Ульрих фон Гуттен об Империи и Императорской Власти

Размещено на http://www.allbest.ru/

Московский Государственный Университет имени М.В.Ломоносова

Исторический факультет

Кафедра Истории Средних Веков

Доклад на семинаре

«История Средних Веков»

Ульрих фон Гуттен об Империи и Императорской Власти

Руководитель семинара --

Сергей Юрьевич Агишев

Доклад студента 2 курса

Л.Е. Болотина

Москва 2005

Содержание

1. Трактовка гуттеновской идеи Империи и Императорской Власти в работах российских авторов

2. Духовный аспект идеи Империи и Императорской Власти в публицистических произведениях Ульриха фон Гуттена

Предварительные выводы

Приложения

Введение

Ульрих Фон Гуттен, деятель западноевропейской Реформации первой четверти XVI столетия, в истории литературы в большей степени известен как поэт и автор политических диалогов сатирического и памфлетного содержания. Но строго в жанровом отношении его публицистика не ограничивалась диалогами, нередко она облекалась в формы посланий, «указаний», предисловий и открытых писем к видным современникам, которые не просто отсылались адресату, а сразу же тиражировались в типографиях. Если историки публицистики как рода литературы, объединяющего многие жанры, отцом политической публицистики называют афинского писателя и ритора Исократа (436--338 г. до Р. Х.), то Ульриха фон Гуттена они относят к целой плеяде деятелей рубежа XV--XVI столетий по Р.Х., которые изобретение наборного шрифта и печатного стана, сделанного Иоганном Гутенбергом из Майнца (1394-1468) в середине XV века, первыми стали широко использовать в политических целях.

Так, Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона пишет о корнях публицистики: «Публицистика в современной её форме есть создание новой истории, все течение которой -- начиная с предвестников Реформации -- ознаменовано мощным развитием публицистики, которой принадлежало участие в возбуждении и организации самых важных общественных движений». Этот тезис подтверждала и советская традиция: «Большую общественную роль публицистика стала играть ещё в Средние Века, в эпоху феодализма, когда она служила орудием борьбы против неограниченного авторитета Церкви, против религиозного мировоззрения, …содействовала формированию сил нового общественного строя». Известный советский критик и литературовед И.А.Дедков писал: «Европейскую публицистику возводят… к писателям и творцам эпохи Возрождения и Реформации, -- когда появился массовый читатель и книгопечатание».

Феномен Ульриха фон Гуттена -- успешного рыцарского поэта, лауреата императорского стихотворного турнира, ставшего одним из самых последовательных, едких и безпощадных критиков политических доктрин и притязаний католицизма, -- становится особенно понятен только в контексте типографского бума начала XVI века. Без специфически едкого «аромата» едва подсохшей типографской краски, без ажиотажа бойких рыночных книготорговцев и без азартного ежедневного спроса уже не десятков, а даже сотен городских грамотеев на их свежий товар, не понять и силу, которая вдохновляла Ульриха фон Гуттена на всё новые и новые памфлеты.

Для уяснения этих «неполитических» мотивов гуттеновской политической публицистической прозы, для уяснения культурно-технологических условий, в которых она рождалась, помогают сведения о сохранившихся прижизненных изданиях произведений Ульриха фон Гуттена. Вообще издания книг Гуттена, появившиеся в XVI веке, описаны в основательном труде И.Бенцинга «Гуттен и его печатники». Но поскольку нас интересуют издания, современные автору, достаточно сказать, что только Государственная публичная библиотека в Санкт-Петербурге содержит собрание из 66 экземпляров таких прижизненных изданий, при этом 38 из них не дублируют друг друга. И хотя это собрание «является одним из богатейших за пределами Германии», учитывая естественные исторические утраты за минувшие 600 лет, можно полагать, что самих таких изданий было намного больше. При этом автор исследования о питерском собрании прижизненных изданий М.Л.Малаховская отмечает: «Для книгопечатания начала XVI века было типичным почти одновременное публикование одного и того же произведения в разных типографиях. Для произведений Гуттена это особенно характерно -- вероятно, вследствие их злободневности и стремления самого Гуттена дать своим идеям как можно более широкое распространение. Многие его сочинения появлялись вскоре после их написания в изданиях самых разных типографов. Это хорошо видно на примере экземпляров, хранящихся в Публичной библиотеке». Поэтому знатного и благородного духом воина Ульриха фон Гуттена по праву можно назвать первым и, увы, последним рыцарем информационно-психологических войн.

Ульрих Фон Гуттен (Hutten, Ulrich von) -- немецкий рыцарь, поэт и политический писатель, родился 21 апреля 1488 года в крепости Штеккельберг, близ Фульды (Гессен, ФРГ). Младшему отпрыску небогатого рыцарского рода традиционно прочили духовную карьеру, он получил превосходное образование в школе бенедектинского монастыря Фульды, которую окончил в 1504 году. Учебу он продолжил в университетах Кёльна и Эрфурта. В Эрфурте вокруг Мутиана Руфа сформировалась молодежная эрфрутская группа. К этому кругу некоторое время примыкал и Ульрих фон Гуттен. После Гуттен поступил в недавно основанный университет во Франкфурте-на-Одере, где получил ученую степень и обнародовал первые из своих стихотворений на латинском языке, которые продолжали выходить в свет примерно до 1516 года. В 1511 году Гуттен опубликовал трактат, посвященный технике стихосложения «Об искусстве версификации». Среди стихов Гуттена выделяются эпиграммы и сатира «Nemo» -- «Никто» (1512). В 1517 году германский Император Максимилиан I увенчал Ульриха фон Гуттена лавровым венком как короля поэтов.

