Свобода выбора в конкурентном обществе основана на том, что, если кто-то отказывается удовлетворить наши запросы, мы можем обратиться к другому. Но сталкиваясь с монополией, мы оказываемся в ее полной власти. А орган, управляющий всей экономикой, будет самым крупным монополистом, которого только можно себе представить... Он будет не только решать, какие товары и услуги станут доступными для нас и в каком количестве, но будет также осуществлять распределение материальных благ между регионами и социальными группами, имея полную власть для проведения любой дискриминационной политики.

Даже многие экономисты социалистической ориентации после серьезного изучения проблемы централизованного планирования вынуждены довольствоваться надеждой, что производительность в этой системе будет не ниже, чем в конкурентной. И они более не защищают планирование как способ достижения высшей производительности, но только говорят, что оно позволит распределять продукцию более равномерно и справедливо. И это единственный аргумент, который еще может быть предметом дискуссии. Действительно, если мы хотим распределять блага в соответствии с некими заранее установленными стандартами благополучия, если мы хотим сознательно решать, кому что причитается, у нас нет другого выхода, кроме планирования всей экономической жизни. Остается только один вопрос: не будет ли ценой, которую мы заплатим за осуществление чьих-то идеалов справедливости, такое угнетение и унижение, которого никогда не могла породить критикуемая ныне “свободная игра экономических сил”.

(Хайек ФА. Дорога к рабству / Пер. с англ. М., 1992. С. 26--27, 33--34, 36, 37--38, 39--40, 43--44, 61--62, 71--72, 74, 75, 79--80)

БЕЗРАБОТИЦА И ДЕНЕЖНАЯ ПОЛИТИКА. ПРАВИТЕЛЬСТВО КАК ГЕНЕРАТОР “ДЕЛОВОГО ЦИКЛА”

Книга под таким названием, изданная в США в 1979 г., включает ряд лекций и докладов, с которыми Ф. Хайек выступал в 1974--1979 гг. Ниже даны отрывки из части I этой книги.

Предисловие

Нынешняя безработица есть прямой результат близорукой политики полной занятости, которую мы проводили в течение последних двадцати пяти лет. Мы должны осознать этот печальный факт, если не хотим быть втянутыми в мероприятия, которые лишь ухудшат положение. Чем скорее мы найдем дорогу из рая дураков, служившего нам пристанищем, тем скорее окончатся наши страдания.

Нет ничего легче, чем обеспечить на время дополнительные рабочие места, занимая рабочих теми видами деятельности, которые временно становятся привлекательными -- привлекательными за счет специально предназначенных для этого дополнительных расходов. Действительно, в последние двадцать пять лет мы намеренно и систематически прибегали к быстрому обеспечению занятости непосредственно путем увеличения денежной массы, которая в предыдущие два столетия постепенно врастала в силу изъянов кредитной системы, становясь таким образом, источником периодических спадов.

Не следует удивляться этому результату, так как мы последовательно устраняли барьеры, воздвигнутые в прошлом и служившие защитой против исчезающего массового стремления к “дешевым деньгам”. То, что случилось в начале современной финансовой эры, повторилось вновь -- мы опять поддались увещеванию златоустого соблазнителя и пленились очередным инфляционным мыльным пузырем. А теперь этот пузырь лопнул. Мы вскоре обнаружим, что искусственно подстегнутый “рост” во многом означал растрату ресурсов, и осознаем горькую истину: Запад живет не по средствам. Сколько бы насущной ни была потребность вновь вовлечь безработных в производственный процесс, если мы хотим не допустить подобных бедствий в будущем, не менее важно избежать ухудшения нашего положения, могущего возникнуть из-за повторения недавних ошибок.

Часть I

Инфляция, дезориентация размещения трудовых ресурсов и безработица

1. Инфляция и безработица

Устранив автоматические тормоза, действовавшие ранее (а именно золотой стандарт и фиксированные валютные курсы), мы действительно преуспели в поддержании полной занятости (и даже сверхзанятости), созданной путем кредитной экспансии и пролонгированной в конце концов за счет открытой инфляции. Нам удалось на деле поддерживать такое положение в течение гораздо более длительного времени, чем я считал возможным. Но неизбежный финал ныне недалек, а может быть, развязка уже наступила.

