Доктринальное конституционное толкование в деятельности Конституционного Суда РФ

Несовершенство отдельных конституционных норм, признаваемое большинством правоведов, обусловливает значительную роль телеологического способа в толковании Конституции РФ. Под ним понимается деятельность, направленная, с помощью обособленной совокупности приемов анализа и синтеза, на установление целевых параметров конституционных норм, позволяющих раскрыть их смысл и содержание1. Конституционные нормы, как уже отмечалось, призваны регулировать самый широкий круг общественных отношений, поэтому их цели могут быть как материальными, так и юридическими . Ученые широко используют этот способ в своих исследованиях. Например, С.А. Авакьян, рассматривая ч. 4 ст. 111 Конституции РФ, обращается к цели конституционной нормы, исходя из которой Президенту РФ дается свобода для поиска кандидатуры Председателя Правительства РФ, но свобода эта ограничена целью найти компромиссное решение с Государственной Думой1. Конституционный Суд РФ, практика которого постоянно подпитывается доктринальными источниками и он сам их развивает, дает богатый материал для характеристики возможностей данного способа по уяснению смысла конституционной нормы. При более подробном рассмотрении вышеуказанного примера можно привести вынесенное Постановление Конституционного Суда РФ от 11 декабря 1998 г. № 28-П по делу о толковании положений ч. 4 ст. 111 Конституции РФ. Истолковывая указанную норму, Конституционный Суд РФ делает упор на телеологический способ. Государственная Дума просила дать разъяснение, вправе ли Президент РФ вновь представить отклоненную Государственной Думой кандидатуру Председателя Правительства РФ и каковы правовые последствия трехкратного отклонения Государственной Думой одной и той же кандидатуры на указанную должность. В этой связи представляет интерес мотивировочная часть данного постановления, в которой Суд указывает, что конституционно - правовой смысл толкуемого положения Конституции РФ должен быть выявлен с учетом преследуемых конституционным законодателем целей, заложенных в этих положениях.

Исходя из цели, провозглашенной в преамбуле Конституции РФ, -установление гражданского мира и согласия, возникает необходимость согласованного функционирования и взаимодействия органов государственной власти, что обеспечивается Президентом РФ (ч. 2 ст. 80 Конституции РФ). Иное не отвечает конституционному предназначению государственной власти и ставит под угрозу стабильность конституционного строя Российской Федерации как демократического государства .

Выясняя цель толкуемого положения Конституции РФ, Суд усматривает ее в недопущении противоборства между ветвями власти, что в условиях их разделения не исключает возможности возникновения конфликтов. Поэтому указанная процедура предполагает поиск согласия между Президентом РФ и Государственной Думой с целью устранения противоречий по поводу кандидатуры на указанную должность. Другой целью, по мнению Конституционного Суда РФ, является недопущение правительственного кризиса, а в случае возможной отставки Правительства РФ - гарантирование относительно быстрой его замены. Соответственно Конституционный Суд посчитал, что толкуемое конституционное положение направлено на обеспечение согласованной деятельности Президента и Государственной Думы при назначении Председателя Правительства РФ. Выводы Суда с учетом установленной цели в конституционной норме оказали свое влияние на развивающуюся конституционно - правовую практику.

Применение каждого способа толкования при выяснении содержания конституционных норм в определенном смысле имеет самостоятельное значение, но каждый из них, в соответствии со своими приемами интерпретации, способен решить лишь часть задачи. При доктринальном подходе к исследованию конституционных норм, субъект толкования "примеряет" каждый из способов отдельно, либо их совокупность к интерпретируемой конституционной норме, тем самым пытаясь установить наиболее полно, точно и правильно ее содержание. Конечно, нельзя абсолютизировать рассматриваемые способы в доктринальном конституционном толковании, они универсальны и применимы в любом виде толкования.

Доктринальное конституционное толкование по своим целям и известные ученые, хотя вопрос в этой части, в связи с доктринальным конституционным толкованием требует самостоятельного исследования.

Значение практики доктринальной интерпретации Основного Закона в механизме внедрения режима конституционной законности в правоприменительный процесс довольно многообразно, поскольку она, своими результатами способствует этому процессу, обеспечивая его точность и соответствие заложенной в нормах действующего законодательства программе правомерного поведения.

Достоинством доктринального толкования конституционных норм является его убедительность и способность глубоко интерпретировать конституционные положения о правах и свободах человека и гражданина, развивать науку конституционного права, переплетать ее с требованиями и запросами развивающейся практики применения норм Конституции РФ (а эта практика с течением времени будет усложняться) и инициировать изменение этих норм при несоответствии их развивающимся общественным отношениям. Истинность получаемых результатов доктринального конституционного толкования определяется умелым синтезом теории и практики реализации конституционных норм. Доктринальное конституционное толкование открывает возможности для перехода на качественно иной уровень конституционного правосознания, при развивающейся практике реализации норм Основного Закона.

Рассмотрение доктринального конституционного толкования совместно с существующими видами интерпретации показывает его взаимосвязь с официальным и обыденным толкованием, выявляет его специфику, которая в том числе состоит в использовании всей совокупности приемов и способов толкования Конституции РФ. В этом смысле доктринальное конституционное толкование носит интеграционный характер, насыщает юридическую науку и практику новыми знаниями, совершенствует практику реализации конституционных норм, предупреждает ошибки в правоприменительной деятельности и определяет пути совершенствования действующего законодательства через научное исследование норм Основного Закона. -66

Анализ доктринального конституционного толкования позволяет сформулировать следующие выводы:

Доктринальное конституционное толкование - это интерпретация норм Конституции РФ, даваемая в результате научного анализа. Этот вид толкования имеет вспомогательный характер при толковании Конституции в Конституционном Суде РФ.

