Сопоставительный анализ малоформатных текстов в семантико-прагматическом аспекте (на материале немецких и русских загадок)

Из приведенного выше анализа видно, что основой загадки стала релятивно-пропозициональная модель, которая описывает отношения объекта с внешним миром и избегает его прямого описания.

Рассмотрим загадку, которая по своему образному ряду наиболее близка к русскоязычным загадкам о зайце, а именно к первым двум из проанализированных ниже. Для наглядности приведем немецкую и одну из русских загадок рядом:

(16) Im Winter weiЯ, / im Sommer grau. / Kein Esel, keine GeiЯ, / stiehlt den Kohl, aber schlau. / (Der Hase)

(17) Зимой беленький, / Летом серенький. / На гору бегом, / А с горы кувырком. / (Заяц)

Подробный анализ русскоязычной загадки последует в соответствующем подразделе, однако уже сейчас можно обратить внимание на схожесть первых двух строк приведенных загадок. Единственное различие заключается в том, что в русском варианте у прилагательных присутствует диминутивный суффикс, косвенно указывающий реципиенту на размер животного.

В немецком языке нет морфологической возможности прибавить уменьшительно-ласкательный суффикс к прилагательному. Возможно, этим фактом отчасти обусловлено отсутствие семы «маленький» в данной загадке. В целом же она представляет собой перечисление объективной информации о зайце; единственным стилистическим тропом, помогающим реципиенту представить себе характер загаданного объекта, является эпитет schlau. Ход мысли реципиента в сторону верного ответа направляется иными способами: помимо цветовых ассоциаций упоминается любовь объекта к капусте, крайне важным при этом представляется тот факт, что объект эту капусту вынужден красть: значит, по всей вероятности, загадано дикое животное, которому не рад хозяин огорода. Эпитет schlau намекает на то, что в большинстве случаев объект все же успешен в своем мероприятии. Для реципиента это подсознательно означает набор определенных физических качеств загаданного зверя, которые позволяют ему проникнуть на чужую территорию и уйти с нее незамеченным. Интересно, что исключение возможных вариантов осуществляется напрямую: с помощью отрицания kein исключаются концепты животных, с которыми также может ассоциироваться капуста, - осла и козы. Таким образом, реципиент приближается к пониманию, что загадано дикое животное, даже если его сознание игнорирует ассоциативные коннотации глагола «красть».

Рассматривая пример с точки зрения вторичной номинации, отметим, что в приведенной загадке задействованы сразу две из отмеченных И. А. Бухаркиной когнитивных моделей: дескриптивно-пропозициональная и релятивно-пропозициональная модели.

Обе модели вторичной номинации задействованы также и в данной загадке:

(18) Hat ein dickes braunes Fell, / lange Ohren, Дuglein hell, / stopft mit Mцhren sich und Kohl/ gern sein kleines Bдuchlein voll. / (Der Hase)

Из описания объекта мы узнаем, что у него толстый бурый мех, длинные уши, светлые глазки и маленький животик. Диминутивный суффикс -lein провоцирует реципиента представлять нечто маленькое и миловидное (упоминание толстого меха привносит, к тому же, сему пушистости). Единственное, что может немного сбить отгадчика с толку, - это цвет: стереотипным является представление, что мех у зайца все-таки серый. И хотя автор загадки не погрешил против природы, и зайцы-русаки действительно нередко имеют бурый оттенок меха, непривычная ассоциация может усложнить отгадывание загадки.

Вторым элементом, помогающим реципиенту найти верное решение, является называние излюбленной пищи объекта: моркови и капусты. Собственно - это относится и к другим загадкам о зайце, - ни морковь, ни капуста не растут в дикой природе, и даже без обширных знаний по биологии можно предположить, что в основном животное питается чем-то другим. Тем не менее, сложившийся стереотип оказывается весомее, чем реальные факты.

Наконец, одним из признаков, ассоциирующихся у носителей немецкого языка с зайцем, выступает, по-видимому, прожорливость животного: stopft <…> sich <…> sein kleines Bдuchlein voll. Говоря о «иерархии подсказок», отметим, что это качество зайца является, скорее, дополнением к общему «портрету», так как применимо ко многим животным. Основную же нагрузку несут на себе стереотипные признаки зайца - длинные уши, любовь к определенной пище и небольшой размер.

В завершение этого небольшого раздела обратимся к еще одной немецкой загадке про зайца:

(19) Kinder, wiЯt ihr, wer das ist, / der immer mit zwei Lцffeln friЯt? / (Der Hase)

Единственным признаком, по которому предлагается догадаться, что речь идет о зайце, оказывается то, что он «ест (с) двумя ложками». Для носителя русского языка данная метафора была бы едва ли понятна: в нашей традиции не принято ассоциировать заячьи уши с ложками. Напротив, в немецком лингвокультурном пространстве такая метафора, по свидетельству носителей, абсолютно стереотипна. Обозначение заячьих ушей Lцffel характерно для охотничьего сленга и - для детского фольклора. Поэтому, с точки зрения немецкого ребенка, «расшифровка» метафоры не должна представлять трудности. Интересна, однако, языковая игра, использованная в загадке. Немецкий датив с предлогом mit может выражать как наличие у объекта того или иного предмета, так и использование объектом предмета в качестве инструмента. В данном случае акцент сделан на заведомо «ложное» значение датива - dativ instrumentalis - с целью запутать реципиента. Задачей реципиента в таком случае будет среагировать на глагол fressen, то есть понять, что речь идет о животном, и вспомнить, какие значения может иметь лексема Lцffel.

