Sofia, 2005. Ничего сверхъестественного. Это сплошь и рядом имеет место при использовании в вычислительных машинах тех или иных программ.

Есть только оно противопоказание. И существенное. Если согласиться с такой позицией, то придется также согласиться и с тем, что вычислительные машины, которые используют указанные программы, также обладают каким-то своим своеобразным сознанием, мышлением, они определенным образом "понимают", что они делают. Ну да, именно это и имеется в виду. Если их запрограммировать на то, чтобы они со стороны оценивали собственную работу, а также выделяли себя из окружающего мира, то, грубо говоря, это и будет определенная форма сознания, понимания. Тут надо подчеркнуть именно необходимость выделения собственного "я" машины, противопоставления ее всему остальному миру. Без такого выделения никакого сознания не получится.

Тут могут возразить, почему же машины, если они такие "живые" и обладающие "сознанием", не пытаются с нами заговорить, не пытаются реализовать это свое собственное сознание, как если бы они были живыми существами? Ответим: они могли бы это сделать, если бы были должным образом запрограммированы. Тут нет ничего непреодолимо сложного.

Во-первых, мы и сами не такие уж сложные, как может показаться. Не такие уж мы непознаваемые и неповторимые божества. Если приглядеться повнимательнее, то окажется, что в основе нашего интеллекта лежат определенные критерии отношения к окружающему миру. В нас эти критерии частично заложены от рождения, а частично приобретены в ходе познания и освоения окружающей среды. Это какие-то шаблоны (стереотипы, модели) поведения, по сути, программы, которые нам что-то не дают делать или, наоборот, побуждают делать, постоянно заставляют оценивать обстановку как благоприятную или угрожающую. Мы соответственно реагируем, радуемся или плачем, избегаем опасности или ищем удовольствия. И не более того. При этом оцениваем собственные действия, часто используя зрительные образы. А значит, эти оценки очень похожи на самостоятельную субстанцию, объективную реальность. Похожи, это точно. Но это не реальность, а, скорее всего, лишь способ наших оценок собственных действий и руководства ими. Грубо говоря, весь наш человеческий интеллект можно было бы свести именно к такой схеме. Что, тут читатель скажет, что авторы свели человека к простому набору инстинктов, условных и безусловных рефлексов? А может, он, человек, на самом деле такой и есть, только действует по более сложным моделям, чем другие животные?

Во-вторых, машины можно тоже посложнее запрограммировать. В результате и они начнут вступать с нами в контакт, просить не выключать их, спросят, как нас зовут. И, наверное, могут сделать еще много чего такого, что, как мы пока считаем, присуще только человеческой личности. Просто мы не программируем их в этом направлении. Нет такой задачи. И ясно, почему ее нет. Если мы подобным образом запрограммируем машину, в первую очередь введем в нее программу самосохранения, а значит, и самосознания, то нам от такой машины не будет никакого проку. Она не будет играть с нами в те игры, которые мы в нее заложим, не будет просчитывать те формулы, когда мы того захотим. То есть она, конечно, будет и играть, и считать. Но результатам ее труда нельзя будет доверять. Ведь мы не сможем исключить, что в том или ином случае машина в дополнение к поставленной нами задаче учла также задачу самосохранения и "умышленно" исказила конечный результат.

Да, формально задача создания искусственного интеллекта ставится. Но как ставится? Достаточно своеобразно, и в этом все дело. Люди хотят совершенствовать отдельные способности машины. Она должна считать быстрее нас, играть на бирже, предсказывать экономические кризисы, переводить тексты, распознавать речь, искать в Интернете информацию. Может быть, самообучаться. А потом мы хотим, чтобы ни с того ни с сего такая машина вдруг начала бы вести себя как живой человек. Но вряд ли на самом деле это возможно без самоопределения машины, без выделения ее собственного "я", без формирования ее самосознания и противопоставления всему остальному.

Конечно, нельзя исключить, что искусственный интеллект может получиться и случайно, без умышленного формирования самосознания машины. Она, если будет предоставлена сама себе, станет самосовершенствоваться, и в конце концов сама может приобрести качества, которые пока присущи только человеку, в том числе и самосознание. Тут нет ничего немыслимого, и все зависит от степени свободы, которую мы предоставим машине. Наверное, при определенной свободе у нее может возникнуть то, что мы привыкли называть инстинктом самосохранения. В результате машина в качестве следующего шага начнет искать пути к саморазмножению. Одновременно она, скорее всего, попытается разорвать свою зависимость от человека. Вот на этом этапе она уже явно будет выглядеть как то, что мы называем разумным существом.

