Роль гендерной политики в международных отношениях

Нам нужен отказ от качества фиксированности и постоянства бинарной оппозиции, подлинная историзация и деконструкция в понятиях половых отличий. Мы должны более осознанно проводить различия между нашим аналитическим словарем и материалом, который мы хотим анализировать. Мы должны непрерывно находить средства (как бы несовершенны они не были) подвергать наши категории критике, наш анализ - самокритике. Используя определение деконструкции Жака Деррида, эта критика означает анализ в контексте образа действия любой бинарной оппозиции, обращение и смещение ее иерархической структуры, а не принятие ее как действительной, самоочевидной или свойственной природе вещей. В некотором смысле, конечно, феминистки делали это многие годы. История феминистской мысли - это история отказа от иерархической конструкции взаимоотношений между мужским и женским в ее специфичных контекстах, попытка обратить или сместить ее действия. Феминистские историки теперь имеют возможность теоретизировать свою практику и развить тендер как аналитическую категорию.

Интерес к гендеру как к аналитической категории возник только во второй половине двадцатого века. Он отсутствует в основных разделах социальной теории, артикулированной с восемнадцатого по начало двадцатого века. Точнее, некоторые из этих теорий строили свою логику на аналогиях с оппозицией мужского и женского, другие признавали "женский вопрос", еще одни обращались к формированию субъективной сексуальной идентичности, но гендер как средство обсуждения систем социальных или половых отношений не появлялся. Это пренебрежение может частично объяснить трудности, с которыми сталкиваются современные феминистки при введении термина гендер в существующие разделы теории и при убеждении приверженцев той или иной теоретической школы в том, что гендер входит в их словарь.

Термин «гендер» является частью попытки феминисток заявить свои права на определенную область дефиниций, настоять на неадекватности существующих разделов теории для объяснения неизменных неравенств между женщинами и мужчинами. Слово «гендер» вошло в употребление в момент великого эпистемологического беспорядка, который, в некоторых случаях, принимает форму перехода среди социальных ученых от научных к литературным парадигмам (от акцента на причине к акценту на значении происходит размывание областей исследования, по выражению антрополога Клиффорда Гиртца), а в других случаях форму дебатов о теории между теми, кто принимает очевидность фактов, и теми, кто настаивает на том, что реальность сконструирована или истолкована, между теми, кто защищает, и теми, кто ставит под вопрос идею о том, что человек является рациональным хозяином своей судьбы. В пространстве, открытом этими дебатами, на стороне критики науки, разработанной гуманитарными науками, эмпиризма и гуманизма -- пост структуралистами, феминистки начинают находить не только свою собственною теоретическую позицию, но также и научных и политических союзников. Именно в этом пространстве мы должны артикулировать гендер как аналитическую категорию.

Что необходимо сделать историкам, которые, в конечном итоге, понимают, что их дисциплина отбрасывается некоторыми новыми теоретиками как реликт гуманистской мысли? Я не думаю, что нам следует бросить архивы или оставить изучение прошлого, но нам необходимо изменить пути, по которым мы ходим в наших исследованиях, некоторые вопросы, которыми мы задаемся. Нам нужно внимательно изучить наши методы анализа, прояснить наши существенные предположения и объяснить, как, по нашему мнению, происходят изменения. Вместо поиска единственных корней, мы должны представить процессы настолько связанными, что они не могут быть разъединены. Конечно, мы обозначаем проблемы для изучения, и они составляют начала или точки входа сложных процессов. Но именно о процессах мы должны непрестанно помнить. Мы должны чаще спрашивать, как что-либо происходит, чтобы выяснить, почему это происходит; по формулировке антрополога Мишель Росалдо, мы должны искать не универсальную, общую каузальность, но выразительное объяснение: "Теперь мне кажется, что место женщины в человеческой социальной жизни не есть, в каком-либо прямом смысле, результатом того, что она делает, но результатом значений, которые получает ее деятельность посредством конкретного социального взаимодействия". Чтобы исследовать значение, нам нужно рассматривать индивидуальный субъект, наряду с социальной организацией, и артикулировать природу их взаимоотношений, так как оба крайне важны для понимания того, как действует тендер, как происходят изменения. Наконец, нам нужно заменить представление о том, что социальная власть унифицирована, когерентна и централизована, чем-то вроде концепции власти Мишеля Фуко как рассредоточенных созвездий неравных отношений, хаотично расположенных в социальном "силовом поле". В этих процессах и структурах есть место концепции человеческого действия как попытки (по крайней мере, частично рациональной) сконструировать идентичность, жизнь, набор отношений, общество с определенными рамками и языком, - концептуальным языком, который одновременно устанавливает границы и содержит возможность отрицания, сопротивления, реинтерпретации, игры метафорической изобретательности и воображения. международный правовый антагонизм гендерный

Мое определение гендера состоит из двух частей и нескольких подмножеств. Они взаимосвязаны, но должны быть аналитически отдельными. Ядро определения основано на интегральной связи между двумя утверждениями: гендер является составным элементом социальных