Доктринальное конституционное толкование имеет особое значение в системе средств и способов интерпретационной деятельности.

Доктринальное конституционное толкование, в своем сложившемся понимании, квалифицируется как разновидность конституционного толкования именно по субъекту. Таковыми являются и судьи Конституционного Суда, и привлекаемые в Конституционный Суд эксперты, ученые, специалисты, это и широкий круг исследователей Основного Закона.

Доктринальное конституционное толкование как процесс, находится в постоянном развитии, обогащаясь за счет объективных тенденций в официальном толковании.

Результаты доктринального конституционного толкования способны оказывать значительное влияние на принятие решений по делам о толковании положений Конституции Конституционным Судом РФ.

Таким образом, содержание доктринального конституционного толкования является неотъемлемой составной частью и экспертной оценки правовых норм, даваемой в Конституционном Суде, и особого мнения судьи, и собственного толкования конституционных норм судьями и Конституционным Судом в целом, а также суждения представителей отечественных научных школ, научные оценки и комментарии крупных ученых страны.

Прикладной части доктринального конституционного толкования посвящена вторая глава диссертационного исследования.

ГЛАВА 2. РОЛЬ ДОКТРИНАЛЬНОГО КОНСТИТУЦИОННОГО ТОЛКОВАНИЯ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

§ 1 Доктринальное конституционное толкование и решения Конституционного Суда Российской Федерации

Исследование выявляет многоаспектный характер доктринального конституционного толкования как интерпретации норм Конституции, даваемой в результате научного анализа. Элементы доктринального конституционного толкования присутствуют в правовой позиции конституционного судьи, вырабатываемой при использовании известных научных концепций, взглядов крупных ученых-юристов, в консультациях экспертов по "узким" вопросам юриспруденции, привлекаемых Конституционным Судом по рассматриваемому делу. Опыт деятельности Конституционного Суда РФ свидетельствует, что результаты доктринального конституционного толкования используются в процессе подготовки и принятия решений Судом и способны влиять, хотя и опосредованно, на их содержание. С другой стороны, любое постановление или определение Конституционного Суда, так или иначе, становится источником доктринального конституционного толкования. По мнению специалистов, "судебный орган конституционного контроля вырабатывает теоретическую конструкцию, используя потенциал науки для преодоления правовой неопределенности содержания той или иной нормы, условий и порядка ее применения, неясности правовой ситуации в связи с разрешаемым спором, рассматриваемой коллизией"1. Опыт свидетельствует, что практика толкования Конституции РФ будет расширяться и оказывать все большее влияние на механизм реализации Конституции РФ, ставя вопрос о роли конституционной интерпретации как постоянного компенсатора значительной инерции конституционного законодателя1. В связи с этим возрастает и роль доктринального конституционного толкования.

Анализ положений Закона позволяет утверждать, что процедура конституционного толкования охватывает стадию предварительного изучения обращения в Конституционный Суд, стадию подготовки дела к слушанию, стадию рассмотрения дела по существу, стадию принятия решения и стадию разъяснения решения2.

Для принятия будущего решения Конституционным Судом РФ немаловажное значение имеет доктринальное конституционное толкование, осуществляемое судьями Конституционного Суда РФ на предварительной стадии изучения обращения. Согласно ст. 41 Закона Председатель Конституционного Суда РФ поручает одному или нескольким судьям предварительно изучить поступившее обращение. Судья (судьи) докладывает (ют) в пленарном заседании заключение по результатам изучения обращения. Само заключение основывается на определенных мотивировках, то есть в него закладываются вполне конкретные идеи, доктрины, концепции, которые впоследствии влияют на содержание будущего решения. Судья может знакомиться со специальными исследованиями по данной проблематике, проводить консультации с ведущими учеными. Так, в проекте заключения, подготовленном судьей Конституционного Суда РФ В.О. Лучиным по результатам предварительного изучения запросов Тюменской областной Думы, Думы Ханты-Мансийского автономного округа и Государственной Думы Ямало-Ненецкого автономного округа о толковании содержащегося в ч. 4 ст. 66 Конституции РФ положения о вхождении автономного округа в состав края, области содержались обоснованные взгляды автора. Интересны (с позиции анализа) некоторые фрагменты текста. "Будучи элементом конституционного строя России, Федерация предопределяет, в сущности, и отношения между субъектами Федерации: они могут строиться как на нормах императивного (например, об их равноправии), так и управомочивающего характера. Часть 4 статьи 66 Конституции РФ содержит как раз управомочиваюшую норму. Вместе с тем субъекты должны соотносить свое поведение с установками гл. 1 Конституции РФ (особенно ст. 5), избирать тот вариант действий, который соответствует, прежде всего, требованиям основ конституционного строя и согласуется с особой защищенностью этих основ самой Конституцией РФ (ст. 16)", - подчеркивает В.О. Лучин и предлагает Суду принять запросы к рассмотрению, соединив их в силу совпадения предмета обращения, согласно ст. 48 Закона, в одном производстве1. Эта позиция судьи впоследствии будет в определенной степени фигурировать в Постановлении по делу от 14.07.1997 № 12-П2.

На стадии подготовки дела к слушанию в соответствии со ст. 49 Закона назначаются один или несколько судей-докладчиков, которые в соответствии с полномочиями Конституционного Суда РФ истребуют необходимые документы и иные материалы, поручают производство проверок, исследований, экспертиз, пользуются консультациями специалистов, направляют запросы.

Исследование показывает, что на этой стадии элементы доктринального конституционного толкования способны проникать практически во все упомянутые действия и тем самым, в том числе и при его участии вырабатывается позиция Конституционного Суда по обращению.

Анализ процедуры рассмотрения дела по существу показывает, что доктринальное конституционное толкование на этой стадии имеет возможность найти свое выражение в сообщении судьи-докладчика; заключениях экспертов, заслушанных в заседании Суда; мнениях судей Конституционного Суда РФ, которые проявляются в ходе слушания дела.

