Европейское право

Европейский Суд отметил, что «иная ситуация складывается в отношении хулиганства, в котором заявитель ранее обвинялся в рамках административного разбирательства в соответствии со статьей 158 Кодекса об административных правонарушениях и впоследствии преследовался в соответствии со статьей 213 Уголовного кодекса Российской Федерации. Поскольку рассматривается одно и то же поведение того же обвиняемого в тех же временных рамках, Европейский Суд должен удостовериться в том, были ли факты правонарушения, за которое заявитель был осужден, и правонарушения, в совершении которого он обвинялся, идентичными или в значительной степени теми же. Факты, повлекшие административное преследование заявителя, были связаны с нарушением общественного порядка в форме брани в отношении сотрудников милиции И. и капитана С. и отталкивания последнего. Те же факты образуют основной элемент обвинения в соответствии со статьей 213 Уголовного кодекса Российской Федерации, согласно которому заявитель нарушил общественный порядок нецензурной бранью, угрозой применения насилия к капитану С. и оказанием ему сопротивления. Таким образом, факты в обоих разбирательствах отличаются только одним элементом, а именно угрозой насилия, которое не было упомянуто в первом разбирательстве. Соответственно, Европейский Суд находит, что уголовное обвинение по пункту «б» части второй статьи 213 Уголовного кодекса Российской Федерации охватывает факты правонарушения в соответствии со статьей 158 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в их совокупности, и что, наоборот, правонарушение «мелкое хулиганство» не содержит элементов, не содержащихся в преступлении «хулиганство». Поэтому факты двух правонарушений должны рассматриваться как в значительной степени одни и те же для целей статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции. Как ранее подчеркивал Европейский Суд, факты двух правонарушений служат единственной точкой сравнения, и довод властей Российской Федерации о том, что они должны различаться с учетом тяжести наказаний, которые они влекут, не имеет значения для анализа».

Далее Европейский Суд исследовал вопрос о том, имелось ли «окончательное» решение, и пришел к следующим выводам. В настоящем деле постановление от 4 января 2002 г. было напечатано в стандартной форме и указывало, что оно не подлежит обжалованию и вступает в силу немедленно. Однако, даже если предположить, что оно могло быть обжаловано в 10-дневный срок с момента вынесения, как указывали власти Российской Федерации, оно приобрело силу res judicata после истечения этого срока. Иными обычными средствами правовой защиты стороны не располагали. Поэтому административное постановление было «окончательным» в автономном значении конвенционного термина с 15 января 2002 г., тогда как уголовное дело было возбуждено 23.01.2002 г.

С учетом вышеизложенного Европейский Суд пришел к выводу, что имело место нарушение статьи 4 Протокола N 7 к Конвенции.

57. Дело «Михеев против Российской Федерации». Основные правовые позиции

Дело было инициировано жалобой поданной 16 ноября 2001 г. в Европейский Суд по правам человека против РФ гражданином России Михеевым (далее - заявитель) в соответствии со Ст. 34 европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Заявитель утверждал, в частности, что во время содержания под стражей в порядке предварительного заключения сотрудники милиции пытали его с целью заставить его признаться в изнасиловании и убийстве несовершеннолетней девушки. В результате он выпрыгнул из окна отделения милиции и сломал позвоночник. Он жаловался также на то, что расследование указанных событий было неэффективным. В связи с этим он ссылался на статьи 3 Конвенции которая гласит: "Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию" и ст. 13 Конвенции которая гласит: "Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

Европейский Суд заявил, что власти обязаны обеспечивать физическую неприкосновенность лиц, находящихся под стражей. Когда лицо заключается под стражу в хорошем состоянии здоровья, а при освобождении имеет какие-либо повреждения, на государстве лежит обязанность представить разумное объяснение происхождения данных повреждений. В противном случае применение пытки или жестокого обращения к заявителю презюмируются, и возникает вопрос о нарушении ст. 3 Конвенции.

Европейский Суд отметил, что стороны не оспаривали тот факт, что заявитель получил серьезные травмы, выпрыгнув из окна отделения милиции, и то, что он сделал это сам. Однако сторонами были выдвинуты различные версии по поводу того, что побудило заявителя совершить самоубийство. Власти РФ утверждали, что допрос проходил в рамках закона и что собственные психологические проблемы заявителя побудили его совершить попытку самоубийства. Заявитель оспорил эту точку зрения. Он подчеркнул, что перед инцидентом он не обнаруживал никаких признаков психического расстройства и что он пытался покончить с собой исключительно потому, что не мог терпеть пытки и хотел положить конец своим мучениям.

