Особенность политической лингвистики

Уже в первом абзаце метафора заголовка дублируется: таким образом автор напоминает читателю о "военных событиях" недавнего прошлого, участниками которых стали компании Sony и Matsushita, одновременно начало статьи уточняет область-мишень притяжения милитарных (по сфере-источнику) метафор:

· It looks for all the world like a return of the video wars of the 1980s, when Sony's clever little Betamax cassette recorder was eventually trounced by the Matsushita camp's clunkier but more versatile VHS machine.

'Для всего мира это выглядит как возврат видеовойн 1980-х годов, когда небольшой и многофункциональный кассетный магнитофон фирмы Sony был наконец вытеснен простым, но более многоопционным аппаратом VHS из лагеря фирмы Matsushita'.

В последующем тексте демонстрируется, что в новых экономических условиях взаимоотношения компаний, производящих бытовую электронику, остались прежними, но только война ведется за новый цифровой дисковый видеопроигрыватель. Соответственно фирмы представляются как противники, наносящие друг другу удары. Ср.:

Certainly, Japan's two consumer electronics giants have been girding up over the past few months to do battle again. And, appropriately enough, they are butting heads over which of their digital video disk (DVD) recorder designs will replace the ageing video-cassette recorder (VCR) that they fought over a decade and a half ago.

'Конечно, два японских гиганта - производителя потребительской электроники последние несколько месяцев снова готовятся к битве |прикрепляют шашку к поясу|. И соответственно сейчас они сталкиваются лбами за то, какая из разработок цифрового дискового видеомагнитофона (DVD) заменит стареющий кассетный видеомагнитофон, за который они боролись более пятнадцати лет назад'.

При описании конкурентной борьбы автор постоянно прибегает к представлению ситуации как военной:

· During the video wars of the 1980s, it was the longer recording time of Matsushita's VHS that finally put paid to Sony's Betamax design.
'Во время видеовойн 1980-х годов именно записывающее время магнитофона компании Matsushita принеcло больше дохода по сравнению с разработкой фирмы Sony'.

The latest episode of the video wars has barely begun.

'Последний эпизод видеовойн только что начался'.

Цепочка метафор указанной модели продолжает разворачиваться за счет метафор из других фреймов. Например, участники событий представлены в образе rivals. Традиционно в английских экономических текстах это слово используется в значении "конкуренты", но данный "военный" контекст актуализирует именно милитарное значение. Тактика компаний описывается при помощи фрейма "Ведение военных действий".

The two rival DVD recorders may turn out to be obsolete even before going into mass production.

'Два конкурирующих (противника) DVD магнитофона могут оказаться ненужными еще до введения их в массовое производство'.

Jumping the gun, two of Sony's allies, Pioneer and Sharp, have already launched video recorders based on variants of a rival technology known in Japan as DVD-RW.
'Не отступая, два союзника Sony, Pioneer и Sharp, уже выпустили на рынок видеомагнитофоны, основанные на варианте конкурентной технологии (технологии противника), известной в Японии как DVD-RW'.

Важно подчеркнуть, что эффект оправданного ожидания проявляется прежде всего на фоне эффектов усиленного и обманутого ожидания: современный читатель уже привык, что самый, казалось бы, естественный заголовок может получить в тексте совершенно неожиданную мотивировку.

Рассмотренные примеры свидетельствуют, что метафора в заголовке способствует возникновению эффектов усиленного, обманутого и оправданного ожидания, что может служить мощным средством привлечения внимания адресата к основному тексту. Все рассмотренные приемы имеют дискурсивный характер, они опираются на читательский опыт адресата, на его способность определять содержание теста по заголовку. Вместе с тем постоянное использование журналистами этих приемов расширяет коммуникативную компетентность современных читателей, которые все меньше удивляются кажущемуся несоответствию между содержанием статьи и ее заголовком.

Заканчивая рассмотрение закономерностей реализации метафорических моделей в тексте, сделаем следующие выводы:

1. В политическом тексте часто можно обнаружить доминантную метафорическую модель (реже - две-три доминантные модели). Основные признаки доминантных моделей - высокая частотность использования соответствующих им концептов, развернутость (использование в тексте разнообразных фреймов, слотов и концептов) и рассредоточенность по различным частям текста. Дополнительные признаки доминантных моделей - применение не только традиционных, но и ярких индивидуально-авторских образов, реализация соответствующих метафор в наиболее сильных позициях текста (заголовок, первая и последняя фразы текста в целом и - в меньшей степени - его структурно-композиционных частей, шрифтовые выделения и др.).

2. Используемые в тексте доминантные модели должны гармонировать между собой, обладать теми или иными однотипными свойствами, обеспечивая тем самым метафорическое единство статьи. Особенно нежелательны совершенно различные модели в пределах одной фразы.

3. Восприятие метафорической модели становится более ярким, если соответствующие ей элементы акцентируются в тексте при помощи тех или иных риторических фигур, способствующих привлечению внимания читателей к форме выражения соответствующих смыслов (антитеза, анафора, градация, инверсия и др.), а также при помощи трансформации фразеологизмов, использования ресурсов языковой игры. Важнейший прием акцентирования метафоры - использование ресурсов интертекстуальности, включение в текст прецедентных феноменов, которые способствуют дискурсивному восприятию статьи.

4. Особую значимость для восприятия модели приобретает использование соответствующей модели метафоры в заголовке текста. Взаимодействие метафоры заголовка и основного текста статьи служит основой для стилистических эффектов обманутого, усиленного и оправданного ожидания.

5. Доминантные метафорические модели представляют собой одно из важных средств обеспечения связности и цельности текста (в том числе собственно текста и его заголовка), эти модели усиливают эстетическую значимость и прагматический потенциал текста. Использование развернутой метафорической модели - мощное средство воздействия на адресата, способ преобразования политической картины мира в его сознании. Удачная метафора обладает огромным эвристическим потенциалом: она формирует отношение к обсуждаемой проблеме, создает эмоциональный фон, необходимый для принятия решений, и подсказывает решения за счет активизации аналоговых возможностей человеческого мышления.