Обратимся к русским загадкам и рассмотрим, какие признаки являются существенными для зайца в стереотипной концептосфере носителя русского языка:

(20) Летом серенький, / Зимой беленький, / По лесочку прыг-прыг! / По снежочку тык-тык! / (Заяц)

В приведенной загадке задействованы как дескриптивно-пропозициональная, так и релятивно-пропозициональная модели. Иными словами, при загадывании объекта создатель загадки обратился и к внешним признакам зайца - в данном случае цвету (беленький, серенький) и характеру передвижения (прыг-прыг, тык-тык) - и к его взаимодействию с окружающим миром (изменение цвета меха в зависимости от времени года, обитание в лесу, касание снега). Уменьшительные суффиксы -еньк- и -очк- не просто указывают на принадлежность к фольклорному жанру, а являются важными средствами манипуляции сознанием реципиента: даже отвлекаясь от семантики и знаний о том, какие звери и как линяют зимой, уменьшительные суффиксы, даже не осознанные отгадчиком, значительно сужают поле возможных отгадок и направляют его внимание на то, что загаданный зверь по размеру - маленький. На это же указывает и повторение глагольных основ, характерное для детских стишков и считалок: прыг-прыг, тык-тык. Подсознательная ассоциация с другими формами детского фольклора или видами детской деятельности (ножками топ-топ, ручками хлоп-хлоп) дополняет эффект уменьшительных суффиксов, рисует в воображении собеседника нечто маленькое и, что в данном случае важно, безобидное и препятствует созданию в голове реципиента образов чего-то большого и страшного. Таким образом, ответы «медведь» или «волк» исключаются из спектра возможных чисто лингвистически, даже при незнании или неточном знании ребенком особенностей линьки животных.

Говорить о полной незначительности фактологической информации было бы, однако, сильным преувеличением. Ответом на загадку «некто маленький, прыгающий по лесу и оставляющий зимой маленькие следы» могла бы быть и «белка». Указание на цвет помогает выбрать правильный вариант среди возможных лесных животных небольшого размера. Интересным представляется то, что наблюдается своеобразная иерархия подсказок (признаков, по которым «раскодируется» загаданный объект): для ребенка, хорошо знающего, что смена зимой серого меха на белый - один из характерных признаков зайца, ответ очевиден с первых двух строк. В таком случае вторая половина загадки, строго говоря, излишня и не несет для реципиента никакого смысла кроме, может быть, эстетического. Когнитивная функция вторых двух строчек меняется, если знающий ребенок не сразу сообразил, что речь идет именно о животном и стал выбирать из более широкого круга концептов, или, как описано выше, не сразу идентифицировал зайца по первому признаку. Указание на среду обитания и характер передвижения сужает спектр до животного, а морфологические приемы выполняют уже упомянутые задачи.

Более общим приемом, характерным для многих загадок (в том числе для всех рассматриваемых загадок про зайца), является стихотворная форма. Она помогает манипулировать сознанием отгадчика на уровне композиции, так как ритмически организованный и рифмованный текст воспринимается и запоминается, как правило, легче, чем хаотичный. Оформление загадки в виде рифмованного четверостишия позволяет реципиенту без труда сохранить ее текст в оперативную память и мысленно или вслух повторить ее необходимое количество раз, таким образом лучше осознавая текст и находя подсказки.

С рассмотренной загадкой сходна следующая:

(17) Зимой беленький, / Летом серенький. / На гору бегом, / А с горы кувырком. / (Заяц)

Две первые строчки совпадают полностью, только поменяны местами, что, на наш взгляд, не играет в данном случае роли. Отличается окончание загадки: «На гору бегом, а с горы кувырком», - которое указывает на характер передвижения загаданного существа. В данном случае доминирует дескриптивно-пропозициональная модель, так как важны внешние признаки объекта, а не его взаимодействие с окружающим миром (упомянутая гора не является единственно возможным местом обитания зайца и мало служит разгадыванию загадки). Подсказка во вторых двух строчках содержится только лексическая: объект одушевленный, умеет бегать и кувыркаться. О том, что кувыркание - одна из способностей зайца, знает не каждый взрослый. Заметим, что и ни в одной немецкой загадке заяц не кувыркается. Возникает вопрос о том, с какой целью продуцент включил эту информацию в детскую загадку. Один из возможных ответов - требования художественной формы, рифма. Другой - апелляция к детским сказкам, например, Д. Мамин-Сибиряк «Сказка про храброго Зайца - длинные уши, косые глаза, короткий хвост»: «Хихикнули молодые зайчата, прикрыв мордочки передними лапками, засмеялись добрые старушки зайчихи, улыбнулись даже старые зайцы. <…> И всем вдруг сделалось весело. Начали кувыркаться, прыгать, скакать, перегонять друг друга, точно все с ума сошли». В последнем случае данная загадка служит наглядным примером того, что один и тот же текст может восприниматься по-разному в зависимости от личностного опыта реципиента: для одного указание «кувырком» будет семантически избыточно и бесполезно, а для другого может стать ключом к отгадке.

Иные приемы загадывания использованы в следующей загадке:

(21) Комочек пуха, / Длинное ухо, / Прыгает ловко, / Любит морковку. / (Заяц)

В отличие от примеров, рассмотренных ранее, здесь наблюдается использование таких стилистических тропов как метафора (комочек пуха) и метонимия (длинное ухо). Думается, можно говорить о том, что за счет этих приемов данная загадка предстает более образной, чем предыдущие. Уменьшительный суффикс -очек- (комочек) вновь указывает на небольшой размер животного, а называние лишь одной части тела - уха - с соответствующим эпитетом направляет мысль отгадывающего на то, что уши - «главная», отличительная часть загадываемого объекта. Из всех животных относительно длинные уши имеет, пожалуй, еще кенгуру, однако указание на размер и мягкость зверя сразу исключают этот вариант. Таким образом, как и в двух других примерах, минимум необходимой для отгадывания информации уже дан. И тем не менее текст продолжается: вновь указывается на характер передвижения животного - в данном случае с эпитетом «ловко», сигнализирующим, что прыгать - естественное и привычное занятие для объекта, - а также актуализируется релятивно-пропозициональная модель вторичной номинации, отношение объекта и растительного мира: называется одно из любимых лакомств животного. Иными словами, мы снова наблюдаем присутствие нескольких подсказок разного «уровня необходимости».