На моих глазах главы правительств всех западных промышленно развитых стран обещают своим народам остановить инфляцию и сохранить полную занятость. Но я знаю, что они не могут выполнить это обещание. Я даже опасаюсь, что попытки отсрочить неизбежный кризис путем нового инфляционного витка могут иметь временный успех и усугубят неизбежную в конце концов катастрофу.

Три варианта экономической политики

Неутешительная, но несомненная истина состоит в том, что ложная денежная и кредитная политика, проводившаяся в течение почти всего послевоенного периода, обусловила крайне неустойчивое положение экономических систем во всех западных промышленно развитых странах - положение, при котором любые предпринятые нами действия будут иметь самые неприятные последствия. Мы можем выбирать лишь между тремя вариантами:

1. Позволить открытой инфляции и дальше быстро набирать темп до тех пор, пока это не приведет к полной дезорганизации всей экономической деятельности.

2. Ввести контроль над заработной платой и ценами, что на время сделает незаметным действие продолжающейся инфляции, но неизбежно приведет нас к централизованно планируемой, тоталитарной экономической системе.

3. Решительно положить конец росту денежной массы, т.е. сделать шаг, который вскоре, с появлением значительной безработицы, выявит все пороки в размещении труда, вызванные в прошлом инфляцией и несомненно усугубившиеся бы при выборе любого из двух вышеназванных вариантов…

2. Кейнсианское политическое “средство” от безработицы

Формула, в которой безработица есть прямая функция совокупного спроса, оказалась чрезвычайно действенно, поскольку результаты анализа количественных эмпирических данных в некоторой степени, казалось, ее подтверждали. Напротив, этого были лишены альтернативные объяснения безработицы, которые я считаю верными... Коротко говоря, мы видим забавную ситуацию кейнсианская теория, подкрепленная статистикой, поскольку лишь ее оказалось возможным проверить количественными оценками, тем не менее, есть теория ложная. Она до сих пор широко распространена лишь постольку, поскольку суждения, доселе считавшиеся верными (и которые я продолжаю считать таковыми), не могут быть по самой своей природе подтверждены или опровергнуты статистически.

3. Истинная теория безработицы

Верное, хотя и непроверяемое, объяснение массовой безработицы связывает ее с несовпадением распределения трудовых (и прочих) факторов производства между отраслями (и населенными пунктами) и распределения спроса на продукцию этих отраслей. Это несовпадение вызвано искажением системы отношений цен и заработков. И оно может быть устранено лишь посредством изменения этих соотношений, т.е. в результате установления в каждом секторе экономики цен и заработков, обеспечивающих равенство спроса и предложения.

Другими словами, причина безработицы кроется в отклонении от равновесных цен и заработков, которые сложились бы в условиях стабильного рынка и стабильных денег. Но мы никогда заранее не можем знать, при какой структуре соотношений цен и заработков такое равновесие будет достигнуто. Следовательно, мы лишены возможности измерить отклонение существующих цен от равновесных, обусловливающее невозможность продажи на рынке труда ресурсов. Мы, следовательно, не можем выявить статистическую взаимосвязь между искажениями соотношений цен и масштабом безработицы. Однако и неподдающийся измерению фактор может обладать чрезвычайно значительным воздействием. Существующий предрассудок - важно лишь то, что может быть измерено, - в немалой степени ввел в заблуждение экономистов, да и весь мир в целом.

4. Инфляция в конечном счете увеличивает безработицу

Но почему нужно так уж бояться инфляции? Не стоит ли попробовать научиться жить в ее условиях, как вроде бы научились некоторые страны Южной Америки, тем более что, по бытующим убеждениям, это необходимо для обеспечения полной занятости? Если бы это было верно, и вред инфляции сводился бы лишь к тому, что подчеркивается многими, такую возможность следовало бы рассмотреть со всей серьезностью.