Такой сценарий теоретически возможен при очень большой свободе самосовершенствования. Однако, скорее всего, вряд ли кто-то намерен обеспечить машинам подобную свободу. К тому же должны иметься и аппаратные возможности к саморазмножению, к самозащите. Должно существовать "железо", которое могло бы и "кусаться", и размножаться. Короче, пока никто не намерен давать машине с большими потенциальными возможностями пуститься в самостоятельное плавание, попастись без пастуха на лужке. Однако если бы такое произошло, мы, скорее всего, в конце концов получили бы железное, но одновременно живое существо. Причем не исключено, что враждебное нам. Собственно говоря, если предположить, что существуют создания, обладающие более развитым интеллектом, чем мы, то возможно он, этот интеллект, именно так и формировался.

А без предоставленной человеком свободы машина может себя повести как человек только в одном случае. Если сам человек запрограммирует у нее реакции, которые мы согласны рассматривать как проявления разума. Но тут возникают проблемы. Ученые согласны на то, чтобы разрешить машине имитировать человеческое поведение. Но они совсем не согласны с тем, что эта имитация и есть, по сути, человеческое поведение. Если речь идет о сложных вычислительных процессах, то, наверное, напрасно не согласны (хотя имитация простейших движений и реакций - это тоже в принципе проявления человеческой сущности).

Надо еще раз упомянуть, что вопрос об имитации внешних проявлений человеческого интеллекта лежит в основе двух основных направлений создания искусственного интеллекта. Грубо говоря, часть специалистов пытается имитировать внешние проявления, но при этом добивается этого способами, не копирующими деятельность нашего мозга. Другие специалисты идут по пути копирования и моделирования деятельности человеческого мозга, рассчитывая именно таким путем создать искусственный интеллект. Таким образом, имитацию внешних проявлений или имитацию самих процессов мышления - все это в любом случае можно рассматривать как создание искусственного интеллекта.

Часть когнитивной науки - это кибернетика. См, например: Кузин Л.Т. Основы кибернетики: В 2-х томах. Энергия, 1994, 576 с. Ее авторы (Винер) не без оснований полагали, что процессы управления в живых существах, машинах и обществах (людей или животных) достаточно схожи. А сами процессы управления сводятся к передаче, хранению и переработке информации. Из кибернетики во многом и выросли науки об искусственном интеллекте. За попытками его создания стоит одна фундаментальная идея - формализация мышления человека. Кибернетика предполагает существование систем, которые взаимодействуют сами с собой и воспроизводят себя.

Еще раз подчеркнем, что не хотим слишком упрощать процессы, протекающие в нашей голове. Но, скорее всего, они не являются непостижимыми, волшебными, божественными. Скорее, запутанными. Существует асимметрия (точнее, диссимметрия) полушарий головного мозга. К тому же разные участки мозга не просто отвечают за те или иные функции. Такая ответственность пересекается, дублируется. Интересны в этой связи выводы А. Зенкина. См.: Зенкин А.А. "Знание - порождающие технологии когнитивной реальности". НИИ, 1996, №2, с. 72-78. Часть процессов идет параллельно. Полученный результат оценивается и сравнивается. Явно существует обратная связь. Список можно долго продолжать. Однако запутанность не значит непостижимость. И не значит, что подобные процессы в принципе нельзя моделировать. Хотя это сложная задача и она будет решена скорее всего нескоро.

Процессы восприятия человеком внешней информации, ее обработки (переработки) и принятия решения глубоко изучаются современной наукой. Причем тут действуют ученые разных профилей. Грубо говоря, их можно подразделить на психологов, нейробиологов, лингвистов, программистов (создателей искусственного интеллекта) и философов. В общем, никто не спорит, что человеческий мозг при этом оперирует лишь образами предметов и понятий. Их называют, например, значимыми символами, внутренними репрезентациями. Одна из форм - это обработка языка. Все это направление называется когнитивной лингвистикой. У авторов данной книги нет желания и возможности углубляться в дебри науки. Тут много чего сложного. Индивидуальные модели "объект - объект" (матрицы субъективного сходства объектов), модели "категория - категория" (или "признак - признак"). "Знаемые" системы значений, или "декларативные", таблицы "объект - категория".