Европейский Суд отметил, что до происшествия заявитель не имел никаких явных психических проблем. В отсутствие другой информации от властей РФ Европейский Суд пришел к выводу, что заявитель до инцидента не страдал никаким дефектом психики, который мог бы повлиять на исход данного дела. Суд изучил показания свидетелей, а так же изучил "признание", написанное заявителем, которое также косвенно подтверждало его версию событий

При данных обстоятельствах, несмотря на тот факт, что приговор от 30.11.2005 г. еще не вступил в силу, Европейский Суд пришел к выводу, что во время нахождения в отделении милиции заявитель был подвергнут со стороны представителей властей жестокому обращению с целью получения от него признания или информации о преступлении, в котором его подозревали. Жестокое обращение, примененное к нему, причинило настолько тяжелые психические и физические страдания, что заявитель совершил попытку самоубийства, результатом которой явилась общая постоянная физическая инвалидность. В свете судебной практики Европейского Суда, Европейский Суд пришел к выводу, что рассматриваемое жестокое обращение являлось пыткой по смыслу статьи 3 Конвенции. Следовательно, при данных обстоятельствах имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции

Заявитель также жаловался, что он был лишен эффективных средств правовой защиты по его жалобе на жестокое обращение, что нарушало Статью 13 Конвенции.

Он утверждал, что в случаях предполагаемого применения жестокого обращения в нарушение статьи 3 Конвенции на государственных органах в соответствии со Статьей 13 Конвенции лежит обязанность безотлагательно провести беспристрастное расследование.

Доводы властей Российской Федерации по данной жалобе не отличались от их доводов по части жалобы на нарушение статьи 3 Конвенции.

Европейский Суд напомнил, что Статья 13 Конвенции требует, чтобы при возможном нарушении одного или нескольких прав, предусмотренных Конвенцией, жертве нарушения был доступен механизм привлечения к ответственности за данное нарушение представителей государства и государственных органов. Договаривающиеся Государства имеют определенные пределы усмотрения относительно того, каким образом выполнять свои обязательства по данному положению Конвенции. По общему правилу, если какое-либо средство правовой защиты само по себе не удовлетворяет требованиям статьи 13 Конвенции, совокупность средств, предлагаемых национальной правовой системой, может удовлетворять данным требованиям.

Однако объем обязательства государства по Статье 13 Конвенции варьируется в зависимости от характера жалобы заявителя, и в некоторых ситуациях Конвенция требует предоставить определенное средство правовой защиты. Так, в делах, касающихся подозрительных смертей или жестокого обращения, принимая во внимание фундаментальное значение прав, предусмотренных Статьями 2 и 3 Конвенции, Статья 13 Конвенции требует (помимо выплаты в случае необходимости компенсации) также провести тщательное и эффективное расследование, способное установить и привлечь к ответственности виновных.

На основании доказательств, представленных по настоящему делу, Европейский Суд установил, что государственные органы были ответственны в соответствии со Статьей 3 Конвенции за травмы, полученные заявителем 19.09.1998 г. Следовательно, жалобы заявителя на данное нарушение были "обоснованными" по смыслу статьи 13 Конвенции. Таким образом, государственные органы были обязаны провести эффективное расследование обстоятельств падения заявителя из окна. Европейский Суд признал, что заявителю было отказано в соответствующем эффективном расследовании по жалобе на плохое обращение со стороны сотрудников милиции и в доступе к средствам правовой защиты, включая право на компенсацию. Следовательно, имело место нарушение статьи 13 Конвенции.

Требования заявителя о справедливой компенсации

Заявитель требовал компенсации материального ущерба, связанного с необходимостью постоянного лечения заболеваний. Заявитель также указал, что ему была присвоена первая группа инвалидности. Он не в состоянии работать и зарабатывать себе на жизнь, нуждается в постоянной сиделке и, так как его семья не в состоянии платить за ее услуги, мать заявителя была вынуждена уволиться с работы для ухода за сыном. Заявитель также требовал компенсацию морального вреда.

Позиция властей РФ по вопросу о справедливой компенсации

В ответ на требования заявителя о справедливой компенсации власти РФ отметили, что гражданский процесс, инициированный заявителем в Ленинском районном суде г. Нижнего Новгорода, еще не завершен. Судебное разбирательство было приостановлено по просьбе заявителя до окончания расследования по уголовному делу. Срок расследования по уголовному делу был продлен до 2.04.2005 г. заместителем Генерального прокурора РФ. Таким образом, власти РФ считали, что, так как производство на национальном уровне еще не окончено, то у заявителя имелась возможность получить компенсацию путем обращения в национальные суды. Соответственно, его требования о справедливой компенсации были преждевременными.

Мнение Европейского Суда

Европейский Суд счел, что тот факт, что заявитель также может рассчитывать на компенсацию материального вреда в соответствии с национальным законодательством, не лишает его права получить компенсацию в соответствии со Статьей 41 Конвенции. Европейский Суд может рассматривать данный вопрос, даже если на национальном уровне продолжается аналогичный процесс; любая иная интерпретация статьи 41 Конвенции сделала бы это положение.

Европейский Суд также напомнил, что должна существовать явная причинно-следственная связь между ущербом, заявленным жертвой, и нарушением положения Конвенции, и что этот ущерб в некоторых случаях может включать выплату компенсации за утерянный заработок.