6. Использование когнитивно-дискурсивного анализа существенно расширяет возможности традиционной лингвистики текста. Эффективный анализ текстообразующей роли метафорической модели возможен только с учетом интертекстуальных связей текстовых метафор в политическом дискурсе. Такое исследование позволяет лучше понять развертываемые в тексте метафорические образы в их взаимосвязи не только внутри текста, но и в общем континууме современных политических текстов и в политическом дискурсе в целом. Все это позволяет сделать вывод о том, что интертекстуальность и - шире - дискурсивность представляют собой не менее важное свойство текста, чем его целостность и связность.

6. Когнитивно-дискурсивное исследование метафоры в политическом нарративе

В предшествующих главах закономерности современной политической метафоры рассматривались сначала в максимально обобщенном виде (в общем дискурсе современной российской политической коммуникации), а затем на материале отдельных политических текстов. Основная задача данной главы - когнитивно-дискурсивный анализ метафорических моделей в политическом нарративе, то есть комплексе разнообразнообразных текстов, связанных с отражением одной и той же политической ситуации.

Такое исследование позволяет рассмотреть метафорическую модель в тесной взаимосвязи с ситуацией создания текста, способствует выявлению закономерностей взаимодействия между политическим событием и способами его метафорического моделирования с учетом коммуникативных условий создания и восприятия текста. При подобном подходе нарративный анализ оказывается одним из эффективных приемов современной когнитивной лингвистики.

Материалом для исследования послужили тексты, тематически связанные с выборами в Государственную думу и президента России в 1999-2000 годах. Комплекс этих текстов в настоящей главе рассматривается как своего рода единство - политический нарратив "Федеральные выборы в России". Событийная канва и скрытые пружины этого важного для истории новой России события широко обсуждались в обществе. Для лингвистического мониторинга общественного сознания в этот период очень показательны способы метафорического представления действительности, которые находили различные по творческой манере и таланту авторы при описании одних и тех же героев и событий в произведениях самых различных жанров и стилей, предназначенных для изданий, которые представляют весь спектр политической жизни страны.

6.1 Когнитивно-дискурсивный анализ и политический нарратив

Термин "нарратив" восходит к латинскому глаголу narrare 'повествовать, рассказывать'. Существует множество определений нарратива (Й. Брокмейер, Р. Барт, Дж. Валетский, Т. ван Дейк, Ж. Жаннет, У. Лабов, Ш. Линде, Дж. Принс, Л. Полани, Р. Харре, С. Чэтмен и др.). Как отмечают Й. Брокмейер и Р. Харре, "то, что уже получило в психологии и других гуманитарных науках название дискурсивного и нарративного поворота, должно рассматриваться как часть более значительных тектонических сдвигов в культурологической архитектуре знания, сопровождающих кризис модернистской эпистемы" [Брокмейер, Харре, 2000, с. 29]. Для нашего исследования оптимальным оказалось определение, предложенное Дж. Принсом: нарратив - это "…передача (как итога и процесса, объекта и акта, структуры и структурирования) одного или более реальных или же вымышленных событий, о которых рассказывают один, два или несколько (более или менее явных) повествователей одному, двум или же нескольким (более или менее явным) адресатам" [Prince, 1988, p. 58]. Легко заметить, что это определение "нарратива вообще", который может быть и художественным, и научным, и юридическим (например, при слушании дела в суде), и относящимся к другим видам дискурса. Например, теория художественного нарратива детально исследована К. А. Андреевой [1996], специфика научного нарратива охарактеризована в исследовании В. А. Суровцева и В. Н. Сырова [2000].

Для нас важнейший признак нарратива - это возможность существования в нем множества повествователей, каждый из которых ориентирован на свой круг адресатов и в зависимости от ситуации может использовать тексты различных стилей и жанров. Политический нарратив объединяется политической ситуацией (событием, проблемой), которую он отражает и интерпретирует.

Важно подчеркнуть существенное отличие политических текстов от художественных. Для политического текста, как правило, нехарактерно существование нескольких повествователей, сложное соотношение образа автора и образа повествователя и соответственно выражение в пределах текста нескольких разнообразных точек зрения. Вместе с тем "информационный повод" и состав описываемых событий нередко совпадают во множестве указанных текстов, что позволяет рассматривать их как определенное содержательное единство.

Политический нарратив - это совокупность разножанровых политических текстов (листовка, лозунг, митинговая речь, партийная программа, аналитическая статья в газете, телеинтервью и др.), тематически сконцентрированных вокруг определенного политического события. Данное определение близко к дефиниции политического нарратива, предложенной Е. И. Шейгал, которая рассматривала комплекс публицистических текстов, связанных с политическим скандалом [2000, с. 297].

Следует отметить, что для обозначения комплекса близких по тематике или другим признакам текстов, написанных различными авторами, ранее предлагались и другие термины. Так, для обозначения комплекса художественных текстов, посвященных Великой Отечественной войне, предлагался термин "сверхтекст" [Купина, Битенская, 1994]; этот же термин использовался для обозначения совокупности современных политических лозунгов [Енина, 1999] и множества текстов, созданных в пределах одной избирательной кампании [Амиров, 2003]. Содержание газетного номера предлагалось рассматривать как "текст текстов", специфическое композиционное и содержательное единство [Лазарева, 1993]. В. Е. Чернявская считает, что одно из основных определений дискурса - "совокупность тематически соотнесенных текстов" [2001, с. 16]. Для характеристики политического нарратива использовалось также и описательное выражение "комплекс текстов, связанных с конкретной политической ситуацией" (референдум, "путч", выборы и др.) [Феденева, 1998; Чудинов, 2001]. В публикации Дж. Лакоффа проанализированы (без использования специального термина) ключевые метафоры в комплексе американских политических текстов, посвященных войне в Персидском Заливе [Lakoff, 1991]. В исследовании А. Н. Баранова и Ю. Н. Караулова [1991, с. 14-15] выделяются "семантические миры метафор перестройки": характеристика этих "семантических миров" представляет собой описание ведущих метафорических моделей, используемых в российском политическом нарративе "Перестройка".