В пленарном заседании или заседании палаты судья-докладчик в сообщении излагает поводы и основания к рассмотрению дела, суть вопроса. Мотивировочная часть сообщения судьи-докладчика базируется на ранее истребованных документах, иных материалах, экспертных заключениях. При этом интерпретация конституционных норм способна иметь доктринальный характер, включая в себя различные научные подходы. По мнению Т.Я. Хабриевой "судьи открыто связывают себя доктринальным толкованием ... норм, что является нормальным, так как все равно оно происходит всякий раз в форме уяснения"1.

В случае назначения нескольких судей-докладчиков сформировавшаяся позиция одного судьи может соотноситься с позицией другого. Взгляды могут совпадать или различаться по отдельным аспектам исследуемого вопроса, однако сообщение должно быть общее (иного Законом не предусмотрено). Следовательно, элементы доктринального конституционного толкования могут входить в процесс подготовки проекта решения и в этом случае.

Два судьи-докладчика были назначены при рассмотрении дела о проверке конституционности Указа Президента РФ от 28 октября 1992 г. № 1308 "О мерах по защите конституционного строя Российской Федерации". Заместитель Председателя Конституционного Суда РФ Т.Г. Морщакова являлась судьей-докладчиком совместно с судьей Б.С. Эбзеевым при рассмотрении дела о проверке конституционности Постановления Государственной Думы РФ от 28 июля 2000 г. № 492-Ш ГД "О внесении изменения в Постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием

Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг." в связи с запросом Советского районного суда города Челябинска и жалобами ряда граждан1. Здесь были заслушаны разъяснения докторов юридических наук М.М. Бабаева и О.Ф. Шишова. Ученые представляют различные научные взгляды на рассматриваемую проблему, а, следовательно, совместное сообщение судей-докладчиков учитывает многосторонний доктринальный подход в исследовании конституционных норм.

Характерно, что М.М. Бабаев свою позицию обосновывает со ссылками на:

"Устоявшиеся положения" в этом вопросе, ссылаясь на авторитетные мнения В.В. Лазарева и СВ. Липень.

Собственный анализ оснований, целей амнистии и приговора суда, "системных дефектов законодательства и практики его применения", понятий "ошибка" в праве ("направление ошибки") и др.

Формулировки доктринальных предложений и утверждений, например: "необходимо принятие правового регламента, в котором были бы сформулированы общие основания, условия и порядок подготовки обсуждения и принятия постановления об объявлении амнистии" или "существование в законе положений об амнистии и их использование в государственной практике есть убедительное доказательство наличия... дефектов, признание принципиального несовершенства уголовной политики, отсутствия столь необходимой научно обоснованной концепции этой политики.

Согласно ст. 70 Закона в ходе совещания по принятию итогового решения судья Конституционного Суда РФ "вправе свободно излагать свою позицию по обсуждаемому вопросу и просить других судей уточнить их позиции". Дискуссия предполагает не простой обмен мнениями, а выражение своей позиции по рассматриваемому делу, то есть каждый судья, высказав свое аргументированное мнение, может предложить Суду вариант итогового решения (основанный, в том числе и на доктринальном конституционном толковании). При этом следует заметить: мнение судьи формируется и под влиянием определенных научных концепций и теорий. В решении Конституционного Суда могут учитываться согласованные научные подходы, результаты уяснения толкуемых норм, взгляды на сложившуюся юридическую практику.

Так, Конституционным Судом РФ по запросам Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород был рассмотрен вопрос о конституционности права суда возвратить уголовное дело для проведения дополнительного расследования при необходимости восполнения неполноты произведенного дознания или предварительного следствия, а также продолжить судебное разбирательство при отказе прокурора от поддержания обвинения. При этом судьи кардинальным образом изучили имеющиеся в уголовном процессе отступления от принципа состязательности сторон, проблему доступа к правосудию в разумный срок. Судьи формировали общее решение методом компромиссов и согласований1.

Анализ практики Конституционного Суда РФ по толкованию Конституции показывает, что результаты доктринального конституционного толкования способны в определенной степени влиять на выносимое Судом решение. Это влияние опосредованно и явно не выражено.

Статья 74 Закона жестко закрепляет требования, предъявляемые к решениям Конституционного Суда РФ. При этом обозначается и степень влияния на них доктринального конституционного толкования. Здесь следует отметить ряд моментов.

Во-первых, Конституционный Суд принимает решения, оценивая как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием (в том числе и доктринальным). Следовательно, формирование решения Конституционного Суда РФ предполагает опору на уже существующее мнение (это мнение учитывается).

Во-вторых, Суд вправе приводить в обоснование решения свою собственную правовую аргументацию, базирующуюся на доктрине, никем из участников процесса не анализировавшейся. И хотя в этом случае результаты доктринального толкования не могут служить доказательством, их роль значима, так как посредством практики доктринального конституционного толкования учитывается "дух, отраженный в соответствующем толковании"1.

Исследования показывают, что современные подходы к квалификации решений Конституционного Суда РФ различны. Существуют две основные точки зрения на результаты творчества Конституционного Суда.

Одни авторы утверждают, что в деятельности Суда прослеживаются интерпретационные процессы, выводящие на новое понимание норм известных источников права: они утверждают, что официальное нормативное толкование положений Конституции РФ при применении научного анализа, теоретических разработок и выводов, то есть доктринальное конституционное толкование, приобретает особое значение в условиях "жесткой" Конституции, каковой является Конституция РФ (1993 г.), в силу усложненной процедуры внесения в нее поправок, помогая раскрывать многозначность содержания конституционного текста, не дожидаясь внесения в него уточнений и дополнений в установленном порядке2, а другие - считают, что сама деятельность Конституционного Суда РФ, объективированная в той или иной форме, становится источником науки1. В этом случае представляется, что характеристика решений Конституционного Суда как источников науки конституционного права связана с их теоретической значимостью и с их правовой природой. И если теоретическая значимость решений Конституционного Суда определяется путем оценки правовой позиции, которая приобретает качество официальной доктрины, то правовая природа решений Конституционного Суда позволяет рассматривать их как юридические источники науки конституционного права.