отношений, основанным на воспринимаемых различиях между полами, и гендер есть первичное средство означивания отношений власти. Изменения в организации социальных отношений всегда соответствуют изменениям в репрезентациях власти, но направления изменений не обязательно совпадают. Как составной элемент социальных отношений, основанный на воспринимаемых различиях между полами, гендер включает четыре взаимодействующих элемента: во-первых, культурно доступные символы, которые задействуют многочисленные (и часто противоречивые) репрезентации, - Ева и Мария как символы женщины в западном христианстве, например, - а также мифы о свете и темноте, очищении и осквернении, невинности и порочности. Для историка интересны вопросы: какие символические репрезентации задействуются, как и в каких контекстах? Во-вторых, нормативные концепции, которые дают интерпретации значений символов, пытаются ограничить и удержать их метафорические возможности. Эти концепции выражаются в религиозных, образовательных, научных, правовых, публичных доктринах и обычно принимают форму фиксированной бинарной оппозиции, категорично и определенно утверждая значения мужского и женского, маскулинного и феминного. Фактически, эти нормативные утверждения зависят от отказа и подавления альтернативных возможностей, и иногда между ними идет открытая конкуренция (в какие моменты и при каких обстоятельствах - это должно быть заботой историков). Позиция, которая оказывается доминирующей, однако, объявляется единственно возможной. Последующая история пишется так, как будто эти нормативные концепции являются продуктом социального консенсуса, а не конфликта. Примером такого вида истории служит отношение к викторианской идеологии домашней жизни, как будто она была создана цельной, и лишь затем вызвала определенную реакцию, а не являлась постоянным субъектом больших расхождений во мнениях. Пример другого плана виден в современных фундаменталистских религиозных группах, которые насильственно связали свою практику с восстановлением предположительно более истинной "традиционной" роли женщины, в то время как, фактически, в истории существует мало прецедентов неоспоримого выполнения такой роли. Суть нового исторического исследования - разрушить представление о фиксированное™, открыть природу дебатов или подавления, которая приводит к появлению вечного постоянства в бинарной тендерной репрезентации. Этот вид анализа должен включать понятие политики и ссылки на социальные институты и организации, - это третий аспект гендерных отношений.

Некоторые ученые, в особенности антропологи, ограничивают использование гендера родовой системой (сосредотачиваясь на доме и семье как основе социальной организации). Нам нужен более широкий взгляд, который включает не только родство, но и (особенно для сложных современных обществ) рынок труда (сегрегированный по полу рынок труда является частью процесса тендерной конструкции), образование (только мужские, раздельные или совместные образовательные институты являются частью того же процесса) и государственное устройство (универсальное избирательное право мужчин есть часть процесса тендерной конструкции). Мало толку в том, чтобы сводить эти институты опять к функциональной полезности родовой системы, или доказывать, что современные отношения между мужчинами и женщинами являются артефактами старых родовых систем, основанной на обмене женщинами. Гендер конструируется посредством родства, но не исключительно; он конструрируется также в экономике и политике, которые, по крайней мере, в нашем обществе, теперь действуют в значительной степени независимо от родства.

Четвертый аспект гендера - субъективная идентичность. Я согласна с формулировкой антрополога Г ейл Рубин в том, что психоанализ предлагает важную теорию о воспроизводстве гендера, описание «трансформации биологической сексуальности индивидуумов в процессе их окультуривания». Но универсальное утверждение психоанализа настораживает меня. Хотя теория Лакана может быть полезной для размышления о конструкции гендерной идентичности, историкам необходимо действовать более историческим путем. Если гендерная идентичность основана только и универсально на страхе кастрации, то отвергается суть исторического исследования. Кроме того, реальные мужчины и женщины не всегда или не буквально выполняют условия предписаний их общества или наших аналитических категорий. Историкам необходимо, вместо этого, изучить способы, которыми конструируется тендерная идентичность, и отнести свои находки к ряду сфер деятельности, социальных организаций и исторически специфичных культурных репрезентаций. Лучшими попытками в этой области являются, что неудивительно, биографии: интерпретация Лу Андреас Саломе, сделанная Бидди Мартин; описание Катарины Бичер, сделанное Кэтрин Шкляр; жизнеописание Джесси Дениел Эймс, созданное Жаклин Холл; обсуждение Шарлотты Перкинс Гилман, предпринятое Мери Хилл. Но возможно также и коллективное рассмотрение, как показали Мриналина Синха и Лу Ратти в исследованиях условий конструкции гендера, соответственно, у британских колониальных управляющих в Индии и у индийцев, получивших британское образование, которые показали себя антиимпериалистами, национальными лидерами.

Первая часть моего определения гендера состоит, таким образом, из всех четырех этих элементов, и ни один из них не действует без остальных. И все же они не действуют одновременно, когда один просто отражает другие.

