Нагорно-карабахский конфликт: внутренние этнополитические процессы и факторы международного влияния

В 2003 году к власти пришел Ильхам Алиев, заняв место умершего отца. Начиная со времени его правления, азербайджанская сторона неуклонно приходит к мысли о невозможности "справедливого" решения конфликта в Нагорном Карабахе мирными средствами. За последние несколько лет был значительно увеличен военный бюджет Азербайджана, что нарушает сложившийся баланс сил между противостоящими сторонами, что, в свою очередь, влечет потенциальную угрозу возобновления боевых действий. При этом усиление военной риторики из уст высших должностных лиц Азербайджана во многом лишило оппозицию возможностей призывать к более радикальным методам решения карабахской проблемы, оставив право лишь критиковать отсутствие реальных подвижек в урегулировании.

2.2.2 Влияние конфликта на внешнюю политику Армении

Аналогичные процессы происходили и в Армении. Карабахский фактор и здесь стал основным инструментом, используемым политическими силами в борьбе за власть, о чем речь пойдет ниже. Здесь необходимо отметить, что после распада СССР внешнеполитическая деятельность независимой Армении была нацелена на осуществление пяти важнейших задач, коими являются:

· Обеспечение безопасности страны на всех рубежах;

· Разрешение карабахской проблемы на основе права наций на самоопределение, которое бы привело к образованию независимого государства, находящегося полностью в орбите влияния Армении. Кроме того, не исключается включения неподконтрольных Азербайджану территорией в состав Республики Армения.

· Укрепление связей с армянскими общинами по всему миру, особенно в плоскости признания геноцида армян начала XX века.

· Развитие экономических связей на базе свободных рыночных отношений;

· Интеграция в европейские структуры путем принятия и внедрения у себя социальных, политических и экономических принципов демократического общества западного образца.

Задача по обеспечению безопасности страны предполагала выбор одного из двух возможных вариантов. Первый из них предполагал согласие с решением карабахского вопроса по "бакинскому сценарию", установив такой ценой нормальные отношения с Турцией и Азербайджаном. Второй же исходил из необходимости отстаивать интересы армянской общины Нагорного Карабаха, которая составляет абсолютное большинство населения края.

Придя к власти на волне поддержки требования армянского населения НКАО о воссоединении с РА, Армянское Общенациональное Движение (АОД) сразу же подверглось расколу в вопросе выбора стратегии действии республики в карабахской проблеме. Администрации экс-президента Левона Тер-Петросяна с годами стала постепенно склоняться к выбору первого варианта. Он считал, что осуществление на практике решения о воссоединении Нагорного Карабаха с Арменией приведет не только к войне с Азербайджаном, но и к международной изоляции республики.

Официальный Ереван зачастую начал недвусмысленно подвергать критике "неуступчивую" позицию Степанакерта в карабахском вопросе. Более того, 18 февраля 1992 года официальный Ереван заявил, что решение Верховного Совета бывшей Армянской ССР от 15 июня 1988 года о согласии на вхождение тогда еще Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО) в состав Армении более недействительно и что Армения намерена в этом вопросе соблюдать нормы международного права. Отказывался Левон Тер-Петросян также признать Нагорно-Карабахскую Республику, провозглашенную 2 сентября 1991 года. Он был убежден, что в карабахском вопросе необходимо как можно скорее достичь компромиссного решения. Тер-Петросян считал, что если не достичь компромисса в кратчайшие сроки, то следующие пять-десять лет Армения будет влачить жалкое существование, а Азербайджан - развиваться. И в недалеком будущем, почувствовав силу, Азербайджан в отсутствие мирного договора неминуемо захочет решить спор военным путем.

Территориальная целостность Азербайджана de jure - вот главная уступка, на которую надо пойти армянской стороне, считал экс-президент РА. Взамен этого НКР получит независимость de facto. Никакого административного подчинения Нагорного Карабаха Азербайджану. Обеспечение сухопутной связи Нагорного Карабаха с Арменией. Обязательство же Азербайджана - ни при каких условиях не вводить на территорию Нагорного Карабаха армию и полицию. Гарантии безопасности НКР со стороны международного сообщества и России. По мнению Левона Тер-Петросяна, все эти задачи можно было бы решить при принятии предложенного сопредседателями Минской группы ОБСЕ второго (таковых было три), так называемого поэтапного, плана урегулирования нагорно-карабахского конфликта. Этот план предусматривал на первом этапе вывод карабахских войск из занятых ими вокруг НКР районов Азербайджана (за исключением Лачинского района) и только после этого, на втором этапе, обсуждение статуса Нагорного Карабаха. Этот план был категорически отвергнут официальным Степанакертом, но принят властями Баку. Принять его собирался также Левон Тер-Петросян.

Основные оппозиционные партии того периода яростно критиковали позицию АОД, считая, что нагорно-карабахский вопрос должен решаться через "пакетный" вариант, что означало, что фиксация окончательного статуса Нагорного Карабаха должна произойти одновременно с решением других вопросов (выводом войск с территорий вокруг Нагорного Карабаха, возвращением беженцев и т.д.).

Более того, подобный подход со стороны Тер-Петросяна вызвал массовые акции протеста в стране, способствуя усилению расколу в самом АОД. Эту организацию покинул один из его лидеров - Вазген Манукян. Он создал свою политическую организацию "Национально-демократический союз", которая встала в оппозицию к руководству Левона Тер-Петросяна. Происходила консолидация армянской элиты и общества против АОД, что вынудило Левона Тер-Петросяна пойти на назначение Вазгена Манукяна министром обороны страны. Примечательно, что при Вазгене Манукяне Армия обороны НКР не только приостановила летнее (1992 года) наступление азербайджанцев, но и сумела полностью вытеснить последних из Кельбаджарского и частично из Агдамского районов. Популярность Вазгена Манукяна росла, что становилось опасным для Левона Тер-Петросяна. По этой причине в июле 1993 года Манукян был снят с поста министра обороны, что еще больше уронило авторитет первого президента Армении в глазах и политической элиты, и общественного мнения республики.

