В плане реализации в лозунговых жанрах социально-психологических ролей можно выделить следующие характеристики адресата и адресанта в различных жанровых разновидностях лозунга:

· В протестном лозунге - адресант предстает как обиженный, несправедливо обделенный, ущемленный в правах, проигравший, но обладающий моральным превосходством над победившим; адресат предстает в двух вариантах: а) ущемляющий права и личное достоинство адресанта (вор и грабитель, виновник плачевного состояния адресанта) и б) покровитель, крепкая рука, суровый, но справедливый и заботливый отец.

· В рекламном лозунге происходит смена позиций адресата и адресанта на прямо противоположные, по сравнению с протестным лозунгом - адресантом выступает либо сам кандидат, либо некий посредник (человек, обладающий большим общественным признанием и авторитетом), в последнем случае адресант является принципалом, который предстает в образе некоего волшебника исполняющего желания адресат; образ самого адресата в рекламном лозунге реализуется в бесконечном множестве ипостасей, в зависимости от политической стратегии избирательной кампании, выбранной кандидатом. Существенную часть образа адресата составляют его ценностные приоритеты, совпадающие с идеологической позицией принципала. Но в любом случае адресат рекламного лозунга предстает как человек, разочаровавшийся в нынешней власти и жаждущий перемен к лучшему, патриот, радеющий за процветание своей страны, мечтающий о порядке и достойном отношении к своей личности со стороны государства (Енина 1999).

План содержания лозунга характеризуется: тематической однофокусностью, максимальной эксплицитностью выражения идеи, злободневностью содержания, аксиологической маркированностью и эмоциональностью.

В плане выражения основными характеристиками лозунга являются его краткость (одно простое предложение), как правило, наличие в тексте фонетических и графических стилистических приемов в качестве основных средств привлечения внимания.

Смеховые жанры.

Особенность российского политического дискурса состоит в том, что основная часть коммуникации по линии «общество > институт» представлена, прежде всего, смеховыми жанрами. По мнению А.В. Дмитриева, само «происхождение смеха может быть прослежено из взаимодействия господства и подчинения» (Дмитриев 1998: 8). В политической коммуникации роль юмора становится многозначной и противоречивой. С одной стороны, юмор при исследовании политического дискурса ассоциируется, прежде всего, с властью. По словам И.Ф. Ухвановой, исследующей проблему взаимоотношения юмора и власти, «смех - сильное оружие. Умение пользоваться им и направлять на противника - индивида (субъекта политики), группу, институт, идею - входит в арсенал политической деятельности и является определенной формой власти» (Ухванова 2000: 149). С другой стороны, народный юмор в политике становится актуальным и представляет собой форму сопротивления общества. Во взаимоотношениях общества и власти, общество выступает преимущественно пассивным наблюдателем политического процесса. В данном случае комические жанры отражают реакцию народа на политику, причем чаще именно в сатирической форме. Комические народные жанры политического дискурса (частушка, анекдот), как и лозунг, можно отнести к агональным жанрам, их реализация - это своего рода сублимация политической агрессии.

Политическая частушка. В отличие от лозунга, основным адресатом политической частушки в большинстве случаев выступает равный по статусу представитель народа. Хотя в случае появления политической частушки как жанра СМИ, «интимизация» отношений автора и адресата исчезает, адресат отдаляется от автора и исполнителя частушки, становится менее конкретным, появляется адресат-наблюдатель в виде представителей власти, и это, соответственно, влияет на реализацию частушки. То же самое происходит и с частушкой, реализуемой в коммуникативном событии «показательного вечера народного творчества» в присутствии представителей власти, например, концерт, посвященный какому-либо празднику. При соблюдении же классических канонов частушечного жанра основными параметрами такого общения являются неформальность обстановки, близость дистанции общения, контакт адресата и адресанта. Это определяет специфику используемых в частушке речевых жанров - сетование, осуждение, а также особенность плана языкового выражения - краткость изложения, использование стилистически сниженной лексики. Е.И. Шейгал рассматривает политическую частушку с позиций социально-политических установок, выражаемых ею, которые в свою очередь складываются из когнитивного, ценностного и аффективного компонентов. Когнитивный компонент политических установок, отраженных в частушках, выражается в наивном, поверхностном уровне политического знания. «Автора и исполнителя частушки политика интересует … лишь с той степени, в какой она затрагивает его быт и личную повседневную жизнь» (Шейгал 2005: 141). А.В. Захаров отмечает, что внимание адресата-наблюдателя приковано в большей степени не к «игрокам» политического спектакля как таковым, а скорее к общему раскладу сил в верхних эшелонах власти, т.е. общество отслеживает, прежде всего, перестановки в правительстве и подведомственных ему структурах, т.к. именно с такими переменами связываются надежды людей на решение жизненно важных проблем (Захаров 1998). В рамках рассмотрения ценностного компонента (базируется на стереотипах) политических установок, выражаемых в частушке, Е.И Шейгал выделяет апологетические и сатирические типы частушек. С позиций аффективного компонента политических установок рассматривается доминирующий вектор эмоционального отношения к действительности и выявляется, вопреки негативизму исполнителя и адресата по отношению к власти, такая черта политической частушки, как жизнерадостная тональность, что проявляется в оптимистичном умонастроении «нам все нипочем» (Шейгал 2005: 139-144).

Несмотря на краткость изложения, политические частушки не лишены масштабных зарисовок, что определяется сильным влиянием политических процессов в обществе. А.В. Дмитриев в этой связи замечает: «Они (политические частушки) не могли не испытать последствий эпохальных событий того времени» (Дмитриев 1998: 47). В отличие от бытовой частушки, политическая частушка характеризуется большей злободневностью содержания и «остротой» языкового выражения. Такая «вседозволенность» выражения своего мнения и отношения к политическому действу происходит от невозможности определения авторства, по сути, это жанр коллективный.