Следовательно, в первую очередь, решения Конституционного Суда РФ являются источниками доктринального конституционного толкования.

Анализ практики Конституционного Суда РФ позволяет здесь выделить несколько моментов.

Решения Конституционного Суда РФ обычно рассматриваются как результат научного толкования. А теоретическая конструкция, выработанная Конституционным Судом РФ, основывается на широком потенциале науки. Так, в Постановлении Конституционного Суда от 25 января 2001 г. № 1-П по делу о проверке положения п. 2 ст. 1070 Гражданского кодекса РФ в связи с жалобами граждан И.В. Богданова, А.Б. Зернова, СИ. Кальянова и Н.В. Труханова был установлен конституционно-правовой смысл понятия "осуществление правосудия". Суд установил, что данным понятием охватываются только вынесение судом актов, направленных на разрешение споров по существу и определяющих материально-правовое положение сторон. Иные судебные акты, в которых решаются, главным образом, процессуально-правовые вопросы, возникающие в течение процесса, понятием "осуществление правосудия" в том его смысле, в каком оно употребляется в оспариваемом положении ст. 1070 (п. 2) Гражданского кодекса РФ, не охватываются. Представляется, что установлением Конституционного Суда РФ понятия "осуществление правосудия" с одной стороны, завершается научная дискуссия по существу данной юридической конструкции, а с другой, формируются новые научные подходы к осмыслению конституционно-правового смысла понятия. А это уже находится в области доктринального исследования конституционных норм. Некоторые ученые вообще склоняются к аксиоме об изначальной неоднозначности любого текста, понимаемого как смысл. П. Рикер определяет интерпретацию как "работу мышления, которая состоит в расшифровке смысла, стоящего за очевидным смыслом, в раскрытии уровней значения, заключенных в буквальном смысле"1.

Решения Конституционного Суда РФ зачастую носят рекомендательный характер. При этом такие рекомендации напоминают предложения науки по совершенствованию законодательства. Это диктуется функциями Конституционного Суда РФ, когда Суд не вправе подменять другие органы государственной власти в области правотворчества.

Анализ показывает, что некоторые решения Конституционного Суда РФ порождают их доктринальное толкование в силу дискуссионности. Так, в постановлении от 16 июня 1998 г. № 19-П по делу о толковании отдельных положений ст. ст. 125, 126 и 127 Конституции РФ Конституционный Суд постановил, что предусмотренное ст. 125 Конституции РФ полномочие по разрешению дел о соответствии Конституции РФ федеральных законов, нормативных актов Президента РФ, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства РФ, конституций республик, уставов, а также законов и иных нормативных актов субъектов Российской Федерации, изданных по вопросам, относящимся к ведению органов государственной власти Российской Федерации и совместному ведению органов государственной власти Российской Федерации и ее субъектов, относится исключительно к компетенции Конституционного Суда РФ1.

Далее Конституционный Суд РФ детализирует общую дефиницию. По смыслу ст.ст. 125, 126 и 127 Конституции РФ суды общей юрисдикции и арбитражные суды не могут признавать названные в ее ст. 125 (п. "а" и "б" ч. 2 и ч. 4) нормативные акты не соответствующими Конституции РФ и потому утрачивающими юридическую силу. Суд общей юрисдикции или арбитражный суд, придя к выводу о несоответствии Конституции РФ федерального закона или закона субъекта Российской Федерации, не вправе применить его в конкретном деле и обязан обратиться в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке конституционности этого закона. Обязанность обратиться в Конституционный Суд с таким запросом, по смыслу ч. 2 и 4 ст. 125 Конституции РФ во взаимосвязи с ее ст.ст. 2, 15, 18, 19, 47, 118 и 120, существует независимо от того, было ли разрешено дело, рассматриваемое судом, отказавшимся от применения неконституционного, по его мнению, закона на основе непосредственно действующих норм Конституции.

Статьи 125, 126 и 127 Конституции РФ не исключают возможности осуществления судами общей юрисдикции и арбитражными судами вне связи с рассмотрением конкретного дела проверки соответствия перечисленных в ст. 125 (п. "а" и "6м ч. 2) Конституции РФ нормативных правовых актов ниже уровня федерального закона иному, имеющему большую юридическую силу акту, кроме Конституции РФ. Такие полномочия судов могут быть установлены федеральным конституционным законом, с тем чтобы в нем были закреплены виды нормативных актов, подлежащих проверке судами, правила о предметной, территориальной и инстанционной подсудности таких дел, субъекты, управомоченные обращаться в суд с требованием о проверке законности актов, обязательность решений судов по результатам проверки акта для всех правоприменителей по другим делам. Иначе суды не вправе признавать незаконными и в связи с этим утрачивающими юридическую силу акты ниже уровня федерального закона, перечисленные в ст. 125 (п. "а" и "б" ч. 2) Конституции РФ1.

