Международное частное право

2. Законодательство Российской Федерации об иммунитете государства

Иммунитет иностранных государств в России регулируется ст. 401 ГПК и ст. 251 АПК.

Ст. 401 ГПК утверждает иммунитет иностранного государства от исков в судах Российской Федерации, если иное не предусмотрено федеральным законом (пока такого закона нет) или международным договором РФ. В то же время, ст. 251 АПК гарантирует иммунитет только в тех случаях, когда иностранное государство выступает «в качестве носителя власти». Отсюда следует, что на случаи, когда оно выступает в другом качестве, иммунитет не распространяется.

11 марта 2005 г. Государственная Дума приняла в первом чтении законопроект «О юрисдикционном иммунитете иностранного государства и его собственности». Однако дальнейших действий по принятию данного законопроекта пока не производилось.

В законе США 1976 г. указано, что государство не имеет права пользоваться иммунитетом от судебных исков в следующих случаях:

если основанием для иска служит коммерческая деятельность, которую иностранное государство осуществляет в США,

если основанием для иска служит коммерческая деятельность, осуществляемая за пределами США, но порождающая «прямые последствия» для США.

Иммунитет государства в практике международных отношений

В 1948 г. по иску неких граждан в Нью-Йорке был наложен арест на пароход «Россия», принадлежащий Советскому Союзу. Правительство СССР заявило протест, и по решению федеральных судов Нью-Йорка арест был снят.

В 1991 г. правительство РСФСР заключило договор о займе средств на закупку продовольствия и сельхозудобрений со швейцарской фирмой Noga. В дальнейшем российская сторона расторгла этот невыгодный контракт. Однако западные суды встали на сторону Noga, в результате чего последовала серия арестов счетов Центробанка РФ и дипломатических миссий, а также парусника «Седов» (в дальнейшем эти аресты были сняты). Такая ситуация стала возможной благодаря тому, что в контракте с Noga Россия добровольно отказалась от иммунитета.

3. Международно-правовая охрана промышленности собственности

Право промышленной собственности подразделяется на правовую охрану изобретений, товарных изобретений и промышленных образцов и на правовую охрану средств индивидуализации участников гражданского оборота и производимой ими продукции, работ и услуг.

Как и любые объекты интеллектуальной собственности обладают территориальностью, т.е. они охраняются только в пределах территориального государства, в котором она возникла. Причем территориальный характер промышленной собственности проявляется более жестко, чем в сфере авторского права. Если авторские права возникают в силу самого факта создания произведения, то право на объект возникает в силу получения патента/свидетельства. Такой документ имеет силу в пределах того государства, где он выдан.

Для того чтобы объект пользовался охраной в другой стране, его следует зарегистрировать там и получить охранный документ. Территориальный характер порождает проблему: для выдачи патента в большинстве требуется новизна, а если объект уже зарегистрирован в др. государстве. Единственным приемлемым способом обеспечить охрану за рубежом оказывается участие государства в международных договорах по охране промышленной собственности.

Основной документ - Парижская конвенция об охране промышленной собственности 1883 г. в редакции Стокгольмского акта 1967 г. (на 2002 г. в ней участвовало 162 государства, в т.ч. и РФ). Этот документ не преодолевает территориального характера охраны объектов промышленной собственности, не создает единой системы международной регистрации этих объектов. Она прямо устанавливает принцип независимости регистрации и охранных документов (права на объект существуют отдельно и независимо друг от друга в разных государствах мира). Содержит ряд правил, имеющих основополагающее значение для международной охраны любых объектов промышленной собственности. 1) граждане и ЮЛ пользуются на территории любого-государства члена национальным режимом + правами, специально предусмотренными конвенцией. 2) правила о приоритете (лицо которое подало заявку на регистрацию в любой из стран Парижского союза, имеет преимущественное положение на регистрацию этого объекта в течение определенных сроков). Для патентов и полезных моделей-12 месяцев, для промышленных образцов и товарных знаков - 6 месяцев.

Билет № 12

1. Российское законодательство по международному частному праву

Конституция устанавливает только самые общие начала регулирования международных гражданских отношений (гл. 2). В законодательстве РФ, регулирующем отношения в сфере МЧП, следует выделить: Гк, Гпк, Апк, Тк, Ск, Нк, Тк, Воздушный кодекс, Ктм, Основы законодательства о нотариате, Закон о МКАС.

Подзаконные акты, ведомственные инструкции, ненормативные акты министерств и ведомств РФ также являются источниками российского МЧП. Разумеется, все перечисленное законодательство, так же как подзаконные акты и ведомственные инструкции, в целом не могут считаться источниками российского МЧП. Речь идет о содержащихся в них нормах, специально посвященных регулированию частноправовых отношений с иностранным элементом.

В российском праве отсутствует отдельный закон о международном частном праве, хотя проект такого закона на доктринальном уровне был подготовлен уже в 80-х годах XX в. В российском праве произведена межотраслевая кодификация -- в ГК, СК, КТМ, ГПК и АПК включены специальные главы и разделы, регулирующие частноправовые in ношения с иностранным элементом.

Основные источники российского МЧП-разд. VI «МЧП» ГК РФ, Глава 66 «Общие положения»; Глава 67 «Право, подлежащее применению при определении правового положения лиц»; Глава 68 «Право, подлежащее применению к имущественным и личным неимущественным отношениям»

СК РФ Раздел VII. Применение семейного законодательства к семейным отношениям с участием иностранных граждан и лиц без гражданства. Гл. XXVI КТМ РФ, разд. V ГПК, гл. 31, 32, 33 АПК РФ. Главный источник - это разд. VI ч. 3 ГК РФ, поскольку положения гражданского законодательства могут применяться но аналогии ко всем частноправовым отношениям, не урегулированным специальным законодательством (ст. 4 СК РФ). Особое значение имеет гл. 66 разд. VI части 3 ГК РФ, которая содержит общие положения применения иностранного права на территории РФ и устанавливает общие принципы регулирования всех частноправовых отношений с иностранным элементом.

