Европейское право

3) принципиальность этого решения состоит в том, что в нем Европейский Суд признал условия содержания в российском пенитенциарном учреждении образующими нарушение ст. 3 Конвенции. В решении по делу Калашникова Суд указал: "суд находит, что условия содержания заявителя под стражей, в частности, огромная перенаселенность камер и антисанитарные условия, и их неблагоприятное влияние на состояние здоровья заявителя, в сочетании с длительностью периода содержания в таких условиях, представляли собой унижающее обращение".

Калашников являлся президентом Северо-Восточного акционерного банка. 8 февраля 1995 года УВД Магаданской области возбудило в отношении него уголовное дело и предъявлено обвинение в том, что он совершал умышленные действия, направленные на завладение чужим имуществом путем обмана и злоупотребления доверием, присвоение и растрату денежных средств, а также подделку и использование заведомо подложных документов. Гражданин Калашников более пяти лет содержался в следственном изоляторе без суда. В связи с этим он и обратился с жалобой в Европейский суд.

Суд считает, что хотя в некоторой степени заявитель был причиной задержки процесса, его поведение существенно не повлияло на длительность разбирательства по делу. с) поведение органов власти

В национальном процессе имело место существенное затягивание, которое не может объясняться сложностью дела или поведением заявителя. В частности, дело лежало без какого-либо движения почти 2 года, то есть с 7 мая 1997 г. по 15 апреля 1999 г.

Суд установил, что все время, в течение которого дело рассматривалось в суде, заявитель находился под стражей - факт, который требовал от национальных властей особой предусмотрительности в части рассмотрения дела в разумный срок.

Суд далее отмечает, что после приговора Магаданского городского суда от 3 августа 1999 года и прекращением оставшихся пунктов обвинения 29 сентября 1999 г., органы власти предъявили новое обвинение заявителю на основе тех же фактов, что также повлияло на длительность разбирательства по делу, которое и так длилось 4 с половиной года в суде первой инстанции.

При разбирательстве по делу Европейский суд не брал на себя установление виновности или невиновности истца, он изучал, нарушены или нет Россией процессуальные нормы, соответствующие стандартам справедливого судопроизводства. 15 июля 2002 года Европейский суд по правам человека огласил свое постановление по этому делу, в котором обязал Россию выплатить В.Е.Калашникову 8000 евро. 5000 из них - компенсация за моральный ущерб и 3000 - возмещение судебных расходов.

48. Дело «Бурдов против Российской Федерации». Основные правовые позиции

Заявитель, гражданин Российской Федерации Бурдов, жаловался, в частности, что неисполнение вступивших в законную силу судебных решений, вынесенных в его пользу, является нарушением Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция).

Обстоятельства дела

1 октября 1986 г. заявитель был мобилизован военными властями для ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Заявитель принимал участие в операции до 11 января 1987 г. и, как результат, пострадал от чрезмерной дозы радиоактивного излучения.

В 1991 году заявителю была назначена компенсация. В 1997 году заявитель подал иск к Управлению социальной защиты населения по г. Шахты Ростовской области, поскольку указанная компенсация не была выплачена. решение в пользу заявителя.

В 1999 году заявитель подал иск к Управлению социальной защиты населения по г. Шахты Ростовской области, оспаривая законность снижения ежемесячного размера выплачиваемой компенсации и требуя взыскать невыплаченную компенсацию. 21 мая 1999 г. Шахтинский городской суд Ростовской области восстановил первоначально установленный размер компенсации и постановил, что Управление социальной защиты населения по г. Шахты Ростовской области должно выплачивать заявителю ежемесячно 3 011 руб. 36 коп. с последующей индексацией. Кроме того, суд постановил выплатить заявителю задолженность по компенсации в размере 8 752 руб. 65 коп.

Впоследствии Служба судебных приставов г. Шахты Ростовской области и Главное управление юстиции Ростовской области уведомило заявителя о том, что судебные решения не могут быть исполнены в связи с недостатком средств у ответчика и недостаточным финансированием Министерства труда и социального развития Ростовской области.

9 марта 2000 г. Шахтинский городской суд Ростовской области проиндексировал сумму пени, назначенной решением суда от 3 марта 1997 г., которая так и не была выплачена заявителю. Был выписан дополнительный исполнительный лист на сумму 44 095 руб. 37 коп.

5 марта 2001 г. в соответствии с решением Министерства финансов Российской Федерации Управление социальной защиты населения по г. Шахты Ростовской области выплатило заявителю задолженность в размере 113 040 руб. 48 коп. В соответствии с информацией, предоставленной Управлением социальной защиты населения по г. Шахты Ростовской области 11 февраля 2002 г., ежемесячная компенсация, причитающаяся заявителю в период с апреля 2001 г. по июнь 2002 г., была установлена в размере 2 500 руб.

Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель перестал считаться жертвой предполагаемого нарушения Конвенции в связи с тем, что 5 марта 2001 г. ему была выплачена задолженность.

Оценка Европейского Суда по правам человека

Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) со ссылкой на свою прецедентную практику указал, что выплата, осуществленная лишь после того, как жалоба была коммуницирована властям, не является каким-либо признанием с их стороны возможных нарушений; равно как таковая выплата адекватно не возместила вред, причиненный заявителю. Учитывая данные обстоятельства, Европейский Суд пришел к выводу, что заявитель все еще мог утверждать, что он является жертвой нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции.

Орган государства-ответчика не волен ссылаться на недостаточное финансирование в оправдание неуплаты долга, установленного решением суда. Предполагается, что та или иная задержка исполнения судебного решения при определенных обстоятельствах может быть оправдана. Однако задержка не может быть такой, что нарушала бы саму суть права, гарантируемого пунктом 1 статьи 6 Конвенции .