Однако в дальнейшем оказалось, что Постановление воспринимается неоднозначно:

по нему изложены особые мнения судей Н.В. Витрука и Г.А. Гаджиева;

потребовались подтверждения правовой позиции Конституционного Суда (Определение Конституционного Суда РФ от 5 ноября 1998 г. № 134-O2);

дано уточнение правовой позиции в постановлениях Конституционного Суда РФ от 11 апреля 2000 г. № 6-П3, от 27 января 2004 г. № 1-П4;

давались разъяснения (например, в Определении от 8 февраля 2001 г. № 15-O5 по ходатайству Председателя Правительства Республики Карелия о разъяснении постановлений Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. по делу о толковании отдельных положений ст.ст. 125, 126 и 127 Конституции РФ и от 11 апреля 2000 г. по делу о проверке конституционности отдельных положений п. 2 ст. 1, п. 1 ст. 21 и п. 3 ст. 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" Конституционный Суд РФ установил, что рассмотрение данного ходатайства в заседании Конституционного Суда "не является необходимым, поскольку поставленные заявителем вопросы нашли разрешение в постановлениях, сохраняющих свою силу"; речь идет о постановлениях, указанных в наименовании данного Определения);

- высказывались иные, в том числе не бесспорные точки зрения специалистов в области конституционной юстиции. Так, Н.А. Боброва расценивает данное Постановление Конституционного Суда РФ как "самоустранение государства (в лице его третьей власти) от гарантирования правового поля страны;

Это подтверждает, что решения Конституционного Суда РФ являются важнейшим источником доктринального конституционного толкования.

Итоговое решение Конституционного Суда РФ содержит конституционную доктрину, которая в силу значимости решения обладает значительным авторитетом, хотя из этого правила и существуют исключения (излагаемые судьями Конституционного Суда РФ особые мнения).-79 Названное качество определяется социальной ролью и правовым статусом судебного органа конституционного контроля. В ходе доктринального конституционного толкования решений Конституционного Суда РФ могут возникнуть новые варианты "прочтения" императивно закрепленных позиций. В процессе научного познания результатов деятельности Суда выявляется научная обоснованность решений, система аргументации и выводов.

Таким образом, итоговое решение Конституционного Суда РФ является носителем теоретических и прикладных знаний. Так, в мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 2-П о толковании статей 71 (пункт "г"), 76 (часть 1) и 112 (часть 1) Конституции РФ аргументация Конституционного Суда выстраивалась на "внутреннем органическом единстве системы федеральных органов государственной власти", на более конкретном закреплении понятия "система федеральных органов законодательной, исполнительной и судебной власти, на своем Постановлении по делу от 9 января 1998 г. № 1-П о проверке конституционности Лесного кодекса Российской Федерации1. Тем самым Конституционный Суд с одной стороны, разрешил имеющуюся по мнению заявителя коллизию, а с другой - дал основание для дальнейшей научной проработки принципа разделения властей в Российской Федерации.

Долгое время велась и ведется дискуссия: вправе ли судья Конституционного Суда РФ высказывать свое мнение по тому или иному решению Суда (кроме особого мнения или мнения, заявленного в установленном порядке). Анализ источников показывает, что такая практика существует. Причем она получает все большее распространение. Если еще недавно высказывались мнения о недопустимости комментирования решений Конституционного Суда РФ, то сейчас такие комментарии изданы2. Существование данной проблемы связано с различными трактовками ч. 4 ст. 11 Закона, которая гласит: "Судья Конституционного Суда РФ не вправе, выступая в печати, иных средствах массовой информации и перед любой аудиторией, публично высказывать свое мнение о вопросе, который может стать предметом рассмотрения в Конституционном Суде РФ, а также который изучается или принят к рассмотрению Конституционным Судом РФ, до принятия решения по этому вопросу".

Интерпретируя данное положение Закона, авторы комментария к нему признают то, что определить круг вопросов, которые могут стать предметом рассмотрения в Конституционном Суде, очень сложно. Поэтому они рекомендуют конституционным судьям проявлять осмотрительность. Последние, по их утверждению, ни в коем случае не должны публично давать оценку тем актам, рассуждать о компетенции тех органов, в отношении которых возможны споры3. Рассуждая на данную тему, Т.Я. Хабриева приходит к выводу, что это ограничение, скорее всего, должно касаться и комментариев к законодательству. Так, по ее мнению, "представляется не столь уместным комментирование Закона о Конституционном Суде РФ самими конституционными судьями, ибо то или иное толкование статей закона может предрешить вопрос о конституционности рассматриваемых в Конституционном Суде правовых норм"1.

Справедливости ради, однако, все-таки нужно заметить, что вопрос о соотношении научной деятельности судьи Конституционного Суда и его деятельности в качестве члена Суда остается открытым. Представляется, что наукой конституционного права должны быть выработаны четкие критерии разграничения этих двух видов деятельности. Вполне возможно, что по результатам этих исследований может возникнуть необходимость внесения поправок в ст. 11 Закона. А комментирование судьями решений Конституционного Суда РФ в фундаментальных трудах, статьях вызывает особый научный интерес. Объяснение этому одно: решения Конституционного Суда РФ являются источниками доктринального конституционного толкования. Так, судья Б.С. Эбзеев, осуждая приостановление полномочий судей В.Д. Зорькина и В.О. Лучина на заседании 1 декабря 1993 г. по причине участия их в политической деятельности, аргументирует свои взгляды тем, что характер участия каждого судьи в политических акциях не установлен, проведенным анализом норм Указа Президента РФ от 7 октября 1993 г. № 1612 "О Конституционном Суде Российской Федерации", а также положений, существовавшего тогда Закона о Конституционном Суде РФ .