Наша задача и проще, и сложнее. Проще, потому что мы не намерены вдаваться в детали. И сложнее, потому что мы намерены делать обобщения, не нанося при этом слишком существенного вреда смыслу. Суть авторского подхода заключается в том, что конкретный объект первично отражается как условный образ. Это может быть, например, образ предмета, звука или даже символа. При этом головной мозг совершает все операции именно с образами. Для сравнения - современные однопроцессорные ЭВМ совершают операции, как правило, с символами. Образы с большей или меньшей достоверностью, но отражают вид, а также те или иные свойства реального предмета.

Дальше с этими условными образами происходят различные манипуляции. В частности, образ, видимо, сравнивается с шаблонами, хранящимися в нашей голове. В ходе манипуляций, насколько можно понять, и первичный образ может тоже трансформироваться, превратиться в более схематичное отражение отражения, упроститься. Однако все равно это отражение, хотя уже не исходного предмета, а его отражения. То есть отражение отражения.

В природе мы тоже знаем такой эффект. Речь идет о простом зеркале. И в нем отражается какой-то конкретный предмет. При этом сам предмет остается на месте, а его отображение в виде условных знаков распространяется дальше. И может еще раз отразиться и еще раз трансформироваться. При этом конечное отражение может иметь мало сходства с самим предметом, но это не столь важно. Важно, что сам процесс отражения возможен и даже присущ окружающему нас миру.

Конечно, неверно сводить весь процесс работы интеллекта к простому отражению в зеркале. Зеркало - это совокупность первичных элементов, расположенных в определенной системе. В этой связи можно упомянуть о свойствах, которые называются синергичностью (однонаправленностью процессов). См., например: Еремин А.Л. Ноогенез и теория интеллекта. Краснодар, 2005, с. 56. Благодаря этому возможно существование зеркал и создаваемых ими отражений, к которым мы привыкли в обыденной жизни. Однако на примере зеркала можно показать, что возможность существования интеллекта связана именно с такими элементами, расположенными и связанными между собой, создающими однородную массу. Но зеркало - это еще и определенный эффект - отражение, то есть создание условного образа реального предмета с помощью световых элементарных символов. Тут, на наш взгляд, есть немалое сходство с процессами, происходящими и в человеческой (и не только человеческой) голове.

Следует также подчеркнуть, что чисто теоретически все связано со всем, все несет какую-то информацию обо всем. И это вытекает из принципа отражения как всеобщего свойства материи. Именно поэтому аналогия с зеркалом и представляется достаточно наглядной и не слишком неуместной.

Важно отметить, что в ходе отражений мы имеем дело с разными первичными элементами. Самый первичный элемент - это условный знак, символ, из множества которых и складывается само отражение. В вычислительных машинах (не нейрокомпьютерах), например, это символ, цифра, лежащая в основе цифрового изображения. Однако первичным, самым простым элементом при обработке человеком полученной им информации является не цифра, а само отражение предмета. А вот множества этих отражений (первичное, вторичное, последующие) и представляют собой массив информации, с которым наше сознание и проделывает определенные операции. Первичный элемент - отражение всего предмета.

Тут нам могут возразить, что мы недопустимо упрощаем процесс восприятия и обработки информации в наших с вами головах. Человек воспринимает окружающий мир с помощью различных органов чувств. При этом сигнал в мозг приходит разный. Как же можно так сваливать все в кучу? Оказывается, не только можно, но и нужно. Авторы данной книги совершенно согласны с теми учеными, которые утверждают, что наш мозг обрабатывает сигналы, полученные от разных органов чувств, по совершенно одному и тому же алгоритму. При обработке полученного образа, вне зависимости от того, идет ли речь о зрении, осязании, обонянии, вкусе или слухе, наш мозг использует одну и ту же операцию. Не все ученые согласны с таким подходом, но нам как авторам именно он представляется достаточно разумным и правильным. Зоны коры головного мозга, обрабатывающие сигнал (образ), полученный органами чувств, устроены примерно одинаково. И, скорее всего, сигнал они также обрабатывают одинаково, по одному и тому же принципу. При этом в процессе обработки участвуют клетки, которые устроены одинаково и взаимодействуют одинаково. Сигналы же, идущие от разных органов чувств, также по своей природе одинаковы. Единственно, их делят на пространственные и временные (зрительный образ - это скорее набор пространственных сигналов, а звук - скорее временных).