Вопрос исторического исследования состоит, фактически, в том, каковыми являются отношения между четырьмя аспектами. Предложенный мной набросок процесса конструирования гендерных отношений может быть использован для обсуждения класса, расы, этничности или, в этом отношении, любого социального процесса. Моей задачей было прояснить и точно определить, как следует мыслить об эффектах гендера в социальных и институционных отношениях, так как это размышление часто проводится неточно или не систематически. Теоретизирования о гендере раскрываются в моем втором утверждении: гендер есть первичное средство обозначения отношений власти. Может быть, лучше сказать, что гендер есть первичное поле, внутри которого или посредством которого артикулируется власть. Гендер не является единственным полем, но, похоже, он - постоянное и рекуррентное средство, позволяющее обозначить власть на Западе, в иудео - христианстве, а также в исламской традиции. Как таковая, эта часть определения, возможно, покажется принадлежащей нормативной секции этого обсуждения, и, тем не менее, это не так, поскольку концепции власти, хотя могут строиться на гендере, не всегда буквально относятся к самому гендеру. Пьер Бурдье написал о том, каким образом "di-vision du monde", основанный на указаниях на "биологические отличия и особенно на тех, которые имеют отношение к разделению труда по воспроизводству потомства", действует как "наилучшая из созданных коллективных иллюзий". Созданные как объективный набор указателей, концепции тендера структурируют восприятие и конкретную и символическую организацию соци-альной жизни. Гендер становится включенным в концепцию и конструкцию самой власти в такой степени, в которой эти указатели устанавливают распределение власти (дифференциальный контроль над материальными и символическими ресурсами или доступ к ним). Французский антрополог Морис Г оде-лье высказал это так: "Не сексуальность преследует общество, но общество преследует сексуальность тела. Относящиеся к полу отличия между телами непрестанно призываются как свидетельства социальным отношениям и явлениям, которые не имеют ничего общего с сексуальностью. И не только как свидетельства, но и как доказательство, - иными словами, как легитимация." Легитимирующая функция гендера действует во многих направлениях. Бурдье, например, показал, что в определенных культурах сельскохозяйственные работы организованы согласно концепциям времени и времен года, которые основываются на конкретных дефинициях оппозиции маскулинного и фе-минного. Гайятри Спивак сделала критический анализ использования гендера и колониализма в некоторых произведениях британских и американских писательниц. Натали Девис показала, как концепции маскулинного и феминного относятся к пониманию и критике правил социального устройства во Франции на заре современности. Историк Каролин Бинум пролила новый свет на средневековую духовность своим рассмотрением отношений между концепциями маскулинного и феминного и религиозным поведением. Ее работа дает нам важное понимание средств, с помощью которых эти концепции наполняли политики монашеских институтов, а также отдельных верующих. Историки искусства открыли новую территорию, найдя социальные подтексты в литературных описаниях женщин и мужчин. Эти интерпретации основаны на идее о том, что концептуальные языки используют дифференциацию для установления значения, и что половые отличия есть первичный способ обозначения дифференциации. Гендер, таким образом, дает средство расшифровать значение и понять сложные связи между различными формами человеческого взаимодействия. Когда историки ищут средства, с помощью которых концепция гендера легитимирует и конструирует социальные отношения, они проникают внутрь взаимной природы тендера и общества и в особые и контекстуально конкретные средства, с помощью которых политика конструирует тендер, а гендер конструирует политику. Политика - лишь одна из областей, в которых гендер может использоваться для исторического анализа. Я выбрала следующие примеры - относящиеся к политике и власти в их наиболее традиционно воспринимаемом смысле, то есть, поскольку они относятся к правительству и к нации-государству - по двум причинам. Во-первых, эта территория практически не обозначена, поскольку гендер видится антитетическим настоящим занятиям политикой. Во-вторых, политическая история (все еще доминирующий модус исторического исследования) является оплотом сопротивления включению этого материала или даже вопросов о женщинах или гендере.

Г ендер используется в буквальном или переносном смысле в политической теории для оправдания или критики правления монархов и для выражения отношений между правителем и подданными. Можно ожидать, что дебаты современников о правлении Елизаветы I в Англии или Катерины Медичи во Франции будут разворачиваться вокруг вопроса о соответствии женщин политическому управлению, но в период, когда родство и царствование были тесно связаны, обсуждения королей были так же наполнены маскулинностью и феминностью. Аналогии с брачными отношениями обуславливают структуру дискуссий Жана Бодена, Роберта Филмера, и Джона Локка. Критика Французской Революции Эдмунда Берка основана на контрасте между безобразными, кровожадными ведьмами - санкюлотами ("фурии ада в захваченных телах отвратительных женщин") и мягкой женственностью Марии Антуанетты, которая бежала от толпы, чтобы "искать убежища у короля и мужа", и чья красота когда -то была предметом национальной гордости. (Касательно роли, соответствующей женскому в политическом строе, Берк писал: "чтобы заставить нас любить страну, страна должна быть прекрасной"). Но аналогия не всегда проводится с браком или даже с гетеросексуальностью. В средневековой исламской политической теории символы политической власти апеллировали наиболее часто к сексу между мужчиной и мальчиком, предполагая не только формы приемлемой сексуальности сродни тем, что последняя работа Фуко описывает в древней

Греции, но также нерелевантность женщин любому понятию политики и общественной жизни.

Чтобы это последнее замечание не наводило на мысль, что политическая теория просто отражает социальную организацию, представляется важным заметить, что изменения в гендерных отношениях могут быть вызваны взглядами на потребности государства. Замечательный пример - обсуждение Луи де Боналя в 1816 году причин, по которым закон о разводе был отменен:

Так же, как политическая демократия "позволяет людям, слабой стороне политического общества, восставать против установленной власти", так и развод, "истинно домашняя демократия", позволяет жене, "слабой стороне, восставать против брачной власти... чтобы не допустить государство в руки народа, необходимо не допускать семью в руки жен и детей".

Бональ начинает с аналогии, а затем устанавливает прямое соответствие между разводом и демократией. Прислушиваясь к гораздо более ранним обсуждениям семьи как основания хорошо организованного государства, законодательство, которое вводит в жизнь этот взгляд, переопределяет границы брачных отношений. В наше время, подобным образом, консервативные идеологи политики желали бы принять серию законов об организации и способе поведения семьи, которые изменили бы существующие практики. Связь между авторитарными режимами и контролем над женщинами была замечена, но не была внимательно изучена. Будь то в решающий для якобинской гегемонии момент Французской Революции, или во время борьбы Сталина за полную власть, или при введении нацистской политики в Германии, или же с победой в Иране Аятоллы Хомейни, новые правители легитимируют доминирование, силу, центральную власть и правящую силу как маскулинное (врагов, чужих, подрывных элементов, слабость как феминное) и непосредственно вводят этот код в законы (запрещая политическое участие женщин, объявляя аборты незаконными, запрещая наем на работу матерей, вводя регулирование женской одежды), указывающие женщинам их место. Эти действия и время их проведения не имеют самостоятельного значения; в большинстве случаев от контроля над женщинами государство непосредственно ничего не получает, как и не получает ничего материального. Эти действия приобретают значение только как часть анализа конструкции и консолидации власти. Утверждению контроля или силы придавалась форма политики в женском вопросе. В этих примерах половые отличия были восприняты в понятиях доминирования или контроля над женщинами. Эти примеры дают некоторое понимание разновидностей отношений власти, которые конструируются в современной истории, но конкретно этот тип отношений не является универсальной политической темой. Например, демократические режимы двадцатого века различными способами конструировали свои политические идеологии с гендерными концепциями и переводили их в политику; государство всеобщего благосостояния, например, демонстрировало свой защитный патернализм в законодательстве, касающемся женщин и детей. В прошлом некоторые социалистические и анархические движения полностью отказывались от метафор доминирования, образно представляя свою критику определенных режимов или социальных организаций в понятиях трансформации гендерных идентичностей. Социалисты-утописты во Франции и Англии в 30-х и 40-х годах девятнадцатого века постигали свои мечты о гармоничном будущем в понятиях комплементарной природы индивидуумов, примером чему служит соединение мужчины и женщины, "социальный индивидуум". Европейские анархисты также были долгое время известны не только своим отказом от условностей буржуазного брака, но и своим видением мира, в котором половые отличия не влияли на иерархию.