Последней загадкой по теме «заяц», к которой мы обратимся, будет следующая:

(22) Что за зверь лесной / Встал, как столбик, под сосной / И стоит среди травы -- / Уши больше головы? / (Заяц)

Данная загадка отличается от рассмотренных выше сразу по нескольким параметрам. Прежде всего, загадываемый объект в ней называется довольно конкретно: «зверь лесной», в то время как в предыдущей загадке заяц обозначен лишь метафорически («комочек пуха»), а в первых двух случаях существительное, относящееся непосредственно к загаданному объекту, вовсе избегается. Таким образом, загадка в первой же строке облегчает реципиенту путь к отгадке на два шага: человеку не нужно догадываться, что речь идет о животном, и не нужно предполагать среду обитания этого животного.

Следующая особенность этой загадки - ее синтаксическая структура: загадка построена в виде прямого вопроса. В отличие от рассматриваемых до сих пор случаев текст загадки эксплицитно провоцирует реципиента на вербальную реакцию, на ответ.

Однако самым примечательным, с нашей точки зрения, является тот факт, что в данной загадке отсутствует уже привычная ассоциация зайца с быстро и ловко передвигающимся объектом. Напротив, он представлен через ассоциацию со статикой, которая выражена глаголами «встал» и «стоит» и сравнением «как столбик». В образе столбика заключены сразу несколько фактических признаков, которые реципиент неосознанно считывает с помощью воображения: зверь умеет стоять на задних лапах (образ вертикального положения корпуса животного), зверь делает это уверенно и может простоять так относительно долго, и, опять же, зверь небольшой. В целом названные в загадке признаки функционируют так же, как и в других случаях: сужают поле возможных вариантов ответа - однако делают это постепенно и рисуют противоположный образ: настороженно замершего животного. При этом однозначная первичная ассоциация больших ушей с зайцем, то есть основной ключ к отгадке, помещена в конец четверостишия, являясь своеобразной кульминацией загадки и подтверждая уже, вероятно, возникшее предположение. Такое дедуктивное построение загадки (относительно общее «лесной зверь» - затем «зверь, который может замереть на задних лапах» - и, наконец, «зверь, у которого уши больше, чем его голова») и необычный выбор ассоциации может для некоторых реципиентов сделать загадку более увлекательной, требующей постоянной работы внимания и воображения даже от тех детей, которые хорошо представляют себе зайца.

На основе анализа немецких и русских загадок можно сделать следующие выводы о том, какие ассоциации характерны для носителей каждого яз языков при слове-стимуле «заяц».

И в русских, и в немецких загадках большую роль играет внешний вид зайца: длинные уши, цвет меха и размер. В русских загадках, однако, эти категории видятся более важными и весомыми, так как хотя бы одна из них встречается в каждой из четырех загадок, в то время как описание внешнего вида объекта в немецких загадках присутствует только в двух случаях.

Значимым при описания зайца в русских загадках является характер его передвижения: как правило, это зверь, умеющий перемещаться ловко и быстро. Даже при акцентировании противоположного признака (привычка замирать на задних лапах и прислушиваться) категория особенностей передвижения все равно предстает одной из определяющих.

Такой определяющей ассоциативной категорией в немецких загадках является еда. В каждой из рассмотренных немецких загадок упоминается либо стереотипная пища, с которой ассоциируется заяц, либо сам факт того, что он ест. При этом «немецкий» заяц хитер и любопытен.

Еще одна отличительная черта, важная для понимания концептосферы носителей немецкого языка, - взаимодействие загаданного объекта с миром людей: заяц прокрадывается в огород, крадет капусту, вынужден спасаться от крестьянина… Наблюдая за сосуществованием природы и человека в современной Германии, можно предположить, что идея постоянного взаимодействия этих двух миров - одна из особенностей немецкого менталитета, в данном случае нашедшая свое отражение в загадках.

Загадки про других диких животных

Подробно рассмотрев и сравнив все загадки, относящиеся к объекту «заяц», которые обнаружились в нашей выборке русских и немецких загадок, далее непосредственно в тексте работы мы будем анализировать лишь самые показательные и, на наш взгляд, интересные примеры, так как объем выпускной квалификационной работы ограничен. Видится целесообразным остановить наше внимание на объекте, который в обыденном - по крайней мере, русском - сознании зачастую противопоставляется объекту «заяц», а именно на загадках, посвященных лисе. В русскоязычной выборке обнаружилось три таких загадки, в немецкой - только одна.

Обратимся к немецкому примеру. Для нас он интересен также тем, что в нем наблюдается некоторое пересечение немецких и русских стереотипных представлений о лисе. Для наглядности приведем сразу немецкую и русскую загадки, сопроводив их дальнейшим последовательным анализом:

(23) Nun rate mal, nun rate mal: / Ist rank und schlank von Wuchs. / Trдgt roten Rock und roten Schwanz, / gestohlen hat's schon manche Gans. / Ich glaub', das ist der... / (Fuchs)

(24) В лесу живёт, / Кур в деревне крадёт. / (Лиса)

Как мы видим, в обеих загадках лиса вступает в контакт с миром людей только для того, чтобы украсть домашнюю птицу, то есть данное действие - единственное действие объекта, приведенное в тексте, - одна из характерных особенностей загаданного существа.

В немецкой загадке используется дескриптивно-пропозициональная модель, описывается фигура лисы (rank und schlank von Wuchs), упоминается ее отличительная черта - рыжая шерсть. При этом тело лисы охватывается вниманием загадчика не целиком, а отдельно, как и в русской загадке, напрямую упоминается лишь хвост лисы, что дает основания полагать, что он в сознании носителей - один из «опознавательных признаков» объекта. В целом же шерсть лисы метафорически обозначена в загадке как платье, костюм, юбка. Для реципиента такая метафора - знак того, что речь идет о неком красивом и, возможно, пышном облачении.

Значительной подсказкой для отгадчика является стихотворная форма загадки. В отличие от того случая, когда такая форма служит, прежде всего, для запоминания реципиентом текста, здесь отгадчику предлагается закончить высказывание, подобрав слово, подходящее по рифме и ритму. Такой подход значительно облегчает процесс отгадывания, даже если реципиент не раскодировал загадку по иным предложенным признакам.

Интересно отметить, что данный пример не единственный среди немецких загадок, в котором, в отличие от русских, наблюдается смена грамматического времени внутри текста загадки с настоящего на прошедшее и обратно.

