Коммуникативный дискомфорт в лингвистическом тексте

Пример 2.

“So you're not a Revolutionary?” insisted Mary Jane.

What was she asking now, thought Wilf. He broke into a sweat. Revolutionaries blew aeroplanes up, didn't they?

“No, I'm not a Revolutionary,” said Wilf. “I've never even been to an airport, let alone been on a plane.” [Townsend]

Следующий вопрос Мэри Джейн влечёт за собой новую коммуникативную неудачу Уилфа, которая актуализирована в предложении What was she asking now, отражающем мысли персонажа. Оно, однако, не содержит никаких маркеров неловкости. Дискомфорт, связанный с непониманием, репрезентируется во фрагменте авторской речевой партии, в котором содержится слово sweat. Формально в тексте описывается некоторый физиологический процесс, но определение существительного sweat в словаре убеждает нас в том, что выделение пота может быть физическим проявлением такой эмоции, как страх: “drops of salty liquid that come out through your skin when you are hot, frightened, ill, or doing exercise”. Следующее предложение представляет собой разделительный вопрос. Собственно вопросительную часть предложения (didn't they?) можно было бы перевести как разве нет?. И по-английски, и по-русски такой вопрос выражает сомнение, неуверенность в истинности утверждения, выраженного утвердительной частью такого предложения. Однако разделительный вопрос во внутренней речи Уилфа не содержит информации, достаточной для того, чтобы читатель понял, что персонаж испытывает неловкость от сомнения в правильности своего предположения насчёт революционеров. Коммуникативный дискомфорт репрезентирован в прямой речи Уилфа. Курсив, которым в оригинале выделено слово Revolutionary, свидетельствует о том, что оно несёт эмфатическое ударение. Курсивом в оригинале выделено и существительное airport, и о его интонационном оформлении можно сделать такой же вывод. Наречие even, первое словарное определение которого звучит как “used to emphasize something that is unexpected or surprising in what you are saying”, используется для усиления, а выражение let alone (“used after a negative statement to say that the next thing you mention is even more unlikely”) - для ещё большего усиления: Уилф и в аэропорту-то не был, не говоря уже о самолёте. Конечно, если рассмотреть данный фрагмент прямой речи изолированно, то он покажется странным, ведь очевидной для большинства читателей связи между революционерами и аэропортами нет. Однако предшествующий контекст, содержащий внутреннюю речь Уилфа, позволяет нам избежать замешательства, поскольку из него становится понятным, что у данного персонажа было не то чтобы совсем не верное, но неполное и недостаточное представление о революционерах. Тем не менее, рассмотренный фрагмент прямой речи всё же, по нашему мнению, позволяет судить об испытываемом говорящим дискомфорте, и это становится возможным именно вследствие использования эмфатической лексики (even и let alone) и эмфатической интонации (за счёт использования курсива в оригинале). Кроме того, данная реплика Уилфа создаёт комический эффект, основанный на несоответствии уровня образования и представлений о мире представителей рабочего класса и более высоких сословий.

Следующая ситуация, в которой репрезентирован коммуникативный дискомфорт, связанный с непониманием, целиком представлена в примере 3.

Пример 3.

"Don't be sorry, my dear sir, for nothing could upset me today! Rejoice, for You-Know-Who has gone at last! Even Muggles like yourself should be celebrating, this happy, happy day!" And the old man hugged Mr. Dursley around the middle and walked off.

Mr. Dursley stood rooted to the spot. He had been hugged by a complete stranger. He also thought he had been called a Muggle, whatever that was. He was rattled. He hurried to his car and set off for home, hoping he was imagining things, which he had never hoped before, because he didn't approve of imagination. [Rowling]

В данном примере коммуникативный дискомфорт обусловлен коммуникативной неудачей. Он репрезентируется в авторской речевой партии, причём некоторые предложения отражают не только невербальное поведение или психологическое состояние данного персонажа, но и его мысли, то есть в них актуализируется внутренняя речь мистера Дурсля. Выражение rooted to the spot, которое определяется как “so shocked, surprised, or frightened that you cannot move” и может быть переведено как «остолбенел», подсказывает читателю, в каком эмоциональном состоянии находится персонаж: поведение незнакомого человека, который ни с того ни с сего заговорил с ним, назвал его неизвестным словом и, наконец, обнял, поразило, шокировало и, возможно, даже несколько напугало мистера Дурсля. Глагол to hug в первом из своих значений определяется как “to put your arms around someone and hold them tightly to show love or friendship”, поэтому можно сделать вывод о том, что в рассматриваемой ситуации был преодолён социальный барьер: в обычной жизни человек едва и будет обнимать незнакомца. Определение complete к слову stranger также наводит читателя на мысль об испытываемых мистером Дурслем отрицательных эмоциях: оно уточняет степень незнакомства этого персонажа с человеком, который его обнял (по всей вероятности, они видятся впервые). За счёт этого явственнее проявляется несоответствие между представлениями мистера Дурсля о нормах общественного поведения и реальными действиями человека. Как уже было сказано выше, мистеру Дурслю неизвестно слово, которым назвал его незнакомец (слово Muggle было придумано самой Дж. К. Роулинг и обозначает человека, не обладающего магическими способностями). Об этом можно судить по его определению whatever it was. Эмоциональное состояние героя также описывается причастием от глагола rattle, который в наиболее соответствующем данной ситуации смысле определяется как “to make someone lose confidence or become nervous”. Соответственно, читатель понимает, что герой обеспокоен, что он нервничает вследствие осознания своей неспособности к верной интерпретации события. Описание последующих действий мистера Дурсля начинается со слова hurried, которое, во-первых, отражает динамику его эмоционального состояния (если вначале он остолбенел, застыл в изумлении, то теперь заторопился), а во-вторых, подчёркивает его раздражённость произошедшим случаем. По всей вероятности, герой действительно раздражён и напуган, поскольку из авторской речевой партии также следует, что мистер Дурсль надеялся, что всё происшествие - это плод его воображения, хотя не в его правилах уповать на воображение, которое он вообще не одобряет.