Пороки российского законодательства о МЧП-неопределенность формулировок и правоположений, наличие «отсылочных» и «бланкетных» коллизионных норм, постоянная необходимость применения аналогии нрава и закона, практическая невозможность непосредственного применения норм ГК (без толкования и разъяснения пленумами верховных судов), полное отсутствие регулирования трудовых отношений с иностранным элементом в ТК РФ, огромное количество неурегулированных вопросов в СК РФ.

Полномасштабная кодификация международного частного права вообще имеет серьезные преимущества по сравнению с межотраслевой.

2. Международные организации - субъекты МЧП

МО не может осуществлять свою межд. деятельность без статуса субъекта хоз. оборота - она должна получать от государства пребывания и находящихся под его суверенитетом субъектов услуги связи, энергоснабжения, пользоваться телеграфными, почтовыми, телефонными, железнодорожными, космическими прочими объектами и предприятиями и т.д. Для этого МО наделяется правами юр. лица. Ее образование санкционируется соответст. правопорядком. Например, ООН - юр. лицо Нью- Йорка, ЮНЕСКО - юр. лицо франции, МАГАТЭ - австрийское юр. лицо.

Данные МО заключают как правило соглашения с правительствами данных стран об условиях пребывания. Где указывается, что данная МО пользуется правами юр. лица на территории данного государства, правомочен заключать межд. и др. соглашения, приобретать, арендовать, отчуждать движимое и недвижимое имущество и распоряжаться им., совершать др. действия, направленные на выполнение задач возложенных уставом данного МО. Также МО освобождается от всех налогов, сборов и пошлин, взимаемых на территории данного гос-дар., за исключением тех, которые представляют собой плату за пользование конкретными видами обслуживания. Должностные лица МО приравниваются по объему привилегий и иммунитетов к дипломатическим представителям иностр. государств на территории данной страны. Налогообложение вознаграждений сотрудников МО, осуществляется согласно законам страны пребывания и ее межд. договорами. На должностных лиц МО, являющихся гражданами страны пребывания МО, привилегии и иммунитеты не распространяются.

В то же время МО обязана производить отчислении фонды занятости государств, гражданами которых явл. сотрудники МО, а равно и в пенсион. фонды.

Например, МАГАТЭ, проводит научные исследования в области ядерной энергетики. В связи с чем развернула систему перепоручения проведения данных работ.

Безусловно, подобные инструменты сотрудничества не были бы возможны, если бы МО не имели статуса юр. лица - полноправного субъекта гражд. отношений конкретного государства. Презюмируется, что таковым она становится с момента регистрации ее устава или включение в реестр юр. лиц государства местонахождения, которое, как правило, указывается в ее учред. документах, конституирующ. ее прежде всего как субъект межд. права. В этой связи правоспособность такого юр. лица определяется по закону того гос-дар., в котором находится штаб-квартира данной МО.

3. Международно-правовая охрана товарных знаков

Основной документ - Парижская конвенция об охране промышленной собственности 1883 г. в редакции Стокгольмского акта 1967 г. (на 2002 г. в ней участвовало 162 государства, в т.ч. и РФ). Этот документ содержит ряд специальных положений об охране прав на отварные знаки, знаки обслуживания, наименования мест происхождения товаров, фирменные наименования, называемые средствами индивидуализации участников гражданского оборота, товаров, работ, услуг и положений о недобросовестной конкуренции.

1) Правило об охране общеизвестных товарных знаков без специальной регистрации. Товарный знак, представляющий собой воспроизведение, имитацию или перевод другого знака, способные вызвать смешение со знаком, который по определению компетентного органа страны регистрации или страны применения уже является в этой стране общеизвестным не должен быть зарегистрирован, а если он уже зарегистрирован, то его регистрация признается недействительной. Для предъявления требования об аннулировании такого знака предоставляется срок не менее 5 лет, исчисляемый с даты регистрации Срок не устанавливается для предъявления требования об аннулировании или запрещении применения знаков, зарегистрированных или используемых недобросовестно. 2) Закрепляет перечень оснований, по которым может быть отказано в регистрации знака либо такая регистрация может быть признана недействительной: а) если в качестве знака регистрируются без разрешения компетентных властей гербы, флаги и т.п. б) если знаки могут затронуть права, приобретенные 3-ими лицами в стране, где испрашивается охрана. в) если они лишены отличительных признаков. г) если противоречат морали и публичному порядку / вводят в заблуждение общественность. д) если использование знака - акт недобросовестной конкуренции. 3) Содержит ряд унифицированных правовых норм, к которым относятся: правила о передаче знаков, последствия регистрации знака агентом или представителем владельца знака без разрешения последнего и др. 4) фирменные наименования охраняются во всех странах Союза без обязательной подачи заявки или регистрации. 5) Предусматривает ряд мер защиты прав индивидуализации: арест любого продукта с незаконной маркировкой или ложным указанием о происхождении продукта.

3 универсальных договора, создающих систему международной регистрации товарных знаков и знаков обслуживания: мадридское соглашение о международной регистрации знаков 1891 г. в редакции Стокгольмского акта 1967 г. (учреждает Специальный союз по международной регистрации знаков. На 2002 г. в нем участвовало 52 государства, в т.ч. РФ), Протокол к мадридскому соглашению о международной регистрации знаков 1989 г., договор о регистрации товарных знаков 1973 г. Лиссабонское соглашение 1958 г. устанавливает систему международной регистрации мест происхождения товаров, сходную с Мадридским соглашением.