Европейский Суд напомнил, что тщательный подсчет сумм, необходимых для выплаты полной компенсации материального вреда, причиненного заявителю, может быть затруднен в сущности неопределенным характером вреда, вытекающего из данного нарушения. Тем не менее компенсация может быть присуждена, несмотря на множество не поддающихся учету факторов, связанных с подсчетом будущих убытков, хотя увеличивающийся разрыв во времени делает все менее четкой связь между нарушением и наступившим вредом

Европейский Суд счел, что метод подсчета, примененный в настоящем деле, не соответствовал подходу, применяемому Европейским Судом при оценке предстоящих расходов. Более того, подсчет утраченного дохода не включает сумму, получаемую заявителем в качестве пенсии по инвалидности. Таким образом, Европейский Суд не мог согласиться с окончательной суммой, требуемой заявителем в качестве компенсации.

Учитывая серьезность состояния заявителя, необходимость в постоянной профессиональной медицинской помощи и его полную неспособность работать в будущем, Европейский Суд присудил ему 130 тысяч евро в качестве компенсации материального вреда, а также сумму налогов, которые могут быть начислены на данную сумму.

Признавая последствия событий, произошедших 19.09.1998 г., чрезвычайно тяжкими для заявителя, Европейский Суд присудил ему 120 тысяч евро в качестве компенсации морального вреда, а также сумму налогов, которые могут быть начислены на данную сумму.

58. Дело «Сливенко против Латвии». Основные правовые позиции

Дело было инициировано жалобой в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) против Латвийской Республики двумя бывшими жительницами Латвии - Татьяной Сливенко и, ее дочерью, Кариной Сливенко. Первоначально жалоба подавалась также, супругом первого заявителя, Николаем Сливенко, гражданином Российской Федерации, супругом первого заявителя и отцом второго заявителя.

Заявители утверждали, в частности, что их выдворение из Латвии является нарушением положений статьи 8 Конвенции, взятой отдельно или в совокупности со статьей 14 Конвенции, а также то, что заключение заявителей под стражу, имевшее место 28 - 29 октября 1998 г. и 16 - 17 марта 1999 г., является нарушением положений пунктов 1 и 4 статьи 5 Конвенции.

Оценка Европейского Суда

Прежде всего Европейский Суд установил, вправе ли заявители утверждать, что у них были "частная жизнь", "семейная жизнь" или "жилище" в Латвии в значении пункта 1 статьи 8 Конвенции и явилось ли их выдворение с территории Латвии вмешательством государства в реализацию их прав на уважение этих институтов.

Несмотря на то, что заявители, устроили свою "семейную жизнь" в Латвии, обжалуемые ими меры по выдворению из страны не ставили перед собой цель разлучить членов семьи, равно как эти меры не привели к таким последствиям, учитывая то, что латвийские власти выслали семью заявителей - а именно Николая, Татьяну и Карину Сливенко - во исполнение Российско-Латвийского договора о выводе российских войск с территории Латвии.

Далее, наличие "семейной жизни" не может служить аргументом заявителей в отношении престарелых родителей первого заявителя - взрослых лиц, которые не входили в первичную семью заявителей и в отношении которых Европейскому Суду не был продемонстрирован статус иждивенцев - членов семьи, находящихся на попечении заявителей. Тем не менее влияние обжалуемых мер государства на семейную жизнь заявителей, а именно их окончательное вынужденное переселение как семейной ячейки в РФ, представляет собой важный релевантный фактор для оценки Европейским судом обстоятельств дела с позиций статьи 8 Конвенции. Европейский суд также принимает во внимание связь заявителей с родителями первого заявителя (дедушкой и бабушкой второго заявителя), как относящиеся к сфере "частной" жизни заявителей в значении, которое придается этому понятию п.1 ст. 8 Конвенции.

Дальнейшее рассмотрение дела Европейский суд сконцентрировал дальнейшее рассмотрение дела на вопросе, было ли оправданным вмешательство государства в реализацию права заявителей на уважение их "частной жизни" и их "жилища".

a) Было ли вмешательство "предусмотрено законом"

В настоящем деле латвийскими судами было заявлено, что основанием для выдворения заявителей с территории страны явился Российско-Латвийский договор о выводе российских войск с территории Латвии.

Заявители должны были предвидеть в разумной степени, по крайней мере, прибегнув к помощи юридических экспертов, что в их отношении будут действовать положения Договора, требующие выезда родственников российских военнослужащих, на которых распространялись условия вывода российских войск из Латвии, и что, следовательно, им не мог бы быть предоставлен постоянный вид на жительство в Латвии, как это предусматривалось законодательством страны. Следовательно, высылка заявителей из Латвии может считаться "предусмотренной законом" в значении пункта 2 статьи 8 Конвенции.

