Доктринальное конституционное толкование в деятельности Конституционного Суда РФ

Депутаты Государственной Думы избираются не только по одномандатным округам, но и по федеральному округу. Поэтому даже в тех случаях, когда депутат не будет избран в каком-либо одномандатном округе, представителем народа в Государственной Думе останется депутат, избранный по федеральному округу.

От каждого субъекта Российской Федерации в Совет Федерации входят по два представителя - от представительного и исполнительного органов государственной власти. Поэтому в случае, если в Совет Федерации какое-то время не будет входить представитель, допустим, от исполнительного органа государственной власти какого-либо субъекта Российской Федерации, то народ все равно будет иметь в нем своего представителя от представительного органа государственной власти1.

Однако особые мнения судей оказывают определенное влияние и на общественное мнение. Суждения в обществе по поводу единогласного голосования или в случае высказанных особых мнений будут иметься разные. Разнообразные подходы к делу, несомненно, обогащают науку, но могут и повредить авторитету Конституционного Суда РФ, внося сомнения в правильность вынесенного решения, снижая потенциал императивности решения Суда.

Примером может служить дело о проверке конституционности Закона Московской области от 28 апреля 1995 г. "О порядке отзыва депутата Московской областной думы" в связи с запросами Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ. Из десяти участвующих в голосовании судей четверо высказали особое мнение1. По заключению Конституционного Суда РФ от 21 сентября 1993 г., в связи с действиями и решением Президента РФ, индивидуальную позицию заняли четверо судей.

Анализируя особые мнения судей, один из членов Верховного Суда США А. Скалиа отметил, что решения Суда есть продукт независимого и глубокого мышления людей; могут представлять интерес для законодателя своими конструкциями и видением нюансов, а также как свидетельство сложности рассматриваемых проблем, требующих взвешенного подхода; естественным образом превращают Суд в учреждение, где ведутся правовые дебаты и развивается юридическая мысль; позволяют Суду при пересмотре решения сослаться на соответствующую индивидуальную позицию. Все сказанное составляет внешний эффект особых мнений. Внутренний же заключается в том, что они, в конечном счете, улучшают мнение большинства, мобилизуют и развивают творческий потенциал судей3.

Последнее подтверждает высокий авторитет доктринального конституционного толкования.

Полагаем, что рассмотрение особых мнений судей Конституционного Суда РФ возможно с позиций содержания в них элементов доктринального конституционного толкования. Научное мировоззрение судей Конституционного Суда обусловливает появление особых мнений.

Интерпретация норм Конституции РФ, даваемая в особом мнении судьи, приближена к доктринальному конституционному толкованию, ввиду его открытого характера. Толкование, содержащееся в особых мнениях судей, не имеет юридической силы, но оно, безусловно, является компетентным толкованием. В соответствие со ст. 76 Закона особое мнение судьи приобщается к материалам дела и подлежит опубликованию вместе с решением Суда. Заметим, что судья, высказывая свое особое мнение, не связан прежними решениями Суда. Излагая его суть, судья в каком-то смысле дистанцируется от решения по конкретному делу, даже если он приводит дополнительную аргументацию в его пользу. Как правило, здесь подводится либо новая доктринальная основа решения, либо взгляды судьи, которыми он обосновывает несогласие с определенными позициями принятого решения.

Исходя из этого следует, что особые мнения судей Конституционного Суда РФ представляют собой значительный пласт научного материала, который в целом можно рассматривать не только как результат доктринального конституционного толкования, но и как источник для будущей научной интерпретации конституционных норм. Это обусловливается: а) отражением определенных научных направлений; б) ориентирующей функцией в развитии конституционализма; в) выявлении скрытых ресурсов Конституции; г) обогащением и развитием методологии юридической науки; д) в возможности их последующего влияния на будущие решения Конституционного Суда; е) выявлении противоречивости и пробельности правового регулирования общественных отношений.

Во-первых, особые мнения судей Конституционного Суда представляют собой научно-аргументированные взгляды, которые следует рассматривать как выражение определенных научных учений. Индивидуально выраженная позиция судьи моделирует в свою очередь новое значение ранее сформировавшихся взглядов.

Интересна в этом плане позиция судьи А.А. Кононова, высказанная в особом мнении по делу о проверке конституционности ст. 265 УК РФ в связи с жалобой гражданина А.А. Шевякова1. Судья формулирует свои мысли основываясь на исследовании "вариантов доктринального обоснования", апеллирует к познанию установленного ранее Конституционным Судом "критерия определенности правовой нормы", и даже противопоставляет юридическую доктрину и правоприменительную практику. Судья А.А. Кононов утверждает: "...выступления сторон и других участников процесса и исследованные в судебном заседании материалы свидетельствуют о том, что все указанные вопросы не имеют однозначного решения, а юридическая доктрина и правоприменительная практика кардинально расходятся в толковании ст. 265. Это противоречие усугубляется и тем, что содержащаяся в ней норма представляет собой новеллу в уголовном законодательстве. Она была введена в действие с 1 января 1997 г. в составе нового Уголовного кодекса РФ и не имеет устоявшейся и определенной практики применения" .

В дальнейшем судья исследует понятие "свидетельствовать или давать свидетельство" в этимологическом и в процессуальном смысле; анализирует позиции судов ряда европейских стран по подобным делам; ссылается на практику Европейского Суда по правам человека. При этом (как итог) полагает, что следует более динамично подходить к толкованию названной статьи УК РФ в соответствии с закрепленными конституционными принципами3. Несомненно, подобные умозаключения имеют доктринальный характер.