Последнее обстоятельство удручающе подействовало на Левона Тер-Петросяна. Он решил согласиться с предложениями сопредседателей Минской группы ОБСЕ по поэтапному урегулированию конфликта, в то время как официальный Степанакерт эти предложения отверг. Нарастал внутриармянский конфликт. Для нейтрализации карабахского фактора Левон Тер-Петросян назначил президента НКР Роберта Кочаряна премьер-министром Армении в надежде сделать Нагорный Карабах полностью управляемым. Однако это решение бумерангом ударило по армянскому президенту. Армянская и карабахская общественность в большинстве своем более не принимала правящую политическую организацию АОД, и Левон Тер-Петросян был вынужден подать в отставку.

Следующим президентом Армении стал бывший лидер НКР Роберт Кочарян. По убеждению Роберта Кочаряна односторонний возврат на первом этапе занятых карабахскими силами азербайджанских территорий приведет к тому, что Баку, скорее всего, потеряет затем интерес к обсуждению проблемы статуса Нагорного Карабаха либо получит дополнительные рычаги для определения этого статуса в выгодной для себя форме.

Таким образом, решительно был отвергнут поэтапный план урегулирования конфликта, который собирался принять Левон Тер-Петросян. Позиция Армении по карабахскому вопросу претерпела качественное изменение. Новые власти Армении стали взяли на вооружение точку зрения, что Нагорный Карабах является исторически армянской территорией и попытки Азербайджана вернуть контроль над данной территорией лишены всяких оснований. Следствием этой политики было ужесточение позиции официального Еревана в переговорном процессе. Действительно, если нагорно-карабахский вопрос - это проблема "исторических армянских земель", то сам формат переговоров и возможных уступок ставится под сомнение.

В это же время сопредседатели МГ ОБСЕ выработали новый план, основанный на концепции "общего государства", который сохранял юрисдикцию Азербайджана над Карабахом, но делал бы её номинальной. Этот план Армения и Нагорный Карабах приняли, а Азербайджан отклонил. Тем самым Армения сумела показать себя как государство, готовое на компромисс ради урегулирования, что являлось значительной победой нового президента.

И хотя в дальнейшем расстановка сил и формат переговоров менялись (об этом речь пойдет в главе об урегулировании конфликта) становилось ясно, что в обеих республиках, не говоря уже о непризнанной НКР, карабахский вопрос влияет не только на внешнеполитическую активность, но и в значительной степени формирует внутриполитическую повестку. Кроме того, даже поверхностный взгляд на расклад политических сил говорит о том, что на "пораженческих настроениях" (а именно таковыми воспринимаются в Азербайджане и Армении компромиссные решения по карабахскому вопросу) в обозримой перспективе к власти в обеих странах не способна прийти ни одна из политических партий.

Подводя итог, следует кратко дать характеристику ситуации в Армении. Она заключаются в неурегулированности нагорно-карабахского конфликта, блокировании железнодорожных коммуникаций, связывающих Армению с соседними странами, в отсутствии дипломатических отношений с Турцией и Азербайджаном. Вышеперечисленные условия представляют собой, с одной стороны, прямую угрозу безопасности Армении, с другой - препятствие для нормального экономического развития республики. Между тем однозначная ориентация Еревана либо на Москву, либо на Вашингтон, либо на Брюссель не позволила бы Армении справляться со столь сложной задачей. Единственным выходом из сложившейся ситуации является лавирование, от успеха которого и зависит дальнейшая жизнь и развитие Республики Армения.

2.2.3 Отношения между Арменией и НКР

Говоря о международных связях Армении, стоит особенно сказать об отношениях с Нагорно-Карабахской республикой. Многие политики и политологи недооценивают влияния фактора взаимоотношений между Ереваном и Степанакертом на процесс урегулирования нагорно-карабахского конфликта. Так, в Азербайджане считают, что такого фактора вообще не существует. По мнению Баку, все разногласия между Ереваном и Степанакертом являются якобы запланированной в двух армянских столицах политической "игрой", преследующей цель представить НКР в глазах международного сообщества в качестве самостоятельной стороны конфликта.

Что касается международных посредников в лице Минской группы ОБСЕ и ее сопредседателей, то они, становясь свидетелями тех или иных разногласий, которые время от времени проявляются в отношениях Еревана и Степанакерта, в том числе по принципиальным вопросам урегулирования конфликта, все же продолжают считать, что ключ к разрешению проблемы находится не в Нагорном Карабахе, а в Армении.

Между тем это не совсем так. Наглядным примером тому служат события конца 1997 - начала 1998 годов, когда из-за разногласий по вопросу о принципах урегулирования Степанакерт одержал политическую победу над Ереваном, вынудив тогдашнего президента Армении Левона Тер-Петросяна подать в отставку. Эти разногласия заключались в том, что Тер-Петросян выступал за принятие так называемых принципов Лиссабонского (1996 года) саммита ОБСЕ, согласно которым определение окончательного статуса Нагорного Карабаха (причем в составе Азербайджана) должно было произойти после вывода войск армии обороны НКР с контролируемых ими территорий Азербайджана и возвращения туда беженцев.

Со своей стороны руководство НКР настаивало на принятии не поэтапного, а пакетного плана урегулирования. Пакетное решение подразумевает комплексный подход к вопросам о статусе Нагорного Карабаха, выводе войск и возвращении беженцев без разделения процесса разрешения этих проблем на отдельные этапы.

Разногласия между руководством Армении и НКР существовали и прежде, и не только по вопросу карабахского урегулирования. Следует отметить хотя бы тот факт, что официальный Степанакерт выразил несогласие с решением властей Еревана о приостановлении в 1994 году деятельности на территории Армении оппозиционной партии АРФ "Дашнакцутюн". В Нагорном Карабахе эта партия продолжала благополучно функционировать. Руководство НКР тесно сотрудничало также с коммунистами, в то время как команда Левона Тер-Петросяна регулярно подвергала Компартию РА обструкции и не поддерживала с ней никаких отношений.