Политический нарратив всегда существует в определенной политической ситуации и завершается вместе с изменением ситуации. В качестве примера политического нарратива можно привести комплексы разнообразных текстов, связанных с российскими президентскими выборами 2000 года или с кампанией за возбуждение процедуры импичмента президента Б. Н. Ельцина в 1999 году.

Для политического нарратива характерны следующие признаки:

1. тематическое единство;

2. общность основных "героев" (конкретных политиков, партий и др.);

3. общая событийная канва (литературоведы назвали бы ее сюжетом, или фабулой);

4. локализованность во времени (например, политический нарратив "Президентские выборы-2000 в России" начал свое существование незадолго до официального объявления о назначении выборов, а закончил вскоре после избрания В. В. Путина);

5. локализованность в пространстве (например, для региональных выборов - это регион, для федеральных - страна в целом);

6. многоголосие участников политической борьбы, интересы которых отражаются в соответствующих текстах;

7. множественность повествователей и соответственно разнообразие рациональных и эмоциональных оценок.

Каждый из повествователей выделяет в своем тексте те или иные события и, возможно, оставляет за пределами своего внимания какие-то иные факты, по-своему структурирует соответствующую событийную канву, создавая тем самым в своих текстах оригинальную политическую картину мира. Каждый из составляющих нарратив текстов имеет те или иные интенции и ориентирован на определенную аудиторию. Отметим также, что пространственная и темпоральная локализованность нарратива не абсолютны: так, последние в ХХ веке российские президентские выборы обсуждали не только в России и это обсуждение продолжается (преимущественно в научной литературе, в мемуарах) до сих пор, но это уже дальняя периферия рассматриваемого нарратива.

Как подчеркивает Дж. Принс, нарратология "фокусирует внимание на возможных отношениях между сюжетом и нарративным текстом… Специально она исследует проблемы времени, модальности и позицию (голос)" [Prince, 1988, p. 65]. Сюжет политического нарратива - это последовательность основных событий. Например, сюжет рассматриваемого ниже политического нарратива - это назначение на март 2000 года выборов президента Российской Федерации и некоторые предшествующие ему факты (уход Б. Н. Ельцина с поста президента России в последний день 1999 года и последующее исполнение В. В. Путиным обязанностей президента), выдвижение кандидатов, агитационная кампания, голосование, подведение его итогов, их обсуждение в средствах массовой информации, на съездах и пленумах политических организаций и т. п.

Развитие политических событий отражается во множестве текстов, которые созданы кандидатами на пост Президента, членами их "команд" и политическими оппонентами, журналистами без ярко выраженной политической позиции, политическими аналитиками, поддерживающими одного из кандидатов, и др. Некоторые из этих текстов имеют большой общественный резонанс, на их основе возникают вторичные политические тексты (отклики, критические статьи и т. п.), а некоторые оказываются на периферии общественного внимания и поэтому малозаметны в составе нарратива.

Для каждого повествователя характерен свой "голос" - своя точка зрения, специфическая рациональная и эмоциональная оценка политических событий и отражающих их элементов нарратива (эта оценка способна развиваться вместе с событиями); существуют также коллективные "голоса" - официальные политические оценки, которые создаются от имени партии или иной организации и принимаются как официальные документы. Со временем та или иная оценка политических событий может стать, по существу, общенациональной - принятой большинством граждан государства (например, оценка политического события "Великая Отечественная война").

Определенные типы политических нарративов (например, отражающих парламентские выборы) имеют общие черты: в частности, замечено, что во время избирательной кампании особенно обостряются противоречия между партиями, тогда как парламентарии более толерантны к убеждениям коллег. Однако "нельзя войти дважды в одну и ту же воду" - каждый новый политический нарратив (например, российские парламентские выборы 1995 и 1999 годов или российские и американские президентские выборы 2000 года) имеет специфические признаки, отражающие особенности политической ситуации: состав "героев" и "повествователей", находящиеся в центре внимания проблемы, стратегия и тактика борьбы, типовые оценки тех или иных фактов и др.

Герои политических нарративов часто обрисовываются повествователями не столько как конкретные люди со своими идеями и характерами, сколько в виде неких условных образов, среди которых выделяются ДОБЛЕСТНЫЕ ГЕРОИ и ЗЛОДЕИ, В0ЖДИ и ВЕДОМЫЕ (слуги, свита, воины), НАРОДНЫЕ ЗАСТУПНИКИ, ХАРИЗМАТИЧЕСКИЕ ЛИДЕРЫ и ХОЗЯЙСТВЕННИКИ, СВОИ и ЧУЖИЕ, ЖРЕЦЫ, СПЕЦИАЛИСТЫ-ТЕХНОКРАТЫ и РАБОЧИЕ ЛОШАДКИ. В свое время В. Я. Пропп создал морфологию волшебной сказки, выделив в ней 31 семантическую функцию. По-видимому, определенное количество основных семантических функций можно установить и для героев политического нарратива "Выборы".

В современной теории текста важную роль играют текстовые категории - ведущие признаки, которые, собственно, и позволяют воспринимать текст как некоторое единство. К числу общепризнанных текстовых категорий относятся целостность (когерентность), связность, законченность и модальность (Л. Г. Бабенко, И. Р. Гальперин, А. А. Леонтьев, Э. А. Лазарева, Л. М. Майданова, Т. М. Николаева, Е. А. Реферовская, Г. Я. Солганик и др.). Можно заметить, что все эти категории в той или иной мере присущи и нарративу, хотя очевидно, что нарратив (как и газетный номер, комплекс политических лозунгов или близких по теме художественных произведений) - это все-таки не текст в его классическом понимании.