Анализ деятельности Конституционного Суда РФ показывает, что нередко по одному и тому же делу высказываются несколько особых мнений. При всей неоднозначности оценок данного явления следует заметить, что положительным здесь можно считать наличие разнообразных подходов в объяснении правовой коллизии со стороны высоких специалистов. Это благоприятно влияет на науку, обогащая ее1. Так, по делу о толковании ч. 4 ст. 105 и ст. 106 Конституции РФ особые мнения В.О. Лучина и Ю.Д. Рудкина содержали противоположные позиции, однако не поддерживающие решение Конституционного Суда РФ. А мнения судей Г.А. Гаджиева и Т.Г. Морщаковой по мотивировке постановления Конституционного Суда РФ были высказаны в поддержку постановления, в развитие приводимой аргументации2.

Во-вторых, особые мнения судей служат ориентиром для развития теории конституционализма. Они развивают смысл доктрины конституционного права, позволяют ввести в научный оборот новые подходы к осмыслению общественных реалий, свежие взгляды по использованию способов толкования. Так, в особом мнении судьи Конституционного Суда РФ Н.В. Витрука по делу о проверке конституционности закона Удмуртской Республики от 17 апреля 1996 г. "О системе органов государственной власти в Удмуртской Республике"1 было сформулировано несколько принципиальных положений имеющих доктринальное значение:

- нормы конституционного права в форме Конституции РФ и законов РФ, конституций (уставов) и законов субъектов РФ осуществляют, в ряду других, функцию учреждения государства в целом, его природы и символов, федеративного и административно-территориального устройства, системы органов государственной власти и местного самоуправления и т.д. Учреждающий характер Конституции и законов определяется публичным характером государства, действующим властно-обязывающим способом по отношению к гражданам и другим субъектам права. Права Удмуртской Республики (государства) как субъекта Российской Федерации по учреждению и реорганизации органов государственной власти и местного самоуправления проистекают не из частного права, основанного на договоре, формальном равенстве сторон, а из публичного права, основанного на власти и подчинении;

полномочия органов государственной власти и органов местного самоуправления в рамках административно-территориальных единиц и муниципальных образований проистекают не от воли населения указанных территориальных образований, а от воли народа, выраженной и закрепленной в Конституции РФ и законе. Отсюда следует, что граждане отдельных территориальных образований не могут ликвидировать местное самоуправление на этих территориях, равно как не могут противодействовать созданию и функционированию органов государственной власти на указанных территориях вопреки воле народа, выраженной в законе;

Конституция РФ в гл. 2 "Права и свободы человека и гражданина" не закрепляет право граждан на создание местного самоуправления. Она весьма осторожно формулирует право населения в сфере местного самоуправления в статьях, непосредственно посвященных местному самоуправлению (ч. 2 ст. 130, ст. 131). В них говорится о праве на осуществление местного самоуправления. Это подтверждает, что источником создания и реорганизации местного самоуправления является Конституция и закон, а не соглашение и воля населения, которое имеет право лишь участвовать в осуществлении местного самоуправления.

Тем самым судья формулирует свою доктринальную позицию для дальнейшего разрешения казуальной ситуации.

При этом к некоторым его взглядам будут в дальнейшем (по-видимому) возвращаться специалисты: "учет мнения населения и последствия результатов референдума - далеко не равнозначные явления", "референдум - это императивное решение 99 населения, выраженное его ответом "да" или "нет".

В-третьих, особые мнения позволяют расширить традиционные рамки интерпретации Конституции РФ, дают возможность увидеть то, что, возможно, ранее казалось неявным. По меткому замечанию Л.В. Бойцовой: "Конституция открывается навстречу жизненным ситуациям, культуре, попадает в политический "поток" и возвращает интеграционные импульсы. Она содержит в концентрированной форме огромные супериндивидуальные неявные знания, подлежащие выявлению Конституционным Судом с учетом изменений социальной среды"2.

Особое мнение судьи затрагивает элементы системы аргументации при выработке решения Судом. Подобное впоследствии может быть предметом особой дискуссии в Конституционном Суде РФ, направленной на изменение Регламента Конституционного Суда.

В связи с этим представляет интерес процедура выработки решений по некоторым делам. Так, по делу о толковании ч. 3 ст. 103, ч. 2 и 5 ст. 105, ч. 3 ст. 107, ч. 2 ст. 108, ч. 3 ст. 117 и ч. 2 ст. 135 Конституции РФ от 12 апреля 1995 года № 2-П3 материалы к заседанию и проект постановления готовил судья-докладчик Б.С. Эбзеев. Следовательно, его взгляды, возможно, первоначально доминировали в проекте решения Конституционного Суда РФ. Однако впоследствии судья-докладчик вынужден был высказать свое особое мнение по решению: его модель постановления не была принята большинством Суда. Объяснений здесь несколько - от независимости судей, коллегиальности обсуждения вопросов, демократичности принятия решения, равенства судей - до принципиальных научно обоснованных позиций. Именно они и становятся в дальнейшем предметом обсуждения, научной разработки и интерпретации. В особом мнении судьи Г.А. Гаджиева по этому же делу выражается принципиальная оценка ряда позиций Конституционного Суда:

- толкование ст. 103 (ч. 3) сводящееся к тому, что все постановления Государственной Думы должны приниматься большинством голосов от общего числа депутатов Государственной Думы, когда под "общим числом" понимается число депутатов, установленное для Государственной Думы ч. 3 ст. 95 Конституции, то есть 450 депутатов (так называемое законное число) было бы недопустимым вторжением в полномочия Государственной Думы решать вопросы внутреннего распорядка и принимать Регламент;

- при решении вопросов о допустимости запросов о толковании Конституции РФ необходимо разумное самоограничение судебной власти с тем, чтобы Конституционный Суд не оказался вовлеченным в политический процесс законотворчества;

- не может считаться допустимым обращение в Конституционный Суд, если в нем содержится просьба дать толкование терминов (понятий) Конституции, глав Конституции либо Конституции в целом. Предметом обращения могут быть только "положения Конституции".