В следующей коммуникативной ситуации (см. пример 4) дискомфорт, связанный с непониманием, репрезентирован достаточно ярко, однако в нём присутствуют и маркеры личностного коммуникативного дискомфорта. Примеры, где наиболее ярко личностный коммуникативный дискомфорт проявляется, будут рассмотрены в соответствующей группе.

Пример 4.

She saw Spiggy look up from his labours. There was adoration in his eyes. She engaged him in conversation, enquiring about his wife. “Run off,” said Spiggy.

“Children?”

“She took 'em wiv 'er.”

“So, you're a gay bachelor?” tinkled the Queen Mother.

Spiggy's brow darkened. “Who's been sayin' I'm gay?”

Turning to Spiggy, Charles said, “What Granny meant to say was that you probably have a carefree existence, unshackled by domestic responsibilities.”

“I work hard for my living,” said Spiggy, defensively. “You wanna try luggin' carpets round all day.”

Charles was discomfited by this misunderstanding. Why couldn't his family simply talk to their neighbours without … er … constant … er …? [Townsend]

В данной коммуникативной ситуации присутствует три коммуниканта: Королева-мать, принц Чарльз и представитель рабочего класса по имени Спигги. Поскольку социолекты коммуникантов значительно различаются, Спигги претерпевает коммуникативную неудачу: ему не знакомо устаревшее, относящееся к викторианской эпохе значение прилагательного gay, в котором его употребляет Королева-мать (“bright or attractive”), а соответствующее прилагательное-омоним вызывает у него негативную реакцию. Таким образом, Спигги претерпевает коммуникативную неудачу, но не осознаёт её, то есть его (адресата) интерпретация содержания, переданного Королевой-матерью (адресантом), отличается от того, что она (адресант) имела в виду. Маркером непонимания является реплика Who's been sayin' I'm gay?, а маркером коммуникативного дискомфорта - предшествующий ей фрагмент авторской речевой партии, в котором описывается выражение лица Спигги. Глагол to darken в одном из своих значений, наиболее соответствующих данной коммуникативной ситуации, получает следующее определение: “if someone's face darkens, they start to look angry”. Такое определение подтверждает то, что Спигги отрицательно оценил то, о чём спросила его Королева-мать, а если точнее - его искажённое, неверное восприятие её вопроса. Пояснение принца Чарльза того, что имела в виду его бабушка, повлекло ещё одну коммуникативную неудачу Спигги и вызвало дискомфорт: беззаботная жизнь, не обременённая хозяйственными заботами, не только не имеет ничего общего с реальной жизнью Спигги, но и воспринимается им негативно. Употребляя выражение a gay bachelor, Королева-мать не пыталась упрекнуть своего собеседника в праздности, и принц Чарльз также не хотел этого, поясняя значение слова gay, однако Спигги воспринял их слова как упрёк. Об этом наиболее явственно свидетельствует наречие defensively, употреблённое в авторской речевой партии и придающее соответствующий «оборонительный» характер прямой речи персонажа. Предложение I work hard for my living, с нашей точки зрения, звучит как противопоставление словам принца Чарльза (в частности, противопоставление основано на различиях между словами carefree, unshackled и hard). Интересным нам кажется использование глагола to want (в ненормативной форме wanna) в последнем предложении прямой речи Спигги. В тексте можно увидеть экспрессивную форму повелительного наклонения: перед глаголом стоит эмфатическое подлежащее you. Как отмечает В.Л. Каушанская, такая форма характерна для разговорной речи и используется для усиления просьбы или приказа [Каушанская 2008: 166]. По нашему мнению, в данном случае это можно считать маркером упрёка, а следственно, коммуникативного дискомфорта: Спигги воспринял слова Чарльза как упрёк, вследствие чего данное предложение является защитной реакций на несправедливое, по мнению говорящего, обвинение в праздности.

Во фрагменте авторской речи, завершающем данный пример, содержится маркер коммуникативного дискомфорта, который возник у Чарльза вследствие непонимания Спигги. Словарное определение глагола to discomfit (“to make someone feel slightly uncomfortable, annoyed, or embarrassed”), употреблённого в тексте в пассивной форме, подтверждает то, что Чарльз испытывал неловкость и раздражение. Интерпретация последнего предложения вызывает у нас некоторое затруднение. С одной стороны, оно свидетельствует о неодобрении Чарльзом способа общения членов его семьи (аристократов) с соседями (представителями рабочего класса). Об этом свидетельствует и то, что предложение имеет форму риторического вопроса, и то, что слово talk выделено курсивом (значит, на него падает эмфатическое ударение). С другой стороны, Королева-мать разговаривала со Спигги, а не с Чарльзом, поэтому возникает вопрос о том, можно ли такой дискомфорт считать коммуникативным. С нашей точки зрения, на данный вопрос можно ответить скорее положительно, чем отрицательно, потому что принц Чарльз всё-таки является участником коммуникативной ситуации. Ещё одна проблема возникает в связи с тем, что сложно дать однозначную характеристику такому виду дискомфорта, поскольку он был вызван и непониманием Спигги, и тем вопросом Королевы-матери, смутившим представителя рабочего класса, и непосредственными чертами речевого поведения, типичных для членов семьи Чарльза.

После рассмотрения примеров 1-4 можно убедиться, что в тексте репрезентируются как вербальные реплики, выражающие мысли персонажа, так и внешние невербальные проявления неудобства, возникшего в процессе общения. Также авторская речь может отражать (называть) эмоциональное состояние коммуниканта, которое не проявляется внешне, то есть незаметно для другого/других участников коммуникации.

7.2 Информационный коммуникативный дискомфорт

Это такое неудобство в общении, которое возникает: 1) у адресата при отрицательной оценке верно интерпретированного коммуникативного акта адресанта; 2) у адресанта, если он испытывает затруднения при сообщении адресату какого-либо содержания (к ним не относятся физические помехи и препятствия).

Пример 5.