Что касается настоящего дела, то финансовые трудности, испытываемые властями государства-ответчика, не должны были препятствовать заявителю получить причитающееся ему в результате выигрыша судебного дела о возмещении вреда, причиненного здоровью в результате чрезвычайных работ по ликвидации аварии.

Европейский Суд установил нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

Применительно к статье 1 Протокола № 1 к Конвенции Европейский Суд указал, что «требование» может пониматься как «собственность» по смыслу статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции в случае, если в достаточной мере установлено, что оно может быть юридически реализовано

Следовательно, невозможность для заявителя добиться исполнения указанных судебных решений, по крайней мере до 5 марта 2001 г., является нарушением его права на уважение своей собственности, как оно изложено в первом предложении первого абзаца статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции. Не исполнив решения Шахтинского городского суда Ростовской области, власти государства-ответчика лишили заявителя возможности взыскать денежные средства, которые он разумно рассчитывал получить. Власти государства-ответчика не выдвинули никаких оснований для такого вмешательства в реализацию права заявителя; при этом Европейский Суд отметил, что нехватка средств не может служить тому оправданием (см. mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу «Амбруози против Италии» (Ambruosi v. Italy) от 19 октября 2000 г., жалоба № 31227/96, § 28 - 34).

Европейский Суд установил нарушение статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции.

49. Дело «`Бурдов-2 против Российской Федерации». Основные правовые позиции

Заявитель, гражданин Российской Федерации Бурдов Анатолий Тихонович, жаловался, ссылаясь на статью 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее Конвенция) и статью 1 Протокола № 1 к Конвенции, что неисполнение вступивших в законную силу судебных решений, вынесенных в его пользу, является нарушением Конвенции.

Однако чашу терпения Европейского суда переполнило дело «Бурдов-2 против России», в котором ветеран-чернобылец жалуется на невыплату ему денежных пособий, несмотря на принимавшиеся с 1990-х годов решения как российского, так и Европейского судов. В рамках этого повторного дела суд не только присудил России выплатить Анатолию Бурдову 6 тысяч евро, но и опубликовал в отношении РФ первое «пилотное постановление». на год производство по всем делам было приостановлено, касающимся неисполнения судебных решений, и надеемся, что Россия в течение шести месяцев примет законодательные меры по устранению этой системной проблемы.

Разумность такой задержки должна оцениваться с учетом, в частности, сложности исполнительного производства, поведения самого заявителя и компетентных органов, а также суммы и природы присужденной судом компенсации

Сложность национальной процедуры исполнения или государственной бюджетной системы не может освободить государство от его конвенционной обязанности гарантировать каждому право на исполнение вступившего в силу судебного решения в разумный срок. Государственный орган также не вправе ссылаться на отсутствие средств или других ресурсов (таких как жилье) в качестве оправдания для неисполнения судебного решения.

В заключение, Европейский Суд рассмотрел вопрос о применении статьи 46 Конвенции. «Нарушения, установленные настоящим постановлением, не были вызваны изолированным происшествием и не объясняются особым стечением обстоятельств в данном деле, но были следствием обычных недостатков и/или административного поведения властей при исполнении вступивших в силу решений о взыскании денежных выплат с государственных органов.

Хотя власти Российской Федерации отрицали такую ситуацию в своих дополнительных объяснениях, их доводы в настоящем деле, по-видимому, противоречат почти бесспорному признанию на национальном и международном уровнях существования структурных проблем в этой сфере. Кроме того, проблемы, по-видимому, признаны и российскими компетентными органами и систематически подчеркивались Комитетом министров Совета Европы.

Меры общего характера. Европейский Суд, соответственно, заключает, что государство-ответчик должно ввести средство правовой защиты, которое обеспечивает действительно эффективное возмещение для нарушений Конвенции в связи с длительным неисполнением судебных решений, вынесенных против государства или его органов. Такое средство правовой защиты должно соответствовать конвенционным принципам, в частности, установленным в настоящем постановлении, и оно должно быть введено в течение шести месяцев с даты вступления в силу настоящего постановления».

50. Дело «Рябых против Российской Федерации». Основные правовые позиции

Суд, вынося решение о приемлемости жалобы Рябых (Решение от 21.02.2002), указал, что заявительница ссылалась на нарушение ее права на справедливое судебное разбирательство, гарантированного п. 1 ст. 6 Конвенции, и ее права собственности, гарантированного ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции. Заявительница жаловалась, что ее права, гарантированные Конвенцией, были нарушены тем, что Президиум Белгородского областного суда аннулировал решение в ее пользу, вступившее в силу. Кроме того, ссылаясь на ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции, заявительница жаловалась на нарушение ее права собственности из-за отказа государства компенсировать ее финансовые убытки, понесенные в результате инфляции.

Таким образом, предметом жалобы Рябых выступало материально-правовое требование о взыскании с государства компенсации за лишение ее имущества, а основанием жалобы -- отмена окончательного решения и отказ выплатить присужденную компенсацию. Но Суд признал приемлемой жалобу Рябых лишь в части, основанной на нарушении принципа правовой определенности (res judicata) в связи с отменой окончательного судебного решения, вынесенного в ее пользу. Позднее, уже при вынесении постановления по существу жалобы Рябых, Суд пришел к выводу, что «пересмотр ее дела в порядке надзора и отмена решения, вынесенного в ее пользу, явились нарушением ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции» (§ 60 Постановления ЕСПЧ от 24.07.2003 № 52854/99). При этом Суд не усмотрел нарушений прав заявительницы в связи с отказом властей компенсировать инфляционные потери ее банковских сбережений.