Мадридское соглашение о пресечении ложных или вводящих в заблуждение указаний происхождения. Договор о законах по товарным знакам 1994 г. (на 2002 г. участвует 28 государств, в т.ч. и РФ).

Билет № 13

1. Законодательство зарубежных стран по международному частному праву

В законодательстве многих зарубежных государств уже давно произведена полномасштабная кодификация МЧП -- приняты специальные законы о международном частном праве и процессе (Турция, Балканские страны, Италия, Грузия, Тунис, Таиланд, Румыния).

При этом, как правило, в одном законодательном акте имеет место отдельное регулирование вопросов внутригосударственного международного частного права и международного гражданского процесса. Эталонными (с точки зрения юридической техники) национальными законами о МЧП являются специальные кодификации МЧП в Польше, Чехии, Венгрии, Австрии и Швейцарии.

Кодификация М ЧП может производиться не только посредством принятия специального закона, но и иными способами, -- например, в ФРГ был принят Вводный закон к ГГУ, содержащий полномасштабную кодификацию международного частного права Германии. По этому же пути пошел и японский законодатель --. к ЯГК был принят Вводный закон, содержащий нормы японского МЧП. Точно такие же Вводные законы приняты к Гражданским кодексам Испании и Бразилии.

Первоисточником французского МЧП является ФГК 1804 г. Этот нормативный акт содержит всего несколько коллизионных правил одностороннего и императивного характера (предусматривающих применение исключительно французского права к отношениям с иностранным элементом). В порядке интерпретации и на их основе практика французских судов сформулировала обширный конгломерат коллизионных норм. (учитывая при этом, что Франция не является страной прецедентного права).

В большинстве же государств мира нормы их национального международного частного права, как и в России, сформулированы в отдельных главах и разделах их гражданских кодексов (Португалия, Скандинавские страны, I рения, страны Бенилюкса, большинство государств Азии, Африки и Латинской Америки).

Ни в Великобритании, ни в США не существует специальных законов, кодифицирующих МЧП этих государств. В англо-американском праве решающее значение имеет система судебных прецедентов, хотя по отдельным вопросам издаются специальные законы, в которых содержатся нормы МЧП (Закон об иммунитете иностранного государства США 1976 г.). Единообразный торговый Кодекс США 1962 г., Закон Великобритании о государственном иммунитете 1978 г., Закон Великобритании об арбитраже 1996 г. В США на федеральном уровне выработан Свод законов о конфликтах законов 1972 г., который представляет собой частную (произведенную не законодателем, а правоведами) общефедеральную кодификацию МЧП, имеющую рекомендательный характер. Однако в отдельных штатах есть специальные законы о МЧП (ГК штата Луизианы 1981 г.).

2. Вещный статут и сфера его применения

Господствующим правилом выступает положение о том, что регулирование вещных отношений подчиняется закону того государства, на территории которого данная вещь находится (lege situs). При этом понимается, что право страны местонахождения вещи регулирует возникновение, способы, переход содержание, ограничения права собственности. Положение о привязке к закону места нахождения вещи разделяется всеми странами без исключения. Своими истоками эта норма восходит к средневековью и первоначально относилась только к недвижимым вещам. В отношении же движимостей считалось, что «движимость привязана к человеку» («mobilia ossibus haerent») и что «движимость следует за лицом» («mobilia personam sequuntur»). Основанием привязки служил личный закон -- домицилий (местожительство) лица, являющегося собственником или владельцем вещи. Право собственности на движимые вещи определяется по закону того государства, в котором вещь находилась в момент возникновения основания перехода права собственности. Иной характер носят ситуации с решением вопросов о праве собственности в случаях с крадеными вещами. Если угнанный в Германии автомобиль затем продается в Голландии, право собственности будет регулироваться голландским законом, поскольку в момент перехода этого права на покупателя предмет находился в этой стране, которой известен институт истребования (виндикации) украденной вещи у добросовестного приобретателя в течение определенного срока.

Рецензия к диссертации тоже есть инфа.

(Определяемое на основании коллизионной нормы право, которое подлежит применению к правоотношениям в сфере вещного права, именуется вещным статутом. Предметом регулирования вещного статута являются все отношения по поводу вещи, возникающие в сфере вещного права, которое представляет лицу юридическую власть над вещью, и создает возможность обладателя такого права воздействовать на вещь, получать от нее пользу, помимо всяких иных лиц, по собственному усмотрению и своей волей, с учетом ограничений, установленных законом. Исходя из этого, представляется, что в сферу действия вещного статута входит решение следующих вопросов: определение видов вещных прав, которые могут признаваться правопорядком; содержание и пределы осуществления этих прав; основания и способы возникновения, изменения и прекращения вещных прав, в частности, переход права собственности, и все вопросы, связанные с вещным эффектом сделок, направленных на переход права собственности; защита вещных прав; квалификация имущества на движимое и недвижимое; оборотоспособность и отчуждаемость вещи; признание и адаптация вещных прав, возникших в других правопорядках. Таким образом, вещный статут будет компетентен решать все вопросы, которые напрямую будут касаться вещных прав в отношении имущества.