"You could just leave me here," Harry put in hopefully (he'd be able to watch what he wanted on television for a change and maybe even have a go on Dudley's computer).

Aunt Petunia looked as though she'd just swallowed a lemon.

"And come back and find the house in ruins?" she snarled. [Rowling]

В примере 5 неудобство в общении испытывает тётя Петунья. В авторской речевой партии её отрицательная оценка высказанного Гарри предложения отражается посредством описания её внешнего вида, причём это интерпретация такого описания невозможна без наличия у читателя соответствующего жизненного опыта: он должен либо сам знать вкус лимона, либо хотя бы представлять, как выглядят те, кто его пробуют. С другой стороны, настоящие лимоны в данной ситуации не фигурируют, а составной союз as though позволяет нам провести параллель между реакциями тёти Петуньи на предложение племянника и на очень кислый вкус и, как следствие, понять, что оно вызвало сильное неудовольствие персонажа. Фрагмент прямой речи, следующий за описанием невербального поведения тёти Петуньи, с нашей точки зрения, также маркирует недовольство персонажа. Это достигается за счёт влияния совокупности факторов. Во-первых, предложение начинается с союза and, среди словарных определений которого присутствует следующее: “used to say that one action or event follows another”. Из контекста нам известно, что Гарри предложил оставить его одного. Таким образом, употребление союза and для читателя означает, что тётя Петунья считает разрушение дома следствием бесконтрольного нахождения в нём Гарри. Во-вторых, сочетание слов house и ruins апеллирует к воображению читателя: у большинства людей, по нашему мнению, разрушение их дома вызывает резко отрицательную оценку. Данное предложение нами интерпретируется как контекстный маркер коммуникативного дискомфорта, но необходим и контекст примера 5 в целом, а также языковое мышление читателя. Пример 5 завершается фрагментом авторской речевой партии, в котором даётся характеристика голоса тёти Петуньи в момент произнесения рассмотренной выше реплики. Глагол to snarl сигнализирует о тембре и громкости звучания, соответствующих эмоциональному состоянию персонажа, а именно гневу.

Пример 6.

“I had a dream about a motorcycle,” said Harry, remembering suddenly. "It was flying."

Uncle Vernon nearly crashed into the car in front. He turned right around in his seat and yelled at Harry, his face like a gigantic beet with a mustache: "MOTORCYCLES DON'T FLY!" [Rowling]

В примере 6 информационный коммуникативный дискомфорт претерпевает дядя Вернон. С нашей точки зрения, предложение Uncle Vernon nearly crashed into the car in front является контекстным маркером коммуникативного дискомфорта. Поскольку в тексте отсутствуют какие-либо указания на что-либо, непосредственно связанное с проблемами ведения автомобиля, читатель понимает, что данный персонаж едва не врезался впереди идущую машину сразу после того, как Гарри рассказал о летающем мотоцикле из своего сна, и что это было реакцией на полученную от племянника информацию. С нашей точки зрения, такое невербальное поведение может свидетельствовать о том, что дядя Вернон отвлёкся от вождения вследствие того, что высказывание Гарри оказало на него определённое эмоциональное воздействие, скорее всего, неприятное. Более широкий контекст, который нельзя вместить в один пример, даёт представление о том, что данный персонаж не одобряет всего, что выходит за рамки обыкновенного, нормального. Нетрудно предположить, что летающие мотоциклы кажутся дяди Вернону чем-то ненормальным, а следственно, чем-то плохим. Таким образом, учитывая контекст данного примера и контекст книги в целом, а также используя собственное воображение, читатель может воспринять данное предложение как маркер коммуникативного дискомфорта. Следующее предложение из авторской речевой партии также содержит маркеры дискомфорта дяди Вернона, а именно: 1) глагол to yell, который уточняет, что следующую фразу он не просто произносит, а выкрикивает, вероятно, испытывая при этом отрицательные эмоции; 2) сравнение his face like a gigantic beet with a mustache, которое сигнализирует о том, что персонаж испытывает гнев (воображение и жизненный опыт подсказывают читателю, что при соответствующем эмоциональном состоянии лицо может сильно краснеть, а свёкла, с которой сравнивается лицо первонажа, как раз ярко-пунцового цвета). Предложение из прямой речи дяди Вернона оформлено всеми заглавными буквами, что отражает эмфатическую интонацию, с которой он его произносит (мелодику, интенсивность, тембр, темп).

Следующая коммуникативно дискомфортная ситуация рассматривается в примерах 7-9.

Пример 7.

Harry said, “Eh up, Dad, what's goin' on?”

Charles yanked Harry's hand and said: “Harry, for goodness' sake, speak properly.” [Townsend]

В примере 7 Гарри (персонаж романа “The Queen and I”) в своей речи намеренно использует фонетически и грамматически неправильные формы, несмотря на то, что он является членом королевской семьи, а значит, аристократом. Дело в том, что для Чарльза, отца Гарри, использование неправильной составляет некоторое мысленное содержание: с использованием неправильной формы он, с нашей точки зрения, связывает желание сына походить на представителей рабочего класса, на людей из мира, к которому Чарльз относится отрицательно. Другими словами, использование неправильной формы для Чарльза равносильно попытке сблизиться с людьми, находящимися на низшей ступени социальной лестницы. После того, как Гарри произнёс goin' вместо going (написание отражает замену заднеязычного сонанта /?/ на переднеязычный /n/), Чарльз дёрнул его за руку. Глагол to yank, употреблённый в авторской речевой партии, определяется в словаре как “to suddenly pull something quickly and with force”. Поскольку, как видно из контекста, ничто другое, кроме реплики Гарри, не могло вызвать такого действия, то его резкость и сила, скорее всего, свидетельствуют о крайнем неодобрении Чарльза высказывания своего сына. Это подтверждается в прямой речи Чарльза. Он употребляет эмфатическое выражение for goodness' sake, которое в словаре получает следующее определение: “said when you are annoyed or surprised, especially when telling someone to do something”. Это толкование подтверждает раздражение Чарльза, вызванное произношением Гарри. Также привлекает внимание наречие properly в сочетании с глаголом to speak в повелительном наклонении. Properly в первом своём значении определяется как “correctly, or in a way that is considered right”. Чарльз побуждает говорить сына не просто правильно, а так, как принято в их обществе, так как этого требует их родной социолект. В конце пояснения к примеру 7 хотелось бы ещё раз подчеркнуть, что, с нашей точки зрения, недовольство формой, употреблённой Гарри, по сути, является недовольством содержанием: употребить форму из социолекта рабочего класса означает уподобиться рабочему классу. Чарльза раздражает не звучание формы, а причина, по которой Гарри её употребил.