b) Вопрос о правомерности преследуемой цели

Власти Латвии утверждали, что выдворение заявителей из Латвии преследовало правомерные цели обеспечения национальной безопасности страны и предотвращения в ней беспорядков и преступлений. Европейский суд посему приемлет то утверждение, что путем заключения Российско-Латвийского договора о выводе российских войск с территории Латвии и принятия мер по исполнению данного Договора латвийские власти пытались защитить интересы национальной безопасности страны. Меры по высылке заявителей из страны были предприняты в целях обеспечения национальной безопасности Латвии, что является правомерной целью в значении пункта 2 статьи 8 Конвенции.

c) "Необходимо в демократическом обществе"

Европейский Суд вновь подтверждает: Конвенция не гарантирует как таковое право иностранцев на въезд в конкретное государство или проживание в нем. Высокие Договаривающиеся Стороны должны самостоятельно поддерживать общественный порядок, в частности, путем использования своего права, предусмотренного общепризнанными нормами международного права и являющегося предметом их обязательств по заключенным ими международным договорам, контролировать въезд и проживание иностранцев.

По мнению Европейского Суда, вывод вооруженных сил одного независимого государства с территории другого независимого государства после распада государства, в которое они ранее вместе входили, является с точки зрения Конвенции правомерным средством разрешения различных политических, социальных и экономических проблем, вытекающих из такового распада. В той мере, в какой вывод российских войск стал вмешательством в реализацию права указанных лиц на уважение их частной жизни и их жилища, это вмешательство при обычных условиях не выглядит непропорциональным, принимая во внимание условия службы военнослужащих. Данный вывод, в частности, подтверждается в случае находящихся на действительной службе военнослужащих и их семей. Их вывод с территории страны может рассматриваться как перевод на другое место прохождения службы, приказ о котором мог бы быть отдан по другим поводам в ходе их обычной службы. Поэтому общественный интерес в высылке находящихся на службе военнослужащих и их семей с территории такого государства может, как правило, перевешивать заинтересованность данных лиц остаться в нем. Однако даже в отношении и таких лиц нельзя исключать, что конкретные обстоятельства дела могут превратить меры по их высылке в акцию, не обоснованную с точки зрения Конвенции.

Европейский суд считает, что затрагиваемые данным делом планы вывода войск иностранного государства и выезда за пределы страны членов семей военнослужащих (как план, фигурирующий в настоящем деле), основанные на общем суждении о необходимости их высылки в интересах национальной безопасности Латвии, не могут сами по себе признаваться противоречащими статье 8 Конвенции. Однако применение такого плана без использования возможности учета индивидуальных обстоятельств лиц, не освобожденных от высылки нормами внутригосударственного права, по мнению Европейского суда, противоречит требованиям данной статьи.

С учетом всех этих обстоятельств Европейский Суд считает, что в этом вопросе латвийские власти переступили рамки усмотрения государства в деле охраны прав и свобод человека, допустимого для Высоких Договаривающихся Сторон, и что латвийские власти не соблюли справедливый баланс между правомерной целью охраны национальной безопасности страны и интересами охраны прав заявителей, предусмотренных статьей 8 Конвенции. Посему выдворение заявителей с территории Латвии не может считаться "необходимым в демократическом обществе". Сообразно с вышеизложенным Европейский Суд считает факт нарушения статьи 8 Конвенции установленным.

59. Дело «Тимишев против Российской Федерацию». Основные правовые позиции

Дело было инициировано жалобой поданной против властей РФ в Европейский суд в соответствии со ст. 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод гражданином РФ Тимишевым.

Решением от 16.09.2005 г. Европейский суд признал жалобу частично приемлемой для рассмотрения по существу. Согласно положениям п. 3 ст. 29 Конвенции Европейский суд принял решение рассмотреть жалобу по существу одновременно с принятием решения по вопросу о ее приемлемости.

Обстоятельства дела

28.11.2002 г. Нальчикский городской суд Кабардино-Балкарской Республики присудил заявителю 27780 рублей в качестве суммы задолженности пособия на ребенка, подлежащих взысканию с Министерства труда Кабардино-Балкарской Республики. Суд также постановил, что начиная с 1.12.2002 г. Министерство труда Кабардино-Балкарской Республики должно было выплачивать заявителю 70 рублей (примерно 2,2 евро) в месяц на каждого из трех детей заявителя. Эта сумма подлежала увеличению в соответствии с установленным законом минимальным уровнем заработной платы.

19.10.2005 г. заявитель получил сумму задолженности по пособию на детей за период с декабря 2002 г. по сентябрь 2005 г., а 10 апреля 2006 г. - за период с октября 2005 г. по апрель 2006 г.

Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции

Заявитель обжаловал неисполнение Судебного решения от 28.11.2002 г. Европейский суд полагает, что данная жалоба должна быть исследована в свете пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Указанные положения в части, применимой к настоящему делу, звучат следующим образом: Пункт 1 статьи 6 Конвенции "Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".

Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции "Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

Приемлемость жалобы

Власти РФ утверждали, что они полностью выплатили заявителю задолженность и признали нарушение прав заявителя. Поэтому заявитель больше не мог считаться жертвой нарушения Конвенции.

Заявитель настаивал, что сумма долга по судебному решению была выплачена с большой задержкой, за которую он не получил компенсацию.

Европейский суд повторяет, что решение или мера в пользу заявителя не являются в принципе достаточными, чтобы лишить заявителя статуса "жертвы", если только власти государства-ответчика не признают, прямо или косвенно, нарушение Конвенции и не предоставят за него возмещение Европейский суд отмечает, что в данном деле власти РФ признали нарушение Конвенции и выплатили долг по решению суда. Тем не менее эта выплата, осуществленная после значительной задержки и после коммуникации настоящей жалобы властям РФ, не предоставила заявителю надлежащего возмещения. Европейский суд также принимает во внимание то обстоятельство, что заявитель не получил компенсацию за задержку платежа. При таких обстоятельствах Европейский суд полагает, что заявитель может все еще считаться жертвой нарушения п. 1 ст. 6 Конвенции и ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Существо жалобы

Власти РФ утверждали, заявитель развелся с женой и что с этой даты дети проживали с матерью. Поэтому заявитель не имел больше права на получение пособия на детей. Власти также утверждали, что заявитель не выдавал денежные средства детям, а держал деньги для себя на своем банковском счете.

Заявитель настаивал на своих требованиях. Он утверждал, что после развода не потерял право на получение пособия на детей, что он оплачивал содержание своих детей и передавал им деньги. Заявитель представил письменные объяснения детей, которые подтвердили, что заявитель финансово их поддерживал. Дети заявителя также сообщили, что в начале 2006 года к ним домой пришел пристав-исполнитель и убеждал их мать дать показания, что заявитель не выдавал детям денежные средства по пособиям.

Европейский суд отмечает, что 28 ноября 2002 г. в пользу заявителя было вынесено Судебное решение о взыскании денежных средств с Министерства труда Кабардино-Балкарской Республики. Однако Судебное решение оставалось неисполненным до 19 октября 2005 г., то есть на протяжении немногим менее двух лет и 11 месяцев.

Власти РФ утверждали, что после развода заявитель утратил право на получение пособия на детей. Однако Европейский суд отмечает, что суды Российской Федерации рассмотрели этот довод, установили, что он не основывается на положениях законодательства РФ, и подтвердили, что и после развода за заявителем сохранялось право на получение пособия на детей.

В связи с утверждением властей РФ о том, что заявитель не передавал суммы пособия детям, Европейский суд отмечает, что пособия на детей выплачиваются родителям. В резолютивной части Судебного решения явно указано, что пособия должны выплачиваться заявителю, а не напрямую детям. Заявитель должен был решать, как распорядиться денежными средствами при наилучшем соблюдении интересов детей.

Европейский суд приходит к выводу о том, что власти РФ не представили никакого правдоподобного объяснения задержки в исполнении судебного решения в пользу заявителя. Европейский суд неоднократно устанавливал нарушения п. 1 ст. 6 Конвенции и ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции в случаях, аналогичных настоящему делу.

Рассмотрев представленные ему материалы, Европейский суд отмечает, что власти РФ не представили фактов или доводов, способных убедить Европейский суд прийти к иному выводу в настоящем деле. Принимая во внимание свою правоприменительную практику по данному вопросу, Европейский суд полагает, что, не выполняя на протяжении нескольких лет судебное решение в пользу заявителя, власти РФ помешали заявителю получить денежные средства, которые он разумно мог ожидать получить. Следовательно, имело место нарушение ст. 6 Конвенции и ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции.

60. Дело «Хашиев и Акаева против Российской Федерации». Основные правовые позиции

Заявители утверждали, что в феврале 2000 г. в Чечне российские военнослужащие пытали и убили их родственников. Они жаловались также, что расследование по фактам смертей было неэффективным. При этом заявители ссылались на статьи 2, 3 и 13 Конвенции.

Власти РФ просили Европейский суд объявить жалобы неприемлемыми, так как заявители не исчерпали доступные им внутригосударственные средства правовой защиты. Они утверждали, что компетентные органы проводили и продолжают проводить, в соответствии с национальным законодательством, расследование по фактам смерти гражданских лиц и причинения им телесных повреждений, а также уничтожения собственности в Чечне.

Заявители утверждали, что они исполнили обязанность исчерпать внутригосударственные средства правовой защиты, так как упомянутые властями РФ средства правовой защиты были иллюзорными, неадекватными и неэффективными. В частности, заявители основывали это утверждение на трех моментах.

1.Нарушения были совершены представителями государства. Заявители утверждали, что контртеррористическая операция в Чеченской Республике, проводившаяся представителями государства, основывалась на положениях ФЗ "О борьбе с терроризмом" и была официально одобрена на высшем уровне государственной власти. Заявители ссылались на текст ФЗ "О борьбе с терроризмом", который разрешает подразделениям по борьбе с терроризмом вмешиваться в осуществление некоторых важных прав, не устанавливая четких пределов возможных ограничений этих прав и не предоставляя каких-либо средств правовой защиты для жертв таких нарушений. Также он не содержит положений об ответственности властей за возможное злоупотребление полномочиями. Также заявители утверждали, что, хотя должностные лица, которые организовывали контртеррористические операции в Чеченской Республике, должны были знать о возможности широкомасштабного нарушения прав человека, никакие значимые меры не были приняты для того, чтобы остановить или предотвратить такие нарушения.

2. Неэффективность правовой системы при рассмотрении дела заявителей.

Европейский суд на стадии рассмотрения вопроса о приемлемости жалоб не принял решения относительно исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты, признав, что данный вопрос слишком тесно связан с вопросами по существу дела.

Европейский суд напомнил, что принцип необходимости исчерпания всех внутригосударственных средств правовой защиты, о котором идет речь в п. 1 ст. 35 Конвенции, обязывает заявителей использовать сначала средства правовой защиты, достаточные и доступные в национальной правовой системе, а также позволяющие получить компенсацию за обжалованные нарушения. Существование средств правовой защиты должно быть в достаточной степени определенным не только теоретически, но и практически, иначе они не будут доступными и эффективными. П. 1 стю 35 Конвенции требует также, чтобы жалобы, которые предполагается в будущем подать в Европейский суд, были заблаговременно переданы в надлежащие национальные органы и были рассмотрены ими, по крайней мере, по существу и в соответствии с формальными требованиями, установленными национальным законодательством.

Что касается подачи гражданского иска для получения компенсации вреда, причиненного неправомерными действиями или незаконным поведением представителей государства, Европейский суд напомнил, что власти РФ отметили два возможных варианта, а именно: обращение в ВС или обращение в иные суды. Действительно, первый заявитель, узнав от властей РФ, что существовало гражданско-правовое средство защиты, подал иск в Назрановский районный суд в Ингушетии. Данный суд не имел возможности проводить независимое расследование для установления лица (лиц), ответственного(-ых) за совершение убийств, он этого и не делал, но он присудил первому заявителю возмещение вреда на основании общеизвестности того факта, что российские Вооруженные Силы перехватили контроль над Старопромысловским районом в январе 2000 г. и что государство обычно несет ответственность за действия военнослужащих.

Европейский суд не считал, что решение Назрановского районного суда является свидетельством эффективности подачи гражданского иска и неисчерпания внутренних средств правовой защиты. Несмотря на положительный для первого заявителя исход дела, закончившегося присуждением ему денежной компенсации, данное судебное разбирательство подтвердило, что в гражданском процессе, не прибегнув к результатам расследования по уголовному делу, невозможно сделать значимые выводы относительно личности убийц и тем более привлечь их к ответственности. Кроме того, обязанность Договаривающихся государств в соответствии со статьями 2 и 13 Конвенции провести расследование, способное установить и наказать лиц, виновных в совершении убийств, может оказаться иллюзорной, если при жалобах на нарушение данных статей от заявителя требуется использовать средство правовой защиты, результатом которого может стать только присуждение компенсации вреда. Учитывая все вышесказанное, Европейский суд признал, что заявители не были обязаны использовать предложенные властями РФ гражданско-правовые средства правовой защиты, чтобы исчерпать внутренние средства правовой защиты, и, следовательно, предварительное возражение в этой части было необоснованным.

Предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции

Заявители жаловались на то, что их родственники были убиты представителями государства в нарушение ст. 2 Конвенции. Они утверждали также, что государственные органы не провели эффективное и адекватное расследование по фактам смерти их родственников. Они ссылались на ст. 2, которая гласит: «Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы: для защиты любого лица от противоправного насилия; для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях; для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

Европейский суд счел установленным тот факт, что родственники заявителей были убиты военнослужащими и что их смерть могла быть поставлена в вину государству. Европейский суд заметил, что от властей РФ не поступило объяснений относительно обстоятельств смерти родственников заявителей, также они не ссылались на какие-либо основания для оправдания причинения смерти представителями государства. Поэтому ответственность за смерть родственников заявителей могла быть возложена на государство-ответчика, и, следовательно, имело место нарушение ст. 2 в этой части.

Предполагаемая неэффективность расследования

Заявители утверждали также, что власти РФ не провели независимое, эффективное и подробное расследование по фактам смерти их родственников.

Европейский суд счел, что государственные органы не смогли провести эффективное расследование обстоятельств смерти Хамида Хашиева, Лидии Хашиевой, Ризвана Таймесханова, Анзора Таймесханова и Адлана Акаева. При данных обстоятельствах использование гражданско-правовых средств защиты также было неэффективным. Соответственно, Европейский суд отклонил предварительное возражение властей РФ и постановил, что имело место нарушение ст. 2 в этой части.

Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

Заявители утверждали, что имелись неопровержимые доказательства для вывода о том, что их родственники были подвергнуты пыткам и перед смертью. Государственные органы в нарушение своих обязанностей не провели расследование по достоверным показаниям о применении пыток. Они ссылались на статью 3, которая гласит: "Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

Власти РФ не согласились с тем, что на телах родственников заявителей имелись какие-либо следы пыток. Они опирались на описание тел и заключения судебно-медицинских экспертов, упоминавших только об огнестрельных ранах на телах Хамида Хашиева и Ризвана Таймесханова.

Стороны не оспаривали тот факт, что родственники заявителей были убиты. Европейский суд признал также установленным то, что они были убиты российскими военнослужащими, то есть лицами, действовавшими в официальном качестве. Но вопрос об обстоятельствах их смерти и о том, были ли они подвергнуты пыткам и плохому обращению, остается не достаточно ясным.

Имеющиеся доказательства не позволяли Европейскому суду признать при отсутствии разумных оснований для сомнений, что родственники заявителей были подвергнуты обращению, нарушающему ст. 3 Конвенции, Европейский суд счел, что этих доказательств было недостаточно для вывода о том, что имело место нарушение ст. 3 Конвенции в результате предполагаемых пыток.

61. Дело «Сармина и Сармин против Российской Федерации». Основные правовые позиции

Суть жалобы

1. Ссылаясь на ст. 6 Конвенции и ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции, первый заявитель жаловалась на нарушение ее права собственности и отсутствие эффективных средств правовой защиты в связи с неисполнением судебного решения от 01.10.1999 г. В дальнейшем она жаловалась на то, что отмена 16 июля 2001 г. указанного судебного решения в результате второго пересмотра дела в порядке надзора несовместима с положениями данных статей.

2. Ссылаясь на ст. 1, 2, 3 и 13 Конвенции и статью 2 Протокола N 4 к Конвенции, второй заявитель жаловался на то, что ему в течение почти двух лет отказывали в регистрации по месту его жительства в г. Москве. Он утверждал, что таким образом он был лишен свободы передвижения и выбора места жительства в своей стране. Ссылаясь на эти же положения, второй заявитель также жаловался на то, что в связи с этим не имел возможности трудоустроиться в г. Москве.

Применимое национальное законодательство и правоприменительная практика

Пенсии по старости:

Конст. РФ и Закон РФ "О гос-х пенсиях" предоставляют каждому гражд. право на получение пенсии, размер которой зависит от стажа трудовой деятельности лица и рода его деятельности.

Положения Соглашения Содружества Независимых Гос. от 13.05.1992 г., относящиеся к сфере выплаты пенсий (ч. 1 ст. 6), предусматривают, что гражданам Содружества Независимых Гос. пенсии исчисляются и выплачиваются по месту их постоянного проживания.

Регистрация:

Ч. 1 ст. 27 Конституции РФ и Закон РФ "О свободе передвижения и выбора места жительства" гарантируют каждому, на законных основаниях находящемуся на территории гос., право на беспрепятственное передвижение и выбор места проживания в РФ. Регистрация по конкретному адресу посредством постановки специального штампа в паспорт гражданина по смыслу законодательства РФ рассматривается как подтверждение места его постоянного проживания.

Ст. 6 Закона предусматривает, что лицо должно предъявить в органы внутренних дел документы, удостоверяющие его личность и место проживания, в целях установления или изменения регистрации.

Право

1. Первый заявитель жаловалась на неисполнение судебного решения от 01.10.1999 г. и на пересмотр этого решения в порядке надзора, в результате которого оно было отменено. Она указывала на нарушение статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, которые в части, применимой к настоящему делу, гласят:

Ст. 6 Конвенции "Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".

Ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции "Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами...".

Власти РФ утверждали, что первый заявитель злоупотребила своим правом на подачу индивидуальной жалобы в Европейский Суд, представив неточную и неверную информацию национальным органам власти и Европейскому Суду относительно своего гражданства и проживания в Республике Якутия в период с 1982 по 1989 годы. В частности, они утверждали, что первый заявитель не является и никогда не являлась гражданкой РФ, равно как и не обращалась в соответствующие органы в целях приобретения гражданства. Также по информации Министерства внутренних дел РФ заявитель выехала из Якутии в 1982, а не 1989 году, а согласно информации, представленной Министерством иностранных дел Украины, первому заявителю был выдан украинский паспорт, и она, таким образом, является гражданкой Украины, а не России. Относительно жалобы заявителя на длительное неисполнение судебного решения, вынесенного в ее пользу, власти РФ утверждали, что первый заявитель не обжаловала в судебном порядке предполагаемое бездействие службы судебных приставов и таким образом не исчерпала внутренние средства правовой защиты по своему делу; при этом в судебное решение от 01.10.1999 г. было впоследствии исполнено, хотя и с задержкой. Относительно пересмотра судебного решения от 01.10.1999 г. в порядке надзора власти РФ утверждали, что данное решение было вынесено с нарушением закона, поскольку суд неправильно применил положения материального законодательства и, соответственно, не принял во внимание такие важные имеющие значение для дела факторы, как гражданство первого заявителя и место ее жительства, в то время как Конвенция в том виде, в каком она толкуется в Постановлении Европейского Суда не препятствует исправлению судебных ошибок. В ответ первый заявитель ссылалась на свой советский паспорт, выданный в 1972 году, и утверждала, что РФ является преемницей Советского Союза во всех правовых вопросах, в том числе в отношении гражданства, и что, соответственно, она должна рассматриваться гражданкой России. По существу своей жалобы она полностью подтвердила ее и настаивала на том, что ее права были нарушены как ввиду длительного неисполнения судебного решения так и ввиду его последующей отмены.

Европейский Суд (ЕС) напомнил, что жалоба может быть объявлена неприемлемой в связи со злоупотреблением правом на обращение в ЕС по смыслу п. 3 ст. 35 Конвенции только при особых обстоятельствах, например, если она явно основана на описании фактов, при котором опущены или искажены важнейшие события ЕС установил на основании документов и выдержек из национального законодательства, представленных властями РФ, что нет сомнений в том, что первый заявитель никогда не являлась гражданкой РФ. Более того, ЕС принял во внимание письмо МИД Украины подтверждающее, что первый заявитель является гражданкой Украины и имеет паспорт Украины. С учетом изложенного ЕС не может не прийти к выводу о том, что первый заявитель намеренно обосновала свою жалобу, поданную в ЕС, неверной информацией относительно своего гражданства. Это не является просто упущением или утаением информации, а намеренным введением ЕС в заблуждение. ЕС пришел к выводу, что такие действия противоречат целям права на обращение с жалобой в Европейский Суд, предусмотренное ст. 34 Конвенции. Данные действия представляют собой злоупотребление правом на обращение в ЕС по смыслу п. 3 ст. 35 Конвенции, и поэтому жалоба в части, касающейся первого заявителя, должна быть объявлена неприемлемой в соответствии с п. 4 ст. 35 Конвенции, при этом какая-либо необходимость рассматривать ЕС остальные доводы властей РФ о неприемлемости жалобы отсутствует.

2. Второй заявитель жаловался, ссылаясь на ст. 1, 2, 3 и 13 Конвенции и ст. 2 Протокола N 4 к Конвенции, на то, что он почти два года не мог получить регистрацию в г. Москве. Он также жаловался, ссылаясь на эти же положения, на то, что он не мог в связи с этим трудоустроиться в г. Москве. Указанные положения в части, касающейся настоящего дела, гласят:

Ст.1 Конвенции "Высокие Договаривающиеся Стороны обеспечивают каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в разделе I настоящей Конвенции".

Ст. 2 Конвенции " 1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание...".

Ст.3 Конвенции "Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

Ст. 13 Конвенции "Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

Ст. 2 Протокола N 4 к Конвенции "1. Каждый, кто на законных основаниях находится на территории какого-либо государства, имеет в пределах этой территории право на свободу передвижения и свободу выбора местожительства.

2. Каждый свободен покидать любую страну, включая свою собственную.

3. Пользование этими правами не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности или общественного спокойствия, для поддержания общественного порядка, предотвращения преступлений, охраны здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц.

4. Права, признанные в пункте 1, могут также, в определенных районах, подлежать ограничениям, вводимым в соответствии с законом и обоснованным общественными интересами в демократическом обществе".

В той мере, к какой второй заявитель жалуется на то, что он не мог получить регистрацию в г. Москве, ЕС отметил, что статус "регистрации" в РФ представляет собой формальное признание постоянного места жительства лица. Произвольный отказ в регистрации по выбранному лицом месту жительства, таким образом, может представлять собой нарушение свободы передвижения лица и свободы выбора места жительства, закрепленных в ст. 2 Протокола N 4 к Конвенции. Однако в настоящем деле в результате судебного разбирательства, инициированного вторым заявителем, он получил регистрацию в г. Москве. При этом не установлено, что невозможность второго заявителя трудоустроиться в г. Москве имела причиной длительную невозможность получить регистрацию или имело место еще какое-либо вмешательство в его свободу передвижения и свободу выбора места жительства. ЕС пришел к выводу, что предполагаемое нарушение ст. 2 Протокола N 4 к Конвенции было устранено, и второй заявитель более не может утверждать, что является "жертвой" нарушения данного положения по смыслу ст. 34 Конвенции. С учетом того, что дело второго заявителя было пересмотрено судами нескольких инстанций, таким образом предоставив ему адекватные средства правовой защиты, настоящее дело не раскрывает каких-либо признаков нарушения ст. 13 Конвенции. В той степени, в какой второй заявитель жалуется на невозможность трудоустроиться в г. Москве, ЕС напомнил, что Конвенция как таковая не гарантирует социально-экономические права, в том числе право на трудоустройство. В любом случае, ничто не свидетельствует о том, что предполагаемая невозможность для второго заявителя найти работу может представлять собой вмешательство в какое-либо из его прав, гарантируемых Конвенцией. Следовательно, данный аспект дела не подпадает ratione materiae под применение положений Конвенции по смыслу п. 3 ст. 35 Конвенции.

Следовательно, жалоба в части, поданной вторым заявителем, должна быть объявлена неприемлемой в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.

Размещено на Allbest.ru