В последние годы появилось несколько интересных исследований, материалом для которых послужили тексты, относящиеся к общегосударственным выборам в нашей стране. Так, в диссертации
В. М. Амирова [2002] рассмотрены сверхтексты (в нашей терминологии - нарративы) предвыборных кампаний 1906-1907, 1937 и 1995 годов. Автор детально анализирует ведущие идеологемы (слова, в которых к традиционной семантике добавлен идеологический компонент, отражающий определенные политические представления) указанных нарративов: демократия, капитализм, коммунизм, народ, пролетариат, социализм, свобода, буржуазия и др. Далее исследуются основные мифологемы (ключевые констатирующие формулы, отражающие отношения между ключевыми понятиями) указанных нарративов. В этих формулах фиксируются субъект, противник, цели, антицели и адресат.

Например, в кампании 1995 года либеральные силы формулировали следующую мифологему: субъект - демократические, реформаторские силы; противник - коммунисты, левые; цели - рыночная экономика, капитализм "с человеческим лицом"; антицель - возврат к социализму, адресат - народ как все граждане страны. Соответственно коммунистическая мифологема выглядит следующим образом: субъект - коммунисты, левые, народно-патриотические силы; противник - "демократы", правые; цель - социализм; антицели - капитализм, рыночная экономика; адресат - народ как трудящиеся, рядовые граждане. В. М. Амиров выделяет как особую единицу предвыборного нарратива императив, который понимается как обращенный у избирателям лозунг (Голосуй за сторонников народно-патриотических сил! Долой антинародную политику Ельцина!). К числу основных для всех трех рассмотренных нарративов автор относит стратегии устрашения, самовосхваления и лести.

В диссертации А. А. Филинского [2002] исследуется дискурс президентских и парламентских выборов в России (1999-2000 годы). Автор особое внимание обращает на конструирование манипулятивной модели дискурса, на стереотипизацию дискурса, на специальные приемы представления "своих" (героизация) и "чужих" (дискредитация, делегитимизация и др.). Специальная глава посвящена детальному критическому изучению дискурса В. В. Путина как лидера центристов и Г. А. Зюганова как лидера Народно-патриотического союза России.

Значительное место в исследовании П. О. Мироновой [2003] занимает рассмотрение агитационно-политического дискурса последних лет. Автор рассматривает стратегию редукционизма - целенаправленного упрощения картины мира, что проявляется в огрублении проблемы, элиминировании ее деталей. В рамках этой стратегии рассматриваются темпоральные аспекты языковой картины политического мира (представления различных политических партий о прошлом, настоящем и будущем России) и противопоставление политических союзников ("наших") политическим противникам ("чужим"). Специально анализируются также лексико-стилистические и синтаксические показатели примитивизации.

В книге политолога К. В. Киселева [2002] рассмотрена система слоганов, использовавшихся в избирательных кампаниях последних лет. Основное внимание уделяется коммуникативным техникам создания и использования слоганов, их лексическому, морфологическому и синтаксическому анализу, соотношению в них рационального и эмоционального, а также особенностям аргументации.

В работах Ю. Б. Феденевой [1997; 1998] рассмотрены ведущие модели метафорического моделирования действительности в рамках политических ситуаций "Референдум", "Путч", "Выборы" и сделан вывод о том, что политическая ситуация является мощным фактором активизации ряда моделей. А. Б. Ряпосова рассматривает метафорические модели с агрессивным прагматическим потенциалом, используемые в контексте российских федеральных выборов 1999-2000 годов. Сопоставление закономерностей метафорического моделирования в контексте президентских и парламентских выборов 1995-1996 и 1999-2000 годов представлено в монографии А. П. Чудинова [2001]. Зооморфные, фитоморфные и антропоморфные метафоры периода российской предвыборной кампании 1999-2000 годов детально охарактеризованы в диссертации Т. С. Вершининой [2002]. О специфике российской предвыборной речи пишут также О. Н. Григорьева [2001], С. Л. Ерилова [2002], М. Р. Проскуряков [1999], М. Ремезов [2000] и др.

В качестве материала для сопоставления очень интересен анализ метафорического представления последних парламентских выборов в Великобритании в виде войны между консерваторами и либералами [Cibulskiene, 2002], сопоставление российской и американской милитарной метафоры [Шудегова, 2002], а также исследование метафорического моделирования в рамках американских президентских выборов, представленное в статьях А. А. Касловой [2002] и М. В. Зиминой [2002].

Названные исследования, как и многие другие, свидетельствуют, что проблема автономного когнитивно-дискурсивного исследования политического нарратива, в том числе предвыборного, уже имеет некоторую историю, но "белых пятен" в этой сфере пока значительно больше, чем детально и полно изученных аспектов.

6.2 Метафорическое моделирование в политическом нарративе "Федеральные выборы в России"

Осенью 1999 года в России состоялись очередные (третьи после принятия действующей Конституции) выборы в Государственную думу, а в марте 2000 года прошли внеочередные выборы президента страны, которые были назначены после того, как действующий президент Б. Н. Ельцин заявил о своей досрочной отставке и временной передаче полномочий председателю Правительства Российской Федерации В. В. Путину. В результате получилось так, что одна избирательная кампания с небольшим перерывом перешла в другую, не успел закончиться один политический нарратив (в стране еще продолжали обсуждать итоги выборов депутатов), как начался новый. Многие политологи оценивают эти две избирательные кампании как некоторое единство.

