Размещено на http://www.allbest.ru/

Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Волгоградский государственный педагогический университет»

Диссертация

на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Концептуальная оппозиция «народ - власть» в политическом дискурсе

Невинская Мария Дмитриевна

10.02.19 - теория языка

Научный руководитель: профессор Шейгал Е.И.

доктор филологических наук,

Волгоград

2006

Оглавление

Введение

Глава 1. Концептуальная оппозиция как категория институционального дискурса

• 1.1 Подходы к изучению дискурса
• 1.2 Понятие концептуальной оппозиции

Выводы по главе 1

Глава 2. Актуализация концептуальной оппозиции «народ - власть» в современном российском политическом дискурсе

• 2.1 Лингвокультурный концепт «власть»
• 2.2. Лингвокультурный концепт «народ»
• 2.2.1 Компонентный анализ словарных дефиниций
• 2.2.2 Языковая рефлексия концепта «народ»
• 2.2.3 Апелляция к концепту «народ» как инструмент политической манипуляции
• 2.2.4 Апелляция к концепту «народ» как инструмент реализации перформативности инаугурационного обращения
• 2.3 Соотношение концептов «народ» и «власть» в рамках концептуальной оппозиции
• 2.3.1 Экспериментальное выявление содержательных признаков концептов «народ» и «власть»
• 2.3.2 Аспекты варьирования концептуальной оппозиции «народ - власть»
• 2.3.3 Содержательная структура концептуальной оппозиции «народ - власть»

Выводы по главе 2

Глава 3. Оппозиция «народ - власть» в ролевой структуре политического дискурса

• 3.1 Фактор «третьего звена» при коммуникации субъектов политического дискурса
• 3.2 Аспекты взаимодействия субъектов политического дискурса
• 3.3 Проявление концептуальной оппозиции «народ - власть» в жанровой структуре политического дискурса
• 3.3.1 Жанры политического дискурса с коммуникативным вектором «народ > власть»
• 3.3.2 Письмо в газету как жанр политического дискурса

Выводы по главе 3

Заключение

Библиография

Лексикографические источники

Список сокращений источников материала

Введение

Данная работа посвящена анализу концептуальной оппозиции «народ - власть» в современном российском политическом дискурсе и выполнена в русле активно развивающихся в настоящее время направлений «Лингвоконцептология» и «Политическая лингвистика».

Актуальность исследования определяется следующим: 1) в современном обществе возрастает роль политической коммуникации, а концепты «народ» и «власть» являются дискурсообразующими для политического общения; 2) данные концепты в речи часто выступают во взаимосвязи в рамках концептуальной оппозиции, и, по нашим данным, подобная взаимосвязь еще не становилась объектом специального лингвистического исследования; 3) обращение к данной концептуальной оппозиции весьма частотно в разных жанрах политического дискурса и составляет основу различных стратегий воздействия (как аргументативного, так и манипулятивного типа); 4) анализ языковых средств реализации данной оппозиции в современном российском политическом дискурсе представляется важным для оптимизации политической коммуникации между властью и обществом.

Объектом исследования является концептосфера политического дискурса.

Предмет изучения - реализация концептуальной оппозиции «народ - власть» в современном российском политическом дискурсе.

В основу работы положена следующая гипотеза: концепты субъектов политического дискурса образуют оппозицию, которая проявляется в его семиотическом и жанровом пространстве, задает его ролевую структуру и функциональные характеристики.

Цель исследования состоит в изучении способов и средств реализации концептуальной оппозиции «народ - власть» в современной российской политической коммуникации.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1) уточнить понятие концептуальной оппозиции как категории институционального дискурса;

2) выявить содержательную структуру концептов «народ» и «власть» в политическом дискурсе;

3) рассмотреть содержательную динамику концепта «народ» в современном российском сознании;

4) изучить стратегии манипулятивного воздействия, основанные на апелляции к концепту «народ»;

5) выявить языковые средства реализации концептуальной оппозиции «народ - власть» и аспекты их дискурсивного варьирования;

6) рассмотреть реализацию концептуальной оппозиции «народ - власть» в рамках ролевой структуры политического дискурса (аспекты взаимодействия участников политического дискурса);

7) установить специфику функционирования концептуальной оппозиции «народ - власть» в жанрах политического дискурса, обеспечивающих коммуникацию по линии «общество > институт».

Научная новизна исследования заключается в уточнении термина «концептуальная оппозиция» и характеристике концептуальной оппозиции «народ - власть» в политическом дискурсе, а также в установлении и особенностей реализации данной оппозиции в современной российской политической коммуникации. Кроме того, «народ» и «власть» впервые рассматриваются не только как концепты политического дискурса, но и с позиций ролевой структуры дискурса, а именно: анализируются аспекты взаимодействия субъектов политики и их коммуникативное проявление.

Теоретическая значимость работы состоит в дальнейшем развитии и углублении теории дискурса, в установлении параметров взаимодействия участников институциональной коммуникации, в уточнении жанровой и ролевой структуры политического дискурса.

Практическая ценность выполненного исследования заключается в возможности использования полученных результатов в вузовских курсах по языкознанию, лингвокультурологии, социо- и прагмалингвистике, а также в спецкурсах по политической лингвистике. Кроме того, эти результаты могут представлять интерес для специалистов по связям с общественностью при разработке политической рекламы и проведении агитационных кампаний.

Материалом для исследования послужили сплошные выборки из толковых словарей русского языка, словаря синонимов русского языка; видеозаписи и стенограммы предвыборных теледебатов (2003-2004 гг.); аналитические статьи, интервью, колонки обозревателя, письма читателей, опубликованные в «Известиях», «Аргументах и Фактах», «Советской России» и др. печатных изданиях за период 2002-2006 гг.; тексты предвыборной политической рекламы, материалы электронных СМИ, а также материалы национального корпуса русского языка (www.ruscorpora.ru).