Это - примеры явной связи гендера и власти, но они являются лишь частью моего определения гендера как первичного средства обозначения отношений власти. Внимание к гендеру не всегда явно выражено, но оно, тем не менее, - важнейшая часть организации равенства или неравенства. Иерархические структуры полагаются на обобщенные понимания так называемых естественных отношений между мужчиной и женщиной. Концепция класса в девятнадцатом веке полагалась в своей артикуляции на тендер. В то время, например, как реформаторы из среднего класса изображали рабочих в понятиях, кодированных как феминные (подчиненные, слабые, сексуально эксплуатируемые, как проститутки), лидеры лейбористов и социалистов, в свою очередь, настаивали на маскулинном положении рабочего класса (производители, сильные, защитники своих женщин и детей). Понятия этого дискурса не относились явно к тендеру, но укреплялись ссылками на него. Гендерное "кодирование" определенных понятий утверждает и "натурализирует" их значения. В этом процессе, исторически специфичном, нормативные определения гендера (которые принимались как данные) были воспроизведены и встроены в культуру французского рабочего класса.

Предмет войны, дипломатии и государственной политики часто затрагивается, когда традиционные историки политики подвергают сомнению полезность гендера в своей работе. Но и здесь нам необходимо посмотреть на скрытые мотивы личностей и пойти дальше буквального использования их слов. Отношения власти между нациями и статус колониальных субъектов делаются понятными (и, следовательно, легитимными) в понятиях отношений между мужчиной и женщиной. Легитимизация войны - растрата жизней молодых людей - по-разному принимает формы явных апелляций к мужественности (к необходимости защитить женщин, в противном случае уязвимых), скрытой опоры на веру в сыновний долг служить своим правителям или своему (отцу) королю, и ассоциаций маскулинности и национальной мощи. Государственная политика сама по себе есть гендерная концепция, так как устанавливает свою крайнюю важность и общественную власть, причины и сам факт своей высшей власти именно в исключении женщин из своей деятельности. Гендер -одна из рекуррентных ссылок, посредством которых политическая власть воспринимается, легитимируется и критикуется. Он относится к значению оппозиции женского/мужского, но также устанавливает его. Для утверждения политической власти это отношение должно казаться безошибочным и фиксированным, находящимся вне человеческой конструкции, частью естественного или божественного порядка. Таким образом, как бинарная оппозиция, так и социальный процесс гендерных отношений становится частью значения самой власти; постановка под вопрос или изменение любого аспекта угрожает всей системе.

Если обозначения гендера и власти конструируют друг друга, то как происходят изменения? Ответ, в широком смысле, состоит в том, что изменения могут быть инициированы во многих точках. Мощные политические потрясения, которые свергают в бездну старые режимы и дают жизнь новым, могут модифицировать понятия (и, таким образом, организацию) гендера в поисках новых форм легитимации. А могут и не сделать этого; старые представления о гендере также служат для обоснования новых режимов. Демографические кризисы, вызванные нехваткой продовольствия, бедствиями или войнами, могут ставить под сомнение нормативные видения гетеросексуального брака (как это случилось в некоторых кругах некоторых стран в 1920 -х годах), но также порождают политики, способствующие повышению рождаемости, которые настаивают на эксклюзивной важности материнской и репродуктивной функциях женщин58. Изменение паттернов найма на работу может привести к изменению брачных стратегий и к иным возможностям конструкции субъективности, но они также могут быть восприняты как новые сферы деятельности для сознательных дочерей и жен59. Появление новых видов культурных символов может сделать возможным ре-интерпретацию или даже переработку эдиповой драмы, но может также послужить и еще более выразительной постановке этой ужасной драмы. Политические (в том смысле, что различные личности и различные значения вступают друг с другом в борьбу за контроль) процессы определят, какой исход будет превалировать. Природа этого процесса, акторов и их действий, может быть определена лишь конкретно, в контексте времени и места. Мы можем написать историю этого процесса только если поймем, что мужчина и женщина - одновременно пустые и переполненные категории. Пустые, потому что они не имеют окончательного, трансцендентного значения. Переполненные, потому что даже если они кажутся фиксированными, они все же содержат внутри себя альтернативные, отрицаемые или подавляемые дефиниции.