Таким образом, Суд констатировал, что неспособность государства переоценить банковские вклады заявителей не содержит признаков нарушения ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции.

В деле Рябых Суд посчитал приемлемыми требования заявительницы, основанные на том, что властями было отменено окончательное судебное решение, вынесенное в защиту ее собственности. Это признано Судом совокупным нарушением ее права на справедливый суд (ч. 1 ст. 6 Конвенции) и права собственности (ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции).

Права собственности заявительницы Рябых, гарантированные ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции, были нарушены в результате нарушения национальными судами ее права на справедливое судебное разбирательство, гарантированного п. 1 ст. 6 Конвенции. А именно неприемлемый процессуально-правовой порядок отмены и пересмотра окончательного судебного решения, принятого в пользу заявительницы, придание ему обратной силы в нарушение принципа правовой определенности послужили для международного суда основанием признания ее материально-правовых требований в части нарушения ее права собственности.

в деле «Рябых против Российской Федерации» (Ryabykh v. Russia, № 52854/99, § 52, ECHR 2003-X), в котором надзорный протест был принесён председателем суда надзорной инстанции, впоследствии и рассматривавшим дело, в соответствии с процедурой, закреплённой ГПК РСФСР, действовавшим до рассматриваемых событий.

51. Дело «Смирновы против Российской Федерации». Основные правовые позиции

Как следует из Постановления Европейского суда от 24 июля 2003 года по делу «Смирновы против Российской Федерации» именно национальные судебные власти должны обеспечить…, чтобы предварительное заключение обвиняемого не превышало разумный период времени. В этих целях они должны изучить все факты "за" и "против" наличия общего требования общественных интересов, оправдывающих с учетом презумпции невиновности отход от уважения свободы каждого, и указать их в своих решениях по ходатайствам об освобождении из-под стражи. Именно на основании причин, приведенных в этих решениях, и достоверных фактов, указанных заявителем в своих ходатайствах, Европейский суд призван выносить решения о наличии или отсутствии нарушения п. 3 ст. 5 Конвенции. Доводы "за" и "против" освобождения из-под стражи не должны быть "общими и абстрактными"(п.п.62, 63)

В соответствии с указанными нормами в суд было заявлено ходатайство о предоставлении доказательств, которые имеются в распоряжении следователей, и которые не приложены к материалам, обосновывающим продление срока содержания под стражей. Эти сведения указывают на то, что обвиняемый ни от кого не скрывался, по требованиям следователей на допросы являлся, воздействия на свидетелей не оказывал.

Так, например, по делу «Смирновы против Российской Федерации», рассмотренному Европейским Судом по правам человека 24 июля 2003 года, Европейский Суд указал следующее: «59. Прецедентное право Конвенции разработало четыре базовых приемлемых основания в отказе в освобождении под подписку о невыезде: риск, что лицо, которому предъявлено обвинение, не появиться на суде (см. дело Stogmuller v. Austria, судебное решение от 10 ноября 1969 года, Серии А № 9, параграф 15); риск, что лицо, которому предъявлено обвинение в случае освобождения предпримет действия, чтобы помешать отправлению правосудия (см. дело Wemhoff v. Germany, судебное решение от 27 июня 1968 года, Серия А № 7, параграф 14); или совершит дальнейшее правонарушение (см. дело Matznetter v. Austria, судебное решение от 10 ноября 1969 года, Серия А № 10, параграф 9); или нарушит общественный порядок (см. дело Letellier v. France, судебное решение от 26 июля 1991 года, Серия А № 207, параграф 51).

52. Дело «Ракевич против Российской Федерации». Основные правовые позиции

42-летнюю жительницу Екатеринбурга Тамару Ракевич доставили в 26-ю психиатрическую больницу Екатеринбурга 26 сентября 1999 года. Поводом для принудительной госпитализации стало обращение ее знакомой. Ракевич пришла к ней в гости, чтобы поговорить на религиозные темы. Совместное чтение Библии и обсуждение теологических вопросов закончилось конфликтом. Приятельница потерпевшей, заметив, что та плачет, читая Писание, решила обратиться к врачам.

Прибывшие по вызову психиатры констатировали у г-жи Ракевич "тревожное состояние", что, по их мнению, было достаточным основанием для привлечения к принудительному лечению в психиатрическом стационаре.

В 26-й городской психиатрической больнице Екатеринбурга Тамару продержали без окончательного решения суда о необходимости лечения в течение 39 дней. В больнице врачи пришли к выводу, что пациентка находится в состоянии тяжелого психического расстройства и полностью дезориентирована. По утверждению врачей, пациентка отказывалась сотрудничать с медиками.

Через два дня, 28 сентября 1999 года, врачи-психиатры больницы, в которую поместили Ракевич, на консилиуме определили, что пациентка страдает параноидальной шизофренией, и назначили соответствующее диагнозу лечение.

Таким образом, несмотря на нежелание Ракевич, она подверглась принудительному медикаментозному лечению. На протяжении всего курса "психиатрической коррекции" Ракевич, по свидетельству врачей, вела себя "холодно" и все время писала жалобы.

5 ноября 1999 года по запросу психиатров Орджоникидзевский районный суд города Екатеринбурга вынес решение о справедливости задержания Ракевич для принудительного психиатрического лечения. 11 ноября Ракевич подала жалобу в районный суд, в которой просила пересмотреть решение об ее обязательном лечении. Суд не отреагировал. Тогда заявление об отмене решения районного суда было подано в Свердловский областной суд, который 24 декабря 1999 года подтвердил правильность решения суда низшей инстанции.

