Военная история России

Сближение между СССР и Германией

В конце июля 1939 г. Гитлер принимает решение о сближении с СССР. 26 июля советского поверенного в делах Астахова приглашают в ресторан, чтобы в неформальной обстановке «прощупать» его. С германской стороны присутствовал чиновник МИД Шнурре, до сих пор ведший экономические переговоры. Результаты беседы удовлетворили обе стороны. Астахов сообщает в телеграмме: «Германия готова разговаривать и договориться с нами <СССР> по всем интересующим обе стороны вопросам, дав все гарантии безопасности, какие мы захотели бы от нее получить. Даже в отношении Прибалтики и Польши договориться было бы так же легко, как было в отношении Украины (от которой Германия отказалась)». 3 августа Риббентроп впервые сделал официальное заявление на тему германо-советского сближения, в котором, в частности, содержался намек на раздел сфер влияния: «По всем проблемам, имеющим отношение к территории от Черного до Балтийского моря, мы могли бы без труда договориться». 15 августа Шуленбург зачитал Молотову послание министра иностранных дел Германии Риббентропа, в котором тот выражал готовность лично приехать в Москву для «выяснения германо-русских отношений». Риббентроп также выражал готовность «решить все проблемы на территории от Балтийского до Черного моря». В ответ Молотов выдвинул предложение о заключении пакта. Это шло гораздо дальше самых смелых немецких надежд, так как Берлин рассчитывал только на совместную декларацию о неприменении силы друг против друга (по смыслу -- будущая I статья Пакта). 17 августа Шуленбург передал Молотову ответ о готовности заключить пакт на 25 лет, причем как можно скорее, ввиду могущей возникнуть в ближайшие дни войны с Польшей.

В ответ Молотов передал ноту, в которой заключение пакта обусловливалось заключением торгового и кредитного соглашения. Экономическое соглашение было спешно согласовано немцами 18 августа и подписано 19 августа; в тот же день Молотов выразил согласие принять Риббентропа и передал советский проект пакта с постскриптумом, в котором содержался набросок будущего секретного протокола. Однако были выставлены условия, отодвигавшие визит Риббентропа на 26--27 августа. Для Гитлера эта оттяжка была неприемлема, так как срок нападения на Польшу уже был назначен и Гитлер спешил закончить кампанию до начала осенних дождей. В результате на следующий день Гитлер направил Сталину личную телеграмму, в которой просил принять Риббентропа 22 или 23 числа. 21 августа пришел ответ Сталина с согласием принять Риббентропа 23-го. Через несколько минут об этом было объявлено по берлинскому радио, немецким кораблям тотчас были отданы приказы занять боевые позиции, а на совещании с военными, состоявшемся 22 августа, Гитлер заявил о своем твердом намерении начать войну с Польшей.

Военные переговоры с Англией и Францией

2 августа СССР заявил, что будет вести политические переговоры только после достижения военного соглашения. В результате Англия и Франция были вынуждены послать военную делегацию. Об отношении Англии к переговорам может свидетельствовать факт посылки в Москву второстепенного чиновника МИД Стрэнга в качестве главы делегации (хотя возглавить делегацию с английской стороны вызывался Энтони Иден).

Более того, в качестве представителя Генштаба -- главной заинтересованной стороны на планируемых переговорах с Москвой -- англичане также прислали второстепенную особу -- генерала Дракса, имевшего в то время небольшой вес в военном руководстве, в то время, как, например, на переговоры в Польшу полетел начальник имперского Генерального штаба генерал Айронсайд. Хотя Советский Союз предлагал начать переговоры как можно скорее и просил, чтобы делегация прилетела самолетом, англичане не сочли нужным спешить, и переговорщики отплыли из Лондона 5 августа пассажирско-грузовым пароходом, прибыв в Москву только 11 августа.

Это объяснялось тем, что Чемберлен, не веря ни в возможность достижения соглашения со Сталиным, ни в военный потенциал Красной Армии, надеялся использовать переговоры лишь как средство давления на Гитлера и потому дал указание всемерно их затягивать. Французы были настроены на скорейшее заключение соглашения, но они целиком зависели от англичан.

Ряд историков полагает, что Сталин был твердо настроен на срыв переговоров. Они основываются на тексте его рукописной инструкции Ворошилову от 7 августа, в частности гласившей:

«6. Если французы и англичане все же будут настаивать на переговорах, то переговоры свести к дискуссии по отдельным принципиальным вопросам, главным образом о пропуске наших войск через Виленский коридор и Галицию, а также через Румынию.

7. Если выяснится, что свободный пропуск наших войск через территорию Польши и Румынии является исключенным, то заявить, что без этого условия соглашение невозможно, так как без свободного пропуска советских войск через указанные территории оборона против агрессии в любом ее варианте обречена на провал, что мы не считаем возможным участвовать в предприятии, заранее обреченном на провал.

8. На просьбы о показе французской и английской делегациям оборонных заводов, институтов, воинских частей и военно-учебных заведений сказать, что после посещения летчиком Линдбергом СССР в 1938 г.

Советское правительство запретило показ оборонных предприятий и воинских частей иностранцам, за исключением наших союзников, когда они появятся»

По мнению этих авторов, «все ее пункты были нацелены не на то, как способствовать успеху переговоров (их цель даже не была обозначена), а на то, как их сорвать, возложив затем ответственность за неудачу на западные делегации, направившие их правительства». Подтверждением этого считается и тот факт, что 11 августа, т.е. накануне начала переговоров, Политбюро решило «вступить в официальное обсуждение поднятых немцами вопросов, о чем известить Берлин». По мнению других исследователей, текст не дает основания для подобных интерпретаций

12 августа начались переговоры. Ворошилов поставил перед англо-французами ряд конкретных вопросов, на которые они не смогли дать внятных ответов, так как им запрещено было разглашать секретную военную информацию (ввиду того, что она, при отсутствии обязывающего политического соглашения, могла быть передана Берлину). В СССР был также представлен план развертывания, согласно которому должно было действовать до 136 дивизий, однако представители Англии и Франции не предоставили подобных планов

Через день дошло до вопроса о пропуске Красной Армии через территорию Польши, по виленскому и галицийскому коридорам - без чего, по мнению советской стороны, не могла быть отражена возможная германская агрессия. Это оказалось «мёртвой точкой», на которой переговоры застыли.

