Хрестоматия по экономической теории

Мы видели, что концентрация промышленности ведет в то же время к концентрации банков и что она еще больше усиливается условиями развития самого банкового дела. Мы видели дальше, как банковый капитал, опираясь на акционерную форму, может расширять промышленный кредит в надежде на учредительскую прибыль, все более заинтересовывается финансированием. Но учредительская прибыль при прочих равных условиях зависит от уровня предпринимательской прибыли. Следовательно, банковый капитал непосредственно заинтересован в уровне последней. Но одновременно с концентрацией банков расширяется и круг тех промышленных предприятий, в которых банк принимает участие в качестве кредитора и финансового учреждения.

Перед промышленным предприятием, которому принадлежит превосходство в техническом и экономическом отношениях, открывается перспектива укрепиться на рынке победоносной конкурентной борьбы, увеличить собственный сбыт и, вытеснив противников, на более или менее продолжительное время обеспечить за собой сверхприбыль, которая более чем компенсирует убытки от конкурентной борьбы.

…Поскольку конкурирующие предприятия являются клиентами банка, то от их конкуренции он может ожидать только невыгод. Поэтому стремление банка к устранению конкуренции между теми предприятиями, ы которых он принимает участие, является абсолютным. Кроме того, всякий банк заинтересован в возможно более высокой прибыли. А она при прочих равных условиях будет максимальной при полном устранении конкуренции в данной отрасли промышленности. Отсюда стремление банков к установлению монополии. Следовательно, тенденции банкового капитала к устранению конкуренции совпадают с аналогичными тенденциями промышленного капитала. Но одновременно все более растет власть банкового капитала, что позволяет ему осуществить эту цель даже вопреки воле отдельных предприятий, которые, опираясь на свои особо благоприятные технические условия, быть может, все еще предпочли бы конкурентную борьбу. Следовательно, поддержке банкового капитала промышленный капитал обязан тем, что устранение конкуренции наступает уже на той ступени экономического развития, на которой без содействия банкового капитала вес еще продолжалась бы свободная конкуренция.

Прочность господства над рынком может быть различной степени. Выше всего она в тех случаях, когда удается экономическую монополию обеспечить монополией на природные ресурсы. При этом уже раз сложившееся монополистическое объединение обладает крупным преимуществом перед вновь возникающими. Опираясь на силу своего крупного капитала, оно может значительные средства закреплять на продолжительное время. Прочность синдикатов, производящих сырье, в значительной степени обеспечивается тем, что они монополизировали природные условия производства...

Экономическая монополия может найти опору и в юридической монополии в тех случаях, когда монополистическим объединениям принадлежат патенты на известные изобретения. Обладая крупными капиталами, картели и здесь скорее, чем их конкуренты, могут приобрести новые патенты и таким образом укрепить свое монопольное положение.

Промежуточное положение между монополией на природные ресурсы и юридической монополией, с одной стороны, и только экономической монополией, с другой, занимает монополия на средства транспорта. Отсюда стремление трестов к господству над сухопутными и водными путями сообщения. Национализация средств сообщения уменьшает прочность монополии и таким образом до известной степени замедляет концентрацию предприятий и собственности.

Чисто экономическая монополия будет тем прочнее, чем крупнее капитал, необходимый для того, чтобы вызвать к жизни новое предприятие, и чем теснее связь банков с монополистическим объединением. Ведь без помощи банка, а в особенности вопреки воле банков, в настоящее время едва ли оказалось бы жизнеспособным какое-либо крупное промышленное предприятие.

Глава двенадцатая.

Картели и тресты

Классифицировать способы объединения капиталистических предприятий можно с трех сторон.

Различие между гомогенными и комбинированными объединениями касается их технических особенностей. Мы видели, что возникновение этих объединений обусловливается различными причинами, техническими и экономическими.