Пример 8.

Harry said, “If I speak proper I get my cowin' face smashed in.”

“By whom?” asked Charles, looking concerned.

“By who,” corrected Harry. “By the kids in 'Ell Close, tha's who.” [Townsend]

Далее в примере 8 находит отражение реакция Гарри на слова его отца. Первую его реплику, с нашей точки зрения, можно интерпретировать двояко. С одной стороны, оно содержит просто логический довод о том, что если говорить правильно, то тебе разобьют лицо. Сам по себе довод, кажется, не содержит ничего, что маркировало бы коммуникативный дискомфорт. С другой стороны, в качестве определения к слову face Гарри употребляет первое причастие от глагола to cow (“to frighten someone in order to make them do something”), вновь, как и в примере 6, заменяя заднеязычный сонант /?/ на переднеязычный /n/. По нашему мнению, что слово cowin' можно назвать контекстным маркером коммуникативного дискомфорта, но только с тем условием, что воображение читателя позволяет ему прийти к выводу, что, повторяя произносительную модель, рассердившую Чарльза, Гарри тем самым пытается ещё больше задеть отца. Поскольку читатель может и не прийти к такому выводу, нельзя с уверенностью утверждать, что слово cowin' маркирует коммуникативный дискомфорт. Однако этот дискомфорт можно скорее отнести к личностному дискомфорту, поскольку Гарри раздражает правильность отца.

Теперь прокомментируем реакцию Чарльза на довод Гарри о том, что ему разобьют лицо, если он будет говорить правильно. Маркер коммуникативного дискомфорта содержится во фрагменте авторской речевой партии, следующем за прямой речью Чарльза. Актуализация дискомфорта происходит за счёт употребления выражения to look concerned. Прилагательное concerned в словаре определяется как “worried about something”, то есть оно позволяет читателю сделать вывод о том, что Чарльз выглядел встревоженным, а тревога соотносится с отрицательной эмоцией страха. Обеспокоенность Чарльза кажется понятной: неудивительно, что отец встревожился, что его сыну могут нанести увечья.

В ответной реплике Гарри слово who выделено курсивом, что говорит о том, что оно несёт эмфатическое ударение. Использование демонстратива that в продолжении реплики Гарри, с нашей точки зрения, можно назвать грамматическим маркером коммуникативного дискомфорта. Это связано с особенностями английских указательных местоимений, или демонстративов. Об эмоционально-оценочном значении таких местоимений писал Дж. Лайонз [Лайонз 1978]. Опираясь на его точку зрения, О.В. Емельянова, М.Н. Лапшина и Л.П. Чахоян отмечают, что использование демонстратива that может свидетельствовать о раздражении и неприязни говорящего к предмету или лицу, к которому относится данное местоимение [Емельянова, Лапшина, Чахоян 2014: 15-16], а в данном случае такое отношение Гарри к своим потенциальным обидчикам и кажется неудивительным.

Пример 9.

<…>

Mrs Strickland smiled icily at Charles and said: “<…> It was necessary to punish Chantelle Toby on Friday <…>“

Charles said, “Ah! Well, I hope it won't be necessary to punish Harry, he's quite a sensitive little chap.”

“No I ain't,” said Harry.

Charles winced at Harry's ungrammatical protestation <…>. [Townsend]

Пример 9 также является продолжением рассмотренной выше коммуникативной ситуации. Гарри вновь огорчает отца своей речью, употребив грамматически неправильную форму ain't вместо приемлемой для Чарльза am not, чей коммуникативный дискомфорт отражается в авторской речи. Глагол to wince, определяемый в словаре как “to suddenly change the expression on your face as a reaction to something painful or upsetting”, свидетельствует о неодобрении, которое проявилось в невербальном поведении принца Чарльза (для него неприятна сама мысль о переключении сына на социолект рабочего класса).

Хочется сделать обобщённое замечание, относящееся ко всей коммуникативной ситуации, представленной в примерах 7-9. С нашей точки зрения, она является примером актуализации отрицательного отношения к чужому для Чарльза миру, к чужой для него культуре (если выражаться совсем точно, то к чужим частям мира и культуры, поскольку социолекты входят в состав одного языка и культуры). Ю.М. Лотман отмечает, что «всякая культура начинается с разбиения мира на внутреннее («свое») пространство и внешнее («их»)», а говоря об оппозиции культур как семиотических пространств, он в одном ряду с «нашим» рассматривает «культурное», «безопасное», «гармонически организованное», а в одном ряду с «их» - «враждебное», «опасное», «хаотическое» [Лотман 1996: 175]. Можно сделать вывод о том, что в рамках противопоставления «своего» и «чужого» миров, человек, в целом, склонен давать положительную оценку («хорошо») тому, что относится к его миру, и отрицательную оценку («плохо») тому, что относится к другому миру.

Пример 10.

Beverley shouted, “You just wanted to get in with the Queen.”