В 1515 году двоюродный брат поэта -- Ганс фон Гуттен, был убит Вюртембергским герцогом Ульрихом. И фон Гуттен выступил в печати с яростными нападками на герцога, обрушив затем свой гнев и на всех прочих независимых князей Священной Римской Империи германской нации. Тогда же он стал одним из авторов (наряду с К.Рубианом и Г.Бушем) знаменитых Писем темных людей (Epistolae obscurum vivorum), выходивших в свет в 1515--1517 годах. Ульрих фон Гуттен считался автором второй части «Писем темных людей». Непосредственным поводом к написанию «Писем темных людей» послужила полемика между известным грецистом и первым гебраистом Германии Иоганном Рейхлиным (он приходился дядей другу Гуттена -- Меланхтону) и бывшим иудеем, принявшим Крещение, Пфефферкорном. Рейхлин из-за своего теологического интереса к иудейскому литературному наследию подвергся нападкам бывшего иудея. Пфефферкорн справедливо и со знанием предмета считал нужным талмудические иудейские книги не рассматривать как часть ветхозаветного наследия в Христианстве. Пфефферкорн со всем рвением христианского неофита обвинил Рейхлина в безверии и ереси. Затем полемика перешла на более общую почву. Пфефферкорн добился Императорского указа об уничтожении религиозных книг иудеев, что было, разумеется, крайностью.

После ряда памфлетов, выпущенных тою и другою стороной («Глазное зеркало», «Зажигательное стекло», «Триумф Капниона» и так далее), появились, наконец, «Epistolae obscuroгum virorum» -- собрание вымышленных писем, будто бы написанных разными обскурантами и адресованных Ортуину Грацию, одному из главных противников гуманистического движения. Авторы «Писем…» явились в этом случае предшественниками Лютера и его сподвижников, хотя сам Лютер отнесся к этому памфлету враждебно, как это видно из одного его письма 1517 года. Заглавие: «Письма темных людей» было навеяно сочинением Рейхлина: «Epistolae clarorum virorum» (1514 год). «Письма темных людей» состоят из 2-х частей; 1-я появилась в 1515 году и вместе с дополнением к ней, изданным несколько позже, заключает в себе 48 писем; вторая (1517) состоит из 70 писем (также вместе с дополнением). По мнению Давида Штрауса, подкрепленному вескими аргументами, главным составителем их был гуманист Крот Рубиан, а во второй части, более серьезной, отражающей местами реформационные идеи, чувствуется рука Ульриха фон Гуттена. Вскоре после выхода в свет «Писем…» авторство их приписывалось Рейхлину, потом Эразму и Гуттену; в разное время высказывались также предположения относительно участия в составлении «Писем…» Германна фон Нуэнара, Эобана Гесса и некоторых других.

Среди многочисленных сатирических памфлетов, речей, диалогов, стихов Ульриха фон Гуттена, по мнению исследователей, особенно выделятся диалоги, подражающие античным образцам Лукиана («Разговор мертвых»), написанные на латинском и немецком языках: «Phalarismus», 1517; «Fortuna» («Фортуна»), 1519; «Febris» («Лихорадка»), 1519; «Arminius» («Арминий»), 1519-20; «Vadiscus sive Trias Romana» («Вадиск, или Римская троица»), 1520; «Разбойники», 1521. Известны многочисленные письма и послания, обращенные к Герману фон Нейенару, Австрийскому эрцгерцогу Фердинанду, Саксонскому курфюрсту Фридриху, Германскому Императору Карлу V, Мартину Лютеру, Римскому папе Льву Х и другим. Ульрих фон Гуттен со своим предисловием издал сочинение Лоренцо Валлы «De donatione Constantini» -- «О даре Константина». Лоренцо Валла убедительно доказал, что так называемый «дар Константина», то есть специальный эдикт, якобы объявленный Святым Равноапостольным Императором Константином Великим, который будто бы наделял Римскую кафедру достоинством господствующей во Вселенской Церкви, был фальшивкой.

Помимо литературной политической деятельности Ульрих фон Гуттен попытался участвовать и вооруженной борьбе за свои идеалы, он принял участие в рыцарском восстании 1522 года против римокатолического засилия в Германии, а конкретно против трирского архиепископа, под предводительством своего друга и покровителя Франца фон Зиккингена. Но Зиккенген был убит во время осады его замка и Ульрих фон Гуттен вынужден был бежать в Швейцарию, где вскоре нашел свой конец. Ульрих фон Гуттен умер от чахотки 29 Августа 1523 года на острове Уфенау (Цюрихское озеро). Литературное предание утверждает, что его последними словами, произнесенными перед смертью, были: «Наука процветает, умы пробуждаются, весело жить на свете!»

Творчество Ульриха фон Гуттена было известно в России достаточно давно, о чем косвенно свидетельствует питерское собрание его изданий в Государственной публичной библиотеке, составленное из раритетов, принадлежавших многим владельцам. Можно полагать, что круг российских литераторов, тяготевших к романтизму и читавших произведения германских романтиков на немецком языке, знал о поэте-рыцаре XVI столетия, ставшем одним из кумиров западноевропейского романтизма первой половины XIX века. В немецкой культуре XIX столетия ему были посвящены многие исследования и произведения литературы (включая беллетристику), изобразительного искусства, театра и даже музыки. Но далее этого круга в России интерес к Ульриху фон Гуттену, вероятно, не распространялся, и его собственные произведения, видимо, из-за их в значительной степени «антиклерикального» характера, по известным причинам были не актуальны для русской печатной продукции первой половины XIX века и потому не переводились. Впрочем, специального исследования о влияниях наследия Ульриха фон Гуттена на социально-политические и культурные процессы России XIX столетия в тематических библиографиях нами не обнаружено.

С подъемом интереса в российских либеральных литературных кругах к «Письмам темных людей» проснулся в России интерес и к личности одного из их авторов -- Ульриха фон Гуттена. В 1869 году «Журнал Министерства Народного Просвещения» (№ CXLII) опубликовал статью А.Кирпичникова «Письма темных людей», где Ульрих фон Гуттен неоднократно упоминается. В 1876 году в четвертом выпуске просветительского сборника «Знание» была опубликована краткая заметка об Ульрихе фон Гуттене. Она была откликом на выход в Германии монографии «Ульрих фон Гуттен», принадлежавшей известному немецкому философу-младогегельянцу и религиоведу Давиду Штраусу. Через три года -- в 1879-м по тому же поводу целой статьей откликнулся журнал «Дело». Но только в 1896 году в России был издан перевод книги Давида Штрауса. Первые русские переводы из Ульриха фон Гуттена были выполнены В.С.Протопоповым в 1906 году, это были отрывки из «Диалогов», опубликованные в сборнике «Источники по истории Реформации» (выпуск I, М., 1906).