После рассмотрения основных причин, обосновывающих использование привязки lex rei sitae am регулирования вещных прав в международном частном праве, автор приходит к выводу, что в ее применение в полной мере оправдано для регулирования вещных прав на недвижимое имущество, поскольку она способствует защите оборота недвижимости. Использование указанной привязки для определения статута движимых вещей не всегда имеет такое же важное в значение, как в отношении недвижимого имущества, т.к. в силу своей природы они могут быть перемещены из одного государства в другое, в связи с чем, их связь с правопорядком фактического местонахождения оказывается не такой значительной,

Коллизионная норма, содержащая привязку lex rei sitae, обладает определенной «жесткостью», территориальность ее действия может быть расценена двояко. С одной стороны, как может показаться на первый взгляд, в ней заключается предсказуемость и прозрачность правового регулирования, а также единообразие достигаемого результата правового регулирования на международном уровне. Однако, с другой стороны, «механистичность» ее действия и «безразличие к результату применения», присущие всем подобным коллизионным нормам, не позволяют учитывать всех значимых для отношения обстоятельств, т.к. в ней отсутствует какая-либо градация и приспособляемость к специфике отношения, к которому она применяется, что может привести к несправедливому решению.

В работе подчеркивается, что использование привязки lex rei sitae в качестве основы для коллизионной нормы, направленной на защиту интересов участников имущественного оборота, не всегда является веской причиной, т.к. защита прав и интересов сторон сделки, а также третьих лиц, зависит не от коллизионной нормы самой по себе, с помощью которой устанавливается компетентный правопорядок, а от содержания норм применимого материального права.

По мнению автора, несмотря на отмеченные в работе недостатки привязки lex rei sitae, следует признать, что ее применение в большинстве случаев достаточно очевидно, в связи с этим представляется целесообразным полагать, что по общему правилу любой вопрос, касающийся вещных прав, должен быть подчинен праву местонахождения вещи, до тех пор, пока не будет очевидной причины для использования другого подхода.

Во втором параграфе «Применение коллизионной привязки lex rei sitae» рассматриваются общие вопросы толкования и применения привязки lex rei sitae, а также основные проблемы, которые возникают при ее использовании для регулирования отношений, связанных с переходом права собственности по договору международной купли-продажи.

В работе отмечается, что привязка lex rei sitae должна толковаться как право фактического местонахождения вещи, подразумевающая физическую связь с территорией государства, и соответственно применение его права. В противном случае смысл использования указанной коллизионной привязки в международном частном праве утрачивается, т.к. основное ее преимущество состоит в точности установления компетентного правопорядка, что в определенной степени способствует в предсказуемости правового регулирования. Поэтому представляется, что исключения из общего правила, предусматривающего привязку lex rei sitae, должны устанавливаться отдельно.

Поскольку указанная коллизионная норма использует местонахождение вещи в качестве критерия для установления применимого права, которое для движимых вещей, в силу их физической природы, с течением времени может изменяться, то в некоторых случаях применение коллизионной нормы с привязкой lex rei sitae на практике может породить проблему изменения статута (conflit mobile, statutenwechse): в отношении движимых вещей может встать вопрос об определении промежутка времени и последовательности применения нескольких правопорядков, определенных в результате действия привязки lex rei sitae.

Применительно к переходу права собственности по договору международной купли-продажи проблема состоит в том, что в процессе его исполнения вынужденно происходит изменение местонахождения вещи, и, следовательно, применимого права. В связи с этим различные юридические факты, направленные на переход права собственности, могут лежать в сфере действия нескольких правопорядков, что для разных моделей исполнения договора купли-продажи может обуславливаться как материальными нормами вещного права, так и условиями самого договора. Указанная особенность отношений, возникающих в сфере международной торговли, влечет возникновение целого ряда проблем, связанных с использованием привязки lex rei sitae для регулирования перехода права собственности по договору международной купли-продажи.

Если юридический состав, влекущий переход права собственности, установленный lex rei sitae, был завершен («наполнен») и повлек переход права собственности, а вещь затем перемещается в другой правопорядок, то право собственности в отношении движимой вещи, законно возникшее в одном правопорядке, будет продолжать существовать после ее перемещения в другой правопорядок, даже в том случае, если последующий правопорядок, в который перемещается вещь (новый вещный статут), предусматривает другой юридический состав для возникновения права собственности.

Автор обращает внимание на то обстоятельство, что хотя перемещение вещи не затрагивает напрямую существование вещных прав, возникших в соответствии с предшествующим статутом, их осуществление в новом месте нахождения вещи будет возможно только в том случае, если они могут быть адаптированы в систему вещных прав нового вещного статута (фактического lex rei sitae). В отношении права собственности, как правило, этой проблемы не возникает, т.к. это вещное право существует во всех правопорядках, и рассматривается как наиболее полное и максимально возможное господство лица над вещью, отличия могут касаться лишь пределов осуществления этого права, установленных различными правопорядками. Проблема адаптации и правовой совместимости в первую очередь касается ограниченных вещных прав, система и содержание которых в различных правопорядках может существенно отличаться.

Если юридический состав, влекущий переход права собственности, установленный lex rei sitae, не был завершен («не наполнен»), и, следовательно, не повлек правовых последствий в виде перехода права собственности, а вещь затем перемещена в другой правопорядок, то возникают проблемы, связанные с согласованием норм нескольких правопорядков.

В данном случае проблема состоит в том, что при переходе границы, и соответственно попадании вещи на территорию другого правопорядка, старый статут уже не действует, а новый предъявляет другие требования. При этом здесь возможно две ситуации: нормы нового вещного статута могут рассматривать фактический состав, произошедший в предыдущем lex rei sitae, как влекущий переход права собственности, так и наоборот, не влекущий.