Выборы президента Российской Федерации показали, что наибольшей поддержкой избирателей пользуется В. В. Путин, получивший во втором туре 52,9% голосов и опередивший лидера коммунистов Г. А. Зюганова, который занял второе место, набрав 29,2% голосов. При избрании депутатов Государственной думы первое место завоевал Народно-патриотический союз России (НПСР), возглавляемый коммунистами (24,3% голосов избирателей). Пятипроцентный барьер одолели также движения "Отечество - вся Россия", "Единство", "Яблоко", "Союз правых сил" и Либерально-демократическая партия России. Итоги выборов широко обсуждались журналистами, политическими активистами и рядовыми избирателями, эти итоги стали объектом исследования во множестве научных публикаций по политологии, политической психологии, теории и практике журналистики.

При специальном обследовании концептуальных сфер-источников метафорической экспансии в политическом нарративе "Федеральные выборы в России" было обнаружено, что борьба за голоса избирателей чаще всего метафорически концептуализируется как спортивное состязание, война и театральное представление. При критическом рассмотрении российской политической ситуации преобладают метафоры из понятийных сфер "Болезнь", "Мир животных" и "Мир криминала". Рассмотрим особенности использования названных метафорических моделей в политических текстах, повествующих о российских президентских и парламентских выборах.

Сфера-источник "Спорт"

Президентские и парламентские выборы в России постоянно метафорически представляются как спортивные состязания: для избирательной кампании, как и для спорта, очень характерны концептуальные векторы соперничества и бескомпромиссности, отчетливое разделение на "своих" и "чужих", триумфаторов и неудачников, непосредственных участников состязания, их помощников, "болельщиков" и людей, равнодушных к этим сферам деятельности. Особенно часто политические выборы метафорически осмысливаются как соревнования на скорость, на преодоление определенной дистанции (гонка, забег, марафон, спринт). Ср.:

· Не надо говорить о президентстве Примакова, поскольку я еще не решил, участвовать мне в гонке или нет (Е. Примаков); Соотношение сил на промежуточном старте предвыборного марафона особенных сенсаций не обещает (И. Горфинкель); А кто возглавлял список фаворитов предвыборной гонки в апреле 1999? (Г. Явлинский).

В других случаях борьба за голоса избирателей метафорически представляется как командная игра (чаще всего это наиболее популярные в России футбол и хоккей). Ср.:

· Как человек я не люблю Президента. Однако как футболист я играю с ним в одной команде (В. Новодворская); В команде НДР есть опытный капитан, который не допустит своеволия: некоторые игроки уже отчислены (А. Горбунов); Борис Николаевич до последнего сомневался: идти ли на второй срок с таким рейтингом. А на скамье запасных - ноль (А. Гамов).

Политическая ситуация "Выборы" нередко метафорически видится и как спортивное единоборство: преимущественно - поединок боксеров или борцов, реже теннисистов или шахматистов; еще реже встречаются метафоры, относящиеся к другим видам спорта (стрельба, фигурное катание, тяжелая атлетика и др.). Ср.:

· Борьба во втором туре развернется между политическими тяжеловесами (О. Вартанова); Когда появилась книга, наши оппоненты взбесились. Все это говорит о том, что мы попали в "десятку" (С. Шойгу); После выборов НДР оказался в глубоком нокауте (В. Филимонов); Долгая работа с Ельциным в областном хозяйственном аппарате действительно сделала из нынешнего губернатора закаленного политического борца (И. Белых).

К периферии рассматриваемой сферы можно отнести настольные игры, которые далеко не все специалисты считают спортивными (карты, домино, лото), в том числе шахматы. Ср.:

· Карта коммунистов бита! Надо все менять (В. Жириновский); Каждому из тройки аутсайдеров будет уготована участь разменной пешки, а посему жаль, что эти кандидаты будут участвовать в чужой игре (А. Выборнов); В первой партии получилась "рыба" - предстоит второй тур выборов (А. Сенин); Обижаться не на что: начинается самый горячий месяц, и разыгрываться будут самые разные карты (А. Сергеев).

Как показывают приведенные (а также многие другие) примеры, в дискурсе политических выборов активно используются самые разнообразные фреймы из концептуальной сферы "Спорт": перед началом выборов, как и перед началом спортивных состязаний, специалисты называют фаворитов, во время кампании обнаруживаются лидеры и аутсайдеры, а после соревнований выявляются победители и побежденные. Спортивные состязания, как и выборы, проходят по определенным правилам, а участники, их нарушающие, могут быть наказаны или полностью дисквалифицированы судьями. Выборы по партийным спискам больше напоминают командные состязания, но даже участнику президентских выборов нужна слаженная команда.

Сфера-источник "Война"

Выборы - это главный "судный день" для политиков. В этот день, как и в день решающей битвы, одних ожидает триумф, а других - полное поражение. Именно поэтому избирательная кампания в современной России регулярно метафорически моделируется как тщательно спланированные боевые действия. Ср.:

· Наступление "Яблока" пройдет по всем фронтам (Я. Петров); Тяжелая артиллерия лужковского "Отечества" может сработать только во втором туре (Ю. Брусницын); Рядовые солдаты избирательной кампании не всегда догадываются о стратегических планах своих командиров (Н. Зайков); Штаб губернатора давно наметил стратегию избирательной кампании (С. Буров); Кампанию лидеру "Яблока" пришлось вести под массированным огнем государственных СМИ (А. Дубинин); Парламентские выборы смертельно ранили НДР, выздоровление невозможно, и Виктору Черномырдину придется вместе с остатками своего "Дома" проситься на постой в берлогу (А. Спицын); У Чернецкого перед губернаторскими выборами очень неудобная позиция: оставлены стратегические высоты (Д. Табашников).