Впоследствии эти взгляды найдут свое выражение и развитие в решениях Конституционного Суда РФ, правовых позициях по другим делам.

В-четвертых, нередко особые мнения судей Конституционного Суда касаются методологии деятельности Суда.

Так, особые мнения судей Н.В. Витрука, Т.Г. Морщаковой, М.В. Баглая, А.Л. Кононова, высказанные по делу о проверке конституционности Закона Московской области от 28 апреля 1995 г. "О порядке отзыва депутата Московской областной думы" в связи с запросом Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ1 затрагивают систему аргументации. М.В. Баглай полагает, что при вынесении решения Конституционный Суд РФ не должен ограничиваться анализом разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти ее субъектов, а обязан оценить содержание Закона Московской области с точки зрения его соответствия Конституции РФ. Судья А.Л. Кононов считает, что в этом деле следует исходить из императивного мандата, который не нашел своего отражения ни в Конституции РФ, ни в федеральном законодательстве. Т.Г. Морщакова свое мнение обосновывает тем, что субъект Российской Федерации "не вправе своими законами вводить институт отзыва депутата". В свою очередь Н.В. Витрук полагает, что только конституционный (уставный) суд субъекта Федерации вправе определить соответствие Конституции (Уставу) положений закона субъекта Федерации, а если такого органа нет (в Московской области такого в Уставе на 1996 г. не было), то здесь должны давать оценку происходящему суды общей юрисдикции, но не Конституционный Суд РФ. Разнообразие подходов к аргументации своих мнений обогащает методологию юридической науки, и, особенно, систему частно-научных методов.

За последнее время возрос интерес к основополагающим принципам федерализма, закрепленным в Конституции РФ. При этом рассматриваемые дела касаются, в конечном счете, принципа разделения предметов ведения Федерации и субъектов. Специфика создания Федерации (1918 г.) и ее конституционное обновление (1993 г.) породили факт: не субъекты делегируют свои полномочия Федерации, а она сама определяет объем правомочий субъекта. Отсюда возникают правовые коллизии. В этих случаях решения Конституционного Суда РФ не вызывают каких-либо сомнений. Однако нередко особые мнения, высказанные судьями Конституционного Суда "подталкивают" к переосмыслению системы властных полномочий Федерации и субъектов.

Особые мнения как результат доктринального конституционного толкования могут способствовать дальнейшему развитию положений Конституции РФ. Так, в особом мнении судьи Конституционного Суда РФ Н.В. Витрука по делу о проверке конституционности отдельных положений Устава (Основного Закона) Курской области1 содержатся предположения о возможности более тесного взаимодействия (с передачей полномочий) органов местного самоуправления и органов государственной власти субъекта. Здесь есть и аргументация факта и взгляд на перспективу, что сразу ставит особое мнение судьи Конституционного Суда в ряд источников доктринального конституционного толкования. Судья подчеркивает, что передача отдельных полномочий местного самоуправления органам государственной власти - мера временная, а не постоянная. Спорные вопросы об объеме передаваемых полномочий, ограничивающие право граждан на осуществление местного самоуправления и ставящие под угрозу само его осуществление на той или иной территории Курской области по воле населения либо его представительного органа, вполне решаемы судами общей юрисдикции (в будущем административными судами) с учетом конкретных обстоятельств. И самое важное состоит в том, что передача отдельных полномочий органов местного самоуправления, их временное исполнение органами государственной власти (прежде всего местными (территориальными) органами государственной власти) осуществляется на основе договора, их взаимного согласия. Развитие договорных начал в публичном праве - перспективное направление осуществления народовластия (публичной власти в Российской Федерации) -1022.

В дальнейшем судья опирается на позицию самого Конституционного Суда РФ: "поэтому, как справедливо отметил Конституционный Суд РФ, "не исключается взаимодействие органов местного самоуправления и органов государственной власти, в том числе на договорной основе, для решения в интересах населения муниципального образования общих задач, непосредственно связанных с вопросами местного значения".

В свою очередь судья Г.А. Гаджиев в особом мнении по этому же делу апеллирует к двум принципам: "местного самоуправления в пределах своих полномочий" и принципу "самостоятельного решения органами местного самоуправления вопросов местного значения", а также к положению о том, что пределы полномочий местного самоуправления "определяет имманентно" Конституция РФ1.

Особые мнения судей Конституционного Суда РФ в этом вопросе будут предметом научных обсуждений, а впоследствии, возможно, и практических реализаций.

В-пятых, особые мнения носят открытый характер, публикуются вместе с решениями Конституционного Суда РФ. Тем самым они становятся доступными для широких слоев населения, специалистов, ученых. При этом в связи с тем, что особые мнения судей публикуются официально в "Вестнике Конституционного Суда РФ", они в определенной степени способны в виде доктрины влиять на формирование официальных мнений в будущем. Не исключено, что позиции судей могут в новых условиях отражать объективные реальности и впоследствии доминировать в официальном объективировании позиции Конституционного Суда РФ. Интересным в этом плане является особое мнение судьи Конституционного Суда РФ Г.А. Гаджиева по определению Конституционного Суда РФ о прекращении производства по делу о проверке конституционности ст. 1062 ГК РФ в связи с жалобой коммерческого акционерного банка "Банк Сосьете Женераль Восток" (16 декабря 2002 г. № 282-0) . Суть жалобы: соответствует ли содержащаяся в названной статье ГК РФ норма, примененная в деле заявителя, Конституции РФ. Г.А. Гаджиев, излагая свою позицию:

1) констатирует, что ответ на поставленный заявителем конституционно-правовой вопрос предполагает выяснение содержания конституционно-правового понятия "предпринимательская деятельность", а также определение того, является ли деятельность по заключению расчетных форвардных контрактов предпринимательской. Тем самым автор особого мнения видит в будущем развитие "темы" в Конституционном Суде РФ;

проводит экскурс в историю вопроса, анализирует действующие документы и, основываясь на Программе социально-экономического развития Российской Федерации на среднесрочную перспективу (2002-2004 годы)1, формулирует научные предположения;

исследует тенденции развития законотворчества о сделках и пари: "в ранее действовавшем КоАП РСФСР предусматривалась административная ответственность за участие в азартных играх (карты, рулетка, "наперсток" и др.) на деньги, вещи и иные ценности. В действующем же Кодексе РФ об административных правонарушениях этот состав не предусмотрен. Согласно Положению о порядке содержания казино в городе Москве (приложение № 1 к распоряжению Мэра Москвы от 29 февраля 1996 года № 96-РМ) в казино разрешено проводить азартные игры в соответствии с Перечнем азартных игр, разрешенных для проведения в казино на территории города Москвы. В соответствии с п. 5 ст. 1063 ГК РФ требования выигравшего участника игры подлежат судебной защите", - подчеркивает судья.

4) призывает судей Конституционного Суда РФ к конструктивным решениям, к поиску путей решения вопроса. Тем самым, выстроенная им модель действия требует дальнейшего научного осмысления и обоснования. "Необходимо выявить объективный критерий, при наличии которого суды обязаны предоставлять исковую защиту требованиям, возникающим из расчетных форвардных контрактов. Такой объективный критерий вполне может быть выведен из системы норм, содержащихся в ст.ст. 1062 и 1063 ГК РФ. Наличие такого объективного критерия, если бы он был закреплен в постановлении Конституционного Суда РФ (подчеркнуто мною - Д.Б.), позволило бы арбитражным судам, в зависимости от наличия нормативных актов, направленных на регулирование срочных сделок, предоставлять исковую защиту" . Судья Г.А. Гаджиев в особом мнении сформулировал комплексное видение проблемы и тем самым дал основание для дальнейшего официального толкования Конституции РФ.

Особые мнения судей как совокупность правовых взглядов участников конституционного судопроизводства представляют собой частицу конституционного правосознания и, несомненно, влияют на формирование правовой идеологии и развитие правовой культуры.

Так, в особом мнении судьи Конституционного Суда РФ В.Г. Ярославцева по делу о проверке конституционности ряда положений Федерального закона "О реструктуризации кредитных организаций", п. 5 и 6 ст. 120 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" в связи с жалобами граждан, с жалобой региональной общественной организации "Ассоциация защиты прав акционеров и вкладчиков" и жалобой ОАО "Воронежское конструкторское бюро антенно-фидерных устройств"2 было заявлено несогласие с Постановлением Конституционного Суда РФ в связи с тем, что из предмета рассмотрения были исключены некоторые положения ст. 15 и ст. 23 Федерального закона "О реструктуризации кредитных организаций".

Автор особого мнения анализирует "критерии определенности правовой нормы", опираясь на решение Конституционного Суда РФ, а значит на мнение судей Конституционного Суда (а это уже совокупность правовых взглядов). В.Г. Ярославцев подчеркивает, что критерий определенности правовой нормы как конституционное требование к законодателю был сформулирован в ряде постановлений Конституционного Суда. "Так, в соответствии со сформулированной им правовой позицией общеправовой критерий определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19 Конституции РФ), поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования нормы всеми правоприменителями. Неопределенность содержания правовой нормы, напротив, допускает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и неизбежно ведет к произволу, а значит к нарушению принципов равенства, а также верховенства закона (Постановление Конституционного Суда РФ от 15 июля 1999 г. № 11-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Закона РСФСР "О государственной налоговой службе РСФСР" и законов РФ "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" и "О федеральных органах налоговой полиции"1). Далее судья отстаивает "принцип самостоятельности судебной власти", теоретически обосновывает модель "квазисудебного органа" по разрешению споров между заинтересованными сторонами и показывает пагубность его на практике.

Следовательно, в связи с общественным интересом рассмотрения в Конституционном Суде РФ подобных вопросов несомненно часть взоров будет обращена и к позиции судьи В.Г. Ярославцева, ибо в его мнении определенная часть заинтересованных лиц отыщет необходимые для себя аргументы, которые могут впоследствии воплотиться и в более стройную систему взглядов.

В-шестых, исследование показывает, что в особых мнениях судей Конституционного Суда РФ может содержаться несогласие при принятии итоговых решений с аргументацией большинства судей Конституционного Суда, а также указания на противоречия, неясности, пробелы в правовом регулировании.

Так, в особом мнении судьи Конституционного Суда РФ Б.С. Эбзеева по делу о проверке конституционности отдельных положений ст. 13 Федерального закона "О реструктуризации кредитных организаций" и ст. 26 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций"1 содержится не просто несогласие, а утверждение о том, что вывод о несоответствии оспаривавшейся нормы Федерального закона "О реструктуризации кредитных организаций" Конституции РФ не имеет под собой достаточных оснований, поскольку базируется на неадекватном ее истолковании (подчеркнуто мною - Д.Б.).

Тем самым судья призывает к дальнейшему научному, общественному исследованию проблемы на "достаточных основаниях", и, самое главное, на "адекватном истолковании" нормы закона, полагая, что ранее (и в Конституционном Суде) такового не было.