Обратимся к русской загадке про лису:

(24) В лесу живёт, / Кур в деревне крадёт. / (Лиса)

В отличие от немецкого примера, в данной загадке полностью избегается описание объекта и используется исключительно релятивно-пропозициональная модель загадывания. Реципиенту предлагается лишь та информация, что животное живет в лесу и время от времени вступает в контакт с миром людей. Возможным ответом на загадку вполне могла бы быть «куница» или «ласка», которые водятся в тех же природных условиях, что и лиса, и так же крадут кур в деревнях. Возникает вопрос, почему автор загадки не дал никакой уточняющей информации. Вероятно, сыграло роль то, что не каждый человек, не имеющий кур в деревне, тем более ребенок, знает, что украсть их может не только лиса. Иными словами, мы вновь видим, что стереотипные представления и предполагаемый тезаурус реципиента оказываются при сочинении загадки более весомым фактором, чем реальные и объективные факты природы.

Рассмотрим еще одну русскую загадку, отличающуюся по своим приемам от проанализированных предыдущих:

(25) Длинный хвостище, / Рыжие волосища, / Сама хитрища. / (Лиса)

Загадка полностью построена на дескриптивно-пропозициональной модели, иными словами, для определения загаданного объекта отгадчику предлагается ассоциация исключительно по описанию первого. Очевидной в данном случае является роль суффикса -ищ-: как и в большей части предыдущих примеров, одно из основных ассоциативных указаний реализуется при помощи морфологии. Суффикс -ищ- в русском языке привносит в лексему сему «большой, страшный», указывая таким образом на то, что загадан опасный хищный зверь. Из всех возможных внешних параметров упоминаются только два: шерсть и хвост. Для реципиента это сигнал, что данные признаки у объекта - отличительные. Действительно, стереотипное представление о лисе, которое раскрывается в детских сказках, иллюстрациях к ним, мультфильмах, - рыжая шерсть и длинный пушистый хвост. Шерсть при этом обозначена как «волосища», что говорит о том, что шерсти много, и, как уже упомянуто, привносит отрицательную коннотацию. Дана также «внутренняя» характеристика объекта: хитрища. Эпитет «хитрый» (а в данном случае «очень хитрый», благодаря суффиксу -ищ-) тоже является стереотипным для образа лисы: вспомним такие русские народные сказки как «Волк и лиса», «Лисичка-сестричка и волк».Образ лисы-плутовки знаком русскому читателю с детства и по сказке А. Н. Толстого «Буратино» (Лиса Алиса). Поэтому, несмотря на то, что хитростью и изобретательностью обладают многие животные, ассоциация «хитрый» является стереотипной именно для лисы.

Дополнительной подсказкой для отгадчика является и указание на женский род объекта, содержащееся в последней строке. Необходимость выбрать из всего круга хищных животных зверя женского рода значительно сужает спектр возможных вариантов ответа, если реципиент не понял, о ком идет речь, с первых двух строк.

Рассмотрим еще несколько загадок, посвященных диким животным. И в немецком, и в русском языках количественно выделяются загадки о медведе, белке и еже.

Разберем несколько загадок о белке:

(26) Es hat sein Nest auf dem Baum, / hьpft auf den Дsten herum / und ist doch kein Vogel. / (Das Eichhцrnchen)

В приведенном примере белка представлена через ассоциацию с птицей: и та, и другая имеют свои жилища на дереве (в немецком языке они называются одной и той же лексемой Nest), обе прыгают по веткам. При таком описании первый приходящий в голову ответ - птица, так как птицу дети в реальной жизни видят несравнимо чаще, чем белку. Но этот вариант исключается напрямую: „…und ist doch kein Vogel“, - и отгадчику, воображение которого первые две строки загадки уже направили на представление птицы, приходится искать в своем сознании иной образ, максимально приближенный к сформированному (или начавшему формироваться) образу птицы, прыгающей по веткам.

Среди рассматриваемых нами примеров представление объекта через ассоциацию его с другим схожим объектом встречается в первый, однако не в последний раз. Кроме того, анализ показывает, что при таком способе загадывания частотным как в немецких, так и в русских загадках является прямое исключение возможного (и более вероятного) варианта ответа.

Следующая немецкая загадка предлагает иной образ белки:

(27) Sag mir, welches Tier das ist, / das so gerne Nьsse friЯt. / (Das Eichhцrnchen)

Несколько удивительно, на наш взгляд, то, что ассоциация белки с орехами не встретилась ни в одной из русских загадок: все же в нашей традиции есть и пушкинская белочка с золотыми орешками («Сказка о царе Салтане»), и конфеты «Белочка» с соответствующей начинкой, и традиция подкармливать белок орехами в парках и садах. Может быть, подобная ассоциация видится составителям загадок чересчур очевидной, или же сыграло роль то, что для русского человека белка, скорее, именно лесной житель, а значит, ассоциируется больше с шишками и грибами.

Тем не менее, в немецкой загадке любовь к орехам - единственный признак, по которому предлагается определить загаданное животное, хотя правильным ответом на эту загадку может быть и, например, «хомяк». Это означает, что или ассоциация «белка - орех» для носителей немецкого языка является стереотипной, или загадка может предполагать своего рода «открытый финал», то есть иметь несколько правильных ответов.

В русской выборке обнаружились такие загадки про белку как:

(28) То рыжая, то серая, / А по названью белая. / (Белка)

Данный пример интересен для нас прежде всего тем, что в нем содержится прием загадывания, доселе не встречавшийся в анализе. Основные лексемы, по которым предлагается отгадать объект, являются обозначениями цветов. И если в первых двух случаях намекается на особенности линьки животного и описывается цвет его шерсти, то в последней строчке ответ на загадку зашифрован при помощи языковой игры: семантически лексема «белый», по меньшей мере при синхронистическом подходе, не имеет никакого отношения к образу белки. Реципиент должен отгадать объект по созвучию, среагировав на омонимию корней «бел», и указание на это присутствует в самом тексте загадки: «… а по названью…».