Рассмотренные примеры свидетельствуют, что в дискурсе политических выборов применяются самые разнообразные фреймы из концептуальной сферы "Война". Перед началом выборов, как и перед войной, создаются арсеналы, в политических штабах готовятся стратегические планы и разрабатывается тактика будущих схваток за голоса избирателей; во время предвыборной кампании, как и в боевых действиях, воины используют разведку и маскировку, применяют диверсии и психические атаки, в сражениях используется самое разнообразное оружие (мины, танки, крупнокалиберная артиллерия и другая военная техника). Идущая на выборы политическая партия, забывая о внутренних противоречиях, выступает как своего рода армия, в составе которой присутствуют генералы, офицеры и рядовые бойцы, объединенные в отряды, полки и армии. В таких битвах одни побеждают, другие терпят поражение, кто-то из бойцов получает награды, тогда как на долю других достаются только ранения и контузии. Милитарная по сфере-источнику метафора одновременно фиксирует существующее сходство между военной и избирательной кампаниями, и в то же время сама сближает эти концептуальные сферы, подсказывает политические решения, что в свою очередь в той или иной мере предопределяет стратегию и тактику предвыборной борьбы.

Милитарная метафора позволяет, с одной стороны, представить средства политической борьбы как максимально эффективные, способные нанести противникам решительное поражение, а с другой - обозначить отношения внутри партий и движений как своего рода "фронтовое братство", скрепленное тяжелыми испытаниями; в результате суровые боевые законы как бы распространяются на избирательную кампанию. В сознании наших политиков кандидаты от другой партии - это не партнеры, которые предлагают другой путь к процветанию родной страны, а воины враждебной армии, которую необходимо взять в плен или уничтожить. Обстановка напоминает времена средневековой междоусобицы: самые ожесточенные битвы ведутся между недавними союзниками, постоянно создаются причудливые коалиции и каждый мелкий успех кажется эпохальным событием.

Сфера-источник "Театр"

Политическая ситуация "Выборы" в современной России постоянно метафорически осмысливается как зрелищное представление различных видов и жанров. Подобная метафора (в отличие от спортивной или милитарной) акцентирует не жесткое противоборство, а лицемерие участников политической жизни, лживость предвыборных обещаний, предрешенность результатов избирательной кампании, наличие тайных режиссеров и сценаристов в политической жизни страны. Ср.:

· Десять дней до выборов. Предвыборный спектакль - в полном разгаре. Продолжается действо, жанр которого трудно поддается определению: комедия, трагедия, драма, фарс, трагикомедия - все смешалось на сцене (Д. Никаноров); Артисты, то есть кандидаты всех мастей, сбиваются в труппы, ездят по всей стране, гастролируют (С. Образцов); Региональные выборы носят характер репетиций накануне всероссийских избирательных кампаний (В. Носов); Для большинства партий преодоление пятипроцентного барьера - это грандиозный успех, но для ЛДПР это почти фиаско. Такого провала у Владимира Вольфовича еще не случалось (А. Перцев); А сколько бутафорских фигур для отвлечения внимания от действительных претендентов можно включить в избирательный бюллетень (А. Выборнов).

В соответствии с рассматриваемой моделью на политической сцене по заранее разработанным сценариям и под руководством опытных режиссеров разыгрывались комедии, трагедии и фарсы, в которых играли свои роли актеры (иногда по подсказке суфлеров). Случалось восторг у публики вызывали и провинциальные артисты (например, из Петербурга, Екатеринбурга и Нижнего Новгорода), исполнявшие главные партии в Большом театре. Но основные события разыгрывались за кулисами или, наоборот, на больших площадях, где в массовых зрелищах использовались даже танки. Трансляцию подобных шоу вели все телеканалы, подробнейшие рецензии публиковались в газетах.

Во многих случаях театральная метафора сменялась метафорой циркового представления, и тогда на политической арене появлялись клоуны и фокусники, их сменяли дрессировщики, акробаты и политические лилипуты, иногда даже привезенные из Петербурга ученые медведи, умело жонглирующие яблоком и способные поставить в нужную позу даже "красно-коричневую гадину". Ср.:

· Некоторые из кандидатов пытаются сделать вид, что у них шансы на победу велики - но это все предвыборные фокусы (Ф. Крашенников); Люди устали от этого политического цирка, все трюки они видят насквозь (М. Светлова); Выборы - это пляски под гармошку и акробатические этюды из желания понравиться народу (Е. Енин); Сегодня и ежедневно на арене нашего политического цирка непревзойденная команда клоунов (А. Демидов).

Прагматический потенциал этой метафорической модели определяется ярким концептуальным вектором неискренности, искусственности, ненатуральности, имитации реальности: субъекты политической деятельности не живут подлинной жизнью, а вопреки своей воле исполняют чьи-то предначертания.

Политическая жизнь России в последнем десятилетии ХХ века по своей красочности, некоторой даже карнавальности, непредсказуемости во многом напоминала театр, где публика бывает то "дурой", то высшим судией. И видимо, не случайно многие известные артисты активно участвовали в избирательных кампаниях то в функции хорошо оплачиваемых клакеров, то по примеру Рональда Рейгана в роли официальных кандидатов на высокие должности. И только к концу века актеров в избирательных списках начали серьезно теснить генералы. Видимо, действительно начинается другая эпоха.

Детальное и всем хорошо известное структурирование понятийной сферы "Театр" часто помогает журналистам найти подходящее метафорическое обозначение для политических реалий. Театр как сфера-источник создает великолепные условия для реализации эмоционального заряда метафоры. Важно отметить и высокую структурированность театрального мира как исходной сферы для метафоры, достаточно объемное представление большинства носителей языка об этой структурированности и, наконец, их естественный интерес к зрелищным искусствам. Эти искусства, как и литература, традиционно служат в нашей стране "учебником жизни": и важнейшим источником информации, и примером для подражания, и нравственным ориентиром. Поэтому "зрелищная метафора" обычно хорошо воспринимается адресатом.

Рассмотренный материал в полной мере иллюстрирует мысль об особой значимости концептуального вектора, отражающего типовые представления о двуличии, неискренности участников политической жизни, о неподлинности и излишней карнавальности находящихся в центре общественного внимания событий, о несамостоятельности многих с виду грозных людей и о наличии каких-то тайных сценаристов и режиссеров (мафиозной "семьи", всемогущих "олигархов", зарубежных "кукловодов" и др.) в политической жизни страны. Вместе с тем метафорическое зеркало отражает искреннюю боль за судьбу страны, стремление к переменам, привлекает внимание общества к наиболее острым проблемам в политической жизни России.