В-седьмых, в ряде оценочных положений об институте особых мнений содержатся сомнения, предостережения об опасности проникновения в них политического популизма2. Это особенно заметно в тех случаях, когда речь идет о судьбоносных для сторон вопросах, обсуждаемых в Конституционном Суде РФ. Высказывающиеся сомнения объективно отражают реальности, но по форме зачастую в них прослеживается "старая болезнь" нормативистской теории права: борьба за "чистое право", желание защитить право от воздействия каких-либо факторов.

Однако с одной стороны, в Конституционном Суде речь идет и не только о правотворчестве, а о толковании права, и, посему, бояться "выхолащивания" права здесь не следует, а с другой - право и политика были и всегда остаются рядом, они взаимообусловлены, поэтому всякая "политическая окраска" в особом мнении судьи Конституционного Суда, несомненно, будет. Но - это политическая пристрастность самого судьи.

За последнее десятилетие в деятельности Конституционного Суда РФ было несколько дел, в которых проявлялись подобного рода особые мнения. Их анализ позволил выявить ряд тенденций.

1. Политическая "окраска" и политический популизм разные понятия, а применительно к особым мнениям судей Конституционного Суда последнего быть не должно. Речь следует вести о политической позиции, которая обосновывается правовыми средствами. А это уже особая форма доктринального конституционного толкования и продукт для дальнейшего осмысления высказанной концепции. Так, по ранее уже упоминавшемуся "чеченскому делу" (31 июля 1995 г. № 10-П)1 8 судей Конституционного Суда высказали особое мнение: Э.М. Аметистов, Н.В. Витрук, Г.А. Гаджиев, В.Д. Зорькин, А.Л. Кононов, В.О. Лучин, Т.Г. Морщакова, Б.С. Эбзеев (из 18). Само Постановление можно считать взвешенным и компромиссным. Однако один из авторов особого мнения позже отметит: "данное постановление отличается... тем, что в нем сделан значительный шаг в развитие отечественной конституционно-правовой доктрины, положения которой имеют прецедентное значение, в том числе о "федеральной интервенции", полномочиях федеральных органов государственной власти и их разграничении, критериях правомерности использования Вооруженных Сил для восстановления конституционного порядка и др."2

Следовательно, и особые мнения были составлены в том же ключе, что и решение. Время, прошедшее после рассмотрения названного дела, показало, что многие положения особых мнений получили научное развитие, стали предметом осмысления законодателем, реализовались на нормативном уровне. Однако по - прежнему дискуссионным является вопрос о "режиме восстановления конституционного правопорядка", узнаваемыми стали "скрытые полномочия" Президента, а сами особые мнения стали источниками доктринального конституционного толкования.

Т.Я. Хабриева утверждает, что "научная интерпретация права только тогда имеет смысл, когда становится достоянием юридической общественности. В этом смысле толкование Конституции РФ в особом мнении судьи близко к доктринальному, так как носит открытый характер"1.

Нельзя исключать, что определенные положения особых мнений судей Конституционного Суда РФ, открыто представленные, действительно содержат политический популизм. Но в этом случае юридическая общественность "откажет" мнению судьи в научной поддержке и аргументировано обоснует его ошибочность.-109

3. В целом, особые мнения с партийно-политической окраской, тем не менее, содержали юридические предложения и характеристику правовых средств. В особом мнении судьи Б.С. Эбзеева по делу о проверке конституционности Указов Президента РФ "О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР" от 23 августа 1991 г., "Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР" от 25 августа 1991 г. и "О деятельности КПСС и КП РСФСР" от 6 ноября 1991 г., а также о проверке конституционности КПСС и КП РСФСР дан обстоятельный анализ критериев конституционности и неконституционности политической партии, приостановления деятельности общественных объединений, собственности общественных объединений2.

В особом мнении судьи А.Л. Кононова по делу о проверке конституционности Указа Президента РФ от 28 октября 1992 г. № 1308 "О мерах по защите конституционного строя Российской Федерации" указано на пробел в действующем законодательстве, касающийся определения компетенции государственных органов, призванных не допускать и пресекать деятельность объединений, запрещенных законодательством на стадии их создания, в процессе их организации. В условиях правовой неопределенности, когда судебная защита от опасных противоправных посягательств в процессе создания запрещенных законом общественных объединений неосуществима и невозможна, Президент РФ был вправе принять меры по недопущению самого создания такой организации и дать соответствующие указания руководимым им и подчиненным Совету Министров, органам исполнительной власти1.

Эти положения особого мнения судьи А.Л. Кононова впоследствии нашли отражение в ряде правовых актов. Так, в ст. 8 Положения о Федеральной службе безопасности РФ, утвержденного Указом Президента РФ от 23 июня 1995 г. № 633, указывается, что ФСБ России в соответствии с законодательством Российской Федерации организует меры по борьбе с деятельностью общественных объединений, ставящих своей целью насильственное изменение конституционного строя РФ.

Среди этих мер может быть и пресечение деятельности таких объединений на стадии их создания.

В-восьмых, исследование показывает, что некоторые особые мнения по одному и тому же делу при их анализе в "одном пакете", то есть при рассмотрении их совместно, представляют ярко выраженную концепцию. Таковыми являются особые мнения судей Конституционного Суда РФ по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" в связи с запросами государственного собрания (Ил Тумэн) Республики Саха (Якутия) и Совета Республики Государственного совета - Хасе Республики Адыгея.

Судья Н.В. Витрук, выражая особое мнение: 1) высказывает несогласие с "определением предмета регулирования федерального конституционного закона", полагает, что его нужно дополнить "критерием "материального" порядка, то есть определением конституционно-правовой природы, требующей адекватной правовой формы ее опосредования"; 2) формулирует свое видение реализации важнейших государственно-правовых принципов.