Когда в производстве Конституционного Суда РФ окажется какое-либо дело, то до принятия решения по нему, нормы права, которые будут в нем истолкованы, не подлежат публичному комментированию судьями данного Суда, поскольку такие действия несовместимы с должностью судьи Конституционного Суда РФ. Что же касается публичного высказывания своего мнения о вопросе, который может стать предметом рассмотрения в Конституционном Суде, то представляется, что ответ на данный вопрос не может быть однозначным. Когда конституционный судья высказывает свое суждение о каком-либо нормативном правовом акте как должностное лицо, в связи с выполнением им своих служебных обязанностей, он, наверное, должен воздерживаться от толкования тех норм права, вероятность толкования которых в будущем Конституционным Судом весьма велика, хотя говорить об этой вероятности в теоретическом плане весьма затруднительно. Однако судья Конституционного Суда РФ вправе в качестве юриста-ученого участвовать в написании монографий, учебников, комментариев к закону и т.п. В своих научных работах судья, являющийся специалистом в области конституционного права, будет комментировать действующее конституционное законодательство. Введение же запрета на научную деятельность судьи Конституционного Суда представляется абсурдным. Поэтому фразу Закона "судья Конституционного Суда РФ не вправе, выступая в печати, иных средствах массовой информации и перед любой аудиторией, публично высказывать свое мнение о вопросе, который может стать предметом рассмотрения в Конституционном Суде РФ", следует, видимо, понимать как невозможность делать это в связи с осуществлением своих служебных обязанностей. Делать же это при изложении своих представлений о действующем праве в ходе научной полемики конституционный судья все же, наверное, может.-82 Причем представляется вполне допустимым, что его научные изыскания могут явиться импульсом для рассмотрения в Конституционном Суде дел о соответствии тех или иных норм права Конституции. Кто как не специалист в соответствующей области может выявить нормы, противоречащие Конституции и научно обосновать их несостоятельность. Сам Конституционный Суд РФ, как известно, инициировать рассмотрение спорных вопросов не может. В этих условиях заострение внимания конституционными судьями в своих научных трудах на нормах права, вызывающих сомнение в их конституционности, представляется вполне оправданным. Опасение, что в данном случае конституционные судьи будут предвзято относиться к рассматриваемому делу вряд ли обоснованно. Ведь у каждого судьи практически всегда есть определенная научная позиция по любому рассматриваемому в Суде вопросу. Причем сформироваться она могла уже до рассмотрения дела.

Интересными являются соображения В.О. Лучина по поводу п. 3 резолютивной части Постановления Конституционного Суда РФ от 22 апреля 1996 г. № 10-П по делу о толковании отдельных положений ст. 107 Конституции РФ1. Он (п. 3) фактически наделяет Президента РФ правом возвращать в палату Федерального Собрания поступившие ему на подпись федеральные законы без рассмотрения в случае нарушения порядка их принятия, которое не является отклонением федерального закона в смысле ч. 3 ст. 107 Конституции РФ, то есть не относится к вето - утверждает В.О. Лучин. Следовательно, в законодательном процессе появляется не предусмотренная Конституцией РФ и еще более затягивающая его новая стадия. Сначала Президент РФ может не подписывать (и не обнародовать) федеральные законы на основании рассматриваемого постановления. Когда же федеральный закон принят с соблюдением установленного порядка, Президент РФ может воспользоваться конституционным правом вето и вновь заблокировать вступление федерального закона в силу.

Именно так и произошло с некоторыми федеральными законами. Например, 24 июня 1997 г. Президент РФ направил Председателю Государственной Думы письмо, которым выразил несогласие с необходимостью подписать принятый Федеральный конституционный закон "О Правительстве Российской Федерации", основываясь на постановлениях Конституционного Суда РФ от 23 марта 1995 г. и от 22 апреля 1996 г. Между тем даже буквальный смысл ч. 3 ст. 107 Конституции РФ позволяет Президенту РФ отказаться от подписания федерального закона только один раз.

Понятно, что исследование проблемы этим не ограничивается. Доктринальное толкование решений Конституционного Суда РФ самими судьями будет продолжено. И это не "личный пересмотр своей позиции" и даже не попытка утвердиться в ней, а детальная научная проработка документа с целью получения новых представлений о возможностях самого Основного Закона и путях совершенствования интерпретационной деятельности в Конституционном Суде.

Некоторые постановления Конституционного Суда РФ, в которых были затронуты проблемы, являющиеся актуальными для юридической науки, порождают полемику среди ученых. При этом характерно: дискуссия выходит за рамки конституционных положений. Но результат такого доктринального конституционного толкования значителен. Так, было неоднозначно воспринято специалистами в области уголовного права Постановление Конституционного Суда РФ от 20 декабря 1995 г. № 17-П о проверке конституционности ряда положений п. "а" ст. 64 УК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Смирнова - по вопросу о том, какие действия следует включать в состав преступления "измена Родине" и о формулировке данного состава преступления1. Положения Постановления Конституционного Суда РФ от 2 февраля 1996 г. № 4-П по делу о проверке конституционности п. 5 ч. 2 ст. 371, ч. 3 ст. 374 и п. 4 ч. 2 ст. 384 УПК РСФСР в связи с жалобами граждан К.М. Кульнева, B.C. Лалуева, Ю.В. Лукашова и И.П. Серебренникова вызвали дискуссию о проблемах исполнения решений Конституционного Суда РФ органами государственной власти . Постановление Конституционного Суда РФ от 17 декабря 1996 г. № 20-П по делу о проверке конституционности пп. 2 и 3 ч. 1 ст. 11 Закона Российской Федерации "О федеральных органах налоговой полиции" породило споры о соотношении прав юридических и физических лиц: защищены ли права юридических лиц на уровне Конституции РФ или же они регулируются только текущим законодательством3.

Изучение публикаций показывает, что все выступления юристов-теоретиков являются откликом научной общественности на решения Конституционного Суда РФ, это реакция на официальный документ. Пробелы, образовавшиеся в результате вынесения Конституционным Судом РФ решения могут восполняются также и с учетом позиций ученых-правоведов. При этом мнение специалистов способно повлиять на правоприменительную деятельность, особенно в области прямого применения положений Конституции РФ.