Политическая история, в некотором смысле, разыгрывается на поле гендера. Это поле, которое кажется фиксированным, и все же значение, которого оспариваемо и постоянно изменяемо. Если мы рассматриваем оппозицию мужчины и женщины как проблематичную, а не как известную (так иногда контекстуально устанавливается), как непрерывно конструируемую, то мы должны постоянно задаваться не только вопросом о том, что ставится на карту в провозглашениях или дебатах, которые привлекают гендер для объяснения или оправдания своих позиций, но и вопросом о том, как задействуются и выражаются скрытые понимания тендера. Каково отношение между законодательством о женщинах и властью государства? Почему (и с каких пор) женщины невидимы как исторические субъекты, в то время как мы знаем, что они участвовали в великих и малых событиях человеческой истории? Легитимирует ли гендер появление профессиональных карьер? Имеет ли (цитирую название недавней статьи французской феминистки Люс Иригарей) субъект науки пол? Каково отношение между государственной политикой и открытием преступности гомосексуальности? Как социальные институты инкорпорируют гендер в свои предположения и организации? Существовали ли когда-либо подлинно эгалитарные концепции гендера, в понятиях которых были бы спроектированы, если не построены, политические системы?

Исследование этих вопросов приведет к истории, которая даст новые перспективы старых вопросов (о том, например, как вводится политическое правление, или каково влияние войны на общество), сделает женщин как активных участниц видимыми и создаст аналитическое расстояние между внешне фиксированным языком прошлого и нашей собственной терминологией. Кроме того, эта новая история оставит открытые возможности для размышления о существующих феминистских политических стратегиях и об (утопическом) будущем, так как она предполагает, что тендер должен быть переопределен и реструктурирован в соединении с видением политического и социального равенства, которое включает не только пол, но и класс и расу.

1.2 Возникновение гендерных аспектов в международно-правовых документах

После основания ООН в 1945 году борьба женщин за гендерное равенство начала работу в более организованном и целенаправленном русле. Впервые в истории было провозглашено равенство всех людей и народов независимо от расы, пола, языка и религии. В 1946 году в рамках ООН была создана Комиссия по статусу женщин как вспомогательный орган Экономического и социального совета ООН, благодаря чему возникли условия для специального рассмотрения и решения вопросов, связанных с правами человека, и изучения положения женщин во всем мире.

10 декабря 1948 года Г енеральная Ассамблея ООН приняла «Всеобщую декларацию прав человека», ставшую основным документом по правам человека в общемировом масштабе. Опираясь на Декларацию, женское движение стало привлекать большее внимание общественности к разнообразным проблемам женщин. Однако принятие «Всеобщей декларации прав человека» в некоторой степени способствовало укреплению подчиненного положения женщин, так как в ней права женщины не определялись как права человека, и, следовательно, снова возникал вопрос, распространяются ли на женщин права человека. В силу этого, некоторые государства, рассматривая нарушение прав женщин как условие сохранения семейных, религиозных или культурных традиций, считали этот вопрос исключительно частным делом граждан, находящимся вне компетенции государства. С другой стороны, международные правозащитные соглашения и механизмы разрабатывались в условиях поляризации политических позиций во время «холодной войны», и поэтому западные правительства уделяли основное внимание гражданским и политическим правам человека, упуская из виду ограниченность возможностей женщин в использовании этих прав, и участии в общественной жизни из-за отсутствия социальных и экономических условий.

Следует отметить произошедшую позитивную эволюцию концепций и стандартов ООН по гендерному равенству. В «Конвенции о политических правах женщин» (1952 г.) было подчеркнуто, что «Женщинам принадлежит право голосовать на всех выборах, на равных с мужчинами условиях, без какой-либо дискриминации» (Статья 1), «быть избираемыми... во все установленные национальным законом учреждения» (Статья 2), «занимать должности на общественно - государственной службе» (Статья 3). В 1966 г. ООН включила в свой Устав две статьи о равноправии женщин и мужчин, и в 1967 г. приняла «Декларацию о ликвидации дискриминации в отношении женщин», в которой отметила, что «Дискриминация в отношении женщин, приводящая к отрицанию или ограничению их равноправия с мужчинами, является несправедливостью в своей основе и представляет собой преступление против человеческого достоинства» (Статья 1) и поэтому «принцип равенства для мужчин и женщин должен быть включен в конституцию или иным образом гарантирован законом» (Статья 2) национальных государств. Женское движение 70-90-х годов ХХ века использовало свои сети и коалиции во всем мире для привлечения внимания общественности к проблемам женщин, важности их опыта для решения проблем в экономической, политической, социальной, экологической сферах. Это привело к распространению концепции прав женщин как прав человека и развитию политических стратегий по достижению перемен в этой области, обмену идеями и опытом женщин всего мира, разработке стратегий привлечения внимания к вопросам прав женщин. Международная федерация женщин добивается в ООН предоставления женщинам полного равноправия с мужчинами в общественной, экономической жизни, в области гражданских, имущественных и семейных отношений. По инициативе женских организаций Генеральная Ассамблея ООН провозгласила 1975 год Международным годом женщин и в его рамках созвала Первую Всемирную конференцию женщин, в работе которой приняли участие делегаты из 133 стран. Они обсудили вопросы равенства, развития и мира. Конференция приняла Всемирный План Действий - первый международный пакт по улучшению положения женщин. Поддержав инициативу женских организаций, Генеральная Ассамблея ООН провозгласила 1976-1985 годы «Десятилетием женщин», в 1976 г. создала Женский фонд развития ООН. В 1979 г. ООН приняла «Конвенцию о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин» (CEDAW), ставшую первым международным документом, который достаточно полно отражает права женщин. В 1980 г. в Копенгагене (Дания) состоялась Вторая Всемирная конференция по проблемам женщин. В ней приняли участие более 1300 делегатов из 145 стран и еще 8000 человек участвовали в параллельно проходившем Форуме неправительственных организаций. Делегаты обсудили многочисленные проблемы, касающиеся положения женщин в различных регионах мира. Эти же вопросы были рассмотрены на Третьей Всемирной конференции ООН по проблемам женщин, состоявшейся в 1985 г. в Найроби (Кения). В работе конференции участвовали 1400 представителей официальных делегаций из 157 стран, которые приняли Найробийские стратегии - план действий по улучшению положения женщин до 2000 года. Концепция прав женщин способствовала новому пониманию гендерных аспектов прав человека. Это четко проявилось в процессе подготовки к Всемирной конференции ООН по правам человека, проходившей в Вене в 1993 г. В первоначальном обращении конференции права женщин не были выделены отдельно. Тогда началась женская всемирная Глобальная компания за права женщин как права человека. Была подготовлена петиция в адрес конференции с призывом комплексно подойти к проблемам прав женщин как прав человека на всех уровнях своих заседаний и признать гендерное насилие всеобщим феноменом, который принимает разнообразные формы в зависимости от культуры, расы и класса, и является нарушением прав человека, требующим немедленных действий. Петиция была переведена на 23 языка, и более 1000 инициативных групп собрали под ней полмиллиона подписей из 124 стран мира. В результате к моменту созыва Всемирной конференции идея «права женщин - как права человека» стала объединяющим лозунгом для тысяч женщин во всем мире и одной из наиболее широко обсуждаемых «новых» тем в области прав человека.