Различие между частичными и монополистическими объединениями основывается на различном положении их на рынке, на том, господствуют ли они над ценами или, наоборот, цены -- над ними. При этом для господства над ценами нет необходимости в том, чтобы объединены были все однородные предприятия. Для этого достаточно господство над той частью продукции, которая при всех фазах конъюнктуры необходима для снабжения рынка, причем издержки производства этой продукции должны быть меньше, чем издержки производства аутсайдеров. Только тогда сокращение продукции, необходимое во время кризиса, падает своей тяжестью на аутсайдеров, и не будет необходимости снижать цены до уровня цены производства картеля.

Наконец, различия между соглашением и фузией основываются на различиях в формальной организации. Соглашение основывается на договоре двух или нескольких предприятий, ранее остававшихся независимыми. При фузии два или несколько предприятий входят в состав нового предприятия. Но это -- противоположность исключительно организационных форм. Она ничего не говорит о различиях содержания, последнее определяется содержанием договора, лежащего в основе соглашения. Во всяком случае договор в том или ином пункте ограничивает самостоятельность предприятия; фузия ликвидирует самостоятельность. Но между ограничением и ликвидацией различие только в степени. Чем больше договор ограничивает самостоятельность предприятий, вступивших в соглашение, тем более последнее по своим экономическим действиям приближается к фузии. Далее, ограничение самостоятельности предприятия тоже может осуществляться различным образом. Сначала договор может определять общий характер организации предприятия: например, управление предприятиями ставится под контроль общего органа, который ограничивает известные формы конкуренции в сфере обращения, устанавливая общие сроки и условия платежей, т.е. вносит единство в так называемые “кондиции”. Затем ограничения могут распространяться на экономическую и производственную деятельность предприятий.

Содержание же договора, лежащего в основе монополистического соглашения об общности интересов, определяется целью последнего. Цель эта -- повышение прибыли посредством повышения цен. В элементарнейшей форме это достигается договором о ценах. Но цены не есть нечто произвольное. Они зависят прежде всего от спроса и предложения. Простое соглашение относительно цен можно провести только в период подъема, когда цены имеют тенденцию повышаться, да и то лишь в ограниченных пределах. Однако и тогда соглашение только о ценах недостаточно. Растущие цены побуждают расширять производство. Предложение увеличивается, и в конце концов оказывается невозможным соблюдать соглашение. Позднее при наступлении депрессии такой картель обыкновенно взрывается.

Итак, чтобы картель был прочным, договор должен пойти дальше. Он должен привести к такому соотношению спроса и предложения, чтобы твердо установленную цену удалось удержать и на рынке. Следовательно, он должен регулировать предложение, контингентировать производство. Конечно, соблюдение соответствующих постановлений в интересах картеля в целом, но не всегда в интересах его отдельных участников, которые, расширяя свое производство, могут понизить свои издержки производства и потому нередко стремятся обойти картельные постановления. Надежнейшее средство против этих обходов создается в том случае, если продажа продуктов производится уже не самими участниками, а центральным бюро сбыта картеля.

Более строгий контроль -- не единственное следствие этой меры. Непосредственные связи отдельного предприятия с его клиентами теперь ликвидированы на весь период картелирования, следовательно, коммерческая самостоятельность индивидуального предприятия устранена. Картель связывает теперь членов уже не просто договором, постановления которого в любое время легко было бы нарушить или обойти, но и общим экономическим учреждением. Выход из такого картеля делает необходимым установление новых связей с клиентами, восстановление старых способов сбыта, попытки, которые могут и не удаться и во всяком случае должны быть оплачены материальными жертвами. Тем самым обеспечивается большая устойчивость, продолжительность существования картеля. Картель, который из чисто договорного образования превратился путем ликвидации коммерческой самостоятельности предприятий в единое коммерческое целое, называют синдикатом. Но синдикат возможен лишь при том условии, если клиентам безразлично, у какого из картелированных заводов они будут покупать. Это в свою очередь предполагает известную однородность производства. Следовательно, это предпосылка возникновения более тесных, длительных и строгих организаций, каковыми являются синдикаты.