Почему мы не можем жить в условиях инфляции

Ответ на этот вопрос имеет, однако, два аспекта. Во-первых, чтобы достичь поставленной цели, такая инфляция должна была бы постоянно набирать темп, достигший бы рано или поздно такой степени, при которой эффективное функционирование рыночной экономики становится невозможным. Во-вторых, и это более важно, в конце концов такая инфляция порождает гораздо большую безработицу, нежели та, которой с самого начала предполагалось воспрепятствовать.

Нередко приводят довод, согласно которому инфляция влечет за собой простое перераспределение общественного продукта, в то время как безработица уменьшает последний, являя таким образом худшее зло. Довод неверен, поскольку инфляция сама становится причиной увеличившейся безработицы.

Вредоносное действие инфляции

Я безусловно не хочу недооценивать остальные вредоносные эффекты инфляции. Они намного хуже, чем может полагать человек, не живший в эпоху Великой Инфляции: за первые восемь месяцев моей трудовой жизни мой заработок увеличился по сравнению с первоначальным в 200 раз. Я в действительности уверен, что подобную разрегулированность денежного обращения терпят лишь потому, что в эпоху инфляции ни у кого не хватает времени и сил на организацию всенародного бунта.

Я хочу подчеркнуть, что даже те последствия инфляции, которые каждый гражданин испытывает на себе самом, не являются наихудшими, что обычно не понимают, поскольку это становится очевидным, лишь когда инфляция остается в прошлом. В особенности следует помнить об этом экономистам, политикам и всем остальным, кто не прочь указывать на южноамериканские страны, где инфляция существует на протяжении жизни нескольких поколений и где вроде бы к ней вполне приспособились. В этих преимущественно аграрных странах последствия инфляции сводятся главным образом к уже названным. Наиболее серьезные воздействия, которые инфляция оказывает на рынок труда в индустриальных странах, для Южной Америки не столь важны.

Предпринимаемые в некоторых из этих стран (в особенности в Бразилии) попытки справиться с проблемами инфляции путем каких-либо методов индексации могут в лучшем случае служить лекарством от некоторых последствий инфляции, но безусловно не от ее основных источников или наиболее болезненных эффектов. Они не могут воспрепятствовать главному ущербу, наносимому инфляцией, -- дезориентации размещения трудовых ресурсов. Этот вопрос я намереваюсь далее рассматривать более подробно.

Дезориентация размещения трудовых ресурсов

Инфляция делает определенные виды деятельности временно привлекательными. Соответствующие рабочие места исчезнут, как только будет остановлена инфляция или даже как только она перестанет нарастать так быстро. Подобный результат обусловлен тем, что инфляция: а) изменяет распределение денежных потоков между различными секторами и стадиями производственного процесса и б) порождает ожидание дальнейшего роста цен.

Сторонники денежной политики полной занятости нередко представляют дело таким образом, будто единичного увеличения совокупного спроса достаточно для обеспечения полной занятости в течение определенного, но достаточно продолжительного периода. Подобное представление не учитывает неизбежного воздействия названной политики как на распределение трудовых ресурсов между производствами, так и на политику профсоюзов в области заработной платы.

Как только государство признает себя ответственным за поддержание полной занятости при тех заработках, каких удастся добиться профсоюзам, последним становится ненужным принимать во внимание, что их требование увеличить заработную плату может повлечь за собой безработицу. В этой ситуации любое опережающее рост производительности труда увеличение заработков, если оно не влечет за собой возникновение безработицы, делает неизбежным расширение совокупного спроса. Рост денежной массы, обязательный при высвобожденном таким образом поступательном движении заработков, становится непрерывным процессом, требующим постоянного притока дополнительных денежных средств.