В Венской декларации провозглашается следующее: «Права человека, женщин и девочек являются неотъемлемой и неделимой составной частью всеобщих прав человека». Это стало, несомненно, большой победой международного женского движения, которое продолжало отстаивать права женщин и на последующих конференциях ООН. В 1994 г. Международная конференция ООН «Народонаселение и развитие» в Каире (ICPD) признала, что обеспечение охраны здоровья, образования и прав всех женщин, в особенности девочек, является ключевым фактором эффективной политики в области народонаселения и развития. На всемирном саммите по социальному развитию, проходившему в 1995 г. в Копенгагене, была подчеркнута необходимость содействовать активному участию женщин в политической и экономической сферах для борьбы с бедностью и социальным неблагополучием.

Самым крупным и уникальным по масштабу, тематике и результатам мероприятием, направленным на улучшение положения женщин, достижение равенства между мужчинами и женщинами стала Четвертая Всемирная конференция ООН по проблемам женщин, проходившая в 1995 г. в Пекине (Китай). В ней участвовали 47000 человек из 189 стран, которые приняли Платформу действий по повышению статуса женщин во всем мире. Принятые IV Всемирной конференцией ООН документы и последующие материалы и стратегии, разрабатываемые в рамках программы «Пекин+5», означают новый этап в осмыслении проблемы прав женщин. «Происходит постепенный переход от акцентирования необходимости улучшения положения женщин и преодоления дискриминации к идее гендерного равенства»2. На конференции было принято два основных документа: Декларация и Платформа действий. Пекинская декларация подтверждает ориентацию мирового сообщества на достижение гендерного равенства. В ст. 26 и ст. 35 подчеркивается необходимость «обеспечивать женщинам равный доступ к экономическим ресурсам, включая землю, кредиты, науку и технику, профессиональную подготовку, информацию, средства коммуникации и т. д.» В тексте Платформы действий также совершается переход от понятия «равноправие женщин с мужчинами» к понятию гендерного равенства, хотя и уделяется большое внимание защите женских прав. Платформа выделяет основные проблемные области, устранение которых будет способствовать улучшению положения женщин:

• Женщины и бедность

• Неравенство в сфере образования и профессиональной подготовки

• Неравенство в области охраны здоровья и неравный доступ к соответствующим услугам

• Насилие в отношении женщин

• Последствия вооруженных конфликтов для женщин

• Неравные права женщин на участие в деятельности экономических и политических структур, в производственных процессах и доступе к ресурсам

• Неравенство женщин в области разделения власти и принятия директивных решений на всех уровнях

• Неравенство механизмов, призванных содействовать улучшению положения женщин на всех уровнях

Недостаточная защита прав человека женщин

• Создание стереотипных образов женщин во всех системах коммуникации и особенно в средствах массовой информации

Неравенство мужчин и женщин в управлении природными ресурсами

• Сохраняющаяся дискриминация в отношении девочек и нарушение их прав.

Деятельность ООН после Пекинской конференции определялась этими проблемными областями. На период 1996 - 2001 гг. был подготовлен общесистемный среднесрочный план по улучшению положения женщин. Его результаты обсуждались на 44 Сессии Комиссии по положению женщин (март 2001 г.), в том числе и в докладе Генерального секретаря ООН 4. Таким образом, идеи гендерного равенства прочно вошли в повестку дня международного сообщества. Это еще раз было подчеркнуто на Специальной Сессии Г енеральной Ассамблеи ООН

«Женщины в 2000 г.: равенство между мужчинами и женщинами, развитие и мир в XXI веке» (2000 г.). Правительства, принимавшие участие в этой Сессии, приняли проект резолюции, в которой подтверждается их приверженность целям и задачам, изложенным в Пекинской декларации и Платформе действий и Найробийских перспективных стратегиях. Разрабатываемые структурами ООН международные стандарты по правам женщин сыграли и продолжают играть позитивную роль: ратификация международных соглашений привела к адаптации национальных законодательств к мировым нормам. Без такой практики формирование и реализация идей культуры равенства на глобальном уровне была бы невозможной. Современная тенденция к выравниванию возможностей между мужчинами и женщинами, безусловно, является отражением этого процесса. Без политической воли демократических государств и обществ по разработке и реализации мер, направленных на достижение равного распределения экономических ресурсов между мужчинами и женщинами стремление к достижению гендерного равенства, не приобрело бы такой силы и масштабности. Одновременно стремление отдельных групп прогрессивно настроенных людей, в первую очередь, феминисток оказало позитивное влияние на формирование политической культуры, которая стала поддерживать идею гендерного равенства. Женские движения способствовали привлечению внимания общественности к сохраняющимся консервативным традициям подчинения женщин, к причинам неравенства между мужчинами и женщинами во всех сферах жизнедеятельности. В течение последних 20 лет они оказывали сильный нажим на национальные правительства в отношении достижения равноправия полов, поддерживая и создавая национальные и международные сети по достижению равенства и оказывая влияние на политику государств в этом вопросе. Как подчеркивают исследователи, в рамках международного женского движения за 1868-1986 гг. были созданы 15 межправительственных организаций, действовали 336 международных женских организаций и сетей, которые активно выступали за равноправие женщин. За 1890-1986 годы международные организации приняли 355 многосторонних конвенций, имеющих отношение к правам женщин. Политика международного женского движения привела к изменению политики национальных правительств, принятию международных конвенций, направленных на улучшение положения женщин, защиты прав человека - женщины. Историческая роль женского движения состоит в том, что оно смогло оказать влияние на институциональном и организационном уровнях на политику равенства полов. Благодаря усилиям нескольких поколений феминисток удалось ослабить существующее веками неравенство женщин, изменить традиционную общественную установку на исключение женщины из политической, социально-экономической и культурной жизни. Теперь правительства всех стран в гораздо меньшей степени способны игнорировать интересы и требования женщин, исключать их из участия в принятии государственных решений. Ныне общепризнанно, что ключевыми ценностями стабильности и устойчивого развития являются эффективное использование равных прав мужчинами и женщинами, расширение возможностей для женщин во всех сферах жизнедеятельности. Одной из новейших тенденций в политике обеспечения равенства полов на международном, региональном и национальном уровнях является обеспечение комплексного подхода к проблеме гендерного равенства (gender mainstreaming). Эта концепция была одобрена на Пекинской конференции 1995 г. Комплексный подход наиболее активно развивается в Европе - как на уровне Европейского Союза, так и в отдельных странах. Новизна и специфичность комплексного подхода к гендерному равенству заключается в том, что он интегрирует интересы и ценности как женщин, так и мужчин. Европейская Комиссия начиная с 1996 г. проводит мониторинг реализации комплексного подхода к проблеме реализации гендерного равенства в ЕС и публикует ежегодные отчеты по этому вопросу под общим названием «Равные возможности для женщин и мужчин в ЕС».

Закрепление принципа равенства полов в международных документах имеет большое значение для обеспечения равноправия женщин на практике. Во второй половине ХХ века в этом направлении наблюдался постоянный прогресс, в ходе которого права женщины стали рассматриваться как неотъемлемая составляющая концепции прав человека в международном праве. Появилось понятие права человека женщины, которое означает, что права человека в таком же обязательном порядке распространяются на женщину, как и на мужчину. В продвижении прав женщин на международном уровне большую роль сыграла Организация Объединенных Наций (ООН) и созданные ею институты, работающие на обеспечение равноправия женщин. В Европейском Союзе также уделяется большое внимание проблеме обеспечения равенства прав мужчин и женщин, что нашло свое отражение в создании специального Комитета равенства прав мужчин и женщин при Европейской комиссии. Начиная с 1990 -х гг. в международных документах наблюдается переход от понятия «равноправие женщин с мужчинами», что может трактоваться как «подтягивание» женщин до мужского статуса к понятию гендерного равенства, что означает признание и создание международных стандартов равных прав для женщин и мужчин. Обеспечение равного участия мужчин и женщин в политике: европейский опыт. Условия для широкого участия женщин в управлении и реального обеспечения гендерного равенства созданы в очень немногих странах мира. Однако прогресс в укреплении правовых рамок для обеспечения равенства и соблюдения закона намечается во всех регионах.

По данным Женского фонда ООН - ЮНИФЕМ в период с 1987 по 2000 гг. возросла доля женщин в парламентах многих стран. Особенно значительный рост был отмечен в Южно-Африканской Республике, Уганде, Мозамбике, Аргентине, на Багамских островах, в Барбадосе, Эквадоре, Сальвадоре, Австралии, Австрии, Бельгии, Канаде, Новой Зеландии, Швеции и Великобритании. Причиной возрастания участия женщин в политической структуре власти стало установление различных квот для женщин. Так, например, в Южно - Африканской республике законодательство предусматривает обязательные гендерные квоты при выборе в местные органы власти, но основную роль в увеличении представительства женщин в органах власти на национальном уровне сыграло включение положения о квотах в Устав ведущей политической партии - Африканского Национального Конгресса. На Мальте и в Нидерландах, также как, впрочем, и во многих других странах Европы, высокое представительство женщин в парламенте обеспечивается за счет включения положения о гендерных квотах в уставы политических партий. Анализ показывает, что в различных государствах квоты вводились по разным причинам. Например, в Индонезии принятию квот способствовала активная деятельность женских организаций и начавшийся процесс демократизации общества, в Южной Африке - подъем национального движения, крах политики апартеида и приход к власти Африканского Национального Конгресса. В традиционных обществах, таких как Индонезия и Корея, гендерное равенство вводится на уровне государства сверху, причем государство сохраняет патерналистские позиции в отношении женщин. Однако в Корее, вероятно, благодаря этому удалось достигнуть впечатляющих результатов по увеличению представительства женщин сразу после принятия положения о квотах: с 5,9% до 13% 6.