...Постановка вопроса, является ли картель или трест взаимно исключающими друг друга противоположностями, ошибочна. И в форме картеля самостоятельность предприятия может быть ограничена до такой степени, что отличие от треста исчезает. Вопрос не в противоположности этих форм, а в том, какие выгоды дает ограничение самостоятельности предприятий. Поскольку ограничение самостоятельности дает известие выгоды, трест обладает ими с самого начала, между тем как для картеля это определяется характером и последствиями оговора, положенного в основу картеля.

Монополистическое объединение есть организация экономического господства, и потому напрашивается аналогия с государственными организациями господства. Тогда соотношение картеля, синдиката и треста подобно соотношению союза государств, союзного государства и унитарного государства...

При установлении цен трест обладает преимуществом перед картелем. Картель, устанавливая цены, вынужден исходить из цены производства наиболее дорогого производящего предприятия. Напротив, для треста существует лишь единая цена производства, в которой уравниваются издержки производства лучше и хуже оборудованных предприятий. Трест может установить цену таким образом, чтобы как можно больше увеличить количество производимого продукта; тогда величина оборота уравнивает незначительность прибыли на единицу товара. Далее, тресту несравненно легче, чем картелю, прекратить производство на менее рентабельных предприятиях. Сокращение производства он может распространить лишь на те предприятия, которые работают наиболее дорого, и таким образом понизить издержки производства. Наоборот, при расширении он может повысить производство на тех предприятиях, которые технически наиболее совершенны. Картель же, как правило, должен равномерно распределять растущее производство между всеми своими предприятиями. Таким образом, в результате установления картельных цен предприятия, которые технически оборудованы лучше, получают сверхприбыль. Конкуренция не может уравнять ее, потому что ведь картель исключает конкуренцию, и поэтому кажется, что эта сверхприбыль принимает характер дифференциальной ренты. Но отличие от земельной ренты заключается в том, что наихудший завод в противоположность наихудшей земле ни в коем случае не является необходимым для удовлетворения рынка. Его можно просто закрыть, если его производство будет передано лучше оборудованным предприятиям. Но так как первое время картельная цена удерживается, то расширение производства приносит сверхприбыль заводам, которые производит дешевле. Таким образом, становится прибыльным сбывать продукцию предприятий, производящих более дорого. Но тогда исчезает “дифференциальная рента” и в дальнейшем существует только высокая картельная прибыль.

Глава четырнадцатая.

Капиталистические монополии и банки. Превращение капитала в финансовый капитал

Развитие капиталистической промышленности ведет к тому, что в банковом деле развивается концентрация. Концентрированная банковая система сама становится важной движущей силой в достижении наивысшей ступени капиталистической концентрации -- картелей и трестов. Какое действие в свою очередь оказывают последние на банковую систему? Картель или трест есть предприятие, располагающее капиталом величайшей силы. При отношениях взаимной зависимости между капиталистическими предприятиями прежде всего мощь капитала решает вопрос о том, какое предприятие попадает в зависимость от другого. Далеко зашедший вперед процесс картелирования с самого начала действует в том направлении, что и банки начинают сливаться и увеличиваться, чтобы не попасть в зависимость от картеля или треста. Следовательно, само картелирование ускоряет слияние банков, как, наоборот, и слияние банков ускоряет картелирование. Например, в объединении стальных заводов был заинтересован целый ряд банков, которые сообща действовали, чтобы привести заводы к слиянию, даже вопреки воле отдельных промышленников. Наоборот, соглашение, состоявшееся сначала между промышленниками, может привести к тому, что у двух конкурировавших до этого времени банков возникают совместные интересы и они начинают действовать сообща, первоначально в одной определенной области. Подобно этому промышленные комбинации ведут также к расширению промышленной сферы банка. Если раньше он действовал, возможно, лишь в области сырьевой промышленности, то комбинация заставляет его распространить деятельность и на обрабатывающую промышленность.

Но картель сам по себе предполагает существование крупного банка, который был бы в состоянии удовлетворять колоссальную потребность целой отрасли промышленности в платежном и производственном кредите.