С одной стороны, учитывая формализм и территориальность действия привязки lex rei sitae, можно предположить, что дефекты юридического состава, влекущего переход права собственности, не могут быть восполнены в результате простого перемещения вещи: происходит продолжение «негативного эффекта» предыдущего вещного статута. Такой подход, состоящий в независимом применении нескольких leges rei sitae в их строгой временной последовательности, ведет к тому, что переход права собственности не произойдет, пока не будет осуществлен в соответствии с новым вещным статутом.

С другой стороны, для исполнения договора международной купли-продажи необходимость продолжения осуществления процесса перехода права собственности очевидна.

Автор отмечает, что толкование привязки lex rei sitae не препятствует тому, чтобы новый вещный статут решал вопрос о восполнении юридического состава, влекущего переход права собственности, в соответствии с его нормами, а также учитывал юридические факты, наступившие в сфере действия предыдущего вещного статута.

Однако произошедшие юридические факты, направленные на переход права собственности, можно принимать во внимание при оценке перехода права собственности по новому вещному статуту в том случае, если ни участники, ни гражданский оборот, не заинтересованы в том, чтобы сохранять последствия, произошедшие в сфере действия старого вещного статута. Поэтому необходимо принимать во внимание характер отсутствия правовых последствий по нормам предшествующего вещного статута. В связи с этим автором предлагается проводить различие между незавершенным, но восполнимым юридическим составом, и незавершенным невосполнимым составом (т.е. который вообще не может повлечь переход права собственности).

Если же отклонять вышеуказанное предложение о дальнейшей переоценке юридических фактов при восполнимости элементов юридического состава, влекущего переход права собственности, произошедших в сфере действия старого статута, то переход права собственности не произойдет, несмотря на то, что все предпосылки для этого существовали согласно нормам обоих затрагиваемых статутов, в случае если бы указанные обстоятельства произошли на территории одного правопорядка.

Указанная проблема изменения вещного статута при перемещении движимой вещи также рассматривается через призму материально-правового регулирования: путем сопоставления различных способов исполнения договора международной купли-продажи с моделями правового регулирования перехода права собственности в материальном праве, рассмотренными в первой главе.

Применение привязки lex rei sitae для определения права, применимого к переходу права собственности по договору купли-продажи, также порождает общую проблему согласования норм вещного и обязательственного статутов в международном частном праве.

Различные критериев, используемых для определения применимого права для обязательственного и вещного эффектов договора международной купли-продажи ведет к тому, что единая, с точки зрения материально-правового регулирования, сделка распадается на обязательственный и вещный статуты, которые могут не совпадать. В связи с этим могут возникать значительные трудности, связанные с разграничением сфер действия обоих статутов, квалификацией некоторых институтов гражданского права, а также согласованием (адаптацией) норм права различных правопорядков, решение которых осложняет процесс применения права, и в значительной мере влечет утрату предсказуемости правового регулирования.

Рассматривая проблемы координации вещного и обязательственного статутов, в частности относительно установления юридических фактов, необходимых для перехода права собственности, об определении права, применимого к вещно-правовым последствиям недействительности и расторжения договора, автор приходит к выводу, что решение вышеуказанных проблем видится в закреплении общего принципа, в соответствии с которым, в случаях противоречия вещного и обязательственного статутов относительно вещного эффекта сделки, приоритет должен отдаваться вещному статуту, поскольку вещный эффект договора входит в сферу его действия.

Противоречия положений вещного и договорного статутов касательно перехода права собственности в определенной степени могут сглаживаться соглашением сторон. Однако предел координации состоит только в моменте перехода права собственности от продавца к покупателю, за счет диспозитивности норм материального права. Различия относительно последствий недействительности или расторжения договора купли-продажи не могут быть во всех случаях устранены в полной мере, т.к. нормы относительно последствий недействительности и расторжения договора не диспозитивны в такой же мере, как относительно момента перехода права собственности. Таким образом, проблема согласования действия норм вещного и обязательственного статутов, а также фактического lex rei sitae не может быть устранена полностью соглашением сторон.

После рассмотрения вопросов, связанных с определением вещного статута, регулирующего переход права собственности по договору международной купли-продажи товаров, автор делает вывод о том, что «территориальность» привязки оправдывает ее полное и безоговорочное применение только в отношении недвижимости, поскольку она способствует защите оборота недвижимого имущества. Использование коллизионной привязки lex rei sitae для регулирования перехода права собственности на движимые вещи по договору международной купли-продажи может порождать проблемы изменения статута, а также разграничения сфер действия и последующей координации положений вещного и обязательственного статутов.

Третья глава «Автономия воли сторон по установлению вещного статута, регулирующего переход права собственности по договору международной купли-продажи» состоит из двух параграфов, в которых рассматриваются вопросы о допустимости автономии воли для регулирования перехода права собственности по договору международной купли-продажи товаров, ее юридическом механизме и возможных моделях.

Первый параграф «Общие положения о роли автономии воли в отношениях, регулируемых вещным статутом» посвящен рассмотрению вопросов необходимости и возможности закрепления автономии воли для вещного статута, регулирующего переход права собственности.

Для устранения основных проблем, возникающих при использовании привязки lex rei sitae, следствием которых является существенное снижение предсказуемости правового регулирования, необходимо чтобы при регулировании перехода права собственности по договору международной купли-продажи одновременно были достигнуты неизменность самого вещного статута, а также его согласованность с нормами обязательственного статута. Единственным решением, позволяющим достигнуть указанного результата, является автономия воли сторон по определению вещного статута, регулирующего переход права собственности по договору международной купли продажи.

Введение в международном частном праве автономии воли, предоставляющей сторонам договора международной купли-продажи возможность определять вещный статут, регулирующий переход права собственности, имеет ряд практических преимуществ и в целом направлено на достижение предсказуемости правового регулирования.