Поляки отказывались пропускать Красную Армию через свою территорию наотрез, несмотря на давление со стороны Франции. Известно афористическое выражение, сказанное Беком французскому послу: «С немцами мы рискуем потерять свою свободу, а с русскими -- свою душу».

17 и 20 августа глава французской военной миссии генерал Думенк сообщал из Москвы в Париж: «Не подлежит сомнению, что СССР желает заключить военный пакт и не хочет, чтобы мы превращали этот пакт в пустую бумажку, не имеющую конкретного значения», «Провал переговоров неизбежен, если Польша не изменит позицию».

Американский журналист Уильям Ширер, утверждает: «Несмотря на распространённое в то время не только в Москве, но и в западных столицах мнение, что Англия и Франция ничего не предпринимали с целью склонить Польшу к тому, чтобы она пропустила через свою территорию советские войска для защиты от немцев, из опубликованных недавно документов следует, что это не так. Англия и Франция продвинулись в этом деле далеко, но недостаточно далеко. Из этих документов ясно также, что поляки проявили непостижимую глупость»Одновременно с московскими переговорами английское правительство вело в Лондоне переговоры с германскими представителями о заключении соглашения, которое признавало бы особые германские интересы в Восточной и Юго-Восточной Европе; кроме того Англия была готова допустить Германию к эксплуатации «колониально-африканской зоны».

Переговоры завершились неудачей из-за фактического отказа Германии рассматривать английские предложения, обусловленного глубиной взаимных противоречий.

Согласно официальной советской версии, именно после этого советское правительство перестало доверять своим партнерам по московским переговорам и согласилось рассмотреть предложение Германии о заключении германо-советского договора о ненападении.

Политика стран Восточной Европы

Правительства восточноевропейских стран относились к СССР с глубоким недоверием. В марте 1939 г., после захвата Германией Клайпедской области Литвы, СССР предпринял дипломатические шаги по сближению с Латвией и Эстонией, но они были встречены холодно. В мае, несмотря на обострение отношений с Германией, польское министерство иностранных дел заявило, что Польша не хочет связывать cебя какими-либо соглашениями с СССР.

Предвоенную политику Польши американский историк У. Ширер характеризует как «самоубийственную». Ширер отмечает, что Польша с 1934 г. неуклонно поддерживала Германию в ущерб Версальской системе.

При этом между Польшей и Германией существовал острый территориальный спор по поводу Данцигского коридора, разделявшего германскую территорию на две части. Отношения между Польшей и Россией были прохладными, начиная с советско-польской войны, в ходе которой Польша напала на Россию, ослабленную гражданской войной, и переместила свою границу к востоку от линии Керзона за счёт советской территории. (В результате этого около 6 миллионов этнических белорусов и украинцев оказались в Польше). После кончины Пилсудского политику Польши определяли ветераны советско-польской войны, такие как Бек и Рыдз-Смиглы, настроенные на конфронтацию с СССР. Таким образом, по Ширеру, Польша имела границу, «неприемлемую» ни для Германии, ни для СССР, при этом не будучи достаточно сильной, чтобы иметь возможность ссориться с обоими соседями одновременно.

Прибалтийские страны, как отмечает эстонский историк д-р Магнус Илмъярв, не доверяли СССР как по причинам исторического свойства, так и из-за разницы режимов; начавшиеся летом 1939 г. советско-англо-французские переговоры вызывали их опасения, что, войдя в эти страны, Красная Армия установит там большевистский режим и в конце концов откажется уйти. К тому же прибалтийские страны, после опыта Мюнхена, не верили, что Великобритания и Франция реально выполнят свои обязательства по их защите в случае германской агрессии.

В результате, правительства Эстонии, Латвии и Финляндии заявили, что всякую гарантию, данную без их просьбы, будут рассматривать как акт агрессии, после чего поспешили заключить пакты о ненападении с Германией (7 июня). При этом Германия не только обещала не нападать на прибалтийские страны, но и гарантировала помощь в случае агрессии СССР.

Это вызвало у прибалтийских правительств ощущение безопасности, как оказалось вскоре ложное. Высокопоставленные немецкие военные (Гальдер и Канарис) посетили балтийские страны и вели там переговоры о военном сотрудничестве. По сообщению германского посланника в Таллине, начальник штаба эстонской армии Рэк заявлял ему, что Эстония может содействовать Германии в установлении контроля над Балтийским морем, в том числе в минировании Финского залива против советских военных кораблей.

Договор о ненападении

Риббентроп прилетел в Москву в полдень 23 августа и немедленно явился в Кремль. Встреча, продолжавшаяся три часа, закончилась благоприятно для немцев. Когда началось обсуждение проекта договора, Сталин заявил: «К этому договору необходимы дополнительные соглашения, о которых мы ничего нигде публиковать не будем». Имелись в виду секретные протоколы о разделе сфер влияния. По словам Риббентропа, Сталин «дал понять, что если он не получит половины Польши и прибалтийские страны еще без Литвы с портом Либава, то я могу сразу же вылетать назад» (Как показывает телеграмма Риббентропа Гитлеру, речь шла о двух латвийских портах - Лиепае и Вентспилсе). В тот же вечер оба документа были подписаны. Переговоры продолжились до утра. Встреча увенчалась банкетом, открывшимся тостом Сталина: «Я знаю, как немецкий народ любит фюрера. Поэтому я хочу выпить за его здоровье».

Содержание и юридическая характеристика договора

Оценки юридической стороны договора противоречивы. Согласно одним мнениям, Договор о ненападении сам по себе (без протокола) не содержит ничего необычного и представляет собой типичный договор о ненападении, примеры которых часты в тогдашней европейской истории (например аналогичный пакт между Германией и Польшей).

Кроме того, разграничение сфер интересов, само по себе, не предполагает обязательного изменения статуса государств, отнесённых к чьей-либо сфере интересов.

Другие авторы, анализируя договор, указывают на следующие черты, позволяющие характеризовать его как сознательное поощрение агрессора:

1.В договоре отсутствовал пункт, отменяющий его действие в случае, если одна из сторон совершит агрессию (в международной практике этот пункт был необязателен, но в советских договорах такого рода до тех пор присутствовал непременно).

2.Статья II договора предполагала соблюдение нейтралитета в случае, если одна из сторон станет не объектом нападения, но «объектом военных действий со стороны третьей державы» (то есть СССР гарантировал Германии нейтралитет как в случае оборонительных, так и агрессивных действий).

3.Cтатья III декларировала формы политического взаимодействия в виде консультаций.

4.В статье IV декларировался отказ обеих сторон от участия в группировке держав, прямо или косвенно направленной против другой стороны. При этом не содержалось обычной в таких случаях оговорки, что данный договор не отменяет действия ранее заключенных договоров. Таким образом, этот договор отменял все договора, ранее заключенные СССР с противниками Германии, и заключал обещание ни в какой форме их не поддерживать. Из этого заключают, что статьи III и IV односторонне привязывали СССР к германскому блоку в ущерб отношениям с противниками Германии.

Эти авторы также указывают, что Договор тесно связан с секретным протоколом и не может оцениваться отдельно от него, равно как и вне конкретной предвоенной ситуации тех дней. Секретный протокол к договору относил к сфере интересов СССР в Прибалтике Латвию, Эстонию и Финляндию, Германии -- Литву; в Польше раздел проходил по линии Нарев-Висла-Сан, Вильнюс переходил от Польше Литве. При этом сам вопрос о том, желательно ли с точки зрения интересов договаривающихся сторон сохранение польского государства, предоставлялся «ходу дальнейшего политического развития», но в любом случае должен был решаться «в порядке дружественного обоюдного согласия». Кроме того, СССР подчеркнул свой интерес к Бессарабии, а Германия не возражала против интересов СССР в Беcсарабии. Дополнительный протокол этими авторами оценивается как юридически неправомерный, поскольку касался третьих стран

Реакция Японии на подписание договора

25 августа 1939 года министр иностранных дел Японии Арита заявил послу Германии в Токио Отто протест по поводу подписания советско-германского договора о ненападении. В протесте отмечалось, что этот договор по своему духу противоречит антикоминтерновскому соглашению. 28 августа 1939 правительство Японии во главе с Киитиро Хиранумой, являвшимся сторонником совместной японо-германской войны против СССР, подало в отставку.

Версии о причинах подписания договора

Договор был подписан после провала московских переговоров, проводившихся весной-летом 1939 года между представителями СССР, Англии и Франции в целях заключения тройственного договора о взаимопомощи (проект договора был представлен Советским правительством 2 июня) и военной конвенции, предусматривающей конкретные военные меры по обеспечению коллективной безопасности в Европе.

В ходе переговоров обнаружилось нежелание Англии и Франции дать конкретные военные обязательства и разработать реальные военные планы для противодействия возможной германской агрессии. Более того, параллельно с московскими переговорами английское правительство проводило переговоры в Лондоне с германскими представителями о разграничении сфер влияния. И это еще более усилило опасения советского правительства в том, что его западные партнеры стремятся направить гитлеровскую агрессию на восток, ту агрессию, которая уже привела к «Мюнхенскому сговору» и разделу Чехословакии.

В результате провала московских переговоров СССР терял надежду на создание военной коалиции с западными державами и оказывался в обстановке враждебного окружения, когда на Западе его потенциальными противниками были как страны «санитарного кордона», так и Германия, а на Востоке в роли агрессора выступала милитаристская Япония. В этих условиях СССР был вынужден согласиться на предложения Германии о начале переговоров о заключении договора о ненападении.

Позиция западных держав предопределила срыв московских переговоров и поставила Советский Союз перед альтернативой: оказаться в изоляции перед прямой угрозой нападения фашистской Германии или, исчерпав возможности заключения союза с Великобританией и Францией, подписать предложенный Германией договор о ненападении и тем самым отодвинуть угрозу войны. Обстановка сделала неизбежным второй выбор. Заключённый 23 августа 1939 советско-германский договор способствовал тому, что, вопреки расчётам западных политиков, мировая война началась со столкновения внутри капиталистического мира.

Таким образом, советская историография считала подписание договора о ненападении с Германией единственной возможностью избежать войны с Германией и другими странами «Антикоминтерновского пакта» в 1939, когда СССР, по ее мнению, фактически находился в изоляции, не имея союзников.

Как полагает ряд исследователей, договор стал проявлением экспансионистских устремлений Сталина, который стремился столкнуть Германию с «западными демократиями» и занять позицию «третьего радующегося», а после их взаимного ослабления -- советизировать Западную Европу. С.З.Случ, полагающий, что Сталин видел в Германии прежде всего «естественного союзника» в борьбе с капиталистическим миром, так характеризует договор: «По существу, континентальная Европа еще до начала второй мировой войны была поделена между двумя диктаторами, представлявшими на международной арене модели во многом схожего поведения -- политический гангстеризм нового типа, различавшиеся разве что масштабами и степенью лицемерия».

Версия имперских мотивов Сталина

Эта точка зрения объясняет действия Сталина исключительно прагматически-имперскими соображениями. Согласно ей, Сталин некоторое время выбирал между Германией и «демократиями», но, столкнувшись с недобросовестностью последних, предпочёл остаться в стороне от войны и воспользоваться выгодами от «дружбы» с Германией, прежде всего утвердив политические интересы СССР в Восточной Европе. Такое мнение высказал уже Уинстон Черчилль непосредственно после подписания Договора.

Как полагает профессор истории Ирландского университета Джеффри Робертс, политика СССР заключалась в том, чтобы на основе соглашения с Германией добиться ограниченной сферы влияния, которая позволила бы гарантировать первоочередные потребности безопасности страны, главным образом, удержать страну от втягивания в войну и ограничить экспансию Германии на восток.

Следует также заметить, что многие историки полагают, что Англия и Франция, вопреки версии советской историографии, не имели своей целью направление агрессии Германии на восток Европы.

В целом, каждый автор по-своему решает вопрос о соотношении в действиях Сталина моментов «вынужденности», «прагматизма» и идеологически мотивированного экспансионизма.

Возможные мотивы действий Сталина

По мнению ряда исследователей, Сталин никогда не был искренним приверженцем курса коллективной безопасности, официально провозглашавшегося (и искренне отстаивавшегося) Литвиновым.

Показательно, что о коллективной безопасности ни словом не упоминается в «Кратком курсе истории ВКП (б)», отредактированном и частично написанном самим Сталиным. Более того, в этом труде, написанном в 1938 г., утверждалось, что «вторая империалистическая война на деле уже началась» -- таким образом, происходящие политические события квалифицировались Сталиным как война между империалистическими государствами. Замнаркома НКИД В.Потемкин так излагал в журнале «Большевик» официальную концепцию «второй империалистической войны» и ее перспектив:

«Фронт второй империалистической войны все расширяется. В него втягиваются один народ за другим. Человечество идет к великим битвам, которые развяжут мировую революцию». В результате «между двумя жерновами -- Советским Союзом, грозно поднявшимся во весь свой исполинский рост, и несокрушимой стеной революционной демократии, восставшей ему на помощь, -- в пыль и прах обращены будут остатки капиталистической системы».

А. А. Жданов, изложив тезисы будущей сталинской «речи о жареных каштанах» на Ленинградской партконференции 3 марта 1939 года, сделал следующее резюме: задача Москвы - «копить наши силы для того времени, когда расправимся с Гитлером и Муссолини, а заодно, безусловно, и с Чемберленом»

Из этого ряд исследователей делают вывод, что Сталин считал подрыв империалистической системы в ходе предполагаемой войны своей политической целью. Как полагает С. З. Случ, Сталин «видел в остро конфронтационном развитии международной обстановки дополнительные возможности для реализации собственных имперских амбиций, отождествлявшихся с интересами безопасности страны, и стремился заставить капиталистический мир „немного потесниться и отступить“

В 1935 году Сталин в шифротелеграмме писал Кагановичу: „Чем сильнее будет драка между ними <капиталистическими странами>, тем лучше для СССР. Мы можем продавать хлеб и тем и другим, чтобы они могли драться. <...> Нам выгодно, чтобы драка у них была как можно более длительной, но без скорой победы одной над другой“.

Практически те же мысли были высказаны Сталиным сразу после начала Второй мировой войны Георгию Димитрову: „Война идет между двумя группами капиталистических стран (бедные и богатые в отношении колоний, сырья и т. п.) за передел мира, за господство над миром! Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если бы руками Германии было расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расшатывает, подрывает капиталистическую систему. <...> Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, чтобы лучше разодрались. <...> Что плохого было бы, если бы в результате разгрома Польши мы распространили социалистическую систему на новые территории и население?“.»

В связи с этим некоторые историки полагают, что и Сталин реально руководствовался теми «правилами игры», которые он сформулировал в своей «речи о жареных каштанах» применительно к Англии и Франции: "Формально политику невмешательства можно было бы охарактеризовать таким образом: «пусть каждая страна защищается от агрессоров как хочет и как может, наше дело -- сторона, мы будем торговать и с агрессорами и с их жертвами». На деле, однако, политика невмешательства означает попустительство агрессии, развязывание войны, следовательно, превращение ее в мировую войну. В политике невмешательства сквозит стремление, желание не мешать агрессорам творить свое черное дело <...> дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, выступить на сцену со свежими силами -- выступить, конечно, «в интересах мира» и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия. И дешево и мило!"

«Государственные задачи СССР» в понимании Сталина

Ряд исследователей полагает, что Сталин, выдвигая свои предложения совместной борьбы с Гитлером, вовсе не был столь бескорыстен, как это представляла официальная Москва. В этом они опираются на ряд заявлений, прямо или косвенно восходящих к самому Сталину. В 1940 г. газета «Правда» следующим образом определяла поведение СССР перед подписанием пакта: «СССР стремился к осуществлению своих государственных задач в рамках западных границ нашей страны и укреплению мира, а англо-французская дипломатия -- к игнорированию этих задач СССР, к организации войны и вовлечению в нее Советского Союза».

Указывают также на слова Сталина Георгию Димитрову (7 сентября 1939 г.), из которых явствует, что Сталин рассчитывал получить «плату» за союз с демократиями: «Мы предпочитали соглашение с так называемыми демократическими странами, и поэтому вели переговоры. Но англичане и французы хотели иметь нас в батраках, и притом ничего не платить! Мы, конечно, не пошли бы в батраки и еще меньше, ничего не получая».

История опубликования

Пакт был опубликован немедленно после подписания, информация же о дополнительном протоколе держалась в строжайшем секрете. Тем не менее она просочилась в дипломатические круги практически сразу. Утром 24 августа немецкий дипломат Ганс фон Херварт сообщил своему американскому коллеге Чарльзу Болену полное содержание секретного протокола . Условия советско-германских соглашений содержит и так называемая "речь Сталина на заседании Политбюро 19 августа 1939 года", текст которой был опубликован французским информационным агентством "Гавас" в ноябре того же года. Некоторые исследователи считают речь подлинной, другие отрицают ее подлинность. Однако вплоть до окончания Второй Мировой войны эти сведения оставались на уровне слухов, хотя и нашедших видимое подтверждение дальнейшим развитием событий.