Но картель вносит еще и дальнейшую интенсификацию в отношения между банком и промышленностью. Когда свободная конкуренция в промышленности прекращается, то сначала происходит повышение нормы прибыли. Это повышение нормы прибыли играет важную роль. Если устранение конкуренции достигнуто путем фузии, то учреждается новое предприятие. То предприятие может рассчитывать на повышенную прибыль. Повышенная же прибыль может быть капитализирована и послужит источником учредительской прибыли. Последняя играет важную роль при образовании трестов в двояком отношении. Во-первых, стремление к учредительской прибыли -- очень существенный мотив для того, чтобы банки содействовали монополизации. Во-вторых, часть учредительской прибыли можно употребить на то, чтобы путем уплаты повышенной покупной цены склонить противящиеся, но важные элементы к продаже их фабрик, т.е. сделать возможным возникновение картеля.

Картелирование вносит большую устойчивость и равномерность в доходы картелированных предприятий. Устраняется страх конкуренции, которая раньше столь часто представляла смертельную опасность для отдельного предприятия. Но вследствие этого курс акций соответствующих предприятий повышается, что означает повышенную учредительскую прибыль при всякой новой эмиссии. Далее, надежность помещения капитала в данные предприятия значительно повышается. Это позволяет банкам еще больше расширить промышленный кредит и таким образом в большей степени, чем раньше, участвовать в промышленной прибыли. Так, путем картелирования отношения между банками и промышленностью становятся еще более тесными, и в то же время распоряжение капиталом, вложенным в промышленность, все более переходит к банкам.

Мы видели, что на заре капиталистического производства деньги к банкам притекают из двух источников. Во-первых, это деньги непроизводительных классов, во-вторых, это резервный капитал промышленных и торговых капиталистов. Мы видели дальше, как развитие кредита приводит к тому, что в распоряжение промышленности поступает не только весь резервный капитал класса капиталистов, но и наибольшая часть денег непроизводительных классов. Другими словами, современная промышленность ведется на капитал, который бесконечно больше, чем весь собственный капитал промышленных капиталистов. С развитием капитализма постоянно возрастает и та сумма денег, которую непроизводительные классы предоставляют в распоряжение банков, а через них -- в распоряжение промышленников. Этими необходимыми для промышленности деньгами распоряжаются банки. Следовательно, с развитием капитализма и его организации кредита зависимость промышленности от банков растет. С другой стороны, банки могут привлекать деньги непроизводительных классов и оставлять в своем распоряжении основную, все увеличивающуюся часть этих денег на длительный срок лишь при том условии, если они за эти деньги уплачивают проценты. Пока масса этих денег была не очень велика, банки могли достигать этой цели, употребляя их на кредитование спекуляции и на оборотный кредит. По мере того как количество этих денег все возрастает, а значение спекуляции и торговли уменьшается, все большую часть их приходится превращать в промышленный капитал. Следовательно, без постоянного расширения производственного кредита возможность использовать вклады, а значит, и уплачивать проценты по банковским вкладам, уже давно была бы намного меньше, чем в настоящее время.

Итак, зависимость промышленности от банков есть следствие отношений собственности. Все возрастающая часть промышленного капитала не принадлежит тем промышленникам, которые его применяют. Распоряжение над капиталом они получают лишь при посредстве банка, который представляет по отношению к ним собственников этого капитала. С другой стороны, и банку все возрастающую часть своих капиталов приходится закреплять в промышленности. Тем самым он все в большей степени становится промышленным капиталистом. Банковый капитал, следовательно, капитал в денежной форме, который таким способом в действительности превращен в промышленный капитал, я называю финансовым капиталом. Для собственников он постоянно сохраняет денежную форму, затрачивается ими в форме денежного капитала, капитала, приносящего процент, и в любое время может возвратиться к ним в денежной форме. Но в действительности наибольшая часть капитала, вложенного таким способом в банки, превращена в промышленный, производительный капитал (средств производства и рабочую силу) и закреплена в процессе производства. Все возрастающая часть капитала, применяемого промышленностью, представляет собой финансовый капитал: капитал, находящийся в распоряжении банков и применяемый промышленниками.