Автор утверждает, что общие (основные) принципы организации и функционирования законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации, в числе которых и принцип конституционно - правовой ответственности указанных государственных органов субъектов Российской Федерации перед федеральной властью, должны быть закреплены если не в самой Конституции РФ, то в законе самой высокой юридической силы. Реализация принципа конституционно - правовой ответственности государственных органов субъектов Российской Федерации непосредственно затрагивает, наполняет новым содержанием конституционный статус Российской Федерации и ее субъектов. Так, Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" предусматривает полномочия Президента РФ Федерации, Федерального Собрания, законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации, а также полномочия федеральных судов - Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, других участников конституционно - правовых (конституционно - уставных) отношений, не закрепленные непосредственно Конституцией РФ;

3) предлагает конкретизировать предмет спора Федерации и субъектов в области нормотворчества и избрать вполне определенную область (объем) критериев для разграничения нормотворческой компетенции. Судья полагает, что проверка актов, определяющих конституционный статус субъектов Российской Федерации, может быть осуществлена только в порядке конституционного, а не административного или гражданского судопроизводства; разрешение публично-правовых споров между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов Российской Федерации в области разграничения нормотворческои компетенции должно основываться прежде всего на толковании компетенционных норм Конституции РФ в порядке конституционного судопроизводства; 4) возражает против сомнительных, по его представлению, юридических конструкций, заложенных в решении Конституционного Суда, типа: "конституционно значимые тяжкие преступления".

Судья Г.А. Гаджиев, высказывая свое особое мнение, полемизирует по поводу приоритетов реализации конституционных принципов разделения властей, федерализма, равенства всех перед законом и судом в решении суда; возражает по поводу наделения Президента РФ дискреционными полномочиями "оценивать обоснованность или необоснованность предъявляемого высшему должностному лицу обвинения в совершении уголовно-наказуемого деяния", что относится к исключительной компетенции органов предварительного расследования и судов.

Судья В.Г. Ярославцев свою правовую позицию, изложенную в особом мнении, аргументирует "конституционно-правовой природой Российской Федерации как федеративного государства". Автор утверждает, что наличие органов государственной власти в субъекте Российской Федерации является существенным качеством его конституционно - правового статуса. В связи с этим, "упрощенный" подход решения вопросов о роспуске законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации и отрешении от должности высшего должностного лица (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти) субъекта Российской Федерации может привести к определенному дисбалансу федеративных отношений.

Являясь результатом доктринального конституционного толкования, особые мнения судей Конституционного Суда РФ содержат ряд конструктивных положений по объемам и способам толкования, и, тем самым, способны существенно влиять на саму практику конституционного судопроизводства.

Так, в особых мнениях судей Конституционного Суда РФ О.С. Хохряковой и Г.А. Жилина по жалобам ОАО "Дятьковский хрусталь", ОАО "Курский холодильник" и ОАО "Черепетская ГРЭС" на нарушение конституционных прав и свобод п. 8 ч. 1 ст. 33 КЗоТ РФ1 выражается несогласие с применением Конституционным Судом РФ расширительного толкования п. 8 ч. 1 ст. 33 КЗоТ РФ. При этом утверждается, что подобный шаг подменяет процесс правотворчества.

В своем особом мнении судья Конституционного Суда РФ В.И. Олейника по делу о толковании положений ч. 4 ст. 111 Конституции РФ опирается на имеющиеся способы толкования. При этом судья полагает, что их использование возможно лишь комплексно. "Действительный смысл положений части 4 статьи 111 Конституции РФ может быть выявлен на основе использования в единстве различных приемов толкования - телеологического, историко-политического, систематического, грамматического, логического".

А далее автор особого мнения раскрывает сущность комплексного подхода к применению способов толкования в конкретном деле. Тем самым он обосновывает свою позицию и, как представляется, несколько опережает развитие концепции официального толкования. Автор утверждает: "грамматическое толкование части 4 статьи 111 Конституции РФ в ее системной связи с другими частями этой статьи, а также с учетом ее телеологического толкования позволяет сделать вывод, что использование в ней множественного числа - "после трехкратного отклонения представленных кандидатур 3 - означает, что подразумеваются две или более кандидатуры. Взгляд судьи содержит предложение по установлению иерархии способов толкования.

Некоторые из особых мнений содержат изложение не просто отдельных взглядов, индивидуальных позиций, а представляют ярко выраженную, обоснованную концептуально линию. В таком особом мнении предлагается целая доктрина. Подобное встречается чаще всего в условиях рассмотрения Конституционным Судом РФ судьбоносных для страны вопросов. Среди таких следует выделить особое мнение судьи Конституционного Суда РФ Э.М. Аметистова по делу о проверке конституционности части 2 пункта 2 постановления Съезда народных депутатов РФ от 29 марта 1993 г. "О Всероссийском референдуме 25 апреля 1993 года, порядке подведения его итогов и механизме реализации результатов референдума"1.

В нем: 1) высказано несогласие с большинством состава Конституционного Суда по процедурным вопросам; автор особого мнения полагает, что нарушение установленных процессуальных норм Съездом народных депутатов "нарушает конституционный принцип законности, является угрозой стабильности законодательства и подрывает уважение к законам России"; 2) сделано предостережение о том, что преодолеть политический кризис в Российской Федерации путем получения ответов на вынесенные на референдум вопросы невозможно, тем более, что Конституционный Суд берет на себя несвойственные ему функции; 3) формулируется новый принцип о невозможности внесения казуальных норм в Конституцию РФ.