В 1945 г. немецкий оригинал текста Дополнительного протокола был захвачен советскими войсками и вывезен в Москву, но его копия на микрофильме сохранилась в документальном архиве МИД Германии. Карл фон Лёш, служащий МИДа, передал эту копию британскому подполковнику Р. С. Томсону в мае 1945 года. Публично речь о секретных протоколах впервые была поднята на Нюрнбергском процессе: обвиняемые построили на этом факте линию защиты. Об этом договоре говорил Риббентроп, а защитник Гесса Зайдль добыл копию с фотокопии и попытался огласить её, но ему было отказано под предлогом, что он отказался сообщить суду источник получения документа. Позднее в воспоминаниях, он упомянул, что получил документы от американской разведки. Спустя несколько месяцев он опубликовал документ в американской провинциальной газете «Сан-Луи пост диспач», но эта публикация осталась незамеченной. Широкую известность документ приобрел в 1948 году, когда был опубликован в сборнике Госдепартамента США «Нацистско-советские отношения. 1939--1941 гг.» (Nazi-Soviet Relations 1939--1941. Washington, 1948). Кроме того, сборник содержал немецкую и немецко-советскую дипломатическую переписку, в которой находились прямые ссылки на секретные договоренности. Этот факт послужил для ряда исследователей основанием для сравнения политики СССР с политикой нацистского Третьего Рейха и обвинения Советского Союза в соучастии в развязывании Второй мировой войны. В связи с этим вопрос о советско-нацистских секретных протоколах (к Договору о ненападении и Договору о дружбе и границах) приобрел важное политическое значение.

В СССР существование секретного протокола категорически отрицалось, при том, что после войны в Москву был вывезен и второй, немецкий экземпляр подлинника. Они хранились в личном сейфе Сталина, потом -- в архиве ЦК КПСС.

В 1948 г. в ответ на публикацию упомянутого сборника Госдепартамента США «Nazi-Soviet relations», Совинформбюро публикует книгу «Фальсификаторы истории» в которой выдвигаются контробвинения странам Запада и в свою очередь содержатся утверждения о финансировании Германии английскими и американскими финансовыми кругами в 1930-е годы.

В отличие от издания Госдепартамента США, представлявшего собой, собственно, сборник архивных документов, советское издание представляло собой авторский текст; в нем не было приведено ни одного документа полностью и несколько -- в незначительных выдержках. Существование секретного протокола отрицалось Молотовым до самой смерти, о чём он неоднократно говорил в беседах с писателем Чуевым.

Вопрос о пакте и особенно протоколах был поднят в СССР во время перестройки прежде всего из-за давления со стороны Польши (см. Катынский вопрос). Для изучения вопроса была создана особая комиссия во главе с секретарем ЦК КПСС Александром Яковлевым.

24 декабря 1989 года Съезд народных депутатов СССР, заслушав доложенные Яковлевым выводы комисси, принял резолюцию, в которой осудил протокол (отметив отсутствие подлинников, но признав его подлинность, основываясь на графологической, фототехнической и лексической экспертизе копий, и соответствия им последующих событий). Тогда же впервые в СССР был опубликован текст секретных протоколов (по немецкому микрофильму -- «Вопросы Истории», № 6, 1989).

Оригинал протокола в действительности хранился в Президентском архиве (ныне Архив Президента РФ, Особая папка, пакет № 34), но скрывался Михаилом Горбачёвым (знавшим о его существовании еще с 1987 года), причём Горбачёв, по словам его управделами Ю. Болдина, намекал Болдину на желательность уничтожения этого документа. После рассекречивания архива документ был «найден» 30 октября 1992 года заместителем начальника Главного политического управления генерал-полковником Дмитрием Антоновичем Волкогоновым и опубликованы сначала в газетах; научная публикация состоялась в журнале «Новая и новейшая история», № 1 за 1993 год.

19. Интервенция 14 держав в Советскую Россию

Как писалось в советских учебниках - "начиная с лета грозного 1918 г. мировой империализм, убедившись, что внутренняя контрреволюция своими силами советскую власть не свергнет, непосредственно включился в борьбу, организовав военную интервенцию в нашу страну".

Любопытно, что в качестве осуществлявших эту "интервенцию" в советских книгах и фильмах назывались - "14 держав", или "14 стран Антанты", или "14 империалистических государств". Большевиков ничуть не смущало, что на планете Земля никогда не было одновременно даже десятка настоящих империй, а в Антанту входили лишь три государства - Россия, Франция и Британия.

Еще более любопытно, что изначально цифра "14" запущена в пропагандистский оборот отнюдь не большевиками, а их самым ярым врагом Винстоном Черчиллем. В августе 1919 он предрек совместное наступление на Советы "14 стран". За что немедленно былвысмеян советским наркомом по военным делам, председателем Реввоенсовета Троцким. И было за что - ведь Черчилль имел в виду молодые государства, возникшие на обломках рухнувших империй. Как говорил впоследствии Ленин: "Если бы все эти маленькие государства пошли против нас, - а им были даны сотни миллионов долларов, были даны лучшие пушки, вооружение, у них были английские инструктора, проделавшие опыт войны, - если бы они пошли против нас, нет ни малейшего сомнения, что мы потерпели бы поражение" (1-е собр. соч., т. 25, стр. 54).

Однако они не пошли. То есть, как свидетельствует Ленин, эти государства естественно приняли военную помощь стран Запада, но отнюдь не для нападения на Советскую Россию, а для своей обороны. Впрочем, Ленин маленько соврал - одно из этих "маленьких государств" все-таки пошло на Советскую Россию. Это Польша (в 1919-1920) - если, конечно, рассматривать ее экспансию в Белоруссию и Украину как интервенцию в Советскую Россию. Однако и экспансию Советской России в Белоруссию и Украину можно считать интервенцией в эти страны. Но это тема отдельной статьи.

* * *

Конкретно странами-интервентами большевики называли: Германию, Австро-Венгрию, Турцию, Британию, Францию, Японию, Соединенные Штаты, Италию, Сербию, Грецию, Румынию, Чехословакию, Польшу, Финляндию, Эстонию, Латвию, Литву. При этом почему-то в этот список большевики не включали Афганистан и Китай.

Виновником "интервенции" Германии и Австро-Венгрии большевики определили одного из своих вождей - Троцкого. Он, мол:"объявил, что советская Россия войну прекращает, но мира не подписывает".

Любопытно, что, как написано в Большой Советской Энциклопедии:

"ленинская линия в вопросе о мире победила, и 3 марта 1918 Брестский мир был подписан. Несмотря на подписание Брестского мира, германо-австро-венгерские войска продолжали наступление на Украину, затем оккупировали Крым и часть Сев. Кавказа."