Финансовый капитал развивается с развитием акционерных обществ и достигает зенита с монополизацией промышленности. Доход от промышленности приобретает более надежный и устойчивый характер. Вместе с тем все более расширяется возможность приложения банкового капитала к промышленности. Но ведь распоряжается банковым капиталом банк, а господство над банком принадлежит собственникам большей части банковых акций. Ясно, что с возрастающей концентрацией собственности владельцы фиктивного капитала, которым принадлежит власть над банками, все более совпадают по составу с владельцами того капитала, который дает власть над промышленностью. И это тем более, что, как мы видели, к крупному банку больше переходит и власть над фиктивным капиталом.

Если мы убедились, что промышленность попадает в возрастающую зависимость от банкового капитала, то это вовсе не означает, что магнаты промышленности попадают в зависимость от банковых магнатов. Подобному тому как сам капитал на своей высшей ступени становится финансовым капиталом, так и капиталистический магнат, финансовый капиталист все более объединяет в своих руках власть над всем национальным капиталом и именно в форме господства над банковым капиталом. И здесь важную роль играет персональная уния.

С картелированием и трестированием финансовый капитал достигает высшей ступени своего могущества, между тем как торговый капитал переживает свое глубочайшее унижение. Кругооборот капитализма завершился. На заре капиталистического развития денежный капитал в качестве ростовщического и торгового капитала играл значительную роль как в процессе накопления капитала, так и в процессе превращения ремесленного производства в капиталистическое. Но затем началось сопротивление “производительных” капиталистов, т.е. капиталистов, извлекающих прибыль, -- как торговых, так и промышленных, -- против процентных капиталистов.

Ростовщический капитал начинает играть подчиненную роль по сравнению с промышленным капиталом. В качестве действующего денежно-торгового капитала он выполняет те денежные функции, которые иначе должны были бы выполнять сами промышленники и торговцы при метаморфозе их товаров. В качестве банкового капитала он обслуживает кредитные операции между производительными капиталистами. Мобилизация капитала и постоянное расширение кредита постепенно полностью изменяют положение денежных капиталистов. Власть банков растет, они становятся учредителями и в конце концов господами промышленности. В качестве финансового капитала они урывают для себя промышленные прибыли, подобно тому, как некогда старый ростовщик в форме своего “процента” урывал трудовой доход крестьянина и ренту помещика.

Совершенно иначе идет развитие торгового капитала. Развитием промышленности торговый капитал мало-помалу вытесняется с тех господствующих позиций, которые он занимал по отношению к производству в мануфактурный период. Но этот упадок оказывается окончательным, и развитие финансового капитала сокращает торговлю как абсолютно, так и относительно, и превращает некогда столь гордого купца в агента промышленности, монополизированной финансовым капиталом.

Глава двадцать вторая.

Экспорт капитала и борьба за хозяйственную территорию

В то время как система охранительных пошлин, получая всеобщее распространение, ведет к тому, что мировой рынок все более расчленяется на отдельные государственно разграниченные хозяйственные территории, развитие в направлении к финансовому капиталу повышает значение размеров хозяйственной территории. Последняя всегда имела крупное значение для развития капиталистического производства. Чем больше и населеннее хозяйственная территория, тем крупнее может быть производственная единица, тем, следовательно, ниже издержки производства, тем выше специализация внутри предприятий, что опять-таки означает снижение издержек производства.

Конечно, монополизация прогрессирует и без охранительных пошлин. Но, во-первых, темп ее тогда очень сильно замедляется, во-вторых, прочность картелей уменьшается и, в-третьих, приходится опасаться сопротивления против международных картелей, потому что последние воспринимаются тогда непосредственно как национально чуждые эксплуататорские силы. Напротив, протекционизм обеспечивает национальный рынок за картелем и придает ему несравненно большую прочность не только устранением конкуренции, но и потому, что возможность использовать охранительную пошлину является силой, непосредственно побуждающей к картелированию. Международное картелирование, которое правда, на основе значительно большей концентрации, несомненно, в конце концов, наступило и при свободе торговли, тоже ускоряется протекционизмом. Последний облегчает организацию картелей, прежде всего в форме разграничения областей сбыта и в форме соглашений относительно цен, так как здесь дело сводится к объединению не разрозненных производителей на мировом рынке, как было при свободной торговле, а к объединению уже упрочившихся национальных картелей.