Violet shouted, “I ain't no snob. I chose 'er because she were awake an' she don't panic. Unlike you, Beverley Threadgold, 'oo can't stand the sight of blood!” [Townsend]

В примере 10 информационный коммуникативный дискомфорт испытывают оба коммуниканта. В обоих случаях авторской речевой партии предшествующей их прямой речи присутствует глагол to shout, который определяет характер звучания последующих высказываний. Содержание самих реплик даёт читателю возможность понять, что Беверли и Вайолет не просто громко говорили, а разговаривали на повышенных тонах, что не одно и то же. В их крике выражались отрицательные эмоции, которые в случае Беверли вызваны тем, что своей репликой она обвиняет собеседницу, а в случае Вайолет являются реакцией на несправедливый, по её мнению, упрёк Беверли. Предложение из прямой речи Беверли, с нашей точки зрения, является контекстным маркером коммуникативного дискомфорта. Во-первых, без слова shouted из авторской речевой партии оно бы звучало не так резко. Во-вторых, семантика наречия just, использующееся для усиления и выделения, сама по себе не содержит ничего такого, что могло бы свидетельствовать о дискомфорте. Теперь обратимся к прямой речи Вайолет. Двойное отрицание сложно с большой степенью уверенности интерпретировать как эмфатическое, потому что Вайолет является носителем социолекта, для которого подобная черта в целом является нормой. О коммуникативном дискомфорте сигнализирует существительное snob. В словаре в одном из своих значений оно получает следующее толкование: “someone who thinks they are better than other people because they know more about something - used to show disapproval”. На основании данного определения можно сделать вывод о том, что Вайолет оскорбляет Беверли, называя её этим словом. Посредством оскорбления человек нередко выражает свой гнев, что, по нашему мнению, и происходит в данном случае. Далее в прямой речи Вайолет можно видеть сравнение Беверли и Королевы, в котором первая предстаёт в невыгодном свете. Более того, предлог unlike несёт на себе эмфатическое ударение (об этом свидетельствует курсив). С нашей точки зрения, такое сравнение и экспрессивное интонационное оформление высказывания могут говорить и о том, что данная реплика Вайолет является ответным упрёком на упрёк Беверли.

7.3 Личностный коммуникативный дискомфорт

Теперь перейдём к рассмотрению третьего типа коммуникативного дискомфорта, который был выделен нами в процессе анализа отобранных примеров. Личностный коммуникативный дискомфорт представляет собой неудобство, возникающее в процессе общения вследствие: 1) отрицательной оценки личностных особенностей собеседника и/или его поведения; 2) психологического состояния коммуниканта, которое является для него коммуникативным барьером.

Пример 11.

He said, “D'you know who you look like? I'll tell you. You look like that woman who impersonates the Queen. You do, you do, you look like her - wassaname? You know the one. You look more like her than she does. You do. You do. You could make a fortune. You shid do it, you shid. You shid do it. You know who I've been taken for?”

The Queen looked at his broken veined face. His tropical sunset eyes, his matted hair, his verdigris teeth.

“G'wan, guess who I'm took for?”

“I simply can't imagine,” said the Queen, turning her head away from his cidery breath.

“Hee, hee, hee,” laughed the man. “Hee, hee, hee, that's verra guid. You sound jus' like her. `Ai simplay carrnt eemaygin',” he mocked. “Jus' like her, jus' like the Queen. <…> Who's in charge now?”

“Jack Barker,” said the Queen, trying to flatten her vowels. [Townsend]

Сначала для ясности оговорим, что с Королевой вступает в диалог не знакомый ей мужчина, по речи и описанию внешнего вида которого с уверенностью можно установить его принадлежность к рабочему классу. Личностный коммуникативный дискомфорт в отношении этого мужчины испытывает Королева. Первый фрагмент авторской речевой партии начинается с предложения, из которого можно узнать, что Королева посмотрела на него. С нашей точки зрения, именно из-за этого всё описание неприятного облика незнакомца отражает её коммуникативный дискомфорт, являющийся следствием особенностей внешности собеседника (увидев собеседника Королевы её глазами, читатель может сам понять, что причина дискомфорта - его неприятный вид). Второй фрагмент авторской речевой партии также содержит маркер коммуникативного дискомфорта: Королева отвернулась из-за того, что от собеседника пахло алкоголем. Опять-таки читателю приходится включать воображение, только с помощью него он может представить ситуацию и понять, что персонаж испытывает отвращение. Последний фрагмент авторской речевой партии содержит выражение, описывающее то, как Королева пыталась произнести имя Джек Баркер. Ни синтаксическая структура, ни лексические единицы не маркируют дискомфорт, однако контекст, свидетельствующий о том, что незнакомец потешался над произношением Королевы, даёт нам возможность понять, что Королева старалась изменить привычное для неё произношение из-за того, что над ним посмеялись. С нашей точки зрения, такое поведение сигнализирует о дискомфорте и, в частности, неловкости, испытываемой Королевой.

В примерах 12-13 являются частями одной коммуникативно дискомфортной ситуации.

Пример 12.

A tinkling bell rang somewhere in the depths of the shop as they stepped inside. <..>

"Good afternoon," said a soft voice. Harry jumped. Hagrid must have jumped, too, because there was a loud crunching noise and he got quickly off the spindly chair.

An old man was standing before them, his wide, pale eyes shining like moons through the gloom of the shop.

"Hello," said Harry awkwardly. [Rowling]

Пример 12 иллюстрирует личностный коммуникативный дискомфорт, испытываемый Гарри Поттером в отношении некоего мистера Олливандера. Первым маркером дискомфорта выступает наречие awkwardly, использованное в авторской речевой партии и характеризующее голос Гарри при произнесении ответного приветствия Hello. С нашей точки зрения, мистер Олливандер мог вызвать у него некоторую настороженность. Мягкое звучание голоса мистера Олливандера контрастирует с его громким и неожиданным появлением (a soft voice - a loud crunching noise). В авторской речевой партии его глаза имеют два определения: wide и pale. В словаре прилагательное pale в одном из своих значений определяется так: “a pale colour has more white in it than usual”. Само толкование отражает оценку, которое данное слово накладывает на определяемый объект: глаза мистера Олливандера бледнее, прозрачнее, чем у остальных, то есть это отклонение от нормы, которое и вызывает настороженность. Более того, его глаза сравниваются с луной, которая, с нашей точки зрения, связана с некоторой таинственностью (однако нельзя не признать, что данное утверждение лишь предположение: чтобы выяснить, с чем ассоциируется луна у носителей английского языка, нужно проводить отдельное исследование). В итоге, включив своё воображение, читатель может представить, как из глубины магазина с грохотом появляется человек, здоровается приглушённым голосом, а глаза его сияют в полумраке. С нашей точки зрения, всё это в некоторой степени жутко, и в связи с этим Гарри может немного испугаться.