В качестве единицы исследования был взят текстовый фрагмент, содержащий обозначение и выражение концептов, составляющих оппозицию. Всего было проанализировано 3000 таких фрагментов.

В работе нашли применение следующие методы лингвистического исследования: метод компонентного анализа словарных дефиниций, контекстуального анализа, свободный ассоциативный эксперимент, а также индуктивный метод, включающий непосредственное наблюдение, анализ, сопоставление, классификацию языковых фактов.

Теоретическую базу исследования составили работы отечественных и зарубежных ученых в области лингвокультурологии и лингвоконцептологии (С.Г. Воркачев, В.Н. Телия, Н.Д. Арутюнова, Ю.М. Лотман, В.И. Карасик, Г.Г. Слышкин, И.А. Стернин, З.Д. Попова, С.Х. Ляпин, А.П. Бабушкин, Ю.С. Степанов), когнитивной лингвистики (Дж. Лакофф, Э. Лассан, В.В. Красных, А. Вежбицкая, В.З. Демьянков, Е.С. Кубрякова, Е.В. Рахилина), лингвистики текста и теории дискурса (Т. ван Дейк, Р. Барт, М.Л. Макаров, О.Б. Сиротинина, Б.А. Плотников, К.Ф. Седов, Е.И. Шейгал, В.И. Шаховский), социолингвистики (Н.Б. Мечковская, Л.П. Крысин, Г.Г. Почепцов), политической лингвистики (Р. Водак, А.Н. Баранов, П.Б. Паршин, М.Р. Желтухина, П. Серио, А.П. Чудинов), жанроведения (М.М. Бахтин, М.Ю. Федосюк, В.В. Дементьев, Т.В. Шмелева).

Данная работа базируется на следующих положениях, доказанных в современной лингвистике:

1. Человеческое сознание в целом, и языковое сознание в частности, характеризуется таким свойством, как антитетичность, которое реализуется в оппозитивности строения дискурса (Ж. Деррида, В.С. Библер, Э. Лассан, Ю.М. Малинович, А.С. Ахиезер).

2. Институциональный (в частности, политический) дискурс обладает специфической ролевой и жанровой организацией (В.И. Карасик, Е.И. Шейгал, А.В. Олянич, Е.В. Бакумова).

3. В процессе развертывания дискурс представляет собой совокупность апелляций к определенным концептам; среди них особо выделяются дискурсообразующие и жанрообразующие концепты (А.В. Олянич, Г.Г. Слышкин, Е.И. Шейгал).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Концептуальная оппозиция «народ - власть» организует пространство политического дискурса, определяя основные векторы коммуникации, ее содержательно-тематическую структуру и жанровую дифференциацию.

2. Концептуальная оппозиция «народ - власть» проявляется в когнитивной и дискурсивной смежности оставляющих ее концептов: «парность» их существования в языковом сознании отражается во взаимообусловленных ассоциативных связях и в регулярной совместной встречаемости в общих контекстах (как на уровне микроконтекста лексической сочетаемости, так и на уровне макроконтекста целого текста).

3. Содержательная структура концептуальной оппозиции образуется взаимодействием интегральных и дифференциальных признаков: а) в рамках понятийной составляющей интегральными признаками являются участие в политической коммуникации, обладание определенными правами и обязанностями по отношению друг к другу, а дифференциальными - различие в институциональном статусе, активный/пассивный характер участия в коммуникации; б) в плане оценочной характеристики оба концепта обладают оценочной амбивалентностью, при этом их контекстуальная реализация характеризуются полярностью оценок; в) образные характеристики концептов «народ» и «власть» коррелируют в рамках оппозиции на базе таких признаков, как «количественность», «сила», «пространственность», «выделимость».

4. Выделены следующие аспекты варьирования концептуальной оппозиции «народ - власть»: а) в рамках понятийного компонента - правовой и статусно-ролевой; б) в рамках образно-оценочного компонента - этический и психологический аспекты.

5. В дискурсивной реализации имен концептов и их вариантов регулярно отражаются основные аспекты взаимодействия субъектов политического дискурса: институциональный, поведенческий и эмоционально-оценочный.

6. Концептуальная оппозиция «народ - власть» реализуется в ряде жанров, адресантом которых выступает народ: лозунг, частушка, анекдот, письмо в газету и др. Письмо в газету является респонсивным жанром политического дискурса, основная цель которого заключается в оценке актуальных политических событий. Данный жанр обеспечивает общение народа с властью в открытом режиме при посредничестве СМИ; его отличает персональность автора и выраженность его идеологической позиции, тематическая однофокусность, обязательное наличие прямого и косвенного адресата.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования докладывались автором на научных конференциях в Волгоградском государственном педагогическом университете (2001-2004 гг.), на заседаниях научно-исследовательской лаборатории «Язык и личность» при кафедре языкознания ВГПУ, теоретических аспирантских семинарах, на региональных конференциях молодых ученых (Волгоград, 2003, 2005 гг.), международных научных конференциях «Аксиологическая лингвистика: проблемы теории дискурса, стилистики, семантики и грамматики» (Волгоград, 2002 г.) и «Аксиологическая лингвистика: проблемы коммуникативного поведения» (Волгоград, 2003 г.), межрегиональных научных чтениях, посвященных памяти профессора Р.К. Миньяр-Белоручева (Волгоград, январь 2006 г.). По теме диссертации опубликовано пять работ общим объемом 1,8 п.л.

Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Глава 1. Концептуальная оппозиция как категория институционального дискурса

1.1 Подходы к изучению дискурса

концептуальный оппозиция политический дискурс

Начиная с середины 20-го века, в науке четко прослеживаются тенденции к интеграции отдельных ее отраслей. Так, лингвистика выходит за рамки традиционного представления о языке как системе, она рассматривает язык в его взаимосвязи с человеческим мышлением, культурой, социумом. Такой подход к изучению языка связан с формированием новой антропоцентрической научной парадигмы, что привело к развороту лингвистической проблематики в сторону человека и его места в культуре. Теперь в центре внимания не столько объект, сколько субъект познания - личность; исследователь анализирует человека в языке и язык в человеке. Поэтому в последние десятилетия стала очевидной необходимость взаимодействия современного языкознания с широким кругом социальных наук, таких как психология, социология, история, этнография, политология, в результате чего появляются новые интенсивно развивающиеся направления в науке - психо-, социо-, прагма-, этнолингвистика, а также когнитивная лингвистика, лингвокультурология и т.п.

Каждая из новых интегральных наук рассматривает взаимосвязь «язык-человек-культура» сквозь призму релевантных для нее параметров. Так, в прагмалингвистке основной акцент делается на функционирование языка в обществе, т.е. рассматривается, прежде всего, лингвистика речи. Социолингвистика, в основном, занимается изучением особенностей языка различных социальных и возрастных групп, основным параметром рассмотрения языковой личности и ее картины мира с позиций социолингвистики становится ее социальная принадлежность. Для когнитивной лингвистики принципиальное значение приобретает взаимосвязь языка и человеческого мышления, данная наука занимается всем тем, что связано с ментальными процессами и состояниями, определением типов знаний и репрезентации этих знаний в голове человека. Но во всех направлениях используется так называемый дискурсивный подход, т.е. изучение человека и особенностей его мышления на основе производимых им сложных коммуникативных событий - развертываемого им дискурса. Как отмечает К.Ф. Седов: «За каждой языковой личностью стоит множество производимых ею текстов (дискурсов)» (Седов 2004: 6).

Широкая сочетаемость термина «дискурс» свидетельствует о неоднозначности его понимания и трактовки: советский дискурс / дискурс перестройки, дискурс власти / инакомыслия, институциональный / личностный дискурс, дискурс Горбачева / Жириновского, расистский дискурс / дискурс об иностранцах и т.п. С одной стороны, в качестве дискурса могут выступать особенности общественной коммуникации определенного периода и строя - советский дискурс, дискурс перестройки. С другой стороны, под дискурсом может пониматься разговор о чем-то - расистский дискурс, дискурс об иностранцах. Третья трактовка «дискурса» основывается на особенностях языковой и культурной компетенции и коммуникативные «привычки» конкретного человека или группы лиц - дискурс Горбачева, дискурс оппозиции, феминистский дискурс. Исследуя сочетаемость слова «дискурс», П.Б. Паршин приходит к выводу, что определение, сопровождающее данный термин, выступает чаще всего как «метафорический агенс, «передающий» некое сообщение своим партнерам по коммуникации - какой-то части общества или обществу в целом» (Паршин 1999), т.е. дискурс - это то, как говорит наука, институт, перестройка и т.д. Таким образом, в понятие дискурс необходимым образом включается способ действия («как»), употребления языка (language-in-use), а также сама ситуация, окружающая коммуникативное событие (дискурс).

Подходы к определению термина «дискурс» рассматривались различными авторами (М.Л. Макаров, В.И. Карасик, Е.И. Шейгал, К.Ф. Седов и др.), поэтому подробно останавливаться на данном аспекте не представляется целесообразным. Вслед за Е.И. Шейгал, мы в своей работе под дискурсом понимаем систему коммуникации, имеющую реальное и потенциальное измерение.

Реальное измерение представляет собой сложное коммуникативное событие, текущую речевую деятельность в определенном социальном пространстве, обладающую признаком процессности и связанную с реальной жизнью и реальным временем, фиксируемую в письменных текстах и устной речи.

В потенциальном измерении дискурс рассматривается как семиотическое пространство, включающее вербальные и невербальные знаки, ориентированные на обслуживание данной сферы. Кроме того, в потенциальное (виртуальное) измерение дискурса входят представление о моделях речевого поведения и набор речевых актов и жанров, специфических для данного типа коммуникации. Последний аспект определяет ролевую и жанровую структуру дискурса (Шейгал 2000: 11).

Социолингвистический подход к изучению дискурса заключается в рассмотрении статусно-ориентированной коммуникации. В.И. Карасик отмечает: «С позиций социолингвистики дискурс - это общение людей, рассматриваемое с позиций их принадлежности к той или иной социальной группе или применительно к той или иной типичной речеповеденческой ситуации» (Карасик 2004: 233). Таким образом, социолингвистика разграничивает два основных вида дискурса: институциональный и персональный (личностный), для которого социальная позиция собеседников не имеет принципиального значения.

Политический дискурс относится к институциональному виду коммуникации, т.е. осуществляется в общественных институтах, общение в которых является составной частью их организации, а участники такого общения выступают в роли представителя определенного социального института в рамках установленных статусно-ролевых и ситуативно-коммуникативных норм (Карасик 1992). К основным параметрам институционального дискурса относятся:

· набор типичных для данной сферы ситуаций общения

· представление о типичных моделях речевого поведения при исполнении тех или иных социальных ролей

· определенная (ограниченная) тематика общения

· специфический набор интенций и вытекающих из них речевых стратегий (Попова 1995, Шейгал 2000).

Одной из важнейших характеристик институционального дискурса является статусная ориентация, которая обуславливает разграничение участников институционального дискурса на агентов (представителей института) и клиентов (людей, нуждающиеся в услугах этого института). В политическом дискурсе взаимодействие участников коммуникации четко описал П. Бурдье: «политическое поле - это место, где в конкурентной борьбе между агентами, которые оказываются в нее втянутыми, рождается политическая продукция, проблемы, программы, анализы, комментарии, концепции, события, из которых и должны выбирать обычные граждане, низведенные до положения «потребителей» (Бурдье 1993: 182).