В процессе интегрирования экономики НКР в хозяйственный комплекс Армении между Ереваном и Степанакертом нередко случались недопонимания и по ряду экономических проблем. Более того, временами не было общего мнения и по вопросам военного характера. Перед Левоном Тер-Петросяном, понимавшим суть этих разногласий и их возможные последствия, стояла задача сделать Нагорный Карабах полностью управляемым. Эта задача сполна вписывалась также в планы международных посредников (в основном западных), предпочитавших иметь дело только с Ереваном. Именно поэтому западное сообщество закрывало глаза на некоторые шаги Левона Тер-Петросяна в отношении Нагорного Карабаха. Так, международное сообщество не отреагировало на назначение в 1993 году главы военного ведомства НКР Сержа Саркисяна министром обороны Армении. Смолчал мир и на назначение Левоном Тер-Петросяном в 1997 году тогдашнего президента НКР Роберта Кочаряна премьер-министром Армении. Мир понимал, что этими шагами Левон Тер-Петросян пытался оставить Нагорный Карабах без лидеров, сделав НКР полностью управляемым. Вот почему отставка Левона Тер-Петросяна поначалу повергла посредников и Азербайджан в шоковое состояние.

Однако Минская группа ОБСЕ никогда не отказывалась от своего стремления решить карабахский вопрос в Ереване. Именно этим обстоятельством следует объяснить тот факт, что посредники согласились на президентство Роберта Кочаряна. Они понимали, что на компромиссы в карабахском вопросе может пойти только бывший лидер Нагорного Карабаха в статусе руководителя Армении. Между тем и в этом деле не все обстоит так просто, как это может показаться на первый взгляд. Разногласия между Арменией и Нагорным Карабахом продолжаются - правда, уже в иной плоскости. На первый план вышли разночтения по внутриполитическим, экономическим и кадровым вопросам. На такого рода разногласия посредники предпочитают не обращать внимания, поскольку главное для них - это достижение приемлемой для Еревана и Степанакерта единой позиции в вопросе карабахского урегулирования. Такая общая позиция на сегодня в целом существует, однако это отнюдь не означает, что завтра будет то же самое.

Таким образом, внешне "безоблачная" ситуация относительно подходов Еревана и Степанакерта к принципам карабахского урегулирования завтра может быть трансформирована в открытое противостояние между ними, как это случилось в период президентства Левона Тер-Петросяна. С другой стороны, случающиеся время от времени разногласия между Арменией и НКР должны также убедить Баку в целесообразности прямых переговоров со Степанакертом. Безусловно, для этого бакинским властям необходимо будет отказаться от трактовки карабахской проблемы как "агрессии Армении против Азербайджана". Однако в настоящее время руководство Азербайджана его внутриполитический истеблишмент к таким переговорам явно не готовы. Вместе с тем, как нам представляется, Баку, рано или поздно, пойдет на переговоры со Степанакертом. Целесообразность такого шага была подтверждена в мае 1994 года в Бишкеке, где между Азербайджаном, Арменией и Нагорным Карабахом было достигнуто соглашение о ре жиме прекращения огня, который соблюдается по настоящее время.

2.3 Влияние через нагорно-карабахский конфликт на внешнюю политику Армении и Азербайджана третьих стран

2.3.1 Россия

В эволюции содержания армяно-азербайджанских отношений ключевая роль принадлежит России, и это не случайно. И Азербайджан, и Армения входили в состав СССР, в период существования которого - в конце 80-х годов прошлого столетия - и вспыхнула с новой силой проблема Нагорного Карабаха в его нынешнем звучании. И если армянское население Нагорного Карабаха, равно как и Армении, поверив в инициированные Михаилом Горбачевым в СССР перестроечные процессы, возложило надежду на исправление исторической ошибки и воссоединение двух частей армянского народа на Москву, то власти Баку с точностью до наоборот пытались убедить ту же Москву, что карабахской проблемы якобы в помине не существует и что вся проблема заключается лишь в территориальных претензиях Армении к Азербайджану. Тем самым и в Степанакерте, и в Ереване, и в Баку ожидали от Москвы принятия только и только "справедливого" решения, которое в Азербайджане подразумевалось как "усмирение" армян, а в Армении и Нагорном Карабахе - как их воссоединение. Любой компромиссный выход из ситуации, который пыталась найти Москва, воспринимался армянами и азербайджанцами как поддержка союзным Центром противной стороны. Между тем в Кремле пытались найти именно компромиссный вариант раз решения проблемы, декларируя, что при окончательном решении вопроса не должно быть ни победителей, ни побежденных. Такая позиция вскоре привела к настороженному, а впоследствии и к открыто враждебному отношению сторон конфликта к Москве. И армянская, и азербайджанская стороны стали обвинять Кремль в нежелании "справедливо" разрешить проблему. Со временем эти обвинения стали более суровыми: Москву начали обвинять в том, что она и только она является первопричиной гибели мирных граждан с обеих сторон.

Ситуация мало чем изменилась после распада СССР. Стороны конфликта по-прежнему считали, что ключ к разрешению проблемы находится в руках России. При этом в Баку полагали, что Россия, исходя из своих стратегических интересов, должна порвать с Арменией и помочь богатому энергоресурсами Азербайджану вернуть Нагорный Карабах. А в Ереване и Степанакерте упорно убеждали Кремль, что, заполучив Нагорный Карабах, Азербайджан все равно отвернется от России.