Пример 13.

"Ah yes," said the man. "Yes, yes. I thought I'd be seeing you soon. Harry Potter." It wasn't a question. <…>

Mr. Ollivander moved closer to Harry. Harry wished he would blink. Those silvery eyes were a bit creepy. [Rowling]

В примере 13 следующие маркеры коммуникативного дискомфорта встречаются после реплики мистера Олливандера. В авторской речевой партии отмечается, что он подошёл ближе к Гарри (moved closer). За счёт использования в предложении Harry wished he would blink сослагательного наклонения и непосредственно глагола to wish, можно понять, что мистер Олливандер не моргал и что Гарри это не нравилось. Моргание естественно, нормально, физиологично, поэтому то, что человек не моргает, воспринимается нами как нечто странное. В следующем предложении содержится демонстратив those. Указательное местоимение these подошло бы в данном случае больше, если бы автор хотел отразить только близость глаз мистера Олливандера по отношению к Гарри, но местоимение those, вследствие своей способности передавать эмоционально-оценочное значение [Лайонз 1978], вносит оттенок некоторой неприязни, испытываемой к ним (и к мистеру Олливандеру) мальчиком. Хотя прилагательное creepy напрямую и не отражает ни неодобрения, ни ярко выраженных отрицательных эмоций Гарри, оно даёт читателю возможность понять, что эти глаза заставляют данного персонажа ощущать некоторое неудобство, что подтверждается словарным определением: “making you feel nervous and slightly frightened”.

Пример 14.

“But, as you er … may know, we … that is … my family … we aren't allowed to er … actually … sell any of our er …”

“Stuff?” Warren was getting sick of waiting for Charles to finish his sentences. What a dork! And this bloke was lined up to be King and rule over Warren? [Townsend]

В примере 14 первая реплика принадлежит принцу Чарльзу. Многочисленные междометия er, а также многочисленные паузы, отражённые посредством междометий, свидетельствуют о том, что он испытывает информационный коммуникативный дискомфорт. Чарльз никак не может закончить свою мысль, потому что он испытывает неловкость, говоря о продаже не просто вещей, а ценных вещей. Однако в данном случае для нас важнее то, как репрезентируется личностный коммуникативный дискомфорт Уоррена, собеседника Чарльзя. Уоррен своим вопросом предлагает Чарльзу подходящее, по его мнению, слово для обозначения того ценного имущества, которое тот имел в виду. Однако на самом деле Уоррен делает это не столько стремясь помочь Чарльзу завершить свою мысль, сколько просто от нетерпения. В авторской речевой партии содержится ряд маркеров личностного коммуникативного дискомфорта, испытываемого Уорреном по отношению к Чарльзу. Прилагательное sick (“suffering from a disease or illness”) в переносном значении отражает степень раздражения, которое вызывает у Уоррена заторможенная речь Чарльза. В авторской речевой партии также отражена внутренняя речь Уоррена. Мысленное риторическое восклицание What a dork! указывает на то, что Уоррен считает Чарльза чрезвычайно глупым, на что указывает существительное dork, определяемое как “someone who you think is or looks stupid”. Существительное bloke из следующего предложение в словаре даётся с пометой informal, что, с нашей точки зрения, может говорить о том, что Уоррен относится к нему несерьёзно (при переводе на русский было бы употреблено слово парень). Таким образом, повышается контраст между понятиями bloke и King, bloke и to rule (по сравнению с тем, если бы вместо bloke было бы употреблено нейтральное существительное man). Управление страной требует рассудительности и готовности нести ответственность за свои действия, но тот, кого называют словом bloke, едва ли может ассоциироваться с рассудительным и ответственным человеком.

После рассмотрения примеров языковой актуализации трёх типов коммуникативного дискомфорта в отдельности можно перейти к примерам коммуникативных ситуаций, в которых различные типы коммуникативного дискомфорта сочетаются между собой или сложно определить, к какому типу относится репрезентируемый коммуникативный дискомфорт. Такие примеры, однако, являются распространёнными и лучше отражают коммуникативные ситуации, которые близки к реальным условиям. Во-первых, испытываемый коммуникантами дискомфорт может быть вызван различными аспектами коммуникативной ситуации. В связи с этим неудивительным представляется сочетание различных типов дискомфорта в рамках одной коммуникативной ситуации. Во-вторых, когнитивная и эмоциональная деятельность, а также ощущения, получаемые с помощью органов чувств, тесно связаны между собой. Другими словами, человек думает, чувствует и ощущает одновременно (хотя концентрироваться он может на чём-то одном). Этим обусловлено то, что установить определённый тип дискомфорта, испытываемого коммуникантом, бывает нелегко. Итак, обратимся к более сложным для интерпретации, но к более интересным примерам репрезентации коммуникативного дискомфорта.

7.4 Комбинации различных типов коммуникативного дискомфорта в рамках единой коммуникативной ситуации

Первая из подобных коммуникативных ситуаций представлена в примерах 15-17. К сожалению, в пример 15 пришлось включить достаточно большой фрагмент текста, в котором коммуникативный дискомфорт никак не маркируется, но который необходим для понимания ситуации.

Пример 15.

The Threadgolds watched as a shadowy figure ordered a tall man out of the van. Was she a foreigner? It wasn't English she was talking was it? But as their ears became more accustomed they realised it was English, but posh English, really posh.

“Tone, why they moved a posho in Hell Close?” asked Beverley.

“Dunno,” replied Tony, peering into the gloom. “Seen her some where before. Is she Dr Khan's receptionist?”

“No,” said Beverley <…>.

<…>

“They've got a dog,” said Tony.

<…>

Prince Philip spoke. “It's abso-bloody-lutely impossible. I refuse. I'd sooner live in a bloody ditch. And that bloody light will send me mad.”