Уже после революции в СССР в 1935 году были изданы переводы «Писем темных людей» (М.-Л., 1935), а в 1959 году в издательстве Академии наук СССР вышли переводы на русский язык собственных произведений Ульриха фон Гуттена «Диалоги, публицистика, письма» в характерной книжной серии «Научно-атеистическая библиотека АН СССР». Конечно, сам Ульрих фон Гуттен, при всей неортодоксальности его христианских воззрений и критичности к римо-католическому доктринёрству, никогда атеистом и даже собственно антиклерикалом не был, но именно этот серийный эпиграф книги определил отбор произведений немецкого писателя, допущенных партийной цензурой к переводу. До сих пор это издание является единственной книгой Ульриха фон Гуттена на русском языке, хотя его произведения попадали в некоторые хрестоматии и сборники, но они были переизданием уже опубликованных переводов, и ситуации это не изменило.

Что касается темы настоящего доклада «Ульрих фон Гуттен об Империи и Имперской Власти», её касались некоторые наши исследователи, но специальных работ, строго отвечающих этой формулировке, на русском языке, видимо, не было. Наиболее близко к этой теме подходят статьи М.М.Смирина -- «Германия в первые десятилетия XVI века и Ульрих фон Гуттен», В.М.Володарского -- «Социально-политические взгляды Ульриха фон Гуттена», Б.И.Пуришева «Немецкий и нидерландский гуманизм» и В.И.Гончаровой «Ульрих фон Гуттен об имперской политике в Италии».

1. Трактовка гуттеновской идеи Империи и Императорской Власти в работах российских авторов

гуттен империя власть

Специфический германский империализм позднего средневековья бегло рассматривается во вступительной статье «Германия в первые десятилетия XVI века и Ульрих фон Гуттен», написанной М.М.Смириным: «В течение всего средневековья отдельные районы Германии оставались разобщенными. Ни один из ее городов не смог сделаться экономическим и политическим центром страны, развитие которой шло не по пути образования централизованной феодальной монархии. К XVI веку “Священная Римская Империя германской нации” продолжала оставаться политически раздробленной страной с неустановившимися и в ряде мест спорными границами, в которой господствовали клики территориальных князей». Такое положение в известной степени весьма устраивало папский Рим, поскольку «в странах, вступивших на путь государственной централизации, притязания папства и католического духовенства встречали отпор и со стороны королевской власти. В таких странах католическая церковь вынуждена была идти на уступки и согласиться на сильное ограничение деятельности папских агентов, всякого рода сборщиков денег и продавцов индульгенций. В раздробленной же Германии папы не соглашались ни на какие уступки. Огромные суммы денег шли из Германии в папскую казну через духовных князей и действовавших здесь безпрепятственно продавцов индульгенций». Но не только эта финансовая сторона угнетала национально мыслящих образованных немцев, немецкое дворянство, немецких рыцарей. Епископы и папские агенты в Германии, как правило, итальянского происхождения, в проведении внутренней и внешней политики многочисленных германских государств были чужды общенемецким национальным интересам и никак не содействовали укреплению политического, духовного и культурного единства немецкого народа.

Поскольку в задачи советского академического издания избранной публицистики Ульриха фон Гуттена входила в первую очередь демонстрация «атеистического» и «антицерковного» характера диалогов и посланий поэта-рыцаря, внимательное рассмотрение имперской программы в его трудах в вводной статье исключалось по элементарным цензурно-идеологическим соображениям. В самых общих словах там говорится о политических эволюциях фон Гуттена, а его идеал Империи преподносится в обезличенной транскрипции:

«В XV--XVI веках, в обстановке распада имперских связей, усиления суверенитета территориальных князей и хозяйничанья в стране папской агентуры, немецкое имперское рыцарство быстрыми шагами шло к своей гибели. Оно видело свое спасение в восстановлении старой Империи, так как надеялось, что это привело бы также к восстановлению его былой политической роли. …Гуттен, поддерживая военные планы руководителя рыцарства -- Франца фон Зиккингена, был убежден, что успехи гуманистического движения и развитие наук и искусств в Германии приведут к идеологическому и материальному освобождению внутренних сил страны от влияния и хозяйничанья папского Рима. При этом Гуттен рассчитывал, что рыцарство окажется еще способным связать свои сословные интересы с прогрессивным духовным развитием Германии. Поэтому мы наблюдаем у Гуттена сочетание реакционных в своей основе политических планов с энергичной поддержкой умственного движения в Германии; поэтому его произведения глубоко проникнуты патриотическим настроением».

М.М.Смирнин, вероятно, специально несколько суживает практическую идеологию Гуттена, видимо, полагая, что вдумчивый читатель на основании предложенных ниже самих гуттенновских текстов разберется в политических идеалах этого самобытного гуманиста, и потому только совсем чуть-чуть касается их содержания, без прямых отсылок на произведения Ульриха фон Гуттена:

«Особенность гуттеновского подхода к реформации и к вопросу о путях ее реализации, нашедшая свое выражение в диалогах 1519--1520 годов и в произведениях и письмах следующих лет, заключается в том, что движение всех слоев немецкого народа, поднявшегося против романистов, должно быть доведено до открытой войны. Гуттен рассчитывал, что при таком обороте событий руководящая роль в общенародном движении перейдет к военному сословию, то есть к рыцарству. Гуттен был уверен в том, что рыцарство окажется в состоянии объединить все слои народа в борьбе с папским Римом. В этом, как представлялось Гуттену, заключалась сила рыцарства. Вместе с тем Гуттен отдает себе отчет, что различные силы, участвующие в реформационном движении, преследуют свои особые интересы, что для широких масс деревни и города дело идет по существу о борьбе с феодальными порядками, что, следовательно, рыцарский идеал крепостнической Империи, управляемой опирающимся на дворянство Императором, не может их воодушевлять».

Подводя итог беглого обзора ситуации в Германии первых десятилетий XVI века, М.М.Смирин дает такую политическую характеристику Ульриху фон Гуттену:

«Среди ярких фигур борцов и сильных характеров той эпохи важное место принадлежит Ульриху фон Гуттену. Гуттен заслужил это место не своим безпочвенным рыцарским донкихотством, не своей обреченной реакционной мечтой о восстановлении распавшейся средневековой Империи и превращении ее в “дворянскую демократию”, а тем, что в борьбе против униженного состояния Германии, против хозяйничавшей в ней агентуры папского Рима и господства реакционных клик духовных и светских князей он сделался выдающимся борцом за светскую культуру и встал на защиту прогрессивных сил немецкого народа против господствовавших сил мракобесия».