Дополнительный приток денег должен повлечь за собой изменения в относительной интенсивности спроса на различные виды товаров и услуг. А такие изменения должны привести к дальнейшим изменениям соотношений цен и соответствующим переменам в ориентации производства и размещении факторов производства, включая и трудовой. Я не могу рассматривать здесь все остальные причины, объясняющие, почему цены на различные товары -- и объемы их выпуска -- по-разному реагируют на изменения спроса (такие, как коэффициенты эластичности, показывающие скорость, с которой предложение отвечает на изменение спроса).

Главный вывод, который я хочу подчеркнуть, таков: чем продолжительнее инфляция, чем больше число рабочих мест зависит от того, будет ли она длиться или даже будет ли ускоряться ее темп, -- и все это не потому, что эти рабочие не нашли бы себе работу при условии отсутствия инфляции, а потому, что инфляция наделила их временно привлекательными рабочими местами, которые при замедлении или прекращении инфляции вновь исчезнут.

(Экономические науки. 1991. № 1. С. 57--64)

МОРИС АЛЛЭ

Значительный вклад в разработку теоретических проблем неоконсерватизма внес французский экономист М. Аллэ.

ЕДИНСТВЕННЫЙ КРИТЕРИЙ ИСТИНЫ -- СОГЛАСИЕ С ДАННЫМИ ОПЫТА

На мой взгляд, экономика начинает превращаться в подлинную науку лишь в послевоенный период. Я имею в виду науку, опирающуюся на статистический анализ фактов, на теории, чья логическая строгость может быть подвергнута проверке, а также на сопоставление этих теорий с данными наблюдения.

Мои работы по максимальной эффективности экономики и основам экономического расчета прошли две последовательные стадии: с 1941 по 1966 г. и с 1967 г. по настоящее время. В книге “В поисках экономической дисциплины” я дал доказательство двух фундаментальных положений: всякая равновесная ситуация рыночной экономики является ситуацией максимальной эффективности, и наоборот, всякая ситуация максимальной эффективности является равновесной ситуацией рыночной экономики (теоремы эквивалентности).

Еще один пример касается моих исследований в области денежной динамики. Опыт показывает, что в неустойчивой в денежном плане экономике не может быть ни эффективности, ни справедливости в распределении доходов.

...По сути дела перед нами всеми, на Западе и Востоке, стоит общая задача. Если мы хотим как можно лучше использовать наши ограниченные ресурсы для удовлетворения наших практически неограниченных потребностей, мы обречены быть эффективными. Каковы же условия эффективности?

В явлении бюрократии есть универсальные аспекты. И если мы намерены понять, почему экономика стран Восточной Европы малоэффективна, нам достаточно посмотреть на нашу собственную бюрократию и ее деятельность. Бюрократия характеризуется прежде всего хорошо известным законом Паркинсона -- количественным размножением административных служб. Но есть и другие законы, не менее поразительные, хотя, может быть, и менее известные. Я бы упомянул прежде всего закон движения “дел” вверх. Когда возникает какая-либо локальная проблема, местная администрация, как правило, не имеет смелости или даже политической возможности решить ее самостоятельно. В результате “дело” проходит по всем иерархическим ступенькам и оказывается в конце концов на столе министра.

Во время этого “движения вверх” проявляет себя второй закон -- закон убывающей компетенции. И не потому, что люди, возглавляющие администрацию, обязательно менее способны, чем те, кто работает внизу. Но они намного хуже знают то, что касается местных вопросов, поступающих на их рассмотрение, так как они дальше отстоят от них.

Третий закон, характерный для этого процесса, -- это, на мой взгляд, слишком частое принятие решений в рамках процедуры, в которой большую роль играет случайность. Если министр должен рассмотреть массу вопросов, то, каким бы работоспособным и сознательным он ни был, он располагает лишь ограниченным временем на каждый вопрос. Следовательно, фактически центральная администрация стоит перед невозможностью принятия рациональных решений в том случае, когда речь идет о местных вопросах.

Поэтому нет нужды искать за тридевять земель объяснение тому, что может происходить в СССР и что описывается как результат злоупотреблений бюрократии. То же самое мы часто наблюдаем еще и сегодня во многих французских службах.

Западная экономика не является “чистой” экономикой, в которой полностью соблюдаются честные правила игры. В послевоенной истории Франции постоянно наблюдались тенденции к коррупции в самой различной форме. Вы, видимо, слышали о недавних “делах”, связанных, например, с незаконной продажей оружия или с финансовыми преступлениями, в которых замешаны осведомленные лица. Анализ большого числа примеров коррупции дан мною в сносках к книге “Налог на капитал и денежная реформа”. Так происходит всякий раз, когда контроль рынка заменяется контролем со стороны политической власти. Неподкупен только рынок.

Западную экономику часто обвиняют в растрате имеющихся (ресурсов на избыточные мощности и капиталовложения, забывая, что именно этот избыток мощностей является условием быстрого роста и эволюции экономических структур. В то же время развитие коллективистской экономики постоянно тормозится наличием узких мест, которые блокируют весь хозяйственный механизм.

Государства Запада в меньшей, а государства Востока в большей степени пытаются плохо выполнять то, что гораздо лучше сделала бы децентрализованная экономика. И напротив, те же самые государства плохо или же совсем не выполняют того, что может быть сделано только государством и что по самой своей, природе относится к области его деятельности.

Главный вопрос для стран Востока и Запада один и тот же: обеспечить децентрализацию решений, обеспечить заинтересованность каждого в поиске и реализации наилучших решений. С точки зрения выполнения этих условий труднозаменимым институтом является, на мой взгляд, частная собственность. Государство сможет действительно выполнять свои собственные задачи, лишь отказавшись от выполнения того, что гораздо лучше делает рынок.

Опыт показывает, что частная собственность является условием осуществления политических свобод. Я констатирую, в частности, что в истории существует весьма сильная корреляция между масштабами частной собственности и масштабами свобод...

В стране, где я живу, я вижу, что частная собственность дает богатым большую степень свободы. Тот, у кого нет денег, кто нуждается в работе, не является свободным. Или же у него есть работа, но он может ее потерять, что сокращает его свободу выражения мнений. В конечном счете в наших западных, так называемых “либеральных обществах”, очень мало свободных людей. Изучение истории, наблюдение за современными обществами показывают, что эффективность экономики не только обусловливает реализацию всевозможных социальных целей, но и одновременно составляет необходимое условие расцвета культуры и цивилизации. Они также показывают, что эффективность сама обусловлена наличием экономики рынков, основанной на децентрализации решений, и что такая экономика может реально функционировать лишь тогда, когда она в большей своей части опирается на частную собственность, с присущей ей свободой хозяйственного управления.

(Мировая экономика и международные отношения. 1989. № 11. С. 24--40)

предельный полезность политический экономия

В начале 20-х годов XX в. в англо-американской литературе вместо традиционного названия экономической теории -- политическая экономия -- стал использоваться термин “экономике” В ряде книг американских авторов, изданных в нашей стране, “economics” переведен на русский язык как “экономика”. (в смысле: основы экономических наук). В новой научной дисциплине был осуществлен синтез неоклассических и кейнсианских теорий, которые были объединены общим представлением о предмете экономической науки.

В 30-е годы профессор Лондонского университета Л.Роббинс, будучи сторонником маржинализма, дал определение предмета “экономике”. По его мнению, центральной проблемой экономической науки является распределение редко встречающихся ресурсов (которых не хватает для удовлетворения потребностей) между альтернативными целями. Л. Роббинс рассматривал “экономике” вне всякого конкретного социального содержания. Эта теория, на его взгляд, является одним из разделов некой всеобщей науки о рациональной деятельности. Последняя исследует человеческие поступки как отношение между целями и ограниченными средствами, которые могут иметь альтернативное использование.

В 40--50-х годах подобное понимание предмета экономике становится общепринятым. Например, П. Самуэльсон так определил “экономике”: это наука о редких производственных ресурсах, избираемых с течением времени людьми и обществом с помощью денег или без их участия, в целях производства различных товаров для последующего их распределения в настоящем и будущем между людьми и группами общества Самуэльсон П. Экономика. Т. 1. С. 12.. В связи с этим во главу угла в “экономике” поставлены универсальные проблемы экономической организации, составляющие основу любого общества. Выделяются три ключевых проблемы:

“I. Что необходимо производить, т.е. в каком количестве и какие из взаимно исключающих друг друга товаров и услуг?