Помимо этого немцы заняли Прибалтику и Белоруссию. Непонятно - на хрена тогда ленинская линия боролась и побеждала с этим миром, если немцы продолжали наступать?

Надо заметить, что по советским данным численность немецких и австро-венгерских "интервентов" составляла 200-220 тыс. чел. То есть в разы меньше, чем была численность войск Центральных держав на Восточном фронте, пока его не развалили большевики и неоткрыли дорогу оккупантам.

В августе 1917 на Восточном фронте против 221 русских и румынских дивизий было 124 дивизии Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции. В декабре 1917 - против 195 русских и румынских дивизий уже только 99 дивизий Центральных держав. В апреле 1918, после заключения Брестского мира, германцы и австро-венгры оставили на территории бывшей Российской империи лишь 53 дивизии, и число их неуклонно снижалось - войска перебрасывались на Западный фронт. К ноябрю 1918 на территории бывшей Российской империи оставалось лишь 34 дивизии.

* * *

В Закавказье в конце мая 1918 возникли независимые республики Грузия, Армения, Азербайджан. Почти сразу же начались боевые действия между Арменией и Азербайджаном, возник территориальный конфликт между Арменией и Грузией.

При этом, как пишет Большая Советская Энциклопедия, правительство Азербайджана само пригласило турецкие войска, а правительство Грузии пригласило войска Германии. Та решила разместить там 1 кавалерийскую бригаду и 5-6 пехотных батальонов, да не успела - осенью 1918 Германии надо было разбираться со своими проблемами - перемирием и революцией (так что в Грузии побывали лишь две немецкие роты).

После поражения в Первой мировой войне германские, австро-венгерские и турецкие войска покинули пределы бывшей Российской империи. Впрочем, немалое количество бывших солдат этих армий осталось, войдя в качестве "интернационалистов" в ряды Красной Армии.

Еще один эпизод "интервенции" в Закавказье - высадка британцев в Баку. Летом 1918 в Баку (только в городе, но не во всем Азербайджане) правил Совет, в котором доминировали армяне и русские (социалисты, социал-демократы и большевики). Баку стремились взять азербайджанские войска при помощи турок, и в конце июля Бакинский Совет пригласил британские войска из Персии (Ирана). В августе в Баку высадились два батальона британцев, однако 14 сентября они эвакуировались морем обратно в Иран, не выдержав давления многократно превосходящих по численности турецких и азербайджанских войск.

15 сентября 1918 турки и азербайджанцы взяли Баку, устроив резню армян и русских (их было убито по советским данным около 15 тыс.). Турецкая оккупация продолжалась полтора месяца - до поражения Турции в Мировой войне. Затем британцы ввели в Закавказьеиндийскую дивизию, взяв под контроль железную дорогу от Баку до Батума - маршрут транспортировки нефти. Как написано в БСЭ:

"британское правительство установило демаркационную линию от устья р. Бзыбь на восток, по областям Сухумской, Кутаисской, Тбилисской, Дагестанской до точки на 5 миль южнее Петровска ("Линия Кори"). Переход этой линии был запрещен и Добровольческой (деникинской) армии и войскам закавказских республик".

В апреле 1919 британцы решили уйти и к концу августа 1919 полностью покинули Закавказье.

* * *

Начало японской интервенции Большая Советская Энциклопедия описывает так:

"12 января 1918 первое японское военное судно появилось на владивостокском рейде. Первый десант двух японских рот имел место 5 апреля 1918, после провокационного нападения 4 апреля на японскую контору "Исидо", во время которого было убито 2 японца."

Через три недели, 25 апреля 1918, японские морские пехотинцы были возвращены на корабли.

* * *

Любопытное творилось и на Севере России. БСЭ:

"На Севере дорогу интервентам открыл Троцкий. 1 марта 1918 он телеграфно предписал Мурманскому совету "принять любое содействие союзных миссий". На другой же день местный совет заключил соглашение с военными представителями союзников, которые не замедлили высадить свои войска. 7 марта в Мурманске появился английский крейсер "Кокрен". 9 марта был произведен десант 200 английских солдат при 2 орудиях с крейсера "Глори". 18 марта появился французский броненосный крейсер "Адмирал Ооб". В г. Коле под командой французских офицеров разместился прибывший с юга чехословацкий отряд при четырех 75-мм орудиях. В марте же французами был оборудован блиндированный поезд и образован смешанный франко-русский отряд летчиков и разведчиков. К концу марта общая численность союзных войск на Севере достигала 1 тыс. человек. Эти незначительные силы увеличились в течение лета и к осени были доведены до 9-10 батальонов (5-6 английских, 1 французский, 1 итальянский, 1 сербский) и 3 батарей (французских); впоследствии к ним присоединился американский десант (4-5 батальонов)."

Как видим, и здесь силы "интервентов" были невероятно мощны - тыщ десять бойцов! Правда, для достижения этой численности "интервентам" потребовалось полгода, из которых почти 4 месяца на Севере России было лишь две роты британских морпехов. Ясное дело - этого вполне достаточно для взятия красного Петрограда, надо лишь пройти тыщи полторы километров от Мурманска до Питера, и дело в шляпе. Опять же понятно, что именно для этого борец за мировую революцию товарищ Троцкий дал согласие на высадку британского десанта.

Правда, сами британцы не знали, что от них требуется взять Питер. Они были обеспокоены другим.

Мурманский порт и Мурманская железная дорога были построены в 1916 для поставок России военного снаряжения и материалов из стран Антанты, то есть из Британии и Франции. К моменту выхода России из войны с Германией в портах Мурманска и Архангельска скопились миллионы тонн военных грузов, и Антанта была обеспокоена возможностью их захвата германцами при помощи финнов. В это время в Финляндии, ставшей независимой, шла гражданская война между белыми и красными финнами, и на помощь белым финнам там высаживались немецкие войска.