Таким образом, в короткой загадке, состоящей всего из двух строк, дается не только несколько подсказок, одна из которых - фонетически зашифрованная отгадка, но и содержится завуалированное указание на способ размышления при ее отгадывании.

Более характерной является следующая загадка:

(29) Зверька узнаем мы с тобой / По двум таким приметам: / Он в шубке серенькой зимой, / А в рыжей шубке -- летом. / (Белка)

Помимо фактического указания на цвет меха зимой и летом, эксплицитно выражена информация о том, что загаданный объект - зверь. Отметим также использование и в данном случае уменьшительных суффиксов -к- и -еньк- для имплицитного сообщения реципиенту примерных размеров животного.

На основе анализа этих и других (см. Приложение № 1) загадок о диких животных можно сделать ряд основных выводов. Общими чертами для немецких и русских загадок являются следующие:

1) Как правило, в загадках содержится несколько подсказок, находящихся в иерархических отношениях.

2) Чаще всего используются дескриптивно- и релятивно-пропозициональные модели при незначительном преобладании последних (53 и 57 случаев использования релятивно-пропозициональной модели в немецких и русских загадках соответственно и 29 и 44 случая использования дескриптивно-пропозициональной модели).

3) И немецкие, и русские загадки о диких животных напрямую или косвенно дают сведения о внешних признаках животных, их среде обитания и повадках, при этом стереотипное представление может преобладать над реальными фактами.

4) В обеих группах загадок упоминается, как правило, одна (в редких случаях две или три) часть тела животного, имеющаяся только у него или являющаяся стереотипной для образа этого животного в сознании загадчика и реципиента (метонимический способ загадывания).

5) Активно используются различного рода отрицания и противопоставления (всего 46 примеров в обоих языках) , в том числе в рамках стратегии «отрицания подобного»: называние подобного загаданному объекта - его отрицание/отрицание некоторых его свойств.

6) Оформление загадки в стихотворной форме как способ облегчения восприятия ее реципиентом.

7) Использование различного рода игры слов, в том числе многозначности и омонимии.

Однако также наблюдаются и различия в приемах загадывания:

1) В немецких загадках одним из «ключей» к отгадке выступает характер контакта загаданного животного с миром людей. В русских животное загадывается через его взаимоотношения с другими представителями животного мира.

2) В то время как в немецких загадках текст нередко оформлен от первого лица и содержит обращение к реципиенту, вовлекающие последнего в процесс отгадывания, в русских объект описывается в третьем лице, частотны односоставные неопределенно-личные предложения, избегается называние объекта существительным или местоимением.

3) В немецком материале значимой является пища животного и издаваемые им звуки. В русском внимание больше направлено на характер передвижения животного и его деятельность.

4) В немецких загадках о животных частотно упоминание отличительных способностей животного, а также того, что оно любит делать. Кроме того, отмечается, если животное по характеру «хитрое».

5) Для русских загадок характерно активное приписывание животным различных человеческих черт характера, а также оценочные суждения и парафразы относительно животного или его деятельности.

6) Также в русских загадках широко используется метафора, прежде всего в отношении зрительного образа (силуэта) животного.

7) Наконец, отличительной особенностью русских загадок является большая роль в создании образа животного (прежде всего, маленького размера) отводится морфологии, а именно суффиксам.

Загадки про человека и его быт

Загадки про части тела

Большое место среди немецких и русских загадок занимают загадки, посвященные человеку, а именно частям тела и предметам одежды и личной гигиены. Количественно такие загадки преобладают среди немецкого материала: в каждой из подгрупп насчитывается почти в два раза больше загадок, чем среди русских. Отметим при этом, что в русском материале, в отличие от немецкого, обнаружен ряд загадок, ответом на которые является общее понятие - человек.

Рассмотрим загадки, имеющие своим объектом части человеческого тела.

Наиболее частотными в немецкой выборке являются загадки про глаза, нос, рот (к ним относятся также загадки про зубы, губы), пальцы рук и ног (в том числе ногти). В русской выборке самыми частотными оказались загадки про рот (зубы, язык). Так как парными в данном случае являются загадки про зубы, обратимся к ним:

(30) Im Halbkreis stehn sie dicht an dicht / im weiЯen Kleid und schweigen. / Und wenn dir einer bцse kommt, / dann wirst du sie ihm zeigen. / (Die Zдhne)

В данной загадке первый образ представляет собой концепт по схематической модели образов, или ассоциацию через внешнюю форму: в сознании реципиента рисуется условный полукруг. Эта схема «заполняется» рядом неких абстрактных предметов «в белых платьях», плотно прилегающих друг к другу и не издающих никаких звуков. Таким образом, в первых двух строчках даются прямые и косвенные указания на количество предметов (достаточное, чтобы образовать полукруг), форму их расположения и характер соотношения друг с другом, цвет и акустические свойства. Однако подобным образом можно было бы описать, к примеру, и высаженные тесно друг к другу березы или иные белые предметы любых размеров и обладающих любыми качествами. Определяющим в данном случае является обращение к реципиенту на «ты» и описание возможной манипуляции с предметами в определенной вероятной ситуации. Частотное для немецких загадок и уже отмеченное нами ранее называние собеседника в тексте загадки отчасти выполняет в данном случае ту функцию, что связывает в сознании отгадчика образ загаданного предмета и образ себя. Возможность произвольно «показать» этот предмет (лексема zeigen) сообщает о постоянном обладании им человека, а значит - заодно, косвенно - о небольших размерах предмета. Факт постоянного обладания предметом, в свою очередь, дает пытливому уму основание предположить, что речь идет о части человеческого тела.

Рассмотрим, как тот же объект представлен в русских загадках:

(31) Полное корыто / Гусей-лебедей намыто. / (Зубы)

Реципиенту предлагаются две метафоры: корыто и гуси-лебеди. При этом загадка является своего рода «двойной»: чтобы раскрыть метафору «гуси-лебеди», нужно отгадать также, что стоит за образом «полное корыто». Последний, в свою очередь, действует по принципу, примененному и в немецкой загадке, - ассоциации по схематической модели образов: некоторый овальный полый сосуд, в который помещается нечто, предназначенное для мытья, и этого «нечта» много, оно заполняет собой полость - об этом свидетельствует эпитет «полный» перед лексемой «корыто».

Помимо внешнего схематического образа присутствует указание, или напоминание косвенно воспитательного характера о необходимости чистить («мыть») зубы. Это напоминание будет «распознано» теми детьми, которым часто приходится слышать его от родителей в бытовой ситуации общения.

Наконец, образ гусей-лебедей, обозначающий непосредственно зубы, будет узнаваем для детей, которые хорошо знакомы с русскими народными сказками («Гуси-Лебеди» из сборника А. Н. Афанасьева, «Гуси-Лебеди» в обработке А. Н. Толстого). Интересно, что семантически-ассоциативные акценты при использовании данной метафоры смещены: актуализируемыми оказываются не способность летать или наличие перьев, не опасное поведение птиц, состоящих на службе у Бабы-Яги, а вторичный (и необязательный) признак гусей-лебедей - белый цвет. Перед реципиентом при раскрытии метафоры стоит задача правильного распознавания ее основания.

Однако образ гусей-лебедей несет в себе и еще одну - более важную, чем цвет, - ассоциацию: сказка вызывает в воображении читателя (слушателя) образ перелетных птиц в полете и создает стереотипное представление стаи гусей-лебедей в форме летящего клина. Схематически эта форма близка к форме расположения зубов, и реципиент подсознательно с помощью зрительного образа получает информацию о том, что предметы в «корыте» располагаются не хаотично, а в строгом порядке и при том образуют нечто вроде клина - вытянутый полукруг.

Обратимся к паре загадок про еще одну часть тела - глаза. Количественно загадки про глаза также преобладают в немецкой выборке: всего семь загадок, в то время как среди русских встретились две.

(32) Zwei kleine Fenster, die haben kein Glas, / die stehen beisammen wie Blumen im Gras. / Zwei kleine Fenster, die zeigen die Welt, / die zeigen die Sterne, den Wald und das Feld. / (Die Augen)

Глаза представлены в немецкой загадке через метафору окна, которая намекает реципиенту на главную функцию загаданного объекта: через него можно смотреть. Как и в других подобных примерах, при загадывании с помощью метафорической парафразы на схожий объект тут же приводится признак, загаданный объект от «загадывающего» отличающий: die haben kein Glas. Отметим, что в абсолютном большинстве случаев отличие эксплицируется через отсутствие у объекта-отгадки какого-то признака или функции, характерного для объекта-ассоциации. Также стоит обратить внимание на то, что из семи немецких загадок про глаза в трех встречается уподобление глаз окнам - это значит, что для носителей немецкого языка такая ассоциация входит в разряд стереотипных. Далее, в рассматриваемой загадке приводится ряд уточняющих признаков, направляющих сознание реципиента на представление задуманного образа «окон»: маленькие, находятся близко друг к другу и показывают весь мир. Сравнение die stehen beisammen wie Blumen im Gras дает отгадчику - через образ цветов в траве - понимание того, что предметы небольшие, имеют форму, похожую на форму круга, цветные, вероятно, красивые, а также «посажены» в окружающую их среду, то есть находятся примерно на одном с ней уровне и прочно с ней связаны.

При этом в загадке обнаруживается свойство, характерное и для ряда других как немецких, так и русских загадок: мы бы обозначили это свойство как «неполная прагматическая обусловленность». Поясним. При сообщении информации о способности объекта показывать окружающий мир автор загадки отдельно выделяет его способность показывать звезды, лес и поле. Однако фактически (с биологической точки зрения) человек смотрит на эти предметы точно так же, как и на все остальные окружающие его предметы, и отдельное упоминание именно их, а не любых других, не привносит в потенциальную «отгадываемость» загадки ничего и, следовательно, является с прагматической точки зрения бесполезным. Единственная функция подобных «информационно пустых» в рамках данного текста лексических единиц - художественная: сохранение стихотворной формы загадки (поддержание ритма и рифмы) и - в рассматриваемой загадке - создание в сознании реципиента некоторого возвышенного образа.

Обратимся к еще одной загадке про глаза:

(33) Wer steht nebeneinander und kann sich nicht sehen? (Die Augen)

Этот пример интересен для нас тем, что в нем задействован тот же ассоциативный признак и прием, что и в русской загадке:

(34) Живёт мой братец за горой, / Не может видеться со мной. / (Глаза)

В основе обеих загадок лежит противопоставление: объекты находятся рядом друг с другом или - метафорически - состоят в родственной связи, то есть подобны, но при этом не могут друг друга увидеть. Примечательно, что через неспособность увидеть в обоих случаях косвенно констатируется способность видеть в принципе, то есть имплицитно упоминается главный отличительный признак объекта.

Русская загадка, к тому же, обогащена использованием метафор: метафоры братьев как намек на одинаковость, а также метафоры горы для обозначения носа и создания визуального образа на основе подобия по силуэту (схеме).

Загадки про предметы одежды и личного пользования

Вторую группу загадок, посвященных человеку, которую мы рассмотрим, составляют загадки про одежду и - в меньшей мере - другие непосредственно относящиеся к человеку предметы (очки, расческа и тому подобные). Среди русских загадок тематических подгрупп выделить не удалось, если не считать загадок про перчатки и варежки; среди немецких небольшие подгруппы образуют загадки про штаны, головные уборы, перчатки и обувь.

Сравним одну из немецких и русскую загадки про штаны:

(35) Du gehst durch zwei Eingдnge ins Haus, / und wenn du mit den FьЯen wieder drauЯen bist, / so bist du erst recht drinnen. / (Die Hose)

Данная загадка строится на игре понятий «снаружи» и «внутри», в том числе на своеобразном парадоксе: …und wenn du … wieder drauЯen bist, so bist du erst recht drinnen. Чтобы расшифровать предлагаемый образ, отгадывающему необходимо по возможности четко представлять себе обрисовываемую схему. В этом ему помогают все встречающиеся в загадке существительные: дом, входы в него, стопы. Лексема «дом» имеет в своем семантическом поле сему ограниченного со всех сторон теплого и уютного пространства и предположительно вызывает в сознании реципиента соответствующий образ, скорректированный указанием на два входа вместо привычного одного. Основной же подсказкой, по нашему мнению, является упоминание лексемы FьЯe в соответствующем контексте: лирический герой загадки, если можно так выразиться, выходит из «дома» не целиком, снаружи оказываются лишь его стопы. Таким образом, рассматриваемая загадка основывается на концепте по схематической модели образов (пользуясь терминологий И. А. Бухаркиной), а также использует релятивно-пропозициональную модель отношения элементов схемы друг к другу. Создание в воображении реципиента нужной схемы направляет его на правильный ответ. Отдельно стоит оговорить роль упомянутого парадокса: в данном случае именно он, нужно полагать, является тем «крючком для внимания», который вызывает у реципиента азарт и желание отгадать предложенную загадку.

Обратимся к русскоязычной загадке, имеющей своей темой тот же объект:

(36) По дороге я шёл, / Две дороги нашёл, / По обеим пошёл. / (Штаны)

Русская загадка также имеет в своем основании концепт по схематической модели образов и также содержит в себе парадокс, провоцирующий реципиента задуматься: один и тот же человек в реальности не может идти по двум дорогам одновременно. В данной загадке, по сравнению с немецкой, схема проще и однозначней для представления: одна линия расходится на две. Однако схема - едва ли не единственный ключ к отгадке. Помимо нее присутствует лишь косвенная отсылка к образу ног через глагол «идти» и - что, надо полагать, вносит больший вклад в возможность отгадать загадку - указано направление движения (и сам факт движения, то есть какого-то процесса) по условным «линиям». Интересно, что ни в немецкой, ни в русской загадке не встречается никакого конкретного или хотя бы метафорического указания на внешность или характерные качества объекта, как это наблюдалось в загадках о животных и отчасти в загадках, посвященных частям человеческого тела. Можно предположить, что такое смещение в сторону абстрактного схематического описания произошло под влиянием экстралингвистических факторов: различные виды штанов заключают в себе намного большее разнообразие и имеют меньше общих признаков, чем разные особи одного и того же животного или одна и та же часть тела у разных людей. Однако нельзя не отметить, что данное утверждение справедливо для ряда загадок про одежду лишь отчасти. Русская загадка про перчатки, которую мы рассмотрим ниже в паре с немецкой, - пример такой «обогащенной метафорой» схематизации.

Но, чтобы не нарушать принятый порядок повествования, сначала обратимся к немецкой загадке про перчатки:

(37) Ich bin ein Schuh und wдrm' euch fein. / Nie zieht ihr an die FьЯe mich. / Ich habe stets ein Brьderlein, / das ist genauso groЯ wie ich. / (Der Handschuh)

Немецкая лексема Handschuh представляет собой композит, состоящий из компонентов Hand и Schuh, где Schuh - определяемое слово. В процессе анализа многочисленных примеров мы выяснили, что для немецких загадок, имеющих своей отгадкой сложное слово, характерно загадывание его через один из корней композита, вернее, через корень главного слова. Рассматриваемая загадка не исключение: реципиенту одновременно и подсказывают, и запутывают его первой же фразой: Ich bin ein Schuh. Следующий признак объекта - теплота, способность согреть - не противоречит возникшему в сознании образу предмета обуви. Не противоречит образу и указание на парность предмета через метафору Brьderlein и сообщение идентичности размеров компонентов пары (к слову, Brьderlein - редкий случай среди загадок на обоих языках, когда метафора строится не на основании внешних признаков и силуэта, а на основании иного свойства предмета). Однако загадка содержит одно-единственное противопоставление, отрицающее у объекта главный признак, присущий предмету обуви, и тем самым исключая возможность предположения, что речь идет о башмаке или сапоге и реципиенту предлагается распознать, какой именно вид обуви имеется в виду: Nie zieht ihr an die FьЯe mich. Оксюморон «обувь, которую не надевают на ноги» заставляет отгадывающего задуматься и задаться вопросом, почему загаданный предмет обозначен именно через лексему Schuh. Такой акцент внимания на обозначении объекта, возможно, спровоцирует отгадывающего искать разные вероятные связи между известным и искомым, в том числе - чисто лингвистические.

Нельзя обойти вниманием тот факт, что на подобном противопоставлении предмета и его признака (и при том только на нем) основаны еще три немецкие загадки про перчатку:

(38) Welcher Schuh lдuft sich nicht ab? (Der Handschuh)

(39) Welcher Schuh paЯt an keinen FuЯ? (Der Handschuh)

(40) Welcher Schuh hat keine Sohle? (Der Handschuh)

Рассмотрим, с помощью каких средств изображен образ перчатки в русской загадке и какие приемы загадывания позволяют реципиенту успешно ее отгадать:

(41) Разошлись мальчики / В тёмные чуланчики, / Каждый мальчик -- / В свой чуланчик. / (Перчатки)

Загадка построена на метафорической и релятивно-пропозициональной моделях и является, как и некоторые из уже рассмотренных загадок, «двойной»: чтобы отгадать «конечный» объект - перчатки, - нужно сначала отгадать объект-«посредник»: пальцы. Этот объект-«посредник» обозначен в данном случае через метафору «мальчики». Рассмотрим применение именно этого образа с точки зрения прагматической обусловленности. Пальцы могут ассоциироваться в детском сознании с «мальчиками» благодаря русскому народному фольклору, а также благодаря известной сказке «Мальчик-с-пальчик» (сюжет встречается и у Шарля Перро, и среди сказок братьев Гримм, и в сборнике А. Н. Афанасьева, и в редакции А. Н. Толстого). В фольклоре восприятие пальцев как одушевленных мальчиков или просто ребятишек косвенно находит свое выражение в различных играх (стишках) на развитие мелкой моторики и выучивание названий пальцев. Например, известный с детства в одной из многочисленных вариаций практически каждому стишок про сороку-ворону, которая варила кашу. При чтении этого стишка взрослый водит по ладошке ребенка и по очереди перебирает его пальцы, уподобляя, таким образом, последние детям Сороки:

- Сорока-сорока! Где была?/ - Далеко! / - Что делала? / - Кашу варила, деток кормила. / Этому дала, / Этому дала, / Этому дала, / Этому дала, / А этому не дала: / - Ты дров не носил, / Ты печку не топил!

Кроме того, собирательное обозначение «мальчики» косвенно указывает на принадлежность объектов к одной группе, на их единство и связь друг с другом.

Наконец, данная метафора содержит в себе еще две подсказки для реципиента, которые присутствуют и во второй метафоре загадки - «чуланчики»: это, во-первых, уменьшительный суффикс -чик, с помощью которого реципиенту сообщается о небольшом размере объектов-«посредников», а во-вторых, проецирование фонетического образа слова на основе вероятной рифмы «мальчики - чуланчики - пальчики», тем более что рифма «мальчик - пальчик» является стереотипной благодаря названию упомянутой известной сказки и активному использованию ее в детских стишках и считалках.

Образ чуланчика, помимо этого, несет в себе сему узкого темного места для хранения чего-либо, что в совокупности с указанием на небольшой размер направляет реципиента на представление некоего пространства, схожего по своему (в данном случае вернее будет сказать - внутреннему) виду с чуланом.

Последним важным компонентом загадки, помогающим реципиенту найти правильный ответ, является информация о том, что все элементы, относящиеся к загаданному объекту, несмотря на то, что являются частью одного целого, пребывая в контакте с объектом, разделяются и находятся в отдельном, изолированном от других пространстве.

Совокупность всех перечисленных приемов дает реципиенту необходимый набор признаков для отгадывания загадки.

В ходе анализа немецких и русских загадок, посвященных человеку и непосредственно относящимся к нему предметам, было выявлено, что многие особенности и приемы загадывания в загадках обоих языков схожи. Тем не менее, существуют и некоторые приемы, характерные только для одного из языков. Назовем как сходства, так и различия загадок про человека на немецком и русском языках:

1) Как в немецких, так и в русских загадках одну из определяющих ролей в манипуляции ходом мысли отгадчика (в том числе в создании «занимательности» загадки для отгадчика) играют различные отрицания возможных вариантов, противопоставления, семантические противоречия вплоть до формально парадоксальных высказываний. Нередко в формировании таких парадоксальных высказываний - прежде всего, среди примеров из немецкого материала - задействованы омонимы и многозначные слова, которые в своем первом, основном значении отличаются от значения, подразумеваемого загадывающим.

2) При прямом и косвенном сообщении реципиенту признаков и функций объекта основным носителем информации выступает глагол (или отглагольная часть речи): то, какие действия может совершать или совершает объект, и то, какие действия с этим объектом может производить человек.

3) Активно используются релятивно-пропозициональная модель загадывания (72 примера) и загадывание с помощью концепта по схематической модели образов (34 примера). Дескриптивно-пропозициональная модель встречается редко, прежде всего в немецких загадках про части тела и, как и частотно применяемая в загадках обоих языков метафора, является, как правило, частью означенных выше «основных» моделей загадывания, участвуя в создании нужного схематического образа или описании отношений между предметами. При применении релятивно-пропозициональной модели описываются отношения между объектом и частью человеческого тела или между составными частями объекта.

4) Загадывание предмета одежды нередко осуществляется через косвенное описание особенностей его надевания или носки.

5) Если загадывается парный или «многокомпонентный» объект (например, пальцы рук), в тексте присутствует прямое или косвенное указание на количество компонентов.

6) Активно используется нарратив, многие загадки имеют краткий последовательный сюжет.

7) Для немецких загадок, посвященных частям тела, характерно олицетворение загаданного объекта, оформленное различными языковыми средствами. В русских загадках также используется олицетворение объекта, однако чаще этот прием встречается в загадках, посвященных предметам одежды и личной гигиены. При этом треть загадок оформлена как речь от первого лица, что в целом не характерно для русских загадок.

8) В немецких примерах многие слова-отгадки являются композитами, и в таком случае загадываются они через называние определяемого слова (или омонимичного ему) и отрицание одной из неотъемлемых для этого слова в первом значении функций.

9) Большую роль создании необходимого схематического образа или описании отношений между объектами в немецких загадках играют предлоги и наречия пространственного значения, описывающие направление движения или положение предметов или их частей относительно друг друга.

10) В русских примерах, как и в загадках о животных, прослеживается частотное использование диминутивных суффиксов для создания адекватного образа объекта.

Загадки, посвященные растительному миру и другим натурфактам

Загадки про зиму

Многочисленную группу загадок в немецком и русском языках (в данном случае более в русском, чем в немецком) составляют загадки, посвященные явлениям природы (включая времена года). В этой группе по количественно-тематическому признаку можно выделить следующие подгруппы: 1) загадки про зиму (куда входят также ассоциируемые с зимой предметы, например, лыжи или новогодняя елка), 2) загадки про воду: среди них загадки про дождь (в том числе «сопутствующие» явления, принадлежащие семантическому полю, - такие как радуга или град) и загадки про водоемы (включая их обитателей и водные средства передвижения), 3) прочие натурфакты (звезды, горизонт и др.).

Обратимся к некоторым примерам из группы загадок про зиму. Парными оказались загадки с отгадками «снег», «снеговик», «снежинка», «елка», «лед». Не нашли отражения в немецких загадках такие частотные для русских слова-стимулы как сосулька, лыжи, санки, мороз.

Рассмотрим несколько загадок про снег. Интересно, что из четырех обнаруженных в немецкой выборке загадок однозначную отгадку der Schnee имеют две. Две другие предлагают альтернативные варианты: der Schnee, die Schneeflocke; das Eis, der Schnee. Для русскоязычного сознания понятия «снег» и «лед», «снег» и «снежинка», хотя и принадлежат к одной концептуальной сфере, - понятия совершенно разные, в большинстве случаев не взаимозаменяемые. И загадываются они, как показывает анализ, через отличные друг от друга образы. Для немецкого сознания, как мы видим, такая замена одного понятия другим вполне возможна.

...