"...В случае положительного ответа на третий и четвертый вопросы референдума речь могла бы идти не о введении постоянной нормы о досрочных выборах Президента и народных депутатов, а о решении ad hoc -применительно к данному конкретному случаю, не более того. Вносить на основании этого решения в Конституцию какие-либо временные правила, рассчитанные на разовое применение, не представляется возможным -российская правовая доктрина и практика не знают разовых конституционных норм, а постоянные - неправомерно"1, - утверждает автор особого мнения.

Таким образом, институт особого мнения судьи Конституционного Суда РФ имеет ряд положительных свойств, указывающих на него как на источник доктринального конституционного толкования.

Во-первых, оно гарантирует свободное волеизъявление судьи, его независимость и равенство прав с другими.

Во-вторых, особое мнение способствует поиску истины и формированию новых подходов к развитию практики официального толкования Конституции РФ.

В-третьих, позволяет в последующем, в ряде случаев упрочить мотивировочную часть решения Суда по делу.

В-четвертых, создает предпосылки для глубокого изучения проблемы, для формирования научных доктрин.

§ 3 Экспертные заключения в Конституционном Суде Российской Федерации

Институт научной экспертизы в Конституционном Суде РФ обосновывается на протяжении длительного времени, и главным аргументом в его пользу - тезис о том, что любой судья не может обладать полной суммой знаний по конкретному правовому вопросу2.

Для установления объективной истины по делу в конституционном судопроизводстве зачастую недостаточно выяснения позиций сторон и сравнения положений оспариваемого акта и Конституции РФ, в связи с этим необходимо использовать некоторые специальные познания. Такие познания Суд черпает из экспертных заключений.

Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" устанавливает порядок производства экспертиз, закрепляет требования, предъявляемые к заключению эксперта, и определяет место эксперта как участника конституционного судопроизводства. Экспертиза может быть проведена как на стадии подготовки дела к слушанию, так и непосредственно во время заседания Суда. Требования, предъявляемые к эксперту, излагаются также и в Регламенте Конституционного Суда.

Правовая экспертиза прочно вошла в практику Конституционного Суда РФ. Так, за период с 1996 по 2003 гг. Конституционным Судом привлекались эксперты по 78 делам. В большинстве случаев Конституционный Суд привлекает экспертов по неясным вопросам. Использование мнений экспертов позволяет Суду глубже разобраться в существе рассматриваемого вопроса.

Согласно ст. 63 Закона в заседание в качестве эксперта может быть вызвано лицо, обладающее специальными познаниями по вопросам, касающимся рассматриваемого дела. Характерно, что эксперт при подготовке заключения и при ответах на дополнительные вопросы судей высказывает свою позицию. В научных кругах сложилось устойчивое мнение, что "эксперт является независимым участником конституционного процесса, формирующим определенное мнение Суда по рассматриваемому делу"1.

Условием участия эксперта в судебном разбирательстве является владение специальными познаниями в вопросах, касающихся рассматриваемого дела, по мнению ряда ученых, экспертами могут быть лица, обладающими особыми познаниями не столько в области права, сколько в других областях - экономике, экологии и природопользовании, искусстве и т.п., аналогично экспертам, приглашаемым в гражданском, уголовном и арбитражном судопроизводстве1. Решение же вопроса о соответствии нормативного правового акта Конституции относится к компетенции судей.

Согласно ст. 52 Закона эксперт является участником процесса в Конституционном Суде РФ, и его статус во многом сходен со статусом участников юридического процесса в других отраслях.

Так, много общего в процедуре назначения и статусе экспертов в Конституционном Суде РФ, в гражданском и уголовном процессе. Статьи 79, 80, 82-87 ГПК РФ в деталях регламентируют порядок назначения и проведения экспертизы. А статьи 57-58, 195-196, 269, 282-283 УПК РФ устанавливают правовой статус эксперта и специалиста, порядок назначения судебной экспертизы. Обязанности и права специалиста и эксперта устанавливает КоАП РФ (ст. 25.8-25.9). Правовая основа, принципы организации и основные направления государственной судебно-экспертной деятельности в РФ в гражданском, административном и уголовном судопроизводстве определяются Федеральным законом "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации" . Данный закон на деятельность Конституционного Суда РФ не распространяется в силу специфики проводимой там экспертизы.

Опыт привлечения ученых всех направлений в интерпретации Конституции РФ необходим в силу того, что "Основной Закон в отличие от иных нормативных актов не имеет одной отраслевой принадлежности.

Так, при рассмотрении дела о проверке конституционности ряда правовых актов Президента и Правительства РФ, принятых в связи с урегулированием вооруженного конфликта в Чеченской Республике, одним из экспертов был специалист по вопросам военной доктрины1. По делу о проверке конституционности ч. 4 ст. 47 УПК РСФСР в качестве экспертов выступали научные сотрудники Института русского языка РАН. Они дали заключение по вопросам, связанным с понятием и толкованием в русском литературном языке слов "адвокат" и "защитник"2.-118 В некоторых случаях в качестве экспертов приглашались экономисты и специалисты в других областях знаний.

В Конституционном Суде РФ, в отличии от других судов, возможно приглашение экспертов по правовым вопросам, что в других судах исключается, и, как показывает практика, в большинстве случаев в качестве экспертов участвуют именно ученые-юристы, являющиеся специалистами в отдельных отраслях права. Так, в деле о проверке конституционности ст. 124 Закона РСФСР от 20 ноября 1990 г. "О государственных пенсиях в РСФСР" в связи с жалобами граждан Г.Г. Адерихина, Н.Г. Попкова, Г.А. Бобырева, Н.В. Коцюбки в качестве эксперта выступал ученый-правовед, специалист в области пенсионного законодательства, участвовавший в разработке Закона РСФСР "О государственных пенсиях в РСФСР"; в деле о проверке конституционности ч. 1 и 2 ст. 560 ГК РСФСР в связи с жалобой гражданина А.Б. Наумова - ученый правовед, специалист в области аграрного права4; по делу о проверке конституционности ч. 5 ст. 97 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.В. Щелухина в качестве экспертов участвовали ученые - представители Академии МВД России и НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ1.