Таким образом, именно России суждено было дать старт мирному диалогу между армянами и азербайджанцами. По предложению Москвы в 1993 году состоялась встреча между Гейдаром Алиевым и Робертом Кочаряном. В то время Гейдар Алиев только-только пришел во второй раз к власти в Азербайджане, а Роберт Кочарян находился еще в Нагорном Карабахе, занимая там практически главный пост - председателя Государственного комитета обороны (ГКО) НКР. Эта встреча прошла в особняке МИД России и носила закрытый характер. Она была организована по инициативе России, которая в то время, являясь, по сути, монопольным посредником в урегулировании нагорно-карабахского конфликта, склонялась к тому, что прямые переговоры между Баку и Степанакертом способны привести к достижению соглашения. Участники встречи тогда пришли к взаимопониманию, что подобные двусторонние контакты необходимо продолжить и далее. В 1996 году, в бытность Роберта Кочаряна руководителем НКР (на сей раз ее президентом), между ним и Гейдаром Алиевым состоялась еще одна конфиденциальная встреча и также в Москве. Эти встречи свидетельствуют о том, что Азербайджан имеет опыт прямого диалога с Нагорным Карабахом в формате, который официальный Баку публично считает для себя неприемлемым, поскольку это будет означать косвенное признание Степанакерта стороной конфликта.

Из этого следует, что в 1993 году практически монопольным посредником в урегулировании нагорно-карабахского конфликта являлась Россия. Эго означало, что Россия в то время была способна внести существенные изменения в содержание своей посреднической деятельности, исходя из сугубо собственных интересов в регионе. Ситуация же в первой половине 1993 года была такова, что у власти в Азербайджане находился Народный фронт во главе с протурецки настроенным Абульфазом Эльчибеем, который, как отмечалось выше, и слышать не хотел о какой-либо возможности российского присутствия в своей республике. Эго обстоятельство раздражало Москву, которая всерьез помышляла о смене власти в Азербайджане, используя для этой цели также фактор нагорно-карабахского конфликта как инструмента давления на Баку. Задачу по смене власти в Азербайджане Москве удалось решить путем содействия антиправительственному мятежу, поднятому летом 1993 года небезызвестным тогда полковником азербайджанской армии Суретом Гусейновым.

Придя к власти, Гейдару Алиеву перво-наперво была необходима хотя бы временная стабилизация обстановки в зоне конфликта, где к тому времени силы самообороны НКР добились значительных военных успехов. Гейдар Алиев понимал, что удержать карабахцев от новых наступлений на фронте могла только Россия, чем и воспользовалась Москва, организовав у себя встречу руководителей Азербайджана и Нагорного Карабаха. Этим шагом, Россия продемонстрировала западным посредникам (в первую очередь, США), кто в действительности контролирует ситуацию в Азербайджане, Армении и Нагорном Карабахе, а также дав понять сторонам, что РФ могла бы убедить все стороны в необходимости уступок с их сторон для заключения мира. Таким образом, ставилась задача, используя конфликт, вернуть утерянное в момент распада СССР влияние и рычаги воздействия на ситуацию в регионе.

Между тем планам Москвы по втягиванию Азербайджана в российскую геополитику тогда не суждено было сбыться. Азербайджан так и не дал согласия на военное присутствие у себя России, а та, в свою очередь, не помогла Гейдару Алиеву вернуть Нагорный Карабах. В итоге Гейдар Алиев повернулся лицом к Западу. Это обстоятельство стало причиной активизации посреднической роли США и Запада в целом в урегулировании конфликта. А Россия день ото дня стала терять одну за другой свои позиции на Южном Кавказе, опираясь лишь на единственного оставшегося своего союзника в регионе - Армению.

Авторитет Москвы как наиболее вероятного арбитра несколько упал после попыток Москвы использовать фактор конфликта для реализации собственных интересов, что противоречит принципам международного посредничества. Так, в 1996 году, когда Россия пыталась не допустить выбора западного маршрута транспортировки азербайджанской нефти, она полностью поддержала на Лиссабонском (1996 года) саммите ОБСЕ позицию Баку по принципам урегулирования конфликта, оставив Армению в гордом одиночестве. Москва надеялась, что Баку по достоинству оценит этот шаг и отдаст предпочтение российскому маршруту трубопровода. Таким образом, уже только в одном нефтяном вопросе в России придерживались двух противоположных позиций касательно использования фактора карабахской проблемы. Таковыми являлись:

· Необходимость расширения и укрепления военно-политических и экономических связей России с Арменией, а также использование, при необходимости, фактора Нагорного Карабаха в качестве инструмента дата оказания силового давления на Азербайджан с целью склонения последнего к выбору российского маршрута транспортировки азербайджанской нефти.

· Необходимость налаживания и расширения российско-азербайджанского экономического сотрудничества, а также уступок властям Баку в карабахском вопросе с целью их принуждения к выбору российского маршрута перекачки нефти.

Даже сегодня сложно сказать, какая из этих концепций доминировала в политике Кремля. По крайней мере, в Баку считали и продолжают считать, что в Москве пожертвовали собственными экономическими интересами ради Армении. А в Ереване и Степанакерте придерживаются мнения, что Москва всегда выступала за предлагаемые властями Баку принципы урегулирования нагорно-карабахского конфликта и что стоит последним дать согласие на размещение российских войск на территории Азербайджана, как Россия тут же отвернется от Армении и Нагорного Карабаха.

Итак, Баку настойчиво предлагает Москве оказать давление на Ереван в карабахском вопросе. Только в этом случае Россия может рассчитывать на расположенность к себе со стороны Азербайджана. Большие надежды на "переориентацию" России на Азербайджан в Баку связывали с приходом к власти в РФ президента Владимира Путина. Гейдар Алиев поспешил пригласить новоизбранного главу российского государства посетить Баку с официальным визитом. Между тем Владимир Путин не сделал и намека на то, что Москва способна отказаться от союзнических отношений с Арменией и поддержать исключительно Азербайджан в карабахском вопросе. Декларированная позиция путинской России по карабахской проблеме звучит примерно следующим образом: Россия ожидает решения проблемы самими конфликтующими сторонами, Москва же примет любое решение и выступит его гарантом. Эта позиция была также подтверждена российским президентом во время его первого официального визита в Ереван в 2001 году. Кроме того, дальнейшие шаги российского руководства в отношении Армении, связанные с наращиванием военно-политического сотрудничества, разработкой задач по оживлению армяно-российских экономических связей, явились лишним тому доказательством, что Россия не стремится поддержать одну из сторон в конфликте, проводя политику под знаменем прагматизма и выгоды.