Нужно чуть подробнее коснуться позиции противников такого подхода. Нередко речь идет о специалистах, пытающихся с помощью программных средств моделировать те или иные функции мозга человека, касающиеся восприятия. Механизмы, используемые при этом для моделирования зрения, в принципе иные, чем те, которые используются для моделирования осязания. С практической точки зрения это, наверное, верно. Однако тут программисты действуют иначе, чем наш собственный мозг. Для того, чтобы наиболее рациональным образом решить конкретную практическую задачу и создать программу, позволяющую "видеть", это правильно. Но одновременно такой подход не очень помогает понять определенные особенности человеческого процесса восприятия. Довольно сильно путает ситуацию и то, что при различных операциях (например, зрение и осязание) активизируются разные участки мозга. В этой связи так и просится аналогия с устройством, состоящим из принципиально разных модулей, каждый из которых отвечает за определенную функцию. Модули, может быть, и имеются. А вот принцип работы каждого модуля, надо полагать, одинаковый. Более того, ряд медицинских опытов позволяет утверждать, что одни участки мозга животного могут заменять другие.

Если говорить о механизме восприятия мозгом внешней информации, то можно упомянуть и предлагаемый иногда принцип "стальной иглы". Использование выражения "стальная игла" при этом достаточно условно, можно было бы употребить и иные термины. Суть этого принципа сводится к тому, что человек имеет дело не с передаваемой информацией, а с раздражителями (укол иглы), которые вызывают у него в мозге активизацию соответствующих моделей. То есть, например, сказанные слова в таком случае не несут самостоятельной информации, они лишь активируют у нас те или иные модели, которые и имеют какой-то смысл, несут какую-то информацию. Евменов В.П. Интеллектуальные системы управления. М., Либроком, 2009, с. 60. Если действительно так понимать механизм работы мозга, то тогда надо немного по-иному подходить и к процессам его моделирования.

Еще один вопрос, это насколько человеческий мозг действует аналогично компьютеру. Тут тоже существует значительный разнобой в подходах. Авторы данной книги придерживаются того взгляда, что человеческий мозг несомненно осуществляет операции с символами, в том числе и таким образом, что эти действия вполне можно квалифицировать как вычислительные операции. Однако, оперируя с символами, мозг, как правило, рассматривает их как связанную совокупность, определенный образ. А действия с образами - это преимущественно операции с памятью, а не вычислительные действия. В этой связи авторы данной работы, как и ряд других ученых, полагают, что человеческий мозг - это скорее хранилище информации, чем вычислительная машина.

Было бы несправедливо, рассуждая о путях создания искусственного интеллекта, не упомянуть, хотя бы вскользь, о некоторых подходах к решению этой проблемы с точки зрения философии. Это тем более необходимо, что в наше время довольно часто можно встретить высказывания, что человечество в принципе не может создать никакого искусственного интеллекта, подобного человеческому. Поначалу, в середине пятидесятых годов прошлого века, настроения были прямо противоположными. Казалось, что вот еще чуть-чуть, и будет изобретена машина, обладающая чем-то вроде человеческого разума. Но, несмотря на привлечение лучших умов и довольно значительные вложения материальных средств, искусственный интеллект как что-то похожее на человека так пока и не был создан. Да, конечно же, машины играют на бирже, выигрывают в шахматы, имитируют человека в Интернете. Но в целом это явно еще не человек с интеллектуальной точки зрения. Что-то тут явно не получается.

Авторы данной книги полагают, что основная (но, конечно, не единственная) проблема заключается не столько в недостаточной изощренности компьютерных программ, и не в способности "железа" запоминать большое количество байт информации. И даже не в том, как именно осуществляются вычислительные операции, последовательно или параллельно. Не сильно зависит это и от характера обрабатываемой информации - является ли она математическим рядом символов или образами. Делу вряд ли поможет и переход от однопроцессорных вычислительных машин к искусственным нейронным сетям. Скорее всего, основная проблема заключается в неверном философском подходе.