Итак, современная политика протекционизма все более усиливает всегда присущее капиталу стремление к расширению своей сферы. С другой стороны, концентрация всего бездеятельного денежного капитала в руках банков приводит к планомерной организации экспорта капитала. Соединение банков с промышленностью позволяет им предоставлять денежный капитал на том условии, чтобы этот денежный капитал нашел применение в соответствующей отрасли промышленности. Это чрезвычайно ускоряет экспорт капитала во всех его формах.

Под экспортом капитала мы подразумеваем вывоз стоимости, предназначенной производить за границей прибавочную стоимость. Существенно при этом, чтобы прибавочная стоимость оставалась в распоряжении отечественного капитала. Если, например, германский капиталист переселяется со своим капиталом в Канаду, производит там и уже не возвращается на родину, то это равносильно потере для германского капитала, это -- денационализация капитала; это -- не экспорт, а перенесение капитала, которое представляет собой вычет из отечественного и приращение иностранного капитала.

Акционерная форма предприятий и развитая организация кредита благоприятствует экспорту капитала и изменяют его характер в том смысле, что капитал получает возможность эмигрировать отдельно от предпринимателя; следовательно, собственность на этот капитал намного дольше сохраняется за экспортирующей страной или вообще остается за ней, и национализация капитала затрудняется...

С точки зрения экспортирующей страны, экспорт капитала может происходить в двух формах: капитал эмигрирует за границу как капитал, приносящий проценты, или как капитал, приносящий прибыль. Последний опять-таки может функционировать как промышленный, торговый или банковый капитал. Условием экспорта капитала является различие норм прибыли; экспорт капитала -- средство уравнивания национальных норм прибыли. Уровень прибыли зависит от органического состава капитала, следовательно, от уровня капиталистического развития. Чем он выше, тем ниже общая норма прибыли. Это -- общие условия, определяющие величину прибыли. Они имеют меньшее значение здесь, где речь идет о товарах мирового рынка, цена которых определяется наиболее совершенными методами производства. К этим общим условиям присоединяются еще и специфические. Что касается нормы процента, то в странах с относительно низким уровнем капиталистического развития и недостаточной организацией кредитного и банкового дела она намного выше, чем в развитых капиталистических государствах. К этому присоединяется еще то обстоятельство, что в первых странах в проценте обыкновенно содержится и часть заработной платы или предпринимательской прибыли. Высокий процент служит непосредственной приманкой для экспорта ссудного капитала. Предпринимательской прибыль здесь выше, потому что рабочая сила чрезвычайно дешева, а ее относительно низкое качество уравновешивается чрезмерной продолжительностью рабочего времени. Выше еще и потому, что земельная рента низкая или номинальная, так как имеется еще много свободной земли, свободной в силу естественных причин или вследствие насильственной экспроприации туземцев, и издержки производства удешевляются низкой ценой земли. Кроме того, прибыль повышается привилегиями и монополиями. Если же дело идет о продуктах, для которых именно новый рынок создал сбыт, то реализуется сверхприбыль, потому что капиталистически производимые товары вступают здесь в конкуренцию с товарами, производимыми ремеслом.