И белые финны стали первой проверкой британского десанта. В середине марта 1918 к Мурманской железной дороге вышел отрядкрасных финнов, вытесненный белыми финнами из Финляндии. Командир краснофиннского отряда попросил помощи мурманских большевиков, а Мурманский Совет обратился за помощью к десанту Антанты. Тогда-то и был "оборудован блиндированный поезд", упомянутый в БСЭ. Он представлял собой несколько платформ с брустверами из мешков с песком, вооруженных четырьмя трехфунтовыми (47 мм) пушками, снятыми с британского корабля "Кокрейн". Расчеты пушек составили французские артиллеристы (они отнюдь не были высажены вместе с десантом, а наоборот возвращались во Францию, завершив миссию советников в Румынии, вышедшей из войны с Германией и Австро-Венгрией), на платформах "бронепоезда" разместилась также рота британских морских пехотинцев. Состав проехал до Кандалакши, но не встретил белых финнов, которые ушли обратно в Финляндию.

После этого рейда против белых финнов десант Антанты никаких действий не предпринимал, выполняя основную задачу - охрану военных грузов в Мурманском порту. А 2 мая 1918 "Кокрейн" получил приказ принять на борт 40 британских морпехов, 20 красногвардейцев и 20 красных матросов, и направиться в Печенгу. Дело в том, что Мурманский Совет получил информацию, чтоПеченгский залив может быть использован Германией как база для подводных лодок. При этом район Печенги был частью территорииФинляндии, признанной большевиками независимой.

Тем не менее, 3 мая 1918 на финской территории высадились красногвардейцы, красные матросы и британские морпехи. Они вступили в бои против белых финнов. Финны упорно сопротивлялись, и британцы 6 мая прислали подкрепление - 35 морпехов с 5пулеметами и одной 12-фунтовой (76 мм) пушкой. 12 мая 150 белых финнов попытались взять Печенгу штурмом, но были отбиты и покинули этот район. Таким образом, британские интервенты совместно с красногвардейцами и красными матросами успешно оккупировали часть территории независимой Финляндии, выполнив указание большевистского руководства.

Однако к концу мая 1918 ситуация резко изменилась. Германия потребовала от Советской России строго выполнять условия Брестского мира - в частности, интернировать всех военнослужащих стран Антанты и ее союзников, находящихся на советской территории. В первую очередь это требование относилось к Чехословацкому корпусу, Сербскому корпусу и британскому контингенту (две роты) на Севере России. Как известно, попытка большевиков поместить солдат и офицеров Чехословацкого корпуса в концлагеря привела тогда к так называемому "мятежу белочехов". Которые направлялись из России на фронт во Франции, как и сербы. Вот откуда взялся на Севере России сербский батальон и чехословацкий отряд, упомянутые в БСЭ (причем про чехословаков честно написано - "прибыли с юга").

Тем временем Антанта решила, что двух рот британских морпехов и команды французских артиллеристов недостаточно для охраны порта Мурманска и Мурманской железной дороги. 23 июня 1918 в Мурманск прибыло подкрепление - еще одна рота британских морпехов и генерал-майор сэр Чарлз Мэйнард, назначенный командующим контингентом Антанты на Севере России.

Генерал Мэйнард включил в состав своих сил, помимо трех рот британских морпехов и команды французских артиллеристов, сербский батальон (до 900 чел.), отряд красных финнов (около 500 чел.) и 150 русских (начав формирование Славяно-Британского Легиона). Таким образом, в конце июня 1918 Антанта располагала на Севере России примерно 2 тысячами солдат и офицеров, в 4 гарнизонах - в Мурманске, Печенге, Кандалакше и Кеми.

27 июня 1918 генерал-майор Мэйнард отправился с инспекцией по Мурманской железной дороге. Его сопровождал один взвод и командующий красными силами Мурманского края бывший генерал Звягинцев. К тому времени большевистское руководство в Москве расценило усиление войск Антанты на Севере России до 2 тысяч как тревожный факт и приказало Мурманскому Совету прервать все отношения с этим контингентом. Однако Совет проигнорировал распоряжение, и в направлении Мурманска были направлены красные войска силой в 3 тысячи.

Передовой эшелон красных войск прибыл в Кандалакшу одновременно с Мэйнардом. В ходе встречи с красным командиром британский генерал убедил его, что будто бы располагает более крупными силами, и большевистский командир согласился отступить на юг.Мэйнард проследовал далее к Кеми, куда к тому времени прибыли еще два эшелона с красными войсками, и также убедил их вернуться в Петроград. Однако красные отступили лишь на 50 км, до станции Сорока, и запросили оттуда инструкций начальства. Тогда Мэйнард вызвал из Мурманска крейсер "Этэнтив". По его прибытии в Онежскую губу красногвардейцы без боя отступили. В Сороке расположился гарнизон в составе роты сербов.

Во время отсутствия генерала Мэйнарда в Мурманске взбунтовались матросы русских судов, недовольные дружественными отношениями между Мурманским Совдепом и Антантой. Бунт завершился тем, что всех недовольных матросов отправили по железной дороге в Петроград. В конце июля 1918 Мэйнард занимался формированием и обучением Славяно-Британского, Карельского иКраснофиннского Легионов.

Август 1918 для контингента Антанты в Мурманске прошел спокойно, единственной проблемой была забастовка русских железнодорожников, потребовавших, чтобы им платили британцы. Для усиления охраны складов и дороги генерал Мэйнард попросил у командования подкреплений. Они прибыли в сентябре - британская пехотная бригада, 3 артиллерийские и 1 минометная батареи, итальянский батальон, канадская пехотная рота и французская лыжная рота.

В сентябре белые финны вторглись в Карелию, и Мэйнард направил против них Карельский легион из Кеми и Краснофиннский легион из Кандалакши. 11 сентября 1918 части белых финнов были разбиты.

Иначе развивались события в Архангельске. Антанта и ее союзники также направили туда воинский контингент с задачей охраны складов военных грузов в порту. Однако 2 августа 1918, когда в Архангельске начали высаживаться 4 британских, 4 американских и 1французский батальоны, командование красными силами в городе, состоявшее из бывших царских офицеров, подняло мятеж против советской власти.

Мятежники победили, и большевистское руководство расценило два события - высадку контингента и мятеж гарнизона, как взаимосвязанные. Отношения между большевиками и антигерманской коалицией окончательно превратились во враждебные. (Эвакуация иностранных войск с Севера России началась в июне 1919, полностью завершилась 12 октября 1919. Красные заняли Архангельск только22 февраля 1920.)