Исследования показывают, что в некоторых постановлениях Конституционного Суда РФ содержатся установки методологического характера. Они направлены на расширение привычных представлений о науке конституционного права, в определенной степени придают новый импульс для развития правосознания и особенно правовой идеологии на доктринальном уровне. Так, в Постановлении от 10 апреля 2003 г. № 5-П по делу о проверке конституционности п. 1 ст. 84 Федерального закона "Об акционерных обществах" в связи с жалобой открытого акционерного общества "Приаргунское"1 Конституционный Суд РФ еще раз формулирует свое "правовое кредо" - обеспечение надлежащего "применения, соблюдения, исполнения и использования" конституционных положений и тем самым моделирует метод исследования подобных дел не только при официальном толковании, но и при доктринальном. "Неопределенность в понимании п. 1 ст. 84 Федерального закона "Об акционерных обществах" может быть преодолена в целях единого, непротиворечивого правового регулирования - путем систематического толкования с учетом иерархической структуры правовых норм, предполагающей, что толкование норм более низкого уровня должно осуществляться в соответствии с нормами более высокого уровня", - указано в решении.

Особую область деятельности Конституционного Суда РФ составляют приемы и способы, которые применялись в ходе толкования. Конституционный Суд в своем решении, по сути, представляет теоретическое исследование, проводимое с широким использованием методов правовой науки.

В Постановлении Конституционного Суда РФ от 31 июля 1995 г. № 10-П по так называемому "чеченскому делу" содержится множество положений, которые, несомненно, должны были вызвать значительный общественный резонанс, а также инициировать появление различных научных взглядов. То есть сам Конституционный Суд не в полной мере аргументировал свою правовую позицию и тем самым инициировал доктринальное толкование как внутри Суда (особые мнения судей Конституционного Суда РФ - их было 8), так и в средствах массовой информации, и в научной литературе. В п. 4 мотивировочной части Постановления указано: "поручая Правительству РФ использовать "все имеющиеся у государства средства", Президент РФ вместе с тем, как видно из текста Указа, исходил из того, что использование этих средств ограничено полномочиями Правительства РФ, установленными п.п. "д", "е" ч. 1 ст. 114 Конституции РФ, согласно которым Правительство РФ, среди прочего, осуществляет меры "по обеспечению государственной безопасности" и "по обеспечению законности, прав и свобод граждан, охраны собственности и общественного порядка, борьбе с преступностью". Указание использовать "все имеющиеся у государства средства" не может быть истолковано как предоставление Правительству РФ полномочия действовать вне рамок, установленных для него Конституцией РФ и действующими законами". Анализ текста показывает, что аргументация "в пользу" Указа Президента РФ недостаточно убедительная. Логический способ толкования не согласуется с систематическим и грамматическим. Подобные моменты, в большинстве своем, порождают доктринальное толкование.

Взаимосвязь решений Конституционного Суда с доктринальным конституционным толкованием прослеживается и в области влияния результатов такого толкования на всю систему правотворчества. По замечанию В.В. Лазарева: "Теоретическое (научное) правосознание... формируется на базе широких и глубоких правовых обобщений, знания закономерностей и специальных исследований социально-правовой действительности. Именно научное правосознание должно быть непосредственным источником правотворчества, служить совершенствованию юридической практики, так как нет ничего более практичного, чем хорошая теория.

Таким образом, доктринальное конституционное толкование и решения Конституционного Суда РФ связаны между собой. С одной стороны, практика доктринального конституционного толкования опосредованно влияет на решения Конституционного Суда РФ, так как позволяет использовать более широкий спектр известных науке и практике приемов, способов и средств интерпретации, а с другой - содержание некоторых решений Конституционного Суда РФ позволяет наблюдать в них элементы доктринального конституционного толкования, что в свою очередь указывает на отдельные положения решений Суда как источники доктринального конституционного толкования.

конституция толкование доктринальный суд

§ 2 Особое мнение судьи как источник доктринального конституционного толкования

Природа особого мнения судьи Конституционного Суда РФ изложена в ст. 76 Закона. Особое мнение означает несогласие судьи с принятым большинством судей решением по существу рассматриваемого Конституционным Судом РФ дела в целом или какой-либо его части, отраженной в формулировке решения. Однако поскольку решения Суда о толковании Конституции РФ содержат и мотивировочную часть, то особые мнения судей могут развивать или дополнять его мотивировку.

Судья, оставшийся при особом мнении, вправе изложить его письменно. Особое мнение судьи в конституционном судопроизводстве не играет той роли, которую оно выполняет в гражданском1, уголовном или арбитражном процессах, поскольку постановления Конституционного Суда РФ не могут быть пересмотрены ни им самим, ни иными государственными органами. Доводы, содержащиеся в особом мнении судьи или народного заседателя по гражданскому или уголовному делу являются предметом обязательной проверки в кассационной и надзорной инстанциях1.

Некоторые авторы высказывают сомнения в целесообразности особых индивидуальных позиций. Обосновывают их тем, что они определенным образом разрушают целостность судебного решения, усложняют понимание и размывают его обязательность, обнаруживают политические пристрастия, могут сказаться на авторитете Конституционного Суда РФ. В итоге может сложиться мнение, что при вынесении решения судьи допускают возможность иного разрешения того или иного вопроса. А. Бланкенагель, в принципе не отрицая ценности данного института, ставит вопрос, насколько он необходим в столь расколотом обществе как российское, и не должны ли тонкости конституционализма вводиться малыми дозами2. Однако анализ практики изложения особых мнений судьями Конституционного Суда РФ показывает, что:

по своей природе особые мнения судей Конституционного Суда являются симбиозом компетентного (профессионального) и доктринального (научного) толкования, имеющего фундаментальную опору в сфере научного мировоззрения;

положения особых мнений могут базироваться на определенных, ранее сформулированных теоретических конструкциях. Они не охватывают научное мировоззрение в целом, а лишь фокусируются на определенной модели конституционно-правового регулирования;

3) особые мнения, ставшие достоянием научной общественности, формируют общественное мнение и служат основой для эволюции частных мнений и их трансформации в тенденции и научные новеллы;

4) особое мнение, опубликованное совместно с решением Конституционного Суда - это уникальное явление, которое на уровне индивидуального правосознания судьи, нередко способствует уточнению, разъяснению, аргументации изложенного Конституционным Судом толкования.