Анекдот. Политический анекдот по своим основным функциям близок к жанру частушки - «обнажение» актуальных проблем современной политической деятельности, обеспечение «выхода отрицательных эмоций». Но, анекдот, в отличие от частушки, имеет иную композиционную структуру, основанную, прежде всего, на механизме парадоксального снятия оппозиций. А. Чернышев описывает действие анекдотического жанра следующим образом: «Не секрет, что наша культура выстроена на взаимопротиворечивых основаниях, и сколько-нибудь устойчивая система приоритетов, соотносящая эти основания друг с другом, в ней отсутствует. … В анекдоте исходное противоречие сначала заостряется до предела, а потом напряжение на полюсах снимается, что влечет за собой смеховую разрядку. Основные для культуры оппозиции постоянно прогоняются через анекдот, молниеносно перемещаясь вверх-вниз вдоль вертикальной аксиологической оси» (Чернышев 1992: 18). С другой стороны, в политической частушке в равной степени отражаются, как отношения общества к власти, так и отношение общества к самому себе. То есть в частушках содержится и саморефлексия (при этом вектор критики направлен «вовнутрь», имплицитно осуждаются пороки самого общества). Политический анекдот, наоборот, характеризуется большей направленностью на власти, объектами насмешки выступают, прежде всего, политические деятели. Нам представляется, что по своему положению в поле жанрового пространства анекдот располагается ближе к прототипным жанрам, чем частушка. Анекдот более «официален» он может вплетаться в крупные речевые жанры, реализуемые политиками (как то: дебаты, публичное выступление, интервью). Хотя «народный» политический анекдот, так же как и частушка, чаще реализуется в контексте неформального общения, в атмосфере дружеской раскованности. С позиций социологии А.В. Дмитриев выделяет шесть типов категорий политического анекдота в зависимости от объекта осмеяния. Данная классификация имеет градуальную структуру (от общего к частному):

1) анекдоты про политическую идею;

2) анекдоты про социально-политические образования («чиновники», «новые русские»);

3) анекдоты про политические институты (партия, армия);

4) анекдоты про символы (знамя, гимн);

5) анекдоты про другие «враждебные» этнические группы (американцы, украинцы);

6) анекдоты про политических деятелей.

Сам автор данной классификации отмечает определенную условность выделенных типов политического анекдота.

Отметим, что если в целом политический анекдот относится к агональным жанрам, то анекдот про другие национальности в политическом ракурсе представляет собой, напротив, средство интеграции власти и народа, которые совместно выступают в оппозиции другим нациям, реализуя особый вариант архетипной дихотомии «свой - чужой». Говоря о межкультурной коммуникации, В.В. Красных подчеркивает, что в случае межэтнического общения оппозиция «свой - чужой» становится более «рельефной», актуальной: «Понятно, что при наличии единой когнитивной базы в условиях межсоциумной коммуникации существует большое «поле» для взаимопонимания, при этом возможно прогнозирование с определенной долей «попадания». При межкультурной коммуникации различий может быть больше, чем совпадений, причем последние будут, скорее всего, квазисовпадениями» (Красных 2003: 96). Соответственно, в политических анекдотах на «международную» тематику «свой» политик чаще характеризуется положительной оценкой. Сравним следующие анекдоты, участником которых является один и тот же политический деятель:

1) Разговор двух мужиков:

- Ты знаешь, кто у нас в стране больше всех политические анекдоты любит?

- Hе-а.

- Путин!

- Hу да??

- Угу, он их коллекционирует... Вместе с рассказчиками.

В данном примере прямым объектом насмешки становится политик, который характеризуется негативной оценкой. В анекдоте присутствует намек на его профессиональное прошлое (сотрудник разведки), что реализуется в создании образа жестокого «чекиста», который за любое проявление инакомыслия может потребовать наказания. Контрастность противопоставления «народ - власть» интенсифицируется за счет стилистической маркированности лексемы «мужики», которая принадлежит к пласту разговорного лексического фонда языка - в данном контексте невозможна синонимическая замена на слово «мужчины» (Разговор двух мужчин). В данном случае имплицитно выражен и образ народа - «свой парень», простой, ценящий свободу мысли. При этом параметр «простоты» становится важным для разграничения «свой - чужой» и определения принадлежности именно к народу.

2) Идет встреча глав государств. Неожиданно появляется господь Бог и говорит:

- Господа президенты, у меня для вас новость: через две недели - конец света.

Все президенты вернулись домой. Билл Клинтон, выступая с еженедельным обращением к американскому народу, сказал:

- У меня для вас две новости: одна хорошая, другая плохая. Хорошая - Бог все-таки есть. Плохая - через две недели будет конец света. Владимир Путин, выступая перед россиянами, так сказал:

- Дорогие россияне! У меня для вас две хорошие новости: первая - бог все-таки есть, а вторая - я буду президентом до конца света.

Данный анекдот находится в одном ряду с другими межэтническими анекдотами («про немца, француза и русского»), в которых восхваляются определенные качества, свойственные «своим»: ум, находчивость, удаль; и порицаются черты «чужих»: глупость, пессимизм, неумение действовать в критической ситуации. Так и в данном примере, насмешка над российским политиком носит благожелательный характер, одобряется его оптимистическое отношение к реальности, в противопоставлении с «чрезмерно» серьезным восприятием мира «чужим» президентом.

Отметим, что специфика указанных жанров состоит в их преимущественной агональности, для них характерна жесткая оценочная поляризация концептуальной оппозиции «народ - власть».