Это объясняется тем, что в конституционном судопроизводстве установление объективной истины по делу представляет собой уяснение смысла, который вкладывается законодателем и научной доктриной в нормы закона, а не установление каких-либо фактических обстоятельств2.

Мнение эксперта в Конституционном Суде РФ следует рассматривать как результат доктринального конституционного толкования. На это указывает ряд обстоятельств.

Позиции экспертов, привлекаемых для рассмотрения дел в Конституционном Суде РФ, служат не только делу доказывания, но и направлены на уяснение смысла оспариваемого явления. Разъяснения, даваемые экспертами Конституционного Суда РФ выходят за рамки простой экспертизы, то есть квалификации. Так, экспертное заключение доктора юридических наук, профессора Б.Т. Безлепкина по делу о проверке конституционности ст. 232, ч. 4 ст. 248 и ст. 258 УПК РСФСР в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород содержит ответы на 12 вопросов судьи-докладчика Т.Г. Морщаковой. При этом в ответах не только излагаются аргументы в пользу той или иной авторской посылки, они выходят на серьезные научные умозаключения с анализом эволюции правовых принципов, выявление правовой природы института возвращения дела для производства дополнительного расследования, пересмотра всей системы уголовно-процессуального законодательства.

Подобное в гражданском и уголовном процессе недопустимо, так как любая проводимая экспертиза не связана с анализом правовой нормы, а является лишь элементом правоприменительной практики, служит средством обеспечения выбора той или иной нормы права.

Судебное познание, чтобы быть научным, должно опираться не на преходящие соображения целесообразности, а на созданные научной доктриной и подтвержденные практикой научные ценности, имеющие непреходящее значение1.

На взгляды эксперта, как правило, влияет множество факторов: принадлежность к тем или иным научным направлениям, собственные концепции и доктрины, тенденции развития правовой системы и др. Экспертные заключения в гражданском, уголовном, арбитражном, административном процессе в случае расхождения мнений по исследуемому вопросу должны сопровождаться установлением истины. Состав суда при вынесении решения должен также высказываться однозначно.

Вопросы, поставленные Конституционным Судом РФ перед экспертом, касаются интерпретации юридической наукой отдельных положений правового акта, являющегося предметом разбирательства в заседании Суда, основных понятий, закрепленных в нем, норм Конституции РФ. Статья 63 Закона не исключает постановку судьей-докладчиком перед экспертом вопроса о его конституционности. Ответ эксперта на такой вопрос будет не совсем правомерен. Этот участник процесса, в отличие от судей, является специалистом в какой-либо конкретной отрасли права и не может в полной мере оценить соответствие или не соответствие обжалуемых правоположений Конституции РФ2.

Однако задача экспертного заключения состоит в выражении определенной позиции в соответствии со специальными познаниями, то есть эксперт обосновывает свое мнение, опираясь на анализ исследуемого документа, жалобы, запроса; на свои профессиональные знания; на практический опыт.

В то же время выводы эксперта нельзя возводить в некий "научный абсолют", так как только Конституционный Суд РФ вправе использовать или отвергнуть научную компетентную аргументацию, или же благодаря экспертизе уточнить собственное представление о смысле толкуемой нормы права. Например, в Постановлении Конституционного Суда РФ от 17 декабря 1996 г. № 20-П о проверке конституционности п. 2 и 3 ч. 1 ст. 11 Закона РФ от 24 июня 1993 года "О Федеральных органах налоговой полиции"1 большая часть экспертов считала, что данные нормы Закона не затрагивают конституционные права и свободы личности, поскольку вопросы взимания налогов в Конституции РФ не предусмотрены, а гл. 2 Конституции РФ закрепляет лишь права и свободы граждан, на юридические лица ее положения не распространяются. Решение Конституционного Суда РФ по данному делу объективно совпало с совершенно противоположным этому мнением лишь одного эксперта о том, что положение ст. 8 Конституции РФ, закрепляющее запрет лишения некоторых субъектов их имущества, следует понимать не как усиленную защиту права частной собственности физических лиц, а как защиту права собственности вообще; вместе с тем отсутствие упоминания в Конституции РФ понятия юридическое лицо не следует понимать в том смысле, что его права не подлежат защите на конституционном уровне2.

Заключение эксперта, во-первых, является источником сведений о толковании правовой наукой положений проверяемого правового акта и Конституции; во-вторых, помогает судьям (Суду) уточнить и сформировать собственное представление о смысле проверяемых правовых норм; в-третьих, дает возможность судье-докладчику более аргументировано представить свою позицию.

Весьма интересным в этом плане представляется уже упоминавшееся экспертное заключение доктора юридических наук, профессора Б.Т. Безлепкина. Доктринальным конституционным толкованием наполнено все названное заключение. Так, судьей-докладчиком ставятся вопросы: "Каковы пределы активности суда в уголовном судопроизводстве, основанном на принципе состязательности. Должно ли входить в обязанность суда как органа правосудия выяснение всех обстоятельств исследуемого события, в том числе и не получивших отражения в обвинительном заключении и в выступлениях стороны защиты, или же суд всегда должен ограничиваться рассмотрением лишь тех обстоятельств и доказательств, на исследовании которых настаивают обвинение или защита?". Ученый эксперт отвечает посредством умозаключения, в котором содержаться как правовые принципы, так и концепции: