Европейское право

К примеру, в постановлении от 7 мая 2002 года по делу «Бурдов против Российской Федерации» в мотивировочной части судебного акта было подчеркнуто: «Суд вновь указывает, что пункт 1 статьи 6 Конвенции гарантирует каждому возможность обратиться в суд, если речь идет о гражданских правах и обязанностях. Право на судебное разбирательство, которое включает в себя право на доступ к правосудию по гражданским делам, является одним из аспектов данного права. Но данное право было бы иллюзорным, если бы национальная правовая система позволяла не исполнять окончательное судебное решение в ущерб одной из сторон. Было бы непостижимо, если статья 6, определяя качественные характеристики суда -- публичность, справедливость, оперативность, -- не гарантировала бы исполнение судебных актов. Толкование статьи 6 исключительно через право на доступ к правосудию и осуществление судебных процедур, соответствующих определенным критериям, привело бы к ситуации, несовместимой с принципом господства права, которые государства обязались соблюдать, ратифицируя Конвенцию. Поэтому исполнение решения, вынесенного судом, должно рассматриваться в качестве неотъемлемой части правосудия по смыслу статьи 6».

В решении о неприемлемости жалобы на нарушение статьи 3 Конвенции по делу «Гусинский против Российской Федерации» от 7 марта 2002 года Суд подчеркнул: «Суд напоминает, что плохое обращение попадает под действие статьи3Конвенции, если при этом достигнут определенный уровень жестокости. Оценка этого уровня является условной: она зависит от обстоятельств дела, таких как условия обращения, его продолжительность, физические и психологические последствия,-- а в некоторых случаях и от таких факторов, как пол, возраст и состояние здоровья потерпевшего».

Таким образом, под «правовыми позициями» Европейского Суда по правам человека понимаются установки, из которых исходит Суд при рассмотрении конкретных дел, подтвержденные многократным применением конвенционных положений.

Правовые позиции можно подразделить на материальные и процессуальные. Если с помощью той или иной позиции Суд уясняет содержание конвенционных понятий, то речь идет о материальных правовых позициях. В случае, если в результате неоднократного применения конвенционных положений в судебной практике вырабатывается алгоритм применения конкретных статей Конвенции, то здесь речь идет о процессуальных правовых позициях.

Для сторонников концепции "прецедентного права Сообщества" Европейский Суд является не только правоприменительным органом, но и правотворческим институтом, а "прецедентное право, созданное европейским Судом, выступает самостоятельным компонентом "европейского права", на котором основываются решения органов судебной власти государств-членов, и не только их: нередки ссылки на него и в актах других институтов ЕС, а также государств-членов".

Вопрос о роли и сущности прецедента в современном правовом мире сохраняет свою актуальность, которая в последнее время не только не уменьшается, но и возрастает. Особое значение судебный прецедент приобретает в связи с деятельностью Европейского суда по правам человека. В странах континентальной Европы, где имеет юридическую силу Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, решения Европейского суда, прецедентные по своему характеру, являются обязательными для национальных судов всех инстанций. В 1998 году Россия ратифицировала эту Конвенцию, признав тем самым прецедент в качестве источника российского права. Это нашло свое закрепление в ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и протоколов к ней» от 30 марта 1998 года.

Судебный прецедент, итак, как источник права обладает следующими признаками:

1) выносится при решении конкретного дела

2) содержит в себе правовую норму, вследствие чего нижестоящие суды ссылаются на него в своих решениях

3) обязателен для применения всеми судебными инстанциями, с помощью чего гарантируется его исполнение

Именно эти признаки судебного прецедента обеспечивают его востребованность: многие страны добровольно реципировали его в качестве источника национального права. Действенность прецедента в качестве источника права демонстрируется и тем фактом, что Европейский суд по правам человека признал его таковым. В частности, сам Европейский суд по делу Косси ( от 27 сентября 1990 г.) сформулировал причину следования прецеденту, которая заключается в достижении «правовой определенности и регулярного развития прецедентного права согласно Конвенции».

39. Процедура исполнения постановления, вынесенного Европейским Судом по правам человека

Меры, принимаемые государством в связи с вынесением в отношении него Постановления Европейским судом по правам человека.

Исходя из устоявшейся практики государств-участников и органов Совета Европы, меры, принимаемые государством, в отношении которого Европейский суд по правам человека вынес Постановление, принято делить на две основные группы:

* меры общего характера и; * меры индивидуального характера, включающие выплату справедливой компенсации.

Меры общего характера

Меры общего характера то есть меры, которые государство обязано принять для предотвращения в будущем новых нарушений, подобных тем, которые были выявлены Постановлениями Европейского суда, отличает то, что они выходят за пределы конкретного дела и затрагивают широкий круг лиц.

Меры общего характера рассматриваются в отечественной правовой литературе в двух аспектах:

* общетеоретическом (анализ мер общего характера как одной из форм выполнения государством вынесенных против него Постановлений) и;

* практическом (определение конкретных изменений в правовой системе страны в целях ее приведения в соответствие с Конвенцией и правовыми позициями Европейского суда по правам человека).

Общетеоретический подход включает определение мер общего характера в целом аналогичных указанному выше.

Анализ изменений законодательства и судебной практики как результата принятия государством-участником Конвенции мер общего характера проводится в отечественной правовой литературе преимущественно на примере «обновления» законодательства других государств-участников Конвенции. При этом подчёркивается, что государства-участники Конвенции вносят изменения не только в действующее законодательство, но и в сложившуюся практику. Однако если в случае с законодательством приводятся конкретные примеры, то в связи с судебной практикой указывается лишь на необходимость её изменения.

Например, М.Б. Лобов ссылается на изменения, внесённые в УПК Болгарии в связи с Постановлением Европейского суда по делу Асенов против Болгарии от 28 октября 1998 года. В своём Постановлении Суд констатировал нарушением п.3 и п. 4 ст. 5 Конвенции вследствие отсутствия своевременного автоматического судебного контроля после задержания с санкции прокурора, чрезмерной длительности содержания под стражей и отсутствия возможности у арестованного в любой момент потребовать в судебном порядке изменения меры пресечения. В результате исполнения Постановления Европейского суда по указанному делу в действующий УПК Болгарии были внесены новые положения, в соответствии с которыми «задержанный должен быть представлен суду не чем через 48 часов после ареста, с тем чтобы суд вынес решение о заключении его под стражу или освобождении. Арестованные лица получили возможность в любой момент требовать в судебном порядке их освобождения из-под стражи» и т.д. В то же время в отношении изменения правоприменительной практики Лобов указывает лишь следующее: «… самые многочисленные нарушения Конвенции связаны не с явным несоответствием законов её положениям, а с проблемами … правоприменения. Изменения судебной практики могут, следовательно, стать необходимой мерой общего характера с целью предотвращения новых нарушений Конвенции. Таким образом, ключевая роль при исполнении решений Европейского суда принадлежит именно судьям».

Однако некоторые российские правоведы подходят к анализируемой проблеме иначе. Так, С.А. Горшкова перечисляет конкретные изменения, внесённые в российские правовые акты, как в связи с ратификацией Конвенции, так и в связи с Постановлениями, вынесенными Европейским судом в отношении России, не проводя различия между действиями государства по исполнению ратифицированного международного договора и действиями по исполнению решения международного судебного органа.

В качестве примера Горшкова приводит изменения в законы "О Конституционном Суде Российской Федерации", "О судебной системе Российской Федерации" и "О статусе судей в Российской Федерации", вступившие в силу в 2001 г. Проекты этих законов, подготовленные по инициативе Президента РФ, соответствовали европейским стандартам. Это подтвердила экспертиза Европейского суда по правам человека. Введенные изменения способствовали: улучшению деятельности судов и функционирования механизма исполнения их решений; уточнению статуса судей; введению прозрачного порядка назначения судей на должность, приостановления и прекращения их полномочий; повышению требований, предъявляемых к кандидатам на должность судей; определению оснований и порядка привлечения судей к дисциплинарной, административной и уголовной ответственности и т.д.

Так же Горшкова указывает, что в российском законодательстве нашло отражение положение, «согласно которому право на судебную защиту является гарантией всех других прав и свобод и не подлежит каким-либо ограничениям. Даже в случае введения на территории России или ее части чрезвычайного положения, в соответствии со ст.35 Федерального Конституционного закона "О чрезвычайном положении", принятого в 2001 году, правосудие продолжает осуществляться обычными судами, учрежденными в соответствии с Конституцией РФ».

Указывая на изменения, внесённые в российское законодательство в связи с Конвенцией и Постановлениями Европейского суда по правам человека, принятыми в отношении России, отечественные правоведы не уделяют должного внимания проблемам, вытекающим из непринятия Россией необходимых мер общего характера в связи с отдельными решениями ЕСПЧ.

В отечественной правовой литературе, как правило, выделяются отдельные сферы, требующие более совершенного законодательного урегулирования, в том числе, в связи с обязательствами, вытекающими из Конвенции. При этом проблема непринятия Россией мер общего характера по конкретной правовой проблеме, неоднократно обозначенной Европейским судом по правам человека в вынесенных им решениям рассматривается лишь А. В. Деменевой на примере неисполнения решений российских судов. Деменева указывает, что из 63 дел, которые были рассмотрены Европейским судом по существу по состоянию на 25 августа 2005 года почти четверть касается вопросов исполнения решений национальных судебных инстанцией. При этом «постоянное появление «клоновых» дел… явный признак того, что Россия не приняла необходимых мер для устранения этих нарушений». В подтверждение указанного вывода Деменева выделяет основные проблемы в российском законодательстве об исполнительном производстве.

Проведенный Деменевой анализ - единичный пример попытки определить меры общего характера, необходимые для исполнения конкретных решений Европейского суда. К сожалению, российские правоведы практически не исследуют вопросы принятия мер общего характера в связи с Постановлениями Европейского суда, вынесенных в отношении России.

Меры индивидуального характера

Меры индивидуального характера направлены на устранение последствий нарушений прав и свобод человека, гарантированных Конвенцией, и восстановление, насколько это возможно, ситуации, которая имела место до нарушения Конвенции (restitutio in integrum) . К мерам индивидуального характера относят:

* меры, принимаемые государством-ответчиком после констатации нарушений Конвенции вследствие высылки иностранцев со своей территории;

* снятие наложенной в нарушение Конвенции судимости и(или) восстановление неправомерно изъятых прав;

* пересмотр внутренними судами дел, в которых было найдено нарушение Конвенции. Речь идёт о случаях грубых нарушениях процессуальных прав заявителя.

* помилование или досрочное освобождение заявителя.

Меры индивидуального характера анализируются в отечественной литературе, на примере конкретных Резолюций Комитета министров Совета Европы, содержащих информацию о действиях соответствующего государства в отношении лица, выигравшего дело в Европейском суде. При этом, приводимые примеры, как правило, не включают исполнение Постановлений, вынесенных против России.

Впрочем, имеются публикации, анализирующие положения российского права, предусматривающие возможности для принятия индивидуальных мер. Например, С.А. Горшкова справедливо отмечает нормы Уголовно-процессуального Кодекса Российской Федерации, которые вступили в силу 1 июля 2002 года. В соответствии с ч. 1 ст. 413 УПК РФ, вступивший в законную силу приговор, определение и постановление суда могут быть отменены и производство по уголовному делу возобновлено ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств. Новым обстоятельством согласно п. 2 ч. 4 ст. 413 Кодекса является установленное Европейским судом нарушение положений Конвенции при рассмотрении судом Российской Федерации уголовного дела, связанное: а) с применением федерального закона, не соответствующего положениям Конвенции; б) с иными нарушениями положений Конвенции.

Далее в ч. 1 ст. 414 УПК РФ предусматривается, что пересмотр обвинительного приговора ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств в пользу осужденного никакими сроками не ограничен. При этом днем открытия новых обстоятельств считается, как указано в п. 3 ч. 4 ст. 414 УПК РФ, день вступления в силу Постановления Европейского суда о наличии нарушения положений Конвенции в случае, указанном в п. 2 ч. 4 ст. 413 УПК РФ. В соответствии с ч. 5 ст. 415 УПК РФ пересмотр приговора, определения или постановления суда в связи с установлением Европейским судом нарушений Конвенции при рассмотрении судом Российской Федерации уголовного дела осуществляется Президиумом Верховного Суда РФ по представлению Председателя Верховного Суда РФ не позднее одного месяца со дня поступления данного представления. По результатам рассмотрения данного представления Президиум Верховного Суда РФ отменяет или изменяет судебные решения по уголовному делу в соответствии с Постановлением Европейского суда. Копии постановления Президиума Верховного Суда РФ в течение трех суток направляются лицу, в отношении которого принято данное постановление, прокурору и Уполномоченному РФ при Европейском суде по правам человека. Кроме того, ст. 311 АПК РФ «Основания пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам» в качестве основания для пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам предусматривает в п. 7: «установленное Европейским судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении арбитражным судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Европейский Суд по правам человека». Вместе с тем, российские правоведы пока не рассматривали практику применения вышеперечисленных норм процессуального законодательства.

40. Право на справедливую компенсацию (статья 41 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод)

По мнению Суда, единственным поводом, позволяющим требовать справедливую компенсацию, можно считать ущерб, который потерпевшая сторона понесла в связи с ранее доказанным фактом нарушения Конвенции. Ущерб, связанный с этим, но вызванный другими причинами, не позволяет надеяться на компенсацию. Таким образом, необходима причинно-следственная связь между понесенным ущербом и фактом нарушения Конвенции.

Ущерб, на который можно ссылаться при применении положений ст. 41, должен был быть понесен автором поданной петиции при попытке предотвратить нарушение Конвенции или же получить возмещение за такое нарушение. Важно, чтобы ущерб, который требует возместить автор петиции, удовлетворял трем критериям: 1) был в действительности понесен; 2) был неизбежен; 3) имел бы разумное количественное измерение.

Указанные критерии в равной мере применимы как к расходам, приравниваемым к материальному ущербу, так и к расходам, связанным с судебным разбирательством.

Основное назначение компенсации, предусмотренной ст. 41, заключается в том, чтобы автор петиции, насколько это, возможно, оказался в положении, сходном с тем, в котором он был до нарушения Конвенции. Вопрос о размере справедливой компенсации, а также о том, будет ли она вообще присуждаться, решается Судом в каждом конкретном случае в зависимости от обстоятельств дела. В случае если при расчете ущерба и расходов возникают сложности, или если ущерб и расходы не поддаются исчислению вообще, или если представленные Суду расходы неверны, Суд их устанавливает сам на справедливой основе.

В ст. 41 «Справедливая компенсация» Конвенции о защите прав человека и основных свобод сказано: «Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне». Отсюда напрашивается вывод о том, что судам при решении вопроса о взыскании расходов на оплату услуг представителя следует руководствоваться не только принципом разумности в соответствии с российским законодательством, но и принципом справедливости в соответствии с Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.

На практике Европейский суд по правам человека, посчитав, что сумма расходов на оплату услуг адвоката является разумной, признает ее взыскание справедливым. Например, в Постановлении Европейского суда по правам человека от 15 июля 2002 г. Калашников против Российской Федерации говорится о том, «что для включения судебных издержек и расходов заявителя в сумму возмещения ущерба, присуждаемую в порядке статьи 41 Конвенции, должно быть установлено, что эти издержки и расходы действительно и неизбежно имели место в связи с обращением к средствам правовой защиты по факту, который был признан нарушением Конвенции, и что их сумма была разумна».

Краткий обзор нормативных правовых актов Российской Федерации, норм международного права и практики судов позволяет сделать вывод о том, что судам при решении вопроса о взыскании расходов на оплату услуг представителя следует руководствоваться принципами разумности и справедливости. Поскольку категория разумности является оценочной и оставлена законодателем на усмотрение суда, на практике сложился следующий порядок ее применения. Суды выделяют ряд критериев, при помощи которых определяют разумность взыскиваемых расходов. Такими критериями являются: объем оказанных услуг, сложность и характер спора, ценность подлежащего защите права, конкретные обстоятельства дела. Как правило, суды мотивируют свое решение, ссылаясь одновременно на несколько критериев, но единообразия в практике нет.

41. Процедура дружественного урегулирования дела, рассматриваемого Европейским Судом по правам человека

Дружественное урегулирование -- одна из форм разрешения дела в Европейском Суде. После того, как жалоба признана приемлемой, Суд выполняет функцию посредника между сторонами, так как вступает в контакт со сторонами с целью обеспечения дружественного урегулирования дела в соответствии с пунктом 1(b) статьи 38 Конвенции. Именно дружественным урегулированием закончилось одно из российских дел -- Тайков против России.

Особенность дружественного урегулирования в том, что оно позволяет восстановить права лица по соглашению между заявителем и государством, при содействии и контроле Суда, функция которого -- следить за тем, чтобы соглашение не нарушало прав, предусмотренных Конвенцией, и общего смысла защитного механизма Конвенции.

Однако недостаток дружественного урегулирования в том, что дело прекращается без вынесения решения против государства, а данное решение могло бы иметь дальнейшее влияние на законодательную и правоприменительную практику, так как требовало бы от государства принятия конкретных мер, чтобы подобные нарушения более не повторялись.

Данная ситуация была как раз актуальна в деле Тайкова против Российской Федерации, где заявитель жаловался на нарушение его права на своевременную выплату ему пенсии: было заключено дружественное соглашение, жалоба исключена из списка.

Между тем решение Европейского Суда о недопустимости подобных нарушений со стороны государства могло бы сыграть важную роль в законодательной и правоприменительной практике России, так как данное решение, как любое решение Европейского Суда, стало бы обязательным для России, и на него могли бы ссылаться в национальных судах граждане, чьи права на своевременную выплату пенсии нарушаются.

Если дружественное урегулирование не достигнуто, Европейский Суд осуществляет собственно судебную функцию, то есть рассматривает дело.

При этом слушание в традиционном смысле этого слова -- с вызовом свидетелей и экспертов, вызовом и заслушиванием сторон имеет место только тогда, когда Суд считает это необходимым и на этом настаивают стороны. В этом случае заявитель может обратиться в Совет Европы с просьбой об оказании финансовой помощи. Такая помощь оказывается при наличии двух условий: во-первых, когда она необходима для участия в заседаниях заявителя и его адвоката в целях полноценного осуществления Судом своих функций, и, во-вторых, сам заявитель не имеет средств оплатить расходы.

Для получения финансовой помощи заявитель должен заполнить декларацию, заверенную соответствующим образом, в которой необходимо отразить сведения о доходах и общую сумму имеющихся накоплений. Совет Европы оплачивает услуги только профессиональных юристов, а также суточные и транспортные расходы.

В основном же процедура носит письменный характер. Рассмотрение дела заканчивается вынесением решения Судом, в котором он признает факт нарушения прав заявителя либо устанавливает, что нарушения прав не имело места.

В случае, если признан факт нарушения прав, суд решает вопрос о присуждении заявителю справедливой компенсации, а также о мерах, которые государство должно предпринять для того, чтобы не допускать в будущем подобных нарушений.

В соответствии со статьей 46 Европейской конвенции, Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются исполнять окончательные постановления Суда по делам, в которых они являются сторонами. Окончательное постановление Суда направляется Комитету министров, который осуществляет надзор за его исполнением. Таким образом, рассмотрение жалобы и все подготовительные процедуры -- достаточно специфический процесс, позволяющий проинформировать о них стороны. Необходимо помнить, что основная часть процедуры происходит письменно, и с момента направления обращения до вынесения решения о приемлемости может пройти около 2-х лет, а до вынесения решения по существу -- 3-4 года.

На любом из этапов вы можете известить Суд о том, что не намерены продолжать разбирательство, и в этом случае жалоба будет исключена из списка. Но Суд может принять решение о продолжении разбирательства, если затронутые в жалобе вопросы касаются особенно важных вопросов в сфере прав человека, связаны с общественно значимыми проблемами нарушений прав и требуют выражения позиции Суда по данному вопросу: "Суд продолжает рассмотрение жалобы, если этого требует соблюдение прав человека, гарантированных настоящей Конвенцией и Протоколами к ней" (ст. 37 Конвенции).

В заключение следует еще раз отметить, что Европейский Суд по правам человека -- самостоятельный судебный орган Совета Европы, принимающий как межгосударственные, так и индивидуальные жалобы. Процедура подачи жалоб строго регламентирована и подчинена системе правил, закрепленных в Конвенции и конкретизированных в прецедентах (решениях по конкретным делам) самого Европейского Суда. От соблюдения этих правил зависит успех обращения и возможность эффективно защитить свои права при помощи международной системы защиты прав человека.

Обращение в Европейский Суд по правам человека это не только возможность "наказать" государство за нарушение ваших прав, предусмотренных Конвенцией, и получить справедливую компенсацию за понесенный ущерб. Это, кроме того, возможность изменить устоявшуюся в государстве практику -- законодательную и правоприменительную -- и сделать более эффективной систему защиты прав человека в России, привести ее в соответствие с международными стандартами защиты, использовать позитивный опыт Совета Европы для усиления средств защиты внутри Российской Федерации.

42. Процедура дружественного урегулирования дела, рассматриваемого Европейским Судом по правам человека

Процедуры перед Европейским Судом допускают возможность заключения мирового соглашения о дружественном урегулировании (friendly settlement). Эта процедура является конфиденциальной, то есть само мировое соглашение не публикуется, в информационной системе Европейского Суда публикуется только информация о том, что стороны заключили такое мировое соглашение. Формально любая из сторон может выступить инициатором дружественного урегулирования, но, как правило, с этой инициативой выступает сторона государства. В принципе стране выгоднее заключить мировое соглашение с заявителем, чем быть обвиненной в нарушении прав человека, но Россия до сих пор еще не использовала эту процедуру.

Поскольку процедура является конфиденциальной, ее форма, условия, другие вопросы дружественного урегулирования обсуждаются применительно к конкретному делу.

Заявитель потенциально, в ходе процедуры дружественного урегулирования, может «выторговать» более выгодные условия восстановления его нарушенных прав.

В письме о принятом решении о приемлемости жалобы Суд уведомляет заявителя о такой возможности (хотя переписка о дружественном урегулировании возможна и после коммуникации жалобы) и предлагает сторонам направить свои предложения в определенный срок. Предложения по дружественному урегулированию подаются отдельно от замечаний по существу дела и требований по справедливой компенсации. Ни в одном документе, касающемся состязательной процедуры, не должно быть ссылок на предложения и (или) уступки, сделанные в ходе переписки о дружественном урегулировании. Роль Суда в достижении дружественного урегулирования, как правило, состоит в обмене письмами между представителем заявителя и представителем государства-ответчика. Однако в отдельных делах Суд может содействовать дружественному урегулированию (особенно, если это касается только справедливой компенсации) , в том числе путем организации встреч сторон в присутствии сотрудников Секретариата Суда.

Государство-ответчик может быть склонно к урегулированиям дел, которые могут быть решены Судом в пользу заявителя, особенно в «повторяющихся случаях», т.е. там, где правовая проблема уже решена в практике Суда. С другой стороны, правительства могут «отплачиваться» от дел, ставящих принципиальные вопросы соблюдения ими Конвенции. Для заявителя дружественное урегулирование может представить возможность добиться большего, чем просто констатация нарушения и выплата денежных сумм. Правительство в ходе переговоров может взять на себя обязательства не только по выплате заявителю компенсации ущерба (превышающей присуждаемую Судом в аналогичных делах), но и по пересмотру нормативных актов или правоприменительной политики. Проблема для заявителя будет в том, чтобы не «продать себя слишком дешево»: перспектива убедительного решения Суда в его пользу (пусть и не с очень большой денежной компенсацией) может быть серьезным стимулом для отказа от переговоров об урегулировании.

Роль Суда, после того как соглашение достигнуто, не состоит в простом подтверждении урегулирования дела. Ст. 37 § 1 Конвенции предусматривает, что Суд имеет полномочие продолжить рассмотрение дело по существу, несмотря на соглашение, если того требует уважение прав и свобод человека.

43. Основные правовые позиции, сложившиеся в ходе применения Европейским Судом по правам человека конвенционного допуска ограничения прав и свобод

Ограничение, введенное ст. 17 Конвенции, в равной мере применимо ко всем без исключения правам и свободам.

Как уже указывалось, от целого ряда прав и свобод не допускается отступление даже во время войны или чрезвычайного положения. Это относится к ст. 2 (за некоторыми исключениями), 3, п. 1 ст. 4 и ст. 7, Протоколу № 6, ст. 4 Протокола № 7. За исключением ст. 2 все остальные указанные положения сформулированы в абсолютных выражениях, что означает, что никакие отступления от них не допускаются ни в обычной жизни, ни во время чрезвычайного положения.

Ограничение права на свободу слова возможно лишь ради одной из целей, перечисленных в части 2 статьи 10 Конвенции, а именно в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.

Отдельно следует упомянуть ст. 16, дающую право вводить ряд ограничений прав и свобод. Однако эта статья касается конкретного вида деятельности (политической), конкретной категории населения (иностранцев) и конкретных прав и свобод (свободы выражения и свободы собраний и ассоциаций). Кроме того, ст. 16 допускает введение ограничений на запрет дискриминации в соответствии со ст. 14 для указанной категории населения.

В остальном же о допустимости ограничений можно судить, во-первых, по тому, как соответствующие права сформулированы. Одновременно необходимо принять во внимание тот факт, что по вопросу об ограничениях государство пользуется широкими «рамками усмотрения».

Речь идет не о толковании или применении соответствующего закона, а о толковании или применении терминов «в соответствии с законом», «установлены законом» и «предусмотрены законом», содержащихся в тексте самой Конвенции.

Принципы прецедентного права по данному вопросу:

1) слово «закон» должно толковаться как включающее и писаное, и неписаное право. Данное положение имеет целью «уравнять» правовые системы Великобритании и других стран Совета Европы.

2) «соответствующее препятствие должно иметь какое-либо основание во внутреннем праве»

3) требование доступности закона, устанавливающего ограничение. В решении по делу Сильвер Суд объяснил требование доступности как означающее, что «закон должен быть достаточно доступным: лицу должно быть надлежащим образом известно... о правовых нормах, применимых в конкретном случае»

4) требование возможности предвидеть ограничение. Данное требование подразумевает, что «норма не может считаться законом, если она не сформулирована достаточно четко для того, чтобы позволить лицу регулировать свое поведение: оно должно быть в состоянии, -- возможно, при соответствующей консультативной помощи -- предвидеть, в разумной в данных обстоятельствах мере, последствия, которые может повлечь за собой соответствующее действие».

В случае применения закона через секретные меры (например, при прослушивании телефонных сообщений полицией) Суд установил следующее правило: «Когда применение закона заключается в секретных мерах, не подверженных контролю со стороны заинтересованных лиц и соответствующей общественности, сам закон, в отличие от сопутствующей ему административной практики, должен указывать рамки любого усмотрения, доверенного компетентным властям, с достаточной ясностью, учитывая законный характер цели, преследуемой мерой, с тем чтобы предоставить частному лицу надлежащую защиту против произвольного вмешательства».

Комиссия и Суд выработали самостоятельное толкование в отношении различия между «охраной общественного порядка» (п. 2 ст. 9) и «предотвращением беспорядков» (п. 2 ст. 8, 10 и 11). В своем решении по делу Энгель Суд постановил, что термин «беспорядок» относится не только к такому понятию, как «общественный порядок» («public order», «ordre publique»), но «также охватывает порядок, который должен превалировать в пределах особой социальной группы».

Что касается вопроса о необходимости того или иного ограничения и, следовательно, о дальнейшем толковании защищаемых ценностей, то здесь национальным властям предоставлены весьма широкие «рамки усмотрения».

В любом случае государства-участники Европейской конвенции «пользуются определенными, но не неограниченными рамками усмотрения по вопросу о введении ограничений, однако только Суду предоставлено право вынести окончательное решение об их соответствии Конвенции».

Во многих случаях Комиссия и Суд при толковании Конвенции делали «крен» в сторону интересов государства. В подобной ситуации контрольные органы сопоставляли, с одной стороны, интерес всеобщего пользования правами и свободами и, с другой стороны, интересы, которыми руководствуются государства при введении ограничений. Предпочтение при таком сопоставлении зачастую отдавалось последним.

Как видно из текста статьи 10, Конвенция требует, чтобы вводимые ограничения были “необходимыми в демократическом обществе” (вызывает трудности на практике и приводит к жалобам граждан различных стран).

“Критерий “необходимости в демократическом обществе” требует от Суда установления того, было ли обжалуемое “вмешательство” обусловлено “настоятельной общественной потребностью”, было ли оно соразмерным преследуемой правомерной цели, являются ли доводы, приведенные национальными властями в его оправдание, уместными и достаточными” (Гринберг против России, Судебное решение от 21 июля 2005 года, абзац 27).

“Тест на “необходимость в демократическом обществе “ требует, чтобы Суд определил, действительно ли “вмешательство” было вызвано “острой общественной потребностью”, соответствовало ли это преследуемой законной цели, и были ли причины, указанные органами федеральной власти в его оправдание, уместными и достаточными.

ЕСПЧ не подменяет национальные власти, а только оценивает, находятся ли решения, принятые национальными судами в рамках данной им свободы усмотрения, в соответствии с требованиями статьи 10.

Cледует учитывать, что журналист, редакция, СМИ пользуются большей защитой, чем отдельные физические или юридические лица, поскольку в задачу СМИ входит информирование населения, распространение знаний, поддержание общественной дискуссии по вопросам, представляющим значимость для развития демократии и обеспечения эффективного управления государством. “пределы допустимой критики в отношении политиков как таковых шир. Политические деятели должны выказывать большую степень терпимости, особенно если они сами делают публичные заявления, которые способны вызвать критику. Однако, выходя на арену общественных дискуссий, частные лица и ассоциации также представляют себя на всеобщее обозрение.

Меньше свободы у СМИ и частных лиц в отношении критики стражей порядка, выполняющих свои функции:

Критика суда и судей еще менее допустима, поскольку она может отрицательно повлиять на авторитет судебной власти и беспристрастность правосудия. Именно поэтому ЕСПЧ очень пристально анализирует все нюансы дел, которые так или иначе связаны с судебной властью.

В отношении же правительства пределы критики даже шире, чем в отношении политиков, поскольку эффективность государственного управления представляет непосредственный интерес для народа.

Не находятся под охраной Конвенции также высказывания, мнения и идеи, отрицающие Холкост, оправдывающие нацизм и неонацизм, содержащие утверждения о якобы имевшем место преследовании евреями поляков, огульные обвинения всех мусульман в терроризме, а также содержащие призывы к насилию. Эта позиция была выражена в ряде решение против Германии, Франции, Соединенного Королевства, Польши ((Lehideux and Isorni v. France, 1998; Garaudy v. France, 2003; W.P. and Others v. Poland, 2004; Norwood v. the United Kingdom, 2004; Witzsch v. Germany, 2005).

Мнения и суждения не должны носить характера брани, оскорбления, унижения, которые не несут никакой информационной ценности и служат лишь желанию причинить боль, страдания, унижение или каким-то иным образом беспричинно и незаслуженно задеть человека

ЕСПЧ обязательно учитывает то, было ли проведено ли различие между фактом и оценкой национальными судами.

В решении национального суда обязательно должна содержаться аргументация, почему суд в данном конкретном деле отдает приоритет защите чести и достоинства или иному охраняемому Конвенцией законному интересу, а не свободе выражения мнения.

Отказ национального суда рассмотреть представленные сторонами экспертизы или документы либо выслушать свидетелей воспринимается Европейским Судом как нарушение статьи 6 Конвенции - право на доступ к правосудию, поэтому в судебном решении должен быть анализ экспертных заключений, если стороны ходатайствовали об их приобщении к делу.

Проиллюстрируем использование описанного алгоритма разрешения дела примерами из практики ЕСПЧ по российским делам.

44. Порядок вынесения Европейским Судом по правам человека окончательных постановлений. Особое мнение судей

Рассмотрение жалобы в составе единоличного судьи

На первом этапе разбирательства жалобу рассматривает только один Судья. Однако он может принять только одно из трех видов решений: признать жалобу неприемлемой, то есть не соответствующей критериям приемлемости, либо исключить жалобу из списка рассматриваемых дел, либо передать жалобу на рассмотрение в Комитет из трех Судей Европейского Суда по правам человека или в Палату Европейского Суда по правам человека.

Основаниями для исключения жалобы из списка рассматриваемых дел, согласно статье 37 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, являются выводы о том, что: заявитель более не намерен добиваться рассмотрения своей жалобы, или спор был урегулирован.

ЕСПЧ также может исключить жалобу из списка рассматриваемых по любой другой причине, если, по мнению Страсбургского Суда, дальнейшее рассмотрение жалобы является неоправданным. Однако ЕСПЧ может продолжить рассмотрение жалобы, если этого требует соблюдение прав человека, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Протоколами к ней. Страсбургский Суд также может принять решение восстановить жалобу в списке подлежащих рассмотрению дел, если сочтет, что это оправдано обстоятельствами.

Решения единоличного Судьи о признании жалобы неприемлемой и об исключении жалобы из списка рассматриваемых дел являются окончательными, то есть не могут быть пересмотрены ни при каких условиях. Заявитель получит соответствующее уведомление в виде письма.

Решение о передаче жалобы на рассмотрение в Комитет или Палату Европейского Суда по правам человека не является решением о признании жалобы приемлемой. В этом случае вопрос о приемлемости остается не разрешенным.

Рассмотрение жалобы комитетом из трех судей

Комитет из трех Судей Европейского Суда по правам человека на основе изучения представленных сторонами письменных возражений (Меморандумов) вправе единогласным решением признать жалобу приемлемой и одновременно вынести Постановление по существу дела, если лежащий в основе дела вопрос является предметом прочно утвердившегося прецедентного права Европейского Суда по правам человека.

Данное Постановление является окончательным.

Рассмотрение жалобы палатой

Если жалоба не была признана неприемлемой и не была исключена из списка рассматриваемых дел ни единоличным Судьей Европейского Суда по правам человека, ни Комитетом и трех Судей Европейского Суда по правам человека, а также если Комитет и трех Судей Европейского Суда не принял решение о признании жалобы приемлемой с одновременным вынесением Постановления по существу, жалоба поступает на рассмотрение Палаты Европейского Суда по правам человека. Жалоба также может поступить в Палату непосредственно от единоличного Судьи Европейского Суда по правам человека, минуя Комитет. Однако Регламент Европейского Суда по правам человека ничего не говорит о том, в каких случаях это возможно, а соответствующая практика пока не сформирована.

Палата Европейского Суда по правам человека принимает решение о приемлемости и по существу индивидуальной жалобы. Оба решения могут быть приняты в виде единого Постановления, либо же Решение о приемлемости может быть принято отдельно. Если вынесенным отдельно Решением о приемлемости жалобы она признается полностью неприемлемой, то Постановление по существу не выносится.

Палата Европейского Суда по правам человека может до вынесения Постановления уступить свое право его вынесения в пользу Большой Палаты Европейского Суда по правам человека, если дело затрагивает серьезный вопрос, касающийся толкования положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод или Протоколов к ней, или если решение этого вопроса может войти в противоречие с ранее вынесенным Европейским Судом по правам человека Постановлением. Уступка юрисдикции допустима, если ни одна из сторон (заявитель и государство-ответчик) не возражает против этого.

Рассмотрение жалобы большой палатой ЕСПЧ

Большая палата рассматривает жалобу в двух случаях:

если Палата уступила ей свою юрисдикцию;

если в течение трех месяцев с даты вынесения Палатой Постановления любая их сторон (заявитель или государство-ответчик) обратится с просьбой о передаче дела на рассмотрение Большой Палаты ,

данное дело поднимает серьезный вопрос, касающийся толкования или применения положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод или Протоколов к ней, либо иной серьезный вопрос общего характера, и

Коллегия в составе пяти членов Большой Палаты ЕСПЧ примет соответствующее обращение.

Постановление Большой Палаты является окончательным.

Особое мнение

Это связано прежде всего с тем, что я бываю недоволен, с одной стороны, излишним формализмом при толковании коллегами Конвенции или прецедентов по ней. С другой стороны, проявлениями “судейского активизма”, когда судьи выступают с радикальными позициями по вопросам, по которым в юридическом сообществе еще не сложилось четкой позиции.

Например, мне не нравится, когда в понятия “семьи” или “семейной жизни” не включаются совершеннолетние дети, бабушки и дедушки (дело “Сливенко против Латвии”). Не нравится, когда Суд выносит суждение о неевропейских ценностях как “реакционных” (дело “Рефах против Турции”) или когда военнослужащим ранее отказывалось в праве обжаловать в судах невыплату денежных пособий (дело “Канаев против России”).

Судьи-диссиденты исходят из принципа “и вода камень точит”, полагая, что их мнение будет понято в будущем. У меня уже есть несколько таких интеллектуальных побед на счету.

Во всяком случае практически ни одно постановление Суда по серьезной, сложной проблеме не выносится без выражения особых позиций. У судей есть право на публичное выражение особого (несогласие), отдельного (частичное согласие/несогласие) или совпадающего (согласие, но по иным мотивам) мнения, которое становится составной частью текста постановления.

45. Практика Европейского Суда по правам человека по рассмотрению жалоб на нарушение статьи 34 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод

Ст. 34: Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права.