Для полноты обзора надо отметить, что в той же книге после статьи М.М.Смирина помещено краткое слово переводчика диалогов С.П.Маркиша, у которого среди характеристик Ульриха фон Гуттена нас тематически заинтересовала только одна: «провозвестник идеи единства Германии». Вот, пожалуй, пока всё по интересующей нас теме в научном аппарате первого и пока единственного русского отдельного издания произведений Ульриха фон Гуттена.

В избранном тематическом русле гораздо больший интерес для нас представляет более обстоятельная и относительно менее политизированная научная статья В.М.Володарского «Социально-политические взгляды Ульриха фон Гуттена», опубликованная в № 26 ежегодника «Средние Века» -- в 1964 году. В самом тоне повествования автор деликатно дистанцируется от назойливых атеистических и агитационных шаблонов, хотя вполне в духе времени регулярно апеллирует к марксистской аргументации, но скорее на уровне фразеологии, в целом придерживаясь позитивистских научных методик.

Поскольку, в силу сложившихся в российской исторической литературе обстоятельств, статья В.М.Володарского оказалась самым значительным произведением по интересующей нас теме, я позволил себе даже простейший количественный анализ, выделив для компьютерного подсчета те места, которые посвящены нашей теме или прямо касаются её, и оказалось, что в статье объемом в 2,16 печатного листа тема Империи занимает более половины -- 1,12 печатного листа. Начиная с 1963 года и до конца 90-х годов минувшего столетия творчеству и личности Ульриха фон Гуттена посвящен целый ряд научных статей В.М.Володарского, наиболее значительные из них -- «Гуманистические воззрения Ульриха фон Гуттена», «Спор Эразма и Гуттена», «Эрфуртские гуманисты и Реформация», «Ульрих фон Гуттен в зарубежной историографии ХХ века». Это свидетельствует об устойчивости и серьезности интереса этого автора к фигуре Ульриха фон Гуттена и объясняет то, что о политических воззрениях и идеалах поэта-рыцаря он пишет прямо, без излишних идеологических околичностей, свойственных некоторым ученым советской эпохи, хотя и допускает оценочную марксистскую фразеологию, характерную и для статьи М.М.Смирина: «Творчество выдающегося гуманиста Ульриха фон Гуттена отразило исключительную сложность общественных противоречий в Германии эпохи Реформации. Передовые идеи того времени образуют в его работах своеобразный сплав с реакционными иллюзиями немецкого рыцарства».

И всё же, в отличие от М.М.Смирина, В.М.Володарский прямо пишет: «Идеал Гуттена -- грандиозная Империя в виде наиболее мощного в Европе политического образования, сердцевину которого составляли бы немецкие земли, но куда были бы включены и территории с иноязычным, в частности с чешским и итальянским, населением. В связи с этими универсалистскими планами Гуттен неоднократно повторяет тезис немецкого рыцарства, воспитанного на разбойничьих агрессиях против соседних народов: немцы -- народ, “призванный править целым миром”. В том же универсалистском духе Гуттен переосмысливает популярные в кругах итальянских патриотов идеи единства Италии, прекращения внутренних войн и безконечных вторжений различных иностранных завоевателей: в стихотворном “Послании Италии Императору Максимилиану” (1516) угнетенная Италия взывает о помощи к Императору, говоря: “Или никогда, или только благодаря Тебе станет моя земля свободна” Таким образом, целостность Италии понимается как целостность составной части немецкой Империи. Сила Империи должна быть обезпечена, согласно Гуттену, решительным усилением военно-политической мощи немецкого рыцарства и единодушным подчинением князей отдельных территорий воле Императора. Гуттен связывал, следовательно, вопрос об усилении Империи с необходимостью ликвидации существующей системы политического господства князей». «Утопические планы возрождения универсальной Империи и всестороннего рыцарского контроля над обществом Гуттен связывал с успехом нового этапа намеченных им преобразований -- с политической консолидацией Германии и устранением ее зависимости от Рима. Центральное место в творчестве Гуттена заняло обоснование именно той части программы, которая отражала насущные потребности национального развития страны и в основном отвечала интересам широких кругов общественной оппозиции».

Соответственно В.М.Володарский указывает и на систему управления такой Империей и гуттенновское понимание фигуры Императора: «Наилучшей формой политического руководства обществом Гуттен считал могучую Императорскую власть: “ведь времена таковы, -- говорит Зиккинген, герой диалога „Уведомитель” (диалог второй, 1521 г.), -- что нам нужен Государь решительный и могущественный, и никогда еще робость и медлительность не были до такой степени неуместны в управлении Империей”. Чтобы подчеркнуть величие Императорского титула и мощь, которой должен обладать его носитель, Гуттен прибегал к сравнению власти Императора на земле с властью Бога (Юпитера или Христа) на Небе». «Император для Гуттена -- глава рыцарского сословия, за которого рыцари “готовы подвергнуть себя любой опасности”, и в то же время “отец отечества”. “Служить своему Государю и заботиться о благе родины” -- для Гуттена понятия взаимосвязанные». «Быть Императором -- значит выполнять высокие обязанности; обращаясь к этой теме во второй речи против Ульриха Вюртембергского (1516 г.), Гуттен пишет, что “Германия избирает” Императора для того, чтобы он был “руководителем войн и защитником государства” и не допускал “низвержения общественной свободы”. В этом смысле Гуттен рассматривает Императора как высшего носителя справедливости, задача которого не допускать попрания законов, ибо, где гибнет законность, “идет к гибели все”».

В.М.Володарский справедливо резюмирует: «Таким образом, в работах Гуттена высказаны некоторые идеи, характерные для сложившейся в эпоху Возрождения теории абсолютизма: он требует установления сильной центральной власти, служение которой рассматривается как служение отечеству, и утверждает, что жизнь дворянина принадлежит родине и Государю. Всякое покушение на нее со стороны князей рассматривается как антипатриотическое и антигосударственное действие».

Вместе с тем В.М.Володарский выявляет принципиальные противоречия в отношении Ульриха фон Гуттена к могущественной Императорской власти: «В творчестве Гуттена нашли отражение две противоположные тенденции, характерные не только для немецкого, но и для общеевропейского политического развития того времени: одна из них воплощена в идее решительной политической централизации страны, другая -- концепции права дворянства на ограничение любой неудовлетворяющей его власти. В зависимости от политической ситуации в Германии в работах Гуттена подчеркивалось то одно, то другое из этих направлений, причем в последний период жизни он утверждал, что лишь свобода действий дворянства приведет к усилению центральной власти». Сейчас это назвали бы «двойным стандартом» -- один для всего общества, другой, корпоративный -- для своего сословия. Но при наличии многовековых традиций сословных привилегий дворянства, и самим Гуттеном, и его современниками такое положение не воспринималось как несправедливое противоречие. В.В.Володарский так излагает понимание Ульрихом фон Гуттеном дворянских прав на «свободу» по отношению к Государю Императору: «Если же государственная власть действует вопреки “общей пользе”, превышая или плохо выполняя свои полномочия, то блюститель интересов “свободы” и “справедливости” -- свободное дворянство -- не только имеет право, но и обязано, по мнению Гуттена, выступить против ущерба “общей пользе” со стороны Государя или его представителей. Зиккинген говорит в диалоге “Разбойники” (1521 г.) от имени рыцарей, что они признают “лишь одного господина -- Императора” и называют его “хранителем всеобщей свободы”, но если бы он вздумал несправедливо их притеснять или толкал на какой-нибудь безчестный поступок, они бы “и ему отказали в повиновении”».

«Тираноборческие идеи отстаивания “свободы” постоянно звучали в творчестве Гуттена, начиная с его юношеских произведений, и он действительно имел основания гордо заявить в речи против Людвига Пфальцского (1522 г.): “Ты не можешь не знать, что я рожден, чтобы преследовать тиранов”. До выступления на стороне реформации Гуттен высказывал идеи о праве дворян на сопротивление власти, имея в виду прежде всего князей, но в последний период жизни эти мысли высказывались им и по отношению к Императорской власти. Аргументация, которой Гуттен обосновывал право на выступления дворянства в защиту “свободы”, носила патриотический характер: он пропагандировал идею о превосходстве интересов отечества даже над интересами высших носителей государственной власти: “То, что я забочусь о тебе, -- писал он в 1520 году Императору Карлу V, -- есть мой долг, а то, что я люблю отечество -- благочестие”. Таким образом, церковному понятию pietas, которое по традиции ставилось выше понятия о личном долге, Гуттен придавал гражданский смысл и этим обосновывал необходимость руководствоваться национальными интересами “общей пользы”, как наивысшими соображениями, которым должно быть подчинено чувство личного долга по отношению к Императору. Если Император не проявляет заботы об “общем отечестве”, то “высшее повиновение состоит в отказе повиноваться”».

В.М.Володарский считает, что главной идеологической и политической заслугой Ульриха фон Гуттена было то, что «он выдвинул и с помощью богатой гуманистической аргументации обосновал широкую программу преобразований существовавшего в Германии политического строя, основная часть которой была вполне осуществима. Нам представляется, что в этой программе можно различить два основных этапа реформ. На первом этапе политические изменения должны были касаться самой Германии -- ядра империи. Эта часть программы разработана Гуттеном особенно подробно и его предложения здесь исходят из насущных потребностей Германии как национального целого: он хотел добиться полной независимости страны от Рима и объединения ее под властью императора путем ликвидации политического засилия князей. Пропагандируя эту часть программы, Гуттен опирался на свою идею “свободы отечества”, с которой он связывал надежды на расцвет гуманистических наук в свободной Германии. Многие исследователи творчества Гуттена справедливо видят в активной и широкой пропаганде национально-освободительных идей одну из главных заслуг Гуттена перед немецким народом. Не случайно именно эта сторона программы Гуттена пользовалась популярностью среди всей оппозиции. Второй этап реформ, связанный с надеждами Гуттена на возрождение грандиозной империи, намечен в основном лишь в виде общих деклараций… идеи антитурецкого похода». Гуттен «энергично пропагандировал идею активизации имперской внешней политики, рассчитывая, что в ходе военных операций возрастет роль рыцарства, поскольку оно является основной военной силой страны. С другой стороны война потребует “повиновения всех” Императору как “естественному” руководителю походов, что будет способствовать политической консолидации Германии. Гуттен утверждал, что без такого сплочения князей под водительством Императора не только нельзя помышлять об устранении любой внешней угрозы, но и нельзя не опасаться, что из-за княжеских раздоров Германия “погубит сама себя”. Эти идеи обоснованы в так называемой “Турецкой речи”, возникшей в связи с обсуждением “турецкой угрозы” на рейхстаге в Аугсбурге в 1518 году. Основные мотивы, побуждающие Гуттена пропагандировать поход против турок, носят не религиозный, а политический и социальный характер. Гуттен подчеркивает национальное значение предполагаемых военных действий для защиты отечества от угрозы самому его существованию. Кроме того, он объясняет необходимость похода стремлением вывести из страны быстро растущие мятежные элементы, чтобы успешной войной предотвратить угрозу социального взрыва. “Поистине не только с турками у нас война, о князья, -- пишет он, напоминая о восстании „Бедного Конрада”, -- хотя, если вы захотите, то война будет лишь с турками, ибо если мы обратимся против врагов, то устраним угрозу, которая нависла над нами, весь страх, даже всякое подозрение об опасности”. В целом поход против турок способствовал бы, как надеялся Гуттен, “возвышению славы отечества”, усилению рыцарства, а вместе с тем -- и “расширению границ” Империи». «Общеполитическая концепция Гуттена основывается на традиционных рыцарских представлениях о дуалистическом антагонизме “Император -- папа”. Эти идеи получают новое освещение и новый смысл с помощью разносторонней гуманистической аргументации».

Вот таково, по В.М.Володарскому, «положительное» содержание имперской идеологической программы Ульриха фон Гуттена, которая не была цельно сформулирована в одном документе, но детали которой были преимущественно рассеяны в критике папского засилия и княжеского своеволия в Германии. Но эти темы, хотя и связанные с нашим направлением, мы опускаем нашем обозрении исследования В.М.Володарского. В заключение этого обзора ключевых цитат мы хотим отметить, что В.М.Володарский мало уделяет внимания рассмотрению мотивации самого Ульриха фон Гуттена, почему его идеалом является Империя и крепкая Императорская власть с опорой на дворянство-рыцарство, уделяя больше внимания практическим перипетиям политической эволюции фон Гуттена.

Вступительная статья Б.И.Пуришева «Немецкий и нидерландский гуманизм» к 33 тому «БВЛ», в который вошли «Письма темных людей», к созданию второй части которых быль напрямую причастен Ульрих фон Гуттен, и пять собственно гуттеновских диалогов, некоторое внимание уделяет и нашей теме. В начале статьи Б.И.Пуришев дает краткую характеристику Германской Империи рубежа XV--XVI столетий, которая по существу совпадает с характеристиками М.М.Смирина: «В стране не было сильной государственной власти. Власть Императора была в значительной мере призрачной. Германия, по сути дела, распадалась на множество независимых государств, будь то “вольные города”, княжества, герцогства и т. п. Крупные феодалы боролись за власть, наполняли страну вечными смутами, то и дело разжигали пламя междоусобной войны. А католическая церковь, пользуясь государственной слабостью Германии, без всякого стеснения грабила страну, стремясь выколотить из населения последний грош. Не удивительно, что самые широкие круги именно в католической церкви видели главного виновника немецкого неустройства. К тому же, ревниво оберегая свои привилегии, церковь всячески противилась любым прогрессивным нововведениям, цепко держалась за все отжившее, темное, косное». При этом автор предисловия отмечает, что критика папского Рима сочеталась с эсхатологическими, апокалиптическими настроениями в образованном обществе Империи: «Немецкие гуманисты предпочитали писать на языке Цицерона и Квинтилиана, этом международном языке тогдашней гуманистической словесности, их старания были направлены прежде всего на то, чтобы очистить Германию от средневекового “варварства” и вдохнуть в нее новые жизненные силы. Это была, по сути дела, патриотическая идея. На рубеже XV и XVI веков уже всем было ясно, что “Священная Римская Империя” нуждается в основательной встряске. Молодой Альбрехт Дюрер запечатлел эти настроения в известном цикле гравюр на дереве “Апокалипсис” (1498). На этих гравюрах Небесные Силы творят Суд и расправу над сильными мира сего, погрязшими в скверне. Ангелы поражают мечами порочных королей, рыцарей, епископов и прелатов».

Согласие с этими общими для германских гуманистов (по сути эсхатологическими) настроениями Б.И.Пуришев находит и у Ульриха фон Гуттена: «Дважды побывав в Италии (в 1512--1513 и в 1515--1517 гг.), он [Гуттен] негодует по поводу безмерной алчности папской курии и многочисленных пороков, свивших себе гнездо в католическом Риме. Особенно возмущает его та беззастенчивость, с какой римско-католическая церковь грабит Германию. Гуттен убежден, что и политическая слабость Германии, раздробленной на множество частей, и страдания народа являются прежде всего результатом коварной политики папского Рима, препятствующего оздоровлению немецкой жизни. Поэтому, когда вспыхнула Реформация, Гуттен ее восторженно приветствовал. “Во мне ты всегда найдешь приверженца -- что бы ни случилось”, -- писал он в 1520 году Мартину Лютеру. “Вернем Германии свободу, освободим Отечество, так долго терпевшее ярмо угнетения!”»

Но при этом Б.И.Пуришев отмечает самобытные особенности политического мировоззрения Ульриха фон Гуттена: «Однако, призывая сбросить “ярмо угнетения”, Гуттен имел в виду не только реформу церковную, к которой стремился вождь бюргерской реформации М.Лютер. С реформацией Гуттен связывал свои надежды на политическое возрождение Германии, которое должно заключаться в укреплении Императорской Власти за счет власти территориальных князей и возвращении рыцарскому сословию его былого значения. Идея Имперской реформы, предложенная Гуттеном, не могла увлечь широкие круги, вовсе не заинтересованные в реставрации рыцарства». Гуттен «призывал немцев к вооруженной борьбе против папистов, осуждал княжеское самовластие и прославлял рыцарское сословие. В 1519 году Гуттен подружился с рыцарем Францем фон Зикингеном, который, подобно ему, мечтал об Имперской реформе. В Зикингене Гуттен увидел национального вождя, способного силой меча преобразовать немецкие порядки. …В диалоге «Разбойники» Франц фон Зикинген защищает рыцарское сословие от обвинений в разбое, полагая, что это обвинение скорее приложимо к купцам, писцам, юристам и, конечно, прежде всего к попам. Но пред лицом испытаний, которые ждут Германию, он призывает купечество забыть о застарелой вражде, разделяющей оба сословия, и заключить союз против общего врага. Но призывы Гуттена, обращенные к бюргерству, не были услышаны. И когда в 1522 году Ландауский союз рыцарей под предводительством Зикингена поднял восстание против князя, архиепископа трирского, мятежных рыцарей не поддержали ни горожане, ни крестьяне. Восстание было подавлено. Зикинген скончался от ран. Гуттену пришлось бежать в Швейцарию, где он вскоре и умер. Закатилась самая яркая звезда немецкой гуманистической литературы. В дальнейшем немецкий гуманизм уже не создавал произведений столь же темпераментных, острых и сильных».

Вот, собственно, и все выбранные места из статьи Б.И.Пуришева, посвященные Имперской идее Ульриха фон Гуттена.

У В.И.Гончаровой интерес к личности и творчеству Ульриха фон Гуттена носит скоре эпизодический, но отнюдь не случайный характер. Наше внимание к этому автору усиливался и тем, что В.И.Гончарова подошла к личности Ульриха фон Гуттена и его наследию в ходе своих исследований проблем Священной Римской Империи. И в свете этого небольшая статья В.И.Гончаровой «Ульрих фон Гуттен об Имперской политике в Италии», опубликованная в сборнике «Культура Возрождения XVI века» (М., 1997), безусловно привлекла наше внимание, в надежде найти там ответы на ряд интересующих вопросов.