Характерно, что отношения между агентами и клиентами в рамках институционального дискурса в большинстве коммуникативных ситуаций не являются равноправными: статус представителя института изначально выше, чем статус клиента. «Ядром институционального дискурса является общение базовой пары статусно неравных (подчеркнуто М.Н.) участников коммуникации» (Карасик 2004: 245). В паре субъектов практически любого институционального дискурса можно выделить доминирующего коммуникацию участника общения и зависимого (ведомого). В следующих примерах ролевых диад представлены оппозиции участников статусно-ориентированной коммуникации с первым элементом в качестве оппозитивной доминанты: врач - пациент, священнослужитель - паства, учитель - ученик; - при этом, указанные оппозиции представляют собой варианты базовой оппозиции любого институционального дискурса «агент - клиент».

Одним из основных параметров дифференциации участников институциональной коммуникации на агентов и клиентов, наравне с позицией по отношению к общественному институту, становится профессиональная компетенция коммуникантов в данной сфере, т.е. клиентами выступают так называемые «непрофессионалы» - ученик, паства, пациент.

Для «непрофессионалов» восприятие языка института (профессиональных терминов, жаргона) представляет определенные трудности. Например, пациент, присутствующий при разговоре двух врачей, может не понять из их речи, в чем заключается его болезнь, и как с ней бороться. Специфичной чертой языка политики можно считать его доступность для понимания практически всеми членами языкового сообщества как следствие деспецилизации политических терминов. Как указывает Е.И. Шейгал, масштабная деспециализация в политической коммуникации связана с тем, что политика - единственная профессиональная сфера, общение в которой ориентировано на массового адресата (Шейгал 2000: 20). Поэтому язык политики является прерогативой не только профессионалов в данной сфере, он связан со специфическим использованием общенародного языка как средства убеждения и контроля, т.е. выполняет манипулятивную функцию.

Суть прагмалингвистического подхода к изучению дискурса состоит в «освещении способа общения в самом широком смысле». По сути, прагмалингвистическое изучение дискурса отчасти коррелирует с социолингвистическим и представляет собой в некотором смысле уточнение последнего (Карасик 2004: 239-240). Анализ дискурса как направления прагматики нацелен на исследование функционирования языка в контексте. При анализе дискурса с прагмалингвистических позиций на первый план выходят формальный («оформительский») и содержательный аспекты коммуникации, т.е. «что сказано и как сказано». В рамках данного подхода особое внимание уделяется изучению речевых актов и разнообразных стратегий речевого воздействия.

М.Л. Макаров выделяет различные интерпретации понимания дискурса: формальную, функциональную, ситуативную интерпретацию. Формальное понимание дискурса определяет его как образование выше уровня предложения. Речь идет о сверхфразовом единстве, сложном синтаксическом целом, выражаемом как абзац или кортеж реплик в диалоге, на первый план здесь выдвигается система коннекторов, обеспечивающая целостность этого образования. Функциональная интерпретация в самом широком смысле - это понимание дискурса как использования (употребления) языка, т.е. речи во всех ее разновидностях. В более узком смысле функциональная интерпретация дискурса заключается в понимании дискурса как целостной совокупности функционально организованных, контекстуализованных единиц употребления языка. Контекст как признак дискурса акцентирует внимание исследователей на противопоставлении того, что сказано, и того, что имелось в виду (локуции и иллокуции), а отсюда - на ситуации общения. Ситуативная интерпретация дискурса - это учет социально, психологически и культурно значимых условий и обстоятельств общения, т.е. поле прагмалингвистического исследования. (Макаров 1998: 68-75).

Когнитивный подход к изучению дискурса позволяет перейти от описания единиц и структур дискурса к моделированию структур сознания участников коммуникации.

Моделирование когнитивной базы дискурса осуществляется через анализ фреймов и концептов дискурса (как связующего звена между человеком, языком и культурой), метафорических моделей, стереотипов и идеологем, лежащих в основе ориентации языковой личности (ван Дейк 1997, Баранов 1990, Караулов 1991, Лассан 1995, Чабан 1997, Ильин 1997, Шейгал 2000).

Предметом когнитивной лингвистики является исследование языковых средств (слов, словосочетаний, текстов), репрезентирующих (объективирующих) в языке и речи определенные концепты, поэтому в ее рамках «исследуются все зафиксированные в языке и возможные в нем средства вербальной репрезентации определенного концепта, что позволяет раскрыть разные компоненты содержания концепта и судить о содержании и структуре данного концепта как единицы мышления данного социума» (Попова, Стернин 2001: 15).

Концепт с позиций лингвокогнитологии - «термин, служащий объяснению единиц ментальных или психических ресурсов нашего сознания и той информационной структуры, которая отражает знание и опыт человека» (Кубрякова и др. 1996: 90). «Естественный язык здесь выступает лишь средством, обеспечивающим исследователю доступ к «языку мозга» (Воркачев 2005: 24).

Каждому типу институционального дискурса присущи концепты, которые можно назвать дискурсо-образующими, без их участия коммуникация будет «размытой», содержательное ядро будет отсутствовать. По мнению В.И. Карасика, «центральные концепты, образующие основу общественных институтов, обладают большой генеративной силой в том плане, что вокруг них концентрируется обширная смысловая область, для описания которой необходимо составлять достаточно объемный словарь» (Карасик, 1999: 6). Эти концепты актуализируются в его ключевых знаках (вербальных и невербальных), составляют содержательно-тематическое ядро, формируют семиотическую модель и жанровую структуру того или иного типа дискурса. Дискурсо-образующие концепты системно организованы. В качестве параметров концептуальной организации политического дискурса выступают основные аспекты философского осмысления мира политического: политическая онтология, идеология и аксиология (Шейгал 2002).

При изучении политического дискурса в рамках когнитивного подхода, т.е. при исследовании его концептосферы, мы будем опираться на определение концепта, разработанное В.И. Карасиком:

Концепт - это многомерная ментальная единица, имеющая три важнейших измерения - образное, понятийное и ценностное с доминирующим ценностным элементом (Карасик 1996: 5).

Необходимо отметить, что доминирование ценностного компонента в структуре концепта напрямую связано с наиболее важным аспектом политического дискурса - его аксиологией. При этом ценностная составляющая концептов политического дискурса, как правило, рассматривается также с позиций идеологии. Г.Г. Слышкин разграничивает собственно ценности и ценности идеологические: «Единицы идеологического знания всегда вторичны по отношению к хронологически предшествующим им ценностям, основанным на опыте социума <…> Идеология эксплуатирует уже концептуализированные явления, частично изменяя структуру их ментальной репрезентации путем внесения новых ассоциаций или отсечения старых» (Слышкин 2004: 88). Таким образом, исходя из наличия идеологической ангажированности Г.Г. Слышкин выделяет в структуре концепта особый компонент (присущ не всем концептам), а именно, «идеологемную составляющую, сложившуюся в результате интенциональных действий на формирование или изменение концепта» (Слышкин 2004: 89).

В плане идеологичности языка политики особое значение приобретает архетипная оппозиция «свой - чужой». Без идеологической ориентации политическая борьба, а, следовательно, и сам дискурс, теряет смысл. Когда не определены приоритеты и отсутствует оппозиция по политическим взглядам, становится невозможным ограничить круг «своих» и круг «чужих», вследствие чего неизбежно размывается и ролевая структура политического дискурса.

1.2 Понятие концептуальной оппозиции

Размышления об особенностях менталитета, чертах «национального характера» нередко вынуждают обратиться к проблемам возникновения и функционирования в культуре оппозиций, во многом определяющих ее существенные свойства (Куприянова 2001). В рамках когнитивного подхода к изучению институциональной коммуникации уместно рассмотреть теорию деконструкции, авторство которой принадлежит французскому философу Жаку Деррида. В данном философско-лингвистическом направлении суть деконструкции сводится к тому, чтобы разобрать, разложить и понять структуру какого-либо явления. Ж. Деррида подчеркивал: «Скорее, чем разрушить, надлежало также и понять, как «некий» ансамбль был сконструирован, реконструировав его для этого» (Derrida 1992: 55). Для нас эта теория представляет интерес в части ее применения к изучению текста - в рамках данной теории возникла идея о том, что «дискурс опирается на ряд бинарных оппозиций, где один член носит позитивный характер, а другой негативный» (Лассан 1995: 39).

Отметим, что не во всех оппозициях проявляется четкое разграничение оценки на «плюс» и «минус», поскольку в политической коммуникации субъекты дискурса могут порождать как дискурс конфликта, так и дискурс интеграции. Дискурс конфликта (дискурс власти и инакомыслия), который исследует Э. Лассан, оценочно поляризован, этим и объясняется разграничение позитивных и негативных членов оппозиции. В случае же дискурса интеграции (например, партийный дискурс, дискурс инаугурационного обращения) оценочная поляризованность становится неактуальной, т.к. данный дискурс строится на общности ценностей. Если рассматривать оппозицию в рамках философского подхода как единство и борьбу противоположностей, то в дискурсе конфликта акцентируются различия, а в дискурсе интеграции на первый план выходит единство членов, составляющих оппозицию. В последнем случае противопоставление реализуется не по оценочным, а по статусным и функциональным признакам.

Последователь Ж. Деррида, Дж. Д. Куллер поясняет: «Деконструировать дискурс - это показать <…> те иерархические оппозиции, на которые он опирается» (Culler 1991: 86 - цитата по Лассан). Как мы понимаем, иерархическая структура оппозиций предусматривает выделение наиболее и менее актуальных оппозиций для данного типа дискурса. Так, в политическом дискурсе оппозиция «народ - власть» будет являться наиболее релевантной, она организует дискурс, т.к. без этих участников не будет и самой политики. Иерархически подчиненными по отношению к данной оппозиции являются ее варианты - «гражданское общество - государство», «простые люди - чиновники», «социальные группы - министерства». Кроме того, представляется возможным выделить и другие актуальные для политического дискурса оппозиции: «правые - левые», «авторитаризм - демократия», «монархия - республика» и др.

В.З. Демьянков, изучая природу функциональности, замечает, что «контрастная функция (contrast function): одна из семантико-топиковых функций, с ее помощью содержание различных фрагментов речи противопоставляются, чтобы сделать более ясным иллокутивное намерение. К средствам контрастирования в рамках тематической структуры дискурса относятся антонимия и многочисленные синтаксические средства. Контрастная функция подчинена принципу антитетичности речи» (Демьянков 2003). Таким образом, сам принцип построения дискурса опирается на оппозитивность мышления, т.к. речь является не более чем отражением сознания.

Исходя из идей описанной выше теории деконструктивизма, мы предлагаем рассматривать любой институциональный дискурс через выявление его основных (онтологических) концептуальных оппозиций, т.е. «реконструировать» коммуникативные события в рамках противопоставления их участников.

В лингвистике осмысление проблем, связанных с феноменом оппозиции, имеет достаточно длинную историю. Начиная с работ Р.О. Якобсона и С.Н. Трубецкого, исследовавших фонетические и морфологические языковые оппозиции, интерес к данной теме не ослабевал. При анализе оппозиций в лингвистике необходимо, прежде всего, ориентироваться на работу с (культурно, социально или идеологически) маркированными языковыми единицами, анализировать семантическое наполнение лексем и их контекстные связи.

В.М. Куприянова отмечает, что в культурологии существуют различные варианты подхода к исследованию оппозиции, которую можно рассматривать как структурную единицу культуры или как принцип, организующий картину мира носителя культуры. В методологическом плане данные подходы не противопоставлены друг другу. При исследовании культурных оппозиций в первую очередь необходимо обратиться к знаковому воплощению оппозиции в целом и составляющих ее парных понятий (Куприянова 2001: 66).

В ходе изучения взаимодействия психики и языка получены доказательства того, что оппозиция не является произвольно избранной формой организации материала, но представляет собой фундаментальный принцип восприятия человеком мира, а, следовательно, и принцип формирования знаковых систем. Осмысление нами мира идет сквозь призму антиномичных по природе явлений: «добро - зло», «жизнь - смерть», «свет - тьма». Э. Лассан отмечает, что метод оппозитивного построения дискурса неразрывно связан с таким свойством человеческого мышления, как антитетичность. И хотя данный подход представляет собой в большей мере метод анализа текста на основе выявления «понятийных (концептуальных - прим. М.Н.) бинарных оппозиций» (по Э. Лассан), нам представляется возможным его применение в теории дискурса, а именно по отношению к более сложным коммуникативным событиям, чем просто текст.

Одним из подходов к анализу дискурса является изучение его концептосферы. «Дискурс - это пространство для реализации концептов» (Олянич, 2004: 71). При изучении фактического материала - различных текстов политического дискурса (теледебатов, аналитических комментариев на политическую тему, интервью политиков, писем читателей) - нами было отмечено, что концепты «народ» и «власть» (концепты субъектов политического дискурса) в речи часто выступают в связке, в рамках концептуальной оппозиции. Нам представляется, что изучение концептуальной оппозиции может стать эффективным способом исследования дискурса, поскольку взаимодействие участников институционального общения являет собой суть того или иного типа дискурса.

Идея изучения укрупненного концептуального образования (единства) встречается также у Н.К. Рябцевой, которая рассматривает понятие «концептуальной интеграции» (Riabtseva, 2003), в идеях Т. Андерссона, который анализирует концепты в позиций диалектической теории (Andersson, 1995), а также в ряде диссертационных работ, выполненных под руководством Ю.М. Малиновича (Мишуткина 2004, Борисова 2004, Пашаева 2004), в которых анализируются «семантически сопряженные категории» «добро/зло», «жизнь/смерть», «любовь/ненависть» и другие.

В целом, такой подход к рассмотрению языковой действительности является относительно новым и малоизученным. «В основе бинарности оппозитивного структурирования лежит принцип синергетики, позволяющий рассматривать мир как самоорганизующуюся комплексную систему, базирующуюся на понятии симметрии и асимметрии отношений» (Борисова 2004: 5).

Отметим ряд принципиальных выводов, сделанных в работах, посвященных анализу семантически сопряженных категорий. Анализируя семантически сопряженные категории «добро/зло», И.В. Пашаева заключает, что данные категории «характеризуются непрерывностью семантического пространства и имеют определенную зону пересечения, где та или иная оценка может приобретать положительный или отрицательный смысл в зависимости от конкретной языковой ситуации» (Пашаева 2004: 6). Нам представляется, что данные свойства присущи абсолютному большинству «оппозитивных» (бинарных) концептов, и реализуются в амбивалентности оценочной составляющей многих концептов. Например, концепт «война» в контексте «захватническая война» характеризуется резкой отрицательной оценкой (совпадает с ядром оценочного компонента), а в случае употребления контекстов «война за независимость», «освободительная война» концепт «война» приобретает положительную оценку (периферия оценочного поля концепта).

Концептуальной оппозицией в широком понимании можно считать бинарную оппозицию концептов, находящихся между собой в отношениях противоположности («материальное - духовное», «красота - уродство», «день - ночь» и т.п.).

В философии идея оппозитивности (противоположности) рассматривается в контексте диалектического подхода к изучению действительности. Категория диалектического противоречия имеет важное методологическое значение для современной науки, которая все чаще сталкивается с противоречивой природой объектов. Диалектическое мышление не рассекает целое, абстрактно разделяя крайности, а, напротив, осваивает целое как органическое, как систему, в которой противоположности взаимно проникают, обусловливая весь процесс развития. Нет противоположностей без их единства, нет единства без противоположностей (ФС, 1991). Соответственно, философская категория противоположности, положенная в основу определения концептуальной оппозиции, характеризуется такими свойствами как взаимообусловленность, взаимополагание, взаимоисключение и взаимопроникновение противопоставляемых реалий. В рамках институционального дискурса концепты «народ» и «власть» можно рассматривать как взаимообусловленные противоположности (без одного из участников не состоится дискурс, и политическая деятельность потеряет смысл).

Диалектика рассматривает внешние противоположности не как изначально различные сущности, а как результат раздвоения единого, в конечном счете, как производные от внутренних. Это позволяет говорить о том, что параметр взаимообусловленности противопоставляемых в рамках оппозиции понятий реализуется в интегральных признаках «парных» концептов, которые представляют собой основание для разграничения. «Для всяких оппозиций необходим третий член. Это некое место, откуда разводятся два члена оппозиции. Если А и В отличны, то есть А, есть В и есть некое Х, которое производит само отличие или где это отличие происходит» (Гаспарян http://anthropology.ru/ru/texts/gasparyan/diver. html). Отметим, что оппозитивные концепты противопоставляются в рамках каждого компонента: понятийная, ценностная и образная составляющая.

Противоположность, как основной критерий выделения оппозиции, предусматривает, помимо понятийного противопоставления, также наличие оценочного разграничения у феноменов, составляющих оппозиционную пару. На наш взгляд, термин «понятийная бинарная оппозиция», предложенный Э. Лассан, не в полной мере отражает суть феномена и нуждается в уточнении. Прежде всего, ценностный аспект позволяет выделить феномены, составляющие концептуальную оппозицию: «свет = хорошо - тьма = плохо», «здоровье = хорошо - болезнь = плохо», «разведчик = хорошо - шпион = плохо».

Подчеркнем, что наше понимание ценностного аспекта концептуальной оппозиции не сводится к дихотомии «хорошо - плохо», ведь разделение на «белое» и «черное» значительно сужает картину мира, не позволяет познать окружающие явления во всем их многообразии. «Оказывается, что ничто само по себе не является ни хорошим, ни плохим. И лишь процесс мышления присваивает явлениям определенные ярлыки. Обнаруживается, что объективное существование вещей носит не аподиктический, а проблематический характер» (Берснев 2000: 64). Аксиологическая составляющая концептуальной оппозиции исходит, прежде всего, из набора оценочных признаков, составляющих фреймы соответствующей пары концептов. Например, концептуальная оппозиция «демократ - либерал» не вписывается в отношения «плюс - минус»: каждый концепт подразумевает под собой определенную систему ценностей и приоритетов, обусловленных идеологическим тезаурусом индивидуального и коллективного субъекта, что позволяет ориентироваться в политическом пространстве.

Феномен оппозитивности концептов по их ценностному компоненту коррелирует с таким явлением в языкознании, как прагматическая антонимия (когда в антонимическую пару связываются лексемы, не находящиеся в строго антонимических отношениях в структуре языка, но образуют оппозицию по контексту). При функционировании концептуальной оппозиции контекст понимается в самом широком смысле, как вся ситуация общения, сам дискурс. Контекст устанавливает рамки, в которых противопоставляемые явления функционируют, и ограничивает сферу употребления самих концептов.

Специфика прагматической антонимии заключается в ее подвижности, что допускает возможность разного лексического наполнения в соответствии с меняющейся ситуацией (Китайгородская, Розанова 1995: 101). Эта «нестабильность» является следствием того, что семантическое основание прагматической антонимии в политическом пространстве составляет идеологическая оппозиция «свой - чужой», которая отражает крайнюю степень полязированности массового сознания, отсутствие полутонов (Китайгородская, Розанова 1995).

Под концептуальной оппозицией в плане ролевой структуры институционального дискурса мы понимаем взаимосвязь концептов субъектов институционального дискурса, обладающих асимметричным социальным статусом (агентов и клиентов). Так, для педагогического дискурса в качестве концептуальной оппозиции будет выступать оппозиция «ученик - учитель», для религиозного дискурса - «бог/священнослужитель - паства», для медицинского дискурса - «врач - пациент». Таким образом, категория противоположности применительно к концептам институционального дискурса воплощается в разграничении статусно-ролевых отношений, т.е. базовым признаком концептуальной оппозиции в рамках институционального дискурса является социальный статус участников коммуникации. Говоря о концептуальной оппозиции в ролевой структуре институционального дискурса, мы подразумеваем, что участники институциональной коммуникации в дискурсе концептуализируются, что и позволяет изучать именно концептуальную оппозицию, а не просто диаду субъектов дискурса.

Вслед за Е.И. Шейгал, мы разграничиваем следующие типы концептов политического дискурса на основании основных аспектов осмысления политического мира: онтологические, аксиологические и идеологические концепты. К онтологическим концептам относятся концепты, обеспечивающие само существование политики и политической коммуникации, т.е. концепт ведущей интенции политического дискурса («власть») и концепты субъектов политики («народ», «Политик», «Общество», «Президент» и др.). Аксиологические концепты отражают базовые политические ценности («Равенство», «Справедливость», «Патриотизм» и др.). К идеологическим концептам относятся концепты политических ориентаций («Коммунизм», «Демократия», «Либерализм» и др.) (Шейгал 2002б). Оговорим, что в данном диссертационном исследовании в рамках концептуальной оппозиции мы будем рассматривать именно онтологические концепты, т.к. они формируют институциональный тип дискурса, в то время как аксиологические концепты дискурса в определенном смысле универсальны, т.к. одни и те же концепты базовых ценностей могут реализовываться в различных типах дискурса.

Выводы по главе 1

Изучение дискурса как лингвистической категории происходит с различных позиций - социального аспекта, прагмалингвистического подхода и когнитивного подхода. Последний предполагает, прежде всего, изучение и моделирование когнитивной базы дискурса через анализ его концептосферы, стереотипов, идеологии.

Базовое свойство антитетичности сознания позволяет анализировать дискурс на основе выделения его базовых концептуальных оппозиций, т.е. бинарных оппозиций концептов, находящихся между собой в отношениях противоположности. При этом категория противоположности характеризуется такими свойствами как взаимообусловленность, взаимополагание, взаимоисключение и взаимопроникновение противопоставляемых реалий.

В рамках ролевой структуры политического дискурса концептуальная оппозиция представляет собой взаимосвязь концептов субъектов институционального дискурса, обладающих асимметричным социальным статусом (агентов и клиентов). Взаимосвязь рассматривается в данном случае как свойства категории противоположности.

Параметры взаимообусловленности и взаимополагания противопоставляемых в рамках оппозиции концептов реализуются в наличии интегральных (инвариатных) признаков «парных» концептов, которые представляют собой основание для разграничения дифференциальных признаков оппозитивных концептов (категория взаимоисключения). Отметим, что концепты противопоставляются в рамках каждого компонента: понятийная, ценностная и образная составляющая.

Глава 2. Актуализация концептуальной оппозиции «народ - власть» в современном российском политическом дискурсе

Рассмотрим, прежде всего, основные подходы к трактовке понятий «народ» и «власть» в социологии.

С позиций социологии народ представляет собой «единое социальное целое, поскольку имеет общую историческую судьбу, существенные признаки сходного образа жизни и нравов, а также чувство принадлежности к единой исторической общности» (КС по социологии). В силу исторической общности, отмеченной в определении краткого словаря по социологии, народ является носителем коллективного социального опыта, который и определяет сходный образ жизни, а также наличие сходных мифов и стереотипов в сознании.

Понятие «власть» в социологии трактуется, прежде всего, как форма социальных отношений. Основной характеристикой данных отношений является возможность влиять на характер и направление деятельности и поведения, как отдельных людей, так и социальных групп посредством различных механизмов: экономических, идеологических, организационно-правовых. Главными средствами осуществления политической власти являются административные акты и правовые нормы. Система власти основана на отношениях субординации, т.е. многоуровневого подчинения - иерархии.

Отметим, что в лингвистике культурный концепт «власть» не раз становился предметом специального рассмотрения, его изучением занимались Р. Водак, Е.И. Шейгал, А.В. Захаров, С.А.Дроздова. Причина такого внимания к концепту «власть», на наш взгляд, заключается в двусторонности трактовки самого термина «власть»: с одной стороны, она понимается как «способность, право и возможность принуждения», с другой стороны, это люди - носители власти. В своей работе мы суммируем основные результаты исследователей концепта «власть» и рассмотрим подробнее концепт «народ», т.к. он менее освещен в научной литературе.

2.1 Лингвокультурный концепт «власть»

Исследователи концепта «власть» отмечают многоликость и многоаспектность данного феномена, проявляющиеся в различных сферах человеческого бытия.

Русская лексема власть этимологически связана с обладанием. В коллективном сознании власть - это объект отчуждаемой принадлежности, который может быть объектом приобретения, передачи, утраты, а также добычи и завоевания (Жданова, Ревзина 1992; Шейгал 2000). Сема «сила» составляет понятийное ядро концепта власть и номинативно реализуется как твердость, жесткая, могучая, кулак, танк, диктатура, подавление (Шейгал 2000).

Образно власть воспринимается с двух позиций: как нечто созданное человеком (реализуется в метафорах архитектурного строения, механизма) и как нечто естественно существующее (метафорически представлено как живое существо, явление природы). Также отмечается текущий, преходящий характер власти (Шейгал 2000).

С позиций оценки словарные статьи не в полной мере отражают ценностный компонент концепта «власть», иногда оценка выражена имплицитно (сила, господство), что предполагает неоднозначность трактовки (как следует относиться к понятию силы, например, - это хорошо или плохо?). В связи с этим при рассмотрении оценочной составляющей концепта «власть» возникает необходимость обращения к экспериментальным методам исследования, а также к методу контекстуального анализа. В контексте, а также по данным экспериментальных методов изучения концепта (Шейгал 2000; Лудильщикова 2004) власть преимущественно характеризуется негативной оценочной реакцией.

Одним из атрибутов власти следует признать тайну/загадку (в диахроническом аспекте - чудо/колдовство) (Шейгал 2000, Захаров 1998). Суть политики предполагает разделение субъекта (правитель) и объекта (народ) власти. Исторически «психологическая дистанция между ними была значима в любых общественных системах, от шамана до президента как представителя высшей власти» (Gronbeck 1996: 39). При этом психологическая дистанция рассматривается как ореол таинственности, священный трепет при общении с власть имущими, осознание особой мудрости и проницательности «вождя» (Шейгал 2000: 63). М.А. Кормилицына анализирует интервью В. Мау, одного из разработчиков реформ, входившего в команду Е. Гайдара, с позиций того, насколько в его ответах отражается позиция власти. При этом подчеркивается его высокомерие, граничащее с презрением: «В. Мау ведет себя как человек, постигший высшую истину, которую обычный человек понять не может» (Кормилицына 2004: 12). По сути, эта высшая истина и есть тайна, недоступная народу.

Еще одной важной характеристикой власти является ее персонализация, которая выражается в представлении о власти, как о конкретных людях, обладающих ею (властью) (Шейгал 2000). Таким образом, конкретизация властной личности противопоставляет концепт «власть» концепту «народ» как единичное общему.

Выделяются несколько аспектов политической власти:

1) Реляционный характер - политическая власть применима лишь к групповым и массовым объектам; «власть это всегда отношение, взаимодействие, власть кого-то над кем-то». Данный параметр реализуется в разграничении субъекта (властные структуры) и объекта (общество, электорат) политической власти (Водак 1997; Шейгал 2000).

2) Директивный аспект - здесь власть трактуется как господство, обеспечивающее выполнение приказа, директивы (Ильин, Мельвин 1997; Шейгал 2000).

3) Функциональный аспект - согласно ему власть понимается как способности и умения реализовать функцию общественного управления. С данным аспектом связано изучение ресурсов власти, т.е. используемых ею инструментов для осуществления господства: власть принуждения, должностная власть, референтная (личная) власть (Ильин, Мельвин 1997; Lussier 1990; Шейгал 2000).

4) Коммуникативный аспект - рассматривается в контексте проблемы соотношения языка и власти. «Язык обретает власть только тогда, когда им пользуются люди, обладающие властью; сам по себе язык не имеет власти» (Водак 1997: 19), т.е. коммуникативный аспект связан с тем, что власть так или иначе реализуется через общение, через отношения власти, в политике власть - это, прежде всего, говорение (Ильин, Мельвин 1997; Гаджиев 1997; Водак 1997; Шейгал 2000). Власть в речи проявляется, прежде всего, в том, что «обладающие властным статусом коммуниканты контролируют и ограничивают коммуникативный вклад нижестоящего участника (не обладающего властью)» (Шейгал 2000: 89).

С.А. Дроздова анализирует полевую структуру концепта политического дискурса «власть» в рамках выделения двух концептуальных зон: «власть - влияние» и «власть - система». Понятийное ядро концепта «власть» в первой из обозначенных концептуальной зоне составляют различного рода властные политические отношения, имеющие имплицитные семы «право», «влияние», «воздействие». В рамках второй концептуальной зоны автор рассматривает концепт «власть» как «органы государственного управления», подразумевая под органами государственного управления, в том числе, и лиц, облеченных властью, т.е. работающих в этих органах. В исследовании С.А. Дроздовой отмечается большая роль персонификации в рамках концептуальной зоны «власть-система», в результате чего власть предстает как субъект, сила и ум которого оценивается в первую очередь (Дроздова 2004). В плане изучения концептуальной оппозиции «народ - власть» нас интересует, прежде всего, именно «власть-система».

...