Во втором параграфе «Юридический механизм и модели автономии воли по установлению вещного статута, регулирующего переход права собственности по договору международной купли-продажи» рассматриваются вопросы действия общего юридического механизма и возможные модели автономии воли для вещного статута, регулирующего переход права собственности.

Рассматривая общие вопросы юридического механизма автономии воли для вещного статута, регулирующего переход права собственности, автор отмечает, что выбранное право не должно затрагивать содержание и осуществление вещных прав правопорядка lex rei sitae. Это обусловлено защитой интересов имущественного оборота и системы его вещных прав lex reisitae, а также прав третьих лиц в отношении вещей, находящихся на его территории.

Содержание и осуществление возникшего вещного права должно определяться в соответствии с lex rei sitae, соотноситься с системой его вещных прав, не противоречить ему. Вещный статут, выбранный для регулирования перехода права собственности по договору, будет компетентен определять модель перехода права собственности (юридический состав), вещно-правовые последствия недействительности и расторжения договора, толкование воли, направленной на переход права собственности, возникновение и действительность распоряжения имуществом.

При допустимости автономии воли сторон для определения вещного статута, регулирующего переход права собственности, возникшее вещное право ставится под оговоркой признания правопорядком lex rei sitae, поэтому нельзя согласиться с тем, что автономия воли относительно перехода права собственности наносила бы значительный вред и была бы несовместима с системой вещных прав lex rei sitae.

Автономия воли, предоставляющая сторонам договора международной купли-продажи возможность определять вещный статут, регулирующий переход права собственности, который будет действовать в отношении третьих лиц {erga omnes), не поможет избежать проблем, возникающих при использовании привязки lex rei sitae, до тех пор, пока в остальных государствах для регулирования вопросов, связанных с переходом права собственности, будет оставаться применение привязки lex rei sitae. В отсутствие международной унификации, такое регулирование оказывается фрагментарным, в результате чего, в значительной степени теряется его предсказуемость. Автором также отмечается тот факт, что если все-таки и допустить непосредственную автономию воли относительно выбора вещного статута, регулирующего переход права собственности, с правовыми последствиями erga omnes, то, устраняя проблему изменения статута, она не гарантирует совпадение вещного и обязательственного статутов, что опять-таки может порождать проблему согласования их норм.

Далее рассматривается опосредованная модель автономии воли, при которой вещный статут, регулирующий переход права собственности, будет определяться через право, которое будет выбрано сторонами для договорного статута (lex contractus). В этом случае будет происходить косвенный выбор вещного статута через нормы lex contractus, поскольку в международном частном праве развитых правопорядков автономия воли широко признана для регулирования договорных обязательств.

Такой подход, в отличие от непосредственной автономии воли, позволяет изначально устранить проблемы, связанные с взаимодействием норм вещного и обязательственного статутов, путем применения норм одного правопорядка к обоим статутам, который будет определен сторонами для обязательства (lex contractus) и будет совпадать с вещным статутом, регулирующим переход права собственности.

Данное решение принимает в расчет экономическое единство обязательственного и вещного эффектов, в результате чего, в частности, будет достигнуто единство логики правового регулирования, и тем самым установлена ясность и предсказуемость правового регулирования. Однако указанный подход содержит в себе многие недостатки, присущие непосредственной автономии воли с правовыми последствиями erga omnes.

Автономия воли для вещного статута, опосредованная привязкой к lex contractus, ограниченная сферой действия между сторонами договора (inter partes), в значительно большей степени учитывает интересы сторон по сравнению с использованием привязки lex rei sitae. Регулирование перехода права собственности, по меньшей мере, между сторонами, будет осуществляться в рамках одного правопорядка, который будет стабилен и определен изначально. Единство права, применимого к договору международной купли-продажи, достигается путем совпадения норм вещного и обязательственного статутов, что влечет упрощение и предсказуемость правового регулирования, и тем самым создает большую устойчивость при регулировании отношений между сторонами договора.

Указанный подход является единственным способом, устраняющим оба существенных недостатка привязки lex rei sitae: изменение вещного статута и расщепление права, применимого к договору купли-продажи на вещный и обязательственный статут. Ограничение выбора применимого сторонами права сферой действия inter partes будет учитывать интересы третьих лиц и оборота в целом, а также избавит стороны договора от ошибочного представления о действительно применимом праве в отношении третьих лиц.

Такой подход отражен в кодификациях по международному частному праву России и Швейцарии: законодатель этих стран предоставил сторонам возможность выбора права, применимого к регулированию перехода права собственности, посредством его определения через право, выбранное для регулирования договора, при условии, что такой опосредованный выбор не затрагивает прав третьих лиц.)

3. Международно-правовая охрана интеллектуальной собственности в рамках СНГ

Источник: Всемирная конвенция об авторском праве (2 редакции: 1952 г., 1971 г.).

В рамках СНГ в 1993 г. было заключено соглашение о сотрудничестве в области охраны авторского и смежных прав, согласно которому государства-бывшие республики СССР взяли на себя обязательства обеспечить применение на своих территориях положений Всемирной конвенции в редакции 1952 г., а также сотрудничать в сфере совершенствования внутреннего законодательства и борьбы с незаконным использованием авторских и смежных прав.

Виды объектов охраны (ст. 1 всемирной конвенции): литературные, научные и художественные произведения, выраженные в письменной, музыкальной, кинематографической и др. формах. Охраняются как опубликованные произведения, так и не опубликованные произведения. Во всемирной конвенции не упоминаются такие объекты как компьютерные программы и базы данных. Это не означает, что они не пользуются охраной этой конвенции.

Основания предоставления и общие принципы конвенционной охраны авторских прав. 2 критерия: гражданство автора и территориальный критерий (применяется только в отношении произведений, не являющиеся гражданами стран-участниц и не имеющих в них основного места жительства). Закреплен принцип национального режима.

Условия охраны авторских прав. Охрана авторских прав вне зависимости от соблюдения формальностей (авторское право возникает с момента создания произведения). Срочный характер охраны авторских прав. Всемирная конвенция - охрана не может быть меньше 25 лет после смерти автора. Для фотографий и прикладного искусства - 10 лет. В отличие от нее Бернская конвенция- 50 лет, для фотографий и прикладного искусства - 25 лет.

Основные права авторов: а) личные неимущественные (моральные): право требовать признания авторства, право противодействовать всякому искажению произведения, способному нанести ущерб чести или репутации автора. б) имущественные: исключительное право автора переводить и разрешать переводы своих произведений, право на воспроизведение, право на передачу в эфир, право долевого участия на оригиналы произведений и рукописей (на долю от цены при каждой последующей продаже), право на переделку произведений и др.

Билет № 14

1. Роль международных договоров в развитии международного частного права. Участие РФ в договорах по международному частному праву

Международный договор имеет наиболее важное значение как источник МЧП. Международные договоры, регулирующие вопросы МЧП, составляют в международном праве целую систему. Основное количество таких договоров -- двусторонние (договоры о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам, консульские конвенции, договоры о торговле и мореплавании, торговом судоходстве).

Универсальные международные соглашения, устанавливающие единообразное правовое регулирование на глобальном уровне. С начала XX в. в рамках различных международных организаций (Гаагские конференции по МЧП, УНИДРУА, МОТ и др.) предпринимались попытки универсальной кодификации МЧП. В настоящее время разработана целая система универсальных Гаагских, Брюссельских и Женевских конвенций, регулирующих отношения практически во всех областях МЧП. Основной недостаток большинства таких соглашений-их недостаточно представительный характер (например, в Венской конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. участвуют всего около 100 государств мира). Многие универсальные соглашения, принятые довольно давно, до сих пор не вступили в силу, так как не набрали необходимого количества участников.

Значительно более успешна кодификация международного частного нрава, производимая посредством заключения международных конвенций регионального характера. В современном мире существует единственная межгосударственная кодификация МЧП на региональном уровне -- это Кодекс Бустаманте 1928 г. (участники -- государства Центральной и Южной Америки). Кодекс Бустаманте -- это полномасштабная кодификация унифицированных региональных коллизионных норм, которые действуют и применяются судами всех государств-участников. Кодекс представляет собой до сих пор непревзойденную межгосударственную унификацию коллизионного права. В 60-х годах XX в. был создан Международный симпозиум по Кодексу Бустаманте -- универсальная межправительственная международная организация, членами которой являются государства разных регионов (Польша, Австрия, Египет и др.). Региональные конвенции по вопросам сотрудничества в области МЧП заключаются в рамках различных международных организаций -- например, Конвенция СНГ о правовой помощи 2002 г., конвенции Европейского совета (Конвенция об усыновлении детей 1967 г.). В рамках Европейского союза МЧП и вопросы сотрудничества в области правосудия включены в качестве «первоосновы» в компетенцию ЕС. В настоящее время разрабатывается Европейский процессуальный кодекс, предназначенный для применения как в национальном, так и в транснациональном процессе.

Гаагской конференции по МЧП (Конвенция по вопросам гражданского процесса 1954 г. и др.). Международный институт по унификации частного права (УНИДРУА) подготовил Документы: Конвенция УНИДРУА о международном финансовом лизинге (г. Оттава, 1988 г.). Комиссия ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ). Документы: Конвенция о договорах международной купли-продажи товаров (г. Вена, 1980 г.) и др., Международная торговая палата (МТП). ИНКОТЕРМС (последняя редакция 2000 г.).

ГК в соответствии с п. 4 ст. 15 Конституции указывает, что если «международным договором РФ установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены гражданским законодательством, применяются правила международного договора» -- абз. 2 п. 2 ст. 7.

Старейшей организацией в рассматриваемой области является Гаагская конференция по МЧП, созданная еще в XIX в. (переговоры по ее созданию были начаты по инициативе Италии в 1867 г., а первая официальная сессия была созвана правительством Нидерландов в Гааге в 1893 г.). Многие годы организация не имела постоянной основы, созывалась по инициативе правительств, а с 1955 г. стала постоянно действующей (в 1951 г. был принят Статут, который вступил в силу в 1955 г.). До 1917 г. Россия активно участвовала в работе созывавшихся сессий, но затем прекратила и не была участником организации. РФ (СССР) принимала участие в работе сессий (сессии проводятся раз в четыре, года) в качестве наблюдателя. Указом Президента РФ от 22 февраля 2001 г. Россия стала ее полноправным членом1.

Основная задача Гаагской конференции -- унификация правил международного частного права, прежде всего коллизионного, а также норм международного гражданского процесса. Наибольшее значение приобрели разработанные в рамках Гаагской конференции конвенции по гражданскому процессу. Прежде всего это относится к Конвенции по вопросам гражданского процесса 1954 г. (СССР присоединился к ней в 1966 г.). Конвенция об облегчении доступа к правосудию за границей 1980 г. Отметим также Конвенцию 1961 г. об отмене легализации иностранных официальных документов. Россия стала ее участником в 1992 г. Российская Федерация участвует в Конвенции по вопросам гражданского процесса 1954 г. и Конвенции, отменяющей требование легализации иностранных официальных документов, 1961 г.