В.И.Гончарова отмечает, что имперские идеи Ульриха фон Гуттена находились в кругу аналогичных воззрений его современников: «В своих надеждах на [Императора] Максимилиана Гуттен весьма близок к воззрениям других немецких гуманистов (Стабия, Пиркгеймера), его оды -- это поэтическое предвосхищение знаменитой «Триумфальной арки Императора Максимилиана», над эскизами которой трудился А.Дюрер». В.М.Володарский так же кратко говорит об этом в связи более частным аспектом, отсылая специалистов к авторитетному немецкому изданию: «Идея антитурецкого похода как средства восстановления былого величия Империи разделялась Брандтом, Вимпфелингом, Лохером и другими представителями гуманистического лагеря…»

Правда, В.И.Гончарова уделяет некоторое внимание сопоставлению (и противопоставлению) имперских воззрений Ульриха фон Гуттена и взглядов известного теоретика монархизма политического типа, итальянского мыслителя начала XVI века Никколо Макиавелли: «Макиавелли как представитель интересов итальянской нации был занят поисками сильной личности в самой Италии, причем эталоном ему служила одиозная даже для своего времени фигура Цезаря Борджа. Программа деятельности этой сильной личности в Италии последовательно изложена Макиавелли в его знаменитом “Государе”. До известной степени это тоже призыв к итальянским государям осуществлять политику в общих, а не в своих собственных интересах». Но исследовательница тут же признается, что «вопрос о том, кто из двух великих гуманистов-современников был в своей программе наиболее близок к реалиям эпохи, интересен сам по себе, но выходит за рамки нашей темы».

Большая часть (примерно 2/3) статьи В.И.Гончаровой посвящена изложению политической ситуации на Апеннинском полуострове во время двух путешествий в Италию Ульриха фон Гуттена, взаимоотношениям Императора Максимилиана I с папами и французскими королями, а потом Императора Карла V с аналогичными фигурами. В заключительной части статьи В.И.Гончаровой рассмотрена эволюция Гуттена от политических эпиграмм времени его первой поездки в Италию в направлении к «Указанию на всегдашний образ действия римских епископов или пап по отношению к Германским Императорам.», адресованному Императору Карлу V, но собственно содержанию имперской идеологии Гуттена в этой статье не нашлось места, видимо, по мнению автора, это не имело отношения к заявленной теме. Хотя публикация для нас ценна частными замечаниями В.И.Гончаровой к «Указанию» Гуттена.

«Гуттен …пытается воздействовать на Императора Карла и его брата Фердинанда, доказывая на примерах прошлого невозможность для Императоров мирно сосуществовать с папами в рамках единой Империи из-за исключительно враждебной позиции последних Для подтверждения выдвинутого тезиса Гуттен приводит многочисленные примеры, взятые им из хроник и охватывающие германскую историю с X по XVI века. Вот только его интерпретация фактов, характеризующих итальянскую политику Императоров, весьма спорна. Совершенно бездоказательно утверждение, что Оттон III «переносил от пап мятежи и измены» чаще других, хотя бы потому, что он умер в 1002 году 22 лет, процарствовав всего шесть лет. За это время было всего два понтификата: его родственника Григория V, политику которого Оттон поддерживал, и его наставника Сильвестра II, с которым Оттона связывали тесные личные отношения. Замечание, что после его смерти папы пребывали в страхе вплоть до правления Генриха IV, также лишено оснований, поскольку преемники Оттона III не вели активной политики в Италии -- не было и повода для столкновений. Все это изложено в «Указании господина Ульриха фон Гуттена на всегдашний образ действий римских епископов или пап...», в котором он рассматривает историю взаимоотношений пап и Императоров от Оттона I до Карла V. Происходит как бы персонификация истории имперской политики в Италии -- Германию олицетворяет Император, Италию -- папа римский. …В “Указаниях...” и трактатах Гуттен постоянно жалуется на причиняемый папами Императорам ущерб. Монархи Германии выглядят подчас довольно жалко. Кардинальное изменение подачи исторического материала связано с изменением задач, которые ставил перед собой Гуттен в разные периоды. Императивом первого периода был откровенный призыв: “Вперед, в Италию!”, императивом второго -- “Долой папу римского!”. Реформация совершенно очевидно наложила свой отпечаток и на ученые занятия Гуттена».

К сожалению, составитель данного учебного доклада, не обладая знанием латыни и немецкого языка, не смог сравнить трактовку имперской идеи Гуттена в статьях, например, Володарского и Гончарова с её изложением, скажем, в ранних эпиграммах Гуттена или в его «Турецкой речи», которые пока не переводились на русский язык. Поэтому ему остается перейти к рассмотрению этой идеи в тех произведениях Ульриха фон Гуттена, которые содержатся в произведениях, переведенных на русский язык.

2. Духовный аспект идея Империи и Императорской Власти в публицистических произведениях Ульриха фон Гуттена

Как уже отмечалось выше, специфика единственного отдельного русского издания произведений Ульриха фон Гуттена «Диалоги, публицистика, письма» (М., 1959) определяется тематической серией, под грифом которой вышла эта книга -- «Научно-атеистическая библиотека АН СССР». Поэтому основной корпус произведений, отобранных к переводу, представляет собой последовательную критику папского Рима и нравов католического духовенства, идея же Империи и Императорской Власти в основном корпусе представляется как полемическая антитеза, противостоящая притязаниям папского Рима на абсолютное верховенство над мирской властью в Европейских государствах. При этом отечественные исследователи творчества Гуттена стремились подчеркнуть принципиально не богословский, а мирской, политический характер его Имперских идей, условно противопоставляя мировоззрение поэта-рыцаря духовным исканиям других его современников. Так, М.М.Смирин однозначно утверждает: «К учению Лютера, как мы видели, Гуттена привлекало не богословское его содержание, а тот широкий политический отклик, который оно вызвало». Впрочем, такой пассаж вполне объясним атеистическим характером издания, к которому писал предисловие М.М.Смирин.