He shouted up at the light which carried on with its storm-at-sea impression, taking on hurricane status when Philip took hold of its post and shook it violently from side to side.

Beverley said, “I got it. He's a loony, one of them that's been let out to die in the community.”

Tony watched as Philip ran to the back of the van and screamed at the little dog, “Quiet, Harris! You sodding little turd!”

“You might be right, Bev,” said Tony. They turned to go back into their house when the Queen addressed them.

“Excuse me, but would you have an axe I could borrow?”

“An ix?” repeated Tony.

“Yes, an axe.” The Queen came to their front gate.

“An ix?” puzzled Beverley.

“Yes.”

“I dunno what an `ix' is,” Tony said.

“You don't know what an axe is?”

“No.”

“One uses it for chopping wood.” [Townsend]

Тони и Беверли Тредголд, представители рабочего класса, видят фигуры Королевы и её мужа, принца Филиппа, но из-за темноты им не рассмотреть их лиц, то есть они не понимают, кто перед ними. Однако, Тони и Беверли слышат речь незнакомцев, которую поначалу даже не принимают за английскую, а затем характеризуют как напыщенную (posh). Принц Филипп явственно выражает недовольство новым окружением, что в свою очередь не нравится Тредголдам (Беверли называет Филиппа a loony), но испытываемые всеми ими в данный момент отрицаткльные эмоции нельзя причислить к коммуникативному дискомфорту, поскольку они возникли вне коммуникативной ситуации между Тредголдами и Королевы с мужем. Коммуникативная ситуация возникает тогда, когда Королева обращается к Тони за топором. Различное социальное происхождение персонажей определяет различие в социолектах, на которых они говорят, в частности, фонетические различия. В связи с этим то, как Королева озвучивает свою мысль, казалось бы, вводит Тони и Беверли в тупик. Переспросы в репликах Тони и Беверли сигнализируют об их коммуникативной неудаче при идентификации того, что Королева называет an axe. Однако, по всей вероятности, переспросы свидетельствуют не о дискомфорте, возникшем в результате непонимания. С учётом того, что Тони и Беверли в разговоре между собой сразу определили незнакомцев словом posh, можно предположить, что, переспрашивая, они попросту разыгрывали Королеву таким замысловатым образом. Курсив, которым в оригинале выделены слова ix и is в репликах Тони и Беверли, говорит как минимум об эмфатическом ударении, которое падает на эти слово. Выделение какого-либо объекта, с нашей точки зрения, предполагает отсутствие нейтрального отношения к нему. С нашей точки зрения, в данном случае эмфатическое ударение и его отражение в тексте с помощью курсива (в тексте оригинала) маркируют дискомфортное состояние персонажа. При различной интерпретации в данном случае это может быть как дискомфорт, связанный с непониманием, так и личностный коммуникативный дискомфорт (Тони и Беверли шутят над не знакомой им аристократкой, но причина такого поведения в раздражении, причиной которого является сильное отличие речи и манер Королевы). Сама Королева также испытывает коммуникативный дискомфорт, обусловленный непониманием Тредголдов её просьбы. Сначала он выражается глаголом to puzzle, который уточняет то, что Беверли не просто переспросила, а своим переспросом смутила королеву. Это подтверждается определением данного глагола в словаре: “to confuse someone or make them feel slightly anxious because they do not understand something”.

Пример 16.

The Queen was growing impatient. She had made a simple request; her new neighbours were obviously morons. She was aware that educational standards had fallen, but not to know what an axe was … It was a scandal.

“I need an implement of some kind to gain access to my house.”

“Arse?”

“House!” [Townsend]

В примере 16 маркеры коммуникативного дискомфорта Королевы присутствуют в авторской речевой партии, которая по большей части отражают внутреннюю речь персонажа. Во-первых, слово impatient в составе именного сказуемого (was growing impatient) свидетельствует о нарастающем раздражении Королевы. В словаре данное прилагательное находит следующее определение: “annoyed because of delays, someone else's mistakes etc”. Далее в своих мыслях она называет Тредголдов, её новых соседей, ругательным словом morons, что также говорит о её раздражённостью их непониманием такого простого слова, как топор. Наиболее интересным нам кажется предложение She was aware that educational standards had fallen, but not to know what an axe was… . Даже если рассмотреть его полностью изолированно, с высокой вероятностью можно понять, что оно выражает недовольство, неодобрение того, что какой-то человек не знает, что такое топор. С нашей точки зрения, возможность такого вывода обусловлена, во-первых, незавершённостью предложения, а во-вторых, тем, что противительный союз but вводит предложение, в котором роль подлежащего выполняет инфинитив с отрицательной частицей not. Также обращает на себя внимание эмфатическое употребление слова axe, о чём сигнализирует выделение курсивом в оригинале (в тексте примера - жирным шрифтом). Однако, в целом, непонятно, что именно в данном предложении делает возможным восприятие его как отражение дискомфорта (в частности, неодобрения). Это представляет серьёзную трудность для данного исследования, потому что, с одной стороны, очевидно, что дискомфорт актуализирован в тексте с использованием лингвистических средств, но сложно дать этим средствам соответствующее лингвистическое определение. В данном случае, вероятно, сочетание значений отдельных слов, входящих в состав предложения (то есть их семантикой), и синтаксиса образуется единое смысловое целое. Семантика и синтаксис находятся в тесной взаимосвязи, потому что если заменить слова в данном предложении, но при этом сохранит его структуру, то оттенок неодобрения, который в нём ощущается, может исчезнуть. Следующее предложение (It was a scandal), напротив, содержит достаточно явный маркер коммуникативного дискомфорта, а именно существительное scandal, которое королева использует для номинации коммуникативной ситуации, являющейся для неё дискомфортной. В словаре оно получает определение, которое вполне соответствует эмоциональному состоянию, находясь в котором Королева произносит это слово: “an event in which someone, especially someone important, behaves in a bad way that shocks people”. Последний маркер претерпеваемого данным персонажем коммуникативного дискомфорта, связанного с непониманием, встречается в прямой речи, и это эмфатическая интонация, с которой Королева произносит слово house. Изначально она употребила его нейтрально, пытаясь объяснить, для чего ей нужен топор. Однако, с точки зрения Королевы, Тредголды (нельзя с точностью понять, кто из них именно) потерпели коммуникативную неудачу и восприняли его как грубое arse, что отражено в их переспросе. Королева негодующе поправляет их и произносит одно только слово house, но с соответствующей её эмоциональному состоянию интонацией, которая маркирована в оригинальном тексте курсивом и восклицательным знаком.