* * *

На юге бывшей Российской империи в июне 1918 большевистский Совнарком Туркестана объявил мобилизацию для отправки сил на Урал, против казаков. Население Закаспийской области, где проживало много русских и армян, саботировало эту мобилизацию. В Ашхабад был направлен отряд красногвардейцев во главе с чрезвычайным комиссаром Фроловым, 25-летним дезертиром из русской армии.

Чтобы убедить население Закаспийской области вступать в ряды Красной армии, комиссар Фролов организовал расстрелынескольких сот человек, в которых он лично участвовал. 12 июля 1918 отряд Фролова был полностью уничтожен восставшими русскими рабочими-железнодорожниками.

В Ашхабаде рабочие создали местное правительство (Временный Исполнительный Комитет Закаспийской области) из социалистов-революционеров и социал-демократов (ранее входивших вместе с большевиками в местный Совдеп). Власть в городах области перешла в руки стачкомов (стачечных комитетов). Была организована Закаспийская армия, в основном из русских и армян.

24 июля 1918 большевистские силы пересекли с востока Аму-Дарью и взяли город Чарджоу. 10 августа большевики подошли кМервскому оазису. Закаспийское правительство обратилось 11 августа 1918 за помощью к главе британской военной миссии в Мешхеде(Персия) генералу Маллесону. Тот откликнулся на просьбу отправкой пулеметного взвода из состава Пенджабского полка. Однако помощь индийских пулеметчиков выразилась лишь в прикрытии отхода закаспийских сил к Мерву (Мары).

Уже 14 августа закаспийцы стали отступать из Мерва в Каахку (в 130 км от Ашхабада). Там к 700 русским и армянским пехотинцам и 400туркменским кавалеристам, при одном бронепоезде (5х76-мм орудий) Закаспийской армии, присоединились три пехотные роты и пулеметный взвод пенджабцев (600 индийцев и 20 британских офицеров). 28 августа 1918 большевики (2 тыс. пехоты и бронепоезд с 10х114-мм орудиями) атаковали Каафку, смяли туркменскую кавалерию, но были отброшены штыковой атакой пенджабцев.

К 5 сентября 1918 в Каафку прибыли рота Хэмпширского полка и взвод (2 орудия) Королевской полевой артиллерии. Командир британцев, полковник Ноллис, взял на себя командование объединенными силами. В сентябре большевики трижды атаковали Каафку, но были отбиты индийцами. 25 сентября пришло подкрепление в составе двух эскадронов легкой кавалерии (300 индийцев и 12 британских офицеров), и полковник Ноллис решил, что его сил (примерно 1,2 тыс. индийцев и британцев плюс 1,5 тыс. русских, армян и туркмен) достаточно для перехода в наступление.

14 октября 1918 индийцы и британцы взяли городок и ж.д. станцию Душак в 50 км восточнее Каафки, захватив 6 орудий и 16пулеметов. При этом пенджабская пехота понесла большие потери (все их британские офицеры были убиты или ранены). Затем большевики(примерно 2 тыс. пехоты и 400 кавалерии) вынудили индийцев и британцев отступить, однако поскольку во время первого боя от попадания снаряда взорвался большевистский эшелон с боеприпасами, станция была разрушена, и большевики, из-за невозможности использовать свой бронепоезд, также отступили в Мерв. Полковник Ноллис отправил два эскадрона легкой кавалерии для окружения Мерва, ибольшевики, опасаясь быть отрезанными, отступили в Чарджоу. Мерв был занят союзными силами 1 ноября 1918. После этого британское правительство приказало полковнику Ноллису не продвигаться далее на восток.

Последний раз британо-индийские войска участвовали в боях против большевиков в Закаспии 16 января 1919. 21 января британское правительство распорядилось вывести оттуда все свои войска. Вывод войск в Персию завершился 5 апреля 1919.

В октябре 1919, после неудачной попытки присоединить к Афганистану часть Индии, населенной мусульманами (третья англо-афганская война), тогдашний узурпатор афганского престола и будущий первый друг Советской России Аманулла-хан отправил свои войска в Мерв, изгнавшие оттуда местный совдеп. Аманулла также предложил военную помощь против большевиков Фергане - на условиях присоединения ее к Исламской Центральноазиатской Федерации, которую задумал основать афганский узурпатор. Однако из этой затеи ничего не вышло - красные войска успешно продвигались в Средней Азии, и Аманулла не рискнул сразиться с ними, выведя свои войска изМерва.

* * *

18 декабря 1918 в Одессе, а 27 декабря в Крыму началась высадка французского десанта (2 дивизии общей численностью 8 тысяч бойцов, включая сенегальцев, алжирцев и вьетнамцев). Высадка была произведена по приказу французского премьер-министра Клемансодля борьбы против большевиков. В январе 1919 высадилась греческая дивизия. В середине февраля 1919 общая численность интервентов достигла 20 тысяч (включая польскую бригаду, возвращавшуюся на родину, и отряд Добровольческой армии Деникина). Как пишет БСЭ:

"Антанта для интервенции на Юге больше ничего дать не могла".

И далее:

"Партизанские отряды атамана Григорьева 2 марта 1919 отбили у войск Антанты Херсон, 14 марта французы очистили Николаев."

Следует отметить, что французские войска просто отступали, а бои с украинскими партизанами (1.700 чел. с тремя орудиями) атамана Григорьева, изменившего Петлюре и объявившего себя союзником большевиков, в Херсоне в течение недели вел батальон греков, понесший тяжелые потери. Французские войска без боя ушли и из Николаева, оставив защищать его опять же греков. Всего в этих боях греки потеряли убитыми до 400 солдат и офицеров. А французам так и не удалось выполнить приказ премьер-министраКлемансо - повоевать с большевиками. С них хватило всего лишь атамана Григорьева (застреленного впоследствии батькой Махно). В конце марта интервенты начали вывод войск, покинув 5 апреля Одессу, а 30 апреля 1919 Крым.