Сфера-источник "Болезнь"

Заметное место в политическом нарративе "Федеральные выборы в России" занимает метафорическая модель со сферой-источником "Болезнь". В этом случае политические партии и их лидеры предстают как мудрые лекари, способные при помощи эффективных лекарств и заботливого ухода добиться полного выздоровления пациента. Соответственно политические оппоненты метафорически номинируются как физически и психически больные люди, способные окончательно погубить родную страну. Ср.:

· С патриотами в Государственной думе мы избавимся от политической близорукости в России (И. Подобед); Нужно дать обществу некий идеологический наркоз, призванный сделать предстоящую операцию менее болезненной как для пациента, так и для его просвещенных хирургов (Г. Кертман); По мере приближения выборов страсть политиков к торговле своими голосами становится настолько маньячной, что эту ситуацию нельзя рассматривать, ее можно только осматривать, как в поликлинике (Е. Енин).

Данная понятийная сфера детально структурирована, что предопределяет продуктивность базисной метафоры. Если Россия - это нуждающийся в срочной помощи пациент, то люди, партии и иные организации, стремящиеся что-то сделать для страны, обозначаются как врачи, целители, хирурги, терапевты, акушеры, анестезиологи, наркологи. Медицинская метафора закономерно способствует формированию прагматических смыслов, связанных с заботой, уходом, бережным отношением, и вместе с тем предопределяет отношение к стране и обществу как к пациенту, который уже не может и не должен в полной мере отвечать за свои действия. Подобное словоупотребление позволяет образно обозначить причины бедственного положения страны, вызывает наглядное представление об истоках недостатков и обостряет негативное отношение к их виновникам.

Типовые прагматические смыслы рассматриваемых метафор определяются тем, что сфера-источник хорошо известна читателям, соответствующие реалии вызывают эмоциональное отторжение, а значит, образ больной страны становится особенно действенным: так, обозначение недостатков как "гнойников" или "язв", оценка содержания речи как "бреда", а экономических трудностей как "приступов удушья" или "предсмертных конвульсий" делает картину очень наглядной и активизирует эмоциональное восприятие читателями соответствующих реалий. Жаль только, что современные российские политики вынуждены пока говорить о гипотетическом выздоровлении больного, а не об уверенном лидерстве родной страны в соревновании мировых держав.

Сфера-источник "Мир животных"

При использовании традиционной для отечественной политической речи зооморфной метафоры участники избирательной кампании представляются как представители животного мира: одни кандидаты рисуются в роли резвого жеребца, смелого сокола или хищной акулы; другие - образно выступают как замученные клячи, глупые караси или упрямые ослы. Свои зооморфные образы отыскиваются для групп поддержки кандидатов, избирательных комиссий и избирателей. Ср.:

· Коней на переправе не меняют, но выборы могут послужить спасительным берегом, где можно обсохнуть, поставить в упряжь более сильного коренного и более выносливых пристяжных (Е. Старикова); Предложенный образ медведя с топором (топор в России - образ решительности) оказался народу понятным (Ю. Левада); Взаимоотношения кандидатов укладываются в схему: кто кого больше укусит и ужалит (Н. Тишков); Нет спору, наша грызня ветвей иногда отвратительна, но так развивается демократия (Б. Семенов); Медведи заломают коммунистов (Б. Грызлов); Всем известно, что Путина рьяно поддерживали разного рода волки из СПС, "медведи" из "Единства". Вот эти зверята и ощетинились на народ России (К. Петров); Появилась война, появился зверь "Медведь", который съел все "Отечество" (Ю. Левада).

Для современной зооморфной политической метафоры характерны концептуальные векторы жестокости и агрессивности: образно уподобляемый животному политический лидер (или иной субъект политической деятельности) забывает о гуманности, ведет себя как эксплуататор, ему некогда любоваться грациозностью животных, их верностью, отвагой и другими качествами, которые так привлекают нас в живой природе. Иначе говоря, современная политическая метафора не в полной мере использует бесконечно разнообразные возможности зооморфных образов. Причины этого коренятся, разумеется, не в особенностях исходной понятийной сферы и не в возможностях русского языка, а в том, какие реалии необходимо обозначить и какие эмотивные смыслы востребованы политической ситуацией.

Сфера-источник "Мир криминала"

При анализе этой группы образов оказывается, что российские политические лидеры постоянно метафорически (то есть без каких-либо юридических оснований) представляются как гангстеры, уголовники, шпана, грабители, жулье, джентльмены удачи, киллеры и проститутки, наперсточники и шулеры, бандиты и рэкетиры. Соответственно рядовые избиратели образно представляются как жертвы преступников - лохи, заложники и "терпилы". Ср.:

· Аграрная фракция - это политические мошенники (В. Жириновский); Людям, подготовившим такой грабительский бюджет, просто нечего делать в Белом доме (А. Куваев); А. Батурин - член мафиозной семьи Лужкова, его шестерка (С. Доренко); Суть проблемы изъяснила принадлежащая Гусинскому радиостанция: "Мы имеем дело с актом государственного бандитизма, нами правят паханы - пальцы веером, сопли пузырем (М. Соколов); Народ опять держат за лохов, доверяющих политическим наперсточникам (Н. Андреев).

Криминальная метафора пронизана концептуальными векторами тревожности, опасности, агрессивности, противоестественности существующего положения дел, резкого противопоставления "своих" и "чужих", что, видимо, отвечает потребностям современной политической речи. Можно предположить, что одна из причин активизации данной модели - это реальное обострение криминальной обстановки, которое отражается в народном сознании и находит выражение в речи: давно замечено, что находящиеся в центре общественного сознания явления становятся источником метафорической экспансии. Вместе с тем активное использование в речи "криминальной метафоры" (как и едва ли не смакование в средствах массовой информации картин реальных преступлений), несомненно, влияет на общественную оценку ситуации в стране, внушает мысль о том, что общество действительно пронизано криминальными связями и отношениями, что в России преступление - это норма, а подобные умонастроения опосредованно могут сказываться на уровне преступности в обществе. Показательно, что эта модель практически всегда несет негативную оценку действительности, особо выделяя отсутствие в стране свободы, нравственную ущербность и виктимное самосознание русского народа, который безропотно мирится со своим положением, а на выборах отдает предпочтение законченным негодяям.

Проведенное исследование политического нарратива дает основания для следующих выводов.

1. Когнитивно-дискурсивный анализ нарратива - одно из перспективных направлений исследования современной политической метафоры. Подобный подход позволяет выявить взаимосвязи между политическим событием, его восприятием в национальном сознании и соответствующей системой метафор, выделить при этом общие закономерности и в той или иной степени абстрагироваться от особенностей, характерных для метафорической картины мира отдельных политических течений и политических лидеров, а также связанных с жанровыми и иными свойствами конкретных политических текстов.

2. В рассматриваемом нарративе "Федеральные выборы в России" получили развитие метафорические модели с концептуальными векторами жестокости, агрессивности и соперничества (война, криминал, спорт, мир животных и др.), отклонения от естественного для человека порядка вещей (болезнь, криминал, мир животных и др.). Еще одна группа сильных концептуальных векторов современной российской политической метафоры - это неправдоподобие происходящего, неискренность политиков, излишняя карнавальность находящихся в центре общественного внимания событий, несамостоятельность публичных политиков - наличие каких-то тайных сценаристов, режиссеров и тренеров в политической жизни страны (театральная, игровая и спортивная метафоры). Исследуемая система концептуальных метафор отражает типовые социальные представления о характере современных политических выборов.

3. Кажется, российское общество (в том числе многие политики и журналисты) еще не до конца осознало, что свобода слова не исключает хотя бы нравственной ответственности за сказанное, что, щедро поливая грязью политических оппонентов, невозможно сохранить чистыми собственные руки и подобная грязь обладает свойствами бумеранга. В народном сознании справедливо осуждаются люди, которые ради красного словца не жалеют родного отца и родную страну. Нам необходимо научиться (как научились этому в странах с богатыми традициями свободы слова) отличать респектабельные издания от бульварной прессы, а солидных политиков от скандалистов. Политический язык новой России еще только складывается, пока далеко не всё в нем отвечает реальным потребностям общества. Нет сомнений в том, что уже в ближайшем будущем будут созданы необходимые средства для взвешенного описания социальной реальности, что политические гиперболы окончательно выйдут из моды. Все более заметны признаки того, что общественное сознание уже устало от однообразных образов милитарной, криминальной, бестиальной и морбиальной сфер и ждет совершенно новых концептуальных метафор. Это позволяет надеяться на то, что дискурс российских избирательных кампаний нового века будет отличаться актуализацией совсем других метафорических моделей.

4. Пройдет еще какое-то время, все меньше людей будут помнить конкретные детали политического нарратива "Федеральные выборы в России" как часть соответствующего политического дискурса, и специалистам по истории нашего государства придется комментировать для школьников и студентов политические тексты, относящиеся к первым постсоветским десятилетиям.

7. Российско-американские метафорические параллели: когнитивно-дискурсивное исследование

Одна из актуальных проблем теории когнитивной метафоры - сопоставление закономерностей метафорического моделирования политической картины мира в политических дискурсах различных государств. В этой сфере можно предположить постоянное взаимодействие двух тенденций. С одной стороны, как справедливо отмечает при сравнении русских и польских морбиальных метафор Т. В. Шмелева, "современные средства массовой информации составляют уже своеобразный интердискурс, в котором различия отдельных… языков - вещь чисто поверхностная. При обсуждении современных событий мировая пресса мгновенно подхватывает сказанное кем-то удачное выражение, оно разносится по изданиям и языкам… Мы смотрим на мир (или нам предлагается смотреть) очень схоже" [2001, с. 5]. К подобным выводам приходит и А. А. Каслова (2002а) при сопоставлении концептуальных метафор, используемых в российской и американской прессе, в публикациях, посвященных президентским и парламентским выборам.

С другой стороны, следует согласиться с тем, что "наиболее фундаментальные культурные ценности согласованы с метафорической структурой основных понятий данной культуры" [Лакофф, Джонсон, 1990, с. 404]. Аналогичные мысли неоднократно высказывали и отечественные специалисты (Ю. Д. Апресян, А. Н. Баранов, Е. М. Верещагин, В. Г. Гак, Ю. Н. Караулов, В. Г. Костомаров, Е. С. Кубрякова, Б. А. Успенский и др.). Как ярко показал Дж. Лакофф [Lakoff, 1991], в ходе дискуссий по проблеме законности и моральной оправданности американских боевых действий против Ирака, предпринятых в ответ на аннексию Ираком Кувейта, американцы и арабы использовали совершенно различные метафорические модели. При этом метафоры политических лидеров Ирака, основанные на характерной для Ближнего Востока метафорической картине политического мира, находили живой отклик в арабском мире, но совершенно не воспринимались в странах западной культуры. А политическая риторика лидеров США не производила ожидаемого впечатления в арабских странах, хотя воспринималась как достаточно убедительная в государствах западной культуры. метафорический политический текст нарратив

Сопоставляя названные тенденции, можно сделать вывод о том, что российские метафорические модели в одних своих аспектах отражают современное состояние общества, национальную культуру и национальный менталитет, в других - типичны для "западного" (европейско-американского) культурного пространства, которое заметно отличается от культурного пространства арабского мира, стран Африки или Дальнего Востока, а в третьих - имеют общечеловеческий характер.