2. Как они будут произведены, т.е. посредством каких ресурсов и с применением какой технологии?

3. Для кого они предназначаются, т.е. кто будет их владельцем и извлечет пользу из произведенных товаров и услуг?” Там же. С. 23-24.

Первоначально “экономикс” решительно отличался от политической экономии, которая, как известно, сложилась как наука, которая в центр внимания поставила изучение социально-экономических отношений между классами и группами общества. В противовес политэкономии “Экономикс” исключил из своего содержания изучение социальных отношений и их исторического развития. Поэтому он так же, как и политическая экономия, являлся асимметричной теорией в части трактовки предмета науки, поскольку имел уклон в сторону технологии и организации производства.

Но жизнь заставила внести серьезные поправки в первоначальные представления о предмете “экономике?”. С середины 60-х годов западные экономисты все больше критикуют неоклассицизм за отрицание важности социальных и политических проблем. В “экономике” сейчас фактически расширяются рамки социологизации предмета науки: теоретически освещается политика доходов, проводимая государством и предпринимателями; определяются пути борьбы с безработицей и бедностью значительной части населения; рассматриваются злободневные проблемы расовой дискриминации и ограничения прав женщин при найме на работу и увольнении. Модными стали темы о качестве жизни и экологической безопасности. “Экономикс” все больше обращается политико-экономическим проблемам, в частности к сравнительному анализу современных экономических систем, трудовым отношениям, к проблемам развивающейся экономики, антикризисного регулирования, экономического роста.

Особенно сблизило “экономике” с политической экономией то, что во всех западных учебниках по экономической теории возобладала школа “неоклассического синтеза”, которая доказала необходимость одновременного и взаимоувязанного использования и рыночного, и государственного регуляторов национальной экономики. Новая модель смешанного типа народнохозяйственного регулирования соединила устойчивость государственного управления, позволяющую лучше удовлетворять общенациональные потребности, с гибкостью рыночного саморегулирования, без чего нельзя более полно удовлетворять многообразные личные потребности людей. Эта модель позволяет наилучшим образом уравнять совокупный спрос и совокупное предложение, а также успешно сочетать высокую эффективность производства, социальную справедливость и стабильность хозяйственного развития.

Ниже приводятся важнейшие разделы из нескольких “экономике”, получивших широкое распространение во многих странах.

ПОЛ САМУЭЛЬСОН

Пол Антони Самуэльсон (род. в 1915 г.) получил образование в Гайдпаркской высшей школе в Чикаго, Чикагском и Гарвардском университетах. С 1940 г. преподавал в Массачусетском технологическом институте, где основал экономический факультет. С 1941 г. совмещал преподавательскую деятельность с работой консультанта Конгресса, правительственных и частных учреждений. Был экономическим консультантом президента Кеннеди.

П. Самуэлъсон -- автор широко распространенного на Западе учебника “Экономикс. Вводный курс” (переведенного более чем на два десятка языков). По этому учебнику с 1948 г. студенты высших учебных заведений многих стран изучают экономическую теорию.

Ниже приводятся фрагменты из данного учебника, пятое издание которого (выпущенное в 1961 г. в Нью-Йорке, Торонто и Лондоне) опубликовано на русском языке в 1964 и 1993 гг. под названием “Экономика”.

Глава 1

Введение

По словам доктора Ватсона, он с изумлением встретил новость, что великий Шерлок Холмс даже и не слыхивал о солнечной системе. Однако самым поразительным было его явное нежелание что-либо узнать об этой системе, поскольку, согласно эксцентричной психологической теории Холмса, мозг человека уподоблен хранилищу с ограниченной вместимостью и данные о солнечной системе просто бы вытеснили его осведомленность об анатомии мочки уха воровок, промышляющих в магазинах.