Таким образом, экспорт капитала расширяет ту границу, которая определяется потребительной способностью нового рынка. Но в то же время перенесение капиталистических методов транспорта и производства в чужую страну обусловливает здесь ускоренный темп экономического развития, приводит к возникновению расширяющегося внутреннего рынка вследствие разложения натурально хозяйственных связей, к расширению производства на рынок и тем самым к увеличению количества тех продуктов, которые могут быть вывезены и могут таким образом послужить опять-таки на уплату новых процентов по вновь импортированному капиталу. Раньше открытие колоний и новых рынков означало прежде всего открытие новых предметов потребления; напротив, в настоящее время новый капитал обращается главным образом к тем отраслям, которые доставляют сырой материал для промышленности. Одновременно с расширением отечественной промышленности, которая обслуживает потребление экспорта капитала, экспортированный капитал обращается к производству сырья для этой самой промышленности. Следовательно, продукты экспортированного капитала находят сбыт в метрополии, и тот узкий круг, в котором двигалось производство Англии, чрезвычайно расширяется благодаря взаимоснабжению отечественной промышленности, с одной стороны, и промышленности, созданной экспортированным капиталом, -- с другой.

Экспорт капитала, в особенности с тех пор, когда он вывозится в форме промышленного и финансового капитала, гигантски ускоряет переворот во всех старых общественных отношениях и вовлечение всего земного шара в сферу капитализма. Капиталистическое развитие не зарождалось самостоятельно в одной отдельной стране. Вместе с капиталом импортировались капиталистическое производство и отношения эксплуатации, причем всегда на той ступени развития, которой они достигли в наиболее передовой стране. В настоящее время вновь возникающая промышленность не развивается от ремесленных зачатков и техники к современному гигантскому предприятию, а с самого начала основывается в форме крупнокапиталистического предприятия. Точно так же в настоящее время и капитализм импортируется в новую страну каждый раз на уже достигнутой им стадии и потому развертывает свое революционизирующее действие с несравненно большей мощью и в несравненно более короткое время, чем потребовалось, например, для капиталистического развития Голландии и Англии.

Эпоху в истории экспорта капитала составил переворот в транспортном деле. Железные дороги и пароходы сами по себе имеют колоссальное значение для капитализма, сокращая период обращения. Благодаря этому, во-первых, высвобождается напитал из сферы обращения и, во-вторых, повышается норма прибыли. Удешевление сырого материала понижает издержки производства и расширяет потребление. Далее, только железные дороги и пароходы создают те громадные хозяйственные территории, которые делают возможными современные гигантские предприятия с их массовым производством. Но железные дороги были прежде всего важнейшим средством для открытия иностранных рынков сбыта. Только они сделали возможным потребление Европой продуктов этих рынков в таком колоссальном масштабе, и только благодаря им рынок столь быстро расширился в мировой рынок.

Итак, политика финансового капитала преследует три основные цели: во-первых, создание возможно более обширной хозяйственной территории, которая, во-вторых, должна быть ограждена от иностранной конкуренции таможенными стенами и таким образом должна превратиться, в-третьих, в область эксплуатации для национальных монополистических объединений, Но эти требования впадают в самое острое противоречие с экономической политикой, которую с поистине классическим совершенством проводил промышленный капитал во время его единодержавия в Англии (единодержавия в том двояком смысле, что ему был подчинен торговый и банковый капитал и что ему в то же время принадлежало единодержавие на мировом рынке). И это тем более, что проведение политики финансового капитала в других странах представляло все большую угрозу для интересов английского промышленного капитала.

Чем крупнее хозяйственная территория, чем более сильно государство, тем благоприятнее положение национального капитала на мировом рынке. Таким образом, финансовый капитал становится носителем идеи усиления государственной власти всеми средствами. Но чем крупнее исторически сложившиеся различия в мощи различных государств, тем больше различия в условиях конкуренции, тем ожесточеннее, -- потому что она сопряжена с большими надеждами на успех, -- борьба крупных хозяйственных областей за подчинение мирового рынка. Эта борьба становится тем острее, чем более развит финансовый капитал и чем больше он стремится монополизировать части мирового рынки для национального капитала; но чем дальше зашел процесс монополизации, тем ожесточеннее борьба за оставшееся. Если английская система свободной торговли делала это противоречие до некоторой степени терпимым, то переход к протекционизму, который необходимо совершится в непродолжительном времени, должен привести к его чрезвычайному обострению. Противоречие между развитием германского капитализма и относительной незначительностью его хозяйственной территории вырастет тогда до чрезвычайных размеров. В то время как промышленное развитие Германии стремительно идет вперед, область ее конкуренции внезапно сужается. И это будет тем ощутительнее, что в силу исторических причин... у Германии нет заслуживающих внимания колониальных владений... Это положение должно чрезвычайно обострить антагонизм между Германией, с одной стороны, и Англией с ее спутниками -- с другой, и будет толкать к насильственному разрешению.