3.3.2 Письмо в газету как жанр политического дискурса

Какое место занимает письмо в газету в жанровой структуре политического дискурса? Письмо в газету можно отнести к маргинальным жанрам политической коммуникации, т.к. он находится на периферии политического дискурса (на стыке с дискурсом масс-медиа и персональным дискурсом), то есть этот жанр не является облигаторным для политического дискурса, но при этом связан с ним содержательно. С другой стороны, данный жанр имеет значительное влияние на политическую коммуникацию, фактически он обеспечивает общение народа с властью в открытом режиме при посредничестве СМИ. Именно поэтому в других газетных жанрах (аналитические статьи, комментарии и др.) можно найти ссылки на письма читателей: Таких писем к нам приходит немало; А вот письмо другого нашего читателя; С таким письмом обратился к нам читатель; Откликом на … стали десятки писем наших читателей; наши читатели опровергли вышеупомянутые заявления политиков и экспертов; наши читатели в большинстве своем не понимают ….

Следует отметить, что далеко не каждое общественно-политическое издание помещает на свои страницы рубрику с письмами читателей, несмотря на достаточно высокий потенциал использования данного жанра в политической коммуникации. Здесь многое определяют традиции печатного издания и редактор, который регулирует и направляет коммуникативный процесс в рамках постоянной рубрики или раздела, создавая в конечном счете общий стиль рубрики.

Е.И. Шейгал предлагает рассматривать жанровое пространство политического дискурса по четырем признакам: институциональность, субъектно-адресатные отношения, социокультурная дифференциация и событийная локализация (Шейгал 2000).

Признак институциональности носит градуальный характер, что отмечалось разными исследователями, занимающимися изучением дискурса (В.И. Карасик, Е.И. Шейгал, Г.Г. Слышкин и др.). Следует отметить, что все жанры, обеспечивающие коммуникацию по линии «клиент > агент» характеризуются меньшей степенью институциональности, чем жанры в рамках коммуникации «агент > клиент», так как клиент является «непрофессионалом», его основная деятельность в меньшей степени связана с институтом. Соответственно, на оси институциональности жанр письма в газету располагается ближе к полюсу неформальности, хотя в данном жанре сочетаются признаки как неформальной, так и формальной коммуникации. Автор излагает свое мнение, т.е. источник сообщения неофициальный, поэтому коммуникацию, осуществляемую посредством письма, можно отнести к личностной сфере общения. Но, с другой стороны, письмо в газету является в определенном смысле «открытым», канал общения общедоступен, официален, и потому такое письмо как жанр перестает быть личностным, автор принимает на себя всю ответственность своих слов.

Признак субъектно-адресатных отношений предполагает разграничение понятий политической деятельности и политического участия на основе направленности коммуникации (Шейгал 2000: 258-259). Жанр письма в газету относится к жанрам политического участия, коммуникация осуществляется по линии «представитель общества - СМИ - общество (потенциально - институт)». Таким образом, адресатом данного жанра могут одновременно выступать и власть, и общество в целом.

Признак социокультурной дифференциации обусловлен неоднородностью субъектов политики в плане их ценностных ориентаций. Идеологическая позиция издания приводит к тому, что его целевую аудиторию составляет определенный круг читателей, разделяющих эту позицию. Сравним письма, которые выражают противоположные политические взгляды - (1) либеральные и (2) коммунистические: (1) На любопытные выводы, например, наталкивает чтение последней страницы газеты «Известия», где под рубрикой «Обратная связь» печатаются письма читателей. Понятно, что среди этих самых читателей патриотов, и тем более коммунистов, практически не бывает (Сов. Россия); (2) Зюгановцы и рогозинцы, как попугаи, обвиняют в низкой рождаемости «преступный режим», и, конечно же, Чубайса; Яблококоммунистическими страшилками меня не запугаешь (Изв.). В приведенных примерах явно выражен аспект агональности политического дискурса, очевидна речевая агрессия по отношению к читателям, разделяющим противоположную идеологическую позицию. Данная агрессия нацелена, прежде всего, на понижение статуса «оппонента»: не патриот, как попугаи, страшилки.

По параметру событийной локализации, письмо в газету относится к числу жанров, не привязанных жестко к какому-либо виду политического события, оно может представлять реакцию на публичные выступления, заявления, объявление результатов каких-либо событий, на статью, интервью, комментарии, а также на письма других читателей. Данный жанр актуален во время предвыборной кампании, политического скандала и иных событий политической жизни.

Для анализа письма в газету как жанра политического дискурса мы используем «анкету речевого жанра», предложенную Т.В. Шмелевой (Шмелева 1998), на основе которой строится модель речевого жанра, состоящая из семи конститутивных признаков. Нами были проанализированы письма в «Известия» и письма в «Советскую Россию» (приложение «Голос народа», Интернет-версия).

1. Коммуникативная цель. О.В. Гусева, анализируя содержательный аспект открытого письма (в понимании О.В. Гусевой, любой текст, авторами которого являются представители общества, а пространством его реализации становятся СМИ), отмечает преобладание «фатики» в открытом письме над «информатикой». Этот фактор определяет ведущую интенцию жанра - вступить в контакт с другими читателями, поделиться собственными переживаниями (Гусева 2005). Это в полной мере можно отнести и к жанру письма читателя в газету, который представляет собой оценочный жанр. Его основной целью является оценка того или иного политического события, а также представление собственного мнения, обмен мнениями: Мне кажется, автор статьи «Ненависть № 1 Межнациональная» Дмитрий Соколов-Митрич не учел ряда обстоятельств; Средняя Азия начинает пожинать плоды слабости, проявленной экс-президентом Киргизии Аскаром Акаевым; События последних дней показали, что и российские люди способны противостоять государству, мало заботящемуся о его нуждах. Коммуникативную цель каждого конкретного письма можно определить по набору речевых актов, используемых автором. Следует отметить, что чаще для реализации жанра письма в газету используются речевые акты, выражающие эмоциональное состояние - упрек, негодование: Но вот его (Клода-Жана Бертрана - прим. М. Н.) взгляды на задачи журналистики и нормы поведения журналистов вызывают шок; Еще позорнее, что государство, называющее себя социальным, не просто не заботится о нуждающихся в его защите и покровительстве, а отбирает у них последнее (Изв.); а также речевые акты поддержки, доверия/недоверия: Заявляю свою полную поддержку выступлению обозревателя … (Изв.); Если Путин В.В. совершенно не считается с мнением своего народа, думайте люди, когда голосуете (Сов. Россия).