Исходя из заявлений Владимира Путина, можно предположить, что Россия в начале 2000-х решила дистанцироваться от процесса урегулирования нагорно-карабахского конфликта. Но это лишь на первый взгляд. Подобное дистанцирование на самом деле отражает стремление остаться над схваткой, предоставив западным странам искать выходы из de facto неразрешимой ситуации. Расчет сделан на то, что Западу при всех его усилиях вряд ли удастся склонить руководителей Армении и Азербайджана к достижению соглашения. Не удастся это сделать и Москве. А раз так, то можно подождать, пока активизация посреднических усилий Запада потерпит очередное фиаско, а РФ получит преимущество, которое позволит ей укрепить свои позиции в регионе. Тем самым может случиться так, что западные посредники в будущем сами обратятся к России с предложением "внести свой вклад" в урегулирование. Расчет оказался верным - во второй половине 2000-х Россия вновь стала главных источников мирных инициатив на Южном Кавказе.

В этой связи важно подчеркнуть роль Армении, которая фактически не имеет иного выхода, как расширить военно-политическое сотрудничество с Россией, несмотря на декларируемый ею принцип равноудаленности во внешней политике. Этого требуют, прежде всего, интересы национальной безопасности страны. Поэтому армяно-российские отношения будут и впредь укрепляться, в том числе и в экономическом ключе. Таким образом, приходим к выводу, что Москва и впредь будет играть ключевую роль в содержании армяно-азербайджанских отношений. При этом Россия постарается так манипулировать имеющимися у нее рычагами давления на Азербайджан и Армению, чтобы постепенно, не оттолкнув от себя Ереван, вовлечь Баку в орбиту своей геополитики, однако, как кажется нам, в обозримой перспективе Москве не удастся вовлечь Баку в сферу своего влияния в связи с его огромной зависимостью от западного капитала, вложенного в нефтегазовые и иные проекты, на которых повязан Азербайджан. А о влиянии Турции на Азербайджан в военной сфере и говорить не приходится. Очевидно, что Россия не собирается бросать Армению на произвол судьбы. Но и строить политику на Южном Кавказе исключительно в соответствии с армянским видением и жертвовать при этом собственными интересами Москва не намерена. На сегодняшний день Армения в значительной степени исчерпала возможности для расширения сотрудничества с Россией как в экономическом, так и в геополитическом отношении. С другой стороны, объем торговли между Россией и Азербайджаном уже сегодня в 3-4 раза больше аналогичных показателей Армении и демонстрирует устойчивую тенденцию к росту. Значительный потенциал сотрудничества между РФ и Азербайджаном есть и в энергетической области. Баку является важным партнером в вопросе стабилизации ситуации на Северном Кавказе, в вопросах безопасности и сотрудничества на Каспии, в контексте иранского вопроса, американо-российских планов глобальной ПРО и др.

Таким образом, действительно равноудаленную внешнюю политику в регионе сегодня можно отметить только у России в отношении Азербайджана и Армении.

2.3.2 Роль Минской Группы ОБСЕ

Говоря о рычагах влияния на Армению и Азербайджан через нагорно-карабахский конфликт, нельзя не упомянуть о Минской Группе Организации по Безопасности и Сотрудничеству в Европе. Минская группа ОБСЕ - группа сопредседателей стран-членов ОБСЕ, возглавляющая процесс мирного разрешения нагорно-карабахского конфликта между Арменией и Азербайджаном.

В период, предшествовавший распаду СССР, конфликтующие стороны не смогли установить прямые контакты друг с другом для ведения переговоров всему спектру проблемных вопросов. Посреднические усилия центральных властей СССР, а затем и руководства России окончились безрезультатно. Переговорный процесс начался лишь после обретения Азербайджаном и Арменией независимости. 30 января 1992 г. Армения и Азербайджан стали членами Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ, с декабря 1994 г. - Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе, или ОБСЕ), что создало возможность участия этой международной организации в переговорном процессе. Уже весной 1992 года была созвана конференция по Нагорному Карабаху, участниками которой стали Азербайджан, Армения, Беларусь, Германия, Италия, Россия, Словакия, США, Турция, Франция, Чехия, Швеция. Участники конференции стремились добиться прекращения огня и политических переговоров об окончательном статусе Нагорного Карабаха. Беларусь предложила свою столицу в качестве места для окончательных переговоров, что и дало название структуре - Минская группа ОБСЕ, а первым председателем группы стал итальянец Марио Раффэлли.

Начиная с весны 1992 года, проблема Нагорного Карабаха была полностью интернационализирована и роль посредника в урегулировании конфликта возложила на Минскую группу СБСЕ, ведущую роль в которой поначалу играла Россия. Объяснялось это в немалой степени и тем, что десятилетия прежнего совместного проживания русских, армян и азербайджанцев в одном государстве - бывшем СССР - позволяли Москве считать конфликтующие стороны "своими", и эта данность негласно принималась как в Ереване и Степанакерте, так и в Баку. Однако главной причиной лидирующей роли Москвы в первые годы ее посредничества, как нам представляется, все же явилась вера всех сторон конфликта в способность России склонить (в том числе силовыми методами) противную сторону конфликта к принятию тех или иных условий урегулирования. Что касается самой Москвы, то основная ее задача заключалась в склонении противоборствующих сторон к такому соглашению по перемирию, которое позволило бы ей разместить в зоне конфликта российские войска в качестве разъединительной силы. Реализация Москвой этого плана означала бы не что иное, как восстановление российского военного присутствия в регионе. США, со своей стороны, естественно пытались не допустить возвращения российских военных в Азербайджан, в свою очередь, стремились использовать фактор армяно-азербайджанского противостояния для нейтрализации намерений России с одновременным политико-экономическим, а затем и военным проникновением в регион Южного Кавказа. Столь диаметрально противоположные интересы Кремля и Белого дома нашли отражение в посреднической миссии России и США в рамках МГ ОБСЕ, зачастую далекой от задач непосредственного урегулирования конфликта.