В 1926 г. в создана межправительственная международная организация -- Международный институт по унификации частного права в Риме (УНИДРУА). Россия как правопреемница СССР также является ее членом,. + Оттавская конвенция о международном финансовом лизинге 1988 г. (Россия присоединилась в 1998 г. + Парижская конвенция по охране промышленной собственности 1883 г. (СССР ратифицировал в 1965 г.); Бернская конвенция об охране литературных и художественных произведений 1886 г. (Россия присоединилась в 1994 г.); Мадридская конвенция о регистрации товарных знаков 1891 г. (СССР ратифицировал в 1980 г.); Всемирная конвенция об авторском праве 1952 г. (СССР ратифицировал в 1971 г.); Договор о патентной кооперации 1970 г. (СССР ратифицировал в 1977 г.) и др. В области международных расчетов действуют Женевские конвенции 1930 г. о простом и переводном векселе (СССР ратифицировал в 1935 г.)

Большую работу по унификации норм международного частного права выполняют Конференция ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД), Международная морская организация (ИМО), Международная организация гражданской авиации (ИКАО), Всемирная организация интеллектуальной собственности (ВОИС).

2. Коллизионно-правовое регулирование отношений собственности в Российской Федерации

Коллизионные нормы россии?ского права, относящиеся к праву собственности, ранее были сосредоточены в Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г., а ныне -- в третьеи? части ГК РФ. Ввиду того, что после вступления в силу третьеи? части ГК РФ нормы других актов, в частности, Основ ГЗ Союза ССР и республик 1991 г. должны будут применяться к отношениям, возникшим до 1 марта 2002 г., целесообразно остановиться на их содержании. Основы ГЗ закрепляют общии? коллизионныи? принцип, свои?ственныи? праву если не всех, то преобладающего числа государств, -- закон места нахождения вещи (lex situs): «право собственности на имущество определяется по праву страны, где это имущество находится» (п. 1 ст. 164).

Однако в тои? же статье имеется п. 2, в силу которого уточняются общие положения: «Возникновение и прекращение права собственности на имущество определяются по праву страны, где это имущество находилось в момент, когда имело место деи?ствие и или иное обстоятельство, послужившее основанием для возникновения или прекращения права собственности, если иное не предусмотрено законодательством СССР». Это означает, что если право собственности на движимую вещь возникло на основании закона страны ее местонахождения, то при перемещении ее в СССР (России?скую Федерацию) оно не может автоматически прекратиться, даже если праву СССР и не известно подобное основание приобретения права собственности, за исключением тех случаев, когда это особо оговорено в советском (россии?ском) законодательстве.

Согласно п. 3 ст. 164 разрешается очень важныи? с практическои? стороны дела вопрос о переходе права собственности в рамках осуществления внешнеэкономическои? и инои? деятельности международного характера. Согласно содержащемуся в нем регулированию «возникновение и прекращение права собственности на имущество, являющееся предметом сделки, определяется по праву места совершения сделки, если иное не установлено соглашением сторон». Следовательно, главным принципом служит автономия воли сторон. Если же контрагенты по сделке не избрали в договоре соответствующии? правопорядок, то будет деи?ствовать закон места заключения сделки -- lex loci contractus. Таким образом, в зависимости от подходов, зафиксированных в том или ином законодательстве, будет решаться вопрос перехода права собственности на движимое имущество, являющееся предметом сделки. Выше было показано некоторое разночтение в подобного рода ситуациях, свои?ственных праву ряда стран, и указывалось, в частности, что по законодательству России и некоторых других государств переход права собственности связывается с фактическои? передачеи? вещи (ст. 223 ГК РФ). Однако при этом необходимо разграничивать два правовых института: переход права собственности, находящии?ся в рамках вещного права, и переход риска случаи?нои? гибели вещи -- категорию обязательственного права. Статья 459 ГК РФ устанавливает, что риск случаи?нои? гибели в договоре купли-продажи, если стороны не договорились об ином, переходит с продавца на покупателя в момент, когда в соответствии с законом или договором продавец считается исполнившим свою обязанность по передаче товара покупателю. Право собственности на имущество, находящееся в пути по внешнеэкономическои? сделке, определяется по праву страны, из которои? это имущество отправлено (ч. 2 п. 3 ст. 164 Основ гражданского законодательства 1991 г.). В то же время в ряде случаев имеются международные договоры, в которых установлены материально-правовые нормы, которые предусматривают необходимое «прямое» регулирование. Например, в Общих условиях поставок стран -- членов СЭВ 1968/1988 г., имеющих в ограниченнои? сфере отношении? юридическое значение для россии?ских хозяи?ственных организации? при осуществлении ими внешнеторговых поставок (в частности, в случае поставок между предприятиями России?скои? Федерации и Вьетнама), переход права собственности с продавца на покупателя, а также риска случаи?нои? утраты или случаи?ного повреждения товара считается совершенным: при железнодорожных перевозках -- с момента передачи товара с железнои? дороги страны продавца железнои? дороге, принимающеи? товар; в водных перевозках на условиях FOB, CIF или CAF (CFR -- согласно Инкотермс-2000) -- с момента перехода товара через борт судна в порту погрузки, в автомобильных перевозках -- с момента принятия товара с транспортных средств продавца на транспортные средства покупателя, а если товар доставляется транспортными средствами продавца за государственную границу его страны, -- с момента досмотра товара пограничнои? таможнеи? страны, граничащеи? со странои? продавца; при воздушных перевозках -- с момента сдачи товара организации воздушного транспорта в стране продавца.