2. Образ автора. В данном случае в качестве автора выступает представитель общества (народа), на которого рефлексируемое событие так или иначе повлияло, затронуло эмоционально. Автор в данном жанре индивидуален и является представителем народа. Роль народа в политическом процессе может сводиться к двум ипостасям: активная личность и пассивная личность: он либо участвует (активная личность) в политической жизни страны, либо наблюдает ее (пассивная личность). Обратимся к языковой личности автора. Чаще всего, это социально и коммуникативно активный представитель общества, его интересует политический процесс. Как читатель определенной газеты автор письма разделяет ее идеологическую позицию. Профессиональный и возрастной параметры личности учитываются в наименьшей степени, если только не идет речь о событии, повлиявшем на ту или иную социальную группу (студенты, пенсионеры и др.), к которой относится и автор. В этом случае в подписи присутствует соответствующая ссылка: пенсионер, педагог, экономист, «осчастливленный» медработник, студент и др.

3. Образ адресата. Для жанра письма в газету актуальны два типа адресата (в типологии Г.Н. Почепцова) - прямой и косвенный (или адресат-наблюдатель) (Почепцов 1986), причем отмечается явное преобладание косвенного адресата, для которого характерна массовость и неопределенность. Следует отметить двуплановость косвенного адресата, фактор присутствия которого учитывает автор, рассчитывая получить его реакцию. Таким адресатом-наблюдателем одновременно выступают и представители общества, и представители власти: Правительство обязано разработать поэтапную программу ликвидации бедности.

В качестве прямых адресатов в жанре письма в газету могут выступать: 1) представители власти - Власть, послушай меня!; Что скажете, господа юристы и господа парламентарии?; Господин Президент!; 2) журналисты - Уважаемый господин Николаев! Посылаю Вам свои замечания по поводу Вашей статьи от 16.03.2005 «Укрепление государства ведет к ослаблению власти»; 3) другие читатели - Потрясен тем, что читатель Георгий Трубников ставит знак равенства между Анатолием Чубайсом и Петром Столыпиным; Доктор экономических наук А.И. Каган утверждает … («Союз челноков и интеллигенции», 17.05.2005) - опубликовано в рубрике «Читатель - читателю». Иным способом экспликации адресата в лице власти пользуется «Советская Россия», в ней напрямую озаглавливаются письма читателей, по их адресованности в тот или иной государственный орган: В Комитет по здравоохранению Госдумы; Президенту Российской Федерации В.В. ПУТИНУ; Предложение избирателя коммунистам Госдумы РФ. При этом важно отметить, что наличие прямого адресата не исключает присутствия адресата-наблюдателя, что обусловлено официальностью и общедоступностью канала информации. Таким образом, в письме в газету четкая грань между прямым и косвенным адресатом как бы «стирается».

4. Фактор коммуникативного прошлого. Жанр письма в газету никогда не бывает инициативным в том или ином коммуникативном событии, по своей сути он является жанром респонсивным: С огромным интересом прочитал статью обозревателя Татьяны Батеневой «Гамлетовский вопрос Терри Шиаво» (04.04.2005). Чаще всего данный жанр представляет собой реакцию на какую-либо публикацию или сообщение о событии.

5. Фактор коммуникативного будущего. Хотя, основной целью рассматриваемого жанра является оценка события, и данный жанр не предполагает обязательной ответной реакции, но довольно часто такая реакция следует, письмо фактически провоцирует дискуссию: Давайте переименуем День Победы. Давайте назовем его просто «День окончания войны». В приведенном примере автор на самом деле не считает, что один из самых любимых праздников российского народа следует переименовывать. В данном случает предложение о переименовании бесспорного праздника используется в качестве иронического провоцирования дискуссии по проблеме, вызванной волной бессмысленных и неоправданных переименований. Это подтверждается и именем рубрики - «Ставлю проблему».

6. Событийное содержание. Особенность содержания письма в газету является тематическая однофокусность, автор чаще ставит только одну проблему, выражает мнение по поводу одного события. Наиболее часто поднимаемые в письмах темы позволяют обнаружить болевые точки общества. За последний год наиболее актуальными проблемами становились - проблемы бедности, незащищенности социальных групп, проблема милицейского произвола, а также остро воспринятый обществом судебный процесс над М.Ходорковским.

7. Языковое воплощение. Языковое воплощение жанра рассматривается через «спектр возможностей», «лексические и грамматические ресурсы» жанра (Шмелева 1998: 93). Обозначим несколько параметров для выделения «ресурсов» рассматриваемого жанра:

· Формальная организация текста - наличие текста письма и подписи, а также ссылка на географическую информацию; сравнительно небольшой объем текста (от пяти до десяти развернутых предложений, хотя возможны и отклонения в большую сторону), что обусловлено экономией печатного пространства. В отличие от бытового письма, в письме в газету присутствует заголовок, автором которого, как правило, является редакция печатного издания. В качестве заголовка может выступать либо цитата из письма («И про диктаторов врать не стоит»), либо фраза-обобщение основной тематики (Минорная жизнь).

· Стилистическое оформление - несмотря на то, что письмо предназначено для печати в СМИ, оно зачастую носит неформальный характер. Этим объясняется частотное употребление разговорной и сниженной лексики, использование пейоративов и политических ярлыков: облапошить, быдло, халява, хата и т.п.

· Синтаксический аспект - рефлексивным характером жанра обусловлено частое употребление вопросительных предложений: А нужна ли вообще такая статья (УК - в связи с судом над инспекторами ГИБДД за превышение должностных полномочий)? Не приучает ли она нас всех к ощущению полной «законной» подвластности людям с «должностными полномочиями»? При этом основной функцией вопросов в письмах читателей является аргументация - в данном случае он служит фактором привлечения внимания к актуальной проблеме. Употребление восклицательных предложений вызвано достаточно высокой эмоциональной насыщенностью данного жанра.

· Семантико-идеологический аспект - влияет на языковое воплощение жанра в плане проявления различной коннотации одних и тех же политических терминов, использования оценочной лексики. Так, в письмах, адресованных в коммунистические издания, негативно трактуются такие концепты, как «либерализм», «реформы» и т.п.: Режим вводит жесточайшую цензуру, вводит законы, ужесточающие прохождение оппозиционных партий, особенно КПРФ, в Госдуму; ограничивает коммунистическо-патриотическую оппозицию в проведении протестных акций; запрещает Референдум; повсеместно избивает активистов КПРФ; избивает целые города (Благовещенск, Башкирия), т.е. применяет полицейский террор против всех недовольных «людоедскими реформами», то это может свидетельствовать только об одном: Кремль против волеизъявления народа, против диалога (Сов. Россия). В то же время читатели, отдающие предпочтение либеральным изданиям, не приемлют радикальных перемен: Русский бунт, бессмысленный и беспощадный, способен смести с корабля истории и министров-капиталистов и разноплеменных депутатов, в очередной раз превратив нашу жизнь в ад. Не приведи Господь такому произойти (Изв.).

Таким образом, жанр письма в газету относится к вторичным респонсивным жанрам политического дискурса, основная цель которого заключается в оценке происходящих политических событий. При реализации данного жанра коммуникация осуществляется по двум направлениям: «гражданин - общество» и «гражданин - институт» через посредника в лице СМИ. В рассматриваемом жанре обязательно присутствие адресата-наблюдателя, характеризующего статусно-ролевой амбивалентностью - в качестве косвенного адресата могут выступать как и власть, так и общество. Для образа автора первоочередное значение имеет его идеологическая ориентация. Языковая личность автора характеризуется социальной активностью, стремлением участвовать в политической жизни общества. Тематическое содержание писем читателей позволяет определить актуальные проблемы общества, прояснить позицию народа.

Выводы по главе 3

Изучение ролевой структуры политического дискурса предполагает рассмотрение, прежде всего, институциональных ролей участников политической коммуникации (агентов и клиентов).

Ролевая структура политического дискурса не является жестко бинарной, в ней обнаруживается фактор «третьего звена», к которому относятся субъекты политической коммуникации, обладающие промежуточным статусом: СМИ, бизнес, силовые структуры, интеллигенция. Концепты участников «третьего звена» располагаются на стыке политического дискурса и других дискурсов (масс-медиа, юридический, деловой). Промежуточный статус этих субъектов обусловлен тем, что они в силу различных причин могут представлять как интересы народа, так и интересы власти.

В дискурсе реализуются специфические темы (топосы), которые отражают характер взаимодействия субъектов политической коммуникации. Основными топосами при взаимодействии субъектов политического дискурса являются следующие:

· топос ожидания (отражает позицию народа в политической коммуникации и является прямым следствием предвыборных обещаний политиков),

· топос обмана (представляет реакцию народа на типичную практику невыполнения предвыборных обещаний политиков),

· топос единения / конфронтации (реализуется через маркеры интеграции и дистанцирования),

· топос ответственности /защиты (отражает правовой характер взаимоотношений государства и граждан и коррелирует с топосом ожидания) и,

· топос зависимости (отражает представления о народе как о пассивном и несамостоятельном субъекте политического дискурса; данный топос реализуется через метафоры «рабства» и «кормления»).

Взаимодействие субъектов политического дискурса реализуется по следующим аспектам: а) институциональный (разграничивает статусно-ролевые позиции субъектов политического дискурса: защита граждан, ответственность перед ними; гарант прав и свобод; граждане, которые сознательно делают свой выбор); б) деятельностно-поведенческий (отражает действия и поведение субъектов дискурса по отношению друг к другу - власть обижает, обманывает, унижает кормит; народ ожидает, просит, требует); в) эмоционально-оценочный (фиксирует отношения субъектов политики друг к другу и реализуется через специфический набор эмоций. В текстах дискурса народ характеризуется широким спектром преимущественно негативных эмоций. В дискурсе власти зафиксирована единственная эмоция страха, связанная с боязнью потерять саму власть.

В плане жанровой структуры политического дискурса концептуальная оппозиция «народ - власть» реализуется в ряде жанров, адресантом которых выступает народ: лозунг, частушка, анекдот, письмо в газету и др. Специфика жанра письма в газету состоит в обязательном наличии косвенного адресата, в качестве которого могут выступать как власть, так и общество. В данном жанре для адресанта характерна персональность и конкретность (автор всегда известен), четкая выраженность его идеологической позиции. Письмо в газету является вторичным респонсивным жанром политического дискурса. Основная цель данного жанра - оценка индивидом актуальных политических событий. Небольшой объем текста письма обусловливает его тематическую однофокусность.

Заключение

Интегральный подход к изучению дискурса предполагает анализ коммуникации с различных позиций: прагмалингвистики, рассматривающей функционирование языка в обществе; социолингвистики, которая, в основном, занимается изучением особенностей языка различных социальных и возрастных групп; когнитивной лингвистики, изучающей взаимосвязь языка и человеческого мышления, ментальные процессы и состояния.

Анализ дискурса в рамках когнитивного подхода представляет собой, прежде всего, изучение и моделирование когнитивной базы дискурса через анализ его концептосферы, стереотипов, идеологии. Многие концепты характеризуются когнитивной и дискурсивной смежностью, поэтому рассмотрение отдельных базовых концептов политического дискурса не позволяет в полной мере определить специфику взаимодействия субъектов коммуникации, такой подход носит в определенной степени односторонний характер.

Учитывая само базовое свойство антитетичности сознания, мы предлагаем анализировать дискурс на основе выделения его концептуальных оппозиций, т.е. бинарных оппозиций концептов, находящихся между собой в отношениях противоположности, которая характеризуется такими свойствами как взаимообусловленность, взаимополагание, взаимоисключение и взаимопроникновение противопоставляемых реалий. Противопоставление концептов может основываться на параметре ценностного компонента, а также реализовываться исходя из функциональных и статусных признаков.

Параметры взаимообусловленности и взаимополагания противопоставляемых в рамках оппозиции концептов реализуются в наличии интегральных (инвариатных) признаков «парных» концептов, которые представляют собой основание для разграничения дифференциальных признаков оппозитивных концептов (категория взаимоисключения). Причем концепты противопоставляются в рамках каждого компонента: понятийная, ценностная и образная составляющая.

В рамках ролевой структуры политического дискурса концептуальная оппозиция представляет собой взаимосвязь концептов субъектов институционального дискурса, обладающих асимметричным социальным статусом (агентов и клиентов). Эта взаимосвязь рассматривается в данном случае как указанные свойства категории противоположности.

Концептуальная оппозиция как категория политического дискурса относится, прежде всего, к его онтологии, поскольку именно онтологические концепты являются дискурсообразующими, в отличие от аксиологических и идеологических, которые могут функционировать в различных типах дискурса.

Первым этапом изучения концептуальной оппозиции стал анализ отдельных концептов, составляющих оппозитивную пару. Лингвокогнитивные модели как концепта «власть», так и концепта «народ» образованы двумя концептуальными зонами: для власти - «власть-система» и «власть-влияние», для концепта «народ» через оппозиции «народ - власть» и «народ - личность». В рамках каждого из концептов данные зоны пересекаются. Ядерным содержательным признаком концепта «власть» является признак «сила». Содержательное ядро концепта «народ» составляет признак «общность».

В результате проведенного свободного ассоциативного эксперимента было выявлено, что значительная часть реакций отражает ядерные признаки концептов «народ» (множественность) и «власть» (сила). Существенной психологической яркостью обладают ассоциативные связи «народ - бедный», «народ - порядочный» и «власть - деньги», «власть - индивид (конкретный представитель)». Среди оценочных реакций на слова-стимулы, реализующие концепт «народ», преобладают позитивные оценки, хотя встречаются негативные оценочные реакции. Применительно к власти позитивных оценочных реакций не зафиксировано, при этом реакции-оценки составляют примерно половину общего количества реакций на слова-стимулы, реализующие концепт «власть», что свидетельствует о высокой степени психологической актуальности и аксиологической значимости данного концепта в языковом сознании.

Принципиальное для мира политики противопоставление «народ - власть» реализуется уже на уровне дефиниции лексемы народ, а также других лексем, реализующих данный концепт: простые люди, обыватель, мещанин.

Концепт «народ» характеризуется оценочной амбивалентностью в зависимости от того, в какой оппозиции он представлен. В текстах, реализующих оппозицию «народ - власть», народ чаще маркирован положительно, в оппозиции «народ - личность» личность, как правило, приобретает положительную оценку, а народ как толпа - отрицательную.

Концепт «народ» активно реализуется в коммуникации как объект метаязыковой рефлексии, которая позволяет обнаружить изменения в содержательной структуре уже сформированных концептов («народ», «мещанин», «обыватель»), а также проследить за формированием относительно новых концептов («гражданское общество», «средний класс», «электорат»).

Специфика рефлексии концепта «народ» в современном российском политическом дискурсе заключается в осмыслении данного концепта, прежде всего, в его сравнении со смежными понятиями: «народ - население», «народ - гражданское общество», что позволяет более четко определить границы содержательных признаков рассматриваемого концепта.

В результате проведенного контекстуального анализа примеров языковой рефлексии было выявлено, что в структуре концепта «народ» околоядерным статусом обладают следующие признаки: активность, осознанность собственных действий, стремление к стабильности, индивидуализм, приоритет собственных интересов над общественными.

Адаптация в российском языковом сознании заимствованных из западной культуры концептов «гражданское общество», «средний класс», «электорат» связана с формированием оценочного компонента. При этом концепты «гражданское общество» и «средний класс», как правило, характеризуются позитивной оценкой, а концепт «электорат» - негативной.

Апелляция к концепту «народ» является действенным инструментом манипуляции. В текстах предвыборного дискурса модификации подвергаются все составляющие концепта «народ», а ведущим приемом становиться «мена ассерции и пресуппозиции». Тактики апелляции к ценностям и к автоимиджу избирателя характерны для предвыборного дискурса правых, тактику обличения преимущественно используют левые, а тактика интеграции с народом выступает как обязательная составляющая предвыборного дискурса, и активно используется всеми политиками, независимо от их политической ориентации.

Апелляция к концепту «народ» значима для реализации перформативной функции инаугурационного обращения. Специфика инаугурационного обращения заключается в том, что в данном жанре народ одновременно выступает и как субъект, и как объект политической коммуникации. Как субъект политического действа народ становится свидетелем клятвы президента и передает ему власть, в этом и заключается перформативность данного жанра. Субъектный статус народа подтверждается прямой апелляцией к нему в текстах инаугурационного обращения и множественной вербализацией рассматриваемого концепта. Как объект политической коммуникации народ внимает призывам президента о необходимости интеграции, выполнения каких-либо задач и т.п.

Следующим этапом изучения концептуальной оппозиции «народ - власть» стало выявление содержательной структуры оппозиции, исходя из выявленных признаков отдельных концептов. Содержательную структуру концептуальной оппозиции «народ - власть» представляет собой набор интегральных и дифференциальных признаков, которые присутствуют на всех уровнях оппозиции: понятийном, оценочном и образном. В рамках понятийной составляющей ядерным интегральным признаком является участие в политической коммуникации, обладание определенными правами и обязанностями по отношению друг к другу, а дифференциальными - различие в институциональном статусе, активный/пассивный характер участия в коммуникации. В плане оценочной характеристики оба концепта обладают оценочной амбивалентностью, при этом их контекстуальная реализация характеризуется полярностью оценок (дифференциальные признаки). Образные характеристики концептов «народ» и «власть» коррелируют в рамках оппозиции на базе таких интегральных признаков, как «количественность», «пространственность», «сила», «выделимость».

Особенность содержательной структуры концептуальной оппозиции «народ - власть» состоит в том, что содержательное ядро концептуальной оппозиции не совпадает с содержательным ядром отдельных концептов, составляющих оппозитивную пару. Признаки, характеризующиеся наибольшей яркостью для концептуальной оппозиции (материальный достаток, ум, активность), обладают периферийным статусом в структуре каждого из концептов, взятых в отдельности.

При актуализации концептуальной оппозиции «народ - власть» в дискурсивном пространстве политической коммуникации оппозиция может конкретизироваться в ряде вариантов («гражданин - государство», «простые люди - чиновники» и пр.). Были выявлены следующие аспекты варьирования концептуальной оппозиции: а) в рамках понятийного компонента - правовой аспект и статусно-ролевой; б) в рамках образно-оценочного компонента - этический и психологический (который включает в себя интеллектуальную и эмоциональную оценку).

Правовой аспект варьирования концептуальной оппозиции отражает законодательно обусловленный характер взаимоотношений между субъектами политической коммуникации и конкретизируется в вариантах «гражданин - государство», «(гражданское) общество - государство», «электорат - кандидат».

Статусно-ролевой аспект разграничивает субъектов политической коммуникации по параметру активности/пассивности их участия в политической жизни общества. В рамках данного аспекта концептуальная оппозиция «народ - власть» конкретизируется в следующих вариантах: «гражданин - государство», «(гражданское) общество - государство», «электорат - кандидат», «социальные группы - министерства, ведомства»; «человек - государство», «простые люди - чиновники». При этом в первых трех вариантах концептуальной оппозиции народ характеризуется как активный участник дискурса, который и определяет политический процесс, а власть (государство) выступает в роли ведомого, выполняет требования народа. В варианте «социальные группы - министерства, ведомства» народ занимает промежуточную позицию по активности участия по политической жизни страны. А человек, простые люди в оппозиции государству и чиновникам выступают в роли пассивной личности, которую обижают, унижают и т.д.

Образно-оценочные аспекты варьирования отражают характер оценки концептов в рамках оппозиции: этический и психологический аспект, к которому относятся интеллектуальные оценки и эмоциональные оценки. Характерно, что с позиций этического аспекта народ может оцениваться как положительно, так и отрицательно, власть в этом аспекте получает только негативную оценку. Ряд образно-оценочных вариантов характеризуются облигаторной оценочной полярностью. Так, варианты параметров «слабость / сила», «ум / глупость» атрибутируются как власти, так и народу, в частности власть может характеризоваться и как сильная, и как слабая, однако в рамках концептуальной оппозиции - если власть слабая, то народ сильный, и наоборот.

Третий этап изучения концептуальной оппозиции «народ - власть» заключался в анализе проявления данной оппозиции в ролевой структуре дискурса.

Изучение ролевой структуры политического дискурса предполагает рассмотрение, прежде всего, институциональных ролей участников политической коммуникации (агентов и клиентов).

Ролевая структура политического дискурса не является жестко бинарной, в ней обнаруживается фактор «третьего звена» в коммуникативной цепочке «народ - власть». К фактору «третьего звена» относятся, с одной стороны, СМИ, исполняющие роль посредника между народом и властью, а с другой стороны, такие субъекты, как бизнес, силовые структуры и интеллигенция. Концепты участников «третьего звена» располагаются на стыке политического дискурса и других дискурсов (масс-медиа, юридический, деловой). Промежуточный статус этих субъектов обусловлен тем, что они в силу различных причин могут представлять как интересы народа, так и интересы власти. При этом характерно, что указанные участники политической коммуникации с промежуточным статусом тяготеют к позиции власти.

Ролевое взаимодействие субъектов политической коммуникации происходит в рамках наиболее релевантных тем (топосов), которые отражают сам характер взаимодействия. Основными топосами при взаимодействии субъектов политического дискурса являются следующие: топос ожидания (отражает позицию народа в политической коммуникации и является прямым следствием предвыборных обещаний политиков), топос обмана (представляет реакцию народа на типичную практику невыполнения предвыборных обещаний политиков), топос единения / конфронтации (реализуется через маркеры интеграции и дистанцирования), топос ответственности /защиты (отражает правовой характер взаимоотношений государства и граждан и коррелирует с топосом ожидания) и топос зависимости (отражает представления о народе как о пассивном и несамостоятельном субъекте политического дискурса; данный топос реализуется через метафоры «рабства» и «кормления»).

Выявленные топосы отражают следующие аспекты взаимодействия субъектов политического дискурса: а) институциональный, который реализуется в разграничении статусно-ролевых позиций субъектов политического дискурса; б) деятельностно-поведенческий, который отражает действия и поведение субъектов дискурса по отношению друг к другу; и в) эмоционально-оценочный, который фиксирует отношения субъектов политики друг к другу и реализуется через набор специфических эмоций. При этом характерно, что в различных текстах политического дискурса народу присуща большая «палитра», преимущественно, негативных эмоций (гнев, разочарование, недовольство, возмущение и др.), связанных с взаимодействием с властью. У власти же преимущественно реализуется эмоция страха, связанная с боязнью потерять саму власть, т.е. влияние.

В плане жанровой структуры политического дискурса концептуальная оппозиция «народ - власть» реализуется в ряде жанров, адресантом которых выступает народ: лозунг, частушка, анекдот, письмо в газету и др. Специфика указанных жанров состоит в их преимущественной агональности, для них характерна жесткая оценочная поляризация концептуальной оппозиции «народ - власть».

Более подробному анализу в диссертации был подвергнут жанр письма в газету, который, в отличие от других «народных» жанров, еще не являлся объектом специального рассмотрения. Данный жанр отличает обязательное наличие косвенного адресата (в качестве которого могут выступать как власть, так и общество), а также персональность и конкретность адресанта (автор всегда известен), четкая выраженность его идеологической позиции. Письмо в газету относится к вторичным респонсивным жанрам политического дискурса, основная интенция которого заключается в оценке индивидом актуальных политических событий; как правило, это реакция на уже высказанные ранее в том же издании мнения журналистов или читателей. Небольшой объем текста письма обусловливает его тематическую однофокусность: объектом обсуждения всегда является какое-либо одно явление /событие политической жизни, отдельный вопрос или мнение.

Наметим основные перспективы данного исследования, которые мы видим, прежде всего, в анализе межкультурной специфики дискурсивного проявления концептуальной оппозиции «народ - власть», а также в рассмотрении ее динамики в диахроническом аспекте.

Библиография

1. Александрова, О.В. Проблема дискурса в современной лингвистике / О.В. Александрова // Когнитивно-прагматические аспекты лингвистических исследований. - Калининград, 1999. - С. 9-13.

2. Алиференко, Н.Ф. Вербализация концепта и смысловая синергетика языкового знака / Н.Ф. Алиференко // Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста: Материалы Междунар. симпозиума. Волгоград, 22-24 мая 2003 г.: В 2 ч. - Ч. 1. Научные статьи. - Волгоград: Перемена, 2003. - С. 3-13. (316 с.)

3. Андреев, В.В. Национальный вопрос: Проблемы языковой политики / В.В. Андреев // Политическое управление: теория и практика. - М.: РАГС, 1997. - С. 147-158.

4. Арутюнова, Н.Д. Введение / Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Ментальные действия. - М.: Наука, 1993. - С. 3.

5. Арутюнова, Н.Д. Метафора и дискурс / Н.Д. Арутюнова // Теория метафоры. - М.: Прогресс, 1990. - С. 3-52.

6. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова - М.: «Языки русской культуры», 1999. - I-XV, 896 с.

7. Ахиезер, А.С. Россия: критика исторического опыта: [В 3 т.] / А.С. Ахиезер. - М.: ФО СССР, 1991. - 803 с.

8. Бабушкин, А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка / А.П. Бабушкин. - Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 1996. - 104 с.

9. Базылев, В.Н. Российский политический дискурс (от официального до обыденного) / В.Н. Базылев // Политический дискурс в России. - М.: Диалог-МГУ, 1997. - С. 7-13.

10. Базылев, В.Н. К изучению политического дискурса в России и российского политического дискурса / В.Н. Базылев // Политический дискурс в России - 2: Материалы раб. совещ. - М.: Диалог-МГУ, 1998. - С. 6-8.

11. Бакумова, Е.В. Ролевая структура политического дискурса / дис. на соиск. ученой степени канд. филолог. наук / Е.В. Бакумова - Волгоград: 2002.

12. Баранов, А.Н. Аксиологическая стратегия в структуре языка
(паремиология и лексика) / А.Н. Баранов // Вопросы языкознания. - 1989. - №3. - С. 74-91.

13. Баранов, А.Н. Введение в прикладную лингвистику / А.Н. Баранов. - М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 358 с.

14. Баранов, А.Н. Политическая аргументация и ценностные структуры общественного сознания / А.Н. Баранов // Язык и социальное познание. М.: Центр. сов. филос. (методол.) семинаров при Президиуме АН СССР, 1990. - С. 166-177.

15. Баранов, А.Н. Парламентские дебаты: традиции и новации / А.Н.Баранов, Е.Г. Казакевич. - М: Знание, 1991. - 42 с.

16. Баранов, А.Н. Языковые механизмы вариативной интерпретации как средство воздействия на сознание / А.Н. Баранов, П.Б. Паршин // Роль языка в средствах массовой информации. М.: Наука, 1986. - С. 100-143.

17. Барт, Р. Лингвистика текста / Р. Барт // Новое в зарубежной лингвистике, вып. VIII. - М.: Прогресс, 1978. - С. 442-449.

18. Барт, Р. Система моды. Статьи по семиотике культуры / Р. Барт; Сост., пер. с фр. и вступ. ст.: С. Зенкин - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2003. - 511 с.

19. Барт, Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. / Р. Барт // М.: Прогресс, 1994. - 616 с.

20. Бахтин, М.М. Проблема речевых жанров / М.М. Бахтин // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986. - С. 250-296.

21. Бахтин, М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа / М.М. Бахтин // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. - М.: Academia, 1997. - С. 227-244.

22. Берснев, П.В. Абсолют и дуальный мир. Восприятие как аподиктическое данное / П.В. Берснев // Путь Востока. Традиции освобождения. Материалы III Молодежной научной конференции по проблемам философии, религии, культуры Востока. Серия “Symposium”, выпуск 4. - СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000. - С. 63-69.

23. Библер, В.С. Культура. Диалог культур (опыт определения) / В.С. Библер // Вопросы философии. - 1989 - № 6.

24. Богданов, В.В. Моделирование семантики предложения / В.В. Богданов // Прикладное языкознание. - СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 1996. - С. 124-136.

25. Богин, Г.И. Понимание и непонимание в общении политика с населением / Г.И. Богин // Политический дискурс в России - 2: Материалы рабочего совещания (Москва, 29 марта 1998 года) // Под ред. Ю.А. Сорокина и В.Н. Базылева. - М.: Диалог-МГУ, 1998. - С. 11-17.

26. Борисова, И.В. Семантика эгоцентрических категорий: Liebe, Hass и их актуализация в немецком языковом сознании. Автореф. дис. ... канд. филол. наук / И.В. Борисова - Иркутск, 2004. - 16 c.