Подобные реплики по частным аспектам мы встречаем и у В.М.Володарского: «Основные мотивы, побуждающие Гуттена пропагандировать поход против турок, носят не религиозный, а политический и социальный характер». Но этот исследователь не столь категоричен и позволяет себе высказывания, свидетельствующие о религиозном содержании творчества Гуттена: «Наряду с гуманистической аргументацией, Гуттен использовал и некоторые идеи сторонников Соборного движения из духовно-рыцарской среды». Но и у него светский, мирской характер подхода Ульриха фон Гуттена к Имперской идее подразумевается как очевидный, само собой разумеющийся.

И все же сам факт богословского образования, полученного Ульрихом фон Гуттеном в юности, позволил нам предположить, что с этим вопросом дело обстоит не так однозначно. Поскольку объем учебного доклада не позволят всесторонне рассмотреть все аспекты имперской идеологии, которую исповедовал Ульрих фон Гуттен, я решил сосредоточить внимание только на одном из её аспектов, а именно на религиозном, богословском аспекте.

Богословский взгляд на Империю?

Единственная книга, вышедшая на русском языке, открывается диалогом «Лихорадка II», который Ульрих фон Гуттен закончил к февралю 1520 года. Как утверждает комментатор издания М.Н.Цетлин, «в нем Гуттен развивает сатирическую линию вышедшего в феврале 1519 года диалога, также носившего название “Лихорадка”… Но если в произведении 1519 года звучала лишь злая сатира на праздную и пышную жизнь католического духовенства, то диалог “Лихорадка II” проникнут реформационными идеями, предвосхищавшими некоторые положения Лютера».

Гуттен трепетно относился к памяти Императора Римской Империи Германской нации Максимилиана I, который расширил владения Империи, благосклонно относился к поэтическому творчеству и политическим взглядам Гуттена, но в «Лихорадке II» поэт вспоминает своего Августейшего Покровителя в довольно критическом контексте: «Гуттен: …Убирайся к попам, к развратникам, к пьяницам, к Фуггерам, к купцам, к лекарю, а если хочешь -- начни с писцов Максимилиана. Лихорадка: Это те, что Бог знает, как нажились при Его Дворе и теперь предаются пьянству и всевозможным утехам, чванясь своим богатством?» Ко времени написания диалога «Лихорадка II» Император Максимилиан I уже умер. Имперский Престол занял его внук -- испанский король Карл I с 1516 года, избранный Рейхстагом как Германский Император Карл V. С ним Ульрих фон Гуттен связывал большие политические и духовные надежды на возвышение Империи.

«Гуттен: В твоем совете нуждаются Германские Государи, чтобы поправить дела Империи, обратив те неисчислимые сокровища, что прикарманивают праздные попишки, частью на военные нужды, частью на поддержку ученых. Лихорадка: Хочешь, чтобы Карл это сделал? Гуттен: Если он сможет обойтись без лихорадки -- хочу. Лихорадка: А я думала, ты меня к Карлу пошлешь. Гуттен: Нет, не пошлю и сам, вместо тебя, подам ему этот совет. Лихорадка: Тогда попы станут призывать на тебя лихорадку… Гуттен: Карл расправится с ними прежде, чем они узнают, что это я подсказал ему такое решение. Лихорадка: Тебя, я вижу, ждет столько бед, что лихорадка уже ни к чему. Гуттен: Ну, там поглядим, может быть, я сам охотно пойду навстречу беде, лишь бы Император согласился... Лихорадка: ...перебить попов? Гуттен: Отнюдь! Пусть он заставит их расстаться с бездельем, покоем, праздностью, невоздержанностью, ленью -- самыми скверными в жизни пристрастиями, и быть воистину священниками, пекущимися о духовном и презирающими мирское; пусть, далее, внушит им, что нажива и благочестие -- не одно и то же, пусть обуздает их страсть к роскоши и положит конец позорным нравам и привычкам. Лихорадка: Но кто одобрит и поддержит такие действия? Гуттен: Тот, кто сказал: Священники Твои облекутся правдою (Пс. 131, 9), написав о них в другом месте: Ибо нет в устах их истины: сердце их -- пагуба (Пс. 5, 10). А еще один великий муж восклицал: Горе пастырям Израилевым, которые пасли себя самих! (Иез. 34, 2)». Здесь подразумевается и продолжение цитаты из Библии: не стадо ли должны пасти пастыри! (Иез. 34, 2) Конечно, тут слова Писания относятся в первую очередь к епископам и священникам, но как пастырская, возможно, здесь подразумевается также Императорская власть, которая существует не для себя самой, не для титула, а для отеческой опеки над жизнью подданных.

Лихорадка старается уточнить у Гуттена, к чему он хочет призвать нового Императора, на что рыцарь отвечает: «Я призову его очистить пшеницу Господню и заново возделать виноградник, о котором сказано было устами Пророка: Множество пастухов испортили Мой виноградник, истоптали ногами участок Мой (Иер. 12, 10). Затем я докажу, что только так он и должен поступить, если желает видеть Германию, вкушающей мир, и намерен воспрепятствовать -- негодяям почитаться людьми честными и порядочными. Ибо недостойно доброго Императора терпеливо смиряться с тем, что, к ущербу всего государства, никчемные людишки наслаждаются полной праздностью, и не просто наслаждаются, но еще и во всем без исключения главенствуют. Ты сама видишь, как надменно и нагло властвуют эти господа, которые, невзирая на крайнюю испорченность, отличающую большую их часть, именуют себя Церковью и, словно некие избранники Божии, toЭj kl»rouj, меж тем как нет никого, чья жизнь была бы столь же противна и чужда Христу Но благодаря этим титулам они вознеслись непомерно и ныне подчинили своей тирании даже великих Государей, а христианский люд покорен им до такой степени, что самого последнего из духовных величает господином».

Уже в данном подходе к нашей теме мы видим сугубо богословский, духовный подход идеолога обновления Империи к проблеме освобождения от католической узурпации государственной власти. То есть желаемые действия нового Императора Гуттен рассматривает не как политические шаги сугубо мирского владыки, но одухотворенные Священным Писанием очистительные действия подлинного духовного вождя Империи, подобно Царю Давиду -- помазаннику Божию, облеченному от Самого Бога законной государственной властью для наведения порядка и насаждения справедливости. Сам подход к этой мысли тесно связан с отрицанием Императорской Власти как некоего отвлеченного символа, властного фетиша.