Пример 17.

The driver volunteered his services as translator. His hours talking to the Queen had given him a new found linguistic confidence.

“This lady wants to know if you've got a axe.”

“Yeah, I got a axe, but I ain't 'anding it over to 'im,” said Tony, pointing at Philip. The Queen came down the garden path towards the Threadgolds and the light from their hall illuminated her face. Beverley gasped and curtsied clumsily. Tony reeled back and clutched the lintel of the front door for support before saying, “It's out the back, I'll geddit.”

Left alone, Beverley burst into tears. [Townsend]

Водитель фургона, на котором Королева и принц Филипп приехали в Хелл Клоуз, как он считает, вностит в ситуацию ясность, объясняя Тони и Беверли, чего же хочет дама, уже на социолекте рабочего класса. Непонимание, даже мнимое, больше не влияет на ситуацию, но из авторской речевой партии следует, что Тредголды стали испытывать коммуникативный дискомфорт оттого, что поняли, с кем они всё это время разговаривали, когда Королева подошла к их дому, и в свете прихожей стало видно её лицо. Это маркируют различные слова, отражающие их невербальное поведение. О неловкости, испытываемой Беверли, сигнализирует наречие clumsily. Наречие clumsily определяет и то, как выглядел реверанс Беверли, и её эмоциональное состояние в тот момент, когда она его делала. Глагол to gasp, с нашей точки зрения, говорит скорее о сильном удивлении, что в целом подтверждается словарным определением: “to breathe in suddenly in a way that can be heard, especially because you are surprised or in pain”. Употребление глагола to reel в сочетании с союзом back отражает то, что Тони не просто отошёл, а отшатнулся. Такой характер физического действия, по нашему мнению, эмоционально не нейтрален. Контекст также позволяет сделать вывод о том, что возникший коммуникативный дискомфорт связан с осознанием Тредголдов того, что, заговорив с Королевой, они пересекли социальный коммуникативный барьер. Последним маркером коммуникативного дискомфорта в данном примере также является описание невербального поведения. Выражение burst into tears даже вне контекста с высокой вероятностью сигнализирует о достаточно сильных отрицательных эмоциях, поскольку слёзы часто являются физиологическим проявлением грусти, страха или злости.

Примеры 18-19 иллюстрирую ситуацию, в которой Гарри Поттер сначала испытывает личностный коммуникативный дискомфорт, а затем и коммуникативный дискомфорт, связанный с непониманием. Неудобство в процессе общения испытывает только один персонаж (по крайней мере, нельзя выделить никаких языковых маркеров, отражающих коммуникативный дискомфорт мальчика, являющегося собеседником Гарри).

Пример 18.

In the back of the shop, a boy with a pale, pointed face was standing on a footstool while a second witch pinned up his long black robes. Madam Malkin stood Harry on a stool next to him, slipped a long robe over his head, and began to pin it to the right length.

"Hello," said the boy, "Hogwarts, too?"

"Yes," said Harry.

"My father's next door buying my books and mother's up the street looking at wands," said the boy. He had a bored, drawling voice. "Then I'm going to drag them off to took at racing brooms. I don't see why first years can't have their own. I think I'll bully father into getting me one and I'll smuggle it in somehow."

Harry was strongly reminded of Dudley. [Rowling]

В примере 18, с нашей точки зрения, предложение из авторской речевой партии, характеризующее голос незнакомого мальчика, является маркером личностного коммуникативного дискомфорта Гарри. По нашему мнению, это предложение - контекстный маркер коммуникативного дискомфорта, поскольку в изолированном положении оно, вероятно, могло бы сигнализировать о коммуникативном дискомфорте того, чья речь в нём описывается, однако употреблённые в нём отглагольные прилагательные скорее актуализируют восприятие голоса говорящего слушателем. Более того, характер звучания, передаваемый ими, противоречит тому, что данный коммуникант первым вступил в диалог и начал его с весьма дружелюбного вопроса. Если первое причастие глагола to drawl, определяемого как “to speak slowly, with vowel sounds that are longer than usual”, говорит просто о растянутости речи, то прилагательное bored описывает некоторое неудовольствие, неудовлетворённость говорящего, что подтверждается словарным определением (“tired and impatient because you do not think something is interesting, or because you have nothing to do”). Также стоит отметить, что данный вывод мог быть сделан при условии домысливания ситуации, то есть при включении воображения и задействовании логики. С другой стороны, нашу точку зрения можно признать субъективной, потому что маркер коммуникативного дискомфорта, несмотря на то, что характеризует речь, является контекстным и присутствует во фрагменте авторского текста, который не отражает внутреннюю речь Гарри, а просто описывает голос второго участника диалога. Ещё один маркер личностного коммуникативного дискомфорта также присутствует во фрагменте авторской речевой партии, следующим за репликой не знакомого Гарри мальчика. Этим маркером является предложение Harry was strongly reminded of Dudley. Не отражая непосредственно внутренней речи персонажа, оно даёт читателю возможность понять, что Гарри (осознанно или неосознанно) сравнил своего собеседника со своим кузеном Дадли. Таким образом, данное предложение является контекстным маркером коммуникативного дискомфорта, потому что оно апеллирует к фоновым знаниям относительно текста романа: для Гарри его двоюродный брат Дадли был постоянным источником отрицательных эмоций, и сравнение с ним собеседника сигнализирует о неприязни, которую Гарри к нему испытывает.