Вплоть до 1997 года, когда США еще не являлись сопредседателем МГ ОБСЕ, интересы Вашингтона в Минской группе отстаивали другие страны Запада, игравшие в то время наряду с Россией важную роль в миротворческом процессе. К таковым в разное время относились Швеция и Финляндия. Однако уже к 1997 году представители России, США и Франции получили посты постоянных сопредседателей Минской Группы, придав этой структуре форму проводника собственного влияния в карабахском вопросе. К тому же негласное соперничество между США и Россией принимало столь неприкрытый характер, что разногласиями Москвы и Вашингтона стали успешно пользоваться в своих интересах непосредственные стороны конфликта - Азербайджан, Нагорный Карабах и Армения. Однако этот факт имел и отрицательные последствия - заинтересованные в конфликте и/или его урегулировании страны получили важный рычаг влияния на всех участников противостояния. Таким образом, произошла подмена функционала Минской Группы - вместо стремления к реальному достижению прогресса в переговорах сторон и употребления своего влияния для достижения полноценного мира, она стала еще одной площадкой противостояния между Россией, США и Франции.

Основную ставку в борьбе за вовлечение Армении и Азербайджана в орбиту своей геополитики США сделали на экономику, в то время как Россия - на военные аспекты сотрудничества. В этом соперничестве Россия постепенно теряла место главного арбитра, инициатива постепенно переходила к западным странам в лице США и Евросоюза. Вашингтон верно рассчитал, что вовлечение Армении в реализацию крупномасштабных региональных программ способно ослабить позиции Москвы в этой республике, даже несмотря на довольно внушительное военное присутствие там России. Такой расчет был основан на том, что США поставили перед собой цель вывести из-под российского влияния одновременно все три республики Южного Кавказа - Азербайджан, Армению и Грузию. Объяснялось это тем, что односторонняя поддержка американцами политики официального Баку по международной изоляции Еревана могла привести лишь к расширению военного присутствия России в Армении и полному вовлечению последней в орбиту не только российской, но и иранской геополитики. Таким образом, США стремились к одновременному расширению связей как с Азербайджаном, так и с Арменией. Одним из важнейших итогов этой политики в отношении Баку стал заключенный в сентябре 1994 года так называемый "контракт века", заключенный между Баку и рядом ведущих западных компаний по освоению нефтяных месторождений в "азербайджанском секторе" Каспийского моря, который и заложил фундамент под расширение экономического присутствия США в Азербайджане.

Говоря же об экономическом подходе политики США по отношению к Армении, нельзя не сказать об американской концепции урегулирования нагорно-карабахского конфликта, которая в целом устраивает Ереван и Степанакерт, но не находит поддержки в Баку. Эта концепция заключается в следующем: налаживание экономического сотрудничества между Арменией и Азербайджаном не должно обязательно увязываться с окончательным разрешением проблемы Нагорного Карабаха. Скорее наоборот: налаживание двустороннего армяно-азербайджанского сотрудничества призвано навести мосты доверия между конфликтующими сторонами и ускорить достижение всеобъемлющего, взаимоприемлемого, компромиссного урегулирования. В этой связи имевшие место двусторонние встречи между президентами Армении и Азербайджана Робертом Кочаряном и Гейдаром Алиевым следует рассматривать как попытку реализации на практике планов Вашингтона в регионе. Такая позиция США, как и следовало ожидать, была полностью поддержана их союзниками в Европе. Так, глава подразделения Европейской комиссии по связям со странами Кавказа в октябре 1999 года с журналистами в Баку заявил о неприемлемости позиции азербайджанских властей, традиционно считающих, что вначале надо урегулировать нагорно-карабахский конфликт и только затем начать сотрудничество между Азербайджаном и Арменией. При этом он положительно оценил предложение Армении о необходимости запуска железнодорожной магистрали Ереван--Нахичевань--Баку.

В этом ключе интересна позиция России в этот период. С одной стороны, Россия как один из трех сопредседателей Минской группы ОБСЕ была обязана поддержать двусторонние контакты между президентами Армении и Азербайджана под фактической эгидой США, с другой она осознавала, что время работает на американцев. А раз так, то Москва объективно была не заинтересована в достижении армяно-азербайджанского соглашения. Соглашение тогда так и не было достигнуто по причине трагических событий 27 октября 1999 года в армянском парламенте, в результате которых заметно пошатнулись позиции президента РА.

Важно отметить тот факт, что в период президентства Бориса Ельцина экономические рычаги как важнейшие инструменты вовлечения в сферу своего влияния практически не использовались, так как власть отдавала явное предпочтение в пользу военно-политических рычагов давления. При таком подходе Москва, желала она того или нет, была вынуждена мириться с повышением активности США в миротворческой деятельности в рамках Минской группы и в других форматах, следовательно, и с дальнейшим усилением позиции Вашингтона в регионе. Правда, с приходом к власти в России Владимира Путина политика Кремля на Южном Кавказе начала изменяться. Стало ясно просматриваться стремление России вернуть утраченные позиции в Азербайджане и Грузии и укрепить таковые в Армении. Однако экономическому фактору Москва, как и прежде, придает гораздо меньше значение, чем военно-политическому.

Между тем двусторонние встречи глав армянского и азербайджанского государств под эгидой западных посредников продолжились и после саммита ОБСЕ в Стамбуле в 1999 году. У Москвы оставался один выход - постараться вновь переориентировать Азербайджан на Россию. Реализовать такой план Москва могла только в случае однозначной поддержки позиции Баку в карабахском урегулировании, что, безусловно, способно привести к отказу Армении от своего принципа комплементарности во внешней политике и ответной переориентации на Запад. Однако подобный сценарий таил дата Москвы угрозу оказаться в итоге обманутой. Москва, не без основания, опасалась и продолжает опасаться, что, заполучив с ее помощью Нагорный Карабах, Азербайджан затем опять повернется лицом к Западу. Не будь этих опасений, Россия давно могла сделать ставку на Азербайджан в карабахском вопросе, поскольку стратегическая значимость последнего как с военно-политической, так и с экономической точек зрения не идет ни в какое сравнение с Арменией. Тем не менее, с приходом к власти в РФ, взявшего курс на восстановление утраченных Россией позиций на Южном Кавказе, Москва сделала серьезный шаг в сторону Азербайджана. Эта страна оказалась одной из первых, куда новый российский президент совершил официальный визит. В Баку этот жест северного соседа был понят и по достоинству оценен. В итоге наметился очередной дрейф (хотя и не столь ярко выраженный) Азербайджана в сторону России. Тем самым Москва получила неплохой шанс перехватить инициативу в миротворческом процессе у Запада. Следовательно, фактор неурегулированности нагорно-карабахского конфликта по-прежнему продолжает выполнять функцию по перераспределению сфер влияния в регионе, из чего вытекает, что двусторонние встречи президентов Армении и Азербайджана вряд ли способны привести к взаимоприемлемым компромиссам. Более того, эти встречи, как правило, становятся предметом внутриполитических спекуляций в обоих государствах, где оппозиционные силы подвергают своих президентов жесточайшей критике за предательство национальных интересов. Именно так воспринимаются компромиссы в Азербайджане и Армении, равно как и в Нагорном Карабахе.

Говоря же о возможных вариантах решения конфликта, которые были разработаны для сторон конфликта Минской Группой, стоит упомянуть "пакетный", "поэтапный" варианты, а также вариант "общего государства". По сути, предложенные в 1997-1998 варианты имели небольшие различия, которые, однако, имели чрезвычайную важность. "Пакетный" вариант подразумевал одновременное определение статуса Нагорного Карабаха с выводом войск из 7 районов, занятых карабахскими силами в ходе конфликта, а "поэтапный" план подразумевал последовательность действий - сначала вывод войск из "оккупированных" территорий, а затем - обсуждение статуса. Особняком в данном случае стоит вариант "общего государства", который представляет собой проект договорных отношений между Нагорным Карабахом и Азербайджаном, а не соподчинение. Ни один из этих проектов не получил одобрения сразу со стороны Баку, Еревана и Степанакерта. В дальнейшем, в середине 2000-х гг. появился и так называемой "пакетно-поэтапный" план, который подразумевал одновременный вывод карабахских сил из занятых ей территорий за пределами бывшей НКАО (за исключением Кельбаджарского и Лачинского районов) и возвращение беженцев в обмен на промежуточный статус для Нагорного Карабаха. Кроме того, план подразумевал проведение референдума через 10-15 лет, который окончательно бы определил правовой статус Нагорного Карабаха. Именно этот план стал основой для нового документа в урегулировании, который получил название "Мадридских принципов".

Президенты Армении и Азербайджана согласились развивать мирный переговорный процесс в рамках "Мадридских принципов", главная суть которых сводилась к следующему: в основе решения карабахского конфликта будут лежать принципы территориальной целостности государств, права нации на самоопределение и решения конфликтов без применения силы. Также зафиксирован порядок действий при решении конфликта: возвращение территорий вокруг Нагорного Карабаха; "промежуточный" статус для Нагорного Карабаха, обеспечивающий гарантии безопасности и самоуправления; коридор, связывающий Армению с Нагорным Карабахом; определение будущего окончательного правового статуса Нагорного Карабаха путем имеющего обязательную юридическую силу волеизъявления его населения; право всех внутренне перемещенных лиц и беженцев на возвращение в места прежнего проживания; международные гарантии безопасности, включая миротворческую операцию).

Очевидно, что быстрота решения карабахского конфликта в значительной степени зависит и от действий "внешних" игроков. Создается впечатление, что и Россия, и США на сегодняшний день заинтересованы в достижении мира на Южном Кавказе, однако осознают сложность того ряда проблем, который все еще разделяет стороны конфликта. Действительно, сегодня, несмотря на активизацию переговорного процесса, еще существуют серьезные расхождения в позициях Армении и Азербайджана по основополагающим вопросам (выводу войск с территорий, расположенных вокруг Нагорного Карабаха и срокам проведения референдума по определению его статуса), однако международные посредники уверены, что и эти вопросы со временем получат свои ответы, поддержанные и Баку, и Ереваном.

Особенно здесь стоит выделить усилия российской стороны, которые дают конкретные, пусть даже и ограниченные, результаты, полученные в итоге целого ряда трехсторонних азербайджано-армяно-российских встреч на высшем уровне. Так, на трехсторонней встрече инициированной президентом России и состоявшейся 2 ноября 2008 г. была подписана Московская (Майендорфская) Декларация. Учитывая тот факт, что документ представляет собой некоторую результирующую по итогам 20 лет переговоров, то необходимо остановиться на его более тщательном рассмотрении. Если обратиться к тексту документа, то становится очевидным, почему именно Московская декларация дала новое ускорение процессу мирного урегулирования. Простые и предельно прозрачные формулировки фиксировали возможность отталкиваться от них как от первой ступени диалога. Отказ от применения силы, гарантии политического диалога, обязательства юридически закрепить мирные договоренности между сторонами, враждующими более 20 лет - именно эти принципы были зафиксированы в Московской декларации, которая дала старт новому этапу переговорного процесса вокруг Нагорного Карабаха в целях окончательного разрешения самого кровавого конфликта на постсоветском пространстве.

В первом пункте документа декларировалось, что стороны "будут способствовать оздоровлению ситуации в Южном Кавказе и обеспечению установления в регионе обстановки стабильности и безопасности путем политического урегулирования нагорно-карабахского конфликта на основе принципов и норм международного права". Таким образом, еще раз была подтверждена приверженность соблюдать базовые принципы международного права, а именно территориальную целостность государств, право наций на самоопределение и мирное разрешение споров. Стороны также подтвердили принципиальную важность продолжения переговоров в рамках Минской группы ОБСЕ как наиболее продуктивной площадки для дальнейшей разработки основных принципов политического урегулирования.

Подписавшиеся выразили согласие с тем, что "достижение мирного урегулирования должно сопровождаться юридически обязывающими международными гарантиями всех его аспектов и этапов". В роли гарантов рассматриваются, прежде всего, три сопредседателя МГ ОБСЕ - Россия, США и Франция, постоянные члены Совбеза ООН. При этом Париж выступает не только от своего имени, но и ассоциирует свою позицию с общим подходом стран ЕС к урегулированию конфликта. Следовательно, можно констатировать, что в случае достижения согласия противоборствующими сторонами, гарантами мира наряду с россиянами и американцами выступит и объединенная Европа.

Наконец, в последнем пункте отмечалось, что стороны "считают важным поощрять создание условий для реализации мер по укреплению доверия в контексте усилий по урегулированию". Таким образом, становится очевидным, что стороны осознают всю опасность того факта, что накал вражды и неприятия друг друга в нагорно-карабахском конфликте чрезвычайно силен. В Армении и Азербайджане, не говоря уже о непризнанной НКР, долгие годы формировался образ врага и делались серьезные попытки обосновать невозможность совместного проживания двух народов, тем самым подводя почву под рост радикальных настроений. Переломить эту негативную тенденцию возможно, налаживая диалог не только на высшем уровне, но и развивая народную дипломатию, создавая площадки для контактов на уровне СМИ, общественных организаций, а также частных контактов.

Вашингтон и Париж фактически легитимизировали дипломатический успех Москвы. Но в тоже время первоосновой достижения компромисса по Нагорному Карабаху оставались Мадридские принципы. Еще более показательной была реакция на Московскую декларацию в Баку и Ереване. О поддержке Московской декларации заявили основные политические силы Армении и Азербайджана. Однако сразу же четко обозначилась проблема интерпретации содержательной стороны документа, поскольку с точки зрения армянской стороны, значимость Декларации состояла, прежде всего, в том, что "Азербайджан вынужден отказаться от силовых методов решения конфликта. Августовские события 2008 года показали, что Азербайджан не может питать иллюзий относительно порабощения НКР, по большому счету это и стало причиной подписания Майндорфской декларации со стороны президентов трех стран". В то же время диаметрально противоположными были интерпретации положений Московской декларации со стороны азербайджанских политиков и экспертов. В Баку, приоритетно, акцентировали внимание на том, что с подписанием Документа зафиксировано полное исключение Карабаха как самостоятельного субъекта из переговорного процесса о статусе автономии. Кроме того, еще раз подтверждалась необходимость скорейшего вывода армянских сил из оккупированных в ходе карабахской войны районов Азербайджана. Президент Азербайджана Ильхам Алиев неоднократно подчеркивал мысль, о том, что вывод армянских войск из азербайджанских районов приведет к полному разблокированию региона, открытию границ не только между Арменией и Азербайджаном, но и Арменией и Турцией.

Позиции сторон в конфликте остаются диаметрально противоположными, что подтвердила состоявшаяся 17 июля 2010 г. в рамках СМИД ОБСЕ в Алма-Ате встреча руководителей внешнеполитических ведомств России и Франции, а также заместителя Госсекретаря США с министрами иностранных дел Армении и Азербайджана. Ее цель заключалась в подведении промежуточных итогов этапа урегулирования, начатого в январе 2010 г. в Сочи и продолженного в Санкт-Петербурге, где сторонам были предложены российские формулировки положений проекта Основных принципов урегулирования. Сопредседатели Минской группы на встрече в Алма-Ате выпустили совместное заявление, отметив, что пока на данном этапе усилия, предпринимаемые сторонами, не позволили достичь результата - дело уперлось в глубинные противоречия в позициях сторон. Встреча еще раз показала, что договориться могут только сами стороны конфликта. Сопредседатели не смогут ни в одиночку, ни втроем, ни на уровне министров, ни на уровне президентов решить эту проблему за Армению и за Азербайджан. Найти ее могут только руководители Армении и Азербайджана.

В подобных условиях перед исследователями встает вопрос о перспективах реализации положений, заявленных в Майендорфской декларации - есть ли в ней резервы, способные ускорить продвижение к мирному урегулированию? Ответы на эти вполне закономерные вопросы следует искать, в первую очередь, в плоскости анализа позиций сторон в конфликте - Азербайджана и Армении. Официальная позиция Азербайджана заключается в следующем: "Территория Азербайджана находится под оккупацией. Против азербайджанцев была проведена политика этнической чистки, в результате которой из Нагорного Карабаха и территорий семи районов вокруг Нагорного Карабаха были изгнаны сотни тысяч азербайджанцев. Существуют резолюции международных организаций, включая Совет Безопасности ООН, где выдвигаются требования о выводе оккупационных сил с азербайджанской территории, ОБСЕ, различных саммитов и форумов. Вопрос увязки принципа территориальной целостности с правом народа на самоопределение не является неразрешимым. Право народа на самоопределение не должно подразумевать нарушение территориальной целостности стран и может быть успешно реализовано в рамках территориальной целостности стран.

Официальная позиция Армении, в свою очередь, также не претерпела значительных изменений. Она основывается том, что НКР создано благодаря волеизъявлению народа Карабаха, а, значит, не может быть нелегетимным. Также фиксируется подход, согласно которому любое окончательное соглашение должно получить одобрение Степанакерта. Таким образом, Армения считает приемлемыми только те варианты урегулирования, которые будут направлены на закрепление необратимой реальности фактического существования Нагорно-Карабахской Республики. Карабахская проблематика является не только одной из концептуальных основ реализации внешней политики страны, но и идеологическим базисом строительства новой независимой армянской государственности, без которого вообще невозможно было бы представить сегодняшнюю Республику Армения.