Поясним эту мысль. Современные вычислительные машины обладают высоким быстродействием, могут хранить значительные объемы информации. Во всяком случае, такие объемы, которые являются сопоставимыми с памятью человеческого мозга. Казалось бы, вот еще один шаг, еще одно усовершенствование программы, и машина станет человеком. Но тут возникает одно препятствие. Программисты должны получить задание, что именно они должны создать. Однако это задание таково, что пока оно невыполнимо. Программистам говорят примерно следующее: "Создайте программу, обеспечивающую феномены сознания, мысли, творчества, разума". Программисты резонно спрашивают, а что это такое - разум. И получают объяснения, которые никак, ни в каком виде не превращаются в машинную программу. Либо программисты недостаточно умны, либо задание поставлено так, что его в принципе нельзя выполнить.

Не исключено, что имеет место именно второе. Программистам предлагают такие объяснения, что именно понимается под разумом, мыслью, творчеством, сознанием, пониманием, что действительно это никак невозможно воспроизвести в виде программы для вычислительной машины. Причем тут существует и изрядная терминологическая путаница. Нейробиологи говорят на одном языке, лингвисты на другом, а философы и вовсе апеллируют к своим собственным устоявшимся понятиям.

Проблема, скорее всего, заключается в глубочайшем заблуждении относительно места человека, да и всего живого, в окружающем мире. Все человеческое общество строится на презумпции, что все живое, а человек в первую очередь, имеет некоторые божественные качества. Мы тут умышленно немного утрируем ситуацию. Ясно, что прямо вам так никто не скажет. Но будут говорить разные запутанные фразы, которые в конечном итоге именно это и будут означать.

Эти божественные качества сводятся вот к чему. Очень многие вам скажут, что человек волен сам определять свою судьбу. Захочет, станет музыкантом. А захочет, будет шофером или банкиром. Может быть, это хотение никогда не реализуется, но в любом случае человек может по крайней мере сделать так, что он будет стремиться к этой цели. Человек, как вам объяснят, может стать бизнесменом. С этой целью он может заключать самые различные гражданско-правовые договоры, устанавливая при этом любые условия таких договоров, если это не противоречит закону. Человек, наконец, может выбрать преступный путь поведения. Это не поощряется, но такой выбор тоже возможен. В таком случае за этот выбор человека либо накажут, либо будут перевоспитывать.

Мы тут представили довольно ограниченный набор того, что вы услышите, если начнете свои расспросы. Однако и этого достаточно. Как вы видите, даже в одном абзаце удалось затронуть самые принципиальные проблемы устройства человеческого общества. Попытка замахнуться на них чревата по крайней мере непониманием, а может быть, и неприятностями. Однако давайте все-таки попробуем.

Как нетрудно убедиться, центральный элемент всех подобных объяснений - это утверждение о том, что человек способен сам определять свои действия. То есть, по сути, предполагается, что его действия не являются прямым результатом каких-то причин, а они беспричинны. Единственная причина - это человеческая воля. Иными словами, тут речь идет опять-таки о все той же свободе воли, свободе выбора. Но откуда она взялась, эта свобода? Все физические и химические процессы, которые мы вокруг себя наблюдаем, имеют одно твердое свойство - они характеризуются причинно-следственной связью. Тут не может ничего произойти, если тому нет причины. А человек состоит из тех же молекул и атомов, а вот нет, якобы не подчиняется этому закону о причинно-следственных связях. В отличие от всей остальной материи, он, как многие полагают, способен породить последствия без причины. Опять-таки, вам никто прямо не посмеет признаться, что человек и другие живые существа способны создавать следствие без причины. Нет, конечно же, вам произнесут внешне умную речь, упомянут детерминизм, предопределенность всех наших действий. Но при этом сошлются на какой-нибудь хитрый механизм, который на словах якобы не противоречит детерминизму, но одновременно обеспечивает свободу выбора. Например, нежесткую связь души и тела, обработку человеком получаемых им сигналов с помощью каких-то особых внутренних качеств. Или еще что-то в этом же духе.