Финансовый капитал хочет не свободы, а господства. Он не видит смысла в самостоятельности индивидуального капиталиста и требует ограничения последнего. Он с отвращением относится к анархии конкуренции и стремится к организации, конечно, лишь для того, чтобы вести конкурентную борьбу на все более высоком уровне.

Но, чтобы осуществить это, чтобы сохранить и усилить свое преобладание, он нуждается в государстве, которое таможенной и тарифной политикой должно обеспечить за ним внутренний рынок и облегчить завоевание внешних рынков. Он нуждается в политически сильном государстве, которому в своей торговой политике не приходится считаться с противоположными интересами других государств. Для него необходимо, наконец, сильное государство, которое добьется признания за границей его финансовых интересов, которое применит свою политическую мощь, для того чтобы принудить мелкие государства к благоприятным договорам о заказах и к благоприятным торговым договорам. Ему нужно государство, которое повсюду в мире может осуществлять вмешательство, чтобы весь мир превратить в сферу приложения своего финансового капитала. Финансовому капиталу необходимо далее государство, достаточно сильное, для того чтобы проводить политику экспансии и присоединять новые колонии.

(Гильфердинг Р. Финансовый капитал. Исследование новейшей фазы в развитии капитализма. М., 1969. С. 245--246, 248--249, 252--256, 270--274, 275--276, 298--303, 400, 401--402, 404--406, 408--409, 415--416, 420--421, 428--429, 432--438)

ВАСИЛИЙ ЛЕОНТЬЕВ

Василий Васильевич Леонтьев родился в 1906 г. в Петербурге. В 1924 г. окончил здесь университет, после чего остался работать на кафедре экономической географии. В 1925 г. В. Леонтьев выехал в Германию для продолжения учебы, и работы над докторской диссертацией в Берлинском университете. Затем работа в Институте мирового хозяйства в г. Киле (Германия). В 1928--1929 гг. В. Леонтьев -- экономический советник правительства в Китае в г. Нанкине, после чего возвратился в Киль в Институт мирового хозяйства. В 1931 г. В. Леонтьев приглашается на работу в Национальное бюро экономических исследований США. Там он работает в Гарвардском и Нью-Йоркском университетах и в экономических научных учреждениях. В 1970 г. был избран президентом Американской экономически ассоциации.

Глубину экономического мышления В. Леонтьев сочетал с сильной математической подготовкой. На протяжении всей научной деятельности он стремился к наилучшему сочетанию теоретического aнализа и фактических наблюдений, что особенно проявилось при исследовании структуры национальной и мировой экономики.

В 1979 г. В. Леонтьеву присуждена Нобелевская премия за разработку метода “затраты -- выпуск” и его применение при решении важных экономических проблем.

Ниже приведены, выдержки из ряда произведений В. Леонтьева, опубликованных в книге “Экономические эссе. Теории, исследования, факты, политика”.

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ЭССЕ

Интервью газете “Правда”

-- Василий Васильевич, расскажите, пожалуйста, как родился метод “затраты -- выпуск”, что он собой представляет?

-- Чтобы прогнозировать развитие экономики, нужен системный подход. Экономика каждой страны -- это большая система, в которой много разных отраслей, и каждая из них что-то производит -- промышленную продукцию, услуги и так далее, которые передаются другим отраслям. Каждое звено, компонент системы может существовать только потому, что он получает что-то от других. Это как расписание поездов -- откуда, куда, в какое время приезжают.