Кроме того, в деле Fedotova v. Russia, как и в деле Chernitsyn v. Russia, поднимался вопрос о поведении сторон при рассмотрении дела в ЕСПЧ. Заявительница утверждала, что Правительство препятствовало ей представлять свою позицию в ЕСПЧ, чем нарушило гарантии ст 34. Это выразилось в том, что правоохранительные органы потребовали от представителя заявительницы в Суде и от переводчика, который осуществлял перевод переписки заявительницы с Судом, доказательства того, что они уплатили налоги с полученных гонораров. Правительство утверждало, что заявительница должна подать новую жалобу о нарушении ст 34 Конвенции с соблюдением правил приемлемости, а расследование правоохранительных органов было правомерным и осуществлялось в целях обеспечения уплаты налогов и экономической безопасности страны, и что обращение в ЕСПЧ не создает иммунитета для заявителя и его представителей. Суд, рассматривая вопрос о нарушении ст 34, отметил, что жалоба по ст 34 не требует отдельной процедуры рассмотрения приемлемости. Кроме того, Суд подчеркнул, что эффективность Конвенционной системы зависит от того, насколько свободно заявитель может обращаться в ЕСПЧ, не испытывая со стороны органов государственной власти какого-либо давления, которое могло бы принудить заявителя отказаться от обращения в ЕСПЧ. Ранее Суд уже приходил к выводу о том, что уголовная или дисциплинарная процедура против представителя заявителя является вмешательством в право заявителя на обращение. К тому же в этом деле местные правоохранительные органы могли получить информацию о гонорарах переводчику и адвокату, упоминавшихся в переписке с заявительницы с Судом, только от Правительства, поэтому Суд счел, что производство против представителя и переводчика заявительницы было возбуждено именно по инициативе Правительства, и потому констатировал нарушение ст 34 Конвенции. Это, пожалуй, первое дело, в котором Суд рассмотрел вопрос о давлении на заявителей через проведение расследований против их представителей. В данном случае позиция Суда была однозначной, но это не освобождает юристов и переводчиков от обязанности соблюдать аккуратность в финансовых отношениях с клиентами.

46. Принцип субсидиарности в деятельности Европейского Суда по правам человека

Для того чтобы государство могло стать членом Совета Европы, его политическая и правовая системы должны отвечать демократическим принципам и стандартам правовой государственности, общепризнанным в Европе. Эти принципы и стандарты должны быть не только закреплены в конституции, но и последовательно конкретизированы и реализованы в практической деятельности всех ветвей власти, обеспечивая необходимый уровень закрепления и защиты прав и свобод человека.

Каждое государство - член Совета Европы располагает необходимым механизмом защиты прав и свобод, в основном достаточным для реализации целей Совета Европы и Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, тем более что после ратификации Конвенции она оказывается имплементированной в правовую систему государства-участника. Защита прав и свобод, гарантированных Конвенцией, это прежде всего задача самих государств- участников. В соответствии со ст.1 Конвенции именно они «обеспечивают каждому человеку, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы», предусмотренные ею. Роль же Европейского Суда субсидиарна, т.е. носит дополнительный характер и состоит в рассмотрении конкретных споров о нарушении прав и свобод, которые не удалось решить на национальном уровне.

Субсидиарность по определению означает, что компетенция Европейского Суда в отношении национального правопорядка государств-участников существенно ограничена. Однако она ни в какой мере не должна пониматься как пассивная роль Суда в отношении их правовых институтов и деятельности их правоприменительных органов. В процедуре рассмотрения конкретных дел Суд имеет широкую возможность оценки, как первых, так и вторых. Более того, признав в итоге рассмотрения дела, что нарушение имело место, Суд как бы дезавуирует соответствующие судебные или иные решения властей, хотя отменить их он не вправе.

Имея ввиду эти свои возможности, Суд подчеркивает, что, говоря о субсидиарности, нужно не забывать о «европейском контроле» за соблюдением Конвенции в государствах-участниках, который призван осуществлять Суд, учрежденный, как гласит ее ст. 19, «в целях обеспечения соблюдения обязательств, принятых на себя Высокими Договаривающимися Сторонами».

И споры о том, как должен пониматься принцип субсидиарности (ЕСПЧ не может вмешиваться в дела того или иного государства) и не входит ли он в противоречие с тем, что ситуация с правами и свободами граждан, согласно международным нормам, не является внутренним делом государства, ведутся все чаще.

Исчерпание внутренних средств правовой защиты и принцип субсидиарности. «Согласно общепризнанным принципам международного права, нужно чтобы до передачи в международный суд индивидуальной жалобы лицо, о котором идет речь, исчерпало средства правовой защиты, которые ему предлагает национальное законодательство и которые способны предоставить ему эффективное и достаточное возмещение; (...) правило об исчерпании внутренних средств правовой защиты до подачи международной жалобы основано на том, что Государство-ответчик должно сначала иметь возможность возместить ущерб с помощью своих собственных правовых средств в рамках своего внутреннего правопорядка»

ЕСПЧ не признает производство в суде надзорной инстанции в качестве эффективного средства правовой защиты и потому полагает внутригосударственные средства правовой защиты исчерпанными после использования ординарных способов обжалования - то есть в судах общей юрисдикции, после прохождения апелляционной или кассационной инстанции. Таким образом, отсекается та верхушка пирамиды судебной власти, за которой и должно оставаться последнее, решающее слово в этом споре, на которую в силу самого ее статуса и юридической природы возложена функция обеспечения единообразного толкования и применения права, функция надзора в широком смысле этого слова за нижестоящими судами.

47. Дело «Калашников против Российской Федерации». Основные правовые позиции

В решении по делу Калашников против Российской Федерации Европейский Суд признал, что условия содержания заключенных образуют нарушение статьи 3 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод

15 июля 2002 года Европейский Суд по правам человека вынес решение по делу Калашников против России, признав, что российские власти нарушили в отношении Калашникова права, гарантированные ст.ст. 3, 5(3) и 6(1) Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция).

Это решение Европейского Суда имеет принципиальное значение для России по многим причинам.

1) это первое решение, вынесенное ЕСПЧ по российскому делу после публичного слушания дела.

2) в своем решении Суд признал нарушение Россией в отношении Заявителя (Калашникова) прав, гарантированных ст.ст. 3, 5(3) и 6(1) Конвенции, т.е. тех прав, по поводу нарушений которых в Европейский Суд поступает максимальное количество обращений.

...