Особые мнения, высказанные по конкретному делу, содержат в себе позиции, отличающиеся от мнения большинства участвующих в голосовании судей. При этом высказываемая точка зрения такого судьи не должна ассоциироваться с тем, что большинство (по мнению этого одного) приняло решение необоснованно. Основанием для несогласия с решением Конституционного Суда может быть иная теоретическая конструкция, положенная в основу аргументации и выводов, признание другой модели конституционно-правового регулирования, по мнению судьи, наиболее соответствующей фактическим обстоятельствам разрешаемого дела, предложение иного варианта толкования, затронутых в деле норм и прочие доводы, используемые для обоснования не совпадающей с мнением большинства точки зрения судьи, изложившего свое особое мнение.

В силу высокого статуса судьи его особое мнение, подкрепленное авторитетом профессионала и ученого, публикуется вместе с решением Конституционного Суда и тем самым приобретает официальный характер. Однако будучи весьма значимым для науки, оно не имеет юридической силы1. По мнению Е.Ю. Терюковой это не совсем так, поскольку особое мнение есть выражение несогласия "с решением", то его заявление в связи с несогласием с мотивировкой итогового решения или с определением невольно влечет за собой вывод о важности содержащихся там положений (иначе заявление особого мнения просто не имело бы смысла)2. Развивая это представление, другие полагают, что этот документ может иметь большое доктринальное и нравственное значение. В особом мнении судья не только выражает свое несогласие с решением Суда, но и приводит определенные аргументы в защиту своей позиции. Эти положения могут быть интересны как ученым, так и практикам -- специалистам в различных отраслях права, и, таким образом, оказывать влияние на научное и профессиональное правосознание1.

Так, по делу о проверке конституционности отдельных положений Устава (Основного закона) Курской области в редакции закона Курской области от 22 марта 1999 г. "О внесении изменений и дополнений в Устав (Основной закон) Курской области" судьи Конституционного Суда РФ Н.В. Витрук и Г.А. Гаджиев высказали особое мнение, аргументируя его доктринальным видением проблемы. При этом они старались действовать как раз в рамках правовой позиции Конституционного Суда РФ, хотя их взгляды не совпали с мнением большинства2.

Представляется возможным в этой связи заметить, что по мере накопления опыта Конституционным Судом РФ, а также в результате выработки новых принципов процедурной деятельности (например, по мере обновления состава Конституционного Суда РФ) некоторые особые мнения (со временем, в процессе рассмотрения других дел) могут приобрести "иное звучание". Исторический опыт показывает, что не всегда меньшинство не право. -91

Более того, по ряду позиций, уже за стенами Конституционного Суда члены Суда продолжают дискуссию по обсуждаемому вопросу. Нередко предметом такого обсуждения становится, как раз, особое мнение судьи. Так, изучив особое мнение судьи Конституционного Суда РФ B.C. Эбзеева по делу о толковании ст.ст. 103 (ч. 3), 105 (ч. 2 и 5), 107 (ч. 3), 108 (ч. 2), 117 (ч. 3) и 135 (ч. 2) Конституции РФ (Постановление Конституционного Суда РФ от 12 апреля 1995 г. № 2-П1) судья В.О. Лучин совместно с А.В. Мазуровым высказали свою точку зрения, тем самым значительно расширили возможности доктринального конституционного толкования.

По мнению Б.С. Эбзеева, включение в общее число голосов депутатов Государственной Думы РФ вакантных депутатских мандатов (то есть фактически голосов неизбранных депутатов), не замещенных путем свободных выборов, создает фикцию представительства народа и субъектов Российской Федерации в парламенте. Избирателей в Федеральном Собрании представляют не мандаты, а депутаты. Поэтому положение об общем числе депутатов Государственной Думы РФ следует понимать как конституционно установленное число депутатских мандатов в Государственной Думе РФ за вычетом числа мандатов, являющихся вакантными на момент принятия конкретного решения.

Точка зрения Б.С. Эбзеева не бесспорна по ряду обстоятельств, утверждают оппоненты. При таком толковании нормы ч. 2 и 3 ст. 95 Конституции РФ утратили бы качество императивных, каковыми они, без сомнения, являются. Общее число депутатов Государственной Думы РФ и членов Совета Федерации в таком случае не будет фиксированным. В разное время по каким-либо причинам (например, из-за признания выборов глав администрации какого-либо субъекта Российской Федерации несостоявшимися) в них может входить разное число представителей народа. Признание правомерности таких ситуационных вычетов из закрепленного Конституцией РФ числа депутатов Государственной Думы и членов Совета Федерации означает понимание его как всего лишь максимального, но не общего. Это в свою очередь означает признание легитимности решений палат Федерального Собрания, принятых таким большинством голосов от общего их числа и каждой из палат, которое меньше установленного ст. 95 Конституции РФ.

Толкование Конституционного Суда РФ вовсе не означает включение в общее число голосов депутатов Государственной Думы голосов неизбранных депутатов. Если в Государственную Думу избрано меньше 450 депутатов и выборы признаны состоявшимися, то она в пределах своих полномочий может принимать любые решения большинством голосов от числа, установленного ч. 3 ст. 95 Конституции РФ. При этом неизбранные депутаты участвовать в голосовании не могут по определению. Аналогичные доводы можно сформулировать и в отношении членов Совета Федерации.