Представитель российского правительства в суде признал, что сроки рассмотрения жалобы Ракевич были неоправданно затянуты, но отметил, что в действиях суда не было ничего, что могло повлечь за собой вред здоровью пациентки.

Принимая во внимание все обстоятельства дела Ракевич, суд в Страсбурге постановил, что решение российского суда противоречит статье 1 параграфа 5 Европейской конвенции по правам человека. В нем говорится: "Каждый имеет право на свободу и безопасность. Никто не может быть лишен свободы, кроме как в соответствии с принятой процедурой". Именно эту процедуру и не приняли во внимание екатеринбургские судьи.

Кроме того, суд обязал правительство Российской Федерации выплатить истице 3 тыс. евро в течение трех месяцев по курсу в национальной валюте. Также России было предложено внести дополнения в законодательство об оказании психиатрической помощи, чтобы привести его в соответствие с европейскими нормами в сфере защиты прав человека.

По словам правозащитников, дело Ракевич возникло из-за недостатков в российском законодательстве по вопросу об оказании психиатрической помощи. В России до сих пор действует закон «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» от 1994 года. Этим законом предусматривается возможность оказания психиатрической помощи без согласия пациента или его родственников исключительно по медицинским показаниям.

53. Дело «Кормачева против Российской Федерации». Основные правовые позиции

Так, представляется весьма характерным дело «Кормачева против Российской Федерации». Заявитель по делу на основании статей 6 и 13 Конвенции жаловался на длительность судебного разбирательства и на отсутствие эффективных средств правовой защиты в связи с этим. Европейский Суд отметил, что иск заявителя о взыскании задолженности по отпускным, выходному пособию и выплате заработной платы, а также ненадлежащем оформлении увольнения касался обычного спора из трудовых отношений. Следовательно, данное дело не было особенно сложным. В отношении действий судебных органов Европейский Суд по правам человека напомнил, что Высокие Договаривающиеся стороны организуют свои правовые системы таким образом, чтобы их суды каждому гарантировали право на вынесение окончательного решения в разумный срок. Если государство допускает продолжение судебного разбирательства вне пределов «разумного срока», предусмотренных статьей 6 Конвенции, то оно несет ответственность за образующуюся задержку. Трудовые споры требуют быстрого разрешения. Принимая во внимание то, что дело рассматривалось более пяти лет, Европейский Суд пришел к выводу: дело заявителя не было рассмотрено в разумный срок. Следовательно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

Заявительница обжаловала необоснованное затягивание российскими судами рассмотрение ее иска к работодателю. Российская сторона ссылалась на недостаточность финансирования и неукомплектованность судов, однако Суд счел , что это не снимает с России ответственности для нарушения сроков рассмотрения дела. Кроме того, Суд установил, что уполномоченные органы, в которые обращалась Заявительница, не предприняли должных мер для обечпечения рассмотрения дела в срок. Таким образом, Суд признал факт нарушения в отношении Заявительницы п.1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (право на справедливое судебное разбирательство--в части, касающейся разбирательства в разумные сроки) и статьи 13 (право на эффективное средство правовой защиты). В решении Суд частично удовлетворил требования Заявительницы и обязал Россию выплатить 3000 евро в качестве компенсации морального ущерба и 200 евро для компенсации судебных издержек.

Дело «Чемодуров против Российской Федерации». Основные правовые позиции.

Заявитель, гражданин Российской Федерации, Чемодуров Виктор Владимирович, жаловался на нарушение его права на свободу выражения мнения, гарантированного статьей 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция).

Обстоятельства дела

19 июля 2000 г. газета "Курский Вестник" опубликовала статью заявителя. В статье говорилось о незаконном расходовании бюджетных средств, выделенных на покупку мебели и ремонтные работы, и невнятную реакцию губернатора А. Руцкого по поводу этих событий.

1 августа 2000 г. губернатор А. Руцкой подал гражданский иск в отношении заявителя и редакции газеты. Он счел, что некоторые фрагменты статьи нанесли ущерб его чести, достоинству и деловой репутации, и потребовал взыскать 250000 рублей в качестве компенсации нанесенного ему морального вреда. В частности, губернатор счел оскорбительными следующие слова из заключительного абзаца статьи: «...губернатор, дающий подобные советы, является ненормальным... я говорю о поведении должностного лица...».

Ленинский районный суд г. Курска частично удовлетворил иск о защите чести, достоинства и деловой репутации. Суд согласился, что заявитель доказал истинность фактов, оспоренных губернатором А. Руцким. Суд не может согласиться с доводами [заявителя] о том, что он использовал слово «ненормальный» в отношении поведения губернатора, а не его личности. Суд считает, что нарушение права истца на доброе имя, честь, достоинство и деловую репутацию должно быть устранено в соответствии со статьями 150, 151 Гражданского кодекса, путем возмещения морального вреда со стороны лица, нанесшего его.

Заявитель подал кассационную жалобу на решение Ленинского районного суда г. Курска. Он указал, что истец отделил оспариваемые слова от контекста, и что суд не проанализировал весь абзац как единое целое. Слово «ненормальный» явно относилось к действиям губернатора А. Руцкого как государственного служащего и публичной фигуры. 28.11.2000 г. судебная коллегия по гражданским делам Курского областного суда оставила решение от 19.10.2000 г. без изменения.