В посткоммунистических странах, таких как Босния-Герцеговина и Сербия, квоты также вводились как необходимое условие демократизации общества. Греция ввела квоты, «выполняя рекомендации Совета Европы от 02.12.1996 по сбалансированному участию женщин и мужчин в процессе принятия решений». Для посткоммунистических стран ориентация на вступление в Совет Европы также является стимулом для принятия квотирования на уровне законодательства. Партийные квоты были включены в устав многих социал - демократических партий, являющимися членами Социнтерна, что является результатом выполнения его решений. Вместе с тем, результативность введения квот различна, и не всегда эта мера приводит к заметному увеличению представительства женщин в парламенте.

С другой стороны, в странах с длительными устойчивыми традициями свободомыслия, толерантности и демократии и разработанным законодательством по обеспечению равноправия граждан, как, например, Нидерланды, высокое представительство женщин во власти обеспечивается и без введения квот. В странах «переходного периода», где этих традиций нет, а в обществе существует достаточно сильное предубеждение против продвижения женщин в политику, квотирование вполне может быть эффективным способом обеспечения равного политического представительства мужчин и женщин. Изучение опыта деятельности парламентов различных стран с разными гендерными характеристиками, показало, что только тогда, когда в составе депутатского корпуса женщин больше 20%, законодатели всерьез начинают разрабатывать законопроекты в интересах детей. А когда доля женщин приближается к 30%, появляются законы и государственные программы, отвечающие насущным интересам женщин. При паритетном участии женщин и мужчин в структурах государственной власти принимаются ответственные политические, социальные, экономические решения, что обеспечивает устойчивое развитие страны. Поэтому в западных странах развитие демократии напрямую связывают с расширением участия женщин в политике и разрушением гендерных стереотипов.

Наблюдался прогресс и в назначении женщин на высшие правительственные должности. После 1990 г. 24 женщины были избраны главами государств или правительств. В конце 1994 г. 10 женщин возглавили правительства своих стран, что стало беспрецедентным явлением в истории. За 1987 - 1994 гг. число стран, в которых женщины не занимали министерских постов, сократилось с 93 до 62. К этому времени в шести странах (Дании, Нидерландах, Норвегии, Сейшельских островах, Финляндии и Швеции) женщины составляли примерно одну треть министров. Более широкое представительство женщин наблюдалось на уровне заместителя министра. Если в 1987 г. в 14 странах на этом уровне женщин было 15%, то в 1994 г. - в 23 странах. Однако такой прогресс наблюдался не во всех странах и регионах. Так, в 25 странах мира женщины не были представлены ни на министерских постах, ни на более низких должностных позициях. Более половины этих стран находятся в Азии и бассейне Тихого океана. Важное значение расширению участия женщин в управлении государством придается в Нидерландах, Ирландии, Канаде, Г ермании. В этих странах на уровне государственной политики ведется кадровый подбор государственных служащих по признаку пола, с целью более широкого участия женщин в выборных органах власти, руководящих управленческих постах, в высшем и среднем звене министерских структур. Стратегия позитивных действий, осуществляемая правительством Нидерландов, привела к созданию обстановки «дружественной в отношении к женщинам». Были созданы Совет по эмансипации и Департамент по координации политики равенства полов. Результатом политики позитивных действий правительства и политических партий стало возрастание количества женщин в органах власти. К концу ХХ века Нидерланды заняли пятое место среди 164 стран мира по доле женщиндепутатов парламента7. Обеспечение гендерного равенства: опыт Канады и США. В Канаде с 1986 г. были приняты меры по обеспечению женщинам равных возможностей при приеме на работу и продвижении на службе.

Контроль за соблюдением законодательства в Ирландии возложен на Комитет, состоящий из представителей специального отдела министерства финансов и профсоюзных организаций государственных служащих. Канада является одной из немногих стран, в которых существует специальный государственный орган, ответственный за политику в отношении женщин, - это Министерство по делам женщин. Кроме того, в рамках различных министерств и ведомств Канады созданы и функционируют специальные подразделения, которые занимаются решением проблем, затрагивающих интересы женщин (например, Женское бюро Министерства развития людских ресурсов, Бюро женского здравоохранения при Министерстве здравоохранения Канады, отдел гендерного равенства в Канадском агентстве международного развития и др.).

Все эти институты являются составной частью национального канадского механизма реализации политики гендерного равенства. Другой важнейшей составляющей данного механизма служат разрабатываемые ими национальные целевые программы, среди которых важнейшее место занимает так называемая «Женская программа» (разработана в 1973 г.). Ее основная цель - обеспечение финансовой, информационной, консультационной помощи женским организациям и организациям, которые в своей деятельности ориентируются на улучшение положения женщин в Канаде. Так, например, на протяжении последнего десятилетия ХХ века при поддержке «Женской программы» было реализовано более 2 000 проектов на сумму более 40 млн. канадских долларов8. В США на протяжении всей второй половины ХХ века существовала последовательная законодательная политика, нацеленная, прежде всего, на создание равных возможностей для мужчин и женщин в сфере экономики. Несмотря на то, что к концу прошлого столетия значительно возросла (и продолжает расти) доля женской рабочей силы, а женщины постепенно осваивают ранее считавшиеся «мужскими» высокооплачиваемые профессии (медицина, юриспруденция), сохраняется еще множество проблем на пути к достижению гендерного равенства в США.

Во -первых, продолжает сохраняться неравный доступ к высокооплачиваемым профессиям, что связано с проводимой в сфере образования политикой. Во-вторых, существенной проблемой для американок остается проблема равной оплаты труда (к примеру, по данным на 1998 год среднегодовая зарплата американки составляла 73% мужской). Решить эти проблемы в США пытались законодательным путем. Так, в 1963 году был принят закон о равной оплате, который запрещал дискриминацию по признаку пола при оплате труда. В следующем, 1964 году, был принят Закон о гражданских правах, имевший огромное значение для ликвидации неравенства при найме на работу.