Оценка Европейского Суда по правам человека:

Основным пунктом разногласия сторон была характеристика слова «ненормальный», данная судами РФ. Европейский Суд согласен с характеристикой слова «ненормальный», данной судами РФ, как, скорее, оценочного суждения, нежели утверждения о факте. Однако Европейский Суд не может принять выводы этих судов о том, что в контексте статьи заявителя указанное слово было использовано для высказывания предположения о том, что губернатор был сумасшедшим. Европейский Суд считает, что слово «ненормальный», взятое в контексте, должно пониматься в том смысле, который вложил в него заявитель, а именно описание поведения государственного чиновника, которое кажется неуместным в обстоятельствах данного дела. В заключение Европейский Суд отмечает, что заявитель позаботился о том, чтобы избежать двойственного прочтения своих выводов. Он дал четко понять, что его высказывание о «ненормальности» относится к поведению губернатора А. Руцкого, а не к его личности, и он дал это разъяснение в самой статье, то есть еще до того, как был подан иск о защите чести и достоинства. Суды РФ не пояснили, почему они предпочли истолковать высказывание как намек на умственную отсталость губернатора, а не как критику ненадлежащего исполнения губернатором своих должностных обязанностей. В данных обстоятельствах Европейский Суд считает, что не была убедительно установлена необходимость поставить защиту личных неимущественных прав политика выше права заявителя на свободу выражения мнения и общего интереса в продвижении данной свободы, когда речь идет о вопросах, представляющих общественное значение.

В свете вышеизложенного и учитывая роль журналистов и прессы в распространении информации и мнений по вопросам, представляющим общественный интерес, даже тех, которые оскорбляют, шокируют или внушают беспокойство, Европейский суд считает, что использование слова «ненормальный» для описания поведения А. Руцкого не превысило границ приемлемой критики. То, что судопроизводство было гражданским, а не уголовным, и конечная сумма компенсации была относительно низкой, не оправдывает тот факт, что решения судов РФ не были основаны на приемлемой оценке соответствующих фактов. Соответственно, Европейский суд считает, что рассматриваемое вмешательство не было «необходимым в демократическом обществе». Следовательно, имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

54. Дело «ОАО Плодовая компания против Российской Федерации». Основные правовые позиции

Дело было инициировано жалобой, поданной против РФ в Европейский Суд в соответствии со Ст. 34 Конвенции ОАО "Плодовая компания".

Компания-заявитель утверждала, что вступившее в силу судебное решение по ее гражданскому делу было отменено в порядке надзора в нарушение Ст. 6, 13 и 14 Конвенции и ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции.

В 1966 году Министерство внешней торговли СССР создало Всесоюзное экспортно-импортное объединение "Союзплодоимпорт". В состав имущества "Союзплодоимпорта" входили права собственности на ряд товарных знаков алкогольной продукции (например, водка "Столичная", водка "Московская" и так далее).

Всесоюзное экспортно-импортное объединение "Союзплодоимпорт" было реорганизовано во Всесоюзное внешнеэкономическое объединение "Союзплодоимпорт".

20.01.1992 г. была учреждена компания-заявитель в форме ЗАО, которое было названо "Внешнеэкономическое акционерное общество закрытого типа "Союзплодоимпорт". Согласно уставу компании-заявителя она образовывалась несколькими учредителями, в том числе и Всесоюзным внешнеэкономическим объединением "Союзплодоимпорт", которому принадлежали 3880 акций из общего количества в 17000 акций. Устав содержал положения, в соответствии с которыми компания-заявитель являлась правопреемником Всесоюзного внешнеэкономического объединения "Союзплодоимпорт".

24.12.1999 г. общее собрание акционеров компании-заявителя утвердило новый устав компании. Наименование компании было заменено на ОАО "Плодовая компания". Новый устав содержал положение о том, что компания-заявитель является правопреемником Всесоюзного внешнеэкономического объединения "Союзплодоимпорт".

31.10.2000 г. заместитель Ген. прокурора РФ обратился в АС г. Москвы с иском о признании недействительным нового устава компании-заявителя, в частности положения о правопреемстве.

Арбитражный суд г. Москвы признал положения устава компании-заявителя о правопреемстве недействительными. Суд установил, что компания-заявитель не имела законных оснований для объявления себя правопреемником Всесоюзного внешнеэкономического объединения "Союзплодоимпорт". Компания-заявитель является вновь созданной компанией, а не преобразованной из уже существующей. Суд отметил, что простое декларирование компанией-заявителем в своих учредительных документах того, что она является правопреемником другой компании, недостаточно, чтобы стать правопреемником. Суд также постановил, что, несмотря на то, что компания-заявитель de facto действовала как правопреемник в органах, осуществляющих регистрацию товарных знаков, и в арбитражных судах, это не имеет никакого отношения к установлению правопреемства юридического лица.

Апелляционная инстанция АС г. Москвы рассмотрела апелляционную жалобу компании-заявителя. Не рассматривая жалобу по существу, апелляционная инстанция прекратила производство по делу в связи с тем, что у органов прокуратуры не имелось оснований обращаться с иском в суд. Судебное постановление вступило в законную силу в тот же день. Указанное судебное постановление не пересматривалось ни в кассационном порядке, ни в порядке отдельного искового производства.

Президиум Высшего АС РФ рассмотрел дело в порядке надзора. Компания-заявитель была представлена своим президентом, который делал устные замечания по делу.

Президиум Высшего АС РФ отменил постановление апелляционной инстанции Арбитражного суда г. Москвы и оставил в силе решение суда первой инстанции. В отношении процессуального аспекта Президиум указал, что органы прокуратуры имеют право в соответствии с законом принимать участие в рассмотрении дел арбитражными судами в том случае, если затронуты государственные или общественные интересы. Президиум отметил, что судом рассматривался вопрос о государственной собственности, что являлось бесспорным основанием для участия органов прокуратуры в рассмотрении дела. По существу дела Президиум поддержал выводы суда первой инстанции о том, что компания-заявитель не имела права считать себя правопреемником Всесоюзного внешнеэкономического объединения "Союзплодоимпорт", поскольку не было решения о его реорганизации, что компания-заявитель была создана как новое юридическое лицо, а не преобразована из уже существующего юридического лица. Следовательно, положения устава компании-заявителя, касающиеся правопреемства, являются недействительными. Постановление Президиума вступило в законную силу в тот же день и не подлежало обжалованию.

Компания-заявитель утверждала, что в данном деле имело место нарушение ее права на беспрепятственное пользование имуществом, например, имуществом ее якобы правопредшественника. В частности, компания-заявитель отметила, что в результате пересмотра дела в порядке надзора ее требование о признании прав собственности на товарные знаки алкогольной продукции было оставлено без удовлетворения. Компания-заявитель сослалась на положения ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции, в соответствии с которыми: ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции "Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

Власти РФ отрицали факт вмешательства в имущественные права компании-заявителя. Они оспаривали права компании-заявителя на товарные знаки и иное имущество, которое она предположительно получила от Всесоюзного внешнеэкономического объединения "Союзплодоимпорт". Более того, они отметили, что судебное постановление, отмененное судом надзорной инстанции, носило процедурный характер и не предоставляло компании-заявителю каких-либо прав и не давало ей оснований для законного ожидания приобрести их. Следовательно, отмена такого судебного постановления не могла лишить компанию-заявителя какого-либо имущества по смыслу ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Европейский Суд отмечает, что компания-заявитель утверждала о правопреемстве, которое предполагает действия со стороны двух компаний или со стороны преобразуемой компании, чье имущество подлежит распределению. Тем не менее компания-заявитель не представила каких-либо доказательств того, что у Всесоюзного внешнеэкономического объединения "Союзплодоимпорт" было намерение преобразоваться в другую компанию или реорганизоваться таким образом, чтобы часть своего имущества передать компании-заявителю. С другой стороны, Европейский Суд рассматривает как установленный тот факт, что Всесоюзное внешнеэкономическое объединение "Союзплодоимпорт" продолжало существовать в первоначально созданной организационно-правовой форме до 2001 года, пока не было преобразовано в федеральное государственное унитарное предприятие "Внешнеэкономическое объединение "Союзплодоимпорт".

Европейский Суд также считает имеющим отношение к делу то обстоятельство, что компании-заявителю так и не удалось установить факт правопреемства в рамках национального судебного разбирательства. Нет ни одного судебного акта, определившего бы данный вопрос в пользу компании-заявителя. В связи с этим Европейский Суд напоминает, что в соответствии с его выработанной практикой "требование" может составлять "имущество" по смыслу ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции, если было обоснованно установлено, что оно может быть юридически реализовано. Принимая во внимание обстоятельства данного дела, Европейский Суд полагает, что ни на одной из стадий разбирательства по делу на внутригосударственном уровне не принималось судебное решение, которое бы присудило компании-заявителю имущество по смыслу ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Следовательно, решения судов РФ не могут рассматриваться как вмешательство в имущественные права компании-заявителя по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Следовательно, в данном деле не было нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Предполагаемое нарушение пункта 1 Ст. 6 Конвенции и Ст. 13 и 14 Конвенции, взятых в совокупности с пунктом 1 Ст. 6 Конвенции.

Компания-заявитель утверждала, ссылаясь на пункт 1 Ст. 6 Конвенции и Ст. 13 и 14 Конвенции, взятые в совокупности с п. 1 Ст. 6 Конвенции, что постановление апелляционной инстанции Арбитражного суда г. Москвы было отменено в порядке надзора в нарушение принципа правовой определенности. Она также утверждала, что судебное разбирательство в Президиуме Высшего АС было проведено с нарушением принципа равенства сторон, поскольку государство как сторона судебного разбирательства воспользовалось своим исключительным полномочием по возбуждению надзорного производства, тогда как компания-заявитель не имела такой возможности. Наконец, компания-заявитель утверждала, что не была извещена о судебном разбирательстве.

В части, применимой к настоящему делу, Статьи Конвенции, на которые ссылается компания-заявитель, предусматривают: Ст. 6 Конвенции "Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".

Ст. 13 Конвенции "Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

Ст. 14 Конвенции "Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".

Власти РФ отметили, что в данном деле не было нарушения права компании-заявителя на справедливое судебное разбирательство. Они заявили, что существовала необходимость отмены постановления суда апелляционной инстанции, поскольку оно было принято с нарушением законодательства РФ. Они также утверждали, что принцип правовой определенности не был нарушен, потому что надзорное производство было возбуждено вскоре после принятия постановления судом апелляционной инстанции и представляло собой следующую стадию судебного разбирательства. Власти РФ сослались на ст. 187 АПК РФ Более того, компания-заявитель знала, что такая возможность предусмотрена законодательством РФ, и, следовательно, не могла рассматривать постановление суда апелляционной инстанции как окончательное решение по делу. Власти РФ добавили, что в соответствующее законодательство были внесены изменения, в частности, посредством принятия нового АПК РФ в 2002 году, который ограничивал срок возбуждения надзорного производства.

Европейский Суд напоминает, что положения пункта 1 Ст. 6 Конвенции применимы только к "спору о гражданском праве", которое, по крайней мере, на спорных основаниях признается национальным законодательством. Спор должен быть реальным и существенным; он может касаться не только существования права, но сферы его действия и способа его реализации; и, наконец, исход судебного разбирательства должен иметь непосредственно решающее значение для такого права. Европейский Суд ссылается на свои вышеприведенные выводы о том, что компания-заявитель отстаивала в арбитражных судах РФ свое утверждение о правопреемстве, которое не было обосновано законодательством РФ (см. § 25 - 27 настоящего Постановления). В свете названного вывода Европейский Суд полагает, что для целей Статьи 6 Конвенции у компании-заявителя не было "гражданского права", признаваемого законодательством РФ. Следовательно, нет оснований для возникновения прав, гарантированных пунктом 1 Статьи 6 Конвенции.

Таким образом, в данном деле не было нарушения пункта 1 Статьи 6 Конвенции.

Учитывая названный вывод, Европейский Суд не находит отдельных вопросов в соответствии со Статьями 13 и 14 Конвенции.

55. Дело «Худоеров против Российской Федерацию». Основные правовые позиции

Дело было инициировано жалобой, поданной в Европейский Суд по правам человека против РФ гражданином Таджикистана Худоеровым в соответствии со ст. 34 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Заявитель утверждал, в частности, что условия содержания его под стражей в учреждении ОД-1 /Т-2 и условия перевозки его в здание суда и обратно не соответствовали требованиям статьи 3 Конвенции, что содержание его под стражей после 4 мая 2001 г. было незаконным и чрезмерно долгим; что его ходатайства об освобождении, поданные после 28 апреля 2001 г., не были рассмотрены "незамедлительно" или вообще не были рассмотрены; а также что рассмотрение его уголовного дела было чрезмерно долгим.

Заявитель жаловался, что условия содержания его под стражей в учреждении ОД-1/Т-2 ("Владимирский Централ") и перевозки его в здание суда и обратно нарушали ст. 3 Конвенции, которая гласит: "Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

Европейский Суд отмечал, в ст. 3 Конвенции закреплена одна из фундаментальных ценностей демократического общества. Она запрещает в безусловной форме и независимо от каких-либо обстоятельств и поведения потерпевшего пытки, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание. Тем не менее плохое обращение должно быть минимально суровым, чтобы подпадать под действие ст. 3 Конвенции. Оценка этого минимального уровня суровости относительна и зависит от всех обстоятельств дела, таких как продолжительность плохого обращения, его физические и моральные последствия, а в некоторых случаях пол, возраст и состояние здоровья пострадавшего.

Европейский Суд отмечал, что страдания и унижение при нарушении ст. 3 в любом случае должны превосходить уровень страданий и унижений, неизбежно присутствующих в любом законном обращении или наказании. В соответствии с данным положением Договаривающееся Государство должно обеспечить содержание лица под стражей в таких условиях, в которых бы уважалось его человеческое достоинство, такими способами и методами, при которых лицо не терпит душевных страданий и лишений, превышающих неизбежный уровень страданий при заключении, а также должным образом заботится о здоровье и благополучии с учетом практических требований лишения свободы. Срок содержания под стражей также является важным фактором.

Европейский Суд считал нехватку пространства основной для анализа дела. Тот факт, что заявитель был вынужден жить, спать и ходить в туалет в одной и той же камере, в которой на него приходилось так мало личного пространства, был достаточным для того, чтобы причинить душевные страдания и переживания, превышающие неизбежный уровень страданий, причиняемых помещением под стражу, и вызвать у него чувства беспокойства и неполноценности, способные унизить и оскорбить его. Все это в совокупности с нехваткой личного пространства доказывало, что условия содержания заявителя под стражей нарушали ст. 3 Конвенции.

Поэтому Европейский Суд признал, что имело место нарушение ст. 3 Конвенции в отношении условий содержания заявителя под стражей в учреждении ОД-1/Т-2.

Европейский Суд отметил, что только заявитель представил свое описание условий перевозки из пенитенциарного учреждения во Владимирский областной суд. Его рассказ подтверждался письменными показаниями четырех его бывших сокамерников.

Европейский Суд заметил, что заявителю приходилось терпеть эту тесноту два раза в день, по дороге в здание суда и обратно, и что его перевозили в этом фургоне не меньше 200 раз за четыре года содержания под стражей. В дни судебных заседаний его не кормили, он пропускал прогулки на свежем воздухе. Также Европейский Суд в своей оценке обратил внимание на тот факт, что заявитель продолжал подвергаться такому обращению во время рассмотрения его дела в суде и рассмотрения ходатайства о продлении срока содержания его под стражей, то есть когда ему нужны были полная концентрация и бдительность.

Европейский Суд признал, что обращение, которому заявитель подвергался во время перевозки его во Владимирский областной суд и обратно, превышало минимальный уровень суровости, и, следовательно, имело место нарушение ст. 3 Конвенции.

Предполагаемое нарушение пункта 1 ст. 5 Конвенции

Ссылаясь на подпункт "с" пункта 1 ст. 5 Конвенции, заявитель жаловался, что содержание его под стражей в порядке предварительного заключения было незаконным. Ст. 5 в части, применимой к настоящему делу, гласит: «Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе, как в следующих случаях и в порядке, установленном законом: законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения».

Европейский Суд не установил, что, вынося постановление о продлении срока содержания под стражей от 28 апреля 2001 г., Владимирский областной суд действовал недобросовестно или по небрежности неправильно применил соответствующее законодательство. Тот факт, что суд кассационной инстанции обнаружил некоторые процессуальные недостатки, сам по себе не означает, что содержание под стражей было незаконным. П 1 ст. 5 Конвенции не был нарушен вследствие содержания заявителя под стражей в период с 4 мая по 8 августа 2001 г.

Содержание под стражей в период с 8.08 по 4.09.2001 г.

Европейский Суд отметил, что 8.08.2001 г. ВС, отменив решение областного суда, постановил, что мера пресечения, примененная к заявителю, "должна остаться без изменений". Власти РФ утверждали, что решение ВС являлось "законным" основанием для содержания заявителя под стражей после 8.08.2001 г.

Европейский Суд отметил, что ВС РФ не указал основания принятия решения об оставлении заявителя под стражей. Кроме того, ВС не установил сроки содержания под стражей или пересмотра вопроса о содержании под стражей областным судом. Это привело к тому, что областной суд вынес новое постановление только через год и ВС РФ подтвердил это решение в последней инстанции. Обнаруживается, что более одного года заявитель оставался в состоянии неопределенности относительно оснований содержания его под стражей после 8.08. 2001 г. Неуказание ВС РФ оснований принятия своего решения тем более заслуживает сожаления потому, что заявитель к тому моменту провел два года и шесть месяцев под стражей без обоснованного судебного решения, в котором были бы подробно изложены основания содержания его под стражей. Европейский Суд счел, что решение ВС РФ от 8.08.2001 г. не соответствовало требованиям ясности, предсказуемости и защиты от произвола, которые в совокупности являются важнейшими элементами "законности" содержания под стражей по смыслу п. 1 ст. 5 Конвенции.

Предполагаемое нарушение п. 3 Ст.5 Конвенции

Ссылаясь на п. 3 ст. 5 Конвенции, заявитель жаловался, что содержание его под стражей было чрезмерно долгим. Пункт 3 статьи 5 Конвенции гласит: "Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом .... имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда...".

Власти РФ утверждали, что заявитель должен был оставаться под стражей, так как он был иностранным гражданином, обвиненным в совершении особо тяжкого преступления. У него не было постоянного места жительства в Российской Федерации, поэтому он мог скрыться от правосудия в случае освобождения.

1Заявитель отметил, что постановления о продлении срока содержания его под стражей повторяли друг друга и чаще всего не содержали конкретных оснований, ввиду которых было необходимо держать его под стражей.

Европейского Суда вопрос о том, был ли срок содержания под стражей разумным, не может оцениваться in abstracto. Вопрос о разумности содержания обвиняемого под стражей должен оцениваться в каждом случае в соответствии с конкретными чертами отдельного дела. Длительное содержание под стражей может быть оправдано, только если имеются конкретные указания на реальную необходимость защиты общественных интересов, которые, несмотря на презумпцию невиновности, перевешивают принцип уважения индивидуальной свободы.

Европейский Суд согласился, что изначально содержание заявителя под стражей было оправдано разумным подозрением, что он был причастен к обороту наркотических веществ. Далее Европейский Суд отметил, что национальные органы ни разу не рассматривали вопрос о том, не превысил ли срок содержания заявителя под стражей "разумные пределы". Тяжесть предъявленных обвинений сама по себе не может служить оправданием длинных периодов содержания под стражей.

Европейский Суд счел, что, не рассмотрев конкретные факты или возможность применения альтернативных "мер пресечения" и опираясь главным образом на тяжесть предъявленных обвинений, государственные органы продлевали срок содержания заявителя под стражей на основаниях, которые не могли считаться "относимыми и достаточными".

Этот вывод, как правило, освобождает Европейский Суд от обязанности устанавливать, проявили ли национальные органы "особое усердие" в осуществлении процесса. Однако в настоящем деле Европейский Суд не мог не отметить, что перерывы в процессе неоднократно происходили по вине государственных органов. Учитывая эти обстоятельства, Европейский Суд счел, что национальные суды не проявили "особого усердия" в осуществлении процесса. Имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.

56. Дело «Золотухин против Российской Федерацию». Основные правовые позиции

Изложение фактических обстоятельств дела

«Золотухин, доставленный в отделение милиции N 9 <…> допускал нецензурные выражения в отношении сотрудников милиции и начальника <…> не реагировал на замечания, игнорировал требования сотрудников милиции о прекращении нарушения общественного порядка, пытался бежать из помещения, и к нему были применены наручники, то есть он совершил административные правонарушения, предусмотренные статьями 158 и 165 Кодекса РФ об административных правонарушениях».

4 января 2002 г. Грибановский районный суд г. Воронежа признал заявителя виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного статьей 158 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях. Заявителю было назначено наказание в виде трех суток административного ареста.

23 января 2002 г. против заявителя было возбуждено уголовное дело в связи с совершением «хулиганских действий, связанных с сопротивлением должностному лицу, исполняющему обязанности по охране порядка», - преступления, предусмотренного пунктом «б» ч. 2 ст. 213 УК РФ.

Грибановский районный суд г. Воронежа вынес приговор. Что касается преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 213 УК РФ, районный суд оправдал заявителя по следующим причинам: заявитель был подвергнут административному аресту на трое суток за те же действия, которые предусмотрены ст. 158 и 165 Кодекса об административных правонарушениях. Постановление не было обжаловано или отменено. Суд полагает, что в действиях подсудимого отсутствуют признаки преступления, предусмотренного пунктом «б» ч. 2 ст. 213 УК РФ и оправдывает его в этой части». Приговор оставлен без изменения судом кассационной инстанции.

Заявитель, гражданин Российской Федерации Золотухин Сергей Александрович, ссылаясь на ст. 4 Протокола N 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция), жаловался на то, что он дважды преследовался за одно и то же правонарушение.

Рассмотрев жалобу по существу, Европейский Суд пришел к следующим выводам.

Учитывая максимальный срок наказания в виде 15 суток ареста, предусмотренный за нарушение ст. 158 Кодекса РФ об административных правонарушениях, и 3 дня ареста, которые заявитель в действительности отбыл, Европейский Суд решил, что признание виновным в рамках разбирательства 4 января 2002 г. представляло собой «уголовное» осуждение в значении статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции.